Хемингуэй, который всегда с тобой

О повести Эрнеста  Хемингуэя «СТАРИК И МОРЕ»
Эссе

  На моих книжных полках стоит много книг, и каждую я помню по тяжести, по цене, по желанию моему ею владеть, иметь её в своей библиотеке, прочитать, но ни одна так не дорога мне, как «Старик и море» Эрнеста Хемингуэя, и временами мне кажется, что я — тот старик, который водит кругами своего марлина.
Помню, все годы, когда приезжала из Германии домой, в Россию, я набирала в «Доме книги» или магазине «Москва» целые корзинки, а потом дома укладывала добытое мною поплотнее в чемодан, утрамбовывала коленкой, с тревогой глядя на весы. Стрелка на шкале подрагивала, превышая положенные 20 кг. Тогда я начинала выбрасывать водку и сырокопчёную колбасу, но книги... книги у меня рука не поднималась выложить. Почему?
  Когда я впервые уезжала в Германию, то по легкомыслию и незнанию себя самой не взяла с собой ни одной книги. Подумала, что скоро вернусь, ещё успею. Я вообще думала, что в Германии, как и в Париже, продают книги на русском языке. Роковое заблуждение.
  Я погрузилась в совершенно для меня новую немецкоязычную среду. Немецкий я тогда знала плохо, и этот язык мне совсем не нравился фонетически, как итальянский, например. Мы привыкли по фильмам, что это язык фашистов, которые орут на пленных под лай овчарок. На практике оказалось, что язык как язык. В Западной Германии произношение мягче, не так ярко артикулируют, грассируют, и вообще признак воспитанности — тихо говорить. Говорят, что это от бургундов и франков, которые с XI века проживали по берегам Майна и Рейна. Хотя когда напьются, культура пропадает, и так же гортанно и отрывисто орут, как и в наших фильмах о войне.
Но я отвлеклась.
  И странное дело. Я начала тосковать по русскому языку и общению на своём родном языке очень быстро и так сильно, что просто заболела и совершенно ни о чём другом думать не могла. Я страшно радовалась любому русскому человеку, будь то казах, этнический немец или колоритные украинские евреи. Заслышав русскую речь, я, довольно застенчивая по натуре, заговаривала с людьми, и поболтать с кем-нибудь на русском пять — десять минут было как воды испить, утолить нехватку общения на родном языке. Но больше всего меня мучило отсутствие русских книг. Мне нечего было читать, а читать я привыкла с малолетства, и на моей прикроватной тумбочке дома, в Москве, всё детство и юность мою обязательно лежала горбушкой какая-нибудь ещё недочитанная  книга.
  Однажды, придя в гости к казахстанской немке, моей соседке по многоквартирному дому, я увидела у неё книжную полку, знаете, из наших. Помните, которые было модно вешать на стену по две-три в шахматном порядке в 70-е? Я подошла к полке. С надеждой найти что-нибудь читабельное пробежала глазами корешки, и среди всяких детективов взгляд мой выхватил: «Старик и море». Хемингуэй.
Я попросила дать почитать. Дождалась вечера и открыла книгу. И, верите ли, вся моя нервозность и тоска куда-то провалились, и я погрузилась в описание борьбы старика и рыбы. Разумеется, я и раньше читала Хемингуэя, но так, как все мы читаем в детстве и юности, проносясь по страницам. А глубинный смысл от нас ускользает. Ах, юность, юность…
  Когда же мы открываем такие книги в драматические, сложные моменты нашей жизни, то читаем мы их по-другому, и они помогают нам жить, выжить, принять какое-то важное в нашей судьбе решение. Так было и в моём случае. Эта книга помогла мне лучше понять себя, выдержать тяжёлое время и не утратить веру в себя, понять свою ошибку и принять правильное решение, не сломаться.
Задержалась я тогда в Германии надолго, и только почти через два года, уже с маленьким сыном, попала домой в Москву.
 …Необозримая гладь водного пространства и маленький человек в лодке, устремлённый в погоню за своей мечтой — самой большой и прекрасной рыбой в своей жизни; пленение подводного гиганта и победоносный и трагический путь назад к людям, чтобы принести им свою добычу, показать своё искусство опытного рыбака, который способен сразиться и поймать сказочного, небывалого морского великана. Значит, он не зря прожил жизнь. И пусть восемьдесят четыре раза у него не получалось, но на восемьдесят пятый должно получиться, и старик неимоверными усилиями, хитростью, молитвами, напряжением всех своих физических сил, отказом от еды и питья, практически умирая, тащит, тянет свою добычу к далёкому дому.
  Сам сюжет необычный, в нём нет напряжения любовных отношений, детективной лихо закрученной интриги или военного инфернального рефрена, как, скажем, в его же романе «По ком звонит колокол», и вряд ли менее талантливому писателю удалось бы держать нас в постоянном напряжении натянутой струной коллизии, но Хемингуэю, в силу его таланта, воображения, отточенного писательского мастерства, это удаётся.
  Старик отгоняет кружащих вокруг привязанного марлина акул и потом с горечью понимает, что не сможет уберечь свою рыбу. Её съедают акулы, и только остов приносит он на берег, но какой! Огромный скелет фантастической рыбины.
Как только ты начинаешь читать, буквально через несколько строк ты превращаешься сама в старого Сантьяго и гонишься за своей мечтой, ведёшь диалог, чувствуешь солёные брызги на твоих губах… Душа твоя и мысль трудятся, ты рвёшь жилы, чувствуешь боль от израненных рук, кровоточащих от бечевы, на которой трепыхается гигант, ты крепко держишь его, водишь кругами, хватка его ослабевает, ему не уйти от тебя, и постепенно он покоряется, покоряется твоей силе и воле, твоему мастерству рыбака, и ты представляешь уже себе, как тебя встретят на берегу. Теперь никто из них, смеявшихся над тобой раньше, уже не усмехнётся. И все будут удивляться, и бегать вокруг рыбы, и измерять её, и похлопывать тебя по плечу. Ну, ты даёшь, старик! Така-а-ая рыбина! Как тебе удалось поймать её?.. Но до берега сотни миль. Ты далеко заплыл. Слишком далеко.
Разве это не аллегория нашей человеческой жизни, нашей борьбы с собой? И блистательный финал — воплощение нашей мечты, нашего упорства, упрямства, воли, когда мы преследуем свою заветную, желанную цель, итог нашей решимости не отступать, бороться до конца, не сдаваться!
  Сантьяго разговаривает с рыбой, просит у неё прощения за то, что должен её убить, но такова уж, видно, её судьба, он рыбак. Это его работа. Старик жалеет, что не сможет дотянуть её до берега такой красивой, нетронутой. Когда он приплывает наконец к берегу, вымотанный до последней степени, можно сказать, полумёртвый, его встречает мальчик, его ученик, которому родители запретили ходить с Сантьяго в море, потому что они считают старого рыбака неудачником. Но мальчик любит старика, чувствует в нём эту человеческую доброту, внутреннюю силу и сноровку, без которой не бывает настоящего рыбака, и считает его своим учителем. «На свете немало хороших рыбаков, есть и просто замечательные. Но таких, как ты, нету нигде».
  Как я уже много позже прочитала, интересуясь историей создания этой удивительной, уникальной, ни на что не похожей повести-притчи, в своих многочисленных интервью Хемингуэй всё время играл в «простака» и упорно отказывался комментировать идею произведения. «…Я старался создать реального старика, реальное море, реальную рыбу и реальных акул. Но если я сделал их довольно хорошо и довольно правдиво, они могут означать много».
Рыбацкий запал Сантьяго, который движет им в начале повести, его страстное желание поймать небывалую рыбу, мелькающие в его сознании картины грядущего триумфа на берегу по мере развития и преодоления героем всех перипетий сюжета сменяются в нём размышлениями о любви ко всему сущему, о Боге.
  «Старик и море» — последнее произведение, опубликованное при жизни Хемингуэя. Почему Хемингуэй в своей притче, которая считается вершиной, итогом всего его творчества,  его духовным завещанием, делает героем старого рыбака, а не, скажем, крестьянина, охотника, солдата или тореадора? Вспоминается притча о неводе из Евангелия от Матфея, где улов рыбы символизирует конец мира. Притча эта о Судном дне и ведении праведной жизни. Возможно, как и каждый из нас, Хемингуэй задумывался о том, что он оставит людям в конце своей наполненной событиями и совсем не праведной жизни. Мне почему-то кажется, что за одну эту повесть он заслужил прощение свыше!
  Многие исследователи творчества Хемингуэя предполагают, что художественная идея повести тесно связана со 103-м псалмом Давида, воспевающим Бога как Творца неба и земли и всех тварей, населяющих нашу планету. Библейские аналогии прослеживаются у Хемингуэя и в образах главных героев.
  Имя Сантьяго — Святой Иаков — напоминает нам ветхозаветного Иакова, боровшегося с самим Богом и не уступившего Ему: «…я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя» (Быт. 32:30). «Что же значит бороться с Богом, как не начать состязание в добродетели, сойтись с более сильным и стать более лучшим подражателем Бога, чем прочие? И поскольку вера его и благочестие остались непревзойденными, то Господь открыл ему сокрытые тайны, коснувшись состава бедра его, — в знак того, что из его рода должен был произойти от Девы Господь Иисус, Который подобен и равен Богу. Состав пораженного бедра знаменует крест Христа, Который будет спасением для всех, распространив по всему миру прощение грехов, и Который неподвижностью и сном Своего тела дарует воскресение усопшим. Поэтому справедливо, что солнце взошло (ср. Быт. 32:31) для Иакова, в чьем роде воссиял спасительный крест Господа», — поясняет этот псалом святитель Амвросий Медиоланский.
  Имя мальчика, ученика старого рыбака, — Манолин — уменьшительно-ласкательное, сокращённое от Эммануила — одного из имён Иисуса Христа, Божьего Сына, который произойдёт из колена Иакова.
  Таким образом, это притча о добре и зле, о победе над собой, о работе души, приблизившейся своей чистотой к Богу и, так сказать, одобренной Всевышним. Поэтому Сантьяго награждён учеником, наследующим его добродетелям, наследующим Иисусу. Старику дарован его последователь, продолжатель его дела на Земле. Эта история по своему сюжету универсальная, библейская и могла произойти в любое время, в любом месте. Кстати, в Библии есть эпизод, где рассеянные по полю кости возрождаются в плоть по велению Господа. Кость (скелет рыбы), таким образом, становится символом жизни и веры в будущее воскресение.
  Старик, постоянно ведя диалог со своей совестью, внутренне готов к переоценке ценностей. Это помогает ему одержать победу над самим собой, обрести нечто вроде смирения в религиозном понимании, осмысление, гармонию с миром и с природой, просить прощения и самому простить и быть прощённым кем-то свыше (так как, думаю, заслуга Сантьяго состоит в первую очередь именно в его внутреннем изменении во время этой охоты на рыбу, а не в поимке гигантского марлина и не в поединке с акулами). По словам самого Хемингуэя, «нет ничего благородного в том, чтобы быть выше кого-то другого. Истинное благородство проявляется тогда, когда человек становится выше своего прежнего “я”».
  Да, смыслов можно найти и сформулировать великое множество, можно придумать и свои. В самом названии «Старик и море» заложен один из них: показать человека в борьбе с самой природой, её созданиями и стихиями; испытать на прочность человеческую волю, характер, веру.
  Мотив одиночества человека в мире, его борьба один на один с судьбой пронизывает всю повесть. Тема человеческого предназначения, мечты и духовной победы также раскрыта автором. Хемингуэй показывает нам борьбу человека со своими слабостями. Каждый человек рождён для чего-то определённого и «запрограммирован» делать это лучше других. Найдя это «что-то» и овладев вложенным в него Господом, он будет всегда счастлив и спокоен и принесёт наибольшую пользу людям своей жизнью и деятельностью, а если не найдёт своего призвания, не почувствует то, ради чего был рождён, то будет несчастнейшим, потерянным человеком.
 И ещё… Главный герой повести беден, можно сказать — нищ, но это его не удручает. Сантьяго вполне достаточно газеты с результатами бейсбольных матчей под кроватью, бумажных иконок на стене его убогого жилища, куска хлеба с сыром и собеседника в лице его ученика Манолина. И почему-то нам это нравится и мы тоже хотим такой немудрящей жизни. Нестяжательство. Старик довольствуется малым и счастлив. Вспоминаются монахи, святые. Серафим Саровский на камушке в лесу, Франциск Ассизский, читающий проповеди птахам Божьим, Будда, ушедший навсегда из своего дворца…
  И ещё один мотив: Сантьяго думает, что у всего в природе есть душа и люди должны уважать и ценить это: земля вечна, они — нет. Душу, как мы знаем, Господь дал только человеку. Но я бы сказала по-другому: что всё в природе живое, и всё создано Господом, и во всём живом – Бог. Рыба, птица, чувствуют боль от гарпуна или дроби от ружья охотника, океан, леса и реки страдают и чахнут, если человек немилосердно загрязняет их, обирает без толку, уничтожает живущих в них тварей Божьих, нарушает экологический баланс. Сегодня это послание великого писателя нам звучит актуально как никогда. Бери, только чтобы насытиться, так, как делают и звери и птицы. Не хапай, не жадничай, не уничтожай зря. Природа ответит тебе на это изнуряющими засухами и страшными пожарами, наводнениями и землетрясениями.
  Хемингуэй удивительно мудро показывает достижение человеком своей мечты, но что ещё более важно — он показывает духовное восхождение героя. Огромный марлин — самый главный трофей в жизни старика Сантьяго, он является доказательством того, что этот человек победил в схватке с природой, с порождением морской стихии, с самой судьбой. Только та мечта, которая заставляет тебя пройти тяжкие испытания, доставшаяся тебе потом и кровью и отвечающая твоим внутренним понятиям о добре и справедливости, приносит счастье и удовлетворение. Так и для героя повести Сантьяго.
  И, что удивительно, с тех пор я перечитывала эту книгу не один раз, и сила художественного воображения, сказочности повествования Хемингуэя такова, что я как ребёнок каждый раз надеюсь, что в этот раз случится чудо: старику повезёт и он дотянет эту огромную рыбу до берега. Что на этот раз всё сложится и акулы уплывут в другом направлении, что сказка закончится хеппи-эндом.
Ну, давай, старик! Ты сможешь! Ты дотянешь до берега! Ты не умрёшь! Ты не должен умереть! Ты должен победить! Хочется разогнать акул! Ах, если бы... Но... «если бы» не происходит. Такова художественная задача автора.
Где-то я читала, что прототипа главного героя нашли абсолютно безумным в лодке, вокруг которой кругами ходили акулы. Но Хемингуэй хотел, чтобы читатель увидел торжество силы духа, победы человека над обстоятельствами, над самим собой. Это художественная правда, которая многих, в том числе и меня, сподвигла бороться с судьбой!
  Хемингуэй долго шёл к своей мечте, писал на войне, в госпиталях, куда он не единожды попадал, за столиками парижских кафе, существовал на грани бедности, наблюдал жизнь тореадоров — и писал, писал… Его великолепное владение словом, наблюдательность, писательский интерес, любопытство к увиденному на аренах и в окопах, в тавернах на заброшенных полустанках, на горных тропах и везде, куда судьба не приводила Хемингуэя  в его многочисленных путешествиях по миру, в среде охотников и рыбаков, простых людей и осмысление всего своего человеческого и писательского опыта в художественных образах созданных им многочисленных романов, повестей, рассказов по-настоящему потрясают!
Когда я читала «Старик и море», то не предполагала ещё, что моя судьба позже развернется на 180 градусов и я начну серьёзно заниматься литературой. С годами, от переполненности души и невозможности с кем-либо это разделить, я всё больше испытывала потребность выразить себя, поделиться своим опытом и мыслями, своим мироощущением с другими людьми, поговорить о важном, вечном, в этом нашем разговоре формулируя и для себя самой приоритеты и спасительные маяки истины, что-то понимая, от чего-то отказываясь. Я готова к переменам и с покорностью и даже с некоторой долей фатализма принимаю их. Человек с возрастом или глупеет, или становится мудрее. Очень надеюсь, что со мной происходит второе. И благодарна я за это именно повести «Старик и море». То состояние ошеломлённости, смятения, глубинной встряски всего моего внутреннего пространства после прочтения этой притчи я запомнила навсегда. Школа Хемингуэя не забылась, литературная планка, поставленная им, столь высока, столь, кажется, недостижима — и всё же стремишься к ней, сверяешься с ней, мечтаешь приблизиться в написанном тобой хоть чуть-чуть к этому айсбергу, имя которому — Эрнест Хемингуэй.
  И ещё я поняла тогда, что у каждого из нас своя лодка и своя рыба, и мне ещё только предстоит поймать своего марлина и дотянуть его до берега.
С тех пор эта повесть — заслуженно, ввиду своей абсолютной литературной гениальности, получившая, в отличие от многих современных политизированных произведений, Нобелевскую премию — занимает достойное место в моей домашней библиотеке. «Человека можно уничтожить, но его нельзя победить» — слова Хемингуэя. Эта книга — гимн человеку. Непокорённому. Несломленному. Гимн победителю.