Джентльмен на золотом дублоне - Клад - 40

Глава 40 (жалость,... удобства и... опыт...)

- А твои родители? - вдруг раздался голос Элиаса, когда он перестал смеяться и некоторое время царила абсолютная тишина.

Анхелика, застыв в кровати и ещё плотнее прикрываясь одеялом, выдержала паузу. Она сглотнула от неприятных воспоминаний и тоски и тихо ответила:

- Разве ваш дед не рассказал? Никого нет больше.

Она замолчала. Резко. Без желания продолжать: «Нет, о чём я стала мечтать?... Чтобы он меня понял? Чтобы обнял вновь, а поцелуй... Тот поцелуй я не могу забыть... Нет! Должна! Забудь, дура!... Кто ты? Вонючая крыса... Выживу и это. Жила одна и жить одной. А это... Всего лишь игра. Конечно у него нет любимой. Он же целовал меня... Ему всё равно. Он играет, и я должна играть...»

Та темнота, которая была в каюте, где совсем недавно казалось светлее, стала для неё давящей. Грусть наполнила не только Анхелику, измученную одиночеством и страхом будущности, но и вживающегося в её историю Элиаса.

Он представил, как жутко потерять близких. Его родители ещё были живы, здоровы, радовались жизни. Её же — их нет. Анхелика когда-то была счастливой, у неё был дом и покой, которых теперь нет и уже не вернёшь никогда... Никогда не увидеть глаз родных, не услышать голос... Никогда их не обнять и не почувствовать тепло...

Нет в реальности той магии, чтобы можно было оживить дорогих людей  и сделать всё по-своему...
Услышав, что Анхелика всхлипнула и покинула кровать, Элиас тут же поднялся следом. Анхелика встала у окна, уставившись на блёстки воды от фонаря, висевшего снаружи у бортика. Она старалась тихо плакать и не ожидала попасть в крепкие поддерживающие объятия. Элиас прижал её к себе. Он немного сжал её плечи в своих руках, давая понять, чтобы продолжала плакать, а он — здесь и сделает всё, чтобы не оставить одну, чтобы поддержать и передать веру в лучшее будущее. Он понимал, что будущее видится ей далеко не радужным, и всё больше и больше хотел помочь всё изменить.

- Не жалейте меня, - выдала сквозь слёзы Анхелика.
- Увы, поздно... Жалею, - ответил нежно он.
- Мне не поможет ваша жалость, - толкнула она его в грудь и сделала шаг назад, упёршись в угол.

Она смахнула слёзы и упрямо приняла гордый вид. Неприступность — вот что должен был увидеть Элиас. Но он видел всё иначе. Теперь всё было иначе. Он испытывал жалость, он признавался себе в этом, но было здесь ещё что-то, что не давало покоя. Эту девушку, избитую судьбой и пытающуюся не сорваться с обрыва чести, не пасть в поток жестокой реки и не стать павшей или утонувшей безвозвратно, хотелось держать в руках и пронести хотя бы немного по жизни так, чтобы она испытала истинное счастье. Именно счастья хотел он для неё.

Элиас помотал головой, не находя нужных слов, и всё, что вылетело из его уст, было нежное:

- Анхелика...

Он резко схватил её, не давая даже попытаться вырваться, и держал в своих объятиях, пока она всё же старалась не плакать, но слёзы текли рекой:

- Я же вонючая, а вы обнимаете,... пачкаетесь...
- Пачкаюсь?! - обвив руками вокруг талии, так Элиас и прижал её плотно к себе. - Ты ведь не всегда так жила. Расскажи.
- Вам охота поиграть со мной, - посмотрела она строго. - Моряки голодные до женщин. Я в этой игре в любом случае проиграю, силой или нет.
- О чём ты, - не соглашался Элиас.

Он помотал головой, долго смотрел в глаза, словно читал мысли Анхелики, уставившейся с видимой гордостью и обидой. Она не двигалась в его руках, будто пойманная птица. Будто было уже всё равно, что данный охотник теперь с нею сделает.

- Погоди, - Элиас убрал руки и отступил. - Я сейчас...

Он скрылся за другой дверью, оставив ту открытой. Там было светло. Видимо, фонари ещё не были потушены. Что находилось в той комнате — Анхелика не знала, но догадывалась: уборная. Как и в каюте Константина.

Услышав, что Элиас что-то двигал, потом что-то куда-то ставил, Анхелика медленно подошла и остановилась на пороге. Перед ней предстало вполне просторное помещение, напоминающее такое же, как было в уборной у Элены: большая чистая ванна, на столике у которой красовалось несколько бутылочек с ароматными маслами. На крюке в стене висело чистое льняное полотенце, а на стенах по картине красиво изображённых пейзажей.

- Ты сможешь мыться здесь, гальюн здесь же, - указал на ширму в стороне Элиас, и Анхелика поняла, что там. - Но гораздо удобнее и не на носу корабля, куда идти далеко и где опасно.
- Почему опасно? - удивилась она.
- Смыть может. А заметят ли тебя, если за борт упадёшь, не гарантирую. Гибель неизбежная, - пояснил Элиас.
- Ну и ладно, кому я нужна, - усмехнулась невольно Анхелика, и Элиас промолчал, но взгляд был строгим.
- Здесь ванна, - сказал он, выдержав паузу. - Воду таскаю с камбуза тазами, но успеваю помыться той немалой тёплой водой. Всё не ледяная. Удобств нынче на кораблях всё больше и пассажиров тоже. Всё же и женщин с детьми перевозят часто.
- А как же вынесла жизнь на корабле ваша бабушка? - вспомнила Анхелика.

Элиас сразу тепло улыбнулся:

- Ах, Константин рассказал. Она долго скрывалась в одежде мальчишки. Служила пороховой обезьяной. Так в то время называли юнгу. Всю грязную работу делала, но её раскрыли друзья моего деда. Потом тайком скрывали её, ведь у них категорически запрещено было приводить женщин на корабль. Показать обратное боялись, не смогут, а наказания придуманы в то время были жестокие, - пожал плечами он. - Захочешь, почитаешь журнал моего деда. Там он о многом рассказал*.
- Это так здорово, что вам достались его воспоминания, - с грустью о своём и с доброй завистью улыбнулась Анхелика.
- Живи в моей каюте, - сказал Элиас.

Это его предложение вызвало удивление, даже больше шок. Анхелика смотрела, как поражённая, и не знала, что сказать.

- Здесь все удобства и никто ничего не заподозрит. Если ты будешь уходить в каюту Константина, будто помогаешь ему, а потом сюда, будто помогаешь и мне с уборкой, и так далее,... я придумаю, что сказать остальным, если будут вопросы, - добавил Элиас, видно начиная волноваться.

Анхелика отошла к выходу из каюты. Он догадался, что она хочет уйти, не понимая его истинных намерений, и тут же встал преградой на пути.

- Вы чего-то ждёте от меня, я же чувствую, - выдала она, а во взгляде уже горело презрение:
- Ты догадливая, - хотел Элиас ещё что-то сказать, но она его перебила прошептав:
- Никогда не дам.
- Я не беру силой, - встав ближе к глазам, прошептал в ответ Элиас.
- Я и на ласку не поддамся, - шептала Анхелика.

Взгляды дрожали. Лица сближались. Дыхания становились более отрывистыми. Оба не скрывали властвующего в них трепета и тяги друг к другу...

- Я умею воевать и побеждать, - шептал Элиас более чувственно.
- Вы опытный, - Анхелика нежно провела взглядом от глаз к его манящим губам и обратно.
- Да... И потом,... мы уже целовались,... а опыт, - ласково шептал он, и она с возвращающейся обидой тихо усмехнулась:
- Показывайте свой опыт другим.

С этими словами Анхелика резко ударила его коленкой в пах и убежала из каюты, громко захлопнув за собою дверь.

- Чертовка, - согнулся от боли Элиас, руками зажимая пострадавшее место.  - Тоже опытная, видать...


* - роман «Вантала — история одного пирата», Татьяна Ренсинк.

Продолжение - http://proza.ru/2024/02/28/1132