Круговорот воды в природе

   Задолго до войны жил да был В.П. Снегирёв. Что с ним сейчас, неизвестно.
В.П. справедливо считал себя человеком успешным. Успешным и успевающим – время, отведенное ему судьбой, он проводил, не тратя ни минуты впустую.  Партнеры и подчиненные за глаза называли В.П. «Снегирём». Кличка, рожденная не одной фамилией, но запахом «холодного» парфюма и румянцем, украшающем полные щеки Снегиря. Хотя в пятьдесят два года румянец, скорее всего, не признак здоровья, а давления.
Так и есть. Однажды после совершения очередной удачной сделки Снегирь почувствовал себя «нехорошо» и поехал в медицинский центр «Гиппократ».   На reception в тот вечерний час сидела Аллочка Боянова – очень (ну очень!) привлекательная девушка, окончившая в своем Мухосранске среднее медицинское заведение и приехавшая два года назад осваивать Санкт-Петербург. Глаза у Аллочки голубые и умеют изображать нежную радость, целомудрие и некую наивность одновременно. Также господь одарил её ровными зубами и почти идеальной фигурой, логическим центром которой была, естественно, грудь. Не маленькая и не большая – ровно такая, чтобы ее хотелось потрогать. И волосам Аллочки завидовали многие: светлые, густые, слегка вьющиеся. На работе забранные в пучок и прикрытые голубым медицинским колпаком. Маникюр на пальчиках светлый.
- Кхм… Какая… - подумал Снегирь после приема, когда ставил подпись на протянутых ему очаровательной Аллочкой бланках – Вот бы моему Игорю такую.
Игорь – двадцатисемилетний неженатый сын Снегиря, три года учившийся (туго) на линейного продюсера в Институте кино и телевидения. Ныне реализующий себя в различных «арт-проектах». Правда, без особого успеха.
- А почему, собственно, Игорю? – спросил себя Снегирь, возвращая Аллочке часть подписанных бумаг.
Кроме умения умножать в уме большие числа, предприниматель должен обладать обаянием, способностью убеждать и тем, что принято называть инициативой. Этими свойствами Снегирь и воспользовался. В результате получив возможность встретиться с Аллочкой вне «Гиппократа».
Снегиря можно понять – жена его уже давно перестала быть объектом желания. Ни явным, ни смутным, никаким: все, что когда-то дрязняще выступало или обтягивалось, теперь опустилось вниз или расползлось; волосы, как их не взбадривай, не казались пышными и здоровыми, кожа… и так далее.
Но главное, у мадам Снегирёвой напрочь исчезли сопровождающие постельное наслаждение темперамент, фантазия и гибкость членов.   Увы. Относящееся более к Снегирю.
В результате он получил распространенную до революции (если судить по начальным рассказикам Чехова) ситуацию: «солидный, обеспеченный брюнет» и его юная содержанка, на постоянное место рядом с ним разумно не претендующая. Снегирь оплачивал однокомнатную квартирку с широкой тахтой, свежей сантехникой и плотными шторами, и выдавал Аллочке премиальные - триста долларов оригинальными купюрами. За возможность навещать любовницу, «выкроив минутку». То есть, в самое неожиданное время, с учетом графика Аллочкиного сидения на reception.
Да, сливки вкуснее простокваши! 
Они очень любили, когда, распустивши чудесные волоса, тряся умопомрачительными персями, Аллочка услаждала Снегиря «сверху». Подобно первобытной всаднице, несущейся по степи на лихом, вспотевшем жеребце. Также Снегирю нравилось, когда он, приняв душ, сидел в кресле, а она сушила его волосы феном и делала укладку.
***
Приехав в очередной раз к Аллочке, с рёвом облегчившись и после приведя себя в порядок, Снегирь положил на кухонный стол конверт с баксами.  Как было заведено - три сотенные бумажки.
Здесь нужно отметить их, баксов, качество. Доллары за уплату услуг выдавались Снегирём не идеального состояния – где-то чуть надорванные, где-то с пятнышком, слишком мятые.  Это понятно -  идеальное состояние (почти «новьё») использовалось для дела. Да и какая обменнику разница?
В конверте находилась довольно забавная купюра. Кто-то случайно мазнул физиономию Бенджамина Франклина красным маркером. Его нос. И поучалось, что Франклин запойный пьяница. Очень смешно.
Уже сидя в машине, Снегирь пожалел, что отдал эту смешную деньгу своему «ласковому и нежному Зверю».
Аллочка тоже дала Снегирю характерное прозвище – «Глупый бегемот».
Почему же глупый? А потому, что к ней помимо спонсора приезжала настоящая любовь в лице боди-инструктора – мускулистого, обработанного искусственным ультрафиолетом, неутомимого Толика. Красавец, наглец, волшебник секса и… обожатель покера.
Что такое игра? Игра карточная? Она есть полная непредсказуемость – сегодня выиграл, завтра продулся и задолжал. И что самое печальное – не оторваться. У карт, как у хорошего наркотика «последнего раза» нет. Даже проповедник нравственности и чистоты Лев Николаевич от этой страсти не избавился до конца дней своих.  Что уж говорить о Толике?
А сказать о нём можно следующее – играл он раз в неделю. В ночь с субботы на воскресенье. В одном приватном, хорошо проветриваемом месте с довольно серьёзными людьми. Без мухлежа и накопления долгов – не долее трех дней.  Играли на «евро» или бачи. Последняя игра лишила Толика всех наличных денег, плюс сотку зелёных нужно было вернуть до вторника.
Кто поможет?
Или, что не сделаешь для любимого?
Всё!
Таким образом не просыхающий пьяница Франклин оказался у античного, способного на три оргазма подряд Толяна. Он сам его выбрал, ибо в красном носе Бенджамина был намёк. 
***
Дело в том, что человек, которому меченые сто долларов предназначались, действительно употреблял алкоголь. Крепкий и систематический.  Дающий запах перегара и некую красноту кожи лица.  Но нужно уметь пить. А господин Вишневецкий пить умел прекрасно. Да и какой деятель искусств (настоящий, талантливый, «харизматичный») не умеет пить? 
Вишневецкий (с седой гривой, барскими манерами, сочным, похожим на сопрано голосом) служил в N-м театре режиссёром. И был человек «тусовки». И, как многие в этой рафинированной среде, имел склонности. Склонность Вишневецкого - «не в ту» сторону половая ориентация. Или, как раз-таки «в ту», кто их разберёт.
Никто, можно только подозревать.
Вот и жена Снегиря подозревала. Доказательств не было, но холодящие материнское сердце подозрения имелись. За все время своего существования Игорёк ни разу не привёл в дом девицу. Ни разу! И почему-то красит глаза. Не сильно, но красит. Конечно не всё время, а лишь тогда, когда идёт на свои «арт»-сборища.  И душится её духами!
- Зачем? – думала несчастная женщина по ночам.
А затем, что эти духи («Герлен Мицуко») очень нравятся Вишневецокму. Он сам Игорьку, когда их творческая дружба только начиналась, об этом говорил – «Мицуко» и чтобы при свечах.
А после холодное шампанское и какой-нибудь сувенирчик. Или просто денежку.
***
В отличие от отца Игорёк коммерческой жилкой не обладал – артист! Но делать деньги пытался. Но не получалось – художник! Но попыток не оставлял, беря у Снегиря иногда немного для закваски.
И надо отдать должное, всегда кредиты возвращал. Обычно частями.
- Вот, папа… – они сидели у Снегиря в машине, чтобы отвезти Игоря в «Галерею Кустановича» - Я понимаю, что это мизер, но лучше так, чем ничего. Согласен? Когда раскручусь, верну всю сумму.
Игорь полез в карман куртки (розовой) и вынул сложенную банкноту. Развернул…
А Снегирь вздрогнул. Увидев американского пьяницу. Того самого. Но как?! А так, что бог услышал желание (любит своих, потому что Снегирь регулярно ставит свечки) и красноносого Бенджамина Снегирю вернул. На это понадобилось чуть более недели.