глава 20-40

ГЛАВА XX.

 "Что за хо! Что за хо! - открой дверь.:
 Смотрю искусство или сплю?" -_бургерская Леонора._


На берегу Эннори, в маленьком уголке луга, образованном
излучиной ручья, которая, окаймленная ивами, огибала его почти на
полукругом, внутренняя граница луга была очерчена пологой
поднимающейся стеной холмов, покрытых лесом, располагался в нескольких шагах от
воды аккуратный маленький коттедж с группой хозяйственных построек,
представляя все удобства комфортабельной фермы.
Сам жилой дом находился в тени группы деревьев, которые были
сохранены в родном лесу, и в пределах видимости было несколько полей
обработанной земли, аккуратно огороженных заборами. Чуть ниже по течению
ручья, на небольшом расстоянии от дома, частично скрытая
берегом, стояла небольшая деревянная мельница с низкими сводами. Было уже близко к закату
, и золотой вечерний свет искрился на струях дождя, которые
лились из дырявого водопровода, подводившего воду к главным воротам, и
не менее сверкало на спрей, который было бросился от больших и медленно
вращающиеся колеса. Ровный шум ручья и монотонный щелчок
механизмов, которым время от времени помогают нестройные крики стаи
о гусях, которые часто появлялись на границе забега, и о резвости
нескольких детей, игравших на территории мельницы, навевали
приятные мысли о сельских делах и домашнем довольстве. Грубо сколоченная повозка
, в которую были запряжены две тощие лошади, стояла у
ворот мельницы, и двое мужчин, один из которых был преклонных лет, а другой
другие, видимо, просто за грань отрочества, были заняты в
обрушивая на нее тяжелым грузом мешков муки. Выбеленные одежды
этих людей свидетельствовали о том, что они были надлежащими служителями этого места и
теперь занимались своим делом. У повозки стояла военная охрана, и
как только она была заполнена, было видно, что они пустили лошадей в ход,
и удалились по дороге, которая пересекала ручей и спускалась по
направление течения приближается к противоположному берегу.

Когда эта группа исчезла, старик приказал, чтобы мельница была восстановлена.
остановились. Ворота были опущены, механизмы разогнаны, и через несколько мгновений
все стихло. Теперь мукомолы удалились в маленькое жилище
неподалеку.

"Потеряно так много работы", - сказал старейшина своему спутнику, когда они
подошли к воротам, которые вели в ограду дома. "Нам
никогда не заплатят за этот груз. Полковника Инниса мало волнует, из чьего кармана он кормит своих людей; а что касается его приказов Родону, то его это мало волнует.
из чьего кармана он кормит своих людей.
квартальный мастер, почему это почти цена крови - отважиться так далеко
уйти из дома и потребовать плату, не говоря уже о риске найти
армейский кошелек такой же скудный, как у бедного мельника дома. Я завидую зерну,
Кристофер, и труду, который его измельчает; но с этим не поспоришь
эти усатые подметки со штыками в руках - у них, должно быть, есть
оно и будет иметь это, и на этом все закончится".

"Да, - ответил человек, к которому обратились по имени Кристофер, - как вы и сказали
, они получат это; и если им сказать, что пот бедняка имеет
подмешанные к их хлебу, они рассказывают нам о причине...
причина... причина. Я устал от этой вечной проповеди о короле
и страны. Я не знаю, но если бы у меня был свой путь я бы взял страна
против короля любой день. Что Георг Третий заботиться о нас, с
большой мир воды?"

"Вишь, Кристофер Шоу, вишь, парень! У нас нет собственного мнения.;
В это время у деревьев и стен есть уши. Не наше дело проливать
кровь и жечь под своей крышей, подставляя людей, у которых есть
мнение. Нет, нет. Терпеливо жди; и, возможно, Кристофер, это не займет много времени
пройдет много времени, прежде чем с этой веселой птички Корнуоллис будут ощипаны перья.
Человек уже в пути теперь, что с помощью Господа, может сбить
как гордый Сокол, как всегда летели по воде. Если это должно быть
в противном случае, доверьтесь силе, которая выше мощи армий и мудрее, чем
хитрость людей, что благодаря праведной и мирной жизни мы сможем
сделай нашу участь легче, чем она может быть когда-либо, участвуя в междоусобице
злонамеренных."

"Несмотря на все это, как бы мудро это ни было, трудно оставаться неподвижным", - сказал
Кристофер, "с руками, свисающими вдоль тела, когда твои
соседи и родственники встали и готовятся к битве. Это будет
приди к этому наконец; мы должны бороться. И мне все равно, кто это знает, я
за независимость, дядя Аллен.

"Твоя страсть, малыш, теплоту и характер, я сомневаюсь, обогнать своих
усмотрению", - сказал старик. "Но ты говоришь смело, и я не могу пожурить
вас за это. По крайней мере, пока будьте сдержанны и, если сможете,
молчите. Людям в нашем положении это всего лишь бесполезные разговоры ".

Дядя и племянник вошли в дом, и Аллен Масгроув - ибо это
был человек, которому я представил моего читателя, - вскоре воссел за
свой семейный стол, произнеся благословение над вечерней трапезой, и
распределяя заботы по тихому и спокойному хозяйству.

"Я удивляюсь, что Мэри так долго остается со своей тетей", - сказал он, когда приблизился ранний час
отдыха. - Это неподходящее место для нее, жена, и оно не подходит для того, чтобы
порадовать девушку тем, что она может там найти. Уот Адэр - человек
неправильный и свирепый, как звери, на которых он охотится. Его соратники не
из лучших, и потому мало подходят для спокойный нрав Марии."

Жена, степенная, похожая на мать женщина простой и безмятежной наружности,
которая была занята тысячью обрезков грубой ткани.,
домотканое полотно, из которого она шила одежду для некоторых из младших членов своей семьи
оторвавшись от работы, она обратилась к
она, и, устремив взгляд поверх очков на своего мужа,
ответила:

"Мэри учили выполнять свои обязанности по отношению к родственникам, и она
не часто задумывается о том, приятно ей это или нет.
Кроме того, Вэтти, грубой, как и он, любит нашу девочку, и любовь идет Великий
способ заработать нами медведь и удержаться обоих, муж. Я гарантирую, что наша дочь
приходит домой, когда она думает, что это правильно. Но это утомительный путь для переезда
дикая страна, особенно сейчас, когда виги и Тори разорили страну.
 Я бы хотел, чтобы Кристофера пощадили и он поехал за ней ".

- Он уедет завтра, жена, - ответил Аллен Мазгроув. "Ват Адэр, любовь
ее или нет, это не тот человек, чтобы выйти на свой путь странствующей девушки,
и думать нечего, чтобы увидеть ребенка, установленные себя. Но пойдем,
сегодня субботний вечер, и скоро пора ложиться спать. Отложи свою работу, жена;
урок из "Книги истины" и молитвы, а потом отдохни, - сказал он,
снимая с полки семейную Библию и раскладывая ее перед собой.

Старик надел очки, которые, по весне, устойчивый
сами по носу, и с довольно громким и торжественным голосом он прочитал
отрывок из Писания; затем, посадив себе на колени, в то время как
вся семья последовала его примеру, он излил горячее и
сердце-вдохновенная молитва. Это было простое и домашнее излияние, вызванное
подсказками момента, в соответствии с благочестивой привычкой к
благодарению и мольбам, к которым он давно привык. Он
был пресвитерианином и не раз с горечью наблюдал за распутством
презрение и даже жестокие преследования, которым подвергалась его секта
посещали многие лидеры Тори, особенно лоялисты
партизан, капитан Хак, который недавно был убит во время вторжения
Самптер на плантации Уильямса, недалеко от Масгроува
нынешняя резиденция. Именно эта беспощадная враждебность к его религии,
и нечестивое высмеивание ее, больше, чем какие-либо другие обстоятельства,
породили ту тайную неприязнь к делу Тори, которая, как было известно многим
мельник развлекал немногих, несмотря на его возраст, положение и, возможно,,
какие-то древние предрассудки происхождения (он был сыном рано скотч
эмигрант), скорее бы склонен его принять королевскую сторону; что
стороне, которая, в общих убеждений, а по внешнему виду, он все же предпочитал.

"Ты натянул свой лук, - сказал он в самом горячем излиянии своей
молитвы, - и пустил свои стрелы, о Господь, среди этого народа; ты
позволил служителям мести и жаждущим крови скакать среди нас
и твой гнев еще не склонил упрямый дух
грех - но ожесточенным сердцам даны сильные руки, и с проклятиями они
поразили народ. Но даже та головешка, которая угодила тебе,
не оставаться из-за наших грехов - да, даже та головешка, которая вызвала
пожар вдоль нашей границы, пока, клянусь светом, заблудшие дети
многие люди могли бы прочитать темной ночью, даже от одного конца нашей границы
до другого, о чудовищности их собственного отступничества и их
забвение о тебе; эта головня была брошена в пламя,
которое она сама разожгла, и, подобно военному оружию, которое выросло
тупой в работе разрушения, он был брошен на место
непригодный лес, и он был полностью израсходован. Гонитель
праведников и насмешник слова заплатил цену крови,
и попал в сети, которыми он подстерегал, чтобы заманить в ловушку
ноги бездумных. Но остановись сейчас, о Господь Саваоф, рука
разрушителя, и пусть ангел мира снова расправит свое крыло над нашей
измученной землей. Вынь из нечестивого сердца его меч и
щит, и сделай праведного человека в безопасности у его семейного очага.
Укрой голову странника и веди в безопасное место преследуемых.
беглец, который бежит от человека гнева; утешь пленника в его
пленении и сделай так, чтобы все сердца в этой разорванной и разделенной провинции
познали и благословили твои милости еще больше. В особенности, мы умоляем тебя
даруй победу тому, у кого есть право, и "утверди
основы правительства в справедливости и истине, предоставив свободу выбора".
совесть и свобода закона для тех, кто знает, как ими пользоваться". На этом
богослужение вечера было прервано легким стуком в
дверь.

"Кто там идет?" воскликнул старик, поднимаясь с колен
. "Кто стучит в мою дверь?"

"Незнакомец, добрый человек", - ответил голос снаружи. "Бедняга, которого
прижали по горячим следам и с трудом прогнали".

"Друг или враг?" - спросил Аллен Масгроув.

"Очень никчемный друг для любого человека, который сейчас разговаривает", - ответил
человек по ту сторону двери. "и не годится считаться врагом
пока он чего-нибудь не поест. Если ты Аллен Масгроув, открой свою
дверь ".

"Ты один, или за тобой по пятам следуют последователи? Мой дом
маленький и многим может дать скудный комфорт?"

"Честное слово, это больше, чем я знаю, - ответил другой, - но если у меня есть
последователи, не по моей воле они переступят порог вашей двери.
Будь ты Аллен Масгроув, или нет, откройся, друг. Я такой же
безобидный, как домашняя птица.

- Я вас не боюсь, сэр, - сказал Мазгроув, открывая дверь. - Вы можете пользоваться всем, что я могу вам предложить, каких бы цветов вы ни придерживались.
добро пожаловать.

"Тогда дайте нам вашу руку", - сказал Робинсон Подковы, входя в квартиру
. "Вы мне не знакомы, но если вы не Аллен Мазгроув, в
Миллер, что я Хирн мужчины говорят, вы на личности не перехожу
спиной к ближнему в беде. Ваш сарвент, госпожа, - сказал он.
добавил, кланяясь даме. "Дальняя езда и быстрая езда в наше время дают своего рода права на владение лошадьми; так что извините, что я сяду". - Добавил он.
"Дальняя езда и быстрая езда дают своего рода право требования".

- Добро пожаловать, еще раз; ваше имя, сэр? - сказал Мазгроув.

- Я угадал ваше? - осведомился Подкова.

- Угадали.

"Тогда вы должны угадать мое, потому что рассказывать это неудобно".

"Какой-то бедный солдат-виги", - сказал Кристофер Шоу наедине с Масгроувом.
"Нехорошо заставлять его выдавать себя. Ты голоден, друг", - добавил Кристофер.
"и мы сначала раздобудем тебе что-нибудь поесть, а потом
ты сможешь говорить еще лучше".

"Это хорошее слово, - сказал Подкова, - и смелое слово, учитывая обстоятельства;
в наши дни не у каждого мужчины хватает смелости накормить врага,
хотя сегодня утром я заставил дьяволов сделать это за меня, ха-ха-ха! Немного
воды, мистер Мазгроув, и она не повредит моей руке, если вы сможете
слегка перемешать ее.

Заказанное освежающее было приготовлено Кристофером Шоу; и Хорс
Шу, взяв в руку наполненный до краев кубок, встал и с довольно
неловкой вежливостью пообещал выпить: "Ваше здоровье, добрая хозяйка,
и удачи малышам! для нас, взрослых младенцев, эти дни сочтены
удачи, за исключением удачи избежать крученой пеньки или закона барабанной дроби,
который на сегодняшний вечер, я полагаю, принадлежит мне. - и он проглотил смесь в
сделал глоток; затем с глубоким вздохом поставил чашку на стол и
вернулся на свое место. "Этот дух, мистер Мазгроув, - добавил он, - это наш
особый добрый друг в беде, проповедуйте против него, кто захочет!"

"Ты говоришь, ездил далеко в сутки", - отметил Миллер: "вы должны быть
устал".

"Я не склонен уставать", - ответил сержант, поворачивая его
меч-пояс над головой, и швырнул оружие на скамью; "но я
очень часто бываю голодным".

"Моя жена, - сказал Мазгроув, улыбаясь, - поняла этот намек еще до того, как вы его произнесли".
она уже заказала для вас что-нибудь поесть.

"Это превосходная женщина!" - воскликнул Подкова. - Видишь ли, Аллен,
Мазгроув, я не очень-то рассчитываю освободиться от твоего дома. Я
часто слышал о тебе еще до того, как увидел, приятель; и я знаю о тебе все.
Вы обязаны поддерживать хорошие отношения с этими Тори, у которых нет никакого
уважения к порядочным, организованным людям, но ваше сердце с
мальчиками, которые стремятся к свободе. Ты видишь, я знаю тебя и не боюсь доверять
вы. Может быть, вы слышали о некоем Робинсоне Лошадиной Подковы,
который жил здесь, в Уоксхоуз?

"Я слышал много историй об этом человеке", - ответил мельник.

"Ну, я не скажу вам, что он сегодня вечером в вашем доме, из опасения, что
Тори могут привлечь вас к ответственности за то, что приютил такого никчемного человека. Но
у вас под крышей живет бедняга, которому пришлось нелегко добраться сюда.
"

"В моем доме!" - воскликнул Мазгроув. "Робинзон подковы!" и затем,
помолчав, он продолжил: "Ну, что ж, нет такого правила ведения войны, которое
оправдывает христианина, отказывающего в помощи и утешении бездомному и
преследуемому чужаку, который приходит без мысли причинить вред мирной семье
очагу. Я не принимаю участия в войне ни на одной из сторон; и, шепчу тебе на ухо,
друг Робинсон, я не держу зла ни на тебя, ни на храбрых людей, которые стоят
рядом с тобой.

"Снова твоя рука", - сказал Лошадиная Подкова, протягивая руку к мельнику. "Аллен,
Я пришел к тебе, чувствуя боль в пятках. Офицер континентальной армии
мы с вами путешествовали по этим местам,
и мы попали в засаду, устроенную наполовину дикой кошкой, наполовину
бульдог, известный под именем капитана Хью Хабершоу, который приютил нас на ночлег.
ночью в Гриндалс-форде."

"Да смилостивятся Небеса над человеком, который имеет какое-либо отношение к Хью
Хэбершоу!" - воскликнула жена мельника.

- Аминь, госпожа, - ответил сержант. - за более сурового, незаконнорожденного
кусок плоти, которого нет в этих диких лесах, дающий вам выбор
медведь, пантера, катамаун, гремучая змея или что-то еще. На нас напали
, - продолжал сержант, - этот хулиган и компания его
хвастунов, и мы попали в плен; но я воспользовался шансом избежать петли
этим утром, и после того, как плюхнулся верхом в осиное гнездо в
Блэксток, где я сменил облик и обманом утащил охранника от ужина
и этот старый меч, я взял курс на эту мельницу, рубя топором
люди вдоль дороги, где я должен был найти Аллена Масгроува; и вот, после
сделав несколько кругов и нырнув в лес, пока не наступила ночь,
чтобы держаться подальше от тори, я здесь.

- А офицер? - спросил Масгроув.

"Он все еще в руках филистимлян - скорее всего, сейчас у
Блэкстока".

"Как его может звать?"

"Майор Батлер - смелый, сердечный джентльмен, привыкший к нежной жизни
и удаче. У него есть земли на морском побережье - если только этот новомодный
суд в Чарльзтауне, который они называют Судом Искателей, не имеет
сделали их недействительными - так же, как они делали поместья лучших
джентльмены, какими они когда-либо могли притворяться; забирают все лучшие земли,
понимаешь, Аллен, себе, проклятые нечестивцы!

"Откуда ты взялся с этим джентльменом?"

- Очень далеко, мистер Мазгроув, от олд-Виржини, но, наконец, от Уота
Эдера.

- Жена Уота - родственница моей семьи.

- Тогда он позорит всех, кто заявляет о своем родстве с ним, Аллен.
Масгроув. Ват был человек, который поставил нас в дикой природе кошачьи когти-под
крайней мере, так у нас был хороший повод задуматься. Там была аккуратная, подтянутая и
умная маленькая девчонка - тут, чувак, я говорю о твоих родных и
родственница, потому что ее звали Мэри Мазгроув.

"Наша девочка!" - сказала дама с воодушевлением. - "Наша родная Мэри; что
с ней, мистер Робинсон Лошадиная Подкова?"

- Что она такой хороший ребенок, миссис Мазгроув, какого только может пожелать любой честный родитель
. Она получила какое-то представление о том, что было задумано; и
итак, она явилась майору Батлеру во сне - или ее призрак.

"Помилуй нас! ребенок не пострадал? - воскликнула мать.

"Безусловно, нет, мэм", - сказал Робинсон. "Но это так же верно, как и то, что вы правы"
там она так или иначе предупредила нас о том, что в
ветер; и мы последовали ее совету, но это не сработало ".

"Я бы хотел, чтобы ребенок был дома", - сказал Мазгроув. "Кристофер, на рассвете,
мальчик, седлай лошадь и отправляйся к Эдеру за Мэри".

Племянник обещал выполнить поручение.

- Пойдемте, мистер Робинсон, присядьте поближе к столу и съешьте что-нибудь.

"С истинно добрым сердцем", - ответил Подкова. "Но это что-то вроде лагеря.
правило для меня, прежде чем я попробую еду - неважно, где - просто позаботиться о
Капитан Питер Клинч; это мой конь, друг Масгроув. Итак, с вашего
позволения, я пойду посмотрю, все ли в порядке с капитаном. A
доброго зверя-это своего рода правая рука во времена scrapish; и так как Бог не сыщешь
дал им дар речи, мы должны говорить за них".

"Кристофер избавит тебя от хлопот", - ответил Мазгроув.

"Хорошая лошадь никогда ничего не теряет в глазах своего хозяина", - сказал Конь.
Подковы; "Итак, Кристофер, я пойду с тобой".

Через короткое время сержант вернулся в дом и занял свое место
за столом, за который он и принялся за то, что было перед ним поставлено, с
похвальной расторопностью.

"Как далеко отсюда, - спросил он, - ближайший пост тори, мистер Мазгроув?"

- Полковник Иннис разместил несколько легких корпусов в радиусе двух миль. Если бы вы
пришли немного раньше, вы бы нашли некоторых из них на моей фабрике.

- Иннис! - повторил Подкова. - Я думал, этими частями командует Флойд
?

- Так и есть, - ответил мельник, - но он недавно присоединился к гарнизону
в Роки-Маунт.

"Ha! ha! ха! - воскликнул Робинсон. - Это кастрюля, в которую Самптер вскоре будет
макать половником. Вся земля между Уотери и Бродом
принадлежит Тому Самптеру, пусть безумный кэп Тарлтон делает все, что в его силах! Мы, виги, мистер
Масгроув, в нас есть что-то от хобгоблина. Мы довольно часто путешествуем,
куда нам заблагорассудится. Теперь я скажу тебе, друг, очень просто, чего я
добиваюсь. Я не собираюсь покидать эти места, пока не увижу, что будет дальше
с майором Батлером. Иннис и Флойд вместе взятые не помешают мне
присматривать за человеком, который находится под моей опекой. Я старый хрыч, и они
не смогут многого добиться от меня, если поймают ".

"Страна кишит войсками того или иного рода, - сказал
мельник, - и человек должен быть сообразительным, чтобы пройти через это".
IT. Вы сейчас, мистер Робинсон, в очень опасном районе. Форт в
Девяносто шесть с одной стороны от вас, а Роки Маунт и Висячая Скала - с другой.
дорога между ними полна лоялистов. Полковник Иннис
здесь, чтобы держать проход открытым, и почти ежечасно проходят его люди.
Вам следует быть осторожными, появляясь при дневном свете. А что касается вашего
бедного друга, майора Батлера, вряд ли по отношению к нему будет проявлено много доброй воли
. Я очень боюсь, что его дело хуже, чем кажется
вам.

- Это где-то есть, - сказал Робинсон, - в той книге, которая лежит открытой на столе.
таблица, которую я принимаю за Библию, повествует о походах короля
Дэвид; и, как я слышал, это читал проповедник, в нем рассказывается, как Давид
был тесним со всех сторон летучими отрядами врага, и что, видя
у него не было меча, он наткнулся на человека, который дал ему провизию и меч Голиафа
сегодня утром я получил свой обед и меч из
трактирщик в Блэкстоке; а потом он отправился в бегство в какое-то
незнакомое место, где притворился сумасшедшим и поскребся в ворота,
и пусть слюна стекает ему на бороду - как я уже делал раньше с
Тарлтон, мистер Мазгроув; а потом царь Давид забрался в пещеру - чего я
не стал бы делать, если бы представился случай; и там
Кинг ждал, пока не обзавелся друзьями и не смог поколотить
Филистимлян за ограбление гумна - в чем я не сомневаюсь, эти
Тори ограбили вашу, Аллен Масгроув. Но вы знаете об этом все,
поскольку вы умеете читать, чего не умею я. Я не претендую на то, чтобы
утверждать, что я или майор Батлер такие же хорошие люди, как Дэвид - вовсе нет; но
дело свободы - самое благое дело, за которое когда-либо сражался король Давид,
и Господь, который встал на его сторону в пещере, рано или поздно встанет на сторону
Вигов и поможет им победить этих трусливых, вороватых,
поджигающих и перерезающих глотки Тори. И, более того, храбрый человек не должен быть унижен подобными паразитами.
это моя религия, мистер Мазгроув,
хотя вряд ли вы ожидали, что кто-то еще будет много думать о таких вещах.
в таком грубом парне, как я, которого заколотили в этих вот войнах, как
старый кусок железа, который был сошником плуга, а после
это ствол пистолета, и, наконец, он был загнан вместе с другими в
боеприпас - не сказать, что он не мог быть подковой для лошади
в какой-то период своей жизни, ха! ha! ha! После всех этих ударов вряд ли что-то останется.
совесть или религия ".

"Он сохранит простой народ по его праву", - сказал Мазгроув, процитировав
отрывок из Псалмов: "Защити детей бедных и накажи
беззаконник. - Вы закончили свой ужин, мистер Робинсон, -
продолжил он, - и, прежде чем мы отправимся на покой, вы присоединитесь к нам в
завершении нашего семейного богослужения, которое было прервано вашим приходом
идите в дом. Мы споем Псалом, который дал нам тот человек.
человек, чье освобождение научило вас, где вам следует искать свое ".

"Если я не могу помогать создавать музыку, Аллен, - сказал Подкова, - я могу слушать
с доброй волей".

Мельник достал маленькую книжечку, написанную черным по белому, содержащую
знакомую и древнюю версию Псалмов, и следующие причудливые и
простые строки были прочитаны им последовательно двустишиями, всей семьей
пение каждого дистиха, как только он был произнесен, не исключая Хорса
Башмак, который после первого куплета, приобретя некоторую легкость
восприятие мелодии, подхваченное голосом, который мог бы встревожить
часовых в лагере Инниса:

 "Король, который доверяет своему войску
 , В конце концов, не одержит победы;
 Человек, который хвалится своим могуществом,
 Падет, несмотря на всю свою силу.

 "Войска всадников эйке потерпят неудачу".,
 Их крепкие кони умрут с голоду.:
 Сила лошади не одержит верх.
 Всадник, которого нужно оберегать.

 "Но таковы намерения очей Божьих,
 И следят за тем, чтобы помогать праведным;
 С теми, кто боится его оскорбить,
 И уповают на его доброту.

 "Что он о смерти и великом бедствии
 Может избавить их души от страха;
 И если эта нехватка угнетает их землю,,
 В голоде они должны накормиться.

 "Поэтому вся наша душа зависит
 От Бога, нашей силы и пребывания;
 Он - наш щит, который мы должны защищать.
 И отгонять все стрелы ".

Когда этот акт поклонения был завершен, старик призвал благословение
на своих домочадцев и отдал приказ, чтобы семья отправилась отдыхать
. Подкова уже взял свой меч и собирался
удалиться в комнату под руководством Кристофера Шоу,
когда дверь внезапно широко распахнулась, и в комнату ворвалась Мэри
Масгроув. Она подбежала, бросилась в объятия Отца, и плакал
из--

"О, как я рада, что добралась до дома сегодня вечером!" затем, поцеловав обоих
своих родителей, она бросилась в кресло, сказав: "Я устала, очень
устала. Я ездил деньской, в одиночку, и от страха мое
уму-разуму".

"Не только, моя дочь!--на этой изнурительной дороги, и страны так
проблемных с плохо управляют мужчинами! Почему вы рискнете, девушки? Ты не
думаешь, я послал бы своего кузена Кристофера для вас?"

"Ах, отец", - ответила Мэри", там были такие дела! Ах! и вот
мистер Лошадиная Подкова Робинсон; майор Батлер, где он, сэр?
воскликнула она, поворачиваясь к сержанту, который теперь подошел к спинке
ее стула, чтобы протянуть руку.

"Благослови тебя Господь за мудрую и храбрую девушку!" - сказал Робинсон. "Но это
не годилось; мы попали в засаду, и майор все еще в плену".

"Я боялась этого, - сказала Мэри, - и поэтому я улизнула. Они
кровожадны и порочны, отец; и дом дяди Эдера был тем самым
местом, где говорили о вреде и убийствах. О, я очень больна!
У меня была такая поездка!"

"Бедная бабенка!" сказал отец, взяв ее к своей груди. "Вы не
темперамент ни сил бороться, когда-либо безжалостной мужчины займут свои
оружие войны. Что случилось? Расскажи нам все!

- Нет, нет! - вмешалась мать. - Нет, Аллен, не сейчас. Девушке нужны
еда и сон, и ее нельзя утомлять вопросами сегодня вечером. Подожди,
моя дорогая Мэри, до завтра. Завтра она нам все расскажет.

"Я должен услышать из основных Батлер, - сказала Мери, - я не могу спать, пока я не
слышал все, что произошло. Хорошо, мистер Робинсон, расскажите мне все".

В нескольких словах сержант поведал девушке богатую событиями историю
последних двух дней, во время повествования о которых ее щеки побледнели,
силы покинули ее, и она почти безжизненно упала на колени своего отца
.

"Дай мне немного воды", - сказала она. "Моя долгая поездка утомила меня. Я убежала
сегодня утром на рассвете и ни разу по дороге не остановилась".

Стакан молока с ломтиком хлеба вернули девушке силы
, и она воспользовалась первой возможностью, чтобы проинформировать круг, который
окружал ее, обо всех происшествиях, которые попали в поле ее зрения
наблюдения у Адера.

Ее отец с глубоким волнением выслушал эту историю и во время ее рассказа
стиснув зубы от гнева, ходил взад и вперед
по квартире. В его чувствах происходила серьезная борьба за то, чтобы
удержаться от выражения сильного отвращения, которое повествование
почти сорвалось с его губ, к вероломству родственника его жены.
Но привычный контроль над своим темпераментом, привитый ему религиозными привычками
, заставил его промолчать; и соображения благоразумия снова удержали
его от того, чтобы поддаться импульсу, который привел бы его к
открыто заявлять о себе против королевского правительства и его сторонников
в районе, где он жил. Он подвергал перекрестному допросу свою
дочь относительно многих мельчайших моментов ее истории, но ее ответы были
единообразными и последовательными, и были отмечены самыми недвусмысленными
доказательствами ее строгой правдивости. Действительно, дополнительные доказательства,
предоставленные Робинсоном, не оставили у мельника сомнений в том, что все
разоблачения Мэри были показаниями свидетеля, чьи чувства могли
не был бы ни потревожен иллюзиями, ни обезумел от страха.

"Это ужасная сказка, - сказал он, - и мы должны подумать над более
зрело. Иметь доброе сердце, дочь моя, ты действовал хорошо и мудро;
Бог защитит нас от беды.

- Значит, майор
не видел ночью ни призрака, ни привидения, - сказал Лошадиная Подкова. Но я удивляюсь, что вы не подумали разбудить меня. Одно слово, сказанное
мне ночью - учитывая, что я немало повидал на заставах и уже
привык к призыву - заставило бы меня очнуться в мгновение ока. Но
это часть удачи Уота, потому что я, несомненно, должен был задушить
змею в его постели ".

"Я звала тебя, - сказала Мэри, - так громко, как только осмеливалась, и не один раз,
но ты так крепко спал!"

"Это тоже на меня похоже", - ответила Подкова. - Я хочу спать и в то же время бдителен,
в зависимости от того, насколько, по-моему, нужны мои лекарства.

- А теперь спать, дитя мое, - сказал Мазгроув. "Твоя кровать - самое подходящее место
для твоего измученного тела. Да благословит тебя Бог, дочь моя!"

Семья снова распалась, и, когда Робинсон вышел из комнаты, Мэри
последовала за ним к подножию маленькой лестницы, которая вела на чердак
; здесь она задержала его на мгновение, пока говорила с ним
полушепотом,

"У меня есть друг, мистер Робинсон, который мог бы помочь вам кое-что сделать для
Майора Батлера. Его зовут Джон Рамзи: он принадлежит к
бригаде генерала Самптера. Если бы вы поехали к его отцу, всего в шести милях отсюда, на
верхнюю дорогу к Девяносто Шестой, вы могли бы услышать, где был Джон. Но, может быть,
вы боитесь подходить так близко к форту?

"Может быть, и так", - сказал Робинсон с выражением комического недоверия. "Я знаю
это место, и я знаю семью, и, вероятно, самого Джона. Это хорошая мысль.
Мэри, потому что сейчас я хочу помощи больше, чем когда-либо в своей жизни.
Я начну до рассвета, потому что не стоит позволять солнцу светить на меня.
Когда Тори Инниса так близко. Так что, если завтра утром меня хватятся,
дай своему отцу знать, почему я в отъезде.

- Скажи Джону, - сказала Мэри, - что я послала тебя к нему. Мэри Мазгроув, запомни.

"Если я не смогу найти Джона, - ответил Подкова, - ты такой стойкий"
маленький любитель нижних юбок, что я, возможно, вернусь и завербую тебя.
Не везде мы можем найти таких отважных девушек. Я бы хотел, чтобы у кого-нибудь из
наших мужчин было немного вашего мужества; так что спокойной ночи!"

Служанка вернулась в гостиную и Подковала Лошадь под столом.
под руководством Кристофера Шоу нашел удобное место для депонирования для
его трудолюбивого, хотя - как он хотел заставить Кристофера поверить - его
неутомимого тела. Сержант, однако, был человеком, не рожденным для забот,
несмотря на то, что его проблемы были "такими же густыми, как искры, которые летят
вверх", и это тривиальный факт в его истории, что в настоящее время
случалось, он не проводил много секунд в постели, прежде чем засыпал таким же крепким сном,
как пойманные куропатки в сказке, которые, как записывает восточная хроника
, погрузились в глубокий сон, когда их жарили на вертеле,
и не просыпался сто лет.




ГЛАВА XXI.

 "Теперь, если вы спросите, кто нанес удар,
 Я не могу сказать, так что, надеюсь, я преуспею";
 Его нанес не живой человек". - _Лай последнего менестреля._


Это было незадолго до рассвета воскресного утра пятнадцатого числа
Августа (день, запомнившийся подвигом Самптера, который
захватил в плен в окрестностях Роки-Маунт большое количество военных
магазины и многочисленный эскорт, затем направлявшиеся из Девяносто Шестого в
Камден), что Джеймс Карри путешествовал по окрестностям
Эннори, примерно в четырех милях от Масгроувз-милл. У него было несколько
часов, прежде чем оставить гарнизон девяносто шесть, а сейчас было hieing с
все спешат на Блэксток на миссии важности. Была ночь
знойный, но приближение рассвета принесло с собой освежающий
прохлада, которая всегда должна быть, - отметил в полчаса, предшествующего
первым отблеском утра. У драгуна была утомительная ночная поездка, но
недавняя смена температуры взбодрила его организм и придала
бодрости духа. Этот эффект проявился в его первом
насвистывании мелодии, затем напевании слов частушки и, наконец, в
разразился громкой, полной песней, которая, поскольку у него был хороший голос и
отточенное мастерство, становилась все громче по мере того, как он становился все более довольным
испытанием своих сил. Песня время от времени прерывалась, чтобы дать
место для определенного самообщения, на которое наводило времяпрепровождение.

 "Вы можете принять это за правду, это остроумие без золота".

он пел как можно громче, пробуя слова в разных тональностях, и
ввел несколько вариаций в мелодию--

 "Будет плохой рынок, когда это будет продано".

"Это правда; твой бедный безденежный дьявол, как должно пройти его остроумие
актуальный? Он был проницательным парнем, который это записал. Ваш богач за
остроумие во всем мире, и так поется в песне:--

 "Но во всем мире это хорошо понимают ".
 Что шутка богатого человека наверняка хороша".

"Верно, верно как Божье Слово! Накормите негодяев обедом, побольше бургундского и
Портвейна, а что означает пустая голова? Поступи в колледж, и как тебе там
? Что такое шутка сайзера? Если у парня остроумие Диогена,
это чистая дерзость. Но пусть мой юный лорд Крез выскажется со своей вздорной чепухой
О, это настоящая продукция для рынка! Джеймс
Карри, Джеймс Карри, кем бы ты был, если бы гибкая джейд
судьба воздала тебе по заслугам! Вместо того, чтобы уклоняться от проклятий.
драгун, послушный каждому щенку, который носит его величество
эполеты; но это неважно, это в прошлом; колесо сделало свой оборот,
и вот я здесь, выполняю работу поваренка, который должен сидеть над
солонкой. Vogue la gal;re! Мы разыграем пьесу. А пока,
Я буду весел, несмотря на гороскоп: ну что ж, мне нравятся эти слова.
и веселый плут, кем бы он ни был, который их написал.

 "Ты можешь считать это утешением для того, у кого нет золота".

Певица, в этот момент, был арестован в верхней части его голос по
удар по затылку, пожаловал, видимо, каким-то
тяжелую руку, что так действенно, шатало его от линии тяжести,
как заставить его раскачиваться в седле, и, по неисправимой импульс,
качать вокруг на землю, где он остановился на спине, с
поводья своей лошади прочно удерживается в руке.

"Пение в воскресенье противозаконно", - произнес хриплый голос, который донесся до нас.
очевидно, из воздуха, поскольку в тот темный час, который был
усиленный пасмурным и низким небом, а также густым лесом
, через который проходила дорога, помешал пораженному человеку различить
что-либо, что могло причинить ему вред, даже если бы это было
телесное присутствие. Солдат некоторое время лежал распростертый, сбитый с толку
внезапностью этого таинственного посещения; и когда, наконец, он
поднявшись на ноги, он почти вообразил, что слышит удаляющийся от себя,
на большом расстоянии, глухой топот лошадиных копыт по песчаной
дороге.

Карри, который как солдат был нечувствителен к страху, теперь дрожал всем телом.
косяк, когда он стоял рядом со своей лошадью в состоянии растерянности и опустошения
изумление. Он напряг слух, чтобы уловить звук в том направлении,
в котором, как ему показалось, он слышал удаляющиеся шаги, но его
более пристальное внимание убедило его, что он ошибся в своем
первом впечатлении. Еще более озадаченный, когда к нему вернулось самообладание
он почти лишился рассудка из-за внезапности нападения
некоторое время он стоял безмолвно; затем, вытащив меч с
с готовностью человека, который внезапно поверил, что ему грозит удар снизу вверх
он громко крикнул,

"Скажи и покажи себя, если ты мужик! А если там вечеринка, пусть
они выйдут. Кто waylays меня? Помните, я предупреждаю его от имени
короля, что я выполняю поручение его величества, и что они не за горами
те, кто покарает любое оскорбление моей персоны. На все полномочия
Сатана, место заколдованное!" - воскликнул он после паузы. - Еще раз,
говори, кем бы тебя ни заклинали - именем короля или дьявола
!

Все хранили молчание, кроме лесных листьев, которые трепетали на ветру.
и это было с неловким и непризнанным чувством
малодушие, с которым Карри убрал меч и снова вскочил в седло
. Сначала он медленно двинулся вперед, продолжая свое путешествие;
и, поскольку его мысли все еще были заняты необычайным происшествием, он
пришпорил свою лошадь и постепенно ускорил шаг с
рысь перешла в галоп, а с него почти на большую скорость, пока он не выехал
из леса на открытую местность. Когда он добрался до этого места,
день уже показался над восточным горизонтом; и, успокоенный,
по мере того как свет становился все ярче, драгун мало-помалу приходил в себя.
привычный походный темп, и к нему вернулась невозмутимость его характера.

Около десяти часов дня он добрался до Блэкстока, куда и прибыл
под проливным дождем, который лил последние три часа, и
который промочил его до нитки. Итак, быстро спешившись и передав
свою лошадь на попечение нескольких зевак, столпившихся у дверей, он
вошел в общую комнату, в которой собралась большая часть
ополченческая гвардия и солдаты Хабершоу. Его первым движением было
отвести дородного капитана в сторону и передать ему определенные приказы
от командира Девяносто Шестого отделения с уважением к заключенному;
когда это было сделано, он смешался со своей обычной наигранно небрежной и
веселой манерой общения с толпой.

Дворецкий, благодаря заступничеству Брюс, были баловались с
смягчение ограничений на первый возложенных на него; и он был, в
этот момент, воспользовавшись себя тех привилегий, которые были допущены
ему, на счет дырявого состояния сарай, в котором он провел
вечером, принимать его утром еду внутри жилого дома. Он был
соответственно, сидел за столом в углу комнаты с несколькими
перед ним стояли съестные припасы в более удобной стадии приготовления, чем ему самому.
До сих пор это доставляло удовольствие. Двое солдат стояли достаточно близко, чтобы оказать ему действенную помощь
без особого личного раздражения. А еще он был
можете что-нибудь почерпнуть из разговора окружающих, по
что он может стать крайней мере, строить гипотезы относительно его вероятной судьбы. Его
общение с похитителями ограничивалось простым удовлетворением его
насущных потребностей. Все остальные контакты были строго запрещены. Даже
Сам Хабершоу, казалось, находился под каким-то авторитетным командованием, чтобы отрицать
сам получал удовольствие либо от демонстрации собственной значимости, либо от того, что
сеял злобу на своего пленника; и когда Батлер попытался получить
от Брюса какой-нибудь намек относительно того, что было задумано, единственный ответ, который он
полученное было передано тем, что солдат приложил палец к губе.

Батлер достаточно знал о мужестве и предприимчивом характере Робинсона,
чтобы чувствовать полную уверенность в том, что тот выполнит свое обещание быть
рядом с ним, несмотря ни на какой личный риск; и поэтому он был в
сиюминутное ожидание получения дальнейших разведданных от
сержант в некоторых из тех странных, смелых и опасных форм общения
, на которые ему позволял рассчитывать характер верного солдата
. Его знание того, что Робинсон проходил мимо Блэкстока
накануне, дало ему некоторую уверенность в том, что сержант был на месте
усердно преследует свою цель найти Самптера или кого-то другого
из партизанского корпуса вигов в их укрытиях, и попробовать провести
опасный эксперимент по его (Батлера) спасению из его нынешнего рабства,
энергичным вторжением в район, где он сейчас находился взаперти.
С таким расчетом хода событий он был готов услышать,
в любой час дня, о какой-нибудь внезапной тревоге; и готовый сотрудничать,
воспользовавшись первым моментом замешательства, чтобы схватить оружие и
проложить себе путь сквозь ряды своей охраны. Это было с такими
предвкушениями, что теперь, когда он, казалось бы, был поглощен удовлетворением
своих физических потребностей за столом, он внимательно прислушивался к
разговор, который состоялся в доме между Карри и компанией, которая
столпилась вокруг него. Драгун, поначалу, в легком и веселом
в духе повествования, пересказал своим слушателям необычное посещение, которое он
пережил перед рассветом; и он ухитрился придать своему
рассказу дополнительный оттенок таинственности, благодаря случайным размышлениям с
которым он приправил это, стремясь внушить убеждение, к которому он
сам отчасти склонялся, что инцидент произошел из-за
действие некоего шутливого и озорного духа - вывод, который в
тот период и среди людей, с которыми было связано это приключение,
не требовал какой-либо большой веры, чтобы поддержать его. Некоторые из его
аудиторы подкрепили это преобладающее мнение, выразив
свою собственную убежденность во вмешательстве злых и сверхъестественных
влияний в дела человечества и поделились своим личным
опытом примеров, в которых эти силы были активны.
Беседа постепенно сменила тон с легкомысленного и
смеха на серьезный и несколько пугающий интерес, согласно
растущему удивлению, которое вызвали несколько рассказанных историй
в суеверных умах круга; и в той же пропорции
поскольку это чувство овладело мыслями компании, они
стали более сдержанными в своих высказываниях и громче произносили
это, таким образом, предоставив батлеру полную выгоду от всего, что было сказано.

"Но, в конце концов", - сказал один из мужчин, "не могли бы вы спали на
ваша лошадь, Джеймс Карри, и был какой-то бег сне, когда конечность
дерево поперек дороги, ибо она была темно-утром, может быть вы
под горло и вышвырнул тебя из седла и ты, не зная
несмотря на то, спит он или бодрствует, для человека, который находится на боевом дежурстве, без его
ночной отдых, иногда не вижу разницы, думал, это какие-то дела хобгоблинов.
"

"Нет, - сказал Карри, - это невозможно, потому что в это время я пел песню
и почти во весь голос. Мне и раньше хотелось спать.
это было сразу после того, как я покинул Девяносто Шестую улицу, около полуночи, потому что я проделал долгий путь.
но когда начало светать, я начал просыпаться, так что
когда это случилось, я был в таком же состоянии бодрости, как и сейчас ".

"Тогда это настоящий случай с призраком", - сказал другой. "Он знал, что ты был здесь
по злому делу, и поэтому этот удар сзади был предупреждением для тебя.
Эти вещи иногда хочет быть дружелюбным; и, кто знает, но этот
oversetting вас в пути, возможно, были предназначены, чтобы показать, что вы
лучше не вмешиваться в дела жизни и смерти. Если вы последуете моему
консультации, вы бы просто относиться к этому майора Батлера, что вы взяли
пленник"--

Карри посмотрел на говорящего, нахмурившись, как он сделал движение к нему, чтобы
молчать. "Помни, где ты находишься и кто может тебя услышать", - сказал он
осторожным голосом, бросив взгляд в сторону Батлера, который склонил
голову на стол, как будто дремал.

"О, я понимаю", - ответил солдат охраны. "Я забыл, что он был здесь.
"В комнате".

"Погода держится", - сказал Хэбершоу, который теперь вошел в дом.
"Дождь ослабла; и так, стройными рядами, если у вас был укус
то есть, ребята лучше подготовились к выступлению. Нам предстоит
долгий путь, и поскольку пехота идет с нами, мы будем продвигаться вперед
медленно.

"Я думаю, что да, благородный капитан", - ответил Карри. "Я буду готов присоединиться к
вам, прежде чем вы получите вашу линию сформировали".

Заказы были выданы Habershaw, как его собственные солдаты
отряду и отряду ополчения, привести себя в состояние для
немедленного передвижения. Облака в течение последних получаса
рассеивались, и вскоре солнце озарило влажный и сверкающий
пейзаж во всем великолепии середины лета. Во время короткого перерыва
подготовки отряд пехоты и кавалерии, который теперь занимал деревню
, продемонстрировал суматошный инцидент собранию корпуса. Некоторые
побежали в один квартал за оружием, другие - в конюшню за своими
лошадьми; треснувшая труба в руках похотливого исполнителя, который здесь
присоединился к отряду, продолжал непрерывно реветь, и ему вторил
непрерывный бой вялого и унылого барабана. Были и такие, кто, облачившись
в свое военное снаряжение, столпились за столом в общей комнате
дома, где для их гостей были приготовлены спиртные напитки и вода.
размещение и грубые шутки, смех и ругательства смешались
вместе в оглушительном шуме.

- Уведите пленного, - крикнул Хэбершоу. - Он пойдет с пехотой.
пеший. Я никогда не доверю лошадь другому члену племени.

"Следуйте за мной, сэр", - сказал один из часовых рядом с Батлером, когда тот
повернулся направо, выставив мушкет на "авансцену", и повел к двери.
дверь.

Батлер встал и, прежде чем занять требуемую позицию,
спросил:

"Где это тебя цель вести меня?"

"Тишина!" - сказал Habershaw сурово. "Выполнять приказ, сэр, и в марте где
вы перенаправляетесь".

Батлер скрестил руки на груди и презрительно посмотрел на неотесанного дикаря
стоявшего перед ним, когда он ответил:

"Я пленник, сэр, и поэтому обязан подчиниться силе, которая
удерживает меня. Но наступит день расплаты, как для вас, так и
ваш мастер. Он не станет с ним светлее за то, что нанял такого
негодяй, занимающийся делом, в котором ему самому стыдно показаться".

- Дьявольские объедки! - завопил Хэбершоу, почти задыхаясь от гнева. - Как ты смеешь
ты так со мной разговариваешь? Клянусь своим сердцем, я готов раскроить тебе череп за тебя
! Мой хозяин, сэр! Вскоре вы узнаете, кто здесь хозяин, когда
Хью Хэбершоу завязал узел, который подойдет к твоей шее".

"Успокойся, негодяй!" - воскликнул Батлер; "Я не могу прийти слишком скоро в
присутствие тех, кто претендует на прямые вашего ходатайства".

Тут вмешался Джеймс Карри, чтобы отвлечь разгневанного капитана, и
Батлер, получив другой приказ от офицера охраны,
вышел на дорогу и занял отведенное ему место,
между двумя взводами пехотинцев.

Солдаты садятся на коней и выстраиваются в маршевую колонну с
Хэбершоу со своим трубачом во главе и Карри в арьергарде двинулись теперь вперед
медленной поступью, за ними следовало отделение пехоты, которое держало
пленника под особым присмотром.

Было около полудня, когда отряд выступил в поход, и они
продолжили свой путь на юг с такой скоростью, чтобы обложить
Батлер изо всех сил старался не отставать от них на дорогах
которые во многих местах были раскисшими из-за позднего дождя. К
вечеру, однако, солнце достаточно высушило почву, чтобы сделать путешествие
менее утомительным; и к тому часу, когда дневной свет только
задержался на вершинах западных холмов, военный эскорт с
их пленника видели проходящим через ущелье, которое открылось
их взору открылся обширный бивуак примерно из двух или трех сотен всадников и
пеших, занимавший пространство открытого поля, окруженное лесом и
с тыла его охраняет гладкая и пологая река.

Место, куда они прибыли, было лагерем партизанского отряда
под командованием полковника Инниса. В непосредственной близости был замечен фермерский дом
, который использовался как штаб-квартира группы
офицеров. Множество лошадей было привязано к деревьям, окаймлявшим равнину
, и в том же квартале были сооружены различные укрытия, выполненные в самой грубой форме
из веток и подлеска, прислоненных к
гребневые столбы, которые поддерживались кольями для защиты людей от непогоды
. Группы этих иррегулярных солдат были разбросаны по всему
на равнине было видно несколько повозок, собранных в одном направлении, и, невдалеке
, линию костров, вокруг которых группы были заняты приготовлением пищи.
Тут и там дозорным был замечен ходил его кратчайшие сроки, и
иногда рулон барабана и процветать в фифе объявил
церемония лагерная полиция.

Эскорт быстро прошел по этой равнине, пока не оказался перед
фермерским домом. Здесь для их встречи был выстроен караул; и, как только
было отдано обычное военное приветствие и отдан приказ "стоять смирно
вольно", Хэбершоу передал отряд под командование
лейтенант пехоты и в сопровождении Карри вошел в дом
чтобы доложить командиру поста.

Через несколько минут полковник Иннис в сопровождении двух или трех
военных, некоторые из которых были одеты в форму регулярной британской
армии, вышел из дома и поспешно прошел вдоль линии фронта.
сопровождающий, окидывающий Дворецкого лишь быстрым взглядом. Вернувшись к двери
, он, как было слышно, сказал--

"Это очень хорошо; предоставьте заключенному комнату над лестницей. Проследите, чтобы он
ничего не хотел, соответствующего его положению; и, прежде всего, будьте внимательны, чтобы
он должен неукоснительно находиться под присмотром своей охраны.

Когда был отдан этот приказ, полковник удалился со своими слугами в
свои покои, и Батлер был немедленно проведен вереницей людей вверх по лестнице.
узкая винтовая лестница привела его в маленькую квартирку под углом крыши,
где ему предоставили стул, лампу и удобную кровать. Его
дверь была оставлена открытой, и снаружи, на виду у него, стоял
часовой. Он был слишком утомлен даже для того, чтобы беспокоиться о заботах
своего нынешнего состояния; и, не дожидаясь, следовательно, еды или
стремясь узнать, в чьи руки он попал, или даже повернуть его
мысли на таинственный поезд обстоятельств, которые нависли над ним,
он бросился на диван и погрузился в глубокий и благодарный
спать.




ГЛАВА XXII.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ, В КОТОРОМ СТАНОВИТСЯ ОЧЕВИДНЫМ, ЧТО ДЕЙСТВИЯ РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ
СТОЛЬ ЖЕ ЧУДЕСНЫ, КАК И ВЫДУМКИ РОМАНТИКИ.


Дом Дэвида Рамзи находился на проселочной дороге, между пятью и шестью
милями от Масгроувз милл и примерно в одной миле от
основной маршрут путешествия между Девяносто шестой улицей и Блэкстоком. В
проходя от военного поста, который был установлен на прежнем
месте, по направлению ко второму, Рэмси свернул влево, загораживаемый куском
плотного дерева. Проселочная дорога, ведущая через ферму, отклонялась
от главной дороги и пересекала этот лес, пока не достигла
возделанных земель непосредственно вокруг жилища Рамзи. На пути
от Мазгроувз-милл до этого места расхождения путник был
вынужден проехать около двух или трех миль по большой дороге, ведущей от
британский гарнизон, дорога, которая на момент моего рассказа была гораздо
часто посещался военными отрядами, разведчиками и патрульными, которые были
заинтересованы в поддержании связи между несколькими постами
которые были установлены британскими властями вдоль этой границы.
Среди партий вигов также были различные случаи, которые
ставили их перед необходимостью частого проезда через этот самый
район и которые, следовательно, предоставляли возможности для столкновений
и стычек с противоположными силами.

Это вопрос исторической известности, что сразу после падения
из чарльстон, и быстрому покорению Южной Каролине, который следовал
это событие произошло три смелых и умелых солдат, которые обязался
возить во время войны сопротивления существующей власти, по
поселились и переваривается план раздражение, под самым препятствуя
нищенском состоянии, как рассматривать все правонарушения, которые,
пожалуй, в истории. Это не умалит славы других
патриотов с таким же энтузиазмом и равной храбростью, если упомянуть
имена Мэрион, Самптера и Пикенса в связи с этим планом
ведение явно безнадежной партизанской войны, которая имела
не обещала ни людей, ни денег, ни оружия, - и все же была так благородно
поддержана среди накопившихся неудобств, что в конечном итоге привела к
подрыв "господства тори" и изгнание британцев
власть. Согласно плану операций, согласованному между этими вождями
Марион взял под свой контроль нижнюю часть страны; Пикенс
юго-западные районы, граничащие с Саванной; и Самптер
был отведен весь этот участок местности, лежащий между реками Брод и
Катоба, от угла их слияния, ниже Камдена, до
горные районы Северной Каролины. Насколько добросовестно эти люди сделали
свое обещание стране, не только в аутентичных
истории, но также сказано во многих легендой среди пожилых
жителей области, что было сделано театром действий. Это только
касается моей истории, чтобы сослаться на тот факт, что события, которые
заняли мои последние пять или шесть глав, происходили в том диапазоне, который более
характерен для Самптера, и что большая дорога из
Движение Блэкстока к девяносто шестому было почти так же необходимо для
общения между Самптером и Пикенсом, как и между несколькими
Британские гарнизоны.

Утром, пришедшие на смену ночь, в которую подковы Робинсон
прибывшие на Мазгроув, то крепкий и честный сержант, возможно, были
видно, около восьми часов, выезжая на главную дорогу с девяносто шесть, на
точки, где что приводит к Дэвиду Рамзи отделен от него, и
осторожно призывая его путь в глухом лесу, более частная пути
в которую он вошел. Зная, что Иннис был в лагере вместе
в Ennoree, недалеко от мельницы, заставил его
сделать разветвленную цепь, чтобы добраться до жилища Рамзи, куда он теперь был
согнулись, и он испытывает значительные задержки в свое утреннее путешествие,
по очутившись часто в районе Малого кормления
партии тори, чьи движения он был обязан следить за страх
встреча. Однажды ему уже пришлось пустить лошадь под уздцы
в том, что он называл "честным побегом"; и однажды, чтобы укрыться на целых
полчаса под прикрытием чащи, предоставленной ему болотом. Теперь он,
поэтому, по его собственному выражению, "нырнул на узкую дорогу,
которая спускалась через лес к дому Рамзи, со всей своей
глаза по сторонам, зоркие, как у лисы туманным утром:" и
с такой осмотрительностью он не заставил себя долго ждать, оказавшись в поле зрения
Дома Рамзи. Подобно опытному солдату, которого частые перестрелки научили
мудрости, он решил провести разведку, прежде чем наступать на пост, который
мог находиться во владении врага. Поэтому он спешился, привязал
свою лошадь в углу изгороди, где кукурузное поле скрывало его от
внимания, а затем крадучись двинулся вперед, пока не оказался сразу же
за одним из флигелей.

Лай домашней собаки вывел на улицу негритянского мальчика, к которому Робинзон
мгновенно ответил на вопрос--

"Ваш хозяин дома?"--

"Нет, сэр. Он взял свою лошадь и уехал больше часа назад".

"Где ваша хозяйка?"

"Лущу фасоль, сэр".

"Я не спрашивал вас, - сказал сержант, - что она делает, но где она
".

"Конечно, она в доме, сэр", - с усмешкой ответил негр.

"Там есть посторонние?"

"Некоторое время назад на них было много рекламы, но они давно исчезли"
значительная часть.

Убедившись таким образом в безопасности своего визита, Робинсон
велел мальчику взять его лошадь и отвести к двери. Затем он
вошел в жилище.

"Госпожа Рамзи", - сказал он, подойдя к даме, который был занят на
таблицу с большим траншеекопатель перед ней, в котором она была, курсирующих что
бытовая бережливость которых негр описано; "удачи вам, мэм, и все
свой дом! Я надеюсь, что вокруг вас нет никого из этих звенящих и гремящих
хулиганов, которых в этой стране так же много, как лягушек в
корытах для замешивания теста, о которых они рассказывают ".

- Добрый день, мистер Робинсон Лошадиная Подкова, - воскликнула надзирательница, протягивая
сержанту руку. - Что привело вас сюда? Какие новости? Кто с вами
ты? Ради терпения, скажи мне!"

"Я один, - сказал Робинсон, - и маленькая промокшая хозяйка", - добавил он.
снимая шляпу и стряхивая с нее воду, - "она только что немного промокла".
дождь, и, похоже, он собирался дать нам достаточно сил. Вы не
разум, делает небольшой ужин-работу в воскресенье, я вижу-обстрел из фасоли,
Я думаю, это равносильно тому, чтобы тащил овцу из пруда, как
проповедники позволяют в субботу-ха-ха!--- Где Дэви?"

- Он отправился в молитвенный дом на Эннори, надеясь услышать что-нибудь об армии в Камдене.
возможно, вы сможете рассказать нам новости из
того квартала?

- Честное слово, это ошибка, мистрис Рамзи. Хотя я не сомневаюсь, что
к этому времени они уже вовсю обрабатывают царапины. Но в данный момент
говоря, я командую летающей артиллерией. У нас нет одного человека в
корпусе - и это я; и все оружие, которое у нас есть, - это эта часть
боеприпасов, которая висит на этом старом ремне рядом со мной (указывая на свой
меч) - и который я захватил у врага у Блэкстока. Я надеялся
Я, может быть, найду Джона Рамзи дома - он нужен мне как новобранец.

- Ах, мистер Робинсон, у Джона там тяжелая жизнь с Самптером.
Мальчик часто лишен естественного отдыха или съестных припасов; и
генерал так высокого мнения о нем, что не может отпустить его домой. У меня
не хватает духу жаловаться, пока служба Джона приносит хоть какую-то пользу,
но это действительно кажется, мистер Робинсон, бесполезным искушением милости
провидения. Мы думали, что он мог быть здесь сегодня; и все же я
рад, что он не пришел, потому что у него наверняка были бы неприятности.
Кто должен был прийти сегодня утром, сразу после того, как мой муж ловко улизнул
на своей лошади, но молодой задиристый прапорщик, принадлежащий
Девяносто шесть и четыре великих шотландцев с ним, все в красных кафтанах; они
были вороватые, как я полагаю, и теперь собирались домой. И кто
но! Они были здесь, расхаживали с важным видом по моему дому - и требовали
этого - и требовали того - как будто им принадлежала самая простая плата за
все на плантации. И это заставило мою кровь забурлить, мистер Лошадиная Подкова,
видеть, как они выбегают во двор, и ловят моих цыплят и уток, и
убивают столько, сколько могут обвить вокруг них - и я не смею сказать ни слова.
слово: хотя я тоже высказал им часть своего мнения ".

"Кто с вами дома?" - нетерпеливо спросил сержант.

"Никто, кроме моего младшего сына Эндрю", - ответила дама. "А потом,
грязные, напористые бунтовщики..." - продолжила она, повысив голос.

"Какое оружие у тебя в доме?" спросил Робинсона, без оглядки на
поднимающийся гнев даме.

"У нас есть винтовка и пистолет для верховой езды, принадлежащие Джону. - Они.
они тоже должны заказать выпивку и превратить мой дом воскресным утром в
таверну".

- Вы сказали, они направились к Девяносто Шестой улице, миссис Рэмзи?

- Да, они пошли прямо по дороге. Но, послушайте, мистер Рэмзи.
Подкова, ты не думаешь отправиться за ними?

- А нет ли здесь старого поля, примерно в миле отсюда, по той дороге?
спросил сержант, все еще погруженный в свои мысли.

"Есть, - ответила дама, - со старым школьным зданием".

"Покосившаяся бревенчатая хижина посреди поля". Я прав,
добрая женщина?

"Да".

"И в нем никто не живет? В нем нет двери?"

"В нем никого не было эти семь лет".

- Я очень хорошо знаю это место, - задумчиво сказал сержант. - Как раз по эту сторону от него есть
лес.

"Это правда", - ответила дама. "Но о чем вы думаете
, мистер Робинсон?"

"За сколько времени до того, как начался дождь, они покинули этот дом?"

- Не более пятнадцати минут.

- Миссис Рэмзи, принесите мне ружье и пистолет, а также...
рожок с порохом и пули.

- Как скажете, мистер Лошадиная Подкова, - ответила дама, поворачиваясь, чтобы
выйти из комнаты. - Но я уверена, что не могу предположить, что вы собираетесь делать.

Через несколько минут женщина вернулась с оружием и передала его
сержанту.

"Где Энди?" - спросил Подковы.

Хозяйка подошла к двери и позвала своего сына, и почти сразу же
после этого в квартиру вошел крепкий мальчик лет двенадцати-четырнадцати
с его одежды капал дождь. Он скромно и
застенчиво сел на стул возле двери, в промокшей шляпе
, надвинутой на лицо, усыпанное веснушками, и не менее изобилующее
выражение открытого, бесстрашного характера.

"Как ты смотришь на схватку, Энди, с теми шотландцами, которые сегодня утром украли
цыплят твоей матери?" - спросил Подкова.

"Я согласен, - ответил мальчик, - если ты скажешь мне, что делать".

"Вы не собираетесь вывести мальчика на любой из ваших отчаянных
проекты, Мистер подковы?" сказала мать со слезами
мгновенно в ее глаза. "Вы не приняли бы такого ребенка, как в
опасность?"

"Боже, Миссис Рэмзи, там ар-н-нет никакой опасности, об этом! Не
бери так. Это то, что либо делается наповал, либо нет.
сделано - и точка. Я хочу, чтобы парень только привел домой моих
пленников после того, как я их заберу.

"Ах, мистер Робинсон, у меня один сын уже участвовал в этих войнах - Боже, храни
его! - и вы, мужчины, не знаете, как тоскует по ней материнское сердце
дети в эти времена. Другого у меня нет", - добавила она, как она бросила
руками за плечи молодежи и привлек его к своей груди.

"О! ничего страшного, - сказал Эндрю бодрым тоном. - Это всего лишь
щелчок пистолета, мама, - пух! Если я не боюсь, то и тебе не следует бояться.
"

- Даю вам слово чести, миссис Рэмзи, - сказал Робинсон, - что я
привезу или отправлю вашего сына обратно в целости и сохранности в течение часа; и что он не будет помещен под стражу.
в какой бы то ни было опасности: ну же, это хорошая женщина!"

"Вы не обманываете меня, мистер Робинсон?" - спросила надзирательница, вытирая салфетку.
слеза. "Ты не будешь издеваться над страданиями слабых женщину в такой вещи
как это?"

- Клянусь честностью пьяницы, мэм, - ответил Подкова, - парню, как я уже говорил, ничто не будет угрожать.
что бы это ни было.

"Тогда я больше ничего не скажу", - ответила мать. - Но, Энди, дитя мое, будь добр,
не забудь, что мистер Робинсон будет стоять впереди тебя.

Теперь Лошадиная Подкова зарядил огнестрельное оружие и, перекинув сумку через плечо
, он вложил пистолет в руки мальчика; затем, взвалив на плечо
свою винтовку, он и его юный союзник вышли из комнаты. Даже в этом случае,
серьезно, как это можно было бы считать, сержант не отходил без
давая какое-либо проявление, что беззаботность которого нет
трудности когда-нибудь казалось, что есть силы, чтобы победить. Он просунул свою
голову обратно в комнату, после того как переступил порог, и сказал
с ободряющим смехом: "Энди и я научим их, госпожа
Рэмси, точка зрения Пэта - мы окружим оборванцев.

- А теперь, Энди, дружище, - сказал Подкова, после того как сел на капитана.
Питер, - ты должен встать у меня за спиной. Поверни затвор своего пистолета вниз.
когда мальчик вскочил на круп лошади, он продолжил: "И прикрой его
отворотом куртки, чтобы не попал дождь. Не годится вешаться.
огонь в такое время, как сейчас."

Парень сделал, как ему было сказано, и Подкова, закрепив свое ружье
таким же образом, пустил лошадь в галоп и поехал по дороге в том же
направлении, в котором преследовали солдаты.

Как только наши искатели приключений получили дерева, на расстоянии около
полмили, сержант ослабил свою скорость, и в ПАСЕ
чуть выше прогулку.

"Энди, - сказал он, - мы получили довольно щекотливый такой работы, перед нами,
так что я должен дать вам урок, который вы будете разбираться лучше
зная, что мой план. Как только твоя мать сказала мне, что эти
вороватые негодяи покинули ее дом примерно за пятнадцать минут до того, как начался
дождь, и что они пошли по этой дороге, я вспомнил
старое поле здесь, наверху, и маленькая бревенчатая хижина посреди него; и
естественно было предположить, что они только что прошли около этой хижины,
когда начался этот дождь; и потом, это был самый вероятный случай в истории.
мир, что они естественным образом отправятся в него, как в самое сухое место, которое они
смогут найти. Итак, теперь, вы видите, по моим расчетам, вся партия находится
там в этот самый момент времени. Мы будем медленно продвигаться вперед, пока не доберемся
до другого конца этого леса, откуда видно старое поле, и тогда, если
никого не будет начеку, мы отроем нашу первую траншею; вы знаете
что это значит, Энди?"

"Это означает, я полагаю, что мы пойдем прямо на них", - ответил Эндрю.

"Совершенно верно", - сказал сержант. "Но послушай меня. На самом краю
выйдя из леса, вам придется спуститься вниз и спрятаться за деревом.
Я поеду вперед, как будто за мной по пятам гонится целый отряд, и если я
догоню их, как я ожидаю, они разожгут небольшой костер, и, поскольку
скорее всего, они приготовят что-нибудь из домашней птицы твоей матери.

"Да, я понимаю", - с готовностью сказал мальчик.--

"Нет, ты не понимаешь, - ответил Подкова, - "но ты поймешь, когда услышишь то, что я тебе скажу.
собираюсь сказать. Если я нападу на них врасплох, они будут очень склонны
подумать, что окружены, и будут, как молодцы, требовать
пощады. И вслед за этим, Энди, я крикну: "стой смирно", как если бы я был
обращаюсь к моим собственным людям, и когда вы это услышите, вы должны действовать в полную силу
потому что это будет сигналом для вас, что враг сдался.
Затем вашим делом будет вбежать в дом и принести мушкеты
, так быстро, как крыса пробегает по кухне: и когда вы это сделаете
, что ж, все готово. Но если вы услышите какие-нибудь хлопки
из огнестрельного оружия - то есть больше одного выстрела, который я, возможно, случайно выпущу
- примите ли вы это за плохой знак и убирайтесь как можно быстрее
следи за этим. Ты понимаешь.

"О! да, - ответил парень, - и я сделаю то, что ты хочешь, и даже больше,
может быть, мистер Робинсон".

"_Captain_ Робинсон, - помните, Энди, ты должна называть меня капитаном, в
услышав эти шотландцы".

"Я тоже этого не забуду", - ответил Эндрю.

К тому времени, когда эти инструкции были полностью усвоены мальчиком,
наша отчаянная надежда, как это уместно назвать, прибыла в
место, которое Робинсон Подковы назначил для начала
активных операций. У них был четкий обзор старого поля боя, и это
давало им твердую уверенность в том, что враг находится именно там, где они
пожелали ему быть таким, когда они обнаружили дым, поднимающийся из трубы
лачуги. Эндрю вскоре разместился за деревом, и Робинсон задержался всего на мгновение.
задержался лишь на мгновение, чтобы заставить мальчика повторить согласованные сигналы, чтобы
убедиться, что он правильно запомнил их. Убедившись
в результате этого эксперимента, что на сообразительность его юного спутника можно
положиться, он галопом пересек разделявшее их пространство и в мгновение ока
через несколько секунд резко натянул поводья у самых дверей хижины
. Группа внутри собралась вокруг костра в дальнем конце,
а в углу, рядом с дверью, стояли четыре мушкета, сложенных вместе.
у стены. Спрыгнуть с седла и сделать один шаг вперед
движение, которое сержант выполнил в одно мгновение, сержант выполнил мгновенно
Одновременно крикнув--

"Стой! Файл с правой и левой на обе стороны дома, и ждать
заказы. Я требую капитуляции все здесь", - сказал он, как он посадил
сам между партией и свое оружие. "Я буду сбивать
первый человек, который сдвигается ни ногой".

"Прыжок в твоих руках", воскликнул молодой офицер, который командовал маленький
партии внутри дома. "Почему вы стоите?"

"Я не хочу причинять тебе или твоим людям никакого вреда, молодой человек", - сказал Робинсон,
поднимая винтовку на уровень, - "но, клянусь сыном моего отца, я не буду
пусть один из вас будет внесен в список для сбора, если вы поднимете руку в этот момент
".

Теперь обе стороны некоторое время стояли, глядя друг на друга в
страшном напряжении, во время которого на лицах солдат было видно сомнение и
нерешительность, поскольку они
оглядел широкие пропорции и встретился с суровым взглядом
сержанта, в то время как задержка также начала вызывать опасения в
ум Робинзона, что его замысел будет раскрыт.

"Я напустил на них, капитан?" - спросил Эндрю Рамзи, теперь
явившись, совершенно неожиданно для Робинсон в дверь хижины. "Вперед!
вперед, ребята!" - крикнул он, поворачиваясь лицом к полю.

"Держите их за дверью, стойте крепко", - крикнул бравый сержант.
с восхитительной быстротой, учитывая новое и неожиданное положение его дел.
вызванное столь своевременным появлением мальчика. "Сэр, вы видите, что это
не стоит того, чтобы драться пятью против одного; и мне было бы жаль оказаться тем
смерть любого из ваших храбрых товарищей; так что примите мой совет и сдавайтесь
континентальному конгрессу и этим остаткам его армии, которыми я командую ".

В этот призыв сержант умело вторит в лад снаружи,
кто звонит сначала на одно имя, а затем на другой, словно в
наличие войск. Уловка удалась, и офицер внутри,
поверив, что терпение Робинсона настоящее, наконец сказал:--

"Опустите винтовку, сэр. В присутствии превосходящих сил, захваченный врасплох
и без оружия, мой долг предотвратить кровопролитие. С помощью
пообещав справедливое обращение и соблюдение прав военнопленных, я сдаюсь.
этот маленький отряд фуражиров находится под моим командованием.

"Я соглашусь на условия", - ответил сержант. "Никогда не сомневайтесь во мне,
сэр. Выстраивайтесь правой рукой, выдвигайтесь вперед и принимайте оружие заключенных!"

"Я здесь, капитан", - сказал Эндрю самодовольным тоном, как будто это был простой повод для веселья.
парень быстро вошел в дом и
убрал оружие, отступив с ним на несколько шагов от двери.

"Сейчас, сэр", - сказал подкова к прапорщику, "твой меч, и все, что
еще вы mought о вас боеприпасов войны!"

Офицер отдал свою шпагу и пару карманных пистолетов.

Когда Подкова получил эти знаки победы, он спросил с сияющей
улыбкой, и каким он намеревался быть элегантным и снисходительным
хладнокровие: "Ваше имя, сэр, если я могу воспользоваться свободой?"

- Энсин Сент-Джермин, из семьдесят первого полка легкой
пехоты его Величества.

- Энсин, ваш сарвент, - добавил Подкова, все еще сохраняя эту необычную для него манеру держаться.
демонстрация вежливости. "Вы защищали свой пост, как старый
sodger, хотя ты не сыщешь уж борода на подбородке; но, видя вас
если вы сдадитесь, с вами будут обращаться как с человеком, выполнившим свой долг.
Сейчас вы выйдете и построитесь в очередь у двери. Я
заниматься мои люди будут сделать вам никакого вреда; они marciful породы".

Когда маленький отряд пленных подчинился этому приказу и подошел
к двери, они были поражены не меньшим изумлением и
унижением, обнаружив вместо отряда кавалерии, который они
ожидал увидеть только мужчину, мальчика и лошадь. Первый
эмоции выражались в проклятиях, которые были даже сменил смех
от одного или двух из этого числа. Казалось, у некоторых была склонность
сопротивляться власти, которая теперь контролировала их; и
они обменялись разными взглядами, которые указывали на намерение обратиться против
их похитителей. Сержант, не успев заметить этого, остановился,
приставил винтовку к груди и в то же мгновение дал Эндрю
Рэмси отдал приказ отойти на несколько шагов и выстрелить одним из захваченных
ружей в первого человека, который откроет рот.

"Клянусь своей рукой, - сказал он, - если мне будет трудно взять вас с собой, все пятеро,
безопасный подальше от этого вот дома, я буду тонкой ваши цифры с вашим собственным
мушкеты! И это так же хорошо, как если бы я поклялась, что к нему".

"У вас есть мои слова, сэр", - сказал прапорщик. "Зацепка".

"С вашего позволения, мой симпатичный джентльмен, ты будешь вести, а я следовать,"
ответил подковы. "Возможно, для вас это в новинку, но
по обычаю заключенным отводится почетное место".

"Как вам будет угодно, сэр", - ответил прапорщик. "Куда вы нас ведете?"

"Вы пойдете обратно той дорогой, по которой пришли", - сказал сержант.

Обнаружив, что завоеватель решил ввести временное военное положение в
первым, кто должен был взбунтоваться, заключенные подчинились и двинулись двойным строем
шеренга из хижины обратно к Рамзи-Подкове, с капитаном
Узда Петра свесив через руку, и его бравый молодой вспомогательные
Андрей, Ладен с двойным бременем "Робинзон Крузо" (имея все
огнестрельное оружие упакованные себе на плечи), замыкавший колонну. В этом
победителей порядок и побежденных вернулись к Дэвиду Рамзи.

"Ну, я вернул вам ваших уток и цыплят, госпожа", - сказал
сержант, остановив пленников у двери. "И, что еще,
Я привел домой молодого бездельника, который ценится на вес золота ".

"Да благословят Небеса мое дитя! мой храбрый мальчик! - воскликнула мать, схватив мальчика
на руки и не обращая внимания ни на что другое в теперешнем смятении
своих чувств. "Я боялся, что из этого выйдет что-нибудь плохое, но Небеса сохранили его"
. Он вел себя достойно, мистер Робинсон? Но я уверен, что так оно и было".

"Немного более предприимчивый, мэм, чем я хотел от него", - ответил Подкова.
"но службу он сослужил превосходную. Это его пленники,
Госпожа Рамзи; Я бы никогда не заполучил их, если бы не
Энди. В эти времена барабанов и дудочек младенцы впитывают ссору с
молоком матери. Покажите мне еще один мальчик в Америке, что более
заключенных, чем было мужчин, чтобы бороться с ними, вот и все!"




ГЛАВА XXIII.

ПОКАЗЫВАЯ, КАК ХОРОШИЙ СОЛДАТ ПОЛУЧИТСЯ АВАРИЙ ВОЙНЫ
ЛУЧШИЙ ОТЧЕТ. ЭНСИН СЕНТ-ДЖЕРМИН Перед НЕПРИЯТНОЙ ДИЛЕММОЙ.


Робинсон, таким образом, преуспевший в своем предприятии, теперь оказался в
обстоятельствах особого замешательства в отношении распоряжения своими
пленными. Он был здесь, по соседству с британскими постами, в
район страны, о котором можно сказать, что в данный момент враг полностью владеет
(поскольку сам Хорсбоу был почти единственным
воюющий в поле против них) - и, более того, он был всего в
нескольких милях от лагеря, разведчики которого преследовали его почти до
его нынешнего убежища. Поэтому было маловероятно, что
он мог надеяться надолго удержать своих пленников под своим контролем или помешать
врагу получить разведданные о захвате. Однако он был,
несмотря на эти затруднения, как обычно, весел, уверен в себе и
уверенный в себе. У него не было ни желания, ни мотива задерживать рядовых
в качестве военнопленных, и он сразу же отпустил бы их, если бы мог
был уверен, что они не воспользуются своим
свобода передать информацию об их злоключении первому корпусу
лоялистов, с которыми они должны встретиться, и, таким образом, начать преследование по горячим следам за ним
через весь округ. Но у него были убедительные и важнейшие причины
держать прапорщика Сент-Джермина под строгим надзором. Ему пришло в голову
, что этого офицера можно использовать для контроля процедуры, которая
должно быть принято теми, кто замышлял причинить вред Артуру Батлеру; и он
поэтому сразу же принял решение связаться с
ближайшими британскими властями, чтобы заверить их, что он
отомстите Прапорщику за любую боль, которая может быть причинена его покойному товарищу
. Его план был быстро составлен - он заключался в том, чтобы продержать пленников
до наступления ночи, уйти под покровом темноты в какое-нибудь отдаленное
и укромное место с Сент-Джермином, и освободить остальных по их собственному желанию.
условно-досрочное освобождение или обещание не браться за оружие до регулярного обмена.

В то время как сержант, раздумывая над этими договоренностями
заключенные смогли укрыться от дождя под навесом
возле двери дома, где Андрей, со всей гордостью и
значимость его нового вокзала, маршировали взад и вперед перед ними, как
обученный страж. Во дворе Рэмзи стояло небольшое бревенчатое здание
особняк, который недавно был возведен как склад, и который
поскольку дверь была надежно заперта на висячий замок, Робинсон решил
превратите на время в тюрьму. В нем была всего одна комната, не
выше двенадцати квадратных футов, с земляным полом, и не получал никакого света
кроме того, что проникал под дверь и через несколько щелей
на крыше. В этом узком квартира солдаты теперь были
строевым шагом; пучок соломы был брошен на пол; кому не лень лафет из
бекон, что висели на стенах, были удалены; и несколько удобствами, в
пути еды и питья, были поставлены для отображения проживания
терпимо для заключенных, как это было совместимо с их надежное хранение. Это
после того, как было сделано, наш друг Эндрю был размещен в проходе
жилище, на виду у двери склада, которая была
тщательно заперта, с мушкетом в руке и с приказом делать
каждые пять минут круг вокруг маленького здания, чтобы остерегаться
любые попытки сбежать из-за недоработки фундамента.

С приближением полудня погода начала проясняться, и с первыми лучами солнца
появился Дэвид Рамзи, владелец фермы,
на которой проводились нынешние работы. Он узнал Лошадь.
Шу Робинсон сопровождался сердечным приветствием и
выражение удивления, что он отважился отправиться во враждебном обличье
через страну, столь осажденную, как эта, силами врага; но
когда он услышал рассказ об утреннем подвиге и увидел
трофеи его успеха в виде оружия, сложенного у стены, и, более того
особенно, когда он получил из уст своей жены обстоятельный
отчет о роли, которую сыграли в этом приключении его
сын Эндрю, его восторг, казалось, был почти поглощен его удивлением
и недоверием. Доказательства, однако, были повсюду вокруг него; и после
уверяя себя, по фактической инспекции заключенных через один
из щели магазин-дом, он прибыл в свой кабинет, сел
вниз, и рассмеялся-прямо.

Рамзи был верным другом независимости своей страны; и
хотя он не участвовал в этом деле с оружием в руках, он оказал ей всяческую помощь
он мог бы путем свободного выражения мнения и решительного отказа
подчиниться требованиям роялистов. Его старший сын присоединился к компании
Самптер и уже активно работал в этой области; и он сам
почти наверняка ожидал, что его самого подвергнут наказанию
что любая, под которым тысячи уже страдают, и
что он только бежал, как еще задержками выжидание его
противники, или по их безнадзорности, вытекающие из непрестанной спешке и
давление своих военных операций в организации новых
владычество королевского войска, но в последнее время приобрела. Он был человеком
крепкого телосложения - сейчас только в расцвете сил - храбрым, вдумчивым и
умным, и твердо решил отстаивать свои принципы, несмотря на
любые неблагоприятные обстоятельства. Нынешний аспект дела, по его мнению, заключался в
разум, почти решивший его судьбу: захват этих заключенных, сделанный
на основе информации, полученной от его собственной семьи, и в котором его собственный сын
был главным действующим лицом; их заключение тоже в его собственном доме,
были факты столь недвусмысленного характера, которые неизбежно навлекли бы на него
немедленный гнев тори и вынудили бы его занять позицию и
придерживаться пристрастных взглядов. Поскольку он верил в справедливость своей
ссоры и был твердо привержен принципам, на которых она была
продолжена, он не колебался в предстоявшем ему кризисе, а героически
преисполненный решимости встретить худшее, что могло случиться. Поэтому он в
сложившейся чрезвычайной ситуации стал полезным и действенным союзником Робинсона, который
открыл ему полную историю Батлера и план действий, который он
собирался предпринять для спасения этого несчастного офицера.

Теперь мы должны оставить сержанта нести вахту и присматривать за его
поверженными врагами и перенести наше действие на мельницу Масгроува.
Семья Аллена Масгроува была в состоянии сильного беспокойства. Лошадь
Шу Робинсон исчез еще до рассвета; и когда мельник и
его племянник вскоре после рассвета встали со своих постелей, единственное
известие, которое они получили об отъезде своего гостя, было получено от
обнаружив, что дверь конюшни открыта, а лошадь сержанта отсутствует. Этот факт
все объяснилось, когда Мэри встретила их за завтраком. Подковы отправился
к Рамзи, чтобы узнать какие-нибудь новости о Джоне и заручиться его поддержкой в
попытке освободить Батлера. Он уехал под покровом темноты, чтобы
избежать приставаний со стороны разведчиков Иннис, а она, Мэри Масгроув,
накануне вечером положила ключ от конюшни в место, где хранились лошади.
Шу может найти его. Таков был объем информации девушки.
День прошел для нее утомительно: ей не терпелось услышать что-нибудь о
Батлере - что-нибудь о Подкове - и что-нибудь, мы предполагаем, о Джоне
Рамзи. Часто в течение утра она и Кристофер Шоу проводили
тайные совещания: они говорили шепотом: напряженность, забота и сомнение
были запечатлены на ее лице; и когда дождь барабанил по
она часто останавливалась перед окнами и смотрела на
далекую дорогу и широкие поля, а затем вверх, на
затянутое облаками небо. Наконец показалось солнце, и его лучи, казалось, осветили
проблеск радости в груди девушки, когда она вышла к
обратите внимание на высыхание дорог и на чистую синеву, которая в этом
климат превосходит мягкие и насыщенные оттенки тосканского рая.

День прибывал, и пели птицы, и природа была веселой, но девушка
была беспокойной и неугомонной: день клонился к закату, и солнце скакало по
западный склон был великолепен; но Мэри чувствовала себя не в своей тарелке и
мало думала о величественном и великолепном небосводе. Ее общение с
Кристофер Шоу, тем временем, проявил большее рвение: было замечено, что она и ее кузен
направлялись к мельнице; затем Кристофер оставил ее, и,
вскоре, его можно было обнаружить ведущим двух лошадей, одна из которых несла
боковая седловина, спускающаяся к берегу ручья. Был короткий визит
в дом молодого человека - слово, сказанное шепотом на ухо
матери - покачивание головой, выражение сомнения, последний кивок в знак согласия.
согласие, - и в следующий момент все увидели Мэри и Кристофера.
они рысцой удалялись верхом по дороге, которая вела к Рэмзи.

Когда они проехали две или три мили и выехали на
шоссе между Девяносто Шестой улицей и Блэкстоком - где-то недалеко от этого
кусочек земли с привидениями, где утром этого самого дня
гоблин сбил Джеймса Карри с его коня - они заметили
военный отряд из конных и пеших, медленно продвигавшийся с направления, в
которое они направлялись. Через несколько мгновений они встретили первый взвод
кавалерии во главе с трубачом и неказистым капитаном Хью
Хэбершоу. Они были задержаны во главе этой колонны, пока им задавали некоторые
вопросы относительно цели их путешествия, войск
по соседству с ними и других вопросов, связанных с событиями
the times. Ответы Кристофера были быстрыми и удовлетворительными: он был
всего лишь ехал со своей родственницей в гости к соседу; лагерь Инниса
находился не более чем в двух с половиной милях отсюда, и местность в целом была
тихой, насколько он мог знать. Теперь путешественникам было
позволено пройти дальше. По очереди они оставили позади себя каждый взвод
по три человека, а затем столкнулись с небольшой маршевой колонной
пехоты. Мэри побледнела, а ее глаза остановились на форме Артура
Дворецкий, размещенные в центре охранником. Ее чувство, дабы он мог и не
узнал черты ее лица, и думаю, что-то ее поручение, почти
одолел ее. Она натянула поводья своей лошади, как бы удовлетворяя праздное
любопытство посмотреть на проходящих солдат, и остановилась в положении, которое
вынудило шеренги расступиться, чтобы получить свободный проход вокруг
нее. Все взгляды, казалось, были обращены на нее, пока эскорт маршировал рядом.
голова ее лошади была впереди, и было невозможно незаметно подать хоть малейший знак
Батлеру. Она увидела, как он, однако, поднял глаза на
нее, и она отчетливо уловила вспышку удивления, с которой это выражение
вспыхнуло, когда он узнал ее черты. Слабое и мимолетное
улыбка, в которой не было ничего, кроме боли, была единственным ответом, на который она осмелилась
. Приказ из фургона ускорил марш; и отряд
быстро прошел мимо. Поскольку Мэри все еще оставалась на месте, на котором она только что
остановилась, и смотрела вслед удаляющемуся корпусу, она увидела, что Батлер повернулся
его лицо снова повернулось к ней; она воспользовалась моментом, чтобы кивнуть ему и
сделала быстрый знак рукой, который, по ее замыслу, должен был указывать на
тот факт, что теперь она находится у него на службе. Она думала, что ее воспринимают,
ответ в легкое движение головы дворецкого, и теперь возобновил ее
джоуи, сильно взволнованный удовлетворением от того, что при этой
случайной встрече получил даже это краткое представление о
состоянии заключенного.

Зашло солнце, когда Мария с ее конвой, Кристофер шоу, прибыл в
Рамзи. Всегда приемлемый гость в этом доме, теперь она была более
чем не принимается. Предстояло сделать дело, в котором она могла бы
сыграть самую важную роль, и служба Кристофера Шоу в
усилении гарнизона имела величайшее значение. Когда
разведданные о перемещении Батлера в лагерь Инниса были получены
переданный сержанту, он подсказал ему новое устройство,
которое он решил немедленно применить. Батлер был в этот момент, заключил он
, в руках тех, кто нанял негодяев напасть
на него у брода Гриндалла, и не было ничего невероятного в том, что он будет
с этим вкратце разобрались: следовательно, нельзя было терять времени.
План сержанта в этой новой ситуации состоял в том, чтобы заставить молодого прапорщика
направить письмо британскому коменданту, проинформировать этого офицера о
его нынешнее тюремное заключение, и добавить к этой информации
определение своих тюремщиков, чтобы предать его смерти, в случае каких-либо
возмущение, обрушившихся на дворецкого. Эта схема была доведена до сведения
Рамзи, шоу и Мэри. Письмо должно было быть немедленно написано; Мэри
должна была вернуться с ним на мельницу и устроить так, чтобы его
тайно доставили утром в штаб-квартиру Инниса; а Дэвид
Рамзи сам должен был сопроводить девушку обратно в дом ее отца,
в то время как Шоу должен был сопровождать сержанта и помогать ему транспортировать
молодого прапорщика в какое-нибудь подходящее укрытие. Рядовые солдаты были
оставаться заключенными под охраной Эндрю до возвращения его отца
, когда они должны были быть освобождены условно-досрочно, как военнопленные.

Когда план, таким образом, созрел, Робинсон немедленно отправился в
тюрьму и приказал энсину Сент-Джермину следовать за ним в
жилище. Когда молодой офицер прибыл в семейную гостиную, ему было
приказано занять стул возле стола, на котором стояла лампа,
немного бумаги, перо и чернила.

"Молодой человек, - сказал Робинсон, - возьмите ручку и пишите, как я вам велю".

"С какой целью я должен писать? Я должен знать, какую цель вы преследуете".
отвечай, прежде чем я успею дотронуться до бумаги.

- До конца, - твердо и с непривычной серьезностью ответил Подкова, - до
урегулирования ваших мирских дел, если завтрашнее соглашение будет
это должно принести несчастье моему другу.

- Я вас не понимаю, сэр. Если моей жизни угрожает достижение
неправедной цели, мой долг немедленно сообщить вам, что эта жизнь
принадлежит моему королю; и если его интересы пострадают из-за какого-либо вынужденного действия
что касается меня, то я готов немедленно отказаться от этого ".

"Никогда не было цели более праведной, сэр, с точки зрения Бога и человека, чем
наша", - сказал Дэвид Рамзи.

"У меня есть друг, - добавил Подкова, сильно взволнованный, когда говорил, - с которым
поступили подло. Некоторые из ваших банд, завербованных в армию, устроили
засаду, чтобы заманить его в ловушку: злодеи были использованы теми, кому должно быть
стыдно видеть, как это процветает под их знаменами, поймать джентльмена, который
он всего лишь выполнял обычные обязанности хорошего солдата; и подлым образом
сражался в кустах, а не в честных полях и драках - они схватили его
и перевезли его в лагерь этого кровососа-тори, полковника Инниса. Я
сомневаюсь, что ему причинили больше вреда, чем выпадает на долю обычного
военнопленного."

"Я ничего не знаю ни об этом человеке, ни об обстоятельствах, о которых вы говорите
", - сказал прапорщик.

"Тем лучше для вас", - ответил сержант. "Если ваши люди
храбрый sodgers или честные люди, вам не придется много раз, чтобы быть
испугался за себя, но, по моей правой рукой! если хотя бы один волос упадет с головы
Майора Артура Батлера от руки полковника Инниса или любого другого человека
среди ваших мародерствующих хулиганов, я лично отвезу
пуля прошла насквозь от одного твоего уха до другого. Это игра в войну-это
жесткая игра, молодой человек, но мы будем играть ее".

- Майор Артур Батлер! - изумленно воскликнул офицер. - Он что,
схвачен?

"Ha! вы Хирн о нем, и знаю, что, быть может, из них, которые были
на взгляд из-за него?"

"Я не могу писать", - сказал хмуро директор.

"Слов нет, сэр", - прервется подковы", но повиноваться моим приказам; напиши, что
Я тебе говорю, Сделай свой выбор. Я привяжу тебя по рукам и ногам к дереву
вон на той горе, и ты будешь умирать с голоду, пока не напишешь это письмо; или накормлю своим телом
диких паразитов, если ты откажешься ".

Энсин посмотрел в лицо Робинсону, на котором отразилась суровая решимость
нахмурив брови, и разгорающаяся буря гнева показала, что сейчас
не тот момент, чтобы подвергать испытанию его милосердие.

"Каков, по-вашему, смысл моего письма?" - спросил офицер.
Приглушенным голосом.

"Что вы попали в руки вигов", - ответил сержант;
- и что, если случится так, что какая-нибудь беда обрушится на майора Батлера, благодаря
ухищрениям твоих друзей, ты умрешь в первую же минуту, как мы услышим об этом
.

"Я не причастен к убийству майора Батлера", - сказал молодой Сент.
Джермин.

"Я рад этому, - ответил Робинсон, - ради тебя. Ты умрешь с
лучшая совесть. Если бы вы приложили к этому руку, молодой человек, я бы не просил
вас написать хоть строчку любому живущему мужчине: ваши мозги забрызгали бы это.
дверной косяк. Берите ручку и пишите, или отвечайте за последствия ".

Офицер взял ручку, затем, поколебавшись мгновение, бросил ее на стол,
сказав:

"Я не буду писать; делайте со мной, что хотите".

"Молодой человек подталкивает меня к этому вопреки моей натуре", - сказал Робинсон.
говорил он в сильном волнении. "Если он не напишет это письмо, тогда,
Дэвид Рамзи, ты напишешь Иннису от моего имени и скажешь, что Гэлбрейт
Робинсон получил Знамя там, где за ним никогда не последует нога Тори, и
держит его, чтобы ответить за первое зло, причиненное Артуру Батлеру.
Но, клянусь, в этот угрюмый мальчик, что если это письмо идет к Иннис для
так, как я человек и sodger, он никогда не вкус пищи
или воду, пока я не слышу, что майор Батлер бесплатно. Он умрет с голоду в горах"
.

"О, Боже! о Боже! - воскликнул молодой солдат с горечью в сердце
и, закрыв лицо руками, уронил голову на
стол, где заплакал слезами агонии. Наконец, заглянув в
взглянув на Робинсона, он сказал: "Я молод, сэр - не старше двадцати
лет. У меня есть мать и сестры в Англии".

"У нас нет свободного времени", - прервал Робинсон, "намного меньше разговаривать
о родней. Майор Батлер им, что любовь лучше, чем жизнь
бы англичанка любит своего сына. Если они принесли горя от этого
естественным подлость, это важно для меня ничто, если каждая дочь и
сестра в Англии сосны сердца-болезни, потеря их
что они любят делать. Послушай моего совета, мой безусый, - добавил Робинсон,
похлопав его по плечу, - и напиши письмо. У тебя есть
шансы войны в вашу пользу и, возможно, спасут вашу шею.

"Я выполню ваше приказание, сэр", - сказал энсин после паузы. "Под
принуждением силой я соглашаюсь писать", - и он снова взялся за
ручку.

"Сейчас вы говорите как разумный джентльмен", - сказал Подкова. "Мне жаль
тебя, друг, и я уберегу тебя от беды, насколько это возможно".
"В данных обстоятельствах".

Затем прапорщик написал несколько строк, в которых передал полковнику.
Иннису, или какому бы офицеру ни было доставлено его письмо, проливы
в которой он оказался, и его похитителей, чтобы удержать его
жизнь неустойки при возникновении каких-либо правил, за рамки обыкновенного
узник войны, навязанной майор Батлер. Закончив, он
отдал листок Робинсону.

"Прочтите это вслух, мистер Рамзи", - сказал Лошадиная Подкова, передавая каракули
своему другу.

Рамзи прочитал, что было написано.

"Это нужно написать заново", - сказал Подкова, выслушав
содержание. "Во-первых, в нем не должно быть упоминания о том, что он находится всего в нескольких милях
отсюда; это должно быть опущено. Во-вторых, мое имя не обязательно называть; хотя, если
беглецы знали, что он в моих руках, они не стали бы считать, что у него больше нет шансов
из-за этого. Пусть он говорит, что виги заполучили
его - этого достаточно. И, наконец, он должен написать свое имя в полном объеме в
дно. И, послушайте, молодой человек, не нацарапывайте строчки
таким образом, чтобы никто не узнал, что вы пишете от руки. Это должно
говорить само за себя, потому что от этого письма зависит ваша жизнь. Вы
понимаете?

"Отдайте его мне", - сказал прапорщик. - "Я напишу его так, как вы пожелаете".

И снова несчастный офицер приступил к выполнению поставленной задачи .
навязали ему; и через короткое время предъявили письмо, которое, будучи
подвергнуто критике со стороны свидетелей, было признано
удовлетворительным.

Как только это было сделано, Сент-Джермин был переведен в другую квартиру
и там передан под опеку Кристофера Шоу.
Теперь Лошадиная Подкова взял со стола лампу и письменные принадлежности.
и вместе с Дэвидом Рэмзи - оба они были хорошо вооружены - направился в
складское помещение, где содержались другие заключенные. После того, как они прошли
вошли и закрыли дверь, выставив Эндрю с мушкетом на
выйдя на улицу, Лошадиная Подкова обратился к мужчинам веселым тоном:

"Давай, мои ребята, а вы хорошие, честные парни, которые могут иметь не большие
любовь для этих маленьких загородных домиков, судя по твоим невезением и
oncomfortable обстоятельства в том, где я вас нашел сегодня утром,
Я пришел освободить вас. По законам военного времени, вы имеете право, если
Я решу воспользоваться этим, дать мне ваше условно-досрочное освобождение. Так что теперь, если вы не возражаете,
пообещайте мне, ради чести соджерса, больше не нападать, пока вас не обменяют по справедливости.
вы все покинете это место до рассвета. Что вы скажете
об условиях?"

"Мы все согласны", - в один голос ответили мужчины.

"Тогда напишите что-нибудь на этот счет", - сказал сержант Рамзи.
"Вы что не могу нуля, как scholards, совать свой марок
бумага-д ' слышите?"

Условно-досрочное освобождение было выписано с Рамзи, и должным образом подписаны или обозначены каждого
из четырех мужчин. Когда это было сделано, сержант сообщил им, что
ровно в три часа ночи дверь будет открыта, и они
будут свободны идти, куда им заблагорассудится, при условии, что они пообещают
самим не посещать ни один пост противника в радиусе двадцати миль, ни
сообщите любые подробности, касающиеся их поимки или содержания под стражей
любому британскому офицеру или солдату-консерватору в течение семи дней. Это обязательство
было весело, учитывая, и после нескольких слов из шутливого добродушия были
обменялись с обеих сторон, подковы и его товарищ в отставке.

Дэвид Рамзи приказал запрячь лошадей для себя и Мэри Мазгроув, намереваясь
немедленно отправиться на мельницу.

- Майор Батлер знает, что вы находитесь по соседству с ним? - осведомился он.
Рэмси от сержанта, прежде чем лошадей подвели к двери.

"О, благослови вас бог, да", - ответил Подкова. "Я оставил ему весточку вчера
у Блэкстока, дав тамошним болтунам тему для разговора,
которую, я знал, он услышит". И сержант продолжил рассказывать
подробности своей остановки на этом посту: "И я отправил ему сообщение",
продолжил он, "этим утром, от Джеймса Карри, в том же самом роде
способом. Незадолго до рассвета я услышал, как дьявол поет одну из своих
песен на обратном пути сюда, так громко, что он, казалось, испугался
клянусь призраками или духами; поэтому я быстро подъехал к нему сзади и ударил его кулаком
я слетел с его седла, а затем унесся прочь, как летучая мышь с кожистыми крыльями. Я узнал
голос ворчуна, и я думаю, он узнал мою руку, потому что чувствовал
это раньше. Я уверен, он сделал из этого хорошую историю; и, как таковой
вещи летают, я не сомневаюсь, что это недолго доходило до ушей
майор, который, естественно, подумал бы, что это я, независимо от того, назвал Джеймс мое имя
или нет, потому что он знает мой путь. Это было все равно что написать письмо майору
в знак того, что я где-то поблизости, под рукой. Я никогда не
пошел в школу, Мистер Рамзи, поэтому я пишу свои письма, делать пометки. Я
при случае может нанести удар сильнее, чем слово, и это
старомодный способ выразить свои мысли, который был обнаружен раньше
перо и чернила. "

"Что ж, Лошадиная Подкова, ты человек в своем роде", - ответил Рамзи,
смеясь. "Пойдем, Мэри, возьми письмо; наши лошади у дверей".

"До свидания Т Ломоносовский, Дэвид", - сказал подковы, пожимая руку Рамзи, "это может
было несколько дней, прежде чем мы снова увидим друг друга. Кит и я уйдем с
этим молодым энсином до твоего возвращения. Не забудь о пленниках в
три часа. И, на пару слов, Дэвид, куда нам лучше всего отвести этого молодого человека.
спарроу, прапорщик, чтобы держать его подальше от этих парней, которые
рыщут по стране?"

"Предоставьте это Кристоферу Шоу", - ответил Рамзи. "Он знает каждый уголок
в стране. Итак, теперь, друг Робинсон, спокойной ночи, и удача сопутствует
тебе!"

Это была ясная звездная ночь, и всякое дерево, и бассейн послал
тысячи заметок от шумных насекомых и рептилий, которые анимации
летние ночные часы, когда Дэвид Рэмси отправился с Мэри Мазгроув
в доме ее отца.




ГЛАВА XXIV.

ПЕРЕД БАТЛЕРОМ ОТКРЫВАЮТСЯ НОВЫЕ ТРУДНОСТИ.


С последними звуками пробуждения все зашевелилось в лагере Инниса
. Это было прекрасное, свежее утро, свежий ветерок пронесся по
простой и каждого брызг и каждая травинка сверкала роса;
в то время как наверху безоблачный небосвод обещал насыщенный и
яркий день середины лета. Окружающий лес был полон жизни от
щебетания птиц; и ржание лошадей показывало, что эта часть
создания животных приобщилась к веселью сезона. Из каждого
маленького сарая или лесного логова выползали группы солдат, которые
разошлись по своим постам, чтобы ответить на перекличку; и
к тому времени, когда взошло солнце, офицеры, верховые и пешие, были
замечен поспешно пересекающим открытую равнину, чтобы присоединиться к группам
пехоты и кавалерии, которые сейчас формировались в разных кварталах для
целей утренних учений. Роты были замечены в движении, проходящими
быстрые эволюции в ходе марша, отступления и многих других
упражнений по несению службы. Били барабаны, и флейты пронзали воздух своими высокими нотами
, и, время от времени, труба ревела с
дальние оконечности поля. Были замечены пикетчики, собиравшиеся вместе
на краю лагеря - усталые и измотанные ночью: они обменивались приветствиями
небольшие отряды на службе; и, тут и там, часовые
могли быть замечены, размещены на нескольких выходах из равнины и
предъявив оружие, как офицер, прошли свои линии.

Войска, занимавшие это пространство, были в основном нерегулярными.
Некоторые отличались плохо подогнанной домашней униформой; другие были
одеты в обычную одежду страны, отличаясь только как солдаты
судя по их оружию и амуниции; но среди них был также
значительный отряд британских регулярных войск, одетых в национальные ливреи
алого цвета. Среди офицеров, командовавших подчиненными
подразделениями этой смешанной и пестро раскрашенной маленькой армии, было несколько человек
в которых по их одежде можно было узнать представителей
полки, пришедшие с другой стороны Атлантики.

Полковник Иннис лично присутствовал на параде, руководя передвижениями
подразделений, которые под командованием соответствующих офицеров отрабатывали
обычные уроки дисциплины. Он был высоким, худощавым мужчиной с
изможденным лицом, с выражением задумчивой суровости. Проницательный
черный глаз, казалось, почти горел внутри своего шара и придавал ему
выражение раздражительной возбудимости, как у сварливого
больного человека. Довольно неуклюжий человек, одетый в
алую униформу, которая делала лишь малую честь мастерству портного, использованного
при ее изготовлении, передавал зрителю представление о человеке, не привыкшем
к гордости за внешний вид, которая присуща солдату по профессии; и
подсказал бы вывод, что сам факт устойчивого,
что до него, но недавно покинул сферах гражданской
жизнь взять на себя военкомата. Однако его поведение свидетельствовало о том, что он
был ревностным, если не умелым офицером. Он уделял пристальное внимание
обязанностям своего командования и со скрупулезной точностью занимался
соблюдением правил, необходимых для строгой системы тактики.

Этот офицер, как мы уже намекали ранее, принимал активное участие
в разбирательстве в новом суде по конфискации имущества в Чарльстоне; и
сделал себя заметным благодаря жестокому и беспощадному трудолюбию
, с которым он вынес на суд этого трибунала вменяемые ему
правонарушения некоторых из самых богатых и патриотично настроенных граждан провинции
.

Среди дел, по которым он был призван в консультации
что Артура Батлера, чьи владения быть достаточно, и чьи
положение, как непокорных воюющей стороны, будучи одним из "вопиющих деликт,"
есть, но мало отвращение, со стороны судей и их
консультант, чтобы подвергнуть его самой тяжелой праву конфискации. В
разбирательство, однако, было отложено не из-за какой-либо нежности к
владельцу, а, как шептались в "скандале того дня", по
причине определенных разногласий среди нескольких видных слуг
Британская корона, на какую из них следует распространить привилегию дешевой покупки
. Дело все еще оставалось в напряжении, с целью (как утверждал
этот назойливый тип, распространенный слух) наградить особого фаворита
высших сил богатым гердоном этих добрых земель, в
компенсация за частные и ценные секретные услуги, оказанные в
дело большой деликатности и риска - не меньшая услуга, чем услуга по
соблазнению на арене политики и интриг состоятельного и
авторитетного джентльмена из Вирджинии, мистера Филипа Линдси.

Вследствие отвратительного характера обязанности, которую полковник Иннис
взял на себя, он стал особенно ненавистен вигам; и это
настроения нисколько не улеглись, когда, оставив свою профессию
советника при дворе в Чарльстоне, он принял назначение
командовать партизанским корпусом роялистов в верхней части страны. Он был, в
момент, в котором я представил его моему читателю, новичку в его командовании
, и он еще не "обнажил свой первый меч": в тот день, однако,
был совсем рядом, когда его доблесть должна была быть испытана.

Таков был человек, в руки которого теперь попал Артур Батлер.

После того, как утренняя зарядка в лагере была закончена, и солдаты были
отпущены готовить свою первую трапезу, старшие офицеры вернулись
в штаб полковника в фермерском доме, где будет
вспомнил, что Батлера доставил эскорт, который проводил
он из "Блэкстока". Заключенный крепко проспал всю
ночь; и теперь, когда приближался час завтрака, он едва проснулся
и оделся, как услышал чей-то вопрос
внизу, у дежурного денщика, в состоянии ли офицер-виги еще навестить его.
и в следующее мгновение шум
шагов, поднимающихся по лестнице к его комнате, подготовил его к
ожидайте появления человека, который задал этот вопрос.

Британский офицер в парадной форме, с изящной и непринужденной осанкой,
опрятная фигура и выражение лица, свидетельствующее об интеллигентном и
образованном уме, появились в дверях. Он был, видимо, из
пять или шесть и тридцать лет; и хотя он помолчал, как
с целью извиниться за кажущейся заражения, Батлер был поражен
с воздуха рафинированных размножения человека перед ним.

- Майор Батлер, как я понимаю, континентальной армии? - спросил незнакомец.
- Неприятный характер обстоятельств, в которых вы оказались. надеюсь, это извинит меня за вторжение, которое я совершил в ваше отсутствие. - Спросил он. - Я не понимаю, что вы имеете в виду? - спросил он.
Незнакомец.
конфиденциальность. Капитан Сент-Джермин, армии его Величества, а в последнее время
адъютант лорда Родона.

Батлер холодно поклонился и ответил:

"Познакомиться с джентльменом, как того требуют ваше звание и имя, - это привилегия
в последнее время мне этого не позволяли. Не зная почему, я был
подстерегаем и возмущен бравыми людьми и хулиганами. Возможно, вы, сэр,
сможете дать мне некоторое представление о причинах этого
жестокого обращения ".

"Даже если бы это было правильно для меня, чтобы провести беседу с вами о таком
тема, я могу говорить только от общего доклада", - ответил офицер. "Я
ничего не знаю о вашем захвате, за исключением того, что по воле случая, обычного на войне,
вы попали в руки правящих властей провинции
и вы, несомненно, как солдат, поймете мои мотивы
за отказ от любых ссылок на обстоятельства, в которых вы оказались
. Мой приезд стимулируется других факторов, среди которых
прежде всего, желание смягчить особенно неудобно плен
чем я сожалею, узнав, что вы были подвергнуты".

"Я благодарю вас, - ответил Батлер, - за намерение, с которым ваш добрый
офисы протянутую; но вы можете оказать мне услугу, что я должен
значение так же, как и сообщив мне, почему я привез сюда, на
предложению которого и с какой целью".

"Я буду откровенен с вами, майор Батлер. Ваше положение требует
сочувствия, каким бы неумолимым ни было нынешнее положение наших дел
требует исполнения постановлений сурового правосудия в отношении вас самих.
приведение в исполнение. Я чувствую к тебе, и мы бы с удовольствием поможет вам в любой степени, которая
моя обязанность может разрешить, предотвратить возможные бедствия, что могут повесить
из-за тебя. Вы известны как джентльмен рассмотрения и влияние в
колонии. Я могу далее добавить, как храбрый и отважный солдат. Вы
считается, смелее, чем с умом, enterprised Для в
осуществления определенных замыслов, направленных против безопасности Его Величества
признано государством в этой области; кроме того совершении других
действует в нарушение Вера помолвленный для тех, кто имел полный
право налагать на вас, принося себя в пределах санкции
соответствующие нарушения военный условно-досрочному освобождению, если не в тех
сама по себе государственная измена".

- Тот, кто обвиняет меня в конфискации имущества, врет себе в горло, - крикнул Батлер. - Он обвиняет меня в конфискации имущества
данного слова или чести, в любом действии моей жизни. Что я одел
сам против того, что вы изволили назвать его величества признал
власть в этой провинции, я могу с гордостью признаться, вот в разгар
ваши полосы, и вновь признаться в вашем судилище; а если
ничего сказать против меня, которые предназначены для осуждаю мою честь, как
господа, я в этом же присутствии и перед Богом, бросить лежат в
зубы своим обвинителем. Да, и сдержу свое слово, сейчас или в будущем,
где бы мне ни было позволено встретиться с клеветником ".

"Я не осуждаю твое тепло", - сказал Сент-Джермин, спокойно, "в дело
что так сильно будоражит вашу самооценку, и единственным желанием теперь второй его
во всем отличающийся достойным врагом может претендовать на поддержку тех
ценящих себя доброе имя. Власти этой должности
благоразумно решили предоставить вам возможность провести судебное расследование.
И я надеюсь, что вы воспримете это так, как это было задумано, со всей добротой к вам,
что я пришел до получения официального приказа, чтобы
уведомляем вас о том, что против вас будут должным образом выдвинуты обвинения и состоится судебное разбирательство.
будьте немедленно предоставлены. Если вы примете мои услуги, какими бы слабыми и
неадекватными они ни были, я с радостью предложу им предоставить вам такие
удобства, какие позволят обстоятельства нынешней чрезвычайной ситуации ".

"Предстать перед судом! когда и за что? Если меня обвиняют в том, что я веду открытую войну
против тех, кто имеет привычку называть меня и моих соотечественников
мятежниками - я готов признать обвинение. Зачем нужен суд?

"Есть более серьезные преступления, чем то, что вменяется вам",
сказал Сент-Джермин.

"Когда я должен быть проинформирован о них и к чему они клонят?"

"Сегодня услышу их; когда, к сожалению, я вынужден добавить, природа
наши военные операции также приводит к необходимости суда".

"Вы можете быть мало службе, если это правда", - ответил Батлер,
вдумчиво. "Причина может быть только защищали свою страну, вскоре после того как я
я сделала жертвой этой неправедной процедуры".

"Есть один альтернативный вариант", - сказал Сент-Джермин, с некоторым колебанием в его
образом, "которых зрелые размышления на ваших отношений
тема, простите меня, ибо я не считаю это несвоевременный бунт, чтобы
стер их, может представить в своем уме".

"Говори", - сказал дворецкий, с пеной у рта; "выговориться база думал, что это
поднявшись на губу, если вы смеете. Узник, как и я, я буду мстить
оскорбление на месте неотвратимостью гибели людей. Альтернатива
ты предлагаешь, чтобы опозорить меня и всех, кто дорог мне правила
осуждение предательства моей страны. Полагаю, вы хотите, чтобы я
отрекся от дела, которому я посвятил свою жизнь, и нашел убежище
у отступников, которые собрались под знаменем Святого Георгия?

"Стойте! помните, сэр, что вы пленник, - сказал Сент-Джермин с
великое хладнокровие; а затем, помолчав, он добавил со вздохом: "Я не буду
дальнейшим разговором ранять преувеличенное и обманчивое чувство
честь, которая слишком фатально преобладает в вашей груди, и, как я обнаружил
, в груди многих ваших заблудших соотечественников. Я пришел, чтобы
служить вам, а не возбуждать ваши чувства; и я буду теперь, даже несмотря на ваше
неудовольствие, служить вам настолько, насколько это может позволить случай: я
прошу тебя, взывай ко мне без утайки. На данный момент, поверьте мне, с
болью и прискорбием я откланиваюсь".

С этими словами офицер удалился.

Батлер несколько минут ходил взад и вперед по своей узкой комнате, пока
в его голове прокручивались необычные и неожиданные открытия, которые были ему сделаны
во время этого короткого визита. Тысячи предположений возникли в
его мыслях относительно характера предполагаемых обвинений, которые должны были быть
выдвинуты против него. Он подробно перечислил все эпизоды своих последних
приключений, чтобы выяснить, как можно было выдвинуть против них
обвинение в попрании веры или извратить их для вменения
государственная измена против нынешнего сомнительного и оспариваемого авторитета
самозваные завоеватели Каролины. Если его попытка присоединиться к Кларку была
государственной изменой, то не меньшей государственной изменой могло быть и то, что последователи Гейтса настроились
против королевской армии; и что каждый заключенный в дальнейшем
взятый в бою должен был считаться предателем оспариваемой власти
Корнуоллис, казалось, был претензией, слишком абсурдной для самых закоренелых
партизан, чтобы утверждать. Не было ничего в этом обзоре его действия
что самое гениальное злоба может извращенец в совершении преступления, влекущего
по законам военного времени, других строгостью, чем, например, может быть нанесен
обычный пленник, взятый с оружием в руках. Тем не менее, у него были неприятные сомнения в
каком-то тайном предательстве, которое возникло в его размышлениях: вероломство
Адера, явно результат взятки; засада способствовала и
управляется Джеймсом Карри; кровавая цель жестокой банды, которая
захватила его, расстроена только случайной дракой, в которой Блейк был
ранен. Затем "сомнительные сведения", сорвавшиеся с уст
некоторых солдат в Блэкстоке, о том, что его дело все еще является одним из
жизнь и смерть; инсинуация дикаря Хабершоу, в то же время
место, переданное угрозой скрученной пеньки; знание, которое его
нынешние хранители претендовали иметь о его ранге и значении, о его
прошлой жизни и нынешних целях; и, прежде всего, то, что его привели для
немедленный суд по делу, затрагивающему его жизнь, перед самим человеком,
теперь в качестве военного командира, который до сих пор был
активен в продвижении плана конфискации его имущества. Все эти
соображения, хотя и связаны с какой-нибудь обстоятельство конкретных
преступления в пределах своего знания, привела его в самые тревожные и
печальные предчувствия относительно результатов сегодняшних разбирательств.

"Я обречен пасть, - сказал он, - от какого-то тайного удара возмездия,
и моя страна должна подать в моем случае еще одну волнующую апелляцию против
чудовищность этого железного правила, которое стремится повергнуть ее голову в прах. Так
будь то! Этот вопрос находится в руке Бога, и моя судьба может обратиться к
счет создания нации свободы. О-О, Милдред, Я
страшно подумать, тебя! Дай бог, девочка моя, что мужество твое
победа над мученичество ему, что любит тебя лучше, чем его
жизнь!"




ГЛАВА XXV.

СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС. - СЕРЬЕЗНОЕ ОБВИНЕНИЕ, КОТОРОЕ ЕЩЕ БОЛЬШЕ ПОДТВЕРЖДАЕТ БАТЛЕРА В ЕГО ВЕРЕ В ТАЙНОГО ВРАГА.
ВНЕЗАПНАЯ ПЕРЕДЫШКА.


Багаж Дворецкого с тех пор, как он покинул жилище Робинсона на
Катоба, была разделена на два свертка, один из которых он нес в
чемодан был на его собственной лошади, а другой был уложен в
пару черных кожаных седельных сумок, которые были перекинуты через плечо капитана Питера.
Этих последних хватило также, чтобы вместить, в дополнение к собственному гардеробу сержанта
, различные запасы провизии, которые требовали осторожного аппетита и
солдатская предусмотрительность верного оруженосца время от времени помогала
накапливаться для их удобства на обочине дороги. После побега
сержанта этот багаж хранился с большей тщательностью, чем
можно было ожидать, учитывая характер флибустьеров, в
чье владение он попал; и теперь, когда Батлер был
переданный на хранение полковнику Иннису, он был возвращен заключенному
без потери каких-либо ценных предметов. Этим утром,
следовательно, Батлер выбросил деревенское платье, в котором он был
до сих пор путешествовал, и, казалось, жили так, как мы описали его, когда
впервые представлен читателю.

После очень скромного ужина, который был приготовлен с большим личным
вниманием и с учетом его ранга и положения, чем он был готов ожидать
, офицер вошел в его квартиру и сообщил
прикажите ему починить двор перед жилыми помещениями. Здесь он
нашел охрану сержанта, собранную, чтобы встретить его, и ему было приказано
идти с ними к месту, которое было выбрано для его испытания. Тот
место, разбитое для этой цели, находилось у подножия большой шелковицы
, которая стояла на границе равнины, недалеко от дома
.

Когда охранник прибыл с заключенным, полковник Иннис уже сидел
во главе стола, вокруг которого расположились несколько
офицеров, как регулярных, так и ополченческих сил. Письменные принадлежности были
также разложены на доске, а в нижнем конце, на расстоянии нескольких шагов
от нее, стоял свободный стул. За ним была установлена груда барабанов,
поперек которых были уложены один или два цвета. Стражи были
размещенные в разных точках рядом с этой группой и в пределах их расположения
были собраны главные офицеры команды Инниса. Несколько дальше
в отдалении собралось несколько праздных зрителей, среди которых можно было бы
различить Хэбершоу, Карри и многих героев, которые
фигурировали в Grindall's ford. Капитан Сент-Джермин занял позицию а
немного слева от председательствующего офицера за столом и в
тылу у тех, кто, казалось, руководил приближением
процедуры, и теперь стоял, сложив руки на груди, явно встревоженный
и заинтересованный наблюдатель.

На всех лицах было задумчивое и даже суровое выражение, когда
появился Дворецки - и тишина, которую редко нарушали случайные перешептывания, которыми несколько присутствующих людей общались друг с другом.
...........
......... Охранник повел пленника по кругу, и введен
ему на свободный стул, где он был принят тихий и холодный
наклоном головы от каждого члена суда.

На несколько мгновений он смотрел вокруг с презрительным взглядом на
сборки, которые должны были сидеть на суде над ним, и прикусил губу, как
его фигура, казалось, была взволнована глубоким чувством: наконец, когда все
взгляды были устремлены на него, и никто не произнес ни слова, он поднялся на свои
ноги и обратился к собравшимся.

"Насколько я понимаю, я нахожусь в присутствии военного трибунала, который был
вызван с целью расследования определенных преступлений, о
характере которых я еще не имел счастья быть проинформированным,
за исключением тех случаев, когда я могу сделать вывод, что они подозреваются в государственной измене. Я
спрашиваю, правда ли это".

Председательствующий склонил голову в знак согласия, а затем
представил документ, который, по его словам, содержал спецификацию
обвинений.

"В качестве офицера американской армии, а гражданин независимой
республики", - продолжил Дворецкий, "я протестую против каких-либо ответственности
этого трибунала; и, с этой акции, я опубликую свои обиды в лицо
эти свидетели, и объявить им, возникают из фактов позорно
характер благородный народ. Я был втянут предательством
в засаду, побежден численностью, оскорблен и поруган
головорезами. Хотел бы я сказать, что эти бесчинства совершались в
простое движение самих грубых бандитов, напавших на меня; но их
явное подчинение плану, целью которого было лишить меня
жизнь не оставляет мне места для сомнений в том, что они были на службе и
действовали по приказу более ответственного руководителя "--

- Держи себя в руках, - спокойно перебил Иннис. "Кое-что должно быть
позволено взволнованным чувствам человека, внезапно арестованного в разгар
смелого приключения, и поэтому суд отнесся бы к вашему
выражению таких чувств в этот момент со снисхождением. Вы будете,
однако позаботьтесь о своем собственном благополучии, обдумав выдвинутые против вас обвинения
и избавив себя от труда этой бесполезной
брани. Прочтите этот документ и ознакомьтесь с его содержанием. Мы выслушаем вас.
вы будете терпеливы и беспристрастны.

"Сэр, если я прочитаю это, мне это ничем не поможет. Что бы там ни утверждалось,
судебный процесс при нынешних обстоятельствах будет всего лишь насмешкой. Клянусь
случайностями войны, моя жизнь в ваших руках; это пустая церемония и
пустая трата времени - призывать на помощь формы правосудия, делать то, что вы
иметь силу действовать, не оскорбляя Небеса притворством, предполагающим
одно из его свойств".

"То, что мы останавливаемся, чтобы спросить, - ответил Иннис, - это милость к вам.
Преступление ранг восстание, которое вы и все ваши коллеги-безумцы
признался, взяв в руки оружие против своего короля, проводит с ней последние
степень наказания. Если, отказываясь от нашего права причинять суммарную боль за
этот проступок, мы останемся, чтобы услышать, что вы можете сказать против других и
еще более тяжких обвинений, вы должны поблагодарить нас за наше милосердие. Но это
напрасная трата времени. Прочтите бумагу заключенному", - добавил он,
обращаясь к одному из офицеров за столом.

Документ был зачитан вслух. Сначала в нем было предъявлено обвинение против
заключенного в нарушении условий условно-досрочного освобождения, данного при капитуляции
Чарльстона. Спецификация в поддержку этого обвинения заключалась в том, что, согласно
условиям капитуляции, генерал Линкольн обязался, что весь
гарнизон должен быть сдан как военнопленный, и что они не должны
снова служить до обмена. Пленник был описан как
офицер этого гарнизона, участвовавший в капитуляции и недавно взятый в плен
при развязывании войны с подданными его величества.

Второе обвинение заключалось в том, что заключенный путем
ложных заявлений проник на территорию, завоеванную королевской армией;
и, что в качестве шпиона, он побывал в семье
некоторые Вальтер Крюгер, с целью получения знаний, сил,
планы, движения, и конструкций из различных отрядов участвуют в его
сервис Величества недалеко от широкой реки.

И, третье и последнее, что он вместе с некоторыми сообщниками
разработал и частично пытался осуществить план захвата и
увезти с собой подданного правительства его величества, пользующегося большим уважением
- мистера Филипа Линдсея, а именно из Дов-Коут, в
провинции Вирджиния. Что целью этого предприятия было завладеть
бумагами, а также личностью упомянутого Филиппа
Линдси и, выдав его лидерам повстанческой армии,
навлечь на него месть правительства повстанцев, тем самым подвергнув
его приговаривают к конфискации имущества и даже к опасности для жизни.

Таков был общий смысл обвинений, выдвинутых против
заключенный, выраженный с обычным обилием словоблудия и скрупулезностью
деталей. Дворецкий слушал их, сначала с безразличием, и
с решимостью встретить их негибкими молчание; но, как
высказывания исходили из них, и необычайный искажений
они были последовательно раскрыты, он нашел свое возмущение
поднявшись на высоту, что почти освоил его усмотрению, и он был на
точки прерывания суд с прямой ложью, и
с участием себя в акте существуют обстоятельства, которые бы мгновенно
решающий в его судьбе. Однако его лучший гений одержал верх, и,
подавив свой гнев сильным усилием самообладания, он просто
сложил руки на груди и оставался до конца с презрительным и гордым видом.
взгляните на его обвинителей.

"Вы слышали выдвинутые против вас обвинения, сэр", - сказал полковник Иннис;
"что ты им скажешь?" - спросил я.

"Каким должен быть достойный человек", - ответил Батлер, "говорить такие правила
тень? Первый и второй сборы, сэр, я объявляю быть
надуманным и ложным. Что касается последнего, сэр, в нем есть предположения
которые указывают на деятельность скрытого врага, неспособного противостоять любому импульсу
хонор - низкая и злобная лгунья. Поставьте меня лицом к лицу с этим человеком, и пусть все решится так:
если я не докажу, что он, по мнению
каждого истинного джентльмена вашей армии, жестокий и развращенный клеветник,
того, кто покушался на мою жизнь в эгоистичных целях, я подвергну
любому наказанию, которое может придумать самый ожесточенный из моих врагов
. Моей целью, сэр, было хранить молчание и отказываться любым своим действием
признать нарушение прав войны, из-за которого
Я был притащен сюда. Ничто не могло бы отвратить меня от этого
решимость, но чудовищной лжи передал в прошлом
обвинение".

"Мы не можем препираться с одним в своем состоянии", - прервется в
председатель суда. "Я должен еще раз напомнить вам, что наша цель -
устроить вам справедливый суд, а не выслушивать взрывы гнева. Ваша честь.
эти обвинения касаются вас, и вам лучше всего руководствоваться своими интересами.
проявите терпение в ваших нынешних трудностях ".

"Я молчу", - возмущенно сказал Батлер, занимая свое место.

"Пусть суд продолжается", - продолжил председатель. "Вы не будете отрицать"
- что вы уроженец
Каролины? - спросил он после некоторого раздумья.

"Едва ли я могу отрицать это перед вами, - ответил Батлер, - которые в мое
отсутствие, как говорится в отчете, были заняты расследованием моих
дел".

- Есть границы, сэр, для снисходительности суда, - сурово сказал Иннис.
 - Я понимаю вашу насмешку. Ваше имущество было предметом
рассмотрения в другом суде; и если бы к моему совету прислушались
, процесс, касающийся их, был бы коротким.

"Вам ответили", - ответил Батлер.

"Вы также не можете отрицать, что были офицером армии под
командованием генерала Линкольна".

Батлер молчал.

"Вы были в Чарльстоне во время осады?" - спросил один из придворных.

"Отчасти", - ответил Батлер. "Я оставил это в марте, доставляя депеши
Конгрессу".

"И вы были с оружием в руках в ночь на тринадцатое, у Гриндалла".
Форд? продолжил тот же собеседник.

"Я признаюсь в этом, сэр".

"Достаточно, - прервал его Иннис. "В девятой статье
капитуляции Чарльстона мы читаем: 'всех гражданских должностных лиц, а
граждане, которые держали в руках оружие во время осады, должны быть заключенными на условиях
условно-досрочного освобождения".

- Я бы сказал, - вмешался Сент-Джермин, который теперь впервые за все время
открыл рот, - что заключенный едва ли подпадает под это
описание. Слова "во время осады", по-видимому, указывают на
службу, которая длилась до конца. Они, по крайней мере, двусмысленны; и я
сомневаюсь, что лорд Корнуоллис не захотел бы санкционировать судебное решение на таком
основании.

После этого последовало совещание среди офицеров за столом,
во время которого Батлер был отведен на небольшое расстояние в дальний конец зала.
сборка. Несколько солдат, находившихся в лагере незанятыми, на этой
стадии судебного разбирательства столпились поблизости от суда; и
часовые, уступая общему любопытству, пришли
ослабили бдительность настолько, что позволили зрителям проникнуть за пределы
линии. Среди тех, кто протолкался почти до самого
испытательного стола, было несколько детей, мужчин и женщин, несших на руках
корзины с фруктами и овощами, которые были принесены в лагерь
на продажу. Подтянутая девушка, несколько старше остальных, казалось, была
завоевала больше благосклонности публики, чем ее конкуренты, благодаря
соблазну, который она представила в виде богатой коллекции спелых яблок;
и, возможно, ее популярность была в какой-то степени увеличена мягким и
приятным голосом, которым она рекомендовала свои товары, не меньше, чем
румяный, здоровый оттенок ее щек и приятные, смеющиеся голубые
глаза, которые сияли из-под глубокой и узкой шляпки от солнца,
занавес, который ниспадал ей на плечи и спускался по спине.

- Купите мои яблоки, джентльмены, - сказала хорошенькая торговка фруктами, подходя к ним
бесстрашно обратился к полковнику Иннису в разгар совещания.

"Три за пенни; они очень спелые, сэр".

Полковник бросил глаз на сокровища из корзины, и начал
выберите несколько из отборных плодов. Ободренная таким образом, девушка поставила свою ношу
на стол, среди шляп и шпаг, которыми она была завалена
, и очень скоро все остальные придворные последовали ее примеру
следуя примеру председательствующего, и стали покупателями
большая часть магазина до них. Когда этот трафик был завершен,
маленькая торговка взяла свою ношу и удалилась к группе
зрителей. Увидев заключенного в этом квартале, она подошла к нему,
присела в реверансе и протянула ему яблоко, которое было с благодарностью принято, и
от предложенной им денежной компенсации она отказалась.

По прошествии примерно четверти часа Батлер был вновь приглашен на свое место
, и суд снова приступил к делу. Начатое расследование
касалось второго обвинения, а именно того, которое вменяло
заключенному роль шпиона во время его визита к Адеру. К этому
обвинение, капитан Хью Хабершоу и несколько человек из его отряда были вызваны
в качестве свидетелей. Количество показаний, данных им было, что на
одиннадцатого месяца, они получили информацию, что Континентальный
офицер, чье настоящее имя и звание майора Батлера, но кто был
деятельность туристических переодетый и под вымышленным именем, с Катоба
к широкой реке, в компании с известными, Старк вигов--это
некоторые лошади обуви Робинсон, - как ожидается, в течение нескольких дней, чтобы прибыть в Ват
У Адера. Что Хэбершоу, надеясь перехватить их, прочесал
местность между двумя реками; но путешественники уклонились от поисков
выбрав очень кружной и малолюдный маршрут в направлении
верхней части хребта Блэр и Рыбацкого ручья. Что в ночь на
двенадцатое двое мужчин беспрепятственно прибыли к Эдеру; а утром
тринадцатого кто-то из семьи дровосека встретил Хэбершоу и
проинформировал его об этом факте; добавив, далее, что заключенный
предложил взятку Адеру, чтобы побудить его предоставить информацию относительно
лоялистских войск по соседству, с целью передачи ее
некоему полковнику Кларку, который назначил Батлеру и его спутнице встречу
где-то на верхней границе провинции. Что, в
результате этой попытки, Адер направил заключенного к
Брод Гриндалла; и, поскольку эти сведения были сообщены
свидетелю, он повел свой отряд к этому месту, где ему удалось
арестовать заключенного и его товарища, потеряв двух человек в
борьба. Затем повествование продолжалось, приводя подробности побега Хорса
Шу и другие факты, с которыми знаком читатель.
Эта учетная запись была подтверждена многими свидетелями, и, среди
остальные, Карри.

Дворецкий услышал свидетельство с наиболее болезненными ощущениями. В этом было
ровно столько правды, чтобы сделать рассказ правдоподобным; и ложь
относилась к пунктам, которые, поскольку они были подтверждены слухами, он не мог
опровергнуть доказательствами. Было общее мнение среди
свидетелей, которые в целом были склонны принять сторону
заключенного в отношении обвинения, которое, как предполагалось, повлияло на его
лайф - что это обвинение в том, что Батлер играл роль шпиона, было
подкреплено доказательством. Напрасно он протестовал против несправедливости того, что
его осудили за то, что, как утверждалось, было сказано некоторыми членами семьи Адера
; напрасно он отрицал, что предлагал взятку Адеру за
информацию о тори; и столь же тщетно он утверждал
что не просил у Адера ничего, кроме обычного гостеприимства, подобающего
путешественнику, и за которое он назначил ему умеренное вознаграждение -
только деньги, которые получил от него дровосек. Теперь ток был
яростно сидит против него, и это казалось невозможным остановить это.

"Это, но из-за", - сказал капитан Сент-Джермин, второй раз вставляя в
от имени заключенного, "к уровню и характеру основных Батлер,
поскольку часть этого свидетельства из вторых рук, чтобы взять свое
обследование на этих якобы фактов. Поэтому, с вашего разрешения, я хотел бы
задать ему несколько вопросов ".

"Суд не будет возражать", - сказал Иннис, который на протяжении всего выступления излучал вид
беспристрастного судьи.

- Это правда, майор Батлер, что вы были у Эдера вечером двенадцатого числа?
- спросил добровольный защитник заключенного.

- Я был, сэр.

- И вы не скрывали своего имени или ранга?

"Я этого не скажу", - ответил Батлер.

"Значит, вы были под вымышленным именем, сэр?" - спросил Иннис, поскольку Сент-Джермин
казалось, был немного сбит с толку полученным ответом.

"Меня называли мистер Батлер, сэр; мой ранг или положение не были сообщены".

"Ваше платье?"

"Было вымышленным, чтобы избежать расспросов".

- Этот человек, Лошадиная Подкова Робинсон, - сказал Сент-Джермин, - был известен Эдеру как
солдат вигов?

"Хорошо известен", - ответил Батлер. "И я также был представлен как принадлежащий
к этой партии. Сам Эдер заставил нас поверить, что он дружелюбно относится к
нашему делу".

Тут несколько членов суда улыбнулись.

"Встречали ли вы какие-либо партии лоялистов, - спросил Иннис, - во время вашего путешествия
между Катоубой и Бродом?"

"У нас было ... больше одной".

"Как вам удалось сбежать от них?"

"Приняв вымышленные характеры и имена".

"Вашей целью было присоединиться к Кларку?"

"Я не вправе отвечать на этот вопрос", - ответил заключенный.
"Достаточно того, сэр, что я путешествовал по этому региону с миссией
долга. Моей целью было действовать против врага. Пока обвинение верно
и только в этой степени. Я пришел с не дизайн, чтобы совать нос в
состояние царского войска; я искал только успешное прохождение
через оспариваемую, хотя, к сожалению, и побежденную страну".

- Вы предлагали Эдеру не деньги, - повторил Сент-Джермин, как бы настаивая
на этом пункте оправдания, - но то, что вы уже назвали
умеренным вознаграждением за его развлечения?

"Никаких", - ответил заключенный, - "За исключением, - добавил он, - гинеи, чтобы побудить
его освободить от какой-нибудь ужасной пытки волка, которого он поймал в ловушку".

"Так не пойдет", - сказал полковник Иннис, качая головой в сторону Сент-Джермина.;
и то же мнение отразилось во взглядах нескольких придворных.

- В тот вечер я был у Уолтера Адера и видел там джентльмена, и
слышала все, что он сказал; и я уверена, что он не предлагал Уотти никаких
денег", - сказала наша маленькая девочка-яблочница, которая с
затаив дыхание от волнения слушала весь этот допрос и которая теперь
произнося эти слова, она подошла к столу. "И я могу рассказать больше об
этом, если меня спросят".

- А кто вы, моя прелестная горничная? - осведомился полковник Иннис, снимая
шляпку с ее головы и распуская копну льняных локонов, упавших
ей на шею.

- Я Мэри Мазгроув, дочь мельника, - представилась девушка с большой серьезностью.
- а Уотти Эдер - мой дядя по материнской линии.
сайд - он женился на моей тете Пегги; и я был в его доме, когда майор Батлер
и мистер Подкова Робинсон пришли туда.

- И что, черт возьми, привело вас сюда? сказал Habershaw грубо.

"Тишина!" - воскликнул Иннис, раздраженный навязчивой прерывания
Гросс капитан. "Какою властью ты задавать вопросы? Уходите, сэр".

Тяжелая масса Хью Habershaw, в порядке, прокрался обратно в
толпа.

"Я пришел, чтобы продать несколько яблок", - сказала Мэри.

"Небеса послали мне эту девушку, чтобы спасти мою жизнь", - сказал Батлер, подчиняясь
порыву чувства, которому он не мог удержаться, чтобы не дать выход
на словах. - Прошу вас, сэр, позвольте мне задать ей несколько вопросов.

"Это ваша привилегия", - последовал ответ от двух или трех членов суда;
и зрители устремились вперед, чтобы послушать экзамен.

Батлер тщательно расспросил девушку обо всех подробностях
его визита, и она с самой скрупулезной точностью рассказала о
сценах, свидетельницей которых она была. Когда она перешла к подробному описанию
разговора, который она подслушала между Эдером и Линчем, и
последовавших за ним событий, интерес свидетелей возрос до
самый высокий тон. В ее рассказе об этой странной
и богатой событиями истории была простота, которая придавала ей силу, к которой тщетно стремился бы самый искусный
красноречов; и когда она закончила, суд
сам по себе, поскольку члены были предубеждены против заключенного, не мог
не выразить чувства удовлетворения от ясного и недвусмысленного
опровержения, которое этот простой рассказ привел против показаний
Хабершоу и его сообщники. Один только Иннис сделал вид, что отнесся к этому
легкомысленно, и попытался в некоторой степени смягчить его остроту, предложив
сомнения в способности молодой девушки, в обстоятельствах, так что скорее всего
запутать ее, чтобы дать точный рассказ о таком сложном поезд
события. Однако каждый перекрестный допрос, который был направлен на проверку
точности рассказа девушки, приводил только к усилению
убежденности в его полной правдивости. На этом допрос по
второму обвинению был завершен.

Сейчас суд приступил к третьему и последнему обвинение против
плен.

Для этого есть только один свидетель позвонил, Джеймс Карри. В ходе
экзамен этот человек проявил большую адреса и знания
Мир. Он вкратце рассказал о себе. Он был человеком, рожденным для
лучших условий жизни, чем те, в которых он жил сейчас. Его образование было
либеральным, а жизненные связи чрезвычайно разнообразными. Из его собственных отношений следовало
заключить, что он рано совершил какой-то
неблагоразумный поступок, который отбросил его на самое низкое положение в обществе,
и что его первоначальный проступок помешал ему когда-либо подняться
над ними. Он много лет служил в армии и присутствовал при
капитуляции Чарльстона, будучи в тот период доверенным лицом
слуга, или деловой человек, молодого графа Кейтнесса,
адъютант сэра Генри Клинтона. После отъезда этого молодого
аристократа с остальной военной семьей сэра Генри в Нью-Йорк он
остался и поступил на службу, аналогичную той, которую он
уехал с другим офицером, пользующимся некоторой репутацией. "Были государственные
причины, - сказал он, - по которым имя этого джентльмена сейчас не может быть
сообщено суду". Что в июле месяце он сопровождал
своего хозяина в гостях у мистера Филипа Линдсея в Вирджинии; и пока в
в непосредственной близости от резиденции этого джентльмена, в маленькой сельской таверне
он случайно узнал о замысле заключенного
и того самого Робинсона Подковы, о котором упоминалось ранее, захватить
относительно личности и документов мистера Линдсея: что эти два человека
действительно прибыли в таверну, о которой он говорил, чтобы начать работу. Что
он подслушал, как они обсуждали весь план; и он не сомневался
у них были союзники под рукой, которые могли помочь в этом плане, и они бы
той же ночью приступили к его осуществлению, если бы он не
расстроил их замысел, рискуя своей жизнью. Что, с целью
помешать этому предприятию, он заманил Робинсона, компаньона
заключенного, прогуляться с ним ночью к берегу небольшой реки
возле таверны, где он обвинил его в предательском замысле, который он
и его товарищ имели в виду: что вследствие этого Робинзон
пытался лишить его жизни, которая была спасена только в результате жестокой борьбы;
и что, разоблаченный таким образом в своей цели, этот человек, Робинсон,
и заключенный поспешно отступили к штаб-квартире Гейтса.

Таков был, по сути, рассказ Джеймса Карри, который был торжественно передан
под присягой. Батлер на несколько мгновений был сбит с толку
изумлением от наглости этой лжи. Он настаивал на суде
на невероятности всей этой истории. "Это было бы легко", - сказал он
, - "если бы я был враждебен мистеру Филипу Линдсею - что, видит Бог,
есть самые убедительные причины опровергнуть - было бы легко
добейтесь его ареста без попытки насильственного захвата с моей стороны. Мне нужно было
только сказать, и вся страна вокруг него объединилась бы в
относиться к нему как к объекту подозрения из-за его политических взглядов". Он
признал, что был у миссис Даймок в указанное время... что
Робинсон сопровождал его там; но все остальное, что было сказано относительно
визита, он подтвердил как абсолютную ложь. Он привел подробности
встречи Подковы и свидетеля, как он узнал это от
Робинсон; и рассказал также о том, что ему известно о визите Тиррела в "Голубятню"
- "этот человек, - сказал он, - как у него были основания полагать, приехал
под чужим именем".

"Как случилось, что вы так хорошо знакомы, - поинтересовался Иннис, - с делами
г-н Линдсей?"

"Этот вопрос", - ответил Батлер, "как это относится к вопросам, полностью
частная и личная, я отказываюсь отвечать".

Карри, после повторного допроса, подтвердил все, что он говорил ранее,
и с большой ловкостью прокомментировал заявление Батлера,
особенно в отношении таких его частей, как повторное заявление подсудимого.
отказ отвечать вызывал сомнения. После длительного допроса по этому вопросу
суд, наконец, был закрыт, и Батлеру было приказано вернуться
в его квартиру на ферме.

Здесь он оставался в течение получаса, промежуток, который составлял
проходя мимо него в наиболее тревожные сомнения и тревоги. Всего
исходя из суда, не предвещает ничего хорошего для него. Поспешность суда над ним,
чрезвычайный характер расходов и общей unsympathizing
поведение самого суда, говорит только в его сознании в качестве доказательства
скрытая враждебность, которая стремилась найти благовидного предлога для изготовления
ему в жертву какому-то частному злорадство. Поэтому он был готов
ожидать худшего, когда по истечении получаса Сент-Джермин
вошел в его комнату.

"Я пришел, сэр", - сказал офицер, "чтобы выполнить печальную обязанность. В
суд только что завершил свои прения ".

"И я должен стать жертвой их мести. Что ж, пусть будет так! Есть
есть необходимость обсуждения в моем случае, и у них есть только
отправил его", - сказал дворецкий, с горьковатым духом, как он ходил взад и
вниз по его узкой камеры. "Какой милости они, мои беспристрастные судьи,
удостоили меня в мой последний момент? Умру ли я как обычный преступник, на виселице
или меня ждет участь солдата?

"Об этом уже думали", - сказал Сент-Джермин. "Командир был
желание добавить ненужную тяжесть своей несчастной судьбой".

"Слава Богу! и что файлы Подробный на эту услугу для
избирается из рядов моих врагов! Я буду смотреть на них с гордостью, как и я
когда-либо делали на поле боя. Оставьте меня, сударь; у меня есть вопросы, в
мои мысли, требующие я должен быть один."

- Боюсь, у вас мало времени, - сказал Сент-Джермин. "Охранник уже здесь.
он проводит вас в суд, который остается только для вынесения приговора. Я приходил
раньше, чтобы сообщить тебе печальную новость."

- Для меня это не новость, - перебил Батлер. - Я не мог ожидать ничего другого.
это послужит толчком к злым замыслам, которыми я был захвачен. Этот торжественный
демонстрация судебного процесса была устроена только для того, чтобы придать окраску убийственному акту, который
был давно предопределен ".

В этот момент до слуха заключенного донесся тяжелый и равномерный бой барабана, отбиваемого через равные
промежутки времени, и заунывный звук флейты.

"Я иду!" - воскликнул Батлер. "Эти ребята практикуются в своем руководстве
для случая, когда им, похоже, не терпится действовать. Можно было бы подумать,
Капитан Сент-Джермин, - добавил он с презрительной улыбкой, - что им требовалось
совсем немного практики, чтобы выполнить их для церемонии, которая в последнее время,
с тех пор, как его величество простер свою милосердную руку над этой провинцией,
это стало привычным образцом военной аккуратности ".

Сент-Джермин поспешно выбежал из комнаты и, выбежав на лужайку
, где была собрана стража, закричал:

"Молчать, вы, низкие и никчемные негодяи! Неужели вы таким образом оскорбляете
страдания несчастного врага, барабаня под самым его ухом в
свои проклятые предсмертные записки? Ударь еще хоть одну ноту в этот барабан, и я
отдам тебя на растерзание алебардам".

"Музыка всего лишь попыталась воспроизвести марш мертвых", - ответил тот.
сержант гвардии: "они немного заржавели, и, видя это,
Офицер вигов"--

"Еще одно слово, сэр, и вас отправят к начальнику полиции. Осмотрите
заключенного".

"Я здесь", - сказал дворецкий, который подслушал этот разговор, и
уже спустились к двери.

С печальным и тяжелым сердцем, хотя и с выражением лица, которое
скрывало свои эмоции под маской гордого вызова, он занял свое место
в строю и направился к тому месту, где все еще находились придворные
собранный.

"Стул для заключенного", - сказали некоторые из присутствующих, с
официозной готовностью обслужить его.

"Я бы предпочел постоять", - ответил Батлер. "Мне приятно слышать, что
мои враги придерживаются позиции, которую солдат выбрал бы для встречи со своим
врагом на поле боя".

- На мне лежит тяжкая обязанность, майор Батлер, - сказал Иннис, вставая,
обращаясь к заключенному. "Объявляю вам, что после полного и
самого беспристрастного судебного разбирательства, в ходе которого вы имели преимущество самого свободного
допроса свидетелей, и всех услуг, оказанных вам, которые
согласно обычаям войны, вы были признаны виновным по двум из
обвинений, вменяемых вам в списке, который вам предоставили
этим утром. Несмотря на удовлетворительные показания, которые были даны
в вашу пользу девушкой Мэри Мазгроув, в отношении вашего поведения в
доме Адэр, и как бы ни был настроен суд отказаться от
обвинение, которое, таким образом, казалось опровергнутым, им пришло в голову,
после последующего размышления, что, по вашему собственному признанию - данному, сэр,
позвольте мне сказать с откровенностью солдата - вы прибыли в этот район
переодетым и под вымышленными именами, и таким образом позволили себе
собирать информацию о состоянии королевских войск, которые
несомненно, вашей целью было использовать это во вред нам. Суд, на мгновение
возможно, заставил вас тешить себя надеждой, что они были удовлетворены.
что по этому обвинению с вами поступили несправедливо. Простой, влияющих, и,
без сомнения, истинные повествования сделан на дочери мельника производится
сиюминутное ощущение, что был слишком мощным, чтобы бороться. Это
повествование, однако, не освобождает вас от эффекта ваших собственных
признаний, поскольку и то, и другое может быть правдой, а обвинение все еще остается в силе
невредимый против тебя.

"Преступление, заключающееся в нарушении вашего условно-досрочного освобождения и условий
капитуляции Чарльстона, может быть оспорено с юридической точки зрения, и, следовательно, в отношении
нежности к вам не было оказано давления; хотя суд считает, что
само обстоятельство его сомнительного характера должно было внушить вам
необходимость самым тщательным образом избегать службы в
завоеванной провинции.

"Последнее обвинение против вас полностью доказано. Ни слова против
доказательств представлено не было. Строго говоря, по обычаям войны, это
это не было бы преступлением, подлежащим уведомлению военного трибунала.
Виновные в этом были бы привлечены к таким мстительным мерам, какие могла бы принять политика
завоевателя. То, что мы предоставили вам,
следовательно, возможность провести расследование, вы должны рассматривать как акт
милосердия, проистекающий из нашего искреннего желания воздать вам должное.
Природа вменяемого и доказанного преступления такова, что на данный момент
каждое соображение целесообразности требует применения
примерного наказания. Друзья королевского дела, где бы они ни находились
проживать, будут защищены от гнева правительства мятежников; и
поэтому мы без колебаний заявляем, что покушение на
личность мистера Филипа Линдсея требует решительного возмездия. Но для этого
последний акт, суд может быть вынужден закрыть глаза на все другие
согрешений. При этом, однако, нет никаких колебаний.

"При таком состоянии фактов, установленных этим трибуналом, его
функция прекращается с его свидетельством истинности того, что было
доказано перед ним. Остальное остается за мной. Без формы
в ходе расследования я мог бы, как командир отдельного корпуса, находящегося на
службе, и в силу предоставленных мне особых полномочий составить
частное суждение по этому делу. Я воздерживался от этого до тех пор, пока, благодаря
одобрению приговора моих товарищей, я не смогу убедиться, что я
действовал на основании самых ясных доказательств. Они были представлены.

"Следовательно, мой приказ, в соответствии с четким решением суда
, - и, обращаясь к солдату, я не использую ненужных выражений
соболезнования, - чтобы вы были застрелены. Время давит на нас и запрещает
задержите. Вы будете препровождены к немедленной казни. Майор Фрейзер, - сказал он
, поворачиваясь к одному из своих офицеров, - на ваше усмотрение я беру на себя эту
неприятную обязанность. Затем, в тон частная направлении, добавил он, "пусть
это было исполнено без промедления; помпезность и церемонии неуместны в такой
важно. Я хочу, чтобы он отправил и сразу".

- Я хотел бы сказать, - сказал Батлер, подавляя волнение своих чувств,
и обращаясь к Иннису со строгой торжественностью, - не молить вас о пощаде,
и не для того, чтобы принизить ваше предложение: даже если бы я мог опуститься до такого акта
представления, я знаю, что мое обращение будет достигать ваших ушей, как праздный ветер:
но у меня есть личные дела, чтобы говорить".

"Они были лучше, невыразимое, сэр", - прервется Иннис с пострадавшей воздуха
безразличия. "Я могу слушать ничего, сейчас. У нас есть другие дела
думать. Эти последние просьбы и урегулирование личных дел
всегда доставляют хлопоты, - пробормотал он тоном, едва слышным офицерам,
стоявшим рядом с ним. - они вызывают бесполезное сочувствие ".

"Умоляю вас, сэр", - вмешался Сент-Джермин.

"Это напрасно, я не могу этого слышать", - воскликнул командир, очевидно
изо всех сил пытаясь стряхнуть с головы неприятный груз. "Это
просьбы женщины! Божья милость! Чем это отличается от смерти на
поле битвы? солдат всегда готов. Ha! Что у нас здесь?
- воскликнул он, когда к группе подъехал солдат. - Откуда вы? Какие
новости?

- Видеозапись с Роки-Маунт, - ответил всадник. "Я послан, чтобы
сообщить вам, что вчера Самптер разбил триста наших людей
на Катобе и взял в плен всех, кто был жив, кроме
захват пятидесяти или шестидесяти вагонов с припасами, которые были у отряда под конвоем
для Камдена."

Первый вопрос, который следовал этой связи, связанные с
Положение Самптер, и особенно сможет ли он продвинуться вперед в достижении этой
лагерь.

"Он до сих пор на Катоба, стремясь на север", - ответил vidette.

- Тогда мы свободны от опасности, - перебила Иннис. "Сегодня я обдираю
перья с птицы, которая стоит половину премии Самптера", - добавил он
с мстительной улыбкой офицеру, стоявшему рядом с ним.

В течение этого интервала, в котором командиром поста был занят
с vidette, охранник провел пленника обратно в
хаус и Иннис, освобожденные от стеснения присутствия Батлера, теперь
сменились выражением дикого ликования по поводу власти, которую дали ему
утренние события, чтобы наказать того, кто
он назвал ее дерзкой мятежницей. "Шансы у нас растут", - сказал он,
"когда они позволяют нам приправить радость этих оборванных предателей таким
выдающимся поступком, как казнь одного из их самых проницательных эмиссаров.
Этот парень-дворецкий пользуется среди них уважением, а также состоянием:
по крайней мере, оно у него было, но оно перешло в более надежные руки; и, по правде говоря,
он имеет смелый и озорной дух. Дьявол подстрекал его к
крест-наш путь; он должен иметь комфорт дьявол за это. Всего
взятой партии вы говорите?"--

"Все до единого, сэр", - ответил видеомагнитофон.

"Сколько человек было у этого скрытного парня, Самптера, за спиной?"

"Говорят, около семисот".

- И эти трусы нанесли удар по семистам мятежникам?

"Они запутались в фургонах, - сказал солдат, - и были атакованы"
неожиданно, на берегу реки, у нижней переправы.

"Да, именно так! Засада, без сомнения, - трусливая уловка.
бои в кустарниках. Свежие люди против бедняг, измотанных долгим маршем!
Что ж, что ж, у меня есть достойное воздаяние за подлый трюк. Майор
Кровь Батлера будет тяжелым грузом на весах, или я ошибаюсь! Пойдемте,
джентльмены, разойдемся по каютам - мы должны держать совет.

"Вот письмо, - сказал один из судебных приставов, - которое у меня есть"
в этот момент я нашел его на столе, под моим поясом для шпаги; судя по его
адресу, в нем содержится срочное письмо. Как оно попало сюда, непонятно.

"Полковнику Иннису или любому другому офицеру, командующему корпусом в его
служба его величества", - сказал Иннис, прочитав надпись. "Кроме того,
здесь есть кое-что важное: "_на жизнь или смерть, быстро_". Что
это может означать?" - добавил он, разорвав бумагу и пробежав глазами.
торопливо пробежав содержимое. Святой Георгий! здесь происходит нечто странное,
джентльмены. Послушай!--

 "По несчастливой случайности я попал во владения вигов.
 Они получили разведданные о поимке крупных Батлер,
 и, опасаясь, что какие-то шалости, может befal нем
 ограниченное мне сообщить вам, что моя жизнь будет
 несет ответственность за любое жестокое обращение, которому он может подвергнуться со стороны
 наших друзей. Они решительные люди, и, безусловно,
 сделайте меня жертвой их мести.

 ЭДГАР СЕНТ-ДЖЕРМИН,

 Прапорщик 71-го полка.

 P. S. Ради Бога, уважайте этот документ и будьте снисходительны к
 заключенному ".

"Измена и подлог, ничтожный подлог!" - воскликнул Иннис с насмешливой улыбкой.
Закончив читать письмо. "Что за хо! скажите Фрейзеру, чтобы
вывел заключенного и отправил его без промедления. Так что
хватит с меня этой пустой выдумки!"

"Базовый подлог", - сказал один из офицеров, "и несомненно
работа бунтарь сам майор. Он умрет с этой глупой лжи
на его совести. Сент-Джермин, сюда!" закричал тот же офицер
капитан, который сейчас был на некотором расстоянии, "здесь-это попытка поставить
трюк на нас контрафактом руку брата, говорит большинство
печальный и неправдоподобная ложь. Взгляните на это".

Сент-Джермин прочел письмо и, внезапно побледнев, воскликнул: "Сэр,
это не розыгрыш. Это почерк моего брата. Он находится под стражей.
из Вигов! Как это попало сюда? Кто принес это? Когда это было написано?
Никто не может мне сказать?"

"Тут, Сент-Джермин!" прервал офицер, улыбаясь, "вы, конечно, не может
следует взвалить на себя такое устройство. Снова смотрю на каракули. По правде говоря,
ты уверен в этом, парень? - спросил он с большим удивлением, когда
заметил, как все больше бледнеет лоб Сент-Джермина.

"Жизнь моего брата в опасности", - ответил Сент-Джермин, с
напряженная серьезность. "Полковник Иннис, поскольку вы цените мое счастье, я
умоляю вас, отмените приказ о казни заключенного. Я
умоляю вас, уважаю это письмо; оно является подлинным, и я боюсь
последствия. Мой бедный брат, самый младший из моих родных и
специальные любимцем своих родителей! Ради всего святого, добрый полковник, сделайте паузу.
пока мы не узнаем что-нибудь еще об этом таинственном деле.

"Ради тебя, друг мой, и до тех пор, пока мы не сможем расследовать это дело",
сказал Иннис, "пусть казнь будет приостановлена".

Сент-Джермин немедленно поспешил к стражникам, чтобы сообщить о новом приказе.

"Откуда приходит это послание?" требовали Иннис. "Он не имеет ни даты, ни
место описано. Кто принес его? Кто-нибудь видел, носителем?" он спросил
громко среди прохожих.

Никто не ответил, кроме офицера, который первым обнаружил бумагу.
"Я знаю не больше того, что вы видите. Она была здесь, на столе. Как
долго он там был я не могу сказать".

"Странно", - продолжил Иннис. "Может этот молодой ул. Джермин-стрит упали
с Самптер? Или, в конце концов, не является ли это искусной подделкой, которая
ввела в заблуждение нашего друга капитана? И все же, кто мог принести это сюда?

Письмо снова было изучено всеми присутствующими.

"Это, должно быть, подлинник", - сказал один из офицеров, качая головой.
"Капитан Сент-Джермин был очень серьезным, и это скорее всего не он
может быть обманутыми. Он был таинственно на хранение какой-нибудь агент
из вигов. Человек должен быть найден и принужден дать нам больше
конкретной информации. Это дело должно быть рассмотрено; я сомневаюсь, что энсин,
нет, находится в опасных обстоятельствах ".

"Пусть заключенный будет строго охраняться и продержится до нашего будущего
удовольствия", - сказал Иннис. "Я бы не стал подвергать опасности жизнь молодого энсина
. Награда в двадцать гиней будет дана тому, кто приведет меня сюда
податель этого письма. А вы, лейтенант Коннелли, возьмите тридцать
солдат и прочесайте местность, чтобы получить разведданные об этом.
поимка Эдгара Сент-Джермина. Будьте осторожны, проверяйте каждого встречного человека,
на предмет присутствия партий вигов в этом районе. Немедленно уезжайте и
не возвращайтесь, не сообщив об этом необычном событии ".

Из-за этих событий в лагере поднялась большая суматоха.
Заключенного надежно разместили в его прежних помещениях и поставили под
двойную охрану; офицеры совещались; и Батлер
его самого подвергли строгому допросу в связи с появлением этого
таинственного письма, о содержании которого он еще ничего не знал. Проведенный
допрос не пролил света на это дело; и очень скоро после этого был замечен
отряд всадников, совершивший вылазку за пределы лагеря под
Лейтенант Коннелли, запрашиваю информацию о судьбе энсина Сент.
Джермин.




ГЛАВА XXVI.

СЕРЖАНТ И ЕГО ТОВАРИЩ ПЛАНИРУЮТ ЭКСПЕДИЦИЮ, КОТОРАЯ ДАЕТ
ПРАПОРЩИКУ ВОЗМОЖНОСТЬ НАСЛАДИТЬСЯ ЖИВОПИСЬЮ.


Как только Дэвид Рамзи отбыл с девушкой к Масгроуву.
милл, Робинсон приказал оседлать свою лошадь и лошадь Кристофера Шоу
и подготовить еще одну для Сент-Джермина. Его следующей заботой было
определить безопасное место для отступления, учитывая, что новость об
поимке прапорщика должна скоро достичь британских постов, и что
страна будет тщательно исследована с целью его спасения. A
место, известное лесным жителям этого региона под названием Дьявольский
Лестница, расположенная в ущелье горного ручья, который
впадал в Эннори, пришла Кристоферу Шоу в голову как наиболее
тайная крепость в пределах их досягаемости. Это место находилось примерно в двадцати милях
к западу от Рамзи, доступное по дорогам, но малоизвестное, и
окруженное районом, который становился все более диким и суровым по мере приближения к ущелью.
подходил к ущелью.

Предполагалось, что группа прибудет сюда на следующий день при дневном свете
утром и останется на несколько дней с небольшим риском быть обнаруженной; и
соответственно, было решено, что туда они должны вернуться.

Когда это было улажено, Подковы раздобыл запас провизии у
Госпожи Рамзи, а затем вооружился мечом и
пистолеты прапорщика, в то время как Кристофер подвесил поперек своего тела
меч Голиафа, как сержант назвал бренд, который он схватил в
Принадлежал Блэкстоку, а также завладел одним из трофейных мушкетов.

- Если это не противоречит вашей совести, миссис Рамзи, - сказал Хорс
Шу, когда приготовления к путешествию были завершены: "Я бы хотел
принять это как одолжение, на случай, если какие-нибудь незваные гости случайно наткнутся на
вы, не могли бы вы только намекнуть, что слышали о том, что людей Самптера
видели в этих краях. Это было бы потрясающе вкусно
влияние на тори. Помимо того, что это заставит их опасаться, как бы они не заблудились.
в лесу это наверняка направило бы ищеек по ложному следу, если бы
они случайно охотились за молодым прапорщиком. Я знаю, вы, женщины,
немного боитесь лжи, но, с другой стороны, это честный трюк на войне.
иногда. И, чтобы облегчить вам это, будет не более чем
правдой сказать, что вы действительно это слышали - потому что, как вы понимаете, я говорю вам это сейчас ".

"Но, - ответила скрупулезная надзирательница, - если они спросят меня, кто сказал
мне, что я должна ответить?"

- Ну, - сказал сержант, поколебавшись, - просто выкладывайте все начистоту ... скажите им, что вы
слышал это от некоего Робинсона Подковы; это не сделает новость еще хуже
с точки зрения репутации. И не забудь, добрая женщина, прежде всего,
напомнить Дэвиду, когда он вернется вечером, что рядовых в нашей
вон той тюрьме нельзя выпускать на свободу раньше трех часов дня.
доброе утро."

Это последнее предостережение было передано Энди, который по-прежнему исполнял обязанности
часового у дверей пристройки. Теперь все было улажено
к их отъезду энсина Сент-Джермина вывели из камеры,
где он был заключен, и пригласили присоединиться к сержанту и
Кристофер ужинал перед отъездом. Эта трапеза была умело и быстро
обсуждена дюжими йоменами и едва ли удостоена меньшей чести со стороны
заключенного, которого дневные труды и лишения научили
наслаждаться хорошим аппетитом.

Под многочисленные одобрительные возгласы и добрые выражения поддержки со стороны
сержанта молодой офицер приготовился выполнить требования своих
похитителей и вскоре был готов сопровождать их. Робинсон поднял его
в седло так легко, словно имел дело с мальчиком,
а затем привязал его за повод к спине лошади, предлагая
добродушное извинение за суровость такого обращения.

"Это не самый удобный способ езды, мистер энсин", - сказал он,
усмехнувшись. "но быстро привязать, быстро найти - это почти превосходное средство
правило для путешественника в темноте. Надеюсь, ты не думаешь, что я возьму
также, в oncommoding ты, но я намереваюсь вести лошадь
на волю-ночь, и этот друг будет держать в тылу. Так,
по пути осторожности, я хотел просто показать вам, что если вы должны
думайте играть шалость вы непременно принесет неприятности по вашей
голову - поскольку тот или иной из нас в таком случае был бы вынужден открыть огонь. Это
не более чем военная пунктуальность - дружески предупредить вас об этом
."

"Я думаю, вы могли бы обойтись без этой строгости", - ответил
заключенный, - "если я поклянусь честью, что не приложу никаких усилий к
побегу".

"Я не могу ничего обещать в темноте", - ответил Подкова. "Дневной свет
мог бы что-то изменить. Если мы умудрились упасть с любой из
вашей банды я имею в залоге не пришли к гораздо более
паутинкой, когда я должен топора, ты скачи в сторону своего народа.
Плоть слаба, как говорит проповедник, и, на мой взгляд, это немного
слабее, когда рука сильна или стопы Свифт. Искушение в
внизу все отступление. Нет, нет, мистер энсин, вы можете уйти, если сможете
мы позаботимся о вас, пока сможем - это простое
понимание ".

Без дальнейших разговоров группа продолжила свой путь. Они
двигались настолько быстро, насколько это соответствовало легкости пленника и
характеру местности, по которой им приходилось передвигаться. Первые
восемь или десять миль их маршрут пролегал по местности с немногочисленными
препятствий, кроме тех, возник из-за не по сезону час
ездить. После этого они нашли труды и опасности путешествия постоянно
растет. Они отступали из заселенной местности в сторону
суровой дикой местности, в которую вела только малоизвестная дорога, настолько
мало протоптанная, что ее едва можно было различить в слабом свете звезд, и
для выполнения которого требовалось все мастерство Кристофера в работе с деревом. Наши
путешественники, следовательно, часто сбивались с пути и были вынуждены слезать
со своих лошадей и ощупью искать дорогу. Звезды
всю ночь на безоблачном небосводе светило солнце, но густая тень
леса сгустилась вокруг путников, и часто им было даже с
трудом удается различить фигуры друг друга.

Наконец они достигли небольшого ручья, на берегах которого, несколькими милями
выше, находилось место, куда направлялись их стопы; и
таким образом, они были более уверены в своей дороге, поскольку им оставалось только
следуйте по восходящему течению ручья. Задержки и препятствия в путешествии
ночь почти миновала, и пока наши путешественники были
еще около двух или трех миль от их назначения, первые следы
утро начали появляться на востоке. Усиливающийся свет раскрыта
их природа пейзаж вокруг. Прозрачный ручей струился по
каменистому руслу, заросшему кустарником и шиповником, среди которого
были разбросаны тысячи полевых цветов, которые, обновленные росой,
источал восхитительный аромат. Череда крутых холмов, покрытых
разнообразной листвой богатого лесного массива, ограничивала ручей с
обеих сторон. Над головами путешественников изредка выступали скалы.
пока они петляли по тропинкам, протоптанным диким скотом на дне лощины
.

И Робинсон, и Шоу спешились, когда вошли в это ущелье, и
пока первый вел лошадь заключенного, его спутник шел впереди
он исследовал сомнительные следы на дороге, которые часто становились
настолько неясный, что приходится искать проход в русле ручья
. Во всех добродушием этот прогресс подковы и
беззаботность были не ослабевает. Он беседовал с узником в
же условиях дружественных знакомство, что он сделал с шоу, и заброшенные
не обратил внимания, что может в какой-то степени облегчить irksomeness Санкт
Необходимо рабства Джермин-это.

Это своеобразное подтверждение страна, которая породила название
места, на которые они вели в плен, был теперь быть
различить, на некотором расстоянии впереди. Он представлял собой серию смелых рисунков
скалы из гранита с примесью сланца, в которых камень громоздился на камне
представлял собой последовательность полок, каждая из которых нависала над своим основанием, и, таким образом,
обеспечивал укрытие от непогоды. Некоторые из них были расположены
недалеко от берега ручья, выступающего над водой, в то время как другие
возвышалась на разной высоте, таким образом, чтобы имеетсходство
в полет огромный ступенькам, вырубленным в склоне горы, и по этому
сходство, несомненно, предполагая, образное название, под которым проживания
было известно несколько охотников, которым она была знакома. Пещероподобная
структура этих уступов в изобилии обеспечивала укрытие
как для людей, так и для лошадей, от случайного внимания тех людей, которых
случайность могла занести в это уединенное ущелье.

Когда группа подошла к подножию Лестницы Дьявола, она была с
большое удовлетворение для всех доставило то, что они сейчас сделали привал. Был короткое время
провел в выборе местом, среди нависшей скалы, такой
характер, как может позволить себе преимущество укрытия, а также средства
готовых поиске и эвакуации в случае обнаружения или преследования. Выбранное место
находилось примерно на полпути к вершине холма, где выступ мыса
позволял пассажирам видеть долину на некоторое расстояние вверх и вниз;
в то время как сама скала содержала в своих углублениях камеру
достаточно большую для той цели, для которой она должна была быть применена. A
естественная платформа, расположенная недалеко от этого места, оставляла достаточно места для лошадей
их можно было провести туда по боковой тропинке вверх по склону;
в то же время, средства отступления были предоставлены природой
местность ближе к вершине холма.

В этом месте в безопасности прапорщик был заказан, его охраняют, и,
освобождаясь от его облигации, он спрыгнул с коня и бросился в длину
по замшелой поверхности скалы, где он лежал утомленный и телом
удрученный в виду. Шоу взял на себя заботу о лошадях; провизия
были произведены, и были приняты все меры предосторожности и комфорта для
проведения следующих двух или трех дней в этом диком странствии.

Здесь, на время, мы должны оставить наших искателей приключений, чтобы рассказать о другом
о том, что надлежит сообщить читателю этой истории.

В назначенное время Дэвид Рамзи вернулся от Масгроува. Ровно в три часа ночи
солдаты были освобождены в соответствии с
условиями условно-досрочного освобождения; и моему читателю, без сомнения, будет приятно услышать
что Энди, уволенный со службы, лег спать таким же сонным, как и все остальные.
человек плесень через подвиг славы, и вовсе спал сном
достойный его подвиг.

На следующий день проходила мимо, у Рамзи жилого помещения, с разнообразным и страх
интерес к своей семье. Накануне вечером они получили известие о
судебном процессе над Батлером и имели основания радоваться тому, что Мэри
Мазгроув сыграла свою роль в доставке письма. Они были
проинформированы также о награде, которая была предложена за обнаружение
носителя этого письма, и им сообщили, что отряды конных
мы отправились рыскать по стране в поисках прапорщика. Эти новости
наполнил их дурным предчувствием. Это произошло до Рамзая, что ли, быть может,
освобожденные заключенные должны падать с любой из сторон
лоялисты, они, конечно, касаются их историю, и таким образом сбить
полный злобы и гнева Тори на своих домочадцев: это также
вести с большей уверенностью в погоне за подковы. Все еще оставались
веские основания надеяться, что освобожденные люди, возможно, не так скоро смогут
поднять тревогу; поскольку они, скорее всего, определят свой курс
к Девяносто Шестому форту, чем возвращаться в лагерь Инниса, где они могли бы
быть вынужденными исполнять свой долг, как против их склонностей, так и против
их условно-досрочного освобождения. Они могли бы даже, из естественного отвращения к труду, предпочесть
слоняться без дела по стране, а не добровольно становиться на
путь военных действий.

"Будь что будет, - сказал Рэмси, подводя итог шансам за и
против него. - Я буду готов к худшему. Многие лучшие люди отдали
все, что у них было, делу независимости, и я не уклонюсь от этого.
отдам свою долю. Они могут гореть и разрушаться; но, слава Богу, у меня есть
страна - да, и сердце, и рука, чтобы постоять за нее!"

В тот же вечер, перед заходом солнца, всадник обратил свою волю на
Дверь Рамзи. Он был молод - в расцвете ранней зрелости, его одежда
была деревенской, его снаряжение выдавало в нем путешественника -
усталый из-за тяжелого положения своего коня и, как большинство путешественников того времени
, хорошо вооруженный. Он не встал, чтобы позвать кого-нибудь к двери,
но с нетерпеливой поспешностью взялся за щеколду и вошел с
фамильярностью человека, знакомого с этим местом. Госпожа Рамзи сидела
за своей прялкой, с тревогой размышляя над рассказами о прошедшем дне. Ее
муж откинулся в кресле, молча и задумчиво покуривая свою
трубку. Они оба сразу вскочили, как только посетитель переступил порог,
и с пылкой радостью приветствовали своего сына Джона Рамзи. Домохозяйства
крикливый с ласковыми приветствиями родителей, из
братья и сестры, и прислуга. Джон был старшим из
детей Рамзи и только что добрался до родительского крова после
отсутствия в течение нескольких месяцев, в течение которых он служил у
Самптера. Собрание членов семьи вокруг домашнего
питание во времена опасностей и бедствий - одна из радостей нашего сердца.
в мире мы не можем этого знать. Приезд Джона Рамзи в настоящее время
был источником величайшей радости для его родителей.
Они нуждались в жизнерадостном, а также решительном утешителе. Джон всего лишь
двадцать четыре часа назад покинул Самптер возле Роки-Маунт - сразу же
после того, как был выигран бой с британским конвоем. Его отправили с
депешами полковнику Уильямсу, известному стороннику вигов, который сейчас
должен был находиться по соседству с Салудой. В них были некоторые
ссылка на военные передвижения сторон; и Джон Рамзи получил
разрешение Самптера сделать короткую остановку в доме своего отца.

В первый же час после прибытия он рассказал семье
историю своей поездки домой. Он обнаружил, что враждебные силы - о
которых он ничего не слышал до тех пор, пока его путешествие не подошло к концу - были
разбиты лагерем по соседству; что военный трибунал заседал в течение
суд над американским офицером как шпионом и приговорил его к расстрелу
. Более того, он был проинформирован о том, что небольшие вечеринки проходят вне дома,
объезжаю все уголки страны. Он сам чуть было не был
застигнут врасплох одним из них, когда пытался пробраться к дому
Аллена Масгроува, куда он сам предложил себе заглянуть еще до того, как
он пришел к своему отцу, но, испугавшись чего-то неладного, сбежал от них
и сбил с толку их погоню, хотя они преследовали его больше, чем
в милю; вследствие этого он был лишен возможности
навестить мельника.

"Хотя это четыре месяца с тех пор мы видели тебя, Джон", - сказал
- дам, с тоном ласково попеняв, "все равно ты бы свернуть в сторону
окажись под крышей Аллена Масгроува, прежде чем вспомнишь об объятиях своей матери.
"

Загорелые Джона по щеке покраснел до ушей, а он ответил: "Это был всего лишь
отойди, мать, и я не останавливался долго. Г-н
Масгроув и его родители в безопасности, я надеюсь, а Кристофер?

"Тут, парень! говори прямо и не красней из-за этого", - резко перебил его отец.
"она хорошая девочка, и тебе не нужно стыдиться называть ее
с ней, как ты и должен был сделать, в первую очередь и прежде всего остального. Мэри
здорова, Джон, и только что доказала, что она лучшая девушка в стране.
"

Этот небольшой эпизод веселья между родителями и их сыном привел к появлению
полного рассказа Дэвида Рамзи о событиях, произошедших в
последние два или три дня, завершившиеся поимкой энсина и
отступлением Хорс Шу и Кристофера Шоу к Лестнице дьявола.
Коммуникации кованые серьезной и глубокомысленной настроение на молодых
солдат. Он представил кризиса его к немедленным действиям. Он был
утомлен долгой скачкой, но ему казалось, что сейчас не время для отдыха.

"Отец", - сказал он, обдумав полученную информацию.
он только что получил: "это был смелый и красивая вещь для столь юной
мальчик Энди делать; и принимая прапорщика служил полезным
целью, но и приносит в этот дом и семью в опасности. И я боюсь за
бедняжку Мэри. Кристоферу Шоу нужно возвращаться на мельницу, и как можно скорее.
Его отсутствие навлечет неприятности на семью его дяди. Я возьму
К Кристоферу, а этой ночью отправляйтесь в "Подкову". Мы
можем забрать пленника с собой в Уильямс.

- Сегодня вечером! - взволнованно сказала мать. - Ты не оставишь нас сегодня ночью,
Джон?

"Да, в эту ночь, жена", - ответил Дэвид Рэмси, "мальчик прав, есть
нет свободного времени".

"Смилуйся над нами, - воскликнула дама, - ехать так далеко сегодня ночью,
после такого тяжелого путешествия, Джон! - У тебя нет сил".

"Дорогая мама, - сказал Джон, - подумай, что вы все в опасности и что
Мэри, которая вела себя так хорошо, могут заподозрить и причинить вред.
Я должен спешить вперед, чтобы полковник Уильямс, и эта дорога Дьявола
Лестница далеко от моего пути. Нет, я не так сильно устала, мама, как
вы думаете. Я отдохну несколько часов, а потом попробую прогуляться по лесу.
Рассвет, ручаюсь, застанет меня недалеко от Хорс-Шу.

Джону Рэмзи было не больше двадцати шести. Он был наделен крепким и
мужественным телосложением, хорошо приспособленным к тяжелой службе; и это ассоциировалось с
смелым и умным выражением лица, которое, несмотря на воздействие
ветра и непогоды, было красивым. Год или два назад он был
активно вовлечен в войну, и, как следствие, его манеры
приобрели ту зрелость и решительность, которые обычно присущи тем,
чей образ жизни знаком с опасностями. О настоящем
в этом случае он считал необходимость сотрудничества с Робинсоном настолько
неотложной, что никакая другая мысль не приходила ему в голову, кроме той, которая относилась к
заботе о том, чтобы привести себя в состояние, позволяющее сделать свои услуги
эффективными.

С этой точки зрения сейчас он направлял своего коня, чтобы бережно; потом,
приняв сытной еды, он удалился на покой, желая, чтобы он мог
быть просыпались в полночь, когда он предложил идти по пути лошадь
Башмак и его товарищ.




ГЛАВА XXVII.

ОТСТУПЛЕНИЕ В ДУХЕ КСЕНОФОНТА.


На следующее утро, вскоре после восхода солнца, когда Робинсон держал
смотреть на наружный выступ в скале, в таком положении, что позволило ему
обзор подступов к точке через долину, а также сохранить
его глаза на прапорщика и Кристофер шоу, которые были оба заснули под
крышка скалы, он был поражен далекий шум чего-то
прорвавшись сквозь кусты на краю ручья. Сначала ему показалось
, что это было вызвано оленем, крадущимся вверх по ручью; но он
вскоре после этого различил голову и плечи человека, движения которого
показали , как он продирается сквозь заросли к подножию холма .
холм. Этот человек, наконец, достиг открытого пространства, где он
остановился и с тревогой огляделся вокруг, таким образом, открыв свою фигуру, когда он
сидел верхом, наблюдению сержанта, который в
тем временем он воспользовался низкой сосной и выступающим углом
скалы, чтобы укрыться от нетерпеливых глаз путешественника - по крайней мере,
до тех пор, пока он не убедится в характере и целях собеседника.

Громкое и радостное приветствие, несколько раз повторенное незнакомцем,
казалось, указывало на то, что он ищет потерянного товарища; и это постепенно
усталым движением вытащил сержанта из его укрытия, пока
убедившись, что в углу никого нет, он вышел на край
подошел к скальному выступу и, предъявив свой мушкет, безапелляционно бросил
обычный вызов: "Кто туда идет?"

"Друг лошадей "Робинзон"," - ответил посетитель, в которых моя
читатель узнает Джон Рамсей.

Прежде чем можно было задать следующий вопрос и получить на него ответ, Джон спешился
со своей лошади и взобрался на платформу, где сердечно пожал руку
сержанту и поспешно проснувшемуся Кристоферу Шоу
руки; а затем перешел к изложению неотложных целей своего визита
и рассказал все, что он узнал о недавних событиях
за время своего короткого пребывания в доме своего отца.

В ходе консультации, последовавшей за этими разоблачениями, Рамзи искренне
призвал своих товарищей немедленно подготовиться к выходу из их нынешнего
уединения и предпринять попытку отвести заключенного в
Уильямс, который, как предполагалось, продвигался в район
хорошо известного блокпоста, или пограничного укрепления, на Салуде, примерно в
сорока милях от их нынешней позиции.

Сообщение, с которым Рамзи был отправлен от Самптера Уильямсу, сделало
необходимым, чтобы он постарался связаться с этим офицером как можно скорее
; и сержант, радуясь мысли быть так близко к
сильный отряд союзников, которые могли бы оказать самую существенную помощь
великой цели его экспедиции, с готовностью согласился с уместностью
предложения молодого солдата. Это предприятие также было рекомендовано
необходимостью принятия некоторых немедленных мер для сохранения под стражей
прапорщика, поимка которого уже была так полезна делу
Артура Батлера. Более того, в соответствии с тревожной
просьбой Джона Рамзи было решено, что Кристоферу Шоу следует как можно скорее вернуться на
мельницу.

Поэтому был скорый отъезд,, решить ПО, и соответственно все
все было готово, в течении часа, начнется в марте.
В назначенное время прапорщику было приказано спуститься в долину
, где его снова привязали к лошади. Переговоры
между сержантом и двумя его товарищами проводились вне поля зрения заключенного;
но теперь было сочтено целесообразным заставить его
ознакомлен с поздним разбирательством, которое произошло в отношении
Батлера, и особенно с отсрочкой, предоставленной этому
сотруднику полиции Иннисом. Это сообщение сопровождалось намек
что он бы лучше проконсультироваться своем собственном комфорте и безопасности пациента
представление ограничения, которые были введены после него: поскольку его
похитителей было желание позлить его с любой другой меры предосторожности, чем
необходимые для его безопасного содержания под стражей в ходе нынешнего сезона опасности
в Butler.

С этим предостережением группа отправилась в путь. Первые два или
три часа ушло на возвращение по дороге через долину в
Эннори. Добравшись до реки, они почувствовали облегчение
от тягот узкой и неровной тропы, по которой они пробирались
по дикой горной лощине, и оказались в холмистой местности
покрытый лесом и пересекаемый случайными, но нечастыми дорогами
дорога, ведущая из одного поселения в другое. Здесь находился Кристофер Шоу.
чтобы проститься со своими товарищами, его путь лежал вдоль берега реки
Эннори, в то время как маршрут, по которому должны были следовать остальные, пересекал реку
и простирался оттуда на юг до Салуды. Молодой Миллер переворачивается
голова его лошади домой, с какой неохотой расставаясь со своими
друзья в момент такого интереса, и нес с собою много сообщений
утешения и ободрения тех, кому он собирался вернуться ... и более
в частности, от сержанта до дворецкого, в случае Кристофер должен
иметь счастье, чтобы иметь возможность доставить их. В то же время,
Хорс Шу и Джон Рамзи с пленником перешли вброд Эннори и
углубились в густой лес, который лежал на другом берегу.

Несколько часов они ехали с величайшей осмотрительностью,
избегая оживленных дорог и возможности встретить таких путников,
которые могли оказаться за границей по пути следования. Это было время большой тревоги и
неизвестности, но обычное безразличие военной жизни придавало видимость
безразличия к поведению солдат, и это почти не повлияло ни на что
видна степенность, жизнерадостность их поведения.

Наконец они достигли границ культурной страны - региона,
который, как было известно, населяли несколько семей тори. Чтобы избежать
рискуя столкнуться с людьми, которые могли оказаться недружелюбными к их цели,
они сочли благоразумным отложить выход на открытую местность до
после захода солнца, чтобы продолжить свой путь ночью.
Трудность определения дороги в темноте и опасность
поиска информации у нескольких семей, чьи жилища попадались им на глаза
неизбежно замедляли их продвижение. Время,
таким образом, прошло в утомительном молчании и упорном труде, в тревожных
размышлениях о вероятности встречи с кем-нибудь из вражеских
разведчиков.

На рассвете они остановились, чтобы подкрепиться; и содержимое
кошелька Подковы, к несчастью сведенное к скудному запасу
провизии, было распределено между участниками отряда. Во время этого привала Джон
Рамзи приказал прапорщику поменяться с ним одеждой; и наш
верный союзник был превращен этим движением на время в
подтянутый, хорошо выглядящий и веселый молодой офицер вражеской линии фронта.

Теперь им предстояла самая опасная часть их путешествия. Они
находились в нескольких милях от Салуды, откуда, в ближайшем
было около шести или семи вниз по течению до
Блок-хаус--назначенном месте, где он был еще вопрос
неопределенность ли Уильямс прибыл. Пространство между путниками
и рекой было плодородным и сравнительно густонаселенным
регионом, жители которого почти полностью были в интересах тори
. Средь бела дня, застигшего их на границе
этого тракта, они подверглись величайшему риску быть допрошенными. Им
ничего не оставалось, кроме как предпринять смелую попытку достичь реки по
кратчайший путь; а оттуда следовать по берегу к месту встречи.

- Смелее, Джон, - сказал Подкова, улыбаясь новому одеянию своего
товарища. - Сегодня ты можешь показать свои красивые перышки тем, кто любит
на них смотреть. И ты, мой юный тупица, ездить, как честный
Вигов, или я mought найти повод, чтобы сделать дискомфортные вещи, поместив
пуля насквозь вас. Извините за вольность, сэр, ибо сейчас
щекотливые времена, но я, несомненно, сдержу свое слово ".

Вскоре наши искатели приключений продолжили свой путь. Они прошли не более мили.
о Салуде без перерыва и начали обмениваться поздравлениями
с тем, что худшее миновало, когда они обнаружили, что спускаются
с крутого холма, который выступал на обширном участке
пастбища. Одну границу этого участка орошал ручей, вдоль
края которого полоса ив, перемешанных с диким кустарником различных
видов, образовывала завесу высотой около десяти или пятнадцати футов. Как только мы увидели
этот участок луга, наши осторожные солдаты остановились на
гребне холма, чтобы произвести разведку; и, не заметив ничего, что могло бы взволновать их
опасения, они пошли вниз, на трассу нечеткой дороги,
которые приняли сразу в направлении более широком часть
поле.

Едва они пересекли ручей у подножия холма, как
услышали отдаленные голоса разговаривающих мужчин и оттенки
беспечного смеха. Посмотрев в сторону верхнего течения ручья, они заметили
отряд кавалерии лоялистов, который ехал верхом в тени
ив, прямо к тому месту, где путешественники остановились.
вышли на луг. Отряд состоял из семи или восьми человек, которые
в этот момент мы были не более чем в сотне шагов от них.

"Они приближаются к нам, сержант!" - воскликнул Джон Рамзи. "Позаботьтесь о пленном.
отступайте как можно быстрее. Предоставь меня самому себе. Направляйся к
блокпосту - я встречу тебя там.

С этими поспешными намеками он разогнал своего скакуна до полной скорости,
и устремился прямо через открытое поле, на виду у
врага.

Подковы, и в тот же миг выхватил пистолет, взвел курок, и, бросив
поводья лошади Сент-Джермин в руках всадника, он плакал
из:--

"Через филиал и в лес! Настаивать на этом, или ты
мертвец! Вперед, вперед! - добавил он, мчась на большой скорости рядом с
прапорщиком. - споткнешься или прошепчешь что-нибудь еле слышно, и получишь
пулю. Лети - твоя жизнь в пятках твоего коня!"

Решительный тон сержанта произвел свое действие на его пленника, который
с готовностью подчинился настоятельному приказу и бросился в чащу
с такой прытью, словно убегал от врага.

Тем временем солдаты, пораженные с искренней поспешностью того, чей
одежда на заказ британского офицера, мчавшегося через поле боя, не вызывала сомнений.
они не сомневались, что предоставили эту своевременную возможность для побега
заключенного из рук вигов.

- Поднимайтесь, ребята, - крикнул командир отделения. - Это прапорщик!
Поднимайтесь и постройте взвод, чтобы отрезать преследование. Мы вытащили его в целости и сохранности
из их лап!"

Впечатленные убежденностью в том, что значительные силы кавалерии вигов
были под рукой, солдаты направили все свои усилия на прикрытие того, что они
считали отступлением прапорщика Сент-Джермина, и теперь были замечены сформированными в
взвод и продвигаются к середине равнины таким образом, чтобы
оказаться между беглецом и его предполагаемыми преследователями. Здесь
они задержались на несколько минут, как будто ожидая нападения; пока не обнаружили,
что объект их беспокойства благополучно пересек поле и
нырнул в дальний лес, они ускакали быстрым шагом в
в том же направлении. Достигнув дальнего конца открытого пространства
, они на мгновение остановились, снова посмотрели на
место, где их впервые обнаружили, и, обнаружив, что не было предпринято никаких попыток
последовали за ним, от души возликовали и поскакали дальше в поисках своей добычи.

Уловка полностью удалась: Рамзи сбежал, а лошадь
Шу отвел своего пленника в соседний лес на холме,
откуда он мог наблюдать за всей сценой. Через короткий промежуток времени
сержант возобновил свой путь и, соблюдая всю необходимую
осмотрительность, направился к реке, куда и прибыл
без всяких помех, а оттуда продолжил свой марш в направлении
о месте встречи.

Джон Рамзи не останавливался до тех пор , пока не пересек Салуду и не продвинулся на
значительное расстояние на противоположном берегу, где, к его великой радости, он
был встречен дозорным отрядом полка Уильямса. Нашему беглецу
было нелегко представиться своим друзьям и избежать
приветствия, которое враг, вероятно, получил бы от них; но
когда он сдался им и ознакомил их с причиной
своего переодевания, отряд немедленно развернулся вместе с ним и двинулся дальше
на поиски сержанта и его пленника.

Прошло совсем немного времени , прежде чем они наткнулись на небольшой отряд
Солдаты Коннелли, - как оказалось, бывшие хозяева луга
, - которые неторопливо возвращались после своего недавнего подвига. Эти,
оказавшись в присутствии превосходящего по численности, обратился к
полет. Не отстают от них Рамзи и его новые спутники встречаются
Подковы; и весь отряд приступил без промедления к Уильямса
лагерь.

Полковник Уильямс достиг блокгауза накануне вечером
с отрядом в двести кавалеристов. Кларк и Шелби случилось, в этом
этапе, чтобы быть с ним; и сии три бравых партизан сейчас
озабоченно занятый подготовкой мер для организованного сопротивления
доминиону Тори, который заполняет столь яркую главу в истории
войны на Юге, и продвижение которого было особой целью миссии Батлера
. Подкова была возможность общаться в Williams
и его сообщники генеральная цель этой миссии, и
бедствия, которое постигло Батлер в своей попытке достичь тех с
кем он был сотрудничать. Эти сведения вызвали живой интерес
в интересах пленника, и было немедленно решено предпринять некоторые
напряженные усилия ради его освобождения. Пока эти вопросы обсуждались
лидеры совещались, Хорс Шу и Джон Рамзи общались
среди солдат, наслаждаясь тем общением, которое составляет
самую приятную черту в лагерных объединениях.




ГЛАВА XXVIII.

ТРУДНОСТИ ДВОРЕЦКОГО ВОЗРАСТАЮТ. -ИННИС НАХОДИТ ПОВОД ВСПОМНИТЬ
ПОСЛОВИЦУ: "МЕЖДУ ЧАШЕЙ И ГУБАМИ ЧАСТО БЫВАЕТ ПРОМАХ".


Когда Артура Батлера проводили обратно в место его заключения после
суда над ним, был отдан приказ никому не разрешать приближаться
он, за исключением офицера, которому была доверена его надежная охрана.
Общение этого человека с ним было коротким; и касалось только
скудного приспособления, которого требовало его состояние. Следовательно, он был
лишен всякой возможности познакомиться с экстраординарными
событиями, которые привели к его нынешней отсрочке от смерти. В ходе
допросов, которые в первые минуты волнения были
ему заданы в связи с письмом, ему не сообщили о его значении;
с какой стороны оно пришло; ни как это повлияло на его судьбу. Он знал только по
в результате это приостановило цель его немедленной
казни; и он увидел, что это вызвало большое волнение в
штаб-квартире. Более того, он обнаружил, что эта или какая-то другая причина вызвала
определенную степень раздражения против него, которая проявилась в
в сокращении его удобств и в усилении суровости его заключения
.

Взволнованный тысячью сомнений, его разум был слишком занят, чтобы позволить ему
закрыть глаза в течение последующей ночи; и в этом бессонном
напряжении он иногда слышал, как случайные прохожие, которые
проходили под его окном, намекая в их разговоре на
победу, одержанную над королевскими войсками. Соединяя это с названием
Самптер, который время от времени произносился с каким-нибудь пренебрежительным прилагательным
, он предположил, что Подкова, вероятно, упала в
с этим партизаном и, возможно, вел его в эти края.
Но этот вывод опровергался тем фактом, что, казалось, не было ни
тревоги в лагере, ни каких-либо пеших приготовлений ни к немедленному
сражению, ни к отступлению. Тогда письмо - это вообще было загадкой
непроницаемый. Был только один момент, на котором его разум мог успокоиться.
с удовлетворением: в этом он был уверен - Лошадиная Подкова определенно стоял за
в основе схемы и действовал от его имени.

Весь следующий день прошел в том же состоянии неопределенности.
Батлер заметил, с некоторым акцентом на этом обстоятельстве, что
Капитан Сент-Джермин, который до сих пор проявлял склонность к тому, чтобы занять себя
делом в его пользу, отсутствовал с момента суда;
и, таким образом, чувствовал себя отрезанным от малейшего проявления
сочувствие со стороны одного человека во множестве собратьев
существа рядом с ним. Действительно, были различные признаки общей
личной неприязни к нему. Дом, в котором его держали взаперти, был
построен так, что он часто мог слышать подобные выражения на
совещаниях тех, кто жил в комнатах под лестницей, как
произнесенные в более низкой тональности разговора, и это не предвещало ему ничего хорошего
. Однажды днем его посетил полковник Иннис. У этого офицера
выражение лица было суровым и свидетельствовало о гневе. Его целью было вымогательство
что-то от заключенного, касающееся его предполагаемой осведомленности о
ходе операций Самптера, в лагере которого Иннис не сомневался
пришло это письмо относительно Сент-Джермина. Он говорил коротко, быстро,
и безапелляционным тоном:

"Это может быть хорошо для вас, - сказал он, - что ваши друзья не слишком опрометчиво
храбрый мой авторитет. Позвольте мне посоветовать вам предупредить их, что другие могут попасть
в наши руки; и что, если прапорщик не будет выдан, может последовать
ужасное возмездие ".

"Я не знаю, сэр, о чем или о ком вы говорите", - ответил Батлер, - "и это
по чести говоря, я не позволю себе, ради
спасения моей жизни, вмешиваться в какие-либо операции, которые солдаты
Конгресса, возможно, предприняли на благо страны. В связи с этим
я предупреждаю полковника Инниса, что я желаю, чтобы он ознакомил меня с
никакими фактами от него, которые могут быть сообщены в соответствии с такими ожиданиями.
И, доведя до вашего сведения это решение, я добавлю к нему, что
из тех же побуждений я не отвечу ни на какие вопросы, которые вы можете мне предложить.
Поэтому вы можете избавить себя от бесполезного труда, связанного с этим визитом. Мой
жизнь в твоих руках, и я уже испытал, с какой справедливостью
и милосердием ты будешь использовать свою силу, когда осмелишься ".

"Я думаю, что более смиренный тон, - сказал Иннис с горькой улыбкой, - будет
лучше соответствовать вашим обстоятельствам". И с этим замечанием комендант
надменно вышел из квартиры.

На следующее утро, когда Батлер завтракал, который был
принесен ему одним из солдат гвардии, он услышал громкие
приветствия со стороны войск, которые в этот час были на параде на равнине.
За этим последовало высвобождение _feu de joie_ из всего
строй, грохот барабанов и труб.

"Что это?" - нетерпеливо спросил он солдата, который, забыв, в
волнении момента, о приказе ограничить свои сношения
с пленным, ответил--

"Они только что получили новости из Камдена: два дня назад Корнуоллис
разбил Гейтса и разбил его армию вдребезги. Войска ликуют по поводу
победы, и только что были прочитаны депеши ".

Батлер глубоко вздохнул и сказал: "Тогда все потеряно, и свобода - это
всего лишь название! Я боялся этого; видит Бог, я боялся этого".

Часовой у двери отозвал солдата к месту службы, и
Батлер снова остался один.

Это был день многолюдных мероприятий. Весть о битве при Камдене,
полученная шестнадцатого и рано утром достигшая Инниса,
вселила в лагерь дух величайшего ликования. Событие было
признано решающим в судьбе повстанческой власти; и лоялисты потворствовали самым
экстравагантным ожиданиям в отношении
полное порабощение вигов в южных провинциях.
работа по конфискации должна была быть доведена до самой крайней степени,
а сторонники королевского правительства были разбогатеть на
трофеи победы. Солдатам Инниса было позволено предаться
бесконтрольному веселью; и с момента первого обнародования новостей этот день
стал днем, посвященным ликованию. Сам Иннис смотрел на
победу при Камдене с большим удовлетворением, поскольку это дало ему основание
полагать, что приговор, вынесенный Батлеру, может быть приведен в исполнение,
не опасаясь мести, угрожал прапорщику Сент-Джермину. Он
однако был чрезвычайно озабочен освобождением этого молодого офицера
от рук врага; и был полон решимости уважать угрозу
до тех пор, пока оставались какие-либо сомнения в том, что она может быть выполнена. Личные
рассмотрение капитан Сент-Джермин, свою станцию в качестве сотрудника
значение, и, прежде всего, огромным влиянием его семьи, в
достоинства королевских лидеров, сделавшем его предметом глубокой озабоченности Иннис
чтобы спасти знамя, по наиболее скрупулезном отношении к своему настоящему
трудности. Его сил на это, казалось, значительно увеличилось к концу
победа.

Во второй половине того же дня, дальше слухи были привлечены к Иннис по
лагерь, импорт Самптер, что подверглась нападению в то утро на
Катоба, на Тарлтон, и полностью разгромлена. Пленные и багаж,
захваченные пятнадцатого, были возвращены, и Самптер улетел с
рассеянными остатками своих войск в сторону Северной Каролины. В то же самое время
Иннису был передан приказ сворачивать лагерь и двигаться
на север. Это только усилило крики и ликование войск,
и привело их к еще большим эксцессам. Война, как они думали, приближалась
быстро к концу, и они уже предвосхитили этот вывод,
отбросив надоедливую военную сдержанность. Офицеры были
собраны в сплетничающие и веселые кружки; и смеялись, в
безудержном чувстве триумфа, над положением дел. Рядовые
солдаты, со своей стороны, подражали своим командирам и формировались
в группы, где они пьянствовали за чашками, танцевали и
пели. Все было резво и весело.

В разгар этого праздника прибыла часть солдат Коннелли, которые
отсутствовали уже сорок восемь часов, и немедленно отправили
рапорт Иннису. Смысл этого заключался в том, что они нашли энсина Сент.
Джермин во главе отряда кавалерии вигов близ Салуды
как только они заметили его, что они и сделали, около трехсот
на расстоянии нескольких шагов, узнав его по алому мундиру, они приготовились
атаковать эту партию вигов; но прапорщик, заметив своих друзей в
десница, уже отважным усилием освободился от своих
стражей и вылетел в открытое поле. Поэтому разведчики
вместо того, чтобы атаковать вигов, направили все свое внимание на обеспечение безопасности
отступление прапорщика, держа себя в готовности остановить преследование:
их маневр удался, и пленник был свободен.

- И теперь он с вами в лагере, мои храбрые товарищи? - спросил Иннис с
великим ликованием.

"Пока нет", - ответил сержант отделения. "Он в пути, и
без сомнения, скоро будет здесь. Мы не видели его с момента побега.
Пока мы держались позади, чтобы облегчить его отступление, мы столкнулись с отрядом
, который мы приняли за эскорт, взявший его в плен; и поскольку
они превосходили нас численностью, мы сочли благоразумным отказаться от стычки с ними
. Итак, мы построились и направились обратно в штаб. Прапорщик
должно быть, он был на добрую милю впереди нас, а поскольку дорогу трудно найти,
возможно, он заблудился. Но это точно, мы видели его на свободе.
Вигс, повернув голову своей лошади в сторону этого лагеря".

- Благодарю вас, добрые друзья, - сказал Иннис. - Вы исполнили свой долг
достойно. Идти к своим товарищам; они есть новости для тебя, и дополнительную
пособие в день. Честное слово, Кер, сегодня день сведения старых счетов ",
он продолжил, повернувшись и обращаясь к офицеру, стоявшему рядом с ним. "Гейтс
побежден, Самптер побежден, а энсин Сент-Джермин освобожден из плена!
Выглядит неплохо! И теперь у меня есть еще один счет, который будет улажен.
на кону. Тревожные времена, капитан Сент-Джермин. Я поздравляю тебя, мой
друг, с безопасностью твоего брата и намерен отметить это событие так, как оно того
заслуживает. Майор Фрейзер, выведите вашего пленника и дайте ему умереть.
смерть наступит ровно на закате - на закате, с точностью до минуты, майор. Мы должны
покончить с этой работой. Завтра, друзья мои, мы двинемся в сторону
Катобы, а оттуда к Висячей Скале. А пока мы должны убрать наш
мусор. Итак, майор, выполняйте свой долг! С таким же успехом это можно было бы сделать
на первый", - добавил он, разговаривая сам с собой, как он отошел от
группа офицеров присмотреть за других дел.

Казнь Батлера теперь рассматривалась как простой деловой вопрос,
и должна была быть отправлена как один из пунктов повинности среди тысячи других
о которых нужно было позаботиться в спешке свертывания почты.
Интерес к судебному процессу угас по прошествии времени, уступив место
более преобладающему возбуждению, которое придавал захватывающий характер последних
событий. Таким образом, подготовка к этой церемонии была,
участие без дисплея, и едва, казалось, возбудить дознание среди
солдаты из лагеря. Он был рассматриваться во всех отношениях как
подчиненные пункта полиции. Было составлено десять досье; один барабан и флейта
поданы заявки; и эта группа, сопровождаемая Фрейзером и двумя или тремя
офицерами, случайно оказавшимися в тот момент поблизости, прошествовала с небрежным
пройдите в штаб-квартиру.

Первое сообщение об этом внезапном решении было сделано заключенному
младшим офицером; который без прелюдии, извинений или малейших усилий, чтобы
смягчая суровость приказа, который он нес, он резко вошел в
палату и передал послание своего начальника.

"Это неожиданный поступок, - спокойно сказал Батлер, - но ваше желание
должно быть исполнено".

"У тебя было два дня, чтобы подумать об этом", - ответил офицер; "это не
часто так много времени. Прапорщик Сент-Джермин, сэр, безопасны, и что
все мы ждали. Мы выступаем завтра, и поэтому нет времени
потерять. Вас ждут внизу".

Батлер постоял мгновение, прижав руку ко лбу, а затем
пробормотал,

"Так оно и есть; наша несчастная страна погибла, и царствование крови прекращено".
но началось. Я бы попросил о скромном одолжении - минутной отсрочке и о
привилегии пера, чернил и бумаги, пока я пишу всего лишь строчку
другу ".

"Невозможно, сэр", - сказал мужчина. "Время дорого, и наши приказы являются обязательными".
"Это как и все остальное", - ответил Батлер.

"Я подчиняюсь". "Я подчиняюсь".; "Я подчиняюсь". Затем, застегнув
пальто на груди, он вышел из комнаты твердым и собранным шагом.

Когда он подошел к двери, первым, кто бросился ему в глаза, был капитан
Сент-Джермин. В манерах этого офицера было выражение формальной серьезности
когда он обратился к заключенному и посетовал на суровость
судьба, которая его ожидала. И это было несколько холодно и вежливо.
вежливость, с которой он выразил свою готовность выполнить любую просьбу,
которую Батлер, возможно, пожелал бы выполнить в свои последние минуты.

Батлер поблагодарил его за заботу, а затем сказал: "Я попросил
разрешения написать другу; в этом мне было отказано. Мне не хочется
подвергать себя еще одному отказу. Вы проявили слабый интерес к
моим страданиям, и поэтому я доверю вам простое желание,
удовлетворение которого не будет стоить моим преследователям многого. Это то, что я могу
меня унесут в могилу в том виде, в каком ты видишь меня сейчас. Я бы не хотел, чтобы мою
личность раздели или разграбили ".

"Если у вас есть при себе ценные вещи, сэр, доверьте их мне; я
обещаю вам, что они будут доставлены в соответствии с вашим желанием".

"Все деньги, которые у меня есть при себе, - ответил Батлер, - могут быть переданы
солдатам, которые будут вынуждены привести в исполнение этот суровый и несправедливый приговор".
при себе; но у меня есть безделушка, - сказал он, доставая из-за пазухи миниатюру
, подвешенную на ленте. - Это подарок
один"... Тут, в первый раз, на глаза Батлера навернулись слезы, и
дар речи подвел его.

"Я понимаю, сэр", - сказал Сент-Джермин, нетерпеливо протягивая руку, чтобы сделать снимок.
"Я буду искать леди, чего бы это ни стоило".--

"Нет, - ответил несчастный офицер, - это должно быть похоронено вместе со мной. Оно
обитало здесь, - добавил он с чувством, приложив руку к своему
сердцу, - и здесь оно должно почить мертвым сном".

"Клянусь честью солдата, - сказал Сент-Джермин, - я обещаю вам, что его покой
не будет нарушен".

"Вы будете сопровождать меня?"

"Я буду".

"Привести", - сказал заключенный, шагая к месту назначенной ему в
ряды. "Я ищу никаких дальнейших проволочек".

"Марш вниз по реке, в полумиле ниже лагеря", - сказал Иннис, который теперь
подошел, когда конвой начал продвигаться к месту
казни. И солдаты медленно двинулись, соблюдая обычные похоронные
обряды, в направлении, которое вело через всю равнину
.

Когда этот маленький отряд скрылся на дальней стороне поля боя
, в штабе поднялся внезапный переполох из-за поспешного прибытия
конного патруля--

"За нами следят!" - воскликнул первый всадник в сильном смятении.
- Они будут здесь с минуты на минуту! Они настаивали на том, чтобы мы
последние две мили.

- О ком ты говоришь? - нетерпеливо спросил Иннис.

- О враге! о враге! - раздалось сразу несколько голосов.

В тот же миг над деревьями показалось облако пыли, поднявшееся в
направлении дороги, ведущей вверх по Эннори.

- К оружию, к оружию! - воскликнул командир. - Джентльмены, вскакивайте на своих
лошадей и поднимите тревогу по всему лагерю - на нас напал
Самптер - по-другому и быть не может. Карри, возьми несколько драгун - следуйте за
пленным - посадите его позади одного из ваших людей и отступайте с ним
немедленно к Блэкстоку!"

Отдав эти поспешные приказы, Иннис и несколько офицеров, которые
случайно оказались под рукой, побежали к своим лошадям, вскочили на них и двинулись вперед
к лагерю. Не успели они покинуть свои покои, как два драгуна
впереди отряда из двадцати или тридцати человек подбежали к двери.

- Обрушьте дом! - крикнул первый солдат. - Трое или четверо из вас!
спешивайтесь и обыскивайте дом! Убедитесь в присутствии майора Батлера, если он там!
Остальные идите за мной!

Задержка перед штаб-квартирой едва ли заняла минуту, и в
тем временем число нападавших увеличилось за счет эскадронов
, которые ворвались с тыла. Их возглавлял молодой офицер, отличавшийся большой
активностью и мужеством, который, видя беспорядочное состояние
роялистов, взмахнул в воздухе шпагой, призывая своих людей следовать за ним
его в атаке на лагерь.

Передовой отряд с двумя драгунами уже был на поле боя.
атаковал первый отряд, который они обнаружили в сборе; а вплотную за ними
следовал полковник Уильямс - офицер, о котором я говорил, - с
большое кавалерийское подразделение. В тот самый момент , когда вошел Уильямс
на равнине с этой стороны были замечены второй и третий корпуса, возглавляемые
соответственно Шелби и Кларком, которые галопом неслись по двум
флангам лагеря.

Теперь равнина была занята примерно двумя сотнями кавалеристов вигов.
Роялисты, захваченные врасплох, можно сказать, за бокалом вина, и в самый разгар буйного празднества, повсюду были повергнуты в дичайшее замешательство.
...........
.......... Те из них, кому удалось раздобыть оружие, заняли посты
за деревьями и вели беспорядочный огонь по нападавшим.
Полковнику Иннису удалось собрать около сотни человек одновременно.
отдаленный угол своего лагеря, и теперь сформировал их в сплошную колонну
чтобы противостоять атаке кавалерии, в то время как из этого отряда он хлынул
произвел несколько беспорядочных ружейных залпов, надеясь выиграть время, чтобы
собрать рассеянные силы, которые были в разных точках, пытаясь
найти свою надлежащую позицию. Было обнаружено, что Хорс Шу Робинсон и Джон Рамзи - двое
передовых в наступлении - пробивались сквозь
разрозненные группы противника с неугомонной и отчаянной доблестью, перед которой
ничто не могло устоять.

- Рубите их, - крикнул Подкова, - без Марси! помните о
Воскобойники!" И он сопроводил свое увещевание самым яростным и
решительным действием, поражая огромной саблей всех, кто вставал у него на пути.
путь.

Тем временем полковник Уильямс и его товарищи атаковали колонну, сформированную
Иннисом, и через несколько мгновений им удалось прорваться сквозь строй и
обратить их в полное бегство. Робинсон и Рамзи, бок о бок,
смешались в этой атаке и были замечены в самой гуще боя.
Иннис, обнаружив, что все попытки удержаться на месте безрезультатны, повернул
свою лошадь в сторону Мазгроувз-милл и помчался со скоростью шпоры и меча
мог подтолкнуть животное вперед. Сержант, однако, был отмечен его
его приз, а следующий так же быстротечно, как верный капитан Петр смог
чтобы везти его, только пришел с беглым сотрудником, и, с одной
широким взмахом меча выбил его из седла и бросила его
истекая кровью на землю. Снова повернувшись к полю, его острый глаз
различил громоздкую фигуру Хью Хабершоу. Старший капитан в
спешке штурма не смог добраться до своей лошади и в
первые минуты опасности укрылся в одном из маленьких сараев
который был построен для размещения солдат. Когда
битва в окрестностях его убежища разгорелась, он выбрался наружу
из своего логова и пробирался к соседнему
кукурузному полю. Он был с непокрытой головой, и его лысая макушка, когда на нее падали косые лучи
вечернего солнца, блестела, как позолоченный шар. Хорошо
известная фигура не раньше приходило в голову смотреть на сержанта, чем он ускакал
в погоню. Кукурузное поле было обнесено забором, и дородный хвастун
едва успел добраться до него, как его настиг враг.

- Сжальтесь, добрый мистер Лошадиная Подкова, сжальтесь над беззащитным человеком!
кричала беглых, в голос, несогласный с террором, как он перестал
у забора, который он был не в гору, и оглянулся назад, на его
преследователя. - Вспомни, какую добрую волю я проявлял к тебе, когда ты был пленником!
Четвертовать, четвертовать ... ради Бога, четвертовать!

"Ты не получишь от меня пощады, проклятый кровопийца!" - воскликнул Хорс
Шу, возбужденный до ярости, которая редко посещала его грудь; "подумай о
"Форде Гриндалла"!" и в тот же миг он нанес тяжелый удар вниз.
удар, нанесенный с такой отвесностью, что раскроил череп вероломного
флибустьер насквозь, до позвоночника. "Я поклялся, что ты умрешь", - сказал
сержант, - "даже если я застану тебя спящим в своей постели, и честно".
ты это заслужил".

Тело упало в трясину, которая была прибежищем для
окрестных свиней; и, оставив его в таком отвратительном состоянии, Лошадиная Подкова
поспешил обратно, чтобы присоединиться к своим товарищам.

Теперь битва закончилась следования врага. Вильямса
первая помощь, после дня был выигран, было собрать своих людей и обеспечить
его пленники. Многие Тори бежали, многие были убиты и
раненых; но Дворецкий не весть может быть получена, он исчез
с поля прежде чем началась драка, и всю информацию, что
заключенные могли бы дать, было то, что заказы были отправлены, чтобы отстранить его от
рядом. Полковник Иннис был тяжело ранен, и не в состоянии
поговорить с его завоевателей; он был послан, вместе с рядом других инвалидов
сотрудники, на должность руководителя Квартэрс. Капитан Сент-Джермин сбежал вместе с большинством из
тех, кто сел на лошадей до прибытия Уильямса.

День уже подходил к концу, и был отдан приказ провести ночь
на поле боя. Охранники были размещены, и все меры предосторожности, принятые для
не удивительно, в свою очередь, от врага, который, как они опасались, может в скором времени
митинг крепкие партийную и напасть на завоевателей.

Неспокойное положение в стране и почти единодушное мнение
настроения людей против вигов, теперь усиленные последними
победами, помешали Уильямсу улучшить свое нынешнее преимущество, или
даже от того, что уводил своих пленников. Робинсон и Рамзи вызвался
возглавьте отряд рыскать по стране в поисках дворецкого, но главное
офицер мог дать ни одного поощрения на предприятии; он был, по его
суд, бесперспективная затея, когда силы противника были
везде такая сильная. Его определения, таким образом, был отступить, так как
как только его люди были в состоянии вернуться к своей твердыне. Его немногие
убитые были похоронены; о раненых, которых было не более
пятнадцать или двадцать, позаботились, и измученные войска были
отпущен, чтобы подкрепиться среди обильных запасов, захваченных у врага
. Энсин Сент-Джермин все еще был пленником; и, ради
усиления безопасности Батлера, Уильямс отобрал двух или трех других
офицеров, которые попали к нему в руки, чтобы сопровождать его при отступлении.
Сделав все эти приготовления, полковник и его офицеры удалились
отдыхать. На следующее утро при свете дня на равнине не было видно никаких следов
Вигов. Он был оставлен лоялистам
пленным и их раненым товарищам.




ГЛАВА XXIX.

УИЛЬЯМСУ НРАВИТСЯ ЖИЗНЬ В ЛЕСУ.--ХОРС ШУ И ДЖОН РАМЗИ
ПРОДОЛЖАЮТ СЛУЖБУ ДВОРЕЦКОГО.--МЭРИ МАСГРОУВ СТАНОВИТСЯ
ЦЕННЫМ ПОМОЩНИКОМ.


Уильямс начал отступление еще до рассвета, в равной степени с целью
завершить большую часть своего пути до наступления дневной жары,
а также защитить себя от возможного преследования объединившихся сил
противника. Его пунктом назначения были горы на
северо-западной границе. Свержение Гейтса оставило большие силы
ополчения Тори в распоряжении Корнуоллиса, который, как предполагалось,,
использовал бы их, чтобы сокрушить все остатки оппозиции в этом регионе.
Поэтому для Уильямса было делом огромной важности отвести
свой небольшой отряд в какое-нибудь безопасное место от нападений
роялистов.

Полковник Элайджа Кларк с момента падения Чарльстона был
занят тем, что держал вместе несколько разрозненных семей вигов в этой
части Каролины, прилегающей к Саванне, с целью
организованный план сопротивления британским властям; и он
достиг своей цели настолько, что добился трех или четырех
сотня человек, которые согласились держать себя в готовности нанести удар при любом удобном случае.
удар. Эти люди должны были быть зачислена в любое
момент, согласованная сигнал; и, в то же время, они были
поручение, сводя себя к их жилищам, или преследуя
своим повседневным занятиям, чтобы сохранить как можно больше в сторону
господствующей власти.

Кларк проживал в Джорджии, откуда он бежал, как только лидер роялистов
Браун завладел Огастой; и мы уже видели
это письмо от полковника Пинкни из Чарльстона, подкова которого
Робинсону было поручено доставить груз, и он вызвал Артура Батлера на
эту границу, чтобы помочь в предприятии Кларка.

Полковник Исаак Шелби, жителю округа Вашингтон в Вирджинии, пока
поселок Южный линии государственной оставил его в
район в настоящее время известный как графство Салливан, Теннесси, был
эффективное вспомогательное средство в схеме Кларка, и теперь был готов вызвать
солидное количество подписчиков за поддержку войны на
горная граница. Он и Кларк случайно прибыли в лагерь Уильямса
за день или два до нападения на Иннис, с целью
консультации относительно общих интересов планируемой кампании; и
они задержались, чтобы принять участие в сражении, только из естественного
беспокойства за судьбу своего предполагаемого товарища, Батлера. Не имея никаких
дальнейших мотивов оставаться с Уильямсом, они оба были полны решимости
вернуться к своим обязанностям, и, соответственно, во время
ретрита на следующий день они откланялись.

Бдительность, с которой враги наблюдали за этими партизанами,
почти лишила их надежды на успешную комбинацию. Из
сознание опасности, пытаясь сосредоточить свои силы на
этот момент, они решили все-таки продолжить свои отдельные
схемы раздражение, до более благоприятного момента для совместных действий
возникнуть не должно; и, в промежутке, чтобы скрыть себя аж
это возможно в лесу. Именно поэтому в надежде сохранить
его независимость, по крайней мере, если не в пособничестве Кларк, что Уильямс сейчас
перенесли столько отправкой в горы.

Его курс лежал к верховьям реки Фэйр Форест, в
нынешний район Спартанбурга. Этот район был населен всего несколькими людьми
охотниками и несколькими рассеянными индейцами безобидного характера; он
изобиловал дичью и обещал обеспечить людям легкое пропитание
чьи привычки были просты, и кто привык полагаться на погоню
за поддержкой. Второй день привел наших отважных солдат к месту пребывания.
они искали. Это была дикая местность, изрезанная горами и пересеченная
ручьями исключительной прозрачности; в то время как его возвышенное положение и
южная широта придавали ему климат, который был тогда, а также
теперь, отмеченный своей восхитительной температурой летом и освобождением
от суровости зимы.

Место, где отдыхал Уильямс, представляло собой уединенную долину, глубоко скрытую
в первоначальных лесах и орошаемую Прекрасным Лесом, ручей которого, так
рядом с ним был фонтан, едва ли превышавший размерами небольшой ручеек.
Здесь он решил разбить лагерь, в который в случае крайней необходимости он
мог бы безопасно отступить. С целью сделать его легко открыть как
рандеву, он вызвал ориентиры должны быть сделаны, резки выемок на
деревья-или _blazing_ их в фразы дровосека-в несколько
направления, ведущие к основным магистралям, пронизывавшим страну
. Организованное таким образом отступление знакомо истории войны
под названием лагерь "Прекрасный лес".

Эти приготовления были завершены в течение первого дня после
своего прибытия, Уильямс теперь приступил к принятию мер
по обеспечению безопасности Артура Батлера. Среди трофеев, которые попали в
его руки, после победы над Иннис был документ, содержащий
труды по военно-полевой суд. На прочтение этой статьи, вместе
с комментариями, предоставляемой Робинсон, убедили его в злобе
гонения, которые были направлены в жизни заключенного. Это
пришло в голову, поэтому, чтобы представить всю процедуру, чтобы Господь
Корнуоллис, которому, как он был убежден, это либо было
представлено в ложном свете, либо, что наиболее вероятно, было совершенно неизвестно. Он не сомневался
, что за призывом к благородным чувствам этого офицера с
полным раскрытием фактов немедленно последует приказ
, который должен поставить Батлера под защиту правил ведения войны, и
застраховать ему все права, которые принадлежат только плен взят с оружием в руках
в законном ссоры. Энергичный протест был соответствующим образом подготовлен, чтобы
данный эффект. В нем подробно излагались обстоятельства дела Батлера, которое было
сопровождено копией судебного разбирательства, и оно
завершалось требованием, чтобы такие меры были приняты главой
армии в соответствии с правами человечества и законами войны
"курс, - предположил писатель, - который он без колебаний выбрал
полагаю, его светлость почувствовал бы себя принадлежащим как к чести, так и к долгу
его должность". Этот документ был передан на попечение офицера, которому
было приказано доставить его под флагом перемирия в
штаб-квартиру британского командующего.

Вскоре после этого Робинсон сообщил Уильямсу, что Рамзи и он сам
решили вернуться в Эннори, чтобы узнать что-нибудь о
состоянии дел в этом квартале и приложить больше усилий
немедленно к услугам Дворецкого. В помощь этому замыслу
сержант получил письмо от Уильямса, смысл которого заключался в том, чтобы
информировать коменданта о любом посту лоялистов, который он может занять.
озабоченность в связи с тем, что от имени Батлера было подано заявление о
Корнуоллис, и что самое суровое возмездие будет применено к
заключенным, находящимся под стражей Уильямса, за любое насилие, которое может быть применено
к американскому офицеру. Положив это письмо в карман, наш человек
из "Майкла Мэй" в сопровождении своего доброго и верного союзника Джона Рамзи,
покинул "Прекрасный лес" около полудня четвертого дня после
битва у Масгроувз-милл.

На второе утро после отъезда двое спутников добрались до
Эннори, недалеко от жилища Дэвида Рамзи. Это было справедливо
летняя погода, и природа была так же весело, как в этой пронзительной время до
взрыв войны был взорван на ее полях. Все вещи, в ходе
несколько дней, казалось, претерпели резкое изменение. В стране
не наблюдалось никаких признаков беспорядков: никакие банды вооруженных людей не нападали на шоссе
. Время от времени видели земледельца за плугом: олень
выскочил из кустарника и убежал в лес, как бы приглашая
снова заняться погоней; и даже когда два солдата
встретив на дороге случайного путника, каждая сторона обогнала другую
не вызывало сомнений - вокруг царила кажущаяся тишина умиротворенной страны.
Правда заключалась в том, что война перекатывалась на север - и все, кто стоял за ней,
покорились после катастрофического сражения при Камдене. Крепкая и
пылкая часть населения ушла с армией; и
только некомбатанты или те, кто устал от оружия, были всем, кого можно было
увидеть в этом регионе.

Подкова, после поездки много времени в молчании, как эти образы
спокойствие занимавшие его мысли, сделал простое замечание, что говорил
объем правда в несколько уютные слова.

- Это неестественный вид спокойствия, Джон. Люди могут называть это покоем,
но я называю это страхом. Если нет какого-то беднягу из вигов в этом
район, как его жизнь стоит того, чтобы владеть собой. Как далеко от
mought мы из своего отца?"

Молодой солдат глубоко вздохнул: "Я знал, что ты думал о моем
бедном отце, когда высказывал свои мысли, Подкова. Это тяжелый
день для него. Но он мог это вынести: он человек, который мало думает о трудностях.
трудности. Есть беспомощные женщины, Гэлбрейт Робинсон, - продолжил он.
он покачал головой с выражением печали, которое почти
расплакалась. "Приближаясь к дому, в первую очередь думаешь о них. Моя хорошая
и добрая мама - Бог знает, как она перенесет любое тяжелое происшествие. Я
всегда боятся задавать вопросы в такие моменты о семье, из-за страха
услышать что-то плохое. И есть маленькая Мэри Масгроув в
мельница"--

"У тебя есть веские причины гордиться этой девушкой, Джон Рамзи",
перебил Робинсон. "Так что говори, парень, и не заикайся.
Ура! - она сказала мне, что она твоя возлюбленная! У тебя и половины языка нет
как у этой девки. Ах, сэр, если бы я был милым человеком, ха-ха-ха! - а я такой
нет ... будь я проклят, если сам не зажгу эту маленькую зажигалку.

"Этот забор", - сказал Рэмси, не опасаясь стеба сержанта, "принадлежит
в нашей фермы, и, возможно, нам лучше подвели рельсы и подход
дом в поле: если Тори должны быть там, мы можем найти
дороги опасны. Это дает нам шанс отступить.

"Это и щепетильно, и мудро, Джон", - ответил сержант. - Итак, покончим с этим.
мы подкрадемся к добрым людям, если они дома,
и застанем их врасплох. Но учти, мой мальчик, смотри, чтобы твои пистолеты были наготове.
загрунтованы; мы опасались попасть в осиное гнездо".

Ограда была опущена, и всадники осторожно въехали на поле.
Миновав узкую лощину и поднявшись на гребень противоположного
холма, они заняли позицию на небольшом расстоянии позади
усадьбы. С этого места их взору открылась печальная перспектива.
Жилой дом исчез, и на его месте была только куча
тлеющего пепла. Несколько вертикальных столбов каркаса, обгоревших до черноты, и
каменный дымоход с большим камином - вот и все, что осталось от
то, что всего несколько дней назад было счастливым пристанищем семьи
храброго и достойного человека.

"Боже мой! мои мысли были заняты этим! Я боялся, что их злоба
в конце концов обрушится на голову моего отца", - воскликнул Джон Рамзи, пришпоривая
свою лошадь и галопом подъезжая к развалинам. "Дикари сделали свое
худший. Но мои отец и мать, где они?" он воскликнул, Как
слезы покатились по его щекам.

"Мужайся, мой храбрый мальчик!" - сказал Робинсон самым добрым тоном.
"Придет расплата за все эти злодейства - и она наступит
трудно со многими тори еще до того, как этот счет будет улажен ".

"Я внесу горячую руку в первый же дом, в котором окажется глава тори",
пылко ответил молодой солдат. "За это сожжение будет заплачено"
десятью такими же".

- Всему свое время, Джон, - холодно сказал Робинсон. - Что касается пожара, то это
не имеет большого значения; несколько добрых соседей скоро все исправят,
построив твоему отцу дом получше того, который он потерял.
Кроме того, Конгресс не забудьте настоящий друг, когда война идет хорошо
дрался. Но это вовсе пойти против моей зерном, Джон Рамсей, чтобы увидеть
посылка трусливых беглецов плеваться своей злобы в отношении женщин и
дети. В сарае, кроме того, я вижу, нет", - продолжил сержант,
глядя на одну груду развалин недалеко от. - Эти
злодеи! когда нужно выполнить грязную работу, они не берутся за нее как
подмастерья. Неважно - я сделал одно наблюдение: самый темный час - это
незадолго до наступления дня, и это удобная старая поговорка ".

Постепенно Джон Рамсей попал в более спокойный нрав, а сейчас стали литой
о том, как в ходе приспособления к которым следует стремиться в своей нынешней чрезвычайной ситуации.
Примерно в четверти мили от него виднелись две или три негритянские хижины
, и он смог разглядеть нескольких детей возле дверей. Поэтому с
нетерпеливой поспешностью они с сержантом направились через
поле к этому месту. Когда они подошли на расстояние пятидесяти шагов к
ближайшей лачуге, дверь была приоткрыта, и в
отверстие было просунуто ружье, направленное на посетителей.

"Стойте за свои жизни!" - крикнул хорошо знакомый голос Дэвида Рамзи. В
следующее мгновение дверь широко распахнулась, оружие было отброшено в сторону,
и отец бросился вперед, восклицая: "Боже милостивый, мой мальчик и
Подкова Робинсона! Добро пожаловать, ребята; в сто раз желаннее, чем сейчас.
Когда у меня было лучшее убежище, которое я мог вам предоставить! Но добрые друзья Кинга
Джордж, как видите, был так любезен, что позвонил мне. Это легко понять.
когда им взбредет в голову навестить вига.

"Моя мать!" - воскликнул Джон Рамзи.

"Войди и посмотри на нее, мальчик - она хочет от тебя утешения. Но, слава Богу! она
перенесла этот удар лучше, чем я думал".

Прежде чем эта речь была произнесена, Джон исчез.

"И как случилось, что на тебя свалилось это несчастье, Дэвид?" - спросил Подкова.

"Я полагаю, что некоторые из ваших заключенных", - ответил Рамсей, "должен быть проинформирован
на меня и Энди: для отступления беглецов Иннис, пришел партия
через мою ферму. Они задержались ровно настолько, чтобы обыскать дом и
украсть все, что стоило взять; а затем поджечь жилище
и все пристройки. И Энди, и я, возможно, по счастливой случайности,
отсутствовали, иначе они сделали бы нас пленниками: поэтому они выставили мою
жену и детей за дверь, чтобы они сами добыли себе пропитание, и убежали
ушли так быстро, как будто Уильямс все еще преследовал их по пятам. Все , что осталось
для нас это значило забиться в эту хижину, где, учитывая все обстоятельства, мы
не так уж плохо живем. Но дела для страны принимают дурной оборот,
Подкова. Нас бьют со всех сторон ".

- Не так уж плохо, Дэвид, чтобы это уже можно было исправить, - ответил сержант.
- Что они сделали с майором Батлером?

"Как я узнал, его отнесли в "Блэксток" вечером в день
боя; а вчера поступило сообщение, что какая-то компания отвезла его обратно в "
Масгроувз". Я полагаю, что сейчас его держат взаперти в доме Аллена.
Кристофер Шоу был здесь два дня назад и сказал нам, что приказ был отдан
приезжайте, чтобы занять жилой дом миллеров с этой целью".

Подкова вошел в каюту вместе с Дэвидом Рамзи, и в течение
последующего часа, в течение которого семья готовила
закуски для путешественников, сержант тщательно опросил всех
подробности, которые необходимо знать для его дальнейшего руководства. Он был
установлено, что он и Джона должны оставаться в их нынешнем сокрытие
до ночи, а потом попытаться добраться до стана под прикрытием
тьма, и открытое взаимодействие с семьей
Миллер.

Остаток дня прошел в тревожных раздумьях. Положение
авантюристов был одним из большой опасностью, так как они теперь были
тут же в кругу операций противника и скорее всего
быть соблюдены и не оспариваются первый момент они отважились на
дороги.

Едва наступили сумерки, как они снова оказались в седлах.
верхом. Они осторожно продвигались по дороге, которая вела через
лес, пока она не пересекла шоссе; и, достигнув этого места,
Джон Рамзи, который был хорошо знаком с каждой аллеей в
кантри, теперь повел нас уединенной и едва различимой тропинкой,
в соседний лес, а оттуда утомительным и длинным путем,
направил своего спутника к берегам Эннори. Этот путь
сразу привел их на равнину, на которой был разбит лагерь Инниса
- последнее поле битвы. Все здесь было тихо и пустынно.
Сараи и другие остатки недавнего бивуака все еще были видны, но нет.
даже фермерский дом, который составлял штаб-квартиру Инниса, не был
вновь занят его первоначальными обитателями. Летучая мышь с жужжанием пронеслась над равниной,
и тут с соседних деревьев ухнула сова. Воздух по-прежнему носил
запах мертвых тел, которые были либо оставлены открытыми, либо так плохо
засыпают землей так, чтобы испортить ветерок с гибельной выдохов.

"Есть большая разница, Джон", - сказал Подкова, который редко упускал
повод для морализаторства на свой манер. "есть большая
разница между жарким полем и затхлым. Твое жаркое поле закаляет
солдата, потому что в нем есть что-то такое, что заставляет кровь
весело бежать по жилам мужчины, и это то, что я называю удовольствием. Но когда
все гноится, как внутри больницы - или того, что находится по соседству
за дверью, на кладбище - от этого у драгуна может вывернуться живот
и из него сделают проповедника. Эта роса выпадает сегодня ночью, как иней, и
пробирает меня до глубины души, чего не было бы, если бы она не освежала
запах мертвецов. А вот и свиньи, занятые, как многие пономари среди тори Инниса.
Вы можете услышать, как они хрюкают за ужином. Что ж, среди них есть
один человек, о котором я возьму на себя смелость сказать, что у этих свиней нет
желудка, к которому можно прикоснуться - это Хью Хабершоу: он спит в грязи в
вон там, за углом забора.

"Если бы ты больше ничего не сделал в драке, Лошадиная Подкова, а только раскроил череп этому
парню", - сказал Рэмси, "поездка, на которую мы отправились, была бы хорошо
оплачена - она стоила потраченных усилий".

"И rapscallionly человек, чтобы думать", - добавил подковы, "что я
собирается спасти его из когтей дьявола, когда у меня был палаш в
мою руку, и его лысый, жирный паштет в пределах досягаемости. Его мозг не имел ничего в нем
но обман и ложь, и всякие жестокие мысли, достаточно, чтобы отравить
воздух, когда я их выпустил. Я сделал замечание, Джон, все мои
жизнь на них матерщинники, промывочные очень наглых, - что когда так много
хитрый и крови-жажды, нет места для наперсток
мужество: у них сердца в живот, который так же, как для обозначения
что человек-самая скотская трус. Но сейчас, я считаю, что нам
лучше всего выбрать место здесь, на берегу реки, и оставить наших лошадей.
Я думаю, пешком мы сможем лучше маневрировать: до дома мельника недалеко
всего две мили, и нас могут заметить, если мы подъедем ближе на
лошадях.

Это предложение было принято, и двое друзей, проехавшись верхом на
пройдя небольшое расстояние от места сражения, они остановились в зарослях, где они
привязали своих лошадей и двинулись к мельнице пешком. После
следования по течению ручья около получаса они
заметили на расстоянии свет, мерцающий в окне Аллена
Жилища Масгроува. Это вызвало вторую паузу в их походе, когда
Рамзи предположил, что ему следует отправиться одному на разведку
дома и попытаться поговорить с обитателями. Он
соответственно, оставил сержанта развлекаться своими собственными мыслями.

Подкова уселся под платаном, где долго ждал.
в тревожном ожидании возвращения своего товарища. Растет непросто, в
в прошлом, при задержке Джона, он встал и украл осторожно вперед, пока он не
дошла до стана, где он разместил себя в положение, из которого он
удалось увидеть и услышать, что происходит в доме Мельника. На
крыльце находились три или четыре человека, чей разговор, когда он
донесся до ушей сержанта, доказывал, что они были незнакомцами в семье;
и луч света от конуса внутри, через некоторое время, сделал это более
проявиться, обнажив алую униформу врага. Была Подкова.
таким образом, подтвердилась правдивость сообщения о том, что Батлер был доставлен
в это место под военным конвоем. С этим убеждением он вернулся
к платану, где снова сел ждать прихода своего спутника
.

Было уже больше десяти часов, и сержант перебирал в своих мыслях
долгое отсутствие Джона, когда его внимание привлек звук
звук шагов, и в следующее мгновение Джон Рамзи и Мэри Масгроув
стояли рядом с ним.

- Что задержало вас до столь позднего времени? - спросил сержант.

"Тише, парень, у меня для тебя новости", - ответил Рамзи. "А вот и Мэри
собственной персоной".

"И это действительно так!" - воскликнул сержант, одновременно пожимая ей руку.
"это моя любительница нижних юбок; как у тебя дела,
девочка?"

"У меня всего минута в запасе, - весело ответила девушка, - и это
величайшая удача, что я додумалась выйти; потому что Джон дал мне
мне подали сигнал, который я был достаточно глуп, чтобы не понять с первого взгляда. Но,
через некоторое время я подумал, что это не мог быть никто, кроме Джона Рамзи; и это,
отчасти, потому, что я ожидал, что он когда-нибудь появится в нашем районе
с тех пор, как я услышал, что он был у своего отца, после того, как прапорщика взяли в плен.
"

"Я пошел", - сказал Джон Рамсей, "на ту сторону дома, где я
значение свист старомодную мелодию, что Мария была ознакомлена
С-в нескольких шагах все время в противоположном направлении, как будто там
ничего не имел в виду..."

"И я знал мелодию, Мистер подковы" - прервала Мэри, жадно, "это
Мэгги Лодер. Джон практиковал этот трюк однажды, чтобы показать мне, как
чтобы найти дорогу к нему. После этого я придумал предлог, чтобы покинуть комнату,
и выскользнул через сад - а затем пошел на свист,
как люди говорят, что они следуют Джек-О'-фонарь".

"И так, в обратном порядке", - продолжил молодой Драгунский, "мы пришли
на лугу и в лесу, здесь".

"Теперь, когда ты наконец добрался сюда", - сказал Подкова, - "расскажи мне новости".

"Майор Батлер в доме", - сказали Мэри и Джон одновременно
. "Его привезли туда вчера из Блэкстока", - продолжала девушка.
"От кого-то поступило распоряжение оставить его в нашем доме, пока они не решат, что с ним делать." Что с ним делать?" - спросила она.
"Что с ним делать?" Полковник Иннис
был слишком болен, чтобы думать о таких вещах, и был выведен из
по соседству ... и считается, что он умрет".

"Сколько человек здесь для охраны заключенного?" - спросил сержант.

- Их больше двадцати, с лейтенантом из Девяносто Шестой, который
отвечает за них.

- И как майор переносит свои неприятности?

"Он, похоже, тяжело на душе", - ответила девушка. "Но что может быть
ведь он далеко от своих друзей. Хотя мой отец, который является хорошим
судить о таких вещах, - говорит он терпит скорбь, как христианин. Он
попросила меня в частном порядке, если я слышал что-нибудь о вас, мистер Робинсон: и
когда я рассказал ему, что люди говорили о том, что ты был с людьми, которые
избили полковника Инниса, он улыбнулся и сказал, что если кто-то и может освободить его, то это Подковы Робинсон.
"

"Вам часто разрешают видеться с ним?" - спросил сержант.

"Я видела его всего два или три раза с тех пор, как он появился в доме",
ответила девушка. "Но офицер, который присматривает за ним, не является
упрямым или злонамеренным, и не возражает против того, чтобы я носил ему еду
хотя я вынужден притворяться, что знаю о майоре Батлере меньше
чем я, опасаясь, что они могут позавидовать моему разговору с ним.

- Ты можешь передать ему письмо?

"Я думаю, что смогу это придумать", - ответила девушка.

"Тогда передай ему это, моя хорошая девочка", - сказал Робинсон, доставая из кармана
письмо Уильямса и вкладывая его в руку Мэри. "Это листок с
почерком, которым он может воспользоваться, когда на него сильно надавят. Это может спасти его от
вреда. Теперь я хочу, чтобы ты сделал кое-что еще. Ты должен найти возможность просто
прошептать ему на ухо, что Подковы Робинсон и Джон Рамзи находятся по соседству.
по соседству. Скажите ему также, что полковник Уильямс отправил
гонца к лорду Корнуоллису, чтобы изложить свое дело этому офицеру и
отдайте какой-нибудь приказ о лучшем обращении с ним. Что за все это
негодяйский трибунал был отправлен посыльным, надеющимся, что Господь
Корнуоллис, если он храбрый человек и христианин - а они говорят, что он
есть - остановит это безжалостное преследование майора, для которого нет никаких
причин под небом. Вы запомните все это?

- Я постараюсь, сэр, - ответила Мэри. - и, кроме того, я расскажу это моему отцу.
у отца больше шансов поговорить с майором Батлером, чем у меня.

"Итак, - сказал Лошадиная Подкова, - мы снова будем здесь завтра вечером".
чуть раньше этого; вы должны встретиться с нами здесь. И скажите майору,
если у него есть для нас какое-нибудь сообщение, он может передать его через вас. Но будь осторожна,
Мэри, никто не увидит, как ты разговариваешь с заключенным. Если они заподозрят тебя, это
все испортит.

"Поверьте мне, - сказала девушка, - я ручаюсь, что к этому времени я уже научилась, как
вести себя среди этих красных мундиров".

"Ну вот, Джон, - продолжал Подкова, - я сказал все, что хотел сказать, и
поскольку тебе, я не сомневаюсь, есть что сказать девушке, это
но справедливо, что у тебя должен быть свой шанс. Итак, ты возвращаешься с ней пешком
до мельницы, а я подожду тебя здесь. Но не забывай
о себе, задерживаясь в отпуске.

"Я должна вернуться домой как можно быстрее", - сказала Мэри. - "Они будут искать меня"
".

- Прочь, Джон Рамзи, прочь, - добавил Подкова, - и смотри в оба.
ты, парень.

С этим приказом Джон Рамзи и дочь мельника поспешно
ретировались и вскоре оказались вне пределов слышимости сержанта.

Через некоторое время, которое, несомненно, показалось храброму драгуну коротким,
он вернулся к своему товарищу, и они быстро отправились на поиски
своих лошадей; и, снова забравшись в седла, они вернулись обратно.
быстрым шагом направились к хижине Рамзи.




ГЛАВА XXX.

 Все более отдаленными и слабыми были звуки битвы;
 С порывами ветра они поднимаются, с порывами ветра они слабеют,
 Пока крик, и стон, и ужасный грохот конфликта,
 И дикий шум погони не заглушат шторм.

 "ДЕВА ТОРО".


В суматохе, возникшей после поражения Инниса, Джеймсу Карри
удалось увести Батлера с поля. Ему было приказано
отступите с пленником к Блэкстоку; и он, соответственно, отправился в путь
примерно с дюжиной солдат по частной тропинке, которая вела к
кварталу, защищенному от посягательств врага, когда началась атака
. Дворецки сел на коня позади одного из мужчин, и в таком непростом состоянии его
понесли кружным путем, который был выбран,
ни на минуту не отвлекаясь от резкого движения лошади, почти
на большой скорости, пока, преодолев три мили отступления,
группа не прибыла на главную дорогу, которая проходила между лагерем Инниса.
и это Блэксток. Здесь Карри, мыслящий себя вне опасности
погоню, остановил своих людей, с целью остаться пока он не может узнать
что-то боевой. Батлер был в состоянии самого волнующего замешательства.
недоумение относительно причины такой внезапной перемены в его делах. Никаких
объяснений его проводники ему не дали; и хотя с самого начала
он знал, что чрезвычайная ситуация возникла из-за какого-то
нападения на позицию Инниса, никто не обронил ни слова при нем, чтобы
дайте ему малейший ключ к разгадке природы нападения. Солдаты
о нем сохранялось угрюмое и недоброжелательное молчание, и даже
проявлялось по отношению к нему суровое и обиженное поведение. Он слышал
стрельбу, но какие войска вели бой, кем руководились или с какими шансами
на успех, были предметом самых мучительно интересных сомнений. Он
мог только предполагать, что это было неожиданностью, совершенной
Виги, и что нападавшие, должно быть, прибыли достаточными силами, чтобы
оправдать смелость предприятия. Эта подкова была связана с этим вторжением.
Он чувствовал себя полностью уверенным; и из этого обстоятельства он
собрал утешительный и жизнерадостный прогноз лучшего исхода из всех его недугов, чем казалось даже отдаленно возможным при его позднем состоянии.
...........
........... Эта надежда становилась все ярче, когда шум битвы принесли
новости дня его уха. Первые несколько разрозненных выстрелов, которые
говорили о неразберихе, в которой начался бой, были, после
перерыва, заменены регулярными ружейными залпами, которые указывали на
организованное и организованное сопротивление. Взвод за взводом стреляли последовательно
что для опытного слуха солдата означало, что
пехота принимала на себя атаки кавалерии, и что пока что первая
не дрогнула. Затем стрельба стала более вялой, и раздались случайные выстрелы
с разных сторон - но среди них не было слышно ни одного
воплощенных залпов. Это было случайное и почти непреодолимое сопротивление
летящих людей.

В этот момент на лбу Карри появилась мрачная складка, когда он
посмотрел на своих товарищей и сказал тихим, невнятным тоном: "Это
беспорядочный выстрел, черт возьми, режет ухо. В этом есть что-то недоброе.
"Это звучит так".

Вскоре несколько отставших появились на повороте дороги, примерно в четверти
мили в сторону битвы, призывая своих лошадей вперед
их скорость. За ними последовали группы как пехоты
, так и кавалерии, продвигавшиеся вперед в крайнем беспорядке - те, что были верхом на лошадях
прокладывали себе путь сквозь толпу пеших солдат, по-видимому
невзирая на жизнь или конечности; раненые с вновь кровоточащими ранами
или наспех перевязанные теми приспособлениями, которые были под рукой. Все
поспешили вперед, сопровождаемые ругательствами, протестами и оставленными без внимания приказами
офицеров, которые пытались возобновить свои командования. Это был самый
бегство людей, охваченных паникой и опасающихся преследования; и облака
пыли, поднятые давлением и спешкой этого карьерного роста, почти заслонили
заходящее солнце.

В первые минуты неуверенности Карри испытывал не меньшую тревогу, чем
Батлер, неподвижно стоявший на обочине дороги, читал отдаленные признаки
хода сражения; но теперь, когда катастрофический исход был не
перестав сомневаться, он приказал своей кавалькаде двигаться вперед и с
этого момента продолжал свое путешествие с неослабевающей скоростью, пока не прибыл
в Блэксток.

Батлера бесцеремонно препроводили в его прежнее место заключения
в сарай, где к его персоне была приставлена строгая охрана. В
растерянность и неповиновение, которые преобладали среди толпы, что
в течение ночи, постоянно растет в маленькой деревушке, в
общие обряды гуманности по отношению к заключенным, были преданы забвению, и он был
осталось, чтобы скоротать томительные часы до утра, на вид сена, без
пищевыми продуктами или другими закусками, чем просто глоток воды. Из-за
нескрываемого ропота тех, кто часто посещал это место, и ворчливых
выслушивая упреки солдат друг против друга, Батлер получил возможность
собрать воедино основные события дня. Предполагаемая смерть Инниса
дошла до него по этому каналу, и, что едва ли было предметом
менее личного интереса для него, неизбежный конец Хью Хабершоу. Это было
с молчаливым удовлетворением от моральной или поэтической справедливости - как это было названо
- события, когда он слушал товарищей покойного
самодовольный капитан описывает свою смерть в терминах грубой и
не знающей жалости рибальдии - возмездия в память о жестоком и
трусливом хвастуне.

Когда утро было полностью на исходе, неорганизованные и сломленные остатки лагеря тори
начали постепенно приходить в состояние дисциплины.
День прошел в этом занятии. Каждую минуту поступали приказы
от высших офицеров последнего лагеря или с ближайших британских постов
. Видеозаписи передавали новости о различных военных операциях
из окрестностей противника. Остатки рот были
распределены по отрядам и подразделениям; и, последовательно, одна партия
за другой, как было замечено, покидали деревню и направлялись в
марш, который вел к основным силам британской армии или к гарнизонам нижних округов
.

К концу дня остался только один отряд; и Батлеру
дали понять, что это вверено его особому
хранению. Он состоял из нескольких солдат регулярной армии гарнизона из
Девяноста шести человек и небольшого числа сельского ополчения, что составляло в общей сложности
около двадцати человек под командованием лейтенанта Макдональда из регулярной армии.
армия.

Батлер оставался в своем нынешнем состоянии уединения четыре или пять дней,
в течение которых он испытал значительное смягчение суровости своего
плен. Макдональд был осторожным и рассудительным солдатом и унижался
по отношению к своему пленнику с такой добротой, насколько позволяла природа его
доверия. Он убрал его в благоустроенной квартире в
жилого дома, а также снабдили его удобства, его положение
необходимо; он даже сделал его редких визитов, в которых приняли участие с
больше, чем просто обряды вежливости и уважения, и выразил
сочувствие его страданиям.

Эти неожиданные утешительные интонации из той среды, в которой Батлер
до сих пор не слышал ничего, кроме лютой ненависти и резких упреков, упали
с благодарностью на ухо и придал более яркий оттенок его надеждам на будущее
. Но он не мог не заметить, что никаких намеков была сброшена
Макдональд, которые могли бы дать ему хоть малейшее основание предположить, чтобы
перипетии, что еще ожидало его. Сообщение о падении Инниса, казалось,
дало естественную основу для веры в то, что злоба его врагов
в дальнейшем может быть менее активной, поскольку он приписывал большую часть
преследование, которому он подвергся из-за тайных махинаций этого человека
. Он больше не видел вокруг своей персоны тех агентов , которые первыми
преследовали его с такой ожесточенной враждебностью. Казалось, он ввязался в
совершенно новые комбинации, и из всего, что он видел, у него были основания предполагать,
что их намерения против него были менее злыми. И первым, превыше всего
другими темами утешения была убежденность в том, что храбрая
и умелая группа друзей была на поле боя, стремясь к его
освобождению. Все-таки, его ситуация, в которой потребовались все его
мужественность, чтобы прокормиться. Молодой воин ярый нрав, и
рьяно вознамерились активной и опасной службе, не может себе ручей
нудно, скучно задержки из плена, даже в мягкой форме: а если это
рабства befal в период всеобщего возбуждения, когда "великие события
на Гейла," на котором в заточении находится только свидетелем
вездесущая интерес они возбуждают, не дано знать их
импорт; если, кроме того, как и в случае с Батлером, непроницаемой завесой
тайна висеть над целью своего плена, за плечами которого несколько
короткие проблески предоставленные ему по его мнению, ничего, кроме смерти в его
самые страшные формы; и если к этому добавляются, однозначно тяжелее
его качества, и тревоги, и заботы, и боль преданного, помолвленный
любовник, отделенный от всего сердца, что любит его, мы также можем предположить,
что самый борзый дух может найти в ней, несмотря на периодические
отблески солнечных лучей, что потопление надеемся, что философское король
Израиль описывается как "сердце больное," ... что потертостей на
душу, которая, как заключенные Орленок, томит и рвет своим крылом против
прутья своей тюрьмы. Так же обстояло дело и с Артуром Батлером, который теперь
обнаружил, что все больше и больше погружается в тень меланхолии
по характеру.

Вскоре было установлено, что Уильямс покинул поле, которое он
выиграл, и отступил за пределы досягаемости немедленного преследования. И поскольку
пост на Масгроувз-милл давал много преимуществ по сравнению с
средствами связи с гарнизонами средней части
провинции, и был более защищен от опасности приставания со стороны
тем партиям вигов, которые, возможно, все еще были вне закона, был направлен приказ
Макдональду переехать со своим заключенным в жилище мельника,
и там задержать его до тех пор, пока не будет предпринят какой-то окончательный шаг в его деле
.

В соответствии с этим требованием Батлер был препровожден, после
интервала в несколько дней, о котором мы упоминали, к Аллену Масгроуву. Старый
мужчина получил своего гостя, что представление о господстве в
военные мастера из провинции, которые он прописал для себя
на протяжении конкурса, тайно радуясь, что выбор сделан
его дома для этой цели, могли бы поставить это в его силах, чтобы облегчить
страдания солдата, к чьей причиной он чувствовал себя решила хоть
вложений не высказываемому. Этот выбор послужил доказательством для мельника,
что не произошло ничего, что могло бы вызвать недоверие британских властей
к лояльности какой-либо части его семьи, - и к Батлеру, это
привело к утешительному факту, что ревностная преданность Марии
Мазгроув, чтобы его обслуживание было еще прошло без извещения; несмотря на
девичья себя, это доказательство, что ее ведомство в поставке
письмо, которое она так ловко поставить в пределах досягаемости сотрудников
суда, даже не вызвала подозрения против нее.

Заключенному была отведена лучшая комната в доме, а самому
пристальное внимание со стороны семьи, насколько это было возможно
оказываемое без возбуждения недоверия, было направлено на обеспечение его
всем необходимым для его состояния. Со стороны
командира были приняты обычные меры предосторожности, известные по военному опыту
для безопасного содержания пленного. Рядовые
гвардии заняли сарай, в то время как Макдональд и один или два подчиненных
офицеры разместились в жилом доме: часовые были
расставлены на нескольких аллеях, ведущих к жилищу, и сержант
находился под особым присмотром заключенного, которому под этим присмотром разрешалось
время от времени выходить в сад. Обычные формы лагеря
полиция соблюдалась со скрупулезной точностью; - и утренний, и ночной барабан
, парад, смена часовых, звон
шомполы в пустых стволах мушкетов и блеск оружия
были странным и курьезным образом связаны с сельским и непривычным к войне видом
особенности окружающего пейзажа.




ГЛАВА XXXI.

БАТЛЕР НАХОДИТ ПРОБЛЕСК СОЛНЦА В СВОЕМ ГОРЕ.


Аллен Масгроув достаточно наслушался истории Батлера от своей дочери
и от Гэлбрейта Робинсона - почувствовать теплую заинтересованность в безопасности этого офицера;
а теперь его личное знакомство с заключенным еще больше
подтвердило его первые предположения. Старик воспользовался
первой же возможностью, чтобы выразить Батлеру свою озабоченность его
благополучием. Благодаря умеренному и доброжелательному тону его собственного характера, он был
способен сделать это, не навлекая на себя недоверия
офицера гвардии. Его выражения сочувствия были расценены
Макдональдом как естественные чувства религиозного человека, проникнутого
привычное сострадание к страданиям человека и одного
кто стремился выполнять обязанности Миротворца. Его визиты были
смотрели, как духовный советник, которого свойственно верно
было давать утешение страждущим, в любом состоянии;
поэтому он был беспрепятственно общаться с пленником, и, как
иногда случалось, с ним наедине в его камере.

Эта привилегия была сейчас особенно полезна; для Мэри, получившей ее на следующее
утро после ее полуночного интервью с Джоном Рамзи и Робинсоном,
сообщила ее отцу о событиях той встречи и передала ему
письмо, которое дал ей сержант, а также
повторила ему ее послание в точности в том виде, в каком она его получила, Мазгроув
воспользовался случаем в течение следующего дня, чтобы доставить письмо в
Батлер, и сделать с ним все, что он слышал от своего
дочь. Раскрытие информации произведено самых восхищаться в силу по
Духи Батлера. Это, впервые с начала его
страданий, открыло его разуму четкое представление о его шансах в конечном итоге
освобождение. Ожидание представления его дела Корнуоллису
вселило в него твердую уверенность в том, что правосудие по отношению к нему восторжествует
и скрытая злоба его врагов будет обезоружена. В этой надежде
ему пришло в голову немедленно принять какие-нибудь меры, чтобы удовлетворить британского главнокомандующего
необоснованный характер главного обвинения
обвинение, выдвинутое против него военным трибуналом, - то, что касалось
к мнимому замыслу предать Филипа Линдси гневу
Республиканское правительство. С этой целью он решил обратиться к
Сам Линдсей, письмо, и, честно говоря, чтобы призвать его в состоянии покоя
это самые несправедливые и злые обвинения. Он знал, что каким бы сильным
Антипатия Линдси к нему могла заключаться в высоком чувстве чести, которым
отличался отец Милдред, можно было уверенно и
успешно воспользоваться, чтобы представить такое заявление, которое должно было полностью
убедите своих обвинителей в вопиющей несправедливости предъявленного обвинения. "Я напишу
ему, - сказал он, - и положусь на его защиту. Я потребую, чтобы
он подробно рассказал всю историю моих отношений с его семьей,
и сказать, насколько невероятным даже он, должно быть, считает, что я могла быть настолько низкой
чтобы замышлять покушение на его покой. И я обращаюсь к Милдред, чтобы укрепить
заявление отца, чтобы показать, что это злое обвинение опирается на
история, которую невозможно может быть правдой".

В то время как мысли Батлера все еще были заняты этим решением, Мэри
Мазгроув вошел в свои апартаменты, неся в руках салфетку и тарелку,
которые она пришла накрыть для него к обеду, и пока служанка занималась
собой, накрывая маленький столик посреди комнаты, она бросила
несколько недоверчивый взгляд в сторону часового, который расхаживал взад и вперед
напротив двери, а затем, улучив момент, когда солдат
исчез из поля зрения, она прошептала Батлер--

"Вы видели моего отца, сэр?"

Батлер кивнул головой.

"Он все вам рассказал?"

Батлер снова изобразил молчаливое согласие.

Топот часового показал, что он снова приближается к двери;
и когда Мэри повернула глаза в том направлении, она увидела бдительного
солдат останавливается в таком положении, чтобы иметь возможность одновременно видеть и слышать
то, что происходило в комнате. Не выказывая ни малейшего волнения, или
казалось, что она даже заметила охранника, она сказала веселым и беспечным
голосом: "Мой отец и лейтенант Макдональд, который хороший
джентльмен-я думаю, что дело христиан - делать для них все хорошее, что мы в наших силах
, что предоставлено нам провидением; и поэтому, сэр, я был
собрать вам немного ежевики, которая, как я подумал, может быть, вам понравится
, сэр.

Часовой ушел, и Мэри улыбнулась, увидев, что ее маленькая
уловка увенчалась успехом.

"Принеси мне бумагу", - осторожно сказал Дворецки. "Ты внимательный человек".
девушка", - продолжил он более громким голосом: "и я благодарю вас за это доброе
будет". Затем, обнаружив, что часовой вернулся не сразу, он
прошептал: "Я хочу написать Робинсону - ты возьмешь письмо и
прочитаешь его ему".

"Я сделаю все, что в моих силах", - ответила девушка; и снова часовой
прервал совещание.

Мэри, накрыв на стол, вышла из комнаты. Через несколько минут она
вернулась, неся с собой семейную Библию.

"Если вы хотите почитать, сэр, - сказала она, - вот книга, на которую человек
может смотреть долгое время, не уставая от нее. У нас есть только
это и Путешествие Пилигрима, и молитвенник, в доме; но
мой отец говорит, что это стоит всех других, которые когда-либо были напечатаны, поставить
вместе; и особенно, сударь, когда человек в беде, и от
их друзья".

Выражение удовольствия играли на услуги дворецкого, а он взял
большой объем от девушки.

"Тысяча благодарностей вам, моя милая дивчина", - ответил он. "Я не сомневаюсь, что
стану мудрее и лучше под вашим руководством. Эта доброта
почти примиряет меня со своей судьбой".

"Джон делает для вас все, что в его силах, и он хороший помощник мистеру
Робинсон, - сказала Мэри тем же осторожным шепотом, которым она говорила в первый раз.
выходя из комнаты. Батлер открыл книгу и
нашел среди страниц сложенный лист бумаги; затем, закрыв его,
он бросил его на кровать.

Через положенное время Мэри Мазгроув вернулась с несколькими блюдами с едой,
которые она поставила на стол, и в один из последующих визитов,
которые были заняты приготовлением ужина, она достала из-под своей
фартук с чернильницей и пером, которые она незаметно для часового вложила в руку Дворецки.
часовой. Сделав это, она удалилась, оставив
заключенный должен расправиться со своей трапезой в одиночестве.

После ужина Дворецкий бросился на кровать, где он лежал с
Библия открылась перед ним, повернувшись спиной к двери; и,
в то время как Мэри Мазгроув был занят в удалении мебель стол,
он нашел средства, чтобы написать несколько строк, чтобы Филипп Линдсей. Взял же
возможность написать короткое письмо к Милдред, а затем установить
направления подковы Робинсон, смысл которого был в том, что
сержант должен принимать две буквы и отходят, со всеми отправкой, для
голубиный кот и передать оба в руки Милдред с просьбой
чтобы она передала ему необходимый ответ от своего отца. Лошадь
Шу также было поручено объяснить Милдред такие подробности из истории
Батлера, которые были необходимы для того, чтобы стать известными для
достижения цели миссии.

Когда эти бумаги были закончены, их свернули в маленький
компас и в течение вечера вручили Мэри с
просьбой, чтобы она сама прочитала инструкции, предназначенные для
сержанта, и проинформировать его об их содержании, когда она доставит
бумаги ему.

До сих пор все шло хорошо, и Батлер нашел дополнительную причину, чтобы
развеять мрак, нависший над его духом, в открывшейся перед ним перспективе
привлечь сильных и авторитетных друзей в
план его освобождения.




ГЛАВА XXXII.

НЕДОУМЕНИЯ МЭРИ МАЗГРОУВ.


Как моряк, кто смотрит в небо с палубы, и отмечает первый
восстание небольшое облако, "не больше, чем рука человека," что его
опытным глазом показывает знак буря; и тотчас, как соринку быстро
изменения в страстное массы, объема откуда после объеме дан пар
подгоняемый закрученными волнами вперед, покрывающими широкий берег мрачной пеленой
, он все чаще и пристальнее смотрит вверх, стремясь
обеспечить безопасность своего судна и убедиться в правильности курса к
стир: итак, - не с тем же сомнением в безопасности, но с тем же беспокойством
разглядывая небеса, - Мэри наблюдала за медленным приближением ночи.
Сначала она с тоской посмотрела на заходящее солнце и с удовольствием заметила, как ночной ястреб начал подниматься в воздух.
затем, в долгих сумерках,
она заметила сгущающуюся темноту, увидела, как взлетела летучая мышь, и услышала
лягушка, квакающая в своем пруду. И по мере того, как звезды, одна за другой, вспыхивали
в ночи, ей было приятно думать, что час ее миссии
приближается, ибо она была встревожена духом и стремилась
оправдывает себя в своей благотворительной деятельности; и, возможно, также, это может быть
сказано о ней, без ущерба для ее скромных, девичьих чувств, как стимул
она подчинилась своим желаниям из-за надежды встретиться с Джоном Рамзи.

В течение часа после ужина она шагнула на крыльцо, и по-прежнему смотрел на
звезды, по случаю медленно растущая ночи; и, время от времени она
дошел до мельницы, задержался на берегу реки,
и снова вернулся, чтобы спросить часового, который час.

- Ты выглядишь встревоженной, Мэри, - игриво сказал Макдональд. "Теперь, я
осмелюсь сказать, я могу угадать ваши мысли: это звезды большой
-обличитель. Вы только что подумали, что, поскольку перетягивание каната
закончилось, какой-нибудь парень, который недавно держал в руках мушкет, будет очень естественно
спотыкается сегодня ночью, вместо того чтобы пойти домой навестить свою мать.
Ну же, разве это не хорошая догадка?

- Вы знаете его, сэр? - невозмутимо спросила Мэри.

"Да, конечно, хочу: хороший, храбрый парень, который хорошо ест, хорошо пьет
и хорошо дерется".

"Сейчас все мужчины так поступают, - ответила девушка, - но я уверена, что вы ошибаетесь,
сэр, если вы думаете, что кто-то из них считает нужным приходить сюда".

"Он должен прийти быстро, иначе мы не можем впустить его без подписи",
сказал офицер: "Сержант, прикажите татуировке бить, уже девять
часов. Мэри, останься, я должен задать тебе несколько встречных вопросов об этом самом.
галантный.

- В самом деле, сэр, я всего лишь пошутил, и я подумал, что ты пошутил. Мой отец говорит:
мне не подобает задерживаться, чтобы поговорить с мужчинами; спокойной ночи, сэр:
настало наше время для молитв". И с этими словами молодая девушка
удалилась в дом.

Примерно через полчаса Мэри скрылась через другую дверь и, выбрав
обходной путь через сад, она миновала часового и
помчалась к мельнице, намереваясь успеть на встречу с
друзья Батлера. Как только она достигла берега реки, она ускорила шаг
и быстрым шагом направилась к дальним зарослям.

"Что за черт! кто там идет?" раздался мужской голос из района мельницы
"кто это так быстро летает?"

"Боже, Том, это, должно быть, привидение", - сказал второй голос, достаточно громкий, чтобы его услышала девушка.
она прибавила скорость, с которой бежала.
направляясь к укрытию.

В одно мгновение двое солдат стражи бросились по следу
испуганной девушки.

"Пощадите меня, добрый сэр, ради всего святого, пощадите меня!" - воскликнула девушка.
внезапно обернувшись к своим преследователям.

"Куда так быстро?" - спросил один из мужчин. "Это странное время суток.
ночью девушки улетают в лес. Что за дело у тебя в руках, которое привело тебя сюда?
и как тебя зовут?"

"Я дочь Аллена Мазгроува", - с негодованием ответила Мэри.

"Неужели это так?" - спросил первый оратор. "Тогда это собственная дочь Мельника"
и мы просим у вас прощения. Мы только видели, как ты летел вдоль берега
реки, и не знали, что это было, почему мы сочли правильным
последовать за тобой. Но, поскольку теперь все объяснено, мы проводим вас обратно в дом.
"Я могу найти дорогу без посторонней помощи", - ответила девушка. - "Я хочу, чтобы вы вернулись".

"Я могу найти дорогу без посторонней помощи".

- Ну, это нехорошо для такой доброй девушки, какой должна быть дочь мельника
, - сказал второй солдат.

"Я посмотрю, сможет ли мой отец защитить меня", - сказала Мэри, поспешно возвращаясь
к дому так быстро, что можно было почти бежать. - Я узнаю, если
Лейтенант Макдональд позволит оскорблять меня.

Торопливым шагом она вышла на крыльцо и, не останавливаясь, чтобы
переговорить с теми, кто занимал эту часть дома, удалилась в свою
комнату и бросилась в кресло, где просидела некоторое время
задыхаясь от страха. Постепенно восстанавливая силы, она
начала размышлять о своем недавнем замешательстве; и это было с
глубоким чувством огорчения и разочарования, когда она размышляла о своем
не имея возможности успешно возобновить свое предприятие в ту же ночь.
Настал час встречи; офицеры стражи все еще были на крыльце.
ее поведение уже привлекло внимание, и если
она хотела быть в состоянии оказывать услуги в будущем, ее самое
очевидным долгом было отложить любые дальнейшие попытки доставить документы
до другого раза. С другой стороны, у нее были основания опасаться, что Джон
Рамзай бы витает рядом, чтобы выяснить причину ее отказа
встретиться с ним, и, возможно, опрометчиво прибегают к той же режим передачи сигнала
что он успешно практикуется до сих пор. Это будет непременно,
по ее мнению, поводом для расследования, которое может полностью расстроить все
свои взгляды. "Но тогда Джон - хороший солдат, - сказала она в порядке
самоутешения, - и будет знать, что враг не спит; потому что, если он
если бы это было не так, он был бы уверен, что я сдержу свое слово. И если он только берет
это понятие в голову, он слишком осторожен, чтобы выполнить шанс
испортив все, приехав сюда."

Тем не менее, с некоторым недоверием относясь к военной службе Джона, когда она
пересекла путь его любви, что, естественно, размышляла она, создает
опрометчивый человек, она решила, что лучше всего обезопасить себя от несчастного случая, бросившись
в компанию офицеров, которые слонялись у дверей, ведя
праздную беседу с ее отцом. Поэтому она покинула свою комнату и с
тревожным сердцем вышла и тихо села на
ступеньки крыльца, где некоторое время оставалась молчаливой, но
невнимательная слушательница разговоров окружающих ее людей.

Как часть той системы вещей, благодаря которой так устроено, что
поток истинной любви никогда не будет гладким, я когда-либо обнаруживал, что, когда
было особенно уместно, чтобы какая-нибудь бабушка, дядя, кузен, отец или
гость рано отправлялись спать, чтобы успешно осуществить какой-нибудь план, представляющий интерес
для молодых влюбленных; именно в такие ночи
является ли превратность судьбы наиболее заметной в склонении умов
таких бабушек, дядей, кузин и так далее к тому, чтобы сидеть намного дольше, чем
это обычай; таким образом, показывая, что канавки и "ласточкины хвосты" вещей в
этом мире не очень подходят для тех, кто имеет дело с
нежной страстью. Так и случилось с бедняжкой Мэри Мазгроув этой ночью.

Время быстро приближалось к одиннадцати, и она с тревогой отмечала каждое произнесенное предложение.
надеясь, что оно будет последним; а затем она
трепетала при мысли, что Джон, невзирая на опасность, может затаиться
рядом и неосторожно выдать себя. И все же ораторы вели беседу.
как будто они собирались просидеть всю ночь. Он был вкусный, классный час,
после знойного дня, и там было роскошно на ветру; но как
минут насчитали за Девой, в их медленное течение, ее
страхи возросли. Наконец, вдалеке, как будто это было в миле отсюда, показался
послышались четкие ноты того, кто насвистывал старую мелодию. Мэри невольно
вскочила со своего места и двинулась по узкой тропинке к воротам.
ее сердце колотилось так сильно, как будто вот-вот должно было
"пересечь свои континенты". Сигнальные ноты освежили воздух,
и мелодия зазвучала беспечно и смело, показывая, что путник
с легким сердцем брел по главной дороге к мельнице.
Компания на крыльце, однако, была слишком поглощена своим
разговором, чтобы заметить инцидент. Свист раздавался все ближе, пока,
наконец, казалось бы, скудных выстрела от дома. Помимо этого
точка это не заранее; но здесь указано, что лицо, у которого
продолжалось это было остановлено. Если бы можно было увидеть щеку Мэри на свету
, это показало бы, как кровь отхлынула от нее от сильного страха:
все ее тело сотрясалось от этого чувства. Чтобы продемонстрировать свое безразличие,
которое, по правде говоря, было самым прискорбным, она смешалась с
компанией на крыльце и прислонилась к дверному косяку. Тем не менее,
свист продолжался, без малейших признаков отступления, и Мэри нетерпеливо
направился в дальний конец дома. - Джон Рамзи выставляет себя дураком
, - раздраженно пробормотала она. - Неужели у него не хватает ума понять, что я
не могу выбраться? Что заставляет простого человека бездельничать у забора
, как будто он действительно хочет, чтобы его схватили? Я не верю в
могучий смысл и мудрость этих людей! Будь у Джона хоть чуточку глаз, он бы
увидел, что я не смогу улизнуть сегодня ночью.

По мере того как девушка становилась раздражительной, страхи все меньше овладевали ею; и
теперь, воспрянув духом, она вернулась на крыльцо.

- Сержант, - сказал Макдональд, обращаясь к одному из своих людей, - возьмите две папки.
и Патроле в дороге, пока вы выяснить, кто этот парень, который делает
сам так весело-ночь. Я подумал, что это какой-то дурак, - продолжил он,
обращаясь к Аллену Масгроуву, - который, как говорит поэт, "присвистнул
по недосмотру он добавил:"Но, похоже, у него страстное желание заполучить
эти помещения, которые, на мой взгляд, не совсем подходят. Возможно, в конце концов,
Мэри, - добавил он на ухо девушке, - это тот парень, о котором я тебе
рассказывал; и поскольку он застенчивый юноша, мы приведем его сюда
силой. Ты знаешь, он ничего не может с этим поделать, и старина папа здесь никогда не сможет винить
вы, если я заставлю этого парня прийти к вам против вашей воли.
Сержант, обращайтесь с этим человеком вежливо, вы понимаете.

"Это не стоит вашего времени, чтобы отправить после того, как Адам Гордон", - сказала Мэри,
с некоторыми небольшое замешательство в ее акцента; "он только полоумные; и
практически единственное, чем он занимается по жизни, чтоб дошло ночей
здесь на Мельничную плотину, чтобы Боб угрей. Если бы не это, его мать
много дней обходилась бы без еды ".

"Неважно, мы возьмем Адама с собой, - ответил лейтенант, - и если он
хорош в своем виде спорта, что ж, мы пойдем и присоединимся к нему".

"Он стесняется компании, - сказала Мэри, все еще запинаясь, - и
не хочет появляться среди незнакомцев".

Отчасти из чувства смирения, отчасти для того, чтобы избежать дальнейшего разоблачения
своих чувств, а отчасти также, возможно, из некоторого легкого чувства
раскаяния, такого, которое естественно для добродетельного и юного ума в бытие
вынужденная прибегнуть к обману, каким бы законным он ни был (как я утверждаю в
данном случае), девушка удалилась в гостиную, где, никем не замеченная,
она вознесла короткую и искреннюю молитву о наставлении и прощении.

Тем временем патруль отправился в путь и по прошествии короткого времени
вернулся, когда офицер доложил, что до его прибытия человек
они отправились на поиски покинувшего это место, и в темноте
ночи у них не было ни малейшего понятия, как последовать за ним. Это был едва ли не сообщало
перед такой же свист был слышен, в то же отдаленную точку, где она была
в первую очередь привлекает заметила Мэри.

- Как и сказала наша юная хозяйка, - пробормотал Макдональд, - какой-то
увалень, слишком застенчивый, чтобы его можно было поймать, и не стоящий того, чтобы его ловили. Мы засиделись за этим занятием
сегодня вечером достаточно, друг Мазгроув, так что давай спать.

Через несколько минут группа разошлась по своим местам
отдыха.

Пока Мэри готовилась лечь в постель, тревожные события ночи
заняли ее мысли, и перед глазами возник образ Джона Рамзи.
попеременно он вызывал упреки и аплодисменты. - Если он безрассудно храбр, - сказала она
кладя голову на подушку, - никто не скажет, что он не мудр,
кроме того. И если он будет совать голову в опасность, он прекрасно знает
, как вытащить ее снова. Так что да благословит его Бог за то, что он настоящий мужчина
такой, какой он есть!" И, таким образом, лучше умерить со своим возлюбленным, девушка упала
спит.

Чтобы отвести от семьи мельника все подозрения в нелояльности,
Кристофер Шоу предложил свои услуги Макдональду, чтобы исполнять обязанности
одного из отряда, в период содержания Батлера под стражей в
доме. Предложение было принято, и Кристофер был назначен на
службу в качестве квартирмейстера, или поставщика для маленького
гарнизона, - должность, обязанности которой существенно не мешали его работе.
ежедневное занятие на мельнице.

У Мэри была привычка делиться с Кристофером всеми своими секретами,
и прибегать к его помощи в своих планах всякий раз, когда это было необходимо. И
вскоре после того, как наступило утро, девушка встала и отправилась на
мельницу, где рассказала Кристоферу обо всех затруднениях
предыдущей ночи.

"Вещь должна осуществляться в день", - сказал молодой человек, после того, как он
услышал всю историю. - Мне нужно собрать провизию по соседству.
и что мешает тебе, Мэри, поехать со мной верхом?
если это всего лишь покупка яиц?--и потом, что мешает
нам появляться на Дэвид Рэмси, и фиксации весь
дело?"

"Не лейтенант будет посылать своих людей с вами?"
- спросила горничная.

"Он нас не подозревает", - ответил Кристофер, так же осторожно, как если
стены мельницы были уши. "Во всяком случае, мы можем попробовать, ты знаешь, и если
дело примет неправильный оборот, тебе останется только остаться дома; а мы
можем, в худшем случае, предпринять еще одно предприятие ночью".

"Письмо у меня за пазухой, - сказала Мэри, - и оно будет готово"
сразу после завтрака.

Когда наступило назначенное время, все пошло так благоприятно, как Мэри только могла
пожелать. К ней вернулось хорошее настроение; и она приступила к своим домашним обязанностям
со счастливой жизнерадостностью во взгляде, которая полностью обезоруживала
сплошные подозрения. Она восприняла подшучивание Макдональда относительно причины
своего беспокойства предыдущей ночью с совершенным добродушием; и
когда Кристофер объявил командиру о своем намерении
отправившись на прогулку за покупками и пригласив его кузена составить ему компанию
она приняла предложение с таким довольным смехом, словно
превратила его в приятное времяпрепровождение.

Лошади были завезены в дверь, и девушка и ее спутник ехали
весело вперед. Они не заставили себя выполнение пяти или шести
Майлз, который принес им в каюту Дэвида Рамзи. Мне не нужно рассказывать об этом
нежная забота, с которой Мэри Масгроув встретила своего возлюбленного Джона
Рамзи; и не то, как она упрекала его как глупого парня за то, что он топает и
плетется по фабрике и насвистывает сигналы, когда ему следовало бы
понял бы по тому, что она не пришла его встречать, что для этого была веская причина
. Также не важно подробно описывать обстоятельства безрезультатной экспедиции Подковы
и Джона и их разочарование от того, что они не увидели
Мэри; и как проницательно прошлой ночью Робинсон угадал истинную причину
этого; и как всецело он заранее согласился с девушкой в том, что она думала
Джон азартный, безрассудный дурак, чтобы привести себя в опасности, когда он
возможно, был уверен, что это бы закончилось, в перспективе от
"мерзавцем красные мундиры", как Джон должен был бежать, чтобы вырваться из когтей
на Патроле. Моя история требует, чтобы я пропустил эти вещи мимо ушей,
и перешел к текущему делу.

Подковы и Рамзи стали чрезвычайно нетерпеливы, как потому, что они
ежечасно подвергались опасности быть застигнутыми врасплох случайными отрядами противника,
так и потому, что время для полезных действий быстро ускользало. У них были
использовали все меры предосторожности, чтобы сохранить их визит к Дэвиду Рамзи глубокое
секрет окрест; так и было, с этим объектом, пролежавший Пердью в
один из маленьких домиков, из которой они могли наблюдать за приближением
посетители, и, если нужно, необходимое, обеспечить немедленное отступление. В течение дня
они редко покидали свое укрытие, ограничивая все свои операции на открытом воздухе
ночью.

В каюте Дэвида Рамзи было проведено совещание, - письма были
изготовлены и доставлены Подкове, и инструкции, предназначенные для
него Батлером, были внимательно прочитаны. Было решено, что Подкова
следует установить для Голубь, Кот без задержек маршрут
горная страна в Северной Каролине, а что наименее вероятно
прервано британскими войсками. Джон Рамзи в настоящее время должен был
вернуться в лагерь "Фэйр Форест", чтобы сообщить Уильямсу о положении
дел; и в дальнейшем он должен был действовать так, как подскажет случай.
Кристофер Шоу и Мэри должны были присутствовать при встрече с Батлером и сообщить
все, что могло бы заинтересовать Дэвида Рамзи, который пообещал
найти способы общения с Уильямсом или Самптером, если позволят обстоятельства
.

Этим вопросам была организована так, Мэри и Кристофер шо взял их
листья семье Рэмси, и пошла об объекте якобы их
экспедиции.

План путешествия Подковы на первых и наиболее опасных этапах из
его путешествия в Виргинию состояло в том, чтобы воспользоваться темнотой
ночи; и поэтому он решил отправиться в путь, как только этот день
подойдет к концу. Поэтому его непосредственные заботы были направлены на то, чтобы
сделать все необходимые приготовления к отъезду. За капитаном Питером
тщательно ухаживали и снабдили двойной порцией провизии.;
провизия была убрана, как для него, так и для его верного животного: его
пистолеты были приведены в порядок: винтовка вычищена, и запас
патронов обеспечен; и, наконец, письма были зашиты в
мешок кожи, и пряжкой вокруг его тела ремень, внутри его
сушилка. Немаловажным моментом в подготовке сержанта к
его экспедиции было сесть и съесть обед, который, судя по количеству поданного
и энергичности, с которой было предпринято нападение, мог
это предвещало целую неделю голодания.

День клонился к закату, и ночь явилась желанным гостем к сержанту;
и в тот час, который старые хронисты обозначают как "inter canem et
люпум, - капитана Питера подвели к двери, готового к путешествию.
Семья Рамзи стоял вокруг, - и в то время как Энди, с мальчишеской любовью,
держал винтовку подковы в руке, сержант с чувством произнес
слов на прощание своим друзьям; - затем, небрежно неаккуратного
веселье, вскочив в седла, и, получив его верное оружие от
молодой товарищ его позднего галантного приключения, он выехал с
стаут сердце, как всегда отправилась с кавалером рыцарства в области
романтической известностью.




ГЛАВА XXXIII.

ВЗГЛЯД НА ГОЛУБЯТНЮ. - ДРУЖЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ БРАТА И СЕСТРЫ.


Наш рассказ еще раз возвращает нас к Голубятне. Во время первого
неделя, последовавшая за ее интервью с Артуром Батлером под руководством Олененка.
Башня, Милдред было спокойным и задумчивым, и даже тоска: ее обычная
пользовательские упражнения был заранее известен, и ее жизнь протекала главным образом в ее
палаты. Постепенно, однако, ее твердый и решительный нрав возобладал
над печалью ее судьбы, и к ней начала возвращаться та
жизнерадостность, которую обстоятельства никогда не могут надолго подавить в сильном и
дисциплинированном уме. Она стала более чем когда-либо внимательно следить за общественными событиями
и с огромной жадностью стремилась получить информацию в
что касается положения вещей на юге. Теперь она чувствовала себя тесно связанной
с делом, к которому приступил Артур Батлер, и поэтому
ловила распространявшиеся в то время слухи о том, что касалось прогресса
американского оружия в южной экспедиции, с интересом
тот, у кого была большая ставка в зависимости от проблемы.

Она получила несколько писем от Батлера, в которых подробно описывался
ход его путешествия от Голубиной койки до лагеря Гейтса, а оттуда
до коттеджа Подковы. Все они были написаны уверенным
и даже шутливый тон с легким сердцем солдата, который пытался развлечь его
любовницей; и они рассказывали такие вопросы личной истории, как были
символ, до сих пор ее боится за свою безопасность. Их воздействие на Милдред
заключалось в том, что они подогрели ее энтузиазм, а также оживили ее ожидания
относительно будущего и, таким образом, вернули ей бодрость духа
. Таким образом, вплоть до этого периода она с каждым днем становилась все более жизнерадостной
и игривой по характеру и заставляла себя относиться к более
оптимистичным расчетам относительно окончательного решения дел. Теперь она была
часто верхом в сопровождении своего брата, с которым она почти не виделась.
никогда не упускала случая навестить добрую миссис Даймок, где она
либо находила письмо от Батлера, либо слышала некоторые из тысячи новостей
этот отчет всегда был занят пропагандой или преувеличением в отношении
передвижений армии.

"Я гарантирую вам, что Артур умеет обращаться с пером так же хорошо, как со шпорой
и палашом, моя прелестная леди", - таково было одно из замечаний хозяйки, поскольку
она протянула Милдред восьмое или девятое послание , попавшее в
руки после ухода дворецкого; "вряд ли мчащийся по
загрязненные путешественника с головой, поставил на север, но это--'хорошая женщина,
это хозяйка Димок это? и когда я говорю 'Да', тогда 'вот
письмо, сударыня, для вас, что приходит из армии:' и так есть
Собственноручное письмо Артура к большому пакету: "для госпожи Даймок из
гостиницы "Рокфиш инн", Амхерст", и, в конце концов, ни одной убогой строчки
для меня, но только обложка, а внутри - для мисс Милдред Линдси из
Голубиный кот. Ha, ha! мы, старые тела, всего лишь ищейки в этом мире.
Но благослови его Бог! - он прекрасный и благородный джентльмен". И Милдред
взять pacquet и с нетерпением сломать печать; и как она просматривал
рядом-написал содержания цвета возрастало, то убывало по ее щеке, и ее
глаза бы одно мгновение заиграет смех, и в следующий потускнеет с
слеза. И когда она заканчивала читать, она тайком прижимала листок
к губам, а затем прятала его за пазуху, демонстрируя
искреннюю нежность преданной и восторженной натуры.

Милдред и Генри были неразлучны, и в той же мере, в какой его сестра
рвение и привязанность к делу независимости стали более активными.
Склонность Генри стать партизаном быстро росла. У нее был такой
характер, который разжигал дух отважных приключений. В этом был
тихий и ненавязчивый, но неизменный поток решимости, который
не отступал ни перед какими опасностями. Ее чувства, острые и искренние, отдали все
свое тепло ее принципам; и то, что она когда-то считала своим долгом
заповеданным, выполнялось с благочестивой самоотдачей религиозного
долга. К этому темпераменту, который, в силу какой-то тайны своего строения,
обладающий чарами, способными повлиять на умы человечества, был дополнен изяществом
изысканно женского обращения. Объединение этих двух атрибутов
вынесено Милдред Линдси объект заметный интерес в таком
время революционной борьбы. Ее молодость, ее готов
гений, ее знания и привычки рефлексии, сильно заранее
ее годы, усилил впечатление ее персонаж был адаптирован к производству,
и принес над ней, даже в ее уединенном месте, немалое
доля общественного наблюдения. Не было ничего удивительного в том, что разум настолько
организовал и провел должны приобрести неограниченное господство
более откровенное, с открытой душой и смелым характером ее брата, теперь просто
выйдя за пределы простого детства. Ее влияние на Генри
было первостепенным и безграничным: ее привязанность принадлежала ему, ее вера принадлежала ему,
ее энтузиазм проникал в его характер и распространялся на него целиком.

С помощью этих средств влияния она усердно старалась
внушить Генри свои собственные чувства по отношению к войне; и
эта цель побудила ее заинтересоваться предметами и занятиями,
которые, в общем-то, очень чужды ее полу. Ее желание заручиться
его чувства в помощь дворецкого, и ее убеждение в том, что времени на
рукой, когда Генри может оказаться полезным, дало повод для страстного заботливость, чтобы увидеть
ему хорошо подготовлены к чрезвычайным ситуациям день, что необходимый режим
образования, в период революции, был общий
среди молодых джентльменов страны. Он был самым усердным и
способным учеником; и она с удовольствием поощряла его склонность к
военным занятиям, какими бы причудливыми ни были некоторые из его представлений о
возможно, так оно и есть. Поэтому она с большим удовлетворением отметила
усердную, хотя и мальчишескую преданность, с которой он стремился овладеть
знаниями, относящимися к обязанностям солдата. Как бы мало это ни было
это может входить в рамки женского восприятия в обычное время,
это не будет казаться настолько далеким от возможностей или даже от
привычек пола, когда мы размышляем об этом в конвульсиях этого великого
национальная борьба, когда все ресурсы страны были израсходованы на службу
события того дня рассматривались с не меньшим интересом
женщинами, чем мужчинами. Пыл, с которым американские женщины
участвовали в заботах и жертвах войны за независимость, вызвал
частые замечания и самые теплые похвалы ее летописцев.
Милдред, но отражение, в этом случае, оттенки общество вокруг
Голубь Кот, который состоял из множества семей, разбросанных по
страна стороне, состояла из лиц возвышенным характером, легко
обстоятельства, и ярые политике вигов, с кем она проводится
непрерывный и привычный половой акт.

Другое соображение может послужить объяснением несколько мужественного
характер занятий Милдред. Ее самым близким спутником во все времена
и часто в течение нескольких недель единственным был ее брат.
Эти двое выросли вместе со всей уверенностью детства; и
эта уверенность не ослабевала до сих пор. Их занятия спортом,
упражнения, мысли и привычки были схожи, с меньшим количеством
обычной дискриминации между полами, чем между
отдельными людьми в более крупных объединениях. Они приближены друг друга в
характером и нравом; и Генри, возможно, в этой связи, быть сказал, чтобы быть,
без умаления его мужественных качеств, мальчик-девочка; и
Милдред, с другой стороны, с таким же небольшим умалением, быть мальчишкой
девочка. Эта воспитанная в домашних условиях свобода воспитания привела в своем развитии к
некоторым гротескным результатам, с которыми мой читатель, несомненно, сталкивался до сих пор
наблюдал с улыбкой; и это также послужит объяснением некоторых из
особых форм общения, которые впоследствии могут быть замечены между
братом и сестрой.

Весть о битве при Камдене еще не достигла окрестностей
Голубиной коты; но приближалось время, когда вся страна встанет на
на цыпочках, желая получить весть о том, что интересные события. Неделю уже
прошло без предъявления письма от дворецкого; и она растет
непросто в этом промежутке молчания. В ее сознании происходила борьба;
неприятное предчувствие, в котором ей было почти стыдно признаться, и
все же она не могла подавить его. Страна была полна сообщений о
враждебных операциях, и высказывались тысячи предположений, которые
варьировались в зависимости от более оптимистичного или подавленного настроения тех,
кто их высказывал. Батлер научил Милдред ожидать поражения,
и все же она все еще надеялась на победу; но личная судьба ее возлюбленного
подкралась к ее догадкам, и она не могла подавить дурные предчувствия,
которые привязанность обычно преувеличивает и всегда причиняет боль. В
этом состоянии сомнения было заметно, что ее манеры время от времени
поднимались до более игривого тона, чем было для нее естественно; и благодаря
поочередно они погружались в угрюмое молчание, показывая, что равновесие
ума было нарушено, и что чаши весов не были верны: это была
борьба ментальной решимости с трусливым сердцем - сердцем запуганным
по своим привязанностям.

Таково было положение вещей, когда в последние две недели августа
утро ознаменовало день непревзойденной красоты. Воздух был эластичный;
прохладный ветерок играл по аллеям и украл духи
тысяча цветов. Птицы с непривычной живостью пели на
соседних деревьях; и солнце освещало горы золотым
великолепием, быстро плывущие облака отбрасывали свои тени на
лес, покрывавший окрестные холмы, и орел с канюком
плывущие в самых высоких небесах или кружащие вокруг скалистых утесов
радостно улетая, словно наслаждаясь роскошью прохладного летнего утра.
 Едва закончился завтрак, как на
террасе появился Генри, одетый в охотничий костюм. Его горн был изящно подвешен
на зеленом шнуре через плечо; это был изящный и сверкающий инструмент.
инструмент, убранство которого было украшено кокардой из шелкового
кисточки, и демонстрировалась так демонстративно, как будто ее носил герой мелодрамы
.

Подобно святому Суизину из баллады, он "трижды обошел весь мир", когда
поднес горн ко рту и "протрубил в ответ громко и долго".

- Ну что, добрый мастер Пафф, - сказала Милдред, игриво подходя к брату.
- что означает этот шум? Прошу тебя, сжалься над чьими-нибудь ушами.

Генри повернулся к сестре, не отнимая горна от губ,
и продолжал трубить целую минуту; затем, прервавшись только из-за нехватки воздуха
, он сказал с комической серьезностью--

- Я отрабатываю свои сигналы, сестра; я могу подать тебе "на коня" и
"Подъем" и "Ростбиф", как опытный трубач.

"Воистину, вы порядочный человек, хозяин", - ответила Милдред. "Но вряд ли это
время, - продолжила она, наполовину бормоча себе под нос, - для тебя и меня,
Генри, чтобы носить на груди легкие сердца.

"Что ж, сестра, - сказал Генри с некоторым удивлением на лице, - сейчас
мне кажется, самое время попрактиковаться в подаче сигналов. Мы находимся в самом разгаре
перетягивания каната, и каждый мужчина, у которого есть меч или горн,
должен быть на ногах и действовать ".

"Как же так на учебе, брат?" - прервала Милдред, без
толкование вняв Генри-его обязанность.

"Ох, нечасто! Я знаю, что большинство из речи Кориолана все наизусть:--

 "Подобно орлу в голубятне, я
 Ваши голоса затрепетали в "Кориоли":
 Я сделал это один. - Мальчик!"

он разглагольствовал, цитируя пьесу и сопровождая свою декламацию
несколькими экстравагантными жестами.

"Это легкая работа, Генри, - смеясь, сказала Милдред, - в ней слишком много от
праздничной игры. Я думала, ты изучаешь более серьезные
вещи, вместо этого хвастливого героизма. Ты притворялся, что очень
серьезно, но некоторое время назад, чтобы сделать солдата из себя."

"Ну, и не называть это воинской повинности? Предположим, я наброшусь
на Корнуоллиса - его светлость, как называет этот парень Тиррел
его - точно таким же образом. Я гарантирую, что они сказали бы, что в этом было что-то от
солдатства! Но, сестра, интересно, разве я не изучал атаку и
защиту укрепленных мест? И почему тебя так называют? Смотрите теперь,
вот правильный шестиугольник, - продолжал Генри, проводя палкой линии на посыпанной гравием дорожке.
"Вот бастион, - эти линии -
фланг, -лицо,-ущелье: вот занавес. Итак, моя первая параллель
проходит примерно здесь, в шестистах шагах от контрскарпа. Но я
сам мог бы взять Чарльстон вдвое быстрее, чем этот коварный парень.,
Клинтон сделала это, если бы я был там, и одна его сторона, которая ... спасибо
мои звезды--я не".

"Вы целиком и полностью из моей глубины, брат", - прервется Милдред.

"Я знаю, что боюсь. Как можно ожидать, что женщины разберутся в этих вопросах?
Продолжай вязать, сестра: ты не можешь научить меня ".

"Ты изучал Военный катехизис, Генри? этого, вы знаете, барон.
Штойбен требует от всех молодых офицеров.

"Больше всего", - ответил Генри. "Не совсем через это. Я ненавижу это заучивание прозы
наизусть. Шекспир мне больше по душе, чем барон Штойбен. Но я буду
вот что мне нравится, сестра: мне нравится управлять лошадью. Я могу
пройти, и сделать выпад, и поменять ногу, и броситься на корточки, с
любой мужчина в Амхерсте или Албемарле тоже, может быть."

"Вы сказали мне, что практиковались в стрельбе из седла".

"Конечно, я практиковался. И посмотрите сюда", - ответил кадет, снимая фуражку
и показывая дыру в ткани. "Ты видишь это, Милдред? Я подбросил
кепку в воздух и пропустил в нее мяч, прежде чем она упала - на
галопе".

"Молодец, хозяин, ты храбро идешь вперед!"

"И еще кое-что я должен тебе сказать, что, возможно, Милдред, тебе понравится.
смешно слышать: - Я перешел на грубый способ сна. Я хочу
закалиться; поэтому я бросаю одеяло на пол и растягиваюсь на
нем - и сплю, как ..."

"Например, что, добрый брат; ты позируешь для сравнения".

"Как спящая красавица, сестра".

"Ha! ha! это самое неуместное и дерзкое сравнение!

"Ну, как троянец, или дровосек, или драгун, или как Стивен
Фостер, и это все, на что способен сон. У меня есть идея попробовать
это в лесу как-нибудь ночью - если я смогу уговорить Стивена пойти с нами.

"Почему бы не попробовать это одному?"

"Почему это так неловко - быть совсем одной в лесу?
длинная ночь - знаешь, сестра, это одиноко; и, чтобы
сказать по правде, я почти подозреваю, что немного боюсь привидений.

- В самом деле! а ты мужчина! Странный страх для молодого Кориолана.
Предположим, что вы должны сделать в войнах, и должно произойти по мере
страж на одном месте-далеко от своих товарищей; на пикет, я
думаю, вы это называете? (Генри кивнул) темной ночью, ты бы предать своих
обязанность из-за страха гоблина!"

"Я умру первой, Милдред. Я хотел остаться, если бы я сделал
землетрясение из-за дрожи в моих ботинках.

Милдред рассмеялась.

"А потом, если призрак поднимется из-под земли", - продолжила она,
с притворной торжественностью.

- Я бы насвистел какую-нибудь мелодию, - перебил Генри. "Это отличный способ
подавить страх".

- Как тебе не стыдно говорить о страхе, брат.

- Только о призраках, сестра, не о людях.

- Ты должен излечить себя от этих детских опасений, учитель.

- И как же мне это сделать, Милдред? Я слышал, люди говорят, что
храбрые люди были встревожены духов".

"Ты должен приучить себя к полуночным часам и темным местам, все
один. Наша бедная мать научила тебя этому страху."

- Я буду думать о ней, Милдред, пока мое сердце не разорвется, а мои
щеки не побледнеют, как пепел, - сказал Генри серьезно и торжественно
подчеркнуто.

"Ее дух, она может расти, буду любить тебя, брат; он никогда не будет искать
чтобы причинить тебе вред", - ответил задумчиво Милдред.

"Сестра, - сказал Генри, - вы пришли в спорт, но вы очень меня
грустно".

Милдред отошла на несколько шагов, и оставался непоколебимо глядя на
парапет. Когда она оглянулась, то увидела приближающегося к ней Генри.

"Ты сутулишься, брат, в своей походке, - сказала она, - это неряшливая привычка".

"Это происходит, сестра, из-за того, что я так часто лазаю по этим горам. Мы
альпинисты, естественно, сутулятся на склонах холмов. Но если ты думаешь, -
продолжал Генри, возвращаясь к теме, которая только что была прервана
, - что это придаст мне смелости в ночных бдениях, я бы не стал этого делать.
попробовать.

"Я бы хотела, - сказала Милдред, - чтобы ты совершал обход, как патрульный,
по лесу с двенадцати до двух, каждую ночь в течение недели".

"Согласен, сестра, в любую погоду".

"И тогда я буду думать, что ты полностью излечилась от этого солдафона, похожего
немощь, когда ты в состоянии дойти до церкви и отслужить службу.
один дежурный на кладбище.

- Один? - с беспокойством спросил Генри.

- Ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой, брат?

- Я почувствовал бы себя очень храбрым, если бы ты поехал, Милдред; потому что ты храбр, как генерал.
генерал. Но если Стивен Фостер останется поблизости - достаточно близко
, чтобы услышать мое "Все хорошо", - думаю, я смогу это вынести ".

"Ты должен идти один", - сказала Милдред, бодро, "прежде чем я буду думать вам
подходит пропиариться".

- Если ты говоришь, что я должен, сестра Милдред, что ж, значит, я должен, и этому конец
его. Но ваша дисциплина сорок раз более сильное, чем немецкая
Барон в Ричмонд. Отец сегодня утром какой-то бледный, - продолжал Генри.
он перевел взгляд на крыльцо, где теперь был виден мистер Линдсей.
он ходил взад-вперед, скрестив руки на груди.
- Его постоянно что-то беспокоит, Милдред. Я бы хотел, чтобы этого дьявола, Тиррела,
похоронили до того, как он нашел дорогу в Голубятню! Смотрите, он
идет сюда.

Как Милдред и Генри побежал навстречу Линдси, и встречался с ним перед
он выдвинул десяток шагов по лужайке.

- Какой день, папа! - сказала Милдред, нежно беря его за руку.
- Дышать этим воздухом - роскошь.

"Бог дал нам прекрасные небеса, дети мои, и богатую,
изобильную землю. Он наполнил их обоих благословениями. Человек только портит им настроение
своими проклятыми страстями, - сказал Линдсей с серьезным акцентом.

- Ты слышал плохие новости, отец? - вопросительно спросил Генри. - Что случилось?
случилось?

Милдред внезапно побледнела.

"Не пройдет и нескольких дней, как мы услышим замечательные новости, мальчик", - ответил Линдсей.;
"Пока что все неясно. Генри, отправляйся к своим забавам или к своим
учеба. Милдред, у меня есть кое-что для твоего уха, и поэтому, дитя мое, прогуляйся
со мной немного.

Генри ушел, встревоженно озираясь на сестру, чьи
лик выраженный болевой сигнализации. Милдред последовала за отцом
медленно и бесшумно на маленькую веранду, затенявшую дверь в
фронтон рядом с террасой.




ГЛАВА XXXIV.

МИЛДРЕД ПОДВЕРГЛАСЬ СУРОВОМУ ИСПЫТАНИЮ: ЕЕ ТВЕРДОСТЬ.


"Мой разум беспокоит меня," сказала Линдси: "Милдред, слушай меня-и запомните, что я вам
сказать. Наши судьбы приближаются к периоду глубокого интереса:
поэтому нет времени на уклончивые речи или на забавы с застенчивыми и
девичьи чувства. Я хочу, дочь моя, чтобы меня поняли".

"Отец, разве я тебя обидел?" - спросила Милдред, ударил больно
и почти отталкивающей серьезностью в голосе Линдси.

- Артур Батлер был в "Голубиной койке", - сказал он сурово, - а вы
скрыли это от меня. Это было не похоже на моего ребенка.

- Отец! - воскликнула Милдред, заливаясь слезами.

- Нет, эти слезы не изменят моего решения. Как родитель, я
имел право, Милдред, ожидать от тебя послушания; но ты увидела его в
вопреки моим приказам: здесь, на границе Голубиного поля,
ты увидела его.

"Я сделал... я сделал".

"И ты молчал и хранил свою тайну от своего отца".

- Ты запретил мне говорить о нем, - ответила Милдред тихим, рыдающим
голосом, - и прогнал меня от себя, как только я произнесла его имя
на своих устах.

- Он негодяй, дочь моя; низкий негодяй, который хотел разрушить мой покой.
и украсть сокровище из моего сердца.

Милдред закрыла глаза руками и задрожала в безмолвной агонии.

"Я получил письма, - продолжал Линдсей, - в которых раскрывается
гнусный заговор против моей жизни. Этот самый Батлер - этот яростный фанатик
бунтарь - скрывался по соседству с моим домом, чтобы наблюдать за передвижениями моей
семьи, выведывать характеры моих гостей, завладевать
моими священными секретами, замечать входящих и уходящих
одного из моих самых преданных друзей, и на основании этого выдвинуть обвинение в
государственной измене перед этой нечестивой и самой проклятой властью, которая узурпировала
господство на земле. Я должен быть донесен этим злобным хозяевам,
и понести такое наказание, какое могут назначить их страсти. И все это
с помощью человека, который лелеял и аплодировал моим собственным
дочь!"

"Мой дорогой отец, кто так злоупотребил твоим разумом и направил твои мысли
в русло, столь чуждое тому спокойному суждению, с которым ты
привык смотреть на вещи жизни?"

- Можешь ли ты отрицать, Милдред, что этот дворецкий последовал за Тиррелом в "Голубку"
Кот; прятался здесь, поблизости; разыскивался путем беседы через
нескольких своих помощников со слугой Тиррела, чтобы узнать цель
Визит Тиррела; и оскорбил этого человека, когда ему не удалось
убедить его предать своего хозяина? Можете ли вы отрицать это? Можете ли вы отрицать, что
он опрометчиво сбежал из своего укрытия, когда больше не мог
скрывать свои намерения? - и, зная все это, можете ли вы сомневаться, что он
злодей?"

- Он не злодей, отец, - с негодованием возразила Милдред. "Это
жалкие подделки того недостойного человека, который завоевал ваше доверие.
человек, который является не меньшим врагом вашему счастью, чем эгоистом.
замышляет против меня. Сюжет неправда: это одно из Тирелл
низменные лжи".

"А Батлер был не здесь; вы хотели убедить меня, Милдред?"

- Он пробыл по соседству всего одну ночь; он направился на юг
в ход свой долг", - ответил мягко Милдред.

"И не имел сообщников с ним?"

"Он присутствовал руководство--только один--и поспешил вперед без
задержка".

"И ты встретил его в ту единственную ночь - случайно, я полагаю?"

"Ты сомневаешься в моей правоте, отец?"

"Милдред, Милдред! ты разобьешь мне сердце. Почему он вообще был здесь... Почему
Ты встретился с ним?

- Он приходил, отец... - сказала Милдред, с трудом выговаривая слова сквозь внезапно нахлынувшие слезы.
- Молчать! - воскликнула она.

- Молчать! Я не желаю слышать никаких извинений!" - воскликнул Линдси. Затем, мгновенно смягчившись.
Он взял свою дочь за руку и сказал: "Дитя мое, ты
невинен по своей природе, и не ведаешь злых фантазий этого мира
. Он подло солгал, сказав вам, что зашел сюда случайно, или
что его пребывание было ограничено одной короткой ночью. У меня есть доказательства, полные
и удовлетворительные, что в течение нескольких дней он скрывался в этом
районе; и, более того, что его план был сорван только из-за
неожиданное открытие, сделанное по неосторожности пьяного хулигана,
который оказался связанным с ним в его грязном посольстве. Это была бесстыдная ложь,
придуманная, чтобы обмануть вашу доверчивость, если он даст вам возможность поверить в обратное.
"

"Артур Батлер презирает ложь, отец, с глубочайшим презрением, которое
свойственно благородному уму, и возмутился бы такому обвинению духом
доблестного человека. Если у мистера Тиррела есть такие обвинения,
было бы уместнее высказать их лицом к лицу с человеком, которого он
собирается оклеветать, чем вслух моему отцу. Но такова природа змеи
жалить в траве, а не открыто встречаться со своей жертвой ".

"Первая обязанность верного друга - предупредить о приближении
врага - и это сделал Тиррел. За этот акт служения он
заслуживаешь ли ты порицания? Могла ли ты ожидать чего-то другого от благородного
джентльмена? Как тебе не стыдно, дочь моя!

"Отец, я знаю, что эта история злобно, чудовищно лжива. Артур
Дворецкий не твой враг. Скорее бы он отдал свою жизнь, чем даже
побалуйте мысль навредить вам. Его приезд сюда не был неизвестен
я - его задержка, но на одну короткую ночь; важное дело позвало его.
спешно направиться к армии юга.

- Ты говоришь как девчонка, Милдред. Против этой истории у меня есть признание
верного и храброго солдата. Да, и позвольте мне сказать вам - благосклонно, поскольку вы
можете судить об этом лживом и вероломном мятежнике - его коварные уловки были пресечены.
и быстрая месть теперь на его пути - его судьба предрешена ".

- Ради всего святого, отец, дорогой отец, скажи мне, что это значит.
Ты слышала об Артуре? - воскликнула Милдред с самым страстным выражением
горя, одновременно бросив голову на грудь Линдси. "О,
Боже! ты слышала что-нибудь о том, что ему причинили вред?

"Девочка! глупая, безумная, своевольная девчонка! - воскликнул Линдсей, высвобождаясь из объятий дочери.
он встал со своего места и сердито зашагал по комнате.
несколько шагов по террасе. "Как ты смеешь проявлять такое неповиновение по отношению ко мне! Нет, я
не это имел в виду - хватит ли у тебя духу, Милдред, потакать этому
страстное увлечение человеком, которого я ненавижу больше, чем могу ненавидеть кого-либо другого
живое существо! Он, негодяй, на чью голову я призываю ночные проклятия!
Отвратительный, вызывающий отвращение образ в моем сознании! Услышь меня, Милдред, и выслушай меня,
хотя твое сердце разрывается, когда я это произношу - Пусть смерть преступника покроет
его самого и его имя вечным позором!--пусть его нынешнее пленение будет
наполнено всеми ужасами одиночества, без жалости..."

- Его пленение, отец! И после этого он попал в руки
врага? Скорее! расскажи мне все! - Я умру, моя жизнь связана с его жизнью!
- воскликнула Милдред в агонии, подскочив к отцу и
схватив его за руку, а затем упала к его ногам.

"Ради Бога, дитя мое!" - сказал Линдсей, встревоженный
силой вызванного им пароксизма, и теперь поднимал свою дочь
с земли. "Милдред! - говори, девочка! Это чувство сведет меня с ума.
О, судьба, рок! - как безошибочно ты исполняешь печальные предсказания
мой дух! Какое мрачное проклятие лежит на моем доме! Милдред,
дорогая дочь, прости мои опрометчивые слова. Я не причинил бы тебе вреда, дитя... Нет,
ни за что на свете!

"Отец, ты жестоко истерзал мою душу", - сказала Милдред, приходя в себя от
полужизненного состояния, в которое она впала и которое на несколько
мгновений лишило ее дара речи. - Расскажи мне все; на коленях, отец, я
умоляю тебя.

"Это были поспешные слова, дочь моя", - ответил Линдсей, плохо скрывая смятение своих чувств.
"Я имел в виду не то, что сказал".

- Нет, дорогой отец, - сказала Милдред, - я готова услышать самое худшее.
говорил о пленении Артура.

"Это только слухи", - ответил Линдсей, ударил с опаской на его
искренность дочери, и теперь добивается того, чтобы развеять ощущение его намек
вызвали в ее сознании: "это могут быть преувеличены Тиррел, чье письмо,
наспех написанный, упоминает тот факт, что дворецкий был в плен
некоторые полосы Тори, среди которых он опрометчиво рискнул. В
милосердие его короля еще может вернуть его к верности. Благотворное
заключение, по крайней мере, лишит его способности причинять вред. Его
земли будут конфискованы - и война закончится, теперь уже быстро
приблизившись, вы обнаружите, что он бездомный авантюрист, сбитый с толку своей изменой
и не вызывающий жалости у всех хороших людей. Это должно убедить тебя,
Милдред, отказаться от своей противоестественной привязанности и больше не думать о
том, чье дело небеса никогда не одобряли и чье положение в жизни
следует запретить всякое притязание на твое уважение - одно, прежде всего, отталкивающее
вплоть до отвращения к мыслям о твоем отце".

- Я любила его, отец, в его самый счастливый и светлый день, - твердо сказала Милдред.
- Я не могу бросить его в беде. О, не говори со мной больше!
Отпусти меня в мои покои; я болен и не могу вынести этот поток твоих
недовольство".

- Я не буду вас задерживать, Милдред. В печали и страдании, но все еще с
отцовской любовью, столь же тепло сияющей на тебе, как тогда, в самом раннем возрасте
в младенчестве я ласкал тебя, сидя у себя на коленях, теперь я расстаюсь с тобой. Один поцелуй,
девочка. Вот так пусть это установит мир между нами. Ради вашего и моего собственного блага, я
даю слово никогда больше не беспокоить вас этой темой. Судьба
должна идти своим путем, и я должен пережидать неизбежную гибель ".

С тяжелым сердцем и измученной фигурой Милдред медленно и со слезами на глазах
удалилась.

Линдси оставалась какое-то время были устремлены на то место, где его дочь
ушла от него. Он был как человек, ошеломленный и пораженный ударом. Его
конференция закончилась так, как он не был готов к себе
ожидать. Предполагаемое предательство Батлера, выведенное из писем Тиррела,
не вселило тревогу в сердце Милдред, как он предполагал,
не могло не вселить. Порочная выдумка вызвала отвращение только у
изобретателя; и Милдред, со свойственной ей решительностью, уверенностью и непоколебимой
привязанностью, с еще большей преданностью привязалась к своему возлюбленному. Для
Линдси, в чьем сознании не могло найти себе пристанища недоверие к честности Тиррела
; чьи предрассудки и своеобразный темперамент способствовали тому
грубому и позорному обвинению, которое содержалось в письмах,
постоянство и великодушный пыл его дочери по отношению к делу
Батлер казался безумным и фатальным увлечением.

С момента его первой беседы с Милдред на тему ее
привязанности его разум был болезненно поглощен размышлениями, к
которым это привело. В них была такая очевидная целеустремленность
в ее поведении, как ему показалось, сквозила такая неизменная решимость:
в обстоятельствах ее положения бросать вызов и стоять в стороне от
обычных и естественных импульсов, которыми регулируется человеческое поведение. Он
с каждым днем становился все более отвлеченным и угрюмым в своих размышлениях; и по мере того, как учеба
и размышления придавали еще более серьезный оттенок его чувствам, его разуму
бежал назад, полагаясь на свои предчувствия; и это сильное, подобающее ученому
суеверие, которое я до сих пор описывал как одну из тенденций
своей натуры, начал активнее придумывать свою фантасмагорию
перед его мысленным взором. Преобладающей чертой этого суеверия было
растущее убеждение, что в связи Милдред с Артуром
Батлер, с ним самим был связан какой-то сигнал обреченности, который должен был
повлиять на судьбу его расы. Это было смутное, туманное, неясное чувство
осознание надвигающейся участи, потери разума или жизни
что должно было последовать за этим союзом, если он когда-нибудь состоится.

Это было такое предчувствие, что теперь, на одиноком пути
жизни Линдси, оно начало перерастать в зреющую уверенность в беде. Игла
часть его разума дрогнула на своей оси и начала снижаться к
страшной точке; этой точкой было безумие. Его исследования способствовали этому.
предчувствие - они привели его в мир видений. Обстоятельства
его положения благоприятствовали этому. Он был озадачен интригами
политиков, против которых у него не было защиты ни по характеру, ни по житейским навыкам:
он был введен в заблуждение ложным взглядом на события: он был смущен и
недоволен собой: прежде всего, он был подействован, сбит с толку,
и очарован (если использовать наиболее выразительную шотландскую фразу)
воспоминание о болезненном сне.

Таким образом травили и травили обстоятельствах, он бежал с авидностью до
раскрытие информации, осуществленное в письмах Тирелл, чтобы попробовать, как последнее усилие, их
влияние на Милдред, надеясь, что сказка там сказали, может отвлечь ее
от целей, которые теперь кормят всех его меланхолии.

Читатель только что увидел, что эксперимент провалился.

Линдсей удалился в свой кабинет и остаток дня
искал убежища от своих размышлений в чтении своих книг. Эти
немые спутники на этот раз не принесли ему своего обычного бальзама. Его
утренние события превратили чувства в течение,
которое безудержно несло их к темному и неспокойному океану
мыслей; и когда вечерние тени опустились вокруг него, он был
замечен расхаживающим по террасе медленным и размеренным шагом.

"Совершенно очевидно, что она страстно любит Батлера, - сказал он, - несмотря на
все видимое влияние вокруг нее. Ее образование, привычки,
привязанности, долг - все противостоит этой страсти, и
все же она овладевает ими всеми. Что я должен быть связан с моим врагом цепью
, самое крепкое звено которой выковано моей собственной дочерью.
Она-Милдред!--Нет, нет ... эта связь не была подделана ее: она не имеет своего
формы человеческого мастерства. О, это подобно тем вдохновенным энтузиастам,
которые в древние времена - да, и в более поздние времена - были способны открыть
Книгу Судьбы и прочесть отрывки из будущей жизни человека, я
может быть, удастся хоть мельком взглянуть на эту запретную страницу!--Для каких благотворительных целей?
могу ли я применить полученные знания. Мудрые люди изучали путешествия
по звездам и, как они считали, открыли секретное заклинание, с помощью
которого эти сияющие сферы колеблются и заставляют существовать животных этого мира.
земля, как и Луна регулирует поток океана, или лихорадка
человеческий мозг. Кто скажет, что это за невидимая ткань - что за
бесчисленные нити - которые связывают эту планету и всю ее материальную природу с
миллионами миров, с которыми она связана? Что это за таинственная
вещь, которую люди называют притяжением, которая удерживает эти сферы на их
запутанных путях через великую пустоту? - которая побуждает их стремительный и
полный страха путь следовать по пути их путешествия, не отклоняясь от
ширина одного волоска - катится по одному и тому же от вечности к вечности.
вечность? Как ужасно эта мысль уничтожает нашу слабую и
самонадеянную философию! Значит ли это, чтобы вызвать презрение мудрых,
если мы утверждаем, что некая родственная сила может формировать и направлять
странствия человека? - что невидимая рука может проложить нити, по которым
этому шатающемуся существу предстоит пройти через лабиринт этого
мира; да, и после того, как это будет сделано, указать ему путь вдоль
темной и холодной долины, по которой мертвые ходят без товарищей и
молчит? Разве люди не слышали странный шепот в дуновении ветра - голос
предупреждение? Разве они не почувствовали взмах крыла, которое несло тайну
посланник по воздуху? Разве они не увидели какую-то плавающую складку
одежды, когда она пролетала мимо? О Боже! - Разве они не видели, как воскресают мертвые? Что это такое
, как не связи, точки соприкосновения между земным
и духовным мирами - сущности или разумы, которые иногда пролетают
за пределы нашей грубой сферы и разговаривают с детьми
клей? И для чего они говорят, как не для того, чтобы посвященные могли рассмотреть знак
и идти в безопасности? Или, возможно, замышляют какую-нибудь пакость
дьявол, - ибо и им позволено быть занятыми, чтобы испортить добро, сотворенное Богом
, - может говорить со злым умыслом, чтобы отвлечь нас от нашей лучшей цели. Да,
как метко этот, как и другие. Несчастный ребенок сомнения, как ты
одолевают! Пусть тщеславный педант разглагольствует о своей философии, пусть солдат
хвастается своей доблестью, образованный ученый - своим скептицизмом, а светский человек
смейтесь над его презрением, но все они отдают дань уважения этой вере.
Наступает время честного самопознания, тайной медитации перед всеми
, и тогда предвещающий дух поднимается до своего надлежащего мастерства: тогда
инстинкт заглушает аргумент: тогда действуй в темноте полуночного часа,
воющий ветер, стремительный поток, одиночество
лес и поле расшатывают крепкие нервы; а слабый, пигментный
человек трепещет от собственного воображения ".

В таком напряжении Линдсей лелеял свое сомневающееся суеверие; и благодаря
этим степеням его разум успокоился и сменил себя на более спокойный
тон смирения. По мере того, как эта причудливая и беспорядочная
философия склоняла его размышления к вере в сверхъестественные
влияния, она предлагала оправдания кажущемуся упрямству Милдред, и
привила ему более снисходительное чувство снисходительности в будущем
общение с ней.

Подтверждением этого темперамента теперь стал обычный инцидент, который в
любое другое время прошел бы без комментариев. Разразилась
гроза: к концу дня стало душно, и это
вызвало один из тех внезапных порывов ветра, которые характерны для лета в этих краях
. Это произошло без всякого предупреждения, в виде сильного торнадо, которое пронеслось
по воздуху с ревом огромного водопада. Линдси едва успела
отступить под прикрытие крыльца, прежде чем тяжелый
облака изливали свою ярость потоками дождя. Непрекращающиеся молнии
сверкали на падающих каплях и освещали далекий пейзаж
ярче, чем днем. Самые отдаленные вершины горы
были окутаны сиянием; и потоки, низвергавшиеся с холмов.
ближайшие склоны холмов сверкали ослепительным сиянием. Раскат за раскатом
резкие и сокрушительные раскаты грома прогремели в небесах, и
эхо с ужасающими раскатами прокатилось по долинам. Линдси смотрел
на эту сцену из своего надежного укрытия с немым интересом, внутренне
возбужденный и восхищенный грандиозным и возвышенным конфликтом стихий
в месте такого дикого и совместимого великолепия: торжественные
и ужасные эмоции, вызванные этими явлениями, были преувеличены
своеобразное настроение его ума и сейчас поглощало все его внимание. Через некоторое время
дождь прекратился так же внезапно, как и начался;
гром смолк, и только несколько далеких вспышек широко распространенного света
прерывисто вспыхивали над горизонтом. Вскоре звезды снова засияли.
на прозрачном и безмятежном небе плыла прекрасная луна
вдоль безоблачного моря. Лягушка снова чирикнула на деревьях, и
в лесу ухнула далекая сова, возобновляя свою меланхоличную песню, которая
была прервана так ненадолго. Пенящаяся внизу река, вздувшаяся от недавнего дождя
, извергала из своего каменистого ложа более оживленный поток:
было слышно, как пропел петух, как будто в его гареме наступил новый день; и
домашние собаки весело залаяли, резвясь по мокрой траве.

Линдси посмотрела вперед и заговорила.

"Как прекрасны перемены! Но мгновение назад разгневанная стихия
содрогнулась от потрясения войны; а теперь, как спокойно! Мои древние дубы
выдержали шторм, и ни одна ветка не оторвалась от их седых ветвей
не самый нежный из цветов Милдред; не самый
кустарник был опален угрожающим небесным пламенем! Голубиная койка
и ее обитатели видели, как буря пронеслась мимо, не причинив ни малейшего вреда.
Милостивые небеса, даруй, чтобы это стало предзнаменованием нашей удачи; и чтобы,
когда утихнет эта буря человеческих страстей, Голубь взлетит и его
жители могут стать такими же спокойными, безопасными, счастливыми, как
сейчас - более -да, более счастливыми, чем сейчас! Наши пути в твоих руках, и я
научил бы себя подчиняться твоему провидению с терпеливой надеждой. Итак,
пусть будет так! Я смирился ".

Когда Линдси все еще занимал свое место на крыльце, Стивен Фостер
появился перед ним, мокрый от дождя, вызванного недавней грозой.

"Письмо, сэр", - сказал Стивен. "Я только что прискакал из почты,
и был почти oversot в порыв: он поймал меня по дороге; и она
было так, как я мог сделать, чтобы пересечь реку. Это очень неприятно.
после одного из таких вот глотков воды.

Линдси взяла пакет.

"Готовь свой ужин, добрый Стивен", - сказал он. "Закажите для меня свет в
библиотека! Спасибо... спасибо вам!"

Когда Линдси вскрыл письмо, он обнаружил, что оно содержит известие о
победе при Камдене, написанное Тиррелом. После того, как он просматривал содержимое,
она с торжествующей улыбкой, что он воскликнул: "И это придет так
скоро! Слава Богу, примета оказалась верной! более спокойный и светлый час
наконец-то настал для нас ".

Он вышел из кабинета, чтобы сообщить новость своим детям, и провел
следующий час с Милдред и Генри в гостиной. Его чувства поднялись
в более радостную тональность; и это было с некоторым приближением к жизнерадостности, но
во взглядах или чувствах его детей мало что говорило о том, что он
удалился в свою комнату поздно, где вскоре пришел сон с его
сладким забытьем, чтобы восстановить его измученный дух и вернуть его к жизни.
покой спокойного ума.




ГЛАВА XXXV.

МИЛДРЕД В ГОРЕ. - ОНА БЛИЗКА К РАСКРЫТИЮ.--ПРИЕЗЖАЕТ ПОСЕТИТЕЛЬ.
В "ГОЛУБЯТНЮ".

 "Затем в тот час он почувствовал раскаяние.,
 И сердце подсказывало ему, что он поступил жестоко со своим ребенком.
 -_Рогерс._


На следующий день Милдред заперлась в своей комнате. Она была
провела бессонную ночь, и утро застало ее бледной, встревоженной и
огорченной наблюдательницей медленного приближения рассвета. Ее мысли были заняты
судьбой Батлера. Эта тема затмила все остальные заботы и
вызвала в ее душе глубокую и нескрываемую тоску. Намеки, которые
были так неосторожно обронены ее отцом, сильнее, чем если бы была рассказана вся история
, подействовали на ее воображение и вызвали в воображении
опасения неминуемой гибели ее возлюбленного. В ее интервью с
Линдси контролировала свои эмоции из-за чрезвычайной сложности
ее ситуация. Страх пробудить в ее отце тот глубокий и торжественный
тон страсти, который теперь стал недостатком его ума и
почти угрожал "лишить его верховной власти разума", и который
она болезненно осознавала, что подавила силу своих собственных чувств
по крайней мере, настолько, чтобы внушить больше кажущейся сдержанности
, чем при других обстоятельствах она могла бы проявить. Это был
борьба между сыновнего долга и обязанностей, с одной стороны, и
ярые, хоть и с трепетом признал, крепления-с другой. В
курс, который она ранее намерены добиваться, в отношении
многие искренние и усердные старания Линдси, чтобы убедить ее из
любовь, неуклонно продолжать открытое признание ее
помолвленный обет, и стремление завоевать благосклонность ее отца спокойный и
вежливый выговор; либо искать, в почтительном молчании, средства
предотвращение случаю, что порывистым и капризным вспышки гнева, которые
своеобразные обострения его ум был склонен к частым явлением. Она
прибегла бы к такому молчанию во время позднего общения с Линдси,
если бы он не обвинил Артура Батлера с необычной горечью как
автора отвратительного преступления; преступления, которое, как она знала, было отвратительным
намекнул на него человек, в утонченной порочности которого она была убеждена
и которого из всех остальных она от всей души ненавидела. Поэтому она
была вынуждена с негодованием, хотя и сдержанно, дать отпор
клевете, с помощью которой искусно разжигалась ненависть ее отца. Но
когда в лютый пыл его неудовольствие, Линдсей объявил
ее опасность, что случилось с дворецким, раскрытие открыл ее
думайте о мире страданий. Затянувшееся молчание ее возлюбленного уже
встревожило ее опасения, и это заявление наводило на худшее из многих
тревожные предположения, которые ее задумчивый дух вообразил причиной
отсутствия вестей. Ее эмоции, вызванные этим открытием, были эмоциями
разрывающегося сердца, которое не осмеливалось доверять себе словами; и когда ее
отец, видя неожиданный вред, который он натворил, попытался умерить
его речь и частично смягчить резкость его общения путем
объяснения, единственным результатом которого на данный момент было снятие
край ее самого острого горя. Но когда она ушла от него и пришла в себя
настолько, чтобы вспомнить все, что произошло, ужасная мысль
о несчастье, постигшем Батлера, вернулась в ее воображение со всей остротой.
ужасы, которые любящее сердце могло бы вызвать вокруг себя. Томительный час был
проведен в рыданиях и пролитых слезах; и это удалось только благодаря ее уговорам
доброе и искреннее сочувствие брата Генри, когда юноша застал ее в
гостиная, таким образом, погрузилась в печаль, и от его мужественных и подбадривающих криков
подсчет множества шансов на спасение, которые сопровождают шаги
благоразумный и храбрый человек, к ней начала возвращаться та решительность.
невозмутимость, которая была естественным и даже преобладающим свойством ее характера.
характер.

Когда Линдси вошла в гостиную с известием о победе в
Камден, такое было состояние, в котором он не нашел ее; и пока он
объявил ей, что событие, которое дал ему столько радости, он не был
unheedful на боль, он уже нанесен, и теперь старался
загладить свою вину, бросая в некоторых казавшихся случайными, хотя и намеренно,
ссылка на состоянии Батлера, который, он не сомневался, что теперь будет
утилизируется на льготных условиях. "Возможно, - продолжил он, - поскольку война
подходила к концу, а королевское милосердие было необычайно
внимательным к ошибающимся людям, которые подняли оружие против своего короля,
через некоторое время он будет освобожден условно-досрочно". Эта неохотная
и вынужденная кроха утешения упала перед человеком, у которого не было особого аппетита
, чтобы принять ее, и Милдред приняла ее только в холодном молчании. Генри,
однако, лучше использовал это событие и проявил то усердие, которое в
настоящих и нежных дружеских отношениях никогда не утомляет и никогда не упускает своей цели,
когда эта цель состоит в том, чтобы возродить угасающую надежду, ему удалось поднять настроение обоих.
отец и сестра пришли к более добрым чувствам. Но одиночество и
ее подушка разрушили всю эту благотворительную деятельность. По вкусу, помешивая
мучитель острых умов, призвал всех своих фантомов, Милдред
наяву страхи, и ночью прошел по ней, как тот, кто не может
утешил. Утром ей было плохо, и поэтому, как я уже сказал,
она оставалась в своей комнате.

Линдси, всегда заботившийся о счастье своих детей и остро
чувствительный ко всему, что причиняло им боль, теперь, когда мутное насилие
его страсть перешла в более ясную и спокойную плоскость, и он применил
себя во всех видах искусства, которые могла предложить родительская любовь, чтобы смягчить
страдания своей дочери. Как человек, который в безрассудный и
неуправляемый момент, причинив вред, против которого восстает его сердце, и
имея время обдумать причиненное им зло, спешит
утешать с готовностью, которая даже превосходит все предположения
обычная привязанность, так что теперь он отправился в комнату Милдред
и со смешанным чувством тревоги и раскаяния стал искать ее
прощение за то, что он признал опрометчивым и неподобающим нападением на
ее чувства.

Его успокоение не коснулось болезни. Они не могли дать ей никаких гарантий
безопасности Батлера; и только на этом моменте сосредоточились все ее страдания. "Мой
дорогой, дорогой отец, - сказала она слабым и удрученным голосом, - как ты можешь
обижать меня, предполагая, что я могу питать чувства, которые могут вызвать
я сомневаюсь в любви, которую питаю к тебе! Я знаю и преклоняюсь перед чистотой твоей натуры
и не нуждаюсь в твоих заверениях в том, что сама твоя привязанность
зажгла эту теплоту характера. Но ты открыл источник любви.
горечь на мои чувства", - добавила она, яростно всхлипывая, "в каком
вы оглашена связанные с человеком, вы ненавидите, и один, дорогой
отец-заберите это от меня сейчас, как выражение священный долг-один
что я должен любить. Назовите это судьбой, назовите это увлечением; скажите, что
моей женской сдержанности не подобает признаваться в этом, но если несчастье и
смерть пали на голову Артура Батлера, то эта связь существует
между нами говоря, я должен умереть. Ох, отец..."

Как произносится Милдред этими словами она плавно приподнялась в
в сидячей позе в постели, и, в заключение, снова упал
обессиленная, она упала на подушку. Энтузиазм, неистовство и
интенсивность эмоций взяли верх над ее силами, и несколько
мгновений она лежала, не в силах вымолвить ни слова.

"Милдред, Милдред! дочь! - в тревоге воскликнула Линдси. - Я прощаю тебя.
дитя мое. Великие небеса, если для нее это слишком тяжело.
чувствительная натура, и она должна умереть на моих глазах! Дорогая Милдред, - сказал он
с более мягким акцентом, целуя ее бледный лоб. - Но посмотри вверх,
и никогда, никогда больше я не буду противиться твоему желанию.

- Отец, - произнесла она едва слышным шепотом.

"Слава Богу, она оживает! Не говори, любовь моя; этого вполне достаточно. У
не исчерпать ваши силы на еще одну попытку".

"Отец!" повторила она тверже акцентом.

- Ну, ну, дитя мое, - продолжал Линдсей, обмахивая воздух перед собой.
ладонью.

- Отец, - снова позвала Милдред, - расскажи мне об Артуре.

"Он в безопасности, любовь моя, и ты еще будешь счастлива. Дочь - не более;
успокойтесь и не пытайтесь снова заговорить." И, сказав эти слова,
Линдси выскользнула из комнаты и позвала одного из слуг, чтобы тот
дал сердечное лекарство измученному пациенту; а затем отдал приказ, чтобы
ее следует оставить набираться сил во сне.

Милдред постепенно приходила в себя. Измученная душевным недугом, она погрузилась
в покой; и когда наступило другое утро, блеск вернулся
к ее глазам, и ее выздоровление уже значительно продвинулось вперед. Она тогда еще не
предприятие из ее палаты, но она смогла покинуть ее постель и брать
свежий воздух за окном.

Ближе к полудню, когда она сидела в просторной одежде инвалида, глядя
на зеленый лес и улыбающиеся поля вокруг нее, а Генри
был рядом с ней, стараясь успокоить и развлечь ее разум, они были
удалось разглядеть всадника в сопровождении единственного слуги, который
поднимался на холм от брода по дороге, которая вела прямо к
двери.

"Пока я жив, сестра, - воскликнул Генри, - я вижу Тиррела, покрытого
пылью, и его лошадь, почти измученную путешествием".

"Не дай бог, что это должно быть действительно Тиррел!" - сказала Милдред, растет
светлее, и трепет, как она говорила. "Ах, какое несчастье приносит ему
сюда?"

"Я готов поклясться, - ответил Генри, - что он приходит с целым запасом
лжи и грязных мыслей. У него плутоватый вид, сестра, и он был
замышляет зло с каждым шагом своей лошади. Я, например, не хочу его видеть
если только не смогу удержаться. И ты, сестра, есть оправдание, чтобы держать
номер: так, он бы тут слабое утешение, со своей мошенник
весть о победе. Мы услышим достаточно Камден сейчас. Кстати, сестра.,
Мне бы очень хотелось увидеть наш отчет об этом деле. Готов поспорить, что это
покажет ситуацию с другой стороны. Эти тори так осыпают его
светлость дифирамбами и рассказывают такие невероятные вещи о своих
победах! Я не увижусь с Тиррелом, это категорично.

- Нет, брат, не так быстро. Ты должен увидеть его, ради меня. У него есть
что рассказать об Артуре. Убеди моего отца попросить его: скажи ему, если понадобится
, что я просил об этом. И, Генри, если он скажет, что Артур в безопасности
если он что-нибудь слышал о нем, знает что-нибудь о нем,
прилетай и расскажи мне все. И помни, брат, - серьезно сказала она, -
"расскажи мне все - хорошее или плохое".

"Это новый взгляд на дело", - сказал Генри. "Милдред, ты мудрая женщина.
ты больше думаешь о будущем, чем я. Я не подумал, что это
парень, возможно, что-то знает о майоре Батлере, хотя я почти уверен, что он
держался от майора подальше, насколько позволяла ему пара чистых каблуков.
И, кроме того, я беру на мне, чтобы сказать, что он принесет мало пользы
новости нашего Артура в этом направлении, как он делал хорошего действовать в
его жизнь. Но я выслежу его, сестра, и доложу, как... как
сорокадвухфунтовая пушка или отправка генерала, выигравшего сражение.
Итак, прощай, сестра.

К тому времени, как Генри добрался до крыльца, Тиррел был уже там.
Он спешился, и его усталый конь, тяжело дыша, стоял на могильной дорожке.,
пока слуга снимал с него поклажу.

- Рад встрече, добрый мастер Генри! - сказал Тиррел, подходя и протягивая юноше руку.
- Видите ли, я несколько запачканный путешественник. Твой
отец дома? А твоя сестра, как она?"

- Мой отец дома, - ответил Генри, отпуская протянутую руку
гостя почти сразу, как она коснулась его руки. - Я пришлю его
к вам, сэр.

- Но вы не спросили меня о новостях, Генри, - сказал Тиррел, - и, учитывая,
что я прибыл с самого театра военных действий, я мог бы сообщить вам
кое-что хорошее.

- Я слышал, как мой отец говорил о ваших хороших новостях, - небрежно ответил Генри.
- Я не служу с вами под одним знаменем, сэр.

И юноша сошел с крыльца, чтобы объявить Линдси о прибытии путешественника.
Линдсей.

- Вот и мятежница Милдред заговорила, - пробормотал Тиррел, когда Генри покинул его.
присутствие.

Линдси мгновенно выбежал из библиотеки и встретил своего гостя
с теплотой.

Первые заботы о его приеме и некоторые необходимые распоряжения, касающиеся
когда он был отправлен, Тиррел начал расходовать свои
подборка подробностей, относящихся к крупным и важным перемещениям
противостоящих армий на юге. Он покинул Корнуоллис через несколько дней
после битвы и в спешном порядке отправился в Виргинию, в
отпуск. Он подробно описал положение вещей, сложившееся после
недавней победы; и это было с ноткой торжествующего ликования
он часто обращался к своим предсказаниям относительно хода событий.
события, произошедшие в последний раз в отеле Dove Cote. Разговор вскоре стал слишком доверительным
в присутствии даже Генри, который сидел, жадно поглощая
каждое слово, слетевшее с уст рассказчицы, и дальнейшее
интервью было перенесено в библиотеку.

Генри поспешил вернуться к Милдред.

"Этот парень так увлечен политикой, сестра, - сказал нетерпеливый разведчик, - что
он не обронил ни единого слова о Батлере. Он говорит о том, что
провинция возвращается к чувству своего долга и общественным настроениям
наконец-то положен конец этой противоестественной войне! И его величество пожинает плоды
свежие лавры на полях Вирджинии! Пусть его величество положит сюда свой
серп - он соберет такой же прекрасный урожай шиповника, чтобы обвить им свои
брови, как никогда выросла в заборе-угол! Но Батлер! Нет, он не имеет никакого отношения
сказать Дворецкий. Он хитрый человек, сестра, и держится подальше от майора.
поверь мне на слово.

- Брат, отведи тебя снова к моему отцу и скажи ему, что я желаю
узнать, какие новости принес нам мистер Тиррел. Скажи это ему на ухо наедине.,
Генри.

Молодой эмиссар снова откланялся и, не извинившись, вошел
в библиотеку.

Милдред, в то же время, непоседливым и нетерпеливым, обратилась сама к
обязанности туалет, и, с помощью ее горничной, была только в
условие, позволяющее покинуть ее комнату. Она, почти невольно, и в
подчиняясь своему всепоглощающему желанию узнать что-нибудь о Батлере, сделала эти
приготовления к появлению в гостиной, не думая о своем отвращении
встретиться с Тиррелом. И теперь, когда она уже была готова выйти, ее
решимость изменилась, и она двигалась по комнате, как встревоженный
дух, с тревогой ожидающий возвращения Генри. Она подошла к окну,
откуда, выглянув на террасу, увидела, что ее отец
и его гость вышли на лужайку, где они двигались
медленно продвигались вперед, в то время как их жестикуляция показывала, что они
были вовлечены в серьезное совещание.

Стопам Генри в тот же миг раздались пересекая длинный
отрывок, и Милдред, уже не в состоянии сдерживать ее рвение, спешно
выходила из своей комнаты и ее встретил брат, с которым она вернулась в гостиную.

"Моя новость, в целом, это хорошо", - сказал Генри, как он положил свою руку
Талия Милдред. "Когда я вошла в библиотеку и села рядом со своим
отцом, он внезапно прервал какой-то долгий разговор, в ходе которого
он выглядел очень серьезным, и, как будто он знал, зачем я пришла - он
превосходный, добрый отец, сестра, несмотря на всю свою хандру и грустные настроения, и
любит и тебя, и меня ".

"Он любит, Генри, и мы никогда не должны забывать об этом".

"Я бы сражался за него до самой смерти, Милдред. Итак, увидев, что я
выгляжу так, словно вы послали меня к нему, он повернулся, как бы небрежно
, и спросил Тиррела, слышал ли он что-нибудь в последнее время о Батлере.

"Ну... брат".

"Я и не думал упоминать об этом, - ответил Тиррел, - но этот человек" - подумайте
о том, как можно так говорить о майоре Батлере: "У этого человека хватило безрассудства
протиснулся среди лояльных войск и был взят в плен; его
подозревали в шпионаже, и, как я понял, была идея
судить его военным трибуналом за это и за другие проступки, из которых
Я написал вам некоторые подробности. Я действительно считаю, он был предан суду, и,
возможно, были расстреляны'".

"О, небеса! брат, это может быть правдой?" воскликнула Милдред, как цвет
бросил ее в щеку.

"Я в точности передаю вам слова Тиррела, - ответил Генри, - но двор был
атакован, по его словам, какими-то бандами вигов, которые организовали марш против них".

- И Артур сбежал? Боже милостивый, благодарю тебя! - почти закричала Милдред.
Милдред всплеснула руками.

- Так думает Тиррел, - продолжал Генри. "Во всяком случае, они не застрелили
его, как шайку трусливых негодяев, какими они и были. И как несколько тори
пленных взял и утащил наш хороший друг генерал
Самптер, который, по словам Тиррела, был тем человеком, который напал на них, сказал, что
считается хорошей политикой - это были его слова, сестра - не допустить
ненужного кровопролития с обеих сторон. И тогда мой отец спросил
Тиррела, знал ли Корнуоллис об этих деяниях, и он ответил, что нет... что это
это был неосторожный поступок нескольких горцев, которые имели привычку
жечь и убивать вопреки желанию его светлости: что регулярные
офицеры не одобряют суровые меры, и что теперь во всем мире царит мир.
через всю провинцию."

"Когда они превращают землю в пустыню, они называют это миром", - сказала Милдред.
Задумчиво процитировав перевод прекрасного отрывка из Тацита.
"Эта война - ужасное ремесло".

"Для нас, сестра, кто остается дома", - ответил Генри. "Но Бог благосклонен к
нам, и он благоволит праву, и защитит храбрецов, которые обнажают
свои мечи, чтобы отстаивать его".

"От предательства, засады и тайного убийства - я благодарю тебя, брат, за
это слово. Да защитят Небеса нас и тех, кого мы любим! Но настали страшные
времена".




ГЛАВА XXXVI.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА БЛАГОПРИЯТСТВУЮТ ВЛИЯНИЮ ТИРРЕЛА На ЛИНДСИ.


Беседа между Линдси и Тиррелом была очень важной. Тиррел
воспользовался всепроникающим рвением, которое недавние успехи
британского оружия распространили среди приверженцев королевского дела,
во имя того, что считалось их несомненным триумфом, настаивать на своем
собственные взгляды. Это было поводом для его нынешнего неожиданного визита в
Голубиный кот. Его ближайшая цель была в погружение Линдси в конкурсе, по
заставив его предпринять какие-то шаги, которые следует совершить его словам, по мнению
республиканского правительства, а оставлять ему ни одного шанса на отступление, ни
средства дольше пользоваться привилегиями своего покойного нейтралитет. Он,
к несчастью, обнаружил, что Линдси в настроении поддержать эту интригу.
Растущие тревоги в душе этого джентльмена, его домашние огорчения, его
своеобразный темперамент и горячность его политической вражды - все это
подтолкнуло его к мысли об активном участии в
борьба. Тиррел обладал достаточной проницательностью, чтобы понять, что таково было
вероятно, течение чувств Линдси, и он частыми
письмами объяснял этот результат.

Было несколько богатых семей в нижних отделах государства,
кто еще цеплялся за дело Короля, и которые терпеливо
в ожидании ход событий, к тому времени, когда они могли более смело
сознаете себя. С главами этих семейств Тиррел был в
активная переписка, и теперь его дизайн, который под
санкции британских лидеров, он уже почти созрел, чтобы принести
эти люди объединяются в тайный совет, чтобы действовать согласованно
и укрепляться взаимным союзом. Сразу после
битвы при Камдене известно, что Корнуоллис разработал свои планы относительно
вторжения в Северную Каролину с помощью интриг того же рода: это было
только немного расширим систему заранее, чтобы применить ее к Вирджинии.
Были приняты меры к тому, чтобы это собрание недовольных состоялось
в доме некоего мистера Стэнхоупа, в одной из нижних частей города.
Джеймс Ривер - джентльмен с хорошей репутацией, с которым Линдси давно дружила
в отношениях тесной дружбы.

"Мгновения драгоценны, и вас ждут", - сказал Тиррел в ходе своего совещания с Линдси.
"мы должны ковать железо, пока горячо"
. Отделенные друг от друга, как наши добрые друзья, вы сейчас находитесь
во власти и на милости - это знаменательная фраза -
неуправляемого правительства Конгресса. Поэтому ваши действия должны быть
быстрыми. В истории каждой неприятности бывают периоды, когда
достоинство обдумывания главным образом заключается в его быстроте и смелости
его решимость. Я умоляю вас, сэр, расценивать это как подходящий момент и
следовать курсом, которого требует честь нашего суверена, без
дальнейшей паузы для обдумывания последствий ".

"Когда вы были здесь месяц назад, - ответила Линдси, - у меня были сомнения.
Но за этот короткий промежуток времени все странным образом изменилось. Ваш штандарт
на пути вторжения реет смелее, чем я считал это возможным
. Тогда вы обвинили меня в том, что я медлю, и, возможно, вы помните
, даже подвергли сомнению мою лояльность."

"Я причинил вам тяжкое зло, мой дорогой друг; и разве я не знал вашего
великодушная натура сразу же простила мою опрометчивую и
невоздержанную речь, которая стоила бы мне многих угрызений совести. Даже
в этом, добрый сэр, - сказал Тиррел, улыбаясь и кладя руку на
Плечо Линдси: "Даже в этом вы видите, насколько необходимо, чтобы у нас
был мудрый и внимательный советник, который умерил бы неуправляемый
пыл нас, молодых людей".

"Я принял решение", - ответил Линдси. "Я приду на собрание".

"И Милдред немедленно переедет в Чарльстон?" нетерпеливо
перебил Тиррел.

"Ах, сэр, ни слова об этом. Если я приду на это собрание, оно должно быть в
секретно. И я пока не посвящаю себя в его решения. Я буду
только слушателем. Я хотел бы узнать, что думают мои соотечественники, оставляя за собой
право действовать. Еще, я хотел бы купить МИР со многими
жертва. Я отрекаюсь от всех насильственных мерах преступления".

"Я доволен", - ответил Тиррел, "что вы должны держать себя
не обремененные залогом в любых мер, которые своим тяжким и суровым суд не
не одобряю. Хотя я немного сомневаюсь, что со всех сторон, вы будете
слышать такие известия, которые должны убедить вас, что дорога, оба безопасности
и честь ведет вперед в этом славном предприятии. Именно из-за этой
опасности крапивы мы срываем цветок "безопасность". Сознавая это, я
хотел бы, чтобы о Милдред и ее брате заботились ".

"Милдред никогда не сможет быть твоей", - задумчиво произнес Линдси. "Есть одна мысль,
которая заставляет меня задуматься. Я верил, и ты тоже веришь, что услуга, оказанная этой
Батлер обнаружил, что в ней была капризная и изменчивая фантазия
девушки. Это преданная страсть женщины: она превратилась в ее
веру, ее честь, ее религию ".

- Батлер - дурак, обреченный безумец, - серьезно ответил Тиррел.
"Он пришел сюда с дьявольской целью предать тебя; и он был настолько глуп,
что думал, что сможет это сделать и все равно завоюет твою дочь. Ей следует
рассказать об этом".

"Ей сказали об этом, и она этому не верит".

"Было ли мое признание дано ей за истинность факта".

"Так и было. И, откровенно говоря, он только сделал свое имя
ненавистный ей на ухо."

"Тогда у нее есть доказательства, что она не может сомневаться. Она получит
это в соответствии с зарегистрированным решением военного трибунала, который осудил его
как предателя и шпиона; она получит это в результате его смерти, и
конфискация его имущества! - воскликнул Тиррел с горечью.
- гордая девушка!

- Вспомните себя, сэр! - сурово перебил Линдсей. "Это не тот
язык и не тот тон, которые подходят для отцовского уха, когда речь идет о
его собственной дочери".

Тиррел был мгновенно вернувшись к своему самообладанию; и с тем
смирением, которое он всегда мог напустить на себя, когда этого требовали его собственные интересы,
заговорил голосом, полным внезапного раскаяния.

"Какой же я дурак, что позволяю своему характеру так управлять мной! Смиренно, очень смиренно
, дорогой сэр, я умоляю вас о прощении. Я люблю вашу дочь,
и преклоняюсь перед искренним энтузиазмом ее натуры; и, следовательно, я был
раздражен сверх того, что приличествовало моему долгу, узнав, что она могла
дискредитировать мое слово ".

"Я приказываю вам, - сказал Линдси, - чтобы в вашем общении с моим
семья-вот, вы уронили ни слова вычисляется сигнал дочкой
безопасность этот Дворецкий. Это тема, которая отвлекает ее, и должен быть
избежать".

"Пока", - ответил Тиррел, "как я прежде сказал вам, я думаю
он является безопасным. Конфискации его имущества не секрет. Но
дело, друг мой. Когда мы отправимся в путь?

- Завтра, - ответил Линдсей. - Мы должны путешествовать осторожно и среди
наших друзей.

"Этот костюм до сих пор служил мне", - сказал Тиррел. "Я могу лучше
доверие к нему, когда в вашей компании".

Милдред и Генри остались в гостиной и были там, когда Линдси
и его оценки, завершив свои тайные конференции, вернулся в
дом.

"Твоей щеке отрицает привычный похвастаться хорошим здоровьем, Мисс Линдсей,"
сказал Тиррел, почтительно подойдя к леди, и с воздуха, что
как представляется, указывают на его ожидание холодный прием. "Меня огорчает
узнать, что в то время, когда все хорошие люди радуются перспективе
мира, вы не должны быть в состоянии разделить общую
радость ".

"Я думаю, что поводов для радости мало где есть", - спокойно ответила
Милдред.

"Мисс Линдси, наверное, будет интересно узнать", - сказал Тиррел, не
смущает явное отвращение леди", что я, в
несколько дней назад покинул штаб-квартире британской армии, где я был
возможность собрать некоторые сведения о ее друг, майор Батлер, ООО
Континенталь сервис".

Милдред покраснела и сказала слабым голосом: "Он мой друг".

- Ему не повезло, - продолжал Тиррел, - он попал в
руки нескольких наших стрелков. Но я полагаю, что могу заверить мисс
Линдси, что он в безопасности и здоров. Он пользуется репутацией
храбрый джентльмен. Мне позволено будет сказать, что если бы его судьба
привезли его под другие цвета, мне надо было гордиться, чтобы быть лучше
ему известны".

"Майор Батлер выбирает свой цвет", - сказал Генри, вставляя. "Я не
кажется, судьба была к этому. Он принял его сторону, потому что они
требуются мужчины, чтобы помочь с бравым военным".

Линдси нахмурилась и шагнула раз или два в квартире, в
что неловкое молчание царило.

- Ты такой же петушок, каким был всегда, Генри, - сказал Тиррел с
неустрашимой игривостью. - Всегда рвешься в бой. Но это по-христиански
долг, знаете ли, быть миротворцами в такие времена, как сейчас. Мы можем надеяться,
Мисс Линдси, что возникнет некий дух примирения, который утихомирит
сварливые настроения людей и вернет все к
спокойствию. Что касается меня, то я искренне желаю этого.

- Кажется, день для такого настроя еще не близок, - сказала Милдред,
тихо вставая, чтобы уйти.

- Ты нездорова, дочь моя, - вмешалась Линдси. "Милдред но
в последнее время у постели больного", - продолжил он, обращаясь Тиррел, в сторону
извинилась за свою заметная холодность поведения.

"Я нездорова, отец", - ответила Милдред, "Мне должно быть позволено покинуть тебя"
и она удалилась.

Когда Генри вскоре присоединился к ней, он нашел ее взволнованной и
взволнованный.

"Артур Батлер известен больше!" - воскликнула она, вспомнив речь
Тиррела. "Он уже известен больше, чем мечтает. Подумай,
брат, о хладнокровном лицемерии этого дерзкого интригана, этого тайного
нарушителя тишины нашего дома, что он осмеливается хвастаться передо мной
храбростью Артура.

"И поговорить о его цветах тоже!" - сказал Генри. "Ты отметила, сестра,
как я поставил его на место - несмотря на присутствие моего отца? И ты видел
как побледнел его лоб, когда я высказал ему свое мнение? Он тоже меня найти
горячий петух, как он зовет меня, чтобы снова решиться на нашем цветов. Я
не с ним, сестрой, больше, чем самого себя."

- Ты должен извинить меня перед моим отцом, Генри, я не пойду сегодня ужинать.
сегодня.

"Мне было интересно", - ответил Генри, "что ты встретила его, сестра; но он
взял нас врасплох. И, действительно, я не думаю, что это будет безопасно
ты рядом с ним снова. Так что я советую тебе оставаться в своей комнате. Что касается меня... Тут! Я
я не боюсь встречаться с ним. Ручаюсь, что при случае он получает по заслугам!

- Умоляю тебя, Генри, - сказала Милдред, - сдерживай свой нрав. Нашему отцу было бы
больно услышать от тебя опрометчивые речи. Это не приведет ни к чему хорошему
конец."

"Я буду осторожен, Милдред, как состояние войны требует,"
ответил Генри. "Бороться, когда это необходимо и молчать, когда мы не можем
удар".

Генри оставил сестру и приступил к своим обычным занятиям.

Милдред, в соответствии с намерением, высказанным ее брату, не появилась.
за обеденным столом; и день прошел, Линдси и
Тиррел, находясь в тесном общении по темам, связанным с целью
предприятия, в которое они собирались пуститься. Тиррел увидел
достаточно, чтобы убедить его, что он может, по крайней мере на данный момент, оставить
все попытки завоевать хорошее мнение Милдред; и все его мысли были заняты
теперь склонен вызвать у Линдси такую враждебность к
республиканским властям, которая неизбежно привела бы к его удалению из
штата и, возможно, вынудила бы его уехать в Англию. Любое из этих событий
сыграло бы на руку амбициозной и эгоистичной политике
с помощью которого Тиррел надеялся достичь своей цели.

В течение вечера Линдси провел короткую беседу со своими
детьми, в ходе которой он сообщил им, что важные дела были.
его собираются отозвать, возможно, на две недели, из Голубиного котла. Это
зря, что Милдред пыталась отговорить его от его цели, которая,
хотя undivulged ее словам, она предполагается, ассоциации
с Тиррел, какой коварный политический ход, которого ее отец должен был быть
Боян.

В соответствии с намеком Линдси, они с Тиррелом отправились в путь в
ранний час следующего дня, в пути к низменности
.




ГЛАВА XXXVII.

ДОМАШНЯЯ СЦЕНА В "ГОЛУБИНОМ взоре".


На третье утро после отъезда Линдси и Тиррела,
поскольку сезон был уже в начале сентября, видели, как Генри,
после необычно раннего завтрака, вышел на лужайку,
перед домом, держа в руке короткую винтовку, - его обычное дело.
под аккомпанемент горна, перекинутого через плечо. По некоторым
моментами он был занят в рассмотрении его оружием; затем обопритесь
подойдя к дереву, стоявшему на лужайке, он поднес горн ко рту и
протрубил долгую и четкую сигнальную ноту. Первый эффект этого заклинания
были воспитывать Белла, бланш, и Гилас, три щитка-ушастых собак,
кто пришел обыски по траве со многими ужимками, что можно сказать
напоминают поклоны и реверансы человеческого вида, и которые были
в сопровождении houndish приветствие глубоким ртом воет, что
Рог никогда не сможет проснуться в этих животных.

Вскоре после этого на холм поднялась длинная изможденная фигура
Стивен Фостер, который, взобравшись на каменную стену с нижней стороны, с одной
связаны подскочил коренастый-хедж, что begirt террасе. Теперь он был
облачен в желтую охотничью рубашку, доходившую ему до середины
бедра и украшенную обильной красной бахромой, которая
связал накидку, локти, запястья и край юбки, а также шерстяную
шляпу, опоясанную широкой красной лентой, на одной стороне которой был изображен
национальный орнамент в виде оленьего хвоста. Вокруг его талии был пристегнут широкий пояс из оленьей кожи
; кроме того, он был вооружен винтовкой чуть меньше шести
футов в длину.

Стивен Фостер был одним из тех праздных ремесленников, которые, не имея определенного
занятия, были из-за этого обстоятельства, из-за противоречия в терминах,
обычно называются людьми любой работы. Он принадлежал к тому разряду существ
которые только можно найти в обществе, где обычную черную
занятия возложены на рабов; и стал владельцем нескольких соток
земли, принадлежащие домену голубятня, где он исповедовал
чтобы заработать себе на жизнь в области растениеводства. Но гораздо большая доля
его доходов была получена от различных услуг дайверов, таких как
управляя командой из четырех худой лошади, которой он был собственником; тянуть
дрова для топлива; оказание помощи в жатве; стабильная работа в
сад; и, при необходимости, езда за покупками, который он предпочитал всем
другое дело. Но труд не был сильной стороной Стивена:
по конституции частью его системы было откладывать дела ради работы
удовольствия; и если было что-то, к чему он особенно стремился
знаменит он был тем, что избегал любых проявлений пунктуальности в отношении надоедливых встреч.
обязательства. Если вообще можно сказать, что у него было призвание, то оно заключалось в том, что
охотника, род занятий, который обладал удивительным очарованием
для его фантазии и который был превосходно приспособлен как к его физическим
, так и к моральным качествам. Поэтому он уделял много своего времени
заботам верта и оленины; а его мастерство владения ружьем было таково, что
он мог с уверенностью всадить пулю в мозг дикого голубя
насколько он был в состоянии изобразить зрелище. Он был сведущ в повадках
всех лесных животных, распространенных в этой части Вирджинии, и точно
провел грань между паразитами и дичью. Он охотился на волков,
медведи, пантеры (художники, в его собственном произношении), еноты, лисы,
опоссумы и белки; а также пойманные выдры, бобры и ондатры;
кроме того, он был экспертом джиггер и поплавок угрей, и хорошо знал
trouting потоков. Для этих занятий он был наделен терпением
натура, которая могла выдержать целый день и ночь в лесу без еды и сна.
мой авторитет ничего не говорит о его терпении в отношении
третьей основной потребности человечества. Он был человеком с прекрасными руками и мускулами,
крепким и храбрым; и к тому же щедрым, откровенным и неизменно добрым
Природа. Война предоставила возможность проявить те таланты, которыми он обладал;
и Стивен теперь обдумывал смелый разрыв со своей женой и
детьми, которые до сих пор имели такую власть над его
привязанностями, что у него не хватило духу расстаться с ними. Но нынешние
трудности страны так убедительно воззвали к его
патриотизму, что он решил провести одну кампанию в полевых условиях и
таким образом дать простор своей естественной любви к приключениям. Теперь это было его
особой славой, которая оказала мощное влияние на его
самолюбие, что он занимал должность лейтенанта в роте Амхерста
Рейнджеры, добровольческий корпус, который недавно был организован с учетом
положения дел на юге.

Этого достойного человека, когда он не собирался в экспедицию, обычно можно было найти
бездельничающим в особняке Дав-Коут в ожидании
какого-нибудь звонка от Генри, между которым и ним самим существовало взаимное доверие.
и несколько непомерная привязанность.

При его теперешнем виде на лице Стивена играла широкая самодовольная улыбка
Когда он обратился к молодому горнисту с
вопросительным--

- Что там у нас на этот раз, мистер Генри? Думаю, еще один доллар? И
прекрасное утро для поездки! Может быть, ветер просто немного дует
слишком свежо, учитывая, что вы могли украсть на нижней стороне игры,
и тогда аромат распространялся бы, как роза. Это большое преимущество
находиться по ветру, потому что животное не может услышать, как вы ломитесь сквозь кусты.
ветер, естественно, издает щебетание птиц.
видишь ли, выходит, что это его обманывает.

- Кажется, я знаю удачный день для охоты, лейтенант Фостер, - сказал Генри,
поставив руки в боки", а также вы. Кто сказал тебе, что собираюсь после
доллар? Почему, человек, если это был намек, что я должен был начать вы
два часа назад. Но у нас есть другие дела, Стивен. В стране появились
такие ужасные новости! Мы скоро выступим, поверь мне на слово
. Я твердо решил уйти, Стивен, как только Рейнджеры отправятся в путь,
пусть мой отец говорит, что хочет. Пришло время мужчинам встать на свою сторону.
вот мое мнение.

"Мистер Генри, я бы вам не советовал", - сказал Стивен, мудро покачав головой.
"Ваш отец умер бы от горя, если бы вы это сделали". "Ваш отец умер бы от горя, если бы вы
оставьте его.

- Не верьте и половине этого, лейтенант. Не было бы шквала для
еще немного, и, после этого, отец увидел бы, что дело
ничего не поделаешь, и поэтому он должен быть удовлетворен. Я ускользну
- это категорично.

- Что ж, обратите внимание, мистер Генри, - сказал Стивен, посмеиваясь, - я даю вам знать,
я предостерегаю вас от этого. Но если ты пойдешь вместе со мной я возьму столько
заботу о вас, как если бы ты был моим собственным сыном."

"Я знаю, что сестра Милдред думает", - ответил Генри, "он не будет очень
не так во мне; и поэтому я оставляю ее, чтобы сделать мой мир в доме.
Кроме того, я еду ради нее, просто чтобы попытаться услышать что-нибудь о
Майоре Батлере.

- Если это ее мнение, - возразил Стивен, - то она не так уж сильно ошибается в
нем. Она главный изобретатель и член тайного совета, - добавил Стивен.
смеясь, он употребил эти жаргонные слова, которые были у него в привычке.
о том, чтобы украсить свой разговор: "обо всех делах, которые делаются здесь, в
этом доме".

"Это твое новое обмундирование, Стивен", - сказал Генри, глядя на
Платье Фостер: "ты сияешь, как искорка в солнечный день. Тебе будет приятно
сестре по жизни видеть тебя такой нарядной; она потрясающая
сторонник дисциплины, и ему не нравится видеть нас, мятежников (тут он приложил руку
ко рту и произнес это слово с притворной осмотрительностью), хуже
одетых, чем негодяи в красных мундирах. Когда рейнджеры марта,
Стивен?"

"Мы ждем каждый день для заказов. Мы параде, вы знаете, мистер Генри,
этим утром".

"Вы должны признать за сутки", - сказал Генри; "Я позвонила тебе, чтобы сказать, что
мы с сестрой собираемся покататься верхом, и я хотела, чтобы ты поехала с нами. В
любом случае, если вы должны пойти в войска, вы можете оставить нас на дороге. Вы
не встретиться до двенадцати, и как сестра, и я хочу поговорить с тобой. Она
приказала мне передать вам это. Я полагаю, она хочет, чтобы вы отнесли письмо
для нее. Бедняжка Милдред не знает, что я еду с тобой; так что, что касается
этого, ты не должен показывать виду. Иди, Стивен, приготовь наших лошадей, как только сможешь.
ты сможешь их раздобыть. Быстрее, добрый Стивен; мы с сестрой подождем тебя на
лужайке.

Лейтенант рейнджеров, получив приказ, поспешил прочь
проследить за их исполнением.

Милдред уже был ряженный на ней ездить, и пришел именно в этот момент
от дома вдоль гравием дорожки. Ее щеки, бледная в последнее время, теперь
начал проявляться румяный оттенок здоровья. Ее полные, темно-синие глаза, хотя
часто выразительный вдумчивого темперамент, часто сверкали
при внезапной вспышки игривый дух, и чаще с огнем
ярый резолюции. Черты ее лица, отмеченные четкими очертаниями,
имели сильное сходство с чертами ее брата, и, оживленные
быстротекущими эмоциями ее разума, представляли собой выражение необычайно
одаренный изяществом внешней красоты. Впечатление, которое производила ее
физиономия, было впечатлением страстной и восторженной
природой и женским мужеством, которого было достаточно для любой чрезвычайной ситуации.
Чистая кожа придавала блеск ее лицу; и, хотя привычка к
выходу на воздух слегка ослабила его блеск, те немногие следы
, которые оставило это пребывание, скорее сообщали приятную идею о
здоровое и энергичное телосложение. Тембр ее голоса был мягким
и нежным, и полным гармонии; и, когда его стимулировали ее чувства,
богатым, глубоким и повелительным. Ее фигура, которую среди женщин можно было бы назвать средней
, была изящной и подвижной, хорошо сложенной и сочетающей в себе
гибкая непринужденность, присущая ее полу, с некоторой устойчивостью и
силой, которые можно было бы назвать мужскими. Ее движения были грациозны,
отличались ловкостью рук и свободной походкой; и было невозможно
смотреть на ее самую фамильярную осанку, не поражаясь
указание, которое оно давало на самообладание, бесстрашие и предприимчивость
характер, связанный с умом, возвышенным над толпой благодаря сознанию
интеллектуальной силы.

Когда Милдред шла по тенистой дорожке, за ней следовала
фантастическая маленькая служанка, которая, в игрушечной причудливости одинокого
и роскошной жизни, она обучалась, чтобы занять положение пажа у леди
. Это был миниатюрный негритянский мальчик, не старше десяти лет, с
изящной фигурой, сейчас ярко одетый в жилет из алой ткани,
пара свободных белых льняных мастерков, перетянутых на бедрах, и красные тапочки.
Рябить что за его шею, и вся белые рукава застегивались с
шелковые шнуры на запястьях. Алая бархатная шапочка завершала
наряд этого великолепного маленького эльфа; и платье, каким бы гротескным оно ни было,
неплохо оттенялось дерзким, знакомым портвейном тщеславной
слуга. То ли он был обречен с момента своего рождения в этот избалованный
станция, - или, случайно, как и во многих восточных монархов, поднятые в
фиолетовый, - он носил романтичное название "Эндимион", и как
сколько по зову своей хозяйки, как любил спать, как и его горе
Латмос. Похоже, в настоящий момент его обязанностью было оправдать себя.
он выполнял ответственную обязанность держать хлыст для верховой езды в оправе из слоновой кости.
наготове, чтобы услужить своей госпоже.

Когда Милдред пересекла лужайку и подошла к тому месту, где теперь стоял Генри
, брат поприветствовал ее словами:--

- Встань, моя нежная сестра, ты и твоя обезьянка! Ах, Милдред, ты уже не та, что была раньше.
в последнее время ты стала слишком серьезной. Потерпи,
дорогая сестра: в конце концов, что это? Почему мы потерпели поражение, и мы
должны бороться с этим снова, вот и все. И как к основным, ваш
пристрастность увеличивает его опасность. Разве у него нет руки? - да; и разве у него нет
ноги? - которая, по-моему, на войне иногда не менее полезна.

"Существует ужасная неопределенность, брат", - ответила Милдред. "Я мечтаю о
самом худшем".

"Плевать на твои сны, сестра Милдред! Они были самыми разными
пути, и ты это знаешь. Теперь у меня есть мечта наяву, и она заключается в том, что
прежде чем ты станешь старше на двадцать четыре часа, ты услышишь о майоре Батлере.

"Молю небеса, чтобы твой сон оказался правдой!" - ответила Милдред. "Но,
Генри, ты любишь меня, а привязанность - явный обман в своих пророчествах".

"Тогда замолчи, сестра! не говорите об этом. Когда мы ничего не знаем, он ли
не годится, чтобы добраться до грез. Вот те раз, чтобы действовать; и возможно я буду
удивить вас еще".

"Чем, добрый брат?"

"Оружием ордена", - ответил Генри, уклоняясь от вопроса сестры, и в то же время
одновременно принимая военную выправку и проворно опуская винтовку
на землю: "С красотой моей выучки, сестра. Это даже меня удивляет
я сам. Ты увидишь, как я марширую". И вот он игриво взвалил его
винтовку и шагнул с размеренным шагом по зеленой траве, а потом обратно
опять же, в то время как дерзкий Эндимион, полагаясь на его честь, с мимическими
жесты, а затем сразу же в задней Генри, принимая большие шаги, чтобы
стоит на своей земле. Когда Генри воспринимал апишу миньон таким образом, по его
он разразился смехом.

"Ты, огромный убийца великанов, ты смеешься надо мной?" воскликнул он. "Сестра, я
придушу твоего телохранителя козырьком своей фуражки, если его не научат
лучшим манерам".

"Генри, я не могу разделить с тобой твою легкость на сердце", - печально сказала Милдред.
"У меня тяжело".

- А мое - твое, сестра, легкое или тяжелое; в солнечный день или в бурю,
летом и зимой, дорогая Милдред, оно всегда твое. Это была моя уловка,
чтобы позабавить тебя. И если мне кажется, что я чувствую не так, как ты, сестра, это
потому что я собираюсь действовать. У нас, мужчин, нет времени на уныние.

- Стивен Фостер здесь, у дверей, с нашими лошадьми, брат. Мальчик, дай
дай мне хлыст, а теперь прочь. Веселые перья этой птички, - сказала Милдред, когда
маленький негритенок удалился, - не становись моим последователем.

Новый аспект событий, произошедший после поражения при Кэмдене, тяжело повлиял
на настроение Милдред. В стране было полное разочарование
слухи, и каждый день приносил новые условия, которые по своему характеру
увеличить бедствия. Кровавая судьба храброго Де Калба и
солдат, павших рядом с ним; триумф, с которым Корнуоллис
начал подготовку к дальнейшим завоеваниям; нужда и
замешательство американской армии, которая теперь бежит перед своим врагом; рассказы о
беспощадном секвестрировании, которому подверглись в Каролине земли тех, кто
все еще сражались с оружием в руках за независимость, их посещали; военные
казни заключенных, обвиненных в нарушении конструктивного принципа
лояльности, в завоеванных районах; суровые меры, которые были
принято, чтобы разбить сердце восстания, которое все еще оставалось позади
марш победоносной армии; и, прежде всего, хвастливый
уверенность, с которой Корнуоллис своими прокламациями стремился открыть
путь для вторжения Северной Каролине и Вирджинии, в попытке
в ралли Льеж подданные короля под его стандарт: все эти
события на крыльях молвы, и загорелось пламя через
в целом по стране. Для Милдред все они были дурным предзнаменованием в отношении судьбы Артура Батлера.
судьба Артура Батлера. Время от времени отставший солдат из разбитых сил Гейтса прибывал в Голубиную Котлу, где его принимали с
горячим гостеприимством и подробно расспрашивали о событиях, в которых он
участвовал. Но о Батлере не было даже самых отдаленных известий.
получено. В настоящее время неопределенность в отношении его состояния наполняла Мысли Милдред самыми тревожными и безрадостными предчувствиями; и
это настроение пересилило все остальные чувства. Поздний визит
Тиррел в Голубятню и внезапный отъезд ее отца с
этим человеком в неизвестную экспедицию не были рассчитаны на то, чтобы смягчить
ее страхи; и она чувствовала, что на нее со всех сторон давят предзнаменования
грядущего несчастья. В этих трудностях она не утратила своей
стойкости духа; но, подобно моряку, оказавшемуся в опасном проливе, она
подсчитывал тревожные моменты своего путешествия, ожидая в каждое следующее мгновение услышать ужасный стук своей коры о невидимую скалу, хотя храбро готовился к худшему.