Мир моими красками. Глава 8. Глава 9

17 +.
В книге содержатся сцены подробного описания психологического расстройства, сцены жестокости и другие темы не предназначеные для лиц с повышенной чувствительностью,  беременным и детям рекомендовано воздержаться от прочтения данного произведения.

Глава 8.
Как только Наталья Михайловна зашла в палату я все понял. Мой мозг сопротивляется этому пориманию, но именно "Я" понял.
- Максим...
- Что с мамой?
Это был "Я", я задал этот вопрос.
- Максим...
- Не скрывайте, я все понял?
- Да, ее не стало.
- Вы ее спрятали! - заверещал мой мозг, - это не правда!!!Вы, с пришельцам договорились...Похители, я хочу к ней вон туда...
- Максим, прости, но ты бы меня не простил, если бы я скрыла снова, - села ко мне на постель Наталья Михайловна,  я бредил, нес ахинею про то, что кругом заговор, что все - все участвуют в нем, что меня хотят убить, маму украсть. А ее подменить убитым клоном. Наталья Михайловна выслушала все-все, что я говорил. Я вцепился в ее халат и заглянул в глаза:
- Скажите на каком этаже держат ее? Не убивайте!
- Максим, - обняла меня Наталья Михайловна,  я разрыдался и рыдая бредил. Я не верил в произошедшее, всем своим больным сознанием не верил. Вымотавшись я уснул. На утро я пришел в норму - безразличную норму.
- Максим, я не могу держать тебя в такой момент здесь, - сказала Наталья Михайловна,  - ты,  должен простится с ней.
- Я понимаю, - безучастно сказал я.
-  Я попрошу Олега быть рядом с тобой и если что он поможет.
- Ага. А что случилось?
Наталья Михайловна переживала сейчас куда большую боль, чем я, но мое состояние желало лучшего. Ее совесть не могла переубедить разум, но сердце не позволило бы себе повесить камень на душу.
- Она умерла от почечной недостаточности.
- Ага.
- Максим, ты, должен проститься. Говорят, легче поверить во все, когда сам все увидишь.
- Ага.

Родители Олега и соседи помогали с организацией похорон. Отца, чтобы не пил заперли в комнате. Маму держали на кухне под открытым окном - была зима, поэтому она и лежит там, закрытая дверь пугала.
Я и мама Олега подъехали к подъезду родного дома, Марина Владимировна  помогла мне вылезти из машины, она старалась меньше говорить. Я поднимался по лестнице не чувствуя ног.
В прихожей было много обуви и вещей. В зале стоял накрытый стол, горела свеча я какая-то женщина страдальческим голосом читала псалтырь. Соседки разливали друг другу алкоголь и вспоминали маму. Олег сидел со своим отцом, который договаривался с кем-то о дате приезда. Все были в черном, я был в чёрном. Давила эта темнота. Я видел все как в тумане, зеркала были занавешены.
- Максим! - радостно, но и грустно сказала соседка из 46 квартиры. Мама работала в ее компании, но не особо распосранялась о личной жизни потому вряд ли кто-то кроме родителей Олега, моего отца и обещавшей приехать Натальи Михайловны знали о моем диагнозе. Отец горланил из комнаты: "Сгубили, сгубили Надьку! Сгубили!". Сгубил он, а не кто- о из присутствующих.
Я тоже ощущал свою вину, и эта вина тянула мое сердце камнем. Если бы я тогда не истерил и пошел к маме,если бы я не был таким эгоистом! Я заглянул на кухню. Гроб стоял на стульях рядом стояли венки и цветы. На венках послания на вечную память.
- Максим, садись, - соседка посадила меня к Олегу, который посмотрел на меня с оценкой состояния. Я молчал - мне было очень плохо, но никто здесь не мог меня понять. Все были заняты суетой похорон, соблюдением обрядов.
" Кутья готова? Батюшка оповещен? " - спрашивала толстенькая соседка. " Ага- ага"- говорила вторая, которая ставила на занавешенный телевизор рюмашку с хлебом. Там была мамина фотография из молодости, та самая которую я очень любил - красивая мододая женщина с роскошным волосами, чувственными губами. Такая красивая, моя мама.
Олег заплакал, я понимаю, он представляет, что его мама тоже когда-нибудь умрет и он будет так же как я сидеть за столом где люди, которые тебя не понимают так как понимал ушедший человек. Я осознал, что я люблю своего отца - каким бы он не был, он мой единственный теперь родитель. Меня не было на похоронах брата, да, и плохо я его помню, чтобы было хоть с чем-то сравнить. Когда его хоронили я был в больнице. А мама - мама всегда была рядом.
- Максим, ты, кушать хочешь? - спросила меня тетя Тома.
- Нет, - ответил я сдавленно.
- Соболезную утрате, - сказала она положив руку на плечо. Подъехал катафалк, отца выпустили.
- Выпить дадите? - был первым его вопрос. Налили рюмку - ну, помяни.
Гроб вынесли к дому. Кто-то зарыдал. Отец подошел к матери, взял ее мертвую руку и сказал:"Твари,сгубили жену! Я вам припомню!" Все заосуждали его - я держался, но когда стенающая особа запричитала, я не смог сдержаться и заржал, как бешенный. Олег оглядел толпу, схватил меня за плечи и затолкнул в подъезд. Мой смех отдалялся эхом по подъезду.
Олег держал меня за плечи, прижав к двери, смех перешёл в истерику. Олег до боли сжал мои руки, что привело меня в чувства и более-менее к нормальному состоянию. Мы вышли, все понимающе смотрели, ну, сорвался парень, нервный срыв,с кем не бывает. Я стал видеть очертания призраков.
- Олег, - шепнул я другу на ухо, когда мама дернула рукой и начала хихикать, - Олежа, она жива...
- Макс, - друг зажал мое запястье, - она мертва, поверь!
- Она машет мне.
- Нет.
- Она...- я посмотрел как из тела матери вылезает нечто и ползет призраком к нам с Олегом. Рука задергалась.
- Мы в церковь не поедем! - сказал Олег, - мы, тут поможем.
- Как же так?! Надо! - хотела вмешаться тетя Тома.
- Пущай дома сидит, - сказал отец, - не надо ему ехать.
- Алексей,  он поедет, - заявила плачущая особа. Ее остановили, от спора никому не станет легче. Это был последний раз,  когда я видел маму в ее теле. Дома какая-то тетка вколола мне то, что дал ей Олег и я уснул. Когда я проснулся уже был вечер. Все шумели, гремели посудой.
- Максим, мы тебе оставили, -  посадила меня за стол тетя Тома. Наталья Михайловна не приехала. Отец спал в коридоре сидя на стуле - лучше его не будить. Я съел что мне дали. Олег помогал мыть посуду, я, просто, сидел молча.
- Померий температуру,  - сказала тетя Тома, протягивая мне градусник. 37,4°. Отец проснулся от того, что соседка звякнула бутылками.
- Есть парацетамол в аптечке? - полезла за черной коробкой тетя Тома и открыв ее ахнула. Она работала фармацевтом в аптеке, поэтому название препаратов ее поразили, но она ничего ее сказала. Хотя, она решила, что мать болела или отца пытались лечить от белочки такими препаратами. Отец,как всегда пах алкоголем, но сейчас он был благодушен, а не агресивен как обычно.
- Заболел? Без куртки выскочил, эх, ты, - он взъерошил мои и без того взъерошенные волосы и прижался губами ко лбу. Тетя Тома навела "Терафлю" и стала мне его спаивать.
Отец вскипятил воды и добавил в неё соли и горчицы. Олег молча за всем наблюдал.
Отец снял мне носки, задрал брюки до колен и опустил рядом таз. Все с удивлением наблюдали за этим действом. Отец, сел рядом со мной и обнял.
- Ты, так похож на маму, - сказал отец и заплакал, - сынок, я виноват перед тобой, я...
Он не исправиться, таких не лечут. Не помогали ни торпеды, ни НЛП.
Меня зазнобило, от горячей воды по телу поползло тепло. Соседи вынесли стол обратно на кухню, зал опустел. Отец надел на меня шерстяные носки и ушёл.  Мама Олега, сказала, что тот может остаться и поддержать меня, нельзя быть в такой момент одному.
Тем более отец скорее всего где-то заныкал пару-тройку бутылок и ночь будет у него долгая...
Я помылся, переоделся в пижаму и завалился на разложеный диван. Отец стал бубнить, что-то вспомнил о маме, о брате. Я закрыл уши подушкой. Олег стукнул в дверь отцу и строго сказал: "Дядь, Леш, не буянь!".
Отец замолчал. Я повернулся лицом к окну. Мороз, луна - мне так плохо... Олег лег рядом. Он положил мне руку на плечо, чтобы в случае моей попытки к активным действиям, он смог проснуться. Полагаю, он не будет спать всю ночь. За стеной алкоголик со своими чертями, рядом друг с шизофренией от коротого тоже можно ожидать чего угодно. Я повернулся к Олегу, его глаза блестели при свете луны.
- У меня такое чувство, словно, мою душу заменила часть души мамы. Словно, нас соединяла духовная нить, а сейчас, она у меня в сердце. Я стану как она, но я не хочу помнить её.
- Все нормально,  - сонно ответил Олег, - это у всех такое.
- Наверное, - сказал я и закрыл глаза.  Сон с этот раз был со снами, они были хорошие, снилась мама и ей там хорошо.
Утром приехала Наталья Михайловна.  Я сквозь сон слышал, что она разговаривала с отцом и Мариной Владимировной.
- Его заболевание прогрессирует, я предполагаю это все из-за стрессов. Поэтому я бы хотела мальчику обеспечить более спокойные условия, чтобы прекратить его обострения.
- Я никому не отдам сына! - сказал отец.
- Помолчи, - грубо сказала Марина Владимировна, - ты, больший стресс для него... Да и сын? Может тебе его пенсия нужна, а не он?
- Есть специальные интернаты для детей и после 18 о нем позаботятся, Алексей Петрович, подпишите документ, - уговаривала Наталья Михайловна. Мама Олега - юрист, быстро же она со всем разобралась.
- Нет! Я не хочу потерять и второго сына! - грозно отбивался от двух женщин отец.
- Да, вы, поймите! Такая жизнь его лишь погубит. У него серьёзное психологическое заболевание, любой удар по его психике провоцирует у него обострение. Может сейчас он и мирный, но пройдет время и он может поменяться. Прошу, позвольте вам помочь! - говорила Марина Владимировна, но отец видимо был категорически против, - тогда,  мы, лишим вас родительских прав. Вы можете навещать сына в интернате, присылать ему что-то, но не нужно ломать его до конца!
Словно, я не человек, словно, у меня не надо спрашивать хочу я в интернат или не хочу. Я привык к нормальной жизни,а теперь меня хотят поместить в абсолютно чужое место с чужими людьми и думают, мне станет легче? Неужели они меня не понимают. Я посмотрел в окно, хмурое зимнее небо с белыми прожилками облаков, так похоже на серое сырое мясо. Я не хотел слушать разговор дальше...Меня считают психом. Да, я болен, но я не псих, я хочу чтобы я был как все нормальным! Почему же я не нормальный?!
Я посмотел в зеркало на трюмо и вздрогнул, ужас заставил меня не двигаться. Было очень сложно понять мерещиться ли мне в чёрном мать или нет. Я,  просто, замер в ужасе глядя на нее и ощущая холодную струйку пота стекающую по спине. Она была такой явственной, я чувствовл ее запах, я повернулся, она сидит рядом и смотрит на меня.
" П-п-пап! "- я прошептал это, мой голос меня не слушался, словно, кто-то схватил меня за шею и душит.
Женщины и мой отец продолжали болтать в коридоре. Я не мог пошевелиться, словно,  меня парализовало. Я частично чувствовал тело, но оно было ватным. Я пытался вздохнуть, но..,Меня душило.
"Па-ап!"- вырвался дикий крик и в глазах потемнело, я начал сипеть, хрипеть. В комнату вбежала Наталья Михайловна и кинулась ко мне. Отец стоял в дверях, я пытался бороться с тем, что меня душило.
- Ложку, неси! Ложку! - сквозь шум в ушах я слышал голос Натальи Михайловны, судороги прокатились по телу и запах - запах горького миндаля и селитры. Наталья Михайловна повернула мою голову на бок и изо рта потекла белая густая пена, я был удивлен, откуда она течет? Так много...
- Марина, достань из аптечки реланиум, - сказала Наталья Михайловна, мне было очень плохо...Она ещё что-то говорила, в ее руках очутился шприц 5 мл с желтоватым раствором - она ввела мне иглу в шею и я отключился. Возможно это был припадок эпилепсии, а может лишь истерика.
Когда я очнулся, отец сидел на диване рядом со мной и гладил мою голову, в его глазах я видел столько нежности и доброты, что подумал, что это сон. Он гладил меня и смотрел на мой вид с сожалением. Неужели он прощается? Он подписал документы? От чего-то лишь из одного моего глаза потекла слеза. Я снова увидел мать и очень испугался, что приступ повториться. Но она была молодой, как на снимке и по доброму улыбалась. Меня замутило, но я сдержал позыв рвоты и окончательно пришел в себя.  Дома никого кроме меня и отца не было.
- Наталья Михайловна,  сказала, когда очнешься дать тебе это, - протянул желтую таблетку отец, я покорно выпил ее и рефлекторно открыл рот, - пойдем есть, я приготовил.
- Пап? - я недоумевающе посмотрел на отца. От него не пахло алкоголем. Мы пошли на кухню, он посадил меня за стол, налил суп и стал смотреть за тем, как я ем. Я хотел убедиться, не кажется ли мне все это и протянув руку коснулся отца. Он улыбнулся. Суп был не из вкусных, но я съел, отец ведь готовил.
Потом отец вымыл посуду и сел рядом со мной.
- Максим, - сказал он с горечью в голосе, - Максим я не могу больше...
- Пап! - я схватил его за руку, - не вздумай!
- Да нет! - отец убрал мою руку, - не могу я терпеть, хочу выпить.
Я вздохнул, он за старое. Его не изменить.
Отец вскочил и скрылся из виду. Все наши сбережения ушли на похороны, мы повязли в долгах...Отец сдал последний дорогой предмет в доме - бабушкин сервиз из китайского фарфора. Я закрылся в комнате, и принялся усиленно поглощать упущенные за время болезни темы. К вечеру, я собрал портфель. Больничный лист лежал уже в дневнике. Неужели Наталья Михайловна поняла, что большим стрессом для меня будет переезд из дома и она остваила все как есть.

Глава 9.

Никакой романтики в моей болезни нет, как и загадки тоже. Я снова пришел в школу, прямо перед новогодними каникулами. Все было по старому. Олег как Хатико поджидал меня за нашей партой и уже заранее подготовил учебники. Все смотрели на меня с любопытством, но мне было самому до себя, не хочу даже на всех реагировать. Главное я тут, и все.
Занятия шли, шла контрольная. Я быстро все решил и молча смотрел на доску, душу голодала тоска, я начал копаться в себе - никогда не совершу самоубийство! На литературе говорили о современной новомодной книгоиндустрии. Все перечисляли любимые книги, когда очередь дошла до меня, я сказал, что ничего кроме журнала "Диор" не прочитал. Класс засмеялся, Олег тоже хихикнул - поверите, я читал за все это время лишь "Диор" и свой анамнез.
- Что смешного?  - спросила учительница, - хоть это...
Я молча сел на место. Олег выдохнул,я ведь не бредил. Не знаю, но из-за какой-то книги, разговор перешел на психологию и в частности на отклонения. Видимо, в какой-то книге персонаж становился безумным и просил себя остановить, чтобы не навредить никому. Мнение учительницы было категоричным - все сумасшедшие опасны и непредсказуемы. С ними не стоит говорить, они не имеют чувств, у них нет логики - воздействовать на них невозможно. И тут в случае как с Лениным, я решил высказать свою точку зрения.
- По-вашему людям с отклонениями в психике опасно находиться рядом с родными?
- Максим! - попытался осадить меня Олег.
- В стадии ремисии они имеют все те же права, что и вы!
- Для них есть больницы, они опасны для общества.
- Они просто не контролируются обществом. Они не стадо баранов, как остальные люди,  вот их и считают не нормальными. А ведь есть предположение, что великие гении были больны, но это не помешало им изобрести то, что вашему нормальному созданию не под силу!
- Максим, - вцепился мне в руку Олег.
- Что ж, я ценю каждое мнение, - спокойно сказала учительница.
Я не исправлю ничего...Я с грохотом сел. Олег весь красный, как рак молча о чем-то думал. Тут очень внимательный отличник Денис заявил: " Вашему?, - он повернул свою очкастую маордашку ко мне, - вашему? Ты, не среди нас?"
Олег сжал кулаки, что я должен сказать? Учительница сделала вид, что изучала что-то в журнале, надо же, хитро придумала.
- Денис, не возникай, - сказал Олег.
- Пусть ответит за свои слова, что самый умный здесь?
Класс замер. Денис меня провоцирует, я знаю...Но зачем? Может ему...
- Олег, - я вцепился в руку друга, я начал мысленно бредить, мои мысли разносило в разные стороны внутренним вихрем голосов. Может это Наталья Михайловна его подговорила, чтобы он меня заставил с ним подраться и меня забрали в психушку,  все здесь в сговоре, и учительница и та, что выбрала книгу с таким сюжетом,  все в сговоре! Голоса стали отчетливее. Денис резко отпрянул от меня, Олег и все остальные застыли уставившись на мое лицо. Что с ним не так? Девушки смотрели на то, как я сжимаю руку Олега. Я понял, что это провал, надо как-то выкручиваться, чтобы никто не заподозрил не ладное.
- Голова болит, - я приложил к голове руку и Олег понимающе кивнул.
- Можно выйти? - спросил Олег.
- Да, - коротко ответила учительница и мы вышли в коридор.
- Очень сильно?- спросил меня Олег, намекая глючит меня сильно или нет.
- Только шум в ушах, - сказал я, - не знаю почему...
- Это все Денис, вот куда он лезет!
- Куда я лезу!  - спросил появившийся за спиной Олега Денис. Он был выше Олега и не смотря на свою "очкастость" спортивнее.
- Что, вы, скрываете? - спросил Денис, вот сейчас он больше бредит. И кто больше я или он? Скрываете, для меня нормально это спросить, но не для него.
- Ничего! - злобно загородил меня спиной Олег.
- Нет, скрываете. Он, - ткнул пальцем в меня Денисю - он отлично решает математические задачи, физика, химия, биология, история, литература, русский все предметы у него пятерки, хотя он частенько пропускает школу. Что, ты, такое?
"Мне не послышалось? "ЧТО"?"
- До того, как он появился в школе, с тобой никто не общался. А потом он стал твоим другом, свалился как снег на голову, такой умный и правильный. Я был отличником и шел на красный атестат один из школы!
Он просто завидует мне, мне же не до его зависти, не до его детской глупости. Я пошел прочь, за идущим на пролом Олегом.
- Я узнаю, что, ты, скрываешь!
- Ага, - отозвался я. Олегипоказал ему фак. С последнего урока я отпросился. Олег повел меня домой. Я ужасно устал, поэтому не обращая внимания на орущего отца провалился в сон. Но спать в комнате полной воспоминаний было трудно. Я решил, что мне нужно уйти. Олег жил выше нас на этаж, у его родителей была трешка с евро-ремонтом. А еще дача, вторая квартира, которую они сдавали. Марина Владимировна разместила меня в комнате Олега на раскладушке, пусть даже так,это лучше, чем моя квартира. У Олега в комнате было чисто, он сам играл в компьютерную игру, переговаривался с игроками. Я уснул, мне здесь куда спокойнее чем дома.
Марина Владимировна позвала меня за стол и накормила.
- Ну, - она села рядом, какая у Олега хорошая мама, - ты, можешь положиться на  меня.
- Спасибо  вам за все, - сказал я.
- Пожалуйста.  Ты замечательный человек, - сказала Марина Владимировна, - и...ладно, не буду о неприятном.
Отец Олега пришел поздно, мы уже лежали в постелях. Олег сидел в телефоне, я молча слушал тишину - такую редкую и такую долгожданную для меня.
- Олег, что интересного в пустой трате времени в интернете?
- Я общаюсь, это единственный способ общения,  кроме тебя и родителей. У людей всегда есть общие интересы, у меня с ребятами из игры. Я всегда думаю, что они тоже одиноки, как и я.
- Хм, что тебе мешает со всеми общаться?
- Я интроверт,  я не умею найти тему для разговора.
- Интроверт- экстраверт, не все ли равно? Глупые девчонки верят в эти тесты и понятия. Человек сам в праве решать быть открытым миру или закрыться. Ты, выстроил стены, ты, чего-то боишься и этот страх мешает тебе.
- Я ничего не боюсь, - сказал Олег, он мне врал.
- Как знаешь, - ответил я и повернулся лицом к стене.
- Мне интересно,  у тебя бывают глюки, ну, типо девушка голая или что-то вроде того? - смущённо спросил Олег.
- Зачем это тебе?
- Ну, я прочитал статью...
- Меньше верь всяким статьям,  - сказал я, - мой мозг не настолько продвинутый.
- Хе-хе, - Олег посмеялся и снова продолжил общение в сети.