По городам и весям. Москва

   Снова проездом с супругой в Москве, кроме всего прочего посетили выставку достижений народного хозяйства – ВДНХ. Рядом с павильоном за номером двадцать стоит он – наша гордость, космический челнок «Буран». Конкретно этот экземпляр не летал, он был изготовлен для прочностных и других испытаний. Судьба такая – данный корабль был рожден, чтобы полетел другой, у людей тоже так часто бывает. Но красив – гордая космическая птица, с совершенно иными обводами, нежели привычные обывателю воздушные суда. Прекрасен, несмотря на уродливую конструкцию туристического трапа и бетонные колодки, держащие стойки шасси. Мы обходим «Буран» по кругу, прикасаясь пальцами к корпусу корабля.

 – Неужели это сделали мы? – восхищенно спрашивает супруга.
– Нет не мы, скорее наши отцы и деды сорок лет тому назад. Нам чтобы повторить этот подвиг – создание системы «Энергия–Буран» – понадобится еще лет сорок! И это при должном финансировании, воссоздания промышленности и Госплана, для всех связей между смежниками, восстановлении ракетных вузов и НИИ, – отвечаю я.
Конечно, я никоим образом не причастен к созданию этого чуда конструкторской мысли, я всего лишь учился на ракетную специальность, но я помню какой был на факультете праздник, когда полетела сначала сверхтяжелая «Энергия» в 1987 и система «Энергия-Буран» в 1988. Отмененные занятия, торжественное собрание в актовом зале, выступление профессоров. Глаза студентов и преподавателей горят – вот оно случилось:
 – дорога в дальний космос открыта!
– околоземное космическое пространство с нашими орбитальными станциями дополнено советскими челноками, способными снимать и ремонтировать спутники с орбиты, возвращать на землю космическое оборудование!
– обороноспособность Советского Союза теперь на недосягаемой высоте!
Я рассказываю супруге о том, что знаю:
– ракетоплан взлетает как ракета, а садится как самолет (в перспективе мы должны были прийти к воздушно космическому самолету, который и взлет осуществлял в самолетном режиме),
– огромной проблемой было создание эффективного теплозащитного покрытия многоразового использования, оберегающего поверхность планера от плотных слоев атмосферы,
 – баллистическая программа, заложенная в бортовой вычислительный комплекс, БЦВК, была гениальной – орбитальный корабль совершил два витка вокруг Земли и совершил посадку из космоса в автоматическом режиме,
– собирали его здесь в Москве на Тушинском машиностроительном заводе, и чтобы выкатить его и транспортировать до «Мрии» на аэродроме, пришлось расширять улицы…
Говорю и о том, как на Байконуре под обломками крыши погиб «Буран», летавший в космос, как второй готовый экземпляр продали казаху за восемьдесят девять тысяч рублей, как сейчас власть предержащие сетуют, что программа Буран была тупиковой и деньги, выделенные на многоразовую космическую систему, пропали зазря – ведь их не удалось украсть в девяностые…

  Мой рассказ прерывает крик молодой женщины, одетой в восточные одежды с коляской, подзывающая своего мужа:
– Султан! Султан!
   Мы с супругой, очнувшись, смотрим на площадь перед космическим кораблем, а там – восточный базар, все цветасто, шумно и горласто. Славянских лиц очень мало… Этот город может быть, чем угодно: Ташкентом, Кабулом, Исламабадом, но не как не Москвой. Это не хорошо и не плохо – это свершившийся факт. Этим людям, заботливо завезенным в Россию правящим режимом, глубоко наплевать и на дальний космос, и на ближний, у них и на Земле дел невпроворот.
– Пойдем в кабак, – помрачнев, говорю я любимой супруге, – помянем нашу космонавтику и добрую старую Москву.