От Машука до Московской консерватории Чайковского

Выдержки из письмо моей мамы Елены Константиновной Михайловой от 5.5.1970
Ты (Михаил Сергеевич Михайлов) почти ничего не знаешь о моем детстве, о моей юности. Отец (Константин Анемподистович Михайлов) отдал меня дяде (Михаилу Литвинову) и тете (Антонии), маминой сестре, в три года, и брата (Михаила) в шесть лет. Моя мать умерла при рождении моего брата. Тот факт, что мы не остались с отцом, был, безусловно, большим благословением для нас. Отец стал жить вместе с родителями. Дед был хорошим человеком, но необразованным. Он был театральным плотником и работал в Большом театре. Моя бабушка была почти неграмотной. Поэтому их окружение было типично буржуазным-мещанским.

Дядя Михаил (Литвинов), приютивший нас, был высокообразованным человеком, врачом и психиатром, известным по всей России, а тетя Антония (та самая, которая стала твоей бабушкой) была умной женщиной. Несмотря на то, что она была всего лишь дочерью портного, она умела воспитываться и развиваться так, что производила впечатление аристократки, в лучшем смысле этого слова. Так что мы росли в высококультурной среде. У дяди Михаила и тети Антонии своих детей не было. Мы с братом стали их детьми, а они стали для нас отцом и матерью. Для меня дядя стал отцом, а биологический отец стал дядей.

Чем старше мы становились, тем больше «кланялись» высоким духовным качествам Михаила Литвинова. Мы любили его еще больше, потому что он стал для нас великим авторитетом. Если бы дядю Михаила Литвинова арестовали и отправили на принудительные работы, я бы всюду без колебаний последовала за ним, как когда-то поступили жены декабристов, чтобы посвятить ему всю свою жизнь. Так что жизнь с Литвиновыми стала нашей первой радостью в жизни.

Вторая удача заключалась в том, что почти все детство мы провели (я с 7 до 14 лет) в Машуке, имении графа Петрункевича, с которым дядя и тетя были крепкими друзьями. Мы прожили там целые годы, не уезжая, и Машук стал моим домом. А еще мы дружили с детьми Анной (позже: фон Шлиппенбах) и Михаилом Петруньевича. Фотография с детьми на санях (сзади дети Петрункевича, у меня на коленях сидит брат Михаил) была сделана примерно в 1906 году по случаю посещения графского имения Мащук (Торжокский район у деревни Попово на реке Оссуга).  Я чувствовала себя там как дома, знала каждый куст и каждую канаву. Природа говорила со мной. Именно там во мне возникло страстное желание приносить пользу людям. Позже я написала стихотворение о том, что значили для меня в то время Машук и его природа. Здесь я воспроизвожу заключительные стихи стихотворения:

Und ich wuchs dort auf, wie eine Blume im Feld
in dieser herrlichen, d;rflichen Welt.
Dort sprach zu mir die ganze Natur
vom Gl;ck, vom Frieden und von der Liebe nur.

Und dass man im Leben muss flei;ig lernen
Um ein guter Mensch zu werden auf Erden.
Die Natur hat mich geformt und f;r die Kunst inspiriert
So kann ich unm;glich aus Italien sein.
Die Felder und W;lder – die sind immer mein!

И я выросла там, как цветок в поле в этом прекрасном деревенском мире. Там вся природа говорила мне о счастье, мире и любви.  И что в жизни вы должны усердно учиться, чтобы стать хорошим человеком на земле. Природа сформировала меня и вдохновила на искусство, поэтому я не могу быть из Италии. Поля и леса – они всегда мои!

Я жалею, что не смогла поместить тебяб моего сына Михаила, в ту же гармонию с природой, которая была у меня самой. Проживание на даче и в сельской местности во время летних каникул не может передать того, что вы испытали бы в деревне в течение целого года.

Дядя Михаил Литвинов был небогат, не умел «делать деньги». Для нашего воспитания ему никогда не хватило бы средств. Поэтому, когда мой отец Константин Михайлов оставил нас Литвиновым, семейный совет решил, что сестры моей матери, Фанни Татаринова и Эмилия Павловская, должны помочь и обеспечить деньги на наше обучение.  Сначала это сделала Фанни. Она была богата в то время, потому что была замужем за инженером Василием Степановичем Татариновым. В то время я была слишком маленькой, и все эти вещи меня не касались. Потом Фанни поссорилась с нами.

В 1906 году мы переехали в Москву. Дядя Литвинов устроился на работу директором больницы, но его заработка нам всем не хватало. Нам помогала тетя Эмилия. Я тогда была старше, лет 14-15. Тетя Эмилия давала нам деньги на одежду, обувь и поездки в центр города, потому что мы жили в Сокольниках и ходили в школу в центре города. Поэтому я была вынуждена пойти к Эмилии и получить эти средства. И каждый раз я чувствовала это как удар хлыстом, прямо в середине моей самооценки. Я чувствовала себя такой униженной каждый раз, когда шла к Эмилии, чтобы забрать деньги, но мы не могли обойтись без этих денег, потому что мы с братом еще не работали на себя. И поэтому у меня было сильнейшее желание юности как можно скорее стать самостоятельным и встать на ноги, для чего мне пришлось усердно учиться, чтобы иметь возможность занять хорошую профессию.

Дядя Литвинов предложил мне учиться музыке в консерватории им. Чайковского, чтобы стать преподавателем фортепиано. Я согласилась с ним и стала очень усердно учиться. Но вскоре я поняла, что у меня нет особого музыкального таланта, и поняла, что могу идти в ногу с талантливыми студентами-музыкантами только благодаря труду и усердию. Если остальным было достаточно практиковаться 3 часа в день, то мне приходилось практиковаться 6 часов в день, чтобы научиться тому же. Голова у меня была неплохая, но руки были не очень подходящими. У меня не было гибкой руки, и я не могла отработать необходимую технику игры своими короткими пальцами. Моя моторика всегда отставала от музыкального ума. Для того, чтобы заставить свои руки играть так, как я хотеля, я работала как маньяк. Я боялась упустить что-то и потратить время впустую. Поэтому я работала по 6-8 часов в день, а были времена, когда я занималась на фортепиано по 10 часов. Не было времени на то, чтобы выходить на улицу и заводить знакомства.

Когда в 1911 году (в возрасте 19 лет) я сам начала давать частные уроки, это доставляло мне высокое моральное удовлетворение. Это был мой первый шаг к независимости. Я пришла к выводу, что это моя настоящая профессия. А на последнем курсе консерватории с 1915 по 1916 год я могла оплачивать школьные сборы для себя и для своего брата Михаила, и даже отдавать определенный процент от своего заработка тете Антонии на ведение домашнего хозяйства.

Учеба в консерватории им. Чайковского была моим самым большим счастьем в жизни, особенно когда я имела возможность учиться у профессора Эмиля Фрея из Цюриха в течение последних четырех лет. Это был полный восторг! Эмиль Фрей открыл для меня мир музыки и педагогики. Эти четыре года я жила как на седьмом небе от счастья. Есть фотография выпускного класса Эмиля Фрея в 1916 году, где я сижу в группе справа от него. Профессор Эмиль Фрей из Цюриха покинул Советский Союз в 1917 году после захвата власти большевиками и вернулся в Швейцарию. Его рассуждения (цитата из Эмиля Фрея): «Я не готов давать уроки музыки тупым кучерам!» Жаль.
До выхода на пенсию я преподавала фортепиано в качестве преподавателя музыки в музыкальной школе им. В.В. Стасова в Москве.
Михаил Сергеевич Михайлов:
Машук, скромная дворянская резиденция графа Петрункевича, находился всего в 10 км от Попово, и престарелому врачу и мужу моей двоюродной бабушки Антонии, Михаилу Павловичу Литвинову, было позволено бесплатно жить в прекрасно ухоженном флигеле. В семейном альбоме многочисленные фотографии свидетельствуют об этом времени до событий революции. Моя мать и ее брат Михаил, который был на три года младше, росли там с 1899 по 1906 год. В 1918 году, после Октябрьской революции и захвата власти большевиками, семья Петрункевичей была изгнана, а имение Машук разграблено и снесено.

Попово – это маленькая и бедная, но живописная деревня на небольшом холме, где мы с мамой три года подряд проводили летние каникулы и приняли приглашение Паши. Паша была домработницей семьи врачей Литвиновых, а в 1906 году приняла участие в переезде в Москву. Эта Паша снова жилф в своем родном селе и вышла замуж там. Когда мне было семь лет (1930 год), мы все лето проводили в Попово. Паша пригласила нас к себе домой на свободный отдых, и она поблагодарила маму за искреннюю дружбу и привязанность.

Мама брала меня с собой в длительные походы по лесам и лугам и посвящала меня в тайны природы. Она показывала мне деревья и кустарники, птиц и насекомых, учила отличать ядовитые грибы от неядовитых, собирала со мной землянику, малину и клюкву и, наконец, привела меня в то место, где ей было позволено провести свое беззаботное детство, а именно в Машук. Мы нашли лишь несколько руин сгоревшего комплекса домов графов Петрункевичей, полностью заросших молодым лесом и кустарниками. Так что я, пожалуй, последний свидетель, который еще видел это разрушенное имущество. Во всяком случае, лето с мамой в Попово с посещением Машука осталось в моей памяти неизгладимо.

Михаил Сергеевич Михайлов (*1923 москва +2019 Фолкерцхачзен)