Автор: Софи Мэй
ГЛАВА I.НАКАЗАНИЕ ЭТЕЛЬ.
“Остановись, Этель, ” авторитетно сказала Мэри Грей, “ остановись сию минуту, ты пропускаешь ноты”.
Девочка с радостью подчинилась, потому что музыка ни в коем случае не была ее страстью, и ей особенно не нравилось заниматься, когда за ней наблюдал острый глаз Мэри.
“Я обязан быть суровым с тобой, Этель, за это не будут делать, чтобы
позволяют вам играть небрежно. Этим утром ты хуже, чем обычно,
потому что Киттилин ждет в столовой. Это очень прискорбно
то, что Киттилин приходится приходить сюда во время твоей тренировки, и это усложняет задачу для меня это довольно сложно; но что ты думаешь по этому поводу? Если ты когда-нибудь научишься прилично играть, Этель Грей, я буду тебе полностью обязана
для меня, и твоя учительница так говорит. Вот! а теперь беги и поиграй с
Киттилин; но помни, тебе придется закончить свою тренировку сегодня
после обеда.”
Этель заставила ее убежать, и Мэри села в эркер на нее
шить с глубоким вздохом ответственности. Ее мать была больна; Джулия,
старшая в семье, была прикована к своей комнате из-за головной боли, и
сегодня утром детей оставили на попечение Мэри со строгим
наказом слушаться ее.
“Детьми” были Филип, мальчик восьми с половиной лет, и Этель,
маленькая девочка почти шести лет; но поскольку Фил сейчас катался на коньках по пруду,и Этель, игравшая в куклы в столовой со своей юной подругой,
Киттилин Гарланд, Мэри была свободна предаваться своим мыслям, и ее
вскоре работа лениво лежала у нее на коленях, а она смотрела в окно
на белый двор перед домом, выходящий на реку.
В комнате с ней никого не было, кроме бабушки, которая сидела
в мягком кресле перед пылающим углем камином с вязанием. Бабушка Грей
казалось, не постарела. Раз отец не украдено ни одного
ее драгоценной милости. Он не потускнел ее светлые глаза или коробило ее
нежный голос; морщинки, которые он вызвал, были всего лишь “рябью”, а
седые волосы, которые он ей подарил, были похожи на красивую серебряную корону.Бабушка оторвалась от вязания; Мэри оторвалась от шитья.
Их взгляды встретились, и они оба улыбнулись.
“ Пенни за твои мысли, дитя мое.“О, я просто подумала, бабушка, кажется, можно было бы что-то сделать, чтобы люди не называли меня Флекси Фриззл - я просто устала от этого. Это было очень хорошо, когда я был маленьким ребенком; но теперь, когда Мне двенадцать лет, ко мне следует относиться с большим уважением. Это очень глупо называть людей как угодно, кроме их настоящих имён; ты так не думаешь? О, а вот и графиня Леонора! ” воскликнула Мэри другим тоном.
она уронила работу, сломала иголку и уколола себе палец.
и все это за секунду.
“_ Кто?_ Я не поняла тебя, дорогая.
“ О, это всего лишь Фанни Таунсенд, бабушка. У нас есть причудливые имена друг для друга
мы, девочки, а Фанни зовут графиня Леонора, ” воскликнула Мэри,
совершенно не подозревая, что в этой или той бабушке было что-то “глупое”.
меня позабавили ее непоследовательные замечания. Милая пожилая леди улыбнулась
доброжелательно, как маленькая фигурка в коричневом плаще, ворвался в комнату, задыхаясь
от бега. Оказалось, что это были не Фанни Таунсенд и Мэри Грей, которые
начали болтать друг с другом в эркере, а графиня Леонора,
и ее подруга, леди Данделина Тэнгл. Леди Данделина рассказывала
Графине, что ее мать и сестра заболели, и что она осталась на
попечении замка.
“Разве вы не скучаете так сильно по своему брату Престону, леди Данделина?”
“Действительно скучаю, графиня; но молодые люди обязаны поступать в колледж,
вы знаете. И я могу вынести это лучше, потому что мой кузен, Фред Аллен, из
Хиллтоп с нами. Он останется, я не знаю, надолго ли, и пойдет в
школу. Я только хотел бы, чтобы это была моя сестра Милли!
“ Я тоже, леди Данделина. О, я видел нашего старого учителя, мистера
Флинга, когда шел сюда. Он стоял на веранде отеля и разговаривал с
Мисс Пайк.
“ Мистер Флинг? - сказала Мэри, смеясь. Она бросила работу, потому что как
она могла шить без иголки?
“Да, сказал он, - как ваше здоровье, Мисс фр-к-се-е?’ как если бы я был
больной. Он мне нравится вне школы, Лютик; но в школе он был таким
немного противным, разве ты не знаешь?”
“Не совсем ненавистный”, - ответила Мэри, украдкой взглянув на бабушку. “_I_
называю это неприятным”.
“Да; как он ругался, когда мы залезали под сиденье, чтобы поесть яблок?”
“ О, я в жизни не ела ничего, кроме одного яблока, Фэн, я уверена, что никогда не ела. Я тоже была хорошенькой.
Тогда я тоже была маленькой. Как странно вспоминать такие старые времена!
“Ну, Флэкси, это было только прошлой зимой!”
“Ты уверена, Фэн? Я думал, это было так давно”.
“Ваши воспоминания очень интересны, мои дорогие”, - сказала бабушка,
вставая. “Я хотела бы услышать больше, но я вынуждена подняться наверх
сейчас я покину ваше приятное общество”.
Как беспечного старушка потеряла сознание на одну дверь, маленькая Этель, очень
сильно возбужденные, бросились на другой; но девушки, погружен в
разговор, не смотрели вверх, и она стояла некоторое время без внимания
сзади кресла, Мэри.
“Я хочу спросить тебя, Флэкси...” — сказала она.
“Мистер Флинг и мисс Пайк говорили о школе правописания”, - сказала Фанни.
Фанни, одним прыжком вынырнувшая из ”старых времен". “ Завтра вечером у нее будет старомодный концерт в ее школе в Розвуде.
- Я хочу спросить тебя, Флэкси... - повторила Этель. - У нее будет старомодный концерт в ее школе в Розвуде.
“ Я хочу спросить тебя, Флэкси— - повторила Этель.
“ Они ‘выбирают сторону’. Ты знаешь, что это такое?
“Нет, я уверена, что нет. Я бы хотела, чтобы Престон был здесь, и он взял бы меня покататься на
санях. Мисс Пайк, конечно, отпустила бы нашу семью”.
“Я хочу спросить вас—” снова сказала маленькая Этель.
“Почему, Этель, ребенок, я думал, что вы были в другой комнате”, - сказала Мэри
с нетерпением. “Разве вы не видите, я хочу услышать о правописании школы;
и это _so_ вдумчивый и добрый маленьких девочек, чтобы дать большой девушки
возможность высказаться!”
Но в следующий момент, устыдившись своего дурного характера и вспомнив о своей
материнской ответственности, она привлекла Этель к себе и поцеловала.
“Подожди минутку, Леонора, пока мы не узнаем, что это значит”, - сказала она.
она была удивлена, увидев свою обычно тихую младшую сестру в таком диком состоянии.
“Расскажи мне все об этом, дорогая”.
Ободренная таким образом, Этель возмущенно воскликнула: “Киттилин очень
неприятная! И, кроме того, она сбила меня с ног!”
Фанни начала смеяться. “О, какая Кошечка!”
“Тише, Фан”, - предостерегающе сказала Мэри, растягивая губы, как у бабушки.
шелковый “рабочий кармашек”. “Это кажется невозможным, Этель. Я никогда раньше не слышал о том, чтобы
Киттилин так себя вела. Что ты такого сделала, что разозлило ее?”
“ Я— я— сбила ее с ног—первой, ” призналась Этель тихим, прерывающимся голосом.
И Фанни снова рассмеялась.
“ Фанни Таунсенд, пожалуйста, помолчи. Сегодня я забочусь об этом ребенке.
Этель, где Киттилин?
“Ушла домой”.
“Ах. Этель, Этель, моим долгом будет наказать тебя. Фанни, ты можешь
помолчать?
“ Ты ее накажешь? О боже, это слишком смешно!
“Да, у меня есть полное право наказать ее, если я захочу”, - сказала Мэри,
вздернув подбородок.
Она была практически нападения достоинства; но вместо того, чтобы должным образом
впечатление, Фанни только смеялся больше, а стыдливое маленькая Этель
спрятал голову и чувствовала, что она был шутить.
“Могу я спросить, что тебя рассмешило, Мисс Таунсенд?” сказала Мэри, с повышенной
достоинства.
“О, не надо, о, дорогая, что мне делать? Ты такая странная, Флекси Фриззл!”
“ Ну, если ты будешь продолжать в том же духе, я буду вынужден увести Этель.
из комнаты. Ты что, совсем не осуждаешь меня, Фанни Таунсенд?
“О боже, о боже, я умру со смеху! мне придется пойти домой! Если бы ты
видела, как ты выглядишь, Флекси Фриззл! _Good_-by. Я ничего не могу поделать
” Сказала Фанни, шатаясь, выходя за дверь.
Мэри глубоко вздохнула. “ А теперь иди ко мне, Этель. Это ужасно.
дело в том, что ты совершенно ужасный ребенок; но не годится говорить об этом
маме, когда у нее воспаление легких и волдырь на груди.
Она сказала, что я должен заботиться о тебе.
Этель не пошевелилась. Мэри остановилась и укоризненно посмотрела через комнату
на нее, совершенно не зная, что сказать дальше. Она никогда раньше
провела случае дисциплина, и весьма удивлялся, почему это должно быть
необходимо ей сейчас. Но ей была дана “полная власть над
детьми”, и что это значило, если она не должна была наказывать их, когда
они поступали неправильно?
Чтобы быть уверенной, что завтра головная боль Джулии пройдет, и Джулия сможет
тогда позаботиться об Этель; но Мэри была совершенно уверена, что ждать бесполезно
час или минута; этим делом нужно заняться _now_. “Это мой
долг, и я не отступлю от него. Я постараюсь вести себя точно так, как мама
всегда, — не сурово, а грустно и нежно.—Этель, дитя мое, иди сюда”.
“Не хочу”, - сказала Этель, приближается медленно и угрюмо, рисунок
ее маленький стул позади нее.
“ Не так, дорогая; мама никогда не позволяет тебе сгибаться пополам,
волоча за собой стул, как улитка со своим домиком на спине. Вот так, садись
садись и расскажи мне об этом. Что сделало тебя таким непослушным?
“У меня болит голова. Не хочу говорить”.
“Ты играл в куклы?”
“Да. Падение Пеп я ты пикантная и не сесть”.
“Капли перечная мята-это очень старый и ревматизме, Этель; она была моей
Долли еще ты не родился.”
“Ну, у меня болит голова. Не хочу разговаривать”.
“Но ты должен поговорить. Сегодня я твоя мать”.
“ _ Ты?_ ” Этель дерзко взглянула на нее, и Мэри чуть не рассмеялась.;
но когда на чьей-то попечении маленький ребенок, нужно быть твердым.
“ Этель, сегодня я твоя мама. Что ты делала с этими
куклами?
“Ничего! Киттилин оторвала руку Пеп'минт”.
“Да, а потом?”
“Потом она рассердилась”.
“Нет, нет. Что ты с ней сделал?
“Опрокинул ее”.
“Этель! Этель!
“Ну, меня она тоже опрокинула”.
“Это совершенно ужасно!” - воскликнула Мэри, как торжественно, как будто она
никогда такого не слышала. А потом она сидела в глубокой задумчивости. Что бы _ ты_ сделала
мама в этом случае? _ У_ Этель разболелась голова? Возможно. Ее
Щеки горели. Мама была нежна с детьми, когда они болели,
и, возможно, не одобрила бы запирание Этель в чулане, если бы она
простудилась.
“Этель, ” сказала Мэри естественным тоном, - я собираюсь быть очень милой и
нежной. Ты была очень виновата, но, возможно, Киттилин сможет
простить тебя, если ты попросишь ее”.
“Хм! Не хочу, чтобы она прощала!”
“Что?! Не хочу, чтобы она тебя прощала?”
“Нет, не хочу; Киттилин сама была плохой!”
“Но сначала ты была плохой, Этель”.
“Хм! Если я попрошу ее простить меня, она подумает, что была хорошей!”
Мэри печально посмотрела на упрямую Этель. Ох, как тяжело было сделать
дети каяться!
“Пожалуй, я лучше оставлю ее в одиночестве, чтобы подумать. Мама делает вот_
иногда”. Потом так же вслух: “Этель, я сейчас иду на кухню, а я
желаю вам, чтобы сидеть здесь и думать, пока я не вернусь”.
“Нет, ты не должна; моя мама не позволит тебе заткнуть мне рот, Флэкси!”
“Но я не затыкаю тебе рот; я только оставляю тебя подумать”.
“Не умеешь думать”.
“Да, ты умеешь, Этель, ты думаешь каждый раз, когда подмигиваешь”.
“Ну, могу ли я закрыть глаза на часы?” - спросил ребенка, смягчившись, на
это был один из ее прелести, чтобы сидеть и смотреть на минутную стрелку украсть
медленно над белой часы лицо.
“Да, ты можешь, если будешь повторять снова и снова, пока это продолжается,
‘Я была непослушной девочкой— непослушной девочкой; мама пожалеет, мама
пожалеет”.
[Иллюстрация: НАКАЗАНИЕ ЭТЕЛЬ.—СТР. 17.]
“Хорошо, я так и сделаю, но поторопись, Флэкси; не уходи надолго”.
Через пятнадцать минут Мэри вернулась и обнаружила ребенка на том же месте.;
ее глаза покраснели еще больше от слез.
“Я смотрел, когда мама остается наедине _me_”, - подумала Мэри,
приветствуется.
“Ну, Этель,” с-взрослому сложив руки, которая бы
в конвульсиях Фанни Таунсенд. “Ну, ты думал, дорогой?”
“Да, и я расскажу об этом маме; тебе я не скажу”.
“Мама очень больна, дитя мое”.
“Тогда я скажу Нинни”. Нинни - это детское ласкательное имя Джулии.
“Нет, у Нинни болит голова. Сегодня я твоя мама. И я не буду
быть с тобой, дорогая”, - добавила Мэри, со смирением, ссылаясь на некоторые
ее последние лекции в этом младшей сестре.
“ Ну, ” слабым голосом произнесла Этель, зажав в зубах фартук. “Я не
Чрезвычайно плохо Kittyleen, но если она хочет простить меня, я скажу ей.”
“О, Милый, ты делаешь меня такой счастливой!”
“Не хочу, чтобы вы счастливы”, - вернулась Этель пренебрежительно; “не
дорожите вы! Но мама заболела. А ты— Ты не напишешь
ей письмо?
“Напиши маме письмо”?
“Нет, Котенок, напиши его фиолетовыми чернилами, правда, Флэкси?”
Записка была очень короткой и написана просто, как Этель, диктуемые его:
Мой нежный друг,—мне очень жаль, что я сбил тебя
вниз первым. Я прощу тебя, если ты простишь меня.
ЭТЕЛЬ ГРЕЙ.
Этель имела в виду именно это, ни больше, ни меньше. Ей было жаль; и все же, если она
поступила неправильно, то и Киттилин тоже; если она нуждалась в прощении, Киттилин
тоже нуждалась в нем.
“Теперь положи что-нибудь в угол”, - сказала она, с тревогой наблюдая, как
Мэри направляла конверт. “Ты всегда кладешь что-нибудь в угол
_your_ заметки, Флэкси; Я видел тебя, и не раз видел.
“ Правда? О да, иногда я кладу ‘доброту Этель’ в угол, но
это когда ты носишь записку.
“Положи ее туда сейчас”.
“Но ты отнесешь записку?”
“Нет, Додо отнесет, если я ее пять раз поцелую”.
“Тогда я напишу ‘Доброта Доры”.
“Нет, нет, это я добрая, а не Додо”, - настаивала девочка.
И “Доброта Этель" должно было быть написано в углу большими, простыми
буквами.
Дора засмеялась, когда прочла это, а Мэри снисходительно улыбнулась.
Киттилин, однако, не улыбнулась, потому что не знала, что такое
ошибка. Она с радостью приняла сомнительные извинения Этель и заставила ее
медсестра Марта написала в ответ: “Я прощаю тебя”. И левой рукой
в углу ее конверта были слова “Доброта от Киттилин”, потому что
она считала, что это правильно, и она никогда не позволяла Этель
быть более модной, чем она сама, если это было возможно.
Мэри чувствовала, что в целом ее первый случай дисциплинарного воздействия закончился
успешно, и с нетерпением ждала наступления завтрашнего дня, когда ее мать
услышит об этом и одобрит ее.
ГЛАВА II.
НАПРАШИВАЕТСЯ “СВИСТ”.
На следующий день миссис Грей почувствовала себя несколько лучше, и когда Мэри тихонько постучала
в дверь спальни, Джулия ответила: “Войдите”. Маленькая девочка
не ожидала увидеть свою мать такой бледной и больной, а слезы на глазах
бросилось в глаза, когда она склонилась над кроватью, чтобы подарить любящий поцелуй
который, по ее мнению, должен был упасть так же нежно, как капля росы на лепесток
розы. Казалось, сейчас неподходящее время для вопроса, ради которого она пришла.
спросить о школе правописания. Джулия расчесывала волосы миссис Грей,
а Мэри целовала темные шелковистые локоны, рассыпавшиеся по подушке,
бормоча: “О, какие мягкие, какие красивые!”
“ Ну, моя дорогая, ” сказала миссис Грей с нежной улыбкой, которой
немного не хватало ее обычной яркости, “ как ты поладила вчера
с Этель? Она такая тихая маленькая вещь, которую я уверен, вы не имели
беда”.
“Нет проблем!” Взгляд Марии было красноречивей слов. “Я подозреваю, что сейчас произойдет какое-то
ужасное откровение”, - сказала Джулия. “Ты разозлил ее,
Флэкси?” На спокойствие Этель не всегда можно было положиться. Она
была похожа на тихое озеро Камерино в Италии, которое так легко становится
мутным, что у итальянцев есть пословица “Не тревожь Камерино”. Доктор
Грей часто говорил Мэри, когда видел, как она властвует над своей маленькой
сестрой: “Будь осторожна! Не тревожь Камерино”.
“Нет, правда, дурочка, я была очень терпелива”, - с гордостью ответила Мэри. “Но
несмотря на все это, я должна была наказать ее!”
Миссис Грей повернула голову на подушке и посмотрела на Мэри с
изумлением.
“Ты думала, я дала тебе право наказывать твою младшую сестру? Это
было бы действительно странно! Я просто сказал, что они с Филипом должны были
днем слушаться тебя.
Мэри внезапно ощутила унижение, тем более что Джулия
приостановлено расческу, и смотрел на нее насмешливо—или так
ей показалось.
“Почему, мама, я, наверное, вас неправильно понял. Я думала, что это то же самое,
как если бы я была Джулией, ты знаешь.
“Джулии восемнадцать лет, дитя мое. Тебе двенадцать. Но что такого плохого сделала Этель?"
”Этель сделала что-то не так?"
Затем Мэри рассказала о ссоре с Киттилин и о записках, которыми
обменивались две маленькие девочки. Несмотря на естественную склонность к
преувеличениям, она была так тщательно натренирована в этом отношении, что к ее словам
обычно теперь можно было относиться без “недоверия”.
Миссис Грей выглядела довольной.
“Так вот как ты наказал свою младшую сестру? Я немного испугался.
ты запирала ее в шкафу или, возможно, отрубала ей пальцы.
ни того, ни другого, дитя мое, я не должен был допускать.
“ Нет, мэм. - Мэри чувствовала себя королевой, свергнутой с престола.
“Вчера вы были ‘облечены небольшими полномочиями’, чтобы
конечно, но вам следовало подождать до сегодняшнего дня и сообщить о любых
плохо вел себя по отношению ко мне или — если я был слишком болен, чтобы это слышать — по отношению к Джулии.
“ Да, мама, ” кротко ответила Мэри.
“ Не то чтобы я винила тебя за эту ошибку, дорогая. Ты проявила рассудительность.
и самоконтроль, и, надеюсь, пока еще не причинено никакого вреда. Только
помни, если тебя снова оставят заботиться о детях, ты
не тот, кто будет наказывать их, что бы они ни натворили ”.
“ Да, мэм, - повторила Мэри, но ее лицо просветлело при этих словах.
“Рассудительность и самообладание”.
“Боюсь, раскаяние Этель ничего не значит”, - сказала Джулия.
“Я думал об этом сам. Я боюсь, что это не так”, - призналась Мария.
Она смотрела, как кисть, как он прошел медленно и равномерно через нее
волосы матери. Ее румянец появлялся и исчезал, как будто она была на грани
сказала что-то, что, в конце концов, ей было трудно произнести.
“Мама, у мисс Пайк сегодня вечером — уроки правописания”.
Глаза миссис Грей были закрыты; казалось, она не слушала.
“Это в ее школе в Розвуде, и любой может пойти, кто пожелает”.
“А?”
“Папы сегодня утром нет дома.” Пауза. “ А мы с Фредом Алленом...
Мама, боюсь, ты сочтешь это не совсем лучшим, но есть
теперь каждую ночь светит луна; а _ ты когда-нибудь ходил в старомодную школу правописания
, где выбирают сторону?
“Флэкси, не производи такого шума с расческой”, - сказала Джулия. “Я полагаю
вы с Фредом хотели бы лошадь и сани, а у Фреда не хватает смелости
спросить папу; это все?
“О, можно нам пойти, мама? Пожалуйста, можно нам пойти?”
“Что, в Розвуд вечером — две мили?”
“О, лучше бы я тебя не спрашивала. Лучше бы я не спрашивал тебя; я имею в виду, я...
лучше бы ты не отвечал сейчас, пока я не расскажу тебе кое-что еще.
“Ну, я вообще не буду отвечать; я оставляю это твоему отцу”.
“О, я не это имела в виду; я не хочу, чтобы ты перекладывала это на папу”.
“Флэкси, ” запротестовала Джулия, - “Разве ты не видишь, что ты утомляешь
маму?”
“ Я не буду утомлять ее, Дурочка. Я только хочу, чтобы она минутку подумала о Визе,
какой он старый и хромой. Он не Фриск, как раньше, не так ли, мама?
И я уверен, что Мисс Пайк хотите _me_ по ее орфографии-школы, мы
таких друзей. И Фанни Таунсенд едет, и еще много-много девочек
моего возраста.
“Моя дорогая, я оставляю это полностью на усмотрение твоего отца”, - устало сказала миссис Грей.
“ Да, мама, но если ты сначала поговоришь с ним и скажешь, что Фред боится
спросить его, и— и Уиз такой старый...
Джулия нахмурилась и указала на дверь. Мэри не должна была нуждаться в этом
второе предупреждение. Она, наверное, видела для себя разговор был
слишком утомительно.
“Что же делает меня такой эгоистичной, беспечной, забывчивой и все такое прочее?"
это плохо”, - подумала она, сбегая вниз по лестнице. “Я люблю свою маму так же,
как и Дурочка, и обычно стараюсь не утомлять ее; но если я
однажды забуду, они подумают, что я забываю всегда, и в следующий момент папа запретит
мне заходить в ее комнату ”.
Фред стоял у эркерного окна, ожидая отчета своего кузена.
“О, Фред, я еще не знаю; мама недостаточно здорова, чтобы с ней можно было поговорить,
и нам придется подождать, пока папа вернется домой. _Perhaps_ папа не подумает
ты слишком молода, чтобы ездить на Whiz только в Розвуд. Это не то же самое, что
ехать на Парнас, десять миль; ты же знаешь, он этого не разрешал.
“Очень хорошо тоже, если парень четырнадцати лет нельзя доверять
старый шкаф-уплотнительное костей”, - сказал юноша презрительно, вспоминая, что
Престон в его возрасте отлично водил машину; но тогда Престон и Фред были
разными мальчиками.
“Что ж, я сама спрошу его”, - сказала Мэри. “Разве ты не думаешь, что
луна сильно изменила бы ситуацию? _ Я_ должен ”.
Пока доктор Грей нарезал ростбиф за ужином, Мэри
в отчаянии задал вопрос о школе правописания. Казалось, он
сначала думал о чем-то другом, но когда до него дошло,
что она имела в виду, он сказал, что мисс Пайк разумная женщина, и одобрил
о ней, а Мэри и Фред “могли бы пойти и заколдовать всю школу, если бы
могли”.
Это превзошло все ожидания. Фред выглядел довольным, и Мэри,
соскользнув со стула, подскочила к отцу и неожиданно обняла его.
обняла, отчего помешала ему разделывать мясо и чуть не вонзила нож
в блюдо.
Весь день ее разум был в сильном волнении. Какое платье ей надеть?
носить? Неужели Дурочка думала, что мама будет возражать против самой лучшей шляпки? И, о,
ей следовало бы каждую минуту повторять по буквам! Не могла бы бабушка, пожалуйста, спросить ее
все трудные слова, которые она смогла придумать?
Бабушка выдала черный список— _эмоциональный_, _фтизный_, _пониард_,
и тому подобное, - и хотя Мэри иногда спотыкалась, она справлялась превосходно
что ж. Логомахия, анаграммы и другие орфографические игры были популярны в семье
Грей, и все дети хорошо разбирались в правописании. Доктор Грей
сказал: “Нам говорят, что беззвучные буквы следует выбрасывать из наших
язык, и тогда все слова будут выглядеть так, как они звучат; но этого еще не сделано
, а пока полезно знать, как пишутся слова
так, как они печатаются _now_.”
Джулия была в комнате своей матери, а Мэри снова осталась на попечении
детей; но в своем теперешнем увлечении она совершенно забыла
Этель и девочка, предоставленные самим себе, сумели достать ножницы для лампы
и отрезать ей волосы. Зигзагообразные вырезы, ощетинившихся в
все стороны, было забавно зрелище.
“Ах, вы мелкие пакости”, воскликнула Мария, злится, но не может помочь
смеется. “Это все из-за того, что я вчера прочитал тебе историю о "Девяти
гусятах". Скажи мне, это то, что заставило тебя подумать об
этом?”
Этель молча кивнула стриженой головой.
“О, ты ужасный ребенок. Когда я так старалась заинтересовать тебя! _I_
не хотела читать тебе! И подумать только, ты должен пойти и сделать это! Что
люди имеют в виду, называя _ тебя_ хорошей? Я никогда не стригла _my_ волосы, но
никто никогда не называл _ меня_ хорошей!”
Мэри снова охватил смех, но, придя в себя, строго добавила:—
“Это очень тяжело, что я не могу запереть тебя в шкафу, но ты получишь
там достаточно быстро! Да, я доложу о вас, и вы отправитесь в чулан.
идите, мисс Сниппет. О, тебе не нужно плакать; ты самый отвратительный на вид.
создание в городе, но вина всегда падает на меня! Только за эти
‘Девять маленьких гусят’. И вот я так усердно готовилась к
уроку правописания и...
Звон колокольчиков на санях внезапно положил конец этому красноречию.
Этель вытерла глаза и, не говоря ни слова, прокралась к окну. Она
обычно не реагировала на упреки, и, возможно, именно ее молчание
побудило Мэри произносить "проповеди”, хотя я боюсь, что они
проповеди ожесточили, вместо того чтобы смягчить сердце маленькой Этель. В
молодой проповедник был довольно улыбаясь, однако, когда она вышла войти
сани; и Юле, взял ее, посмотрел, как если бы она была попытка
ее лучше не гордиться ее яркая молодая сестра. Мэри чувствовала себя очень
довольной собой в своем новом плаще и бобровой шляпе с
изящным пером; но кузен Фред ее не вполне устраивал.
“Он и вполовину не умеет водить так хорошо, как Престон; и, что хуже всего, он
не знает, как пишется”, - подумала она, когда они поехали дальше как раз вовремя, чтобы
веселая музыка колоколов. Они прошли около полумили, и Фред
использовали кнут несколько раз с барского процветать, всегда в
великому неудовольствию гений, когда они вдруг привели к паузе
громкий голос, зовущий,—
“ Прекрати! Хиллоа, мальчик, прекрати!
Сказать, что они оба были очень напуганы, было бы не более чем
правдой. Первой мыслью Мэри была глупая: “О, неужели это
грабитель с большой дороги?” в то время как Фред гадал, не случилось ли чего с
ремнями безопасности. Насколько он знал, это могло быть неправильной стороной вверх.
Но они оба были встревожены без причины. Как только Фред смог обуздать
своего разъяренного скакуна, оказалось, что обладатель голоса был всего лишь
Старый друг и бывший учитель Мэри, мистер Харрисон Флинг, и все, что он
хотел сказать, было,—
“Ну что, мисс Мэри и мастер Фред, вы идете в школу правописания?”
“Да, сэр”, - сказал Фред, касаясь его крышки; а Мария ничего не надеялся
случилось правописание школы, чтобы предотвратить их.
“А можно мне поехать с вами?” - спросил молодой человек с убедительным поклоном
и улыбкой.
“Да, сэр, если хотите”, - ответил Фред, с некоторым облегчением обнаружив, что это был
не хуже, хотя, конечно, и не в восторге.
“ Конечно, я поведу, ” безмятежно сказал мистер Флинг, усаживаясь сам.
и сажая Мэри к себе на колени. “ Мастер Фред, ваша тетя поблагодарит меня за то, что
все произошло именно так, как случилось со мной, потому что вы мчались с головокружительной скоростью.
Вас бы выбросило за следующий угол.
Брови Фреда под кепкой были сурово сдвинуты. Возможно ли, что
Мистера Флинга считали джентльменом?
“ Мисс Флэкси, ” продолжал незваный гость, - надеюсь, вы так же рады видеть
меня снова, как и я вас. Разве вы не чувствуете себя в большей безопасности теперь, когда я взял в свои руки
бразды правления?
Мэри не знала, что ответить. Она не была рада видеть его, но все же
она чувствовала себя в большей безопасности, когда он вел машину. Она негромко рассмеялась, и этот
смех неприятно резанул Фреда по ушам. Это был первый раз, когда он
взял своего юного кузена покататься верхом, и он думал, что это будет
последний.
Г-н Роман говорил всю дорогу до школы-дом мисс Пайк, видимо
не обращая внимания на то малое, что никто не отвечал ему. “А теперь, дети”,
сказал он, вынимая Мэри из машины и сажая ее на порог, прежде чем
Фред успел протянуть руку. “А теперь, дети, с вашего разрешения, я
проедем немного дальше. Я бы хотел заехать к нескольким своим старым друзьям
в этом районе. Передайте мои наилучшие пожелания мисс Пайк и скажите
ей, что я надеюсь вернуться в сезон, чтобы немного послушать орфографию ”.
“С вашего разрешения”, в самом деле! Фред был в ярости. Если бы мистер Флинг был
человеком его возраста, он бы сказал ему, и весьма
корректно, к тому же: “Я не имею права одалживать лошадь доктора Грея, а вы имеете
не имел права просить меня о нем ”. Но поскольку мистер Флинг был по меньшей мере на дюжину
лет старше его самого, такая речь была бы дерзкой;
и Фреду оставалось только принять как можно более неприступный вид и сохранять
полное молчание, в то время как мистер Флинг снова подхватил поводья и тронулся с места
и уехал без дальнейших церемоний.
“Разве он не забавный человек?” - сказала Мэри. “Забавный” - не то слово, которое Фред бы использовал
.
ГЛАВА III.
ШКОЛА ПРАВОПИСАНИЯ.
Занятия в школе правописания еще не начались, но Фанни Таунсенд и ее
брат Джек уже приехали, а также мистер Гарланд и его
племянник мистер Портер. Мисс Пайк выразила удовольствие видеть их всех.
и некоторое время постояла у стола, обняв Мэри за талию,
болтали о “старых временах” в Лорел-Гроув, Хиллтопе и в
Вашингтоне. В последнее время Мэри чувствовала, что в ее жизни было много старых времен.
и что она прожила очень долго. Она была настоящей
путешественницей, видела и знала самых разных людей, но никто — за пределами
ее собственной семьи, то есть ни один взрослый человек, — не был ей так дорог, как этот
превосходная молодая леди, которая была известна среди незнакомых людей как “невзрачная
Мисс Пайк. Мэри посещала школу в Хиллтопе вместе с Милли Аллен,
а потом мисс Пайк была гувернанткой в семье доктора Грея, и
еще позже она провела зиму с Греями в Вашингтоне. У нее была
определенная симпатия к Мэри; и в ответ маленькая девочка всегда называла
Мисс Пайк своей “любимой подругой”. Он только хотел, чтобы каждый
маленькая девочка была именно такой “любимой подруге”.
Но настало время для упражнений, чтобы начать. При нажатии на колокольчик
все расселись. Почти все ученики были старше Мэри, она
и Фанни были, пожалуй, самыми молодыми из присутствующих.
“Это старомодная проверка правописания, ” объяснила мисс Пайк своим посетителям.
“и сейчас мы объявим имена двух ‘капитанов’,
Грейс Мэллон и Джеймс Ханникат. Они займут свои места”.
После этого Джеймс Ханникат, крупный, интеллигентного вида пятнадцатилетний мальчик,
отошел в угол комнаты и встал у стены, а Грейс
Мэллон, разумная четырнадцатилетняя девушка, прошла в другой конец комнаты
и заняла свое место прямо напротив Джеймса. Они оба выглядели
очень серьезными и живыми.
Грейс была первым выбором; далее Джеймса; и так далее в течение нескольких минут.
Там было трудно дышать, интерес к нему, ибо, как лучший правописания бы
естественно, будет выбран первый, всю школу просидел в ожидании и надежде. В
дома было так тихо, что слышен был даже звук, кроме фамилий
разговаривают два капитана, и бойкие шаги юноши и
девиц через комнату, как их называли, теперь в сторону Грейс,
теперь Джеймс, тут стоять, как два ряда солдаты на строевой подготовке.
Мисс Пайк не могла не заметить искорки удовлетворения на одних
лицах и мрачного разочарования на других; и она радовалась вместе с
хорошими правописателями и горевала вместе с бедными, как милые, добрые
она была женщиной.
Из вежливости Мэри Грей и Фанни Таунсенд были выбраны среди
Первый. Джеймс Ханникат предположил, что пренебрегать посетителями было бы невежливо
хотя он слегка поморщился, произнося имя Мэри Грей,
подумав: “Чего я хочу от такого ребенка? Конечно, она пропустит мимо ушей
каждое слово.
Мэри ответила на звонок Джеймса с бьющимся сердцем, гордая, восхищенная,
и в то же время напуганная. Затем Грейс Мэллон позвонила Фреду Аллену и подумала, что, когда он
подошел к ней со своим благовоспитанным видом, она получила
приз. Как она могла заподозрить, что такой выдающийся парень, как этот
, не был “прирожденным орфографом” и не всегда делал это так хорошо, как он знал,
из-за его привычки говорить, прежде чем подумать? На самом деле, он
пропустил самое первое слово, _exactly_, сделав первый слог _eggs _
в своей губительной спешке. Конечно, он знал лучше, но на ошибки не было сделано никакой скидки.
и, как вспышка, слово было передано через всю комнату
Мэри, которая произнесла его правильно.
Фред чувствовал себя опозоренным, потерял всякую уверенность в себе и, если бы осмелился,
попросил бы освободить его от исполнения обязанностей. Капитан Грейс с радостью бы извинил
его, но о таком никто никогда не слышал; он должен стоять на своем
посту и весь вечер маяться.
Таков был обычай, когда с одной стороны было пропущено слово и исправлено
с другой стороны, успешный капитан увеличивал свою численность,
“выбирая” кого-то из рядов противника. Капитан Джеймс теперь “выбрал
вне игры” одного из лучших солдат капитана Грейса, и игра продолжилась.
В следующий раз это был один из людей капитана Джеймса — Фанни Таунсенд, — кто
допустил грубую ошибку, и настала очередь капитана Грейса отказаться.
Некоторое время цифры были примерно равными; но, поскольку Фред Аллен неизменно
промахивался, а под ним были Джек Таунсенд и другие неудачники в написании
чтобы составить ему компанию, капитан Джеймс получил решительное преимущество.
Он продолжал выбирать снова и снова, — Мэри Грей, среди прочих, - в то время как
Капитан Грейс молча кусала губы.
Но в тот момент, когда это оказалось в ее власти, она произнесла имя звонким голосом
, и это была “Мэри Грей”. Мэри произнесла по буквам все свои
она быстро произнесла слова — обычно они тоже были трудными, — и в ее голубых
глазах заплясали огоньки, когда она, спотыкаясь, пересекла комнату, отвечая на зов.
Был ли луч торжества в ее взгляде, когда он упал на кузена Фреда,
который прислонил голову к стене, пытаясь выглядеть непринужденным и
равнодушная? Фред, который был намного старше ее, и считывала
в самом конце арифметики? Фред, который всегда смотрел на Флэкси свысока
малышка Флэкси была довольно легкомысленной?
Он стоял там, и там он, скорее всего, стоят, и Джек Таунсенд,
тоже, в то время как любимый правописания с плохо скрываемым удовлетворением были
ходить взад и вперед, завоевывать и покорять.
Мэри Грей вызывали так же часто, как старейшую ученицу в зале,
и по мере того, как она порхала с востока на запад, ее голова становилась такой же легкой от
тщеславия, как “воздушный шарик” одуванчика. Она беззаботно отбросила его назад, и
улыбнулся самым наилучшим образом, когда Бедный Фред пропустил слово, как если бы она
как говорят ученые, “Я пришел сюда с балбес, это правда,
но, пожалуйста, не вините _me_, потому что он не может написать”.
“Это удивительно умная, хорошенькая маленькая девочка, но я думаю, что она
не стала бы так вскидывать голову, если бы от этого было что-то серьезное”, - прошептал мистер
Племянник Гарленда мисс Пайк, в то время как мистер Гарленд произносил эти слова.
Мисс Пайк была уязвлена глупым поведением Мэри, но ответила: "Я не хочу, чтобы это было так".
Мисс Пайк была уязвлена глупым поведением Мэри, но ответила:—
“Вы не правы, совершенно не правы, Мистер Портер, она милая девушка, и
имеет много смысла”.
Впоследствии доброй леди было положительно приятно услышать, как Мэри
неправильно написала слово "пиллори", потому что это унизило ее, и
с этого момента больше не было тряски кудрями.
Когда время истекло, команда капитана Джеймса одержала большую победу.
победоносно, их было вдвое больше, чем противной стороны. Два
Капитана поклонились друг другу, и игра была окончена. Затем Фреду Аллену,
Фанни Таунсенд и всем остальным желтофилам наконец разрешили
переехать. Пришло время возвращаться домой.
Девочки и мальчики, все в шалях, с капюшонами, в пальто и шапочках, пошли
направляясь к двери, болтая и смеясь.
Джеймс Ханникат сказал Грейс Мэллон: “Прошу прощения; я не хотел
брать _ всех_ ваших людей”.
“ О, ” неустрашимо ответила Грейс, “ у меня осталось достаточно людей, и, смею сказать,
Я бы забрала у тебя всех твоих, если бы мы только поиграли
еще полчаса.
“Ах, ты бы хотела, не так ли? Что ж, попробуем еще раз и посмотрим. Разве
Эта маленькая девочка доктора Грея не маргаритка?”
“Не совсем равный мальчику Аллену; я восхищаюсь им”, - ответила Грейс
вполголоса; но Фред услышал и застегнул пальто выше набухающего
сердца.
“ Спокойной ночи, мы все так рады, что вы пришли, ” сказала мисс Пайк, тепло пожимая
руки ему и Мэри. Затем она ушла, и половина школы
последовала за ней, пешком и верхом по двое, по трое и по четверо.
Но где, о, где, во имя всех школ правописания, была
Лошадь Фреда? Не было видно ни его тени. Где были
Сани Фреда? Не было видно даже кончика бегунка.
Где был мистер Флинг? Возможно, уехал в Канаду, этот гладколицый.
лживый негодяй!
Фред “отправит за ним шерифа”, как он заверил кузена Флэкси.
и это немедленно.
Мэри потопала своими маленькими сапожками на низком каблуке, чтобы согреть ноги, и
очень одобрила этот план.
“О да, Фред, позвони шерифу, я с удовольствием”.
ситуация казалась восхитительно трагичной, пока кто-то не рассмеялся, а затем
ей пришло в голову, что шерифы, кем бы они ни были, не растут
на кустах или в сугробах. И, конечно, мистер Флинг не уехал.
в Канаду, Фред знал это достаточно хорошо; он всего лишь “заскочил” в
чей-то дом и забыл выйти.
“Люди, где бы он ни был, должны отправить его домой”, - сочувственно сказал Джеймс.
Ханникат.
“Вот так”, - поддакнули двое или трое. “Это неслыханно, чтобы пойти
круглый звонит с одолжил лошадь и сани”.
Столько жалости терзало Мэри и Фреда, заставляя их чувствовать себя как
маленьких детей, которым нельзя было доверять без водителя.
Почему бы всем не уехать и не оставить их. Ситуация
конечно, будет менее неловко, если они столкнулись с этим в одиночку.
Фред был зол и несолидно. У него было столько, сколько он мог вынести все
вечером, и это была соломинка слишком много. Мэри, с другой стороны,
наслаждалась необычным триумфом; но как же у нее болели от холода ноги!
Кровь отхлынула от них несколько часов назад, чтобы разжечь пылающий огонь в ее голове;
и теперь стоять на этом ледяном камне у двери было пыткой!
“Я знаю, что буду мерзнуть, но я буду иметь это”, - подумала она, принимая гей
маленькие шаги вальса. “Как они восхищаются мной, а это испортит его
все плачут. Почему, весь этот гресть орфографию, которую я мог бы освоить за год, - это не компенсирует одного рыдания.
”
Как только она дошла до того, что вспомнила, что слышала о человеке,
у которого “отморозились и отвалились ноги”, Грейс Мэллон спросила, когда у ее брата
Фила будут каникулы? Она крепко сжала зубы, но
поскольку была вынуждена ответить на этот вопрос, ее голос, к ее ужасному удивлению
и замешательству, перешел в рыдание! Ни одного членораздельного слова не могла произнести
она; и вот капитан Джеймс Ханникат смотрит прямо на
нее! Более острого унижения бедное дитя редко испытывало. Следуя
к тому же так близко к ее вечернему триумфу! Но в этот момент мистер
Гарланд, который собирался уезжать со своим племянником, остановил лошадь
и сказал: “Это очень плохо! Вот, мисс Флэкси, у вас есть шанс
прокатиться с нами. Мы можем освободить для нее место, не так ли, Стивен? Но что касается
вас, мастер Фред, я не вижу другого выхода, кроме как подождать вашу
лошадь.
Мэри, совершенно униженная, с благодарностью запрыгнула в сани мистера Гарленда,
не решаясь оглянуться.
И Фред действительно “ждал”, с сердцем, бьющимся, как футбольный мяч, и
увидел, как его кузена провели между двумя джентльменами, которые улыбнулись ему
покровительственно, как четырехлетнему мальчику в передничке.
Это было тяжело. И когда г-н Роман явился наконец, смеясь
бездушно, и гнали чуть не замерз мальчик часть пути домой,
оставив его в гостинице, самый удобный момент для себя, и
ему советуют принимать имбирь-чай и иди спать,—это да, это, было
еще сильнее!
Но больше всего от этого маленького фиаско пострадала миссис Грей.
Перед возвращением детей она раскраснелась и нервничала, и доктор Грей
винил себя за то, что позволил им уйти.
“Я благодарна, дочь моя, что ты добралась сюда живой”, - сказала она,
посылая за Мэри, чтобы та пришла к ней в комнату. “Уиз - вспыльчивый парень, а
Фред плохой водитель”.
“Это было так восхитительно, как ты ожидала, Мэри? И ты записала их все по буквам
?” - спросил ее отец.
“Да, сэр, это было восхитительно; и я произнесла так много трудных слов по буквам,
и пропустила только одно; но Фред произносит потрясающе”, - ответила Мэри, беря
флакон с подставки и ставя его обратно.
“Итак, в целом, я вижу, тебе это не совсем понравилось”, - сказала миссис Грей,
несколько озадаченная безутешным видом Флэкси.
“ Не совсем, мама; тебе не кажется, что мистер Флинг был очень невежлив? И, о,
Я должна согреть ноги, они почти замерзли, - сказала Мэри, задаваясь вопросом
почему, когда у нее случался сигнальный триумф,
почти наверняка происходило что-то, что “все портило”.
ГЛАВА IV.
ШУТКА СВЯЩЕННИКА.
Написание-учебным заведением, с его триумфами и chagrins, частично
выцветшие от Марии памяти, чтобы стать одним из ее “старых времен;” на зиму
ушли, и теперь это был последний вечер марта.
Возможно, вам неинтересно слушать, как дул ветер, и на самом деле это ничего не значит
к нашей истории, только он оказался сильно дует. Чай
закончился, и все ушли из столовой, но Мария и двоюродный брат Фред.
Мэри только что раздвинул занавески, чтобы посмотреть, как люди делают на
или ночью, когда Фред напугал ее, сказав, шепотом, “Flaxie,
иди сюда”.
Она поспешно опустила занавеску и пересекла комнату. Чего мог хотеть от нее Фред
и почему он должен говорить шепотом, когда они вдвоем,
а снаружи так шумел ветер?
“ Приложи ухо поближе к моему рту, Флэкси. Ты не должна никому говорить,
теперь помни.
“Почему бы и нет, Фред? Не стоит давать обещаний заранее. Возможно, мне
следует рассказать”.
“Следует рассказать? Мне это нравится! Тогда я оставлю это при себе, вот и все.
“ Послушай, Фред, я не говорил, что расскажу. И, если это что-то такое
совершенно правильное, я, конечно, никому не скажу.
“ О, это правильно. Ты обещаешь? Да или нет?
“_Yes_, тогда,” сказал Flaxie, слишком тревожно за уверенность Фреда, и слишком
большой честью для меня им отказать, хотя она знала из прошлого опыта
что он часто проводятся своеобразные взгляды на “приличия.”
“Вот, посмотри на это”, - сказал он, доставая из кармана гладкий деревянный брусок.
Шепча слова объяснения. “Разве это не ”жаворонки"?"
Она отстранилась с нервным смешком. “Почему, Фред?”
“И я не знал, что ты захочешь пойти со мной, Флэкси, просто за компанию".
”Но ты думаешь, это точно прилично?" - спросил я. "Почему, Фред?"
“И что?" Он священник, ты же знаешь”.
“В этом—то и вся забава - просто потому, что он священник! Это
самое важное, что будет сделано завтра, посмотрим, не так ли?
Мэри посмотрела с сомнением.
“ Но я был глупцом, когда сказал _ тебе_, Флэкси; я мог бы знать, что девушки
всегда поднимают шум.
“Ой, это не потому, что я девушка, Фред! Девушки любят развлечения, а также
никого, только девушек больше...”. Она не знала, что сказать
“деликатность” или “осмотрительность”, но решила, что любое слово прозвучит как оскорбление.
“Девушки - это другое”.
“Значит, ты не пойдешь со мной? Неважно. Полагаю, в конце концов, я бы предпочел, чтобы
у меня был один из мальчиков ”.
“Да, о да, я пойду с вами, я бы хотела пойти”, - воскликнула Мэри.
в отчаянии, отбросив всякую осторожность.
“ Тогда договорились — завтра утром по дороге в школу. А теперь внимание,
Flaxie, не ставьте это в свой дневник на ночь, для того что бы
пусть все это”.
“Почему, никто никогда не заглядывает в мой дневник! Это было бы нечестно.— Почему,
Фред, ” внезапно встревожившись, “ ты когда-нибудь заглядывал в мой дневник?”
“Фу! какое мне дело до твоих старых каракулей? Манеры мальчика
приходили в упадок всю зиму из-за отсутствия постоянства его матери
“строчка за строчкой”. “Только ваш журнал всегда круглые, и вам лучше
будьте осторожны, вот и все”.
На следующее утро шел дождь, и Мэри ходила в школу с Фредом под
мрак большой зонт, Фил был отправлен на заранее.
“Довольно погоды за апрель дураков”, - заметил Фред, бережно храня
под мышкой у него был аккуратный маленький сверток, в котором лежал деревянный брус с открыткой
, на которой были слова, простые, но многозначительные: “Первоапрельский дурак”.
Подойдя к дому преподобного мистера Ли, он зашагал по узкой, усыпанной гравием дорожке
Флэкси шла рядом с ним, “просто за компанию”.
“Только не смейся и не порти все”, - сказал он. И, чтобы оформлять свой
лицо, он пытался думать о ужасных время прошлым летом, когда он
и его брат Джон пошел на пруд с лилиями, и были расстроены и почти
утонул. Мэри выглядела так, будто она думала о ДТП до сих пор
хуже того, ее лицо обращено к замечательной длины, а рот печально
сморщившись.
“ Ты же не думаешь, что мистер Ли придет сам? ” прошептал Фред,
очень осторожно позвонив в дверной колокольчик.
“ О, Фред, давай уйдем. Просто думаю, что если он должен поставить вас в проповеди?
Он поставил кого-то в когда-то за кражу арбузов. Он не сказал
имя верно, но ... ”
Два ранних одуванчика у витрины, казалось, кипели от
веселья и любопытства; но прежде чем они или Фред узнали, кто украл
арбузы, Фред остановил своего кузена, презрительно сказав:
“Когда человека ловко одурачат, он не станет излагать это в проповеди, вы бы сказали
лучше поверьте”. А затем, набравшись смелости, он позвонил громче.
Мэри раздумывала, бежать или нет, когда появилась горничная
.
“Вы передадите это мистеру Ли?" Очень важно”, - сказал Фред, протягивая ей
лакомство маленького участка.
Она посмотрела на нее, она, казалось, смотрели сквозь нее; пришел веселый блеск
в ее глаза.
“Я боялся, что кто-то умер”, - сказала она. “Ты звонил так громко, что и вы
выглядело так ужасно торжественно, как из вас”.
“ Торжественный? ” эхом повторил Фред; и тут не выдержал он, а не Мэри.
улыбнулся.
“Мистер Ли уехал на похороны”, - продолжила Ханна, просматривая и
снова просматриваю посылку; “но я отдам это ему, когда он вернется домой,
и скажу, кто это принес”.
Хотел ли Фред, чтобы она рассказала ему? Он начал сомневаться в этом.
“Давай, Flaxie, мы должны идти”.
“Фред”, - сказала девочка, когда они двинулись из ворот, “я не могу
думать; не будем мы жалеть в следующее воскресенье?”
“Чепуха!” - возразил ее кузен. Он уже думал о воскресном дне.
и представил, что смотрит на кафедру, чтобы встретиться взглядом с мистером Ли. Был ли
он достаточно уважителен к этому образованному и превосходному человеку?
“Чепуха! министры ничем не лучше других людей!”
Было слишком поздно раскаиваться; но теперь он жалел, что не подождал до
полудня и не подумал обо всех возможных последствиях. _Perhaps_
веселье не окупилось бы. Об этих сомнениях, однако, он не сказал мальчикам
в школе, но сказал им, что выставил министра “великолепным дураком”.
В тот вечер, когда они с Мэри стояли у калитки для экипажей, и он
открывал ее, чтобы доктор Грей въехал во двор, который должен был проезжать
по другой стороне улицы, но мистер Ли.
“Здравствуйте, доктор Грей”, - сказал он и подошел, чтобы выполнить обычную работу.
поручение, которое Фред воображал, должно быть, был составлен по этому случаю; это
было что-то про книгу, которую он хотел бы занять некоторое время, не
сейчас. Затем, повернувшись к виноватому Фреду, который не посмел ускользнуть.,—
“ Добрый вечер, мастер Фред, - сказал он с предельной вежливостью. “ Мне было очень жаль.
меня не было дома сегодня утром, когда вы оставили свою визитку.
_Your_ открытка! Это были его слова.
“_My_ открытка! Неужели он думает, что я подписалась _myself_ на первоапрельском дураке? Боже мой, так и есть
Я подписала! Конечно, люди всегда пишут свои имена на своих визитных карточках.
достаточно! Это я Первоапрельский дурак, и никто другой ”, - подумала девушка.
перехитрил мальчика, не осмеливаясь поднять глаза.
Краска залила лоб Мэри, и она тоже уставилась в землю.
“Пожалуйста, зайдите еще раз, мастер Фред”, - сказал мистер Ли; и его манеры были такими
почтительными, как будто Фред был по меньшей мере верховным судьей.
“Что все это значит?” - строго спросил доктор, когда священник отошел.
“Это была своего рода шутка, понимаете, сэр, для развлечения. Я не
значит. Мне нравится Мистер первый курс-ли,” пробормотал Фред, оглядывая его
сапоги, как будто решить, будут ли они были достаточно для него, чтобы ползать
и прятаться.
Доктору Грею никогда не требовалось, чтобы ему рассказывали больше половины истории.
“О, понятно! Ты выставила себя первоапрельской дурочкой. Ха-ха! Мистер Ли
слишком резок для тебя, не так ли? Итак, Мэри, ты пошла с Фредом?”
Доктор выглядел мрачным. Нелегко было оставить это без внимания. “ Подождите здесь,
Вы оба, пока я вернусь, ” сказал он, въезжая в конюшню.
“Отличная идея”, - подумал Фред. “Надеюсь, мальчики об этом не услышат”.
“ Фред, ” сказал доктор Грей, вернувшись, и в его голосе слышалось неудовольствие, — я
разочарован в тебе. И в тебе тоже, Мэри.
“О, папа”, - простонал тоненький голосок из-под шляпки Мэри. Ее голова была
опущена, и из глаз текли слезы.
“Я был тем, кто подумал об этом; я был тем, кто попросил ее уйти”,
заговорил Фред, вся его мужественность была взбудоражена слезами кузины.
“Нет сомнений, что ты; и я рад слышать, что вы признаете”, - сказал
Доктор Грей, положил свою руку на плечо племянника. “Но Мэри знала
лучше, чем быть уведенным вы. Дочь моя, шутки такого рода, возможно, и допустимы
в твоей собственной семье или среди твоих школьных товарищей; но ты
думаешь, они подходят для того, чтобы разыгрывать их над министрами?
“Нет, сэр”, - всхлипнула Мэри.
“Что ж, тогда пусть это послужит тебе уроком”. Это была любимая речь
с доктором. “Поцелуй меня, дитя мое; а теперь беги в дом.
Я никогда больше не буду касаться этого вопроса, и в этом нет необходимости
упоминать об этом твоей матери. Но Фред”, - добавил он, как Мэри быстро
сбежал, “как вы считаете, ваш поступок был воспитанным и вежливым?
Стоило ли вам позволять себе подобную вольность относительно незнакомого человека —
к тому же человека с таким высоким статусом, как у мистера Ли?
“ Нет, сэр.
“Как ты думаешь, твоей матери было бы приятно услышать об этом?”
“Я знаю, что она бы этого не сделала”, - откровенно признался Фред.
Выражение лица доктора Грей смягчилось.
“ Мне не хотелось бы быть резким с тобой, потому что ты не имел в виду никакой дерзости;
все равно, если я должен относиться к вам как мой собственный ребенок, как твои родители желают, я
считаю, что я должен просить вас просить прощения у Мистера Ли. А что вы скажете
что? Это то, как я должен относиться к Престону”.
- Хорошо, - ответил Фред печально.
Утром следующего дня увидел мальчика, шапка в руках, стучимся в двери
кабинет министра. Мэри наполовину предложила пойти с ним, но он отказался.
не захотел принимать жертву.
“ Входите, ” сказал мистер Ли, открывая дверь.
Фред сделал один шаг в комнату. Наступила ужасная пауза, во время
которые те самые вчерашние одуванчики подмигивали ему из серебряной вазы
, и его хорошо продуманная речь начала сбиваться.
“Мой дядя прислал меня извиниться”, - запинаясь, произнес он. “ Я не хотел...
проявить неуважение к— к министру. Потому что я думаю— конечно, я думаю— что
министры...
Тут некий огонек в глазах мистера Ли отвлек Фреда, и его речь
вылетела прямо в окно. “Ибо я не думаю, ” добавил он с дикой
поспешностью, - что министры чем-то лучше других людей”.
Это было совсем в духе Фреда. Он хотел сказать нечто совершенно противоположное
к этому; но "бес извращенный” был склонен прикусить ему язык. О,
боже мой, теперь он покончил с этим делом!
“Я согласен с тобой, мой мальчик; министры ничем не лучше других"
конечно, ” сказал мистер Ли, искренне рассмеявшись самым добродушным образом
.
“Ох, это не то, что я имел в виду, сэр. Пожалуйста, не думай, что я хотел сказать
это”, - признал Фред, чувствуя себя более чем когда-либо самый глупый
от смеха.
Но добродушный священник увлек его в комнату. “Ну же, пойдем”,
сказал он, все еще смеясь, хотя совсем не саркастически, а просто весело,
“ дай мне позвонить тому, кого я пропустил вчера. Твой кузен Престон - один из
моих лучших друзей, но я думаю, что ты никогда раньше не заходил в мой кабинет.
Это была уютная, солнечная комната, в которой, помимо книг, стояли большой шкаф и
зеленая подставка для растений, усыпанная цветами. Фред присел на
краешек стула, готовый немедленно уйти; но больше всех болтал мистер Ли.
приятный, рассказывал интересные истории и расспрашивал о Хиллтопе
люди, пока он не забыл о своем смущении и вскоре не начал задавать вопросы
относительно различных предметов в шкафу.
Что это было за беловатое вещество желтовато-коричневого цвета? _ Кокина?_ О! И
люди строили из него дома? Возможно? Это действительно было сделано из ракушек?
Как странно!— Ну, это гнездо тарантула было странным сооружением! Еще бы,
оно закрывалось точь-в-точь как люк. Выглядело так, как будто у него была петля,
и сделал его плотник.— Это был орлиный коготь?—О, и _это_?
Погремушка гремучей змеи?—Это был скорпион?—И так далее.
Коллекция была разнообразной, и мистеру Ли, казалось, нечем было заняться
в то утро он выставлял ее. Больше ни слова о Первоапрельской шутке.;
но Фред чувствовал, что он прощен, или, скорее, что прощения не было
это было необходимо, поскольку никто не был оскорблен.
“Я вам скажу, Flaxie,” доверительно сообщил он своему двоюродному брату, впоследствии, “я никогда не
так же понравилось, мистер Ли половина; не мечтал, он был таким ярким и резким.
_He_ любит веселье так же, как и мы, мальчики. Только почему—то... Ну, я бы не стал делать это снова.
Это было глупо. Послушай, Флэкси, ты записала это в свой
дневник? Ну, не делай этого сейчас! Если мальчики узнают...
“Что вы имеете в виду, говоря о моем дневнике?” - возразила Мэри, вытянув
рот, похожий на шелковый “рабочий кармашек", чтобы выразить свое неудовольствие. “Кто угодно мог бы
подумать, что мой дневник - это газета”.
Фред мудро улыбнулся.
ГЛАВА V.
КИТАЙСКИЕ МЛАДЕНЦЫ.
Дневник представлял собой симпатичную красную книжечку, которая иногда лежала на
пианино, иногда на столе в центре комнаты, и часто открывалась вполне невинно
посетителями. Если бы это была простая, прозаичная маленькая
книжечка, какой она и должна была быть, чтение ее не принесло бы никакого
вреда. Но у Мэри была привычка записывать свои эмоции, а также свое мнение
о своих друзьях — дурная привычка, от которой она не избавлялась до тех пор, пока это не привело к тому, что
она чуть не попала в беду.
“Что Фред Аллен имеет в виду, называя меня "Мисс Фанни, дорогая, с губами
растянутый от уха до уха’? ” возмущенно спросила Фанни Таунсенд.
“Откуда ты знаешь, что он это сделал?”
“Видел это в своем дневнике. И ты поставил точку после ‘мисс’! Не нужно
обвинять меня в том, что я смеюсь, Флекси Фриззл, когда я случайно узнаю, что моя
мама считает тебя большой хохотушкой и боится, что ты придешь в наш дом.
”
“Она? Тогда я буду держаться подальше! И если я ставил точку после "Мисс"
это было ошибкой. Но я не уважаю людей, которые читают другие
частная людей журналов!”
“Надеюсь, ты не считаешь это личным. Почему, я думал, что это
Занятия в воскресной школе книгу, иначе я бы не прикоснулся к ней.” И есть ли она
- нет, Фанни была вынуждена смеяться; так что нарушение было здоровье
время. Но после этого Мэри начала вести новый дневник, который вела
по другим принципам, более того, стараясь держать его на надлежащем месте
на своем письменном столе.
Там были тайные знаки и загадочные намеки в этот новый журнал,
однако, буквы “С. С.”, повторяющиеся снова и снова всякие
мест, без всякого видимого смысла или связи. Она, очевидно,
понравилось строчит их, и никакого вреда не было сделано, так как никто, кроме “мы
девушки” знали, что они имели в виду. “Си Си” было драгоценным секретом, в который мы
можем постепенно проникнуть сами.
Мэри шел тринадцатый год, и хотя ей по-прежнему нравилось
развешивать майские корзинки, катать обручи, прыгать через скакалку и даже играть в
куклы, ее растущий ум никогда не был праздным. Ей нравились уроки в
школе, потому что она с легкостью запоминала; ей нравилось рисовать; но сидеть
за пианино было утомительно; и она считала это испытанием, которое в
в дополнение к ее собственным занятиям, следует ожидать, что она будет преподавать и
присматривать за Этель. Она была строга со своей маленькой ученицей и обнаружила, что
частый повод для проповедей, но Этель отлично справлялась, а Мэри
получила и заслужила высокую оценку как учитель.
Она скучала по своему кузену Фреду, когда он наконец ушел домой, чтобы больше не возвращаться,
но она по секрету сказала леди Фотерингей (Бланш Джонс), что та
“могла бы лучше мыслить, когда его не будет”. Более того, Престон
скоро приедет домой на летние каникулы.
Она начинала сомневаться, для чего она создана. Что-то грандиозное
и замечательное, без сомнения; что-то гораздо лучшее, чем учеба, чтение,
шитье и выполнение поручений. Были времена, когда это любимое дитя
форчун даже сказала себе, что жизнь была тяжелой, и что ее мать
была чрезмерно строга, требуя, чтобы она чинила свою одежду и подрабатывала
каким-нибудь шитьем по субботам. Разве она еще недостаточно взрослая, чтобы иметь
переросшие рамки?
“Почему наволочки нельзя подшить на машинке?” пожаловалась она Этель.
“ И вот ты здесь, почти шестилетний, и тебе совершенно нечего делать!
Могу сказать тебе, что в твоем возрасте я шила лоскутное шитье во дворе! C.
C. Я продолжаю повторять это, чтобы утешить себя, Этель, но _ ты_ не знаешь
, что это означает. О нет, _не_ шоколадные конфеты; лучше, чем
это!—Хотел бы я жить на юге, где все делают цветные слуги.
Вот теперь бабушка Хайд; если бы у нас была ее черная Венера и ее черные
Мэри, и ее желтый Томас, Я не должен салоны пыли и выполнить
дела! Мама часто разговаривает со мной о том, полезно. _Little_
с девочками никогда так не разговаривают; это нам, девочкам постарше, приходится
нести всю тяжесть. Я до смерти устаю шить, шить, шить! Теперь это
так весело бегать по лесу. Мистер Ли говорит, что мы должны любоваться природой,
а я сегодня днем иду за корнем флага, вместо того чтобы чинить свои чулки.
Я думаю, это мой долг!
Пока Мэри тараторила таким образом, маленькая Этель слушала очень внимательно.
Ее сестра Флэкси была для нее образцом всех добродетелей, — ах,
если бы Флэкси только знала это! — и она с нетерпением ждала того времени, когда
она должна быть точно такой же, как она, с такими же кудряшками и именно такой
превосходной манерой читать нотации маленьким людям. Это не стоило того, чтобы быть
лучше, чем Флэкси. Если Флэкси возражала против шитья и починки, Этель
тоже была бы против этого.
“Если моя мама когда-нибудь заставит меня сидеть на стуле и шить лоскутное одеяло, я уеду
На юг! Если она заставит меня штопать чулки, я уйду в лес! Я не буду
будь полезен, если Флэкси нет; действительно, нет! ”
Таким образом, хотя проповеди Флэкси были забыты, ее случайные слова и
ее пример глубоко запали малышке в душу.
Все говорили, что Мэри росла милой девочкой, более “милой” и
женственной, чем когда-то ожидалось. По правде говоря, Мэри и сама так считала.
Множество благонамеренных, но неблагоразумных людей говорили ей, что она
хорошенькая; и она знала, что миссис Ли нравилось смотреть на ее лицо, потому что оно
было таким “выразительным”, а миссис Паттен - потому что оно было таким ”вдумчивым",
и на кого-то еще, потому что оно было таким ”умным". У Этель была фигура
как пудинг "ванька-встанька"; но Мэри была высокой и стройной, и даже миссис
Прим признала, что она “грациозна”.
Однажды воскресным утром в начале мая она сидела в церкви, видимо оплатой
строгое внимание к проповеди, но на самом деле думает.
“Я осмелюсь сказать, сейчас, Миссис Таунсенд смотрит на меня и мечтает, чтобы Фанни
была больше похожа на меня. Никто в моем возрасте не сидит так неподвижно, как я, кроме
Сэди Стоквелл, а у нее твердый позвоночник. Вот майор Паттен, я
помню, как однажды он сказал отцу: ‘Доктор Грей, ваша вторая девочка - ребенок, которым можно гордиться".
Я знаю, что он гордился, потому что я входил в комнату и
слышал его.
Сразу после утренней службы пришла воскресная школа, и Мэри была в классе
Миссис Ли. Миссис Ли была восторженной молодой женщиной, любившей всех
своих учеников, но было легко заметить, что Мэри была ее главной любимицей.
Класс мальчиков миссис Грей - Фил был самым младшим — сидел на соседнем сиденье.
Сегодняшний урок был коротким, и после декламации миссис Грей Ли показал ей
свой класс и класс миссис Грей, несколько фотографий, которые ее дядя привез
ей из Китая.
“Что это за странная штука?” сказала Фанни, как она и Мэри коснулась
шляпки над одной из картин.
“ Это называется башней для младенцев. Мой дядя говорит, что это хорошее изображение
ужасного места, в которое иногда бросают девочек-младенцев. Ты знаешь,
в языческих странах девочки не пользуются большим уважением.
“Бросать в это девочек?” - спросила Бланш Джонс. “Разве это не причиняет им вреда
им?”
“Думаю, не очень, но это их убивает”.
“О, миссис Ли!” Это Мэри заговорила с ужасом в голосе.
“Башня наполовину заполнена известью, и от извести у них перехватывает дыхание. Так что я
полагаю, они вообще почти не страдают ”.
Глаза Мэри были полны слез, и она нетерпеливо вскочила, воскликнув,—
“О, миссис Ли! О, мама, ты это слышала? Я заявляю, это очень плохо!
Неужели миссионеры не могут прекратить убивать младенцев?”
“Ты прелестное дитя”, - сказала миссис Ли.
Но миссис Грей сказала только,—
“Да, дочь моя, миссионеры делают все, что в их силах, но
всего нельзя сделать за один день”.
“ Но это должно быть сделано сию же минуту, мама.
Все лицо Мэри просияло; и миссис Ли, которая сидела прямо перед ней
не смогла удержаться от того, чтобы перегнуться через скамью и поцеловать ее.
“ По-моему, нам следовало бы взять с собой побольше денег, ” предложила добрая круглолицая женщина.
Бланш Джонс, сжимая свои пухлые руки.
“Да, каждый цент воскресенье-это слишком мало”, - сказал один из миссис Грей
маленькие мальчики.
“Да, ни цента, значит слишком мало”, - согласилась Фанни Таунсенд искренне.
“Как беспечно мы”, - сказала Мэри, в высокий ажиотаж. “Для меня
часть, я имею в виду, чтобы дать те же китайцы каждый цент мой ПИН-код-это деньги
месяц. Ты не возражаешь, если я сделаю это, мама?”
“Нет, у вас есть мое полное согласие. Только не решишься в
торопимся”, - ответила миссис Грей, но она была холодной по сравнению с
Сердечное рукопожатие миссис Ли и “Да благословит тебя Бог, моя драгоценная девочка”.
“Я настоящая любимица миссис Ли”, - подумала Мэри, и ее сердце учащенно забилось.
Бланш, Фанни и две старшие девочки в классе — Сэди Паттен и
Люси Эббот — молчали. Они знали, что карманные деньги Мэри составляли
четыре доллара в месяц, и хотя они подумывали о том, чтобы что-нибудь сделать
самостоятельно, это блестящее предложение сразу же обескуражило их: они не могли
не решаются на что-то столь великодушное.
Еду домой, что в полдень Мэри “шел на шипах”, хотя она пыталась быть
скромный. На следующий день ее чувства к китайцам претерпели изменения.
легкое охлаждение; и когда ее мать упомянула капитана Эмерсона — миссис
Дядя Ли — и его картины, Мэри не хотела говорить на эту тему
. Она даже почувствовала укол сожаления при воспоминании о своем
поспешном обещании. Этих девочек-младенцев были далеко от Сейчас; она не могла видеть
их в воображении, как в первый. Проходили дни, и бедняги
исчезнув из виду, погребенные глубоко в извести башни.
“Дочь моя, ” сказала миссис Грей в субботу, - дай-ка мне взглянуть на твой
портфель”. Теперь в нем было три с половиной доллара. Миссис Грей
пересчитала банкноты. “ Мэри, у тебя есть какое-нибудь особое применение этим деньгам?
“Я не знаю. _Would_ бы ты купила те стереоскопические виды Рима и
Альпы, которые, по словам мистера Сноу, я могла выбрать из разных наборов?”
Миссис Грей спокойно улыбнулась.
“Какую пользу виды принесут младенцам в Китае?”
Мэри внезапно опустила голову.
“ Ах, мама, клянусь честью, я совсем забыла об этих малышах; Я
действительно забыла! Видишь ли, мама, в прошлое воскресенье я не подумала. Должен ли я
отдать все свои деньги миссис Ли - три с половиной доллара?
“Миссис Ли? У меня сложилось впечатление, что вы должны были отдать их
миссионерам, чтобы они обратили китайцев”.
“О, да, но я _said_ это миссис Ли; миссионеры ничего об этом не знают"
.
“ Похоже на то, ” сухо ответила миссис Грей. - Вы сказали это миссис Ли.
просто чтобы доставить удовольствие _er_. Голова Мэри опустилась еще ниже. “ Ну, вы
могли бы спросить миссис Ли. Ли, чтобы отпустить тебя, дочь моя”.
“Но, мама, как бы это выглядело, пойти к ней и попросить об этом! Я не мог!”
“Тогда ты будешь обязан отдать деньги”, - ответила миссис Грей
unfeelingly. Как легко она могла бы сказать: “Не беспокойся, Мэри, я
Миссис Ли и устрою это для тебя”. И обычно она была заботливой,
услужливая мать. Мэри сжала банкноты в руке, нежно расправила их.
она смотрела на них так, словно любила. Это была крупная сумма.
сквозь слезы она казалась еще больше.
“Я не могу попросить миссис Ли отпустить меня; ты же знаешь, что я не могу, мама. Я бы предпочел
потерять деньги!”
“Потерять деньги!” Так что она считала это! Странная
доброжелательности, конечно!
“_ Итак, смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми, чтобы они ее видели
иначе не будет вам награды от Отца вашего, которая в
небеса._” Это было сообщение мистера Ли на следующий день.
“О, это значит обо мне”, - мысленно простонала Мэри. “Меня видела миссис
Ли, и меня видели с Бланш, Фанни и другими девушками; и
именно для этого я это и сделал, а не для людей в Китае! О,
дорогой! о боже! подумать только, какая я обманщица!”
ГЛАВА VI.
СТАРЫЙ БЛЕФ.
А теперь мы переходим к эпизоду, имеющему первостепенное значение для пяти юных
мисс Лорел Гроув. Генералу Таунсенду принадлежал незанятый дом
примерно в двух милях от города, у подножия крутого холма под названием Олд
Блеф; и деятельному уму Мэри Грей пришло в голову, что это
было бы прекрасным местом для “кемпинга”.
Был апрель, когда она намекнула на это Фанни Таунсенд, но был май
прежде чем Фанни рассказала об этом своему отцу.
“ Я жду, когда ты когда-нибудь придешь ко мне на чай,
Дандилина; и мы не должны смеяться, теперь, когда ты вспомнила.
Однажды вечером Мэри сидела за чайным столиком Таунсендов, нервничая и испытывая
ужас; потому что рядом с миссис Прим миссис Таунсенд внушала ей больше
благоговения, чем любая другая леди в городе. Когда она решила, что пришло время Фанни заговорить.
она коснулась ее ноги под столом, и Фанни начала.
“Папа, я должна кое-что сказать”.
У Фанни возникло ощущение, что она не пользуется большим уважением в своей семье
из-за ее прискорбной привычки хихикать; но сейчас ее лицо
было достаточно серьезным. “Папа, можно нам, девочкам, следующим летом поехать на ферму
в тот дом, окруженный розами, и разбить там лагерь? Девочки
Все хотят, и мы— мы собираемся назвать это ”Кэмп Комфорт". (Читатель
поймет, что это объясняет буквы “C. C.”.) Она пожалела
в следующий момент о том, что заговорила, потому что ее мать сказала то же самое, что и она
боялся, что она может спросить: “О чем ты подумаешь дальше, Фанни?”
Но ее отца, казалось, это только позабавило. “Разбиваем лагерь? Мы, девочки? Сколько вас может быть
? И кто? Собираетесь взять с собой слуг?”
“Каждый из вас нужны часы-собака”, - предположил старший брат Фанни, Джек.
“Ты вернешься домой ночей, я полагаю,—слуги, часы-собаки и все”
сказал ей отец.
“О нет, в самом деле! Это был бы не кемпинг, если бы мы возвращались домой по вечерам! И
ни у кого нет собаки, кроме Фанни, и нам не нужны слуги”, - воскликнула
Мэри Грей, чьи взгляды на труд, казалось, существенно изменились.
“Мы намерены сами выполнять свою работу”, - заметила Фанни. После чего все
рассмеялись, и генерал Таунсенд снова спросил, кто были эти девушки. “О,
Флэкси Фриззл, Бланш Джонс и я, папа; это трое, довольно
молодые; и еще Сэди Паттен и Люси Эббот, они довольно старые; это
получается пятеро. Сэйди и Люси будут матерями, я имею в виду, если ты позволишь нам
пойти.
“Это”если" хорошо сказано", - сказал брат Джек.
“Но что вы сделаете для печки?” - спросил генерал Таунсенд, желая узнать их планы.
“в доме ее нет”.
“У моей мамы есть ржавая плита, и наш Генри Манн мог бы отвезти ее в Олд-Блафф"
”Блафф", - ответила Мэри.
“Но там нет мебели, ни стула, ни стола”.
“У майора Паттена и мистера Джонса слишком много стульев; у них
дома завалены стульями”.
“Ну, а как насчет посуды?”
“Папа, ” с жаром воскликнула Фанни, - ты только подумай, сколько у нас тарелок!“
Просто океаны, и все разбито вдребезги!
“Ах, ты будешь есть из разбитой посуды?” - спросила миссис Таунсенд невозмутимо.
“ А может быть, вы будете спать на полу?
“ О нет, миссис Таунсенд, в нашем доме полно кроватей! Мама некоторые из них
поставить в конюшню и дом бланш Джонс полна кровати, и они
нужно сохранить некоторые из них в мансарде. Все есть все; мы
мы все обсудили. А вот и наш большой экспресс-фургон, и за рулем наш Генри
Манн.
Мэри сделала паузу, чтобы перевести дух.
“Да, папа, экспресс-вагон доктора Грея очень большой; и у нас есть
тележка-толкач, ты знаешь. Так мы можем поехать?” уговаривала Фанни, верная принципам first
.
“Что _Я_ не об этом, Маленькая Мисс Таунсенд? Кажется, у вас есть
уже определились с планами и пригласить ваших гостей. Как случилось, что тебе пришло в голову
спросить моего разрешения на аренду дома ”.
“Доедай свой ужин, Фрэнсис, и не сиди здесь с хлебом в руках
в воздухе”, - сказала миссис Таунсенд решительным тоном. “Ты забываешь, что я
чтобы с тобой советовались так же, как с твоим отцом. И это еще не все. Я не знаю
думаю, что доктор Грей, или майор Паттен, или мистер Джонс, или миссис Эббот согласятся
на этот кемпинг, как вы это называете; поэтому вы не должны устанавливать свой
от всей души, ты и Флэкси.
Но случилось так, что все родители в конце концов согласились; и
однажды утром в конце июня вы, возможно, видели, как несколько очень
занятых девочек загружали тележку-толкач и экспресс-вагон с помощью
их братья и Генри Манн, в то время как Фанни смеялась почти непрерывно,
а Мэри Грей время от времени восклицала,—
“О, разве это не будет состоянием блаженства?”
Там стояли четыре кровати, восемь стульев, старый диван, один стол, один
ржавая плита, разнообразие старых блюд, не сломленные одни,—рядом огромный
количество мусора, которое матерей подумал, что совершенно бесполезно, но
дочери заверил их бы быть “именно тем, что наши шарады”.
“Я не собираюсь в Old Bluff помогать в таких представлениях, как шарады,
так что можете на меня не рассчитывать”, - сказал Престон, который должен был по очереди играть с
Берта Эбботта в том, что он был ночным гостем в "Кэмп Комфорт"; поскольку родители
не согласились бы, чтобы девочки провели там одну ночь одни.
“Как бы мальчики были бы защиту”, - сказала Люси Эббот, Престон
двоюродный брат.
“Еще они могут быть полезны в получении до игры”, - ответил Сэйди Паттен
надеюсь. “А корнет Джека Таунсенда очарователен”.
“Так и есть; он так хорошо сочетается с вашей губной гармошкой. И мы заставим мальчиков
размешать мороженое, ” сказала Люси, старшая экономка.
К их коттеджу примыкал ледник, и мороженое разрешалось есть по воскресеньям.
- Но где лимонад? - спросила я.
- Но где же лимоны? - Спросила я. - сказала Мэри, мешая всем.
“ О, мы будем покупать свежие лимоны каждое утро у нашего бакалейщика, который приходит
к нашей двери, ” величественно сказала Люси. “ Что я хочу знать, так это был ли упакован мой
гамак?— Дети, вы видели три гамака в той
тележке?—Мальчики, я надеюсь, вы повесите эти гамаки до того, как мы приедем
там! Не устраивайте сейчас гонки и не разбрасывайте вещи!—Нет, я не
верит никто и не думал ставить в паука”, - добавила она с волнением, как
пять девочек, сказали, чтобы их семьи в прохладе
утром и ходили в гей-шествие в сторону их дома в
страны.
“Блаженством было в тот рассвет быть живым",
Но быть молодым было настоящим Раем”.
Олд-Блафф был крутой, хотя и не очень высокой горой на канадской стороне
, и если она не исчезла, то все еще стоит там, вызывающе нависая
над голубым ручьем, называемым _river_ Ди, и отбрасывающим свою огромную
тень от берега к берегу.
Старый Понт суровый, пик непокрытой головой, и несколько цветов, которые
решились показать свои лица рядом с ним. В основном это выносливая грушанка и
безутешные маленькие веточки сосны и ели, которые жмутся друг к другу
по бокам.
У подножия этого знаменитого утеса, со стороны Нью-Йорка, стоял старомодный фермерский дом генерала
Таунсенда, высотой в полтора этажа, с
белый штакетник вокруг него и красный сарай с одной стороны. Дом
много лет назад был белым; и стекла в окнах
были не только очень маленькими, но и потрескавшимися от непогоды, с прожилками
радужных оттенков. Лондонская гордость, или “Прыгучая ставка”, росла рядом с широким парадным входом.
камень у входной двери, вместе с несколькими пучками южного дерева, которое, по мнению доктора Грея,
имело более тонкий аромат, чем любая герань. Передний двор был покрыт травой,
а вдоль забора росли розы разных сортов.
Это было первое лето за многие годы, когда это приятное старое место было
вакантна, и теперь он может быть применен в любой день; а между тем
пять девочек, под названием “квинтет”, и три помощника кавалеров,
под названием “трио” были Добро пожаловать рустованная в нем, и назвать его
“лагерь”, если они выбрали.
После того, как мебель была расставлена, и было проведено достаточно времени
поиграли в прятки в сарае, и первый ужин был
поев — скатерть оказалась слишком маленькой для стола — Мэри подошла к
одному из передних "радужных окон”, чтобы понаблюдать за Престоном.
“Я хочу быть настоящей женщиной”.
Это было то, что она обычно говорила себе, когда принимала решение не плакать. Но
есть _was_ что-то одинок в мысли, что иду спать без
целуя ее матери.
“Никто не чувствует, как и я, и я не стал бы упоминать что-либо;
Я бы отдал четверть своих карманных денег — целый доллар, — чтобы повидаться с мамой и
Этель.
Она полагала, что в кемпинге все заботы останутся позади. Ее
мать освободила ее от уроков и шитья, и она искала
“состояния блаженства”; но это вечная правда — и Мэри начинала понимать
найдите это так, чтобы, где бы мы ни были, было “что—то еще, что нужно делать и
терпеть”.
Тоска по дому была врожденной слабостью Мэри, но она презирала
трусость бегства домой; она была “настоящей женщиной” и колола
грецкие орехи, чтобы доставить удовольствие Люси.
“Ну, это трудолюбивая семья”, - сказал Престон, прибывающих в настоящее время
в государство на своем велосипеде, как Люси и Сэди занимались сдачи
ужин блюда в кухонном шкафу.
“ Да, мистер Грей, и мы не допускаем сюда бездельников. Пожалуйста, могу я спросить, что случилось?
наши шторы на окнах, сэр?
Бедные старые занавески из зеленой ткани срывались с нежных рук
гвозди Сэди Паттен сжимали их и свисали с верхушек
окна как будто уже устали от солнца и хотят немного отдохнуть.
“Ну, давай посмотрим твой молоток”.
“Нет, я им пользуюсь, теперь я юная леди и делаю все, что мне заблагорассудится”, - воскликнула она.
Мэри, выскакивающая из кухонного очага и разбрасывающая грецкие орехи
вещает: “Поймай меня, если сможешь”.
“Это правда? Ну, тогда, теперь наперегонки отсюда до сладкой яблони
. Раз, два, три, начинаем!” И Престон помчался на предельной скорости
Мэри прямо перед ним, ее лицо сияло, волосы развевались на ветру
. Когда она скользила над землей, крича и смеясь, она
всем на свете казалась маленькой девочкой, и ни в малейшей степени не была похожа на
юную леди. Она вскоре был пойман и вынужден сдаться молоток,
после чего Престон аккуратно прибивали занавески, и пошел свистеть про
дом, дача штрихи здесь и там, на покосившейся
мебель.
“О, спасибо. Вы очень помогли. Теперь, взамен, у вас будет
кровать с пружинным матрасом, единственная, которая есть у нас в доме”, - сказал
Люси, бросив озорной взгляд на Сэди.
Пружинный матрас не подходил к спинке кровати, и была вероятность, что он
может провалиться ночью.
“Ты слишком невероятно добр, слишком самоотвержен”, - сказал Престон,
сразу заподозрив неладное.
Но он отомстил. На кровати было очень шумно, и
шаловливый юноша, который сам не мог заснуть из-за москитов,
обрадовался, подумав, что, вероятно, не дает спать своей кузине Люси.
“Доброе утро, Престон, я надеюсь, вы хорошо отдохнули”, - сказала она, как они все
на следующее утро встретились во дворе.
“ О, очень. В деревне так тихо, ” скромно ответил он. - А вы когда-нибудь слышали что-нибудь более тихое?
- Вы когда-нибудь слышали что-нибудь более тихое?
“Никогда; за исключением, возможно, лесопилки”, - сказала Сэди Паттен. “Люси и я
я удивлялся, что ты жив, ты был таким неподвижным!
“Это было немного страшно. Ни один звук не нарушал ужасную тишину, кроме
предупреждающего голоса комара.—Кстати, девочки, почему бы вам не назвать
это место Москито Ранч?”
“Я скажу вам, что мы привыкли называть ее в нашем доме,—мы всегда называли
это вниз к ферме,’”, - отметил маленькая Фанни.
“Это должны быть розы, Вилла”, - сказала Люси. “Только посмотрите на нашу розу, которая
достает почти до карниза. Мы измерили ее вчера, и она семь
футов высотой”.
“Это подойдет для дерева”, - сказал Престон, срывая одну из чистых веточек.,
белые розы и засовывает в петлицу: “Но ты же не можешь есть розы".
розы, ты же знаешь.
Он развел огонь в кухонной плите, но молодые леди, казалось,
совершенно забыли, что в мире существует такая вещь, как
завтрак.
“О, да, мы должны приготовить нашу простую утреннюю трапезу”, - сказала кузина Люси.
“Девочки, где мой фартук в синюю клетку?" Престон, мы слышали, что есть
прекрасная форель в этом ручье по полю. Не _river_-Брук”.
“Ты на самом деле? Затем я иду на рыбалку, я бы предпочел сделать это, чем
голодать.—Нет, вентилятор, вам не нужно приходить, я не хочу никого со мной, но
Flaxie”.
Мэри очень гордилась тем, что ей можно было доверить хранить молчание в
присутствии мудрого и осторожного траута. Там было красиво
тихим июньским утром сидеть на берегу ручья и смотреть на
“темную воду, над которой дул приятный южный ветер”. Не было никакого
дом в полумиле отсюда, и, возможно, семья Пек и Браун
семья — ближайшие соседи - все еще спали, потому что не было слышно ни звука.
ни звука, кроме “пения-говора” птиц и шепота ветра
в кронах деревьев. Это был очень легкий шепот, напомнивший Престону о
словах,—
“А потом послышался
Тихий шорох среди листьев,
Рожденный тем самым вздохом, который издает тишина”.
Дыхание Мэри тоже было “бесшумным шумом”; оно едва шевелило складки
ее платья из желтовато-коричневого ситца; это был тот самый ”вздох“ "тишины", и
Престон подумал, что должен сказать ей об этом и похвалить ее, когда они вернутся домой.
но случилось так, что он забыл об этом.
Принесли форель, как обычно, когда он заказывал ее; но
следует признаться, что ее так и не съели. Люси положила их в пароварку
Сэди посолила, Фанни перевернула, и, наконец, Бланш Джонс подгорела
они. “Утренняя трапеза” была настолько ”простой", насколько это было необходимо, с холодным хлебом
и маслом, холодным языком и мутным кофе без сливок, молоко которого
прокисло. В разгар трапезы юные обитатели лагеря были
удивлены громким звонком в дверь.
ГЛАВА VII.
КОМФОРТ ЛАГЕРЯ.
“БАТТОНС, ” сказала Люси своему кузену Престону, “ тебе придется подойти к двери"
”.
“Да, ” сказала Сэди, “ поскольку Баттонс - наш единственный слуга, он должен
ответить на звонок”.
Престон, смеясь, повиновался. Забавная маленькая фигурка из грязи и тряпья стояла
у двери, держа в руках десятилитровое жестяное ведерко.
“ Доброе утро, ” сказал Престон, удивленный проницательным, недетским выражением ее лица.
ей было, наверное, лет двенадцать, а выглядела она на
сорок. Маленькая девочка казалась не менее удивленной. “Что это за штуки?”
спросила она, указывая на очки Престона. “Зачем ты их носишь?”
“Тебе что-нибудь нужно, малышка?” - спросил он, хмурясь или пытаясь нахмуриться.
"Я говорю, зачем ты носишь очки?
_ ты_ не старик". "Я говорю, зачем ты носишь очки?”
“ Не имеет значения, для чего я их ношу— - очень строго. “ Тебе что-нибудь нужно,
дитя мое?
- Да, я пришел купить тебе “стрижей”.
- Что вы подразумеваете под “стриж”?
“ЛОР теперь, вы не знаете, что стрижей? Стрижи-то люди
наматывает пряжу на”.
“Ну, мы не в этом доме, маленькая девочка, и если это все ты
пришли, ты лучше беги домой”.
“У тебя нет стрижей?” - шаркает вперед своими маленькими босыми ножками.
и заглядывает в дом сквозь растрепавшиеся пряди волос. “Ну что ж,
у тебя ведь есть прялка, не так ли?”
“Нет, у нас нет ничего, что тебе нужно. Тебе лучше уйти”.
К этому времени Мэри и Фанни были в дверях гостиной, им было любопытно
посмотреть на незнакомца.
“Как поживаете? Вы, дети, живете здесь совсем одни? Думаю, я приду
в”, - сказал беспризорник, проскользнув мимо Престон, кто не выбирал
держать ее подальше от основных сил, и войдя в гостиную, где
был завтрак-стол. “ Я живу по другую сторону Утеса. Меня
зовут Блинчик.
“О, тогда я знаю, кто вы”, - сказала Фанни не очень сердечно, потому что она
слышала, как ее отец говорил о бедной, полуголодной, бродячей семье из
это имя; безобидные, по его мнению, но не очень желанные соседи.
“ Меня зовут _Песи_ Блинчик, ” услужливо добавила беспризорница и наклонила свой
вздернутый носик, чтобы понюхать подгоревшую форель.
“ _песи_, наверное, ” сказал Престон в сторону.
“Нет, _Pecielena_. У тебя нет девичьего торта? О, какие хитрые!
маленькие нахалки”, протягивая стаканчики с солью. “Где для них стаканчики?
Как получилось, что вы, дети, пришли сюда одни?
“Мы пришли, потому что нам так захотелось”, - сказала Мэри с сокрушительной выразительностью.
“Мы хотели прийти”, - сказала Фанни, стараясь держаться с таким же достоинством, как Мэри,
хотя она всегда чувствовала свою неполноценность в этом отношении.
Ничуть не смутившись, мисс Пецелена Блинчик начала экскурсию по
осмотру комнаты.
“Ты выглядишь так, словно перегорела или что-то в этом роде. Кто выполняет твою работу?
Есть корова? О, у тебя нет? Что ж, у меня есть корова. Это мое
ведро для молока. Я принесу тебе молока.
“Нет, нет, нет”, - в тревоге воскликнула Люси. “Нам привезут молоко из
города”.
“Это, эй? Хорошо, я принесу вам кислого молока, пять центов за кварту.
“ Не трудитесь, - мягко сказала Сэди. “ Мы не любим кислое.
молоко.
После долгого осмотра комнаты Писи внимательно посмотрел в окно
.
“ Посмотри сюда! Что это за штуки развешаны на деревьях? Похоже на
рыболовные сети. Я видел людей в Розвуде, раскачивающихся именно в таких; будь они
качели?—Ну, я думаю, мне пора. Но мы пасем нашу корову на этой стороне реки.
я позвоню тебе, когда приду подоить.
“Возможно ли, что существо действительно ушел?”
“Надеюсь, она оставалась так долго, как она хотела”, - сказала Люси, закрывая
насильственно дверь.
“О, она цивилизованна только наполовину и не знает ничего лучшего”, - ответила
более милосердная Сэди.
“ Юные леди, ” сказал Престон, размахивая руками, готовясь произнести
речь, “ кажется, вы поселились в изысканном и культурном районе.
очень!_ Раньше я не понимал, почему вы не могли остаться дома.;
но теперь я вижу, что Лорел Гроув недостойна тебя. Ты тосковал по
преимуществам возвышенного, интеллектуального общества, такого, какое можно найти только
в Олд Блаффе.
“Кнопки”, - сказала Люси, потрясая метлой по его словам, “мы разрешаем нет
дерзость слуги. Иди, насос в ведро с водой напрямую, а затем
вы можете вытирать посуду”.
Престон снова “проявил выдержку”.
“Уважаемые дамы, всему есть предел. Баттонс будет готовить, он
будет отвечать на звонки в дверь, он будет скрести, если понадобится; но вытирать посуду
он не будет, нет, даже если вы сдерете с него кожу живьем! Прощайте! Еще раз,
прощайте!”
“Не уезжай, Престон”, - умоляла Мэри, когда ее брат садился на своего
“скакуна”, велосипед; “останься на ужин”.
“Не могу, могу умереть с голоду”.
“Тьфу, Баттонс, ” закричали старшие девочки, “ ты не джентльмен!”
“От слуги не ожидают, что он джентльмен”.
“Но пообедай с нами, мистер Грэй”.
“ Спасибо, не сегодня. До свидания, я пришлю Эббота дежурить сегодня вечером.
Престон и его двоюродный брат Берт Эбботт, учась вместе в колледже, называли
друг друга по фамилиям, к немалому удовольствию сестры Берта
Люси.
“Он называет спать здесь ”наблюдением"", - засмеялась Сэди, когда Престон скользнул к ней.
уходит, кланяясь и махая рукой. “ Но вот идет наш бакалейщик. Почему, кто это?
это с ним?
Когда фургон остановился у ворот, мистер Фаулер поднял маленькую девочку
над колесами.
“Киттилин! Киттилин Гарланд! Боже мой, где вы ее подобрали,
Мистер Фаулер?
Потому что нельзя было предположить, что Киттилин приехала из дома. Она была
невинной маленькой прогульщицей, чья мать никогда не возражала против того, что она бродяжничает
по улицам.
“Рад видеть тебя, Киттилин; ты можешь пойти поиграть в сарае с
Флэкси и Фанни, - гостеприимно сказала Люси, а затем, повернувшись к Сэди, спросила:
“ Итак, что мы закажем на ужин?
Сэди выглядела беспомощной.
“ Что бы вы посоветовали, мистер Фаулер? Наши отцы сказали, что у нас может быть
все, что угодно, и они оплатят счета; но я...
“ Лимоны, ” вставила Люси, устыдившись слабости Сэди.
“ Дюжину и немного свежего сливочного масла. Сало, фунтов десять, для пирогов.
“Ничего,” - спросил бакалейщик, - почтительно, как он заносил эти
заказы в блокнот. “Я принесу их завтра—очень красивое
ситуация здесь. Как вы это называете? Зал старой девы?”
“ Нет, в монастырь, ” быстро ответила Сэди, - потому что нам придется поститься, если
ты не вернешься с нашими продуктами до завтра.
“Ах, мисс Сэди, это всего в двух милях отсюда, и не стоит приезжать дважды
в день”, - сказал бакалейщик, вытирая вспотевшие брови.
“ Что ж, тогда нам придется поститься. Это женский монастырь, как я уже говорил вам,
и мы монахини — капуцинки, поскольку вы знаете, что монахини-капуцинки славятся своим постом.
”
“ Так тому и быть, ” засмеялся мистер Фаулер, хотя это был первый раз в жизни.
он слышал о монахине-капуцинке. - Так тому и быть, - и поехал дальше.
ушел, смеясь, чтобы рассказать доктору Грею и майору Паттену, которых он встретил в деревне
, “что эти дети там здорово повеселились
в коттедже, и все они были сияющими, как иголки.
“Они забыли заказать мясо, но не лучше ли мне взять немного Кейп-Кода"
индейка, чтобы не умереть с голоду?” Он имел в виду соленую треску.
“ Но как, по-твоему, они справятся с десятью фунтами свиного сала?
“Неважно, ” ответил доктор Грей, откидывая голову назад, чтобы рассмеяться. “ они
просят, чтобы им не мешали, и мы позволим им поступать по-своему
на некоторое время”.
Голодная смерть вряд ли наступит в ближайшие несколько дней, поскольку юные обитатели лагеря
были щедро снабжены их матерями хлебом, пирогами, кексами
и мясным ассорти.
“О, ведение домашнего хозяйства - это просто игра, которая совсем не отнимает времени”, - сказала Сэди
Паттен: “теперь давайте придумаем несколько шарад и порепетируем к завтрашнему выступлению"
вечером, и пригласите трех мальчиков — Киттилин, должно быть, это забавляет, вы знаете”.
Шарада, которая следует далее, была их первой попыткой подобного рода в Camp
Comfort, музыку между актами исполняли корнет Джека Таунсенда
и губная гармоника Сэди Паттен.
ПАНТОМИМА.
Сцена находилась на открытом воздухе. В землю были вбиты два столба, и
между ними висела красная скатерть, подвешенная на леске. Это
был опускающийся занавес.
Зрители в креслах, или на местах, непосредственно перед
стадии. По свистку из невидимых глубин занавес поднялся
Бланш Джонс открыла менеджера Престона Грея, который
отвесил низкий поклон и сказал: “Леди и джентльмены, с глубоким
рад, что я представляю вам двух звезд трагедии, мадам
Graylocks, из Тускарора оперной труппы, и не Альбертус из
Каннибал Острова”.
Затем две “звезды” выходят вперед, и публика приветствует их
оглушительными возгласами. Мисс Грейлокс (псевдоним Мэри Грей), ее лицо и руки
сильно испачканная соком грецкого ореха, одета в синий жакет, серую юбку
и сапоги с красными верхами (Сэди Паттен называла их “галлигаскинами”), на голове
шляпа в виде печной трубы. Унции черный производство прочих текстильных плывет
плечи для волос. Она делает глубокий вежливости, не Альбертус (Берт
Эббот) низкий поклон.
Это индейский вождь, одетый в красно-зеленый халат, с
метелкой из перьев на голове вместо боевого плюмажа. Его лицо, как у мадам
"Грейлокс" - прекрасного цвета красного дерева.
Их “непревзойденное исполнение, “ объявляет менеджер, - будет представлять собой
шараду из двух слогов”.
ПЕРВЫЙ СЛОГ.
Теперь видно, что сцена усыпана палками и сучьями, чтобы
напоминать опушку леса. Не произносится ни слова; но поскольку жестяное
ведро висит на шесте над чем-то, похожим на камин, то
может показаться, что достойная пара ведет хозяйство, а скво
готовит ужин. Но огня пока нет. Скво собирает
ветки и сучья, кладет их крест-накрест под жестяное ведро. Ее господин
и повелитель садится на землю, хмуро наблюдая за ней
молчание. Суп должен закипеть; но как она может развести огонь? Она трет
два камня сложены по-индийски, но не могут высечь искру. Она
старается изо всех сил, танцуя вверх-вниз и печально качая головой
. Вождь смеется над ней, не предлагая никакой помощи, пока она в отчаянии не указывает
на жестяное ведро, напоминая ему, что такими темпами они
умрут с голоду. Тогда он встает, отталкивает ее в сторону и, сверкая своими белыми
зубами, хватает два камня, трет их один раз друг о друга,
и они мгновенно воспламеняются (конечно, это делается с помощью спички
спрятанный у него в рукаве.) Вскоре под ведром потрескивают ветки. Он
презрительно указывает пальцем на бедную скво, которая не умеет разводить огонь
. Она выглядит такой челом били и не разочароваться в этом, поэтому в отличие от
энергичный Flaxie курчавые реальной жизни, что зрители смеются. Тогда
занавес падает.
ВТОРОЙ СЛОГ.
Суп сварился, вождь поужинал и теперь сидит, скрестив руки
, с добродушным видом. Ведро пустое и лежит дном кверху
на траве. Входит его кроткая жена; берет пустое ведро; возвращается с
полным воды, расплескивая ее на ходу. Измученный жаждой вождь указывает
на свой рот. Она достает большую железную ложку, наполняет ее и протягивает ему
пить, потом наливая себе. Они сидят и потягивают из ложки
поочередно, когда входит “бледнолицый” (Престон) с кувшином. Шеф
вскакивает от нетерпения. Бледнолицый медленно покачивает кувшин, показывая
, что он полон. Вождь, улыбающийся и подобострастный, подходит пожать
руку. В Скво смотрит тревожно, качает головой в жбан, и настаивает
о предоставлении бледное лицо немного воды. Бледнолицый отказывается; вынимает пробку
из кувшина и красноречивым жестом подносит ее к носу шефа,
что означает: “Ну разве не так вкусно?”
Очевидно, это виски, потому что шеф нюхает пробку, смеется и
пританцовывает, показывая на свой рот.
Скво плачет; очевидно, она хорошая женщина, соблюдающая трезвость; подносит ведро к
губам своего мужа. Он отталкивает ее и немым жестом выпрашивает
виски.
Верная индианка трясет ее цилиндр, скручивает ее камвольная шерсть,
погони бледное лицо, вокруг и вокруг сцены, пытаясь заставить его дать
до роковой кувшин. Напрасно; главный разрешается получить его; повышает его
радостно к губам.
Верная скво, становятся бешеными, хватает ведро, и, переусердствовав ее
расступается, выливает всю воду на Бледное лицо, заливая его полностью.
“Оо! Оо!” - булькает он. “Как это на тебя не похоже, Флекси Фриззл!”
Бланш торопливо опускает занавес. Сцена закрывается.
* * * * *
“Я думал, в пантомиме не говорят”, - засмеялись зрители.
ТРЕТЬЯ СЦЕНА.
_ Слово целиком._
Теперь выясняется, что виски, которое Бледнолицый предусмотрительно принес с собой
, сделало свое ужасное дело. Гордые войны-шлейф начальника болтается
бесславно над его левым ухом; его медно-красный, щеки и нос
ярко-красный (раскрашен китайской киноварью). Он пытается идти; шатается
как корабль в шторм.
Его преданная жена, конечно, делала все возможное, чтобы спасти его от
этого унижения; но, как любой плохой муж, он только ненавидит ее за это,
и по пьяни решил убить ее. Схватив ее за волосы
он фактически снимает с нее скальп с помощью выжималки для лимона, когда
маленькая Киттилин, которая больше не может этого выносить, кричит,—
“Стой, стой, ты не причинишь вреда моей Флэкси!”
Однако это своевременное вмешательство не спасает скво жизнь, или
не совсем. Ее голова отрывается, или, по крайней мере, шляпа и
унция камвольной ткани. Но прежде чем упасть и больше не подняться, она поворачивается — с
поразительным для умирающей женщины присутствием духа — и указывает на
кувшин с виски, яростно хмурясь на него, как бы убеждая аудиторию
что именно кувшин, а не соковыжималка для лимона стала причиной ее смерти
.
_падает занавес._
Прежде чем кто-либо успел сказать: “А теперь угадай слово”, появился Джек Таунсенд,
известный среди отдыхающих как “Электрический свет" из-за своего красного
подняв голову, воскликнул: “Это Огненная вода", не так ли? Это индейское имя
для виски. Я догадался по звуку водопада на втором слоге.”
“Неудивительно, что ты это сделал; в этом слоге было достаточно воды, чтобы потушить
весь огонь в первом!” - воскликнул Престон, прыгая к своему
велосипеду, чтобы слетать домой и переодеть мокрую одежду.
ГЛАВА VIII.
ПУДИНГ И ПИРОГИ.
“Опять звенит этот ужасный маленький блинчик. Она приходит каждый
утром, Престон, и вы должны остановить его”, - сказал кузен Люси, отмахиваясь от
полдюжины мух от сахарницу, с такой же горячностью, как она
мог бросить в нее салфетку.
“ Надоедливые мухи, ” сказал Престон, не обращая внимания на просьбу кузена.
“ Говорят, ласточка съедает по тысяче в день; жаль, что у _ нас_
нет ласточки.
Люси направилась к двери немного сердито, крепко сжимая в руке хлебный нож, как будто
она собиралась метнуть его во врага.
- А теперь чего ты хочешь? - спросила я.
Ибо казалось, что маленькая цыганка, должно быть, исчерпала все
поручения, которые только можно было придумать.
“Не мог бы я одолжить кусок печной трубы — примерно такой длины — я принесу его обратно
морри”.
“Кусок печной трубы!”
Люси ни в коем случае не улыбнулась бы.
“Да, мама заболела, и у нас проржавела печная труба. Я отнесу ее домой
морри”.
И прежде чем Люси успела помешать этому, маленькая испытательница терпения
промчалась мимо нее и ворвалась в зал для завтраков. И,
как будто ее собственное присутствие не было достаточно нежелательным, за ней последовала
большая, устрашающего вида пчела.
“Не бойся”, - сказала Пецелена, когда все дети закричали.
“Я поймаю его и убью”.
“Нет, нет”, - закричала Мэри. “Я принадлежу к обществу жестокого обращения с животными.
Я не могу позволить тебе убить его”.
Но Писи уже поймал пчелу и раздавил ее о стену.
скатерть с ручкой от метлы.
Сэйди посмотрела на Люси, “леди аббатису”, чтобы понять, как долго она собирается
позволять такому поведению продолжаться; но Люси была обескуражена и
ретировалась на кухню.
“ Я должна пойти перебрать рис к ужину. Я полагаю, _ ты_ не знаешь
Сэди, хватит ли трех фунтов пудинга на шестерых
человек? - Спросила она, насыпая рис в единственный в доме чайник
приготовленный, и наливаем на него две кварты воды. Нет, Сэди не
знаю.
Этот непрошеный гость, забывая о том, что ее корова не доится, стоял
наблюдает, дерзкий, как английская кукушка в гнезде воробья.
Он не может показаться, что она предназначена наименьший вред; она была просто
маленький полуголодный, дикое существо, и вид изюма дал
ее голодная тоска, что Люси была не в состоянии понять, или она будет
полюбовались бедняжка самоотречения, не дразнила, и
дал ей горсть вожделенные сладости.
Лагерь Комфорт, с его веселыми, беззаботными детьми-жильцами и изобилием
еды, казался несчастной маленькой Пэси земным раем. Она никогда не
отваживался так смело заходить в любой другой дом, даже в скромные Брауны и
Пеки, как в этот, в котором не было ответственных взрослых людей;
никто на самом деле не настолько взрослый, чтобы приказать ей уйти.
“Это твоя собака, Люси?” спросила она, поглаживая мопса. “У него нос
вздернутый, как у тебя. Я никогда не видела такой странной собаки.
“ И я никогда не видела такой странной девушки, ” сказала Люси, покраснев. “ Ты
защитник этой семьи, Престон Грей? Генерал Таунсенд сказал маме, что он
чувствовал себя просто про нас с вами здесь; но если у вас нет достаточно полномочий
чтобы удержать бродяг прочь, возможно, придется позвонить на Берта и Джек”.
Этот сарказм возбудил Престона.
“ Мисс Блинчик, ” сказал он торжественно, - вы видите этот пистолет? - беря его.
из-за угла. “Возможно, вы не знаете, что я солдат
регулярной армии; и когда люди ведут себя нехорошо, мое дело
стрелять в них”.
Пецелена была проницательным ребенком и только рассмеялась.
“Ты не посмел бы застрелить меня”, - уверенно сказала она.
“Ах, тебе не нужно быть в этом так уверенным. Поживем-увидим. Теперь я собираюсь
задать вам шесть вопросов; а ты шаг в сторону двери каждый раз, когда вы
ответ один. И если ты не выйдешь за дверь к тому времени, когда ответят на последний звонок
...
Предложение осталось незаконченным, но в нем был ужасный блеск
очки, угрожающий взмах пистолета - и вид Престона стал
самым военным и внушительным.
“Ты умеешь читать, малышка?”
“Нет”.
“Тогда шагай”.
Она медленно повиновалась.
“ Ты когда-нибудь ходишь в церковь?
“ Нет.
“ Твои отец и мать когда-нибудь ходят в церковь?
“Нет,”—теперь продвигается вперед по собственному желанию, с некоторой поспешностью к
двери.
“О, ты ушел, ты? Ну, девочка, вам не нужно звонить снова.
Ты слышишь?”
[Иллюстрация: БАТТОНС ГОТОВИТСЯ “ПРИГОТОВИТЬ ПИРОГ”. — СТР. 138.]
“Ну вот, это великолепно”, - восхищенно сказала Сэди. “Подумать только, какой
маленькая язычница! Ты думаешь, безопасно жить рядом с такими
людьми?”
“Я думаю, у нас больше не будет неприятностей от _er_”, - ответил
”защитник семьи", чувствуя, что он оправдал свою
репутацию.
Но маленькая Мэри была не совсем удовлетворена. Такое поведение вряд ли соответствовало
ежедневным предписаниям и примерам ее родителей, которые
научили ее, что она должна жалеть и стараться помогать бедным, невежественным,
и несчастным.
Все утро она время от времени размышляла на эту тему, сидя в
гамаке, развлекая свою преданную маленькую подругу Киттилин. Писи посмотрела на нее.
как будто ей никогда в жизни не было хорошо. Справедливо ли было прогнать
ее? Может ли она сама что-нибудь сделать для ребенка? Если да, то что и
как?
Фанни и Бланш были на лугу, что делает Дейзи-венки качестве
довольно сюрприз на ночь мороженое вечеринка. В доме Сэди
расставила прудовые лилии в треснувшей вазе, повторяя Престону
строфу,—
“Из запаха пруда лилия
Поднялась в белом одеянии,
Дух воздуха и воды,
Форма воплощенного света”.
“Сэди слишком высокомерна для чего угодно”, - подумала Люси, которая ела рис.
пудинг у нее на руках. Ах, этот пудинг!
Люси забыла или не знала, что рис имеет свойство набухать.
Вскоре вода поднялась до верха чайника и перелилась через край
это было похоже на извержение лавы по склонам вулкана.
“О, смотрите, смотрите”, - воскликнула Сэди, “ "это как гений из "Арабских сказок"
"Ночи", который вылетел, когда открыли бутылку, и вырос в огромного
парового гиганта!”
“ Не могу остановиться, чтобы рассказать сказки. Достань паука! - воскликнула Люси.
Она наполнила паука из кипящего чайника.
“Блюдо для пудинга! Большое блюдо!”
Раскаленный добела дух озорного риса только начинал свою
резвость.
“Кувшин!”
Паровой гигант все поднимался, рос, танцуя все выше.
“Сахарница! Высыпьте сахар на стол! Все тарелки. — О, дорогая,
все чашки и блюдца!
“ Разве вы не хотите чайные ложечки? Давай прекратим эту чушь, ” сказал
Престон. И, придя на помощь, он снял чайник и вылил
заколдованное содержимое на траву у задней двери.
“Ах ты, экстравагантное создание! Ты потратила впустую три фунта риса и
полфунта изюма и погубила траву!”
Престон в ужасе смотрел на разрушительный белый поток; но
он не собирался признаваться в своих грехах кузине Люси.
“Рисовый пудинг нужно подавать именно так”, - сказал он. “ Подавайте всегда горячим
и настаивайте как можно дольше. Теперь пусть дети выберут
сливы.
“ Но наш пудинг пропал.
“Я приготовлю пирог”, - с готовностью ответил он. “Я готовил его прошлым летом".
"на озерах, которые можно подать королю”.
Смех был главной движущей силой жизни в Кэмп Комфорт; но
девочки еще никогда так не смеялись, как сейчас, когда увидели Пуговицы во всей красе
качели готовились "приготовить пирог”. Люси любезно позвала всех членов семьи
стать свидетелями представления. Снятие пальто,
закалывание рукавов, завязывание фартука, обматывание
головы полотенцем, мытье рук с мылом с песком и
кисточка для ногтей; и Пуговицы были готовы к действию.
“Теперь,” сказал он, глубоко вздохнув и авторитетно просмотр
сквозь очки. “Сейчас, принесет на муку и прочее, и масло
несколько тарелок.—Сало, масло, нож, ложка.—Где у вас молоко? Нет, вода
не подойдет. Я предпочитаю молоко. Принесите мне полстакана. —Где у вас соль?”
Он тщательно отмерил по полстакана равных частей сливочного масла и свиного сала,
и растер их с пинтой муки.
“Теперь взбейте тартар и соду”.
Девушки приносили их с растущим чувством уважения. Он размешал
две чайные ложки сливочного тартара в муке, растворил половину такого же количества
соды в молоке, быстро все перемешал и раскатал массу
на доске.
“ Надеюсь, это будет вкуснее, чем вчерашний пирог, который мы испекли
в "пауке”, - сказала Мэри, не обращая внимания на хмурый взгляд Люси.
“ Какой он был жесткий, ” сказала Бланш. “Что Люси добавила, чтобы сделать это таким
жестким?”
“Она почти ничего не добавляла”, - ответила Фанни. “Джек сказал, что ты"
можно было разрезать это ножницами, оно было таким тонким”.
“Тише, дети, остальные из нас не справились бы так хорошо”, - сказала Сэйди.
Сэйди, перегнувшись через стол, наблюдала за усилиями Престона. “Чем будете?"
вы наполните это?”
Вопрос застал его врасплох: он не подумал о внутренней стороне пирога.
“О, почти о чем угодно”, - ответил он, аккуратно подрезая края.
нижняя корочка.
“А Лимоны есть?”
“Нет, Джек вчера потратил дюжину на один кувшин лимонада”, - сказала
Люси.
“Но у нас есть очень зеленые яблоки, если дети не съели их все"
.
“Тогда лети и нарежь их”.
“Какая наглость!” - воскликнула вся семья. “Обратите внимание, _ это_ именно тот
способ, которым Баттонс готовит пироги”.
Но они “облетели” все пятеро и с веселой доброжелательностью сорвали несколько очень зеленых ягод
смородины с кустов на заднем дворе.
“А теперь смотрите, как я наполняю свои пироги”, - сказал Престон, медленно насыпая чашку
сахара на нижнюю корку, прежде чем положить смородину.
“Можно мне тоже посмотреть?” - спросил бакалейщик, стоявший у боковой двери. Он
слышал смех за полмили.
“Да, сэр, это моя кулинарная школа”.
“Что ж, продолжайте свою лекцию. Вы представляете собой действительно красивую картину.
стоите там с этим снаряжением”.
“Леди и джентльмены, я собирался заметить, что это действительно прискорбно,
невежество девушек и женщин! Сначала кладут смородину, а
затем_ сахар, и сок разливается по всей духовке.—Смотрите, вот
духовка готова. О чем вы думали, девочки, что позволили этому
огню погаснуть?
“Вы видели, как он себя ведет, мистер Фаулер”, - сказала Сэди, пока Люси подбрасывала дрова в
печь.
“ Но, как я уже говорил, сначала сахар, потом смородина, и сок останется
войди. Принеси немного воды, чтобы налить в нее, Флэкси.
“Могу я нанять вас, чтобы вы показали моим женщинам, как готовить?” - спросил я.
бакалейщик рассмеялся над идеей класть сахар под смородину.
Но в “идее”, как показало событие, была причина, поскольку
сок действительно “остался”, и пирог оказал бы Престону большую честь,
если бы его не запекали в духовке, как все удобства лагеря
выпечка. Но он был намного лучше "паучьего пирога Люси", и было проведено голосование
на месте за смену поваров.
Престон ликовал, ведь разве это не была его вторая победа за день?
Погода была знойная, и после ужина все с удовольствием бы
возлежал в гамаке в тени, если Люси не вдруг
вспомнил, что мороженое всегда предполагает торт. Лимонный пирог был испечен и
подгорел; но вечеринка с мороженым не состоялась из-за сильного ливня
, который поднялся около шести часов.
В самый разгар прибыла неисправимая Пецелена Блинчик с
новым поручением. Престон был огорчен. Неужели он не внушал ей настоящего благоговения
в конце концов?
“У тебя есть амбриль?”
Зонтик теперь был бесполезен, потому что она насквозь промокла и с нее капало
дождь.
“Я хочу отнести его в пастер, - сказала она, - чтобы сохранить молоко
сухим!”
“Вперед!” - хором воскликнули обитатели лагеря; и по сигналу
Престона все они захлопали в ладоши и проводили изумленного маленького
бродягу до двери. Все, кроме Мэри. Каким-то образом, когда она посмотрела на
бедное, дикое создание с яркими, беспокойными, несчастными глазами, ее охватило чувство
жалости.
“Будьте добры друг к другу”. Это тоже означало "бродяги".
Она думала об этом весь день. Она не была уверена. Конечно,
никто не хотел, чтобы цыганские дети беспокоили окружающих, особенно после
им запретили появляться в доме; а Престон был очень, очень хорошим мальчиком.
все так говорили, и вряд ли он совершит что-то жестокое. И все же,
нельзя было отрицать, что Пеки Блинчик был человеком, и что на улице
шел дождь. В целом, Мэри считала, что правильно сделала, что не помогла
“прихлопнула ее”.
ГЛАВА IX.
ГРАД.
Что за вечер, что был! Он только шел дождь, когда Pecy пришел, но скоро
дождь превратился в град, который ветер гнал оружием против
окна. Это была дикая буря, и они отослали бедное дитя прочь,
возможно, чтобы погибнуть в нем, просто потому, что она была неприятной и хотела
родить “амбрил, чтобы молоко не пересыхало”. Вероятно, она никогда в жизни не держала в руках
“амбриль” и не смогла устоять перед искушением попросить
такую же, когда представилась возможность.
Престон подошел к двери и позвал ее, но она должна была бежать, как
олень, и уже был вне поля зрения и слуха.
“Это очень плохо”, - сказала Люси, - “Вы только посмотрите на эти градины величиной с
яйца малиновки! У этого ребенка было что-нибудь на голове?”
“ Да, ” ответила Мэри, возбужденно расхаживая по комнате, “ старая шляпка для загара. Но
градины пробьют его насквозь. Разве градины никогда не убивают
людей?
“О, не волнуйся! Когда мы ее отправляли, града не было, иначе мы бы не стали
конечно, этого делать. Но она крепка, как сосновый сучок;
потребовалось бы нечто большее, чем град, чтобы убить ее, ” сказал Престон; и затем он
присвистнул, чтобы собраться с духом.
“Девочки, если есть ‘амбрил’, давайте возьмем ее. Я иду в
‘пастер", где бы это ни было, чтобы найти ее ”.
И он хотел уйти, и ушел, несмотря на все увещевания. Его не было.
надолго, а когда он вернулся, небо снова было чистым.
“Да, я нашел ее. С _ ней_ все в порядке. У нее было немного мороженого
в ‘ведерке для молока", чтобы отнести домой”.
“Она переплывала реку на лодке?”
“Да, и я стоял и смотрел, как она в безопасности. Говорю тебе, она умнее,
чем цепная молния”.
Он не стал рассказывать, что застал ее горько плачущей и что она
очевидно, страдала не только от испуга, но и от оскорбленного самолюбия.
Она произнесла ни слова жалобы, но ее тихие слезы дали
его чувство раскаяния он никогда не забудет. Он поднялся в начале следующего
утром конопатить лодку, которая лежала за ненадобностью в сарай. “Эббот”
обещал сделать это, но “Эббот” и “электрический свет” были
склонны к забывчивости, и все трудные задачи были уверены, упасть,
рано или поздно, на “старик из семьи”.
“Я полагаю, что теперь "концерн" пригоден для плавания, и предположим, мы переплывем на лодке реку"
”, - сказал он, когда завтрак был подан.
Раздалось шесть негромких возгласов восторга. Это было “Посуда, позаботьтесь о себе,
если сможете”, а что касается еды, то мухи, казалось, были склонны
позаботиться и об этом.
Утро было чудесное, атмосфера была особенно яркой и
после вчерашнего шторма ясно. Великолепные красные и золотые бабочки
парили в воздухе, малиновка во дворе перепрыгнула через пять ступенек,
затем остановилась, чтобы посмотреть на отдыхающих, и восточное утреннее солнце осветило
его тень перед ним в точности его собственного размера.
“Грести этим утром - настоящее блаженство”, - воскликнула
Мэри, когда они сели в лодку.
“Это все, что нам было нужно, чтобы стать совершенно счастливыми”, - заметила Сэди
Паттен, страстно желающий повторить какие-нибудь стихи, но сдерживаемый страхом перед Люси.
Река Ди, хотя и была удивительно глубокой, была узкой и вскоре ее пересекли.
“Давайте навестим наших друзей-блинчиков, прежде чем отправимся дальше. Что скажете?”
сказал Престон, помогая девушкам выбраться из лодки.
Это было то, что он приехал; он пожелал, чтобы установить его совести
остальное о Pecy; и девушки поняли, и посочувствовали все
хотя, без слов, как говорится.
“Да, давайте позвоним”, - сказали они.
Блины жили в маленьком красном домике. Кто-то говорит: “Красный дом
краснеет за человека, который его покрасил”; но этому дому было за что краснеть
не только за это — грязь и беспорядок снаружи и внутри. Это было ужасно.
покрытые пятнами от непогоды, на окнах были наполовину стекла, наполовину тряпки. Снаружи
стояли две старые бадьи, грабли с кривыми зубьями и швабра, лежащая
поверх нескольких видавших виды жестяных кастрюль. Дети у двери были такими же
лохматыми, как и их товарищ по играм, старый хромой пес; и действительно, единственным
изящным предметом в помещении был мягкий голубой дымок, который был
достаточно счастлив, чтобы сбежать из этого убогого дома через низкую трубу.
Здесь жила семья Блинчиков. Отец когда-то был порядочным,
хотя и “странным” человеком, жил в Кентукки; но его жена умерла, и ее
смерть, казалось, вскружила ему голову и сделала его “еще более странным”, чем когда-либо. Он
женился снова, на несчастной женщине, принадлежавшей к тому типу людей, которых на Юге
называют “Сухарями”; и с тех пор ему, казалось, было все равно,
что с ним будет дальше. После долгих скитаний он наконец осел
в Олд-Блаффе, заявив, что больше никуда не переедет. Его жена не умела
читать, и он сам отказался от книг и не хотел отправлять своих
детей в школу или церковь. Писи, старшая, была дочерью его первой жены
и, безусловно, самой умной из них всех; но мачеха заставила
она была идеальной работягой, и у запуганного ребенка почти не было ни минуты наедине с собой
разве что ходить в “пастер” и обратно. Ее слоняние по
Кэмп Комфорт уже нанес ей несколько побоев. Семья жила
главным образом охотой и рыболовством, не имели ничего общего со своими соседями,
и конечно опускаются все ниже и ниже, и выросла беднее и беднее, хотя
к их чести надо сказать, что они еще никогда не было известно
украсть.
Полдюжины детей стояла и смотрела на Престона, как он постучал в
двери коттеджа. Он был открыт после некоторого времени Миссис блин, который носил
синий и желтый ситцевый халат, падают по прямой линии до лодыжек;
и хотя ее ноги были босы, голова ее была покрыта чудовищными розовый
солнце капот, напоминающий муку-совок. Она выпила чашку в руке, и
был перемешивая содержимое с желтой ложкой.
- Доброе утро, - сказал Престон и всей его партии, которые были сгруппированы
около него молча.
Женщина не вернул приветствие, и все они чувствовали, что их
наличие не приветствуется.
“Мы пришли справиться о здоровье вашей девочки. Мы надеемся, что она не простудилась
прошлой ночью под дождем, не так ли?”
“Ну да, она простудилась”, - сердито ответила женщина,
указывая на кучу соломы на полу, на которой лежал ребенок и нюхал
тряпку, обмазанную дегтем. Это была Писи, и она тут же закрыла лицо руками.
“ Мы можем что-нибудь для нее сделать? ” спросила Люси; и поведение Люси было очень
милым, когда она выбирала. Писи никогда не доводилось слышать, чтобы ее голос звучал
так; и что—то - возможно, это было удивление — заставило ее затрястись
от судорожных рыданий.
“Я не знаю”, - ответила женщина, энергично помешивая ложкой.
“Я смешиваю мандрагору и "девичий соус". Я подумала, что она промокнет, если пойдет на
пастьба под дождем; но она не будет возражать против меня, никто (кроме) меня.
лижет ее.
“Какой дом и какая мать!” - подумали отдыхающие.
“Не хотите, чтобы мы принесли ей лимонов и сахара?” - спросил
Престон.
Кто-то быстро пошевелил кучу тряпья на полу, и
Грубая голова Писи и раскрасневшееся лицо на мгновение показались над поверхностью воды
.
“Нам всем жаль, что ты заболел, Писи, ” продолжил Престон. “ Мы не знали
, что надвигается град, иначе мы бы оставили тебя в нашем
доме”. Это было настолько близко к признанию, насколько он решился это сделать; и, завершая
субъект: “Теперь мы вернемся и возьмем лимоны и сахар. Прощай,
Пеки”.
“Ты когда-нибудь в жизни!” - воскликнула Сэди, когда они были благополучно
в лодке снова. Слова казались совершенно бессильными выразить
удивление, жалость, и отвращение на всю партию. “Я так рада, что вы
мысли лимоны, Престона”, - сказал Люси.
Потому что у нее и у всех остальных было невысказанное чувство
ответственности за маленькое существо, с которым они бездумно
жестоко обращались. Могли ли они сделать для нее что-нибудь еще? Они
“удивлялись, что она не умерла и не покончила с этим в таком доме. Возможно, ее
мать убила бы ее своими дозами ”. Да; но кто безжалостно выгнал ее
в шторм? Если бы она _should_ умерла, был бы Кэмп Комфорт
свободен от вины?
Они поспешили обратно с десятью лимонами — всем, что у них было из вчерашней покупки
, — и всем своим запасом сахара и муки. Ни слова благодарности
они не получили и не ожидали; но выражение радости на смуглом
лице Писи было достаточной наградой.
“О, с ней все в порядке”, - сказал Престон. “Немного болит горло, это
все. А деготь не навредить ей, или Мандрагора либо.—Нет, а теперь выкладывай
ваш зонтиками, на солнце вышло. Будем грести вверх по течению или
вниз?
В следующий субботний вечер Мэри Грей сидела у ног матери,
с тоской глядя ей в лицо. Она пришла, чтобы остаться на выходные
и только повторял в сладкий, ясный голос, и с необычными
ощущение, “стих” Она была выступить на школьном концерте суббота :—
“Бог хочет девушек со счастливым сердцем,
Любящих девушек, лучших из девушек,
Худших из девушок_!
Он хочет, чтобы девушки были его жемчужинами,
И таким образом отражали его святой лик,
И напомните о Его чудесной милости,
Каким прекрасным может быть мир,
И наполненным любовью и чистотой.
Бог хочет девочек”.
“Я думаю, это просто замечательно, мама. Только почему-то не похоже, что
если бы Он мог, ты знаешь! Не самая плохая из девочек!” Затем перебила себя:
“ Мама, в Америке есть язычники?
“ Да, дочь моя, боюсь, что есть. Но почему ты спрашиваешь? Вы никогда не можете
видели что-нибудь?”
“Да, мама, я видел их. Они живут в Старом утесе. Их зовут
Блин. Им нигде не место, и они пробыли там недолго.
Престон говорит, что королева Виктория должна позаботиться о них, но я полагаю
она еще не слышала о них, и они растут язычниками. Почему,
мама, они не умеют читать и не ходят в церковь; по воскресеньям они ловят рыбу, а еще
копают червей и стреляют уток”.
И Мэри продолжила красочным рассказом о Писи, одной из "худших из
девочек”, и о том, как им пришлось с ней повозиться в Кэмп Комфорт. Когда он
пришел к приключениям в град, миссис Грей поморщился.
“Я знал, что тебе не нравится, мама, когда они хлопали ей. Она тоже заболела
и мы все пошли навестить ее, приносили лимоны и сахар,
и через день или два она поправилась. Но, о, такой дом и такая
мать! Престон говорит, что она думает, что земля стоит на месте, а солнце
ходит вокруг да около! Ее муж знает больше; но о чем я собирался спросить
у вас, — Ну, вы помните тех китайских младенцев...
Мэри было трудно продолжать.
“Да, дорогая, я помню”.
“Ты сказала, что я хотел угодить миссис Ли и заставить ее и девочек думать, что
Я щедрый. Это было правдой; я знаю, что так и было, и мне за это стыдно.
с тех пор, ” сказала Мэри, и розовый румянец выступил у нее на лбу.
Ее мать увидела это и спрашивает, если что-то во всем этом грешному миру
более невинного, чем ребенка краснеют? Она была уверена, что нет ничего
так справедливо.
“Хорошо, дорогой, иди”.
“Вот я и подумал ... Эти языческие блинчики почти такие же плохие, как китайские"
Мама?
“Да, я бы сказал, совсем такие же плохие”.
“Ну, тогда, я не мог дать им все мои июля пин-деньги, и не давайте
кто-нибудь знает это? Что бы восполнить китайские младенцы; и я знаю,
Я должен чувствовать себя лучше”.
“ Мэри, ты серьезно смотришь на вещи?
“ Да, мама, я много думал об этом. Я говорю по-настоящему серьезно
на этот раз, и я не хочу быть ‘видимой среди мужчин’. Ты понимаешь,
мама?
“Да, дорогая, я понимаю. Но тебе нужны были новые перчатки и новая музыка.
“Я знаю это, но мне все равно. Я могу подождать. Я все обдумал, и
На этот раз я не пожалею. Ты согласна?”
“Совершенно согласна.”
Миссис Грей на мгновение задумалась. “ Я посоветуюсь с мистером Ли или мисс
Пайк по поводу этой семьи. Они оба очень мудры в таких делах; и
если они одобрят, ты должна что-нибудь подарить маленькой девочке. И я
обещаю тебе, Мэри, никто не узнает, кто это дарит ”.
ГЛАВА X.
ИСТОРИЯ МИСС ПАЙК.
“ПАПА, мы умираем с голоду. Напишите нам арбуз!” - написала Мария в один прекрасный день,
и послал домой записку маленький Kittyleen, чей визит был на прошлой
за.
Доктор Грей снова и снова смеялся над этим трогательным призывом, и случайно
увидев миссис Таунсенд, собирающую клубнику в своем саду, он остановился, когда
проходил мимо, чтобы рассказать ей, как страдают дети.
“Позавчера у них было вдоволь”, - сказала она, смеясь в свою очередь.
“О доктор, вы когда-нибудь бывали в их лагере? Они самые неорганизованные, расточительные существа.
Подумайте только о счетах бакалейщика.
они растут”.
“Это экстравагантный бизнес, ” согласился доктор, “ но они
прекрасно проводят время, им есть что вспомнить на всю жизнь.
Это продлится не больше двух-трех недель, и я, например,
не буду возражать против счетов, если маленькие души не умрут с голоду и будут счастливы.
“Вы точь-в-точь как генерал”, - ответила миссис Таунсенд с
неодобрительной улыбкой; а затем пошла в дом, чтобы испечь своими руками
песочный пирог с клубникой для мисс Пайк и Джулии Грей, чтобы отнести на
Лагерь комфорт в солнцезащитный козырек перевозки с других вкусностей.
Это было вполне в моде для родителей, тети, двоюродные братья и сестры, и другие
друзья, чтобы сделать небольшое пожертвование посещение квинтетом, который всегда
с радостью приветствовала и гостей, и яства. Но сегодня “любимый
друг” мисс Пайк, сестра Джулия и арбуз, поданные все вместе.
для Мэри это было почти чересчур.
Мисс Пайк была самой занимательной из гостей и привезла с собой рассказ
, написанный специально для клуба Quintette — так она им сообщила
когда все они собрались вокруг нее довольной компанией после ужина.
“О, давайте начнем прямо сейчас, сию минуту. О, мисс Пайк, вы прелесть”.
“Что ж, Мэри, вы можете принести мою сумочку. И, может быть, Джулия почитает вслух, пока
Я шью? Потому что, видите ли, я довольно тороплюсь.
Она уже побывала в Олд-Блафф, смерила Писи Блинчик своим
глазом и обнаружила, что та примерно такого же роста, как Фанни; и теперь милая душа начала
штопать ситцевое платье для машинки, пока Джулия читает.
СЕМЕЙНАЯ ТАЙНА,
_ Раскрытая дымоходом._
Вот и я, при последнем издыхании. Я терпел это тридцать пять лет, не дрогнув.
но теперь пришло мое время. Прекрасное небо, мы с тобой должны расстаться.
Яркое солнце, прощай. Помни, я всего лишь “скромный инструмент”, и
прости меня за то, что я курил тебе в лицо. Слушай, бессердечный человек,—видеть, как
герой умирает! За что я умираю в благое дело, и это не я, что буду плакать
“Четвертак”.
Ну, и что бы ты сделал? Я здесь один — лопата, щипцы, кухонная плита,
все пропало, что делало жизнь желанной! Вчера, сэр, вы залезли на вершине
дом, сорвал жестяной крышей, и свернул его на участки, вроде так
много желе-торт. Я посмотрела и увидела тебя, но горечь прошла.
Я могла заплакать только в тот день, когда моя семья получила уведомление об отъезде.
Теперь их нет, и какое мне дело до того, что произойдет? Я видел, как ты рушил
стены, пока воздух не стал таким густым от штукатурки, что ее можно было почти резать
ножом. Я видел, как ты разрывал пол в камере, как будто это был
тряпичный ковер. Я видел, как ты отодвинул ступеньки, на которых _ она_ обычно стояла
, оглядывая улицу.
Я видел женщин и детей, которые приходили, чтобы унести дранку и вагонку
для растопки. Мало-помалу, грохот за грохотом, дом рушился,
пока не осталось ничего, кроме второй трубы и меня — и
этим утром его забрали. Теперь я единственный выживший. Я красный до самого низа,
как камин в комнате; остальное я белый. Некоторые из вас
засмеялись, увидев меня стоящей в одиночестве, с белым телом и рыжей головой,
и сказали, что я выгляжу “как памятник, улыбающийся скорби”.
Ну, да, и мое горе начало приходить (или, скорее, я начал приходить в себя
горе) прошлой зимой, когда я впервые услышал, как моя семья сказала, что “отцы города”
собираются ”благоустроить улицу". Поскольку мы были каркасным домом, одноэтажным
с кухней в подвале, я боялся, и моя семья боялась, что нашу комнату будут
считать лучше, чем нашу компанию.
“А если они все-таки снесут дом, куда пойдем мы?” - спросил бедняга
Мистер Дин, когда все они уселись у камина в гостиной. Он был
всегда спрашивал свою жену, “что они должны делать”, а она была больной женщиной,
кашляла там, в своем кресле! Но мистер Дин был сломленным человеком
с тех самых пор, как произошла интрижка Дика, о которой я собираюсь рассказать.
У Динов трое детей, Джон, Дик и Нелл. _She_ — я имею в виду
Нелл—голос, как у арфы, и я слышал, как он заметил, что ее
волосы-это ловушка, чтобы поймать солнечный луч. Благослови ее господь, я всегда старался изо всех сил
рисовать, когда _ она_ подкладывала уголь на решетку! Ее отец никогда не мог
понять, почему ей удавалось разводить огонь намного лучше, чем ему!
Джон, старший, женат, живет в Бостоне. Он всегда
оплатили аренду своего отца, и деканов с тех пор живу здесь
Родился Дик. Я думаю, у них была пожизненная аренда. Они могли позволить себе
посмеяться над соседями в день переезда. Кто теперь будет смеяться? Я начинаю хрипеть.
спасибо тебе, малыш, наложи еще опоясывающий лишай, это согревает мое сердце.
На чем я остановился? О, говоря о проблеме. Это семейная тайна,
двенадцать месяцев; и самое странное то, что я больше знаю об этом
чем кто-либо другой в семье.
Год назад, когда Дик учился в академии, однажды вечером он пришел домой
с бриллиантовым кольцом на указательном пальце.
“Как великолепно! Чье это? ” спросила Нелл, которая готовила тосты с маслом
на ужин.
“Это красноречиво”, - говорит Дик. “А что, если это мое собственное?”
“Тогда это паста”.
“Паста, мэм? Это _solitaire_, стоимостью семьсот долларов”.
Нелл пусть тосты горят. Она надела кольцо на палец и повернула
он круглый и круглый. Зная это стоило семьсот долларов, и
своему владельцу не взять тысячу, она увидела сразу, это был элегантный
Роман. После того, как Дик подшучивали над ней некоторое время, он сказал ей, что она принадлежала
Джеймс Ван Дастер, самый богатый мальчик в школе.
“И он не знает, что она у меня. Я сняла ее с его пальца, пока я
помогал ему с греческим. Разве не забавно будет увидеть его
вытянувшееся лицо завтра утром?
“О Дик, как ты посмел?" - спросила Нелл.
А потом я снова почувствовал запах подгоревшего тоста и услышал, как она соскребает его
ножом.
“Кольцо слишком велико для тебя, Дик. Позволь мне взять его на хранение”.
“Вы, Мисс Нелл! Почему, ты подсыпала это в напиток и тост-погружение, так же, как вы
поступил saltspoon на прошлой неделе”.
“Но думаю, хер, если что-то должно произойти, чтобы такой великолепный камень!”
“Ничего не случится! Не волнуйтесь! Если бы я был в
привычку терять вещи сейчас ... ”
Дик осекся и, я подозреваю, покраснел. Нелл, при всей ее
доброте душевной, не смогла удержаться от смеха, потому что Дик был безобразен
как ураган.
С этого момента я почувствовала себя подавленной и поняла, что не должна дышать свободно.
пока драгоценное кольцо не окажется вне дома.
Вечером Дик снова спустился в кухню на цокольном этаже, чтобы расколоть
несколько орехов. Он опустился на колени у кирпичного очага и начал растирать. Я
мог бы рассказать ему об этом получше. В углу
камина была трещина, и внезапно кольцо соскользнуло и закатилось
в нее. _ Конечно!_
Ты мог бы сбить меня с ног перышком. Но, насколько я понимаю, это правда.
этот мальчик, насвистывая, поднялся наверх и не хватался за кольцо, пока
Нелл не спросила, что он с ним сделал.
Можете быть уверены, что тогда было сделано несколько замечаний. Дик помчался
наверх и вниз, и вся семья отправилась на охоту. На следующее утро
послали за плотником, чтобы он поднял доски под обеденный стол.
стол. В ковре была дыра, и Дик был почти уверен в этом.
должно быть, он уронил кольцо, когда наклонился, чтобы поднять нож.
Как мне хотелось, чтобы меня услышали! Тогда я говорил так же ясно, как и сейчас, но
они подумали, что это ветер “вздыхает в дымоходе”.
Нелл предположила, что кольцо может быть вокруг камина.
“Ты теплый, мой милый”, - прошептал я, как говорят в играх, когда вы приходите
рядом предположений оказалось верным.
Но, увы, они не заглядывали достаточно глубоко; в
известковом растворе под кирпичами была трещина, и теперь это кольцо лежит там, в
северо-восточном углу, в восьми дюймах от поверхности; вот оно лежит здесь
день!
Ну, а что такое кольцо с бриллиантом? Ничего, кроме пыли земной; нет.
во всяком случае, лучше, чем Lehigh coal. Но Джеймс Ван Дастер так не думал.
И самое худшее - это рассказать. Он не был таким рассеянным, как наш Дик
приняли его; он знал, что, когда кольцо было обращено палец как
ну, как вы или я бы знал. И будучи энергичным,
молодой парень с ограниченным кругозором и, кроме того, завидующий нашему Дику,
что ему оставалось делать в то утро, кроме как послать офицера за Диком. Вы
могли слышать, как мистер Дин застонал на другой стороне улицы. Офицер был очень
вежлив и с уважением выслушал все, что сказала семья; но
У меня нет возможности узнать, поверил он в это или нет. Все, что я могу сказать
с уверенностью можно сказать, что вмешался старый мистер Ван Дастер и сказал, что, если Дик
сможет заплатить Джеймсу цену кольца, дело следует замять,
и ему не нужно отправляться в тюрьму.
Семьсот долларов! Да ведь старый мистер Дин только что заработал свою соль,
ухаживая за печью в пекарне! В доме не было ничего сколько-нибудь ценного
, кроме пианино миссис Дин, а за него можно было выручить не больше трехсот
долларов. Конечно, все прошло — бедняжка Нелли, как это забрало у нее
жизнь! — и Джон выплатил оставшиеся деньги в виде
ссуды. Я действительно думал, что у Джона суровое лицо, жена или не жена. Он
могли бы отдать Дику деньги ради их матери. Это было слишком.
Плохо для такого молодого парня, как Дик, быть обремененным долгами.
После этого у него не было времени ходить в школу; поэтому он получил должность
клерка. Он пытался высоко держать голову вместе с лучшими из них, пока
он не начал замечать, что его товарищи относятся к нему холодно. Ван Дастеры
не сдержали своего слова. Видите ли, ходили слухи об этой истории.
что Дик украл солитер и продал его еврею, который сбежал с
это, и именно поэтому Джеймсу Ван Дастеру пришлось опуститься, чтобы надеть
кластер бриллиант. Это было больше, чем Дик смог вынести. Он убежал, и
пошел работать на ферму в Нью-Джерси. Он продолжал писать домой, что его
письма матери были для него максимальный комфорт. Она свято верила, что
когда-нибудь тайна прояснится, но я думаю, что надежда была отложена.
Причиной ее болезни было то, что она заболела.
Старый джентльмен сразу сдался, и все свалилось на Нелл. Она
нашла какую-то работу, вышивала, переписывала и тому подобное,
и, кроме того, ей приходилось выполнять большую часть работы по дому. Я никогда не знала такой девушки.
Все развлечение, которое, казалось, у нее было, заключалось в том, что она шла к двери, стоя на
ступеньки, и смотрю вверх и вниз по улице.
(Еще черепицы, ребята, я почти запыхался.)
Что ж, мы были страдающей семьей; но у нас есть свои благословения
в конце концов; не последнее из которых - Нелл. У нас были уютные времена
этой зимой мы тоже жарили кукурузу на открытом огне; но все это в прошлом.
теперь. Вчера семья отправилась на Тридцать пятую улицу. Я не знаю
как я мог нести его, но я выдержал этот отражения; я
умираю, умираю, ради блага семьи.
Да, когда _ Я_ паду, кольцо откроется! Кому? Да, есть
в том-то и загвоздка! Я надеюсь и доверяю не вам, шумным, разухабистым мальчикам! Я продолжаю
присматривать за Нелл. Я слышал, как позавчера она говорила своей матери
“она должна следить за кухонной трубой, когда она потечет”.
Браво! Вон она стоит! Это Нелл! Та скромная девушка в голубом
платье, с птицей на шляпке. Браво, Нелл! Я потрясен, дорогая. Я
получил свой смертельный удар, я только ждал тебя!
Долбить, вы бессердечный мужчин! Пошлешь мне кончину сейчас. Я умираю за правое дело
, господа, за правое дело, да!
Прощай, милая Нелл, Северо-Восточный угол, восемь дюймов вниз! Прощай,
Н-е-л-л!
* * * * *
Позвольте мне добавить, что наш друг, в конце дымохода, не умереть с
ложь во рту. Есть _was_ кольцо. Нелл нашла его.
Представьте себе радость семьи Дин! В газетах появилось сообщение
что достопочтенный Ван Дастер был очень великодушен, поскольку дал Дику
цену кольца — семьсот долларов. В самом деле, почему бы и нет? Не
Г-н Ван Duster получил оплату в полном объеме? Но он также вернул
доброе имя мальчика, который стоил тысячу кольца с бриллиантами.
“Но он не может смириться с моим Членом за те два ужасных года, которые у него есть
борн. Это страдание невозможно загладить, ” сказал старый мистер Дин,
вытряхивая пепел из трубки.
Я не могу с ним согласиться. Разве страдания Дика не были компенсированы ему
терпением, вдумчивостью и милосердием к другим? Если бы вы знали
его, вы бы так и подумали, я знаю. Это был тяжелый опыт; но Дик
чудесным образом поправился. Теперь он - прислуга в семье, и его любящая
мать говорит:—
“Печали его юности
Сделали его мудрым на ближайшие годы”.
ГЛАВА XI.
УЖИН ВНЕ ДОМА.
У мисс ПАЙК был с ней “своего рода _way_”, как выразилась Мэри, который
был одинаково очарователен и со старыми, и с молодыми, и с богатыми, и с бедными. За три
дня, которые она провела в Кэмп-Комфорт, она завоевала сердца Пек, которые
жили в полумиле слева; также сердца Браунов, которые жили в
полумиле справа. А за рекой, в этом погруженном во мрак красном домике
ее присутствие ощущалось как яркий луч солнца.
Ее сразу заинтересовал бедный, несчастный, переутомленный маленький
Пецелена, которая, как она видела, намного превосходила своих братьев-бродяг
и сестер. Она сказала Квинтету, что хотела бы стать лучше
познакомился с ребенком и предложил пригласить ее в лагерь на
ужин. Пецелена ни разу даже не постучала в их дверь с той ночи, когда разразился град
но Мэри заметила ее издали с ведерком молока
и подбежала к ней, говоря, сияя доброжелательностью,—
“ Писи, мы позволим тебе прийти к нам завтра на ужин, если ты захочешь
!
Некоторые люди могут и не считать это очень сердечное приглашение,
но Pecy был более чем доволен, и, как ее мать была
победила Мисс Пайк, возражений не было сделано до нее.
“Что, поужинать в _that_ house! Позволят ли девочки ей сесть
с ними за стол?” - подумала она, чувствуя себя так, словно звезда упала
к ее ногам.
Тем временем прибыли доктор и миссис Грей, их коляска была изрядно нагружена
между ними ехал огромный сливовый пудинг, чтобы освободить место
для этого маленькой Этель пришлось примоститься у их ног на сверчке.
Это был первый отпуск доктора Грея, и он предпочел бы провести день на море.
но когда он услышал, что Квинтет “разобьет лагерь” в
на следующей неделе он решил навестить Олд-Блафф и осчастливить Мэри.
“ Какой ты хороший, папа, и как я тебя люблю! ” воскликнула она, прыгая в
его объятия, в то время как девочки выкатывали лакомства из кареты, как
горошины из стручка.
“О, мама!” - сказала она, когда, наконец, осталась с матерью наедине в
ее собственном гамаке. “У нас будет тот язычник, о котором я тебе говорила.
обедать. И я ни словом не обмолвился мисс Пайк о том, что отдал ей
свои наличные, ни единым словом. Есть три бедные семьи, — Джек называет
их ‘пек коричневых блинчиков’; он имеет в виду Пеки, и Брауни, и
Блинчики, вы знаете. И девочки хотят что-то сделать для всех них,
и я полагаю, они думают, что я бессердечный и скупой.
“Ну, тебе же не нравится, что они так думают, не так ли?”
“Да, мама, это не более чем справедливо”, - твердо сказала Мэри.
Миссис Грей никогда в жизни не была так довольна своей маленькой
дочерью, как в этот момент. Теперь было совершенно ясно, что Мэри испытывала
искреннее отвращение к собственному поведению и выбрала такой способ, чтобы
наказать себя за свое ложное милосердие и любовь к показухе.
“И я не буду портить все это, хваля ее,” - подумал сдержанный
мать.
Когда она вошла в дом с Мэри девушки начали говорить о
Pecielena. Они были скорее “в фантазии” с ней, с Мисс Пайк
взял ее вверх.
“Ты не знаешь, насколько она улучшилась, тетушка, поскольку мы пришли сюда”, - сказал
Люси. “Раньше она была дерзкой, но теперь почему-то боится нас, и мы
никогда не видим ее, пока не встретимся с ней сами или не пойдем туда, где она есть”.
“И она не выглядит так же в новом ситцевом платье, не так ли, мисс
Пайк?” сказала Сэди. “Она не симпатичная, но она имеет мягкие, изящные способов
как котенок, и, как лебедь, и, как Газель, и вы должны
видеть ее на лодке! Если мама захочет, я отдам ей свою темную
зеленые дамы-ткань платье, чтобы сделать более”.
“Я собираюсь показать ей, как грохнуть ее волосы”, - сказал Фанни. “И у меня есть
Кейт Гринуэй платье, в котором она есть”.
Это, бросив косой взгляд на Мэри. “ Я бы скорее отдала ей свою сумочку
, чем нет, ” заметила Бланш Джонс.
“ Ты ничего не собираешься делать, Флэкси? У вас так много собственных денег.
Миссис Грей едва смогла сдержать довольную улыбку, когда Мэри ответила
низким голосом,
“Возможно, я что—нибудь сделаю — я посмотрю”, - а затем мне пришлось выскользнуть из комнаты
опасаясь, что она может добавить,—
“Да, действительно, я собираюсь сделать больше, чем все остальные из вас предполагают
вместе. И, если мама не возражает, я научу Писи и грамоте!
Теперь было видно, как юная леди, о которой идет речь, приближается к дому.
“Да это же не может быть тот маленький дикарь, о котором вы так много говорили”,
воскликнула миссис Грей, выглянув в радужное окно. “Но какое у него
худое, постаревшее лицо!”
Писи была в праздничном наряде. Ситцевое платье мисс Пайк хорошо сидело на ней,
и, кажется, у нее была пара целых туфель, и она позаимствовала
розовую шляпку от солнца своей матери. Сказать, что она была скромной и хорошо воспитанной,
было бы неверно; но миссис Грей не находила ее такой смелой и нахальной
как и было представлено вначале.
Хотя ей было двенадцать лет, она никогда не обедала за по-настоящему цивилизованным
столом; поэтому сейчас, когда она обнаружила, что сидит перед коричневой
льняной скатертью, чистой посудой и довольно ярким серебром, она была
очевидно, совершенно сбитый с толку. В ее глазах доктор Грей был замечательным человеком,
в то время как его жена и дочери были не чем иным, как королевой и принцессами. Что касается
мисс Пайк, она, вероятно, причислила бы ее к ангелам, если бы она
когда-либо слышала о таких существах, что маловероятно.
Она не умела управляться с вилкой и, пытаясь ее взять, часто роняла ее
еда на скатерти. Но хуже всего было, когда подали пирог
. Люси, раздраженная ее возмутительными манерами, воздержалась от взгляда
на нее, как она сказала с холодной вежливостью,—
“Пецелена, не хочешь ли кусочек пирога?”
Теперь мисс Блинчик, болезненно осознавая свою неловкость, решила на этот раз
продемонстрировать свою быстроту и ловкость. Не останавливаясь, чтобы посмотреть на это
Люси собиралась переложить пирог на маленькую тарелочку, она протянула свою
_ручку_ за кусочком! Вы не поверите, но так было модно
дома. Она всегда протягивала руку , когда хотела взять кусок пирога,
и ее мать бросила его в ее протянутую ладонь. Откуда ей было знать,
что это не тот обычай, который преобладает в приличном обществе? Но когда
Люси передала ей маленькую тарелку с ледяным достоинством, она мгновенно поняла
свою ошибку. Она также увидела, что Мэри и Фанни
обмениваются удивленными и веселыми взглядами. Они бы громко рассмеялись
, если бы осмелились.
Все это было слишком тяжело для бедного маленького Пеки, который так старался вести себя
хорошо. Она внезапно вскочила, опрокинула стул и, даже не остановившись,
не взявшись за свою розовую шляпку от солнца, выбежала изо всех сил из дома. Она сделала
не переставая бежать, она добралась до берега; и тогда она села на
несколько камней и заплакала. Это было огромным облегчением - уйти от такого
наигранного аристократизма. Действительно, пирог в маленьких тарелочках! Как будто ее собственная рука
недостаточно чистая, чтобы держать кусок пирога!
Она посмотрела на дорогой старый блеф, и думал, что великое дело его
будет горе и не знать ничего о
моды. Она была уверена, что никогда не нужно видеть ничего более
приличном обществе.
Но вот странная часть ее; она была затаенная тоска
то самое! Она уже начала умываться каждый день,
и, насколько это было возможно, расчесывать свои спутанные волосы. Ей было стыдно за
свой грубый язык, который, как она теперь понимала, был совсем не похож на язык
молодых людей из Кэмп Комфорт. О, если бы она могла говорить, как они! Если бы
она умела читать, как они, по книгам! Прежде всего, если бы она только знала
как “вести себя”! У нее был навык подносить вилку ко рту с едой на ней.
Это было выше ее понимания. Как люди могли это делать?
Казалось значительно сложнее для нее, чем ходить канате, который она
видели в цирке!
О боже, подумать только, они пригласили ее на роскошный ужин, а она
не могла “вести себя прилично”, и они смеялись над ней! Было что-то
И _in_ эту девочку, или она не была бы способна на многое
позор. Она, естественно, проницательный, светлый ум, который, конечно, имел
работает впустую. Она видела городах и селах проходят мимо
ее из автомобиля-стекла в путешествиях, но ее маленькая жизнь была
провел в глуши находится, и лагерь был действительно почти ее первый
рядом зрения цивилизованной жизни. Теперь она просыпалась в новом мире. Если бы она
могла бы только добраться до него, если бы только могла жить в нем! У нее было столько же
глаз, ушей и пальцев, сколько у любого другого: почему она не могла быть милой,
правильной, вежливой маленькой девочкой, — скажем, такой, как эта хорошенькая Флэкси
Фриззл, которая так хорошо к ней относилась и предложила взять ее с собой
в церковь?
Мать Флэкси была такой милой! Возможно, у нее были коровы, и ей нужна была маленькая
девочка, чтобы их доить? Но, боже мой, она бы не стала нанимать никого, кто
не умеет “вести себя прилично”!
После этого Пецелена с тоской бродила по лагерю Комфорт, но
не продвинулась бы дальше камня у двери, если бы Флэкси не вышла и
уговаривал ее войти.
“О да, заходи, Писи, заходи и съешь немного изюма”.
Для Писи был прекрасный день, когда Квинтет приехал в лагерь.
Комфорт, день был ярче, чем она думала. У мисс Пайк был “план” на ее счет.
она. Она намеревалась отобрать девочку у ее “странного” отца и всего этого
ее жалкого окружения и заботливо вырастить в хорошей
христианской семье. Но мисс Пайк пока об этом не говорила. Она
никогда много не говорила о своих планах, пока они не созрели.
Пецелена чуть не расплакалась в тот день, когда Квинтет “сломался
лагерь. Они были вынуждены уйти, потому что гунникуты из Розвуда хотели заполучить
дом. Прозвучала прощальная панихида на корнете и губной гармошке,
трогательное прощание со Старым Блаффом и рекой Ди, большим сараем,
дворик у парадной двери, куст белых роз, раскидистые вязы,
“старый дуб с широкой грудью” в углу; и Квинтет и
Трио снова вернулись к частной жизни.
“ Писи, ” сказала Мэри, когда маленькая беспризорница стояла у ворот с ведерком молока
, печально глядя на траву. “ Писи, мама сказала, что я могу спросить
ты поедешь ко мне домой в Лорел-Гроув. Ты бы хотел пойти?”
“О, можно мне?” - почти закричала Писи. “Но у меня нет платья и баннитов
, чтобы надеть”.
“Не думай о своей одежде, дорогая; ты выглядишь достаточно хорошо; и когда
ты доберешься до моего дома, я позабочусь о том, чтобы ты хорошо провела время; вот увидишь, если я этого не сделаю
”.
Таким образом, слезы Писи, к счастью, высохли. Через несколько недель "кемпинг
out” превратился в “старые времена”; дорогое и благоухающее воспоминание, которое
молодые люди любили вспоминать. Это был восторг, весь восемь
пока это длилось, но то, что было для бедных семей, о старом
Блеф,—то клюет, оладьи и блины,—кто скажет?
И однажды это произошло занят, Мисс Пайк, что она не совсем
достаточно, чтобы сделать, потому что она была только школы, изучающих французский язык и
Немецкий и вставая рождественские праздники для Лавровая Роща и
Дети Розвуда; но она должна попытаться устроить рождественскую елку для
маленьких изгоев Олд-Блаффа. На
Сочельник, двадцать четвертого; не двадцать пятого; но двадцать шестого
двадцать шестое отвечало всем требованиям.
И где можно было поставить елку? Где еще, как не в гостиной Лагеря
Само утешение? Хунникуты сразу же согласились. У них был только один
Чайлд, Джеймс, и он был готов помочь. Как и Квинтет и, конечно,
Трио, и все их родственники и друзья.
ГЛАВА XII.
РОЖДЕСТВО В ОЛД-БЛАФФЕ.
ОДНО из самых красивых вечнозеленых растений в Таунсендском лесу было срублено
почти под корень и оттащено в лагерь Комфорт Престоном Греем
и Джеймсом Ханникатом. Дети Олд Блаффа ни о чем другом не думали и не мечтали
в течение трех недель, кроме этой таинственной Рождественской елки. Если это
должны были быть помещены в церкви, они бы сжались от приближающегося
его, ибо они боялись церкви, и ни один из блинчиков, кроме
Пецелена, и никто из Пек, кроме Чарли, еще не был нарисован
внутри воскресной школы. Или если бы Елка стояла в каком-нибудь элегантном доме
в Лорел Гроув, в холодной гостиной с высокими стенами и торжественным мрамором
камины, где собираются богатые дети, что бы сказали эти маленькие
значит, дикари заботились об этом?
Но это Дерево, их Дерево, должно было быть в Кэмп Комфорт, месте, о котором они
знали все; и привратник, мистер Ханникат, должен был впускать каждого
ребенка, достаточно большого, чтобы ходить. Что касается взрослых людей, то их тоже впустят
но только для того, чтобы они могли позаботиться о детях; ибо это
все, что нужно взрослым людям на Рождество!
Мэри Грей, Этель, Бланш Джонс и Фанни Таунсенд наблюдали за облаками
целых три недели. Одно время шел дождь, и были опасения
"зеленого Рождества”; потом похолодало, и выпал первый снег; но
прежде чем было время порадоваться снегу, усилился ветер
вдоль и нагромождали его в сугробы.
“Вряд ли у них будет Елка, если она и дальше будет так плыть"
” сказала Дора, которая была склонна впадать в меланхолию, когда пекла для
“два дня подряд”; и, конечно же, индейки, пироги, пудинги и пирожные
того, что прошло через ее руки, было достаточно, чтобы сильно испортить ей настроение
. Мэри тогда еще не знала о своем собственном новом пианино, которое должны были подарить
ей на Рождество, и предсказание Доры, казалось, испортило весь ее праздник
радость; но отец успокоил ее.
“Ну, дитя мое, мы возьмем Дерево, если сугробы будут высотой с твою
голову”.
Этель говорит, там были “три Рождества в этом году; один в Лорел
Гроув, никто в Роузвуде, и один на старом утесе”. Да, и ветер затаил дыхание
, и солнце и луна сияли для каждого из трех!
Когда наступила ночь “Рождества в Олд Блафф”, розово-голубое небо склонилось
над белым великолепием мира. То клюет, оладий и блинов
прибыл в дикой спешке, в лагере комфорт, прежде чем г-н Hunnicut был готов
пусть их. Они бы считали его очень жестоким, если бы они
известно, что он заканчивал свою Турция ужин, пока они ждали в
вступление.
Но они не заставят себя долго ждать. Раздался громкий звон колокольчиков на санях,
звуки корнета, и восемь отдыхающих и хромая Сэди Стоквелл
появились в санях-лодках, запряженных парой лошадей, украшенных примерно двадцатью
гирлянды колокольчиков. За этим внушительным экипажем скользили скромные сани
с кроткими родителями и друзьями.
Наконец-то открылась теплая, веселая гостиная с дюжиной ламп
, сверкающих и мерцающих, как будто они знали, что наступило Рождество; и
было видно прекрасную елку, сияющую, как все звезды на небе.
На высоте, на верхней части, встал немного восковое изображение под названием
Христос-дитя; и если бы он был жив, вряд ли могло бы улыбнулась
благодушно.
Доктор Грей, выйдя вперед, велел обрадованным маленьким гостям посмотреть
посмотрите на это и подумайте о нем как об образе маленького ребенка Иисуса,
доброго Господа, который любил маленьких детей, когда был на земле, и который любит их
все еще на небесах.
Затем мистер Ли произнес короткую молитву, настолько простую, что самые маленькие из них
смогли понять; но они почти не слушали, потому что смотрели на Дерево.
Ах, вы, кто видел Деревья с тех пор, как себя помните, они для вас - старая история;
но если бы вы были бедным маленьким ребенком, и это было
ваше первое видение одного из них, можете ли вы представить, каким оно было бы для вас тогда?
Пекелена Блинчик, с аккуратно заплетенными волосами, ниспадающими на
она стояла, изумленно разглядывая свое новое платье. Для нее это было
прекрасное чудо. Ее мать не захотела прийти, но отослала всех детей.
они тащили ее за юбку.
Миссис Пек и миссис Браун были женщины, которые не могут “вести себя” гораздо
лучше Pecy, но они вели себя тихо и улыбается, и они и все
бедный грубый маленькие дети стояли, глядя на сияющее дерево с губ
далеко друг от друга и очень большие глаза.
Некоторые дети разрывались между улыбкой и слезами, так что
они с нетерпением надеялись, что им принесут подарки, и так сильно боялись, что их не будет!
Квинтет и Трио благожелательно огляделись по сторонам. Мэри Грей почувствовала
легкий трепет радости от того, что дети сейчас так счастливы, и от осознания того, что
они будут еще счастливее, когда раздадут подарки. Она
был рад, что Сэди Стоквелл был там и наслаждаюсь этим; но это были не
пришло в голову гордиться, потому что она сама была
думал пригласить Сэди. Мэри также не осознавала в этот вечер
свою внешность. Ее локоны цвета “хрустящего золота” развевались по ветру.
никто не обратил на это внимания, и она ни разу не взглянула на свое новое платье, чтобы полюбоваться
Цвет. Ее мысли были не о себе, а о других.
“ Доктор Грей, ” тихо сказала мисс Пайк, - разве вы не согласны со мной, что
последний год был лучшим в жизни Мэри? Я верю, что она
вырастет вдумчивой, бескорыстной женщиной”.
“Флэкси взрослеет!” - сказал доктор Грей, моргая и протирая глаза.
“Ну, доктор, ей же тринадцать”, - засмеялась мисс Пайк. “Но вот, они
начинают петь, и мы должны подойти и присоединиться к ним”.
После рождественских песен доктор Грей и генерал Таунсенд вынесли подарки
.
Раздался радостный крик Пичи Блинчик, когда она получила свой новый
плащ из серого бобрового сукна, с пуговицами в тон и воротником, который
может быть отложен вниз или вверх. Имя дарителя не упоминалось, и
заученное выражение невинности на лице Мэри было поучительно наблюдать.
Выражение лица Престона было таким же невинным, когда Чарли Пек прыгнул
вперед и схватил свои отважные санки “Клиппер", и когда малыш Бобби
Браун прокричал что-то из-за своей первой пары коньков.
И каждый раз, когда с Елки снимали подарок, маленькие свечи
на ветках, казалось, мерцали веселее, а младенец Христос
улыбался доброжелательнее, чем когда-либо.
“ Сюзи Пек, ” позвал доктор Грей справа, и крошечная девочка шагнула вперед.
сунув пальцы в рот, она схватила—схватила
слово — хорошенькая куколка, которую Джулия Грей нарядила в алое платьице.
с модным капюшоном, меховым палантином и муфтой. Как и большинство других,
Сьюзи забыла сказать “спасибо”, но я предполагаю, что это был самый гордый
момент ее жизни.
“Крошка Пек”, - позвал генерал Таунсенд слева; и еще одна крошка
подошла девочка, держась за мамин палец, и получила красивый
коробка была так набита сахарными сливами, что крышка едва держалась на ней. И
тогда вне себя от радости ребенка приходилось брать в руку ее матери, чтобы, в
о выполнении чтобы показать коробку, она должна сделать все под ноги.
“Джонни Брауна”, по имени доктор Грей. И подбородок Джонни упал на его
немного рваный галстук от восторга при получении красивая куртка с
белье воротник и манжеты, в то время как “электрический свет” вдруг
прибывшими за дверью салона.
Но зачем перечислять подарки, которые падали, как спелые плоды с этого
изобильного дерева? Красивые платья, скромные игольницы,
раскрашенные барабаны, красивые книги и картинки и всевозможные веселые игрушки?
И зачем описывать длинный стол, уставленный дамами?
все лакомства, о которых эти дети когда-либо мечтали; настоящая индейка;
с настоящей “начинкой”; пирожные всех сортов и размеров, с фруктами и
снаружи; некоторые желтые, как золото, а некоторые погребены под снежными сугробами из
глазури; и, пожалуй, лучше всего к ним относятся большие горы конфет,
апельсинов, орехов и изюма!
“Стоит того, не правда ли?” “ сказал ”Электрический свет", кивая головой,
которая была почти такой же яркой, как рождественская свеча.
“Наш приезд в Кэмп Комфорт был большим событием для соседей”.
заметил Берт Эббот Джеймсу Ханникату, который пожалел, что _ он_ не был одним из
бессмертная тройка!
Престон снял очки и протер их, заметив, что
стекла могут потускнеть в теплой комнате.
“ А теперь заведи свой корнет, Джек; возьми губную гармошку, Сэди, и давай споем
еще одну рождественскую песню.
“Веселого, веселого Рождества повсюду!
Оно радостно разносится в воздухе;
Рождественские колокольчики, рождественские елки,
Ветерок разносит рождественские ароматы;
Веселого, веселого Рождества повсюду!
Оно радостно звенит в воздухе.
Дела веры и милосердия;
Таковы наши приношения,
Побуждающие каждую душу петь,
Христос родился для меня!”
Бедные, маленькие, счастливые, удивленные дети с восторгом слушали, как
музыка, казалось, парила на крыльях над головами людей,
наконец затерявшись в вышине.
И все это время прекрасная Рождественская елка стояла, сверкая
своими маленькими свечками, с ее зеленых веток сняли все, кроме их
прямых сосновых иголок.
Мисс Пайк перевела взгляд со счастливых лиц детей на Рождество.
Дерево, и ее душу охватил благоговейный трепет. Ибо младенец Христос на
самый верхний сук казался живым; и посмотрите, каким большим он стал, каким величественным и
прекрасным! Казалось, что небеса небес не могли вместить его:
и все же он был там, в этой самой комнате, и она видела его! Его руки были
продлен в благословение, Его губы двигались, и тихим, мягким голосом, как
если он упал с неба, она слышала, как он еще раз скажет: “_Suffer мало
детей приходить ко мне и не возбраняйте им; ибо таковых есть
Царство Небесное._”
КНИГИ СОФИ МЭЙ “МАЛЕНЬКИЙ НАРОД”.
[Иллюстрация: ПРУДИ ВЕДЕТ ХОЗЯЙСТВО.
“О, какое очаровательное создание’, - сказал Человек на Луне, делая
большим и указательным пальцами поднес к глазу бинокль и уставился на даму.
пансионерка. ‘Вы вдова, мэм?’]
ФРАГМЕНТ, ВЫРЕЗАННЫЙ ИЗ СЕРИАЛА “ПОБЕГ МАЛЕНЬКОЙ ПРУДИ”
"МАЛЕНЬКАЯ БАБУШКА".
“Бабушка разговаривает, когда речь идет о маленькой девочке. Конечно, это было
очень давно, когда не было спичек "люцифер", а для разжигания костров использовались сталь и
трут; когда соды и салератуса еще не было
слышал о том, но люди получали жемчужный пепел, вымачивая подгоревшие крекеры
в воде; когда портниха, портной и сапожник ходили
из дома в дом дважды в год, чтобы сшить платья и пальто для
семья”._ Перевод._
МАЛЕНЬКИЙ ДЕДУШКА.
“История о жизни маленького мальчика дедушки Парлена, о днях
бриджей до колен и треуголок, полная странных происшествий, странных и причудливых
поговорки и обычаи ‘вашего старого времени’. Эти истории Софи
Возможно, это так мило написано, что пожилые люди вполне могут развлечь
почитать их. Та же теплая симпатия к детству,
искренняя естественность, непривычное очарование предыдущих томов будут
обнаружены и в этом ”. — _христианский вестник._
МИСС ТИСЛДАУН.
“Один из самых странных в семье Пруди. Прочтите главы и
вы увидите, сколько в этом должно быть веселья. ‘Сердце Флай’,
"Вздремнуть", "Отправиться на ярмарку", "Ямочная точка", "Дыра в доме", "Маленький холостяк", "Синяя борода Флай", "Играем в маму", "Ямочка в углублении".
Домашний очаг’, ‘Маленький холостяк", "Синяя борода Флай", "Играем в маму".
Масло пятен,’ ‘секрет Полли,’ ‘Снежный Человек’ ‘сова и
Колибри переговоров’ ‘охоты на оленей, " и " Парлен пэчворк.’”
Взросление Флэкси
© Copyright: Вячеслав Толстов, 2024
Свидетельство о публикации №224022700766
Свидетельство о публикации №224022700766
Рецензии