Магический кристалл власти

                Магический кристалл власти.

              Работая над очерками истории идеологии левого движения («левачества»), поневоле приходится сталкиваться с вопросом, что же такое власть как понятие и почему России так не везёт с её носителями?
              Итак, обратимся к столь нелюбимой нашей властью, но всё-таки наиболее насыщенному информацией источнику, «Википедии»: «Власть - возможность навязать свою волю другим людям, даже вопреки их сопротивлению.
Суть власти не зависит от того, на чём основана такая возможность. Власть может базироваться на различных методах: демократических и авторитарных, честных и нечестных, насилии и мести, обмане, провокациях, вымогательстве, стимулировании, обещаниях и так далее. Считается, что власть появилась с возникновением человеческого общества и будет в той или иной форме всегда сопутствовать его развитию. Она необходима для организации общественного производства, которое требует подчинения всех участников единой воле, а также для регулирования других взаимоотношений между людьми в обществе.
                Специфической разновидностью является политическая власть — способность определённой социальной группы или класса осуществлять свою волю, оказывать воздействие на деятельность других социальных групп или классов. В отличие от иных видов власти (семейной, общественной и другой), политическая власть оказывает своё влияние на большие группы людей, использует в этих целях специально созданный аппарат и специфические средства. Наиболее сильным элементом политической власти является государство и система государственных органов, реализующих государственную власть. Власть выступает как объектом так и предметом сразу нескольких академических дисциплин: политологии, политической философии, философии власти, социологии власти, психологии власти, теории государства и права.»
                (конец цитаты)
                В целом написано всё по существу, но длинно и наукообразно.
                Главное из всего сказанного: власть – это способность навязывать свою волю другим людям, не считаясь с возможным сопротивлением.
Феномен власти веками и тысячелетиями изучался учёными. Платон и Аристотель, Никколо Макиавели, Томас Гоббс, Джон Локк, Жан-Жак Руссо, Макс Вебер, и список этот отнюдь не исчерпывающий. Теория общественного договора, теологическая теория, психологическая теория, теория насилия, ирригационная теория, органическая теория Г. Спенсера – какие имена, какие выдающиеся идеи!
Но при этом, когда у одного понятия много теорий возникновения, можно предположить, что в полном объёме ни одна из них не охватывает это явление.
                Попробуем сделать описание этого явления.
                Итак, власть предполагает наличие субъекта властных отношений, индивидуального или коллективного, объекта отношений (отдельная личность, группа людей или общество в целом), методы воздействия (насилие, авторитет, выгода), метода возникновения (передача по наследству или выборность), механизмы обратной связи (референдумы, плебисциты, выборы, сход граждан, жалобы во властные органы, восстания и революции), механизмы корректировки (суды, военные и полицейские структуры, тюрьмы, контролирующие органы, возможность возвышения личности или её изгнание, смертная казнь).
                Вроде бы ничего не забыл.
                Но помимо всего сказанного власть несёт в себе и определённый сакральный или мистический смысл. Это уважение к власти для материалистов и божественная суть для верующих. Для того, чтобы властвовать, недостаточно иметь самые большие кулаки и быть самым агрессивным (теория насилия), необходим потенциал добровольного подчинения власти со стороны граждан или подданных.
                Любой процесс возникновения власти как общественного явления сложен сам по себе. На протяжении тысячелетий складывались потестарные отношения, когда вождь (фараон, царь и так далее) распоряжался, а подданные исполняли его волю. Затем из эпохи рабовладения (между прочим, совсем не сводимой к отношениям рабовладелец и раб-«говорящее орудие») возник феодализм, в котором сложилась сложная система взаимоотношений внутри власти, что давало подданным феодалов возможность приспособиться и даже проводить свою линию (вассал моего вассала – не мой вассал, воздух города делает свободным, не только сын рыцаря, но и любой храбрый воин может стать рыцарем и получить ленное владение).
                По мере усложнения внутренней структуры общества наряду с «дворянством шпаги» появляется и «дворянство пера», а затем и просто «дворянство денег», когда феодальные привилегии стали предметом торга. А затем феодальная знать осознала, что новые времена требуют новых решений, и вот уже рождается капитализм при том, что феодалы сохраняют за собой земли (и эти отношения собственности во многих странах Запада доживают до наших дней).
                Разумеется, становление современной власти не было лёгким процессом. Через войны и революции, когда маятник качался от монархии к республике, формировалось современное западное общество с его чётким разделением властей, разделением бизнеса и политики, независимыми судами и четвёртой ветвью власти в лице СМИ, и, конечно же, безусловным соблюдением прав человека и гражданина.
                Для Франции, несколько раз менявшей монархию и республику, для Англии, отправлявшей на казнь королей и королев, для Испании и Португалии, переживших эпоху диктатур, для Италии и Германии, только в середине 19 века ставшими едиными, пережившими и монархии, и фашизм, современное развитое общество рождалось в муках.
                Но было и счастливое исключение, всё же пережившее в середине 19 века Гражданскую войну. Это были Северо-Американские Соединённые Штаты, создававшиеся сразу как республика при активном участии масонских организаций. И именно опыт этой страны во многом способствовал Французской революции 1789 года, поскольку оказалось, что и без короля можно нормально управлять страной и жить в ней.
                Но далеко не везде в мире развитие власти шло по этому пути. Был Восток с его восточным способом производства, где собственником всего наличного и сущего был монарх, была Африка, в которой сохранялись племенные отношения и Австралия с её казавшимися для европейцев дикими племенами. Но в мусульманских странах мощным фактором стабилизации обстановки и капиталистического развития стал ислам, поскольку он был не просто религией, но и сложившимся образом жизни, что давало жителям этих государств определённые права, будь то Османская империя или Персия, при всей внешней раболепности местного населения, удивлявшей европейцев.
                И была Россия, внешне напоминавшая Европу с её институтами, но внутренне остававшаяся восточной деспотией, вынужденной, однако, учитывать сложившиеся отношения в завоёванных странах, будь то бывшая Речь Посполитая, Прибалтика и Финляндия, Грузия и бывшие турецкие и персидские владения.
                Если в Европе власть передавалась по наследству в соответствии с выработавшимися нормами, писанными или неписанными, то в Российской империи всё было сложно до издания Павлом Первым Указа о порядке престолонаследия.
                С самого начала Русь отличалась в этом отношении от своих европейских соседей. Если на Западе и даже в Польше, Венгрии, Болгарии сформировался типичный феодализм, то практически до начала 14 века Русь оставалась общим владением князей - потомков Рюрика, и только монгольское нашествие во многом изменило ситуацию, закрепив многие княжеские семьи за конкретными владениями. Боярство же так и не стало русским рыцарством наподобие своих западных коллег.
                Постепенное возвышение Москвы превратило Северо-Западную Русь в централизованное государство, в котором не было феодальной вольности, а входившие в её состав территории становились собственностью Великих князей Московских, а они уже могли позволить местным княжеским династиям управлять бывшими вотчинами или быть изгнанными и посаженными в качестве великокняжеских наместников на других территориях.
                И если Иван Третий ещё был склонен к введению в Московском княжестве европейских порядков и рассматривался королями Польши и Швеции и императорами Священной Римской империи как равного по им по статусу европейского государя, то при его внуке Иване Васильевиче Грозном, претендовавшем уже не просто на королевское, но на императорское величие, произошёл откат в сторону восточных деспотий: отныне царь стал господином всего и всех в своих владениях.
                Как ни странно, но именно правление Ивана Грозного привело к тому, что подданные, в первую очередь из числа высшей знати, больше не хотели быть рабами. Это хорошо понимал и Фёдор Иоаннович, и сменивший его Борис Годунов. Возможно, если бы не климатическая катастрофа начала 17 века, Россия уже к середине этого века мало бы отличалась от европейских соседей, но началась Смута, приведшая к власти династию Романовых.
                Романовы тоже стремились перенять необходимое им на Западе, но при этом не собирались не превращать своих подданных в нормальных граждан из государевых рабов, ни заимствовать европейскую правовую систему.
                Окончательно добил саму европейскую перспективу России Пётр Первый, пытавшийся превратить её в подобие немецкого княжества, но без прав, имевшихся у его жителей, а Православную церковь превратив в полное подобие англиканской, где император становился её главой.
                Внешняя еропеизация дворянского сословия сочеталась с полным беспределом в отношении всего остального населения, которое должно было безропотно платить налоги, работать на царских верфях и стройках, отдавать детей в солдаты, да ещё и содержать помещиков, поскольку денег на жалованье офицерам и чиновникам не хватало. Окончательно же добил даже возможность какого-то приближения власти к современным для того времени европейским нормам петровский указ о престолонаследии, по которому царь мог передать власть любому человеку,
которому пожелает.
                Так власть окончательно утратила свою сакральность. И вплоть до Петра Третьего, который сделал наконец-то свободным хотя бы одно дворянское сословие и постарался ввести русскую жизнь в правовое русло, перспектив на создание правового государства в Российской империи больше не было.
                Правда, появился механизм смены власти с помощью гвардейских переворотов, но носил он явно неправовой характер, и святости власти не добавлял.
                Проклинаемый многими современниками, которые считали его чуть ли не сумасшедшим, продолжил попытку ввести русскую жизнь в правовое русло Павел Первый. Для своего недолгого правления он успел сделать очень многое, в том числе наконец-то определив порядок престолонаследия, права и обязанности русских подданных, ограничив крестьянскую барщину тремя днями в неделю и дав равные права старообрядцам. Фактически только при нём начали уважать право собственности, и это способствовало последующей модернизации Российской империи.
Заговор, в результате которого Павел Первый был убит, а правление перешло к Александру Первому, тоже не способствовал возвращению сакральности российской власти.
                Но всё же 19 столетие стало временем превращения Российской империи из деспотии восточного типа в современное для той поры европейское государство, чему особенно способствовали правовые и военная реформа Александра Второго. Возможно, если бы не трагическая гибель этого императора, Россия стала бы конституционной монархией, избежав последующих потрясений, но у истории действительно нет сослагательного наклонения.
                1917 год привёл к двум революциям. Первая не успела и не смогла сформировать условия для трансформации власти в бывшей Российской империи в современную республику, но зато Великая Октябрьская Революция не только произвела эту трансформацию, но и превзошла все ожидания, приведя к Гражданской войне и последующим тяжёлым периодам в советской истории. Но, в отличие от многих других, бывший учащийся Тифлисской духовной семинарии И.В. Джугашвили понимал, что власть должна быть не только монополистом на насилие, но и носить сакральный характер.
                Поэтому после смерти В.И. Ленина он превратился в подобие святого, своей деятельностью заслужившего право на бессмертие и поведшего всех людей планеты к Свету социалистического учения, поэтому сакральность власти всячески подчёркивалась окружающей её тайной, когда даже протокол партийного собрания по поводу пьянства товарища Иванова и ухода из семьи товарища Сидоровой получал такой же гриф секретности, как и постановления о великих стройках и создании новых видов оружия, а сам образ Сталина как бы оторвался от своего носителя, став вторым после Ленина святым новой эпохи.
                Именно поэтому в конце тридцатых годов наряду с вышедшим из тени российским патриотизмом стали возрождаться такие казавшиеся окончательно забытыми праздники, как Новый год, а Великая Отечественная война заставила вывести из тени Русскую Православную церковь и надеть на военнослужащих погоны.
Послевоенный период во многом напоминал попытку восстановить многое из того, что было характерно для дореволюционной жизни, включая в создание формы для всех государственных служащих и работников таких отраслей, как транспорт и лесоустройство, и формирование судов офицерской чести, и раздельное обучение в старших классах школ и подтягивание их программ к гимназическим (разве что без изучения древних языков).
                Смерть Сталина снова обрушила формировавшуюся сакральность власти. Никита Сергеевич Хрущёв таким способом укреплял собственное руководящее положение в партии и в стране. Он не слишком сильно задумывался о сути власти, он ей был. И когда он запросто общался с рабочими или посетителями художественной выставки, обозвав молодых художников неприличным словом, и давая распоряжение о расстреле рабочих в Новочеркасске, и посылая советские танки в Венгрию, и затеяв операцию «Анадырь» по размещению советского ядерного оружия на Кубе. Но власть, ставшая на «одну доску» с населением, потеряла всякий налёт сакральности, что во многом и обусловило его устранение от власти в 1964 году.
                Если о ком и можно сказать как о правителе, пытавшемся восстановить авторитет и сакральность власти, так это о Леониде Ильиче Брежневе. Он во многом сумел вернуть власти утраченный авторитет. Но слишком долгое пребывание у власти привело к формированию заговора против него, во главе которого по факту оказался его давний товарищ по Политбюро и Председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов. Когда встал вопрос о новом руководителе партии и страны, в качестве которых Л.И. Брежнев рассматривал Первого секретаря ЦК КП Белоруссии Петра Мироновича Машерова, трагически погибшего 4 октября 1980 года, и Первого секретаря ЦК КП Украины Владимира Васильевича Щербицкого, началась кампания по дискредитации и самого Леонида Ильича, и наиболее близких его соратников. В результате 10 ноября 1982 года Леонид Ильич при несколько сомнительных обстоятельствах умирает, и к власти приходит Юрий Владимирович Андропов. Он правил недолго, но хорошей памяти о себе не оставил, как и наследовавший ему Константин Устинович Черненко.
                11 марта 1985 года к власти пришёл молодой по меркам Политбюро и энергичный Генеральный Секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв. Он был великолепным аппаратчиком, но не слишком умным человеком, что привело в конечном итоге к полному подчинению своей воле партии и утрате страны, которую он пытался реформировать. Если кто и добивал сакральность уже советской власти, так именно он.
                Приход к власти Бориса Николаевича Ельцина тоже сакральным не назовёшь. В белорусских Вискулях он фактически выбил из-под ног Михаила Сергеевича страну, объявив о ликвидации СССР как геополитической сущности и формировании Содружества независимых государств в составе России, Украины и Беларуси, к которым вскоре присоединятся остальные бывшие советские республики, за исключением Прибалтики. Окончательно сакральность добили события октября 1993 года.
                Что касается Владимира Владимировича Путина, то его опыты по изменению Конституции и специальная военная операция свели попытки вернуть сакральность собственной власти на нет. Да, есть формальные выборы с заранее известным итогом, но они не делают продление его правления абсолютно законным. Формально да, по сути же раньше или позже новому руководителю или руководителям, если речь будет идти о коллективном руководстве страной, придётся возвращать власти сакральность.
                По сути при нём общество и руководство страной идут параллельными курсами. До СВО они вообще не пересекались, с началом этой региональной войны тем более отдельный гражданин и общество в целом стараются встречаться как можно реже.
                Нет у отдельного гражданина желания быть мобилизованным на войну, суть которой ему не ясна, и отношение у него к человеку, затеявшему её, несмотря на все выплаты, будет не самым добрым.
                По своей сути сакральность власти подобна кристаллу, выращиваемому в насыщенном растворе. Если есть точка наращивания, вырастет большой красивый кристалл, способный украсить «скипетр и державу» нового руководителя страны, если её нет, то раствор так и останется раствором. А власть, не имеющая сакральности и обладающая сомнительным авторитетом, не имеет надёжной защиты от попыток её захвата или просто невыполнения её распоряжений.
                Правда, есть надежда, что аппарат государственного насилия заставит людей бояться и принудительно выполнять её приказы, но практика показывает, что ни уважения, ни любви к ней это не добавляет. А значит, и надёжность выстраиваемой ею конструкции, невелика.
                Хочется просто надеяться, что когда-нибудь очередной правитель России сумеет вырастить этот магический кристалл власти, благодаря которому Россия станет реально правовым государством, взаимоотношения правительства и граждан будут уважительными, частная собственность и частная жизнь будут неприкосновенны, а суды будут выносить приговоры и принимать решения в соответствии с реальными обстоятельствами дел, исходя как из норм закона, так и из норм морали.
                В такой стране не придётся хоронить ни молодых солдат, ни оппозиционных политиков, тела которых долго не выдают, а потом не могут найти в огромной Москве зала для прощания с ними. Доживу ли до этого прекрасного времени, я не знаю, но стараться буду.