Юлия

                Кузнецовой Ю.В. посвящаю

Юлия не была моей близкой подругой, познакомились и сблизились мы в более, чем зрелом возрасте: я уже пенсионерка, но продолжаю работать, Юле до пенсии далековато, она моложе меня на девять лет. Родители Юли жили со мной на одной лестничной площадке, поводы для знакомства и сближения оказались невеселыми: смерть отца Юли, несчастье с моим младшим сыном, смерть матери Юлии. Все это за сравнительно короткий срок, где-то четыре года.

Сестра Юли не захотела продавать родительскую квартиру, надеясь когда-нибудь вернуться сюда, и я согласилась следить за их квартирой с помощью тети Юлии, сестры её матери. А позднее, став пенсионеркой, я вступила в Российский Союз Писателей и его Региональное Отделение в Саратове. Приезжая в Саратов по своим писательским делам, я останавливалась у Юлии, других друзей и родственников у меня там не осталось. Иногда мы приезжали к Юле с ее тётей, Галина мне почти ровесница, немного постарше. Юлия встречала нас всегда приветливо, устраивала нам настоящий праздник. Только просила предупредить заранее о приезде, чтобы освободить для нас время, работала она с колоссальной нагрузкой.

Больше всего мне нравились неторопливые беседы с Юлией наедине, когда я оставалась у нее ночевать. Устраивались за столом либо с чашками чая на балконе или лоджии, говорили о многом. Рассматривали фотографии в альбоме, любовались огнями ночного города с высоты тринадцатого этажа. А то и пели потихоньку в два голоса любимые песни.

О своём отце Юля рассказывала с большим теплом: «Мама – это забота, ведение хозяйства, а воспитывал нас отец, умел находить методы убеждения. Я не хотела убирать игрушки, бросала их где попало. Просыпаюсь как-то утром, а все игрушки выстроились в ряд по направлению к двери, уходят от меня. Отец говорит:
– Не хотят они быть с тобой, ты плохо с ними обращаешься, решили уйти к другим детям.
– А как же я без игрушек?
– Не знаю, попроси у них прощения, может быть, простят.
Больше я игрушки не разбрасывала, научилась складывать.

Учить уроки в школе я тоже не хотела, объявила родителям, что уйду от них в детский дом, если будут заставлять. Отец взял меня за руку, привёл в милицию:
– Вот девочка не хочет учиться, хочет в детский дом.
– А ремешком не пробовали?
– Ну что вы, как можно, она же девочка.
– Что ж, оставляйте, будем оформлять.
А я уже вроде бы и учиться согласна, в детский дом мне не хочется, как же я уйду от мамы и папы. Стала учиться.

Бывало и попадало, когда я спела родителям услышанную на улице блатную песню. Отец тогда хорошо объяснил, чем отличаются блатные песни от всех остальных, я запомнила.»

О судьбе матери Юлии, Нины Сергеевны, и её сестёр Юля и Галина рассказывали немного по-разному, но в общем картина получалась одинаковая.

Сергей Николаевич Коротеев жил на Украине в городе Краматорске с женой, двумя дочерями и сыном. Началась война. Сергей Николаевич ушёл в партизанский отряд. Старшую дочь Александру забрали в Германию, жена оставалась с Ниной и сыном. Жену и сына немцы повесили за связь с партизанами. Нину спасло то, что она в это время помогала соседке убирать картошку. Соседка не пустила девочку к дому, прижала её лицом к земле, чтобы она ничего не видела. Юле мать рассказывала, что её бабушка просто простудилась и умерла. Жила Нина с теми, кто занял их дом до тех пор, пока не кончилась война и не вернулся из партизанского отряда отец.

Сергей познакомился в поезде с Зоей, женился на ней, у них родились две дочери, Галина и Валентина. Был ещё сын, но он умер в сравнительно молодом возрасте.

Александре в войну удалось бежать из Германии, где она была рабыней на ферме, кажется, кого-то убили. Бежали втроем, с Александрой была еще девушка и парень. Добрались до фронта, решили разойтись в разные стороны, никаких документов у них, конечно, не было. Парень ушёл, а Александра заболела, лежала с высокой температурой в каком-то овраге, девушка осталась с ней. Здесь на них наткнулся офицер Михаил Будников, пожалел больную девушку. «Она же красивая была, смотри какая на этих фотографиях, а в молодости ещё лучше. И он – красавец-командир на лихом коне. Влюбились друг в друга». Михаил забрал Александру с собой, привёз в свою воинскую часть. Там объяснил, что случайно нашёл свою жену, назвал её именем своей жены, так она стала Галиной. «Я сначала удивлялась, почему у деда две дочери Галины. Забыл, что ли, о старшей?»

После войны Михаил привёз Галину (Александру) к себе в наш городок Вольск. Жили сначала вместе, но к Галине пришла жена Михаила, у них было двое сыновей. Галина уехала от Михаила, спряталась в одной из дальних заволжских деревень, о судьбе отца и матери она ничего не знала. Михаил долго искал Галину, нашёл, уговорил вернуться. Жили они счастливо, но детей у Галины не было.

Позднее Галине удалось связаться с отцом, она забрала к себе сестру Нину. Нина жила с Галиной и Михаилом, пока не вышла замуж за Владимира Большакова. Юлю Галина очень любила, была ей второй матерью, даже просила Нину отдать ей девочку, когда у них с Владимиром родилась вторая дочь.

Со временем и Сергей Николаевич с семьёй перебрался из Украины в Вольск, все сестры общались между собой. О любвеобильности Сергея Николаевича рассказывали и Юля, и Галина, любовниц у него было много. Владимир с Михаилом как-то приехали по своим делам в одну из деревень, зашли в избу. Там свадьба идёт, за свадебным столом рядом с невестой Сергей Николаевич. Мужчины удивились, а Сергей нисколько не смутился:
– Заходите, заходите! То ж сыны мои!
А Галина вспоминала, как одна из любовниц пришла навещать Сергея в больницу, Зоя ей на голову кастрюлю с картошкой одела. Жену Сергей успокаивал такими словами: «Ну что ты, дурочка моя! Их будет семьдесят семь, а ты царица всем!»

В семье Юлии не всё безоблачно, с любимым мужем расстались, он не захотел жить в Саратове, остался в Вольске, Юля выплачивала ему его долю в квартире. Когда мы познакомились, Юлия жила с дочерью и сыном, дочь работала, сын учился в институте.

Чем лучше я узнавала Юлию, тем больше она мне нравилась, притягивала к себе. Энергичная, веселая, с озорными бесенятами в глазах. Она могла подшутить, посмеяться, но все это с необыкновенной человечностью, с добротой. Ей постоянно звонили её ученики с любыми вопросами, она не отмахивалась ни от кого. Обязательно ответит, объяснит, посоветует, подбодрит.

Юля часто путешествовала с учениками, побывала во многих странах, рассказывала о самых разных обычаях.
– Представляешь, у них в электричках разные вагоны для мужчин и женщин.
– А если муж с женой или мать с ребенком?
– Все равно!

Где-то, чтобы посмотреть местные достопримечательности, Юлию заставили снять обувь и надеть длинное платье с рукавами, закрывающими даже запястья. Иначе не пускали.

Юля согласилась ехать со мной в Москву на вручение премии «Писатель года» несколько лет назад, её дочь в это время работала в Москве. На вручение премии мы не попали, не хватило мест в зале, но по Москве погуляли с удовольствием, побывали в музее Горького.

Отпуск Юлия обычно проводила у дочери, приезжала к ней и в Гон-Конг, и в Ирландию, отношения у них очень теплые.

Конечно, Юля устает, болеет, грустит, как и все, но жалуется очень редко, всегда готова в первую очередь помочь другим.

И вдруг Юля пожаловалась на сильную усталость, когда вернулась из очередного отпуска у дочери: «Мне бы после этого отпуска ещё один». В сентябре Юлия поехала на обследование в Москву, надеялась скоро вернуться. Я не могла и не хотела думать о чем-то серьезном, была уверена, что Юля справится с любой болезнью, она же такая сильная. А Юля с самого начала узнала, что её болезнь практически неизлечима, но, разумеется, никому не жаловалась.

Я продолжала возиться с их квартирой, там надо было заменить газовую плиту. Консультировалась по этому вопросу с Юлей. Общались СМС-ками, она просила не звонить, чтобы не беспокоить соседей по палате.

А когда я сообщила, что все хорошо, плита, наконец, установлена, позвонила дочь Юли и сказала, что мамы больше нет. Я редко плачу, но о Юле я плакала три дня, не могла успокоиться, вот и сейчас слезы на глазах. Плачу не только я, плачут многие, кто её знал и любил.

Опять летит по шоссе маршрутная Газель, мелькают за окном знакомые пейзажи, деревеньки, сверкает на солнце обледенелый наст. Все, как обычно, еду в Саратов по своим писательским делам. Только в квартиру Юли уже не войду, её там нет.