Подарок

  Начался семестр. После лета всегда трудно приходить в рабочее состояние. А уж после поездки на картошку и подавно. Оттуда все возвращаются какие-то шальные. Новые любови, деревенские дискотеки, нормы, простуды, грязь и резиновые сапоги. И свобода! СВО-БО-ДА! От предков. Заедающих, нудных, всё знающих и поэтому зудящих день и ночь! Пробовали портвейн и сухое из сельмагов, флиртовали на танцах с местными.
  В перерыве между лекциями в МГУ к Светлане подошёл и отозвал её в сторону знакомый парень из параллельной группы. Они жили рядом и в школе вместе учились.
– Привет, Серёжка! Чего тебе?
– Привет, Свет. – Серёжка оглядел её нахально и придирчиво. – А выросла-то как! Похорошела за лето. Тебе никто не говорил о твоём сходстве с Катрин Денёв?
– Ладно тебе с твоим политесом. Чего хотел?
– Слушай, вы где были на картошке?
– В Тверской области, колхоз «Заветы Ильича». А вы?
– А нас засунули куда-то под Кострому.
 – Сочувствую.
– Но зато нам девушки местные носили парное молоко, и вообще... Отъелись. – И он демонстративно выпятил наращённое в трудах праведных пузцо.
– Да… Нас тоже кормили до отвала. Так ты этим хотел похвастаться? Молоко и девушки кровь с молоком? – сыронизировала Светлана.
– Да нет. – Серёжка мялся. – Понимаешь, Свет... Я там в дождь на сеновале валялся.
– С девушками? – язвила Светка, немного обиженная.
– Да нет. То есть... Да ты слушай дело! – взорвался наконец Серёжка.
– Я слушаю. А ты всё мямлишь.
– Да постой… И вот дождь хлещет, а сарай этот где-то в полях был, забежали туда случайно, переждать.
– Ну? – уже теряя всяческое терпение, вопросительно простонала Света. Любит Серёжка тянуть кота за хвост.
– Вот... И вдруг чувствую, что лежу на чем-то твёрдом.
– С кем?
– Свет! Слушай! Разгрёб сено, вынул. Какая-то доска чёрная. Присмотрелся. Вроде икона. Но вся от дождей и времени почернела. И краски сошли. Не разобрать, что там было, но что-то еле просматривается. Может, мама твоя поймёт?
Света перестала улыбаться.
– Ирина Сергеевна ведь верующая? Пусть возьмёт. Оставлять в этом сарае нехорошо было. Икона всё-таки. Привез её с собой.
– А где она?
– Да дома лежит. Я вам завезу на днях, хорошо?
...Серёжка заскочил через пару дней, вечером. Поздоровался.
За стенкой рассыпался ломаными арпеджио рояль. Потом всё стихло.
– Кто там, Света? – позвали из залы.
– Мам, это Серёжа пришёл, – заглянула Света в дверь.
  Ирина Сергеевна вышла в холл. Она была преподавателем в консерватории и занималась с очередным подающим надежды пианистом.
– Серёженька! Здравствуй. Раздевайся. Сейчас дозанимаюсь, ещё пятнадцать минут, и чай будем пить.
После чая Света дёрнула сокурсника за рубашку.
 – Ну? Показывай!
  Серёжка вытащил из спортивной сумки что-то завёрнутое в газету. Положил это на стол. На чистое полотенце. Развернули. Какая-то совсем сгнившая чёрная доска, вернее – три доски, на таких писали иконы во все века.
– Света! Принеси фонарик!
Подсветили с разных сторон. Но в электрическом свете ничего не было видно.
– С чего ты взял, что это икона? – усомнилось Света.
– Подожди, дочь. – Ирина Сергеевна вгляделась. – Вроде что-то проступает.
– Вот и я что-то увидел, а что – не пойму.
– Я съезжу к отцу Александру, спрошу, что с ней делать. Спасибо, дружочек. Хорошо, что мне принёс. Не оставил там.
  После его ухода Ирина Сергеевна налила тёплой воды в таз и осторожно губкой отмыла обратную сторону от грязи. Увидела, что доски немного посветлели. Саму икону промокнула белым чистым влажным полотенцем, затем побрызгала святой водой и поставила на божницу, вернее в углу на столик. Икон на стене было много. Горела лампада, висящая на крючке сверху.
  Вскоре Ирина Сергеевна поехала в Сергиев Посад, к своему духовнику, монаху отцу Александру.
  Приехала она в Лавру в субботу. Отстояла всенощную. И на исповедь успела. Остановилась в «Доме паломника». Давняя дружба связывала её с Машенькой – Марьей Васильевной, администратором.
  После воскресной Божественной литургии Ирина Сергеевна вышла из Успенского собора.
Села на скамеечку. Осенний денёк выдался погожим, будто специально к её приезду. Она грелась в лучах солнышка. Какой славный в этом году конец сентября. Дождливых дней почти не было. Вот и сейчас безветренно. Теплынь, словно бабье лето затянулось. Ноги устали после долгой службы, и она осторожно выпрямила их.
  Откинулась на спинку скамьи. На колокольне празднично звонили колокола. Она смотрела, смотрела в бездонное небо, только, кажется, прикрыла глаза – и поплыла куда-то вместе с редкими белыми барашками облаков.
– Устала, Иринушка?
Она очнулась. Перед ней в монашеском одеянии стоял отец Александр.
Ирина Сергеевна хотела подняться.
– Сиди, сиди Иринушка! Хорошо, что у тебя получилось вчера приехать.
– И для меня это радость великая. С праздником, отец Александр!
– С праздником, дочь моя! Вот и увиделись. Вчера-то уж темно было. Ты мне говорила об иконе.
– Да, отец Александр! Хотела с вами посоветоваться. Светин однокурсник привёз из-под Костромы. Но вот не можем разобрать, кто на ней изображён.
И она поведала историю Серёжиной находки.
– Ну-ка, покажи мне её.
– Прямо здесь?
– А что? На солнышке под колокольный перезвон и поглядим, что за икона. – Отец Александр улыбнулся, щурясь на яркую лазурь небес. – Благодать сегодня какая!
Ирина вытащила икону из сумки. Развернула.
– Вот, посмотрите. Не знаю вот, что мне с ней делать?
Монах вгляделся.
– Да, Ирина, это икона, а вот что на ней?
  При ясном дневном свете проступали какие-то смутные очертания.
– Вот что. Ты посиди здесь, отдохни, а скоро вернусь. Надо её освятить.
Отец Александр взял икону и поспешил обратно в храм. Некоторое время спустя возвратился, бережно неся её перед собой.
– Может, вы её оставите у себя? – спросила с надеждой Ирина Сергеевна.
– Нет, милая моя! К тебе Господь её послал, значит, тебе она нужнее. Знак тебе, благоволенье Божье. Молись. Обновится твоя икона. Дай срок.
  Они еще поговорили немного о мирских делах, отец Александр расспросил её о дочках Марине и Светлане, пока они шли к воротам Лавры.
– Благословите, отец Александр!
– Благослови тебя Господь!
И они распрощались.
  Ирина Сергеевна принесла икону домой и поставила в уголке божницы. Намоленное это было место, ещё её мама здесь всю жизнь молилась. Когда уж совсем старенькая стала, стоять не могла, заглянешь в комнату – а она сидит и читает Псалтирь.
– Ирина? Ну наконец-то! Ждёшь вас, ждёшь. Никогда нет у вас времени помолиться, – пеняла ей мать.
– Мам! Дети, работа, дом... Никак не получается.
– Для Бога всегда надобно время находить. Молюсь за всех вас одна.
– Прости, родная! – И Ирина Сергеевна целовала мать в сморщенную, пахнущую померанцем щёку.
  Мама умерла много лет назад.
  Время побежало быстро. Вот и девочки выросли. Обе учатся в институтах. Муж весь в своей медицине. Сколько её учеников колесят по странам и континентам, концертируют…
«Прости меня, Господи, грешную, что не прилежно молюсь, мысли гуляют мимо!» – просила Ирина Сергеевна и крестилась, клала поклоны, взглядывая виновато на строгие лики Спаса и Богородицы.
Вот уже и год опять пробежал. Сегодня день её рождения. Ох, столько ещё дел надо переделать! Гости к вечеру соберутся.
Ирина Сергеевна прочитала утренние молитвы, прося детям, близким здоровья, поминая усопших. Встала с колен. Взгляд её мимоходом упал на икону, которую этой осенью привёз откуда-то Серёжа, однокурсник Светланы, и… ахнула! С благоговейным испугом и радостью приложила руки к груди.
  В отблеске лампады и догоравших молельных свечек она увидела, как явственно проявилось на посветлевшей иконе изображение – Введение во Храм Пресвятой Богородицы! Сегодняшний праздник! И верно говорил отец Александр. В дар она ей была дана.