Робинзон Подковы Повесть о господстве тори

Автор: Джон Пендлтон Кеннеди.Автор "Ласточкиного амбара", "Ограбления чаши" и др."Я рассказываю историю так, как она была сказана мне". - "Песнь последнего менестреля" 1876 год.Введен в соответствии с актом Конгресса в 1852 году
Джорджем П. Патнэмом, в канцелярии окружного суда Южного округа Нью-Йорка.
ВАШИНГТОНУ ИРВИНГУ, эсквайру.

ДОРОГОЙ ИРВИНГ:--Испытывая некоторые опасения по поводу того, что я впустую потратил время и бумагу, которые можно было бы использовать с большей пользой, я испытываю настоящее утешение, обращаясь к вам, поскольку благодаря вашему успеху мы получили мы придумываем аргументы, чтобы оправдать наше призвание.
Вы убедили наших мудрецов дома в том, что человек иногда может написать
книгу, не теряя своего характера, - и показали недоверчивым людям
за границей, что американская книга может стоить прочтения.
В знак благодарности за эти услуги, а также для того, чтобы побаловать
в знак искреннего личного уважения я осмелился написать ваше имя на лицевой стороне несовершенной работы, которая сейчас представлена публике.
Искренне ваш и др.,
ДЖОН П. Кеннеди.БАЛТИМОР, _ 1 мая 1885_ года.
***
Введение


Зимой тысяча восемьсот восемнадцать-девятнадцатого годов мне довелось
посетить западную часть Южной Каролины. Общественный транспорт
доставил меня в Огасту, в Джорджии. Там я купил лошадь, большинство
верный спутник, с которым у меня было много приятных впечатлений: щавель
но сохранил я в памяти, любуясь. Чемодан привязали сзади меня
седло, с большим распространением пальто при этом обстановка все, что я
требуется личного проживания. Моя кровь била умеренно
импульс молодости и здоровья. Я вдохнул самый вкусный воздух в
мира. Мое путешествие проходило в районе с самыми красивыми пейзажами. В
погода в начале января было так здорово, как октябрь, свет теплый туман
смягчает атмосферу, и бросил мягкие и богатые тона над
пейзаж. Я вернулся по своим следам из Огасты в Эджфилд, который я уже проехал
в почтовой карете. Из Эджфилда я отправился в Аббевиль, и
оттуда в Pendleton. Теперь я был в самом центре девяносто шесть, всего
у подножия горы. Мой курс был по-прежнему на Запад. Я путешествовал
один, вернее, я должен сказать, в хорошей компании, за мой конь и я
была создана доверительная дружба, и мы тешили себя
многие интернет-приятный разговор ... в нашу сторону. Кроме того, мое воображение было
заняты, и сделал второй план довольно густонаселенный--с людьми своего собственного: есть
но были несколько иного характера.

Во время моего путешествия я столкнулся с инцидентом, который я сохранил в
мой дневник. У читателя рассказа, который занимает этот том, есть некоторый
интерес к нему.

"В один прекрасный день", как говорится в старых балладах, в один из лучших дней этой страны
в изысканном климате моя дорога проходила по ущельям одних из самых величественных
гор страны. Огромные каменные валы преграждали мне путь,
и маленькие ручейки красивыми каскадами перескакивали с уступа на уступ,
и бурлили по каналам, которые часто служили единственной тропинкой
за моей лошадью, и, скользя сквозь переплетенные заросли рододендрона,
лавра, древовидного дерева и других вечнозеленых растений, нырнул в реки, чьи
вод превышает все, что я когда-либо задуманных прозрачной чистоты. Это может быть
поэтический говорить о жидких кристаллах, но не кристалл обладает абсолютной
совершенствование прозрачности этих потоков. Более отдаленные
склоны гор, где моему взору открывалась открывающаяся долина, были
укреплены колоссальными стенами или насыпями из цельного камня,
возвышающиеся друг над другом уступами с массивами темной сосны
между ними; самый высокий образует гребень горы, разрезающий небо в
острый профиль с изображениями зубчатых башен, зубчатых стен и
контрфорсы, вокруг вершин которых обитал канюк с широкими
распростертыми крыльями, парил и раскачивался в воздухе, описывая величественные круги.

Те немногие жители этой области были главным образом арендаторов
щедрость земли, которые штате Южная Каролина был наделен
солдаты революции; и их расчеты, сделанные на богатых
днища речных долин, отделенных друг от друга большим
участки леса.

На некоторых участках этого дневного путешествия я испытывал большие затруднения, пытаясь найти
свой путь через почти непроходимый лес, который лежал между двумя из этих
поселения. То, что я искал, располагалось на реке Сенека,
притоке реки Саванна, называемой здесь Тулули. Было уже около
заката, когда я выбрался из дикой местности на дорогу для фургонов, очень
неуверенный в том, где я нахожусь, и испытывающий некоторые довольно тревожные
опасения относительно моей доли на ночь.

Последние пять или шесть часов я никого не видел, и, упав на
дорогу, я не знал, куда мне идти - направо или налево
- очень существенная проблема для моего решения именно тогда.

Во время этого напряженного ожидания появился юноша, на вид не старше десяти лет,
верхом на прекрасном коне, с обнаженной спиной, внезапно вынырнул из леса примерно в
пятидесяти шагах впереди меня и поскакал по дороге в том же
направлении, в котором я сам решил ехать. Я ускорил шаг, чтобы
обогнать его, но, судя по быстроте его движения, я обнаружил, что в
конце мили нахожусь не так близко от него, как в начале. Какая-то открытая местность
однако, видневшаяся впереди, показала мне, что я приближаюсь к поселению
. Почти в тот момент, когда я сделал это открытие, я заметил
, что парень лежит на земле у обочины дороги. Я поспешил к
он спешился и обнаружил, что тот, к сожалению, нуждается в помощи. Его лошадь
убежала вместе с ним, сбросила его и вывихнула, как оказалось впоследствии
, его плечевой сустав.

Пока я был занят оказанием той помощи, которую мог себе позволить, ко мне присоединился
джентльмен почтенного вида, отец юноши, который пришел
из жилого дома неподалеку, которого я, поглощенный своим
занятием, не заметил. Мы подняли мальчика на руки и понесли
в дом.

Теперь я был в удобном помещении для ночлега. Этот джентльмен был
Полковник Т., как я узнал из его представления и любезного
приема, который он мне оказал, и я очень скоро почувствовал себя на положении
почетного гостя. Мальчика положили на кровать в комнате
где мы сидели, терпя сильную боль, а в желании немедленно.
Я вошел в консультации семейные дела. Никогда я не
с сожалением хочу приобретения, как я потом жалел, что у меня не было
навык в хирургии. Я была совершенно некомпетентной, чтобы сделать предложение стоит
учитывая. Случилось так, что матери семейства в тот вечер не было дома;
и после врача мать - лучший советчик. Там был
старший сын, примерно моего возраста, который играл на скрипке, когда мы вошли;
и была сестра моложе его, а братья и сестры еще
моложе. Но мы все были одинаково неспособны. Случай бедного мальчика мог быть
критическим, а ближайший врач, доктор Андерсон, проживал в Пендлтоне,
в тридцати милях отсюда. Это одно из условий поселения на границе,
о котором не всегда думают.

В трудной ситуации полковнику Т. пришла в голову мысль,
которая была немедленно озвучена. "Я думаю, что пошлю за
Робинзон Подковы, - сказал он, и лицо его заметно просветлело
, как будто он нашел удачный выход. "Возьми лошадь, мой
сын, - продолжал он, обращаясь к одному из мальчиков, - и поезжай к
старику и расскажи ему, что случилось с твоим братом; и скажи, что он
вы обяжете меня, если он приедет прямо сюда. В то же время,
слуге было приказано ехать в Пендлтон и привезти доктора
Андерсона.

В отсутствие первого посыльного парню стало легче, и стало
очевидно, что его ранение вряд ли окажется серьезным. Полковник Т.,
уверенный в этом, придвинул свое кресло к огню рядом со мной и со многими
выражениями дружеского интереса расспрашивал о ходе моего путешествия,
и о бесчисленных вопросах, которые, как можно предположить, интересуют
пограничный поселенец в своем общении с человеком, только что вышедшим из мира суеты
жизнь. Случилось так, что я знал его старого друга, генерала...
джентльмена, весьма отличившегося на профессиональной и политической службе,
в молодости полковник Т. был самым своевременным покровителем. Это обстоятельство
создало новый залог в мою пользу и, я полагаю, повлияло на старый
джентльмен в окончательной решимости, чтобы отправить в тот вечер его жена, которая была
каких-то семь-восемь километров, и которую он был не склонен ставить
чтобы дискомфорт от такого путешествия в темноте, с тех пор, как он был
установлено, что случай мальчика не было опасно. Я почти уверен, что это
повлияло на него, поскольку я слышал, как он конфиденциально инструктировал слугу пойти за
леди и сказать ей, что травма мальчика была не очень серьезной,
и "что там был джентльмен , который был хорошо знаком с
Генерал ..." - заметил я, висевший в маленькой черной рамке над
камин, миниатюрный гравированный портрет генерала, который был
единственным образцом изобразительного искусства в доме - возможно, во всем поселке.
Это было мое признание это сходство, что привело, я боюсь, для усталых
ночью ездить доброй леди.

Менее чем через час яркий свет в очаге - для всей квартиры
был освещен только пылающими сосновыми дровами, которые время от времени были
брошенный в огонь - упал на красивую фигуру. Сначала послышался звук
из темноты донесся стук копыт - остановка у двери - полный, круглый,
чистый голос, раздающийся на крыльце, а затем вход в квартиру
лесного героя. Снова этот прекрасный, сочный голос в приветствии, такой нежный
и такой мужественный! Это был наш ожидаемый консультант, Подковообразный Робинсон.
Что за человека я увидел! Почти семьдесят лет после его опрос, время, казалось,
нарушили его клубится над его фронт только, как океан перерывы в течение
рок. Он стоял-высокий, широкий, крепкий, прямостоячий. Резкий свет
позолотил его массивную фигуру и обветренное лицо, создавая живописный эффект
это порадовало бы художника. Его домашняя одежда, его свободная походка,
когда он подошел к камину, его лицо сияло добротой; естественная
грациозность его движений - все говорило о его характере.
Было очевидно, что Хорс-Шу был человеком, которому можно было довериться.

"Я слышал, что у вашего мальчика бросил с коня, полковник", - сказал он, как он
дополнительно к кровати-сторона. "Как вы думаете, ему больно?" "Не так уж плохо"
как мы думали сначала, мистер Робинсон, - последовал ответ. "Я очень признателен"
вам за то, что вы пришли сегодня вечером. Это великое утешение, чтобы ваш
советы в такие моменты".

"Эти маленькие бритвы настолько азартен--с лошадьми в частности,"
- это Провидение, полковник, - сказал посетитель. - оно заботится о них. Дай мне
посмотреть на тебя, сын мой, - продолжал он, снимая постельное белье, и
начал трогать плечо мальчика. "У него это вышло из-под контроля", - добавил он.
Помолчав немного. "Принесите мне таз с горячей водой и тряпку,
Полковник. Думаю, я скоро смогу все исправить".

Вскоре рядом с ним поставили стакан с водой, и Робинсон
приступил к работе с серьезностью опытного хирурга. После наложения
влажных тряпок на некоторое время на поврежденную часть, он взял плечо в
своей широкой рукой и резким движением, за которым последовал
пронзительный крик мальчика, он вернул вывихнутую кость в надлежащее
положение. - Это не больно, - сказал он, смеясь. - Ты только
притворяешься. Как ты себя сейчас чувствуешь?

Пациент улыбнулся и ответил: "Сейчас достаточно хорошо; но я думаю, вы
пошутили, если сказали, что это не больно".

Подковы подошел к костру и взял стул, говоря: "я larnt
что, полковник, в походах. Человек везде находит что-то хорошее, если
он этого хочет; это мое наблюдение ".

Когда с этим делом было покончено, Лошадиная Подкова решил остаться на всю ночь
с семьей. Мы поужинали, а после этого устроили небольшую вечеринку
у очага. Полковник Т. воспользовался случаем, чтобы рассказать мне кое-что о
Подкова; и старший сын полковника подал мне знак, которым он
намекнул, что я мог бы вызвать старого солдата на рассказ некоторых историй о войне
.

"Спросите его, - сказал молодой человек, - как он сбежал из Чарльстона после
капитуляции; а затем заставьте его рассказать вам, как он взял в плен пятерых
шотландцев".

Мы все были в хорошем настроении. С мальчиком было довольно легко, и все было
все шло хорошо, и мы решили посидеть до прихода миссис Т.
а это могло произойти не раньше полуночи. Подкова был очень
услужлив, и поскольку я проявил большой интерес к его приключениям, он
подчинился моему руководству, и я получил от него богатый запас
приключений, которыми была полна его жизнь. Два знаменитых отрывка , к которым
Меня попросили допросить его - о побеге из Чарльстона и о
пленении шотландских солдат - читатель найдет сохранившимся в
повествовании, к которому он собирается приступить, почти в тех же словах
моя антология. Я - возможно, с излишней щепетильностью - сохранил своеобразный словарный запас Хорса
Шу и простоватую, дорическую форму речи, считая
это несколько необходимыми признаками его характера. Более правдивые
человека, чем он, я убежден, не пережил войны, чтобы рассказать свою историю.
Правда была преобладающим выражением его лица и жестов - правда
, которая принадлежит естественной и бессознательной храбрости, соединенной с откровенностью и
скромностью духа. Казалось, он не придавал особого значения своим собственным подвигам,
но рассказывал о них как о событиях личной истории, с минимальными комментариями
или подчеркивал, как будто они касались кого-то больше, чем его самого.

Было далеко за полночь, когда наша компания разошлась; и когда я добрался до
своей кровати, мне приснился Подковы и его приключения. Я записал
то, что он сказал мне, пока память об этом была еще свежа, и часто
впоследствии возвращался к этому, когда случайность или преднамеренное исследование привлекали
мое внимание к событиям, связанным со временем и сценами, к которым он относился.
история имела отсылку.

Таким образом, читатель увидит, как я узнал о ведущих
инцидентах, на которых основана эта "История о господстве тори" в Южной
Каролине.

Впервые она была опубликована в 1835 году. Робинсон Подковы был тогда очень старым человеком
. Он переехал в Алабаму и жил, как мне сказали, на берегах
Тускалузы. Я попросил товарища, чтобы передать ему копию
книги. Отчет принес мне было, что старик очень слушал
внимательно прочитав его, и взял большой интерес к ней.

"Что вы скажете на все это?" - был обращен к нему вопрос после того, как
чтение было закончено. Его ответ - это свидетельство, которое я хочу
сохранить: "Все это верно - на своем месте - за исключением примерно
те женщины, которых я забываю. Это тоже могло бы быть правдой; но моя память
предательна - я забываю".

_ 12 апреля 1852 года._




ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ


События, описанные на следующих страницах, стали мне известны в ходе
моих исследований личной истории некоторых из
персонажей, фигурирующих в этой истории. Я подумал, что их стоит воплотить
в обычное повествование по двум причинам:--

Во-первых, потому что они по своей сути представляют интерес, который может позабавить
любителей приключений, и,

Во-вторых, потому, что они служат иллюстрацией характера
Война и наша революция.

Пока были только политические и документальная история, что война
написано. Его романтические или живописные черты были оставлены для этого
трудолюбивого племени хроникеров, к которому я отношу себя,
недостойный член, и которые в последнее время, как известно публике, приступили к
к бизнесу относятся серьезно. Нам придется нелегко, если мы не сделаем этого в ближайшее время.
выявить все остатки традиций, оставленные войной!

До сих пор преобладало мнение, что революция произошла слишком недавно.
наше ремесло рассказчика историй не могло наложить на нее руки. Но это
возражения, начиная с пятидесятой годовщины, были аннулированы
общим согласием, которое считается справедливым поэтическим пределом, который
превращает традицию в истину и отнимает все права на
противоречие от выжившего актера в этой сцене. Пенсионный список
явно становится все тоньше, и вдовы, которые вышли замуж молодыми после заключения
мира, составляют решительное большинство в списке. Это секонд-хенды
розничные продавцы чудес войны; и замечено, что, подобно вину
, которое перешло к наследнику, события не утратили своего значения.
вкус или ценность передачи. Все это - явная выгода для
нашего братства; и поэтому очевидно, что мы должны процветать.

Мой читатель поймет, что я старался сохранить
предельную историческую точность в своем повествовании: и я надеюсь, что, когда он
закончит чтение, у него найдется повод наградить меня
благодарность за то, что я доставил ему некоторое удовольствие, сделав набросок, который я предпринял
о состоянии дел на юге в течение очень
интересного периода "господства тори".

АВТОР.
1 мая 1835 года._





РОБИНЗОН ПОДКОВЫ.




ГЛАВА I.

ТОПОГРАФИЧЕСКИЙ ДИСКУРС.


Пояс гор, которая пересекает штат Вирджиния, США по диагонали,
с северо-востока на юго-запад, это будет видно на осмотр
карта состоит из ряда параллельных хребтов, представляя
конформации несколько аналогичное тому, которое можно наблюдать в миниатюре
на море-пляже, среди минута линии песчаных бугров слева от
отступающий прилив. Можно сказать, что этот пояс начинается с Голубого хребта,
или, точнее говоря, с той нижней цепи высокогорий, которая
проходит параллельно этой горе почти сразу вдоль ее восточного
База. Начиная с этого региона на запад, возвышенности увеличиваются в высоте,
долины становятся уже, круче и прохладнее, а ландшафт
постепенно приобретает более дикие черты, присущие тому, что
явно подразумевается под "горной страной".

Самые высокие вершины в этой серии находятся в Аллегани, почти в
ста пятидесяти милях к западу от первой нити пояса;
и поскольку основные реки, текущие к Чесапику, находят свои
истоки в этой возвышающейся линии гор, можно представить, что
множество пейзажей непревзойденной красоты существует в этих обрывистых пустынных местах, где
рекам приходилось бороться с крепкими холмами, которые природа воздвигла
на их пути к морю.

Увеличение возможностей для путешествий, которые дух
совершенствования в последние годы предоставил этому региону;
оздоровление, или, если использовать термин, более соответствующий его совершенству, -
восхитительный климат и необычайное изобилие воды
редчайшего качества, как для купания, так и для питья, - все это
совсем недавно способствовало превращению гор Вирджинии в
печально известный и популярный среди этой утонченно наблюдательной толпы
хорошо подготовленных людей, которые ежегодно мигрируют в поисках здоровья или
убежище от летней жары или кто, возможно, бродит в поисках
тех ассоциаций с холмами и долинами, которые, как предполагается, восстанавливают измученное
воображение и делают его романтичным и плодотворным.

Путешественник любого из этих описаний, отправляющийся в свое путешествие
на запад, окажется вынужденным остановиться в Шарлоттсвилле, как в
приятном месте отдыха у подножия первых гор, где он может
хватит, чтобы укрепить его силы для преследования прочный задач
том, что его ждет. Его задержка здесь не будет убыточным. Эта аккуратная
маленькая деревушка привлекает внимание не столько своим расположением в
центре культурной и изобильной страны, сколько своей близостью к
резиденции трех президентов Союза; и, особенно, благодаря его
непосредственной близости к Монтичелло, чей полированный купол просвечивает сквозь
крону леса, которая украшает самую вершину его горной пирамиды,
и который, поскольку он теперь превратился в Мекку для многих паломников, будет
само по себе является достаточным стимулом для того, чтобы наш путешественник задержался.
Равного притяжения будет найден в Университете Вирджинии, который,
на дистанции один километр, в противоположную сторону от ведущих
в Monticello, поднимает ее великолепные и фантастические нагромождения массивных и
разношерстная архитектура--живой и верный символ (я говорю это
благоговейно) амбициозных, пестрой и gallican вкус его
основатель прославленной.

Из Шарлоттсвилля, двигаясь на юг, в направлении Нельсона
и Амхерста, дорога обычно проходит по холмистой местности, образованной
чередой холмов, составляющих подчиненную цепь
гор, которые я описал как первые в поясе. Эти холмы
имеют красивую особенность из-за того, как они расположены.
ими командует, - используя военную терминологию, - Голубой хребет, который на всем протяжении
упирается в западный горизонт и вздымает свои
частые вершины среди облаков, одетые во все многообразие
оттенки, которые соответствуют шкале видения, от темно-зеленого до
пурпурный на ближних массивах, почти неразличимый
лазурный на самых отдаленных вершинах.

Постоянные прерывания некоторых хлещет ручей, который спешит из
соседние горы в тесном Валес, что перехватить по дороге,
общается, как правило, особый интерес в этом путешествии, предоставив
что приятным сюрпризом нового и неожиданного обстановки, которая, более
каких-либо других сопутствующих путешествия, одолевает чувство усталости. Эти
потоки носили глубокие каналы через холмы, и постоянно кажется,
запросить дорогу в узких проходов и романтичный Деллс, где боязливый
скал не видно свержения над головой путешественнику, и игристое
вода журчит у его ног; и там, где самые богатые и редкие деревья
леса, кажется, выбрали себе несколько стоянок, на мшистом берегу или
расколотой скале, повинуясь какому-то главному разуму, стремящемуся к наиболее
изысканное и яркое сочетание этих природных элементов.

Часть страны, охваченная этим описанием, получила
местное название Южный сад, возможно, из-за череды
плодородных полей и благоухающих лугов, которые окружены стенами
гора с обеих сторон; в то время как еще более отдаленный, но соседний
район с более суровыми чертами носит название Бухта.
название подсказано узким и всеобъемлющим характером
острых и обрывистых холмов, которые обрамляют и затеняют грубую и
горный поток братлинг, который отмечен на карте как Бухта
ручей.

В период, к которому относится мой рассказ, население Центральной
округа Виргинии, демонстрировать, но несколько характеристик, которые являются
нашли отличить настоящие гонки жителей. Богатая почва,
чистая атмосфера, обилие леса и воды, не говоря уже о
из лесных красот горы, обладал большой привлекательностью для
богатых владельцев низменности; и поэтому земля была
обычно разделена на большие поместья, принадлежавшие богатым владельцам, чьи
земледелие, по крайней мере, не преминуло в изобилии накопить
удобства жизни и предоставить полный простор тому расточительному гостеприимству,
которым в то время даже больше, чем в настоящее время, гордились
государство. Законы о первородстве оказали должное влияние на
национальные обычаи; и отвратительный раздел собственности между недостойными
младшие братья, которых в нашей современной философии был бы рад убедить нас есть
столько заслуг, и как мало возможностей, чтобы процветать в мире, как их
старейшины, еще не входили в бытовых мыслей этих
много-acred оруженосцев. Таким образом, от Шарлоттсвилля к северу и
к югу, от Потомака до реки Джеймс, тянулась цепь
должностей, занимаемых благородными джентльменами с открытым сердцем, - своего рода гражданская власть.
кордон блаффских вольнодумцев, которые были лишь немного сведущи в тайне
"объединения двух концов года".

С тех пор каждый день - добрый день! рука жнеца опустила свой
серп на разделенные поля; многолюдное потомство выросло под этими
отцовскими деревьями-кровлями; дочери вышли замуж и произвели на свет чужих
имена; средства к существованию одного были распределены в копилку десяти;
деревни стали многолюдными; университет поднял свою
дидактическую голову; и повсюду над этой обителью древнего богатства слышен гул
промышленности в гимне пахаря, эхо
кнут извозчика, грубая песня лодочника, и в грохоте колес
милл. Таковы коварные вставки республиканской системы!

Мой читатель, после этого топографического очерка и политических размышлений
, которыми я его сопроводил, несомненно, хорошо подготовлен к тому, чтобы
представить достойных личностей, с которыми я собираюсь его познакомить
.




ГЛАВА II.

В КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЯ ЗНАКОМЯТ С ДВУМЯ ДОСТОЙНЫМИ ЛЮДЬМИ, С КОТОРЫМИ ОН, ВЕРОЯТНО,
ЗАВЯЗАЕТ БЛИЗКОЕ ЗНАКОМСТВО.


Было около двух часов пополудни в конце дня
Июля 1780 года, когда капитан Артур Батлер, теперь с бреветом в руках, около десяти
майора континентальной армии и Гэлбрейта Робинсона
видели спускающимися с длинного холма, который отделяет Южный сад от бухты
. Они только что покинули богатый и сочный пейзаж бывшего
район и в настоящее время проходили в живописной долине
второе. По потрепанному путешествиями виду их лошадей,
а также по их снаряжению было очевидно, что они прошли много миль
прежде чем достигли этого места; и это также могло быть замечено
что меняющиеся красоты пейзажа не были полностью проигнорированы
по крайней мере, Дворецки, - когда он остановился на вершине холма,
обернулся и посмотрел на покрытые лесом поля, которые лежали под его ногами.
взглядом и оживленной жестикуляцией обратить внимание своего собеседника в ту же сторону
. Кроме того, часто, когда они медленно спускались вниз, он натягивал поводья
своего скакуна, чтобы на досуге полюбоваться тесным, затененным лесом ущельем
перед ними, через которое шумно протекал ручей Коув-Крик. Не было
столь очевидно, что его спутник отреагировал на искренние эмоции, которые
этот дикий и красивый пейзаж вызвал в его сознании.

Артур Батлер теперь обладал энергией ранней зрелости,
на вид ему было около двадцати восьми лет. Его телосложение было
хорошо сложенное, легкое и подвижное. Его лицо, хотя и отличалось
гладкими и почти безбородыми щеками, все же представляло собой очертания решительной
мужественной красоты. Солнце и ветер загорели на его лице, за исключением тех мест, где
густая копна черных волос на лбу сохранила первоначальную красоту
высокого, широкого лба. Ореховый глаз сверкал под
оттенком темных ресниц, что указывало на чередование игривости и
решительный, предприимчивый, а также жизнерадостный дух. Вся его осанка
, облик и фигура, казалось, говорили о человеке, знакомом с
предприимчивостью и любящем опасность: - они свидетельствовали о благородном воспитании
преобладающем над жизнью, полной тяжелого труда и лишений.

Несмотря на его профессию, которая проявлялась в его прямой и
повелительной осанке, его одежда в то время была, за некоторыми небольшими
исключениями, просто цивильной. И здесь, касаясь вопроса одежды, я
хочу сказать моему читателю вступительное слово. Хотя обычай или
мода на рассказывание историй могут потребовать, чтобы я удовлетворил
антиквар в этом важном аспекте одежды тех дней
тем не менее, в данном случае я буду несколько осторожен в своем
знания в этом отношении; - видя, что любой человек, проявляющий любопытство по поводу
костюма времен революции, может быть полностью удовлетворен, изучив
эти наиболее наглядные "поддельные представления" различных исторических
отрывки того дня, которыми полковник Трамбулл снабдил наш век,
в назидание потомкам, в большой ротонде Капитолия
Соединенных Штатов. И я тоже признаюсь, что у меня есть еще одна причина для моего
нынешнее нежелание, - поскольку я испытываю некоторое слабое опасение, что мой главный герой
актер может подвергнуться риску произвести жалкое впечатление на живущее поколение
, если я представлю его на сцене в пальто, которое
техническое описание, на манер ботанической формулы, может быть
сведено к следующему резюме: - с длинной талией- с широкой юбкой -
узкий воротник, широкая спинка, большие пуговицы и большие лацканы;- и
затем, чтобы добавить к этому, что было бы столь же диковинным, желтый
короткая одежда и ботинки с темным верхом, прикрепленные кожаным ремешком к
кнопки на колено,--без чего сказал сапог, ни барином в 1780 году
решился на гору на лошадях.

Но когда я говорю, что капитан Батлер отправился в свое нынешнее путешествие,
одетый в гражданский костюм джентльмена того времени, я не имею в виду
исключить круглую шляпу, в значительной степени входящую в моду настоящего
дэй - хотя тогда им мало пользовались, кроме как среди военных - с
белой кокардой, чтобы показать свою партию; и я не хочу, чтобы меня считали
умаляющим этот мирный характер, когда я добавляю, что его седельная лука1
был укреплен парой всаднических пистолетов, спрятанных в больших
чехлы, покрытый медвежьей шкурой;--для того, в те времена, когда враждебно
знамена были развернуты, и люди бросили вызов друг другу на дорогах,
эти пистолеты были частью Лика (великолепный старый
фразы) джентльмена.

Гэлбрейт Робинсон был человеком куда более грубого склада. Природа
создала в его лице атлета, которого скульпторы могли бы использовать
для совершенствования Геркулеса. Каждая черточка его тела свидетельствовала о
силе. Его рост был несколько выше шести футов; грудь широкая;
конечности жилистые и примечательные своей симметрией. Казалось, не было никаких
бесполезная плоть на его теле смягчала выступающую поверхность его
мышц; и его широкое бедро, когда он сидел верхом, показывало, как
его текстура работает при каждом шаге, как будто это часть животного, на котором
он поехал верхом. Он был одним из тех форм железа, что может представить себе практически
пуля доказательство. При всех этих достоинствах личности на его лице было написано сияние,
широкая, добродушная натура; а взгляд больших, ясных, голубых
глаз говорил об изворотливых мыслях и о проницательной, домашней мудрости. Румяный
цвет лица хорошо сочетался с его живыми, но массивными чертами, из
преобладающим выражением которого было такое, как молчаливое приглашение к дружбе
и доверию. Если к этим чертам добавить обильную копну желтых,
вьющихся волос, заканчивающихся пышной косичкой, перехваченной узкой
нитью кожаного шнурка, у моего читателя сложится относительно правильное представление о
человек, которого я хочу описать.

Робинсон был кузнецом в начале революции,
и, по правде говоря, вряд ли можно сказать, что он еще не бросил это ремесло;
хотя в последнее время он вел образ жизни, который имел лишь
мало общего с наковальней, за исключением метафорического смысла
выковывал и придавал форму грубой, железной независимости своей страны.
Он был владельцем небольшой фермы в поселении Вакшоу, на реке Катоба
, и разбил свое жилище на мысе, вокруг
чье основание Уоксхоу-Крик омывал регулярным, но узким кругом,
эта местность, взятая в связи с его призванием, дала начало
распространенной приставке к его имени по всей округе, и он был
поэтому почти исключительно отличается прозвищем Хорс
Шу Робинсон. Это знакомое обращение последовало за ним в армию.

Возраст Подковы был примерно на семь или восемь лет старше возраста Батлера
обстоятельство, которым достойный сеньор не преминул воспользоваться
с некоторым авторитетом в их личном общении, держась
этот рассказ о том, как быть похожим на Кассия, старшим, если не лучшим солдатом. В данном случае
его одежда была самой простой и деревенской.
описание: шляпа с круглой тульей и широкими полями, грубого серого цвета.
жакет из смеси хлопка и шерсти, темные мастерки от linsey-woolsey, плотно прилегающие к ноге
, туфли с коваными гвоздями и повязанный красным хлопчатобумажным платком
небрежно повязанный на шею с узлом на груди. Этот костюм и
длинное ружье, перекинутое под углом к правой руке с казенной частью
, покоящееся на луке седла, и сумка из оленьей кожи с рожком для пороха
прикрепленный к нему, подвешенный на правом боку, он мог бы дать гарантию тому, что
зритель примет Робинзона за лесника или охотника с
соседних гор.

Таковы были два персонажа, которые теперь пришли "проколоть холм".
Период, в который я представляю их моему читателю, был, возможно, самым
тревожным за всю борьбу за независимость. Не падая
переходя к длинному повествованию о событиях, которые знакомы, по крайней мере, каждому
американцу, я могу напомнить тот факт, что Гейтс только что отправился на юг, чтобы
принять командование армией, предназначенной для действий против Корнуоллиса. Он теперь был
в течение нескольких недель, что решающая битва, которая отправляется герой
Саратога - "босоногий дома и обветренными обратно," чтобы размышлять над
мутации фортуны, и, в спокойные оттенки Виргинского, на забастовку
баланс славы Славы между Северной и Южной конфуз.
тогда можно представить, что наши путешественники были не лишены некоторой доли
тот острый интерес к событиям "после шторма", который повсюду
охватил нацию. Тем не менее, как я уже намекал ранее, Артур Батлер совершил
путешествие по этому прекрасному региону без живого восприятия
очарования, которое природа распространила вокруг него. Почва этого района
примечательна своим кроваво-красным оттенком. Стороны в каждом банке светились в
солнце с этим ярко-алого оттенка, и новоиспеченный борозда,
там, где раньше много было в шрамах почвы, появился просмотреть
изделиями цветом. Контраст этого с пышной травой и
желтая стерня, серые замшелые скалы и густая
зеленая тень окружающего леса постоянно привлекали внимание
любителя пейзажа; и с любой высоты взгляд останавливался на
удовольствие от богатых лугов нижней земли - от разнообразных
кукурузных полей, раскинувшихся по холмам; от соседних гор, с
их голыми утесами, проглядывающими сквозь завесу леса, и особенно
на широких линиях голой земли, которые кое-где подсвечивались и
смягчали, как сказал бы художник, своим теплым колоритом тяжелые
массы тени.

День был жаркий, и она с благодарным чувством освежения,
наши путники, не меньше, чем их лошади, оказались, как они
подошли к низине, постепенно проникая в глубокие и запутанные
заросли и высокое дерево, которое нависло над темной канал
небольшому ручью, который струился через долину. Их дорога пролегала вдоль этого ручья
они часто пересекали его по узким бродам, где вода падала
небольшими каскадами с камня на камень, представляя собой естественные бассейны
прозрачный поток, утопающий в лавре и ольхе, и журчание, которое оживляет
музыка, которая является одним из самых приятных звуков для уха уставшего
и перегретого путешественника.

По словам Батлера, но мало, чтобы его спутница, кроме сейчас и потом, чтобы выразить
мимолетная эмоция восхищения природными украшениями из
области; пока, наконец, дорога привела их к огромной массы горных пород,
от основания которого фонтаном выдается вперед над слоем гравия, и вскоре
потерял себя в ручья тяжело. Небольшая полоска коры, которую кто-то из
друзей путешественника положил туда, собрала чистую воду, поскольку она
была дистиллирована из камня, и сбросила ее в носик, несколько раз
на несколько дюймов над поверхностью земли. Утоптанная земля вокруг этого места
показала, что это обычное место привала для тех, кто путешествовал
по дороге.

Здесь Батлер остановил лошадь и объявил своему товарищу о своем
намерении приостановить на время тяготы путешествия.

"Есть одна вещь, Гэлбрейт", - сказал он, как он отметил, "в котором все
философы сходятся ... человек должен есть, когда он голоден, и отдыхать, когда он
устал. Мы уже около шести часов верхом, и поскольку этот
фонтан, по-видимому, был поставлен здесь для нашего пользования, было бы греховно
пренебрегая щедротами провидения, мы не оказываем ему чести остановиться.
Слезай, парень, поройся в своем саквояже и дай нам посмотреть, что у тебя там есть
.

Робинсон вскоре был на ногах и отвел лошадей на небольшое расстояние
отойдя, он привязал их уздечки к нависающим ветвям дерева; затем
открыв свои седельные сумки, он достал кошелек, с которым подошел к
фонтан, где Батлер растянулся во весь рост на траве
. Вот, как он последовательно раскрывается его магазины, он объявил о своем
счет тарифа, с любой дискуссии между элементами, в
следующие термины:

- Видите ли, я не отправляюсь в поход без провизии, капитан ... или майор, я полагаю.
Я должен позвонить вам сейчас. Вот и заднего отдела жареного поросенка, а заодно
с ним, путем обходов, два распластанный Орел (подняв два печеной
птиц), и вот четыре ломтика из лучших конце ветчиной. Помимо
этого, я могу добавить два яблочных пирога, полдюжины булочек и...

- Ваш бумажник полон, как сумка фокусника, сержант; это
настоящий рог изобилия. Откуда у вас все эти припасы?

"Это не так уж и много, майор, если вдуматься", - сказал Робинсон.
"Старая домовладелица в Шарлоттсвилле не похожа на ваших взбалмошных,
встряхивающих и сбивающих с ног домовладелиц, и когда я подал ей знак
то, что мы, возможно, захотим перекусить в дороге, она как бы дала мне понять
, что есть здесь нечего. Но я позаботился о том, чтобы создать
с ее дочерью была хорошая погода, как я всегда делаю среди этих существ,
и она впустила меня в кладовую, где я набрался смелости убрать эти несколько
пустяковые предметы под названием "грабеж". Если вы любите
Индийский хлеб, который я могу дать вам довольно хороший кусочек".

- Мародерствуй, Гэлбрейт! Ты забываешь, что находишься не во вражеской стране. Я
строго наказал тебе платить за все, что ты приобретешь по дороге. Я
надеюсь, вы не забыли об этом сегодня?

"Господи, сэр! что эти женщины делают во имя свободы, кроме как готовят,
и стирают, и чинят!" - воскликнул сержант. "Я сказал старой Иезавели, чтобы она
предъявила все обвинения континентальному конгрессу".

"Давай, парень! Вы не могли бы принести нас в дискредитации с нашим самым лучшим
друзья, по вашим привычкам villanous свободной каюты?"

"Я не единственный человек, майор, который был испорчен в свою религию
эти войны. У меня были и вежливость, и порядочность, пока мы не начали ссориться
из-за наших каминных углов в Каролине. Но когда сознание человека начинает
чтобы сделать сложно, то делает это быстрее, чем что-либо в природе: он, я, возможно,
сказать, как кипение яйцо-это очень понятная сначала, но как только
как он получает пасмурно, еще минуту, и вы можете резать его ножом."

"Ну, ну! Дайте нам перепадает, сержант, сейчас не время спорить пунктов
совести".

"Вы, кажется, не обращайте внимания на эту вот бутылочку персикового основных бренди"
сказал Робинсон. "Это птица, которая вылетела из того же гнезда. К моему
думая, что это что-то вроде лидера в списке съедобных, если это само по себе не съедобно.
"Мир, Гэлбрейт!" - воскликнул я.

"Мир, Гэлбрейт! армейский порок - придавать слишком большое значение
этому дьявольскому бренди.

Сержант был внешне тронут внутренним смехом, от которого у него затряслись голова
и плечи.

- Вы полагаете, майор, что Трой-таун был взят без бренди? Это
учения, контрмарш и атака с багнетом, все три,
сэр. Но прежде чем мы начнем, я как раз обнажает наши лошади. Шквал здорово
воздух на седло месте-это лучшее, что есть в природе для уставшего коня".

Робинзон теперь исполняет эту должность для их измученный скот; а также имеющие
дал им в рот воды у ручья, вернулся на свой пост, и
вскоре стали отправлять, с похвальным рвением, кучи положения
перед ним. Батлер с большим аппетитом вкушал это лесное угощение,
и был очень удивлен, увидев, с каким наслаждением его спутник готовил еду.
ломтик за ломтиком исчезали, пока от этого большого запаса ничего не осталось
но это лишь несколько фрагментов.

- Вы не потеряли ни мужества, ни сил из-за неприятностей, сержант.;
короткая палата общин Чарльстона пошла бы наперекор
зерно с собой, если бы ты остался на тот курс диеты ".

"Прошло чуть больше двух месяцев, - сказал Робинсон, - с тех пор, как я сбежал от
этих дьяволов; и если бы не эти мои крылья
(указывая на свои ноги), сегодня я мог бы быть птицей в клетке".

"Вы так и не рассказали мне историю своего побега", - сказал Батлер.

"Вы были всегда слишком заняты, или слишком много собственных мыслей, майор, для
мне отнимать у вас время с такими общаться", - ответил тот. "Но, если ты хочешь
, я расскажу тебе все об этом, пока ты будешь отдыхать
здесь, на земле, и мне не о чем больше думать, почему,
Начну я, как старый Джек Картер нашего бардака, по началу, как он привык
говорят, когда он был тяжелый рассказ впереди, в самом начале".

- Сделайте это, сержант, и делайте это осторожно; но сначала проглотите это.
набейте рот, потому что вы говорите не очень внятно.

- Я помоюсь в канаве, майор, по лагерному обычаю, и тогда
мое горло будет таким же чистым, как утренняя пушка после восхода солнца.

Сказав это, высокий солдат сделал себе большой глоток.глоток
прохладной воды, смешанной в достаточной пропорции с частью содержимого его фляжки
и, поставив чашку рядом с собой, он начал следующим образом:--

- Вы были с нами, майор, когда Прево устроил нам тот фокус в Джорджии,
в прошлом году - помните, заставлял нас следить за ним с другой стороны
о Саванне, в то время как все это время он стремился к
Чарльстон".

- Ты называешь это началом с самого начала? Вера, вы начали
целый год, прежде чем ваше время. Вы считаете себя Полибием или
Ксенофонтом - двумя знаменитыми стариками, как раз вашего круга,
сержант, что вы начали с истории целой войны.

"Я никогда не знал, что любой человек в нашей линейке--офицеры или мужчин, либо в
их имена", - ответил Робинсон, - "они были прозвища, может быть,--но я
не знаю, как другим, когда вещь оказывается, что стоит заметить,
майора; и это один из них: ... и вот почему я упомянул
его. Что я собирался сказать, так это то, что это был знак, подходящий для
Избрания генерала Линкольна, что эти здесь британцы должны совершить
напасть на Чарльстон десятого мая 1779 года и потерпеть поражение, и это
ровно через год и два дня после этого они должны предпринять еще один рывок
и завоевать город. Теперь, что это был знак, но что они и
Тори был более трудолюбив в том году, чем мы были?"

- Согласен, - сказал Батлер. - А теперь перейдем к вашему рассказу, мистер философ!

- В каком месяце вы покинули нас? - серьезно спросил сержант.

"В марте", - ответил Батлер.

"Генерал Линкольн отправил вас, как нам сказали, по какому-то делу с
континентальный конгресс: предоставить нам больше войск, если я прав. Это был
жалко выбрасывать хорошую армию на такое место--на это Вашингтон не стоит
наконец-то защищаемся. С того момента, как вы отправились в путь, они начали
запирать нас, с каждым днем все теснее. Сначала они закрыли дверь с
одной стороны, потом с другой, пока, наконец, не послали к Монку какого-то типа, похожего на
молнию, - вот этого полковника Тарлтона.
угловая, которая, как вы знаете, была нашей задней дверью, и он закрыл ее и
запер на двойной засов, обильно намылив Хьюджера. Итак,
когда мы были заперты, нам ничего не оставалось, как смотреть наружу. Я расскажу тебе
наблюдение, которое я сделал в то время.

"Ну".

- Ну, когда мужчине приходится драться, это вполне естественно
достаточно; - но когда ему нечего есть, это неестественное состояние. Я
слышал о людях, которым следовало бы сказать, что они предпочли бы сражаться, чем есть.
- если бы они сказали правду, то стали бы честными парнями для нашего
гарнизона в Чарльзтауне. Во-первых, наши овощи - после того, как этот дьявол занял
его квартиру в Монкс корнер - начали заканчиваться, затем наше мясо; и,
наконец, у нас не осталось ничего, кроме риса, который я не считаю ни рыбой, ни
мякоть, ни сельдь хорошей соли"----

- Однако у вас было хорошее настроение, сержант.

- Если вы имеете в виду ром или бренди, майор, то у нас их было немного; но если вы
шутки и смех, это, должно быть, несладко, что остановит их в
лагерь.--Я скажу тебе одну из них, которые внесли большой Хурра по обе стороны,
где у нас лучше шотландского полка, который был нам житья от
за пределами города. Они думали, что позабавятся над нашим
голодом - поэтому они бросили в наши ряды бомбу, которая, когда она
пролетела по воздуху, мы увидели, что в ней была какая-то дьявольщина, из-за
полосу он оставил при дневном свете; и, конечно же, когда мы подошли посмотреть на него,
на земле мы обнаружили, что он наполнен рисом и патокой - просто чтобы показать
что эти шотландцы смеялись над нами из-за того, что нам нечего было есть.
Что ж, что нам делать, кроме как наполнить еще одну скорлупу бримстоуном и хогслардом,
и просто красиво раздать ее ребятам из the land o'cakes? Черт возьми,
сэр, это вскоре дошло до слуха английского полка, и такой
крик, когда они снялись со своих позиций против шотландцев! Вот
то, что я называю так хорошо Сент они, майор ... ха-ха-ха!"

"Это было не плохо, остроумный, Гэлбрейт", - сказал Батлер, вступив в
смеяться. "Но продолжайте свою осаду".

"В конце концов, нас взяли, - продолжал Подкова, - и мы сдались на
12 мая. Знаете ли вы, что они снизошли до того, чтобы позволить нам пройти через
движения по маршированию вне линий? И все же это был печальный день, когда мы увидели
наши флаги, привязанные к их палкам так крепко, как будто на них натянули чулок
. После этого нас отвели в казармы и поместили в
строгое заключение ".

"Да, я слышал об этом; и с тяжелым сердцем, - и тоскливый проспект
прежде чем вы, сержант".

"Я не должна была это беспокоило его гораздо майор Батлер, это было счастье
война. Но они оскорбили нас, как только забрали у нас оружие. Это было
проклятая трусливая уловка с их стороны - пытаться отлучить нас от нашего дела,
которую они пробовали каждый день; могу сказать, это было обольщение. Во-первых, они
сказали нам, что полковник Пинкни и некоторые другие офицеры перешли на сторону противника; но
это было слишком маловероятным проявлением негодования, - мы не поверили ни единому
слову из этого. Итак, однажды утром полковник Пинкни объявил, что нас следует
выстроить в шеренгу перед казармами; и там он произнес перед нами
речь. Мы молчали, как многие мужчины на вечеринке-сюрпризе.
Полковник сказал - да, сэр, и прямо им в зубы, - что это было
позорное, дерзкое бедствие: всякий раз, когда он предавал дело свободы
, он надеялся, что они схватят его, как они сделали с каким-то римлянином
офицер или кто-то другой - я думаю, один назойливый, как я понял, полковник
- возможно, вы слышали о нем - и привяжите его конечности к диким лошадям,
и пустил их по течению на полной скорости, развалив все его суставы, чтобы
ни одна предательская конечность не осталась в компании другой. Это
было очень суровое наказание, кем бы он ни казался. Британские офицеры
нахмурились - и я увидел, как один парень положил руку на шпагу.
Вам было бы полезно увидеть взгляд, которым наградил его полковник, когда
он приложил руку к бедру, чтобы проверить, на месте ли его шпага - он так и сделал
естественно, забыл, что он пленник. Они заставили его прекратить говорить
howsever, потому что они выдавали, что он был perditious язык; и вот,
они отпустили нас, но мы их уже три раза "ура", чтобы показать, что мы
были в сердце".

"Это было похоже на Пинкни", - сказал Батлер.; "Я ручаюсь, что он настоящий мужчина,
Гэлбрейт".

"Я подпишу этот ордер, - ответил Гэлбрейт, - а потом составлю его".
девять. Жаль, что вы его не слышали. Я всегда думал, что горн - это
лучшая музыка в мире, до того дня. Но в тот день полковник Чарльз
Голос котсворс Пинкни был слаще, чем shawns и трубы, как
проповедник говорит, и стеклярус для загрузки. Я слышал, как люди рассказывали о выступлениях.
Майор, они действуют человеку на нервы, как скрипка. но, что касается меня, я
думаю, что иногда они действуют как батарея полевых орудий или целый
полковой оркестр в день парада. Как бы то ни было, я собирался вам сказать,
Полковник Пинкни положил конец всем этим переговорам с нашими бедолагами;
и зная, майор, что вы, скорее всего, пойдете этим путем, он ударил топором
если я думал, что смогу дать охраннику бланк, и сделать с
письмо познакомиться. Ну, я некоторое время изучал эту штуку, а потом
сказал ему, что шея - это все равно шея, и что я могу попробовать; и вот,
когда его письмо было готово, он отдал его мне, сказав, чтобы я спрятал его так,
чтобы, если меня зарежут, его нельзя было найти при мне. Ты видишь
что с ногой?", - добавил подковы, улыбаясь, "это не так мала, но это я
можно положить письмо между внутренней подошвой и узнать, longways, или
даже перекрестке, если уж на то пошло, а что, не так много, как
выключая углу. Корреспондент и соответственно я сшила его.
Потом полковник сказал мне, чтобы посмотреть, что это мой шанс и сделать к вам в
Jarseys, так быстро, как только мог. Кроме того, он сказал мне, что я должен остаться
с вами, потому что у вас, вероятно, найдется для меня дело.

- Это правда, добрый сержант.

"Наступил темный, дождливый вечер; и незадолго до переклички
, на закате солнца, я позаимствовал у капрала старый походный плащ
Зеленый - вы, должно быть, помните его - и, выйдя, я направился к строю,
и побрел вдоль окраины города, пока не подошел к одному из ваших
курящие трубки, пьющие джин жители Гессена, несущие караул у дороги, которая
ведет в сторону Эшли Ферри: - парень, у которого больше не было стражи в
его - благослови господь твою душу!- как нет у этих голландцев, - чем утку в дождливый день
. Итак, сказал я, смело подходя к нему, "Ганс, ви гехет эс" - "Боже мой!
Тойфель", - сказал он, смеясь, - потому что он знал меня. Это был весь голландский, на котором я
мог говорить, за исключением того, что я был в состоянии сказать, что собирается дождь, поэтому я сказал
ему: "Es will regnen", - что он знал так же хорошо, как и я, потому что это был
все время идет дождь. Я еще немного поболтал с Гансом, и в
наконец, он встал на ноги и принялся расхаживать взад-вперед. К этому времени
бьют барабаны для вечерних кварталов, и я велю Гансу Спокойной ночи; но,
вместо того, чтобы идти прочь, я присел на корточки позади часовой голландца
коробка, - и, в настоящее время, дождь шел на полное ведро, она стала очень
темно и Ганса было уютно под крышкой. Приближался большой раунд; Я мог
слышать топот ног, и, поскольку нельзя было терять времени, я сделал длинный
шаг и короткую историю об этом, просто переступив через линии и
отправляюсь на поиски своей удачи.

- Молодец, сержант! Ты всегда был хорош в этих розыгрышах.

"Но это было еще не все", - продолжал Робинсон. "Как сказал бы главный командир группы "
озорство", за пределами линии я встречаю повозку с человеком, который ею управляет
, и двух пеших солдат в качестве охраны.

"Первое, что я знал об этом, была Алло, а затем Багнет к моему
груди. Я не просил подписи, потому что в тот вечер не собирался обмениваться
словами; но, просто взявшись за дуло пистолета, я
вывернул его из рук парня и сделал ему подарок в виде
удара прикладом по голове. Видите ли, я не хотел причинять ему боль из-за этого
не его вина, что он остановил меня. Один из нападавших сбил с ног другого.
а третий мужчина съехал с повозки, как будто у него было какое-то подозрение.
его товарищи лежали на спине в грязи. Я не хотел
беспокоить миролюбивого человека своими комплиментами, но, напротив, как говорит
проповедник, я продолжил свой путь с радостью ".

"Вы были очень внимательными, сержант, я полностью одобряю твое
умеренность. Поскольку вы храбрый человек и имеете естественную склонность к
опасности, эта ночь, несомненно, доставила вам большое
удовлетворение ".

"Когда опасность смотрит тебе в лицо, - ответил Подкова, - лучший способ
не замечать ее. Храбрый человек отличается от труса только тем, что не видит этого.
Вот мое мнение. Что ж, после этого мне пришлось нелегко
. Я побоялся продолжать путь по Нек-роуд из-за
бродяг, которые были на ней; поэтому я решил пересечь реку Эшли и направиться
в округ Оранжбург. Когда я пришел на паром, я был немного
сомнительная о принятии одного из скифов, который был поднят, из-за страха
шумел, поэтому я соскользнула с моего ботинка, что получил твое письмо, и положил
он зажал мне зубы и переплыл реку. Должно быть, я произвел брызг
в воде, хотя я тоже пыталась заглушить мой весел, во-первых, я
слышу вызов с паром-дом, а затем щелканье мушкета:
но было так темно, что ты не мог разглядеть яйцо у себя на носу. Там было
небольшое волнение от огней на берегу и смена караула,
может быть; но, я полагаю, они подумали, что это осетр или что-то в этом роде
зверь, и поэтому больше не обращал на это внимания; и я благополучно добрался до другого берега".

- Преданно и храбро, сержант!

"В течение первых трех или четырех дней все шансы были против меня.
Вся страна была полна тори, и встретить человека на дороге было небезопасно.
невозможно было сказать, друг он или враг. Я не durstn
показать мое лицо в дневное время на всех, но лежал в болотах; и когда
уже начинало темнеть, я улизнула, как волк, и путешествовал по
по полям, и по пути."

- У вас был крепкий желудок, чтобы перенести это, сержант.

- Достаточно хороший желудок, но в нем не так уж много содержимого. Я расскажу вам еще одно
я сделал наблюдение; когда человек путешествует всю ночь напролет на пустой
желудок, он должен либо наполнить его на следующее утро, либо сделать поменьше".

"И как же с этим справиться, друг Подкова?"

"По-индейски, - ответил сержант. "Пристегивай ремень немного туже
каждые два-три часа. У человека кишки могут сморщиться до
размера трубочного черенка. Но я нашел лучший способ жить дальше, чем с помощью
своего пояса"----

"А теперь еще одна уловка!"

"Обычно я с наступлением темноты подкрадывался как можно ближе к фермерскому дому, насколько мог.
осмеливался подойти; и, кривя губы, говорил людям, что у меня
подхватил оспу и умирал от желания немного перекусить. Они были
Христиане достаточно, чтобы дать мне блюдо из хлеба и молока, или что-то
этом роде, и трусы достаточно, чтобы держать столько в сторону, а не
вам шанс взглянуть мне в лицо. Они разложили провизию на земле,
а затем ушли, пока я поднимался за ней. Хотя я не думаю, что
большая часть коллекции-ждали, и иногда ссориться с
бык-собака на ужин, я не верю, что я когда-либо ела лучше
аппетит в моей жизни. Первый хлеб свободы, независимо от того, как грубой, а
человек ест после его побега из тюрьмы, самый сладкий кусочек в природе.
И я действительно думаю, что немного приятнее, когда он ест это, рискуя
своей жизнью.

Батлер кивнул головой.

"Ну, после этого, - продолжил Подкова, - я был готов потерять все"
из-за другого несчастного случая. Мой курс лежал на верхнюю часть страны, потому что чем
ближе я подходил к своему дому, тем лучше узнавал местных жителей.
Этот склочный тип, Тарлтон, вы, возможно, слышали, сбежал,
как только был взят Чарльзтаун, в честь полковника Абрахама Бьюфорда, который
он был на пути в город , когда ему сообщили новость о нашем
сдавайтесь. Соответственно, Буфорд повернул направо, чтобы как можно быстрее убраться подальше от
опасности, и Тарлтон последовал за ним по пятам
. Подумайте об этом дьяволе, майор, пытающемся поймать человека за сотню
миль отсюда! Это был бесстыдный поступок! учитывая, кроме того, что
У Бьюфорда был хороший полк под началом. Когда никто не думал, что это что-то
более чем хвастаться, конечно, он переделает Буфорд там, в
Вакшоу - онаварс, можно сказать, - и там он разорвал его на куски.
Говорят, это было чертовски жестокое зрелище - видеть, как эти английские солдаты
покалечил бедолаг. Я сомневаюсь, что здесь не было честной игры. Но, майор,
этот Тарлтон хорошо ездит верхом и настоящий солдат, поговорите с ним как мужчина с мужчиной.
Случилось так, что, когда я направлялся к Катоубе, на кого я должен был наткнуться?
наткнулся, как не на Тарлтона и его парней со своими пленниками.
все они остановились у небольшого ручья, чтобы набрать воды!

"Снова неприятности, сержант! Действительно Вы были полной мерой
приключения!"

"Я был почти сбит с толку, майор", - сказал Подкова с широким смехом.
"но я придумал хитрость. У меня отвисла нижняя челюсть, и так
мои глаза так дико, как сумасшедший, и перекосило все лицо, не выспавшимся-и
начали хлопать в ладоши, и ура-красные мундиры, как естественный
дурак. Поэтому, когда Тарлтон и двое или трое из его людей пришел, чтобы забрать
заметили меня, они посадили меня за идиота, который был включен
на произвол судьбы".

"Не проводили беседу с вами?"

- Немало; и, просто чтобы испытать меня, они пороли меня плоскими концами
своих мечей; но я смеялся и веселился, когда они причиняли мне боль сильнее всего, и
сказал им, что благодарю их за вежливость. Там были некоторые из наших
люди среди заключенных, которых я знал, и я смертельно боялся
они бы выдали, но они этого не сделали. Особенно, там был Сет Катберт,
из Трайона, которому отрубили обе руки в драке на
Ваксхоуз; он ехал вдвоем позади солдата и поднял вверх
культи, просто чтобы показать мне, как варварски он был искалечен. Я сомневался.
они увидят, что он узнал меня, но он позаботился об этом. Благослови вас Господь
, майор! он понял, к чему я клоню, с первого взгляда. Думая об этом,
они, возможно, решили взять меня с собой обратно.,
Я сыграл самый странный трюк, который, я полагаю, когда-либо приходил в голову мужчине;
сейчас я смеюсь, рассказывая об этом. Я сделал прыжок, который перенес меня прямо
на круп лошади полковника Тарлтона, что заставило ее брыкаться
и весело флиртовать; и, пока животное барахталось
как будто его ужалил шершень, я взял фуражку полковника и надел ее на голову
свою собственную голову и отдал ему свою. И после того, как я немного поскитался подобным образом
, я позволил лошади сбросить меня на землю. Вы
можно было подумать, что дьяволы умерли бы со смеху. И
сам полковник, хотя поначалу и был очень зол, не смог удержаться.
Он тоже рассмеялся. Он сказал, что я самый странный дурак, какого он когда-либо видел,
и что было бы жаль причинить мне боль. Поэтому он бросил мне шиллинг, и,
пока все они были в хорошем настроении, я потащился прочь ".

"Это был смелый эксперимент, и его можно было бы повторить тысячу раз
безуспешно. Если бы я не знал тебя, Робинсон, как человека правдивого,
а также храброго, я бы вряд ли поверил в эту историю. Если кто-нибудь,
впоследствии, расскажет вашу историю, он будет считаться
торговцем вымыслом ".

- Я не хвастаюсь, майор Батлер; а что касается моей истории, то меня мало волнует,
кто ее рассказывает. На войне хороша любая хитрость. Я могу изменить свое лицо и голос
и то, и другое, чтобы мои лучшие друзья не узнали меня: и в эти времена я
готов сменить все, кроме своего пальто, и даже его, если у меня будет
свидетельствуйте моему сердцу, и это послужит на пользу стране. Я
не так ли?"

"Никто не обвиняет другого за что, сержант, и если ты когда-нибудь
ставится на разбирательства, вы найдете друзей достаточно, чтобы подтвердить ваше
честность".

- Когда я уехал из Тарлтона , прошло совсем немного времени, прежде чем я добрался до своего собственного дома .
кабина. Здесь я собрала мою лошадь и оружие, и какую-нибудь приличную одежду; и
после хорошего сна, и на полный желудок, я отправился на север,
так быстро, как только мог, с моим письмом. Я положил его в свои руки, и
остальное вы знаете".

"Это будет хорошая сказка для зимнего вечера, - сказал Батлер, - которую можно будет рассказать
позже, в уютном уголке у камина, вашей жене и детям, когда
мир, насколько я верю, сделает вас счастливыми, обладая и тем, и другим.
Вашему посольству до сих пор удивительно везло. Я надеюсь, что это может оказаться
счастливым предзнаменованием для нашего будущего предприятия. Теперь моя очередь, Гэлбрейт,
расскажу вам кое-что о наших планах. Полковник Пинкни проинформировал меня о
положении дел в верхней части страны. Наш хороший друг Кларк там
обдумывает попытку вернуть Огасту и Девяносто шестую улицу; и у нас есть
основания полагать, что наши союзники проведут некоторые рекрутинговые операции в
Вирджинии и других местах. Мое дело - сотрудничать в этом
предприятии; и поскольку это было необходимо, я должен был получить руководство от какого-нибудь
человека, знакомого с этой страной - какого-нибудь хорошего солдата, верного и
надежного - полковник выбрал вас сопровождать меня. Эти красные мундиры
уже получил во владение все крепости, и Тори, ты
знаешь, Рой, в этой стране, как саранча из Египта. Я нуждаюсь,
сержант, в друге с рассудительностью и сильной рукой. Я не смог бы
выбрать в армии человека лучше, чем сержант Гэлбрейт
Робинсон. Кроме того, Лошадиная Подкова, - добавил он, мягко положив руку на плечо
сержанта, - старое знакомство породило привязанность между
нами.

"Я человек, который может проедать свои карманные деньги, майор", - сказал Робинсон с
неловкой неуверенностью, услышав похвалу в свой адрес, "и
это вопрос, который не приносит большой прибыли в пустой стране.
Но я думаю, что могу взять на себя смелость пообещать, что ты не будешь страдать,
если одно мое слово или удар принесут тебе хоть какую-то пользу.

"Пояс может быть исправными в два пути в этой экспедиции, лошади
Для обуви: это могут быть пристегнут ближе в скудные времена, и меч в
опасные".

- Могу я спросить, майор, - осведомился Подкова, - раз уж вы заговорили о нашем деле?
что привело нас так далеко от страны, сюда?
Мне кажется, что нижняя дорога была бы ближе.

- Предположим, я скажу, Гэлбрейт, - оживленно ответил Батлер, - что в этих лесах гнездится птица.
Мне понравилось слушать, как она поет, не так ли
быть не солдатом - как ты думаешь, ради того, чтобы проехать тяжелее и по большей трассе
ради этого удовольствия?"

"О! Я понимаю, майор," - сказал подковы, смеясь, "будь
мира или войны, эти женщины держат верх из нас мужчин.
Со своей стороны, я думаю, что это более естественно думать о них во время войны, чем в
мира. Потому что, видите ли, существа настолько беспомощным, что если человек не
о них позаботится, кто будет? А потом, когда женщина боится, как
она, должно быть, в эти времена, она держится так естественно для человека! Стоит
к разуму!"

- Послушайте моего совета, Гэлбрейт, - перебил Батлер. - У меня есть
причина, которая, возможно, вам со временем станет известна, почему вам не следует говорить
обо всем, что вы можете увидеть или услышать. А теперь, поскольку мы провели добрый час,
подкрепляясь, сержант, приготовьте наших лошадей. Мы снова отправимся в путь
.

Робинсон пообещал соблюдать осторожность во всех вопросах, которые могут быть поручены ему.
А теперь принялся седлать лошадей для путешествия.
Пока он был занят этим занятием, Батлер был поражен, услышав
сержант резко выкрикивает: "Вы дьявол, капитан Питер Клинч! что
ты кто такой?" и, глядя в спешном порядке вокруг, не видя никого, кроме верного
сам Сквайр, который был теперь степенно влечется к вдавливая чуть в
рот его лошади,--свободу, которой животное, казалось, возмущаться по
различные проявления непослушания.

- С кем вы разговариваете, Гэлбрейт?

- Только с этим вот упрямым животным, майор.

- Каким именем вы его назвали? - осведомился Батлер.

"Ha, ha, ha! дело в том, что ты тоже слушал? - спросил Лошадиная Подкова.
окрестили его капитаном Питером, иногда капитаном Питером Клинчем. Я
скажу вам почему. Я немного злонамеренно касаюсь имени моей лошади.
После сдачи Чарльзтауна наш полк был передан под командование
маршала-провоста по имени капитан Клинч, и его имя
было Питер. Он был грубый, мерзкий, жилистый черноволосый парень, с не более
недра чем бочку уксуса. Он дал нам всякие дурное,
зная, что Вашингтон не позволил дать ему то, что оплата таких
в oncomfortable сотрудник desarved к вам. Если когда-нибудь я вновь встретила его ,
майор, _сеттерс парбус_ - как говаривал лейтенант Хопкинс - что является
жаргоном, я так понимаю, в честном бою я бы врезал ему по макушке за
его, к удовлетворению всех хороших парней. Что ж, когда я вернулся домой, я
дал его имя своему зверю, просто ради удовольствия думать об этом
вор на виселице, каждый раз, когда у меня была возможность покопаться в этом звере
в ребра или нанеси удар по холке! И все же он в высшей степени...
превосходный конь, майор, и в сто раз больший джентльмен, чем его тезка.
хотя он тоже немного упрям, но этого он не узнал от
я. Мне действительно кажется, что бессловесное животное считает свое имя позором.
у него есть на это полное право, но он привык к этому. И, кроме того, я
слышал, что разношерстная рычащая собака капитана была убита
в драке с тех пор, как я покинул Чарльзтаун, так что теперь я считаю свою лошадь разновидностью
о надгробии с именем уродливого грешника на нем; и когда я оседлаю его,
каждый день ты видишь, что это еще одно удовлетворение ".

- Что ж, сержант, мало кто наслаждается своей местью больше,
добродушнее, чем вы. Так что давай, снова оседлай свой надгробный камень и
заставь кости под ним пошевелиться.

В радостном настроении наши путешественники снова отправились в путь.





ГЛАВА III.

ПРОИСШЕСТВИЕ, ОТДАЮЩЕЕ РОМАНТИКОЙ.


К тому времени, когда солнце опустилось до уровня вершин Голубого
Ридж, Батлер и Робинсон продвинулись в своем путешествии так далеко, что
оказались в окрестностях реки Рокфиш - быстрой горной
ручей, который пересекает южную границу Албемарла и который в тот период
отделял этот округ от Амхерста. Их путь привел
их, сделав короткий крюк, из ущелья Коув-Крик, вдоль
гребни соседних холмов; и теперь они спускались с
этой возвышенности в долину Морской рыбы, недалеко от того места, где
бухта Крик впадает в эту реку. Холм был покрыт
величественным лесом, и широкая извилистая дорога была проложена вниз по
крутому склону таким образом, чтобы с одной стороны был высокий берег, а
с другой стороны - крутой спуск. С этой дороги можно было видеть, через
промежутки времени, мерцающие сквозь завесу подлеска, воды
небольшой реки внизу; в то же время, извилистое течение
нисходящая тропа оставляла видимой лишь на несколько шагов своей длины с любой точки.
с одной точки, за исключением тех мест, где она время от времени смело выходила на обрыв
о какой-то дикой скале, с которой можно было мельком увидеть ее
частые переходы к глубокой и романтической лощине, получившей
смешанную дань двух ручьев.

Здесь, когда наши путешественники спускались вниз, их внимание было привлечено
лаем гончих, преследующих дичь. Эти звуки доносились из леса
на гребне холма над ними; и шумная серьезность с
которые они поразили слух и пробудили далекое эхо высокогорья,
показали, что объект погони был внезапно застигнут врасплох и по горячим следам
преследовали. Крик был слышен в течение нескольких мгновений в направлении
к реке, когда внезапно из гущи леса донесся
резкий звук ружейного выстрела, показавший, что какой-то охотник был на страже, чтобы
извлекайте выгоду из обнаружения собак.

Робинсон, как только услышал этот звук, погнал свою лошадь вперед во весь опор
к первому повороту дороги внизу; спешился и, бросив
держа винтовку на ладони левой руки, он был готов открыть огонь
при любом удобном случае. Дворецки последовал за ним и остановил коня вплотную
рядом со своим спутником.

"Есть игра затевается", - сказал Гэлбрейт, "а если что и выстрела не сделали
свой бизнес, это может быть моя очередь попробовать силы".

Едва были произнесены эти слова, как раненый самец бросился к краю
берега, футах в двенадцати-пятнадцати над головами
путешественников, и, несмотря на присутствие врагов, приводил в бешенство
взмыл в воздух и упал замертво почти к ногам Робинсона. Итак
если бы работа смерти была совершена над бедным животным так эффективно, что
казалось, оно испустило дух в конвульсиях этого последнего прыжка, прежде чем
он упал на землю; его рога были воткнуты в глину; его глаза
были неподвижны, и никакой борьбы не последовало.

"Это был меткий выстрел, который вернул этого бедного беглеца на землю", - сказал
Батлер, стоя и глядя на представшее перед ним жалкое зрелище, - "и
ускоренный умелой рукой".

- Я не считаю его хорошим человеком, майор, - сказал Гэлбрейт с профессиональным
безразличием, - который стал бы портить себе мясо случайным выстрелом. Теперь, это
бэка отбросило вбок, когда он прыгал над верхушками кустов,
это самый щекотливый из всех способов охоты на оленя. Мужчина
о том, что сорванный этот парень, ручаюсь, можно посадить его мяч где он
лайков: прямо под рукой место для определенности; и что
не могли бы покрасивее сделать, если человек имел отдыха и
выстрелом".

За этот короткий промежуток времени гончие прибежали к месту, где лежал истекающий кровью олень
, и через несколько минут за ними последовали двое
охотники очень непохожей внешности, пришедшие пешком, медленно ведущие
своих коней вверх по склону.

Первый был высокий, худощавый Вудман, с землистым цветом лица, угольно-черный
глаза и круглая голова с гладкими черными волосами. Его платье было просто грубый
льняная рубашка и trowsers, жаркий день таким образом, чтобы позволить ему
чтобы обойтись без пальто и жилет. В одной руке он держал потрепанную соломенную шляпу
, а в другой - длинноствольное ружье. Его ноги были
обуты в мокасины из коричневой кожи, а вокруг тела висело обычное
охотничье снаряжение.

Вторым был юноша, на вид лет шестнадцати, одетый в костюм из
зеленая летняя ткань, аккуратно и причудливо подогнанная под его фигуру, которая
была изящной и мальчишеской. Жакет был коротким и присборен сзади в небольшую
юбку; и она, и панталоны были украшены
множеством черных шнуров и маленьких черных пуговиц. До блеска начищенный
кожаный пояс был пристегнут к его талии; шапка из зеленой ткани покоилась,
несколько самодовольно, среди роскошных локонов светлой, вьющейся головы
волосы, которые по-девичьи красиво падали на светлый лоб и придавали мягкость
чисто бело-красному лицу; а изящная ножка подчеркивала
преимущество в ботинке на шнуровке. Весь облик юноши был одним целым
дружелюбная и послушная осанка, небольшая винтовка или карабин, которые
он держал в руке, а также изящное снаряжение, принадлежавшее
для него, среди которых был миниатюрный горн, они больше походили на игрушки
избалованного мальчика, чем на какое-либо служебное устройство.

Не успели эти двое приблизиться достаточно близко к Батлеру и его
сопровождающему, чтобы их можно было узнать, как юноша, отпустив своего
коня, с радостной прытью бросился вперед и схватил Батлера за
руку.

"Капитан Батлер," он воскликнул с большим воодушевлением: "как я рада, что ты есть
приходите! И как удачно, что я должен встретиться с вами! Слезай со своей
лошадь, мне нужно кое-что тебе сказать. Вот, Стивен Фостер, возьми этого
лошадь джентльмена.

"Ты отличный парень, Гарри", - сказал Батлер, спешиваясь. "Что улыбается
твое лицо наполнено приятным новостям; он уверяет меня, что все хорошо
в голубятня." Затем, передав свою лошадь Робинсону,
и отойдя на несколько шагов в сторону со своим юным другом, он спросил
тихим и встревоженным тоном: "Милдред, мой дорогой Генри, что с твоей сестрой
Милдред? Получила ли она мое письмо? Ожидает ли она меня? Ваш
Отец...

- Послушайте, капитан, - перебил его другой, - но хей! не газеты
говорят, что вы brevetted? Я симпатичный парень забывай об этом! Ну тогда,
Майор Батлер, позвольте мне ответить на один вопрос за раз. В первую очередь,
сестра Милдред-так же, как любая девушка, может быть, что имеется целый бушель
кресты, чтобы держать ее подальше от духов. Бедняжка, она так беспокоится о тебе
и о моем отце. Во-вторых, она получила твое письмо неделю назад,
и с тех пор я каждый день патрулирую этот хребет, просто чтобы держать
присматриваю за тобой; и, ради компании, у меня был Стивен.
Фостер охотится здесь постоянно - больше для оправдания, чем по какой-либо другой причине,
потому что на этой стороне реки не самые лучшие места для охоты на оленей
человек может пробыть здесь две недели и не сделать ни одного выстрела. Сестра Милдред
захотелось мне, если я должен увидеть тебя первой, только чтобы прошептать вам, что это
невозможно сделать что-нибудь с моим отцом, особенно в настоящее время, для
он был одним из этих английских офицеров, пребывающих в голубятня теперь, кто,
Я боюсь, как и сестра Милдред, что они пришли, чтобы натворить каких-нибудь пакостей.
Милдред говорит, что я должен договориться с вами о встрече наедине.
Я думал о доме миссис Даймок, но у этого англичанина остановился слуга.
вон там, и, возможно, это не подойдет. Итак, майор, вам придется ехать верхом
к большому каштану, на берегу реки, прямо под скалой
мы называем его Башней Олененка - вы знаете, где это? это не более чем в двух милях отсюда.
"Я хорошо знаю это место, Генри, я буду терпеливо ждать там", - ответил Батлер, когда

он вернулся к своей лошади. - Я буду ждать тебя там". - Я не знаю, что это за место. "Я не знаю, что это за место". - Ответил Батлер.
он вернулся к своей лошади.

- Разве нам не повезло, - сказал Генри, - что мы наконец получили такой хороший доллар?
У этого парня восемь отделений. Это сделала винтовка Стивена ".

Дровосек, во время этого разговора, вступил во владение своими
портить, а теперь был занят со своим ножом вспоров и
подготовка животных к перевозке, в соответствии с обычаями
резьба по дереву, в то время как Робинсон стоял, восхищаясь ловкостью, с которой
этот кабинет был выполнен. Когда олень был, наконец, брошен Стивеном
поперек своего коня, Генри приказал ему ехать вперед.

"Ты отнесешь нашу дичь к себе домой, Стивен; и не забудь,
завтра, чтобы отдать нам седло в "Голубиной коте". И еще, Стивен, тебе
не нужно говорить, что мы встретили каких-нибудь знакомых по дороге, ты
пойми!

Мужчина склонил голову в знак повиновения и, вскочив на своего
скакуна с длинной спиной позади оленя, вскоре скрылся из виду в
изгибах холма.

"Сестра Милдред иногда бывает совершенно меланхоличной", - сказал молодой хантер.
хантер снова сел в седло и теперь ехал рядом с Батлером. "Она
беспокоится о тебе и постоянно рассказывает мне о каком-нибудь неприятном сне. Я
почти думаю, что она чересчур фантазирует; и потом, она читает все о
в армии и говорит почти как мужчина о службе в армии. Ты знаешь, что она
делает из меня солдата? Я постоянно читал военные книги, и
практикующий дрели, и выложив укреплений, как если бы я собирался
в лагерь. Мой отец не знает об этом ни слова; все его время занято
общением с этими английскими офицерами, перепиской с ними, и время от времени
некоторые из них бывают в нашем доме. Милдред их знает - знаменитая шпионка
из нее бы получилась! Разве она не превосходная девушка, майор Батлер?

"Мы с тобой должны охранять ее, Генри, с большей осторожностью, чем мы охраняем наших
живет", - ответил дворецкий, с серьезным акцентом.

"Надеюсь," вернулся Генри, "она будет в хорошем настроении после того, как она видит
вы."

"Мне бы в небо", - сказал Батлер, "что у нас у всех больше поводов быть
хорошего настроения, чем мы, скорее всего, придется. Такой пасмурный день, Генри, какого тебе еще никогда не доводилось видеть,
если ты, как я молюсь, доживешь до
самой зрелой старости.

Генри посмотрел на запад.

"На небе облака, - сказал он, - и солнце опустилось ниже"
но есть полоса желтого света, недалеко от линии горизонта.
гора, как говорят наши мудрые люди, является признаком того, что завтра взойдет солнце во всей красе.
"

"За горой есть свет", - ответил Батлер, наполовину обращаясь к самому себе.
" и это лучший, единственный признак того, что завтра будет ясно.
Жаль, Генри, это было ярче луч".

"Разве вы не знаете врата, прошел на юг? - сказал Генри, - и некоторые
красивые парни с ним, мол. И разве мы все не собрались здесь?
каждый мужчина больше всех? Спроси Стивена Фостера, кто я?

- И что он мне скажет?

- Ну, что я его заместитель-капрал в полку конных стрелков; Стивен -
лейтенант.

"О, я умоляю тебя о благосклонности, брат офицер, добрый господин заместитель капрала,
Генри Линдсей! а твой отец разрешает тебе ездить в рядах
"друзей свободы"?"

"Сестра Милдред убедил его, что так как я простой парень, а она
говорит, - Посмотри на меня, майор,--довольно взрослый парень, как я понимаю, нет
ничего плохого в моей играть в солдата. Так что я всегда езжу верхом со Стивеном Фостером, и
Милдред подарила мне эту легкую винтовку-карабин. Теперь, майор, я думаю, что я симпатичный.
стрелок почти такой же хороший, как и в пехоте. Кто это с тобой?
спросил Генри, оглядываясь на Робинсона, который слонялся на некотором расстоянии в
задний намеренно, чтобы избежать того, что может считаться вторжением на
частные конференции двух друзей.

"Это известный боец, Генри; он был во время осады Чарльстона, и
в прошлом году в саванне. У него было несколько тяжелых ударов, и могу сказать вам больше
войны, чем вы когда-либо читали во всех ваших исследований".

"Он носит любопытной форме, - сказал Генри, - для обычного солдата. Как
его зовут?

"Гэлбрейт Робинсон - или Робинсон Подковы", чтобы дать ему его самое
популярное отличие. Но было бы неплохо сохранить его имя в секрете ".

"Я слышал о Лошадиной подкове", - сказал Генри с выражением большого удивления на лице.
интерес. "Значит, это и есть тот самый человек? Судя по всем сообщениям, он такой же храбрый,
как"--

"Как кто?" - спросил Батлер, улыбаясь удивленному тону, с которым говорил Генри
.

"Как Кай Марций Кориолан, который, я не сомневаюсь, майор, был о
смелый человек в книги".

Батлер рассмеялся, и аплодировали юным martialist для его
дискриминации.

Дорога от подножия холма шла по левому, или северному, берегу
Скалистой рыбы, которая стремительным потоком неслась по скалам
который лежал, разбросанный по своему ложу; и поток, чей полет обрушился на
уху нравятся громкие звуки ветра. С обоих краев он был
затенен огромными платанами, вершины которых в этот сумеречный час были обозначены
широкими линиями на меркнущем небе, и чьи широкие раскидистые ветви соприкасались,
из стороны в сторону, над серединой ручья, набрасывая еще более глубокую тень
ночь на чистые и прозрачные воды. Долина была тесно связана
высокими обрывистыми холмами, чьи крутые утесы и узкие проходы
казалось, отражали и продлевали журчание ручья, который теперь смешивался с
со случайным мычанием скота, криком совы и
частый хриплый крик кнута-бедняги-уилла.

Когда наш отряд продвинулся по этой дороге примерно на милю, Генри Линдсей
взял свой горн и протрубил в него, и звук, казалось, заплясал в нем
эхо от одного берега реки до другого.

- Милдред знает мой сигнал, - сказал он. - Это предупреждение разведчика.:
приближается кавалерия. Постройтесь: приготовьтесь встретить генерала.
офицер.

"Генри, прошу тебя, отбрось свои военные выражения и скажи мне, что это значит?"
сказал Дворецки.

"Скачи дальше, пока не прибудешь под башню Фавна. Подожди меня там. Я
дадут вам сигнал, когда я подхожу: и поверь мне на верность
посланник. Река глубоко в скале, но вы найдете лодку
крепится в этот банк. Когда вы услышите сигнал встретить. Мистер Димок по
это только еще одну милю; и, ручаюсь, старушка сделает вас
комфортно. Любовь, мол, майор", - добавил Генри, игриво, "мясо
и пить, и одеялом; но при всем том, Миссис Димок будет
не лишним, особенно для ботинок лошади, которые, как я понимаю, будет иметь
неотесанный время партии. Если любовь - это одеяло, мистер Робинсон, - сказал Генри.
продолжал, обращаясь к тому, что достойно, "она не покрывает два, вы
знаю".

"Я думаю, сэр," ответил подковы, со смехом: "это
не складываются так ловко в рюкзаке".

- Теперь, когда я отдал приказ, - сказал Генри, - и выполнил свой долг, я должен
покинуть вас, ибо моя дорога лежит сюда, через брод. Где мои собаки?
Гилас, Белл, Бланш, щенки, где вы?

Тут Генри протрубил еще одну ноту, на которую немедленно откликнулись гончие;
и, нырнув в быстрый и узкий ручей, сопровождаемый
собаки плыли вплотную за ним, и в следующий момент сквозь
сумерки его увидели скачущим галопом вверх по противоположному холму, когда он крикнул своим друзьям "спокойной
ночи".

Как только Генри исчез, двое других пришпорили своих коней.
вперед, ускорив шаг. Бурный поток реки, как они продвинулись
вдоль ее берега, стал меняться в более тихое течение, как будто какой-то
непроходимость ниже был запружен водой, представляя его глубокий и до сих пор.
При этом спокойном зеркале бледный полумесяц Луны и чуть-чуть
выглядывали звезды отразились, и полет-иначе прослеживается,
своим собственным светом и его удвоенным изображением на той же поверхности.

Высокий отвесный утес Башни Фавна, который выступал над дорогой подобно
парапету, вскоре привлек внимание Дворецки; и в
у его основания большой каштан раскинул свое "необъятное великолепие
листьев", почти подражая стремящемуся утесу.

"Мы достигли назначенного места", - сказал Батлер. - Мне понадобится мой
плащ, Гэлбрейт; от росы у меня начинают холодеть руки и ноги.

Они спешились, и Дворецки набросил на плечи свой плащ. Затем,
в задумчивом состоянии духа, он медленно побрел вдоль берега
он смотрел на реку, пока на время не скрылся из виду в густых тенях.
и мрачном пейзаже вокруг него. Робинсон, привязав лошадей, сел
сам у подножия каштана, не желая прерывать
разговором тревожное состояние, в котором он был достаточно проницателен
в сознании Батлера преобладало стремление к восприятию.




ГЛАВА IV.

ВСТРЕЧА ВЛЮБЛЕННЫХ ---- НЕКОТОРОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О БУДУЩЕМ.


Сумерки рассеялись, уступив место прекрасной ночи. Луна
поднялась над верхушками деревьев и теперь бросала свои ровные лучи на
широкая грань массивной груды камней, образующих башню Фавна, и
освещенная серебристым великолепием листва, покрывавшая крутой утес
и почти отвесный холм по соседству. На противоположной
на другом берегу реки, линии бука и платана, что рос почти
у самой кромки воды, бросила темную тень на берегу. Через них,
через определенные промежутки, яркий лунный свет падал на землю и на
тихий и глубокий ручей. Лес наполнился шепчущими звуками
которые вносят диссонанс в летние ночи; и все же, была ли тишина в
сцены, которые приглашены тяжкие думы, и напомнил Батлер
какие-то болезненные эмоции, которые принадлежали к его нынешнему состоянию.

"Насколько сложны и суровы эти испытания, - таков был ход
его размышлений, - в которых личное горе смешивается с общественным несчастьем:
этот двойной поток зла, который ведет, с одной стороны, к разрушению
счастья нации, а с другой - к падению ниц
человека, который трудится ради общего дела! С какой борьбой мне приходится сталкиваться
между моим долгом перед моей страной и моим уважением к этим нежным отношениям
что еще более затянет мои чувства, и не менее искренне взывать к моей
мужественность для обороны! Ради обычной ссоры я уже поставил на карту свою
жизнь и состояние, и теперь нахожусь вовлеченным в ее самые опасные дела
обязательства. В этом деле достаточно того, что задействует и озадачит самый сильный ум
и вызовет полную преданность головы и сердца, которые
свободны от всех других забот: и все же я смущен личными
заботы, которые вплетены в саму паутину моего существования; которые
выросли рядом с источником моих привязанностей, и которые, если
их грубо оторвали бы от меня, оставили бы после себя - но жалкие и
безнадежные развалины. Моя родная Милдред! в какие печальные испытания я втянул твою любовь
и как благородно ты встретил их!

"Человек живет в спорящей толпе; он борется за пальму первенства, которой
могут наградить тысячи, и разносящаяся повсюду слава может разорвать воздух
громким хвалебным возгласом. Это борьба театра, где весь мир
зрители; и множество людей будут прославлять его успех или оплакивать его
падение, или подбадривать его в муках смерти. Но женщина, нежная, молчаливая,
изолированный - твои победы предназначены только для сердца, которое любит тебя - у твоих
самых глубоких горестей нет утешителя, кроме тайного общения с твоей собственной
подушкой!"

В то время как Дворецки, который к этому времени вернулся под утес Башни Олененка
, был поглощен этим безмолвным размышлением, его товарищ был не менее
занят своими собственными заботами. Сержант приобрела многое из того, что
прогноз в отношении малого номере, который становится, в некоторой степени, в
инстинкт в тех, чья профессия связана с наезды ветра
и погода. Табак, по его мнению, был одним из самых
необходимое военное снаряжение; и, соответственно, он редко оставался без него.
хороший запас этого товара. Кукурузный початок в любое время давал ему возможность
вырезать чашу для трубки; в то время как в кармане он
носил тонкую тростниковую трубку, которая, будучи соединена с чашей, образовывала
курительный прибор, все еще знакомый жителям этой страны, и
к которому, по собственному выражению сержанта, "нельзя было прикоснуться из-за сладости"
лучшая трубка, которую когда-либо пробовала сама королева Голландии
курил; и это, - у него была привычка добавлять, - должно быть, насколько я понимаю
это, пожалуй, самое нежное на вкус блюдо, которое голландец знал, как
приготовить ".

Кремень и сталь - также часть его снаряжения - теперь служили для поджигания его табака.
в течение некоторого времени он степенно просматривал
длина и широта его собственных фантазий, которые, несомненно, были переданы,
стали еще более возвышенными из-за тумана, который рассеяло большое количество дыма
через его зрение и наполнило атмосферу вокруг его мозга.

"Двенадцать шиллингов и девять пенсов", - это были первые слова, которые стали
слышны Дворецкий в глубине его задумчивости. "Что, майор," - сказал
сержант, которому было рыться карман, и считать за кучки
монеты, "точно сумму я потратил за это время прошлой ночью.
Я заплатил старушке из "Лебедя" в Шарлоттсвилле, взяв
шесть пенсов за починку твоей уздечки. Поскольку вы должны назначить меня казначеем
за наш поход, я обязан каждую ночь сводить счеты. Мой узелок
не выдержит двухдневного счета. Он получает экономили и засуетился с таким
многие нумерации, что я потеряю счет вычистить."

- Это не имеет большого значения, Гэлбрейт, - ответил Батлер, стараясь
чтобы собеседник не перебивал его.

"Приводить в порядок, сглаживать и извлекать тот или иной шиллинг
с точностью до пенни - это для меня неестественно", - также продолжил Робинсон.
сосредоточенный на своих расчетах, чтобы понаблюдать за нежеланием Батлера вступать в переговоры.
"денежные вопросы не в моей компетенции. Я отношусь к ним так же
непонимающе, как Джилл Бентли относился к бухгалтерским книгам компании, когда они
назначили его санитаром на пикете Ваккамо. Для Джилла, во-первых,
не умел писать, и, во-вторых, если бы он мог это сделать, он
никогда не умел читать, так что вы можете представить, какая прекрасная головоломка.
он пользовался этим, чтобы поддерживать порядок в списке караульных.

"Сержант, посмотрите, не болтается ли вон та лодка; она мне сейчас понадобится",
сказал Батлер, по-прежнему не обращая внимания на сплетни своего товарища.

"Он привязан легким узлом к корню дерева", - сказал Робинсон, когда
он вернулся с осмотра.

"Спасибо", - добавил Батлер с большей, чем обычно, рассеянностью.

- Что-то, майор, похоже, угнетает вас сегодня вечером, - сказал сержант.
самым добродушным тоном, выражающим сомнение. "Если бы я мог протянуть руку помощи, чтобы
поставить любую вещь, которая, возможно, оказалась искривленной, на свое место
повторите, вы знаете, майор Батлер, я бы не замедлил это сделать, когда
вы скажете слово."

"Я бы доверил тебе свою жизнь, Гэлбрейт, раньше, чем любому мужчине
жизни", - ответил тот, с нежным акцентом: - "но вы
поймите меня правильно, я не тяжело на душе, хотя немного тревожно сержант,,
за то, что привел меня сюда, товарищ", - добавил он, когда он приблизился к
сержант, на чьи широкие плечи он фамильярно пожал ему руку с улыбкой
: "Вы последуете совету товарища-солдата?"

"Как я храню свое сердце в своем теле", - перебил Гэлбрейт.

"Я уверен в этом, как вы держите вашу веру в вашу страну мою истинную
и достойный брат", - добавил дворецкий с анимацией, "и это без
меньше честности, чем хорошего человека служит своему Богу. Тогда, Гэлбрейт, запомни это.
имей в виду, я пришел сюда ради короткой встречи с той, кого
Я люблю, как ты хотел бы, чтобы хороший солдат любил даму своей души. Вы
впредь не будете говорить ни о чем, что может попасть в поле вашего зрения. IT
меня беспокоит сильно, что эта встреча должна быть в секрете."

"Майор, я уже ни глаза, ни уши, если он consarns вам сохранить
любая вещь, которая mought возможность прийти на свои знания, собственный."

- Я заявляю об этой осторожности не для себя, сержант; мне нечего
скрывать от вас; но есть леди, которая очень заинтересована в нашей
осмотрительности. Я устроил вам долгую поездку в одиночестве ради нее
и в дальнейшем могу попросить вас о другой услуге. Вы не должны
Гэлбрейт, находить более утомительным поддерживать товарища по любви, чем вы
я когда-либо находил это на войне, и я знаю, что ты не придаешь этому большого значения".

"Война для меня вполне естественна, - ответил Гэлбрейт, - но что касается
любовной части, майор, за исключением того, что касается передачи послания или, в
случай беглеца, удерживающего банду зловредных посредников, или
наблюдающего в течение ночи или около того под деревом или любым другим предметом в
верховая езда и бег, или наблюдение, или линия схватки - я говорю, за исключением
этого, мой красноречие не имеет большого значения. Я даже не умею играть на скрипке
на свадьбе, и у меня не самый лучший язык для продвижения вперед
среди женщин. Howsomdever, майор, вы можете поставил меня на
доброволец на первой слабой надеждой, вы, возможно, повод для."

- Мистер Линдси живет на холме за рекой. Есть причины, по которым я
не могу пойти к нему домой; и его дочь, Гэлбрейт, - особенный
друг для нас и нашего дела ".

"Я начинаю видеть в нем", - прервал сержант, смеясь: "ты
понятие показывая старый джентльмен тот же фокус Вы играли с при
Главный маршал Лорда Хоу, когда вы были лейтенантом в Вэлли Фордж,
касался того, как вы уводили его пленника, капитана Робертса. Это было
ночная интрижка тоже. Что ж, лучшая жена, которая может быть у мужчины, майор, - это та
женщина, которая идет за ним через огонь и воду. Был полковник
Гардинер, который украл свою жену именно таким образом, вопреки всякому противодействию
и отца, и матери, и лучшая женщина никогда не зашивала швы,
насколько я знаю и верю ".

- У меня и в мыслях не было о подобном предприятии, сержант, - сказал Батлер. - Наша
цель в настоящее время должна быть ограничена коротким визитом. Мы
бездомные искатели приключений, Гэлбрейт, и нам мало что можно предложить возлюбленной
или жене, что могло бы понравиться женскому воображению."

"Когда женщина любит мужчину, особенно пьяницу", - ответил сержант,
"она так же мало заботится о доме, как и лучшие из нас. До сих пор, это
это мудрая вещь, чтобы дать тварям шанса мира, прежде чем вы
вам, чтобы запутывать их семей. Послушайте, я слышу что-то вроде
шаги на другом берегу реки! Мистер Генри, должно быть, отправился в свой
поход.

Через некоторое время с противоположного берега донесся тихий свист, и через
мгновение Батлер уже был в лодке, прокладывая себе путь по сверкающим водам
.

Когда маленькая лодка, в которой он стоял во весь рост, вылетела из яркого
лунный свет в тени с противоположной стороны, он мог смутно
различать Милдред Линдси, опираясь на руку своего брата, а они оба стояли
под густой кроной большого Бука. И едва лук
ударился о каменистую отмель, как он отскочил от нее вверх по берегу,
и в следующее мгновение оказался в объятиях того, чья
привязанность он ценил превыше всего земного.

Когда прошел этот короткий промежуток, в течение которого ни Милдред, ни
Артур не могли вымолвить ни слова; во время которого леди склонила голову на плечо
грудь любовника, в которые фонд знакомство которое помолвленный Вера допускается
оправдать самая скромная девушка, рыдая при этом в интенсивности
ее эмоции, она наконец, как она медленно вернула ее
самообладание, сказал, в мягкой и тоски голос, в котором есть
тем не менее тоном игривости:

- Я глупая девчонка, Артур. Я могу хвастаться, как отъявленный трус, когда
бояться нечего; и все же я плачу, как настоящая женщина, при
первом испытании моего мужества".

- Ах, моя дорогая Милдред, ты храбрая девушка, - ответил Батлер, держа ее за руку.
обе ее руки и с нежностью посмотрел ей в лицо, "и правда, и
пробовали девушка. Вы пришли, пожалуйста, ко мне, и когда-нибудь, как блаженный,
нежная душа добра, подскажут посещать меня через все случайности.
Прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз, любимый.

- Очень, очень много времени, Артур.

"И мы все еще так же далеки от наших желаний, Милдред, как и вначале"
.

"Даже так", - печально сказала Милдред. "Год боли тянется тяжело,
и не приносит надежды. О, Артур, как я страдала при мысли, что
твоя жизнь так полна опасностей! Я размышляю о них с ребяческим
боюсь, что до нашей последней встречи это было не так. Они поднимаются, чтобы беспокоить меня
ежедневно мнит, и ночь застает их населяющие подушку. Я был так
благодарен, что ты избежал этой унылой осады Чарльстона!"

"Многие бедные и доблестные однополчане там закусывали губу от раздражения
и капризного характера, - сказал Батлер. - Но придет день, Милдред, когда
мы еще можем принести более гордую голову на поле чести нашей страны".

"И" - прервала Милдред, "никогда не будет до марта
передний ранг. Несмотря на все ваши прошлые опасности, на вашу тяжелую службу, которая
уже известно, ни один праздник, ваш утомляет, что я иногда боялся бы
разрушить свое здоровье, и, несмотря на тоже претензий, Артур, что
твоя бедная Милдред и на вас, и вы даже сейчас опять навязала некоторые
смелое приключение, которое должно разлучить нас, а, наверное, для когда-либо! В нашей судьбе
есть злой умысел. Вечно начинаешь какой-нибудь новый подвиг!"

"Вы бы не ваш солдат рожать себе иначе, чем как настоящие
рыцарь, кто бы победил и носить свою даму-любовь, хорошие удары, когда
там был нужен для них?"

"Если бы я был гением, придумавшим эту войну, я бы отдал свои собственные
настоящий рыцарь передышку. Он должен труб и танец на взлете"
игриво ответила Милдред.

"Тот, кто кладет его серп в этой области среди жнецов", - сказал
Дворецкий, с задумчивой серьезностью, "не должны оглядываться назад от его
работы".

"Нет, нет, хотя мое сердце разрывается, когда я говорю это, потому что, по правде говоря, я очень
меланхоличен, несмотря на то, что я заставляю себя улыбаться как нищий; нет,
Я бы не хотел, чтобы ты оставался или сопротивлялся, Артур, пока ты не увидишь, как это происходит.
Жалкая ссора подошла к концу. Я похвалил твое первое решение - полюбил тебя за
это ... аплодировало и подбадривало тебя; Я не буду сейчас эгоистично, ради
моих слабых, женских опасений, говорить одно слово, чтобы удержать твою руку ".

"И вы по-прежнему, - сказал Батлер, - тот же решительный энтузиаст, которого я
нашел в молодой и красноречивой красавице, пленившей моего никчемного
сердце, когда война впервые объединила дикий дух страны
под нашим свободным знаменем?"

"Тот самый глупый, тщеславный, пьянящий, болтливый прогульщик, Артур, которому
сначала глупо понравилась твоя напыщенная напыщенность, и он сделал из нее героя
воображение хвастливого прапорщика - то же самое во всех моих безумствах и в
все мои недостатки изменились только в одном качестве".

"И, умоляю, что это за качество?"

"Я не скажу тебе, - небрежно бросила Милдред. - Это сделало бы тебя тщеславнее,
чем ты есть на самом деле.

- Нехорошо скрывать от меня добрые мысли, Милдред.

- Действительно, нет, Артур. И так, я набраться смелости, чтобы говорить это,"
сказал доверительно девушка с живостью, после короткой паузы, во время которой
она нежно повесил на руку своего возлюбленного; а потом вдруг изменяя ее
настроении, она продолжала тоном глубокого и серьезного энтузиазма: "это,
что с того короче, насыщенным и самое торжественное собрание, Я возлюбил
ты, Артур, с чувствами, о которых я до тех пор не подозревал, были моими. Мой
занят фантазии последовал за тобой во всех твоих странствиях--окрашенные
сильнее оттенков, чем природа дает ни на какие реальные происшествия и сложности
бедствия, которые могут пересекать ваш путь-отметил сезонов с нервным
острота замечание, от очень робость при мысли, что
они могут отравлять свое здоровье или приносят вам определенный дискомфорт. Я внимательно изучал
отчеты о сражениях, марш армий, рассказы
заключенных, рассказывающих секреты своих тюрем; изучал планы
генералы и государственные деятели, какими их представили газеты или распространенные слухи
насколько мне известно, с интересом, который заставил окружающих сказать, что я
к сожалению, изменился. Это все потому, что я стал трусом и боялся
даже собственной тени. О, Артур, я уже не тот, кем был.

Торжественность, сила и чувство, с которыми Милдред произнесла
эти слова странно контрастировали с легким и веселым тоном, которым
она начала; но теперь ее мысли приняли такое направление, что
увлек ее вперед, в один из тех всплесков возбужденных эмоций, которые были
характерный для ее характера, который придавал ее манерам особую энергию и
красноречие. Батлер, пораженный нарастающей теплотой ее
высказывания и отчасти под влиянием болезненных размышлений, вызванных ее
темой, ответил с чувством едва ли менее торжественным
, чем ее собственное--

"Ах, Милдред, -" и как он говорил, он разделил ее волосы на ее бледных
лоб поцеловал "дорогую девочку, неизвестный времени приходить нет
чашу страданий за меня, что я не хотел бы проводить дешевое приобретение для одного
момент такой. Прошел даже год мучительного отсутствия, и еще больше
бережное один придет, может быть храбро и бодро иметь при
благословил солнце интервалом в этот вечер. Услышать вашу веру,
о которой я никогда не говорил, но с уверенностью, которую имею,
считал самым кощунственным сомневаться, тем не менее, услышать это от ваших собственных
губы, снова и снова повторяющие то, что ты часто повторяла.
прежде, записывая букву за буквой, это проникает в мое сердце.
Милдред, как добрый дар с небес, специально посланный тебе.
возроди и оживи мою решимость во всех трудах, которые еще предстоит совершить.
меня ждут. Там должны быть хорошие в магазине для такого сердца, как твое, и,
доверяя эту веру, я буду смотреть в будущее с плавучей
закал".

- Будущее, - сказала Милдред, поднимая глаза к бледной луне, которая
теперь освещала своим светом всю ее фигуру, когда она и ее возлюбленный
заблудившийся в тени бука", я почти содрогаюсь, когда слышу
это слово. Мы живем только настоящим; это, Артур, по крайней мере, наше собственное.
какими бы бедными мы ни были почти во всем остальном. Что будущее-это недоумение и
запутанная загадка--страшный неопределенности, в созерцании, которое я
становитесь суеверными. Такие дурные предзнаменования окружают нас! Неумолимый мой отец
воля, такая упрямая, так не сознающая боли, которую это причиняет мне; его укоренившееся,
да, его фатальное отвращение к тебе; мое рабство здесь, где, как бедный
птица, удерживаемая веревкой, я раздражаю себя, порхая на грани своих
тюремных границ; и затем, ужасные опасности, которые постоянно нависают над
твоя голова - все это больше, чем слабое воображение; это
реальность моей повседневной жизни, и она придает мне, в чем я почти стыжусь
признаться, печальный и обнадеживающий настрой ".

- Нет, нет, дорогая Милдред! Долой все эти неразумные
расчеты! - ответил Батлер тоном, который слишком явно выдавал его
притворную веселость. "Уединение обошлось с вами недостойно. Это
почти превратило тебя в совершенно сентиментальную женщину. Я не потерплю ничего подобного.
это переход на грань меланхолии. Вы привыкли к
подбодрить меня с солнечным и теплым адвоката; и вы не должны забывать это было
сам научил меня удар в сторону волны Фортуны с радостным
характер. Судьба не может злиться на такого хорошего человека, как ты!
Время может нести нас вперед, как грубую рысью лошадь; и наше путешествие может
его темная ночь, свою трясину, и ее Джек-О'lanterns, но есть
придет румяным утром, наконец, - на ровную дорогу, и легче походка;
и ты, моя девочка, снова будешь наставлять меня, как одержать победу над
жизненных невзгод".

"И мы будем счастливы, Артур, потому что так будет со всеми вокруг нас", - добавил он.
Милдред, улавливая ход мыслей Батлера, с которым готов
универсальность, которая в высшей степени проявил искренность и преданность ее
чувства - "Ах, может, Бог даст это сделать, и привести эти мечты в
жизнь! Я думаю, Артур, я была бы сейчас счастливее, если бы только могла быть рядом
тебя в твоих странствиях. Я бы с радостью последовал за тобой через все
опасности войны".

"Это действительно было испытанием, любовь моя, которое ты не в силах вынести. Нет, нет,
Милдред, та, кто станет женой солдата, должна усвоить солдатскую
философию - смотреть со смиренной покорностью на нынешние события,
и уповать на небеса в будущем. Ваша доля в этой борьбе заключается в том, чтобы
общаться со своим собственным сердцем в одиночестве и учить его терпению. Правильно
до сих пор вы благородно несли это тяжкое бремя! Жертва, которую
вы принесли - ее вездесущий и абсолютный вес, молчаливый и
бессонно причиняющий свои медленные страдания твоему свободному и великодушному духу
это, Милдред, главная и самая раздражающая из моих забот.

"Эта утомительная война, эта утомительная война", - вздыхала Милдред в задумчивой тональности under
. "Когда же это будет сделано!"

"Самые длительные неприятности заканчиваются, - ответил Батлер, - и люди,
наконец, измученные досадой из-за собственного озорства, бегут, повинуясь эгоистичному
инстинкту, в лоно мира. Господь да благословит наше предприятие и
приведет наш потрепанный корабль в счастливую гавань.

- Как мало похоже на это сейчас! - возразила Милдред. - Генерал
печаль в одиночестве вполне могла бы отягощать самое стойкое сердце. Это дело
которое ты сделал моим, Артур, которому ты посвятил свою жизнь,
и которое ради тебя, - добавила она гордо, - должно иметь этот слабый
рука моя, может ли она помочь, разве она даже сейчас не дрожит на грани
гибели? Не твои письма, одно за другим говорили мне грустно
поезд, в котором напасти, утолщенные на весь народ? о
поражении, как севера, так и юга, и, в это самое время, о позорном
мятеже целых полков под самым оком Вашингтона - что
Вашингтон, который любит свою страну и ее солдат как муж любит его
невесты и отца своих детей. Не те, к которым мы все посмотрели
для чемпионов, превратились в простые отстающих в войне за свободу? О,
Артур, разве ты не помнишь, что это мысли, те самые слова,
которые были написаны твоей собственной рукой для моих особых размышлений? Как ты можешь
Но я боюсь, что хорошего конца еще далеко? Как я могу, но чувствую некоторые
вес на моем сердце?"

"Вы выросли в противном случае, Милдред, в эти размышления. Я виноват
в том, что в своем сварливом настроении, раздосадованный невзгодами дня, я
следовало бы написать на подобные темы такому чувствительному человеку, как вы".

"И все же это правда, Артур, все отчеты подтверждают это".

"Подобные вещи не становятся вашим развлечением, Милдред. Предоставьте
заботу об обществе нам. Еще есть смелые сердца, любовь и сильные руки, которые нужно сохранить
для этой ссоры. Мы еще не настолько истощили запасы наших рудников
, но такое количество необработанной руды все еще лежит, не обращенное к солнцу, и
многие неотесанные куски металла еще предстоит обработать для пригодного
использования. История рассказывает о многих случаях выхода из уныния, столь внезапных и
непризнанный, что мудрейшие люди не могли увидеть в нем никакой другой пружины, кроме
повеления Бога. Он будет сражаться в битве слабых и установит справедливость
на надежном основании ".

"Страна звенит", - сказала Милдред, снова принимая более жизнерадостный оттенок "
надежд своего возлюбленного" и с нежным сочувствием повторяя его
тон мыслей: "предвкушение победы от южного фронта Гейтса".
марш".

"Что может быть ненадежный", - прервал Дворецкий, как будто
мысли вслух, и ударил со ссылкой Милдред темы, которая
это уже поглотило его мысли; "Они могут быть обмануты, Вашингтон бы
назначил на эту службу другого человека. У меня был бы лидер в
такой войне, осторожный, наблюдательный, скромный - неуверенный в себе, а также храбрый. Я боюсь,
Гейтс не такой ".

- В таком случае, я надеюсь, Артур, - воскликнула Милдред с тревожной живостью, - что
твоя нынешняя экспедиция не связывает тебя с его состоянием!

"Я не слежу за его цветов, ни вкушать его советам", - ответил
Батлер. "Все мои ходатайства не могут быть освобождены из-под влияния его
провал или успех. Враг, как вам известно, овладел собой
каждый ценный пост в Южной Каролине и Джорджии. Мне поручено
посоветоваться с благоразумными людьми о средствах избавиться от этого
отвратительного господства. Пока что, да и то отдаленно, я сослуживец Гейтса
. Сейчас идут доблестные духи, Милдред, чтобы лишить этих
хозяев их власти. Мой офис призван помогать их предприятию ".

"Если тебе нужно уйти, Артур, мне нечего сказать. Ты оставишь позади себя
ноющее сердце, которое утром, днем и ночью утомляет
небеса своими молитвами о твоей безопасности. Увы, у меня нет другой помощи, чтобы
отдай! Как скоро... как скоро, - сказала она голосом, который дрогнул при этом
вопросе: "Твой долг вынуждает тебя покинуть меня?"

"Завтрашний восход солнца, любимый, должен застать меня в пути".

"Завтра, Артур? так быстро расставаться!"

"Я не смею задерживаться; даже ради благословения твоего присутствия".

"И как долго продлится твое путешествие?"

"Действительно, я не знаю. В настоящее время моя самая дальняя цель - Девяносто шесть и
Августа. Это во многом зависит от желания наших гордых и своенравных
хозяев.

Милдред постояла несколько мгновений, глядя в землю в глубоком
молчании. Ее грудь вздымалась от печального волнения.

- Это опасная обязанность, - сказала она наконец. "Я не могу выразить словами свои
опасения при мысли о том, чем вы рискуете среди жестоких и
вероломных людей, которые наводняют страну, в которую вы направляетесь".

"Эти опасности преувеличиваются расстоянием", - возразил Батлер. "В присутствии возникают тысячи
способов защиты, которые
отсутствующий не может себе представить. Это легкое служение, Милдред, и пусть оно будет более надежным.
Его можно совершать с веселым сердцем, а не с печальным. Я молю тебя,
не позволяй своему активному воображению вкладывать каждый день
приключения бедного солдата с романтическим интересом, который они
не достойны. Я ни убить гигантов, расколдовать, ни дамы, ни ига
пленные грифоны вместе. Нет, нет, я обгоню какого-нибудь раскормленного клоуна,
и перехитрю каких-нибудь простодушных олухов; и, возможно, испачкаю свои ботинки в большом
убегаю, а потом спешу обратно, любовь моя, чтобы похвастаться моими чудесами перед
доверчивыми ушками моей собственной милой девочки, которая, я ручаюсь, сочтет меня самым
нелепым героем.

- Как ты можешь смеяться, Артур? И все же я не хочу, чтобы ты заразился моей
глупой грустью.

- Кроме того, со мной, Милдред, друг, который пригодится в беде; некто Гэлбрейт.
Робинсон, опытный и доблестный солдат, который сидит вон на том берегу. Он
должен быть спутником в моем путешествии; он проницателен, бдителен и
осторожен, более того, является жителем района, в который я направляюсь.;
его мудрость может многое сделать для моего успеха. Тогда я путешествую, в Тихом
Гиз. Мой бизнес-это больше касается переговоров, чем в сражении".

- Это непроходимый путь, Артур, - сказала Милдред тем же слабым голосом,
которым она говорила раньше.

- Не принимай это так близко к сердцу, любовь моя! - фамильярно воскликнул Батлер
схватив ее за руку, дрожь которой теперь выдавала ее волнение: "это
простое развлечение на войне - быть на службе, где свет
хитрая уловка или что-то в этом роде поставит в тупик даже несколько тупоголовых болванов! Я едва
не забывать, что это СП, чтобы увернуться через лес, где каждый человек летит из
его сосед из-за взаимного недоверия. Эти ребята довели
себя до таких плохих отношений со своей совестью, что они
вздрагивают, как воры при взмахе камыша ".

- Они были бы еще более жестокими, - ответила Милдред, - если бы им не повезло.
это должно отдать вас в их власть. Если это случится, - добавила она,
и какое-то время не решалась заговорить, потому что слеза упала на руку Батлера
- Если это случится, я не вынесу этой мысли.

- Они не посмеют причинить мне зла, Милдред. Шансы в битве
достаточно разнообразны, чтобы заставить даже победителей проводить политику
гуманности по отношению к пленным. Сегодняшний победитель может сам оказаться пленником
завтра, и его варварство будет ждать кровавое возмездие. И снова, позвольте
я напомню вам, что это неподходящие темы для вашей медитации. "

- Это темы для моего сердца, Артур, и я не собираюсь их изгонять.
Если ваша судьба отдаст вас во власть врага, имя
Милдред Линдси и то, что вы с ней состоите в родстве, нашептанное им на ухо,
возможно, откроет их милосердие. У моего отца много друзей в этих кругах
и, возможно, кое-кому из них я небезызвестен: о, помните
это!"

"Вам нет нужды учить меня думать или говорить о Милдред Линдси",
нетерпеливо сказал Батлер. "Я не могу забыть это имя. Но я мог усомниться
свое очарование на дикаря бульдоги кто сейчас травля наших граждан в
Каролина; эти безжалостные партизаны, которые отравляют источники
довольства у каждого очага. Это не то имя, которым можно вызывать злых духов
."

"Майор Батлер", - сказал Генри, который во время этого длительного перерыва были
прогуливаясь взад и вперед, словно часовой, на некотором расстоянии от
его сестра и ее любовник, и кто, с военной punctilio из
солдат на посту, не стал даже слушать то, что он не мог бы помочь
услышал, если бы не напевая какой-то мотив--"майор, мне не нравится
заработать или вмешиваться в вещи, которые не принадлежат мне ... но ты и
Милдред говорила достаточно долго, чтобы определить ход всей кампании
. И как мой отец думает, что он не может быть слишком осторожным Милдред,
и не любит она ходить после ночного падения, я не должен быть
удивился, если бы гонец был отправлен для нас ... только я думаю, что человек
Тиррел вынашивает какой-то сюжет с ним в эту ночь, и может держать его дольше
в разговоре, чем обычно."

"Кто Тиррел?" - поинтересовался Дворецкий.

- Тот, кого я хотела бы видеть в могиле до того, как он увидел моего отца.
- Он злой человек, - ответила Милдред с горькой горячностью. - Он злой человек.
посланник королевской свиты, посланный сюда, чтобы заманить моего дорогого отца в свои сети
. Такими, какими ему суждено быть проклятым с самого начала войны.
но этот Тиррел - самый ненавистный из них.
все.

"Увы, увы, твой бедный отец! Милдред, как глубоко я сожалею, что
мы с ним так отдалились друг от друга. Я могла бы любить его, советоваться с ним,
чтить его с преданностью, которая превзошла бы твое самое заветное желание. На его
щедрой натуре играли, ее обманывали, ею злоупотребляли; и я, в ком
судьба и склонности должны были воспитать ему друга, стал
жертва его извращенной страсти.

- Правда, правда, - воскликнула Милдред, заливаясь слезами и кладя голову на грудь своего возлюбленного.
- Я могу найти в себе мужество вынести все, кроме
это ... я очень несчастна", - и несколько мгновений она громко рыдала.

"Иногда мне приходила в голову мысль, - сказал Батлер, - что я мог бы пойти к
твоему отцу и все ему рассказать. Это оскорбляет мое самоуважение - быть вынужденным
практиковать сокрытие по отношению к тому, кто должен иметь право знать все
это касается столь дорогой ему дочери. Даже сейчас, если я смогу убедить вас
к нему я пойду рука об руку с тобой и со смиренным почтением
предстану перед ним и расскажу все, что произошло между нами".

"Нет, нет, Артур, нет", - воскликнула Милдред с самых серьезных
определение. "Он придет не к добру. Вы не поняли мой
отцовских чувств. Сам вид вам бы разбудить его в безумие;
нет имен, которые могли бы обрушиться на его ухо глубже, чем преступление
твой. Пока нет, Артур, время еще не пришло."

"Я был терпелив, - сказал Батлер, - терпелив, Милдред, ради тебя".

- А теперь попробуем его испытать, - продолжала Милдред, чьи чувства все еще с
пьянящей стремительностью касались этой только что проснувшейся и всепоглощающей темы. - Теперь,
в глубине своего глубочайшего отвращения к тому, что он называет нечестивым
восстанием, и хотя его сердце все еще переполнено почти
сверхъестественной ненавистью ко всем, кто поддерживает это дело, и к вам,
особенно, над чьей головой, по его убеждению, витает некое ужасное проклятие.
надвигающееся проклятие, которое принесет опустошение ему и всем, кто заявляет о своем интересе к его крови.
нет, нет, этого не должно быть!"

"Еще один год сдерживаемой досады, самобичевания и тревожного сокрытия информации
затем должен пройти незаметно, а возможно, и еще один", - сказал Батлер. - Что ж, я должен быть доволен.
хотя, в то же время, мое сердце обливается кровью за тебя, Милдред.
это болезненное испытание.

"К добру или ко злу, наша клятва теперь зарегистрирована на небесах", - ответила Милдред.
"и мы должны смириться с концом".

"Я бы не стал его иным, чем оно есть, милая девушка, кроме этого кормовой
решимость твой отец ... не за богатство в мире", - сказал Батлер тепло.
- Но вы говорили об этом Тирреле... Что он за человек? Откуда я могу
знать его?

- Знакомство с ним ни к чему хорошему не приведет, Артур. Его душа поглощена
военной хитростью, и мой дорогой отец - ее добыча. Я тоже ужасно измучен
им; но это неважно, мне не нужно докучать вам рассказом о
его раздражении".

"В самом деле!" - воскликнул Батлер с внезапным выражением негодования.

"Все, что касается моего отца, касается и меня", - сказала Милдред. - Это мое зло.
судьба, Артур, быть вынужденным терпеть общество людей,
чьи принципы, привычки, цели находятся в противоречии с моими собственными. Увы,
таковы теперь постоянные спутники моего отца. Этот человек Тиррел, чей
я не сомневаюсь, что само имя - это обман, надетый, чтобы скрыть его от наблюдения.
заходит дальше остальных в смелости своей практики.
У меня есть некоторые опасения, что он лучше осведомлен об интересе, который вы проявляете ко мне
, чем мы могли бы предположить постороннему человеку. Я боюсь его.
И потом, Артур, это моя своеобразная страдания, что он в последнее время создана
отвратительно претензии к моему вопросу. Ой! Я мог бы дать ему, если мой секс
сила удара, Кинжал, раньше, чем разбазариваться на него одного вида
слово. Но я обязан обстоятельство наблюдать натянутой вежливости
по отношению к нему, что, при всей моей скромности, делает меня невольным лицемером по отношению к
моему собственному сердцу ".

"Тиррел, - воскликнул Батлер, - Тиррел! Я не слышал такого имени за границей!
затем, пробормотав глухое проклятие и закусив губу от гнева, он добавил:
"О, если бы я мог встретиться с этим человеком лицом к лицу или разгадать его грязные намерения!" Каково это
вероятность того, что я с ним встречусь?

- У вас не будет соблазна поссориться, - сказала Милдред. - Ваша вспыльчивость
негодование только придаст силы его яду. Ради моей
мир, Артура, и свои собственные, спрашивать дальше. Время может раскрыть
больше сыпь следам".

"Предоставьте это сестре Милдред и мне, майор", - сказал Генри, который
с большим интересом слушал этот разговор. "Я присматриваю за
он - пусть это удовлетворит тебя; и когда сестра Милдред начнет игру,
будь уверен, я приведу его сюда ".

"Спасибо, спасибо, дорогой Генри! Я могу доверять тебе как готовому другу и
даже последую твоему доброму совету. Более благоприятный сезон для этого
скоро может наступить беспокойство; тем временем я буду иметь в виду этот намек ".

Генри снова обратился к влюбленным с призывом завершить их встречу.
конец. Это был печальный момент, события которого были краткими и серьезными
и страстной, и такой, как тупой писака, вроде меня, могут легко
марта в рассказе; но они остались такими, как ревностно и рьяно натур, которым
любил с интенсивным и поглощая любовь, а кто расстался, в
времена ужасные опасности и неопределенности, может быть удастся картинке
к себе, когда они вспоминают самый впечатляющий случай их
живет в памяти. Я только скажу, что в той темной тени, где
бук раскинул свой лиственный полог над прохладным берегом и отметил
профиль своей тени на зеленой лужайке - той травянистой лужайке, на которой
"постоянная луна" зажгла влажные лампы, развешанные пауком на травинках
и листьях; и в то тихое время, когда вдали раздался водопад.
далекий звук для слуха, когда в чаще стрекотали бессонные насекомые,
а собаки в какой-нибудь отдаленной усадьбе выли, как горн, на луну; и
в тот холодный час, когда Милдред плотнее закуталась в платок,
покрытые росой плечи, в то время как Артур нежно
наполовину укутав ее в складки военного плаща, он прошептал
слова нежного прощания ей на ухо и запечатлел поцелуй на ее щеке;
и когда, кроме того, зубы Генри стучали, как у замороженного охранника, затем
это была, и есть, что эта восторженная девочка вновь заявляет о своей
неизменная преданность человеку, ее мысли днем и ночью
мечты, придет благо, пришло горе, что бы ни случилось; а солдат платная
назад залог с новым пылом и нежности, в сильный язык
что пришел неизученной души, т. е. все, что он сказал, и Райф
с чувством за пределы слов. И, после "mony a locked and
нежные объятия", полные слез и томления, и, выражаясь часто
повторив это, они попрощались и призвали Божье благословение друг на друга
а затем, не без того, чтобы оглянуться назад и вздохнуть свежо
помолившись о благословении, они разошлись по своему унылому пути, Милдред
удаляясь, как и пришла, под руку со своим братом и дворецким,
поспешно вскочив в лодку и направив ее быстрое плавание к
середина ручья, где, после паузы, позволившей ему различить
последние шаги его хозяйки, когда ее фигура скользнула в темноту
вдалеке он тихо вздохнул: "Да благословит ее Бог", затем снова взялся за весло и
крепко погнал свою лодку против "банка противника".




Глава V.

УДОБНЫЙ ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР, И ХОРОШЕЙ ХОЗЯЙКОЙ----ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ ГЕРОЕВ НЕ
НЕ ВСЕГДА УНИЧТОЖАЮТ АППЕТИТ.


Как только Батлер сошел с лодки, он бросил свой плащ в руки сержанта.
затем с взволнованной поспешностью вскочил на ноги.
он оседлал лошадь и, приказав Робинсону следовать за ним, поскакал по дороге вниз
к реке так быстро, как только позволяли рельеф местности и темнота этого
часа. Короткий промежуток времени привел их к месту, где дорога
пересекала ручей, в непосредственной близости от дома вдовы Даймок.
маленькая гостиница, которую отсюда можно было разглядеть, приютившись под прикрытием
противоположного холма. Деревянное здание с низким потолком, тихо расположенное
примерно в тридцати шагах от дороги, было так уютно спрятано в тени
огромная ива, чтобы путешественник в такой поздний час, как этот, мог
возможно, бессознательно пройти мимо этого места, если бы не изолированный
и несколько потрепанный указатель, который, словно гостеприимный искатель
незнакомцев, стоял у обочины дороги, и на нем была изображена разбитая
эмблема в виде большого синего шара, немного истлевшего от ветра и
погода, с надписью Blue Ball без надписи или девиза, была
повсеместно интерпретирована как означающая "развлечение для человека и лошади, от
вдовы Даймок". Лунный свет ярко падал на вывеску
и подвешенный к ней глобус; и, кроме того, наши путешественники могли разглядеть
сквозь ивовую занавеску окно какого-то здания на задворках города.
гостиница, богато освещенная чем-то, что, судя по красноватому свету,
можно было бы принять за связку горящего хвороста.

Поскольку лошади, сразу же войдя в брод, заставили своих
когда хозяева остановились, пока они засовывали носы в воду и
пили с жадностью, свойственной долгой и заброшенной жажде, Робинсон без всякой
двусмысленной самоудовлетворенности обратил свой взор на
признаки хорошего настроения, которые сейчас были перед ним. Дворецкий
говорят "ни на одно слово," и сержанта привычки подчинения, как
ну как честный симпатии, в чем он догадался бы скорби его
старший офицер, ограничивает его в почтительном молчании.
Сержант, однако, был полон мыслей, которые не раз в течение
галоп из башни, прислуживаться, он хотел было произнести пути
утешением для дворецкого, и что ничто не мешало но и реальный
лакомство из виду, что лежит на дне своеобразный характер, и обитает
косматая грудь уютно, по крайней мере, полный, как часто, как он селится в
сердце отделкой земным. Нынешняя остановка, казалось, в Конном
Шу рассчитывал не только предоставить предлог для разговора, но, в некоторой
степени, сделать это своим долгом; и, по правде говоря, нашему доброму сквайру представилась дополнительная, очень
возбуждающая тема в его
мгновенное убеждение, что яркий свет из окна таверны был вызван
какой-то активной работой, которая в этот поздний час, возможно, происходила
у кухонного камина; понять всю остроту которой
принимая это во внимание, необходимо сообщить моему читателю, что Робинсон
в течение некоторого времени терзался определенными сомнениями, не прибудут ли он сам и его
друг в гостиницу слишком поздно, чтобы
надеюсь на большую оперативность в приготовлении ужина. В таком состоянии
чувств, отчасти стремясь подбодрить Батлера, а отчасти -
выразив свое удовлетворение перспективой собственного комфорта, он вырвался вперед
в следующих выражениях--

"Боже, благослови всех вдов, которые останавливаются на обочине дороги, это мое
наихудшее желание! и, в частности, я молюсь об удаче вдове
Даймок, для аккуратного телосложения, каковым, я не сомневаюсь, она и является; и
следит за порядком - судя по блеску кухонного огня, который
пылающий там, в тылу, - и которого, по правде говоря, майор, я начал опасаться.
боюсь, что к этому времени ночи он будет так же мертв, как и днем, когда
сначала был заложен камень для очага. Она желает, чтобы о ней говорили как о
достойная похвалы женщина. И, более того, я должен сказать, что она привела свой дом в порядок
в наиболее понятном виде, касаясь хода нашего дня, под которым я
подразумеваю, что это ни на шаг не приближается к разумному времени для сна. Я считаю это везением,
майор, на вашем счете, и, хотя не мне давать советы в
дел женщина ... ибо я знаю, существа попробуйте песка и краю
человек удивительно иногда ... но, если я mought сказать, что крутились в моей
глава подходят для джентльмена и офицера, как вы делать в такой
скорби, это будет так: падение мышление и chawing за свой
бед и принимать их с легким сердцем, а то, что не
довали на solemncolly долго-двойники. Хороший пищевой еда и ярмарка
ночной отдых будет делать другой человек вам. Это мое наблюдение, и я
помню, как однажды, чтобы услышать вы сказать то же самое себе, по случаю
теряем багаж вагонов прошлой осенью на Бофорт конвой. Вы не сыщешь
забыл, майор?"

"Спасибо, спасибо вам, сержант. Я любезно предложил вам совет и
мудро сказал, и я последую ему. Но это немного сложно, товарищ
солдат, - добавил Батлер с чем-то похожим на шутку,
"это немного трудно, чтобы несчастий бросил в его зубов
товарищ".

"Я думала, это заставит тебя смеяться, майор!" - ответил Робинсон, с
добродушный заботливость, "ибо не в возможности смертного
земным человеком, чтобы спасти багаж; и, я помню, ты смеялась тогда, как
ну, как и все остальные, когда их pestifarious, кражу овец с расхитителями
удрал с нашими ужин: никто и никогда не винил тебя за это."

"Ах, Гэлбрейт, вы хороший друг, и вы можете говорить мне все, что вам заблагорассудится"
- Сказал Батлер с возвращающейся жизнерадостностью. - Печаль - это скучное занятие.
спутником тому, кто его кормит, и наглый всем
рядом. Так, ездить вперед, и мы приложим все усилия, чтобы утешить себя
хорошее настроение вдовы. И послушайте, Гэлбрейт, эта миссис Даймок
- мой близкий друг: прошу вас, позвольте ей увидеть, по вашему
прояви заботу к ней, чтобы ты знал об этом - ради меня,
хорошая подкова."

Двое солдат вскоре добрались до гостиницы, и, спешившись, Батлер
привлек внимание обитателей, несколькими ударами в дверь
своей удочкой для верховой езды.

Ответом на этот призыв было пронзительное приглашение, произнесенное женским голосом,
"войти"; и не успел Батлер распахнуть дверь и пройти
несколько шагов по коридору, как в частично расширенном дверном проеме соседней
комнаты показалась голова пожилой женщины
. Еще мгновение, и темная фигура самой госпожи Даймок
стала видна нашим путешественникам.

- Что бы вы хотели заказать, сэр? - осведомилась дама с
явным недоверием к столь несвоевременному появлению незнакомцев.

- Жилье на ночь и все, что у вас есть хорошего, чтобы предложить моему другу
, госпожа Даймок.

"Кто вы такие, что едете верхом так поздно?" - снова допрашивала хозяйка; "Я
труслив, сэр, и осторожен, и у меня есть причины быть осторожным с теми, кто приходит
в мой дом; бедная беззащитная женщина, хороший человек".

- Посвети, мама, - сказал Батлер, - и ты узнаешь нас лучше. Мы
путешественники, нам нужны еда и отдых, и мы хотели бы получить и то, и другое с минимальными хлопотами для вас.
свет покажет вам старого друга."

"Подождите минутку", - ответила дама, а затем добавила, заметив
Дворецкий пройдите в комнату слева, "берегите себя, сэр, это чревато
осенью нащупать в темноте в чужом доме".

"Дом не так уж и странно для меня, как вы думаете. Если вы не перешли
ваша мебель можно найти зеленую кровать за шкафом", - сказал
Батлер, фамильярно шагающий по комнате и бросающийся в
старый товар, который он назвал.

Хозяйка, не обращая внимания на эти доказательства знаний о ней
посетитель в населенных пунктах маленькую гостиную, поспешно отступили,
и, в один момент, затем, вернулась со светом, который, как она проходила
он над ее головой, а она всмотрелась сквозь очки, бросил
его полное сияние на лице ее оценки.

- Боже мой, добрый Лакк! - воскликнула она после минутного разглядывания.; - Артур
Батлер, о моя совесть! И это вы, мистер Батлер? Затем, положив
свечу на стол, она схватила обе его руки и дали им длинные
и крепко пожал. "Что Нэнси Димок не должен знать твой голос, все
другим! Где ты был и куда направляешься? Помилуй меня! что
заставляет тебя так опаздывать? И почему ты не предупредил меня, что придешь? Я
мог бы устроить тебя гораздо удобнее. Ты продрог от ночного воздуха
и, без сомнения, голоден. И ты выглядишь бледным, бедняга! Ты
неужели вы не могли быть в "Голубиной койке"? какой последний вопросительный жест
был выражен с выражением серьезного и встревоженного вопроса.

"Нет, не там", - ответил Батлер почти шепотом. "Увы, моя добрая"
"госпожа, не там", - добавил он с меланхолической улыбкой, взяв ее за руку
взглянул на хозяйку и покачал головой: "Мое состояние ни на йоту не улучшилось"
с тех пор, как я покинул вас почти год назад. Тогда я поспешно расстался с тобой, чтобы
возобновить свое участие в войне, и с тех пор я не получал ничего, кроме тяжелых ударов.
 Прилив, госпожа Даймок, печально настроен против нас.

"Никогда не позволяйте вашей сердце не тебя", - воскликнула хозяйка; "это не в
природа вещей за счастье быть на веки с теневой стороны.
Кроме того, если взять хорошее и плохое вместе, с вами обошлись не так уж жестоко
Капитан Батлер.

"Майор Батлер, мадам, Второй континентальный Каролина Рег Лар
пехота," прерванная Робинсон, который стоял все это время
незаметно, "_Major_ дворецкого; капитан был повышен, по случаю
для изничтожения несколько друзей из верхней стороне адъютант
рулон, в драке из Форт Молтри. Он тот, кого мы в простонародье называем "переговоры".
"бреветтед".

Это объявление было сделано сержантом с должной торжественностью,
сопровождалось попыткой поклониться, которая получилась чересчур натянутой и
неучтивой.

"Мой друг сержант Робинсон", - сказал Батлер; "Я хвалю его, госпожа
Даймок, за вашу особую благосклонность, как за надежного товарища, так и за самого
удовлетворительного и самодостаточного человека, готовящего блюда".

- Добро пожаловать, сержант, и вы можете пользоваться всем лучшим, что есть в доме, - любезно ответила хозяйка.
- и я бы хотела, ради вашего же блага, чтобы все было как можно лучше.
хорош, как и ваш аппетит, который должен быть самым лучшим. мистер Артур
Слово Батлера имеет решающее значение под этой крышей; и будь он капитаном
или майором, уверяю вас, для меня это не имеет значения. Благослови меня господь! когда я
впервые увидел тебя, майор, был только прапорщик; затем взбейте и на выезде! и
ты возвращаешься довольно лейтенант, о моем доме: и тогда капитан,
поверьте! и теперь, на пути к этому, майор. Это вверх-вверх-вверх по
лестнице, пока ты на днях не станешь генералом; и я сомневаюсь, что ты слишком
горд, глядя на такую маленькую старушку, как я! хех, хех,
хех! щепотку нюхательного табаку, мистер Артур. И тут добрая дама затянулась
ее чахоточный смех длился несколько мгновений, когда она подарила коробку скотча
нюхательный табак своему гостю. - Но я займусь продвижением по службе, которое еще никогда не уменьшало аппетита путешественника.
аппетит путешественника стал меньше, чем раньше; так что, джентльмены, вы
извините меня, пока я присмотрю за вашим ужином.

- Чем скорее, тем лучше, мэм, - сказал Робинсон. - Ваш ночной воздух - это что-то вроде
точильного камня для желудка; но сначала, мэм, я был бы обязан
ты, если бы ты позволил мне повидаться с конюхом.

"Вот это да! и неужели я ехала сюда все это время, - воскликнула дама
, - и ни разу не подумала о твоем скоте! Тони, Тони,
То-ня, я говорю, - почти взвизгнула хозяйка, отступая по
коридору в сторону кухни, а затем обратно к
входной двери. - Ты спишь? Присмотри за лошадьми джентльменов; отведи их
в конюшню и не пожалей времени, чтобы вытереть их; и дай им столько,
сколько они смогут съесть. Где ты, старик?

- Какой смысл во всей этой суете, миссис Димк? Разве я не здесь, на месте?
с кретином в руке? - проворчал старый, низкорослый негр,
который отзывался на прозвище конюх; - Разве я не забираю багаж
снимаю, как можно быстрее застегиваю ремни?--Я не хочу, чтобы кто-то говорил
мне, когда я должен выйти. Если шалав мог говорить, у него ничего нет
новое сказать. Убирайся, бездельник" - закричал он, с внезапным
живость высказыванию, в трех или четырех собак, которые лаяли вокруг
его; "черт возьми тебя! Из-за чего ты устраиваешь такую шумиху? Вы все
глотаете, когда видите джентльменов, приближающихся к дому; лучше подождите, я вам скажу
видите вора; связанный, вы достаточно молчаливы, поджав хвост
ноги! Блоссом, ты, шикарная шлюха, молчи, говорю тебе!"

В ходе этого шума и препирательств старому негру удалось
разгрузить лошадей от их снаряжения, и он уже собирался отвести их
в конюшню, когда Робинсон подошел, чтобы дать ему несколько указаний.

"Ум, что вы после с ними свой скот. Дать им не
рот на добрый час, а много фуража о своих ног; я
посмотри на них сам, прежде чем замолчать. Брось горсть соли в корыто
тони, и главное, не дай мне застукать тебя за тем, как ты расплескиваешь воду на их спины.
ничего подобного, слышишь?

"Ха, ха, ха!" - хихикнул Тони. "Думаешь, я не знаю, как ухаживать за
шлюхами, масса! Слишком привык к кретинам, когда-либо чувствовавшим такой кайф. Благослови господь
благородного человека! одна из лучших вещей на арте, когда вы боялись своих шалав есть
слишком сильно подул, чтобы поставить посыпание соли на ведро воды и
просто размешать равно индийская еда в нем; это своего рода фреши в cretur
как и onaccountable хорош в жаркую погоду, когда у тебя нет
время кормить. Но холодная вода бьет через край! о, о, я слишком хорошенькая в шлюшках!
готовлюсь к этому! Посмотри на мою макушку - седая, как у лисы!"

- Тогда проваливай, или я наброшусь на тебя, как свора гончих, - сказал Робинсон.
Повернувшись на каблуках, чтобы вернуться в дом. - Я загляну к тебе.
после ужина.

"Не обращайте на меня внимания, - ответил Тони, уводя лошадей, - я уже ухаживал за
шлюхами капитана Батлера, и он никогда не был недоволен
мной".

Покончив с этими заботами, Подкова вернулся в гостиную.
Аккуратная экспозиция простой мебели и скрупулезное внимание к
чистоте в каждой части комнаты дали интеллигентный
комментарий к точному, аккуратному и порядочному характеру вдовы
Даймок. Сама дама была образцом полезной бережливости. Ее невысокая
фигура, когда она теперь суетилась взад и вперед по квартире, была
облачена в тот респектабельный материнский костюм, который соответствовал ее годам;
и это соответствовало периоду, описанному в моем рассказе, когда роскошь одежды
была дороже, чем в настоящее время, и когда соответствующая степень
заботы использовалась для сохранения ее в ремонте. Свидетельства этой похвальной
экономии были замечены в аккуратности, с которой была заштопана оборка, или в
слабом месте, укрепленном красиво подогнанной заплаткой, представляющей, в некоторых случаях
уважение, символ как похвальной гордости владельца, так и
ограниченности национальных средств, поскольку продолжавшаяся пять
лет война не только уменьшила благосостояние отдельных людей, но и оказала
бережливость была необходима, но она также буквально лишила страну
необходимого запаса товаров; таким образом, богатые и
нуждающиеся, в определенной степени, оказались в одинаковом положении. По нынешнему случаю
наша добрая хозяйка была одета в платье спокойных тонов
ситцевое, собранное в косички на юбке, облегающее фигуру
облегающее платье с длинной талией и узкими рукавами, которые
доходили до локтя. Рост дамы был увеличен на целый дюйм
парой разноцветных туфель на высоком каблуке, примечательных своими
острыми носками; и муслиновой шапочкой с оборками, которая доходила до колен.
подбородок, поднятый достаточно высоко, чтобы внести свой вклад, также, кое в чем
значительный вклад в возвышение маленькой фигурки его владельца
.

В таком обличье появилась госпожа Даймок, когда она занялась
приготовлением необходимых закусок для путешественников; и в течение некоторого времени
хаус продемонстрировал весь тот ажиотаж, который присущ этому важному блюду, когда
его подавали в бывшей сельской гостинице.

Постепенно стол начал демонстрировать все прелести кухни.
Пикантное блюдо из жареного бекона, испарения от которого в течение четверти
часа слегка возбуждали аппетит гостей, теперь сделало свое дело.
появление в сопровождении пары жареных цыплят; за ними последовали
кексы с коричневыми гребешками - своеобразное
любимое блюдо провинции; обилие жирного молока, яиц, масла и
другие сельские безделушки, такие как "ни один голодный человек никогда не покупает с
безразличие. Их последовательно укладывали на домотканый стол
скатерть, белизна которой соперничала со свежевыпавшим снегом, с точностью
подгонки, которая из-за задержки производила наиболее заметный эффект на
сержант, который во время раскладывания доски молча сидел рядом,
с нетерпеливой и злорадной серьезностью наблюдая за медленным процессом, постоянно
и тут же коротко хмыкнул и беспокойно повернулся на своем стуле
.

Здесь я могу сделать паузу, по примеру нашего достойного друга Подковы, чтобы
сделать замечание. Ничто так благотворно не действует на
воображение путешественника, если он сомневается в своем аппетите, как
отображение такого стола. Моя особенность деталь, по настоящему
праздник, будет, следовательно, будет прощен, мой читатель, когда я сообщу ему
что Батлер приехал на постоялом дворе в том, что депрессивные тона духов
которые, казалось, бросают вызов освежение; и, что, несмотря на это
препятствие, он сыграл не малую часть потом за ужином; а
обстоятельством объясняется в основном то мягкое, но непреодолимое
тендерной, что фактический вид и аромат совета
адресованный его дремлющей физической восприимчивости. Я мог бы, действительно,
вообще отказаться от ужина, если бы в основе дела не лежала философская истина
, достойная внимания спекулятивных и
любознательный читатель; а именно, то, где сердце мужчины немного трепещет от
любви, и его характер портится из-за переездов, и его тело сотрясается от
путешествовать; особенно, когда он бродил по ночному воздуху,
в ушах у него ухали совы; и тонкая пелена меланхолии была окутана
наброшенные, как паутина, на его душу, тогда это моя доктрина, что
чистый стол, добродушная хозяйка и ароматные блюда на пару
в уютной, веселой маленькой гостиной, несомненно, породят в нем
полная смена настроения и вместо этого дать ему счастливый ход мыслей
и сердечный вкус к еде. Именно таким было состояние Батлера
.

Теперь они с сержантом сели за стол, и каждый из них привлек к себе
внимание другого неожиданной энергией своих нападок на
стоявшие перед ними деликатесы; Робинсон был удивлен, обнаружив, что майор так
внезапно оживший, и Батлер не менее неготов к встрече с человеком, который
достичь таких чудес на ужин, теперь последовательно сносить то, что может быть
считается стаут пособие для сытым Львом.

"Кажется, это почти противоречит чести моего дома, - сказала хозяйка, - сажать джентльменов за мой стол без чашки чая; но...".
хозяйка
так оно и есть; мы должны привыкнуть к тому, что нас лишили всех старомодных удобств
. Для честной женщины иметь такой предмет сейчас в своем доме - это почти измена.
Даже если бы его можно было достать честным путем. Тем не менее,
Признаюсь, я еще достаточно тори, чтобы мне нравился запах Хайсона. У них есть
нет милости к нам старые женщины, крупные; они должны иметь помощь, или они будут
загнать нас в руки врага".

"Тогда верьте, мэм", - резко перебил Подкова, бросив взгляд
через плечо на хозяйку, которая рассмеялась над ней
собственная шутливая реплика: "Было бы неудивительно, если бы вас вскоре отбросили назад
снова".

"Как вам не стыдно, мистер сержант Робинсон", - ответила дама, снова рассмеявшись
"Я не ожидала услышать от вас такие речи; это очень
прискорбный комплимент бедной деревенской женщине. Если люди на нашей стороне подумают
нас так мало, как вас, что было бы неудивительно, если бы мы все дезертировали в
Королю Георгу; но майор Артур Батлер, я уверен, вам скажут, что мы
старые тела иногда может сделать себе очень полезно-отрицать это кто
будет".

- Вы, кажется, довольно суровы, Гэлбрейт, - сказал Батлер, - к моему хорошему другу
Миссис Даймок. Я уверен, мадам, сержанту не повезло только в том, что он
дал понять о себе; ибо я знаю, что он галантен по отношению к
вашему полу и питает особую симпатию к подругам вашего пола.
наше дело, среди которого, госпожа Даймок, я могу подтвердить, что он готов
высоко ценить себя. Сержант всего лишь пытался
вызвать у вас хорошее настроение. Попробуйте этот мед, Гэлбрейт; госпожа Даймок
славится своими ульями; и, возможно, он придаст более сладкий вкус вашему
языку.

"Я говорил, майор", - ответил Робинсон, неловко пытаясь высвободиться
под этим совместным упреком и в то же время погружая ложку
в блюдо, на которое Батлер пригласил его обратить внимание: "принимая во внимание
сложность приема дам - неважно, старых или молодых,
это никоим образом не учитывает ни возраст госпожи Даймок, ни ее красоту
это значит, что я сказал то, что сказал; но это было связано с
трудностями, связанными с тем, что женщины сопровождали их в их маршах и их
контрмаршах. Что может такого ласкового существа сделали в такой
место осады города Чарлстаун? Несомненно, это самое изысканное блюдо.
мед! - добавил он в скобках, проглатывая большой ломоть
хлеба, густо намазанный кусочками медовых сот, словно желая получить больше удовольствия.
время собраться с мыслями; ибо, при всей прямоте Подковы, он был
по сути, неуверенным в себе человеком. "По моему мнению, мэм, это лучший выход
женщины могут заниматься в этих вот войнах только вязанием; и оставьте сражения
нам, у кого нет лиц, испорченных плохой погодой и
трудными временами ".

"Я не хочу, чтобы искусство не участие в этих ссор", - ответил
вдова. "Святые на небесах являются свидетелями, я думаю, что это достаточно противоестественно
видеть мирную страну и тихих честных людей, раздосадованных и измученных,
и мчаться вниз со всей этой конной труппой, и парадом армий,
и грохотом барабанов, среди холмов, которые никогда ничего не слышали раньше.
хуже, чем мычание телки. Но все же, я желаю всего наилучшего
свободы; и если за это нужно бороться, почему, я даже доволен, чтобы взять мой
доля страданий, в моем одиноком пути; и что они несут
разгар дня, и их друзья, всегда должны быть поданы в мой дом
лучшее, что в нем, и по самой разумной цене. Даже если
они придут без денег, я не та женщина, чтобы прогонять их с
пустым желудком; Я имею в виду, с правильной стороны ".

"Что ж, это разумная речь, миссис Даймок", - сказал Подкова,
быстро воспользовавшись случаем, чтобы загладить свою вину перед хозяйкой за его
бывший тупость", а как к цели, и говорил с
мудрость и объема, как mought исходят из уст электронной интерьер в
дама на земле--высокое родился или низкие родился, меня не волнует, где другие
поставляется из. И это радует сердце мужчины, когда он слышит, что женщина добра к нему.
протягивает такие подарки. На первый взгляд это обнадеживает ".

Во время этого разговора ужин был закончен, и миссис Даймок
теперь села, поставив локти на стол, так, чтобы
позволить ей опереться подбородком на руки, в каком положении она и упала
завязалась серьезная, но тихая, сдержанная беседа с Батлером, который
выслушал ее с большим интересом, поскольку это касалось забот
семьи в Dove Cote.

"Мистер Линдси, бедняга, - сказала дама в ходе этой
беседы, - прискорбно страдает. Это выглядит так, как будто его преследовал злой дух
конечно, так говорили о нем люди после смерти его жены
и который, по правде говоря, наша юная леди Милдред
иногда более чем наполовину намекал мне; им так управляют, и
незнакомцы сбивают с толку и вводят в заблуждение, что у него не может быть добрых намерений в
иду повидать его. В это самое время в "Голубиной коте" находится мистер Тиррел.
Майор, в свой третий визит, менее чем за два месяца;
да, дай-ка вспомнить, он принес сюда новости о перепросмотре - я думаю,
вы, военные, называете это - хотя, видит бог, у меня совсем плохая голова для
эти кровожадные слова - я имею в виду взятие Чарльстона; трижды
был ли он здесь, считая с того дня. Откуда он родом и кто
его родственники, я уверен, что не знаю.

"Тиррел, ха! да, я слышала о нем в эту ночь, впервые,"
сказал Батлер.

"Он, должно быть, богатый человек, - продолжала хозяйка, - потому что путешествует с двумя
белыми слугами и всегда расплачивается золотом. Один из его людей сейчас
в доме; и, между нами говоря, майор, этот человек очень
любознательный человек, и его вряд ли примут за слугу;
и он тоже осторожный парень, хотя в нем много
развязности и задиристости, которые могут ввести в заблуждение с первого взгляда ".

- Сегодня вечером здесь, в доме? - осведомился Батлер.

- Говорите тише, майор, этот человек сейчас прогуливается по крыльцу перед нашими окнами.

- А что Милдред говорит об этом Тирреле? - спросил Батлер.

"Она была здесь в последнее время?"

"Добрая леди никогда не выходит из дома, пока Тиррел в "Голубиной койке";
полагаю, из страха, что он последует за ней, потому что они шепчутся о
по соседству - хотя я говорю это не для того, чтобы встревожить вас, мистер Артур, -
что этот человек из высшего общества, дворянин, как некоторые говорят, и что он
приехал сюда ухаживать. Только подумайте о самоуверенности этого человека! Но если бы
он был принцем, и каждый волос на его голове был бы украшен бриллиантами, и
Мисс Милдред была так же свободна, как в тот день, когда вы впервые увидели ее, могу сказать с уверенностью.
он нашел бы лишь слабое утешение в этой игре; ибо она презирает
его, майор, и за себя, и за свои принципы тори. Она действительно ненавидит
его по доброй воле. Нет, нет, ее сердце и душа там, где они оба
должны быть, несмотря ни на что, ее отец, бедняк, и этот богатый джентльмен! О,
это жестоко, что вы и наша прелестная леди не можете жить спокойно
вместе; но с мистером Линдси уже не стоит об этом говорить. Я заявляю, что, по-моему,
он тронулся умом: я положительно верю, что это убило бы его, если бы он узнал
все, что произошло в этом доме; но он, в основном, хороший человек,
и добрый отец, и его очень жалко. Я вижу, тебе грустно и
прискорбно, мистер Артур: Я не хотел огорчать вас своей болтовней.
Вы говорите мне, что думаете, что сможете добраться до Джорджи."

"Даже так далеко, хороший-дам, если какая-то авария не должна сократить свою карьеру.
Это сомнительно раз, и мой путь-это такой непредсказуемой области, как шансы
война. Это может быть задолго до моего возвращения.

"Я скорблю день и ночь, и мое сердце обливается кровью за мисс Милдред, потому что она
такая добрая, такая постоянная, такая храбрая для женщины", - сказала вдова
с искренним чувством. - Добрый день! какие беды принесли нам эти войны
! Вы рассказали ей о своих планах, мистер Артур?

"Наша беседа была короткой и болезненной", - ответил Батлер. "Я едва ли помню,
что я ей сказал. Но я умоляю вас об одном: мои письма будут
направляться на ваше попечение; вы постараетесь доставить их быстро и
тайно: окажите мне еще большую услугу в этом, добрая матушка. Генри будет
часто навещать вас.

- И он храбрый и внимательный молодой человек, майор; я ручаюсь за
из него получится благородный и настоящий джентльмен. Вы вступаете в армию в
Каролина?"

"Пожалуй, нет. Мой путь лежит в горы, наши войска борьба за
рельсы в странах с низким уровнем".

"Если я могу сделать смелый генерал Батлер, напишите небольшой совет на ваш
ухо, которое, видя, что я старше тебя", - прервал
- сержант, - предостерегающим шепотом: "Я думаю, что у меня есть хорошие право
действительно, почему бы просто сказать, что там может быть не велика disconvenience в
говорить перед друзьями, но иногда молчание приносит больше прибыли, чем
слова. Итак, я голосую за то, чтобы мы не сообщали о ходе нашего марша до тех пор, пока
когда это будет сделано и все будет в безопасности. Там будет терновник достаточно в
наши дороги, не позаботившись, чтобы посеять их на обочине дороги. В
человек, который стоит чуть в стороне от окна, вышел на крыльцо,
бросает свою тень на подоконник чаще, чем честный, по данным
моя расплата. Вы сказали, мэм, - продолжал Подкова, обращаясь к
вдове, - что человек на крыльце - человек мистера Тиррела.

- Сегодня вечером он гуляет позже обычного, - ответила миссис Даймок, - потому что, хотя
его пока нельзя назвать человеком, работающим в обычное время, если только он не найдет
бездельник, чтобы составить ему компанию, он привык быть в своей постели раньше
это."

"Он не добивается ничего хорошего, можешь быть уверен", - сказал Подкова. "Я дважды
увидел свет на его лице из-за ставня: итак, истинный человек или шпион,
мое предостережение - не говорить громче кошачьего мурлыканья ".

"Вы правы, Гэлбрейт", - сказал Батлер. "У нас много причин, чтобы
недоверие к ним; и это как минимум безопаснее держать наши дела частного".

"Если бы я думал, что он сует нос в чужие дела, - продолжил Гэлбрейт, - а я так и делаю
в определенной степени намекаю и верю, я бы позволил себе предоставить ему возможность
поучиться хорошим манерам. Ха, майор! к моему сведению,
он ведет разведку сейчас, в это самое время! Разве вы его не видели
пройти туда-сюда перед дверью, и посмотри, как жадно, как будто наши
лица были книжки-картинки для его прочитать? Я поговорю с ним,
и, мудро или просто, я выясню его уровень, прежде чем покончу с ним.
Никогда не выдавайте себя, майор; оставайтесь на месте. Я обещал присмотреть за нашими
лошадьми.

Хозяйка и ее гость продолжили свое общение, во время которого мы
оставляем их, а сами следуем за Подковойником к конюшне.




ГЛАВА VI.

 По этому поводу двое в наручниках.;
 Сэр, я могу сказать, что в "обнажении кинжала".,
 Но этого я сказать не могу, потому что у них их нет.

 _Майор Куинборо._



Когда Хорс Шу вышел из квартиры, он обнаружил человека, чье
поведение вызвало у него подозрения, прислонившегося к столбу крыльца,
перед домом. Лунный свет, частично упавший на фигуру этого человека
, высветил фигуру достаточной формы, чтобы натолкнуть на предположение,
что, в какой бы форме общения сержант ни обратился к нему,
вряд ли он нашел бы очень податливый предмет для своих рук.
Робинсон, однако, не утруждая себя созерцанием
такой случай, решил отложить свой визит в конюшню долго
достаточно, чтобы позволить себе произнести слово предупреждения или упрека,
чтобы указать незнакомцу на необходимость сдерживать свое любопытство
в отношении постояльцев гостиницы. С этой целью он остановился на
крыльце, в то время как он изучал человека перед собой, и направил серьезный
пристальный взгляд на его лицо. Незнакомец, слегка смущенный этим жадным
разглядыванием, повернулся спиной к своему посетителю и с видом праздной
задумчивости возвел глаза к небесам, в каком положении он и находился.
оставался до тех пор, пока его не позвал знакомый звук Лошадиной Подковы.

"Ну! а что вы делаете на Луне? Настолько наметанный глаз, как у вас в
ваш начальник, сосед, Я думаю, он не будет делать вам никакой великой sarvice есть.
Ты хорош в своем шпионском ремесле, но от нее ты ничего не добьешься.;
она хранит свои секреты."

Пораженный этим отрывистым приветствием, которое было произнесено тоном на полпути
между шуткой и серьезностью, незнакомец быстро повернулся к своему
противнику и внимательно и пытливо осмотрел его; затем
разразившись смехом, он ответил со свободной и наглой развязностью--

- Вы ошибаетесь, мастер Джек Пудинг. Что говорит пословица? Остроумие в
убывает, когда луна в полнолуние. Теперь наша хозяйка посвятила меня в
секрет. Она говорит мне, что ты не потеряешь рассудок, когда она достигнет совершеннолетия.
ее рост. Причина почему? во-первых, потому что она никогда не утруждает себя
таким маленьким запасом, как у тебя, а во-вторых, потому что твой толстый череп
защищен от луны; так что ты в безопасности, друг.

- Шепну тебе пару слов на ушко, - сказал Подкова. - Ты в опасности, друг, если
тебя снова заставят подглядывать в щели окна или
прокрадываюсь по темной стороне дверного проема, чтобы подслушать обрывок разговора.
от людей, которые не размахиваем вашей компании. Имейте это в свою память".

"Это подло врать, господин увалень, если ты хочешь намекнуть, что я сделал
либо."

"О, спокойно, добрый человек! Никаких излишеств! Я вежлив и
миролюбив. Послушайся моего совета, жуй свою жвачку в тишине и ложись спать
в подходящее время, не обращая внимания на то, что скажут люди, которые приходят к
вдове Даймок. Это только в моей голове, чтобы дать вам вежливый рода
предупреждение. Итак, доброй ночи, у меня есть дела на конюшне."

Раньше других успел ответить, Робинсон зашагал прочь поухаживать за
размещение лошадей.

"Черт бы побрал этого дерзкого погонщика волов!" - пробормотал мужчина себе под нос.
после того, как сержант оставил его. "Я уже почти решил взять
его тушу в руках, просто чтобы дать ей преимущество хорошей, полезной манипуляции
. К тому же странный парень - шутник! Вежливый, миролюбивый человек!
гиперболический мошенник! Что ж, я провожу его, и, смеясь или дерясь, он
не захочет, чтобы мужчина противостоял ему!"

Приведя себя таким ходом размышлений в настроение, которое
можно было бы сказать, что он колеблется на перешейке между гневом и весельем, готовый
желая перейти на другую сторону, в зависимости от того, чем могла послужить провокация, незнакомец
медленно побрел к конюшне, с сотней странных фантазий относительно
характера человека, которого он искал, проносились в его голове. По его
прибытии туда он обнаружил, что Лошадиная Подкова была занята внутри
здания, и все еще находился в состоянии неопределенности относительно способа
когда ему подобало приветствовать нашего грозного друга, он занял
место на маленькой скамеечке у двери, решив дождаться возвращения этого достойного человека
. Эта отсрочка оказала успокаивающее действие на его характер, ибо, поскольку
он обсудил эту тему в голове, некоторые соображения
политики, как представляется, указывают на его необходимость делая себя лучше
ознакомиться с деловой и качества человека, которого он пришел
до встречи.

Через несколько минут Подкова был замечен вместе со старым Тони у дверей конюшни
, где, несмотря на неожиданное присутствие человека, которому
он так недавно предложил свой нежелательный совет, и на которого он теперь
не удостоенный ни малейшего внимания, он продолжал непрерывно, и
с делиберомели самообладание, чтобы дать его указанию на то, что в тот момент,
несомненно, он считал дело намного серьезнее значение, чем какое-либо беспокойство
он, возможно, в поездке его новый знакомый.

- Делай, что я тебе говорю, Тони; возьми кусок полотна, хорошенько натри его
жиром и принеси сюда вместе с чашкой уксуса. Спина животного
разрезана седлом, и вы должны сначала промыть рану
уксусом, а затем наложить пластырь. Иди, старина, и, может быть, миссис Даймок
даст тебе полоску шерстяной ткани, чтобы использовать ее в качестве подкладки.

С этими инструкциями негр удалился к дому.

"Я вижу, что ты понимаешь свой бизнес", - сказал незнакомец. "Вы посмотрите, до
спину лошади в конце дня пути, и ты знаешь, как
управление больное место. Главное - уксус! Вы долго ехали верхом?

- Откуда вы это знаете? - осведомился Подкова.

- Так и знайте! любой мужчина мог бы догадаться об этом по тому, как ты расправился со своим ужином.
 Я случайно проходил мимо твоего окна и, увидев тебя за ним,
поверь! от всей души, я не мог удержаться, чтобы не сделать еще несколько поворотов, просто
чтобы посмотреть, чем все закончится. Ha! ha! ha! дайте мне парня, который делает честь
в живот! И ваш олух руководитель должен обижаться на меня смотрит
на тебя! Что ж, дружище, аппетит у тебя был просто великолепной редкостью; я бы ни за что не отказался от него
ради удовольствия от лучшего ужина, который я когда-либо ел
сам.

"В самом деле!" - сухо сказал Робинсон.

"Горох на подносе!" - воскликнул другой с видом завсегдатая кофейника
"вот истинная музыка для таких славных парней, как ты! Но
не везде ты найдешь такие роскошные апартаменты, как у тебя.
здесь, в "Голубом бале", в этой проклятой южной стране, есть такой человек, как
вы вызовете массовый голод, если даже не найдете готового блюда под рукой
когда доберетесь туда. "

"Откуда вы, должно быть, родом?" - спросил сержант с большой серьезностью,
не отвечая на веселье своего посетителя и намеренно
воздерживаясь от ответа, к которому, как он понял, клонился собеседник
получить информацию относительно хода его путешествия.

- Вполне естественно, что вы неправильно поняли мою цель, -
продолжал незнакомец, не обращая внимания на резкий вопрос Подковы, - и
заподозрили меня в том, что я хочу послушать вашу чушь; но там
ты поступил со мной неправильно. Я прощаю тебя за это, и, по правде говоря, я
ненавижу твоего...?

"Это не к делу, - сказал Подкова. - Я задал тебе вежливый вопрос"
и, возможно, это больше, чем ты имеешь на это право. Ты можешь
ответить на него или оставить в покое. Я хочу знать, откуда вы могли быть родом?"

- Раз уж вы так настаиваете на этом, - ответил собеседник, внезапно меняя тон.
он заговорил с дерзким акцентом. - Я отвечу на ваш
вопрос, когда ты скажешь мне, что, по-твоему, ты имеешь право знать.

- Таков обычай нашей страны, - ответил Подкова. - Я не знаю
каково это, по-вашему, - узнавать немного о бизнесе каждого встречного
но мы делаем это путем честных, исчерпывающих вопросов и ответов - всего
откровенно говоря, и мы презираем все виды ухищрений,
либо устанавливая ловушки для языка, либо подслушивая под карнизами домов ".

- Ну, самый мудрый и проницательный господин, как ты называешь мою страну? Ha! ha!
ha! Я готов поклясться, что вы думаете, что нашли какое-то кобылье гнездо! Если бы
не то, что твоя клоунская макушка несколько помялась от переедания, я
счел бы твою речь дерзкой. Страна моя, мне бы хватило твоей
проницательности, чтобы понять...

"Тут, чувак, это не стоит того, чтобы об этом говорить! Я никогда не видел
ни одного из твоих людей, чтобы я не узнал его по первому слову, которое слетело
с его губ. Вы англичанин, и красный плащ в придачу,
как мы их называем в этих краях. Вы были sodger. Сейчас, никогда не
подпрыгивать на что, мужчина! Нет большого вреда в том, чтобы принадлежать к этому ремеслу.
Они занесли вас в список, скорее всего, когда вы были пьяны,
и вы забрали свою плату; была сделка, и это было ваше дело
придерживаться ее. Но у меня есть частичка мудрости, которую я хочу тебе шепнуть,
поскольку вы не в самых agreeablest часть мира людей
вашего цвета, было бы лучше быть немного застенчивыми против предоставления
правонарушения. Ты только что наговорил мне дерзостей, но я не обижаюсь на тебя.
ты говоришь, потому что, видишь ли, я необъяснимо жесткий человек.
меня подстрекают высказывания."

"Поистине, ты самый комичный образец занудства", - сказал другой в
насмешливом тоне. "В какой школе ты изучал свою философию,
друг? Я бы сказал, что вы выросли в хвосте у плуга.
я бы сказал, что это древнее и уважаемое занятие."

"Когда я obsarved, только сейчас", - ответил Робинсон, несколько сурово, "что я
не может быть возбуждено, я хотел быть понято как своего рода
вообще учение о том, что я был не дано человеку ссоры, но все равно,
если бы я подозревала в надувательства, которое я не далеко от этого
нынешнему говоря, если он, но подойти к conflagrating только
десятая часть мгновение ока, в проект подыграй мне, ей-Богу,
Я признаюсь себе быть слабой во плоти, как бы в rumbunctious
парень ты mought встретиться на пути".

"Друг, - сказал другой, - я не понимаю твоего жаргона. У него самый
неуклюжий польский привкус. В нем нет ни грамматики, ни английского, ни смысла".

"Тогда ты проклятый, невоспитанный негодяй, - сказал Подкова, - и
это грамматика, английский и здравый смысл, все три".

"Ха, ты в этом хорош! Теперь, мой неуклюже мин, я вас понимаю"
ответил тот, вскакивая на ноги. "Ты знаешь, к кому Вы находитесь
говорить?"

"Лучше, чем вы думаете", - ответил сержант, принимая вертикальное положение
чтобы получить то, на что он имел право рассчитывать, - угрозу
атака его противника: "Я знаю вас и угадываю ваш арранд".

"Вы знаете?" - резко переспросил другой. "Вы жонглировали мной,
сэр. Вы не тот пескарь, за которого я вас принимал. Это соответствовало вашей цели
разыгрывать из себя шута, а? Ну, сэр, и, умоляю, о чем вы догадываетесь?

- Ничего хорошего с твоей стороны, учитывая, как обстоят здесь дела. Предположим, я должен был бы
сказать, что ты был в это же самое время соджером короля? Я
понял тебя!

Незнакомец повернулся на каблуках и отступил на несколько шагов, очевидно,
озадаченный новым видом, в котором сержант внезапно предстал перед своим
предчувствие. Его любопытство и интерес его был так взволнован, чтобы получить
более отчетливое понимание человеком которого ошибочно принимают за простой
фраер, но чьи советы показал ему проницательно и знакомы с
личных интересов, которого, по-видимому, он видел в эту ночь для
первый раз в жизни. С этой тревогой на душе он снова
подошел к сержанту, когда тот отвечал на последний вопрос.

"Ну, а если бы я был? Это персонаж, за которого у меня не должно быть причин
стыдиться".

"Хорошо сказано!" - воскликнул Подкова. "Встань и высказывайся, и никогда
будь выше того, чтобы признавать правду; это лучший признак, который может быть у мужчины.
Хотя mought быть несколько опасно, просто нет поблизости, признаться
себе sodger короля Георга-позвольте мне сказать вам, что быть против
вы, я не тот человек, чтобы mislest вам на голову, распространяя
новости за границу, или установив несколько десятков вигов на ваш след, который
вещь легко сделать. Если ваш бизнес здесь мирный и законный, и
вы не позволяете своему языку скандалить против тихих и порядочных людей, вы
свободны приходить и уходить ради меня ".

"Благодарю вас, сэр, но послушайте, не в моих правилах отвечать на вопросы о
моем собственном бизнесе, и я презираю просить у кого-либо разрешения приходить и уходить туда, куда
и когда меня требуют обстоятельства".

"Если это не твой способ отвечать на вопросы о твоем собственном бизнесе",
ответил Подкова, "то не должен быть твоим способом расспрашивать их о других
народный; но это меня не беспокоит; это правило войны -
допрашивать всех желающих, с которыми мы случайно сталкиваемся, особенно
теперь, когда кучка ваших дьяволов мечется и беснуется в
Каролина, едва ли в одном летнем дне езды от этой провинции, горят дома
и убийство скота и переворачивая все с ног на голову, со сворой
мошенник Тори, чтобы поддержать их. В такие времена пускаются на всевозможные уловки
, например, надевают пальто, которые не принадлежат мужчине, и
обманывают честных людей ложью, и еще много чего ".

"Вы мне незнакомы, - сказал другой. - но позвольте мне сказать вам,
без околичностей и перифраз, я свободнорожденный подданный
король, и я не вижу причин для этого, потому что некоторые из его людей превратились в бунтарей
настоящий мужчина, идущий своим путем, должен быть обязан дать
отчет о себе каждому любознательному парню, который решит
оспорьте это. Предположим, я скажу вам, что вы вмешиваетесь в дела, которые вас не
касаются?

- Тогда у вас был шанс взять себя в руки, вот и все. И,
Слушай-ка, если он не болезненный, что я очень добродушная, я mought случится
справиться с тобой немного груб для этого прозвища друзей свободы,
называя их повстанцами. Его не устраивает такая шести пенсов в день, молодцы, как
вы, кто марте вправо или влево по указке своего хозяина, чтобы ограбить
церковь или корня до мирного честного человека в очаге, не так много, как
решаясь на мысль о праведности то и дело ... это
не подобает таким осквернять тех, кто сражается за церковь и
тех, кто у очага, вашими мерзкими, вздорными именами ".

"Ну, боже мой! вы прекрасный смелый парень, который говорит то, что думает, в этом
нельзя отрицать! - сказал незнакомец, снова внезапно меняя настроение,
и прибегая к своему свободному обращению. "Вас устраивает это время
чертовски хорошо. Я не могу найти его в моем сердце, чтобы поссориться с вами. У нас есть
оба были несколько груб в речи, и поэтому счет площади. Но
теперь скажи мне, в конце концов, ты уверен, что угадал меня правильно? Откуда
ты знаешь, что я сам не один из этих самых мятежников?"

- По двум веским и очевидным причинам. Во-первых, ты не смеешь отрицать, что
прикарманивал деньги короля и носил его сюртук - это первое. И,
во-вторых, вы сейчас находитесь здесь по приказу одного из его офицеров."

"Нет, нет, дорогой друг", - сказал мужчина голосом, в котором было меньше смелости, чем прежде.
"ты ошибся раз в жизни. Пока что вы
скажем, я не отрицаю, - я на службе у господина, который по некоторым
личные дела своего собственного пришел в гости к этой части
провинции, и я признаю, что были в старой стране".

"Я не ошибусь, хороший друг", протянул из Робинсона, нарочито. "Вы
прийти с юга. Я могу погадать мужчин, не глядя на
ланитам".

"Ты снова ошибаешься", - едко сказал другой, начиная злиться на то, что его оппонент так изводит его.
"Я родом с севера".

"Это и правда, и ложь одновременно", - возразил Робинсон. "С севера, я согласен с вами.
На юг с сэром Генри, и с юга сюда. Ты
увидишь, что я немного умею колдовать, друг.

"Черт бы побрал твое колдовство!" - воскликнул другой, закусив губу.
и беспокойно зашагал взад и вперед; что недоумение оздоровительная
наблюдаются сержант, он не преминул усугубить это, нарушив
в хриплый смех, как он сказал ----

- Тебе не стоило тратить время на попытки обмануть меня. Я узнал тебя по
многочисленным и одновременным признакам. Сидящему о скаутском движении после
чужие тайны, должны быть достаточно осторожны, чтобы ЛАРН, чтобы сохранить свою собственную.
Но не принимай это так близко к сердцу, сосед, здесь нет повода для беспокойства.
У меня и в мыслях нет причинять тебе вред.

"Мастер хулиган", - сказал незнакомец, немедленно становясь впереди.
о сержанте: "в Англии, где я вырос, мы играем в дубинки и
иногда проламываем головы; а некоторые из нас одарены тяжелыми кулаками,
с помощью которого мы иногда ухитряемся дать пощечину грубияну, который слишком много сует нос в наши дела.
"

"В нашей стране, - ответил Подкова, - мы обычно любим получать удовольствие от всего нового"
и, хотя мы мало практикуемся с
дубинками, и все же, чтобы отыграться, мы время от времени разбиваем голову или около того;
и, принимая во внимание ту кулачную работу, о которой вы случайно упомянули, у нас нет
снисходительные угрызения совести против одного-двух справедливых обвинений в превышении уровня знаний,
и наступание на пятки капризному парню в виде своего рода
драки, которую, может быть, вы понимаете. Возможно, вы пробыли здесь достаточно долго
, чтобы понять это.

"Тогда, вероятно, вам было бы приятно получить шанс в такой
игре? Я считаю себя довольно сносным игроком в этой игре, - сказал незнакомец.
С хладнокровием, соответствующим тому, которое демонстрировал Хорс
Шу.

"Хо-хо! Я не хочу ранить тебя, чувак", - ответил сержант. "Вы
попадете в беду. Вы не горячей headeder, чем это хорошо для вашего
здоровье".

"Поскольку была упомянута игра, я подумал, что тебе, возможно, захочется поиграть в нее"
.

"Конечно, я бы так и сделал, - сказал Подкова, - чтобы не разочаровывать тебя в
любом разумном желании. Ради спокойствия - будучи миролюбивым человеком, я
возьму на себя труд сделать вам одолжение. Как вы думаете, где было бы
наиболее вероятное место для этого?"

"Мы можем легко найти участок земли под рукой", - ответил тот. "Это
хороший лунный свет играть, и у нас не может быть прерван, если мы получим
небольшое расстояние, прежде чем негр возвращается. Лицом к лицу
мне больше подходит встречаться как с другом, так и с врагом."

"Мул, которого нужно гнать, и дурак, которого нужно сдерживать, - две самые противоположные вещи"
Я знаю, - сказал Робинсон, - "и поэтому, видя, что ты в арнесте
что касается этого, давайте приступим к делу без лишних церемоний, на первом же хорошем клочке
травы, на который мы сможем наткнуться вдоль реки. "

В таком настроении два противника покинули окрестности конюшни и
прошли несколько сотен шагов вниз по берегу ручья. У человека
, с которым Подкове собирался провести эту странную встречу, и который
теперь спокойно шел рядом с ним, была прямая и по-военному подтянутая осанка
гренадера. Он был широкоплечим, плотным и мускулистым, а
твердость его походки, широкий и легкий шаг и свободный взмах
руки, когда он двигался вперед в лунном свете, показали Робинсону, что ему предстоит
вступить в схватку с противником, не имеющим равных способностей. Там был, возможно,
с другой стороны, некоторые меры по сокращению выбросов в человека уверенность в себе, когда
тот же свет раскрыта своими умышленными инспекции мускулистый
пропорции сержант, который, в engrossment темы
из уст в уста в конце диалога он не так точно считать.

Когда они прошли расстояние, о котором я упоминал, у них почти ничего не осталось.
сложность выбора ровного участка с достаточной формой для
цели предлагаемого испытания на прочность.

"Здесь самое красивое место, какое мы могли найти на реке", - сказал Робинсон.
"Так что приготовься, друг. Прежде чем мы начнем, я хочу сказать тебе пару слов. Это
вот бой-это не вещь в моих поисках, и я принимаю это близко сродни
прямо-таки том-foolery, для взрослых мужика за грудь и
долбят друг друга, на счет хвастаться, кто лучший человек, или такие
люблю, когда вся univarse полна поводов для драки, и
нуждается в здоровых товарищах, чтобы спорить о том, что правильно, а что нет
неправильно, это не могут решить ни проповедники, ни книги, ни юристы. Я смотрю
на то, что эти люди выходят драться, не лучше, чем на какую-то несусветную
бессмыслицу. Но, как вам будет угодно, я не собираюсь останавливать
вас. "

"Ты можешь делать все, что в твоих силах, - ответил другой, - и чем меньше
проповедей ты при этом произносишь, тем больше экономишь времени".

"Мое худшее", - прервал подковы "является едва ли не больше, чем у меня
совесть нужно делать, чтобы любой человек, который не просто flagratious врага;
и, еще раз, я бы посоветовал вам подумать, прежде чем втягивать меня в ссору.
вы взволнованы и готовы к ссоре, и, возможно, вы
предположите, что, вытаскивая меня из-за моих ограничений, которыми
обозначается моя добрая натура, и заставляя меня развернуться в линию и открыться
филд, ты получишь преимущество старого бездельника передо мной; но там, мистер
Драгун, ты ошибаешься. В тесном гарнизоне или в открытом грунте, в осаде или
Салли, пересекая ущелье, или рекогносцировку на широкую дорогу, я не apt
вспылить, или удар не видя, куда мой удар, чтобы ударить.
Теперь это все, что я должен сказать: так что, давай ".

"Вы не тот, кем кажетесь", - сказал противник в состоянии изумления.
напряженность сдержанной и обдуманной речи сержанта и
фамильярность, с которой это излияние проявлялось в деталях
военная жизнь. "Во имя дьявола, кто ты? Но не воображай, что я
делаю паузу, чтобы начать наш бой, по любой другой причине, кроме того, что я могу знать, с кем
Я сражаюсь. Честью солдата, я обещаю тебе, что буду придерживаться твоей игры
человек ты или исчадие ада - мне все равно. Опять же, кто в
вы, черт побери?"

"Ты попал в цель", - ответил Подкова. "Меня зовут Бримстоун, я первый.
Двоюродный брат Бельзевула".

"Ты служил?"

"Я служил".

"И все еще состоите в армии?"

"Опять верно; и я такой же крутой пьяница, и, можно сказать, такой же старый
пьяница, как и вы".

- Твоя рука, товарищ солдат. Я ошибся в тебе с самого начала. Вы
жители континента - это новомодное слово - крепкие парни, и у вас есть
хороший навык в военных хитростях, хотя вы носите грубые куртки и
жестоко не обучен вежливости. Неважно, какого цвета мужчина
бои под командованием, долгое употребление делает из него хорошего товарища; и, клянусь своей верой!
Я не из последних, кто оказывает ему честь, хотя мы стоим в
противоположных рядах. Как вы говорите, наиболее разумные серы, то не намного
лучше, чем пара дураков для этого заговора, чтобы постучать о каждом
паштеты друга, вот в полночь; но у тебя есть мое обещание, и так,
мы пойдем на это, если бы только выиграть трепетного отношения к нашей кровати, я
научу тебя, сегодня вечером, некоторых навыков в искусстве измерения. Ты должен
отмерить два полных локтя на этом зеленом дерне".

"Вот моя рука, - сказал Подкова. - Теперь, если меня сбросят, я обещаю тебе
Я не буду сердиться. Если я поступлю с тобой так же, ты должен научиться
терпеть это.

- Всем сердцем. Итак, я стою на страже. Начинай.

"Дай-ка я пощупаю твой вес", - сказал Робинсон, смеясь, и положил одну руку
на плечо своего противника, а другую прижал к его боку. "Харк
вы, мастер, я чувствую что-то твердое тут про твои ребра; у вас есть
пистолеты под пальто, друг. Ради честной игры и сохранения чистоты крови
тебе лучше отложить их в сторону, прежде чем мы нанесем удар. Гнев
просыпается внезапно. "

"Я никогда не расстаюсь со своим оружием", - ответил тот, отступая назад и
высвобождается из объятий Робинсона. "Мы незнакомы; я должен узнать
в какой компании я нахожусь, прежде чем я уволю таких старых друзей, как эти. Они
до этого вытаскивали меня из передряги.

"Мы только что взялись за руки", - сердито сказал Робинсон. "Когда я протягиваю руку,
это равносильно клятве на книге, что я имею в виду честное обращение с человеком, который ее дает.
человек, который ее дает. Кроме того, я сказал тебе, что я пьяница - это должно было бы тебя успокоить.
и ты думал, что вспорол мою грудь изнутри и снаружи.
ты не увидел в этом ничего, кроме искреннего смысла. В этом есть что-то от
после этого подозрительное негодяйство в разговорах о пистолетах, спрятанных под
отворотами пальто. Это совершенно мужественно и, более того,
грубо. Ты - обман, и изумление, и шипение, все это вместе взятое.
Джеймс Карри, и, насколько я понимаю, ты не лучше труса. Я
знаю тебя давно, хотя, возможно, ты забываешь меня. Я слышал,
не один человек говорил, что ты двуличный, жестокосердный,
безразличный зверь, который скалил зубы там, где не осмеливался кусаться, и
запугивал тех, у кого не хватало духу драться; я слышал это о вас,
и, пока я жив, я верю в это. А теперь берегись своей бычьей головы, потому что я
надену тебе наручники, несмотря на твои пистолеты.

С этими словами Подковы нанес своему противнику около полудюжины
сокрушительных ударов в такой быстрой последовательности, что полностью отбил и сломил
остальных охранников; а затем, схватив его за грудь, он швырнул
высокая и крепкая форма карри, растянувшаяся во всю длину на земле.

- Вот тебе твои два локтя! это искусство возбуждения, ты!
позор для хвоста барабана! - воскликнул Подкова, с нарастающим гневом.
пока распростертый человек пытался освободиться от льва
понять, что держал его. В этом рознь, Карри, несколько раз сделал над собой усилие
чтобы получить руку на свой пистолет, в котором он постоянно был сорван
высшей силой сержанта.

"Нет, нет", - продолжал тот, когда узнал об этой попытке.
"Джеймс Карри, ты никогда не возьмешь в руки огнестрельное оружие, пока я в твоем распоряжении.
с тобой все в порядке. Откажись от них, ты, изворотливый увиливающий; откажись от них
от них, ты, позорящий порох и свинец; и получи это от мятежника,
что я не вышибаю тебе мозги только потому, что не хочу приспосабливаться
дьяволу, бросив в его лапы такой комок окаменения.
Там, чувак", - добавил он, как он бросил пистолеты далеко от него в
реки, свое раздражение, в то же время, умеряя к меньшей
температура, "встать на ноги; и теперь, вы можете идти охотиться на
дружков там работает трансляция. Можешь считать за честь, Марси, что я
не бросил тебя за ними, чтобы смыть кровь трусости с твоего лица.
Теперь, когда ты на ногах, я говорю тебе здесь, при лунном свете, как мужчина мужчине
рядом нет никого, кто мог бы удержать твою руку, что ты лжец.,
лживый скиталец, который любит темную сторону стены больше, чем светлую
и крадет секреты честных людей, и у него не хватает духу
честно противостоять человеку, который рассказывает тебе об этом. Проглоти это, Джеймс
Карри и посмотри, как оно ляжет на твой желудок.

"Я буду искать время! - воскликнул Карри, - чтобы привести себя в порядок кровью твоего
сердца".

"Тьфу! чувак, - ответил Подкова, - не говори о крови сердца. В
в следующий раз, когда мы вместе выйдем в поле, зови Гэлбрейта Робинсона,
обычно его называют Робинсоном Подковы. Найди меня, вот и все. Мы можем
тогда порезвитесь вместе, и я дам вам свои карманные деньги на ношение ваших
пистолетов за поясом.

- Может быть, мы еще найдем поле, Робинсон Подкова, - ответил Карри, - и
Я не подведу моего назначения. Наша игра будет проиграна с
палаши".

"Если это должно так получиться, Джеймс, что ты и я должны работать через
кампанию в том же квартале мира, как мы это делали раньше, Джеймс,
Я надеюсь, что воспользуюсь каким-нибудь отпуском, чтобы засвидетельствовать свое почтение
вам. Я не побеспокою вас дальней поездкой, чтобы найти меня; и потом, это может быть
палаш или пистолет, винтовка или багнет, я не слишком разбираюсь в том, что именно.
Только пообещай, что я увижусь с тобой, когда пришлю за тобой.

- Это сделка, Гэлбрейт Робинсон! Силен, как ты думаешь, себя в
ваша проклятая суматоха возню, я солдат, достаточно для вас
день. Я только спрашиваю, Что может наступить время, когда быстро".

"Ты не возражаешь помочь нам заключить эту сделку, Джеймс?"
спросил Подкова. "Вот моя лапа; возьми ее, парень, я презираю злой умысел"
после того, как остынет горячая кровь."

- Сейчас я принимаю это с большим удовольствием, - сказал Карри, поспешно схватив его за руку.
- чем я давал вам свою до сегодняшнего вечера, потому что это залог
что устраивает мой юмор. Хорошее место в седле, четыре сильные ноги подо мной,
и острое лезвие, я держу себя в матче за лучший мужчина, который когда-либо
выбрал кремень в вашей линии".

- А теперь, друг Карри, - воскликнул сержант, - спокойной ночи! Пойди поищи
свои хлопушки в реке; и если найдешь их, возьми как
сувенир в память о Робинзоне Подкове. Спокойной ночи."

Робинсон покинул своего противника, и вернулся на постоялый двор, размышляя, как он
ходил за странного инцидента, в котором он только что участвовал. Для
некоторое время его мысли носил в могиле лица; но, как его небрежно хорошее
юмор постепенно вырвались вперед, сквозь туман, что окутал его, он
был найден, прежде чем он добрался до крыльца, смеясь, с тихим смешком,
в самомнение, который вырос на его ум, как сказал, половину-на слух, "чет
спорт для летней ночи! Howsever, каждый по своему вкусу, так как старый
женщина сказала; но я думаю, он mought бы сделать лучше, если бы он
ушел спать в должный час, как moralised и трезвый христианин".

Войдя в гостиную, он обнаружил там Батлера и хозяйку квартиры, ожидавших его.


- Уже поздно, сержант, - сказал майор. - Вы забыли, который час.;
и я начал опасаться, что тебе есть что сказать своему другу, там, больше, чем
подходит для такого времени суток.

"Все идет как надо, по вашим улыбается", - добавила хозяйка; "и что еще
чем я ожидал, в то время как вы вышли из комнаты. Я не могла ходить в
моей кровати, пока я не был уверен, что ты и мой квартирант было никаких неприятностей слова;
для того, чтобы сказать вам правду, я очень боюсь его горячий и торопливый
закал".

"В нем нет ничего горячего или поспешного, мэм", - ответил Робинсон. "Он
самый мирный человек, какого вы могли ожидать встретить в такие времена
, как эти. Я сообщил ему всего лишь небольшую новость, и вы бы
думала, он бы обнял меня за это, ха-ха-ха".

"Мы должны спать в одной комнате, сержант", - сказал Батлер, "и наши добрые
хозяйка укажет нам путь к нему".

Дама, поняв этот намек, взяла свечу и проводила своих гостей в
комнату на верхнем этаже, где, пожелав им "спокойной ночи",
она почтительно поклонилась и оставила их отдыхать.

"Скажите мне, сержант, что вы поняли об этом парне", - сказал Батлер, когда
он разделся сам. "Я вижу, у вас с ним был какой-то разговор;
и из-за того, что вы так долго медлили, я начал немного опасаться
тяжелая работа между вами. Что произошло, и чему вы научились?

- Достаточно, майор, чтобы сделать нас более осмотрительными в отношении разведчиков, и
шпионов, и военных хитростей. Когда я был пленником в Чарльзтауне, там был
удивительный, хорошо сложенный парень, драгун, который был с
Тарлтон; но, когда я увидел его, он был чем-то вроде счетовода
счетоводом и писакой для этого молодого бойцового петуха,
Граф Кейтнесс, тот, кто был помощником сэра Генри Клинтона. Что ж,
у этого парня была довольно плохая репутация, как у парня, которого дьявол
испорченный, несмотря на все хорошее, что в него вбивали в школе
ибо, как я слышал, он происходил из благородных людей, у него был первый
оцените эдикта, и я считаю, что теперь, майор, он говорит не хуже книги,
в связи с чем у меня есть наблюдение."

- Отложите это до завтра, сержант, - перебил Батлер, - и продолжайте.
повторяйте то, что вы хотели мне сказать.

"Вы, должно быть, немного сонный, из основных: однако, этот парень, говорят, был
cotched обман с картами однажды, когда он играл в игру пять
Шиллинг Лоо с королем или королевой, или некоторые из герцогов или
полковники гвардии - ибо он не гнушается ничем подлым. Итак, об этом
заговорили, как вы можете предположить, когда человек собирается обмануть одну из
этих крупных рыб - и король предоставил ему выбор: поступить на службу или отправиться в
громадины; и он, будучи не дурак, перечислил, как нечто само собой разумеющееся. Таким образом
он попал сюда; и, как я вам уже говорил, был чем-то вроде сарвента для этого
молодого графа. Иногда он заходил в наши покои, чтобы составить список заключенных и
сделать из них тори, потому что его собственные люди заставляли его выполнять всю подобную
грязную работу из-за бойкости его языка. Он был
удивительно дерзкий парень и не получал от заключенных ничего, кроме недоброжелательства.
хотя, я не сомневаюсь, этот человек сносно пьет на сарвисе.
сарвис. Теперь, после того, как я рассказал вам все это, майор, вы должны знать, что
идентичный, тот самый конкретный мужчина, которого мы видели смотрящим на нас сегодня вечером из окна на крыльце
"Это тот человек, которого вы описывали?" - спросил я.--

"Это тот человек, которого вы описывали?" Возможно ли это? Ты уверен в
этом?"

"Я узнал его в ту минуту, когда впервые увидел: его зовут Джеймс Карри.
но, поскольку я недолго пробыл в Чарльзтауне, мне нечего было делать
что касается его самого, то, похоже, он меня не помнил".

"Вы разговаривали с ним?"

"Безусловно, разговаривал. Я хотел собрать кое-какие сведения о его визите сюда.
но этот парень был так потрепан на войнах, что
он знает, как держать язык за зубами. Во мне было что-то озорное, и я действительно хотел
разозлить его настолько, чтобы он распустил язык; и, кроме того, я
испытывал к нему некоторую неприязнь из-за его плохого обращения с нашим народом
в Каролине, и вот, я наговорил ему грубостей; и, поскольку моя
речь не является самой совершенной с точки зрения грамматики и
топографическая околичность - как говаривал лейтенант Хопкинс, - почему он
выставил меня полным идиотом и начал морочить мне голову.
Я очень скоро прояснил для него этот вопрос, просто позволив ему сказать это.
много и не более того. И потом, поскольку я был миролюбивым человеком, майор, он, казалось,
увидел, что я не хочу с ним ссориться, что заставило его
давил на меня слишком сильно, и вся моя вежливость закончилась тем, что я дал
ему то, чего он хотел поначалу - терпимую, регулярную взбучку. "

Сержант продолжал рассказывать Батлеру подробности этого приключения.
он делал это с большей пространностью, чем утомляла его усталость.
слушатель был в состоянии выдержать; для крупных, имея в прогрессе
рассказ лег в постель, и имея, как растет невнимательность из
его факультетов, исчерпали все выражения согласия на которых
слушает сказки, привыкла, чтобы уведомить его внимание-он в длину
упал в глубокий сон, оставив сержанта заключить по его
досуг.

Когда Робинсон восприняли это, у него ничего не остается, кроме как спуститься,
все экспедиции, к своим отдохнуть; после чего он скинул пиджак,
и взяв покрытия кровати присвоил его использования, распространения
их на полу, когда он произнес анафему против сна на перьях
(ибо следует заметить, что наша добрая хозяйка в такую рань
день, подвергался такому же порицанию за неестественную привязанность к
пуховым перинам летом, что в настоящее время может быть сделано [1]
почти в каждой сельской гостинице в Соединенных Штатах), а затем
погасив свечу, он растянулся на досках и при этом
заметил своему спутнику, который был без сознания: "Он вырос в суровой
пол"; и после одного или двух бросков он впал в то глубокое забытье, в котором
заботы, с помощью которых природа вновь призывает и снабжает силой, заставляющей трудиться,
наблюдение и беспокойство ослабевают.

Скорость передвижения Подковы по этой приятной долине сна
может быть измерена примерно таким же образом, как маршрут почтового отправления
иногда дилижанс можно проследить через горное ущелье по записям
гудок кучера; он определялся последовательностью варьирования
интонаций, с помощью которых он поднимался по гамме, начиная с низкого
, но слышимого дыхания, и повышаясь через несколько стадий
зарождающийся храп, короткий быстрый лай и вплоть до фырканья, которое составляло
наибольшая высота восхождения. Изредка у него вырывалось полусложное
междометие и слова, которые показывали, в каком потоке плыли его
мечты: "Никаких пистолетов! Посмотри в воду, Джеймс! Ha ha!"
Эти utterings сопровождались конвульсии тела, что больше, чем
когда проснется спящий; но, наконец, огромная туша лошади обуви выросла
неподвижно в глубоком и крепкий сон.

На следующее утро, на ранней заре, наши путешественники продолжили свой путь,
который я предоставлю им продолжать, пока я знакомлю моего читателя с
делами и интересами, которые обитают на Голубиной Коте.




ГЛАВА VII.

НЕМНОГО О ФИЛИПЕ ЛИНДСИ - ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ И УЕДИНЕНИЕ, СКЛОННЫЕ К
ПОРОЖДАЮТ ПАГУБНУЮ ФИЛОСОФИЮ.


Нить, за которую я должен сейчас взяться и вплести в эту историю
требует, чтобы мое повествование продолжалось несколько лет. Вкратце это
касается прежней судьбы Филипа Линдси.

Его отец эмигрировал из Англии и обосновался в Вирджинии примерно в
1735 году в качестве секретаря губернатора провинции. Он был
джентльменом с хорошим именем и состоянием. Филипп родился через год после
этой эмиграции. Поскольку Америка тогда была сравнительно дикой местностью, и
сыну секретаря было предоставлено мало возможностей для воспитания молодежи.
в раннем возрасте его отправили в Англию, где он и остался, за
исключением случайных визитов к родителям, в соответствии с
опекунство над ближайшим родственником, пока он не закончит не только свой курс обучения в колледже
, но и учебу в Храме - почти
обязательное требование того времени для молодых джентльменов со статусом.

Его учеба в Храме привела к одному результату, который лорд
Коук, если я помню, считает характерным для молодых приверженцев
закон... он влюбился в богатую наследницу. Естественным следствием этого стал
утомительный год после его возвращения домой, проведенный в резиденции правительства
провинции, и самый энергичный и настойчивый обмен мнениями
о переписке с дамой, которую мои полномочия позволяют мне называть Гертрудой
Маршалл. За этим последовало еще одно путешествие через Атлантику и
наконец, как и можно было предсказать, свадьба со всеми подобающими церемониями
и родительской санкцией. Затем Линдси вернулся более счастливым и
спокойным человеком в Вирджинию, где он выполнял обязанности более чем
единая общественная станция достоинства и доверия.

Со временем он стал наследником богатства своего отца, которое вместе с
состоянием его жены сделало его одним из самых богатых и значительных
джентльменов Старого Доминиона.

У него было всего двое детей - Милдред и Генри - с разницей в четыре года
между ними был возраст. Эти были вскормлены со всей тщательностью и слабостям
природные богатства родителей, чьи чувства сосредоточены на так
маленький семейный круг.

Характер Линдси был серьезным и вдумчивым, что склоняло его избегать
состязаний амбиций и столкновений с миром. Тонкий вкус.,
здравый смысл и склонность к исследованиям сделали его студентом и
горячим любителем книг. Его ум был склонен к метафизике; он
вникал в устаревшие тонкости старых философских школ,
и находил развлечение, если не наставление, в этих легкомысленных, но
остроумные рассуждения, которые затмили даже лучшую мудрость схоластов
оттенками торжественного и абсурдного педантизма. Он видел сны
в грезах Платона и преследовал их через заблуждения
корифеев. Он восхищался видениями Пифагора и
интеллектуальные пирушки Эпикура. Он находил привлекательность в гностических
мистериях, и еще больше в фантасмагории судебной астрологии.
Его библиотека была обставлена любопытный указатель на этот нездоровый аппетит ко всему
чудесному и мистическому. Труды Корнелия Агриппы, Раймонда
Люлли, Мартин Дельвио и другие, менее известные в этом кругу
самозванцев, были признаны связанными с более истинными философиями и более
одобренными и подлинными учителями.

Эти исследования, хотя и проводились с признанием их ложной
и опасной направленности, тем не менее оказали свое влияние на воображение Линдси
. Мало найдется людей, у которых господство разума настолько
абсолютное, что они способны полностью подавить случайные проявления этого
элемент суеверия, который в большей или менее степени присутствует в каждом сознании
. Нервный темперамент, который почти характерен для умов с
богатым воображением, часто болезненно подвержен этому влиянию,
несмотря на самые решительные действия воли и самые серьезные
обвинительные заключения судебного решения. Если бы те, кто обладает таким темпераментом,
признались, они могли бы подтвердить наличие многих необычайных тревог и неурядиц
духа, в которые им было бы больно заставить мир поверить.

Занятия Линдси произвели на его разум некоторое впечатление
из уважения к этой старой вере в сверхъестественное, и, возможно,
даже разогрел свою веру до тайного доверия к этим ужасным силам
духовного мира или, по крайней мере, до неутоленного сомнения в их
существование. Многие трезвомыслящие люди, известные своей мудростью, не желают
признавать степень своей собственной доверчивости в той же теме.

Его отношения к правительству, его образование, занятия и характер, как
и следовало ожидать, глубоко проникли в политику Линдси
партии тори и научили его относиться с недоверием и даже с
отвращение к революционным принципам, которые входили в моду. В
это чувство он посетил с неприязнью, что не соответствует
более привычные для развития своего героя, все те, кто был в любой
подозреваемых степень пособничества или подстрекательства к сложившейся политической ереси
времени.

Примерно через два года после рождения Милдред он купил участок земли
в тогда еще новой и пограничной стране, лежащей на реке Рокфиш.
Многие известные семьи в низменности владели
поместьями у подножия Голубого хребта, в этом районе, и были
уже строит там предприятия. Мистер Линдси, привлеченный
романтическим характером пейзажа, свежестью почвы и
целебным климатом, следуя примеру других, заложил
с большим вкусом обустроил территорию своего нового поместья и вскоре построил
на прекрасном участке аккуратное и комфортабельное деревенское жилище с такими
помещениями, которые могли бы сделать его удобным и приятным убежищем
в жаркие месяцы лета.

Занятие, которое это новое заведение предоставило его семье;
размах, который его благоустройство придало их вкусу; и очарование, которое
неотъемлемо принадлежал ему, постепенно передавался его домашним
всепоглощающий интерес к его украшению. Его жена лелеяла это предприятие
с особым рвением. Планы по благоустройству принадлежали ей;
сад, лужайки, рощи, дорожки - все эти маленькие придатки
которые прилежный вкус мог изобрести или жаждущая комфорта фантазия могла
вообразить необходимыми, были взяты под ее опеку; и одна красавица быстро
следовала за другой, изо дня в день, демонстрируя господство, которое
утонченное искусство может иметь преимущество перед природой. Это было тихое,
спокойное и счастливое место, где были собраны воедино многие удобства,
и где часть каждого последующего года эта маленькая семья
уютно устраивалась, так сказать, наслаждаясь сладострастной непринужденностью. Исходя из этой
идеи, и особенно из-за того, что она была связана с некоторыми из самых нежных
ассоциаций, связанных с детством Милдред, она была названа
причудливым и добрым названием "Голубиная котика".

Образование Милдред и Генри превратилось в восхитительную домашнюю заботу.
Были предоставлены репетиторы, и родители посвятили себя задаче
наблюдение с любящей промышленностью. Теперь они раньше переезжали в Голубятню
Кот с каждым возвращением весной и оставались там позже
осенью. Окрестности создавали интеллигентное и гостеприимное
общество; и великая западная дикая местность улыбалась довольством
утонченной и отточенной цивилизации, которой не было ни дня в истории.
этого империя еще не превзошла - возможно, и не сравняла. Не стоит
удивляться, что ум, столь развитый, как у Линдси, и семья, столь
преданная, находят изысканное удовольствие в таком месте.

В то время как эта эпоха счастья продолжалась, политический рай
начал затянуться тучами. Беды пришли с суровыми предзнаменованиями
; война грохотала вдалеке и, наконец, разразилась раскатами грома
. Милдред тем временем выросла на грани
женственности - белокурая, румяная, светловолосая красавица, необычайно грациозных
пропорций и полная самых интересных порывов. Генри шел за ней по пятам
и теперь стремительно проходил этапы
отрочества. Оба были привязаны к своим родителям,
как волокон, которые передал им их шеф питания; и
дети были связаны друг с другом, даже, если что, по возможности, путем
сильнее группа.

Войны бросил Линдси в опасное положение. Его поместья были
большими, и его принципы подвергли его секвестру, который был
жестко применен против роялистской партии. Чтобы избежать этого удара, или, по
крайней мере, смягчить ее суровость, он передал поместье голубятня
чтобы Милдред; назначение, а его причина так делать, что, как это было
купили с денег, принадлежащей его жене, он советовался и казнен
ее желание состояло в передаче абсолютного права собственности на него его дочери.
Остальная часть его собственности была обращена в деньги и инвестирована в фонды
в Великобритании. Как только эта договоренность была достигнута, примерно на второй
год войны Голубиный кот стал постоянным местом жительства семьи
; Линдси предпочла остаться здесь, а не уходить на пенсию в
Англии, надеясь избежать пристального внимания правящей партии и
найти в этом классическом и философском уединении забвение грубого
заботы, которые терзают подушку каждого мужчины, участвовавшего в борьбе дня
.

Его постигло горькое разочарование. Его жена, к которой он был
романтически привязан, была отнята у него смертью как раз в этот
интересный период. Этот удар на какое-то время почти лишил его рассудка.
Естественное спокойствие такого ума, как у Линдси, не склонно проявлять
пароксизмы горя. Его печаль была слишком тихой и глубокой, чтобы показывать ее напоказ.
Полет лет, однако, принес исцеление на их крыльях; и Милдред
и Генри постепенно вновь обрели лицо своего отца с проблесками
веселой мысли, которая с каждым днем становилась все шире и прочнее; пока в
наконец, чувство и долг завершили свой триумф и снова отдали Линдси
его семье, не обремененной его горем, или, если не отягощенной,
беседуя с ним только в тайные часы самообщения.

Его надежды на покой и пенсию были обмануты другим способом.
Изоляции Голубятни было недостаточно, чтобы отгородиться от шума
и интриг войны. Его репутация образованного человека, человека с
достатком, здравым смыслом и особенно человека с аристократическими
притязаниями непреодолимо вовлекла его в бурный водоворот политики.
Его дом был открыт для визитов лидеров тори не меньше, чем для
представителей другой стороны; и, хотя это общение не могло быть
открыто поддержано без риска, все же предлоги были налицо,
время от времени, чтобы приводить офицеров и джентльменов, представляющих британский интерес
на Голубиную Коту. Они пришли тайно и в маскировке, и
они не преминули вовлечь его в коварные схемы и подлость
заговоры, с помощью которых осторожный враг обычно пытается облегчить путь
вторжение. Временное значение , которое придавали эти связи,
и усердное обращение которых она была политика врагу сделать, чтобы
его лояльности, воздействовал на тщеславие ученого, и принесли ему, по
градусов, из простого допущения полового акта, что он сначала
искренне стремился избежать, в участии в планы тех,
кто ухаживал за его общение. И все же, однако, это было сделано неохотно
как из-за неподходящих черт его характера, так и из-за тайного
сознания, в глубине души, что это противоречит цели, которая была достигнута.
это побудило его искать убежища в лесу. Если, следовательно,
к его неохотной решимости часто применялись подзатыльники, его
рвение было склонно истощаться в темпе или, если заменить мою фигуру на одну
столь же уместно раствориться в солнечной праздности его характера.

Я уже говорил, что в самые нежные годы жизни детей и вплоть до
периода потери матери они получали наибольшее
неустанное внимание со стороны своих родителей. Тяжелая утрата его жены,
глубокий мрак, последовавший за этим событием, и теперь всепоглощающий
характер войны в некоторой степени ослабили бдительность Линдси
над их воспитанием, хотя это ни в коей мере не уменьшило его привязанности к ним
напротив, возможно, она была более концентрированной, чем когда-либо.
Милдред возросло до цветения-раз в жизни, во владении
все личные влечения. От причудливых идей образования, принятых
ее отцом, или, скорее, от усердной заботы, с которой он
экспериментировал над ее способностями и посвятил себя задаче
руководя развитием своего интеллекта и ожидая его развития, она приобрела
знания, не по годам свойственные ее возрасту, и в целом характерные
необычно для ее пола. Пылкий и настойчивый характер придавал
особый энтузиазм ее занятиям; и ее вид, хотя и не лишенный
игривости, можно было бы назвать привычно рассеянным и
замкнутым в себе.

По мере развития войны ее характер и ситуация сделали ее сторонницей
в вопросах, которые она выносила на обсуждение; и, хотя
мнения ее отца были отвратительны этой борьбе за независимость,
она, с другой стороны, без его ведома, бросала свои мысли,
чувства, привязанности и надежды в широкие воды восстания; и,
если не ожидая, что они вернутся на прежние места, после многих дней, с увеличением
хорошего, конечно, поверить, что она была смешав их с интересами
патриоты, которые были предназначены для самых ярких МИД славы.

Отец, не способен образумить дочь; увлечения и
предрассудки одного из родителей, как правило, поступают в качестве принципов
ребенка; и многие отцы, рассчитывая на этот инстинкт, сочтут достаточно
сделать известным согнутой лишь их собственное мнение, не заботясь до
спорить с ними. Эта ошибка послужит объяснением большой разницы, которая
иногда это проявляется между наиболее нежно привязанными родителем и ребенком,
в тех более глубоких чувствах, которые не относятся к повседневным заботам
жизни. Таким образом, хотя мистер Линдсей и не обратил внимания на то, как семя
доктрины дало плоды и выросло в почве, в которую он хотел его посадить,
оно действительно упало на неблагоприятную почву и либо было унесено ветром
, либо погибло из-за недостатка подходящего питания.

По мере того как кризис становился все более важным, а обсуждение национальных прав
- все более распространенным, симпатии Милдред все сильнее перекладывались на республиканца
стороны; и, на открытии моя история, она была искренней и
увлеченные друг от американской независимости,--персонажа (однако это
может быть misdoubted мои читательницы сегодняшнего дня, выхаживали, как
они находятся в ПО-ЖЕНСКИ апатия ко всем заботам правительства, и маленькие
известно, в ленивый лоне мира, как образно свои быстрая
чувства могут быть зачислен вражды мужчин) не редкость и не
неэффективные среди матрон и девиц семьдесят шесть лет,
некоторые из них--вот уже больше пятидесяти лет прошло--бальзамируют в
самые богатые специи и священная мазь в памяти нашей страны.

Однако, по правде говоря, горячая привязанность Милдред к
этому делу не была полностью свободным проявлением патриотизма. Как часто
какой-нибудь небольшой всплеск страсти, какой-нибудь легкий и дружелюбный
предубеждение, скромное и незаметное, всплывает на поверхность нашего
чувства, и там задают направление потоку, по которому плывет
вся наша философия! Что такое судьба, но они по-токов, которые приходят
откуда они перечисляют, без внимания сначала, и никогда неотразимым
потом!

Моему читателю следует сказать, что перед началом войны эта восторженная
девушка перебежала дорогу Артуру Батлеру, тогда юноше с редкими
способностями и перспективами, который сочетал в себе мягкое и скромное поведение с
искренняя преданность своей стране, подкрепленная рыцарским тоном чести
в нем было все причудливое бескорыстие детства. Следовательно,
не покажется удивительным, что среди золотых мнений, которые
молодой человек собирал со всех сторон, некоторые фрагменты этого изящества
должны были поселиться в сердце Милдред Линдси.

Батлер был уроженцем одного из нижних округов Южной Каролины и
уже был обладателем по наследству того, что тогда называлось
солидным состоянием. Впервые он встретил Милдред под опекой ее
родителей в Аннаполисе в Мэриленде, в то время средоточии богатства и
моды. Там мудрые и веселые, красивые и редко одаренные люди
объединились в великолепное маленькое созвездие, в котором богатство отбрасывало свои блики
солнечные лучи на крылья любви, учености и красноречия
были согреты улыбками прекрасных женщин: там галантные мужчины дарили
очарование остроумием в праздничном кругу, непревзойденное в новом свете, или
в старом, благодаря пропорции изящества, которое украшает, и
дарованиям, которые обогащают жизнь. В этом кругу не было подающей надежды красавицы
более мягкого очарования, чем юная Милдред, и не было ее среди веселых
и ярких кавалеров, которые толпились в "маленькой академии" Эдема, (the
губернатор провинции) юноша с более благоприятным предзнаменованием, чем Артур
Батлер.

Война была на пороге, и злые люди решили превратить
орало на меч. Среди них был дворецкий; безоговорочное
обличитель политики Англии, и непоколебимое добровольцем в
ряды ее противников. Именно в это богатое событиями время, что он познакомился с Милдред.
Едва ли нужно добавлять, что при этих неблагоприятных обстоятельствах они начали
любить. Каждое последующее интервью (а они часто виделись
в Уильямсбурге и Ричмонде) только полнее раскрывало историю о
любви, которую природа говорила в сердце каждого.

Батлер получил от Конгресса звание прапорщика в континентальной армии
и несколько месяцев проработал в службе вербовки в
Шарлоттсвилл. Это положение благоприятствовало его взглядам и позволяло ему
посещать Dove Cote. Его общение с Милдред до этого периода
оставалось без комментариев со стороны Линдси: это считалось всего лишь
обычной вежливостью приличного общества. Милдред
родителей у него нет симпатии в чувствах своего любовника, и, следовательно, не
особенное восхищение его характера, и они еще не сомневался в их
верность дочери, чтобы быть меньше кормы материалов, чем свои собственные.
Ее мать была первой, кто понял , что скромная девушка ждет
приход молодого солдата с более тревожной предусмотрительностью, чем у
, свидетельствовал о незанятом сердце. Как болезненно поразило ее это осознание
! Это открыло ее взору предвидение той печальной последовательности событий
, которая сопровождает тайную борьбу между родительским авторитетом
и сыновней склонностью, когда всепоглощающие интересы истинной любви оказываются
обеспокоенный: борьба, которая так часто омрачает судьбы самых благородных натур
и история которой придает очарование столь многим меланхолическим
и волнующим страницам. Миссис Линдси решительно возражала против
предусмотрено альянса, и сразу же пробудил к ней внимание
муж на эту тему. От приема этого момента Батлер по самой Голубь
Кот был холоден и официален, и мистер Линдсей не замедлил выразить
своей дочери явное отвращение к ее близости с мужчиной, столь неподходящим
ему самому по вкусу. Мне нет нужды останавливаться на череде инцидентов, которые
последовали: разве они не описаны в каждой книге, рассказывающей о юных сердцах,
любящих вопреки авторитету? Достаточно будет сказать, что Батлер "много
раз и часто" украдкой и с поспешностью влюбленного подлетал к Голубю
Кот, где, "под сенью меланхоличных ветвей", а иногда и под крышей
доброй госпожи Даймок, он находил возможность встретиться и обменяться клятвами в
постоянстве с дамой своей любви.

Так прошел первый год войны. Смерть миссис Линдси,
о которой я упоминал ранее, наступила сейчас. Год траура был
вдвойне тяжелым для Милдред. Горе ее отца повесили, как сильно по
ее, как и ее собственные, и это было добавлено к полному отделению от дворецкого. Он
присоединился к своему полку и разделял опасности северных кампаний
, а впоследствии и тех, которые закончились покорением
Каролина и Джорджия. В течение всего этого периода ему удавалось поддерживать
неуверенную и нерегулярную переписку с Милдред, и он однажды
встретился с ней тайно, всего на несколько часов, у миссис Даймок, во время
осень, непосредственно предшествующая дате выхода моего рассказа.

Миссис Линдсей, после ее смерти-кровать, сказал мужу в самых
решительным образом предостережение против возможного союза Милдред с
Дворецкого и заклинала его предотвратить это любыми средствами, которые были в его власти
. Кроме того, она составила завещание, предписывающее распределение
большой имущества jointure в Англии между двумя детьми, муфты,
С по завещанию, состояние конфискации, если Милдред женаты без
апробация ее отца.

Теперь я должен рассказать случай из жизни Филипа Линдсея, который
бросает мрачный оттенок на большую часть будущей судьбы Милдред и
Артур, как они в дальнейшем будут разработаны в мою историю.

По прошествии лет, Линдси предполагается, будет носить первый благоприятный
впечатлений Артур дворецкий на его дочери. Прошли годы
: он ничего не знал о тайной переписке между
вечеринки, и он надеялся, что все было забыто. Он ничего не мог поделать,
однако, заметив, что Милдред стала сдержанной и что ее
поведение, казалось, контролировалось какой-то тайной заботой, которая сидела в
ее сердце. Она трепетное, бережное, и более склонны, чем стал
ее молодость, чтобы побыть в одиночестве. Ее бытовых привязанностей взял более мягкий тон,
как в скорби. Все это не ускользнуло от внимания ее отца.

Июньской ночью, чуть более чем за год до визита
Батлера и Робинсона, о котором я рассказывал в предыдущей главе,
отец и дочь провели вместе свободное общение, в котором он был его
целью проникнуть в причины своего возмущенного духа.
Конференция прошла с нежным и умелым обращением со стороны
отца и "с грустью перенесенной" Милдред. Достаточно сказать
что это открыло ему истину, о которой он раньше лишь
мало знал, а именно, что ни семейные невзгоды, ни бегство
двухлетний период искоренил нежную привязанность Милдред к Артуру
Дворецкий. Когда это интервью закончилось, Милдред, рыдая, удалилась к себе.
Чемберс, а Линдсей сидел в своем кабинете, погруженный в медитацию. Целью
в жизни, самой близкой его сердцу, было счастье его дочери; и ради
достижения этого на какую жертву он только не пошел бы? Он сиюминутно
отозван в памяти отрывки из ее прошлой жизни. Какую ошибку в воспитании
он совершил, что она оказалась такой, в женском возрасте
бредущей по пути, на который он ее никогда не выводил, которого, на самом деле, он
когда-либо учил ее избегать? Какая случайность судьбы свела ее
с этими, как он должен это понимать, несчастливыми отношениями? "Насколько осторожной я была
было, - сказал он, - чтобы отгородиться от всех стимулов, которые могут дать
цвет лица ее вкусы и принципы, отличается от моего собственного! Как
старательно я ждал по ее стопам младшего возраста, чтобы
оградив ее от воздействий, которые могут ввести в заблуждение ее гибкий ум! И
и все же в этом самом решающем поступке в ее жизни, в том, что должно придать
оттенок всему ее грядущему богатству, единственном по-настоящему важном
событие в ее истории - как странно это случилось!"

В таком напряжении преследовали его мысли эту беспокоящую тему. В
окна его кабинета была открыта, и он сидел рядом с ней, глядя на
ночь. Сцена вокруг него была такой, что будила его воображение
и направляла его размышления к сверхъестественному и невидимому миру. Было
за полночь, и яркая луна только опускалась за западный склон небес
путешествуя по фантастическим и великолепным
облакам, которые, по мере того как они последовательно ловили ее луч, стояли, как
мысы, выступающие над безмолвным океаном, их богатые профили с отливом
из полированного серебра. Длинные черные тени деревьев спали в
на земле царила зачарованная тишина: ночной ветер шелестел в
листве и прерывисто доносил до его
слуха отдаленный шум реки. Был колдовской гармонии и музыки в ландшафте, отсортированы
с одиночными час, и вызывал мысли о мире
тени. Мысли Линдси начали возвращаться к темам его любимых исследований
множество знакомых духов возникло перед его мысленным взором;
множество зарегистрированных случаев того, что искренне считалось вмешательством
из мертвых в заботах о живых, пришедших свежими, в этот момент,
к его памяти, и заставила его содрогнуться от своего одиночества. Борясь с
этой концепцией, она поразила его благоговейным страхом, с которым он был не в состоянии совладать:
"какой-то невидимый советник, - бормотал он, - какой-то таинственной разведки,
сейчас держит мою дочь в плену, и бросает его чары на нее
существования. Силы, которые незримо вмешиваются в дела смертных, которые
направляют к добру или сбивают с пути истинного, направили эту беспомощную лодку в
течение, которое несется вперед, не сдерживаемое человеком. Я не могу бороться с
судьбой. Она - твое дитя, Гертруда", - воскликнул он, обращаясь к
дух его ушедшей жены. "Она твоя, и ты будешь парить рядом с ней".
и защити ее от тех, кто посягает на ее покой: ты будешь
отводить беду и защищать свою дочь!"

Возбужденный практически до phrensy, напугана и измотана в физическую энергию,
Линдсей бросил голову на его руку и положила ладонь против
подоконник. Прошло мгновение почти вдохновенного безумия, и когда он
поднял голову и посмотрел на лужайку, он увидел бледный
образ существа, которое он призвал, скользнувшего сквозь кустарник у самого
самый дальний край ровной площадки. Ужасное лицо было обращено к
его рука уверенно указала на него, и как фигура медленно
скончался последний вернулся взгляд был направлен на него. "Великий Боже!" - воскликнул он.
"эта форма ... эта форма!" - и без чувств рухнул в кресло.

Ночью Милдред проснулась от тихого стона, который побудил ее пойти
в комнату отца. Его там не было. В большую тревогу она направилась прямо
сама в кабинет, где она нашла его продлили на диван, так
беспомощные и растерянные к этому недавний инцидент, что он едва
сознавая ее присутствие.

За несколько недель Линдси восстановил свое обычное здоровье, но это было задолго до того, как
к нему вернулось душевное равновесие. Он увидел достаточно, чтобы подтвердить
свою веру в спекуляции той пагубной философии, которая
сосредоточена на исследованиях, о которых я ранее в общих чертах рассказывал; и он
с тех пор часто бывал меланхоличным, угрюмым и сдержанным, несмотря на
все решения долга и вопреки характеру, от природы спокойному
и доброму.

Давайте перейдем от этого неприятного инцидента к теме более веселой.
значение: любовь Милдред и Артура. Я уже говорил, что у этих двоих были
тайные встречи. Они не обошлись без свидетелей. Был случай
доверенное лицо во всех их отношениях: не кто иной, как Генри Линдси, который
соединил с безрассудным весельем юности почти боготворящую любовь к
своей сестре. Его мысли и поступки всегда были сродни ее. Генри был
следовательно, надежным хранителем драгоценного секрета; и поскольку он не мог
не считать Артура Батлера хорошим и галантным товарищем, он решил, что
его отец был совершенно не на той стороне в отношении любви
интрижка, и, по естественному стечению обстоятельств, неправильная также и в его политике.

У Генри было несколько дополнительных причин для такого последнего мнения. В целом
страна-сторона воспылал в боевое пламя, и нечего было
быть услышанным, кроме барабанов и труб. Поднимался стрелковый корпус, и
все они были одеты в охотничьи рубашки, трубили горны, и
ржали лошади: как мог шестнадцатилетний кавалерист устоять перед этим? Кроме того,
Стивен Фостер, дровосек, живший прямо под крышей Голубиного Котла, был
лейтенантом конных стрелков и в течение некоторого времени был
обучал Генри тайне своего оружия и давал ему уроки подводного плавания
учил играть в рог, чтобы подавать сигналы, и тайком соблазнял его
ехать во взводе на параде, за что он окрестил Генри капралом или
заместителем капрала. Артуру и Милдред все это шло на пользу.

Мистер Линдси не был в неведении о популярности Генри в округе,
и о том, как сильно его баловали солдаты-добровольцы. Он не возражал
против этого, поскольку это послужило успокоению подозрений в его собственной неприязни к делу
и отвлекло внимание сторонников того, что он называл
повстанческое правительство, исходя из его собственных предложений; в то же время он
считал это не чем иным, как безделушкой, которая играла на мальчишеской фантазии
Генри, не придерживаясь своих принципов.

Милдред, напротив, так не считала. Она вдохновила Генри
своими собственными чувствами и теперь тщательно воспитывала в нем теплые чувства к
интересам войны и дисциплинированно готовила себя к
тяжелой жизни солдата. Она рано пробудила в нем желание оказать
услуги в области, и разрешение, чтобы выполнить его, как только
праздник может приехать. Среди прочего, она научила его любить
Артур Батлер и держи его совет при себе.

ГЛАВА 8.ОСОБНЯК ДЖЕНТЛЬМЕНА И УЧЕНОГО.
Место, где располагался Голубиный кот, было в высшей степени живописным. Это был район
ровная площадка площадью, наверное, в два акра, на вершине холма
который с одной стороны нависал над рекой Рокфиш, а с другой поднимался на
пологий изгиб от раскинувшейся внизу страны шампейн. Этот саммит может
прошло целых двести футов выше русла ручья, и был
столкнулся с той стороны, смелым, скалистый обрыв, а не абсолютно
перпендикулярно, но разбивается на этапы или площадки, где травянистые формы
набралось, а где мило-шиповник и лавр, и кластеры
для азалии, выстрелил в обильной роскошью. Трещины в скале
они также собрали горсть земли и подкормили
пробивающиеся виноградные лозы, и повсюду ясень или сосна, и нередко
кизил занял такие места на скалистой стене, как эти
склонные к приключениям и любящие скалы деревья оказались близки своей природе.
Противоположный, или северный, берег реки имел равную высоту и
выступал вперед так близко друг к другу, что оставлял между ними расщелину,
что наводило на мысль о каком-то внезапном обрыве земли в тех местах.
ранние пароксизмы , которые геологи сочли необходимым объяснить
некоторые особенности нашего континента. Внизу был слышен непрерывный
плеск воды, когда она набегала на камни и среди них, которые
вероятно, и составляли _debris_, образовавшийся в результате конвульсии, открывшей
эту пропасть. Именно через эту малоизвестную лощину проходила дорога,
с которой знаком мой читатель, проходившая между берегом
ручья и подножием скал. Общие аспекты страна
диверсифицированы по высоким кочкам и разбитым масс Земли в горах, и
Сама голубятня заняли станции достаточно над окружающими
район, чтобы дать ему перспективу в восточном направлении протяженностью в несколько миль.
С этого места глаз мог проследить долину Скалистой рыбы по
крутым склонам холмов, которые окружали ее, и по зарослям мрачных сосен
это покрывало кручи, где ничто другое не могло найти опору для ног. Неподалеку
далеко внизу, в этом направлении, виднелась башня Олененка,
необычная вершина скалы, получившая свое название из-за
защиты, которую, как говорили, она обеспечивала молодому оленю от
нападение гончих; животное, находящееся в тяжелом положении, как гласит традиция
рассказывает, достигнув этой изолированной точки прыжком, который сбил с толку
самого предприимчивого из его преследователей, и восхищается успешным
смелостью прыжка, завоевав у охотника благосклонность, которая пощадила
его жизнь.

За исключением большого каштана на краю обрыва, и
некоторые старые дубы, что было расценено веков до того, как белый человек
уперся конечностями в их тени, родной роста леса
были вывезены Линдси с вершины я описал, и он
подставляется для дикого фурнитура природы лишь несколько отборных деревьев
из соседних лесов. Здесь он посадил вяз, падуб и
липу, кедр и arbor vitae. Эта платформа была
полукруглой и была ограничена террасой или дорожкой из гравия, которая проходила
по ее окружности. Огороженное пространство было покрыто натуральной
травой, которая благодаря частому использованию косы приобрела
сходство с бархатом; а нижняя сторона террасы была ограждена
живая изгородь из кедра. Поверх этой зеленой стены, когда зритель шел вперед
в ясную летнюю пору, мог бы он взглянуть на далекие леса и
лугов; и там он мог видеть большую дорогу, видневшуюся через
отдаленные промежутки времени на склонах холмов; а в низинах, что
лежа открытым солнцу в лесистых долинах, мог ли он увидеть стада
пасущегося скота, или поля желтого зерна, или, возможно, медленный
движущаяся тележка, нагруженная сеном, или плуг, движущийся медленнее.

Сам особняк унаследовал характер этого места. Он был
пристроен - если использовать выражение, особенно применимое к его положению - почти
непосредственно в том месте, где терраса соединялась углом с
утес, защищенный каменным парапетом, за которым железная калитка
открывалась на пролет грубо вырубленных ступеней, которые заканчивались тропинкой
, ведущей вниз к реке.

Главное здание было каменным, состоящим из одного высокого этажа, и
увенчано крутой крышей, которая так сильно изгибалась по фасаду, что образовывала
широкое крыльцо в деревенском стиле, которое опиралось почти на землю.
Тонкие колонны этого крыльца были скрыты решеткой, которая была
увита ползучими виноградными лозами; а окна смежных комнат,
по обе стороны просторного холла, открытого до самого пола, открывался вид на улицу.
на лужайку и на тихий пейзаж далеко за ней. В одну из этих квартир
также можно было попасть через восточный фронтон, через отдельный
дверной проем, затененный светлой верандой, и Линдси приспособил ее под
свою библиотеку. Этот портал, казалось, почти нависал над скалой, имея лишь
ширину террасы между собой и склоном и не показывая ничего
другого на переднем плане, кроме парапета, который был здесь необходимой защитой
на фоне утеса, с которого открывался романтический вид на долину реки
виден во всей своей дикости.

Были и другие части особняка, построенные в том же стиле
архитектура, объединенная с этим таким образом, чтобы обеспечить
непрерывную коммуникацию и обставить ряд комнат для
использования семьей. Повсюду был сохранен деревенский эффект. Штабеля
дымоходов вздымались гротескным массивом; и тяжелые, старомодные окна
причудливо смотрели вниз с остроконечной крыши. Отборные экзотические растения, посаженные в
ящики, были со вкусом расставлены на лужайке; клетки с певчими птицами
были подвешены к стене и всей массе здания,
протянувшегося вдоль края утеса, чтобы занять всю территорию.
диаметр полукруга, возможно, сто пятьдесят футов, выделялся
своей простотой костюма, если можно так выразиться, и своей аккуратной красотой,
с подстриженным участком травы и аккуратными тенями.

Прежде всего, распахнув свои широкие и узловатые руки среди
трубой вершины, и образующие приятный контраст с искусственным
украшения из этого места, несколько вековых дубов, в дремучие
великолепие, поднимали их временем стволы, и не менее защищенном
жилье от обеда-прилив нагревает, чем они предоставлено убежище
кольчужный голубь и его пара, или бесчисленным воздушным путешественникам
которые останавливались здесь для отдыха или еды.

Таков был общий вид Голубятни; место, где философ
мог скользить по жизни в непрерывном созерцании; где усталый
государственный деятель мог бы посвятить себя тому, чтобы вновь собрать разрозненные силы
интеллекта для новых начинаний; где художник мог бы восстановиться для изучения
с пользой живой благодати собственной картины Бога; и где молодые
красота может расцветать среди самых нежных и грациозных форм
на земле.

Интерьер жилища был просторным и удобным. Его
мебель, соответствующая состоянию владельца, была простой и приспособленной
к щедрому, а не показному гостеприимству. Это было только
в библиотеке, что доказательства может рассматриваться больших расходов. Здесь
книги были расставлены от пола до потолка, с небольшим интервалом
, за исключением тех мест, где нашлось место нескольким отборным картинам или
бюсту какого-нибудь достойного древнего человека. Одно или два массивных шезлонга стояли
в квартире; и шаги посетителя были приглушены до
тишина под мягким ворсом (что в те дни было редкостью и дорогостоящей
роскошью) турецкого ковра. Это была во всех отношениях непринужденная квартира,
и в ней были предоставлены все возможности соблазнить студента к
тихому и роскошному общению с духом мудрецов вокруг
он, чьи тончайшие мысли и святейшее дыхание, чьи самые
изменчивые фантазии были подхвачены, зафиксированы и превращены в осязаемую
субстанцию, более нерушимую, чем адамант, магией букв.

Я злоупотребил терпением моего читателя, чтобы дать ему несколько
подробное описание Голубиного кота, главным образом потому, что я надеюсь таким образом
открыть его разум для более адекватного представления о характере
Филипа Линдси. Глядя на человека в его собственном жилище и наблюдая за
его домашними привычками, я осмелюсь утверждать, что едва ли в каком-либо
случае не будет правдой, что, если будет замечено со вкусом подобранное устройство
о вещах, необходимых для его комфорта; если в его доме хороший порядок,
и его дорожки чистые и хорошо укатанные, и его газоны опрятные; и если
не должно быть неряшливого невнимания к ремонту, но должна быть бережливость в отношении расточительства,
и вдоволь на всех; и если к этому добавить привычку рано вставать и
прилично одеваться - и, прежде всего, если там будут книги, много книг, что ж
ухоженный и заботливый - этот человек из тех, кто согревается при появлении
джентльмена; открывает перед ним свои двери; принимает его в свое сердце и
оказывает ему всю необходимую в жизни доброту. Он человек, ненавидящий все низменное и умеющий
выделяться из массы, как тот, кто не допустит, чтобы его добродетель была запятнана.
Он человек, кроме того, чья земная ремесло может быть таким душил и
подавлены, в преобладании бытовых привязанностей, что
искусные и расчетливые, увы, могут когда-нибудь с успехом осуществить свои планы
направленные против него.




ГЛАВА IX.

ИНТРИГА.


Теперь я должен познакомить моего читателя с библиотекой, описанной в предыдущей главе
, где за маленьким столиком, заваленным бумагами и освещенным
двумя высокими свечами, сидит Филип Линдсей с озадаченным и задумчивым видом.
бровь. Напротив него, в мягком кресле, полулежал его гость, мистер Тиррел.;
мужчина, чья внешность давала ему право претендовать на что-то около
тридцати пяти лет; и чье проницательное и интеллектуальное выражение лица
выражение лица, которому придавалось решительное выражение благодаря тому, что можно было бы назвать
пристальным взглядом, указывало на человека, хорошо знакомого с делом
жизни; в то время как непринужденное и гибкое обращение не менее отчетливо сообщало
он был приучен к самому изысканному обществу. Время этой встречи
совпадает со временем беседы Артура и Милдред,
под башней Олененка.

Необходимо лишь предположить, что эти двое часто совещались
в течение последних двух или трех дней по вопросу, которым
они сейчас занимались.

"Сэр Генри Клинтон делает мне слишком много чести этим доверием", - сказал
Линдсей. "Он переоценивает свое влияние среди кавалеров
провинция. Право, мистер Тиррел, я глубоко убежден, что ни мои наставления
, ни мой пример не перевесят и перышка на чаше весов против головокружительного
хода этого восстания ".

"Мы редко бывают компетентными, чтобы судить о весе нашего влияния,"
сказал Тиррел. "Я мог бы скудные ожидать вас говорить иначе, чем вы.
Но я, у которого есть возможность знать, беру на себя смелость сказать, что
многие известные джентльмены в этой провинции, которые в настоящее время ограничены
из-за страха перед новым правительством с тревогой смотрят на вас. Они успокаиваются.
верят в ваше благоразумие и последуют вашему примеру. Если будет повод
, вы могли бы предоставить им какой-нибудь предлог для времяпрепровождения и посетить
Голубиный кот. Здесь вы могли бы обсудить свой план сотрудничества с нашими
друзьями на юге. "

"Это опрометчивая мысль", - ответил Линдси. "Этот маленький лесной уголок
тишину еще никогда не нарушали споры людей, которые размышляли о
пролитии крови. Дай бог, чтобы эти мирные стены должны
далее выводим слова, которые говорят о такой целью."

"Чтобы избежать кровопролития, мистер Линдси, и поскорее установить
мир в обезумевшей стране, мы призываем вас и других друзей к
совету. Единственное сражение может решить вопрос о господстве над провинцией
. Мы уверены, что в тот момент, когда лорд Корнуоллис достигнет
Роанока ".--

- Корнуоллису еще предстоит завоевать ту почву, на которой он стоит, - перебил его Я.
Линдси: "возможно, будет нанесено много смертельных ударов, прежде чем он утолит свою
жажду в водах этой реки: многие гордые головы могут пасть ниц перед
тем днем".

- Думаете ли вы, сэр, - сказал Тиррел, вставая, - что это исправлено
и оборванные Леви-это лихорадка, пострадавших от армии, которая сейчас расползается по
сосен Северной Каролины под командованием этому напыщенному
претендент, ворота, мужчины в споре с силами его величества их
право каждой пяди земли они занимают? Это будет веселый день
когда мы встретимся с ними, мистер Линдси. До сих пор мы откладывали нашу кампанию
пока не будет собран урожай: теперь это сделано, и мы будем действовать быстро
приведем этого героя Саратоги к расплате. Затем, следуя за
пятки runagates, Его Светлость, возможно, вы будьте готовы услышать,
в течение двух месяцев с этого дня, будет в дружеских град
Голубь Кот".

"Ты говоришь как хвастливый солдат, Мистер Тиррел. Не исключено, что
его светлость может помешать Гейтсу и повернуть его вспять; я узнал, что таковы
опасения наиболее проницательных континентальных офицеров
сами по себе; но способствует ли это несчастье вашему вторжению в
эта провинция, возможно, заслуживает более трезвого изучения, чем, я сомневаюсь, вы уделили
вопрос. Путь вторжения всегда труден, когда он
ведет против объединенного народа. Вы ошибаетесь как в расположении, так и в
средства этих республиканцев. У них есть смелые сторонники на местах и
красноречивые лидеры в их сенатах. Характер рознь сортов хорошо
с их быстрая и пылкой страсти; и этот человек-играй в войну у нас
породы воинов, кто находит удовольствие в игре. Восстание давно
прошагали за золотую середину, и не имеет никаких мыслей об отступлении. То, что
сначала было простым излиянием народных страстей, превратилось в
принцип, подобный огненному потоку лавы, который сначала катится половодьем, а
затем превращается в камень. Иллюзия республиканизма, как и все остальные
заблуждения принимаются с большим энтузиазмом, чем люди когда-либо принимают истину.
Мы слишком легкомысленно относимся к этим людям и их делу, и мы уже,
не раз, страдали из-за ошибки. Когда они изгнали Данмора, они
совершили измену британской короне; и они достаточно мудры, чтобы
знать, что чаша, однажды испробованная, должна быть осушена до дна: они
следовательно, они еще глубже погрузили свои руки в мятеж. Они
высоко подняли своего идола демократии и окружили его забором с помощью
наказаний в виде конфискации и смерти для тех, кто отказывается склониться перед
это: и теперь они готовы продолжать свою противоестественную войну.
узами судьбы, которые объединяют моряков, безрассудно рискнувших
вперед по бушующему морю, на барке сомнительной прочности; их умы
воодушевлены мыслью о немедленной гибели для смелого усилия,
необходимого, чтобы достичь их убежища ".

- Они никогда не достигнут этого убежища! - нетерпеливо воскликнул Тиррел. - Пусть они!
призовут на помощь своих дьяволов-покровителей! У нас есть заклинание, будем колдовать
их обратно в их собственный ад, еще нет никакой добродетели в ковали
сталь этих повстанцев чувствовал раньше".

"Сражение-это не всегда сильной, - возразила Линдси, - и
ремесло военное искусство без шансов".

"Если бы мы прислушались, друг мой, - сказал Тиррел, - к затхлым пословицам,
Чарльстон сегодня был бы в безопасности и спокойствии"
владение врага. Все, что вы говорите против нашего нынешнего плана, было
ранее выдвигалось, хотя, возможно, и не с таким авторитетом, против
вторжения в Каролину. И все же, как красиво мы опровергли
пророков! Посмотрите на сданный их главный город - вся страна
сданы цитадели - люди стекаются под наши знамена, чтобы
защита - и вся провинция поднимает голос благодарности за
освобождение, которое мы им принесли. Они даже сейчас вооружаются
ради нас, в то время как разрозненные части повстанцев
бегут к болотам и их горным укреплениям. Почему
в Вирджинии не должны так же хорошо играть в ту же игру? Поверьте мне, мистер Линдсей,
ваша осторожность несколько выходит за рамки той здоровой умеренности, которую я не отрицаю.
не отрицаю, что это необходимо для проверки слишком оптимистичных расчетов. Пойдемте, добрый сэр,
дайте нам более благоприятный совет. Сэр Генри во многом полагается на ваше
мудрость, и я с добрым сердцем не откажусь от вашей службы.

- Сэр Генри, к сожалению, нарушил мой покой, - ответил Линдсей. "Сказать по правде
, У меня кишка тонка в этом бизнесе. Здесь я уроженец
провинции: я обнаружил, что старые друзья разлучены со мной; ранние ассоциации
вырваны с корнем; и элементы, которые питали мои самые сильные личные привязанности
, отравлены этим проклятым духом революции. Я бы хотел
спрятать голову от бури и спокойно умереть в этих тенях ".

- Не подобает мистеру Филипу Линдсею и таким, как он, - ответил Тиррел, -
покидать своего государя в час нужды.

- Да простит меня Бог за эту мысль, мистер Тиррел, но еще предстоит
доказать, кто наиболее верно служит своему суверену; те, кто призывает
к миру, или те, кто доводит войну до ее фатальных крайностей. Нет ни одного человека
в пределах королевства Англии, которому я уступил бы в преданности делу
славы нашей страны. Однажды разъясните моему суждению, что мы можем надеяться
вернуть утраченную преданность этой провинции, пожертвовав жизнью
и состоянием, и, как бы я ни дорожил благополучием окружающих меня, я
подчинится первому зову на поле боя и подвергнет опасности этот никчемный
существование в кровавом поединке. Да, если будет нужно, я, с моим собственным
стороны, применение Факела в этой мирной обители, и дать ему за курение
разрушения в дело".

"Я слишком хорошо знаю вас, - ответил Тиррел, - чтобы сомневаться в искренности ваших
слов. Но разве не очевидно, что война неизбежно должна развернуться на этом
поле?" Получив Каролины, мы должны повернуться спиной, как только
мы достигли границы штата Вирджиния? Напротив, разве
все обязательства чести не побуждают нас поддерживать и защищать наших друзей
здесь? Завоевание Виргинии - более легкое предприятие, чем вы думаете.
Если жители континента смогут собрать десять тысяч человек, мы, несомненно, сможем
удвоить это число, считая наших провинциалов, набранных на юге. У нас
есть деньги и все средства ведения войны, в то время как этот искалеченный Конгресс
высасывает из народа последнюю крупу; их жалкие войска будут
распущены из-за простой нехватки припасов. Они не могут ожидать помощи с
севера; ибо там сэр Генри предоставит им достаточный повод остаться
дома! Мы приходим воодушевленные победами, полные отваги и энергии, они
встречают нас сломленными поражениями, подавленными и разорванными на части мятежом. Никогда
разве измена или мятеж грозили более суровым наказанием, чем это!
"

"Я читал, - сказал Линдсей, - как Джон Хэмпден сопротивлялся взысканию
двадцати шиллингов корабельных денег и за эти гроши осмелился
неудовольствие Чарльза и его Звездной палаты: как он проголосовал за
импичмент судей, которые были достаточно гибкими, чтобы оправдать вынесение приговора
наложение: как по этому делу он обнажил меч и отбросил
ножны: как он отправил Страффорда на плаху за развязывание войны против общин Англии
и за все это катастрофическое время я
читал, что Карл обещал кавалерам блестящие победы и высмеивал
слабые средства тех, кто выступал против него с оружием в руках; и все же Хэмпден
не уклонился от борьбы. Мне кажется, есть странное
сходство между конгрессом, заседающим сейчас в Филадельфии, и
парламентом 1640 года; и этот Джордж Вашингтон мог бы претендовать на родство с
Джоном Хэмпденом. Я не буду искать дальнейших сходств".

"Если я правильно прочитал историю, - ответил Тиррел, - Хэмпден получил свою награду"
в Чалгроуве, а Кромвель выгнал свой обрезанный парламент из
двери. Возможно, мы найдем Чалгроува на этом континенте; -и сэр
Генри Клинтон, скорее всего, спасет мудрецов Филадельфии от
вторжения выскочки Кромвеля ".

- С нашей стороны было бы слишком смело рассчитывать на это, мистер Тиррел. Я враг.
эти люди и их цели, но я не могу считать иначе, чем
как заблудших подданных царя, бешеной фантазией
обиды. Это люди с хорошим интеллектом и честными сердцами, введенные в заблуждение
страстью. Я хотел бы, чтобы мы могли дать им время остыть. Я бы,
даже сейчас проповедуйте министрам его величества умеренность и компромисс".

"Жребий давно брошен, - сказал Тиррел, - и все, что теперь остается, - это
рискнуть бросить. В этот момент, пока мы спорим,
друг и враг точат свои мечи для смертельной схватки на
полях Каролины. Слишком поздно говорить о другом арбитраже.
Несомненно, мой добрый друг, наша судьба направляет нас в эту провинцию: и
пришло время, когда ты должен решить, какой курс ты изберешь. Он имеет
наш буквы искреннее желание--сэр Генри, там на столе,
с тревогой раскрываю это - чтобы вы были активны в этом деле. Почему
вы разочаровываете столь справедливую надежду?"

- Увы, мистер Тиррел, вы хотите, чтобы я ступил на тернистый путь. Думаете,
Вы, я тот человек, который проложит себе дорогу в этих хитросплетениях? Я, живущий в
убежище этих лесов простым терпением - непокорный преступник,
говоря трезво, которого эти фанатики свободы отвергли ради
ради прошлого знакомства и нынешних мирных привычек? Разве я не окружен
горячими поборниками независимости? Посмотри среди этих
холмов - там нет ни хижины, ни хижины дровосека, нет, ни величественного
жилище, крыша которого защищает единственного друга королевского дела, кроме меня самого.
Мои уста на замке; даже мысли мои под замком, чтобы я не дал простора кому-нибудь
подумать, что я собираюсь нарушить свой нейтралитет. Эти бумажки, которые лежат на этой
таблица может стоить мне жизни: твое присутствие здесь, были свои цели
известно, мог предать меня в плену и изгнании:--одно случайное слово, сказанное
может дать меня нареканий власть, которая держит ее узурпировал
господство в крае. Какой помощи можно ожидать от того, кого так
охраняют, сковывают, за кем наблюдают и кто бессилен?"

"И можете ли вы терпеливо," вскричал Тиррел, "Поклонимся этого угнетения? Вы,
родной Freeman родился в провинции-британец, выхаживали в солнечном
свет свободы! Будет ли ограничена ваша свобода слова, по вашим
стопам пойдут шпионы и предатели, ваши самые сокровенные мысли
будут прочитаны и вынесены на судилище? Пусть это будет так
, и кровь все еще продолжает течь спокойно и сдержанно
по вашим венам! Есть болезни, мистер Линдси, с которыми не справится даже ваша спокойная
философия. Но, возможно, я ошибся в вашем характере:
эти улики, по крайней мере, не подвергнут вас опасности, - сказал он,
взяв письма со стола и подержав их над свечой, а
затем бросил пылающую массу в камин. "Этот страх, я надеюсь,
рассеян; а что касается моего присутствия здесь, то одно коротко сказанное слово, и оно
больше не будет угрожать вашей безопасности".

Линдсей пристально смотрел на своего товарища, пока тот уничтожал бумаги, и
затем сказал с суровым ударением--

"Ваш долг, сэр, на поле боя. Вы были воспитаны в профессии,
которая учит вас слепому подчинению приказам. Не в ваших силах взвешивать
правоту дела и не колебаться при исполнении любого грязного замысла
жажду крови, чтобы это называлось честной войной.
Поэтому я извиняю эту неподобающую горячность: но не злоупотребляйте
опасным характером вашего призвания и не воображайте, что оно подразумевает больше
верность королю, чем преданность его более миролюбивых подданных.
Он думал, что недостоин тебя, что, опасаясь бедствий для себя-будь то
в десять раз более скорый, чем это еще было-следовало бы арестовать Мой шаг в
что путь, по которому честь моей страны, и команда моего государя, велит мне
заранее".

- Достойный и превосходный друг, - сказал Тиррел, беря Линдси за руку. - Я
поступил с тобой несправедливо. Я вспыльчив и опрометчив, и мой язык
часто говорит то, от чего отказывается мое сердце. Я немногим лучше мальчика, мистер
Линдси, и глупая; я смиренно прошу у вас прощения".

"Говорите дальше", - сказал Линдси.

"Тогда вкратце вот что. Ваша ситуация соответствует тому, что вы описали.
Сэр Генри осознает, какому испытанию он подвергает вас. Он хотел бы, чтобы вы
действовали с осторожностью, которую диктует ваша мудрость; и если это станет необходимым,
произнесите то слово, которое навлечет гнев мятежников
на голове, помню там убежище и защиту в широком
знамя Англии. Кто так радушно там, как Филипп Линдсей? Даже в этот момент
ваше присутствие должно смягчать наши настроения, и это становится
почти патриотическим долгом вырвать вас из уединения Голубя
Присоединяйтесь и примите участие в волнующих событиях дня. Сэр,
страна нуждается в ваших услугах, которые вряд ли совместимы с праздным
созерцанием этого важного испытания сил ".

Линдси подошел к окну, где и остался, глядя на улицу.
сцена, освещенная луной. Его спутник встал рядом с ним и через короткое время
взял его за руку, когда они вышли на крыльцо, и
прошелся взад и вперед, а Тиррел продолжал,

"Правительство не могло бы не учитывать выгоды, которые вы могли бы принести.
В этой провинции есть должности, пользующиеся доверием и достоинством, которые нужно занять
когда она будет восстановлена в своей верности. Высший пост не было
быть негоже даруется, если она должна быть на вас возложена. Сэр Генри Клинтон
велит мне говорить об этом, как о теме, которая уже заняла свою
мысли. Это придало бы изящества и достоинства нашей восстановленной власти, если бы
это было проиллюстрировано опытным ученым и осмотрительным государственным деятелем,
который до этого выполнял важные и трудные поручения с
верность, которая завоевала уважение всех мужчин. И потом, мой дорогой сэр, - добавил он
после паузы, - кто может сказать, что это не будет сэр Филип Линдсей или
даже кто-то еще более высокий? - корона не была бы неподходящей честью
даже в дебри Виргинии. Его величество не замедлит распознать ценность,
и не отстал, чтобы поднять ее на должный уровень. Это игрушки и
безделушки для вас, мистер Линдси, но они все равно стоят того, чтобы их поискать. У вас
есть сын, который последует за вами.

"Ах! мистер Тиррел, вы трогаете меня сильнее, чем можете себе представить. Вы
напоминаете мне этим языком, что у меня тоже есть дочь. Что касается Генри, то у него
вспыльчивый характер и способность проложить свой собственный путь в жизни. Я
не боюсь за него - и не стал бы искать почестей, чтобы добавить к его имени. Но моя
Милдред! Ты не представляешь, каких эмоций мне стоит мысль о ней в этих
трудностях. Кто будет охранять и защищать ее, пока я иду по этому
проложенному пути амбиций? Какое убежище она найдет под
окруженное войной знамя, должно ли несчастье обрушиться на меня, и невзгоды
разлучат нас? Увы, увы! - Это чары, которые, подобно сети, наброшенной на
мои члены, делают меня слабым и покорным".

"Я не остался равнодушным, мистер Линдсей, по этому поводу",
сказал Тиррел. "Ты вчера сделал мне честь, чтобы сказать, что мое предложение в
что касается Мисс Линдси не было неприятно вам. Могло бы исполниться мое горячее желание
но она должна быть помещена в безопасность, обеспечена достаточной
и доброй защитой. Если, возможно, ее мысли склонятся к
благосклонный прием моего предложения, в чем я бы сам хотел убедить ее.
почтение к вам может оказаться не совсем невероятным, когда она узнает
что вы хорошо относитесь к моему ухаживанию, мы могли бы перевезти ее в Чарльстон, где
в безопасности среди преданных друзей она провела бы краткий период
поднимите тревогу и предоставьте вам свободу действовать на этом театре так, как вам подсказывают ваша честь и долг
".

"Милдред не оставит меня", - сказал Линдсей; "моя дорогая дочь
страдают тысячи смертей в тревоге такого разделения".

- Тогда почему бы вам не сопровождать ее в Чарльстон? - спросил Тиррел. - Ваше присутствие
было бы столь же эффективным, как в штаб-квартире, может быть, больше так".

"Есть и другие препятствия, Мистер Тиррел. Вы говорите о Милдред, как будто ее
сердце должны были быть утилизированы в соответствии с моими распоряжениями. Ты ее не знаешь. Я
долго боролся, чтобы подавить привязанность, которая связала ее с нашим злейшим врагом
боюсь, без особого успеха. Я надеялся, что время сотрет меня с лица земли
то, что я считал простой девичьей симпатией; но мне кажется, следы исчезают
но медленно из ее сердца ".

- Я знаю, о ком вы говорите, - сказал Тиррел, - об этом безрассудном энтузиасте.
Батлер. Это странная и преходящая страсть, и она не может не привести к
забывчивость. Мисс Линдси из обстоятельств были но мало
знакомы с этим миром, и, как неопытная девочка, способствует
в одиночестве романтической привязанности. Одно это должно быть мотивом для того, чтобы
перенести ее на более оживленную сцену. Кроме того, этот Дворецкий будет самим собой
вынужден отказаться от своей безнадежной цели - если он не сделал этого раньше:
меры уже приняты, и я не постесняюсь сообщить вам, по моему
например, конфисковать его земли в Каролине в пользование его величеству.
Конец этой войны застанет его без гроша в кармане, и это не маловероятно, моя дорогая
сэр, я сам, возможно, являюсь обладателем его наследства - у меня есть кое-что.
залог преимущественного владения этими землями за небольшую плату.

- Ты не снискаешь расположения Милдред, - сказал Линдси, - если скажешь ей, что
получив такой титул, ты унаследуешь богатство этого человека. Она своенравная девушка,
и не привыкла к трудностям. Ее преданность своей цели, как это иногда бывает
вызывает мое восхищение, в данном случае вызывает у меня глубокую
тревогу".

"Вы говорили с ней на эту тему?"

"Я не говорила, - ответила Линдси, - и почти боюсь затрагивать эту тему. Я могу,
поэтому не буду вас ободрять. Через некоторое время - возможно,
завтра - я, возможно, узнаю о ее чувствах. Но помните, как ее отец, я
не претендую ни на какие права, кроме права давать советы. Я буду считать себя счастливым, если
придав новое направление течению ее чувств, я смогу отвлечь
ее разум от мыслей о союзе, который мне ненавистен больше всего - ей
полный будущих страданий. Девичьи фантазии едва ли понятной даже
до отца".

"Эти темы требуют медитации", - сказал Тиррел. "Я не буду давить их
в дальнейшем на ваши мысли сегодня вечером".

"Небеса направляют нас по пути безопасности и счастья!" - сказала Линдси.
почти шепотом. "Спокойной ночи, мой друг".

Оставшись один, Тиррел направился к террасе и,
обогнув ее с той стороны, что нависала над утесом, рядом с дверью, которая
вела из библиотеки, он оперся грудью о перила.арапет и
смотрели вниз на дикий и красивый пейзаж долины.
Ночь была спокойной и полной великолепия. Верхушки деревьев, которые росли в
овраге, почти перпендикулярно под его взглядом, тут и там
поймали яркий лунный луч там, где он сиял, как серебро, и тени,
ставший более глубоким из-за контраста, казалось, нависал над черной и
непроницаемой пропастью. Случайные проблески были замечены в реке ниже
он разлился по такому части своего канала, как не были спрятаны в
тьма. Прохлада час и одиночество месте не были
неблагодарным настроение Тирелл ум, в то время как монотонную музыку
река приятно легла ему на ухо. Он не остался равнодушным к этим
прелестям сцены, хотя его мысли были заняты
предметом, чуждым их созерцанию.

"Продвинулся ли я, - таков был тон его нынешнего общения с самим собой, - к той
цели, которая так близка моему сердцу, благодаря этой ночной конференции? Могу ли я, но
вовлечь Линдси в вопросы этой войны, чтобы посвятить его в ее цели
и ее заговоры, чтобы обеспечить его дальнейшее проживание в Дав-Коте
неуверенный в себе, тогда я бы уже наполовину высказал свою точку зрения. Куда еще
он мог переехать, кроме как в Чарльстон? И там, среди уговоров
друзей и соблазнов общества геев, я мог бы позаботиться о
Милдред. Там, отрезанная от всех возможностей услышать об этом Дворецком, и
охваченная, как это неизбежно должно быть, потоком верноподданнических чувств,
она научится ненавидеть его грязный бунт и вскоре потеряет ее расположение
для бунтаря. Затем также конфискация его земель - но я не так уж в этом уверен!
она богата и сочла бы за честь поделиться своим состоянием
с человеком, чье мужественное сопротивление угнетению - ибо так, несомненно, и есть,
Батлер убеждает ее, что это так - стоило ему его состояния: конфискация
не должна казаться, по крайней мере, моей заслугой. Хорошо, хорошо, пусть ее заберут.
привезут в Чарльстон. Любая перемена была бы лучше, чем оставаться здесь, где
тревога, неизвестность и одиночество питают и смягчают ее женскую привязанность
и учат ее воображать своего возлюбленного таким, о чем ее воображение
радуется думать. Тогда не помогут ли мне шансы на войне? Этот
Батлер, как все говорят, храбр и предприимчив. Он должен прожить недолго.
Какое бы зло ни постигло его, оно не может не пойти мне на пользу. И все же у Линдси есть
такая болезненная осторожность - такие угрызения совести перед тем, как вовлекать себя в этот план
- Я почти готов поверить, что его соседи узнают об этом среди его
соседей, что он состоит в переписке с врагом. Ха, это было бы
блестящий прием! - донести на себя! Нет, нет, я не буду злоупотреблять его щедростью.
щедрая натура. Позволь ему честно войти в стадо, и я буду охранять
его кроткого ягненка, как настоящий пастух. Тогда, если мы назначим его губернатором
провинции - это сработает хорошо. Милдред поблагодарит меня за мое рвение в
по крайней мере, с этой благой целью я женюсь на ней и буду владеть ее имуществом
хотя бы для того, чтобы она была мне благодарна. Это будет
достойная награда, и мы добьемся ее храбро".

Как Тиррел размышляли над этими темами, в напряжение указано в этом
эскиз, шум шагов по возрастанию надежная лестница из
Утес, и открытие железной калитки, но на небольшом расстоянии от
где он перегнулся через парапет, подняла его внимание, и положить конец
для этой коварной и эгоистичной общения со своим сердцем.

Причина этого перерыва вскоре стала очевидной. Генри и Милдред
вошел через калитку и поспешил по тропинке к той части террасы
, где стоял Тиррел. Тень дома скрывала его от посторонних глаз.
они были в нескольких шагах. - Ха, мисс Линдси! Ты
поздний бродяга, - сказал он галантным тоном. - Сырость в долине
в этот час не совсем безопасна; лихорадка - это язва.
враг романтики; остерегайтесь ее.

- Я не боюсь ночи, - ответила Милдред, прибавляя шагу.
затем, сразу же повернувшись на крыльце, она
почти побежала, оставив Генри и Тиррела преследовать ее, пока не добралась до
самое дальнее окно, звук опускания которого был слышен в тот момент, когда она проходила через него.
оно вело в гостиную. Когда Тиррел и Генри вошли в ту же квартиру,
она исчезла.

"Моя сестра не очень хорошо этим вечером", - сказал Генри. "Мы гуляли поздно
на берегу реки."

"Все-таки это было поспешное отступление", - пробормотал Тирелл сам. - Это
не сулит мне ничего хорошего. Держу пари, Генри, - сказал он, повышая голос,
- что я могу догадаться, о чем вы с сестрой говорили.

"Дайте мне послушать", - сказал Генри.

"Сначала, - ответил Тиррел, - она повторила несколько стихов из Шекспира о
лунный свет спать на берегу-это просто ночь для
стихи-и тогда вы оба упали до разговоров настроения, и тогда я буду
связаны, у вас есть история духа, и к тому времени, вы определили, что вы есть
слишком далеко от дома и были немного напуганы, и поэтому вернулся в качестве
быстро, как мог."

"Ты ошибаешься", - сказал Генри. "Я рассказывал сестре Милдред, как правильно
разделывать угрей. Знаешь ли ты, что угорь никогда не пройдет полосу
лунного света из-за страха быть обнаруженным наблюдателями?

"Действительно, я этого не делал".

- Что ж, сестра Милдред мудрее тебя, и, как я уже учил тебя
на этом я пойду спать.

Тиррела снова оставили, чтобы он вернулся к своим размышлениям и вынашивал свои планы.
чтобы вторгнуться в покой Голубятни на его подушке. На эту
бессонную подушку он теперь лег сам.




ГЛАВА X.

ТИРРЕЛ ОТСТУПАЕТ.


На следующее утро Тиррел встал с восходом солнца. Он провел беспокойную ночь
и теперь искал освежения на утреннем ветерке. С этой целью
он спустился к реке, и плутали по росистой тропинке, которая
пополз через кустарник на правом берегу в направлении
Башня Фавн. Не успел он отойти далеко, как заметил всадника
двигаюсь по дороге с противоположной стороны.

- Привет, Джеймс Карри! - в какую сторону?-- Какие у тебя новости?"

"Я искал вас, сэр, я направлялся в Голубятню", - ответил всадник.
В то же время он повернул голову своего коня к реке,
и, пришпорив животное, бросился в ручей, который был здесь.
тихий и достаточно глубокий, чтобы достать до отворотов его седла. Через некоторое
барахтается, лошадь и всадник получил окраины, где Тиррел ждали
их! Энергия животного, а также практикуется рука
в рукавицах, был показан в смелости пытаясь подняться по крутому
банк и пробиться сквозь тернии, и кусты, которые здесь охраняла ее. Как
как только Карри достиг уровня земли, он спрыгнул с коня.

- Ради Бога, парень, что это у тебя с лицом? - спросил Тиррел.

"Именно об этом, среди прочего, я и пришел поговорить с вами", - был
ответ: "У меня есть для вас новости".

"Говорите, без прелюдий. Расскажите мне".

"Майор Батлер ночевал прошлой ночью у миссис Даймок".

"И остается там до сих пор?"

"Нет, сэр. Сегодня утром он отправился в путь на рассвете".

"Чтобы присоединиться к Гейтсу?"

- Думаю, нет. Он говорил о поездке в Девяносто Шестой - возможно, в Джорджию.

"Так что, Хо! Ястреб парит над этой сфере! Он путешествует один?"

"Он был гигантом в своей компании, многие пахарь по имени лошадь
Обувь Робинсон. Сварливая негодяи, он бы должен поссориться с
мне прошлой ночью. И в этой стычке я получил вот такое лицо".

- Разве я не приказывал тебе вести себя мирно? Дурак! ты будешь рисковать
нашими жизнями из-за своего адского запаха? Держу пари, что ты назвал тому
парню свое имя.

- В этом нет необходимости, сэр. Он рассказал это мне: сказал, что знал меня раньше. Этот
парень, несмотря на всю его грубую одежду, является обычным обученным солдатом в
служил в повстанческих войсках и где-то встречал меня - Бог знает!-- Я не помню
его; но он не из тех, кого можно увидеть один раз и забыть снова.

- А меня, он говорил обо мне?

"Он знал, что я работаю на английского джентльмена, который был здесь
в "Голубиной коте". Мне не на что особенно жаловаться в этом человеке. Он
достаточно говорит по-солдатски; он сказал, что он бы не использовать меня на
находясь здесь так долго, как наш визит был мирным".

"Хм! И вы поверили ему. И вы должны бороться с ним, как
драка валет. Когда ты будешь есть хоть капля мозгов в голове, что дурака!
В какое время суток прибыл этот Дворецкий?

- Намного позже наступления темноты.

- Вы что-нибудь поняли о цели его визита?

"Он много разговаривал с миссис Даймок, и я думаю, что их разговор
имел отношение к леди в "Голубиной коте". Я смог расслышать лишь несколько разрозненных
слов ".

Прочь. - Сюда (бросает свой кошелек всаднику), оплати свой счет в гостинице
и как можно скорее встреться со мной на берегу реки,
сразу за домом мистера Линдси. Задать Миссис Димок иметь
завтрак, приготовленный для меня.--Прочь, я буду ждать вас через полчаса."

Карри вскочил на коня и, выбрав более удобный брод, чем тот, который он миновал
(ибо выступающие скалы с этой стороны мешали его движению).
достигнув дома миссис Даймок, не переходя реку на дорогу), он
вскоре вернулся на след, и было видно, как он почти на большой скорости огибает
основание башни Фавна.

Тиррел поспешно вернулся в Голубятню и, разыскав своего камердинера, отдал
приказ уложить его чемодан, оседлать лошадь и быть в
ждал его у подножия холма. Эти команды были быстро отданы
послушался, и все было готово к путешествию, прежде чем любой из
в семье было принято их появление в зале для завтраков.

Пока Тиррел размышлял, не написать ли строчку, чтобы объяснить Линдси свой подарок
внезапное движение и с этой целью приблизился к столу, его окликнул
голос Генри, который вошел в квартиру и украл
незаметный почти сразу за его стулом.

"Всеоружии, Мистер Тиррел!" - сказал Генри. "Вы не на прогулку. Будет
вы берете ружье-штука? Есть фазаны более чем на холмах".

- О, хо! Мастер Генри, вы проснулись! Я рад этому. Я как раз писал письмо.
хочу сказать, что сегодня утром меня вызывают дела. Ваш отец еще не лег.
в постель?

"Он крепко спит", - сказал Генри. - "Я разбужу его".

"Нет, мой мальчик. Ты не должен этого делать. Скажи, что сегодня утром я получил известие,
которое внезапно позвало меня к моим друзьям. Я скоро вернусь.
Твоя сестра шевелится?"

"Она была в саду всего минуту назад", - ответил Генри, и молодой человек
вышел из комнаты, в которую вскоре вернулся. "Сестра
Милдред занята в своей комнате и просит вас извинить ее, - сказала она.
он, когда снова входил в дверь.

"Тихо, Генри, я не просил тебя прерывать твою сестру. Передай ей мое
самое почтительное прощание. Не забывай этого. У меня впереди весь путь к победе", - сказал он себе.
"И, боюсь, предстоит нелегкий путь".

Тиррел вышел из дома и спустился к реке в сопровождении
Генри, который тщетно пытается узнать, почему он уехал в такой спешке, как не
чтобы остаться на завтрак. Джеймс Карри ждал внизу; и когда Генри увидел, что
гость его отца сел в седло и переправился вброд в сопровождении своих
двух слуг, он развернулся и снова взобрался на холм, наполовину
поет и наполовину говорит самому себе: "Я рад, что он ушел, я рад, что он ушел", - сопровождаемый троллинговым припевом, выражающим
удовлетворение его чувств в данный момент..........."Я рад, что он ушел".
ушел". - У него была бы блоха в ухе
, если бы он остался. Хотел бы я знать, что сказал бы майор Батлер
мистеру Тиррелу, если бы встретился с ним. Чудаки! может быть, Батлер увидит его
этим же утром у миссис Даймок. Интересно! Может быть, мне шепнуть это
сестре Милдред? Она была бы рада, во-первых, я уверен! Возможно,
они могут поссориться. И если это произойдет, пусть мистер Тиррел остерегается! Он
никогда в жизни у него не было такого намазанного маслом хлеба, как сейчас".

В таком напряжении размышлений и догадок Генри добрался до гостиной,
где нашел Милдред. Меланхолия, нависшая над ее душой
накануне вечером, казалось, рассеялась благодаря спокойному отдыху этой
ночи, и, несомненно, отчасти ей стало легче от известия о том, что
Тиррел покинул Голубятню.

"Иди, сестра," сказал Генри, бросив его рука, обнимавшая ее за талию, и почти
танцы, как он заставил ее через открытое окно: "иди, это будет
хорошее время, прежде чем он будет готов за свой завтрак. Позвольте нам взглянуть на ваш
цветы, я должна тебе кое-что сказать.

- Сегодня утром ты довольно важная персона, - ответила Милдред,
направляясь с братом к лужайке. "Твое лицо выглядит мудрым,
как книга притчей".

Прошло некоторое время, прежде чем брат и сестра вернулись в гостиную,
и когда они вернулись, их отец еще не появился. Задержка
необычные; для Линдси вообще поднялся в ранний час, и часто
ходил за рубежом перед утренним приемом пищи. Когда он, наконец, вошел в комнату,
на его лице было выражение заботы и раздумья, которое заставило его
изможденный. Милдред, по своему обыкновению, подошла к нему с поцелуем и,
взяв его за обе руки, посмотрела ему в лицо и сказала с
некоторой серьезностью:

- Ты нездоров, мой дорогой отец.

Линдсей помолчал, с нежностью глядя на нее, и
затем, прижав ее к своей груди, произнес тихим голосом с улыбкой,--

"Да благословит Господь мое дорогое дитя! Как тщательно делает она прочитала мою внешность! Приходите
сюда, Генри," он продолжал, как он отдал своего сына одной рукой, и еще
Милдред провела с другим, а потом перевел взгляд поочередно на
каждый. "А теперь скажите мне, кто из вас любит меня больше? Кто больше всех
терпеливо ждал меня этим утром? Я вижу этот взгляд в твои голубые глаза,
мастер Генри, что ты накажешь свой ленивый отец лежал так
долго был прикован к постели. Теперь, смею сказать, если известно, Вы были
винтовка готова выйти и стрелять белок час назад. Я прошу у вас прощения
Мистер Спортсмен - не за то, что стрелял в белку, а за то, что стрелял в него.
Или, может быть, ты собираешься принести нам оленя сегодня; ты знаешь, что ты
обещал делать это каждое утро в течение недели".

- Сегодня ты съешь ломтик от самого прекрасного седла оленины, отец,
такого ты никогда не видел, чтобы над жаровней дымился дымок.

- По правде говоря, согласен, мальчик? Ты храбрый обещатель! Ты помнишь
свою собственную пословицу: "Брэг был хорошей собакой, но Холдфаст был лучше ".

"Совершенно серьезно, отец, ты так и сделаешь. Не смейся. Сейчас,
ты думаешь, что мне нужно подстрелить оленя; в этом твоя ошибка.
Седло в эту минуту лежит на комоде в кухне. Вчера он был бегущим оленем
и я мог сказать, откуда взялись порох и пуля
(тут Генри сделал движение, открывая охотничью сумку у себя на боку)
это положило конец его проделкам.

- Он чудовищный хвастун, не так ли, Милдред? сказал Линдси,
бросив недоверчивый взгляд на свою дочь.

"То, что Генри говорит тебе, правда", - ответила Милдред. - Стивен Фостер был здесь
на рассвете с куском оленя, который, по его словам, был застрелен
вчера.

- Действительно! Тогда мы в долгу перед ружьем Стивена. Ты убиваешь своих
оленей по доверенности, хозяин.

- Держу пари, - сказал Генри, - что Стивену Фостеру не хватит наглости
взять ни пенни за эту оленину. И почему? Потому что, по законам чейса
, половина принадлежит мне.

"О, я понимаю", - прервал Линдси с наигранной серьезностью. "Это
вызывает большие сомнения, кто из вас стрелял в это. Вы оба выстрелили одновременно; или,
возможно, сначала Стивен, а потом вы; и бедное животное упало.
в тот момент, когда вы прицелились, - даже до того, как ваше ружье выстрелило. Ты знаешь, что
твоя цель, Гарри, смертельна, гораздо хуже, чем твоя пуля.

"Нет никаких сомнений, кто его убил", - сказал Генри; "ибо Стивен был в этом
стороны холма, и я был чуть ниже его, и олень побежал прямо
к Стивену, который, конечно, дал ему первый выстрел. Но там был я,
отец, я был готов, если бы Стивен промахнулся, свалить старого Бархатнорогого на землю
прежде, чем он успел бы взмахнуть удочкой.

- Но, к несчастью, первый выстрел Стивена убил его?

"Я этого не знаю", - ответил Генри. "Нож другого человека мог бы это сделать".
потому что олень спрыгнул с откоса на дорогу, и
там"--

Милдред бросила на брата косой предостерегающий взгляд, чтобы предостеречь его
не упоминать о третьем лице, которого было неосторожно упомянуть.

"И вот, - сказал Генри, беря табличку, - когда я подошел к нему, он был
каменный мертвец. Я бы даже подумал, что оленя нельзя подстрелить так
внезапно. Но Стивен может бросить свою зацепку, как он это называет, именно туда, куда ему
нравится ".

"Ну, нечестно спрашивать, кто его убил", - сказала Линдси. "Один
охотник часто переводит добычу на ружье другого. И, во всяком случае,
твои собаки, Генри, осмелюсь сказать, сделали столько же, сколько любой из вас.

- Гилас преследовал его по пятам, когда в него стреляли, - ответил Генри. - и
лучшей собаки нет ни в Амхерсте, ни в Альбемарле в придачу.

- Ну и ну! Пойдемте завтракать. Где наш гость? Тиррел наверняка уже ушел
до этого.

- Его не было в "Голубиной койке" больше часа, - сказал Генри. - Он
просил передать, что какие-то неожиданные новости заставили его спешно уехать. Я бы
разбудила вас, но он запретил. Своего человека, Карри, который ждал
его у брода, я осмелюсь сказать, принес ему некоторые депеши".

"Это было очень неожиданно", - сказала Линдси, размышляя. "Большая игра будет сыграна
совсем скоро".

"Мой дорогой отец, ты не выглядишь здоровым, как обычно", - повторила Милдред
. - Боюсь, вас что-то беспокоит.

- Всего лишь небольшая простуда, возможно, от воздействия ночного воздуха. Вы
не видели Тиррела этим утром, Милдред?

- Я не хотел видеть его, отец. Я был на ногах, когда он уходил, но я был рядом.
Не мешал ему.

"Тьфу, девочка, ты почти сердито говоришь! Тиррел, я должен думать, не из тех мужчин,
которые умеют завоевывать расположение дам. Но он верный подданный своего короля. Я могу
скажу тебе, Милдред, верность-это добродетель хорошего организаций в этих
раз".

"Это последняя добродетель, мой дорогой отец, что женщина никогда не записывает в
список благородные качества. Обычно мы совершенно забываем об этом. История
настолько полна славы героев-нелоялистов, что неразборчивая и
стойкая преданность храбрецов стала мало замечаться.
Брут был вероломен, и Телль тоже; и английские бароны, которыми
ты так хвалишься, называя их крепышами, были вероломны; и
Вашингтон - кто знает, мой дорогой отец, но, возможно, он будет записан
какой-нибудь будущей нацией (и она сделала ударение на этом слове) как
другое название, отдающее должное этому слову, "нелояльный".

- Ты искусная ораторша, Милдред, - воскликнул ее отец, пытаясь
сменить тему. - И я не сомневаюсь, что если бы Небеса сотворили тебя мужчиной, ты
теперь бы льстить этим мятежникам, убеждая их, что они все
рожденный для героев. Мы можем поблагодарить богов за то, что они дали тебе
нижнюю юбку вместо солдатского плаща и поместили тебя во главе
обеденного стола вместо полка".

"Я не думаю", - ответила Милдред, улыбаясь, "что я должен вообще
позор плащ, женщина, как я, если это было необходимо, чтобы я
надевайте".

"Молитесь забудем об этом, дитя мое; ты знаешь, мне грустно. Мой
семьи, боюсь, заранее обреченное на какие-то странные отклонения от этих гражданское
broils. Зайди ко мне сейчас в библиотеку, у меня есть дела, которые нужно
сообщайте о том, что вас беспокоит. Генри, мой мальчик," Линдси продолжала, как он
поднялся со своего завтрак "оплатить Стивена Фостера полную стоимость
оленина; как спортсмен вы имеете право возможно на вашу долю
игра, но джентльмен проявляет свою вежливость путем отказа от таких претензий; он
должно страдать ни друга, чтобы быть его кредитором, даже в отзыв. Вполне возможно, что Стефан
не нужно платить, неважно, это касается вашего собственного персонажа
либеральная".

"Я обещал Стивену новое ружье, - ответил Генри. - С тех пор как они
избрали его лейтенантом рейнджеров Амхерста, он хочет что-нибудь получше,
чем его старое ружье для охоты на оленей".

"Я категорически запрещаю это", - поспешно перебил Линдсей, возвращаясь к
середине комнаты от двери, через которую он собирался
выйти. "Что? купили бы вы оружие для этих клоунов, чтобы позволить
им стрелять в подданных его величества? чтобы начать войну против их
законного короля, против его законов и трона? угрожать твоей жизни, твоей
и моей сестре, если мы не преклонимся перед этим нечестивым идолом демократии,
который они установили - этим Вашингтоном?"

- Мой дорогой, дорогой папа, - вмешалась Милдред, подходя к нему и
обвила руками его шею. "Учтите, Генри - легкомысленный мальчишка,
и не думает о последствиях".

"Да благословят вас Небеса обоих, дети мои! Прошу у вас прощения. Я за
придирчивый. Генри, Стивен платить за олениной, и дать ему что-нибудь
лучше, чем винтовкой. Милдред, я буду вас видеть в настоящее время".

Когда Линдсей покинул салон Милдред умолял ее брат, в
наиболее серьезным условия, чтобы быть более защищен от воплощения любой
настроения, которые могли привести мысли отца к настоящей войне.
Ее собственное наблюдение подсказало ей о характере борьбы , которая
взволновала его разум, и ее усилия были постоянно направлены на то, чтобы успокоить и
успокоить его чувства самой неутолимой привязанностью и, таким образом,
укрепить его решимость не принимать никакого участия в тех планах, в которых,
она проницательно догадалась, что это было целью эмиссаров королевской партии
привлечь его.

Ее привязанность к Артуру дворецкого она боялась сказать отцу,
в то время как ее самоуважение и ее убежденность в своей обязанностью родителя, который
любил ее безграничной преданности, не будет и вовсе привести ее к
скрывать это. По этому поводу Линдси в достаточной степени прочла ее сердце
знать о нем больше, чем она решила исповедоваться; и это не
не разжигать в своей голове лихорадочное волнение, что иногда
разразился даже капризный обличения, и представлять единственный случай
что никогда не возникало серьезное неудовольствие против его дочери.
Неприятная связь между этим происшествием в жизни Милдред и
течением чувства, которое основывалось на слабом кусочке
суеверия, на которое я ссылался в предыдущей главе, придала
мысль о браке Милдред с Батлером, о роковом цвете лица Линдси.
мысли. "С какой целью, - спросил он себя, - как не для того, чтобы предотвратить это
зловещее событие, мог ли я получить такое экстраординарное предупреждение?"
Ему пришло в голову, что самым надежным способом защитить свою семью от
этого несчастья было бы привлечь Милдред к другим связям и
поощрять рост других привязанностей, таких, которые, как можно было ожидать, приведут к
вырасти в ее сердце благодаря доброте новых друзей. Он даже
медитировал убрав ее в Англию, но этот план становится так противно
когда он нашел упоминание о нем неприятно его дети, и он
так мало соответствовало его собственной привязанности к уединению, которую он уже
культивировал, что он отказался от нее почти сразу, как только это пришло ему в голову
. Его следующей альтернативой было одобрить - хотя он и сделал это без особого
рвения - предложение, недавно сделанное Тиррелом. Он плохо знал характер
женщины, с которой ему пришлось иметь дело. Не было больше восхищения, закрепленных в
сердце женщины, чем у Милдред. Никогда еще не было более твердой цели
встретить все опасности лицом к лицу и не обращать внимания на все опасности, более глубоко укоренившейся
в решимости мужчины или женщины, чем у Милдред лелеять любовь
и проследите за судьбой Артура Батлера.

Этот конфликт между любовью и сыновним долгом, к сожалению, нарушал покой
дочери; и не менее тревожной была борьба между
родительской привязанностью и предполагаемым наказом судьбы в груди
отца.

Генри заявлял о своей скорби за его недавнюю бестактность и обещал больше
предостережение для будущего, а затем повторяющиеся более что сразу
касалось интересов его сестры, он сказал: "Я вообще очень интересно, что
Человек Тиррела должен был сказать сегодня утром, что это так забрало нашего доброго джентльмена.
внезапно. Я не могу отделаться от мысли, что это как-то связано с Батлером и
Подковой. Должно быть, Карри видела их у миссис Даймок, а Олд
Тони знает, что майор очень хорошо, и сказал как его зовут. Кроме того, вы
знаешь, сестра, я думаю, что Карри-это шпион? Иначе, почему он должен остаться в
Миссис Димок всегда? Здесь было достаточно места для обоих слуг мистера
Тиррела. У меня есть мысль, которую я должен осмотреть: я поеду верхом
в "Голубой шар" и посмотрю, что я смогу узнать.

- Делай, мой добрый брат, - ответила Милдред, - а пока я должна идти.
моему отцу, который что-то неприятное, чтобы сказать мне,--поэтому я
страх-о том, что занят плоттер, который только что нас покинул. Мои духи растут
тяжелых при мысли о нем. Ах, Генри, если бы я мог, но говорить вслух, и
распаковать мое сердце, что бы я скину! Как это огорчит
есть один секрет, который я не смею сказать, мой дорогой отец! Слава богу,
брат, у нашего с тобой сердца еще не было секрета, который они не могли бы раскрыть друг другу!
"

- Береги хлыст, сестренка, - сказал Генри, как юный кавалер. - Он
принадлежит к семейству летучих мышей и не должен летать днем. Прощай, на
в ближайшие два часа!" - и с этими словами жизнерадостный юноша поцеловал
его руку и быстрым шагом вышел из комнаты.

Милдред удалилась, чтобы подготовиться к беседе со своим отцом.




ГЛАВА XI.

СЦЕНА МЕЖДУ ОТЦОМ И ДОЧЕРЬЮ.


Когда Милдред вошла в библиотеку, Линдси уже была там. Он встал
прежде чем один из диапазонов из книжных полок и держал Тома в руке
а это, на минуточку, после вступления его дочь, казалось, поглотит его
внимание. Милдред была достаточно проницательна, чтобы понять, что с помощью этого
приема он изо всех сил пытался собраться с мыслями для интервью, о котором она
более чем угадал значение. Она была из Конституции не легко быть
изгнаны из ее самообладание; но сознание ее отца
смущение, и некоторое сомнение ее собственные чувства в этот момент,
вырабатывается чувство трудная часть она должна была проанализировать, слегка
расстроенный ее; там было что-то вроде сигнала тревоги в ее шага, а также в
выражение ее лица, как она почти незаметно подсела
в одном из больших кресел для отдыха. На мгновение она бессознательно
занятых себя в жертву маленького цветка, который она держала в руках.
оторвалась от его листьев и молча уставилась в пол; наконец, тихо
с акцентом она сказала: "Отец, я здесь по твоему приказу". Линдси повернулась
быстро повернулся и, отложив том, который он просматривал,
подошел к дочери с улыбкой, которая казалась довольно неестественной для
, игравшей на его серьезном и почти меланхоличном лице, и это было с
- вынужденная попытка пошутить, - сказал он, беря ее за руку:--

"Теперь, я осмелюсь сказать, вы думаете, что сделали что-то очень неправильное, и что
Я привел вас сюда, чтобы прочитать вам лекцию".

"Надеюсь, отец, я не сделала ничего плохого", - серьезно и
почти дрожащим голосом ответила Милдред.

"Ты хорошая девочка, Милдред", - сказал Линдсей, придвигая стул поближе
рядом с ней, а затем более серьезным тоном продолжил: "Ты
полностью уверена, дочь моя, что я люблю тебя и искренне стремлюсь к твоему
счастью?"

"Дорогой отец, ты пугаешь меня своим торжественным видом. Почему задаешь мне такой
вопрос?"

- Прости меня, девочка моя, но мои чувства полны серьезных вопросов.
важность, и я хотел бы, чтобы ты поверила, что то, что я сейчас скажу, проистекает
из искренней заботы о твоем благополучии.

- Ты всегда это демонстрировал, отец.

- Я пришел поговорить с тобой без утайки о Тирреле, - продолжил Линдсей;
"а вы не будете реагировать на мое доверие, если вы не ответите мне в
истина вашего сердца. Этот джентльмен, мистер Тиррел, дважды признавался мне
в последнее время в искренней привязанности к вам и просил моего разрешения на
судебное разбирательство по его делу. Такие вещи не склонны к бегству женщины замечают,
и у вас, несомненно, есть какой-то намек на его предрасположенность, прежде чем он
раскрыл ее мне".

Все стыдливости женщины исчезли с объявлением. Милдред
выпрямилась на своем месте, и поскольку врожденная гордость ее характера сияла
в каждой черте ее лица, она ответила--

"Он никогда, ни отец, сподобился дать мне такое доказательство своего доброго
отзыв. Мистер Тиррел доволен заключенной с вами сделкой: он хорошо понимает
, что, какие бы надежды он ни лелеял, они должны зависеть
больше от вашего приказа, чем от моего уважения.

"Он никогда не говорил с тобой, Иван?" - спросил Линдсей, без внесения каких-либо
комментируют возмущенные приемной дочери было дано его
раскрытие информации. "Ни на одно слово? Подумай ты, дочь моя, обо всем, что произошло.
недавно произошло между вами. Девушка склонна неверно истолковывать знаки внимания.
Ты можешь вспомнить что-нибудь, кроме простой вежливости обычая?

"Я не могу думать ни о чем в поведении мистера Тиррела, кроме его преданности делу
цель - втянуть моего дорогого отца в его жалкую политику. Я
не могу вспомнить о нем ничего, кроме его низкого голоса и бесшумной походки, его
таинственных намеков, его полуночных посиделок, его нескрываемой лести о
ваши заслуги в королевском деле, низменные средства, с помощью которых он лишил вас покоя.
вы потеряли румянец на щеках. Я тоже думала, что он
занят тем, что нарушает твой покой, чтобы навести на меня мысль. Но говорить
со мной, отец, о привязанности, - сказала она, вставая и становясь так близко
к креслу Линдси, чтобы иметь возможность положить руку ему на плечо,
- произнести хоть слово о желании завоевать мое уважение, чего он не осмелился сделать.

- Ты говоришь под влиянием какого-то излишне возбужденного чувства,
дочь. Ты употребляешь термины и приписываешь мотивы, которые звучат слишком резко из
твоих уст, когда речь идет о храбром и верном джентльмене.
Мистер Тиррел не заслуживает от нас ничего, кроме доброты.

- Увы, мой дорогой отец, увы, что ты так думаешь!

"То, что вы обнаружили, Милдред, или слышал, что вы должны считать так
хищнически этого человека? Кто вызвал в вашем сознании это необоснованное отвращение
к нему?

"Я не обязан никаким источникам информации, кроме моих собственных чувств", - ответил
Милдред: "Я не хочу, чтобы наблюдатель говорил мне, что ему нельзя доверять. Он
не тот, кем кажется".

- Верно, он не такой, каким кажется, но лучше. Тиррел появляется здесь, но как
простой джентльмен, носящий, по понятным причинам, вымышленное имя. В
письма, которые он принес мне гарантировать, что он будет человеком ранг и семьи,
высоко в доверие сотрудников царя, и проведение
авторитетная комиссия в армии: человек, обратите внимание, достоин доверия
с глубокой предприятий, отличает проницательность, отвага и честь,
нравственных добродетелей, которые бы облагородить любой станции, и, как вы, не может не
подтверждаю из собственного наблюдения, наполненный вежливость и
Грейс джентльмена. Тьфу, дочь! это греховное отступить от
характер благородный человек".

"Носящий вымышленное имя, Отца, и притворялся, здесь, в Голубь
Кот! Это необходимо для его назначения, что, под этой крышей, он должен
появляются в маскарад? Могу я узнать, обращается ли он к вам за моей рукой
в своем настоящем или мнимом обличье - позволяет ли он мне узнать, кто он такой?

"Всему свое время, Милдред. Контент, который вы, девушка, что он имеет достаточно
сертифицированный себя мне. Сейчас опасные времена, и Тиррел обязан
практиковать гораздо адрес, чтобы найти свой путь вдоль наших дорог. Вы знаете,
было бы неблагоразумно сообщать о нем даже нашим слугам. Но
придет время, когда вы узнаете его как самого себя, и тогда, если я
не ошибись, твоей великодушной натуре будет стыдно, что ты причинила ему зло своими
недостойными подозрениями."

- Поверьте мне, отец, - воскликнула Милдред, переходя на оживленный тон.
это пробудило природную красноречие ее чувств и дало им выход
на языке, который больше походил на выступление опытного оратора, чем на декламацию девушки:
"поверьте мне, он вам навязывается. Его цели
крайне эгоистичны. Если он получил разрешение вести переговоры с вами
или другими лицами под вымышленным именем, это было сделано только для достижения его
личных целей. Он уже преуспел в том, чтобы повергнуть вас против вашего
уилл, погрузись в глубину этой ссоры. Ваше время, мой дорогой отец, которое
когда-то текло так же тихо и счастливо, как те сверкающие воды через нашу
долину, теперь уходит на размышления, которые изматывают ваш дух:
ваши книги оставлены для изучения тайных политических схем.:
вы озадачены и встревожены каждым сообщением, которое доходит до нас о
победе или поражении. Это было не так, пока вы не увидели Тиррела: ваши ночи,
которые когда-то отличались долгим и здоровым сном, теперь разделены коротким и
не освежающим сном: вы жалуетесь на неприятные сновидения и вам
предсказывай какое-нибудь постоянно надвигающееся бедствие. Воистину, дорогой отец, ты
уже не тот, кем был. Ты причиняешь себе вред этими заботами, и ты не знаешь
с какой тревогой мой брат Генри и я втайне наблюдаем за этой
печальной переменой в твоем характере. Как я могу терпеливо думать об этом
Тиррел, когда я вижу все это?

"Таймс", Милдред, не оставляет мне выбора. Когда нация борется за то, чтобы
свергнуть власть законной власти, друзья мира и порядка
должны помнить, что буйные страсти непокорных людей
не усмирить без личных жертв ".

- Ты обещал себе, отец, здесь, в "Голубиной коте", жить за пределами
сферы этих волнений. И, насколько я хорошо помню, вы часто, когда бушевала война
, бросались на колени и учили нас, ваших
детей, становиться на колени рядом с вами, и мы выражали наше общее
благодарение Богу, что, по крайней мере, это маленькое убежище не было потревожено
гневными страстями человека ".

"Мы сделали, мы сделали, мое дорогое дитя. Но я считаю греховным молиться
о таком же спокойствии, когда мои услуги могут быть полезны для восстановления гармонии
в растерянной и сбитой с толку стране".

"Ты сейчас думаешь", - спросила Милдред, "что ваши усилия или могут быть
никакого толку плодить мира?"

"Благословение небес сошел на гербе нашего государя,"
ответил Линдсей. "В южных провинциях присмирели и быстро
вернувшись в их верности. Надежды Англии оживляются, и
скорое завершение этого противоестественного восстания близко ".

"Среди этих гор, отец, много долин, и они обширны.
леса затеняют уединение, где могут быть скрыты большие и густонаселенные народы.
почти от человеческих поисков. Те, кто владеет долинами и
пустыне, я слышал, он сказал волхвам, навсегда выбрать их
собственные правители".

"Милдред, ты послушная дочь, и не не против вашего
пожелания отца. Я мог бы пожелать увидеть вас, с вашим проницательным
пониманием, с вашей быстрой проницательностью и с вашим вдумчивым умом,
вдумчивым, превосходящим качества вашего пола, менее склонным к
предприятию этих мятежных подданных. Я совершенно не нравиться и
их причиной, и желал бы, чтобы мой ребенок утихал ни одна йота из
мое отвращение к ним".

"Небеса, отец, и твое хорошее обучение сделали меня тем, кто я есть".
- Я всего лишь женщина, - спокойно возразила Милдред, - и говорю со слабостью.
я рассудительна и мало что знаю. Моему неискушенному разуму кажется, что
правительство каждой страны должно быть таким, каким его желает народ. Здесь есть
хорошие люди, отец, среди твоих друзей - люди, у которых, я уверен, есть
доброта в их сердцах, которые говорят, что эта страна пострадала.
тяжкие обиды из-за наглости представителей короля. Они
объявили об этом в газете, которую, как я слышал, даже вы назвали "умеренной и вдумчивой".
и вы знаете, что почти вся страна поднялась
само по себе говорит, что бумага была хорошей. Может ли так много мужчин ошибаться?

"Ты девушка, - ответила Линдси, - и утонченная: ты запятнана
распространенной ересью. Но чего еще я мог ожидать! Мало найдется таких
_мужчин_, которые могут мыслить не по моде. Когда предполагается, что толпа должна
говорить, этого достаточно для выражения мнения большинства. Но это
неважно, это не женская тема и чужда нашей нынешней
конференции. Я пришел поговорить с вами о Тирреле. По этому поводу я
не буду прибегать к убеждениям, выражать никаких желаний, ни в малейшей степени
эссе, чтобы повлиять на ваш выбор. Когда он раскрыл мне свою цель, я
сказал ему, что этот вопрос находится исключительно в вашем распоряжении. Поэтому мой
долг сказать, что, если его иск будет одобрен "--

- От всего сердца, отец, - нетерпеливо перебила Милдред.
со все возрастающей серьезностью: - Мне отвратительна сама мысль об этом. Будь уверен, что если бы
возраст, бедность и уродство обрушились на меня сразу, если бы друзья
бросили меня, если бы мой разум был подорван, и я был обречен на скитания
босой среди колючек и шиповника, я бы не променял этот жребий на
быть его женой среди десятикратных почестей и богатства. Я никогда не смогу слушать
его ненавистное предложение: в моем положении есть что-то, что сделало бы его
порочным. Помолись, дорогой отец, как вы любите свою дочь, не говорить о
он мне снова".

- Успокойся, дитя: твоя серьезность в этом вопросе огорчает
меня; в этом есть страшное предзнаменование. В нем рассказывается о сердце, смертельно преданном
тому, кого из всех мужчин у меня больше всего причин ненавидеть. Эта несчастная,
затянувшаяся страсть к заклятому врагу своего короля и страны Литтл
становится моей дочерью или ее отношением ко мне. Это может побудить меня, Милдред,
какое-то недоброе пожелание направлено против тебя. Я проклинаю себя, что я когда-либо
кинул тебя на пути этого коварного мятежника, Дворецкий. Нет, тебе не нужно
скрывать свои слезы; они вполне заслуживают того, чтобы пролиться за это упорство
нарушение мира в доме твоего отца. Требуется лишь
немного умения, чтобы прочитать всю историю твоего сердца ".

Линдси теперь ходил взад и вперед по квартире, находясь под влиянием
эмоций, которые он боялся позволить себе высказать. Наконец
возобновив свои возражения, в несколько умеренном тоне, он продолжил:

Неужели со временем этот отвратительный образ не изгладится из твоей памяти?
Ты безумно стремишься навлечь несчастье на свою голову? Я не говорю
о моих собственных страданиях. Будете ли вы вечно питать безнадежную привязанность к
мужчине, которого, как вам должно быть очевидно, вы никогда больше не сможете встретить?
Которого, если опасности на поле боя, карающая пуля какого-нибудь верного
подданного, не принесут ему заслуженного наказания, недоуздок может вознаградить, или,
в его самой счастливой судьбе его преследуют позор, бедность и срам. Есть
вы вечно любить этого человека?"

Милдред стояла перед ее отцом, поскольку он привел это обращение к близким;
ее глаза наполнились слезами, грудь вздымалась так, словно вот-вот разорвется; и
собрав все свое мужество для ответа, когда был задан этот последний вопрос
, она посмотрела на него с выражением почти гневного вызова в глазах.
лицо, когда она ответила: "Навсегда, навсегда", - и поспешно вышла из комнаты.

Твердый тон, которым Милдред произнесла эти последние слова, ее гордая и
почти надменная осанка, столь непохожая ни на что, что Линдси когда-либо видела раньше,
и ее внезапный уход из его присутствия остановил течение
его мыслей, которые вызвали самые болезненные эмоции. На мгновение
румянец негодования поднялась в его щеки, и ему захотелось позвонить
его дочь, что он может выразить эту мысль: она была, но
продолжительность мгновение, однако, и печаль, за то, что он чувствовал, был первым
перепалки он когда-либо имел со своим ребенком, успешно и душит все
другие эмоции. Он бросился в кресло и, опустив
лоб рукою, не уступил дорогу полный ход своим чувствам. Его
настроение постепенно становилось более спокойным, и он смог с
некоторой сдержанностью оценить только что произошедшую сцену. Его манеры,
он подумал, что, возможно, был слишком категоричен - возможно, это было грубо и
оскорбило гордость его дочери: ему следовало быть более примирительным
в своей речи. "Старики, - сказал он, - неподходящие советчики для молодых"
мы забываем о пылкости их страстей и рассуждаем тогда, когда
они только чувствуют. Как мала доля благоразумия в заботах сердца!
" Но потом этот неожиданный пыл преданности Батлер, - что
насторожило его, и он закусил губу, как он почувствовал, что его гнев растет с
мысли. - Ее отвращение к Тиррелу, ее поспешный отказ от его ухаживания,
ее возмущенное презрение к этому человеку, даже то, что я мог вынести.
терпение, - воскликнул он. "Я стараюсь не пытатьсяammel ней будет по любому
власть моя. Но, этот Батлер! Ой! есть начало
проклятие на мой дом! есть судьба, против которой я так
торжественно предупредил! Тот человек, который был виновником этого несчастья,
и чей союз с моим именем был осужден "ужасным посещением мертвых".
То, что Милдред дорожит его вниманием, - это
несчастье. Этого не может и не должно быть!"

Эти и многие подобные размышления промелькнули в голове Линдси и вызвали
обострение его чувств к Артуру Батлеру, гораздо
превосходящий любое неудовольствие, которое он когда-либо прежде испытывал по отношению к этому человеку
. В разгар этого самообщения его прервало
возвращение Милдред в квартиру, почти так же внезапно, как она ее покинула
. Она подошла к его креслу, опустилась на колени, положила голову ему на колени
и громко заплакала.

"Почему, мой дорогой отец", - сказала она, наконец, глядя в его лицо, в то время как
слезы катились по ее щекам: "почему вы мне языке.
что заставляет меня забыть о своем долге я у тебя в долгу? Если бы вы знали мое сердце, вы бы
запасные и пожалеть мои чувства. Простите меня, дорогой отец, если мое поведение
оскорбил вас. Я не знал, что говорил; я несчастен и не могу отвечать
за свои слова. Не думайте, что я хотел бы ранить вашу привязанность недоброжелательностью;
но в самом деле, в самом деле, я не могу слышать, как ты говоришь о Тирреле, без муки.

- Встань, дочь моя, - сказал Линдсей, почти поднимая ее. - Я не упрекаю тебя.
ты испытываешь отвращение к Тиррелу. Ты ошибаешься, если думаешь, что я стал бы диктовать тебе свои чувства.
У моего горя более глубокий источник. Этот Артур
Батлер "--

- Избавься от этого имени, отец? - перебила Милдред, отходя к креслу у
окна и закрывая лицо руками.

"Проклятие!" - воскликнул Линдсей. "Пусть все беды, которые мучают
человека лоно падет на него! Запомни меня, дочь, я надеюсь, что я не безрассудный отец.
Я знаю, что я не жестокий отец; есть несколько
просьб, которые ты могла бы высказать, которые я бы добровольно не выполнил. Но слышать
с терпением имя человека на устах, чтобы думать о нем как
Allied к вам никакой симпатии, как обмен любой части вашего
достоинства-он, мятежник, предатель, кто уже поднял свою кощунственную руку
против своего короля, который продал свое имя на позор, кто внес свой вклад
внести раздор в эти мирные провинции и подорвать
счастье этой земли, которой небеса предназначили быть убежищем, где
человек, испытывающий отвращение к похоти, грабежу и убийству своих собратьев, мог бы
отдаст себя, как дитя, в лоно своих родителей - я не могу вынести
мысль о нем! Никогда больше, Милдред, заклинаю тебя, никогда больше не упоминай о нем!
"

- Если бы я только могла рассказать вам все! - рыдая, перебила Милдред. - Если бы я только могла!
только терпеливо выслушайте меня.

- Никогда ни слова о нем! поскольку вы хотите сохранить мою привязанность, я не буду
слушай. Отправляйся в свою комнату, - сказал Линдси почти сурово. "Отправляйся в свою комнату".
"твой порочный и решительный нрав нуждается в сдержанности
в одиночестве".

Милдред поднялась со стула и направилась к двери, и как она была
о том, чтобы отойти, она превратила ее плачущую лику в сторону ее отца.

"Подойди сюда, - сказал он, - ты глупая девушка, и это навлечет на тебя
несчастье и печаль. Да простит тебя Бог, от всего сердца моего
Я прощаю тебя. Эта вещь не своего воображая: какой
злокачественные дух распространять его недобрым крылом над нашим домом. Вперед,
ребенок, забываю, что было сказано, и верю, что твой отец "шведский стол"
таким образом жестко с судьбой за свое благосостояние. Поцелуй меня, и пусть небеса
защитит вас от нависшей плохо!"

"Дорогой отец, выслушай меня", - сказала Милдред, когда Линдси запечатлела поцелуй на ее лбу
.

- Прочь, прочь! - перебила Линдсей. - Я бы не стала больше сдерживаться.
Забываюсь. С любовью, Милдред, прочь.

Милдред вышла из комнаты, а Линдси, чтобы восстановить самообладание.
характер, который был так сильно подорван этим разговором, побрел
далее в долину, откуда он вернулся только через несколько часов.

Вскоре после окончания этого совещания Генри
подъехал к двери. Цокот копыт его лошади вывел Милдред
из ее комнаты в гостиную.

"Что? сестра, твои глаза красные от слез?" сказал Генри. "Кто
расстроила вас?"

"Ах, брат, я устал в твое отсутствие. Наш бедный отец
ужасно недоволен мной.

- Ты все ему рассказала? - спросил Генри с беспокойством.

- Он приказал мне, - ответила Милдред, - никогда больше не упоминать имя Артура. Он
и слышать не хотел, чтобы я говорила об Артуре. Разве у меня нет причин, дорогой брат, чтобы
чувствовать себя несчастной?

- Я люблю тебя, Милдред, - сказал Генри, целуя сестру, - и более того.,
Я люблю Артура Батлера и буду защищать его вопреки всему миру. И я
твердо намерен пойти к своему отцу и сказать ему, что я достаточно мужчина, чтобы
думать самостоятельно - и более того - что я, например, верю в эти
мятежники, как он их называет, имеют на это право. Почему бы и нет? Не могу я
стрелять из винтовки, а также лучшие из них, и стоять друг за
ссориться, и сделать хорошие мои слова, а также множество человек, который пишет, двадцать
для своего возраста лет? Тасс! Я устал от этой мальчишеской игры - стрельбы с
затупленные стрелы и езда верхом с рукой моего отца на шее моего коня
как будто я не мог держать поводья. Дай мне острую сталь, Милдред,
и брось меня в мир, и я буду уверен, что проложу свой путь так же хорошо, как и другие.
"

"Мы окружены трудностями, брат, - сказала Милдред, - и нам предстоит
трудная роль. Мы должны успокоить чувства нашего дорогого отца, для
он любит нас, Генри; и если бы он мог думать так, как мы делаем, как счастливы должны
мы будем! Но в его страстях есть что-то пугающее, и это заставляет меня
трепетать, видя, как они пробуждаются ".

"Все это исходит, - ответил Генри, - от этого дьявольского чертенка Тиррела. О, я
нашел бы в себе силы поколотить этого парня, сестра. Но ты
не спросил меня о моей разведке! Я расскажу тебе. Человек Тирелл,
Карри, много говорили в старые Тони и миссис Димок как, относительно наших
друзья, которые ездили туда прошлой ночью, и узнала их имена и все
о них и была какая-то драку между подковы и Карри, в
которые, ручаюсь вам, подковы дал ему трепку; так сказал Тони
меня. Итак, Дворецки и Подкова отправились в путь этим утром на рассвете. И
Тиррел отправился туда завтракать: и вы можете предположить, что ему повезло в том, что он
не встретился с майором, потому что я уверен, что в этом случае у него было бы место для
работы. Более того, я выяснила, что Тиррел последовал за Батлером по той же дороге
так что, знаете ли, они еще могут встретиться.

"Я молюсь, чтобы этого не случилось", - сказала Милдред.

"Почему бы и нет, сестра? Я молюсь, они могут встретиться. Пусть Тиррел все
толку от этого. Нет, теперь я верю, я дал вам все новости, сестра,
именно так, как я его подобрал. Но я забыл об одной мелочи, - сказал Генри,
доставая письмо, адресованное Милдред. "Ах, ха, теперь ты оживилась!
Это был оставленные майор с миссис Димок, чтобы быть направлена к вам с
внимательность и скорость".

Милдред надорвал письмо, и с интересом разглядывал его содержимое. Они
состояли из нескольких строк, наспех написанных Батлером на рассвете, когда он
собирался сесть на лошадь и продолжить свое путешествие. Их
целью было сообщить ей об открытии, сделанном Робинсоном об
истинном характере Карри, а также выразить свои опасения, что этот последний
человек может сообщить Тиррелу о факте его, Батлера, визита. Он
предупредил ее, чтобы она наблюдала за поведением Тиррела и общалась с
он был в штаб-квартире Гейтса, где, как он ожидал, задержится на несколько дней
в пути: ее письмо, по его словам, могло быть переслано кем-то из сторон.
группы, которые в то время постоянно проезжали на юг: Генри мог
образ; и в заключение он заверил ее, что он будет писать, как
часто, как он мог найти средство передачи пакетов на попечение хороших
Миссис Даймок, которая в достаточной степени отвечала интересам влюбленных, чтобы
верно хранить любую тайну, которую они могли бы ей доверить.

Это письмо послужило объяснением причины внезапного отъезда Тиррела.,
и подтвердить мнение Милдред, которое она уже высказала ранее,
что эта гостья ее отца не была в неведении об интересе, который Батлер
проявлял к ней. Поэтому она решила внимательно следить за его движениями
и ознакомить своего возлюбленного со всем, что она может обнаружить
.

- Даже так, - задумчиво произнесла она. - Тиррел либо боится, либо ненавидит Артура.
Я содрогаюсь при мысли, что у этого человека мог быть какой-то мотив для того, чтобы
посягнуть на покой или безопасность того, кто мне так дорог. Негодяй! - воскликнула она.
- как он может быть настолько дерзок, чтобы надеяться на мое расположение! О!
отец мой, отец мой, что сеть была распространена для вас этот человек!
Благодарю тебя, брат", - продолжила она, обращаясь к Генри. "У вас хорошо
ваша миссия выполнена. Будь осторожен и готов: мне очень понадобятся
и твоя голова, и рука: твое сердце уже принадлежит мне, добрый брат.

"Я буду скакать за тобой, сестра, - сказал Генри, - я буду бегать за тобой, говорить
за тебя, молиться за тебя - если мои молитвы чего-то стоят - и нападать за
тебя, если понадобится. Если я только исполнилось шестнадцать, я человек, я Троу; и
это больше, чем вы. До свидания! военнослужащий должен заботиться о своей
лошадь, знаете ли".

- Да благословит тебя Бог, дорогой брат, за то, что ты отличный мальчик, - сказала Милдред.
улыбаясь. - Я имею в виду мужчину ... да, и храброго!

Генри ушел, а Милдред занялась другими заботами.




ГЛАВА XII.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕТРОСПЕКТИВА. - БАТЛЕР ВЪЕЗЖАЕТ В ЮЖНУЮ КАРОЛИНУ.


К несчастью Южной Каролины во время войны за независимость,
иметь многочисленную партию, менее привязанную к союзу или более зараженную
недовольством, чем жители любого другого штата.
Среди ее граждан наблюдается нежелание отделяться от метрополии
была сильнее, распространение республиканских принципов более ограниченным, а революция
продвигалась медленнее, чем в любой из других колоний,
за исключением, возможно, соседнего штата Джорджия, где население
проживающие вдоль реки Саванна, были настолько тесно связаны с
Каролинцами по чувствам, привычкам и занятиям, что в значительной степени разделяли
точно такие же политические предрассудки и объединились в
вечеринки с одинаковым цветом лица. После первого вторжения в Грузию, в
в конце 1778 году в городе Саванна была сделана простой
конквест и всего лишь горстка людей в начале 1779 года смогли
проникнуть вглубь страны вплоть до Огасты и захватить этот пост.
Дерзость, с которой Прево угрожал Чарльстону в том же году,
легкость его марша через Южную Каролину и безопасность, которая
сопровождала его отступление, рассказали печальную историю о пассивности жителей Чарльстона.
эта провинция. За захватом Чарльстона в следующем году сэром
Генри Клинтоном с необычайной быстротой последовало завоевание
всей провинции. Было создано гражданское правительство. В самых отдаленных
посты в горах были немедленно заняты британскими солдатами или
провинциальными войсками, набранными под командованием офицеров королевской армии.
Были изданы прокламации, призывающие заблудших овец вернуться в царское
стадо; и они, соответственно, подобно стадам, которые были рассеяны из
под ока пастуха каким-то грубым нашествием волков,
они стекались сюда, как только узнавали об отступлении своего врага.
Лорд Корнуоллис, к которому перешло командование после возвращения сэра
Генри Клинтона в июне в Нью-Йорк, набрал свою армию из этих
раскаявшиеся или невольные республиканцы; и люди радовались тому, что они
считали концом раздоров и установлением закона. Вспомогательные войска
которые выступили из Вирджинии и Северной Каролины под командованием полковника Бьюфорда,
чтобы помочь в защите южной столицы, были проинформированы о ее капитуляции
по пути туда, и вскоре оказались вынуждены
бежать через страну, куда они пришли на помощь;- и когда даже на расстоянии
ста пятидесяти миль от города их настигли
безжалостные солдаты Тарлтона, убитые при обстоятельствах
особенно прискорбных.

По правде говоря, значительная часть населения Южной Каролины, похоже,
относилась к революции с неприязнью, и они не спешили разрывать
свою древнюю дружбу с землей своих предков. Колониальный
правительство милостивом воздействует на провинции, и
народу было почитание Матери-Родины глубже и более
ласковая, чем в других местах. Они не возмущались, потому что,
возможно, они не ощущали нововведения в праве, провозглашенные
британской короной, так остро, как некоторые из их соседей; для них это не имело значения.
представляется настолько неразумным, что налогообложение должно быть оторвано от
представительство. Они не ссорились с вступлением Великий
Британия регулировала их торговлю для них таким образом, который наилучшим образом соответствовал
ее собственным взглядам на интересы; они также не видели в простых коммерческих
ограничениях оправдания гражданской войны и горячего восстания; - потому что,
возможно, (если я рискну назвать причину), будучи колонией плантаторов,
продукция которых пользовалась большим спросом в Англии, ни правила
их торговли, ни ограничения на торговлю, вероятно, не были такими
скорректировано таким образом, чтобы помешать прибыльному расширению их деятельности.

Можно сказать, что таково было наиболее популярное мнение государства во времена
его порабощения сэром Генри Клинтоном и лордом Корнуоллисом. На фоне
этого общего чувства было много блестящих исключений; и тем более
блестящих, что они стояли, так сказать, отдельно от преобладающей
массы общественного мнения. Нет такого испытания мужества, которое выдержало бы
сравнение с испытанием человека, чьи собственные мнения противостоят,
по страшным вопросам страсти, "легкомысленным" и
возбужденная толпа, и которая, тем не менее, приводит их "в действие". Тот
человек, который может противостоять всеобщему общественному порицанию, несмотря на все
тенденции общественного мнения, позорящие его в мыслях зрителей
вперед, с волной злословия, бьющейся в его грудь, и пальцами
могущественных, объединивших многих, указывающих ему на презрение; нет, с яростью
о пьяном сброде, угрожающем ему немедленной смертью; и, что хуже всего,
не имея рядом друга, который мог бы прошептать слово в защиту или
паллиатив, от его имени, для его клеветников, но храбро отдающий свою обнаженную
отправляйтесь навстречу буре, потому что он знает, что он добродетелен в своей цели
; этот человек выйдет из этого жестокого испытания, как пробованное
золото; философия увековечит его имя своим богатейшим помазанием, историей
займет ему место на самой яркой странице ее жизни, и старые, да, седые,
далекие потомки будут помнить его таким, каким он был вчера.

В Южной Каролине были герои такого типа, которые вступили с
лучшим рыцарским духом в национальную ссору и привлекли к ней
такие же смелые сердца, такие же энергичные умы и такие же сильные руки, как всегда, в любой
климат, осуществил искупление нации. Эти люди отказались подчиняться
своим завоевателям и перенесли изгнание, цепи и тюрьмы, а не
ярмо. Несколько человек, все еще не обескураженных знамениями времени,
отступили в укромные места, собрали своих немногих соседей-патриотов
вместе и ухитрились держать в страхе солдатское правительство, которое сейчас
заявлял, что правит страной. Они питались скудной пищей, добытой в
лесах, спали в зарослях кустарника и укромных местах на болотах,
требовали пожертвований от приверженцев короны и быстрыми
движения ее лесные всадники и храбрые удары, выполнена более
чем в три раза их численность удалось бы добиться в обычной войне.

Недовольных было много в верхней части страны, и здесь Корнуоллис
содержал несколько сильных гарнизонов. Трудности, которые окружали лидеров республиканцев
вполне можно предположить, что они были ужасающими в этом регионе
где были созданы регулярные посты для обеспечения тори
надежных точек соприкосновения и уверенности в немедленной помощи в случае необходимости
. И все же , несмотря на численную неполноценность друзей
независимости, их охраняемом и запрещенном положении, их недостатке
поддержки и их почти абсолютном отсутствии всего необходимого для
военной жизни, нация часто радовалась, слыша о блестящих
проходы с оружием в руках, где, какими бы неважными ни были последствия,
проявление солдатства и храбрости было высочайшего уровня. В таких
столкновениях, или перестрелках, их можно было бы почти назвать таковыми из-за малочисленности
задействованных сил и рукопашного боя, в котором они сражались.
кроме того, Марион, Самптер, Хорри, Пикенс и многие другие выиграли
слава, которая в стране поэтических или легендарных ассоциаций была бы
повторена тысячью каналов бессмертных стихов: но,
увы! у нас нет баллады: и многие люди, которые также заслуживают того, чтобы быть
вспомнил, как Перси и Дуглас, как Адам Белл или Clym из Клаф, у
запали даже двустишие-эпитафия на грубый камень, что в
некоторые проходы и unreverenced погоста, до сих пор исполняется на коленях земли
над их головами были заложены.

Одной из особенностей этого несчастливого положения вещей в Каролине
было разделение семей. Сородичи были выстроены друг против друга в
смертельная вражда, и нередко брат поднимал оружие против
брата, а сыновья - против своих отцов. Преобладающий дух предательства
и недоверия отмечал те времена. Незнакомым людям не знать, как далеко они могут
доверие обряды гостеприимства, и многие мужчины и положил голову на его
подушку, и неизвестно, смогут ли его товарищи жилец, или тот, с кем он имел
разломанный хлеб в его последней трапезы, возможно, не вторгаться в его тайну
часы ночи и убить его в его сны. Все были вооружены, и
многие спали с пистолетами или кинжалами под подушкой. Есть рассказы
рассказал о том, что мужчины вызвали в их двери или окна в полночь на
пламя их скотные дворы, к которому зажигательного Факела было
применены, и сбили, в свете пожара, по
скрытые силы. Семьи были вынуждены искать убежища в
зарослях и болотах, когда их собственные усадьбы были
опасными местами. Враг не носил цветов, и не должно было быть
уважаемые друзья либо внешних проявлений или речи. Ничего
может быть что-то более отвратительное, чем видеть символы мира, таким образом, сообщают
уверенный в тяготы войны; также невозможно представить себе
состояние общества характеризуется более страшной неуверенности в себе.

Таково было положение страны, с которой мой рассказ заставляет меня теперь познакомиться
необходимо познакомить моего читателя. Инструкция Батлера требовал, чтобы
он должен сам доложить генералу Гейтсу, и, если задержали более
нажав обязанность, действовать со всей осторожностью, которую
предприятие может потребовать, чтобы полковник Кларк, который, как было известно, был по
то время в нагорной стране, штат Южная Каролина, подняв войска, чтобы действовать
против Огасты и других британских постов. Соответственно, он прибыл в
штаб-квартиру на границе двух Каролин примерно через неделю
после того, как покинул Голубиную Котловину. Армия храброго и неудачливого Де
Калба, которая первоначально предназначалась для освобождения Чарльстона,
была увеличена за счет подкреплений ополченцев из Вирджинии и
соседние государства, чтобы удвоить расчетную численность британских вооруженных сил;
и ворота, на командование он был преисполнен самых возвышенных
предчувствия победы. Тщеславный и противопоказаний, он сказал
толкнули вперед со нескромный спешки, и кинули сам
в трудностях, с которыми мудрый человек избежали бы. Он заявил, что
сам не нуждается в рекрутах для своей армии, и Батлер,
следовательно, после задержки в несколько дней, был оставлен на свободе, чтобы продолжить осуществление
своего первоначального плана.

Широко распространенное недовольство регионом, через который собирались пройти наши искатели приключений
, внушило необходимость проявлять максимальную бдительность, чтобы
избежать домогательств со стороны многочисленных групп, находившихся в то время за границей
спешащий к месту войны. Под почти полным руководством
Робинсон, который был знаком с каждого пути в этом районе,
Butler плана заключалась в том, чтобы тянуть время, с какими бы трудностями может одолевают
его, кстати, и полагаться на его собственные и адрес товарища для побега.

Первый объект сержанта был проводить его превосходят его собственные
жилье, которое находится на Катоба, на небольшом расстоянии выше
Waxhaws. Это было благополучно сделано на второй день после того, как они выехали из Гейтса.
Небольшая задержка в этом месте позволила Батлеру сменить платье, которое он носил до сих пор, на более домашнее и простоватое. Это было сделано на следующий день после того, как они покинули Гейтс.
Небольшая задержка в этом месте позволила Батлеру сменить платье, которое он носил до сих пор, на более
характер, мера, признанная необходимой для облегчения его тихого передвижения
по стране. Приняв эти меры предосторожности, он и верный сержант
возобновили свою экспедицию и теперь держали курс через регион
, лежащий между реками Катоуба и Брод, с намерением
добираемся до жилища Ват Адаир, хорошо известного лесника, который жил на
южном берегу последней реки, несколько выше ее впадения
в Паколет. Маршрут, который они выбрали для этой цели, состоял из
таких окольных и малолюдных тропинок, которые были наименее вероятны
зараженных разведчики противника, или вопросов, которые могут быть
любопытно относительно объекта своего путешествия.

Вторая неделя августа наполовину миновала, когда ближе к вечеру
дня, который отличался бодрящей свежестью
атмосферы, характерной для высокогорий южных широт
в это время года наши путешественники обнаружили, что спускаются по
длинному и тенистому ущелью на ровную площадку, которая лежала вдоль берега
Широкой реки. Большая часть дня была потрачена на продевание нитей
лабиринты ряда острых холмов, покрытых местным
лесом, или петляющие по узким долинам, среди запутанных зарослей
шиповника и редколесья, по тропинке, недостаточно широкой, чтобы позволить
проезд одной лошади. Теперь они выбрались из дикой местности на
шоссе общего пользования, которое тянулось через полосу низменности, которая
огибала реку. На близость самой реки указывали
характер грунта, который здесь сохранил следы случайных затоплений
, а также буйный характер растительности. Дорога
вел через болото, которое стало проходимым из-за насыпи леса,
и было затенено с обеих сторон массой кустарника, состоящего из
лавр, магнолия и другие растения, которым нравится влажная почва, поверх
которых в таком изобилии была сплетена ткань из ползучих растений, чтобы
образовать крепость или неприступное убежище для всех видов вредных растений.
животные. Выше этой глуши, вот и нет, можно увидеть в
глубины трясины, надежные кипариса или сосны в зловещий высокий
на мачте большой корабль, пепел, и жвачки, и, возвышаясь над
величественный тополь, с его безветренным стволом, заключенным в
объятия огромной, похожей на змею виноградной лозы.

Как только Батлер обнаружил, что свернул с трудного пути, который
так затруднил его путешествие, и снова оказался на
дороге, которая позволяла ему ехать вровень со своим спутником, он не мог
помогает поздравить себя с переменой.

"Ну, наконец-то, Гэлбрейт, - сказал он, - конец этой уздечке"
тропа, как вы ее называете. Благодарение небесам за это! Урегулирование вопроса о
счете между этим и обычной дорогой не оставило бы большого следа в нашем
пользу: с одной стороны, я должен был сесть мой дважды был сбит с лошади в
езда вверх перпендикулярно Хиллз, погружение до брюхо в грязи
болото десяток раз в опасность удушения из виноградных лоз; и как
часто раздирают Терны, я оставляю вас, чтобы считаться вверх, глядя на мою одежду.
И все это должно быть противопоставлено шансу встретиться с несколькими
негодяями-тори. Вера! в целом, это было бы так же дешево, как
сражаться ".

- Вист, майор, вы молодой человек и не разбираетесь в вещах так, как я. Вы
никогда не поймаете меня без причины на моей стороне. Что касается ставки на мелочь
мужчины или два форы в сторону боя, когда нужно было
почесываясь, я не был бы так onaccommodating как к топору, чтобы вы это делали.
Но я имел в виду кое-какие общие соображения, которые я могу привести в исполнение. Эта дорога,
по которой мы только что въехали, проходит через Уиннсборо, который является одним из перевалов Тори.
я подумал, что если мы обойдем их с фланга по
проезжая через холмы, мы думали, что не будем соваться в осиное гнездо
. Лучший способ, майор Батлер, выжить в этом мире - это не ссориться.
это мой принцип.

"Поистине, это исходит от вас, сержант, который в течение двух дней прошлого
в этом случае, получив свою корону трещины по меньшей мере шесть раз! Были
вы вчера не собираюсь избить человека только за то, что безвредно
вопрос? Грубый парень в придачу, Лошадиная Подкова, который, судя по
внешнему виду, мог оказаться беспокойным клиентом.

"Хо-хо-хо, майор! Вы знаете, кто был этот тип? Это было безумие
Арчи Гиббс из "Сломанного моста", один из самых безумных дьяволов после
драки на Катобе; также ярый сторонник Тори ".

"И это был аргумент в пользу желания сразиться с ним?"

- Видите ли, майор, у меня есть принцип на этот счет. Это
я сделал наблюдение, что всякий раз, когда вы сталкиваетесь с одним из этих
необузданных парней, это всегда для размножения беспорядков, лучший
способ - быть таким же капризным, как они сами. Вы слышали о способе
потушить пожар в доме, взорвав его порохом?

"Довольно эффективный метод, сержант".

"Собака собаку не съест", - продолжил Подкова. "Хо-хо! Я знаю этих
персонажей; поэтому я всегда задираю их. Когда мы вчера остановились на
геодезист на диапазоне Блэр, чтобы хоть немного поесть, и что
стайки Тори приехал верхом, с ума Арчи в голове, мысли
меня поразило, что ребята mought будет выслеживать нас, и что ГНС меня
думая какой ответ я должен сделать consarning, если они были
вопрос мне. Итак, экод, я сделал из тебя священника, ха-ха-ха! Конечно же,
они начали, как только уселись на крыльце, расспрашивать меня о моем
бизнесе, а затем и о твоем. Я сказал им, корреспондент и
соответственно, что вы пресвитерианский священник, и что я
обязался показать вам дорогу в Честер, где вы собирались провести
далее. И вслед за этим безумный Арчи произнес одну из своих страшных клятв.
и поклялся, что получит от тебя мяту для блага своего
мерзавцы, прежде чем они расстались.

"Безумный Арчи и его негодяев выиграла бы, без сомнения, по моей
духовные уроки".

"Вместо того, чтобы позволить ему что-то сказать вам", - продолжил Робинсон,
"поскольку вы не были готовы, видя, что вы не слышали, что происходит,
хотя я нарочно говорил достаточно громко, майор, чтобы вы нас услышали
через окно; я встал и сказал Арчи, что я мирный человек,
но будь я проклят, если кто-нибудь из служителей Евангелия будет оскорблен
пока я забочусь о нем; и, более того, я говорю, что не пришел
здесь никого не перебивают; но если вы, Арчи Гиббс, или кто-либо из вашей команды
скажете пастору хоть одно неприличное слово, они рискуют
быть брошенным растянувшимся на этом полу, и это так же хорошо, как если бы я поклялся в этом.
что касается тебя, Арчи, я привлеку тебя к ответственности за
хорошее поведение всего твоего отделения. Но, майор, вы не о самом трудном
человек подмигнул я когда-либо знал. Там я показываю тебе, и
показывая, что пора садиться на лошадь и убираться восвояси, по крайней мере, за десять минут до того, как ты поймешь намек.
"

"Я был рядом портя все, Гэлбрейт, ибо ваше знакомство с
этих товарищей я сначала подумал, что их друзья".

"Это были сильные сомнения, вы всегда можете рассчитывать. И это было все, что я мог
сделать, чтобы они не вломились к тебе. Они сказали, что это странно, и
так оно и было - видеть священника верхом с пистолетами; но я сказал им, что вам приходилось
так много путешествовать ночью, что это было все, что вы могли
старался держаться подальше от пантер и волков; и на самом деле, майор, я должен был
скажи им чудовищное зрелище лжи, просто чтобы держать их в ток, а
вам было деться: он был как редкая гвардии scrummaging взводов.
на ретрит, чтобы получить аванс. Я ужасно боялся, майор, что вы
не оседлаете мою лошадь.

"Наконец-то я понял вас, Гэлбрейт, и подготовил все для
виртуозного отступления, а затем удалился с очень серьезным видом, оставив вас
прикрывать тыл, как хорошего солдата. И вы знаете, сержант, я
не зайти так далеко, но это мне было на руку, чтобы дать вам поддержку, если у вас
стояли в ней нуждается. Интересно теперь, что они позволю тебе так легко отделаться".

- Они не хотели поднимать шум из-за меня, майор Батлер. Они знали
меня, что, хотя я не сварливый человек, они бы свернули кому-нибудь из
из них шеи, если бы я увидел повод: в частности, я бы
избавил его от некоторых безумных припадков безумного Арчи - своей рукой я бы так и сделал,
майор! Но я скажу вам, - я сделал одно наблюдение, что такого рода
ношение фальшивых цветов противоречит совести мужчины: это не
кажется естественным для мужчины, который привык и готов отстаивать свои права.
слова, нагромождающие одну ложь поверх другой так быстро, как он может говорить
они. Это действительно, майор Батлер, идет вразрез с моими предпочтениями.

"Этот вопрос совести, - смеясь, сказал Батлер, - был должным образом рассмотрен"
и, я полагаю, мы с уверенностью можем признать его полностью правомерным.
использовать любой обман, чтобы спастись от врага во время
война. У нас опасное ремесло, сержант, и моралисты потакают нам
больше, чем другим: и поскольку я священник, вы знаете, вам не нужно
бояться доверить свою совесть моему попечению.

"Я полагаю, они допускают, что на войне все честно. Но это не имеет значения, а
человеку требуется немало времени, прежде чем он привыкнет к этой плоской лжи, потому что я не могу
назвать это никаким другим именем ".

"Если нам бросят вызов на этой дороге, прежде чем мы доберемся до Уот-Адэра",
сказал Батлер, "по-вашему, мы должны сказать, что мы скотоводы?
отправляемся в горы покупать скот".

"Это, пожалуй, лучший ответ, который я могу придумать. Хотя ты должен быть
немного осторожен с этим. Если вы увидите, что я подношу руку ко рту и
что-то вроде намека, майор, тогда предоставьте ответ мне. Банда неотесанных парней
можно легко навязаться, но это не годится, если есть старый
соджер среди них; он, кажется, задавал несколько трудных вопросов ".

"Я слишком мало знаю об этом ремесле, чтобы выдержать экзамен. Я боюсь
Мне придется плохо, если одному из этих хулиганов взбредет в голову
задать мне перекрестный допрос."

"Если мужчина слишком много на себя берет, - ответил Робинсон, - не лишним будет
быть с ним немного дерзким. Если он думает, что вы настроены на ссору,
скорее всего, он не будет приставать к вам. Но если кто-нибудь из этих Тори только...
вбьет себе это в голову, без того, чтобы мы сказали им об этом прямо в стольких словах...
я бы предпочел, чтобы ложь, если она выйдет наружу, потребовала
обходным путем, если нас пошлет сюда Корнуоллис, или Родон, или
Лесли, или кто-либо из их людей, чтобы совершить обман, они будут столь же вежливы,
сэр, как кот вашей бабушки, потому что, майор, это чертова свора
съежившихся щенков, лучших из них, и они возьмут все, что есть у Джи-Эр.
с пометкой "спасибо", даже если это были кошачьи хвосты, которые они
каждый день убирают на перекличке, жалкие дьяволы!"

"Я совершенно не знала, что делать, Гэлбрейт. Я не сделал много
справедливость назначенного меня как священника, и, когда я пришел, чтобы играть
чем пастуше, тем хуже; даже в этой маске простого крестьянина
Из меня плохой исполнитель; боюсь, я опозорю доску.

"Если худшее приходит к худшему, майор, правило-бежать или сражаться. Мы
можно управлять, что в любом случае, ибо мы имели хороший интернет как в
последние три или четыре года".

"Бог знает, что у нас было достаточно практики, сержант, чтобы сделать нас совершенными в
этот трюк. Давайте сделаем наш путь через предательские земли, как
быстро и как можно тише. Доставь меня в Кларк кратчайшим путем
и держись среди друзей столько, сколько сможешь.

"А что, майор Батлер, это все дело случая, для того, чтобы рассказать
правду-матку, я не знаю, кого зависеть. Быстрый глаз,
проворные ноги, и готов стороны, станет нашим верным друзьям. Тогда с
пистолетами у вашего седла, кроме пары в кармане, и кортиком для
ближнего боя, и моей винтовкой для дальнего выстрела, майор, я не так уж хорош.
сомнительно, но то, чего мы добьемся сами".

"Как далеко мы от Эдера?" - спросил Батлер.

"Не больше мили", - ответил Подкова. "Вы можете увидеть паром прямо
впереди. Ват живет на вершине первого холма с другой стороны.

"Этот человек должен быть надежным, сержант?"

"Лучше с помощью золота, майор, чем без нее. Ват никогда не был
более честный. Но нам стоит потратить время, чтобы подружиться с ним, если мы
сможем ".

Теперь наши путешественники добрались до реки, которая здесь была ровной и
глубокой, хотя и не настолько широкой, чтобы давать ей право на то
отличие, благодаря которому в нижней части она получила свое название. Она
здесь медленно текла в глубокой и меланхоличной тени.

Батлеру и его спутнику было суждено столкнуться в этом месте с трудностями.
место, которое менее выносливые путешественники сочли бы серьезной
смущение. Лодки не было видно на другую сторону реки,
побывав растащили за несколько часов до этого, согласно информации
учитывая, заключенные негритянской лачуге, составляющих семью
Паромщик, стороной солдат.

Робинсон считал это препятствием с отставкой практике
философ. Он значительно кивнул головой своему товарищу по
получив интеллект, как он сказал ,

"Есть кое-какие шалости на ветру. Эти тори всегда сбиваются в банды
и когда они собирают лодки на реке, это
либо чтобы помочь им продвинуться в каком-нибудь деле по поджогу домов и воровству,
либо обеспечить их отступление, когда они ожидают, что честные люди будут преследовать их по пятам
. Было бы хорошей новостью услышать, что Самптер был рядом с их "крапперами"
что, кстати, не так уж и вероятно. Тогда вам рассказали бы
о каком-нибудь интересном виде спорта, майор.

- Боюсь, средства Самптера, сержант, - ответил Батлер, - не равны
его воле. Есть тяжелые шансы против него, и это не часто, что он
можете выходить из своего укрытия. Но что нам делать теперь,
Гэлбрейт?"

"Ha, ha! делай, как мы часто делали до этого, запуск наших четвероногих
корабли и возьмите влажную куртку хладнокровно и бесстрастно, так что с ремонтом
дьявол лейтенант Хопкинс используется, чтобы сообщить нам, когда он собирался сделать
заряд Багнет. Нам нельзя терять времени, майор, а если бы и было,,
Я не думаю, что река пересохла бы. Итак, поехали.

С этими словами Робинзон нырнул в ручей и, перекинув ружье
через плечо, направился к противоположному
берегу с таким же безразличием, как если бы он шел по суше. Как можно скорее
поскольку он был уже почти на плаву, он оглянулся, чтобы сделать несколько предостережений Батлеру.

- Направляйтесь наискось вверх по течению, майор, наклонитесь немного вперед, чтобы погрузиться в воду.
нос вашей лошади должен быть ближе к воде, от этого она плавает лучше.
Ослабьте вожжи и дать ему играть. У вас есть его сейчас. Это не
oncomfortable в день ездить к вам прохладное место, время от времени. Здесь
мы в целости и сохранности", - продолжил он, когда они дошли до еще
маржи", - и ничего хуже для грузов, исключая будет
мелочь сырости об галифе".

Теперь оба спутника галопом неслись к более высоким участкам холма .
соседняя страна.

К тому времени, как они поднялись на вершину длинного холма, который поднимался
непосредственно над речной равниной, Робинсон сообщил Батлеру, что
теперь они были поблизости от жилища Адера. Солнце опустилось
за горизонт, и разнообразный блеск ранних сумерек окрасил
окружающий пейзаж своими прекрасными красками. Дорога, петляя,
постепенно поднималась вверх, выходя из леса на открытую местность,
на которой были видны признаки одного из тех первоначальных поселений, которые в те дни
были редко разбросаны по великой пустыне. Пространство , в котором было
был вырван из суровой природы с целью
земледелия, занимал три или четыре поля плохо обработанной
земли. Они все еще были покрыты пнями деревьев, которые, казалось,
оставляли мало свободы движению лемеха и свидетельствовали о
небрежной и неряшливой обработке почвы. Кусок наполовину расчищенной земли,
занимающий склон одного из соседних холмов, предстал взору
наших путешественников еще более неприглядным зрелищем. Это место все еще было покрыто
местными деревьями леса, все из которых были
смерть пострадавшего топор, а теперь поднял свою завял и высох
ветви к небесам, без листьев, без брызг. По выражению
дровосека, они были опоясаны несколько лет назад и были
обречены ждать медленного угасания времени в вертикальном положении. Это
была роща огромных скелетов, которые солнце уже выцвело до
пепельного оттенка, и чьи жесткие и высохшие члены гремели на
ветру со сверхъестественной резкостью. Среди самых седых из этих
жертв топора зимние бури сделали свое дело и выбросили
их на землю, где раздробленные стволы и сучья лежали так, как они упали
и медленно превращались в свою первоначальную пыль. Другие,
чье назначенное время еще не исполнилось, свидетельствовали о своей
борьбе с частыми штормами своим отклонением от
перпендикулярной линии. Некоторые были пойманы при падении ветвями более крепкого соседа
и все еще опирались своими огромными тушами на эти
опоры, пробуждая в сознании зрителя представление о том, что они
впал в какой-то смертельный пароксизм в милосердные и дружеские объятия, и,
таким образом, сцепившись вместе, они обрели свою запоздалую, но бесповоротную участь. Это было
поле мертвых; и тем более поразительное по своей образности из-за
контраста, который оно создавало с богатым, зеленым и оживленным лесом
это, со всей радостью здоровья, охватывало это больное место.
Это был вид неприятного запустения; и путешественник наших дней
, который посещает наши западные дебри, где эта неопрятная практика
все еще используется, никогда не пройдет по такой местности без чувства
от отвращения к уродству пейзажа.

Изуродованное таким образом поле могло занимать около пятидесяти акров, и теперь оно было
в промежутках между безжизненными стволами засажено
слабый урожай индийской кукурузы, чьи шелушащиеся и иссушенные стебли, когда они
трепетали на вечернем ветру, придавали новые и уместные черты
невыразимой неряшливости этой сцене. Тому же эффекту также способствовал
и сохраненный громоздкий и неприличный забор из червей, который выступал вперед
его жесткие углы вокруг участка.

На самой вершине холма, на который сейчас взбирались наши путешественники
, находился огороженный участок площадью около трех или четырех акров, в
посреди которого, в тени кроны деревьев, стояла группа
бревенчатых хижин, расположенных так, что открывался вид почти на каждую часть фермы
. Основное строение было снабжено грубым крыльцом, которое
охватывало три его стороны; в то время как дым, который вился вверх из трубы с
широким горлом, и аккомпанемент стайки маленьких негритят
которые были разбросаны среди хозяйственных построек, придавали этому месту вид
обитаемости и жизни, что хорошо контрастировало с
тишиной соседнего леса. Хорошо протоптанная тропинка вела в узкий проход.
овраг, где можно было различить выглядывающую из сорняков крышу
домика на роднике; и в том же районе был разбит неухоженный сад.
наблюдаемый, на котором грядка с широколистной капустой, казалось, заняла свое место.
землю оспаривал обильный урожай лопуха, чертополоха и других растений.
вторгшиеся на навозную почву. На этом участке также мальва
и подсолнечник, соперничающие с другими сортами растительного мира, отдали свою
широкую и яркую дань украшению этого места.

Дорога приближалась примерно на пятьдесят шагов к передней части хижин,
куда доступ разрешен не при помощи ворота, но только на вид
лестницы и стиль образуется из реек, которые были расположены таким образом, чтобы предоставить
шагов через барьер ограждения червя на четыре или пять футов от
землю.

- Вы уверены, что здесь есть развлечения, Гэлбрейт? - осведомился Батлер, когда
они остановились у крыльца. - Этот Уот Адэр, надеюсь, не будет грубым?,
Я надеюсь?

"Не думаю, что я в таком настроении, чтобы меня прогоняли", - ответил Робинсон.
"Я считаю, что человек, который провел в пути целый день, имеет своего рода право
остановиться там, где застанет его ночь, при условии, что он заплатит за то, что он
попадает. Но я не сомневаюсь в Вате, майор. Привет! кто дома? Ват
Адэр! Ват Адэр! Путешественники, чувак! Покажись."

"Кто ты такой, что устраиваешь такой шум у забора?" потребовал ответа
женский голос. "Что ты подразумеваешь под подобными выходками перед мирным
домом?"

- Прикажите своим собакам замолчать, мэм, - ответил Подкова в резкой и громкой тональности
, - и вы услышите нас. Если вы жена Уота Адера, вы ничем не хуже
хозяина этого дома. Нам нужен ночлег, и мы должны его получить.
кроме того, у нас отличные желудки, и мы намерены платить за все, что получим.
Разве этой причины недостаточно, чтобы удовлетворить разумную женщину, миссис Эдер?

"Если вы пришли устраивать беспорядки", - сказал мужчина невысокого роста и крепкого телосложения.
В этот момент он вышел из дома и взял
встаньте перед ним с винтовкой в руке: "если вы пришли сюда, чтобы
оскорбить тихую семью, вам лучше повернуть своих лошадей на дорогу
и бежать трусцой дальше".

"Мы могли бы сделать это, сэр, и нам пришлось бы хуже", - сказал Батлер примирительным тоном
. "Вам не нужно ваше ружье; мы безобидные путешественники, которые
проделали долгий путь, чтобы попасть под вашу крышу".

"Откуда?" - спросил другой.

- Снизу, - быстро ответил Подкова.

- На чьей вы стороне?

- На вашей стороне сегодня вечером, - снова возразил Робинсон. - Не будь таким
назойливым, друг, - продолжал он, в то же время спешиваясь, - мы
пришли нарочно нанести Ему визит, и если у тебя нет никаких
в доме есть скандалисты, вам не нужно нас бояться.

К этому времени сержант переступил через ограду и подошел к
спрашивающему, которому протянул руку. Мужчина мгновение пристально смотрел на
своего посетителя, а затем спросил--

"Разве это не Гэлбрейт Робинсон?"

"Меня так называют, - ответил Подкова. - и, если я не ошибаюсь, это
Майкл Линч. Ты не собираешься стрелять в нас, Майкл?

"У человека должно быть острое зрение, когда он смотрит в лицо соседу"
в наши дни, - сказал другой. - Входите, жена Уота будет рада видеть
вас. Сам Уот скоро будет дома. Кто у вас здесь, Гэлбрейт?

"Это мистер Батлер", - ответил Подкова, когда майор присоединился к ним. "Он
и я собираемся прокатиться в Джорджию, и мы подумали, что могли бы
позвонить Уоту, просто чтобы услышать новости".

"Ты можешь принести больше новостей, чем увезешь с собой", - ответил тот
другой. "но сейчас много дел во всех кругах. Однако, иди
проходите в дом, мы должны дать вам что-нибудь поесть и, кроме того, постелить постель.

Передав своих лошадей на попечение негра, который теперь приблизился к нам в качестве конюха
, наши искатели приключений последовали за Майклом Линчем в
дом.




ГЛАВА XIII.

СЕМЬЯ ДРОВОСЕКА.


Квартира, в которую ввели путешественников, была большой
размеры, бросающиеся в глаза огромным камином, похожим на кухню, и просторным
дымоходом. Пол, состоящий из широких досок, был настолько деформирован, что
в нескольких местах сквозь щели виднелась земля. Мебель
был сделан самой грубой формы и из самых невзрачных материалов. Три или четыре ружья
были подвешены к стенам вместе с некоторыми охотничьими принадлежностями
и различными шкурами диких хищных животных, которые в изобилии водились в
лесах этого региона: они ассоциировались с оленьими рогами.
олень, рожки для пороха, охотничьи подсумки и несколько предметов одежды
- весь этот набор придает комнате атмосферу лесной жизни,
которая указывает на жилище охотника и которая так отчетливо
характеризует жилища нашего пограничного населения.

Среди прочих изделий хозяйственного использования был большой прялкой, что
была оставлена возле двери, а рядом с ним стояла дама, впервые
вызов посетители. Она была женщиной, которая едва ли можно сказать, что
дошли до середины периода жизни, хотя ее бледное и несколько
особенности осунувшимся и угрюмым, недовольным выражением лица, может
заставить наблюдателя приписывать более лет своих мирских счета
чем она на самом деле видела. Наличие грубой и неопрятной колыбели
и примерно пяти или шести детей, большинству из которых может быть меньше трех
футов ростом, служил в какой-то степени объяснить измученные заботами и
безрадостное лицо хозяйки. Когда Батлер и его спутница были
препровождены Линчем к ней, она не поприветствовала их иначе, чем
легким кивком головы, и продолжила выполнять свою работу за рулем
с неустанным усердием.

В другом углу комнаты сидел подтянутый молодой девушки, которая, по
этот момент был использован в чесании шерсти. Это была сильван Геба, только что достигшая
женственности, с округлой, активной и грациозной фигурой, которая
была украшена ревностным вниманием к опрятности и подобающим поведению
орнамент, который, в каждый участок жизни, в определенной степени,
отличает тех, кто секс, кто одарен красотой. На ее щеках был
яркий румянец отличного здоровья; полные круглые голубые глаза, казалось, обычно
смеялись от удовольствия; и та же уловка веселого темперамента
наложила свой отпечаток на линии ее рта. Ее обращение было вовсе
отличается от хозяйки дома. Она оторвалась от своей
работы сразу же при появлении незнакомцев, оказав им любезность с
скромной и молчаливой сдержанностью, а затем продолжила собирать рулоны
кардочесанная шерсть у ее ног и распоряжаться ими в сундуке под рукой.
Сделав это, она вышла из квартиры, не без литья кому не лень
любопытные взгляды в сторону гостей.

Другим членом семьи была пожилая женщина: возможно, она пережила
свою восьмидесятую зиму. Ее истощенное тело, казалось, находилось на грани распада
: впалые щеки, запавший, влажный глаз и
дрожащие, парализованные движения головы указывали на меланхолический период ее жизни.
старческий маразм; и с первого взгляда было очевидно, что это несчастное существо
далеко пережило как свою способность к удовольствиям, так и сочувствие со стороны окружающих.
сородич. Теперь она сидела в низком полукресла, с головой почти в
свяжитесь с ней на колени, на каменный очаг, склонившись над небольшим огнем
хвороста, который был разожжен, а также с целью подготовки
ужин, как среди множества древних дам себя--в
зябкостью ночи-осень оказание этом дополнительное тепло ни в коем случае
неприятно. Карга молча курил короткую трубку, равнодушно ничем
что произошло в квартире, и, видимо, поглощены
банальный уход из направляя дым, как она пыхтела от ее губ,
в течение, которое должно унести его в дымоход.

Майкл Линч, который выполнял обязанности домовладельца в период случайного отсутствия Уота Адера,
не имел никаких других связей с семьей, кроме того, что был совладельцем,
с хозяином этих диких владений, маленькой лесопилки поблизости,
особое руководство которой входило в его компетенцию. Таким образом, он
был постоянным жителем в определенное время года в
усадьбе и обладал достаточной властью, чтобы частично руководить
делами дома. Теперь этот человек положил свою винтовку на стол .
пегс присвоил его для приема, а затем предложил Батлеру и Робинсону
стулья, как он сказал хозяйке семейства:--

"Вот подковы Робинсон, Миссис Эдер; и этот другой человек, я думаю, они
звоните Мистер Батлер. Они пришли на ночлег. Я считаю, что храм будет
быть правым рад их видеть".

"Вы не часто бывал с путешественниками в этой части страны"
сказал Дворецкий, обращаясь к Матроне, как он придвинул свой стул ближе к огню
чтобы высушить свою одежду.

"У нас их достаточно, таких, какие они есть", - ответила женщина, - "и это
опасно, когда дома так много беспомощных женщин.
открывать дверь самым разным людям ".

- Вы, по крайней мере, ничем не рискуете, предлагая нам приют на этот вечер, - возразил Батлер.
- мы незнакомы с распрями, которые царят в вашем районе.
округ.

"Человек ставит на столько предлогами", - сказала женщина, "что нет
зная их".

"У вас прекрасный отряд мальчиков и девочек", - продолжал Батлер, поглаживая
по голове одного из мальчиков, который набрался смелости подойти к нему после
различных робких разведок его персоны. "В скором времени вашему поселению потребуется
расширение".

"Детей больше, чем нужно, - ответила хозяйка. - Они
беспокойные сорванцы; но бедным людям обычно так везет".

"Ваш муж когда-нибудь служил в армии, мадам?" - спросил Батлер.

Женщина на мгновение перестала вертеться и, повернувшись лицом к Батлеру, хмуро пробормотала:
Батлер,

"Как это касается вас?"

- Извините меня, - ответил Дворецкий; "мне рекомендовали мистеру Эдеру как
друг, и думаю, что я мог подойти к его дому без подозрений".

"Уот Адэр - дурак, - сказала жена, - который никогда не бывает доволен, кроме как тогда, когда он
заставляет других людей совать свои ложки в его кашу ".

"Ват-это мудрее, чем его жена", - прервал Робинсон говоря, "и
заботится, что ни один мужчина засовывает свою ложку в кашу без
платить за это. Вы же знаете, что мы с Уотом давно знаем друг друга, миссис Эдер;
и, черт возьми, ни одного пенни Уот еще не проигрывал из-за хороших манер.

"И кто ты такой, чтобы так говорить, Робинзон Подковы!" - воскликнула
неприветливая дама едко. "Кто ты такой, чтобы говорить об Уоте Адэре? Если он знает
я уверен, что он не знает о вас ничего хорошего? Я гарантирую, что вы пришли сюда по
теперь честное дело - ты и твой друг-бродяга. Что вы делаете наверху
здесь, в лесу, когда внизу достаточно работы для здоровых мужчин? Нет,
хорошо, я возьмусь. Именно такие, как ты, Подкованный Робинсон, и твои
пьянствующие, бунтующие дружки с палашами, стали причиной всех наших бед
здесь. Ты знаешь Уот Адэр!"

"Мало внимания, хорошая женщина! Не так быстро; вы бежите из
дыхания", - сказал Робинсон, мягко говоря, прерывая этот поток
objurgation. - Да ты зол, как курица со свежим выводком!
Помни, мы с Уотом старые друзья. Уот бывал у меня дома оба.
до войны и после, и я были здесь-все в дружбе Вы
знаю. И это те деньги, которые я помогал сбывать Вату. Что
использование истерики? Если бы мы были ворами, Миссис Эдер, ты не мог
борщ традиционный нас хуже. С твоей стороны неразумно бросаться мужчине в лицо
итак."

"Я ручаюсь за Подкову Робинсона, миссис Пегги Эдер", - сказал Линч. "Вы
не должны думать о нем плохо; и вы знаете, мы не так давно слышали об этом
Он заговорил о нем и сказал, что хотел бы увидеть его еще раз!"

"Что ж, это по-моему", - ответила хозяйка, успокоившись и приняв безмятежный вид.
настроение от этого совместного упрека. "У нас были основания для подозрений,
и я признаю, что я подозрителен. Но, Подкова Робинсон, я не могу сказать, что имею что-либо против тебя.
ты и твой друг можете быть желанными гостями для меня.

"Расцвет!" - воскликнула старая карга из угла у камина. "Кто это
говорит о подкове Робинсона? Это подкова? Иди сюда, добрый человек.
- сказала она, поманив пальцем сержанта. - Подойди поближе.
Дай мне посмотреть на тебя. Гэлбрейт Робинсон, как я грешна! Весь этот
путь от Ваксхоу. Кто бы мог подумать, что ты найдешь тебя здесь, среди
Тори? Такой рэкетир-вига, как ты. Расцвета!

"Тише, бабуля!" - сказал Робинсон почти шепотом. "Не обзывайся".

"Мы все здесь тори", - сказала пожилая женщина, не обращая внимания на предостережение сержанта.
"С прошлого четверга, когда красивый английский офицер
был здесь, чтобы повидаться с Уотти и пересчитать его золото, как камешки.

"Бабушка, ты говоришь глупости", - сказала жена.

"Старая миссис Кросби, - вмешался Робинсон, - такая же знающая, как и всегда"
была. Это признак здравого смысла - уметь определить день недели, когда
мужчина меняет пальто. Но, бабушка, тебе не следует говорить о том, что Уот встречается с
английским офицером в своем доме.

"Золотые гинеи, милая!" - продолжала нести чушь старая женщина. - Все в порядке.
золотые! И они гордо позвякивают в домотканом кармане Уотти. A
Старая кожаная сумка соотечественника Гэлбрейта Робинсона не часто царапается
знакомство с изображением головы короля - ха, ха, ха! Мне становится
смешно думать об этом! Ha, ha, ha! Нос Уотти тоже задран так высоко!
Кто, как не он, гордый гусак! Напыщенный, как качество. Так, так, гордость
когда-нибудь мы упадем, это Господня истина. Оба кармана полны!"
она продолжала, бормоча обрывки фраз и смеясь так неистово, что
слезы потекли по ее щекам.

- Если ты называешь Уота Адэра своим другом, - угрюмо прервала его жена и,
обращаясь к Робинсону, добавила: - Ты проявишь свой здравый смысл, держась подальше от этой
глупой старой женщины. Она постоянно бредит с какой-то бред, что она
мечты о ночи. Вы должны были бы видеть, что она всего лишь полоумная.
Грешно поощрять ее болтовню. Бабушка, тебе лучше пойти в свою постель.
"

"Иди сюда, дорогуша", - сказала белдам, обращаясь к младенцу, который
ковылял по полу рядом с ее сиденьем, одновременно протягивая
свою сморщенную ручку, чтобы взять его. "Возвращайся в старое тело, красотка"
"дорогая!"

- Нет, - прошепелявил ребенка с гневный крик, и мгновенно сделал свой путь
к двери.

"Тогда приходи ко мне, Пегги", - сказала она, глядя на свою
внучку, хозяйку семьи, которая все еще возилась со своим
колесом. - Вытри мой старый глаз своим носовым платком. Разве ты не видишь, что я
смеялся до слез над Уотти и его золотом? И снова набью свою трубку.,
Пегги."

Вместо того, чтобы подчиниться этой команде, мать оставила прядение и побежала
с некоторой поспешностью к двери, чтобы догнать ребенка, который
пошатываясь, добрался до самого края подоконника, где остановился в неминуемой опасности
свалиться вниз головой со ступеньки; и спас его от его
в опасности она вернулась с младенцем на руках к креслу, где
не стесняясь в присутствии посетителей, обнажила грудь
и одарила своего отпрыска той богатой и простой пищей, которая
природа так щедро обеспечила нас пропитанием в наши первые и
самые нежные дни беспомощности.

"Ну-ну, теперь я понимаю, как это бывает!" - пробормотала бабушка с оттенком
упрека. "Так устроен мир. Любовь подобна бегущей реке, она
течет вниз, но не возвращается к источнику. Бедная старая бабушка
в углу у камина стоит засохшее дерево выше по течению, а младший ребенок
родился красивым цветком на берегу внизу. Любовь покидает старое дерево и
направляется к цветку. Это перешло от меня к матери Пегги, и так далее.
и так далее, но это никогда больше не вернется. Комната старой бабушки
нужна больше, чем ее общество; ее следовало бы заколотить в гроб
и усыпил, зарылся в холодную землю. Так, так! Но Уотти
гордый негодяй, это уж точно!

В таком тоне пожилая дама продолжала изливать поток
болтливости, демонстрирующей смесь глупых мечтаний о старческом слабоумии с
любопытным остатком обрывков прежнего опыта - странной
смесь бесполезной болтовни и проницательной и быстрой проницательности.

В период предшествующего диалога шли приготовления
к ужину. Они проводились главным образом под руководством
нашей Геби, которая, как помнит мой читатель, некоторое время назад сбежала из
в комнате и которая, как Батлер узнал в ходе вечера, была
племянницей жены Эдера и носила доброе имя Мэри Мазгроув.
Участие, которое она принимала в заботах о семье, соответствовало
простым манерам того времени и было таким, какого можно было ожидать от ее отношений.
отношения. Теперь было видно, как она накрывает на широкий стол и руководит
слугами, расставляющими различные блюда из оленины, бекона и
кукурузного хлеба, а также другие яства, принадлежавшие изолированным
и лесистый регион, в котором проживал Адэр.

Мэри часто ловили на том, что она кланяется Батлеру, чье лицо
было достаточно красивым, чтобы сделать подобное поведение вполне естественным
для молодой девушки: но она, казалось, была тронута чем-то большим, чем обычное
интерес, поскольку пристальность ее взгляда почти подразумевала подозрение в
ее разуме о его маскировке. По правде говоря, между
его манерами и крестьянской одеждой, которую он носил, было некоторое несоответствие, которое мог бы заметить такой глаз, как у Мэри
, несмотря на простоту поведения, которую
Батлер старался напускать на себя.

"У нас в доме нет ничего, кроме кукурузного хлеба", - тихо сказала Мэри
ее родственница, "возможно, господа (здесь она сняла свой глаз, для
в пятидесятый раз, в Butler), как ожидается, чтобы получить пшеницу. Если бы я не лучше
тянуть некоторые жарки-уши с грядки и подготовить их? они не будут
лишним с молоком и маслом".

- Благослови тебя господь, моя дорогая, - сказал Батлер, совершенно сбитый с толку, и
проявил больше галантности, чем полагалось тому положению, которое он изображал. - Не беспокойся из-за меня.
мы можем съесть что угодно. Я в восторге от
кукурузных лепешек и отдам должное этой вкусной оленине. Прошу тебя,
не беспокойся за нас ".

"Это просто, как работает в саду", - сказала Мэри в сладком и почти
смеющийся тон.

"Это дальше, моя дорогая, - ответил Батлер, - чем, по моему мнению, тебе следует бежать"
в это время ночи. Уже темно, моя красавица".

- Боже милостивый! - воскликнула Мэри с естественным волнением. - Неужели вы думаешь, я
боюсь заходить в сад в темноте? У нас на холмах нет ведьм или
фей, которые могли бы причинить нам вред: а если бы и были, я знаю, как держать их подальше
.

"И как это может быть?"

"Произнося свои молитвы, сэр. Мой отец учил меня, прежде чем моя голова была как
высоко, как на спинку стула, довольно много молитвы: и он сказал мне, что они
будут защищать меня от всевозможных повреждений, если бы я только сказал им в праве
всерьез. И я слышу, как многие пожилые люди, которым следовало бы знать, говорят то же самое
.

"Твой отец хорошо и мудро учил тебя, - ответил Батлер. - Молитва поможет тебе".
защити нас от многих бед, и в первую очередь от нас самих. Но от
вреда, который могут причинить нам другие, мы не должны забывать, что благоразумие - это
также хорошая защита. Это всегда хорошо, чтобы избежать опасного пути".

"Но, при всем этом," сказала девушка, улыбаясь, "я не боюсь идти так
насколько саду".

"Если вы имеете в виду, чтобы получить зерно" - прервала госпожа Адэр, не очень
пожалуйста, тоном, "вы должны были также идти без всего этого говорить. Я гарантирую, что если ты
будешь слушать каждого мужчину, который считает нужным болтать тебе на ухо, ты
найдешь достаточно вреда, не заходя далеко в поисках его. "

"Я думала, что вежливо говорить, когда со мной разговаривают", - ответила
Мэри с оскорбленным видом. "Но я уйду сию минуту".
и с этими словами девушка отправилась выполнять свое поручение.

Прошло всего мгновение, когда дверь резко распахнулась, и в комнату вошла
высокая и смуглая фигура Уота Адера. Отблеск
пылающих сосновых поленьев, которые были брошены в огонь, чтобы осветить
квартиру, широко упал на его лицо и отбросил черный и
неуклюжая тень на полу и на противоположной стене; таким образом
увеличивая его пропорции и придавая живописный характер его внешности
мужчина. Худое, смуглое, обветренное лицо, оживленное
яркими и беспокойными глазами, выражало скорее хитрость, чем отвагу, и
казалось, что он обычно чередовал проявления остроумия
живость и недоверие. О личности этого человека можно было бы сказать, судя по
отсутствию симметрии и некоторой неряшливой и некрасивой сутулости в
голове и плечах, что они были скорее удлиненными, чем высокими. Это
больше заслуживало описания жилистого, чем мускулистого, и
передавал идею жесткости в большей степени, чем прочности.
Его руки и ноги были длинными, а привычка держать колени согнутыми при ходьбе
предполагала отдаленное сходство его походки с походкой мужчины.
пантера и другие животные того же вида; казалось, они были приспособлены
к внезапному прыжку или прыжку.

Одет он был в грубую и короткую охотничью рубашку тускло-зеленого цвета, отделанную
обильной бахромой и достаточно расстегнутую у воротника, чтобы
обнажить его длинную и тощую шею; черный кожаный пояс поддерживал
охотничий нож и бумажник; в то время как пара грубых мокасин из оленьей кожи и
шапка изготовлена из кожи какого-нибудь дикого животного, и теперь лишен
ее волосы на длительное использование, поставляются с необходимым снаряжением либо
конечности его личности.

Первая помощь Адэр был отдавать на своих местах винтовку и
порошок рога; затем, чтобы разгрузить себе целый ряд белки, которые
были нанизаны небрежно на его лицо, и, наконец, с себя скинуть
в кресло, которое занимало одну сторону камина. Свет на
мгновение ослепил его, и он не был, пока он прикрыл лоб
руки и посмотрел на очаг, что ему стало известно о наличии
из незнакомцев. Его первый взгляд был направлен на Батлера, к которому он
обратился с обычным вопросом: "Путешествуете по этим местам, сэр?"
и, прежде чем было предоставлено время для ответа на это обращение, его глаз
узнал сержанта, после чего, вскочив со своего места, он загримировался
нашему крепкому другу и, фамильярно хлопнув его по спине, издал смешок
, когда он воскликнул:

"Почему, Гэлбрейт, это ты, парень? Чтобы быть уверенным, что это ты! Каким ветром занесло
тебя сюда? Вы бежали от красных мундиров, или вы охотитесь за
Тори, или вы ищете бивса? Кто у вас здесь с собой?"

"Уот, тебе не обязательно знать, что привело нас сюда - это только твое дело"
делать для нас все возможное, пока мы здесь", - ответил
сержант. "Этот джентльмен - мистер Батлер, мой друг, который
хочет перебраться в Джорджию; и у нас было достаточно хлопот, чтобы найти этот путь.
наш путь так далеко, Уот Адэр. У вас такая беспокойная страна, и
в ней столько проклятых сварливых дьяволов, что мирный человек
у вас совершенно не в моде. Мы мокрые, как ондатры, когда плаваем в реке
, и голодные, как волки зимой".

- И счастлив, - добавил Батлер, - оказаться наконец под крышей друга.

- Что ж, я рад видеть вас обоих, - ответил Уот. "Что натолкнуло меня на эту мысль,
Гэлбрейт, я уверен, что не могу сказать, но я думал о вас сегодня".
"В тот самый день", - сказал я себе, - "Я бы просто хотел увидеть Подкову
Робинсон, немыслимый, лишний, ревущий дьявол! Хо, хо, хо!"

"Ты стыдился собственного общества, Уот, и хотел еще раз увидеть порядочного человека"
ответил Подкова, вторя смеху.

- Мэри Мазгроув, поторопись, девочка, - сказал дровосек, когда девушка вошла
в комнату с руками, нагруженными початками индийской кукурузы: "Поторапливайся, норка!
вот две беглянки с желудками, похожими на жернова, чтобы перемалывать твою кукурузу.
Подкова, вставай с этого ящика, парень; Я могу дать тебе немного
ликера, если ты позволишь мне порыться там в поисках его. Маркус, мальчик, принеси
нам в кувшине прохладной воды. Жена, я поражен, что ты не подумала о том, чтобы
дать нашим друзьям что-нибудь выпить раньше."

"Я уверена, что не претендую на то, чтобы отличать друзей от врагов", - ответила дама.;
"и плохой способ выяснить это - давать им выпивку".

Когда мальчик вернулся с водой, а хозяин помог своим гостям
выпить часть содержимого фляжки, которую извлекли из
сундука, Батлер воспользовался случаем, чтобы похвалить расторопность молодого человека
сервитор.

- Полагаю, это один из ваших детей?

"Что-то вроде ручного детеныша", - ответил дровосек. - "Просто маленький экземпляр моей коллекции.
выращивание: древесные белки похожи на собак - у них нюх гончей - могут
выследите енота в темноте - и самого назойливого бесенка, разбирающегося в огнестрельном оружии
вы когда-либо видели. Вот на днях я взял свою винтовку и отстрелил половину волос
с головы его сестры; но, по-моему, я содрал с него за это шкуру! Ты можешь
ответить за это, Маркус, ты бреешься, а?

"Я ожидаю, что вы сделали", - ответил мальчик дерзко: "но я не против
порка, когда у меня есть место, чтобы увернуться."

"Вы знаете, мистер Батлер, почему я назвал этого мальчика Маркусом?" сказал
Эдер.

"Возможно, это одно из ваших семейных имен".

"Ни капельки. Во всей этой стране нет ни одного мальчика или мужчины с таким именем
ни у одной женщины тоже. Это совершенно не распространенное имя. Я
позвонил ему после того француза, который приехал сюда, чтобы помочь.
Генерал Вашингтон-Маркус Лафайета; и я думаю, это звучит могучий
хорошо".

Батлер рассмеялся, а он ответил: "Это была солдатская мысль. Я
думаю, ты должна назвать своего следующего барона в честь нашего старого прусского друга Де
Кальба.

"Ты слышишь это, жена?" - воскликнул Уот. "Держи это в голове, если это продержится там год.
Нет смысла ждать дольше, хо! хо! хо!". "Хо!"."Хо!".
"хо!".

"Уот рассуждает как прирожденный дурак", - парировала жена. "У нас нет
ни друзей, ни врагов ни с чьей стороны. Мальчика назвали Маркусом, потому что Уотти
был упрямым, и не потому, что мы больше заботились об одном генерале или
еще один. Осмелюсь сказать, что недостатков достаточно с обеих сторон, если говорить правду
; и я не могу понять, какое отношение ко всему этому имеют люди в лесу
эти споры о свободе и подобная чушь."

"Придержи язык!" - сказал Ват. "Кипятить чайник, и дать нам ни один из
ваш звон меди, как Библия называет его. Видишь ли, Лошадиная Подкова, здесь
такие скачки, поджоги, стрельба и убийства, что
эти женщины напуганы до полусмерти теми маленькими умишками, которые дал им Бог; и
из-за этого мы вынуждены иногда вести небольшую двойную игру, просто
держаться подальше от греха подальше. Но я уверен, что я желаю зла
Континентальной армии".

- Если бы мы думали, что это так, Уот, - ответил Робинсон, - мы бы сегодня ночью спали на холме
, а не переступали порог твоей двери.
Howsever, давай говори ничего об этом, я говорил Мистер Батлер, что вы хотели
дайте нам лучшие у вас, вы и так будете. Я знал Уота Адэра, мистера
Дворецкий, уже много лет. Мы называли его Уот с двумя руками.
Покажи нам свой кулак, Уот. Посмотри на это, сэр! он широкий, как
лопата!"

"Рубка деревьев", - сказал дровосек, расправляя свои большие
рука с мозолистыми костяшками на обеденном столе: "и обращение с бревнами сделает
широкую лапу любого мужчины, а моя поначалу не будет маленькой".

"Ha! ha! ха! - воскликнул сержант. - Ты не забыл Дика Роули.
здесь, на Конгари, штат Вашингтон, - "Волочащийся Дик", как они его прозвали - и
ваша стычка с ним, когда он начал смеяться над вами, потому что
они обвинили вас в легкомыслии, и вы позволили ему увидеть это
у тебя была тяжелая рука, когда ты со всей силы ударил его по уху
это чуть не вышвырнуло его через окно бара в "Кресте"
Дороги? Ты не забыл об этом - и о том, как он наставил на тебя нож?

- Конечно, нет. Этот парень был таким же ненужным куском
порочной плоти, как я и сказал, - какой только можно встретить в путешествии летним днем.
Но, несмотря на все это, Лошадиная Подкова, он не собирается меня перегружать,
не добившись того, что послал. Когда мне попадается один из ваших веселых
молодцы, что для игры cantraps на человека, это мой принцип, чтобы сделать их
платить по счетам; и это очень хорошее правило, подковы, весь мир
через. Но пойдемте, вот и ужин; располагайтесь, мистер Батлер.

Пока шел этот разговор, Мэри Мазгроув закончила накрывать на стол.
семья приступила к трапезе.
Было заметно, во время еды, что Мария была очень внимательна в
выписки из офисов в таблице, и особенно когда они были
требуется Дворецкий. Там была скромная и естественная вежливость в ее
поведение, что привлек внимание наших солдат, и усиливается
пожалуйста впечатлении, которое нехитрую девушка сделала на него; и это было,
соответственно, с чувством, состоит, в какой-то степени, из любопытства
узнать больше о ее характере и, с другой стороны, о той нежности,
которую человек с открытым сердцем склонен проявлять к простодушной и
хорошенькой женщине, что он воспользовался случаем после ужина, когда Мэри села за стол.
саму себя на пороге веранды, чтобы завязать с ней разговор
она.

"Вы живете не здесь, я думаю, что у меня собралось, но только на
посетить?" был замечание в адрес девушки.

"Нет, сэр; он составляет тридцать хороший-много километров по кратчайшему пути, от этого
в доме Отца Моего. Миссис Эдер - сестра моей матери, и это
делает ее моей тетей, вы знаете, сэр.

- А как звали вашего отца?

- Аллен Мазгроув. У него мельница, сэр, на Эннори.

- Значит, вы дочь мельника. Что ж, красивое название. Я
полагаю, тебя так называют?

- Мужчины иногда называют меня, - ответила Мэри, поднимаясь на ноги и
небрежно прислоняясь к одной из вертикальных балок, которые поддерживали
крыльцо, - хорошенькой дочерью мельника, но женщины зовут меня просто Мэри
Мазгроув.

"Честное слово, моя дорогая, мужчины ближе к истине, чем женщины".

"Они говорят, что нет, - ответила девушка. - Я слышала, а иногда и сама
прочитал в хороших книгах - по крайней мере, они называли их хорошими книгами - что ты
не должен верить мужчинам.

- А почему ты не должен?

"Я не очень хорошо знаю, почему нет", - с сомнением ответила девушка, - "но я
молода, и, может быть, со временем я это узнаю".

"Не дай Бог, - сказал Батлер, - чтобы вы когда-нибудь приобрели такой опыт!
Но в этом мире для ног невинности приготовлено много хлопот,
и хорошо иметь внимательный взгляд и хороших друзей ".

"Мне семнадцать, сэр, - ответила Мэри, - приезжайте в следующем месяце; и хотя я уже
путешествовала взад и вперед отсюда до Эннори и однажды до
Камден, который, как вы знаете, сэр, многие в этом мире видят, я
никогда не знал никого, кто думал бы обо мне плохо. Но я не оспариваю этого.
есть мужчины, которых следует бояться, и такие, которые никому не могут понравиться. И все же я
думаю, что хорошего человека можно узнать по его лицу.

- Ты уверен в этом?

"Да. Мой отец-хороший человек, и каждый говорит, что вы можете увидеть это в его
выглядит".

"Я хотел бы знать, кто твой отец", - сказал Батлер.

- Я уверен, он был бы рад познакомиться с вами, сэр.

- Итак, моя прелестная дочь мельника, почему вы так думаете?

- Потому что вы джентльмен, - любезно ответила девушка, - для всех
твоя домотканая одежда.

"Ha! скажите на милость, как вы это выяснили?

- Вы говорите не так, как наши люди, сэр. Твои слова или твой голос, я
не могу точно сказать, что именно, мягче, чем я привык слышать. И
ты не выглядишь, не ходишь и не ведешь себя так, как будто домотканый материал - это все, что ты когда-либо носил.
- И это все? - спросила я.

- И это все?

- Вы останавливаетесь, чтобы подумать, как будто изучаете, что могло бы понравиться другим людям.
и вы не так тяжело ступаете, сэр; и вы не ругаетесь; и вы,
кажется, не любите доставлять неприятности. Я не могу думать, сэр, что у вас есть
была всегда такой, как здесь. А тут еще одно
причина, сэр, - добавила девушка почти шепотом.

"Что это?" - спросил Батлер, улыбаясь.

"Ну, сэр, когда вы наклонились, чтобы поднять свою вилку, которая упала со стола
, я увидел голубую ленту у вас на шее и красивую золотую картину
, висящую на ней. Никто, кроме знатных джентльменов, не носит с собой таких вещей.
и поскольку здесь происходит так много хитроумных и кровавых делишек,
Я был уверен, что ты не тот, кем кажешься.

"Ради всего святого, моя дорогая", - воскликнул Батлер, пораженный тем, что
подозрения девушки были столь естественно объяснены
ибо: "держи это при себе, и, возможно, придет время, когда я смогу
вознаградить твою верность. Если у вас есть какие-либо доброй воли по отношению ко мне, как я надеюсь
у тебя, никому не рассказывай, что ты видел".

"Никогда не бойся меня, сэр", вернулся номера. "Я не позволю на любой
в доме по всему миру. Я за генерала Вашингтона и
Конгресс, который больше, чем я думаю, люди здесь."

- В самом деле! - задумчиво пробормотал Батлер, едва переводя дыхание.
- На чьей стороне ваш отец, Мэри?

- Мой отец - пожилой человек, сэр. И он читает свою Библию, и каждый вечер,
перед тем как идти спать, он молится вслух перед всеми нами, я имею в виду все, что
принадлежать к его дому, для спокойных и мирных. Его прошение заключается в том, чтобы
положить конец раздорам, и чтобы меч и копье были
превращены в секатор и лемех плуга - вы знаете эти слова, сэр,
возможно, потому что они есть в хорошей книге, и поэтому он не принимает ничью сторону.
Но английские офицеры не за горами, и они забирают его дом
и используют его, как им заблагорассудится, чтобы у него не было собственного разума. И почти
все люди вокруг нас - тори, и мы боимся за свою жизнь, если не будем
говорить то, что говорят они ".

- Увы! это несчастье не только семьи вашего отца.
Но как получилось, что вы друг генерала Вашингтона?

"О, сэр, я думаю, что он наш друг, и потом, он хороший человек. И у меня
есть еще более веская причина быть на его стороне, - добавила девушка.
дрожа, она отвернула голову.

- Какая причина, моя хорошая девочка?

- Джон Рамзи, сэр.

- В самом деле! не сомневаюсь, что это очень веская причина, моя прелестная служанка.
И как эта причина действует?

"Нам нравится, сэр", - ответила она застенчиво, но с невинным видом.
откровенность: "он за Вашингтон, и мы поженимся, когда война
закончится".

- Воистину, это самая веская причина! Кто такой Джон Рамзи?"

- Он солдат, сэр, и служит у генерала Самптера. Мы не видим его сейчас
часто, потому что он боится возвращаться домой, за исключением тех случаев, когда Тори в отъезде
".

"От этих тори очень много хлопот, Мэри", - сказал Батлер, смеясь. "Они
раздражают нас всех, с нашей стороны вопроса. Но люби Джона Рамзи, моя
дорогая, и не стыдись этого, потому что я ручаюсь, что он храбрый парень,
и заслуживает красивую девушку с искренним сердцем за его любовь к своей
стране ".

"Именно так!" - ответила Мэри. "Ибо его величайшая ошибка в том, что он
слишком много рискует. Если вы должны встретиться с ним, сэр, я хотел тебе просто
падение его намек, что ему следует больше заботиться о себе. Он
ума от тебя, но он ставит меня смеяться, когда я расскажу ему об этом."

"Если у меня есть образование, он должен быть более осторожным, для
саке. Но ток истинной любви всегда тернист, Мария; помните,
что."

"Я должен вернуться в дом, моей тети Пегги называет меня", - прервется в
Дева. "Я сохраню это в секрете, сэр", - добавила она, удаляясь из комнаты.
крыльцо домашней службы, где требовалось ее присутствие.

"Простая, невинная и доверчивая девушка", - воскликнул Батлер, когда он сейчас
вышел под залитый звездным светом полог ночи. "Как ты
контрастирует с грубыми и дикими натурами вокруг вас! Я ношу, но
для маскировки, при этом она неумела и девочка страна может так скоро
проникнуть в нее. И эта миниатюра, тоже! О, Милдред! что тот самый
талисман, который я ношу при себе, чтобы охранять меня от зла, должен предать меня! Что ж,
это открытие предупреждает меня, что я должен носить этот образ ближе к своему сердцу.
сердце. Вот, - продолжал он, застегивая жилет на груди.
- ложись ближе и поскромнее. Я сомневаюсь в этом двуличном
дровосеке и почти верю в кажущиеся легкомысленными расстановки
старой девы у его камина. Теперь, Боже, защити нас от предательства и
засады!

Робинсон, в этот момент направлявшийся в конюшню, был встречен
Дворецки, который полушепотом сказал: "Добрый сержант, смотрите по сторонам,
и, запомните меня, не забудьте отнести наше оружие в нашу комнату. У меня есть
причины для такой предосторожности. Я бы не стал слишком доверять этим людям".

"Уот не посмеет сыграть с нами злую шутку, майор", - ответил сержант. "Он знает.
Я бы вытряс из него душу, если бы увидел, что он сделал хоть шаг от
предателя. Кроме того, в этот вот момент войны, это часть моей дисциплины
чтобы быть всегда готовым к украден марши. Как вы говорите, майор, мы будем стек
руки, когда мы спим. В этой сомнительной стране нет доверия, которое
не подкреплено чем-то более надежным, чем порох и пуля ".

Сказав это, сержант продолжил прогулку, а Батлер,
вернувшись к семейной группе, сел у огня.

Уот Адэр и его закадычный друг Майкл Линч раскурили по трубке и
теперь совещались под прикрытием собственного дыма среди
совместный шум резвящихся детей и шумной прялки
жены, которая давала жизнь и занятие квартире.

"Как далеко вы планируете уехать завтра?" - спросил хозяин, когда Батлер
придвинул к нему стул.

"Это будет во многом зависеть, - ответил Батлер, - от совета, который вы можете
дать нам".

"Вы хотите перебраться сюда, в Джорджию?" - продолжал Уот.

- По маршруту, наименее подверженному нападению, - добавил майор.

"Дай-ка подумать, Майкл, лучше всего указать на "Форд" Гриндалла.
затем, примерно в трех милях отсюда, находится Christie's ".

"Именно так, - ответил Линч. - Это составит примерно двадцать семь и три"
это тридцать миль: легкий дневной переход".

"В таком случае, - сказал Эдер, - если вы знаете дорогу... Разве Подкова лошади
не знает ее, сэр?"

"Я скорее думаю, что нет", - ответил Батлер.

"Ну, это, конечно, немного запутано; но если ты подождешь
утром, пока я посмотрю свой волчий капкан, который находится всего в шаге отсюда, я сделаю
пройти с вами часть пути, просто чтобы проводить вас через один или два перекрестка.
пути: после этого все достаточно прояснится. Впереди у вас будет долгий день.
а с хорошими лошадьми делать особо нечего.

"Вероятно ли, что мы встретим отряды по дороге?" - спросил Батлер.

"О господи, сэр, это исключено", - ответил дровосек. "Все идет к тому, что
внизу, в Кэмдене, между Корнуоллисом и Гейтсом, все идет к развязке.
что у нас почти ничего не осталось, кроме старых женщин, чтобы сохранить страну свободной
от индейцев."

- И как же вам удалось избежать призыва? - поинтересовался майор.

"Хи, хи, хи!" - захихикал наш хозяин. "В этом есть какой-то подвох. Они зовут меня
человек с сомнительным принципам, и ни одна из сторон не готовы к собственному я"
он добавил, что с таким тоном, что, казалось, указывают на чувство собственного
ум. "Но, Господь с Вами, сэр, если я выбрал говорить, есть
не сомневаюсь в том случае. Там, Майкл?"

"Нет, если бы вы прямо заявляли о своих чувствах", - ответил Линч.
Линч степенно выпустил огромное облако дыма.

- Между нами говоря, сэр, - продолжал Уот, поднося руку ко рту
и подмигивая Дворецки, - дело достаточно ясное. Но
сейчас щекотливые времена, мистер Батлер, и мудрый человек придерживается своего
совет, как сказано в Священном Писании. Осмелюсь сказать, вы меня понимаете.

- Возможно, и понимаю, - ответил Батлер. И на этом разговор оборвался, Уот
и его спутник серьезно изливали клубы табачного дыма в
молчании, пока сержант, совершивший свой визит в конюшню, теперь
снова не вошел в комнату.

"Уот, - сказал Робинсон, - покажи нам, где мы будем спать. мистер Батлер, по-моему
, пора ложиться спать".

Затем, перекинув винтовку через одну руку, а кобуры Батлера - через
другую, сержант ждал посреди комнаты, пока Мэри
Мазгроув, при заказе Адэр, взял свечу в руку и поманил
наши путешественники, чтобы следовать за ней в дверь. Девушка провела свою
подопечную по крыльцу в противоположный конец хижины, где она
указала на их комнату. Пожелав своей хорошенькой проводнице "спокойной
ночи", наши путешественники приготовились к тому отдыху, которого их
утомленные тела недолго тщетно искали.




ГЛАВА XIV.

ЧТО-ТО ОЧЕНЬ ПОХОЖЕЕ НА СОН.


Было уже за полночь, и обитатели хижины дровосека отдыхали
несколько часов, когда сон Мэри Мазгроув был нарушен странным
и непривычные сигналы тревоги. Ей снился Артур Батлер, и множество
приятных видений проносились над ее подушкой, как вдруг тучи
затемнили мир ее сна, и образы кровопролития заставили ее
содрогнуться. Появились ужасные фигуры к ней, маршируя с тайным ПАСЕ
через ее квартиру, и низкий и задушил посещаемость казалось, удар
ей на ухо, как тиканье смерть-наблюдать. Испуг разбудил ее, но
когда она пришла в себя, все было тихо. Ее комната находилась в противоположном
конце каюты от той, где спали Батлер и Робинсон, и это было
отделен от комнаты, занимаемой Линчем, только тонкой перегородкой из
досок. Звездный свет через окно падал на пол, просто
трогательно, как она прошла, стул, за который Мария уже висела ее одежда,
и освещения с сомнительной и спектральный свет выдающегося пунктов
ворс одежды, таким образом, чтобы придать ему подобие некоторые
неземная вещь. Мэри Мазгроув имела суеверие, обычное для деревенского воспитания
, и, поскольку ее мечта уже наполнила ее разум
опасениями, теперь она вздрогнула, когда ее взгляд упал на то, что, казалось,
она была гостьей из другого мира. На несколько мгновений она испытала это.
самое болезненное из всех страданий, агония молодых и доверчивых умов
когда на них воздействует ужас перед ночными призраками. Постепенно,
однако, правда пришла ей на помощь, и она увидела страшного призрака
избавившегося от своих ужасов и превратившегося в знакомую и безобидную
реальность. Но едва этот ночной страх рассеялся, как она снова
услышала то, что во сне вызвало в ее воображении череду неприятных
образов, шум шагов в соседней комнате. В следующее мгновение
она узнала звук голосов, разговаривавших полушепотом.

"Майкл", - сказал первый голос. - "Черт возьми, парень, неужели ты никогда не проснешься?
Очнись; пора шевелиться".

"Уот!" - воскликнул второй голос с громким зевком, и в тот же момент
скрип спинки кровати и угрюмый звук падения на пол
показали, что говоривший поднялся со своего ложа. "Это ты?" Я
Едва лег спать, как ты уже здесь, чтобы разбудить меня. Который час
сейчас?

"Почти час", - ответил Уот Адер. "И позволь мне сказать тебе, что у тебя нет никаких
нельзя терять время. Хью Хэбершоу в добрых десяти милях отсюда, и ты должен вернуться
засветло.

"Я думаю, вы могли бы дать мне еще час, если бы это было только для того, чтобы
обдумать, как правильно взяться за это дело. Всегда смотри,
прежде чем прыгнуть, это здравый смысл ".

- Ты всегда был упрямым дьяволом, - сказал Эдер, - и терпишь столько же, сколько и я.
подстегивай, как продырявленную лошадь. Какое отношение ты имеешь к размышлениям?
Разве не все решено? Беги трусцой, парень, беги трусцой. У вас прекрасный звездный свет; и я
вчера вечером велел поставить колос в конюшню, чтобы не терять времени
так что вставайте, седлайте лошадей и уезжайте!

"Ну, тебе не нужно быть таким чертовски занятым; разве ты не видишь, что я начинаю
собираться?"

"Тише, Майк, ты слишком громко разговариваешь. Возьми свои туфли в руки, ты сможешь
надеть их, когда выйдешь на крыльцо. "

"Нет, дай мне мое пальто, Ват; и я думаю, что я совсем не против
капли прежде, чем я изложу. Это сырой езда утром. А теперь скажи мне,
что именно я должен сказать Хью Хэбершоу.

- Скажи ему, - ответил Уот, - что у нас есть Подковы Робинсон и майор
Дворецкий континентальной армии, уютно устроившийся, как пара лисиц в мешке, и
что я выпущу их на пробежку ровно в семь; и...

- Не хочу перебивать тебя, Уот, - сказал другой, - позволь мне задать тебе вопрос
прежде чем ты продолжишь. Предположим, это не тот человек? Ты уверен в этом?
Было бы чертовски нехристианской работой отдать любого другого человека
такой своре ищеек, как Хью Хабершоу и его банда."

- Шоу, Майк, ты дурак! Кто, во имя всех бесов, это мог быть?
Как не майор Батлер! Разве мы не ожидали его вместе с Хорс-Шу,
и как раз в это время?

"Это выглядит достаточно вероятным", - ответил Линч. "Так что продолжайте".

- Скажи Хью, чтобы был готов в "Кизиловом источнике" самое позднее к восьми
в час. Я дам ему поиграть в игру, которая сделает его суставы эластичными
для него. И запомни, Майк, предупреди жирного капитана, чтобы он взял с собой все свое отделение
потому что Робинзон Подковы, как ты знаешь, не должен обращаться с
мальчики, это будет бой быков, или я ошибаюсь.

- У майора, кажется, тоже недобрый глаз, Уот, - сказал Линч. "Я
не хотел бы оказаться у него на пути, если бы он был зол; эти медноголовые
всегда готовы нанести удар. Но, Уот, что, если они не поедут верхом?
у Кизилового ручья?

- Предоставь это мне; я постараюсь дойти до развилки дорог
с ними. И потом, если они не возьмут вилку правой руки, что ж, ты
можешь сказать, что это из-за того, что я не умею лгать ".

"Сейчас, как Адэр, я не люблю портить вид спорта, но, может быть, у вас есть
никогда не думала, будет ли это стоит просто принять-где ваша мать,
и сказать подковы весь бизнес. Разве мы не могли бы, как ты думаешь,
получить столько же денег и так же честно, объединившись с майором
Батлером?

"Но я _have_ думал об этом, и это не годится по двум причинам. Во-первых,
эти страны Континента находятся в упадке, и денег так же мало, как и
их, как честность с красно-пальто: и, во-вторых, Тори есть так
Муч верх на всю страну, что у меня должен быть свой дом
сгорел и дети мои брошены в огонь ее, в менее
три дня, если мне до этих людишек ускользнуть сквозь мои пальцы".

"Ну, я никогда не встречал, - сказал Майк Линч, - ни одного негодяя, у которого не было бы
веских причин стоять на своем, и именно это позволяет моей совести принять участие".
моя совесть согласна".

"Ах ты, бездельник, - ответил Уот, - этого достаточно, чтобы заставить старого Скрэтча
смеяться, когда я слышу, как ты говоришь о совести! Такой вещи не существует
собираюсь в эти дни. Так что проваливай; я поищу тебя на рассвете ".

"Я буду скакать, Уот, как будто дьявол сидит на моем крупе; так что прощай!"

Затихшие голоса, отдаленные шаги Линча, когда он выходил из хижины
и осторожное отступление Уота Адера в свою комнату сказали
Мэри, что дело улажено, и план предательства приведен в исполнение полностью
карьера близка к завершению.

Диалог, который только что состоялся в присутствии девушки,
раскрыл сюжет, который глубоко взволновал и огорчил ее. Что же это такое?
Ей подобало делать, был первый вопрос, который возник у нее
рефлексия, как только она была достаточно хладнокровна, чтобы включить ее
мысли при себе. Было ли в ее силах предотвратить надвигающуюся
катастрофу, которая, возможно, угрожала жизням тех, кто искал
гостеприимства у ее родственника? Сбитая с толку и неуверенная, как
поступить, она прибегла к средству, естественному для ее воспитания, и
такому, которое показалось бы наиболее очевидным слабой и бесхитростной женщине: это
был к простому и вдохновленному верой средству молитвы. И теперь, выражаясь
бесхитростным, но искренним языком, впервые поднявшись в своей постели и наклонившись
раскинувшись на подушке в позе мольбы, она
горячо умоляла Небеса поддержать ее в нынешнем затруднительном положении и
просила мудрости и силы, чтобы задумать и совершить то, что было
это необходимо для безопасности людей, чей покой оказался под угрозой
этот заговор.

"Я встану", - сказала она, закончив свою короткую и искреннюю молитву,
"с первыми лучами зари и буду ждать прихода чужаков
из их комнаты, и тогда я буду первым, кто расскажет им о ловушке, которая приготовлена для них.
С этой решимостью она попыталась
взять себя в руки, чтобы отдохнуть, но сон бежал ее веки, и ее беспокойство
мысли затронул и даже усилила угрозу опасности. Возможно,
уже слишком поздно, размышляла она, дожидаться рассвета; возможно, Эдер стоит
перед ней у дверей для гостей, и его постоянное присутствие может
лишить ее всякой надежды на то, что она сможет сообщить им важную тайну
несомненно, самым верным способом для нее было воспользоваться
ночной тишиной, пока домашние были погружены в сон, и
предупредите незнакомцев об опасности, которая им угрожает. Но тогда как же ей было заставить ее
путь к своей квартире, и вызывать их, в такой час, от их
сны? На какие подозрения, возможно, попытка разоблачить ее, даже от
Сам Артур Батлер? И, в частности, что бы подумал об этом Джон Рамзи
, если бы впоследствии история была рассказана в ее невыгодном свете?

Этот последний был допрос, который Мэри Мазгроув часто встретился
поставив себе в ликвидации самостоятельного общения. По настоящее время
праздник этот призыв к мнению Джон Рамсей было наоборот
эффект от того, что можно было ожидать от него. Он предложил
новый свет озарил ее разум и направил ее мысли в другое русло,
и принес ей на помощь ту решимость, которую должна была призвать ее молитва
. Что бы подумал Джон Рамзи - он, друг свободы, и о
Вашингтоне, соотечественнике Батлера и Робинсона, ныне трудящемся вместе с ними
за одно и то же дело! Что он подумает, если она, его собственная Мары (а
девичья немного отдохнул на эту фразу), так _не сделаю все, что в ее
силах, чтобы спасти этих солдат независимости от удара, который
предательство теперь целился в них? "Джон имел бы полное право быть
злились на меня, - выдохнула она голосом, который испугал даже ее саму.
- если бы я не предупредила их полностью о том, что я услышала. В этом я уверен
, он поверит моей истории, что бы ни говорили другие ".

Невинность и чистота разума - это и меч, и щит в этом мире,
и они не меньше внушают уверенности в том, что можно бросить вызов злобе и безжалостности
врагов, чем укрепляют руку, чтобы поступать правильно. Мэри,
поэтому, решила отбросить все девичьи угрызения совести и смело
выполнить свой долг, что бы ни случилось; и, остановившись на этом
заключение она с нетерпением ждала момента, когда сможет отважиться
приступить к выполнению своей миссии по защите человечества. В такой ситуации прошло совсем немного времени
прежде чем она услышала отдаленный топот лошади, скачущей галопом по
дороге, указывающий ей на отъезд Майкла Линча из его
предательского посольства.

Время казалось подходящим, поэтому Мэри встала и оделась.
Затем, крадучись подойдя к двери, которая вела на крыльцо, она
Отодвинула засов. Громкий и продолжительный скрип деревянных петель
заставил ее задрожать с головы до ног. Она прислушалась на мгновение, и,
обнаружив, что никто не пошевелился, шагнул вперед с робких и неуверенных
шаг, который будет не менее обозначили намерения грабителя, чем, как
теперь она, испуганная движением дух-хранитель вознамерились
поручение добра. На полпути к крыльцу ей пришлось пройти мимо окна
Квартиры Адера; сначала низкое рычание, а затем внезапный лай
сторожевой собаки коснулся ее уха, и у нее кровь застыла в жилах. Девичья
рука, однако, успокоила его, заставив замолчать; но шум привлек
внимание Уота Адера, который проворчал короткое проклятие изнутри,
который был отчетливо слышен Мэри. Она поспешно убежала в дальний конец веранды
и там остановилась, прижавшись к стене,
почти безмолвная и неподвижная, как статуя, едва осмеливаясь дышать, и
балансирует, как перед бегом, перенося вес тела на одну ногу,
другая приподнята над полом. В таком положении она оставалась в течение долгого времени
промежутка страха, пока, наконец, не убедилась, что все спокойно, она
снова рискнула двинуться вперед. Окно комнаты путешественников выходило на улицу
с двускатной стороны жилища, и теперь она была прямо перед
IT. Она знала, что одна из кроватей в комнате стояла рядом с этим
окном, и ее занимал либо Батлер, либо Робинсон. С трепетом и
недоверчиво, она сделала робкий стук с ее руки на пояс.
Ответа не было: сон внутри был сном усталых мужчин, и
его не могла нарушить легкая игра девичьих пальцев. Теперь она
подобрала с земли камешек и снова попыталась им разбудить
спящих. Это тоже не увенчалось успехом. В полной безнадежности
достичь своей цели другими средствами, она отважилась поднять
сделав это, она частично просунула голову в комнату, когда
одной рукой придерживала оконную раму, крича почти
сдавленным голосом.

"Мистер Батлер! Мистер Батлер! Ради всего святого, проснись!"

Другого ответа, кроме глубокого дыхания погруженных в сон, не последовало.
заключенные.

"О! что мне делать? - воскликнула она, и сердце ее сильно забилось.
движение. "С таким же успехом я могла бы воззвать к мертвым. Мистер Гэлбрейт Робинсон! Ах!
что касается меня, я не могу разбудить их, не переполошив весь дом! Майор Батлер, -
продолжала она, делая особое ударение на этом названии его
ранга, - О, добрый сэр, проснитесь!

"Чего ты хочешь?" - пробормотал Дворецкий в душили и сон душит
голос, как он тяжело повернулся на подушке, как один перешли на
сон.

"О, небеса, сэр, не шуметь! Мне стыдно сказать вам, кто я есмь"
сказал перепуганной девочке", но я пришел за вашего хорошего--мне нужно кое-что
сказать вам".

"Прочь, прочь!" - кричал Батлер, разговаривая во сне. "Я не позволю, чтобы меня беспокоили.
Я тебя не боюсь. Убирайся!"

"О, сэр, услышьте меня, - взмолилась девушка, - люди в этом доме знают
вас и они замышляют зло против вас".

- Это не имеет значения, - пробормотал единственный наполовину проснувшийся солдат. - Я
я бы выступал там, где мне удобно, если бы Тори были такими же толстыми, как листья на деревьях
".

"Завтра собираются люди, чтобы причинить вам вред", - продолжала Мэри,
не подозревая о бессознательности человека, к которому она обращалась
сама: "и я пришла только со словом предупреждения для вас. Не проезжай мимо
Кизилового ручья завтра и не сворачивай направо на первой развилке
: на той дороге есть злые люди. Обратите внимание, - прошептала она
, - на моего дядю Уолтера. Скачите быстро и далеко, прежде чем остановитесь;
и молитесь, сэр, поскольку вы хорошего мнения обо мне - Мэри Мазгроув, сэр, - чтобы
дочь Аллена Мазгроува, мельника ... О, не называйте моего имени. Если бы вы
знали Джона Рамзи, сэр, я уверен, вы бы мне поверили.

Сторожевой пес зарычал раз или два за то время, пока Мэри говорила
, и в этот момент дверь главной комнаты хижины распахнулась.
было слышно, как кто-то слегка приоткрыл дверь, и голос Адера, произнесенный шепотом,
достиг уха девушки.

- Эй, Майкл! Во имя дьявола, что привело тебя обратно? Почему ты
медлишь, когда время так дорого?

У Батлера вырвалось длинное, тяжелое и нечленораздельное восклицание, характерное для
нарушенного сна.

"Отец небесный, я с перепугу уроню окно!"
мысленно воскликнула Мэри, все еще занимая свое непрочное положение. "Тише, это
голос моего дяди".

Наступила мучительная пауза.

Сильный порыв ветра взлохматил деревья и пронесся вдоль крыльца.
отчего некоторые лошадиные упряжки, подвешенные к стене, завибрировали.
с шелестящим шумом: звук пронзил ухо Мэри, как акценты
призрак, и силы почти покинули ее из-за
малодушия.

"Я думал, это Майкл", - сказал Эдер, обращаясь к кому-то внутри.,
"но это всего лишь бряцание упряжи и сновидения Барабанщика.
У этих собак есть привычка скулить и рычать во сне в соответствии с
их собственным способом. Говорят, собака иногда видит духов по ночам.
Но старине Барабанщику, человеку или дьяволу, все равно! Спи спокойно, ты,
лишний, и хватит тебе храпеть!

С этими словами дверь снова закрылась, и Мэри на мгновение
освободилась от страданий.

"Помни", - произнесла она самым испуганным тоном, опуская
раму. "На первой развилке обязательно поверни налево!"

"Во имя Бога, что это? Где ты?" - услышал восклицание
Мэри, когда окно закрывалось. Она не остановилась для дальнейших переговоров или
объяснений, но теперь поспешно попятилась назад, как испуганная птица к
своей чаще. Тяжело дыша и задыхаясь, она пришла в свою комнату и с
сама все экспедиции отправился снова в постель, где, с удовлетворением отмечает
сознание, что сделал доброе дело, и полностью доверяя, что
ее внимание не будет приниматься во внимание, она постепенно отстранил ее
тревога, и, прежде чем наступил час рассвета, упала в нежные
хотя и не совсем спокойный сон.




ГЛАВА XV.

ПОДКОВЫ И ДВОРЕЦКИЙ ВОЗОБНОВЛЯЮТ СВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ, КОТОРОЕ ЗАДЕРЖИВАЕТСЯ ИЗ-ЗА ДИКОГО
ПРОИСШЕСТВИЯ.


Утренняя заря, и с первого дня-полоска Робинзон оказался его
кровать, оставляя дворецкого настолько основательно связаны в чары сна, что он
не был даже тронут громкий и тяжелый топот сержанта, как, что
весомый персонаж надел его одежду. Первой привычкой Подковы по утрам
было присмотреть за капитаном Питером, и он соответственно направил свои шаги
к грубому сараю, служившему конюшней, у подножия холма.
холм. Здесь, к своему удивлению, он обнаружил, что перила изгороди, которые
накануне вечером были установлены в качестве барьера поперек пустующего
дверного проема, были опущены, и что вокруг не было видно лошадей.
помещения.

"Что за фокус-покус здесь был?" сказал он себе, глядя на
опустевшую конюшню. "Были ли эти роющиеся и вороватые Тори на свободе?
мародерствуя по ночам? или это всего лишь один из трюков капитана Питера
старика, опускающего прутья и втягивающего молодых меринов в
шалости? Это животное может учуять запах кукурузного поля или пастбища
земля такая, насколько ворона чует порох. Он бы вывихнул и развратил
любую невинную конюшню в Каролине!"

Сомневаясь, какой из этих причин приписать исчезновение их кавалерии
сержант быстро взобрался на холм и обвел взглядом
соседние поля, надеясь обнаружить дезертиров в каком-нибудь из них.
прилегающие пастбища. Но он не мог их разглядеть. Затем он
вернулся в конюшню и принялся осматривать землю у двери,
чтобы узнать что-нибудь об уходе животных по их поведению.
следы. Они были достаточно отчетливы, чтобы убедить его, что капитан
Питер, на ботинках которого были особые отметины, хорошо известные сержанту,
сбежал ночью в сопровождении мерина майора и двух других людей.
все они, как заметил Подкова, были в
стабильно на тот момент, когда он уже лег спать. Он сразу же пошел по
следам, которые вывели его на большую дорогу, а оттуда вдоль нее
примерно на двести шагов на запад, туда, где ряд полевых заграждений, ныне
брошенный вниз, открывающий вход на кукурузное поле. На этом этапе
сержант проследил, как три лошади ушли в поле,
в то время как четвертая, было очевидно, продолжила путь по дороге.

Вывод, который Гэлбрейт сделал из этого феномена, был выражен
мудрым покачиванием головой и глубоким приступом абстракции. Он занял
свое место на выступающем поручне под углом к ограде и начал
подводить итоги догадкам в следующей фразе:

"Лошадь, которая ехала по той дороге, никогда не ехала по своей воле
это так же ясно, как проповедь. Что ж, он не проезжал мимо Вата и не
Майк Линч, или же они более благородные люди, чем я их представляю: но
тем не менее, я готов поклясться книгой, что критур ходил с уздечкой поперек своего
голова и пара ног верхом на спине. И тот, кто держал эту уздечку
в его руке, делал это без всякой пользы! Бег бег здесь и там,
и прочесывают лес в ночи, когда страна в полной
Тори, как нищий шерсть - - - - это догматическая плохой знак, брать его
в какую сторону вы. У тех трех лошадей было большинство, и это
природа этих животных всегда следовать за большинством: это
наблюдение я сделал; и, в частности, если есть кукурузном поле, или
в oatpatch, или кусок свежего пастбища должны быть получены на каждый
индивидуальный лошадь единодушны в теме".

Пока сержант был поглощен этими размышлениями, "он был настороже",
как говорится в старых балладах, о человеке, бредущем мимо него по дороге.
Это был не кто иной, как Уот Адер, который шел вперед широким
и быстрым шагом, и со всем видом человека, увлеченного каким-то
неотложным делом.

"Алло! кто там идет? куда уходит так быстро, Ват?" был Робинзон
вызов.

- Подкова! - воскликнул Эдер тоном, выражавшим удивление и даже
тревогу. - Ха, ха, ха! - Клянусь трубкой старухи, ты меня напугал! Я
клянусь, Гэлбрейт Робинсон, я слышал, как ты храпел, как я проходил мимо вашего
окна три минуты назад".

"Я клянусь, что это не самое верное слово, которое вы когда-либо говорил в своей жизни,
Ват; хотя, может быть, для тебя это и так. Видишь, как ловко ты это сделал?
свет разлился по всему небу? Когда я впервые оказался в этом
утром он был на ленточке в день: сожжения блок-хаус в
ночь, десять миль, сделали бы более широкую полосу. Это было вашими собственными
ты слышал храп, Уот; ты только забыл, под чьим окном это было.

- Какая старая ведьма щипала тебя, Подкова, что ты так рано встал?
- спросил Эдер. - Возвращайся в дом, парень, я скоро буду с тобой.
сейчас; Мне нужно присмотреть за фермой, скоро увидимся.

- Мне кажется, ты очень разумно торопишься, Уот, учитывая,
что у тебя впереди целый день. Но, будь осторожен, я пройдусь с тобой, если
тебе это не противно.

"Нет, нет, я занят, Гэлбрейт; я буду заботиться о моих ловушек; я
а ты возвращайся в дом и поскорее завтрак. Иди! Вы бы
только поцарапайся о шиповник, если пойдешь за мной.

"Ha, ha, ha! Уот! Шиповник, ты сказал? Посмотри сюда, чувак, ты видишь их
вон те ноги? У них такой вид, будто они не могут посмеяться над тобой ни в коем случае.
В какую перепалку я собирался их втравить? Ладно, я пойду с тобой только для того, чтобы
научить тебя марш-броску.

- Тогда я ни на шаг не сдвинусь с места после капканов.

- Ты сварливый, Уот Эдер; что с тобой такое?

- Майор Батлер уже встал? - задумчиво спросил дровосек.

- _ кто_ вы говорите? _Major_ Батлер.

- Майор! - воскликнул Эдер с притворным удивлением.

- Да, вы назвали его майором Батлером?

"Мне, кажется, приснился какой-то сон о нем: или ты сам его так не называл?"
"Подкова?"

"Несомненно, что нет", - серьезно ответил Робинсон.

"Потом мне это приснилось, Лошадиная Подкова: такие сны иногда проникают в голову,
как и то, что нам рассказывали. Но, Гэлбрейт, скажи мне прямо
всю правду, что привело тебя и мистера Батлера в эти края? Что
тебе нужно в Джорджии? Действительно, кажется странным находить людей, которые
разыскиваются внизу, бродящими здесь, в наших лесах, в такое время, как это.

"В этом мире есть два типа людей, Уот", - сказал сержант с улыбкой.
улыбка: "те, кто задает вопросы, и те, кто не хочет отвечать"
вопросы. Теперь, к кому, по-твоему, я принадлежу? Почему, до последнего, ты
возишься! Где же наши кони, Ват? Скажи мне, что. Кто выпустил их из
стабильный?"

"Наверное, они позволяют себе выходить", - ответил Адэр, "они не были
haltered".

"Ты либо лжец, либо дурак, Уот. Иди сюда. Вот следы
зверя, который тащил человека по этой дороге, который выпустил всех
лошадей, которые были в той конюшне".

- Возможно, Майк Линч, - сказал Эдер с напускным выражением
невежество. "Где этот парень мог быть так рано? О, я помню, он
вчера вечером сказал мне, что сегодня утром собирается к кузнецу.
Он должен вернуться к этому времени".

"И вы здесь, чтобы ЛАРН новости от него?" - сказал сержант, разглядывая
Адэр с подозрительным вниманием.

"Ты только что попал в точку, Лошадиная Подкова", - со смехом ответил Уот. "Я действительно хотел
узнать, есть ли в этом районе еще какие-нибудь отряды солдат, которые добывают продовольствие
потому что эти проклятые парни нападают на человека и режут его
клинок и ухо, даже не поблагодарив за их грабеж, и поэтому я
сказал майку, чтобы спросить у кузнеца, потому что он еще бы знать, чем
еще кто-нибудь, есть ли еще какие-либо из этих pestifarious
scrummagers за рубежом".

- А твои ловушки, Уот?

- Это была всего лишь ложь, Гэлбрейт, я признаю это. Я боялся смутить тебя
, рассказав, чего я добивался. Но все же это не было широкой,
наглой ложью среди бела дня; это была всего лишь гражданская ложь, потому что я собирался пойти
за своим волчьим капканом до того, как позавтракаю. Но вот идет Майк."

В этот момент было видно, как Линч выходит из леса верхом на
грубый, нестриженый пони, которого он гнал вперед под неоднократными ударами
своей палки. Маленькое животное было покрыто пеной; и, судя по его
измученному путешествием состоянию, оно было на пределе
своих сил в тяжелом путешествии. На расстоянии нескольких сотен шагов
всадник заметил присутствие Адера и его спутницы и остановился
внезапно. Он явился, чтобы обсудить, как будто с целью спастись
их заметили; но видя, что он уже наблюдал их, он положил
его лошадь снова в движение, наступая только на медленной ходьбы. Адэр поспешно
оставил Робинсона и, идя вперед, пока не встретил Линча, развернулся
и пошел с ним по дороге, разговаривая в течение этого промежутка времени на
слишком тихом, чтобы сержант мог его расслышать.

"Вот Подкова сует свою голову в наши дела. Придумай ложь
быстро о том, что ты был у кузнеца; я сказал ему, что ты был там
чтобы услышать новости ".

"Да, да! Я понимаю".

"Вы видели Хью?"

"Да. Банда будет на своем посту".

"Тише! Будь весел, смейся и шути - Подкова очень подозрительна".

"Ты ездил на колосе, как на украденной лошади", - продолжал Эдер, когда
как только он оказался в пределах слышимости сержанта. "Посмотри, в какой
переполох ты поверг это бессловесное животное. Если бы это была твоя собственная кляча, Майк
Линч, я ручаюсь, что ты был бы с ним более нудным.

- Колос не стоит того, чтобы его вытаскивать, Уот. Он ленив, как сухопутная черепаха.
и слишком упрям, чтобы у любого добродушного человека хватило терпения.
Посмотри на эту палку - я расщепил ее на метлу для зверя.

"В конце дня ты больше похож на мужчину, чем в начале"
- сказал Робинсон. - Как далеко тебе пришлось ехать, Майкл?"

- Только сюда, в лавку Билли Уотсона, в "Гнезде канюка", - ответил Линч.
- Это самое большее в трех милях отсюда. Мой видел
хотел параметр, поэтому я подумал, что раньше с этим справлялись, но этот зверь
так проклятый тупой я добрых три четверти часа, так как я
покинула Смита".

- Какие новости вы принесли? - осведомился Эдер.

- О, ничего такого, что стоило бы рассказывать еще раз. Что строптивого, наоборот,
драчливый медведь гауджер, старый прятки, вчера пошли вниз
с последним отрядом новых шашек Фергюсона".

"Дикий Том Эскридж", - сказал Уот Эдер. "Ты знал его, Лошадиная Подкова, как
ненужный чертенок сатаны! - продолжал дровосек, делая особое
ударение на предпоследнем слове этого любимого прилагательного, которое он
привык употреблять как выражение решительного осуждения. - Итак, с него сняли подозрения.
Наконец-то! Что ж, я рад этому, потому что он был единственным человеком в этих холмах.
Я боялся, что это доставит вам неприятности, Гэлбрейт.

- Лишний или нет, - ответил сержант, произнося это слово в той же
манере, что и дровосек, и также не понимая его значения, - но это
это будет плохой день для Тома Эскриджа, рядового, упрямого тори, когда он
встречает меня, как Адэр. У меня есть основания думать, что он пытался хлопать в некоторые
из драгуны Тарлтона на спине у Waxhaws. Там как раз в это время растет конопля
для украшения этого пейзажа.

"Ты ничего не слышал о красных мундирах с тигром?" - спросил Эдер.

- Ни одного, - ответил Линч. - Ближайшая почта - у Крюгера, на Девяносто Шестой.

- Тогда ваш способ, мистер Робинсон, на сегодня вполне сносен, - добавил Эдер:
"но война есть война, и всегда существует некоторый риск должен быть запущен, когда мужчины
гуляющие со своими винтовками в руках. Но смотри! трудно по
восход солнца. Давайте пойдем и дадим кое-какие указания насчет завтрака. Я пошлю
кого-нибудь из мальчиков за лошадьми; они будут готовы к тому времени, как
мы что-нибудь поем.

Без дальнейших промедлений Эдер быстро зашагал вверх по холму к жилому дому
, сержант и Линч последовали за ним, как только последний
поставил свое измученное животное в стойло. К тому времени, как все собрались,
семья на крыльце начала подавать признаки жизни, и это было немного позже
после восхода солнца, когда Батлер вышел, готовый продолжить свое путешествие.
путешествие. Линч и остальные обменялись несколькими словами наедине .
Вудман, и после долгого трепа и надуманный задержек, два лентяя и
бродяжничество негр мальчики были отправлены в поисках кочевников лошадей.
Вскоре после этого было замечено, как животные перебегали с одной части
дальнего поля на другую, игнорируя все попытки загнать их в
угол или заставить пройти через открытое место
для того, чтобы загнать их в конюшню.

На лице Батлера читались озабоченность и молчаливое замешательство.
Время от времени с его губ срывалось нетерпеливое выражение.
он наблюдал с крыльца за безрезультатными усилиями Дворецкого.
негры заставляют прогуливающих лошадей направляться к дому.

"Всему свое время", - сказал Адэр, отвечая на мысли и взгляды
Батлер, а не его словам, "все в свое время; они должны
играть. Это хороший знак, сэр, чтобы увидеть путешественника лошадь
capersome утром. Жена, спешат с подготовкой; лошади
Шу и его друга нельзя задерживать в их дневном путешествии.
Встряхнись, Мэри Мазгроув!

"Волей Господа остаться на завтрак?" - спросила Мэри, с сомнительных
взгляд на дворецкого.

"Будут ли они? Чтобы быть уверенными, что они будут! Могли бы вы выключить друзья
дверь с пустым желудком, ты, норка, и особенно когда впереди у них целый день
голодной смерти? - воскликнул дровосек.

"Я думала, им далеко ехать, - ответила девушка, - и они предпочли бы,
чем ждать, захватить чего-нибудь холодного на дорогу".

"Тас! Занимайся своими делами, племянница! Лошади еще не пойманы, и
ты можешь поджарить бекон до того, как они появятся у дверей.

"Он должен быть готов, затем, в момент," вернулась Мэри, и она направилась прямо
сама старательно ее задач подготовки. На протяжении интервала,
после этого девушка несколько раз пыталась перекинуться парой слов
с Батлером, но присутствие Эдера или Линча, как это часто бывало, не позволяло
даже пошептаться; и, наконец, утренняя трапеза дымилась на столе.
таблица без получения желаемой возможности. Трапеза была
быстро закончена, и лошади, сдавшиеся посланцам
, которые были отправлены за ними, теперь ожидали своих
хозяев. Лошадиная Подкова вложил в руку дровосека небольшую сумму денег в качестве
вознаграждения за развлечение, оказанное его товарищу и ему самому, и
устроив их багажа по седлам, объявил, что они были
готов выдвигаться в путь. Пока путешественники
прощались, как принято в таких случаях, Мэри Мазгроув, чье
поведение в течение всего утра во многом свидетельствовало о болезненном
тайная забота, теперь встала на пути Батлера, и когда она скромно
протянула ему руку на прощание, и услышала небольшое излияние
галантность и комплимент, с которыми было естественно говорить хорошо воспитанному мужчине
и солдату в такой момент, она воспользовалась возможностью, чтобы
прошептала: "На развилке дорога налево - запомни!" - и мгновенно
скользнула в другую часть дома. Батлер остановился всего на мгновение
, а затем поспешил вместе с сержантом к их лошадям.

"Уот, ты обещал вывести нас на дорогу к Гриндаллс-Форду", - сказал
Подкова, когда он поднимался на свое место.

"Я готов пройти часть пути с вами, - ответил дровосек, - я
провожу вас до развилки, а после этого вы должны позаботиться о себе сами"
. Майкл, принеси мне мою винтовку.

Было не больше половины седьмого, когда отряд двинулся в путь.
путешествие. Две наши путешественники ехали легкой походкой, и Ват Адэр,
небрежно закинув винтовку за плечо, вышел с
длинный качающийся шаг, который держал его, без труда, в курсе
всадники, как они продолжали путь по горам и долам.

Они не отправлялись в путь на полмили, прежде чем они достигли точки в
лес, в котором Адэр положил этому конец.

"Моя двуколка стоит немного в стороне от дороги, - сказал он, - и я должен просить вас
остановиться, пока я не увижу, как мне повезло этим утром. Это короткое дело
и скоро законченное. Вот так, Подкова; вполне вероятно, я смогу развлечь тебя
этим утром.

"Наше время поджимает", - сказал Дворецки. "Пожалуйста, дайте нам ваши указания относительно
дороги, и мы оставим вас".

"Вы никогда не найдете его в этих лесах", - ответил Уот. "Здесь есть две или
три тропинки, ведущие сюда, и дорога ведет вслепую, пока вы не
подходи к развилке; ловушка находится не далее чем в ста ярдах от твоего пути.

- Вместо того, чтобы останавливаться и обсуждать это, Уот, - сказал сержант, - мы пойдем за тобой.
так что иди дальше.

Дровосек свернул в заросли и, прокладывая себе путь сквозь
кусты, в несколько мгновений привел двух солдат к подножию
большого смолистого дерева.

"Все вороны, у меня есть моя леди!" - воскликнул Ват Адэр, с
возглас, который сделал лесу кольцо. "Развязная шлюха! Я запрягал ее, лошадь
Башмак Робинсона! На эту картину стоит посмотреть.

"Кто?" - воскликнул Батлер. "О ком вы говорите?"

"Посмотрите сами, сэр", - ответил дровосек. - А вот и озорной
дьявол; старая волчица, на которую я охотился последние два года. О-хо-хо,
мадам! Ваш слуга!

Взглянув вблизи на землю, наши путешественники увидели причину этого
торжествующего взрыва радости в большом волке, который теперь изо всех сил пытался
освободиться от рабства своего положения. Ловушка была
изобретательно подстроена. Он состоял из длинного отверстия в дупле
ствол дерева начинался примерно в четырех футах от земли и был вырублен
топором до самого корня. На верхнем конце было проделано отверстие
в щели шириной около фута, и дерево было спилено
книзу таким образом, чтобы щель постепенно сужалась по мере
она приближалась к нижней оконечности, пока у земли не стала не более
четырех дюймов в ширину, образуя, таким образом, клиновидную лазейку в
полое тело дерева. На дно была положена часть туши овцы
, запах которой привлек волка,
и в своем стремлении завладеть этим сокровищем она поднялась
на задних лапах достаточно высоко, чтобы отверстие оказалось достаточно широким, чтобы
позволить просунуть голову внутрь, откуда, соскальзывая вниз, щель
стала настолько узкой, что не позволяла ей разжимать челюсти. Единственным
способом выбраться из этой ловушки было поднять ее тело на ту же самую
высоту, на которой она нашла вход, прием, который, кажется,
требовалось больше хитрости, чем было даровано этому хитрому животному, вошедшему в поговорку
. Теперь она стояла в плену почти так же, как волы
обычно заперты в своих стойлах.

В течение нескольких мгновений после того, как пленник был впервые замечен, и во время
экстравагантных воплей Адера по поводу успеха его уловки, она предприняла
несколько отчаянных, но безрезультатных попыток убрать голову; но поскольку
как только Батлер и Робинсон спешились и вместе со своим
проводником собрались вокруг нее, она прекратила борьбу и
казалось, она терпеливо подчинялась воле своего похитителя. Она стояла
идеально все-таки с этим пассивно и даже трусливо представления для
которое, в таких обстоятельствах, это животное примечательно: ее задние ноги
поникла, а ее хвост был воткнут между ними, пока не пошевелит ни
выражение гнева или горя избежал ее. Свойственной ей проницательностью
был полностью сбит с толку улучшенный волчья хитрость ее
ensnarer.

Ват рассмеялся с грубой и почти дьявольский смех, как он плакал
из--

- Наконец-то я поймал старую воровку, несмотря на ее хитрость! С помощью
предупреждение при загрузке. Вот отметина, которую я заметил на ней прошлой зимой, - добавил он,
поднимая ее переднюю ногу, у которой не было ступни. - Но она
будет рыскать, лишний дьявол! Именно в природе этих
здесь кровопийц, чтобы держать еду в торговлю, независимо от того, сколько
они смотрели. Но я знал, я бы ее в один из этих дней. Эти
шалуны всегда должны платить, рано или поздно, за свои
злодейства. Разве она не старая дура, Лошадиная Подкова, чтобы зайти в это заведение
жвачка ради куска дохлой баранины? Ha, ha, ha! если бы у нее была только возможность
проявив здравый смысл, она могла бы посмеяться над нами! Но она этого не сделала;
ha, ha, ha!"

"Ну, Уот Эдер, - сказал Робинсон, - у тебя была озорная голова, когда ты
придумывал эту ловушку".

- Пощупайте ей ребра, мистер Батлер, - крикнул Уот, не обращая внимания на сержанта. - Я
знаю, кто наложил на нее эту повязку. Сегодня в моем стаде нет ни одного ягненка
который не ухмыльнулся бы, услышав новости.

- Ну, и что ты собираешься с ней делать, Эдер? - осведомился Батлер;
"помните, что вы теряете здесь время".

"Делай с ней!" воскликнул дровосек; "это только сказала: я буду кожу,
дьявол жив".

"Надеюсь, что нет", - воскликнул Батлер. "Это было бы ненужной жестокостью.
Прикончи ее на месте из своей винтовки.

"Я бы не стал тратить порох и пули на этого шалуна", - ответил Эдер. "Нет,
нет, нож, нож!"

- Тогда перережь ей горло и покончим с этим.

"Вы не привыкли к этим адским ворам, сэр", - сказал дровосек.
"Нет ничего, что неслишком хорошо для них. Старый грешник, я
с нее кожу живьем! Вот наказание!"

"Еще раз, не молю", - сказал Батлер умоляюще.

- Об этом давно пора молиться, - ответил Эдер, вытаскивая нож и
начал точить его о камень. "Она будет умирать потихоньку, и будь она проклята"
добавил он, и его глаза сверкнули диким восторгом. "Теперь посмотри и
увидь волчицу, наказанную за ее злодеяния".

Дровосек стоял над своим пленником и от души смеялся, указывая
своим товарищам на дрожащие и подавленные жесты своей жертвы,
предаваясь грубые и пошлые шутки в то время как он описал детально
план пыток он собирался выполнить. Покончив со своим
хулиганством, он медленно провел кончиком ножа по хребтовой кости
животного, от шеи до хвоста, разрезая кожу по всей длине
. "Это способ расстегивать жакет", - сказал он, смеясь
громче, чем когда-либо.

"Ради Бога, прекрати!" - воскликнул Батлер. "Ради меня, спасите бедного
животное от этой боли! Я заплачу вам в три раза превышает значение кожи".

"Деньги не купят ее", - сказал Ват, отрываясь на мгновение. "Кроме того,
кожа испорчена из-за этой раны".

"Вот гинея, если вы перережете ей горло, - сказал Батлер, - и
немедленно уничтожьте ее".

"Это было бы откровенным убийством", - ответил Эдер. "Я никогда не беру денег за то, чтобы
совершить убийство; это противоречит моей совести. Нет, нет, я раздену старушку
леди, и пусть она подышит свежим воздухом в такую жаркую погоду.
И если она простудится, вы знаете, заболеет и умрет от этого,
что ж, тогда, мистер Батлер, вы можете дать мне гинею. Это спасет мою
совесть", - добавил он с усмешкой, которая выражала борьбу между его
алчностью и жестокостью.

- Пойдем, Гэлбрейт, я не останусь, чтобы наблюдать за варварством этого
дикаря. Садись на коня и позволь нам воспользоваться нашим шансом в одиночку пробраться через
лес. Парень, я не желаю твоей дальнейшей службы.

"Посмотри-ка сюда!" - сказал Эдер. "Где ты родился, что ты такой?
очень милый из-за волка-кровососа? Человек, это невозможно
найти свой путь в этой стране; и ты можешь, выбрав неверный путь
, столкнуться с теми, кто не задумываясь послужит тебе, как я
служу этому зверю ".

- Уот, будь проклято твое неестественное сердце, - вмешался сержант. - Прикончи ее на
один раз. Бесполезно, мистер Батлер, - сказал он, обнаружив, что Эдер не обращает на него внимания.
- мы ничего не можем с собой поделать. Это волк против волка.

"Я знал, что ты не сможешь, Лошадиная Подкова", - воскликнул Уот, снова засмеявшись. "Так что
ты можешь остаться и посмотреть".

Батлер подошел к своей лошади, вскочил в седло и удалился на некоторое расстояние
в лес, чтобы избежать дальнейших разговоров с мучителем пойманного зверя
и скрыться от зрелища, столь отвратительного для его
чувства. Тем временем Эдер продолжал свою операцию с
готовностью, свидетельствовавшей о врожденной жестокости его характера. Он перекрестился.
разрез на коже, от одного плеча до другого,
преданный объект его пыток все время оставался неподвижным
и молчал. Разрезав таким образом шкуру в соответствии со своей целью,
теперь дровосек с наигранной изяществом точностью,
взмахнул ножом над спиной животного, а затем разразился громким криком
смейся.

"Я не могу удержаться от смеха, воскликнул он, - думать, что штраф, оборванных,
праздник пальто я собираюсь сделать это. Я раздену ее до самых ребер
, и тогда лоскуты будут красиво свисать. Она будет считаться
красавица в овчарне, а потом она может одолжить пальто, понимаете ли, у
какого-нибудь ягненка; волк в овечьей шкуре - обычное зрелище в этом мире.
"

- Уот Эдер, - сердито сказал Подкова, - я собираюсь сыграть роль волка
и задам тебе трепку. Вы savagest волк в овечьей
одежду себе, что это было мое счастье увидеть".

"Ты так думаешь, подковы!" - воскликнул Ват, насмешливо. "Вы, возможно, шанс
пропустите свой путь в день, так что не строй из себя дурака! Недоброжелательность будет
только отнять у вас пальца-пост-и это не все дороги через
этот район, который освобождается от рейнджеров-тори.

"Твой собственный день еще придет", - ответил Подкова, боясь слишком сильно разозлить
дровосека из-за зависимости его самого и его
спутника от информации Адера относительно маршрута их путешествия
. "Мы должны уступать и брать пощаду в этом мире".

- Видишь ли, Лошадиная Подкова, - сказал Эдер, начиная возражать, - мне не
нравятся эти шалуны, ни как; вот почему. Они жестоки
сами по себе, и мне нравится быть жестоким с ними. Мне доставляет истинное удовольствие
видеть, как они лебедят, ибо, благослови господь твою душу! они не возражают против обычных
перерезает горло, не больше, чем теленку. Теперь вот способ затронуть их чувства.
"

В этот момент он кончиком ножа отделил шкуру
от мяса по обе стороны позвоночника, а затем, в своем нетерпении
выполнить эту задачу, он зажал нож в зубах и
начал теребить кожу руками, сопровождая свои усилия
невнятными выражениями восторга по поводу непроизвольных и, но
плохо подавляемых агоний животного. Боль, наконец, стала слишком
острая на волка, со всей свойственной ей привычки, представления,
выносить, и в отчаянной борьбе, которая завязалась между ней и ее
мучителем, ей удалось конвульсивным прыжком высвободиться
из своего надежного укрытия. Энергия ее сил избавления
спасли ее из рук дровосека, и превращая короткие на нее
нападавший, она закрепляла свои клыки глубоко в мясистые части его бедра,
где, как пена слетел с ее губ, она держалась твердо, как если
решив подороже продать свою жизнь за боль, которую она перенесла. Адэр
издал стон от причиненного страдания, и, в спешке мгновения,
уронил нож на землю. Таким образом, он был вынужден терпеть
мучительную хватку, пока не оттащил все еще упорно цепляющегося
зверя на несколько шагов вперед, где, схватив свой нож, всадил его,
одним глубоким ударом, пронзившим ее сердце насквозь. Она молча
упала к его ногам, не рыча и не лая, выпустив свою хватку только в
бессилии смерти.

- Будь она проклята! - воскликнул Адэр. - жестокосердная, кровожадная дьяволица! Такова
природа зверя - жестокая и порочная до последнего, будь она проклята!" он
продолжал, обезумев от боли, наступая каблуком ей на голову: "Проклятая
ее в волчий ад, в который она попала!"

Робинсон стоял рядом, без посторонней помощи, и не испытывал неудовольствия, видя итог.
таким образом, жертва отомстила угнетателю. Это спокойствие
разозлило дровосека, который со стоицизмом, присущим
нецивилизованной жизни, казалось, был полон решимости устранить любой предлог для
ликование сержанта, делающего вид, что он не обращает внимания на полученное им ранение
.

"Я не возражаю против царапин проклятой твари", - сказал он, изобразив на лице
плохо поддельное веселье, - "но я не люблю, когда меня обманывают
из удовольствия помучить таких озорных шалунов. Это хорошо
для нее, что она возбудила во мне страсть, иначе ей следовало бы носить с собой
гнилую тушу, которой могли бы полакомиться стервятники перед смертью.
Но послушайте, где мистер Батлер? Я хочу, чтобы Гвинеи. Хо, сэр!", он
продолжение, горланя на дворецкого, как он перевязал ему рану ремень
лосиная кожа взяты из сумки "моя морская! Я убил дьявола, чтобы
доставить вам удовольствие, видя, что вы этого хотите ".

Батлер подъехал к месту и в ответ на это обращение дал ему
сердитый и возмущенный отказ.

"Ведите нас дальше, сэр", - добавил он. "Мы и так потеряли слишком много времени
из-за вашей жестокой задержки. Ведите, сэр!"

"Ты достаточно скоро доберешься до конца своего путешествия", - ответил Эдер с
улыбкой, а затем угрюмо взял ружье и повел нас через
лес.

Добрых полчаса или больше было потеряно из-за инцидента у капкана, и
Нетерпение и недовольство Батлера продолжали проявляться в том, как
он подгонял дровосека продолжать их путешествие. После
возвращения на дорогу и пересечения участка сложной и запутанной
лесистой тропинкой, по которой их вывел проводник,
вскоре они выехали на более широкое и разбитое шоссе, по которому проехали
не более мили, прежде чем добрались до развилки.

- Я позаботился о том, чтобы вы были в безопасности, как я и обещал, - сказал дровосек, - и теперь вы
должны двигаться сами. Вы идете по правой дороге; примерно через десять
миль вы выйдете к другому выступу, там свернете налево,
и если вам повезет, вы доберетесь до брода до захода солнца. Три
мили в дальнейшем Кристи. До свидания т е! И подковы, если вы
если наткнешься на другую волчицу, застрявшую на дереве, сними с нее шкуру, слышишь?
Ha! ha! ha! До свидания!"

"Поезжай дальше!" - сказал Батлер сержанту, который собирался что-то ответить
Эдеру; "Поезжай дальше! Не обращай внимания и не отвечай этому парню, а езжай по дороге
он указывает. Он скотина и негодяй. Быстрее, добрый сержант, быстрее!

С этими словами он пустил свою лошадь в галоп. Робинсон последовал за ним на той же скорости.
Дровосек стоял неподвижно, пока путешественники не скрылись из виду.
он прятался за густой листвой, нависавшей над их тропой. Увидев
поэтому их безопасно в своем труде, коварный гид повернулся на
он повернулся, закинул винтовку на плечо и захромал обратно к своему жилищу.

- У меня странное предчувствие насчет этого негодяя, сержант, - сказал Батлер.
они прошли примерно четверть мили. "Мой разум
недоумение некоторые неприятные сомнения. Каково Ваше мнение о нем?"

"Он играет на обе стороны", - ответил подковы", и знает больше вас
чем по правам он следует. Он говорил consarning из вас, в это утро, как
_Major_ Дворецкого. Он вышел из своей onawares рот".

"Ha! Есть ли мое имя на какой-нибудь части моего багажа или одежды?

"Насколько я знаю, нет", - ответил сержант. "А если и было, то я не умею
читать".

- Прошлой ночью вам помешали спать, Гэлбрейт? Вы слышали
шум в нашей комнате?

"Ничего, майор, громче, ни грызть мыши, у подножия
раздел планка. Вы видите, дух, что ты такая торжественная?"

"Я так и сделал, сержант!" - сказал Батлер с большой серьезностью. "Я видел
сон, в котором было что-то более чем естественное".

"Вы меня поражаете, майор! Если ты что-то видел, почему не разбудил меня?

"У меня не было времени, пока все не исчезло, а потом было слишком поздно. Мне приснилось,
Гэлбрейт, что каким-то образом... потому что мой сон не объяснял, как она появилась
в... Мэри Мазгроув, молодой девушке, которую мы видели...

"Ha! ha! ha! Майор, эта молодая девушка вас перегрела! Это был тот самый спер?"

- Успокойтесь, Гэлбрейт, я говорю серьезно; выслушайте меня. Мне снилось, Мэри Мазгроув
зашел в номер и предупредили нас, что наши жизни были в опасности; как я
забыть, или, возможно, она не говорила, но говорила она о нашей подстерегла,
и, я думаю, она сообщила, что на этой самой развилке дороги у нас
только что прошли, то следует взять левой рукой-справа, по моим
сон, сказала она, вела к какому-весна".

- Может быть, Кизил, майор, - сказал Робинсон, смеясь. - Есть такой
место, где-то в этих краях.

"Кизиловый лес"! клянусь жизнью, - воскликнул Батлер. - Она назвала это "Кизиловый источник".
"Источник".

"Это очень странно", - сказал Робинсон глубоко; "это очень странно,
если у вас есть какие-Херн говорить о весне, прежде чем пошел в
прошлой ночью спать. Ибо, как и вы, джентльмен, уверен, что такой источник есть.
источник не за горами, хотя я и не знаю точно, где именно."

"И что меня озадачивает, - продолжал Батлер, - так это то, что сегодня утром,
почти теми же словами, что были в моем сне, Мэри Мазгроув предостерегла меня в
шепчу, чтобы на развилке свернул налево. Как она связана с моим
мечта? Или это могло быть реальностью, и это была девушка сама
говорил? Я не помню такого слова от нее, прежде чем я ушла на пенсию
спать".

"Я Хирн о подобных вещах раньше, майор, и не мог
делают их из. На мою долю, я верю в мечты. Здесь что-то не так.
- Здесь что-то не так, - продолжил сержант, поразмыслив над этим вопросом несколько секунд.
Покачав головой. - Здесь что-то не так,
Майор Батлер, это так же верно, как то, что вы родились. Я не сидел сложа руки, делая свои собственные
наблюдения: во-первых, мне не понравилась раздражительность жены Уота.
ночью; потом, та бабуля, она бредила скорее как старая ведьма, с
чем-то злым в ней, что не давало ей успокоиться, чем как ваши
приличные старые тела, когда они становятся ребяческими. Что она имела в виду ее
беседы о золотых гиней в Ват кармане, и английский офицер?
Такие понятия не приходят естественно в голове, не то, чтобы пойти
по. И, более того, когда я оказался сегодня утром, прежде чем он был
ловко день, который вы думаете, я видел?"

"Действительно, я не понимаю".

"Во-первых, Уот шел по дороге с лицом человека, у которого было такое
дом в огне; и когда я остановил его, чтобы срубить то, за чем он охотился, внизу
появляется Майк Линч - этот сварливый бульдог - из леса, на небольшом
узел с пони, почти на полной скорости, весь в пене; и
было что-то вроде совместного рассказа, а затем была сочинена история о
Майк сейчас у Билли Уотсона, кузнеца. Это не очень хорошо говорит,
майор, и это вызывает у меня подозрения. Серого утра не
время работы кузнеца: нет огня, чтобы сделать, а что нет.
К тому же, это не место для торговли, как я знаю, здесь в стране,
чтобы быть на работе, поэтому Арли. Я ничего не сказала, но я сделал своего рода расплаты в
мой собственный разум, что они выглядели как пара desarters пытается Шам а
часовой. С другой стороны, наших лошадей отпустили. В этих знаках что-то есть
вы можете положиться на это, майор Батлер!

- У этого парня есть планы против нас, Гэлбрейт, - задумчиво сказал Батлер.
не обращая особого внимания на предположения сержанта. - Я не могу
поверить, что это был сон. Возможно, это была сама Мэри Мазгроув, но
как она туда попала, я не могу себе представить. Я ничего не видел, я только слышал
предупреждение. И я готов поклясться, что она обращалась ко мне как к майору Батлеру. Вы говорите,
Уот Адэр дал мне тот же титул?

"Поскольку я живой человек, - ответил Подкова, - он хотел это отрицать; и
тогда он притворился, что это его собственная фантазия".

"Это очень странно и выглядит ужасно", - сказал Батлер.

"Неважно, пусть будет худшее, у нас есть руки и ноги"
и то, и другое, - ответил сержант.

"Я пойму намек к добру или к худу", - сказал майор. "Сержант,
сворачивайте на левую дорогу; дальше я двигаться не буду".

"Это самое мудрое, что мы можем сделать", - ответил Робинсон. "Если у вас есть
сомневаешься в человеке, вроде бы доверяешь ему, но остерегаешься следовать его совету
. Я дам вам еще один совет: давайте проверим наше
огнестрельное оружие, чтобы убедиться, что мы готовы к битве ".

Дворецки согласился с этой мерой предосторожности, сержант спешился и
заново зарядив винтовку, попытался выстрелить в воздух, но
пуля лишь сверкнула, не выстрелив. При повторном испытании результат был
тот же. Это побудило к дальнейшему исследованию, которое выявило тот факт,
что нагрузка, которая была наложена днем ранее, была
разрядился, и пуля теперь была загнана внутрь вместо пороха.
Было очевидно, что это было задумано. Козни врага
стали более очевидными, когда после расследования состояния
пистолетов Батлера они также были признаны непригодными для использования.

"Это некоторые действия Майкла Линча, пока мы ели наш
завтрак", - сказал Подкова, - "и это неопровержимое доказательство измены в нашем
лагере. Я бы хотел вернуться, если бы это было только ради удовольствия
вышибить мозги Уоту. Но спорить об этом бесполезно. Мы
нужно все исправить и двигаться дальше, хорошенько заглядывая вперед ".

С предельной очевидным равнодушием к опасностям, которые их подстерегают,
сержант теперь применил на себе заботу о восстановлении его винтовку
исправном состоянии. С помощью небольшого инструмента, который он носил с собой для
такого использования, он открыл брешь и извлек пулю: пистолеты Батлера
также были приведены в порядок, и наши путешественники, таким образом, были восстановлены в
приняв оборонительную позицию, повернули головы своих лошадей в чащу слева от себя
и проследовали через пространство, которое заполняло образовавшийся угол
двумя ответвлениями дороги; и, достигнув того ответвления, которое
они искали, они усердно продвигались вперед в своем путешествии.

Тропа, по которой им предстояло идти, была пустынной и неровной, и лишь раз
или два раза в течение дня они встретили случайного путника, пересекавшего
ту же самую местность. Однако из такого источника им сообщили, что они
находятся на самой прямой дороге к Гриндаллс-форд, и что маршрут, который они
оставили, привел бы их к Кизиловому источнику, точке
сильно отклонились от своего правильного курса, и от брода, возможно, остались только
был достигнут трудным и извилистым обходным путем.

Эти разоблачения открыли Батлеру и его компаньону глаза на
неминуемые опасности, которые их окружали, и побудили их к проявлению
строжайшей бдительности. Как осторожные и надежные солдаты, они
продолжали свой путь с самым непоколебимым мужеством, уверенные в том, что
трудности отступления полностью равны трудностям наступления.




ГЛАВА XVI.

СОЛДАТЫ ТОРИ, ТЕМНАЯ ДОРОГА И ДРАКА.


"Клянусь усами Великого турка, я ставлю тебя на четыре очка выше,
задира! Хай, лоу, джек и игра!" - воскликнула Пепперкорн.

"У вас есть достаточно удачи, чтобы волноваться из девяти жизней кошки. Это
конец сплетника, лучшая лошадь 'меж Pedee и саванны. Итак,
будь я проклят, если я еще раз сыграю с тобой! Ну вот, отправь карты к черту!
взревел Хью Хэбершоу, вставая и бросая колоду в огонь.

Это было как раз на исходе ночи, когда группа
хулиганистого вида мужчин собралась под раскидистым каштаном, который
раскинул свои старые руки над небольшим усыпанным гравием холмиком в глубине
из леса, окаймлявшего северный берег Паколе, в пределах
недалеко от Grindall Форд. На месте были все качества
секрет быстроты. С одной стороны он был защищен небольшой рекой, а с
другой - сложной преградой из подлеска, состоящей в основном из
тех пышно переплетенных лоз, которые придают столь отчетливый характер зданию.
южный лес. Кустарник, непосредственно тянувшийся вдоль берега
реки, был достаточно разросшимся, чтобы всадник мог проехать через него
вниз к дороге, которая примерно в двухстах шагах отсюда вела к
броду.

Группа , которая сейчас занимала это место , состояла примерно из десяти или двенадцати человек
под командованием Хью Хабершоу. Облик их был наполовину деревенский
и половина военных; некоторые усилия на воинском костюме были видны в
украшение случайного хвостиком комплект крышки нескольких из
партии, и, здесь и там, кусок желтой ткани, образуя полосы
шляпа. На некоторых были длинные и неуклюжие панталоны из оленьей кожи и мокасины
из того же материала; двое или трое были одеты в куртки из грубой
домотканый, неуклюже украшенный обрезками британской униформы.
Все были вооружены, но одинаково нерегулярно. Для этого имелись винтовки.
их можно было увидеть сложенными у ствола дерева; большинство мужчин были вооружены
мечами разной длины и величины; а у некоторых из банды
на виду у всех висел пистолет всадника.
Их лошади были привязаны к свисающим концам ветвей
нескольких деревьев, окружавших круг, и были готовы к службе по
первому зову. У подножия
каштана был разведен небольшой костер из хвороста, и его пламя было достаточно сильным, чтобы бросать яркие блики
на разношерстную и неприглядно выглядевшую команду, собравшуюся возле него.
Их вполне можно было принять за бивуак бандитов самого
недисциплинированного и жестокого класса. Небольшая компания жарила оленину на
костре: большая часть, однако, растянулась на земле
бездельничая, ожидая какого-нибудь ожидаемого призыва к действию. Двое
Как я впервые заметил, они сидели на торце упавшего ствола,
прямо в свете костра, и играли колодой
грязных карт в популярную тогда игру "на четвереньках".

Эти два персонажа совершенно отличались внешне друг от друга.
Другое. Первым из них, известным только под кличкой Пепперкорн, был
высокий, хорошо сложенный и активный мужчина, аккуратно одетый в форму
британского драгуна. Его лице больше ума, чем
относился к своим товарищам, и его манеры были гибкие, смелые, и
неосторожное порт, что вообще отличает человека, который уже прослужил много в
армии, и ознакомиться с сортами характера, предоставляемых
на такую карьеру. Вторым был Хью Хабершоу, капитан банды
. Это был грубоватый, краснолицый, тучный мужчина с грубым лицом.,
безудержная чувственность. Бледные, налитые кровью глаза, которые ничего не выражали,
за исключением зловещего взгляда, вызванного частичным прищуром, маленького
вздернутого носа, рта с тонкими и сжатыми губами, наклоненного книзу
в углах виднелся двойной подбородок, заросший жесткой и почти белой
бородой, низкий лоб, лысая макушка и редкие рыжеватые бакенбарды были
неприятные черты его физиономии. Фигура этого человека была
такой же неотесанной, как и его лицо. Он был несколько ниже среднего роста,
и казался еще ниже из-за сутулости своих массивных круглых плеч,
судя по внушительной груди и округлости его телосложения
. Учитывая его ранг, как командира этого
эскадрона бродяг, он стремился к большему количеству военных украшений в своей одежде, чем
его товарищи. Засаленная треуголка, украшенная по моде, описанной
Грумио, "с юмором сорока фантазий, воткнутым в нее вместо
пера", несколько надменно восседала на его затылке, а его
тело было облачено в старое и сильно потрепанное суконное пальто лондонского коричневого цвета,
как его тогда называли, к широким плечам которого были прикреплены
два длинных, узких и потертых эполета из потускневшего серебряного кружева. A
широкий пояс из оленьей кожи был подпоясан с помощью большой медной пряжки
вокруг его талии, снаружи пальто, и он также служил
подвесьте ржавую саблю в качестве опоры для охотничьего ножа, который
был воткнут в нее спереди. Его нижняя часть тела бросалась в глаза
из-за пары грязных коротких костюмов и длинных черных ботинок. Совсем рядом с
ногами этого грозного командира лежал толстый, угрюмый бульдог, чей
ворчливый нрав, казалось, был взращен
императивные неправды, с которой его хозяин утверждал, для него все
привилегии и индульгенций побаловать себя любимую.

Таковы были непривлекательная внешность и обстоятельства человека, который
взял на себя управление бандой головорезов, собравшихся сейчас.

"Хотел бы я, чтобы ты и карты были поджарены на решетке дьявола
еще до того, как я тебя увидел!" - продолжил Хэбершоу, после того как отправил колоду
в огонь. "Что такое благородное животное, как сплетника следует
выхватил из моих рук поворотом мошенник карты! Слушай, ты, чертенок
у тебя талант побеждать! твоя удача или что-то в этом роде
иначе - ты понимаешь меня - что-нибудь другое сняло бы с меня рубашку.
если бы я был таким дураком, чтобы играть с тобой дольше. Я подозреваю, что вы ловкач
... Ловкач Джек... Вы слышали это, мастер
Перчинка?

"Как же так, Задира!" - воскликнула Пепперкорн. "Неужели ты снова превращаешься в мальчика в свои старые
времена, что ты должен опускаться до нытья, потому что проиграл ход в
игре? Неужели все мужчины - мошенники с тех пор, как вы наладили торговлю? Как не стыдно!
Если бы я был таким же горячим дураком, как вы, я бы всадил вам сталь в кишки. Но
пойдемте, благородный капитан, вот моя рука. Сейчас не время для нас быть
затевать ссоры; у нас есть и другие дела. Что касается Злослова,
костоправа с крысиным хвостом и шипами, будь я проклят, если получу его в подарок
благородное животное! ha, ha, ha! Забери его обратно, парень, забери его обратно! он
не стоил тех карт, которые его выиграли ".

"Молчать, портновский ублюдок! Ты бы поднял мятеж в лагере?
Оглянитесь вокруг: вы ожидаете, что я сохраню дисциплину среди этих
диких лесных чистильщиков, у которых ваши громкие крики вызывают отвращение к моим зубам? Ты готовишь
слишком свободно, Пепперкорн; ты готовишь слишком свободно! На приготовление много не потребуется
я нанесу удар; будь я проклят, во мне течет кровь бойца, и вы это знаете. Когда
Я во главе своих людей, вы должны соблюдать дистанцию, сэр. Достаточно.
Я не одобряю подобную фамильярность по отношению к командиру отделения. Но
это неважно: на этот раз я пропустил это мимо ушей. И, Харк в ухо, как ты
недооценивать сплетника, ты дурак, перец, и знаю не больше
пункты хорошую лошадь, чем у тебя из десяти заповедей. Так не пойдет
вы, просто, чтобы наказать вас, я буду держать вам слово джентльмена, и
взять его обратно. Сейчас там все, и давай больше нет
говорите".

"Правильно, благородный капитан!" - воскликнул Пепперкорн со свободным и
развязным смехом. "Правильно! Я поддержу дисциплину доблестных
Хью Хабершоу из "Тигра" против всех болтунов по всему миру. Клянусь
Богом войны, я удивляюсь, что Крюгер до сих пор не навязал тебе одно из своих
назначений; армия гордилась бы таким мастером
тактики."

"Придет время, Пепперкорн; придет время, и тогда я научу их
элементам военного строительства. Запомни это слово, Пепперкорн,
в нем есть смысл".

"Ура капитану Тайгеру из Хабершо - Хабершо из Тайгера, я имею в виду!"
- воскликнул Пепперкорн. - А вот и Тайгер Хэбершоу, мои мальчики! Выпьем за это.
Сказав эти слова, драгун схватил с земли кожаную флягу.
и, налив немного спиртного в чашку, выпил его залпом.

Остальные члены команды вскочили с травы и последовали примеру, поданному
их товарищем, выкрикивая клятву, пока лес не зазвенел от
их криков.

"Мир! вы бездельники!" - закричала капитан. "У тебя так мало
понятие того, где вы находитесь, что вы ревут, как быки? Это ваш
дисциплины, когда вы должны быть бесшумным, как кошка, в кухне,
адский пес! А ты, чертовка с грубым горлом, Красавица, - сказал он,
пнув свою собаку, которая присоединилась к припеву громким
сочувственным воем, - ты, должно быть, нарушаешь законы службы охраны с
твой адский рев, как и у других дураков из стаи. Успокойся, щенок!

Шум в ответ на этот упрек прекратился, и бульдог снова присел у
ног своего хозяина.

- Не пора ли нам быть у брода? Разве наши друзья не должны быть поблизости?
- спросил Пепперкорн.

- Черный Джек предупредит нас, - ответил Хэбершоу. - Положитесь на него. Я
продумал бы все как человек, знающий свое дело. Я
послал этого негодяя вверх по дороге, с приказанием, чтобы почувствовать врага; и я
принимать он будет звон его обратно, когда он сразу кладет глаз на них, так быстро, как
четыре ноги будут нести его. Но это всегда хорошо, чтобы быть заранее,
Перец. Узнать, что от меня: я никогда в моей кампании знал, что никакого вреда
сделано слишком рано. Итак, мастер-аккуратность, перекличку."

"Готов, сэр; всегда готов, когда вы командуете", - ответил перец. "Должны
Я называю оборванцами по кличкам, или у вас их обработке
как христиане".

"На секретной службе", - сказал Habershaw, "это всегда лучше, чтобы использовать их для
свои клички".

"Например, когда они занимаются конокрадством, или поджогом домов, или перерезанием горла",
перебил Пепперкорн.

"Прикажите, сэр, никаких непристойностей! вы слышите? Продолжай катиться, если вы
у его наизусть. Быть музыкальными, собака!"

"Вера, я, самый непревзойденный капитан! Это как раз в моих силах: я буду петь
ты, как волынка. Я прекрасно выучил перекличку и могу играть
через нее, как если бы это была песня ".

- Тогда начинайте: приближается время, когда мы должны двигаться. Мне кажется, я слышу, как конь Блэка
сейчас лошадь Джека ломится сквозь кусты.

"Внимание, дьявольские отродья, все вы!" - крикнула Пепперкорн.
"Лошадь и ружье, чертенята вашей матери!"

В мгновение ока бездельники схватились за оружие и вскочили на лошадей.

"Представьтесь по именам", - сказал денщик, - "и проследите, чтобы вы сделали это
незаметно. Прыщ!"

"Здесь", - со смехом ответил один из беспорядочной команды.

"Тишина в рядах!" - крикнул Хэбершоу. "Или, клянусь кровью ваших тел!
Я познакомлю своего нытика с вашими сердцами!"

"Длинные ноги".

"Сюда! если ты имеешь в виду меня, - сказал другой.

"Хорошо! Черный Джек".

"На патрулировании", - сказал капитан.

"Красная Кружка".

"В книге", - ответил человек в строю; и тут раздался еще один взрыв
смеха.

"Красная рожа! вы не возражаете против меня? - сказал Хэбершоу угрожающим тоном, когда его
глаз яростно прищурился в сторону человека, к которому обращались.

"Плоская задница".

"Я буду выделяться на фоне этого прозвища", - сказал человек, которого намеревались назначить.
в то время как весь отряд начал проявлять признаки бунта
веселья. "Я буду д----D если я буду есть это, и это так же хорошо, как если бы я
поклялся в этом. Я не собираюсь быть задабривали по всей компании".

- Молчать! Кровь с маслом, негодяи! - взревел капитан. - Не смейте
вы видите, что стоите в очереди? Сколько раз я говорил вам, что это противоречит
дисциплине - щебетать громче шепота, когда вы напряжены? Заботиться
что я ВГА не напоминать вам об этом снова! Энди Clopper, вы будете держать
деноминация я поставил на вас. Казенная часть тарелки - хорошее имя.
солдатское имя, и ты умрешь под ним, если я прикажу. Давай,
Ординарец, действуй!

"Мозговая кость".

"Здесь!"

"Огненный нос".

"Сам огненный нос, мистер Беспорядок!" - ответил другой непокорный.
член клуба угрюмо вышел из рядов.

"Что ж, дайте ему пройти. Это мелкозернистый дьявол, - сказал капитан,
в сторону, к Пепперкорну. "Я еще приведу этого парня к порядку, проклятый!"
мятежный прихлебатель! Передай его.

"Крик совы".

"Сюда!"

"Это порядочная, добродушная сова-визгунья", - сказала Пепперкорн. "Хлопушка!
Коготь! Кривоногие!"

"Обе здесь".

- Они все здесь, любезнейший капитан, все хорошие ребята и правдивы,
и так же готовы последовать за вами в самое пекло землетрясения, как и пойти на
ужин, им все равно.

- Пусть они следуют туда, куда я укажу, Пепперкорн; это все, о чем я прошу, - многозначительно сказал
Хэбершоу.

- Вы забыли одно имя в своем списке, мистер Санитар, - сказал тот, кто был первым.
было записано имя Огненный Нос.

"Чье это было?"

"Вы забыли капитана Луннолицего Брэггера - капитана отделения".

"Гидеон Блейк!" - крикнул Хэбершоу сдавленным от гнева голосом, пока
это не стало напоминать рычание мастифа, в то время как он вытащил
его меч наполовину вынут из ножен. "Как бы то ни было, это очень хорошо", - сказал он
, сдерживая свой гнев и позволяя клинку вернуться в
ножны. "В другой раз, сэр. Я пометил тебя, ты, конечность.
предатель. Пусть все дьяволы проедутся по мне, если я не загоню пулю
через твой мозг, если ты когда-нибудь снова нарушишь мою дисциплину! Да, ты!
сквернословящий полувиг, у меня уже были подозрения на твой счет сегодня.
Так что присмотри за собой. Прекрасное положение вещей, когда такие скунсы, как вы, могут быть
устраивают мятеж на службе! Берегите себя, сэр, вы же знаете
меня. А теперь, ребята, к делу. Помните заказы, которые я давал на
Кизил весной, в это утро. Этот офицер вигов должны быть приняты или мертвым
жив, и не трусливый об этом. Веди его...веди!
Веди его! Что касается крепкого парня, который едет с ним... большая Лошадь
Шу - позаботься о нем; это собака, которая кусается без лая. Но
будь начеку, чтобы она снова не сбежала от тебя. С тех пор, как мы их упустили
у источника, они стоили нам немалых усилий, чтобы догнать их здесь, так что пусть
они заплатят за это. Проследите, чтобы они добрались до брода, прежде чем покажетесь
сами. Ждите приказов от меня, и если мне улыбнется удача на войне
выполняйте приказы Пепперкорна. Если случайно мы разминемся с ними,
на реке ищите Christie's; Wat позаботился о том, чтобы они были там.
сделайте это сегодня вечером. Если кто-нибудь из вас, по ошибке, поймет меня,
возьмите их в плен и приведите сюда. Теперь вы слышали мои приказы.
Этого достаточно. Сохраняйте молчание и будьте наготове. Следите за дисциплиной.
Черный Джек надолго задерживается, Санитар; эти ребята, должно быть, едут медленно.

"Теперь я слышу его", - ответила Пепперкорн.

В следующее мгновение упомянутый разведчик галопом влетел в круг. Его
доклад был наспех сделан. Он объявил, что путешественники двигались
спеша к броду, и, что всего на несколько минут могли пройти
до их прибытия. Получив эти сведения, Хэбершоу немедленно
вывел свой отряд к дороге и разместил их под прикрытием
андервуд, который огибал реку, в месте переправы. Вот они
остались, как дикие звери знают о приближении своей добычей, и
и ждет момента, чтобы наброситься на них, когда это может быть сделано с
наименьшие шансы на успешное сопротивление.

Тем временем Батлер и Робинсон продвигались усталым шагом. Сумерки
сгустились настолько, что были различимы только на западе неба. Звезды
мерцали сквозь листву леса, и свет светлячка
освещал дикую местность. Дорогу можно было разглядеть в
наиболее открытых местах леса, примерно в пятидесяти шагах впереди; но там, где
кустарник был более густым, он терялся в кромешной темноте. Наши путешественники,
как и большинство путников к концу дня, ехали молча,
редко обмениваясь парой слов и с тревогой прикидывая расстояние, которое
им еще предстояло преодолеть, прежде чем они доберутся до назначенного места назначения.
отдыхай. Чувство опасности и необходимость проявлять бдительность в данном случае
сделали их еще более молчаливыми.

"Мне показалось, что я только что слышал какой-то дикий вопль - люди смеялись очень сильно"
вдалеке, - сказал Робинсон, - "но там такое уханье сов и свирель
о лягушках, которые, как я думал, ошиблись. Остановитесь, майор. Дайте мне
послушать - вот опять.

"Это рев пантеры, сержант; более чем в миле от нас, рядом с
моим ухом".

"Это очень похоже на крик пьяных людей", - ответил сержант;
"и там тоже! Мне показалось, что я слышал стук копыт".

Путешественники снова натянули поводья и прислушались.

- Это больше похоже на оленя, крадущегося сквозь кусты, Гэлбрейт.

- Нет, - воскликнул сержант, "вот галоп лошади делают
дорога впереди нас, так же как и ты жив, я услышал удар ботинка
камень. Вы, должно быть, тоже это слышали.

"Я бы не был уверен", - ответил Батлер.

"Посмотрите на свои пистолеты, майор, и пристрелите заново".

"Кажется, мы проделали большой путь", - сказал Батлер, закончив осмотр своих пистолетов.
Теперь он держал один из них наготове.
"Может быть, мы заблудились? Разве мы не должны были добраться до Паколе
раньше?"

"Я не видел дороги, которая могла бы сбить нас с пути, - ответил Робинсон, - и,
судя по тому, что нам сказали перед заходом солнца, я должен предположить, что мы
не могли быть далеко от брода. Мы HAV-н-не совсем то три мили
Кристи. Ну, мужества, майор! ужин и спать никогда не были избалованы
проблема добраться до них ".

"Уот Адэр, я думаю, направил нас к Christie's?" сказал Батлер.

"Он это сделал, и я решил предложить вам, после того как мы поймали его в
сегодня утром трюк, чтобы сделать для какой-то другой дом, если такая вещь была
возможно, иначе придется провести ночь в лесу."

- Возможно, это было бы разумно, сержант; и если вы все еще так думаете, я буду
подчиняться вам.

"Если бы мы однажды добрались до берега реки, где у наших лошадей могла быть вода, я
почти думаю, что посоветовал бы остановиться там. Хотя я сделал одно наблюдение.
Майор Батлер, что проточная вода - скудная пища для голодного
человек. Однако нам это не повредит, и если вы скажете слово, мы остановимся.
На этом.

- Тогда, сержант, я скажу слово.

"Разве это не мерцание света вон там, в кустах?" - спросил я.
Подкова, когда он перевел взгляд в сторону бивуака: "или
это из-за этих вот жуков-молний, которые так заняты стрельбой?"

- Мне показалось, что я увидел свет, о котором вы говорите, Гэлбрейт, но он исчез.
исчез.

- Он снова там, майор, и я слышу шум реки - мы уже рядом.
Мы недалеко от брода. Возможно, этот свет исходит из какой-нибудь хижины на берегу.

- Дай Бог, чтобы так оно и оказалось, Гэлбрейт! потому что я очень устал.

- В этих лесах творится какая-то чертовщина, майор. Я увидел фигуру,
промелькнувшую перед светом сквозь кусты. Я был бы готов
поклясться, что это был мужчина верхом на лошади. Возможно, мы случайно попали на
какой-нибудь митинг Тори; или, что не так вероятно, они могут быть друзьями. Я думаю,
Я пойду вперед и брошу вызов ".

- Если сможете, сержант, лучше пройдите незамеченными, - перебил Батлер. - Это
не годится, чтобы мы рисковали быть разделенными. Вот мы и на
давайте перейдем реку и проедем некоторое расстояние; тогда, если кто-нибудь последует за нами
, мы будем более уверены в его замысле ".

Теперь они осторожно вошли в реку, которая, хотя и была быстрой, была
неглубокой; и, достигнув середины потока, они остановились, чтобы
дать своим лошадям напиться.

"Капитана Питера мучает жажда, как человека в лихорадке", - сказал Подкова. "Он
пьет так, словно пролежал неделю. Итак, майор, раз уж мы здесь
на реке, посмотрите вверх по течению. Разве вы не видите на изображении в
воде, что на берегу горит костер? И там, клянусь моей душой! там есть
мужчины на лошадях. Смотреть в сторону света. Шпоры, и на других
стороны! Быстро-быстро ... они идут сюда!"

В тот самый момент, когда Подкова заговорил, пуля просвистела совсем рядом с
его ухом; и в следующее мгновение шесть или восемь человек галопом бросились в реку,
с разных сторон. За этим последовал резкий выстрел из огнестрельного оружия
с обеих сторон и энергичная атака Робинсона, за которым последовал
Батлер, сквозь строй нападавших. Они достигли противоположного
берега и теперь направили все свои усилия на то, чтобы оторваться от преследователей; но
в самый кризис лошади их избежать, Батлер, ограничивающего под
укол шпорой, шатаясь, несколько шагов от реки и упал замертво. A
пуля попала в жизненно важную часть тела, и энергия храброго скакуна была
потрачена на то, чтобы перенести своего хозяина через ручей. Батлер упал
под раненое животное, откуда он не смог выбраться
сам. Сержант, видя состояние своего товарища, соскочил с коня
и побежал к нему на помощь, и в тот же миг негодяй
последователи достигли места и окружили своих пленников. Безрезультатная попытка.
за распростертую лошадь и всадника завязалась борьба, в которой Робинсон
сразил не одного из своих противников, но был вынужден, наконец,
уступить подавляющей силе, которая давила на него.

- Вонзите свои шпаги в них обоих по рукояти! - крикнул Хэбершоу. - Я
не хочу, чтобы завтра мне пришлось заниматься этой работой.

"Отойдите!" - крикнул Гидеон Блейк, когда двое или трое из банды бросились вперед
чтобы выполнить приказ своего капитана; "Отойдите! этот человек лежит на спине.
и он не будет хладнокровно убит"; и говоривший занял
позицию рядом с Батлером, готовый привести в исполнение свое решение. Дух
"из Блейка" произвело желаемый эффект, и те же самые нападавшие теперь набросились на
Робинсона.

"Держи!" - крикнул перец, вскидывая меч и отвести
удары, которые были направлены эти люди в тело сержанта. - Стойте,
вы, негодяи! это мой пленник. Я разберусь с ним по душе.
Бы десяток ты бил им одного человека, когда он сдался? Обратно, вы
трусы; оставь его мне. Как теперь, старая лошадь обуви; ты пойман, с
ваш гей-мастер здесь? Ну же, ну же, мы знаем вас обоих. Так что уступи по-хорошему
будь снисходителен, чтобы я случайно не вышиб тебе мозги.

- Молчать, ребята! Вы, падальщики! - взревел Хэбершоу. - Помните о
дисциплине, которой я вас учил. Без беспорядка и неразберихи, но возьмите
пленных, поскольку у вас не хватает духу нанести удар; отведите их на
место встречи. И сделайте это тихо - вы слышите? Закрепите багаж; и
делайте это быстро, гончие!

Батлер был поднят с земли и вместе со своим товарищем был
передан под опеку Блейка и одного или двух его товарищей, которые
казалось, разделяли его желание предотвратить пролитие крови.
Каждый из заключенных был установлен позади одного из солдат, и в этом
состояние, проведенное через реку. Седло и другое снаряжение
были сняты с мертвого коня майора; и с лошади Робинсона, капитана
Питер был обременен двумя ранеными мужчинами, чьи собственные лошади
сбежали от них в схватке. В таком обличье банда
флибустьеров со своими пленниками и добычей медленно и растерянно пробиралась
к назначенному месту сбора. Через несколько мгновений они
выстроились под каштаном, ожидая приказов от своего
самовлюбленного и тщеславного командира.




ГЛАВА XVII.

СЦЕНА На БИВУАКЕ.


"Суетитесь, ребята, суетитесь! Настали тревожные времена", - воскликнул
Хэбершоу, с важным видом въезжающий в
середину отряда, когда они собрались, все еще верхом, под
каштаном. "Мы сделали работу за прекрасную ночь, и, учитывая, что
мы дрались в темноте, против мужчины приготовили для нас, такого еще не было
такое легкое дело. Конечно, с точки зрения цифр, это сущий пустяк;
но план, Пепперкорн - план, и оперативность, и аккуратность
всего этого - это то, за что, я говорю, я имею право похвалить. Благослови тебя Господь.
душа, перец, Эти парни были уверены, что попадут в мою ловушку-есть
не отделаешься. Это эффект моего генеральства, вы видите,
Перец. Изучите ее, мальчик! Мы могли бы прекрасно справиться еще примерно с двадцатью из
грязных повстанцев; но этого будет достаточно - этого будет достаточно. Я взял на себя, как
всегда должен делать командующий офицер, всю ответственность за эту
операцию и значительную долю участия в бою. Не так ли, Пепперкорн? Не я,
на ваш взгляд, о первом человеке в реке?"

"Я свидетельствую, доблестный и победоносный капитан", ответил
драгун: "что вы сделали первый выстрел; и я почти готов присягнуть"
, что я видел вас по крайней мере в двадцати шагах от врага, увещевающего
своих людей".

- А теперь, парни, ждите приказа, спешивайтесь! - продолжал капитан. - и
примите решение провести ночь там, где вы находитесь. Пепперкорн,
пленники, которых я передал под вашу идентичную опеку. Помните, что! держите
глаза о вас. Набор караул из четырех человек на них; и я сделаю вас
ответственность." Затем он добавил, понизив голос: "Подержи их в безопасности до
завтрашнего дня, парень, и я обещаю тебе, что после этого у тебя не будет проблем с присмотром за
ними".

"Ты найдешь их", - ответил Пепперкорн.

"Молчать", - прервал его капитан. - "Слушай мои приказы и ничего не отвечай.
А теперь, сэр, прежде чем вы сделаете что-нибудь еще, назовите список и доложите о своих
убитых, раненых и пропавших без вести."

По этому приказу драгун приказал людям, после того как они распрягли своих
лошадей, выстроиться в линию. Затем он назвал команду по их настоящим
именам и сразу же после этого доложил своему начальнику, который, чтобы
сохранить надлежащую достойную дистанцию, отступил на несколько шагов
от группы следующий содержательный и солдатский рассказ:--

"Двое ранены, благородный капитан, в последнем бою; двое пропали без вести; один
лошадь, седло и уздечка потеряны; одна лошадь и двое пленных взяты у
врага".

- Имена раненых, сэр?

- Том Даббс и Шадрах Грин; один слегка поцарапан, а другой
ушиблен пинком кузнеца.

"Без вести пропавших, сэр?"

"Дик вод, обычно называют костного мозга, и Роджер Белл, известный в
список честь по имени колотушка Коготь".

"Они затаились", - сказал капитан.

"Мозговая кость мертва, как дверной гвоздь, сэр", - сказал санитар с
совершенное безразличие и наигранная прямота. - Он упал в реку.
и, вероятно, Хлопающий Коготь составляет ему компанию.

- Что? - взревел Хэбершоу. - неужели эти дьявольские негодяи разделались с
кем-нибудь из моих хороших товарищей? Были ли драгоценные жизни моих храбрых солдат
отданы проклятыми мятежниками? Моей рукой они почувствуют на себе
скрученную веревку, Перец горошком! - холодное железо слишком хорошо для них ".

"Тише, капитан!" - сказал ординарец. "Вы не вините врага за то, что он
демонстрирует бойцовство? Мы не должны ссориться с шансами войны. Их нет.
часто драка обходится без разбитых голов, капитан. Мы должны обращаться с
пленными в соответствии с законами войны.

"Войны тори, Пепперкорн, да, это сделаю я! Привяжите собак к
первому дереву. Питомцы дьявола, почему они не сдались, когда мы напали на
них! Завтра: пусть они выглянут завтра. Никаких слов, санитар; отправь
два отряда на поиски тел и приведи заблудшую лошадь
если они смогут ее найти. Хорошенькая ночная работа! потерять два хороших куска материала
ради пары черносотенных вигов! "

В двух файлах были указаны необходимые обязанности, и они были немедленно установлены.
вышли, пешком, к месту последней схватки. Остальная часть отряда
была распущена из строя.

- Я осмелился бы попросить, сэр, - сказал Батлер, обращаясь к капитану, -
чашку воды: я сильно ушибся.

- Молчать и быть вам проклятым! - грубо сказал Хэбершоу. - Молчать и
знайте свое место, сэр. Вы пленник и вдобавок предатель.

- Разве вы не слышали, как джентльмен сказал, что он ранен? вмешался Робинсон.
"Это естественным, и больше напоминает зверя, чем человека для отказа в плен
мало воды".

"Мой меч, негодяй, я расколю ваши мозга для вас, если вы откроете
опять этот твой мятежный рот!

- Тьфу, тьфу! Капитан Хэбершоу, так дело не пойдет, - сказала Пепперкорн.;
- мужчины есть мужчины, и у них должны быть еда и питье. Вот, Гидеон Блейк, дай мне
свою фляжку с ликером и принеси мне немного воды из реки. Это мой
долг, капитан, присматривать за пленными.

Гидеон Блейк, который был человеком менее свирепого нрава, чем большинство его коллег
, с готовностью подчинился этому приказу и даже добавил несколько
добрые слова, когда он помогал раздавать прохладительные напитки заключенным
. Это свидетельство более мягкого характера не ускользнуло от комментариев
о капитане-хулигане, который все еще помнил свою старую обиду на солдата
.

"Сейчас, сэр", - сказал он в императивной и сердитым тоном, "в гостях и участия в
свой собственный долг. Вы когда-нибудь любили, обязывающий эти нищенские виги. Послушай
ты, Перчинка, - добавил он, обращаясь к драгуну, - будь осторожен.
насколько ты доверяешь этому скрытному бродяге: он будет брать взятки у
бунтует и переворачивает пальто всякий раз, когда на пути оказываются деньги. У меня есть
глаз на нем".

"Если я выбрал говорить," сказал Гидеон Блейк.

"Спокойно, ты серая лиса", воскликнул капитан. "Не то слово! Я знаю
твои удвоения. Помни, что ты на военном положении, и разрази меня гром, если я
не заставлю тебя почувствовать это! Тебя подозревают не только я.

"Я хотел бы знать, - сказал Батлер, - почему я и мой спутник
подвергаются насилию во время нашего путешествия. Мы попали в руки бандитов, или у вас есть
законное поручение? Если вы это сделаете, сэр, позвольте мне сказать вам, что вы опозорили это дело
своим возмущением и насилием по отношению к беззаконным людям, и вам придется
ответить за это, когда представится случай. Под каким предлогом мы были
арестованы?

"Послушай, мой юный бойцовый петух", - ответил капитан. "Ты узнаешь свое
достаточно скоро начнутся мелкие правонарушения. И если ты захочешь сегодня спать с целым горлом
, ты будешь держать язык за зубами. Это не займет
сильно уговаривать меня, чтобы дать вам немного барабана-глава законом. Ты слышишь
что?"

- Мой совет, майор, - прошептал Робинсон, - не задавайте вопросов
этим негодяям.

- Пусть будет так, сержант, - сказал Батлер, - я устал и болен.

Когда с другими заботами было покончено, и разгоряченные страсти банды
беззаконников улеглись, настроение улучшилось, драгун достал из багажа плащ Батлера
и расстелил его на земле под навесом
из кустарника, и страждущему офицеру, таким образом, была оборудована кровать
которая давала ему некоторую долю комфорта и позволяла принять тот
отдых, в котором он так нуждался. Робинсон сел на землю
рядом со своим товарищем, и в этой ситуации они терпеливо смирились
с любой участью, которая их ожидала.

Вскоре после этого весь отряд был занят приготовлениями к
перекусу и сну. Лошадей либо стягивали веревкой от
передней до задней ноги, либо отпускали на волю в поисках пастбища вокруг
бивуак, или привязанные в таких частях леса, которые обеспечивали им
возможность питаться на кустарнике. Костер разожгли заново, и на нем зажарились
небольшие остатки оленины; и меньше чем через час
эта безрассудная и плохо управляемая компания пьянствовала над своими чашками с
все грубое сквернословие, присущее таким натурам.

"Давайте, мальчики", - сказал перец, который, казалось, чтобы насладиться призывая
группа во всякого рода излишества, и кто овладел такого рода свей
за весь экипаж, включая и их руководителя не меньше, чем рядовых,
какой эксперт и готов мастерство в приспосабливаясь к юмору
компанию ему дал, и что факультет будет теперь появилась упражнения для
увеличение собственного влияния. "Давайте, мальчики, смейся, пока можешь ... это
мой девиз. Эта военная служба - веселая жизнь, в ней есть драки, выпивка и
шутки. Клянусь Богом войны! Я зачислю вас всех на постоянную службу
- Фергюсон или Крюгер, как вам больше нравится, ребята! они
оба отличные парни и отдали бы кошельки с золотом за такие очаровательные, веселые,
хвастливые клинки. Наполните свои банки и готовьтесь к следующему бою. Я
не такая сварливая дворняжка, чтобы угощать изнывающих от жажды мужчин. Тост, мои веселые приятели!"

"Послушай Пепперкорна", - закричали три или четыре голоса.

"Выпьем за честь храброго капитана Хью Хабершоу и его
славных собак, которые выиграли битву при Гриндаллс-форде!"

Широкий и грубого смеха лопнет от капитана на объявление
этот тост.

"Мой меч! - воскликнул он, - бой был не плохой бой".

"Ты можешь найти кусок оленины, Гидеон?" сказал Пепперкорн в сторону. "Если
сможешь, раздай его и стаканчик спиртного заключенным. Остановись, я сделаю это сам.
Старый бульдог взвалит тебе на спину.

С этими словами драгун поднялся со своего места и, сделав несколько глотков, сказал:
куски мяса, ободранные почти до костей, положил
их вместе с флягой рядом с Батлером.

"Используй свое время наилучшим образом, - сказал он, - у тебя мало денег, и
не из лучших. Если я смогу служить тебе, я сделаю это с добрым сердцем;
итак, призови меня".

Затем, повернувшись к сержанту, который сидел рядом, он что-то прошептал ему на ухо.
и с отчетливым и несколько насмешливым акцентом спросил,

"Друг Лошадиная Подкова, может быть, ты меня знаешь?"

"Что мне делать, Джеймс Карри", - ответил сержант, - "и я имею в виду
мнение компанию. Я не сомневаюсь, но тебе стыдно
расскажи, как они тебе достались.

- Все, что попадает в сети голландца, - это рыба, - сказал Карри. - Сегодня вечером
Я поймал жирную дичь. Ты крепкий парень, мастер-кузнец, и
хорош в перетягивании каната, но помни, друг, я должен тебе подзатыльник, и если бы ты
не был пленником, то получил бы его.

"Покажи мне честную игру, Джеймс Карри, и теперь у тебя будет шанс", - сказал он.
Подкова для лошади; "Я сохраню свое обещание сдаться, когда все закончится".

- Молчи, дурак! - огрызнулся Карри, одновременно грубо ущипнув
Робинсона за ухо. - Ты будешь лучшим человеком, чем я тебя представляю, если ты
никогда больше не сражайся со мной. Я тебя не забыл.

Драгун присоединился к своим товарищам.

- Пепперкорн, - крикнул Хэбершоу, - черт бы побрал заключенных, пусть они постятся.
сегодня ночью. Ребята хотят песню. Пойдем, выпивка на исходе, мы хотим
шума, мы хотим рева, парень! Пой, задира, пой!

- Все, что угодно, лишь бы избавиться от ночи, благородный капитан. Что мне дать
вам?

"Старая уловка, господин санитар. Веселая бутылочка, Веселая бутылочка!
- воскликнул Хэбершоу, произнося это слово в соответствии с древним обычаем, с
ударение на последнем слоге, как будто пишется "боттель"; "дайте нам
Веселая бутылочка, мы все знаем припев этой песни. И, кроме того, это
лучшая песня в твоей стае ".

"Ну, слушайте, мои мокрые приятели!" - сказал Пепперкорн. "и вовсю трубите в припеве"
.

Тут санитар запел на знакомый староанглийский мотив следующую песню
, которая, возможно, была распространенной лагерной песенкой того периода.

 "Вы можете говорить о своей свече и книге, что вам заблагорассудится,
 И разглагольствуйте о добродетели с освященным видом.;
 Ни священник, ни книга, ни свеча не помогут вам так хорошо.
 Подружиться с миром, как "Веселая бутылка".

"Припев, ребята, кончайте с этим!" - крикнул певец, и вся команда
издала отвратительный вопль, присоединившись к нему.

 "Пойте "тай-энд-хо" и "тромбелоу".,
 Бутылочка "Джолли" - лучшее, что я наношу.

 "Тогда возьми бутылку, она хорошо сшита из кожи.,
 И лучше дублета защищает от ветра и непогоды:
 Пусть низ смотрит вверх, на широкую синюю арку,
 А затем ловите капли, как это делают хорошие ребята.
 С "тай-и-хо" и "тромбелоу",
 Знаете, грешно тратить хорошую выпивку впустую.

 "Солдат, он носит свой рюкзак и ружье.
 И ругается на вес, когда бредет по солнцу
 Но, черт возьми, я когда-нибудь слышал, чтобы рассказывали,
 Кто ругался на вес Веселой бутылки.
 Так что тя-тя-тя, и тромбелоу,
 "Веселая бутылочка" - это перышко, я думаю ".

Вот песня была прервана возвращением из двух файлов, которые
был послан, чтобы принести в телах мертвых. Они нашли пропавшего
коня и теперь вели его в круг, нагруженный трупами Белла
и Уотерса. Солдаты остановились сразу за кольцом гуляк
и в таком положении, чтобы оказаться перед Пепперкорном и
капитан, которому, таким образом, было предоставлено полное представление о телах в свете пламени
пожара.

- Полегче, - почти прошептал Хэбершоу, теперь уже полупьяный, двум солдатам.
он поднял руки и жестом приказал им остановиться. - Опустите их.
осторожно на землю. Продолжай, Пепперкорн; позволь мертвым помочь самим себе
закончи песню! Снова этот припев, мои мальчики!" И тут
последний припев был повторен в высшей тональности веселья.

Пепперкорн бросила взгляд на тела, которые во время перерыва были
брошены на землю, и пока мужчины, которые только что вернулись, были
налив себе выпить, он продолжил неизменным голосом
с песней.

 "Когда у выпивох пересохло, а ликер на исходе,
 Драка, в которой погибает хороший парень или около того,
 Почему, что это дает, кроме как помочь нам перенести
 Потерю товарища, выпившего свою долю?
 Тогда тя-тя-тя и тромбелоу,
 Драка и пир - братья, ты знаешь.

 "Философы говорят, что это твердо установленный факт,
 Что сосуд с треснувшим дном даст течь;
 И я думаю, что брюхо, продырявленное пулей,,
 Очень неподходящее брюхо для хранения выпивки.
 Так что тащи, тащи и тромбонируй,
 Надеюсь, мертвые сегодня ночью будут сухими.

"Вот они, капитан", - сказал один из вернувшихся солдат после того, как песня
, которую он и его товарищи слушали с восхищенными выражениями на лицах, подошла к концу.
"Вот они. Мы нашли Дика
Уотерс лежал на дороге, и когда мы впервые подошли к нему, он издал что-то вроде стона
, но мы не поднимали его, пока не вернулись с охоты на Роджера
Белл; к тому времени этот парень был мертв, как маринованная селедка. Откуда
вы думаете, мы нашли язык Коготь? Да ведь почти в полумиле вниз по течению
ручей. Его смыло течением, и он застрял между корнями
платана. Мы долго шли за ним вброд, и у нас было достаточно хлопот, чтобы добраться до него.
Думаю, больше, чем стоит мертвый человек. Так что, налей нам еще немного
рома; это отвратительная работа, которую нужно делать в темноте ".

"Скретч-отверстие для них, ребята, под кустами", - сказал Habershaw; "поставить
одеяло дерна над ними до утра. Это состояние войны, как
Пепперкорн называет это. Как поживают раненые?"

"О, смело, капитан", - ответил Шэд Грин, или, согласно его
прозвищу, Красная Рожа: "Это лекарство - главное при царапинах".

"Храбро!" - эхом откликнулся Крикун, или Том Даббс, тот самый, о ком драгун сообщил, что его "пнул кузнец".
"мы
залепляю язвы здесь веселой бутылочкой:--

 "Пой "тя-тя-тя" и "тромбелоу",
 "Веселая бутылочка" - это, по-моему, перо".

"Что такое треснувшая коронка, если в ней находятся мужские мозги?" продолжал
пьяный гуляка, в то время как смех искажал его глупую физиономию.

"Как у нас с провизией, квартирмейстер?" - спросил капитан
одного из шайки.

- Съеден целиком, от носа до хвоста, - ответил Черный Джек.

- Значит, отряду нужно сегодня ночью заняться заготовкой корма, - продолжал Хэбершоу. - Мы должны
поймать оленя, мои милые; вдоль реки его много. Берите свои
винтовки и приготовьте фонари, и, чтобы не мешать нашим лошадям,
не останавливайтесь ближе чем на милю. Действуйте, парни. Черный Джек, это ваше
дело.

"Да, капитан", - ответил человек обратился: "я есть все
готов сразу."

Было около полуночи, когда Черный Джек, заготовив несколько вязанок из
смолистой сосны и выбрав трех или четырех лучших стрелков, покинул
бивуак, чтобы поискать оленей. Сам Хэбершоу, хотя и ленивый и
чрезмерно впечатленный чувством собственного достоинства, а теперь сбитый с толку
выпивкой, не смог устоять перед притягательностью этого вида спорта. Он
соответственно, вскоре после того, как остальные ушли, взял ружье и,
сопровождаемый своим бульдогом, с которым он никогда не расставался ни при каких обстоятельствах,
медленно последовал в направлении, выбранном охотниками.

Те, кто шел впереди, едва прошли вдоль берега реки
милю, прежде чем подожгли хворост и начали обшаривать
соседние заросли; и их поиски не заняли много минут
при свете их факелов бросали на глазах бабки.
Удар от одного из Стрелков рассказал, с безошибочной точностью в
лоб животного.

Отчет и свет принес капитан полнотелого в
окрестности. Он почти запыхался, и, поскольку шел пешком,
не очень хорошо соблюдая перпендикулярность или прямую линию движения
, он несколько раз спотыкался о корни деревьев или о
камни и шиповник на его пути. Измученный, наконец, и озадаченный
отупением собственного мозга, а также окружающей темнотой,
он сел у подножия дерева, решив подождать возвращения
охотничий отряд. Его верная и близкая по духу "Красавица", не менее упитанная и
одышливая, чем он сам, и не более дикая или угрюмая по характеру,
сейчас сидела на корточках прямо между ног своего хозяина; и
здесь осталась эта пара отвратительных друзей, молчаливых и взаимно успокоенных
своим собственным обществом. В течение этого промежутка времени человек, несший огонь
, сопровождаемый одним из стрелков, медленно продвигался вперед к
месту, где сидел капитан. По истечении
время оказалось слишком долгим для бдительности Хэбершоу, и он, в конце концов,
прислонив голову к стволу дерева, погрузился в
пьяный сон. Короткий щелчок винтовки под рукой и вой собаки
его разбудили. Он стал на ноги с неожиданной, и
шагая в одну ногу вперед, споткнулся и упал на труп своего
любимые красоты, который лежал под ним, часто мечущегося в крови. Выстрел был
последовал порыв охотник до места: это был Гидеон Блейк.

- Самец или лань, это мой выстрел! - воскликнул Гидеон, немедленно останавливаясь.
рядом с Хэбершоу.

"Да разразят тебя все дьяволы, Гидеон Блейк!" - прогремел на разгневанного капитана гром.
капитан. "Ты искал моей жизни, ты, волк-убийца, и твоя пуля
убила Красавицу".

"Я выстрелил в глаза тому, кого принял за оленя", - ответил Блейк. - Ты был
дураком, Хью Хэбершоу, что привел собаку в такое место.

"Мой бедный пес! мой храбрый пес! Красота стоила десяти тысяч таких ублюдков!
негодяи вроде тебя! И чтобы его убили! Пусть дьявол попирует на твоей душе этой ночью!
Гидеон Блейк! Иди! и ответь за свое злодеяние. Получай
это, змея! тигр! Черносотенный вига и бунтарь! и будь благодарен, что
ты пришел к своему концу не с помощью пеньки!" - и в этом порыве
страсти он вонзил свой нож в грудь солдата, который застонал,
пошатнулся и упал.

В этот момент человек, несущий огонь, услышав стон своего
товарища, подбежал к тому месту и схватил Хэбершоу за руку, как раз в тот момент, когда
монстр занес ее над упавшим человеком, чтобы повторить удар.

- Черт бы его побрал! посмотрите, что он сделал!" - воскликнул капитан, как он поднял
мертвое тело собаки так, как показывают в свете рана, нанесенная
купить мяч между глаз; "Эта бедная, верная, немая скотина стоила
сотня таких же адских псов, как он!

"Я убит", - сказал раненый. - "Я хладнокровно убит".

Шум в этом месте собрал остальных охотников, которые
теперь возвращались с оленем, перекинутым через лошадь, которую вел под уздцы
один из отряда. Они осмотрели рану Блейка и наложили немного ткани
, чтобы остановить кровотечение. Мужчина потерял сознание, но это не было сделано.
установлено, был ли удар смертельным. Хэбершоу угрюмо стоял,
наблюдая за осмотром, и, обнаружив, что жизнь не покинула его
мгновенно, он хладнокровно вытер свой нож и вернул его на пояс.

"Этот парень и не думает умирать, - сказал он с видимым беспокойством, - и
получил не больше, чем заслуживает. Он еще доживет до повешения. Отведите его
в каюту".

"Соорудите для него заграждение", - сказал один из прохожих, и, соответственно,
двое мужчин срезали несколько веток с соседнего дерева и скрутили их
вместе они вскоре соорудили носилки, на которых смогли перенести
тело раненого охотника на место встречи. Остальные, едва
произнося слово, как они шли, медленно следовал за доллар,
и через полчаса отряд снова собрался под
каштаном.

На некоторое время среди всей команды воцарилось угрюмое и недовольное молчание
, которое нарушали только стоны раненого солдата.
Время от времени раздавались небольшие вспышки возмущения со стороны нескольких человек из отряда
, когда более резкий крик, указывающий на внезапное усиление боли,
исходивший от Гидеона Блейка, достиг их ушей. Затем послышались приглушенные ругательства
Хэбершоу произносил их таким тоном, который свидетельствовал о его опасении
какой-то мести против самого себя; и эти проклятия смешивались
с намеками на нелояльность солдата и обвинениями в мнимой
цели предать своих сослуживцев, очевидно, инсинуированной
капитаном, чтобы оправдать свой акт насилия. Затем он подошел к больному человеку
и пощупал его пульс, и осмотрел его рану, и объявил, что ушиб
незначительный. "Это пойдет ему на пользу", - сказал он с притворным безразличием,
"и научит его впредь быть более верным своим товарищам". Но все же
судьба этого человека была явно сомнительной, и растущее раздражение
отряда с каждым мгновением становилось все более открытым. Встревоженный и малодушный в
эти признаки недовольства, Habershaw в прошлом называли людьми в
круг и сделали их выступления, в котором он выразил свою скорбь о
поступок он совершил, и попытался оправдаться мольба
страсти по поводу утраты своей собаки, и, наконец, видя, что эти
оправдания не удовлетворили его слушателей, признал свое нетрезвое состояние
и его бессознательное дело он сделал, пока не попало
последствия его были перед его глазами. Тут Пепперкорн вступился в
свою пользу, утверждая, что он осмотрел рану и что, по его
по общему мнению, жизни солдата ничего не угрожало.

"И поскольку капитан сожалеет об этом, ребята, - заключил он, - что же, что же делать?
что можно сделать, кроме как бросить это дело? Так что, если в отряде есть еще одна столовая
, мы намочим свои свистульки, ребята, и пойдем спать ".

Этот призыв возымел действие, и за ним последовали сердечные приветствия. Итак,
допив остатки из последней фляжки, эта распутная компания удалилась на покой.
Хэбершоу ускользает от них с сердцем, полным злобы.
и мести.

Несколько человек были наняты на короткое время для захоронения тел погибших.
солдаты, которые были убиты в схватке; и, за исключением охранника, который
занялся освежеванием оленя и поджариванием нескольких отборных ломтиков
у костра, наблюдая за пленными или ухаживая за своим
больным товарищем, все погрузились в молчание, если не в покой.




ГЛАВА XVIII.

СОЛДАТЫ УВОДЯТ СВОИХ ПЛЕННИКОВ.

 "Часто тот, кто остается,,
 Сам виноват в своей гибели,
 Но тот, кто бежит в добром приливе,
 Возможно, мы сможем снова сразиться". -_ Старая пословица._


Батлер и его спутник проявили самую искреннюю заботу.
наблюдал за ходом событий и познакомился с характером
негодяев, в руки которых они попали. Присутствие Джеймса
Членство Карри в этой банде вызвало болезненное осознание в сознании солдата
что у него были могущественные и тайные враги, действующие против него,
но кто они были, было непроницаемой тайной. Затем беззаконные привычки
людей, которые владели им, породили самую сильную тревогу
недоверие к его будущей судьбе: он мог быть убит в припадке ярости.
страсть, или пытают жестоким обращением, чтобы удовлетворить какие-то скрытые
злоба. Его положение в армии, похоже, тоже было известно; и, по
судя по тому, что он мог сказать, его миссия могла не быть секретом для его похитителей.
Проницательность Робинсона полностью оправдала эти опасения. Он внимательно
наблюдал за поведением партии, взявшей их в плен, и с
той острой проницательностью, которая скрывалась под грубой и необразованной
внешностью, но которая была ярко выражена в его действиях, он уже
решительно настроенный на курс, которого требовала от него безопасность Батлера
. Согласно его взгляду на их нынешние трудности , это было
абсолютно необходимо, чтобы он совершил побег, невзирая ни на что
на свой страх и риск. Батлер, как он справедливо предположил, был главным
объектом последней засады; что по какой-то неизвестной причине
владение этим офицером стало важным для тех, кто добыл
нападение на него, и что Джеймс Карри просто нанял эту банду
головорезов, чтобы заполучить приз. При таких обстоятельствах он пришел к выводу, что
что майор будет находиться под такой строгой охраной, что не останется никакой надежды на
побег, и что любая попытка с его стороны осуществить это будет только наказана
на верную смерть. Но, в отношении к себе, его расчет был
разных. "Во-первых, - сказал он, - я могу овладеть любой третьей настоящей нищенские
экипаж в чистом поле и честный бой; и, во-вторых, когда дело доходит до
шансы на Пелл-Мелл, они будут не думаю, что мне столько внимание, как
чтобы рисковать своей шеей долгой погони, а вся их глаза, несомненно,
быть направлен майор". Поэтому сержант решил предпринять
попытку и, в случае успеха, отправиться к Самптеру, который,
как он знал, часто посещал некоторые крепости в этом регионе; или, в
альтернативный вариант - сплотить таких друзей из соседней страны, которые были
еще не охвачены благоговейным страхом перед доминионом Тори, и быстро привести их на помощь
Батлеру. Полный этих мыслей, он воспользовался случаем в течение
ночи, когда охранники были заняты приготовлением оленины, и пока
они думали, что он и его товарищ крепко спят, чтобы шепнуть Батлеру
резолюция, которую он принял.

- Завтра я воспользуюсь первым же удобным случаем, чтобы напасть на этих
оборванцев, - сказал он, - и мне будет трудно, если я не вырвусь из
их когтей. Тогда положись на меня, я буду рядом с тобой, несмотря на все это.
дьяволы. Так что будь готов, если я однажды сбегу, увидеть меня ведьмой, которая
путешествует на метле или пролезает в замочную скважину. Но вжик!
пьяные бродяги не должны слышать наш разговор.

Дворецкий, после должного рассмотрения схемы на сержанта, подумал, что это,
сколь бы трудными, единственный шанс у них был выйти из этого положения
от опасностей, с которыми они сталкиваются, и пообещал большинство готово
сотрудничества; определения же, пусть нет возможность скольжения, которые могут
быть улучшено, чтобы его собственное освобождение. "Твоя крепкая рука и храброе сердце,
Гэлбрейт, никогда не стоял в более срочную службу, чем они могут сделать
завтра," - его заключительное замечание.

Когда Зари свет упал на странную и неупорядоченной
происшествия. Пьяные и грубые негодяи прошлой ночи, теперь уменьшившиеся
в количестве и силе из-за общей возни и частных ссор, лежали
растянувшись на своих подстилках из листьев. Их пестрое и разномастное оружие
валялось вокруг в беспорядке; чашки для питья и пустые фляжки были разбросаны
по примятой траве, шкуре и рогам самца и разрозненным
под деревом были беспорядочно разбросаны куски сырой плоти,
и бросающийся в глаза в сцене были сгустки крови и крови,
оба мужчины и зверя, которые изуродовали почву. Две новые могилы, или
а курганы, поспешно почесал вместе и плохо скрывая
конечности мертвых, на видном месте, но в нескольких футах от кольца
вчерашнего кутежа, сказали бедствий боя у брода.
Хворост в костре догорел, превратившись в кучу тлеющего пепла, и
можно было различить бледное и болезненное лицо раненого солдата
на подстилке из листьев, рядом с кучей тлеющих углей, окруженный
остатки костей и жареного мяса, которые были небрежно отброшены в сторону.
В более удобном месте, укрытый навесом
из виноградных лоз и ольхи, лежал Батлер, растянувшись на своем плаще, а рядом с ним - крепкое тело Робинсона Подковы.
рядом с ним лежал Робинсон. Посреди всего этого
на этих следах недавних беспорядков и кутежей сидели две смуглые фигуры,
изможденные и бледные от ночных дежурств, вооруженные повсюду и несущие
строгую охрану заключенных.

Случайное фырканье и топот копыт лошадей в соседнем лесу показывали
что эти животные были настороже на раннем рассвете; в то время как среди
первый, кто, казалось, осознал приближение дня, был замечен поднимающимся с
земли, где он был брошен в тупое оцепенение на несколько часов,
обрюзгшая и неприглядная фигура Хью Хабершоу, ставшая еще хуже из-за
усталости и разгула предыдущей ночи. Дикие и неприветливые
выражение сидел на его брови, и его голос сорвался вперед более чем на
обычно суровый и противоречивый, как он приказал поднять войска и
подготовиться к марте.

Вызов был выполнен с опозданием; и пока зевающие члены
отделения лениво приступали к своим обязанностям и отряхивались от
вдыхая пары их недавнего разгула, капитан был замечен склонившимся над
распростертым телом Гидеона Блейка и задавшим несколько тревожных вопросов
о его состоянии. Раненый мужчина не чувствовал боли, но его конечности
были негнущимися, а область укола болела и была чувствительна к малейшему прикосновению
. Признаки, однако, были таковы, что его рана была
вряд ли окажется смертельной. По приказу Хэбершоу были изготовлены носилки получше
и солдатам было приказано нести его по очереди
до Christie's, где его должны были оставить на попечение санитаров.
семья. Это был целый час, прежде чем лошади были оседланы, разбросанные
мебель собирается, и ходе подготовки к походу завершена. Когда
это было сделано, пленным предоставили двух
самых жалких лошадей из всего отряда, и теперь они двинулись вперед медленным шагом,
под эскортом четырех человек под командованием Джеймса Карри. Два солдата
тот, кто нес больного, следовал пешком; Хэбершоу с остальными,
один из которых присвоил капитана Питера, пока тот вел лошадей
спешившихся людей, замыкал шествие.

Во время путешествия никто из членов отряда почти не разговаривал;
шумный и грубый характер людей, составлявших отряд, казалось,
был усмирен сном до состояния грубого безразличия или
флегматичной апатии. Пепперкорн, или Джеймс Карри, как теперь узнает читатель
он строго охранял заключенных, проявляя
строгость в обращении, совершенно отличную от тона небрежного
разгул, который характеризовал его поведение предыдущей ночью. Это
никогда не расслабляло от официальной и угрюмой сдержанности. Угрюмый взгляд сидел
на его челе, и его общение с заключенными ограничивалось
короткими и повелительными командами; в то же время он запрещал
малейшее общение с ними со стороны кого-либо из охраны. Во время
короткого продвижения к Christie's он часто разъезжался с
Хэбершоу; и беседа, которой тогда занимались эти двое, велась
вполголоса и с серьезным видом, который указывал на некую серьезность.
вопрос обдумывался.

Это было более чем через час после восхода солнца, когда кавалькада достигла
точки их настоящим пунктом. Появились признаки тревожного
цель в тишине путешествие, сломанный, как это было только низкое
бормотание среди мужчин, над которыми время от времени возникают выражение
нетерпение и недовольство, как субъекта своей прошептал обсуждения
казалось, возбуждают некоторые гневные возражения от участника; и
эту тайну не был менее заметным в официальном порядке прекратить,
и в паузе, которая последовала после его прибытия в обитель.

Дом, перед которым они остановились, был, согласно
преобладающей моде того времени, одноэтажным жилищем, занимающим обширную
наземное пространство, построенное частично из досок, частично из бревен, с длинной
площадью перед ним, заканчивающейся небольшими комнатами, образованными за счет ограждения
сторон на несколько футов с каждой стороны. Находясь около двадцати
шагах в сторону от дороги, прошедшие зону, ограниченную забором
через какие ворота, открывающиеся приема. Возле этих ворот была сооружена стойка для лошадей с несколькими
кормушками; а колодец в
той же близости обеспечивал постоянный запас воды. За исключением
расчищенного поля вокруг дома, ландшафт был затенен
естественным лесом.

Между Хабершоу и
Карри, когда приказ спешиться дали, сопровождается
намек на дизайн, чтобы задержаться на этом месте на час или два; но
мужчины, в то же время, были направлены, чтобы оставить их седла при
их лошадей. Одному или двум было поручено присматривать за кормом для скота
, в то время как остальные заняли главное помещение.
Первыми требованиями отряда были напитки, и они им потворствовали.
грубое чувство веселья, которое у грубых натур зависит
в целом чувственное возбуждение снова начало разрушать
барьеры дисциплины и поднимать шум.

Утренние сцены произвели неприятное впечатление на
чувства Батлера и его товарища. Изменившийся тон и хулиганские манеры группы
, пауза и сомнения, которые, казалось, волновали их
, предвещали беду. Двое заключенных, однако, почти инстинктивно
приняли линию поведения, которой требовали их обстоятельства. Они
скрыли все опасения причинения вреда и терпеливо ожидали конца. Лошадь
Шу даже воспользовался растущим весельем компании, когда выпивка
начала их возбуждать, и перешел на непринужденный тон общения
который был рассчитан на то, чтобы сбить их с толку. Он свободно общался
среди мужчин и, беседуя наедине с некоторыми людьми
из его окружения, которые, привлеченные его доверительной веселостью, казались
склонными одобрять его фамильярные подходы, он вскоре обнаружил, что
банда разделилась во мнениях по какому-то важному вопросу.
что касается предполагаемого обращения с ним самим и его другом. Вечеринка в
по крайней мере, он был таким образом поставлен в известность, были склонны принять его сторону в
тайных спорах, которые были в разгаре. Он был полон решимости извлечь выгоду
из этого разногласия и, соответственно, приложил еще больше усилий
усердно культивировал благоприятное чувство, которое он находил в существовании.

Пока готовился завтрак, а Хэбершоу и Карри были
заняты раненым в соседней квартире, сержант,
играя роль приятеля, смеялся вместе с бунтовщиками и,
без приглашения он освободился от их чашек.

"Я хотел бы знать, - сказал он одному из солдат, - почему вы
доставлять себе столько хлопот из-за пары простых путешественников
которые случайно бежали трусцой по дороге? Если вы хотели устроить
серьезное сражение, вам следовало известить нас; но если это было только из-за
запоя, на который вы настроились, не было повода для этого.
разбивать головы за честь заполучить в свою компанию хорошего парня,
когда он пришел бы по собственной воле при первом же ударе топором. Там был
не использовать в изготовлении такого могущественного тайного об этом; ибо, как мы были
деятельность туристических одной дороге с вами, вам нужно было только показать человеку
вежливо сказать, что тебе нужен наш эскорт, и ты должен был получить его.
на пару слов. Выпьем за наше лучшее знакомство, друг!"

- Ты, может, и не был бы таким веселым, Робинсон Подкова, - шепотом сказал Шэд Грин, или,
согласно его прозвищу, Красная Рожа, - если бы кто-нибудь из них, который
взяли на себя труд найти вас, должны поступить по-своему. Это д----д
плотно потяните ли вы, чтобы быть как военнопленного, или суют
под землей в это утро без вытачек барабана. Что для вашего частного
ухо".

"Я сам родился в старой Каролине", - ответил Лошадиная Подкова, отходя в сторону.
оратор: "и я не верю, что в нем можно найти много людей, которые
стояли бы в стороне и соблюдали правила честной войны
почерневший и втоптанный в пыль любой трусливой уловкой убийцы.
Если дойдет до этого, как бы много нас ни было против двоих, наши жизни не будут стоить дешево.
"

"Чушь!" - возразил другой. "С моим пособием, во-первых, этого не будет.
Заключенный есть заключенный, говорю я; и проклятие тому человеку, который сделает это еще хуже".
ему стало хуже.

- Говорят, ты чертовски весел, старый Подкова, - воскликнул тот, кто был
позвал Кривоногий, который теперь подошел и хлопнул сержанта по спине
. "Так что глотни, парень; честная игра - это драгоценность! - таково мое учение.
Бороться, когда бороться, и пить, когда пить, - и это знак
знаю человека".

"В этом мире есть кое-что хорошее, - сказал сержант, - это
хорошо, а есть кое-что плохое. Но я всегда находил, что хорошее и плохое - это
настолько перемешано, что вы не часто получаете много от одного
без небольшого количества другого. Соджер есть соджер, независимо от того, на чьей он стороне
и они самые естественные люди в мире для
чувство товарищества. Однажды человек на высоте, а потом смех на его стороне.;
на следующий день он в упадке, и тогда смех против него. Итак, поскольку у алкоголика
таких взлетов и падений больше, чем у других людей, вот почему у него
сердце нежнее к товарищу, чем у других людей. Вот ваше
здоровье, сэр. Это порочный мир, в какой-то мере перевернутый с ног на голову
; и хорошо известно, что порочные связи развращают хорошие
манеры; но соджеры были созданы для того, чтобы снова исправить мир, на его
ноги, а также обеспечить хорошее воспитание и христианское милосердие. Есть
sarmon для вас, мастера!"

"Отличная работа, господин проповедник!" - воскликнул известный гуляка. "Если ты
дезертируешь и поступишь к нам на службу, ты будешь капелланом отряда.
Мы хотим, чтобы хорошо ругаться, пить, рвать и лезвия, которые можно провести
дискурс за его ликер, и забор с дьяволом на длинных слов.
Ты тот самый человек, за это! Привет кузнецу!"

"Привет кузнецу!" - закричали еще несколько человек в квартире.

Батлер во время этой сцены растянулся во весь рост на
скамейке, чтобы немного отдохнуть в своем нынешнем измученном и неуютном состоянии.
в таком состоянии, и теперь наслаждался чашей молока
и куском хлеба грубого помола, который принес ему один из солдат.

"Что все это смех и возня по этому поводу?", - сказал Habershaw, введя
номер с карри, как раз в момент единодушного одобрения в пользу
сержант "это время для твоей проклятой широкий глотки рев
как ослы! У нас есть дела. А вы, сэр, - сказал он, поворачиваясь к
Батлеру, - вы, должно быть, занимаете место полудюжины мужчин на скамье.
с вашей ленивой тушей! Вставайте, сэр; я не позволяю валяться без дела.
негодяи-виги и бунтари. Ты стоил мне смерти собаки, которая
стоит всей твоей грязной родни вигов; и ты разделался с двумя из
лучших людей, которые когда-либо занимались обувной кожей. Сядьте, сэр, и благодарю
твое счастье, что у вас не руки скрутили за спиной, как лошадь
вор".

"Наглый трус", - сказал Батлер, вскакивая на ноги; "нанял сапожник!
вы должны своевременно вноситься платить за беспредел вы нанесли
на мне".

- Свяжите его! - закричал Хэбершоу. - свяжите его! А теперь я призываю вас всех:
засвидетельствуйте, что он сам вынес себе приговор; он будет
готово, не дожидаясь больше ни минуты. Гарри Гейдж, я передаю это дело
тебе. Вымани четырех человек, выведи их во двор и расправься с
пленными без промедления! расстрелять предателей на месте, прежде чем мы едим
завтраки! Я был дураком, что я не уладить это при дневном свете это
утро: мошенник грязь земли! Не придавайте этому значения, мужчины;
но убедитесь, что работаете на короткой дистанции. Сейчас не время для нытья.
Когда это виги проявляли к нам милосердие!"

"Тогда будет четверо против четверых!" - выкрикнул Шадрах Грин.
его поддержал Эндрю Клоппер. "и первый выстрел, который будет произведен, будет
в недра Хью Хэбершоу! Поддержите меня, ребята!"

В одно мгновение стороны разделились и схватились за оружие,
а затем стояли, сердито глядя друг на друга, как бы провоцируя друг друга на то, чтобы
начать угрожавшую им драку.

"Почему, как теперь, дьявольские бесы!" - заорал Хэбершоу. "Вы пришли к
мятежу? Вы присоединились к повстанцам? Джеймс Карри, взгляните на это! По
кровавые законы войны, я буду освещать каждый проходимец кто посмеет поднять свою
рука против меня!"

"Дело в прошлом говорили", - сказал первый оратор, хладнокровно. "Хью
Хэбершоу, ни ты, ни Джеймс Карри не будете командовать миром, если вы
посмей причинить вред пленным. Теперь, забияка, передай это как мои
слова. Это люди, справедливо взятые в плен на войне, и они не потерпят зла в прошлом.
то, что оправдывает закон. Передайте их офицеру ближайшего поста
- вот о чем мы просим - доставьте их в лагерь Инниса, если хотите; но
пока они находятся у нас, не должно пролиться никакой крови без
смешай с ним что-нибудь свое, Хью Хабершоу.

- Арестуйте мятежников! - закричал Хэбершоу, дрожа от ярости. - Кто такие?
мои друзья в этой комнате? Пусть они поддержат меня, а потом ... будь я проклят, если я
не заставлю подчиняться моим приказам!"

"Прошлой ночью ты чудом отделался, - сказал Грин, - когда
пытался лишить жизни Гидеона Блейка. За это ты заслужил
пулю в лоб. Берегитесь, чтобы вам не причиталось по заслугам
этим утром, капитан, и все такое, как есть."

- Чего, черт возьми, вы хотите? - осведомился Хэбершоу, пораженный решительным поведением человека, противостоящего ему
, и перейдя на
более осторожный тон.

"Безопасность заключенных до тех пор, пока они не будут доставлены командиру
постоянного поста; мы приняли решение об этом!" - был ответ.

"Карри!" - сказал Habershaw, превращая в каком-то недоумении Драгунский, как будто
за советом.

"Тихо, капитан; мы лучше здесь Парли", - сказал Карри, который
потом добавил шепотом: "там были некоторые проклятые bobbery поднял
здесь у кузнеца. Это происходит из-за предоставления этому парню привилегии
говорить ".

- На пару слов, ребята, - вмешался Подкова, который во время этого перерыва
расположился рядом с Батлером и вместе с ним был готов действовать, если того потребует
чрезвычайная ситуация. - Позвольте мне сказать пару слов. Этот Джеймс Карри - мой человек.
Дайте мне палаш и пару пистолетов, и я поручусь за вашу руку
и слово sodger, при условии, что мне дадут пять минут
условно-досрочное освобождение, чтобы иметь пропуск, здесь, во дворе, с ним-то она должна быть на виду
весь отряд-я даю слово из sodger, чтобы доставить себя обратно
снова на страже, мертвый или живой, не предлагая рисковать
чтобы сделать в конце концов. Давай, Джеймс Карри, твое слово стоит за этим.
а потом пристегни свой меч, парень. Я слышал твой шепот.

- Солдаты, - сказал Карри, вступая в круг, который компания теперь
образовала вокруг комнаты, - позвольте мне замолвить словечко как миротворцу. Капитан.
Habershaw не будет необоснованным. Я за него поручиться, что он будет
выполнять ваши пожелания относительно транспортировки заключенных на регулярной
пост. Ну, ну, давайте без драк! Как вам не стыдно! опустите свои
пистолеты. Возможно, в том, о чем вы просите, есть резон, хотя это и не так уж много.
стрелять в вигов тоже противоречит моде того времени. Но все, что угодно
ради спокойствия среди хороших товарищей. Будь внимательным, благородным
капитан, и делай так, как хотят малыши. Что касается хвастуна Подковы - он
старый солдат, и я тоже; этого достаточно. Мы не настолько неопытны, чтобы ставить
палаш и пара пистолетов в руках хулиганствующего заключенного.
Нет, нет, Подкова! попробуй другой трюк, старина! Ха-ха-ха, парни! вы -
группа прекрасных лихих парней, и это всего лишь одна из ваших безумных частичек
отваги, которая вскипает от выпивки. Выпейте за это еще по стаканчику, мои весельчаки
, и все будет так же приятно, как музыка флейты. Пойдемте,
доблестный капитан "Тигра", присоединяйтесь к нам. А что касается заключенных - зачем позволять
им заходить к нам перекусить. Итак, дело закрыто. Все
снова мягко, как парное молоко ".

- Ладно, ладно, ешьте свои завтраки, - хрипло сказал Хэбершоу. - Черт бы вас побрал! Я
избаловал вас хорошим обращением, вы, неблагодарные, плотоядные собаки!
Но, как говорит Пепперкорн, всему конец! Так что отправляйся на свое кормление,
а когда это будет сделано, мы будем настаивать на Blackstock ".

Утренний прием пищи был только отправлен, и партия снова собрать
номера, где покойный нарушения имели место. Добродушие
Робинсона продолжало завоевывать расположение тех, кто первым взялся за его дело,
и даже привело к более снисходительному отношению к нему со стороны остальных.
Среди первых я уже отметил Эндрю Клоппера, грубого и
непокорного члена банды, который, раздосадованный какой-то старой обидой на
толстого капитана, эффективно поддержал Грина в последнем акте
мятеж, и кто теперь поражен дерзким поведением Подковы по отношению к
Карри начал проявлять явные признаки растущего уважения к достойному
сержант. С этим человеком Подкове удалось провести короткую и секретную беседу
результатом которой стала тихая передача золотой монеты в руку
флибустьера, которая была принята многозначительным кивком
согласие с любым предложением, которое его сопровождало. Когда Хэбершоу отдал приказ "обуваться
и седлать", несколько членов отряда
отправились к своим лошадям, где некоторое время потратили на подготовку
для марша; после чего весь отряд вернулся на крыльцо и
потратил несколько минут задержки на то громкое и неистовое веселье,
которое характерно для поведения такого плохо организованного отряда в
интервал, непосредственно предшествующий началу дневной поездки. Этот момент
вызвал большой интерес у сержанта, который не сводил с него глаз.
неотрывно следил за движениями Клоппера, поскольку этот человек
задержался позади своих товарищей в снаряжении своей лошади. Эта
заботливость, однако, не остановила его кажущегося веселья, поскольку он присоединился к
грубым шуткам компании и добавил несколько собственных острот.

"Дай-ка мне эту чашку", - сказал он наконец одному из мужчин, указывая
на тыкву на столе. "Прежде чем мы начнем, я хочу попробовать
немного холодной воды, просто в качестве лекарства, после всего того, что мы выпили".
и, взяв инструмент в руки, сказал:
протянув руку, он неторопливо подошел к колодцу, где зачерпнул воды
из ведра, стоявшего на краю. Когда он поднес стакан с водой к
губам и повернулся спиной к компании, ему дали возможность осмотреть
лошадей, которые были привязаны к стойлу рядом с ним: затем,
внезапно отбросив тыкву, он подскочил к своему верному
скакуну, одним прыжком вскочил в седло и понесся, как стрела, выпущенная из
лука, по большой дороге. Этот подвиг был совершен так быстро, что никто
не догадался о цели сержанта, пока он не отошел шагов на двадцать
во время своего путешествия. Как только распространилась тревога о его бегстве, некоторые из них
три или четыре выстрела из винтовок были произведены вслед ему в быстрой последовательности, во время
было видно, как он пригнул голову и поводил ею из стороны в сторону с
для того, чтобы сбить с толку метких стрелков. Замешательство, царившее в тот момент,
когда был дан залп, сделало его безрезультатным, и сержант был
первая опасность бегства уже миновала.

"Садиться на коня и следовать за мной!" раздалось со всех сторон.

- Присмотрите за другим заключенным! - взревел Хэбершоу. - Если он поднимет голову.
Вышибите ему мозги! За мной, ребята, за мной!

"Двое или трое из вас пойдут со мной", - крикнул Карри, и два отряда
поспешили вместе с драгуном к своим лошадям. По прибытии на стойбище
было обнаружено, что уздечки большей части отряда были
завязаны жесткими узлами таким образом, чтобы соединить каждую из двух или трех
лошадей вместе.

Произошла небольшая задержка, пока всадники распутывали свои
поводья, и Карри, первым освободивший своего коня, вскочил в седло и
пустился в стремительное преследование. За ним немедленно последовали двое других.

Через полчаса двое рядовых вернулись и доложили, что
им не удалось разглядеть ни сержанта, ни даже Карри.
Вскоре после этого был замечен сам драгун, возвращавшийся по своим следам.
умеренной рысцой направлявшийся к дому. Его бедственном положении рассказали сказку на него
конфуз. Одна сторона лица у него было кровотечение с недавнего синяка,
его платье в беспорядке, а его спина покрыта пылью. Бок его коня
также имел такой же привкус почвы.

Он подъехал к Хэбершоу, который уже был на дороге во главе
оставшихся членов отряда во главе с Батлером - и
сообщил ему, что он преследовал сержант на полной скорости, пока он не
увидели его, когда беглеца были ослаблены его походка, как будто на
цель позволить себе быть настигнутым.

"Но, дьявол сцепление с дорогой товарищ!" он добавил: "У него широкая-как
военный корабль! В спешке я оставил свой меч у меня за спиной, и, когда я подошел
с ним, я положил руку на его уздечки; но, уже взявшись за ловкость
что он научил свою лошадь, он умудрялся, так или иначе, расстраиваться
мне-коня, и все-вниз банке на обочине дороги. И, когда я лежал на
раскинувшись на земле, ты думаешь, веселый беглец не натянул поводья и
широко рассмеялся и спросил, не может ли он быть мне чем-нибудь полезен?
Затем он попрощался со мной, сказав, что у него назначена встреча, которая не позволяет ему
и дальше оказывать мне услугу своим обществом. Черт возьми! это было сделано так вежливо
, что все, что я мог сказать, было: "Да пребудет с вами удача, мистер Лошадиная Подкова"; и,
поскольку нам так скоро придется расстаться, пусть дьявол подбьет вам седло вместо
вас! Я сделаю его справедливости сказать, что он лучший наездник, чем я
взял его. Я вряд ли могу упрекать человека в его свободе, который может выиграть его как
ловко, как он делал это."

"Что ж, об этом больше нечего сказать", - заметил Хэбершоу. "Он - это
всего лишь игра на следующий день. Он похож на медвежонка; это равносильно тому, что
означает, что ему предстоит трудное время. Он бы только доставил
нам неприятности; так что отпусти его. А теперь, мальчики, отправляйтесь к Блэкстоку; я займусь этим.
обещаю, что оставлю лису в достаточной безопасности.

С этими словами отряд продолжил свой марш.




ГЛАВА XIX.


Удачный побег подковы из рук тори, это будет
предположил, способствуют Clopper. Сержанту было достаточно
уверил себя в настоящей безопасности дворецкого, от Духа с
какие сильные стороны последователей Habershaw по оказал сопротивление кровавой
цель их лидер перед завтраком; и он также, своевременное
награду тайно передал Clopper, полученного в залог от
индивидуальному что же защиты следует уделять
майор, в случае своего выхода из банды опасных
ситуации, в которых вы потом он медитировал. Без сомнения, читателю очевидно,
что услуга, которая спасла жизни заключенных, была оказана
похитители по адресу Робинзона, и что бы хорошего не было
разгорелся среди них, было присвоено главным образом, сержант,
Дворецкий имея выявлено, но мало внимания из группы, за
что интерес, который грубых мужчин склонны принимать в судьбе
молодой и предприимчивый солдат. Ни манеры, ни характер майора
не были приспособлены для того, чтобы добиться какого-либо особого отношения со стороны таких натур.

Побег сержанта, таким образом, хотя и ничего не добавил к
опасностям положения Батлера, все же в какой-то степени повлиял на его
настоящее неудобство. Это заставило его охраняться строже, чем раньше.
и, следовательно, быть более ограниченным в своем личном комфорте.
Его торопили вперед грубым и неловким шагом; и оба из
Хэбершоу и Карри, а также те, кто был ближе к ним, он
испытывал угрюмое безразличие к боли, которую это причиняло ему.
Казалось, они не обращали никакого внимания ни на его желания, ни на чувства, и из
мимолетных замечаний, которые они отпускали, он мог сделать резкие выводы
относительно того, каким образом от него теперь, вероятно, избавятся.

"Это их собственная вина", - сказал один из них своему спутнику, когда Батлер
подслушал разговор. "Если каждого заключенного вздернут и расстреляют
сейчас. Он обращает внимание на тусующихся людей не больше, чем на волков;
и еще был капитан Хак - скажет ли кто-нибудь, что Самптер не приказал ему
хладнокровно убить?"

"Да", - добавил другой, "давайте Тори будет пойман там, среди
Айредел Виги, на стороне другой линии, или в tryon, или сюда
в Waxhaws, почему, серая лиса в сарай, двор с сорока собаками бы
как хорошие шансы для его жизни. Так что, со своей стороны, я рад видеть наших
люди уничтожают эту проклятую породу с корнем и ветвями ".

"У Инниса нюх на вигов такой же острый, как у ищейки", - сказал
первый оратор, - "и он не остановится надолго, чтобы подумать, как поступить правильно,
если он поймает этого парня в свои лапы; так что не имеет большого значения, что
мы не справились с этим быстро этим утром ".

Подобные замечания произвели мрачное впечатление на Батлера. Он был
достаточно свидетелем утренних сцен, чтобы убедить его в том, что
Хэбершоу наняли, чтобы подстеречь его и лишить жизни, и что
последняя цель провалилась только благодаря удачному стечению обстоятельств
обстоятельства, приведшие к мятежу. Он также знал, что Карри был
главным проводником плана и управлял делами тайно
влиял, насколько мог, на его выполнение, в то время как с
профессиональной стойкостью и самым лицемерным поведением он притворялся, что ему это безразлично
. Злоба этого парня была еще более ядовитой
из-за его обращения и веселого, чванливого, безжалостного легкомыслия, с которым
он мог замаскировать самые чудовищные замыслы: ничто не могло сбить с толку его
невозмутимость; и казалось, что он всегда был обеспечен подарком
целесообразно в связи с чрезвычайной его состояния.

Наиболее загадочных объектов в нынешнем положении этот человек был его
последние связи с Тиррел; факт, который повторялся в Butler со многими
тревожные сомнения. Все остальные обстоятельства, сопровождавшие состояние Батлера
в этот момент были предметом мучительной неопределенности.
Не зная, куда его должны были доставить, в чьи руки он должен был быть передан
, как от него должны были избавиться, он мог только
ожидать худшего. Было очевидно, что его поездка была ожидаемой
и что банда, которая его удерживала, была нанята лицами из
авторитет, установленный, без сомнения, с помощью Тиррела: но где был
он - и кто он такой? - и какое влияние он мог оказать против
его, Батлера, жизнь, теперь, когда он потерпел неудачу в своей кровавой цели -
залечь в засаду; и что это было решено этими негодяями, которые имели в
часть только подчинилась его приказу, чтобы доставить своего пленника к регулярным властям британской армии
? Упоминание имени
Иннис одним из солдат не было рассчитано на то, чтобы успокоить его беспокойство.
Он знал, что этот человек был активным сторонником конфедерации и энергичным советчиком
о новом суде, недавно учрежденном в Чарльстоне для содействия
конфискации имущества жителей Каролины, недовольных
королевским делом. Кроме того, он был ревностным сторонником Тори и,
недавно вступив в армию, теперь командовал отрядом
лоялистов на Эннори.

С другой стороны, у несчастного офицера было множество причин для беспокойства
вопрос о том, можно ли держать Робинсона в курсе
его состояния или даже о месте, куда его можно перевести, - и если
ознакомлен ли с этими подробностями, находясь в нарушенном состоянии
стране он мог оказать любую услугу. Все эти мысли способствовали тому, что
его настроение упало.

Несмотря на обычное напускное легкомыслие Карри, теперь он испытывал
неприязнь к Батлеру и не давал себе труда
скрывать это. Его манеры были быстрыми и несговорчивыми, что свидетельствовало о его
досаде на недостаток собственной проницательности, о чем свидетельствует успешный полет
Робинзона. Время от времени у него вырывались выражения, которые указывали на
самобичевание по этому поводу, хотя они были частично замаскированы
притворной недооценкой важности наличия такого заключенного, поэтому
до тех пор, пока он сохранял за собой право собственности на главный объект предприятия
. Но сознание того, что он снова был сбит с толку человеком, который
однажды уже имел над ним власть, пробудило в нем гордость, вылившуюся в
демонстрацию сварливого и мстительного поведения. В таком настроении он
поддержал жестокий нрав Хэбершоу и бросил пленного
офицера под грубые оскорбления тех, кто осуществлял над ним контроль.
Это раздражение было несколько смягчено сдержанностью и пристрастием
настрой, в котором повстанческая партия отряда проявляла некоторую легкость.
знаки доброй воли по отношению к нему. Пример такого настроя был предоставлен
в мимолетном намеке, переданном Клоппером однажды, когда отряд
остановился, чтобы напоить своих лошадей. "Что бы из этого ни вышло, после того, как мы
передадим вас в другие руки, - сказал он отдельно Дворецки, - мы будем придерживаться
той позиции, которую мы заняли, чтобы вам не причинили вреда в нашем
сохраняя."

День был очень жаркий, а дорога, по которой двигался отряд,
неровная и утомительная; таким образом, было около часа дня, когда они прибыли
в поле зрения Тигра показался бурный, смелый, стремительный поток, который устремился через
почти сплошное ложе из камней. На противоположном берегу находился Блэкстокс,
грубая деревушка из двух или трех домов, разбросанных по неровному склону
холма - место, впоследствии прославившееся доблестным отпором
о Тарлтоне от Самптера. Отряд наткнулся на узкий брод, и после
некоторого карабканья по камням ему удалось переправиться через ручей;
затем они быстро поскакали вверх по холму, к фермерскому дому, который
казалось, был главным местом отдыха жителей
окрестностей. Приближение кавалерийского отряда привлекло к двери внимание нескольких человек.
толпа женщин, детей и негров, которые стояли, праздно разинув рты, наблюдая за этим зрелищем
и, в дополнение к ним, отряд ополчения,
было замечено, что они, состоящие из двадцати-тридцати человек, вышли и
выстроились в очередь перед домом. Habershaw, с увеличенной
значение, остановился напротив этого отряда, дал несколько оперативные приказы
Карри в отношении расположения войск и в авторитетном
командном тоне приказал офицеру милиции выделить охрану
для безопасного содержания государственного заключенного. Лицо, к которому обращался...а
высокий, нескладный и неуклюжий субалтерн - обозначил свое согласие поклоном
и немедленно завладел Батлером, схватив поводья
своего коня и отвел его в сторону, где двое мужчин, вооруженных винтовками,
встали у каждого стремени. Habershaw теперь приказал своим солдатам
огонь, сопровождающий заказ с оглядкой на то, что осужденный не был
чтобы быть позволено войти в дом. "Этот чертов негодяй, - добавил он, - не должен
повторять трюк своего товарища-мятежника: больше никаких привилегий входить
в кабаки и слоняться без дела у дверей! Видишь человека, спрятанного в
барн; и скажи часовым, чтобы не спускали с него глаз...
слышишь, лейтенант?

"Вы можете положиться на моего наблюдателя", - ответил лейтенант,
взмахнув изрубленным и ржавым мечом. "Люди, ведите своего пленника прямо
в сарай. Имеют рельеф, капрал, каждые два часа, и к
вечером, по четыре на часах одновременно."

"Посмотри на него, лейтенант!" - крикнул Habershaw. "Нет слов, сэр: выполняйте свой
долг!"

И, дав таким образом волю своему высокому мнению о себе, грузный
капитан удалился в дом.

Теперь Батлера провели в большой бревенчатый сарай, в одном углу которого стояла
охапки корма или сушеных стеблей индийской кукурузы были вытряхнуты для
его постели; и это, как ему сказали, должно было стать его тюрьмой до тех пор, пока его не ожидают другие приказы
. Охрана, состоящая из двух часовых, была размещена с
внутренней стороны двери, имея заключенного непосредственно под своим
присмотром; и, когда эта диспозиция была завершена, офицер, командующий
отряд удалился, чтобы смешаться с солдатами в фермерском доме.

Едва прошло полчаса после прибытия солдат в "Блэкстокс"
, как Джеймс Карри подкрепился наскоро,
и у его лошади принесли к двери. Он, казалось, привязан на срочные
миссия.

"Капитан Сент-Джермин, говоришь, оставил это на рассвете этим утром?" сказал
драгун, обращаясь к лейтенанту милиции.

"Да. Вчера он был здесь весь день и подумал, что должен получить известие от
вас прошлой ночью".

"Каким маршрутом он поехал?"

"В Тернбулл, на девяносто шестой".

"Как вы думаете, Тернбулл сейчас там?"

"Он там", - ответил лейтенант. "Говорят, приказ поступил из
Корнуоллис назначен на должность в четырех компаниях легкой промышленности, и ожидается, что
Капитан Кэмпбелл сейчас находится с ними на пути в Кэмден; ни тот, ни другой
Ни Тернбулл, ни Крюгер не покинули бы свой пост ".

"Я слышал, что этот корпус направлялся к штаб-квартире, вы уверены
Сент-Джермин не с Кэмпбеллом?"

"Он ничего не сказал об этом вчера, но я думаю, что он хочет присоединиться к
Полковник Иннис с лоялист кавалерии".

- Где Иннис? - поинтересовался Карри.

- На Эннори, примерно в двух милях от Мазгроувз-милл.

- Хм! - задумчиво произнес Карри. - Я должен ехать в гарнизон в
Девяностошесть. Черт бы побрал эту скачку по стране! С меня хватит
этого более чем достаточно ".

С этими словами драгун вскочил на коня и, пришпорив его, ударил шпорами.
норовистое животное вскоре скрылось из виду.

Было уже поздно, когда о нуждах Батлера позаботились. Он
сбросил пальто, спасаясь от невыносимой жары, и,
подложив его под голову вместо подушки, погрузился в сон, от
в котором он был разбужен призывом одного из стражей принять участие
в трапезе. Там было больше доброты проявляются в поведении солдата
чем Батлер уже привыкли встречаться у лиц, которые занимали его
пленница, и это обстоятельство покорило его сердце и побудило его
вежливо принимать предложенные знаки внимания.

"Мы все живем в расколотой стране, и свидетелей много, чтобы сделать из человека хорошего желаю
эта несчастная война подходит к концу", - сказал Батлер, после того как он поел из
положения, поставил перед ним.

"Действительно, сэр, - ответил солдат, - и этого достаточно, чтобы заставить
сердце человека обливаться кровью, когда он видит братьев, сражающихся друг против друга, и
сородичей, которые должны держаться вместе, спасая жизни друг друга. Люди будут
иметь и должны иметь свое мнение, сэр; но вряд ли это хорошо
оснований для рассмотрения друга, подобно диким индейцам, потому что все не может
думают одинаково".

"Вы живете в этом районе?" - поинтересовался Дворецкий.

"Не далеко", - ответил мужчина.

"Вы женаты?"

"Да, и у вас шестеро детей".

"Они должны быть молодыми, - сказал Батлер, - судя по вашему возрасту".

"Слава Богу, сэр!" - воскликнул солдат, с жаром, "они молоды!
И я молю, чтобы они никогда не могут дожить до старости, если бы эти войны
в прошлом. Ни один отец не может рассчитывать на жизни своего ребенка в гармонии с
его. Мои мальчики, если бы они были достаточно взрослый, может быть первым, что я должен
встретимся в бою".

"Твое имя, друг?" спросил Батлер.

"Брюс", - ответил другой.

"Хорошее и храброе имя; имя, когда-то служившее свободе его страны.
"

"Остановитесь, сэр!" - сказал часовой. "Здесь не место для разговоров.
вопросы, которые могут разозлить нас друг на друга. Это имя до сих пор остается
дружественным свободе его страны; той свободе, которая поддерживает
короля и законы и карает измену ".

"Я не могу спорить с вами", - ответил Батлер; "Я ваш пленник".

"Я мужчина, - твердо сказал солдат, - и не воспользуюсь преимуществом
тот, кто не может встать на свою сторону; но лучше всего, сэр, отбросить эти вопросы
- они свели с ума все провинции. Однако я не виню вас за это.
вы, сэр; я не стану отрицать, что на вашей стороне есть хорошие люди.

- И на вашей, несомненно, - ответил Батлер.

"У нас много плохих парней, сэр", - ответил солдат. "И поскольку вы
говорили со мной как джентльмен с хорошим характером, я дам вам дружеский
намек". Тут страж заговорил, понизив голос. "Смотри в оба.
эти люди не из лучших и вряд ли подумают о том, чтобы
отобрать у тебя что-нибудь ценное. Только что, когда ты спал, я увидел
золотая безделушка, висящая на ленте у вас за пазухой. Вы молодой человек,
сэр, и, как я слышал, солдат; возможно, это подарок вашей леди, поскольку
Полагаю, он у вас есть. Если другие это видели, а я видел, у вас может быть
был в проигрыше. Вот и все".

"Благодарю тебя, честный друг! от всего сердца, благодарю вас!" - ответил Батлер
с нетерпением. "О, Боже! эта побрякушка-это утешение для меня, что в этот час
Я не могу расстаться с ... Нет, нет! Спасибо тебе, друг, тысячу раз!

"Уже сделано, - сказал солдат, - и в будущем будь осторожнее.
Помощь приходит сюда".

И часовой, взяв ружье, отправился на свой пост. Через несколько секунд
караул сменился, и те, кто недавно был на дежурстве, были препровождены в
жилой дом.

Когда наступила ночь, непосредственная охрана вокруг Батлера была увеличена
вдвое. Некоторые удобства были добавлены в его заброшенную тюрьму благодаря
доброте солдата Брюса, и он был оставлен коротать томительные часы
темноты в общении со своими собственными мыслями или в наслаждении
такой покой, какой позволяло его несчастное состояние рабства. Если волнение
его духа позволяло уснуть, то было лишь несколько мгновений этого
ночь, когда этому можно было потворствовать. Взрывы веселья,
громкий и неистовый смех и еще более громкие ругательства тех, кто
занимал жилой дом по соседству, показывали, что они погрузились в
погрузились в свой обычный разврат, а теперь пьянствовали над часто наполняемыми
кубками; и шум, разразившийся ночью, мог бы нарушить
сон менее встревоженного и бодрствующего разума, чем его собственный.

Группа солдат и ополченцев расположилась у двери, чтобы воспользоваться преимуществами
ночной прохлады, и пока они потягивали наполненную бутыль, и с
сильный сквозняк становился все более шумным, с их губ сорвалось едва ли хоть слово, которое
не было отчетливо услышано Батлером. Это был сильный интерес,
потому, что он прислушался к разговору, когда он привел к теме
что сильно заботился; и что он может не тревожить
подозрение на колонки он влияет сон.

- Самптер зависал около девяноста шести, - сказал лейтенант. - и
если верить всем историям, которые о нем рассказывают, он должен быть
двоюродный брат, по крайней мере, определенного человека, с которым было бы неправильно
упомянут в респектабельной компании; ибо, судя по отчетам, один день он на
"Уотери", а на следующий - ура! - и вот он уже почти здесь,
в Огасте. Кажется, что человеческие ноги почти не подвластны смертному
человек может делать такие большие шаги, какие о нем рассказывают. "

"Кто говорит Самптер рядом девяносто шесть?" - поинтересовался один из партии; "я могу
только сказать, если это правда, он призрак, вот и все. Вот Гарри Тернер
готов поклясться, что видел его позавчера в Северной Каролине, во время
его марша в сторону Берка".

"Действительно, видел", - ответил Гарри, один из ополченцев.

- Здесь нет никакой ошибки, - вмешался лейтенант. - Сегодня утром сюда прибежал видеосъемщик из "
Браунс", который сообщил
новости; и этот человек имел полное право знать, потому что вчера он видел Крюгера.
который рассказал ему все об этом, а затем отправил его на плантацию Вахаба,
недалеко от бродов Катоба, к рейнджерам Хангера. Это было на обратном пути
этим утром он остановился здесь на пять минут только для того, чтобы предупредить нас
?

"Это всего лишь история, которая приснилась твоей пьяной голове,
Габриэль", - сказал Хэбершоу. "В ней нет ни слова правды;
рейнджеры отправились в Камден три дня назад. Кто видел видеозапись, кроме
вас?

"Весь отряд", - ответил лейтенант. "Мы поговорили с этим человеком
и узнали от него историю - и странный он был парень - хороший, крепкий парень
которому понравилось, что его поймала пара разведывательных вигов, несколько
мили назад, между этим и Паколе; они подтолкнули его к седлу.
откидные створки. Но вы, должно быть, видели его сами, капитан Хэбершоу;
потому что он сказал нам, что вы были в пути.

- Со стороны Паколе! - удивленно воскликнул капитан. - Мы никого не видели
на той дороге. Когда прибыл этот человек?

"Примерно за час до вас. Он пришел на полной скорости, со своей лошадью-на
большой, черный, фырканье зверя семнадцати ладоней в холке как минимум-все
пена. Он был первым, кто прошел мимо, не остановившись, но мы бросили ему вызов
и заставили его сесть на корточки, и тогда он сказал нам, что он
спешит и не должен задерживаться ".

"Как он выглядел?" - поинтересовался Хэбершоу.

"Веселый малый", - ответил лейтенант. "Почти такой же крупный, как его лошадь. К тому же он
хороший вежливый парень, который хорошо пьет во фляге. Он пошутил над
вопросом о твоем появлении и назвал тебя старым девятиклассником
решка - сказал, что ты кот, а твои девять лоскутков с бирками - это они.
решка - ха, ха-ха!"

- Черт бы побрал этого ублюдка! - воскликнул Хэбершоу. - Кто бы это мог быть?

"Поэтому мы просили, но он закричал с громким" ха-ха " ... взял другой
пить, и сказал, что он не был крещен".

"Вы должны, как хороший солдат", - сказал Habershaw, "сделали ему дать его
имя".

"Я попробовал еще раз, и он позволил нам взять только прозвище; он сказал нам
тогда, что его зовут Джек-о-Фонарь, и у него особенно хороший желудок,
и что если мы хотим от него большего, мы должны дать ему хоть что-нибудь
поесть. Что ж, мы так и сделали. После этого он сказал, что должен забрать меч нашего хозяина.
его собственный меч был вырван у него солдатами вигов, которые
надавил на него так сильно, что счет за это должен быть отправлен Крюгеру. Итак,
он взял старый нож для резки сыра, который раньше висел над камином, и
повесил его на плечо. Он так смеялся, и, казалось, так
добродушный, что нет делать что-либо с ним. Наконец он
снова сел на лошадь, просто наклонился и прошептал мне на ухо при прощании
, что он твой старый друг, и что ты можешь рассказать нам
все новости, и он умчался, как бешеный хулиган, звеня им по холму.
На скорости двадцать миль в час.

- Вы сказали, вороной конь? - осведомился Хэбершоу. "Была ли у него белая звезда во лбу
и две задние лапы белые ниже колен?"

"Совершенно верно", - сказали лейтенант и еще несколько человек из группы.

"Это было подковы Робинсон!" - воскликнул Habershaw, "все черное
дьяволы!"

"Подкова, подковы, чтобы быть уверенным!" ответило с полдюжины голосов.

"Он был известным хороший наездник, лошадь подковать или кого-либо еще", - сказал
лейтенант.

"Это превосходит все!" - сказал один из солдат. "Хитрый старый лис! Он
сказал правду, когда сказал, что вы расскажете новости, капитан: но
подумать только, его ложь помогла ему пройти мимо стражи, с мечом и
полным животом в придачу!

"Почему вы не доложили немедленно о нашем прибытии?" - спросил Хэбершоу.

"Благослови вас Господь", - ответил лейтенант. "Я никогда не подозревал его, так же как и
вас. Парень смеялся так натурально, что я бы никогда не
думал, что он из беглых".

"Вот оно", - сказал Habershaw; "вот захочу дисциплины. В
служба никогда не будет процветать, пока эти тупицы не научатся правилам войны.
"

Батлер услышал достаточно, чтобы удовлетворить его по одному существенному пункту, а именно,
что Робинсону удалось скрыться и он был в состоянии воспользоваться
любым преимуществом обстоятельств, которое могли предоставить ему времена. Это был
утешением ему также известно, что сержант взял этот маршрут,
как он вывел его ближе к сцене, в которой майор сам был
скорее всего, чтобы пообщаться. С этим утешительным рассветом, рассеявшим его сомнения,
он более спокойно отправился спать, и еще до рассвета
звуки беспорядков стали тише и сонливее, и ему
удалось добиться временного забвения от своих забот.




ГЛАВА XX.

 "Что за хо! Что за хо! - открой дверь.:
 Смотрю искусство или сплю?" -_бургерская Леонора._


На берегу Эннори, в маленьком уголке луга, образованном
излучиной ручья, которая, окаймленная ивами, огибала его почти на
полукругом, внутренняя граница луга была очерчена пологой
поднимающейся стеной холмов, покрытых лесом, располагался в нескольких шагах от
воды аккуратный маленький коттедж с группой хозяйственных построек,
представляя все удобства комфортабельной фермы.
Сам жилой дом находился в тени группы деревьев, которые были
сохранены в родном лесу, и в пределах видимости было несколько полей
обработанной земли, аккуратно огороженных заборами. Чуть ниже по течению
ручья, на небольшом расстоянии от дома, частично скрытая
берегом, стояла небольшая деревянная мельница с низкими сводами. Было уже близко к закату
, и золотой вечерний свет искрился на струях дождя, которые
лились из дырявого водопровода, подводившего воду к главным воротам, и
не менее сверкало на спрей, который было бросился от больших и медленно
вращающиеся колеса. Ровный шум ручья и монотонный щелчок
механизмов, которым время от времени помогают нестройные крики стаи
о гусях, которые часто появлялись на границе забега, и о резвости
нескольких детей, игравших на территории мельницы, навевали
приятные мысли о сельских делах и домашнем довольстве. Грубо сколоченная повозка
, в которую были запряжены две тощие лошади, стояла у
ворот мельницы, и двое мужчин, один из которых был преклонных лет, а другой
другие, видимо, просто за грань отрочества, были заняты в
обрушивая на нее тяжелым грузом мешков муки. Выбеленные одежды
этих людей свидетельствовали о том, что они были надлежащими служителями этого места и
теперь занимались своим делом. У повозки стояла военная охрана, и
как только она была заполнена, было видно, что они пустили лошадей в ход,
и удалились по дороге, которая пересекала ручей и спускалась по
направление течения приближается к противоположному берегу.

Когда эта группа исчезла, старик приказал, чтобы мельница была восстановлена.
остановились. Ворота были опущены, механизмы разогнаны, и через несколько мгновений
все стихло. Теперь мукомолы удалились в маленькое жилище
неподалеку.

"Потеряно так много работы", - сказал старейшина своему спутнику, когда они
подошли к воротам, которые вели в ограду дома. "Нам
никогда не заплатят за этот груз. Полковника Инниса мало волнует, из чьего кармана он кормит своих людей; а что касается его приказов Родону, то его это мало волнует.
из чьего кармана он кормит своих людей.
квартальный мастер, почему это почти цена крови - отважиться так далеко
уйти из дома и потребовать плату, не говоря уже о риске найти
армейский кошелек такой же скудный, как у бедного мельника дома. Я завидую зерну,
Кристофер, и труду, который его измельчает; но с этим не поспоришь
эти усатые подметки со штыками в руках - у них, должно быть, есть
оно и будет иметь это, и на этом все закончится".

"Да, - ответил человек, к которому обратились по имени Кристофер, - как вы и сказали
, они получат это; и если им сказать, что пот бедняка имеет
подмешанные к их хлебу, они рассказывают нам о причине...
причина... причина. Я устал от этой вечной проповеди о короле
и страны. Я не знаю, но если бы у меня был свой путь я бы взял страна
против короля любой день. Что Георг Третий заботиться о нас, с
большой мир воды?"

"Вишь, Кристофер Шоу, вишь, парень! У нас нет собственного мнения.;
В это время у деревьев и стен есть уши. Не наше дело проливать
кровь и жечь под своей крышей, подставляя людей, у которых есть
мнение. Нет, нет. Терпеливо жди; и, возможно, Кристофер, это не займет много времени
пройдет много времени, прежде чем с этой веселой птички Корнуоллис будут ощипаны перья.
Человек уже в пути теперь, что с помощью Господа, может сбить
как гордый Сокол, как всегда летели по воде. Если это должно быть
в противном случае, доверьтесь силе, которая выше мощи армий и мудрее, чем
хитрость людей, что благодаря праведной и мирной жизни мы сможем
сделай нашу участь легче, чем она может быть когда-либо, участвуя в междоусобице
злонамеренных."

"Несмотря на все это, как бы мудро это ни было, трудно оставаться неподвижным", - сказал
Кристофер, "с руками, свисающими вдоль тела, когда твои
соседи и родственники встали и готовятся к битве. Это будет
приди к этому наконец; мы должны бороться. И мне все равно, кто это знает, я
за независимость, дядя Аллен.

"Твоя страсть, малыш, теплоту и характер, я сомневаюсь, обогнать своих
усмотрению", - сказал старик. "Но ты говоришь смело, и я не могу пожурить
вас за это. По крайней мере, пока будьте сдержанны и, если сможете,
молчите. Людям в нашем положении это всего лишь бесполезные разговоры ".

Дядя и племянник вошли в дом, и Аллен Масгроув - ибо это
был человек, которому я представил моего читателя, - вскоре воссел за
свой семейный стол, произнеся благословение над вечерней трапезой, и
распределяя заботы по тихому и спокойному хозяйству.

"Я удивляюсь, что Мэри так долго остается со своей тетей", - сказал он, когда приблизился ранний час
отдыха. - Это неподходящее место для нее, жена, и оно не подходит для того, чтобы
порадовать девушку тем, что она может там найти. Уот Адэр - человек
неправильный и свирепый, как звери, на которых он охотится. Его соратники не
из лучших, и потому мало подходят для спокойный нрав Марии."

Жена, степенная, похожая на мать женщина простой и безмятежной наружности,
которая была занята тысячью обрезков грубой ткани.,
домотканое полотно, из которого она шила одежду для некоторых из младших членов своей семьи
оторвавшись от работы, она обратилась к
она, и, устремив взгляд поверх очков на своего мужа,
ответила:

"Мэри учили выполнять свои обязанности по отношению к родственникам, и она
не часто задумывается о том, приятно ей это или нет.
Кроме того, Вэтти, грубой, как и он, любит нашу девочку, и любовь идет Великий
способ заработать нами медведь и удержаться обоих, муж. Я гарантирую, что наша дочь
приходит домой, когда она думает, что это правильно. Но это утомительный путь для переезда
дикая страна, особенно сейчас, когда виги и Тори разорили страну.
 Я бы хотел, чтобы Кристофера пощадили и он поехал за ней ".

- Он уедет завтра, жена, - ответил Аллен Мазгроув. "Ват Адэр, любовь
ее или нет, это не тот человек, чтобы выйти на свой путь странствующей девушки,
и думать нечего, чтобы увидеть ребенка, установленные себя. Но пойдем,
сегодня субботний вечер, и скоро пора ложиться спать. Отложи свою работу, жена;
урок из "Книги истины" и молитвы, а потом отдохни, - сказал он,
снимая с полки семейную Библию и раскладывая ее перед собой.

Старик надел очки, которые, по весне, устойчивый
сами по носу, и с довольно громким и торжественным голосом он прочитал
отрывок из Писания; затем, посадив себе на колени, в то время как
вся семья последовала его примеру, он излил горячее и
сердце-вдохновенная молитва. Это было простое и домашнее излияние, вызванное
подсказками момента, в соответствии с благочестивой привычкой к
благодарению и мольбам, к которым он давно привык. Он
был пресвитерианином и не раз с горечью наблюдал за распутством
презрение и даже жестокие преследования, которым подвергалась его секта
посещали многие лидеры Тори, особенно лоялисты
партизан, капитан Хак, который недавно был убит во время вторжения
Самптер на плантации Уильямса, недалеко от Масгроува
нынешняя резиденция. Именно эта беспощадная враждебность к его религии,
и нечестивое высмеивание ее, больше, чем какие-либо другие обстоятельства,
породили ту тайную неприязнь к делу Тори, которая, как было известно многим
мельник развлекал немногих, несмотря на его возраст, положение и, возможно,,
какие-то древние предрассудки происхождения (он был сыном рано скотч
эмигрант), скорее бы склонен его принять королевскую сторону; что
стороне, которая, в общих убеждений, а по внешнему виду, он все же предпочитал.

"Ты натянул свой лук, - сказал он в самом горячем излиянии своей
молитвы, - и пустил свои стрелы, о Господь, среди этого народа; ты
позволил служителям мести и жаждущим крови скакать среди нас
и твой гнев еще не склонил упрямый дух
грех - но ожесточенным сердцам даны сильные руки, и с проклятиями они
поразили народ. Но даже та головешка, которая угодила тебе,
не оставаться из-за наших грехов - да, даже та головешка, которая вызвала
пожар вдоль нашей границы, пока, клянусь светом, заблудшие дети
многие люди могли бы прочитать темной ночью, даже от одного конца нашей границы
до другого, о чудовищности их собственного отступничества и их
забвение о тебе; эта головня была брошена в пламя,
которое она сама разожгла, и, подобно военному оружию, которое выросло
тупой в работе разрушения, он был брошен на место
непригодный лес, и он был полностью израсходован. Гонитель
праведников и насмешник слова заплатил цену крови,
и попал в сети, которыми он подстерегал, чтобы заманить в ловушку
ноги бездумных. Но остановись сейчас, о Господь Саваоф, рука
разрушителя, и пусть ангел мира снова расправит свое крыло над нашей
измученной землей. Вынь из нечестивого сердца его меч и
щит, и сделай праведного человека в безопасности у его семейного очага.
Укрой голову странника и веди в безопасное место преследуемых.
беглец, который бежит от человека гнева; утешь пленника в его
пленении и сделай так, чтобы все сердца в этой разорванной и разделенной провинции
познали и благословили твои милости еще больше. В особенности, мы умоляем тебя
даруй победу тому, у кого есть право, и "утверди
основы правительства в справедливости и истине, предоставив свободу выбора".
совесть и свобода закона для тех, кто знает, как ими пользоваться". На этом
богослужение вечера было прервано легким стуком в
дверь.

"Кто там идет?" воскликнул старик, поднимаясь с колен
. "Кто стучит в мою дверь?"

"Незнакомец, добрый человек", - ответил голос снаружи. "Бедняга, которого
прижали по горячим следам и с трудом прогнали".

"Друг или враг?" - спросил Аллен Масгроув.

"Очень никчемный друг для любого человека, который сейчас разговаривает", - ответил
человек по ту сторону двери. "и не годится считаться врагом
пока он чего-нибудь не поест. Если ты Аллен Масгроув, открой свою
дверь ".

"Ты один, или за тобой по пятам следуют последователи? Мой дом
маленький и многим может дать скудный комфорт?"

"Честное слово, это больше, чем я знаю, - ответил другой, - но если у меня есть
последователи, не по моей воле они переступят порог вашей двери.
Будь ты Аллен Масгроув, или нет, откройся, друг. Я такой же
безобидный, как домашняя птица.

- Я вас не боюсь, сэр, - сказал Мазгроув, открывая дверь. - Вы можете пользоваться всем, что я могу вам предложить, каких бы цветов вы ни придерживались.
добро пожаловать.

"Тогда дайте нам вашу руку", - сказал Робинсон Подковы, входя в квартиру
. "Вы мне не знакомы, но если вы не Аллен Мазгроув, в
Миллер, что я Хирн мужчины говорят, вы на личности не перехожу
спиной к ближнему в беде. Ваш сарвент, госпожа, - сказал он.
добавил, кланяясь даме. "Дальняя езда и быстрая езда в наше время дают своего рода права на владение лошадьми; так что извините, что я сяду". - Добавил он.
"Дальняя езда и быстрая езда дают своего рода право требования".

- Добро пожаловать, еще раз; ваше имя, сэр? - сказал Мазгроув.

- Я угадал ваше? - осведомился Подкова.

- Угадали.

"Тогда вы должны угадать мое, потому что рассказывать это неудобно".

"Какой-то бедный солдат-виги", - сказал Кристофер Шоу наедине с Масгроувом.
"Нехорошо заставлять его выдавать себя. Ты голоден, друг", - добавил Кристофер.
"и мы сначала раздобудем тебе что-нибудь поесть, а потом
ты сможешь говорить еще лучше".

"Это хорошее слово, - сказал Подкова, - и смелое слово, учитывая обстоятельства;
в наши дни не у каждого мужчины хватает смелости накормить врага,
хотя сегодня утром я заставил дьяволов сделать это за меня, ха-ха-ха! Немного
воды, мистер Мазгроув, и она не повредит моей руке, если вы сможете
слегка перемешать ее.

Заказанное освежающее было приготовлено Кристофером Шоу; и Хорс
Шу, взяв в руку наполненный до краев кубок, встал и с довольно
неловкой вежливостью пообещал выпить: "Ваше здоровье, добрая хозяйка,
и удачи малышам! для нас, взрослых младенцев, эти дни сочтены
удачи, за исключением удачи избежать крученой пеньки или закона барабанной дроби,
который на сегодняшний вечер, я полагаю, принадлежит мне. - и он проглотил смесь в
сделал глоток; затем с глубоким вздохом поставил чашку на стол и
вернулся на свое место. "Этот дух, мистер Мазгроув, - добавил он, - это наш
особый добрый друг в беде, проповедуйте против него, кто захочет!"

"Ты говоришь, ездил далеко в сутки", - отметил Миллер: "вы должны быть
устал".

"Я не склонен уставать", - ответил сержант, поворачивая его
меч-пояс над головой, и швырнул оружие на скамью; "но я
очень часто бываю голодным".

"Моя жена, - сказал Мазгроув, улыбаясь, - поняла этот намек еще до того, как вы его произнесли".
она уже заказала для вас что-нибудь поесть.

"Это превосходная женщина!" - воскликнул Подкова. - Видишь ли, Аллен,
Мазгроув, я не очень-то рассчитываю освободиться от твоего дома. Я
часто слышал о тебе еще до того, как увидел, приятель; и я знаю о тебе все.
Вы обязаны поддерживать хорошие отношения с этими Тори, у которых нет никакого
уважения к порядочным, организованным людям, но ваше сердце с
мальчиками, которые стремятся к свободе. Ты видишь, я знаю тебя и не боюсь доверять
вы. Может быть, вы слышали о некоем Робинсоне Лошадиной Подковы,
который жил здесь, в Уоксхоуз?

"Я слышал много историй об этом человеке", - ответил мельник.

"Ну, я не скажу вам, что он сегодня вечером в вашем доме, из опасения, что
Тори могут привлечь вас к ответственности за то, что приютил такого никчемного человека. Но
у вас под крышей живет бедняга, которому пришлось нелегко добраться сюда.
"

"В моем доме!" - воскликнул Мазгроув. "Робинзон подковы!" и затем,
помолчав, он продолжил: "Ну, что ж, нет такого правила ведения войны, которое
оправдывает христианина, отказывающего в помощи и утешении бездомному и
преследуемому чужаку, который приходит без мысли причинить вред мирной семье
очагу. Я не принимаю участия в войне ни на одной из сторон; и, шепчу тебе на ухо,
друг Робинсон, я не держу зла ни на тебя, ни на храбрых людей, которые стоят
рядом с тобой.

"Снова твоя рука", - сказал Лошадиная Подкова, протягивая руку к мельнику. "Аллен,
Я пришел к тебе, чувствуя боль в пятках. Офицер континентальной армии
мы с вами путешествовали по этим местам,
и мы попали в засаду, устроенную наполовину дикой кошкой, наполовину
бульдог, известный под именем капитана Хью Хабершоу, который приютил нас на ночлег.
ночью в Гриндалс-форде."

"Да смилостивятся Небеса над человеком, который имеет какое-либо отношение к Хью
Хэбершоу!" - воскликнула жена мельника.

- Аминь, госпожа, - ответил сержант. - за более сурового, незаконнорожденного
кусок плоти, которого нет в этих диких лесах, дающий вам выбор
медведь, пантера, катамаун, гремучая змея или что-то еще. На нас напали
, - продолжал сержант, - этот хулиган и компания его
хвастунов, и мы попали в плен; но я воспользовался шансом избежать петли
этим утром, и после того, как плюхнулся верхом в осиное гнездо в
Блэксток, где я сменил облик и обманом утащил охранника от ужина
и этот старый меч, я взял курс на эту мельницу, рубя топором
люди вдоль дороги, где я должен был найти Аллена Масгроува; и вот, после
сделав несколько кругов и нырнув в лес, пока не наступила ночь,
чтобы держаться подальше от тори, я здесь.

- А офицер? - спросил Масгроув.

"Он все еще в руках филистимлян - скорее всего, сейчас у
Блэкстока".

"Как его может звать?"

"Майор Батлер - смелый, сердечный джентльмен, привыкший к нежной жизни
и удаче. У него есть земли на морском побережье - если только этот новомодный
суд в Чарльзтауне, который они называют Судом Искателей, не имеет
сделали их недействительными - так же, как они делали поместья лучших
джентльмены, какими они когда-либо могли притворяться; забирают все лучшие земли,
понимаешь, Аллен, себе, проклятые нечестивцы!

"Откуда ты взялся с этим джентльменом?"

- Очень далеко, мистер Мазгроув, от олд-Виржини, но, наконец, от Уота
Эдера.

- Жена Уота - родственница моей семьи.

- Тогда он позорит всех, кто заявляет о своем родстве с ним, Аллен.
Масгроув. Ват был человек, который поставил нас в дикой природе кошачьи когти-под
крайней мере, так у нас был хороший повод задуматься. Там была аккуратная, подтянутая и
умная маленькая девчонка - тут, чувак, я говорю о твоих родных и
родственница, потому что ее звали Мэри Мазгроув.

"Наша девочка!" - сказала дама с воодушевлением. - "Наша родная Мэри; что
с ней, мистер Робинсон Лошадиная Подкова?"

- Что она такой хороший ребенок, миссис Мазгроув, какого только может пожелать любой честный родитель
. Она получила какое-то представление о том, что было задумано; и
итак, она явилась майору Батлеру во сне - или ее призрак.

"Помилуй нас! ребенок не пострадал? - воскликнула мать.

"Безусловно, нет, мэм", - сказал Робинсон. "Но это так же верно, как и то, что вы правы"
там она так или иначе предупредила нас о том, что в
ветер; и мы последовали ее совету, но это не сработало ".

"Я бы хотел, чтобы ребенок был дома", - сказал Мазгроув. "Кристофер, на рассвете,
мальчик, седлай лошадь и отправляйся к Эдеру за Мэри".

Племянник обещал выполнить поручение.

- Пойдемте, мистер Робинсон, присядьте поближе к столу и съешьте что-нибудь.

"С истинно добрым сердцем", - ответил Подкова. "Но это что-то вроде лагеря.
правило для меня, прежде чем я попробую еду - неважно, где - просто позаботиться о
Капитан Питер Клинч; это мой конь, друг Масгроув. Итак, с вашего
позволения, я пойду посмотрю, все ли в порядке с капитаном. A
доброго зверя-это своего рода правая рука во времена scrapish; и так как Бог не сыщешь
дал им дар речи, мы должны говорить за них".

"Кристофер избавит тебя от хлопот", - ответил Мазгроув.

"Хорошая лошадь никогда ничего не теряет в глазах своего хозяина", - сказал Конь.
Подковы; "Итак, Кристофер, я пойду с тобой".

Через короткое время сержант вернулся в дом и занял свое место
за столом, за который он и принялся за то, что было перед ним поставлено, с
похвальной расторопностью.

"Как далеко отсюда, - спросил он, - ближайший пост тори, мистер Мазгроув?"

- Полковник Иннис разместил несколько легких корпусов в радиусе двух миль. Если бы вы
пришли немного раньше, вы бы нашли некоторых из них на моей фабрике.

- Иннис! - повторил Подкова. - Я думал, этими частями командует Флойд
?

- Так и есть, - ответил мельник, - но он недавно присоединился к гарнизону
в Роки-Маунт.

"Ha! ha! ха! - воскликнул Робинсон. - Это кастрюля, в которую Самптер вскоре будет
макать половником. Вся земля между Уотери и Бродом
принадлежит Тому Самптеру, пусть безумный кэп Тарлтон делает все, что в его силах! Мы, виги, мистер
Масгроув, в нас есть что-то от хобгоблина. Мы довольно часто путешествуем,
куда нам заблагорассудится. Теперь я скажу тебе, друг, очень просто, чего я
добиваюсь. Я не собираюсь покидать эти места, пока не увижу, что будет дальше
с майором Батлером. Иннис и Флойд вместе взятые не помешают мне
присматривать за человеком, который находится под моей опекой. Я старый хрыч, и они
не смогут многого добиться от меня, если поймают ".

"Страна кишит войсками того или иного рода, - сказал
мельник, - и человек должен быть сообразительным, чтобы пройти через это".
IT. Вы сейчас, мистер Робинсон, в очень опасном районе. Форт в
Девяносто шесть с одной стороны от вас, а Роки Маунт и Висячая Скала - с другой.
дорога между ними полна лоялистов. Полковник Иннис
здесь, чтобы держать проход открытым, и почти ежечасно проходят его люди.
Вам следует быть осторожными, появляясь при дневном свете. А что касается вашего
бедного друга, майора Батлера, вряд ли по отношению к нему будет проявлено много доброй воли
. Я очень боюсь, что его дело хуже, чем кажется
вам.

- Это где-то есть, - сказал Робинсон, - в той книге, которая лежит открытой на столе.
таблица, которую я принимаю за Библию, повествует о походах короля
Дэвид; и, как я слышал, это читал проповедник, в нем рассказывается, как Давид
был тесним со всех сторон летучими отрядами врага, и что, видя
у него не было меча, он наткнулся на человека, который дал ему провизию и меч Голиафа
сегодня утром я получил свой обед и меч из
трактирщик в Блэкстоке; а потом он отправился в бегство в какое-то
незнакомое место, где притворился сумасшедшим и поскребся в ворота,
и пусть слюна стекает ему на бороду - как я уже делал раньше с
Тарлтон, мистер Мазгроув; а потом царь Давид забрался в пещеру - чего я
не стал бы делать, если бы представился случай; и там
Кинг ждал, пока не обзавелся друзьями и не смог поколотить
Филистимлян за ограбление гумна - в чем я не сомневаюсь, эти
Тори ограбили вашу, Аллен Масгроув. Но вы знаете об этом все,
поскольку вы умеете читать, чего не умею я. Я не претендую на то, чтобы
утверждать, что я или майор Батлер такие же хорошие люди, как Дэвид - вовсе нет; но
дело свободы - самое благое дело, за которое когда-либо сражался король Давид,
и Господь, который встал на его сторону в пещере, рано или поздно встанет на сторону
Вигов и поможет им победить этих трусливых, вороватых,
поджигающих и перерезающих глотки Тори. И, более того, храбрый человек не должен быть унижен подобными паразитами.
это моя религия, мистер Мазгроув,
хотя вряд ли вы ожидали, что кто-то еще будет много думать о таких вещах.
в таком грубом парне, как я, которого заколотили в этих вот войнах, как
старый кусок железа, который был сошником плуга, а после
это ствол пистолета, и, наконец, он был загнан вместе с другими в
боеприпас - не сказать, что он не мог быть подковой для лошади
в какой-то период своей жизни, ха! ha! ha! После всех этих ударов вряд ли что-то останется.
совесть или религия ".

"Он сохранит простой народ по его праву", - сказал Мазгроув, процитировав
отрывок из Псалмов: "Защити детей бедных и накажи
беззаконник. - Вы закончили свой ужин, мистер Робинсон, -
продолжил он, - и, прежде чем мы отправимся на покой, вы присоединитесь к нам в
завершении нашего семейного богослужения, которое было прервано вашим приходом
идите в дом. Мы споем Псалом, который дал нам тот человек.
человек, чье освобождение научило вас, где вам следует искать свое ".

"Если я не могу помогать создавать музыку, Аллен, - сказал Подкова, - я могу слушать
с доброй волей".

Мельник достал маленькую книжечку, написанную черным по белому, содержащую
знакомую и древнюю версию Псалмов, и следующие причудливые и
простые строки были прочитаны им последовательно двустишиями, всей семьей
пение каждого дистиха, как только он был произнесен, не исключая Хорса
Башмак, который после первого куплета, приобретя некоторую легкость
восприятие мелодии, подхваченное голосом, который мог бы встревожить
часовых в лагере Инниса:

 "Король, который доверяет своему войску
 , В конце концов, не одержит победы;
 Человек, который хвалится своим могуществом,
 Падет, несмотря на всю свою силу.

 "Войска всадников эйке потерпят неудачу".,
 Их крепкие кони умрут с голоду.:
 Сила лошади не одержит верх.
 Всадник, которого нужно оберегать.

 "Но таковы намерения очей Божьих,
 И следят за тем, чтобы помогать праведным;
 С теми, кто боится его оскорбить,
 И уповают на его доброту.

 "Что он о смерти и великом бедствии
 Может избавить их души от страха;
 И если эта нехватка угнетает их землю,,
 В голоде они должны накормиться.

 "Поэтому вся наша душа зависит
 От Бога, нашей силы и пребывания;
 Он - наш щит, который мы должны защищать.
 И отгонять все стрелы ".

Когда этот акт поклонения был завершен, старик призвал благословение
на своих домочадцев и отдал приказ, чтобы семья отправилась отдыхать
. Подкова уже взял свой меч и собирался
удалиться в комнату под руководством Кристофера Шоу,
когда дверь внезапно широко распахнулась, и в комнату ворвалась Мэри
Масгроув. Она подбежала, бросилась в объятия Отца, и плакал
из--

"О, как я рада, что добралась до дома сегодня вечером!" затем, поцеловав обоих
своих родителей, она бросилась в кресло, сказав: "Я устала, очень
устала. Я ездил деньской, в одиночку, и от страха мое
уму-разуму".

"Не только, моя дочь!--на этой изнурительной дороги, и страны так
проблемных с плохо управляют мужчинами! Почему вы рискнете, девушки? Ты не
думаешь, я послал бы своего кузена Кристофера для вас?"

"Ах, отец", - ответила Мэри", там были такие дела! Ах! и вот
мистер Лошадиная Подкова Робинсон; майор Батлер, где он, сэр?
воскликнула она, поворачиваясь к сержанту, который теперь подошел к спинке
ее стула, чтобы протянуть руку.

"Благослови тебя Господь за мудрую и храбрую девушку!" - сказал Робинсон. "Но это
не годилось; мы попали в засаду, и майор все еще в плену".

"Я боялась этого, - сказала Мэри, - и поэтому я улизнула. Они
кровожадны и порочны, отец; и дом дяди Эдера был тем самым
местом, где говорили о вреде и убийствах. О, я очень больна!
У меня была такая поездка!"

"Бедная бабенка!" сказал отец, взяв ее к своей груди. "Вы не
темперамент ни сил бороться, когда-либо безжалостной мужчины займут свои
оружие войны. Что случилось? Расскажи нам все!

- Нет, нет! - вмешалась мать. - Нет, Аллен, не сейчас. Девушке нужны
еда и сон, и ее нельзя утомлять вопросами сегодня вечером. Подожди,
моя дорогая Мэри, до завтра. Завтра она нам все расскажет.

"Я должен услышать из основных Батлер, - сказала Мери, - я не могу спать, пока я не
слышал все, что произошло. Хорошо, мистер Робинсон, расскажите мне все".

В нескольких словах сержант поведал девушке богатую событиями историю
последних двух дней, во время повествования о которых ее щеки побледнели,
силы покинули ее, и она почти безжизненно упала на колени своего отца
.

"Дай мне немного воды", - сказала она. "Моя долгая поездка утомила меня. Я убежала
сегодня утром на рассвете и ни разу по дороге не остановилась".

Стакан молока с ломтиком хлеба вернули девушке силы
, и она воспользовалась первой возможностью, чтобы проинформировать круг, который
окружал ее, обо всех происшествиях, которые попали в поле ее зрения
наблюдения у Адера.

Ее отец с глубоким волнением выслушал эту историю и во время ее рассказа
стиснув зубы от гнева, ходил взад и вперед
по квартире. В его чувствах происходила серьезная борьба за то, чтобы
удержаться от выражения сильного отвращения, которое повествование
почти сорвалось с его губ, к вероломству родственника его жены.
Но привычный контроль над своим темпераментом, привитый ему религиозными привычками
, заставил его промолчать; и соображения благоразумия снова удержали
его от того, чтобы поддаться импульсу, который привел бы его к
открыто заявлять о себе против королевского правительства и его сторонников
в районе, где он жил. Он подвергал перекрестному допросу свою
дочь относительно многих мельчайших моментов ее истории, но ее ответы были
единообразными и последовательными, и были отмечены самыми недвусмысленными
доказательствами ее строгой правдивости. Действительно, дополнительные доказательства,
предоставленные Робинсоном, не оставили у мельника сомнений в том, что все
разоблачения Мэри были показаниями свидетеля, чьи чувства могли
не был бы ни потревожен иллюзиями, ни обезумел от страха.

"Это ужасная сказка, - сказал он, - и мы должны подумать над более
зрело. Иметь доброе сердце, дочь моя, ты действовал хорошо и мудро;
Бог защитит нас от беды.

- Значит, майор
не видел ночью ни призрака, ни привидения, - сказал Лошадиная Подкова. Но я удивляюсь, что вы не подумали разбудить меня. Одно слово, сказанное
мне ночью - учитывая, что я немало повидал на заставах и уже
привык к призыву - заставило бы меня очнуться в мгновение ока. Но
это часть удачи Уота, потому что я, несомненно, должен был задушить
змею в его постели ".

"Я звала тебя, - сказала Мэри, - так громко, как только осмеливалась, и не один раз,
но ты так крепко спал!"

"Это тоже на меня похоже", - ответила Подкова. - Я хочу спать и в то же время бдителен,
в зависимости от того, насколько, по-моему, нужны мои лекарства.

- А теперь спать, дитя мое, - сказал Мазгроув. "Твоя кровать - самое подходящее место
для твоего измученного тела. Да благословит тебя Бог, дочь моя!"

Семья снова распалась, и, когда Робинсон вышел из комнаты, Мэри
последовала за ним к подножию маленькой лестницы, которая вела на чердак
; здесь она задержала его на мгновение, пока говорила с ним
полушепотом,

"У меня есть друг, мистер Робинсон, который мог бы помочь вам кое-что сделать для
Майора Батлера. Его зовут Джон Рамзи: он принадлежит к
бригаде генерала Самптера. Если бы вы поехали к его отцу, всего в шести милях отсюда, на
верхнюю дорогу к Девяносто Шестой, вы могли бы услышать, где был Джон. Но, может быть,
вы боитесь подходить так близко к форту?

"Может быть, и так", - сказал Робинсон с выражением комического недоверия. "Я знаю
это место, и я знаю семью, и, вероятно, самого Джона. Это хорошая мысль.
Мэри, потому что сейчас я хочу помощи больше, чем когда-либо в своей жизни.
Я начну до рассвета, потому что не стоит позволять солнцу светить на меня.
Когда Тори Инниса так близко. Так что, если завтра утром меня хватятся,
дай своему отцу знать, почему я в отъезде.

- Скажи Джону, - сказала Мэри, - что я послала тебя к нему. Мэри Мазгроув, запомни.

"Если я не смогу найти Джона, - ответил Подкова, - ты такой стойкий"
маленький любитель нижних юбок, что я, возможно, вернусь и завербую тебя.
Не везде мы можем найти таких отважных девушек. Я бы хотел, чтобы у кого-нибудь из
наших мужчин было немного вашего мужества; так что спокойной ночи!"

Служанка вернулась в гостиную и Подковала Лошадь под столом.
под руководством Кристофера Шоу нашел удобное место для депонирования для
его трудолюбивого, хотя - как он хотел заставить Кристофера поверить - его
неутомимого тела. Сержант, однако, был человеком, не рожденным для забот,
несмотря на то, что его проблемы были "такими же густыми, как искры, которые летят
вверх", и это тривиальный факт в его истории, что в настоящее время
случалось, он не проводил много секунд в постели, прежде чем засыпал таким же крепким сном,
как пойманные куропатки в сказке, которые, как записывает восточная хроника
, погрузились в глубокий сон, когда их жарили на вертеле,
и не просыпался сто лет.
ГЛАВА XXI.

 "Теперь, если вы спросите, кто нанес удар,
 Я не могу сказать, так что, надеюсь, я преуспею";
 Его нанес не живой человек". - _Лай последнего менестреля._
Это было незадолго до рассвета воскресного утра пятнадцатого числа
Августа (день, запомнившийся подвигом Самптера, который
захватил в плен в окрестностях Роки-Маунт большое количество военных
магазины и многочисленный эскорт, затем направлявшиеся из Девяносто Шестого в
Камден), что Джеймс Карри путешествовал по окрестностям
Эннори, примерно в четырех милях от Масгроувз-милл. У него было несколько
часов, прежде чем оставить гарнизон девяносто шесть, а сейчас было hieing с
все спешат на Блэксток на миссии важности. Была ночь
знойный, но приближение рассвета принесло с собой освежающий
прохлада, которая всегда должна быть, - отметил в полчаса, предшествующего
первым отблеском утра. У драгуна была утомительная ночная поездка, но
недавняя смена температуры взбодрила его организм и придала
бодрости духа. Этот эффект проявился в его первом
насвистывании мелодии, затем напевании слов частушки и, наконец, в
разразился громкой, полной песней, которая, поскольку у него был хороший голос и
отточенное мастерство, становилась все громче по мере того, как он становился все более довольным
испытанием своих сил. Песня время от времени прерывалась, чтобы дать
место для определенного самообщения, на которое наводило времяпрепровождение.

 "Вы можете принять это за правду, это остроумие без золота".

он пел как можно громче, пробуя слова в разных тональностях, и
ввел несколько вариаций в мелодию--

 "Будет плохой рынок, когда это будет продано".

"Это правда; твой бедный безденежный дьявол, как должно пройти его остроумие
актуальный? Он был проницательным парнем, который это записал. Ваш богач за
остроумие во всем мире, и так поется в песне:--

 "Но во всем мире это хорошо понимают ".
 Что шутка богатого человека наверняка хороша".

"Верно, верно как Божье Слово! Накормите негодяев обедом, побольше бургундского и
Портвейна, а что означает пустая голова? Поступи в колледж, и как тебе там
? Что такое шутка сайзера? Если у парня остроумие Диогена,
это чистая дерзость. Но пусть мой юный лорд Крез выскажется со своей вздорной чепухой
О, это настоящая продукция для рынка! Джеймс
Карри, Джеймс Карри, кем бы ты был, если бы гибкая джейд
судьба воздала тебе по заслугам! Вместо того, чтобы уклоняться от проклятий.
драгун, послушный каждому щенку, который носит его величество
эполеты; но это неважно, это в прошлом; колесо сделало свой оборот,
и вот я здесь, выполняю работу поваренка, который должен сидеть над
солонкой. Vogue la gal;re! Мы разыграем пьесу. А пока,
Я буду весел, несмотря на гороскоп: ну что ж, мне нравятся эти слова.
и веселый плут, кем бы он ни был, который их написал.

 "Ты можешь считать это утешением для того, у кого нет золота".

Певица, в этот момент, был арестован в верхней части его голос по
удар по затылку, пожаловал, видимо, каким-то
тяжелую руку, что так действенно, шатало его от линии тяжести,
как заставить его раскачиваться в седле, и, по неисправимой импульс,
качать вокруг на землю, где он остановился на спине, с
поводья своей лошади прочно удерживается в руке.

"Пение в воскресенье противозаконно", - произнес хриплый голос, который донесся до нас.
очевидно, из воздуха, поскольку в тот темный час, который был
усиленный пасмурным и низким небом, а также густым лесом
, через который проходила дорога, помешал пораженному человеку различить
что-либо, что могло причинить ему вред, даже если бы это было
телесное присутствие. Солдат некоторое время лежал распростертый, сбитый с толку
внезапностью этого таинственного посещения; и когда, наконец, он
поднявшись на ноги, он почти вообразил, что слышит удаляющийся от себя,
на большом расстоянии, глухой топот лошадиных копыт по песчаной
дороге.

Карри, который как солдат был нечувствителен к страху, теперь дрожал всем телом.
косяк, когда он стоял рядом со своей лошадью в состоянии растерянности и опустошения
изумление. Он напряг слух, чтобы уловить звук в том направлении,
в котором, как ему показалось, он слышал удаляющиеся шаги, но его
более пристальное внимание убедило его, что он ошибся в своем
первом впечатлении. Еще более озадаченный, когда к нему вернулось самообладание
он почти лишился рассудка из-за внезапности нападения
некоторое время он стоял безмолвно; затем, вытащив меч с
с готовностью человека, который внезапно поверил, что ему грозит удар снизу вверх
он громко крикнул,

"Скажи и покажи себя, если ты мужик! А если там вечеринка, пусть
они выйдут. Кто waylays меня? Помните, я предупреждаю его от имени
короля, что я выполняю поручение его величества, и что они не за горами
те, кто покарает любое оскорбление моей персоны. На все полномочия
Сатана, место заколдованное!" - воскликнул он после паузы. - Еще раз,
говори, кем бы тебя ни заклинали - именем короля или дьявола
!

Все хранили молчание, кроме лесных листьев, которые трепетали на ветру.
и это было с неловким и непризнанным чувством
малодушие, с которым Карри убрал меч и снова вскочил в седло
. Сначала он медленно двинулся вперед, продолжая свое путешествие;
и, поскольку его мысли все еще были заняты необычайным происшествием, он
пришпорил свою лошадь и постепенно ускорил шаг с
рысь перешла в галоп, а с него почти на большую скорость, пока он не выехал
из леса на открытую местность. Когда он добрался до этого места,
день уже показался над восточным горизонтом; и, успокоенный,
по мере того как свет становился все ярче, драгун мало-помалу приходил в себя.
привычный походный темп, и к нему вернулась невозмутимость его характера.

Около десяти часов дня он добрался до Блэкстока, куда и прибыл
под проливным дождем, который лил последние три часа, и
который промочил его до нитки. Итак, быстро спешившись и передав
свою лошадь на попечение нескольких зевак, столпившихся у дверей, он
вошел в общую комнату, в которой собралась большая часть
ополченческая гвардия и солдаты Хабершоу. Его первым движением было
отвести дородного капитана в сторону и передать ему определенные приказы
от командира Девяносто Шестого отделения с уважением к заключенному;
когда это было сделано, он смешался со своей обычной наигранно небрежной и
веселой манерой общения с толпой.

Дворецкий, благодаря заступничеству Брюс, были баловались с
смягчение ограничений на первый возложенных на него; и он был, в
этот момент, воспользовавшись себя тех привилегий, которые были допущены
ему, на счет дырявого состояния сарай, в котором он провел
вечером, принимать его утром еду внутри жилого дома. Он был
соответственно, сидел за столом в углу комнаты с несколькими
перед ним стояли съестные припасы в более удобной стадии приготовления, чем ему самому.
До сих пор это доставляло удовольствие. Двое солдат стояли достаточно близко, чтобы оказать ему действенную помощь
без особого личного раздражения. А еще он был
можете что-нибудь почерпнуть из разговора окружающих, по
что он может стать крайней мере, строить гипотезы относительно его вероятной судьбы. Его
общение с похитителями ограничивалось простым удовлетворением его
насущных потребностей. Все остальные контакты были строго запрещены. Даже
Сам Хабершоу, казалось, находился под каким-то авторитетным командованием, чтобы отрицать
сам получал удовольствие либо от демонстрации собственной значимости, либо от того, что
сеял злобу на своего пленника; и когда Батлер попытался получить
от Брюса какой-нибудь намек относительно того, что было задумано, единственный ответ, который он
полученное было передано тем, что солдат приложил палец к губе.

Батлер достаточно знал о мужестве и предприимчивом характере Робинсона,
чтобы чувствовать полную уверенность в том, что тот выполнит свое обещание быть
рядом с ним, несмотря ни на какой личный риск; и поэтому он был в
сиюминутное ожидание получения дальнейших разведданных от
сержант в некоторых из тех странных, смелых и опасных форм общения
, на которые ему позволял рассчитывать характер верного солдата
. Его знание того, что Робинсон проходил мимо Блэкстока
накануне, дало ему некоторую уверенность в том, что сержант был на месте
усердно преследует свою цель найти Самптера или кого-то другого
из партизанского корпуса вигов в их укрытиях, и попробовать провести
опасный эксперимент по его (Батлера) спасению из его нынешнего рабства,
энергичным вторжением в район, где он сейчас находился взаперти.
С таким расчетом хода событий он был готов услышать,
в любой час дня, о какой-нибудь внезапной тревоге; и готовый сотрудничать,
воспользовавшись первым моментом замешательства, чтобы схватить оружие и
проложить себе путь сквозь ряды своей охраны. Это было с такими
предвкушениями, что теперь, когда он, казалось бы, был поглощен удовлетворением
своих физических потребностей за столом, он внимательно прислушивался к
разговор, который состоялся в доме между Карри и компанией, которая
столпилась вокруг него. Драгун, поначалу, в легком и веселом
в духе повествования, пересказал своим слушателям необычное посещение, которое он
пережил перед рассветом; и он ухитрился придать своему
рассказу дополнительный оттенок таинственности, благодаря случайным размышлениям с
которым он приправил это, стремясь внушить убеждение, к которому он
сам отчасти склонялся, что инцидент произошел из-за
действие некоего шутливого и озорного духа - вывод, который в
тот период и среди людей, с которыми было связано это приключение,
не требовал какой-либо большой веры, чтобы поддержать его. Некоторые из его
аудиторы подкрепили это преобладающее мнение, выразив
свою собственную убежденность во вмешательстве злых и сверхъестественных
влияний в дела человечества и поделились своим личным
опытом примеров, в которых эти силы были активны.
Беседа постепенно сменила тон с легкомысленного и
смеха на серьезный и несколько пугающий интерес, согласно
растущему удивлению, которое вызвали несколько рассказанных историй
в суеверных умах круга; и в той же пропорции
поскольку это чувство овладело мыслями компании, они
стали более сдержанными в своих высказываниях и громче произносили
это, таким образом, предоставив батлеру полную выгоду от всего, что было сказано.

"Но, в конце концов", - сказал один из мужчин, "не могли бы вы спали на
ваша лошадь, Джеймс Карри, и был какой-то бег сне, когда конечность
дерево поперек дороги, ибо она была темно-утром, может быть вы
под горло и вышвырнул тебя из седла и ты, не зная
несмотря на то, спит он или бодрствует, для человека, который находится на боевом дежурстве, без его
ночной отдых, иногда не вижу разницы, думал, это какие-то дела хобгоблинов.
"

"Нет, - сказал Карри, - это невозможно, потому что в это время я пел песню
и почти во весь голос. Мне и раньше хотелось спать.
это было сразу после того, как я покинул Девяносто Шестую улицу, около полуночи, потому что я проделал долгий путь.
но когда начало светать, я начал просыпаться, так что
когда это случилось, я был в таком же состоянии бодрости, как и сейчас ".

"Тогда это настоящий случай с призраком", - сказал другой. "Он знал, что ты был здесь
по злому делу, и поэтому этот удар сзади был предупреждением для тебя.
Эти вещи иногда хочет быть дружелюбным; и, кто знает, но этот
oversetting вас в пути, возможно, были предназначены, чтобы показать, что вы
лучше не вмешиваться в дела жизни и смерти. Если вы последуете моему
консультации, вы бы просто относиться к этому майора Батлера, что вы взяли
пленник"--

Карри посмотрел на говорящего, нахмурившись, как он сделал движение к нему, чтобы
молчать. "Помни, где ты находишься и кто может тебя услышать", - сказал он
осторожным голосом, бросив взгляд в сторону Батлера, который склонил
голову на стол, как будто дремал.

"О, я понимаю", - ответил солдат охраны. "Я забыл, что он был здесь.
"В комнате".

"Погода держится", - сказал Хэбершоу, который теперь вошел в дом.
"Дождь ослабла; и так, стройными рядами, если у вас был укус
то есть, ребята лучше подготовились к выступлению. Нам предстоит
долгий путь, и поскольку пехота идет с нами, мы будем продвигаться вперед
медленно.

"Я думаю, что да, благородный капитан", - ответил Карри. "Я буду готов присоединиться к
вам, прежде чем вы получите вашу линию сформировали".

Заказы были выданы Habershaw, как его собственные солдаты
отряду и отряду ополчения, привести себя в состояние для
немедленного передвижения. Облака в течение последних получаса
рассеивались, и вскоре солнце озарило влажный и сверкающий
пейзаж во всем великолепии середины лета. Во время короткого перерыва
подготовки отряд пехоты и кавалерии, который теперь занимал деревню
, продемонстрировал суматошный инцидент собранию корпуса. Некоторые
побежали в один квартал за оружием, другие - в конюшню за своими
лошадьми; треснувшая труба в руках похотливого исполнителя, который здесь
присоединился к отряду, продолжал непрерывно реветь, и ему вторил
непрерывный бой вялого и унылого барабана. Были и такие, кто, облачившись
в свое военное снаряжение, столпились за столом в общей комнате
дома, где для их гостей были приготовлены спиртные напитки и вода.
размещение и грубые шутки, смех и ругательства смешались
вместе в оглушительном шуме.

- Уведите пленного, - крикнул Хэбершоу. - Он пойдет с пехотой.
пеший. Я никогда не доверю лошадь другому члену племени.

"Следуйте за мной, сэр", - сказал один из часовых рядом с Батлером, когда тот
повернулся направо, выставив мушкет на "авансцену", и повел к двери.
дверь.

Батлер встал и, прежде чем занять требуемую позицию,
спросил:

"Где это тебя цель вести меня?"

"Тишина!" - сказал Habershaw сурово. "Выполнять приказ, сэр, и в марте где
вы перенаправляетесь".

Батлер скрестил руки на груди и презрительно посмотрел на неотесанного дикаря
стоявшего перед ним, когда он ответил:

"Я пленник, сэр, и поэтому обязан подчиниться силе, которая
удерживает меня. Но наступит день расплаты, как для вас, так и
ваш мастер. Он не станет с ним светлее за то, что нанял такого
негодяй, занимающийся делом, в котором ему самому стыдно показаться".

- Дьявольские объедки! - завопил Хэбершоу, почти задыхаясь от гнева. - Как ты смеешь
ты так со мной разговариваешь? Клянусь своим сердцем, я готов раскроить тебе череп за тебя
! Мой хозяин, сэр! Вскоре вы узнаете, кто здесь хозяин, когда
Хью Хэбершоу завязал узел, который подойдет к твоей шее".

"Успокойся, негодяй!" - воскликнул Батлер; "Я не могу прийти слишком скоро в
присутствие тех, кто претендует на прямые вашего ходатайства".

Тут вмешался Джеймс Карри, чтобы отвлечь разгневанного капитана, и
Батлер, получив другой приказ от офицера охраны,
вышел на дорогу и занял отведенное ему место,
между двумя взводами пехотинцев.

Солдаты садятся на коней и выстраиваются в маршевую колонну с
Хэбершоу со своим трубачом во главе и Карри в арьергарде двинулись теперь вперед
медленной поступью, за ними следовало отделение пехоты, которое держало
пленника под особым присмотром.

Было около полудня, когда отряд выступил в поход, и они
продолжили свой путь на юг с такой скоростью, чтобы обложить
Батлер изо всех сил старался не отставать от них на дорогах
которые во многих местах были раскисшими из-за позднего дождя. К
вечеру, однако, солнце достаточно высушило почву, чтобы сделать путешествие
менее утомительным; и к тому часу, когда дневной свет только
задержался на вершинах западных холмов, военный эскорт с
их пленника видели проходящим через ущелье, которое открылось
их взору открылся обширный бивуак примерно из двух или трех сотен всадников и
пеших, занимавший пространство открытого поля, окруженное лесом и
с тыла его охраняет гладкая и пологая река.

Место, куда они прибыли, было лагерем партизанского отряда
под командованием полковника Инниса. В непосредственной близости был замечен фермерский дом
, который использовался как штаб-квартира группы
офицеров. Множество лошадей было привязано к деревьям, окаймлявшим равнину
, и в том же квартале были сооружены различные укрытия, выполненные в самой грубой форме
из веток и подлеска, прислоненных к
гребневые столбы, которые поддерживались кольями для защиты людей от непогоды
. Группы этих иррегулярных солдат были разбросаны по всему
на равнине было видно несколько повозок, собранных в одном направлении, и, невдалеке
, линию костров, вокруг которых группы были заняты приготовлением пищи.
Тут и там дозорным был замечен ходил его кратчайшие сроки, и
иногда рулон барабана и процветать в фифе объявил
церемония лагерная полиция.

Эскорт быстро прошел по этой равнине, пока не оказался перед
фермерским домом. Здесь для их встречи был выстроен караул; и, как только
было отдано обычное военное приветствие и отдан приказ "стоять смирно
вольно", Хэбершоу передал отряд под командование
лейтенант пехоты и в сопровождении Карри вошел в дом
чтобы доложить командиру поста.

Через несколько минут полковник Иннис в сопровождении двух или трех
военных, некоторые из которых были одеты в форму регулярной британской
армии, вышел из дома и поспешно прошел вдоль линии фронта.
сопровождающий, окидывающий Дворецкого лишь быстрым взглядом. Вернувшись к двери
, он, как было слышно, сказал--

"Это очень хорошо; предоставьте заключенному комнату над лестницей. Проследите, чтобы он
ничего не хотел, соответствующего его положению; и, прежде всего, будьте внимательны, чтобы
он должен неукоснительно находиться под присмотром своей охраны.

Когда был отдан этот приказ, полковник удалился со своими слугами в
свои покои, и Батлер был немедленно проведен вереницей людей вверх по лестнице.
узкая винтовая лестница привела его в маленькую квартирку под углом крыши,
где ему предоставили стул, лампу и удобную кровать. Его
дверь была оставлена открытой, и снаружи, на виду у него, стоял
часовой. Он был слишком утомлен даже для того, чтобы беспокоиться о заботах
своего нынешнего состояния; и, не дожидаясь, следовательно, еды или
стремясь узнать, в чьи руки он попал, или даже повернуть его
мысли на таинственный поезд обстоятельств, которые нависли над ним,
он бросился на диван и погрузился в глубокий и благодарный
спать.




ГЛАВА XXII.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ, В КОТОРОМ СТАНОВИТСЯ ОЧЕВИДНЫМ, ЧТО ДЕЙСТВИЯ РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ
СТОЛЬ ЖЕ ЧУДЕСНЫ, КАК И ВЫДУМКИ РОМАНТИКИ.


Дом Дэвида Рамзи находился на проселочной дороге, между пятью и шестью
милями от Масгроувз милл и примерно в одной миле от
основной маршрут путешествия между Девяносто шестой улицей и Блэкстоком. В
проходя от военного поста, который был установлен на прежнем
месте, по направлению ко второму, Рэмси свернул влево, загораживаемый куском
плотного дерева. Проселочная дорога, ведущая через ферму, отклонялась
от главной дороги и пересекала этот лес, пока не достигла
возделанных земель непосредственно вокруг жилища Рамзи. На пути
от Мазгроувз-милл до этого места расхождения путник был
вынужден проехать около двух или трех миль по большой дороге, ведущей от
британский гарнизон, дорога, которая на момент моего рассказа была гораздо
часто посещался военными отрядами, разведчиками и патрульными, которые были
заинтересованы в поддержании связи между несколькими постами
которые были установлены британскими властями вдоль этой границы.
Среди партий вигов также были различные случаи, которые
ставили их перед необходимостью частого проезда через этот самый
район и которые, следовательно, предоставляли возможности для столкновений
и стычек с противоположными силами.

Это вопрос исторической известности, что сразу после падения
из чарльстон, и быстрому покорению Южной Каролине, который следовал
это событие произошло три смелых и умелых солдат, которые обязался
возить во время войны сопротивления существующей власти, по
поселились и переваривается план раздражение, под самым препятствуя
нищенском состоянии, как рассматривать все правонарушения, которые,
пожалуй, в истории. Это не умалит славы других
патриотов с таким же энтузиазмом и равной храбростью, если упомянуть
имена Мэрион, Самптера и Пикенса в связи с этим планом
ведение явно безнадежной партизанской войны, которая имела
не обещала ни людей, ни денег, ни оружия, - и все же была так благородно
поддержана среди накопившихся неудобств, что в конечном итоге привела к
подрыв "господства тори" и изгнание британцев
власть. Согласно плану операций, согласованному между этими вождями
Марион взял под свой контроль нижнюю часть страны; Пикенс
юго-западные районы, граничащие с Саванной; и Самптер
был отведен весь этот участок местности, лежащий между реками Брод и
Катоба, от угла их слияния, ниже Камдена, до
горные районы Северной Каролины. Насколько добросовестно эти люди сделали
свое обещание стране, не только в аутентичных
истории, но также сказано во многих легендой среди пожилых
жителей области, что было сделано театром действий. Это только
касается моей истории, чтобы сослаться на тот факт, что события, которые
заняли мои последние пять или шесть глав, происходили в том диапазоне, который более
характерен для Самптера, и что большая дорога из
Движение Блэкстока к девяносто шестому было почти так же необходимо для
общения между Самптером и Пикенсом, как и между несколькими
Британские гарнизоны.

Утром, пришедшие на смену ночь, в которую подковы Робинсон
прибывшие на Мазгроув, то крепкий и честный сержант, возможно, были
видно, около восьми часов, выезжая на главную дорогу с девяносто шесть, на
точки, где что приводит к Дэвиду Рамзи отделен от него, и
осторожно призывая его путь в глухом лесу, более частная пути
в которую он вошел. Зная, что Иннис был в лагере вместе
в Ennoree, недалеко от мельницы, заставил его
сделать разветвленную цепь, чтобы добраться до жилища Рамзи, куда он теперь был
согнулись, и он испытывает значительные задержки в свое утреннее путешествие,
по очутившись часто в районе Малого кормления
партии тори, чьи движения он был обязан следить за страх
встреча. Однажды ему уже пришлось пустить лошадь под уздцы
в том, что он называл "честным побегом"; и однажды, чтобы укрыться на целых
полчаса под прикрытием чащи, предоставленной ему болотом. Теперь он,
поэтому, по его собственному выражению, "нырнул на узкую дорогу,
которая спускалась через лес к дому Рамзи, со всей своей
глаза по сторонам, зоркие, как у лисы туманным утром:" и
с такой осмотрительностью он не заставил себя долго ждать, оказавшись в поле зрения
Дома Рамзи. Подобно опытному солдату, которого частые перестрелки научили
мудрости, он решил провести разведку, прежде чем наступать на пост, который
мог находиться во владении врага. Поэтому он спешился, привязал
свою лошадь в углу изгороди, где кукурузное поле скрывало его от
внимания, а затем крадучись двинулся вперед, пока не оказался сразу же
за одним из флигелей.

Лай домашней собаки вывел на улицу негритянского мальчика, к которому Робинзон
мгновенно ответил на вопрос--

"Ваш хозяин дома?"--

"Нет, сэр. Он взял свою лошадь и уехал больше часа назад".

"Где ваша хозяйка?"

"Лущу фасоль, сэр".

"Я не спрашивал вас, - сказал сержант, - что она делает, но где она
".

"Конечно, она в доме, сэр", - с усмешкой ответил негр.

"Там есть посторонние?"

"Некоторое время назад на них было много рекламы, но они давно исчезли"
значительная часть.

Убедившись таким образом в безопасности своего визита, Робинсон
велел мальчику взять его лошадь и отвести к двери. Затем он
вошел в жилище.

"Госпожа Рамзи", - сказал он, подойдя к даме, который был занят на
таблицу с большим траншеекопатель перед ней, в котором она была, курсирующих что
бытовая бережливость которых негр описано; "удачи вам, мэм, и все
свой дом! Я надеюсь, что вокруг вас нет никого из этих звенящих и гремящих
хулиганов, которых в этой стране так же много, как лягушек в
корытах для замешивания теста, о которых они рассказывают ".

- Добрый день, мистер Робинсон Лошадиная Подкова, - воскликнула надзирательница, протягивая
сержанту руку. - Что привело вас сюда? Какие новости? Кто с вами
ты? Ради терпения, скажи мне!"

"Я один, - сказал Робинсон, - и маленькая промокшая хозяйка", - добавил он.
снимая шляпу и стряхивая с нее воду, - "она только что немного промокла".
дождь, и, похоже, он собирался дать нам достаточно сил. Вы не
разум, делает небольшой ужин-работу в воскресенье, я вижу-обстрел из фасоли,
Я думаю, это равносильно тому, чтобы тащил овцу из пруда, как
проповедники позволяют в субботу-ха-ха!--- Где Дэви?"

- Он отправился в молитвенный дом на Эннори, надеясь услышать что-нибудь об армии в Камдене.
возможно, вы сможете рассказать нам новости из
того квартала?

- Честное слово, это ошибка, мистрис Рамзи. Хотя я не сомневаюсь, что
к этому времени они уже вовсю обрабатывают царапины. Но в данный момент
говоря, я командую летающей артиллерией. У нас нет одного человека в
корпусе - и это я; и все оружие, которое у нас есть, - это эта часть
боеприпасов, которая висит на этом старом ремне рядом со мной (указывая на свой
меч) - и который я захватил у врага у Блэкстока. Я надеялся
Я, может быть, найду Джона Рамзи дома - он нужен мне как новобранец.

- Ах, мистер Робинсон, у Джона там тяжелая жизнь с Самптером.
Мальчик часто лишен естественного отдыха или съестных припасов; и
генерал так высокого мнения о нем, что не может отпустить его домой. У меня
не хватает духу жаловаться, пока служба Джона приносит хоть какую-то пользу,
но это действительно кажется, мистер Робинсон, бесполезным искушением милости
провидения. Мы думали, что он мог быть здесь сегодня; и все же я
рад, что он не пришел, потому что у него наверняка были бы неприятности.
Кто должен был прийти сегодня утром, сразу после того, как мой муж ловко улизнул
на своей лошади, но молодой задиристый прапорщик, принадлежащий
Девяносто шесть и четыре великих шотландцев с ним, все в красных кафтанах; они
были вороватые, как я полагаю, и теперь собирались домой. И кто
но! Они были здесь, расхаживали с важным видом по моему дому - и требовали
этого - и требовали того - как будто им принадлежала самая простая плата за
все на плантации. И это заставило мою кровь забурлить, мистер Лошадиная Подкова,
видеть, как они выбегают во двор, и ловят моих цыплят и уток, и
убивают столько, сколько могут обвить вокруг них - и я не смею сказать ни слова.
слово: хотя я тоже высказал им часть своего мнения ".

"Кто с вами дома?" - нетерпеливо спросил сержант.

"Никто, кроме моего младшего сына Эндрю", - ответила дама. "А потом,
грязные, напористые бунтовщики..." - продолжила она, повысив голос.

"Какое оружие у тебя в доме?" спросил Робинсона, без оглядки на
поднимающийся гнев даме.

"У нас есть винтовка и пистолет для верховой езды, принадлежащие Джону. - Они.
они тоже должны заказать выпивку и превратить мой дом воскресным утром в
таверну".

- Вы сказали, они направились к Девяносто Шестой улице, миссис Рэмзи?

- Да, они пошли прямо по дороге. Но, послушайте, мистер Рэмзи.
Подкова, ты не думаешь отправиться за ними?

- А нет ли здесь старого поля, примерно в миле отсюда, по той дороге?
спросил сержант, все еще погруженный в свои мысли.

"Есть, - ответила дама, - со старым школьным зданием".

"Покосившаяся бревенчатая хижина посреди поля". Я прав,
добрая женщина?

"Да".

"И в нем никто не живет? В нем нет двери?"

"В нем никого не было эти семь лет".

- Я очень хорошо знаю это место, - задумчиво сказал сержант. - Как раз по эту сторону от него есть
лес.

"Это правда", - ответила дама. "Но о чем вы думаете
, мистер Робинсон?"

"За сколько времени до того, как начался дождь, они покинули этот дом?"

- Не более пятнадцати минут.

- Миссис Рэмзи, принесите мне ружье и пистолет, а также...
рожок с порохом и пули.

- Как скажете, мистер Лошадиная Подкова, - ответила дама, поворачиваясь, чтобы
выйти из комнаты. - Но я уверена, что не могу предположить, что вы собираетесь делать.

Через несколько минут женщина вернулась с оружием и передала его
сержанту.

"Где Энди?" - спросил Подковы.

Хозяйка подошла к двери и позвала своего сына, и почти сразу же
после этого в квартиру вошел крепкий мальчик лет двенадцати-четырнадцати
с его одежды капал дождь. Он скромно и
застенчиво сел на стул возле двери, в промокшей шляпе
, надвинутой на лицо, усыпанное веснушками, и не менее изобилующее
выражение открытого, бесстрашного характера.

"Как ты смотришь на схватку, Энди, с теми шотландцами, которые сегодня утром украли
цыплят твоей матери?" - спросил Подкова.

"Я согласен, - ответил мальчик, - если ты скажешь мне, что делать".

"Вы не собираетесь вывести мальчика на любой из ваших отчаянных
проекты, Мистер подковы?" сказала мать со слезами
мгновенно в ее глаза. "Вы не приняли бы такого ребенка, как в
опасность?"

"Боже, Миссис Рэмзи, там ар-н-нет никакой опасности, об этом! Не
бери так. Это то, что либо делается наповал, либо нет.
сделано - и точка. Я хочу, чтобы парень только привел домой моих
пленников после того, как я их заберу.

"Ах, мистер Робинсон, у меня один сын уже участвовал в этих войнах - Боже, храни
его! - и вы, мужчины, не знаете, как тоскует по ней материнское сердце
дети в эти времена. Другого у меня нет", - добавила она, как она бросила
руками за плечи молодежи и привлек его к своей груди.

"О! ничего страшного, - сказал Эндрю бодрым тоном. - Это всего лишь
щелчок пистолета, мама, - пух! Если я не боюсь, то и тебе не следует бояться.
"

- Даю вам слово чести, миссис Рэмзи, - сказал Робинсон, - что я
привезу или отправлю вашего сына обратно в целости и сохранности в течение часа; и что он не будет помещен под стражу.
в какой бы то ни было опасности: ну же, это хорошая женщина!"

"Вы не обманываете меня, мистер Робинсон?" - спросила надзирательница, вытирая салфетку.
слеза. "Ты не будешь издеваться над страданиями слабых женщину в такой вещи
как это?"

- Клянусь честностью пьяницы, мэм, - ответил Подкова, - парню, как я уже говорил, ничто не будет угрожать.
что бы это ни было.

"Тогда я больше ничего не скажу", - ответила мать. - Но, Энди, дитя мое, будь добр,
не забудь, что мистер Робинсон будет стоять впереди тебя.

Теперь Лошадиная Подкова зарядил огнестрельное оружие и, перекинув сумку через плечо
, он вложил пистолет в руки мальчика; затем, взвалив на плечо
свою винтовку, он и его юный союзник вышли из комнаты. Даже в этом случае,
серьезно, как это можно было бы считать, сержант не отходил без
давая какое-либо проявление, что беззаботность которого нет
трудности когда-нибудь казалось, что есть силы, чтобы победить. Он просунул свою
голову обратно в комнату, после того как переступил порог, и сказал
с ободряющим смехом: "Энди и я научим их, госпожа
Рэмси, точка зрения Пэта - мы окружим оборванцев.

- А теперь, Энди, дружище, - сказал Подкова, после того как сел на капитана.
Питер, - ты должен встать у меня за спиной. Поверни затвор своего пистолета вниз.
когда мальчик вскочил на круп лошади, он продолжил: "И прикрой его
отворотом куртки, чтобы не попал дождь. Не годится вешаться.
огонь в такое время, как сейчас."

Парень сделал, как ему было сказано, и Подкова, закрепив свое ружье
таким же образом, пустил лошадь в галоп и поехал по дороге в том же
направлении, в котором преследовали солдаты.

Как только наши искатели приключений получили дерева, на расстоянии около
полмили, сержант ослабил свою скорость, и в ПАСЕ
чуть выше прогулку.

"Энди, - сказал он, - мы получили довольно щекотливый такой работы, перед нами,
так что я должен дать вам урок, который вы будете разбираться лучше
зная, что мой план. Как только твоя мать сказала мне, что эти
вороватые негодяи покинули ее дом примерно за пятнадцать минут до того, как начался
дождь, и что они пошли по этой дороге, я вспомнил
старое поле здесь, наверху, и маленькая бревенчатая хижина посреди него; и
естественно было предположить, что они только что прошли около этой хижины,
когда начался этот дождь; и потом, это был самый вероятный случай в истории.
мир, что они естественным образом отправятся в него, как в самое сухое место, которое они
смогут найти. Итак, теперь, вы видите, по моим расчетам, вся партия находится
там в этот самый момент времени. Мы будем медленно продвигаться вперед, пока не доберемся
до другого конца этого леса, откуда видно старое поле, и тогда, если
никого не будет начеку, мы отроем нашу первую траншею; вы знаете
что это значит, Энди?"

"Это означает, я полагаю, что мы пойдем прямо на них", - ответил Эндрю.

"Совершенно верно", - сказал сержант. "Но послушай меня. На самом краю
выйдя из леса, вам придется спуститься вниз и спрятаться за деревом.
Я поеду вперед, как будто за мной по пятам гонится целый отряд, и если я
догоню их, как я ожидаю, они разожгут небольшой костер, и, поскольку
скорее всего, они приготовят что-нибудь из домашней птицы твоей матери.

"Да, я понимаю", - с готовностью сказал мальчик.--

"Нет, ты не понимаешь, - ответил Подкова, - "но ты поймешь, когда услышишь то, что я тебе скажу.
собираюсь сказать. Если я нападу на них врасплох, они будут очень склонны
подумать, что окружены, и будут, как молодцы, требовать
пощады. И вслед за этим, Энди, я крикну: "стой смирно", как если бы я был
обращаюсь к моим собственным людям, и когда вы это услышите, вы должны действовать в полную силу
потому что это будет сигналом для вас, что враг сдался.
Затем вашим делом будет вбежать в дом и принести мушкеты
, так быстро, как крыса пробегает по кухне: и когда вы это сделаете
, что ж, все готово. Но если вы услышите какие-нибудь хлопки
из огнестрельного оружия - то есть больше одного выстрела, который я, возможно, случайно выпущу
- примите ли вы это за плохой знак и убирайтесь как можно быстрее
следи за этим. Ты понимаешь.

"О! да, - ответил парень, - и я сделаю то, что ты хочешь, и даже больше,
может быть, мистер Робинсон".

"_Captain_ Робинсон, - помните, Энди, ты должна называть меня капитаном, в
услышав эти шотландцы".

"Я тоже этого не забуду", - ответил Эндрю.

К тому времени, когда эти инструкции были полностью усвоены мальчиком,
наша отчаянная надежда, как это уместно назвать, прибыла в
место, которое Робинсон Подковы назначил для начала
активных операций. У них был четкий обзор старого поля боя, и это
давало им твердую уверенность в том, что враг находится именно там, где они
пожелали ему быть таким, когда они обнаружили дым, поднимающийся из трубы
лачуги. Эндрю вскоре разместился за деревом, и Робинсон задержался всего на мгновение.
задержался лишь на мгновение, чтобы заставить мальчика повторить согласованные сигналы, чтобы
убедиться, что он правильно запомнил их. Убедившись
в результате этого эксперимента, что на сообразительность его юного спутника можно
положиться, он галопом пересек разделявшее их пространство и в мгновение ока
через несколько секунд резко натянул поводья у самых дверей хижины
. Группа внутри собралась вокруг костра в дальнем конце,
а в углу, рядом с дверью, стояли четыре мушкета, сложенных вместе.
у стены. Спрыгнуть с седла и сделать один шаг вперед
движение, которое сержант выполнил в одно мгновение, сержант выполнил мгновенно
Одновременно крикнув--

"Стой! Файл с правой и левой на обе стороны дома, и ждать
заказы. Я требую капитуляции все здесь", - сказал он, как он посадил
сам между партией и свое оружие. "Я буду сбивать
первый человек, который сдвигается ни ногой".

"Прыжок в твоих руках", воскликнул молодой офицер, который командовал маленький
партии внутри дома. "Почему вы стоите?"

"Я не хочу причинять тебе или твоим людям никакого вреда, молодой человек", - сказал Робинсон,
поднимая винтовку на уровень, - "но, клянусь сыном моего отца, я не буду
пусть один из вас будет внесен в список для сбора, если вы поднимете руку в этот момент
".

Теперь обе стороны некоторое время стояли, глядя друг на друга в
страшном напряжении, во время которого на лицах солдат было видно сомнение и
нерешительность, поскольку они
оглядел широкие пропорции и встретился с суровым взглядом
сержанта, в то время как задержка также начала вызывать опасения в
ум Робинзона, что его замысел будет раскрыт.

"Я напустил на них, капитан?" - спросил Эндрю Рамзи, теперь
явившись, совершенно неожиданно для Робинсон в дверь хижины. "Вперед!
вперед, ребята!" - крикнул он, поворачиваясь лицом к полю.

"Держите их за дверью, стойте крепко", - крикнул бравый сержант.
с восхитительной быстротой, учитывая новое и неожиданное положение его дел.
вызванное столь своевременным появлением мальчика. "Сэр, вы видите, что это
не стоит того, чтобы драться пятью против одного; и мне было бы жаль оказаться тем
смерть любого из ваших храбрых товарищей; так что примите мой совет и сдавайтесь
континентальному конгрессу и этим остаткам его армии, которыми я командую ".

В этот призыв сержант умело вторит в лад снаружи,
кто звонит сначала на одно имя, а затем на другой, словно в
наличие войск. Уловка удалась, и офицер внутри,
поверив, что терпение Робинсона настоящее, наконец сказал:--

"Опустите винтовку, сэр. В присутствии превосходящих сил, захваченный врасплох
и без оружия, мой долг предотвратить кровопролитие. С помощью
пообещав справедливое обращение и соблюдение прав военнопленных, я сдаюсь.
этот маленький отряд фуражиров находится под моим командованием.

"Я соглашусь на условия", - ответил сержант. "Никогда не сомневайтесь во мне,
сэр. Выстраивайтесь правой рукой, выдвигайтесь вперед и принимайте оружие заключенных!"

"Я здесь, капитан", - сказал Эндрю самодовольным тоном, как будто это был простой повод для веселья.
парень быстро вошел в дом и
убрал оружие, отступив с ним на несколько шагов от двери.

"Сейчас, сэр", - сказал подкова к прапорщику, "твой меч, и все, что
еще вы mought о вас боеприпасов войны!"

Офицер отдал свою шпагу и пару карманных пистолетов.

Когда Подкова получил эти знаки победы, он спросил с сияющей
улыбкой, и каким он намеревался быть элегантным и снисходительным
хладнокровие: "Ваше имя, сэр, если я могу воспользоваться свободой?"

- Энсин Сент-Джермин, из семьдесят первого полка легкой
пехоты его Величества.

- Энсин, ваш сарвент, - добавил Подкова, все еще сохраняя эту необычную для него манеру держаться.
демонстрация вежливости. "Вы защищали свой пост, как старый
sodger, хотя ты не сыщешь уж борода на подбородке; но, видя вас
если вы сдадитесь, с вами будут обращаться как с человеком, выполнившим свой долг.
Сейчас вы выйдете и построитесь в очередь у двери. Я
заниматься мои люди будут сделать вам никакого вреда; они marciful породы".

Когда маленький отряд пленных подчинился этому приказу и подошел
к двери, они были поражены не меньшим изумлением и
унижением, обнаружив вместо отряда кавалерии, который они
ожидал увидеть только мужчину, мальчика и лошадь. Первый
эмоции выражались в проклятиях, которые были даже сменил смех
от одного или двух из этого числа. Казалось, у некоторых была склонность
сопротивляться власти, которая теперь контролировала их; и
они обменялись разными взглядами, которые указывали на намерение обратиться против
их похитителей. Сержант, не успев заметить этого, остановился,
приставил винтовку к груди и в то же мгновение дал Эндрю
Рэмси отдал приказ отойти на несколько шагов и выстрелить одним из захваченных
ружей в первого человека, который откроет рот.

"Клянусь своей рукой, - сказал он, - если мне будет трудно взять вас с собой, все пятеро,
безопасный подальше от этого вот дома, я буду тонкой ваши цифры с вашим собственным
мушкеты! И это так же хорошо, как если бы я поклялась, что к нему".

"У вас есть мои слова, сэр", - сказал прапорщик. "Зацепка".

"С вашего позволения, мой симпатичный джентльмен, ты будешь вести, а я следовать,"
ответил подковы. "Возможно, для вас это в новинку, но
по обычаю заключенным отводится почетное место".

"Как вам будет угодно, сэр", - ответил прапорщик. "Куда вы нас ведете?"

"Вы пойдете обратно той дорогой, по которой пришли", - сказал сержант.

Обнаружив, что завоеватель решил ввести временное военное положение в
первым, кто должен был взбунтоваться, заключенные подчинились и двинулись двойным строем
шеренга из хижины обратно к Рамзи-Подкове, с капитаном
Узда Петра свесив через руку, и его бравый молодой вспомогательные
Андрей, Ладен с двойным бременем "Робинзон Крузо" (имея все
огнестрельное оружие упакованные себе на плечи), замыкавший колонну. В этом
победителей порядок и побежденных вернулись к Дэвиду Рамзи.

"Ну, я вернул вам ваших уток и цыплят, госпожа", - сказал
сержант, остановив пленников у двери. "И, что еще,
Я привел домой молодого бездельника, который ценится на вес золота ".

"Да благословят Небеса мое дитя! мой храбрый мальчик! - воскликнула мать, схватив мальчика
на руки и не обращая внимания ни на что другое в теперешнем смятении
своих чувств. "Я боялся, что из этого выйдет что-нибудь плохое, но Небеса сохранили его"
. Он вел себя достойно, мистер Робинсон? Но я уверен, что так оно и было".

"Немного более предприимчивый, мэм, чем я хотел от него", - ответил Подкова.
"но службу он сослужил превосходную. Это его пленники,
Госпожа Рамзи; Я бы никогда не заполучил их, если бы не
Энди. В эти времена барабанов и дудочек младенцы впитывают ссору с
молоком матери. Покажите мне еще один мальчик в Америке, что более
заключенных, чем было мужчин, чтобы бороться с ними, вот и все!"




ГЛАВА XXIII.

ПОКАЗЫВАЯ, КАК ХОРОШИЙ СОЛДАТ ПОЛУЧИТСЯ АВАРИЙ ВОЙНЫ
ЛУЧШИЙ ОТЧЕТ. ЭНСИН СЕНТ-ДЖЕРМИН Перед НЕПРИЯТНОЙ ДИЛЕММОЙ.


Робинсон, таким образом, преуспевший в своем предприятии, теперь оказался в
обстоятельствах особого замешательства в отношении распоряжения своими
пленными. Он был здесь, по соседству с британскими постами, в
район страны, о котором можно сказать, что в данный момент враг полностью владеет
(поскольку сам Хорсбоу был почти единственным
воюющий в поле против них) - и, более того, он был всего в
нескольких милях от лагеря, разведчики которого преследовали его почти до
его нынешнего убежища. Поэтому было маловероятно, что
он мог надеяться надолго удержать своих пленников под своим контролем или помешать
врагу получить разведданные о захвате. Однако он был,
несмотря на эти затруднения, как обычно, весел, уверен в себе и
уверенный в себе. У него не было ни желания, ни мотива задерживать рядовых
в качестве военнопленных, и он сразу же отпустил бы их, если бы мог
был уверен, что они не воспользуются своим
свобода передать информацию об их злоключении первому корпусу
лоялистов, с которыми они должны встретиться, и, таким образом, начать преследование по горячим следам за ним
через весь округ. Но у него были убедительные и важнейшие причины
держать прапорщика Сент-Джермина под строгим надзором. Ему пришло в голову
, что этого офицера можно использовать для контроля процедуры, которая
должно быть принято теми, кто замышлял причинить вред Артуру Батлеру; и он
поэтому сразу же принял решение связаться с
ближайшими британскими властями, чтобы заверить их, что он
отомстите Прапорщику за любую боль, которая может быть причинена его покойному товарищу
. Его план был быстро составлен - он заключался в том, чтобы продержать пленников
до наступления ночи, уйти под покровом темноты в какое-нибудь отдаленное
и укромное место с Сент-Джермином, и освободить остальных по их собственному желанию.
условно-досрочное освобождение или обещание не браться за оружие до регулярного обмена.

В то время как сержант, раздумывая над этими договоренностями
заключенные смогли укрыться от дождя под навесом
возле двери дома, где Андрей, со всей гордостью и
значимость его нового вокзала, маршировали взад и вперед перед ними, как
обученный страж. Во дворе Рэмзи стояло небольшое бревенчатое здание
особняк, который недавно был возведен как склад, и который
поскольку дверь была надежно заперта на висячий замок, Робинсон решил
превратите на время в тюрьму. В нем была всего одна комната, не
выше двенадцати квадратных футов, с земляным полом, и не получал никакого света
кроме того, что проникал под дверь и через несколько щелей
на крыше. В этом узком квартира солдаты теперь были
строевым шагом; пучок соломы был брошен на пол; кому не лень лафет из
бекон, что висели на стенах, были удалены; и несколько удобствами, в
пути еды и питья, были поставлены для отображения проживания
терпимо для заключенных, как это было совместимо с их надежное хранение. Это
после того, как было сделано, наш друг Эндрю был размещен в проходе
жилище, на виду у двери склада, которая была
тщательно заперта, с мушкетом в руке и с приказом делать
каждые пять минут круг вокруг маленького здания, чтобы остерегаться
любые попытки сбежать из-за недоработки фундамента.

С приближением полудня погода начала проясняться, и с первыми лучами солнца
появился Дэвид Рамзи, владелец фермы,
на которой проводились нынешние работы. Он узнал Лошадь.
Шу Робинсон сопровождался сердечным приветствием и
выражение удивления, что он отважился отправиться во враждебном обличье
через страну, столь осажденную, как эта, силами врага; но
когда он услышал рассказ об утреннем подвиге и увидел
трофеи его успеха в виде оружия, сложенного у стены, и, более того
особенно, когда он получил из уст своей жены обстоятельный
отчет о роли, которую сыграли в этом приключении его
сын Эндрю, его восторг, казалось, был почти поглощен его удивлением
и недоверием. Доказательства, однако, были повсюду вокруг него; и после
уверяя себя, по фактической инспекции заключенных через один
из щели магазин-дом, он прибыл в свой кабинет, сел
вниз, и рассмеялся-прямо.

Рамзи был верным другом независимости своей страны; и
хотя он не участвовал в этом деле с оружием в руках, он оказал ей всяческую помощь
он мог бы путем свободного выражения мнения и решительного отказа
подчиниться требованиям роялистов. Его старший сын присоединился к компании
Самптер и уже активно работал в этой области; и он сам
почти наверняка ожидал, что его самого подвергнут наказанию
что любая, под которым тысячи уже страдают, и
что он только бежал, как еще задержками выжидание его
противники, или по их безнадзорности, вытекающие из непрестанной спешке и
давление своих военных операций в организации новых
владычество королевского войска, но в последнее время приобрела. Он был человеком
крепкого телосложения - сейчас только в расцвете сил - храбрым, вдумчивым и
умным, и твердо решил отстаивать свои принципы, несмотря на
любые неблагоприятные обстоятельства. Нынешний аспект дела, по его мнению, заключался в
разум, почти решивший его судьбу: захват этих заключенных, сделанный
на основе информации, полученной от его собственной семьи, и в котором его собственный сын
был главным действующим лицом; их заключение тоже в его собственном доме,
были факты столь недвусмысленного характера, которые неизбежно навлекли бы на него
немедленный гнев тори и вынудили бы его занять позицию и
придерживаться пристрастных взглядов. Поскольку он верил в справедливость своей
ссоры и был твердо привержен принципам, на которых она была
продолжена, он не колебался в предстоявшем ему кризисе, а героически
преисполненный решимости встретить худшее, что могло случиться. Поэтому он в
сложившейся чрезвычайной ситуации стал полезным и действенным союзником Робинсона, который
открыл ему полную историю Батлера и план действий, который он
собирался предпринять для спасения этого несчастного офицера.

Теперь мы должны оставить сержанта нести вахту и присматривать за его
поверженными врагами и перенести наше действие на мельницу Масгроува.
Семья Аллена Масгроува была в состоянии сильного беспокойства. Лошадь
Шу Робинсон исчез еще до рассвета; и когда мельник и
его племянник вскоре после рассвета встали со своих постелей, единственное
известие, которое они получили об отъезде своего гостя, было получено от
обнаружив, что дверь конюшни открыта, а лошадь сержанта отсутствует. Этот факт
все объяснилось, когда Мэри встретила их за завтраком. Подковы отправился
к Рамзи, чтобы узнать какие-нибудь новости о Джоне и заручиться его поддержкой в
попытке освободить Батлера. Он уехал под покровом темноты, чтобы
избежать приставаний со стороны разведчиков Иннис, а она, Мэри Масгроув,
накануне вечером положила ключ от конюшни в место, где хранились лошади.
Шу может найти его. Таков был объем информации девушки.
День прошел для нее утомительно: ей не терпелось услышать что-нибудь о
Батлере - что-нибудь о Подкове - и что-нибудь, мы предполагаем, о Джоне
Рамзи. Часто в течение утра она и Кристофер Шоу проводили
тайные совещания: они говорили шепотом: напряженность, забота и сомнение
были запечатлены на ее лице; и когда дождь барабанил по
она часто останавливалась перед окнами и смотрела на
далекую дорогу и широкие поля, а затем вверх, на
затянутое облаками небо. Наконец показалось солнце, и его лучи, казалось, осветили
проблеск радости в груди девушки, когда она вышла к
обратите внимание на высыхание дорог и на чистую синеву, которая в этом
климат превосходит мягкие и насыщенные оттенки тосканского рая.

День прибывал, и пели птицы, и природа была веселой, но девушка
была беспокойной и неугомонной: день клонился к закату, и солнце скакало по
западный склон был великолепен; но Мэри чувствовала себя не в своей тарелке и
мало думала о величественном и великолепном небосводе. Ее общение с
Кристофер Шоу, тем временем, проявил большее рвение: было замечено, что она и ее кузен
направлялись к мельнице; затем Кристофер оставил ее, и,
вскоре, его можно было обнаружить ведущим двух лошадей, одна из которых несла
боковая седловина, спускающаяся к берегу ручья. Был короткий визит
в дом молодого человека - слово, сказанное шепотом на ухо
матери - покачивание головой, выражение сомнения, последний кивок в знак согласия.
согласие, - и в следующий момент все увидели Мэри и Кристофера.
они рысцой удалялись верхом по дороге, которая вела к Рэмзи.

Когда они проехали две или три мили и выехали на
шоссе между Девяносто Шестой улицей и Блэкстоком - где-то недалеко от этого
кусочек земли с привидениями, где утром этого самого дня
гоблин сбил Джеймса Карри с его коня - они заметили
военный отряд из конных и пеших, медленно продвигавшийся с направления, в
которое они направлялись. Через несколько мгновений они встретили первый взвод
кавалерии во главе с трубачом и неказистым капитаном Хью
Хэбершоу. Они были задержаны во главе этой колонны, пока им задавали некоторые
вопросы относительно цели их путешествия, войск
по соседству с ними и других вопросов, связанных с событиями
the times. Ответы Кристофера были быстрыми и удовлетворительными: он был
всего лишь ехал со своей родственницей в гости к соседу; лагерь Инниса
находился не более чем в двух с половиной милях отсюда, и местность в целом была
тихой, насколько он мог знать. Теперь путешественникам было
позволено пройти дальше. По очереди они оставили позади себя каждый взвод
по три человека, а затем столкнулись с небольшой маршевой колонной
пехоты. Мэри побледнела, а ее глаза остановились на форме Артура
Дворецкий, размещенные в центре охранником. Ее чувство, дабы он мог и не
узнал черты ее лица, и думаю, что-то ее поручение, почти
одолел ее. Она натянула поводья своей лошади, как бы удовлетворяя праздное
любопытство посмотреть на проходящих солдат, и остановилась в положении, которое
вынудило шеренги расступиться, чтобы получить свободный проход вокруг
нее. Все взгляды, казалось, были обращены на нее, пока эскорт маршировал рядом.
голова ее лошади была впереди, и было невозможно незаметно подать хоть малейший знак
Батлеру. Она увидела, как он, однако, поднял глаза на
нее, и она отчетливо уловила вспышку удивления, с которой это выражение
вспыхнуло, когда он узнал ее черты. Слабое и мимолетное
улыбка, в которой не было ничего, кроме боли, была единственным ответом, на который она осмелилась
. Приказ из фургона ускорил марш; и отряд
быстро прошел мимо. Поскольку Мэри все еще оставалась на месте, на котором она только что
остановилась, и смотрела вслед удаляющемуся корпусу, она увидела, что Батлер повернулся
его лицо снова повернулось к ней; она воспользовалась моментом, чтобы кивнуть ему и
сделала быстрый знак рукой, который, по ее замыслу, должен был указывать на
тот факт, что теперь она находится у него на службе. Она думала, что ее воспринимают,
ответ в легкое движение головы дворецкого, и теперь возобновил ее
джоуи, сильно взволнованный удовлетворением от того, что при этой
случайной встрече получил даже это краткое представление о
состоянии заключенного.

Зашло солнце, когда Мария с ее конвой, Кристофер шоу, прибыл в
Рамзи. Всегда приемлемый гость в этом доме, теперь она была более
чем не принимается. Предстояло сделать дело, в котором она могла бы
сыграть самую важную роль, и служба Кристофера Шоу в
усилении гарнизона имела величайшее значение. Когда
разведданные о перемещении Батлера в лагерь Инниса были получены
переданный сержанту, он подсказал ему новое устройство,
которое он решил немедленно применить. Батлер был в этот момент, заключил он
, в руках тех, кто нанял негодяев напасть
на него у брода Гриндалла, и не было ничего невероятного в том, что он будет
с этим вкратце разобрались: следовательно, нельзя было терять времени.
План сержанта в этой новой ситуации состоял в том, чтобы заставить молодого прапорщика
направить письмо британскому коменданту, проинформировать этого офицера о
его нынешнее тюремное заключение, и добавить к этой информации
определение своих тюремщиков, чтобы предать его смерти, в случае каких-либо
возмущение, обрушившихся на дворецкого. Эта схема была доведена до сведения
Рамзи, шоу и Мэри. Письмо должно было быть немедленно написано; Мэри
должна была вернуться с ним на мельницу и устроить так, чтобы его
тайно доставили утром в штаб-квартиру Инниса; а Дэвид
Рамзи сам должен был сопроводить девушку обратно в дом ее отца,
в то время как Шоу должен был сопровождать сержанта и помогать ему транспортировать
молодого прапорщика в какое-нибудь подходящее укрытие. Рядовые солдаты были
оставаться заключенными под охраной Эндрю до возвращения его отца
, когда они должны были быть освобождены условно-досрочно, как военнопленные.

Когда план, таким образом, созрел, Робинсон немедленно отправился в
тюрьму и приказал энсину Сент-Джермину следовать за ним в
жилище. Когда молодой офицер прибыл в семейную гостиную, ему было
приказано занять стул возле стола, на котором стояла лампа,
немного бумаги, перо и чернила.

"Молодой человек, - сказал Робинсон, - возьмите ручку и пишите, как я вам велю".

"С какой целью я должен писать? Я должен знать, какую цель вы преследуете".
отвечай, прежде чем я успею дотронуться до бумаги.

- До конца, - твердо и с непривычной серьезностью ответил Подкова, - до
урегулирования ваших мирских дел, если завтрашнее соглашение будет
это должно принести несчастье моему другу.

- Я вас не понимаю, сэр. Если моей жизни угрожает достижение
неправедной цели, мой долг немедленно сообщить вам, что эта жизнь
принадлежит моему королю; и если его интересы пострадают из-за какого-либо вынужденного действия
что касается меня, то я готов немедленно отказаться от этого ".

"Никогда не было цели более праведной, сэр, с точки зрения Бога и человека, чем
наша", - сказал Дэвид Рамзи.

"У меня есть друг, - добавил Подкова, сильно взволнованный, когда говорил, - с которым
поступили подло. Некоторые из ваших банд, завербованных в армию, устроили
засаду, чтобы заманить его в ловушку: злодеи были использованы теми, кому должно быть
стыдно видеть, как это процветает под их знаменами, поймать джентльмена, который
он всего лишь выполнял обычные обязанности хорошего солдата; и подлым образом
сражался в кустах, а не в честных полях и драках - они схватили его
и перевезли его в лагерь этого кровососа-тори, полковника Инниса. Я
сомневаюсь, что ему причинили больше вреда, чем выпадает на долю обычного
военнопленного."

"Я ничего не знаю ни об этом человеке, ни об обстоятельствах, о которых вы говорите
", - сказал прапорщик.

"Тем лучше для вас", - ответил сержант. "Если ваши люди
храбрый sodgers или честные люди, вам не придется много раз, чтобы быть
испугался за себя, но, по моей правой рукой! если хотя бы один волос упадет с головы
Майора Артура Батлера от руки полковника Инниса или любого другого человека
среди ваших мародерствующих хулиганов, я лично отвезу
пуля прошла насквозь от одного твоего уха до другого. Это игра в войну-это
жесткая игра, молодой человек, но мы будем играть ее".

- Майор Артур Батлер! - изумленно воскликнул офицер. - Он что,
схвачен?

"Ha! вы Хирн о нем, и знаю, что, быть может, из них, которые были
на взгляд из-за него?"

"Я не могу писать", - сказал хмуро директор.

"Слов нет, сэр", - прервется подковы", но повиноваться моим приказам; напиши, что
Я тебе говорю, Сделай свой выбор. Я привяжу тебя по рукам и ногам к дереву
вон на той горе, и ты будешь умирать с голоду, пока не напишешь это письмо; или накормлю своим телом
диких паразитов, если ты откажешься ".

Энсин посмотрел в лицо Робинсону, на котором отразилась суровая решимость
нахмурив брови, и разгорающаяся буря гнева показала, что сейчас
не тот момент, чтобы подвергать испытанию его милосердие.

"Каков, по-вашему, смысл моего письма?" - спросил офицер.
Приглушенным голосом.

"Что вы попали в руки вигов", - ответил сержант;
- и что, если случится так, что какая-нибудь беда обрушится на майора Батлера, благодаря
ухищрениям твоих друзей, ты умрешь в первую же минуту, как мы услышим об этом
.

"Я не причастен к убийству майора Батлера", - сказал молодой Сент.
Джермин.

"Я рад этому, - ответил Робинсон, - ради тебя. Ты умрешь с
лучшая совесть. Если бы вы приложили к этому руку, молодой человек, я бы не просил
вас написать хоть строчку любому живущему мужчине: ваши мозги забрызгали бы это.
дверной косяк. Берите ручку и пишите, или отвечайте за последствия ".

Офицер взял ручку, затем, поколебавшись мгновение, бросил ее на стол,
сказав:

"Я не буду писать; делайте со мной, что хотите".

"Молодой человек подталкивает меня к этому вопреки моей натуре", - сказал Робинсон.
говорил он в сильном волнении. "Если он не напишет это письмо, тогда,
Дэвид Рамзи, ты напишешь Иннису от моего имени и скажешь, что Гэлбрейт
Робинсон получил Знамя там, где за ним никогда не последует нога Тори, и
держит его, чтобы ответить за первое зло, причиненное Артуру Батлеру.
Но, клянусь, в этот угрюмый мальчик, что если это письмо идет к Иннис для
так, как я человек и sodger, он никогда не вкус пищи
или воду, пока я не слышу, что майор Батлер бесплатно. Он умрет с голоду в горах"
.

"О, Боже! о Боже! - воскликнул молодой солдат с горечью в сердце
и, закрыв лицо руками, уронил голову на
стол, где заплакал слезами агонии. Наконец, заглянув в
взглянув на Робинсона, он сказал: "Я молод, сэр - не старше двадцати
лет. У меня есть мать и сестры в Англии".

"У нас нет свободного времени", - прервал Робинсон, "намного меньше разговаривать
о родней. Майор Батлер им, что любовь лучше, чем жизнь
бы англичанка любит своего сына. Если они принесли горя от этого
естественным подлость, это важно для меня ничто, если каждая дочь и
сестра в Англии сосны сердца-болезни, потеря их
что они любят делать. Послушай моего совета, мой безусый, - добавил Робинсон,
похлопав его по плечу, - и напиши письмо. У тебя есть
шансы войны в вашу пользу и, возможно, спасут вашу шею.

"Я выполню ваше приказание, сэр", - сказал энсин после паузы. "Под
принуждением силой я соглашаюсь писать", - и он снова взялся за
ручку.

"Сейчас вы говорите как разумный джентльмен", - сказал Подкова. "Мне жаль
тебя, друг, и я уберегу тебя от беды, насколько это возможно".
"В данных обстоятельствах".

Затем прапорщик написал несколько строк, в которых передал полковнику.
Иннису, или какому бы офицеру ни было доставлено его письмо, проливы
в которой он оказался, и его похитителей, чтобы удержать его
жизнь неустойки при возникновении каких-либо правил, за рамки обыкновенного
узник войны, навязанной майор Батлер. Закончив, он
отдал листок Робинсону.

"Прочтите это вслух, мистер Рамзи", - сказал Лошадиная Подкова, передавая каракули
своему другу.

Рамзи прочитал, что было написано.

"Это нужно написать заново", - сказал Подкова, выслушав
содержание. "Во-первых, в нем не должно быть упоминания о том, что он находится всего в нескольких милях
отсюда; это должно быть опущено. Во-вторых, мое имя не обязательно называть; хотя, если
беглецы знали, что он в моих руках, они не стали бы считать, что у него больше нет шансов
из-за этого. Пусть он говорит, что виги заполучили
его - этого достаточно. И, наконец, он должен написать свое имя в полном объеме в
дно. И, послушайте, молодой человек, не нацарапывайте строчки
таким образом, чтобы никто не узнал, что вы пишете от руки. Это должно
говорить само за себя, потому что от этого письма зависит ваша жизнь. Вы
понимаете?

"Отдайте его мне", - сказал прапорщик. - "Я напишу его так, как вы пожелаете".

И снова несчастный офицер приступил к выполнению поставленной задачи .
навязали ему; и через короткое время предъявили письмо, которое, будучи
подвергнуто критике со стороны свидетелей, было признано
удовлетворительным.

Как только это было сделано, Сент-Джермин был переведен в другую квартиру
и там передан под опеку Кристофера Шоу.
Теперь Лошадиная Подкова взял со стола лампу и письменные принадлежности.
и вместе с Дэвидом Рэмзи - оба они были хорошо вооружены - направился в
складское помещение, где содержались другие заключенные. После того, как они прошли
вошли и закрыли дверь, выставив Эндрю с мушкетом на
выйдя на улицу, Лошадиная Подкова обратился к мужчинам веселым тоном:

"Давай, мои ребята, а вы хорошие, честные парни, которые могут иметь не большие
любовь для этих маленьких загородных домиков, судя по твоим невезением и
oncomfortable обстоятельства в том, где я вас нашел сегодня утром,
Я пришел освободить вас. По законам военного времени, вы имеете право, если
Я решу воспользоваться этим, дать мне ваше условно-досрочное освобождение. Так что теперь, если вы не возражаете,
пообещайте мне, ради чести соджерса, больше не нападать, пока вас не обменяют по справедливости.
вы все покинете это место до рассвета. Что вы скажете
об условиях?"

"Мы все согласны", - в один голос ответили мужчины.

"Тогда напишите что-нибудь на этот счет", - сказал сержант Рамзи.
"Вы что не могу нуля, как scholards, совать свой марок
бумага-д ' слышите?"

Условно-досрочное освобождение было выписано с Рамзи, и должным образом подписаны или обозначены каждого
из четырех мужчин. Когда это было сделано, сержант сообщил им, что
ровно в три часа ночи дверь будет открыта, и они
будут свободны идти, куда им заблагорассудится, при условии, что они пообещают
самим не посещать ни один пост противника в радиусе двадцати миль, ни
сообщите любые подробности, касающиеся их поимки или содержания под стражей
любому британскому офицеру или солдату-консерватору в течение семи дней. Это обязательство
было весело, учитывая, и после нескольких слов из шутливого добродушия были
обменялись с обеих сторон, подковы и его товарищ в отставке.

Дэвид Рамзи приказал запрячь лошадей для себя и Мэри Мазгроув, намереваясь
немедленно отправиться на мельницу.

- Майор Батлер знает, что вы находитесь по соседству с ним? - осведомился он.
Рэмси от сержанта, прежде чем лошадей подвели к двери.

"О, благослови вас бог, да", - ответил Подкова. "Я оставил ему весточку вчера
у Блэкстока, дав тамошним болтунам тему для разговора,
которую, я знал, он услышит". И сержант продолжил рассказывать
подробности своей остановки на этом посту: "И я отправил ему сообщение",
продолжил он, "этим утром, от Джеймса Карри, в том же самом роде
способом. Незадолго до рассвета я услышал, как дьявол поет одну из своих
песен на обратном пути сюда, так громко, что он, казалось, испугался
клянусь призраками или духами; поэтому я быстро подъехал к нему сзади и ударил его кулаком
я слетел с его седла, а затем унесся прочь, как летучая мышь с кожистыми крыльями. Я узнал
голос ворчуна, и я думаю, он узнал мою руку, потому что чувствовал
это раньше. Я уверен, он сделал из этого хорошую историю; и, как таковой
вещи летают, я не сомневаюсь, что это недолго доходило до ушей
майор, который, естественно, подумал бы, что это я, независимо от того, назвал Джеймс мое имя
или нет, потому что он знает мой путь. Это было все равно что написать письмо майору
в знак того, что я где-то поблизости, под рукой. Я никогда не
пошел в школу, Мистер Рамзи, поэтому я пишу свои письма, делать пометки. Я
при случае может нанести удар сильнее, чем слово, и это
старомодный способ выразить свои мысли, который был обнаружен раньше
перо и чернила. "

"Что ж, Лошадиная Подкова, ты человек в своем роде", - ответил Рамзи,
смеясь. "Пойдем, Мэри, возьми письмо; наши лошади у дверей".

"До свидания Т Ломоносовский, Дэвид", - сказал подковы, пожимая руку Рамзи, "это может
было несколько дней, прежде чем мы снова увидим друг друга. Кит и я уйдем с
этим молодым энсином до твоего возвращения. Не забудь о пленниках в
три часа. И, на пару слов, Дэвид, куда нам лучше всего отвести этого молодого человека.
спарроу, прапорщик, чтобы держать его подальше от этих парней, которые
рыщут по стране?"

"Предоставьте это Кристоферу Шоу", - ответил Рамзи. "Он знает каждый уголок
в стране. Итак, теперь, друг Робинсон, спокойной ночи, и удача сопутствует
тебе!"

Это была ясная звездная ночь, и всякое дерево, и бассейн послал
тысячи заметок от шумных насекомых и рептилий, которые анимации
летние ночные часы, когда Дэвид Рэмси отправился с Мэри Мазгроув
в доме ее отца.




ГЛАВА XXIV.

ПЕРЕД БАТЛЕРОМ ОТКРЫВАЮТСЯ НОВЫЕ ТРУДНОСТИ.


С последними звуками пробуждения все зашевелилось в лагере Инниса
. Это было прекрасное, свежее утро, свежий ветерок пронесся по
простой и каждого брызг и каждая травинка сверкала роса;
в то время как наверху безоблачный небосвод обещал насыщенный и
яркий день середины лета. Окружающий лес был полон жизни от
щебетания птиц; и ржание лошадей показывало, что эта часть
создания животных приобщилась к веселью сезона. Из каждого
маленького сарая или лесного логова выползали группы солдат, которые
разошлись по своим постам, чтобы ответить на перекличку; и
к тому времени, когда взошло солнце, офицеры, верховые и пешие, были
замечен поспешно пересекающим открытую равнину, чтобы присоединиться к группам
пехоты и кавалерии, которые сейчас формировались в разных кварталах для
целей утренних учений. Роты были замечены в движении, проходящими
быстрые эволюции в ходе марша, отступления и многих других
упражнений по несению службы. Били барабаны, и флейты пронзали воздух своими высокими нотами
, и, время от времени, труба ревела с
дальние оконечности поля. Были замечены пикетчики, собиравшиеся вместе
на краю лагеря - усталые и измотанные ночью: они обменивались приветствиями
небольшие отряды на службе; и, тут и там, часовые
могли быть замечены, размещены на нескольких выходах из равнины и
предъявив оружие, как офицер, прошли свои линии.

Войска, занимавшие это пространство, были в основном нерегулярными.
Некоторые отличались плохо подогнанной домашней униформой; другие были
одеты в обычную одежду страны, отличаясь только как солдаты
судя по их оружию и амуниции; но среди них был также
значительный отряд британских регулярных войск, одетых в национальные ливреи
алого цвета. Среди офицеров, командовавших подчиненными
подразделениями этой смешанной и пестро раскрашенной маленькой армии, было несколько человек
в которых по их одежде можно было узнать представителей
полки, пришедшие с другой стороны Атлантики.

Полковник Иннис лично присутствовал на параде, руководя передвижениями
подразделений, которые под командованием соответствующих офицеров отрабатывали
обычные уроки дисциплины. Он был высоким, худощавым мужчиной с
изможденным лицом, с выражением задумчивой суровости. Проницательный
черный глаз, казалось, почти горел внутри своего шара и придавал ему
выражение раздражительной возбудимости, как у сварливого
больного человека. Довольно неуклюжий человек, одетый в
алую униформу, которая делала лишь малую честь мастерству портного, использованного
при ее изготовлении, передавал зрителю представление о человеке, не привыкшем
к гордости за внешний вид, которая присуща солдату по профессии; и
подсказал бы вывод, что сам факт устойчивого,
что до него, но недавно покинул сферах гражданской
жизнь взять на себя военкомата. Однако его поведение свидетельствовало о том, что он
был ревностным, если не умелым офицером. Он уделял пристальное внимание
обязанностям своего командования и со скрупулезной точностью занимался
соблюдением правил, необходимых для строгой системы тактики.

Этот офицер, как мы уже намекали ранее, принимал активное участие
в разбирательстве в новом суде по конфискации имущества в Чарльстоне; и
сделал себя заметным благодаря жестокому и беспощадному трудолюбию
, с которым он вынес на суд этого трибунала вменяемые ему
правонарушения некоторых из самых богатых и патриотично настроенных граждан провинции
.

Среди дел, по которым он был призван в консультации
что Артура Батлера, чьи владения быть достаточно, и чьи
положение, как непокорных воюющей стороны, будучи одним из "вопиющих деликт,"
есть, но мало отвращение, со стороны судей и их
консультант, чтобы подвергнуть его самой тяжелой праву конфискации. В
разбирательство, однако, было отложено не из-за какой-либо нежности к
владельцу, а, как шептались в "скандале того дня", по
причине определенных разногласий среди нескольких видных слуг
Британская корона, на какую из них следует распространить привилегию дешевой покупки
. Дело все еще оставалось в напряжении, с целью (как утверждал
этот назойливый тип, распространенный слух) наградить особого фаворита
высших сил богатым гердоном этих добрых земель, в
компенсация за частные и ценные секретные услуги, оказанные в
дело большой деликатности и риска - не меньшая услуга, чем услуга по
соблазнению на арене политики и интриг состоятельного и
авторитетного джентльмена из Вирджинии, мистера Филипа Линдси.

Вследствие отвратительного характера обязанности, которую полковник Иннис
взял на себя, он стал особенно ненавистен вигам; и это
настроения нисколько не улеглись, когда, оставив свою профессию
советника при дворе в Чарльстоне, он принял назначение
командовать партизанским корпусом роялистов в верхней части страны. Он был, в
момент, в котором я представил его моему читателю, новичку в его командовании
, и он еще не "обнажил свой первый меч": в тот день, однако,
был совсем рядом, когда его доблесть должна была быть испытана.

Таков был человек, в руки которого теперь попал Артур Батлер.

После того, как утренняя зарядка в лагере была закончена, и солдаты были
отпущены готовить свою первую трапезу, старшие офицеры вернулись
в штаб полковника в фермерском доме, где будет
вспомнил, что Батлера доставил эскорт, который проводил
он из "Блэкстока". Заключенный крепко проспал всю
ночь; и теперь, когда приближался час завтрака, он едва проснулся
и оделся, как услышал чей-то вопрос
внизу, у дежурного денщика, в состоянии ли офицер-виги еще навестить его.
и в следующее мгновение шум
шагов, поднимающихся по лестнице к его комнате, подготовил его к
ожидайте появления человека, который задал этот вопрос.

Британский офицер в парадной форме, с изящной и непринужденной осанкой,
опрятная фигура и выражение лица, свидетельствующее об интеллигентном и
образованном уме, появились в дверях. Он был, видимо, из
пять или шесть и тридцать лет; и хотя он помолчал, как
с целью извиниться за кажущейся заражения, Батлер был поражен
с воздуха рафинированных размножения человека перед ним.

- Майор Батлер, как я понимаю, континентальной армии? - спросил незнакомец.
- Неприятный характер обстоятельств, в которых вы оказались. надеюсь, это извинит меня за вторжение, которое я совершил в ваше отсутствие. - Спросил он. - Я не понимаю, что вы имеете в виду? - спросил он.
Незнакомец.
конфиденциальность. Капитан Сент-Джермин, армии его Величества, а в последнее время
адъютант лорда Родона.

Батлер холодно поклонился и ответил:

"Познакомиться с джентльменом, как того требуют ваше звание и имя, - это привилегия
в последнее время мне этого не позволяли. Не зная почему, я был
подстерегаем и возмущен бравыми людьми и хулиганами. Возможно, вы, сэр,
сможете дать мне некоторое представление о причинах этого
жестокого обращения ".

"Даже если бы это было правильно для меня, чтобы провести беседу с вами о таком
тема, я могу говорить только от общего доклада", - ответил офицер. "Я
ничего не знаю о вашем захвате, за исключением того, что по воле случая, обычного на войне,
вы попали в руки правящих властей провинции
и вы, несомненно, как солдат, поймете мои мотивы
за отказ от любых ссылок на обстоятельства, в которых вы оказались
. Мой приезд стимулируется других факторов, среди которых
прежде всего, желание смягчить особенно неудобно плен
чем я сожалею, узнав, что вы были подвергнуты".

"Я благодарю вас, - ответил Батлер, - за намерение, с которым ваш добрый
офисы протянутую; но вы можете оказать мне услугу, что я должен
значение так же, как и сообщив мне, почему я привез сюда, на
предложению которого и с какой целью".

"Я буду откровенен с вами, майор Батлер. Ваше положение требует
сочувствия, каким бы неумолимым ни было нынешнее положение наших дел
требует исполнения постановлений сурового правосудия в отношении вас самих.
приведение в исполнение. Я чувствую к тебе, и мы бы с удовольствием поможет вам в любой степени, которая
моя обязанность может разрешить, предотвратить возможные бедствия, что могут повесить
из-за тебя. Вы известны как джентльмен рассмотрения и влияние в
колонии. Я могу далее добавить, как храбрый и отважный солдат. Вы
считается, смелее, чем с умом, enterprised Для в
осуществления определенных замыслов, направленных против безопасности Его Величества
признано государством в этой области; кроме того совершении других
действует в нарушение Вера помолвленный для тех, кто имел полный
право налагать на вас, принося себя в пределах санкции
соответствующие нарушения военный условно-досрочному освобождению, если не в тех
сама по себе государственная измена".

- Тот, кто обвиняет меня в конфискации имущества, врет себе в горло, - крикнул Батлер. - Он обвиняет меня в конфискации имущества
данного слова или чести, в любом действии моей жизни. Что я одел
сам против того, что вы изволили назвать его величества признал
власть в этой провинции, я могу с гордостью признаться, вот в разгар
ваши полосы, и вновь признаться в вашем судилище; а если
ничего сказать против меня, которые предназначены для осуждаю мою честь, как
господа, я в этом же присутствии и перед Богом, бросить лежат в
зубы своим обвинителем. Да, и сдержу свое слово, сейчас или в будущем,
где бы мне ни было позволено встретиться с клеветником ".

"Я не осуждаю твое тепло", - сказал Сент-Джермин, спокойно, "в дело
что так сильно будоражит вашу самооценку, и единственным желанием теперь второй его
во всем отличающийся достойным врагом может претендовать на поддержку тех
ценящих себя доброе имя. Власти этой должности
благоразумно решили предоставить вам возможность провести судебное расследование.
И я надеюсь, что вы воспримете это так, как это было задумано, со всей добротой к вам,
что я пришел до получения официального приказа, чтобы
уведомляем вас о том, что против вас будут должным образом выдвинуты обвинения и состоится судебное разбирательство.
будьте немедленно предоставлены. Если вы примете мои услуги, какими бы слабыми и
неадекватными они ни были, я с радостью предложу им предоставить вам такие
удобства, какие позволят обстоятельства нынешней чрезвычайной ситуации ".

"Предстать перед судом! когда и за что? Если меня обвиняют в том, что я веду открытую войну
против тех, кто имеет привычку называть меня и моих соотечественников
мятежниками - я готов признать обвинение. Зачем нужен суд?

"Есть более серьезные преступления, чем то, что вменяется вам",
сказал Сент-Джермин.

"Когда я должен быть проинформирован о них и к чему они клонят?"

"Сегодня услышу их; когда, к сожалению, я вынужден добавить, природа
наши военные операции также приводит к необходимости суда".

"Вы можете быть мало службе, если это правда", - ответил Батлер,
вдумчиво. "Причина может быть только защищали свою страну, вскоре после того как я
я сделала жертвой этой неправедной процедуры".

"Есть один альтернативный вариант", - сказал Сент-Джермин, с некоторым колебанием в его
образом, "которых зрелые размышления на ваших отношений
тема, простите меня, ибо я не считаю это несвоевременный бунт, чтобы
стер их, может представить в своем уме".

"Говори", - сказал дворецкий, с пеной у рта; "выговориться база думал, что это
поднявшись на губу, если вы смеете. Узник, как и я, я буду мстить
оскорбление на месте неотвратимостью гибели людей. Альтернатива
ты предлагаешь, чтобы опозорить меня и всех, кто дорог мне правила
осуждение предательства моей страны. Полагаю, вы хотите, чтобы я
отрекся от дела, которому я посвятил свою жизнь, и нашел убежище
у отступников, которые собрались под знаменем Святого Георгия?

"Стойте! помните, сэр, что вы пленник, - сказал Сент-Джермин с
великое хладнокровие; а затем, помолчав, он добавил со вздохом: "Я не буду
дальнейшим разговором ранять преувеличенное и обманчивое чувство
честь, которая слишком фатально преобладает в вашей груди, и, как я обнаружил
, в груди многих ваших заблудших соотечественников. Я пришел, чтобы
служить вам, а не возбуждать ваши чувства; и я буду теперь, даже несмотря на ваше
неудовольствие, служить вам настолько, насколько это может позволить случай: я
прошу тебя, взывай ко мне без утайки. На данный момент, поверьте мне, с
болью и прискорбием я откланиваюсь".

С этими словами офицер удалился.

Батлер несколько минут ходил взад и вперед по своей узкой комнате, пока
в его голове прокручивались необычные и неожиданные открытия, которые были ему сделаны
во время этого короткого визита. Тысячи предположений возникли в
его мыслях относительно характера предполагаемых обвинений, которые должны были быть
выдвинуты против него. Он подробно перечислил все эпизоды своих последних
приключений, чтобы выяснить, как можно было выдвинуть против них
обвинение в попрании веры или извратить их для вменения
государственная измена против нынешнего сомнительного и оспариваемого авторитета
самозваные завоеватели Каролины. Если его попытка присоединиться к Кларку была
государственной изменой, то не меньшей государственной изменой могло быть и то, что последователи Гейтса настроились
против королевской армии; и что каждый заключенный в дальнейшем
взятый в бою должен был считаться предателем оспариваемой власти
Корнуоллис, казалось, был претензией, слишком абсурдной для самых закоренелых
партизан, чтобы утверждать. Не было ничего в этом обзоре его действия
что самое гениальное злоба может извращенец в совершении преступления, влекущего
по законам военного времени, других строгостью, чем, например, может быть нанесен
обычный пленник, взятый с оружием в руках. Тем не менее, у него были неприятные сомнения в
каком-то тайном предательстве, которое возникло в его размышлениях: вероломство
Адера, явно результат взятки; засада способствовала и
управляется Джеймсом Карри; кровавая цель жестокой банды, которая
захватила его, расстроена только случайной дракой, в которой Блейк был
ранен. Затем "сомнительные сведения", сорвавшиеся с уст
некоторых солдат в Блэкстоке, о том, что его дело все еще является одним из
жизнь и смерть; инсинуация дикаря Хабершоу, в то же время
место, переданное угрозой скрученной пеньки; знание, которое его
нынешние хранители претендовали иметь о его ранге и значении, о его
прошлой жизни и нынешних целях; и, прежде всего, то, что его привели для
немедленный суд по делу, затрагивающему его жизнь, перед самим человеком,
теперь в качестве военного командира, который до сих пор был
активен в продвижении плана конфискации его имущества. Все эти
соображения, хотя и связаны с какой-нибудь обстоятельство конкретных
преступления в пределах своего знания, привела его в самые тревожные и
печальные предчувствия относительно результатов сегодняшних разбирательств.

"Я обречен пасть, - сказал он, - от какого-то тайного удара возмездия,
и моя страна должна подать в моем случае еще одну волнующую апелляцию против
чудовищность этого железного правила, которое стремится повергнуть ее голову в прах. Так
будь то! Этот вопрос находится в руке Бога, и моя судьба может обратиться к
счет создания нации свободы. О-О, Милдред, Я
страшно подумать, тебя! Дай бог, девочка моя, что мужество твое
победа над мученичество ему, что любит тебя лучше, чем его
жизнь!"




ГЛАВА XXV.

СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС. - СЕРЬЕЗНОЕ ОБВИНЕНИЕ, КОТОРОЕ ЕЩЕ БОЛЬШЕ ПОДТВЕРЖДАЕТ БАТЛЕРА В ЕГО ВЕРЕ В ТАЙНОГО ВРАГА.
ВНЕЗАПНАЯ ПЕРЕДЫШКА.


Багаж Дворецкого с тех пор, как он покинул жилище Робинсона на
Катоба, была разделена на два свертка, один из которых он нес в
чемодан был на его собственной лошади, а другой был уложен в
пару черных кожаных седельных сумок, которые были перекинуты через плечо капитана Питера.
Этих последних хватило также, чтобы вместить, в дополнение к собственному гардеробу сержанта
, различные запасы провизии, которые требовали осторожного аппетита и
солдатская предусмотрительность верного оруженосца время от времени помогала
накапливаться для их удобства на обочине дороги. После побега
сержанта этот багаж хранился с большей тщательностью, чем
можно было ожидать, учитывая характер флибустьеров, в
чье владение он попал; и теперь, когда Батлер был
переданный на хранение полковнику Иннису, он был возвращен заключенному
без потери каких-либо ценных предметов. Этим утром,
следовательно, Батлер выбросил деревенское платье, в котором он был
до сих пор путешествовал, и, казалось, жили так, как мы описали его, когда
впервые представлен читателю.

После очень скромного ужина, который был приготовлен с большим личным
вниманием и с учетом его ранга и положения, чем он был готов ожидать
, офицер вошел в его квартиру и сообщил
прикажите ему починить двор перед жилыми помещениями. Здесь он
нашел охрану сержанта, собранную, чтобы встретить его, и ему было приказано
идти с ними к месту, которое было выбрано для его испытания. Тот
место, разбитое для этой цели, находилось у подножия большой шелковицы
, которая стояла на границе равнины, недалеко от дома
.

Когда охранник прибыл с заключенным, полковник Иннис уже сидел
во главе стола, вокруг которого расположились несколько
офицеров, как регулярных, так и ополченческих сил. Письменные принадлежности были
также разложены на доске, а в нижнем конце, на расстоянии нескольких шагов
от нее, стоял свободный стул. За ним была установлена груда барабанов,
поперек которых были уложены один или два цвета. Стражи были
размещенные в разных точках рядом с этой группой и в пределах их расположения
были собраны главные офицеры команды Инниса. Несколько дальше
в отдалении собралось несколько праздных зрителей, среди которых можно было бы
различить Хэбершоу, Карри и многих героев, которые
фигурировали в Grindall's ford. Капитан Сент-Джермин занял позицию а
немного слева от председательствующего офицера за столом и в
тылу у тех, кто, казалось, руководил приближением
процедуры, и теперь стоял, сложив руки на груди, явно встревоженный
и заинтересованный наблюдатель.

На всех лицах было задумчивое и даже суровое выражение, когда
появился Дворецки - и тишина, которую редко нарушали случайные перешептывания, которыми несколько присутствующих людей общались друг с другом.
...........
......... Охранник повел пленника по кругу, и введен
ему на свободный стул, где он был принят тихий и холодный
наклоном головы от каждого члена суда.

На несколько мгновений он смотрел вокруг с презрительным взглядом на
сборки, которые должны были сидеть на суде над ним, и прикусил губу, как
его фигура, казалось, была взволнована глубоким чувством: наконец, когда все
взгляды были устремлены на него, и никто не произнес ни слова, он поднялся на свои
ноги и обратился к собравшимся.

"Насколько я понимаю, я нахожусь в присутствии военного трибунала, который был
вызван с целью расследования определенных преступлений, о
характере которых я еще не имел счастья быть проинформированным,
за исключением тех случаев, когда я могу сделать вывод, что они подозреваются в государственной измене. Я
спрашиваю, правда ли это".

Председательствующий склонил голову в знак согласия, а затем
представил документ, который, по его словам, содержал спецификацию
обвинений.

"В качестве офицера американской армии, а гражданин независимой
республики", - продолжил Дворецкий, "я протестую против каких-либо ответственности
этого трибунала; и, с этой акции, я опубликую свои обиды в лицо
эти свидетели, и объявить им, возникают из фактов позорно
характер благородный народ. Я был втянут предательством
в засаду, побежден численностью, оскорблен и поруган
головорезами. Хотел бы я сказать, что эти бесчинства совершались в
простое движение самих грубых бандитов, напавших на меня; но их
явное подчинение плану, целью которого было лишить меня
жизнь не оставляет мне места для сомнений в том, что они были на службе и
действовали по приказу более ответственного руководителя "--

- Держи себя в руках, - спокойно перебил Иннис. "Кое-что должно быть
позволено взволнованным чувствам человека, внезапно арестованного в разгар
смелого приключения, и поэтому суд отнесся бы к вашему
выражению таких чувств в этот момент со снисхождением. Вы будете,
однако позаботьтесь о своем собственном благополучии, обдумав выдвинутые против вас обвинения
и избавив себя от труда этой бесполезной
брани. Прочтите этот документ и ознакомьтесь с его содержанием. Мы выслушаем вас.
вы будете терпеливы и беспристрастны.

"Сэр, если я прочитаю это, мне это ничем не поможет. Что бы там ни утверждалось,
судебный процесс при нынешних обстоятельствах будет всего лишь насмешкой. Клянусь
случайностями войны, моя жизнь в ваших руках; это пустая церемония и
пустая трата времени - призывать на помощь формы правосудия, делать то, что вы
иметь силу действовать, не оскорбляя Небеса притворством, предполагающим
одно из его свойств".

"То, что мы останавливаемся, чтобы спросить, - ответил Иннис, - это милость к вам.
Преступление ранг восстание, которое вы и все ваши коллеги-безумцы
признался, взяв в руки оружие против своего короля, проводит с ней последние
степень наказания. Если, отказываясь от нашего права причинять суммарную боль за
этот проступок, мы останемся, чтобы услышать, что вы можете сказать против других и
еще более тяжких обвинений, вы должны поблагодарить нас за наше милосердие. Но это
напрасная трата времени. Прочтите бумагу заключенному", - добавил он,
обращаясь к одному из офицеров за столом.

Документ был зачитан вслух. Сначала в нем было предъявлено обвинение против
заключенного в нарушении условий условно-досрочного освобождения, данного при капитуляции
Чарльстона. Спецификация в поддержку этого обвинения заключалась в том, что, согласно
условиям капитуляции, генерал Линкольн обязался, что весь
гарнизон должен быть сдан как военнопленный, и что они не должны
снова служить до обмена. Пленник был описан как
офицер этого гарнизона, участвовавший в капитуляции и недавно взятый в плен
при развязывании войны с подданными его величества.

Второе обвинение заключалось в том, что заключенный путем
ложных заявлений проник на территорию, завоеванную королевской армией;
и, что в качестве шпиона, он побывал в семье
некоторые Вальтер Крюгер, с целью получения знаний, сил,
планы, движения, и конструкций из различных отрядов участвуют в его
сервис Величества недалеко от широкой реки.

И, третье и последнее, что он вместе с некоторыми сообщниками
разработал и частично пытался осуществить план захвата и
увезти с собой подданного правительства его величества, пользующегося большим уважением
- мистера Филипа Линдсея, а именно из Дов-Коут, в
провинции Вирджиния. Что целью этого предприятия было завладеть
бумагами, а также личностью упомянутого Филиппа
Линдси и, выдав его лидерам повстанческой армии,
навлечь на него месть правительства повстанцев, тем самым подвергнув
его приговаривают к конфискации имущества и даже к опасности для жизни.

Таков был общий смысл обвинений, выдвинутых против
заключенный, выраженный с обычным обилием словоблудия и скрупулезностью
деталей. Дворецкий слушал их, сначала с безразличием, и
с решимостью встретить их негибкими молчание; но, как
высказывания исходили из них, и необычайный искажений
они были последовательно раскрыты, он нашел свое возмущение
поднявшись на высоту, что почти освоил его усмотрению, и он был на
точки прерывания суд с прямой ложью, и
с участием себя в акте существуют обстоятельства, которые бы мгновенно
решающий в его судьбе. Однако его лучший гений одержал верх, и,
подавив свой гнев сильным усилием самообладания, он просто
сложил руки на груди и оставался до конца с презрительным и гордым видом.
взгляните на его обвинителей.

"Вы слышали выдвинутые против вас обвинения, сэр", - сказал полковник Иннис;
"что ты им скажешь?" - спросил я.

"Каким должен быть достойный человек", - ответил Батлер, "говорить такие правила
тень? Первый и второй сборы, сэр, я объявляю быть
надуманным и ложным. Что касается последнего, сэр, в нем есть предположения
которые указывают на деятельность скрытого врага, неспособного противостоять любому импульсу
хонор - низкая и злобная лгунья. Поставьте меня лицом к лицу с этим человеком, и пусть все решится так:
если я не докажу, что он, по мнению
каждого истинного джентльмена вашей армии, жестокий и развращенный клеветник,
того, кто покушался на мою жизнь в эгоистичных целях, я подвергну
любому наказанию, которое может придумать самый ожесточенный из моих врагов
. Моей целью, сэр, было хранить молчание и отказываться любым своим действием
признать нарушение прав войны, из-за которого
Я был притащен сюда. Ничто не могло бы отвратить меня от этого
решимость, но чудовищной лжи передал в прошлом
обвинение".

"Мы не можем препираться с одним в своем состоянии", - прервется в
председатель суда. "Я должен еще раз напомнить вам, что наша цель -
устроить вам справедливый суд, а не выслушивать взрывы гнева. Ваша честь.
эти обвинения касаются вас, и вам лучше всего руководствоваться своими интересами.
проявите терпение в ваших нынешних трудностях ".

"Я молчу", - возмущенно сказал Батлер, занимая свое место.

"Пусть суд продолжается", - продолжил председатель. "Вы не будете отрицать"
- что вы уроженец
Каролины? - спросил он после некоторого раздумья.

"Едва ли я могу отрицать это перед вами, - ответил Батлер, - которые в мое
отсутствие, как говорится в отчете, были заняты расследованием моих
дел".

- Есть границы, сэр, для снисходительности суда, - сурово сказал Иннис.
 - Я понимаю вашу насмешку. Ваше имущество было предметом
рассмотрения в другом суде; и если бы к моему совету прислушались
, процесс, касающийся их, был бы коротким.

"Вам ответили", - ответил Батлер.

"Вы также не можете отрицать, что были офицером армии под
командованием генерала Линкольна".

Батлер молчал.

"Вы были в Чарльстоне во время осады?" - спросил один из придворных.

"Отчасти", - ответил Батлер. "Я оставил это в марте, доставляя депеши
Конгрессу".

"И вы были с оружием в руках в ночь на тринадцатое, у Гриндалла".
Форд? продолжил тот же собеседник.

"Я признаюсь в этом, сэр".

"Достаточно, - прервал его Иннис. "В девятой статье
капитуляции Чарльстона мы читаем: 'всех гражданских должностных лиц, а
граждане, которые держали в руках оружие во время осады, должны быть заключенными на условиях
условно-досрочного освобождения".

- Я бы сказал, - вмешался Сент-Джермин, который теперь впервые за все время
открыл рот, - что заключенный едва ли подпадает под это
описание. Слова "во время осады", по-видимому, указывают на
службу, которая длилась до конца. Они, по крайней мере, двусмысленны; и я
сомневаюсь, что лорд Корнуоллис не захотел бы санкционировать судебное решение на таком
основании.

После этого последовало совещание среди офицеров за столом,
во время которого Батлер был отведен на небольшое расстояние в дальний конец зала.
сборка. Несколько солдат, находившихся в лагере незанятыми, на этой
стадии судебного разбирательства столпились поблизости от суда; и
часовые, уступая общему любопытству, пришли
ослабили бдительность настолько, что позволили зрителям проникнуть за пределы
линии. Среди тех, кто протолкался почти до самого
испытательного стола, было несколько детей, мужчин и женщин, несших на руках
корзины с фруктами и овощами, которые были принесены в лагерь
на продажу. Подтянутая девушка, несколько старше остальных, казалось, была
завоевала больше благосклонности публики, чем ее конкуренты, благодаря
соблазну, который она представила в виде богатой коллекции спелых яблок;
и, возможно, ее популярность была в какой-то степени увеличена мягким и
приятным голосом, которым она рекомендовала свои товары, не меньше, чем
румяный, здоровый оттенок ее щек и приятные, смеющиеся голубые
глаза, которые сияли из-под глубокой и узкой шляпки от солнца,
занавес, который ниспадал ей на плечи и спускался по спине.

- Купите мои яблоки, джентльмены, - сказала хорошенькая торговка фруктами, подходя к ним
бесстрашно обратился к полковнику Иннису в разгар совещания.

"Три за пенни; они очень спелые, сэр".

Полковник бросил глаз на сокровища из корзины, и начал
выберите несколько из отборных плодов. Ободренная таким образом, девушка поставила свою ношу
на стол, среди шляп и шпаг, которыми она была завалена
, и очень скоро все остальные придворные последовали ее примеру
следуя примеру председательствующего, и стали покупателями
большая часть магазина до них. Когда этот трафик был завершен,
маленькая торговка взяла свою ношу и удалилась к группе
зрителей. Увидев заключенного в этом квартале, она подошла к нему,
присела в реверансе и протянула ему яблоко, которое было с благодарностью принято, и
от предложенной им денежной компенсации она отказалась.

По прошествии примерно четверти часа Батлер был вновь приглашен на свое место
, и суд снова приступил к делу. Начатое расследование
касалось второго обвинения, а именно того, которое вменяло
заключенному роль шпиона во время его визита к Адеру. К этому
обвинение, капитан Хью Хабершоу и несколько человек из его отряда были вызваны
в качестве свидетелей. Количество показаний, данных им было, что на
одиннадцатого месяца, они получили информацию, что Континентальный
офицер, чье настоящее имя и звание майора Батлера, но кто был
деятельность туристических переодетый и под вымышленным именем, с Катоба
к широкой реке, в компании с известными, Старк вигов--это
некоторые лошади обуви Робинсон, - как ожидается, в течение нескольких дней, чтобы прибыть в Ват
У Адера. Что Хэбершоу, надеясь перехватить их, прочесал
местность между двумя реками; но путешественники уклонились от поисков
выбрав очень кружной и малолюдный маршрут в направлении
верхней части хребта Блэр и Рыбацкого ручья. Что в ночь на
двенадцатое двое мужчин беспрепятственно прибыли к Эдеру; а утром
тринадцатого кто-то из семьи дровосека встретил Хэбершоу и
проинформировал его об этом факте; добавив, далее, что заключенный
предложил взятку Адеру, чтобы побудить его предоставить информацию относительно
лоялистских войск по соседству, с целью передачи ее
некоему полковнику Кларку, который назначил Батлеру и его спутнице встречу
где-то на верхней границе провинции. Что, в
результате этой попытки, Адер направил заключенного к
Брод Гриндалла; и, поскольку эти сведения были сообщены
свидетелю, он повел свой отряд к этому месту, где ему удалось
арестовать заключенного и его товарища, потеряв двух человек в
борьба. Затем повествование продолжалось, приводя подробности побега Хорса
Шу и другие факты, с которыми знаком читатель.
Эта учетная запись была подтверждена многими свидетелями, и, среди
остальные, Карри.

Дворецкий услышал свидетельство с наиболее болезненными ощущениями. В этом было
ровно столько правды, чтобы сделать рассказ правдоподобным; и ложь
относилась к пунктам, которые, поскольку они были подтверждены слухами, он не мог
опровергнуть доказательствами. Было общее мнение среди
свидетелей, которые в целом были склонны принять сторону
заключенного в отношении обвинения, которое, как предполагалось, повлияло на его
лайф - что это обвинение в том, что Батлер играл роль шпиона, было
подкреплено доказательством. Напрасно он протестовал против несправедливости того, что
его осудили за то, что, как утверждалось, было сказано некоторыми членами семьи Адера
; напрасно он отрицал, что предлагал взятку Адеру за
информацию о тори; и столь же тщетно он утверждал
что не просил у Адера ничего, кроме обычного гостеприимства, подобающего
путешественнику, и за которое он назначил ему умеренное вознаграждение -
только деньги, которые получил от него дровосек. Теперь ток был
яростно сидит против него, и это казалось невозможным остановить это.

"Это, но из-за", - сказал капитан Сент-Джермин, второй раз вставляя в
от имени заключенного, "к уровню и характеру основных Батлер,
поскольку часть этого свидетельства из вторых рук, чтобы взять свое
обследование на этих якобы фактов. Поэтому, с вашего разрешения, я хотел бы
задать ему несколько вопросов ".

"Суд не будет возражать", - сказал Иннис, который на протяжении всего выступления излучал вид
беспристрастного судьи.

- Это правда, майор Батлер, что вы были у Эдера вечером двенадцатого числа?
- спросил добровольный защитник заключенного.

- Я был, сэр.

- И вы не скрывали своего имени или ранга?

"Я этого не скажу", - ответил Батлер.

"Значит, вы были под вымышленным именем, сэр?" - спросил Иннис, поскольку Сент-Джермин
казалось, был немного сбит с толку полученным ответом.

"Меня называли мистер Батлер, сэр; мой ранг или положение не были сообщены".

"Ваше платье?"

"Было вымышленным, чтобы избежать расспросов".

- Этот человек, Лошадиная Подкова Робинсон, - сказал Сент-Джермин, - был известен Эдеру как
солдат вигов?

"Хорошо известен", - ответил Батлер. "И я также был представлен как принадлежащий
к этой партии. Сам Эдер заставил нас поверить, что он дружелюбно относится к
нашему делу".

Тут несколько членов суда улыбнулись.

"Встречали ли вы какие-либо партии лоялистов, - спросил Иннис, - во время вашего путешествия
между Катоубой и Бродом?"

"У нас было ... больше одной".

"Как вам удалось сбежать от них?"

"Приняв вымышленные характеры и имена".

"Вашей целью было присоединиться к Кларку?"

"Я не вправе отвечать на этот вопрос", - ответил заключенный.
"Достаточно того, сэр, что я путешествовал по этому региону с миссией
долга. Моей целью было действовать против врага. Пока обвинение верно
и только в этой степени. Я пришел с не дизайн, чтобы совать нос в
состояние царского войска; я искал только успешное прохождение
через оспариваемую, хотя, к сожалению, и побежденную страну".

- Вы предлагали Эдеру не деньги, - повторил Сент-Джермин, как бы настаивая
на этом пункте оправдания, - но то, что вы уже назвали
умеренным вознаграждением за его развлечения?

"Никаких", - ответил заключенный, - "За исключением, - добавил он, - гинеи, чтобы побудить
его освободить от какой-нибудь ужасной пытки волка, которого он поймал в ловушку".

"Так не пойдет", - сказал полковник Иннис, качая головой в сторону Сент-Джермина.;
и то же мнение отразилось во взглядах нескольких придворных.

- В тот вечер я был у Уолтера Адера и видел там джентльмена, и
слышала все, что он сказал; и я уверена, что он не предлагал Уотти никаких
денег", - сказала наша маленькая девочка-яблочница, которая с
затаив дыхание от волнения слушала весь этот допрос и которая теперь
произнося эти слова, она подошла к столу. "И я могу рассказать больше об
этом, если меня спросят".

- А кто вы, моя прелестная горничная? - осведомился полковник Иннис, снимая
шляпку с ее головы и распуская копну льняных локонов, упавших
ей на шею.

- Я Мэри Мазгроув, дочь мельника, - представилась девушка с большой серьезностью.
- а Уотти Эдер - мой дядя по материнской линии.
сайд - он женился на моей тете Пегги; и я был в его доме, когда майор Батлер
и мистер Подкова Робинсон пришли туда.

- И что, черт возьми, привело вас сюда? сказал Habershaw грубо.

"Тишина!" - воскликнул Иннис, раздраженный навязчивой прерывания
Гросс капитан. "Какою властью ты задавать вопросы? Уходите, сэр".

Тяжелая масса Хью Habershaw, в порядке, прокрался обратно в
толпа.

"Я пришел, чтобы продать несколько яблок", - сказала Мэри.

"Небеса послали мне эту девушку, чтобы спасти мою жизнь", - сказал Батлер, подчиняясь
порыву чувства, которому он не мог удержаться, чтобы не дать выход
на словах. - Прошу вас, сэр, позвольте мне задать ей несколько вопросов.

"Это ваша привилегия", - последовал ответ от двух или трех членов суда;
и зрители устремились вперед, чтобы послушать экзамен.

Батлер тщательно расспросил девушку обо всех подробностях
его визита, и она с самой скрупулезной точностью рассказала о
сценах, свидетельницей которых она была. Когда она перешла к подробному описанию
разговора, который она подслушала между Эдером и Линчем, и
последовавших за ним событий, интерес свидетелей возрос до
самый высокий тон. В ее рассказе об этой странной
и богатой событиями истории была простота, которая придавала ей силу, к которой тщетно стремился бы самый искусный
красноречов; и когда она закончила, суд
сам по себе, поскольку члены были предубеждены против заключенного, не мог
не выразить чувства удовлетворения от ясного и недвусмысленного
опровержения, которое этот простой рассказ привел против показаний
Хабершоу и его сообщники. Один только Иннис сделал вид, что отнесся к этому
легкомысленно, и попытался в некоторой степени смягчить его остроту, предложив
сомнения в способности молодой девушки, в обстоятельствах, так что скорее всего
запутать ее, чтобы дать точный рассказ о таком сложном поезд
события. Однако каждый перекрестный допрос, который был направлен на проверку
точности рассказа девушки, приводил только к усилению
убежденности в его полной правдивости. На этом допрос по
второму обвинению был завершен.

Сейчас суд приступил к третьему и последнему обвинение против
плен.

Для этого есть только один свидетель позвонил, Джеймс Карри. В ходе
экзамен этот человек проявил большую адреса и знания
Мир. Он вкратце рассказал о себе. Он был человеком, рожденным для
лучших условий жизни, чем те, в которых он жил сейчас. Его образование было
либеральным, а жизненные связи чрезвычайно разнообразными. Из его собственных отношений следовало
заключить, что он рано совершил какой-то
неблагоразумный поступок, который отбросил его на самое низкое положение в обществе,
и что его первоначальный проступок помешал ему когда-либо подняться
над ними. Он много лет служил в армии и присутствовал при
капитуляции Чарльстона, будучи в тот период доверенным лицом
слуга, или деловой человек, молодого графа Кейтнесса,
адъютант сэра Генри Клинтона. После отъезда этого молодого
аристократа с остальной военной семьей сэра Генри в Нью-Йорк он
остался и поступил на службу, аналогичную той, которую он
уехал с другим офицером, пользующимся некоторой репутацией. "Были государственные
причины, - сказал он, - по которым имя этого джентльмена сейчас не может быть
сообщено суду". Что в июле месяце он сопровождал
своего хозяина в гостях у мистера Филипа Линдсея в Вирджинии; и пока в
в непосредственной близости от резиденции этого джентльмена, в маленькой сельской таверне
он случайно узнал о замысле заключенного
и того самого Робинсона Подковы, о котором упоминалось ранее, захватить
относительно личности и документов мистера Линдсея: что эти два человека
действительно прибыли в таверну, о которой он говорил, чтобы начать работу. Что
он подслушал, как они обсуждали весь план; и он не сомневался
у них были союзники под рукой, которые могли помочь в этом плане, и они бы
той же ночью приступили к его осуществлению, если бы он не
расстроил их замысел, рискуя своей жизнью. Что, с целью
помешать этому предприятию, он заманил Робинсона, компаньона
заключенного, прогуляться с ним ночью к берегу небольшой реки
возле таверны, где он обвинил его в предательском замысле, который он
и его товарищ имели в виду: что вследствие этого Робинзон
пытался лишить его жизни, которая была спасена только в результате жестокой борьбы;
и что, разоблаченный таким образом в своей цели, этот человек, Робинсон,
и заключенный поспешно отступили к штаб-квартире Гейтса.

Таков был, по сути, рассказ Джеймса Карри, который был торжественно передан
под присягой. Батлер на несколько мгновений был сбит с толку
изумлением от наглости этой лжи. Он настаивал на суде
на невероятности всей этой истории. "Это было бы легко", - сказал он
, - "если бы я был враждебен мистеру Филипу Линдсею - что, видит Бог,
есть самые убедительные причины опровергнуть - было бы легко
добейтесь его ареста без попытки насильственного захвата с моей стороны. Мне нужно было
только сказать, и вся страна вокруг него объединилась бы в
относиться к нему как к объекту подозрения из-за его политических взглядов". Он
признал, что был у миссис Даймок в указанное время... что
Робинсон сопровождал его там; но все остальное, что было сказано относительно
визита, он подтвердил как абсолютную ложь. Он привел подробности
встречи Подковы и свидетеля, как он узнал это от
Робинсон; и рассказал также о том, что ему известно о визите Тиррела в "Голубятню"
- "этот человек, - сказал он, - как у него были основания полагать, приехал
под чужим именем".

"Как случилось, что вы так хорошо знакомы, - поинтересовался Иннис, - с делами
г-н Линдсей?"

"Этот вопрос", - ответил Батлер, "как это относится к вопросам, полностью
частная и личная, я отказываюсь отвечать".

Карри, после повторного допроса, подтвердил все, что он говорил ранее,
и с большой ловкостью прокомментировал заявление Батлера,
особенно в отношении таких его частей, как повторное заявление подсудимого.
отказ отвечать вызывал сомнения. После длительного допроса по этому вопросу
суд, наконец, был закрыт, и Батлеру было приказано вернуться
в его квартиру на ферме.

Здесь он оставался в течение получаса, промежуток, который составлял
проходя мимо него в наиболее тревожные сомнения и тревоги. Всего
исходя из суда, не предвещает ничего хорошего для него. Поспешность суда над ним,
чрезвычайный характер расходов и общей unsympathizing
поведение самого суда, говорит только в его сознании в качестве доказательства
скрытая враждебность, которая стремилась найти благовидного предлога для изготовления
ему в жертву какому-то частному злорадство. Поэтому он был готов
ожидать худшего, когда по истечении получаса Сент-Джермин
вошел в его комнату.

"Я пришел, сэр", - сказал офицер, "чтобы выполнить печальную обязанность. В
суд только что завершил свои прения ".

"И я должен стать жертвой их мести. Что ж, пусть будет так! Есть
есть необходимость обсуждения в моем случае, и у них есть только
отправил его", - сказал дворецкий, с горьковатым духом, как он ходил взад и
вниз по его узкой камеры. "Какой милости они, мои беспристрастные судьи,
удостоили меня в мой последний момент? Умру ли я как обычный преступник, на виселице
или меня ждет участь солдата?

"Об этом уже думали", - сказал Сент-Джермин. "Командир был
желание добавить ненужную тяжесть своей несчастной судьбой".

"Слава Богу! и что файлы Подробный на эту услугу для
избирается из рядов моих врагов! Я буду смотреть на них с гордостью, как и я
когда-либо делали на поле боя. Оставьте меня, сударь; у меня есть вопросы, в
мои мысли, требующие я должен быть один."

- Боюсь, у вас мало времени, - сказал Сент-Джермин. "Охранник уже здесь.
он проводит вас в суд, который остается только для вынесения приговора. Я приходил
раньше, чтобы сообщить тебе печальную новость."

- Для меня это не новость, - перебил Батлер. - Я не мог ожидать ничего другого.
это послужит толчком к злым замыслам, которыми я был захвачен. Этот торжественный
демонстрация судебного процесса была устроена только для того, чтобы придать окраску убийственному акту, который
был давно предопределен ".

В этот момент до слуха заключенного донесся тяжелый и равномерный бой барабана, отбиваемого через равные
промежутки времени, и заунывный звук флейты.

"Я иду!" - воскликнул Батлер. "Эти ребята практикуются в своем руководстве
для случая, когда им, похоже, не терпится действовать. Можно было бы подумать,
Капитан Сент-Джермин, - добавил он с презрительной улыбкой, - что им требовалось
совсем немного практики, чтобы выполнить их для церемонии, которая в последнее время,
с тех пор, как его величество простер свою милосердную руку над этой провинцией,
это стало привычным образцом военной аккуратности ".

Сент-Джермин поспешно выбежал из комнаты и, выбежав на лужайку
, где была собрана стража, закричал:

"Молчать, вы, низкие и никчемные негодяи! Неужели вы таким образом оскорбляете
страдания несчастного врага, барабаня под самым его ухом в
свои проклятые предсмертные записки? Ударь еще хоть одну ноту в этот барабан, и я
отдам тебя на растерзание алебардам".

"Музыка всего лишь попыталась воспроизвести марш мертвых", - ответил тот.
сержант гвардии: "они немного заржавели, и, видя это,
Офицер вигов"--

"Еще одно слово, сэр, и вас отправят к начальнику полиции. Осмотрите
заключенного".

"Я здесь", - сказал дворецкий, который подслушал этот разговор, и
уже спустились к двери.

С печальным и тяжелым сердцем, хотя и с выражением лица, которое
скрывало свои эмоции под маской гордого вызова, он занял свое место
в строю и направился к тому месту, где все еще находились придворные
собранный.

"Стул для заключенного", - сказали некоторые из присутствующих, с
официозной готовностью обслужить его.

"Я бы предпочел постоять", - ответил Батлер. "Мне приятно слышать, что
мои враги придерживаются позиции, которую солдат выбрал бы для встречи со своим
врагом на поле боя".

- На мне лежит тяжкая обязанность, майор Батлер, - сказал Иннис, вставая,
обращаясь к заключенному. "Объявляю вам, что после полного и
самого беспристрастного судебного разбирательства, в ходе которого вы имели преимущество самого свободного
допроса свидетелей, и всех услуг, оказанных вам, которые
согласно обычаям войны, вы были признаны виновным по двум из
обвинений, вменяемых вам в списке, который вам предоставили
этим утром. Несмотря на удовлетворительные показания, которые были даны
в вашу пользу девушкой Мэри Мазгроув, в отношении вашего поведения в
доме Адэр, и как бы ни был настроен суд отказаться от
обвинение, которое, таким образом, казалось опровергнутым, им пришло в голову,
после последующего размышления, что, по вашему собственному признанию - данному, сэр,
позвольте мне сказать с откровенностью солдата - вы прибыли в этот район
переодетым и под вымышленными именами, и таким образом позволили себе
собирать информацию о состоянии королевских войск, которые
несомненно, вашей целью было использовать это во вред нам. Суд, на мгновение
возможно, заставил вас тешить себя надеждой, что они были удовлетворены.
что по этому обвинению с вами поступили несправедливо. Простой, влияющих, и,
без сомнения, истинные повествования сделан на дочери мельника производится
сиюминутное ощущение, что был слишком мощным, чтобы бороться. Это
повествование, однако, не освобождает вас от эффекта ваших собственных
признаний, поскольку и то, и другое может быть правдой, а обвинение все еще остается в силе
невредимый против тебя.

"Преступление, заключающееся в нарушении вашего условно-досрочного освобождения и условий
капитуляции Чарльстона, может быть оспорено с юридической точки зрения, и, следовательно, в отношении
нежности к вам не было оказано давления; хотя суд считает, что
само обстоятельство его сомнительного характера должно было внушить вам
необходимость самым тщательным образом избегать службы в
завоеванной провинции.

"Последнее обвинение против вас полностью доказано. Ни слова против
доказательств представлено не было. Строго говоря, по обычаям войны, это
это не было бы преступлением, подлежащим уведомлению военного трибунала.
Виновные в этом были бы привлечены к таким мстительным мерам, какие могла бы принять политика
завоевателя. То, что мы предоставили вам,
следовательно, возможность провести расследование, вы должны рассматривать как акт
милосердия, проистекающий из нашего искреннего желания воздать вам должное.
Природа вменяемого и доказанного преступления такова, что на данный момент
каждое соображение целесообразности требует применения
примерного наказания. Друзья королевского дела, где бы они ни находились
проживать, будут защищены от гнева правительства мятежников; и
поэтому мы без колебаний заявляем, что покушение на
личность мистера Филипа Линдсея требует решительного возмездия. Но для этого
последний акт, суд может быть вынужден закрыть глаза на все другие
согрешений. При этом, однако, нет никаких колебаний.

"При таком состоянии фактов, установленных этим трибуналом, его
функция прекращается с его свидетельством истинности того, что было
доказано перед ним. Остальное остается за мной. Без формы
в ходе расследования я мог бы, как командир отдельного корпуса, находящегося на
службе, и в силу предоставленных мне особых полномочий составить
частное суждение по этому делу. Я воздерживался от этого до тех пор, пока, благодаря
одобрению приговора моих товарищей, я не смогу убедиться, что я
действовал на основании самых ясных доказательств. Они были представлены.

"Следовательно, мой приказ, в соответствии с четким решением суда
, - и, обращаясь к солдату, я не использую ненужных выражений
соболезнования, - чтобы вы были застрелены. Время давит на нас и запрещает
задержите. Вы будете препровождены к немедленной казни. Майор Фрейзер, - сказал он
, поворачиваясь к одному из своих офицеров, - на ваше усмотрение я беру на себя эту
неприятную обязанность. Затем, в тон частная направлении, добавил он, "пусть
это было исполнено без промедления; помпезность и церемонии неуместны в такой
важно. Я хочу, чтобы он отправил и сразу".

- Я хотел бы сказать, - сказал Батлер, подавляя волнение своих чувств,
и обращаясь к Иннису со строгой торжественностью, - не молить вас о пощаде,
и не для того, чтобы принизить ваше предложение: даже если бы я мог опуститься до такого акта
представления, я знаю, что мое обращение будет достигать ваших ушей, как праздный ветер:
но у меня есть личные дела, чтобы говорить".

"Они были лучше, невыразимое, сэр", - прервется Иннис с пострадавшей воздуха
безразличия. "Я могу слушать ничего, сейчас. У нас есть другие дела
думать. Эти последние просьбы и урегулирование личных дел
всегда доставляют хлопоты, - пробормотал он тоном, едва слышным офицерам,
стоявшим рядом с ним. - они вызывают бесполезное сочувствие ".

"Умоляю вас, сэр", - вмешался Сент-Джермин.

"Это напрасно, я не могу этого слышать", - воскликнул командир, очевидно
изо всех сил пытаясь стряхнуть с головы неприятный груз. "Это
просьбы женщины! Божья милость! Чем это отличается от смерти на
поле битвы? солдат всегда готов. Ha! Что у нас здесь?
- воскликнул он, когда к группе подъехал солдат. - Откуда вы? Какие
новости?

- Видеозапись с Роки-Маунт, - ответил всадник. "Я послан, чтобы
сообщить вам, что вчера Самптер разбил триста наших людей
на Катобе и взял в плен всех, кто был жив, кроме
захват пятидесяти или шестидесяти вагонов с припасами, которые были у отряда под конвоем
для Камдена."

Первый вопрос, который следовал этой связи, связанные с
Положение Самптер, и особенно сможет ли он продвинуться вперед в достижении этой
лагерь.

"Он до сих пор на Катоба, стремясь на север", - ответил vidette.

- Тогда мы свободны от опасности, - перебила Иннис. "Сегодня я обдираю
перья с птицы, которая стоит половину премии Самптера", - добавил он
с мстительной улыбкой офицеру, стоявшему рядом с ним.

В течение этого интервала, в котором командиром поста был занят
с vidette, охранник провел пленника обратно в
хаус и Иннис, освобожденные от стеснения присутствия Батлера, теперь
сменились выражением дикого ликования по поводу власти, которую дали ему
утренние события, чтобы наказать того, кто
он назвал ее дерзкой мятежницей. "Шансы у нас растут", - сказал он,
"когда они позволяют нам приправить радость этих оборванных предателей таким
выдающимся поступком, как казнь одного из их самых проницательных эмиссаров.
Этот парень-дворецкий пользуется среди них уважением, а также состоянием:
по крайней мере, оно у него было, но оно перешло в более надежные руки; и, по правде говоря,
он имеет смелый и озорной дух. Дьявол подстрекал его к
крест-наш путь; он должен иметь комфорт дьявол за это. Всего
взятой партии вы говорите?"--

"Все до единого, сэр", - ответил видеомагнитофон.

"Сколько человек было у этого скрытного парня, Самптера, за спиной?"

"Говорят, около семисот".

- И эти трусы нанесли удар по семистам мятежникам?

"Они запутались в фургонах, - сказал солдат, - и были атакованы"
неожиданно, на берегу реки, у нижней переправы.

"Да, именно так! Засада, без сомнения, - трусливая уловка.
бои в кустарниках. Свежие люди против бедняг, измотанных долгим маршем!
Что ж, что ж, у меня есть достойное воздаяние за подлый трюк. Майор
Кровь Батлера будет тяжелым грузом на весах, или я ошибаюсь! Пойдемте,
джентльмены, разойдемся по каютам - мы должны держать совет.

"Вот письмо, - сказал один из судебных приставов, - которое у меня есть"
в этот момент я нашел его на столе, под моим поясом для шпаги; судя по его
адресу, в нем содержится срочное письмо. Как оно попало сюда, непонятно.

"Полковнику Иннису или любому другому офицеру, командующему корпусом в его
служба его величества", - сказал Иннис, прочитав надпись. "Кроме того,
здесь есть кое-что важное: "_на жизнь или смерть, быстро_". Что
это может означать?" - добавил он, разорвав бумагу и пробежав глазами.
торопливо пробежав содержимое. Святой Георгий! здесь происходит нечто странное,
джентльмены. Послушай!--

 "По несчастливой случайности я попал во владения вигов.
 Они получили разведданные о поимке крупных Батлер,
 и, опасаясь, что какие-то шалости, может befal нем
 ограниченное мне сообщить вам, что моя жизнь будет
 несет ответственность за любое жестокое обращение, которому он может подвергнуться со стороны
 наших друзей. Они решительные люди, и, безусловно,
 сделайте меня жертвой их мести.

 ЭДГАР СЕНТ-ДЖЕРМИН,

 Прапорщик 71-го полка.

 P. S. Ради Бога, уважайте этот документ и будьте снисходительны к
 заключенному ".

"Измена и подлог, ничтожный подлог!" - воскликнул Иннис с насмешливой улыбкой.
Закончив читать письмо. "Что за хо! скажите Фрейзеру, чтобы
вывел заключенного и отправил его без промедления. Так что
хватит с меня этой пустой выдумки!"

"Базовый подлог", - сказал один из офицеров, "и несомненно
работа бунтарь сам майор. Он умрет с этой глупой лжи
на его совести. Сент-Джермин, сюда!" закричал тот же офицер
капитан, который сейчас был на некотором расстоянии, "здесь-это попытка поставить
трюк на нас контрафактом руку брата, говорит большинство
печальный и неправдоподобная ложь. Взгляните на это".

Сент-Джермин прочел письмо и, внезапно побледнев, воскликнул: "Сэр,
это не розыгрыш. Это почерк моего брата. Он находится под стражей.
из Вигов! Как это попало сюда? Кто принес это? Когда это было написано?
Никто не может мне сказать?"

"Тут, Сент-Джермин!" прервал офицер, улыбаясь, "вы, конечно, не может
следует взвалить на себя такое устройство. Снова смотрю на каракули. По правде говоря,
ты уверен в этом, парень? - спросил он с большим удивлением, когда
заметил, как все больше бледнеет лоб Сент-Джермина.

"Жизнь моего брата в опасности", - ответил Сент-Джермин, с
напряженная серьезность. "Полковник Иннис, поскольку вы цените мое счастье, я
умоляю вас, отмените приказ о казни заключенного. Я
умоляю вас, уважаю это письмо; оно является подлинным, и я боюсь
последствия. Мой бедный брат, самый младший из моих родных и
специальные любимцем своих родителей! Ради всего святого, добрый полковник, сделайте паузу.
пока мы не узнаем что-нибудь еще об этом таинственном деле.

"Ради тебя, друг мой, и до тех пор, пока мы не сможем расследовать это дело",
сказал Иннис, "пусть казнь будет приостановлена".

Сент-Джермин немедленно поспешил к стражникам, чтобы сообщить о новом приказе.

"Откуда приходит это послание?" требовали Иннис. "Он не имеет ни даты, ни
место описано. Кто принес его? Кто-нибудь видел, носителем?" он спросил
громко среди прохожих.

Никто не ответил, кроме офицера, который первым обнаружил бумагу.
"Я знаю не больше того, что вы видите. Она была здесь, на столе. Как
долго он там был я не могу сказать".

"Странно", - продолжил Иннис. "Может этот молодой ул. Джермин-стрит упали
с Самптер? Или, в конце концов, не является ли это искусной подделкой, которая
ввела в заблуждение нашего друга капитана? И все же, кто мог принести это сюда?

Письмо снова было изучено всеми присутствующими.

"Это, должно быть, подлинник", - сказал один из офицеров, качая головой.
"Капитан Сент-Джермин был очень серьезным, и это скорее всего не он
может быть обманутыми. Он был таинственно на хранение какой-нибудь агент
из вигов. Человек должен быть найден и принужден дать нам больше
конкретной информации. Это дело должно быть рассмотрено; я сомневаюсь, что энсин,
нет, находится в опасных обстоятельствах ".

"Пусть заключенный будет строго охраняться и продержится до нашего будущего
удовольствия", - сказал Иннис. "Я бы не стал подвергать опасности жизнь молодого энсина
. Награда в двадцать гиней будет дана тому, кто приведет меня сюда
податель этого письма. А вы, лейтенант Коннелли, возьмите тридцать
солдат и прочесайте местность, чтобы получить разведданные об этом.
поимка Эдгара Сент-Джермина. Будьте осторожны, проверяйте каждого встречного человека,
на предмет присутствия партий вигов в этом районе. Немедленно уезжайте и
не возвращайтесь, не сообщив об этом необычном событии ".

Из-за этих событий в лагере поднялась большая суматоха.
Заключенного надежно разместили в его прежних помещениях и поставили под
двойную охрану; офицеры совещались; и Батлер
его самого подвергли строгому допросу в связи с появлением этого
таинственного письма, о содержании которого он еще ничего не знал. Проведенный
допрос не пролил света на это дело; и очень скоро после этого был замечен
отряд всадников, совершивший вылазку за пределы лагеря под
Лейтенант Коннелли, запрашиваю информацию о судьбе энсина Сент.
Джермин.




ГЛАВА XXVI.

СЕРЖАНТ И ЕГО ТОВАРИЩ ПЛАНИРУЮТ ЭКСПЕДИЦИЮ, КОТОРАЯ ДАЕТ
ПРАПОРЩИКУ ВОЗМОЖНОСТЬ НАСЛАДИТЬСЯ ЖИВОПИСЬЮ.


Как только Дэвид Рамзи отбыл с девушкой к Масгроуву.
милл, Робинсон приказал оседлать свою лошадь и лошадь Кристофера Шоу
и подготовить еще одну для Сент-Джермина. Его следующей заботой было
определить безопасное место для отступления, учитывая, что новость об
поимке прапорщика должна скоро достичь британских постов, и что
страна будет тщательно исследована с целью его спасения. A
место, известное лесным жителям этого региона под названием Дьявольский
Лестница, расположенная в ущелье горного ручья, который
впадал в Эннори, пришла Кристоферу Шоу в голову как наиболее
тайная крепость в пределах их досягаемости. Это место находилось примерно в двадцати милях
к западу от Рамзи, доступное по дорогам, но малоизвестное, и
окруженное районом, который становился все более диким и суровым по мере приближения к ущелью.
подходил к ущелью.

Предполагалось, что группа прибудет сюда на следующий день при дневном свете
утром и останется на несколько дней с небольшим риском быть обнаруженной; и
соответственно, было решено, что туда они должны вернуться.

Когда это было улажено, Подковы раздобыл запас провизии у
Госпожи Рамзи, а затем вооружился мечом и
пистолеты прапорщика, в то время как Кристофер подвесил поперек своего тела
меч Голиафа, как сержант назвал бренд, который он схватил в
Принадлежал Блэкстоку, а также завладел одним из трофейных мушкетов.

- Если это не противоречит вашей совести, миссис Рамзи, - сказал Хорс
Шу, когда приготовления к путешествию были завершены: "Я бы хотел
принять это как одолжение, на случай, если какие-нибудь незваные гости случайно наткнутся на
вы, не могли бы вы только намекнуть, что слышали о том, что людей Самптера
видели в этих краях. Это было бы потрясающе вкусно
влияние на тори. Помимо того, что это заставит их опасаться, как бы они не заблудились.
в лесу это наверняка направило бы ищеек по ложному следу, если бы
они случайно охотились за молодым прапорщиком. Я знаю, вы, женщины,
немного боитесь лжи, но, с другой стороны, это честный трюк на войне.
иногда. И, чтобы облегчить вам это, будет не более чем
правдой сказать, что вы действительно это слышали - потому что, как вы понимаете, я говорю вам это сейчас ".

"Но, - ответила скрупулезная надзирательница, - если они спросят меня, кто сказал
мне, что я должна ответить?"

- Ну, - сказал сержант, поколебавшись, - просто выкладывайте все начистоту ... скажите им, что вы
слышал это от некоего Робинсона Подковы; это не сделает новость еще хуже
с точки зрения репутации. И не забудь, добрая женщина, прежде всего,
напомнить Дэвиду, когда он вернется вечером, что рядовых в нашей
вон той тюрьме нельзя выпускать на свободу раньше трех часов дня.
доброе утро."

Это последнее предостережение было передано Энди, который по-прежнему исполнял обязанности
часового у дверей пристройки. Теперь все было улажено
к их отъезду энсина Сент-Джермина вывели из камеры,
где он был заключен, и пригласили присоединиться к сержанту и
Кристофер ужинал перед отъездом. Эта трапеза была умело и быстро
обсуждена дюжими йоменами и едва ли удостоена меньшей чести со стороны
заключенного, которого дневные труды и лишения научили
наслаждаться хорошим аппетитом.

Под многочисленные одобрительные возгласы и добрые выражения поддержки со стороны
сержанта молодой офицер приготовился выполнить требования своих
похитителей и вскоре был готов сопровождать их. Робинсон поднял его
в седло так легко, словно имел дело с мальчиком,
а затем привязал его за повод к спине лошади, предлагая
добродушное извинение за суровость такого обращения.

"Это не самый удобный способ езды, мистер энсин", - сказал он,
усмехнувшись. "но быстро привязать, быстро найти - это почти превосходное средство
правило для путешественника в темноте. Надеюсь, ты не думаешь, что я возьму
также, в oncommoding ты, но я намереваюсь вести лошадь
на волю-ночь, и этот друг будет держать в тылу. Так,
по пути осторожности, я хотел просто показать вам, что если вы должны
думайте играть шалость вы непременно принесет неприятности по вашей
голову - поскольку тот или иной из нас в таком случае был бы вынужден открыть огонь. Это
не более чем военная пунктуальность - дружески предупредить вас об этом
."

"Я думаю, вы могли бы обойтись без этой строгости", - ответил
заключенный, - "если я поклянусь честью, что не приложу никаких усилий к
побегу".

"Я не могу ничего обещать в темноте", - ответил Подкова. "Дневной свет
мог бы что-то изменить. Если мы умудрились упасть с любой из
вашей банды я имею в залоге не пришли к гораздо более
паутинкой, когда я должен топора, ты скачи в сторону своего народа.
Плоть слаба, как говорит проповедник, и, на мой взгляд, это немного
слабее, когда рука сильна или стопы Свифт. Искушение в
внизу все отступление. Нет, нет, мистер энсин, вы можете уйти, если сможете
мы позаботимся о вас, пока сможем - это простое
понимание ".

Без дальнейших разговоров группа продолжила свой путь. Они
двигались настолько быстро, насколько это соответствовало легкости пленника и
характеру местности, по которой им приходилось передвигаться. Первые
восемь или десять миль их маршрут пролегал по местности с немногочисленными
препятствий, кроме тех, возник из-за не по сезону час
ездить. После этого они нашли труды и опасности путешествия постоянно
растет. Они отступали из заселенной местности в сторону
суровой дикой местности, в которую вела только малоизвестная дорога, настолько
мало протоптанная, что ее едва можно было различить в слабом свете звезд, и
для выполнения которого требовалось все мастерство Кристофера в работе с деревом. Наши
путешественники, следовательно, часто сбивались с пути и были вынуждены слезать
со своих лошадей и ощупью искать дорогу. Звезды
всю ночь на безоблачном небосводе светило солнце, но густая тень
леса сгустилась вокруг путников, и часто им было даже с
трудом удается различить фигуры друг друга.

Наконец они достигли небольшого ручья, на берегах которого, несколькими милями
выше, находилось место, куда направлялись их стопы; и
таким образом, они были более уверены в своей дороге, поскольку им оставалось только
следуйте по восходящему течению ручья. Задержки и препятствия в путешествии
ночь почти миновала, и пока наши путешественники были
еще около двух или трех миль от их назначения, первые следы
утро начали появляться на востоке. Усиливающийся свет раскрыта
их природа пейзаж вокруг. Прозрачный ручей струился по
каменистому руслу, заросшему кустарником и шиповником, среди которого
были разбросаны тысячи полевых цветов, которые, обновленные росой,
источал восхитительный аромат. Череда крутых холмов, покрытых
разнообразной листвой богатого лесного массива, ограничивала ручей с
обеих сторон. Над головами путешественников изредка выступали скалы.
пока они петляли по тропинкам, протоптанным диким скотом на дне лощины
.

И Робинсон, и Шоу спешились, когда вошли в это ущелье, и
пока первый вел лошадь заключенного, его спутник шел впереди
он исследовал сомнительные следы на дороге, которые часто становились
настолько неясный, что приходится искать проход в русле ручья
. Во всех добродушием этот прогресс подковы и
беззаботность были не ослабевает. Он беседовал с узником в
же условиях дружественных знакомство, что он сделал с шоу, и заброшенные
не обратил внимания, что может в какой-то степени облегчить irksomeness Санкт
Необходимо рабства Джермин-это.

Это своеобразное подтверждение страна, которая породила название
места, на которые они вели в плен, был теперь быть
различить, на некотором расстоянии впереди. Он представлял собой серию смелых рисунков
скалы из гранита с примесью сланца, в которых камень громоздился на камне
представлял собой последовательность полок, каждая из которых нависала над своим основанием, и, таким образом,
обеспечивал укрытие от непогоды. Некоторые из них были расположены
недалеко от берега ручья, выступающего над водой, в то время как другие
возвышалась на разной высоте, таким образом, чтобы имеетсходство
в полет огромный ступенькам, вырубленным в склоне горы, и по этому
сходство, несомненно, предполагая, образное название, под которым проживания
было известно несколько охотников, которым она была знакома. Пещероподобная
структура этих уступов в изобилии обеспечивала укрытие
как для людей, так и для лошадей, от случайного внимания тех людей, которых
случайность могла занести в это уединенное ущелье.

Когда группа подошла к подножию Лестницы Дьявола, она была с
большое удовлетворение для всех доставило то, что они сейчас сделали привал. Был короткое время
провел в выборе местом, среди нависшей скалы, такой
характер, как может позволить себе преимущество укрытия, а также средства
готовых поиске и эвакуации в случае обнаружения или преследования. Выбранное место
находилось примерно на полпути к вершине холма, где выступ мыса
позволял пассажирам видеть долину на некоторое расстояние вверх и вниз;
в то время как сама скала содержала в своих углублениях камеру
достаточно большую для той цели, для которой она должна была быть применена. A
естественная платформа, расположенная недалеко от этого места, оставляла достаточно места для лошадей
их можно было провести туда по боковой тропинке вверх по склону;
в то же время, средства отступления были предоставлены природой
местность ближе к вершине холма.

В этом месте в безопасности прапорщик был заказан, его охраняют, и,
освобождаясь от его облигации, он спрыгнул с коня и бросился в длину
по замшелой поверхности скалы, где он лежал утомленный и телом
удрученный в виду. Шоу взял на себя заботу о лошадях; провизия
были произведены, и были приняты все меры предосторожности и комфорта для
проведения следующих двух или трех дней в этом диком странствии.

Здесь, на время, мы должны оставить наших искателей приключений, чтобы рассказать о другом
о том, что надлежит сообщить читателю этой истории.

В назначенное время Дэвид Рамзи вернулся от Масгроува. Ровно в три часа ночи
солдаты были освобождены в соответствии с
условиями условно-досрочного освобождения; и моему читателю, без сомнения, будет приятно услышать
что Энди, уволенный со службы, лег спать таким же сонным, как и все остальные.
человек плесень через подвиг славы, и вовсе спал сном
достойный его подвиг.

На следующий день проходила мимо, у Рамзи жилого помещения, с разнообразным и страх
интерес к своей семье. Накануне вечером они получили известие о
судебном процессе над Батлером и имели основания радоваться тому, что Мэри
Мазгроув сыграла свою роль в доставке письма. Они были
проинформированы также о награде, которая была предложена за обнаружение
носителя этого письма, и им сообщили, что отряды конных
мы отправились рыскать по стране в поисках прапорщика. Эти новости
наполнил их дурным предчувствием. Это произошло до Рамзая, что ли, быть может,
освобожденные заключенные должны падать с любой из сторон
лоялисты, они, конечно, касаются их историю, и таким образом сбить
полный злобы и гнева Тори на своих домочадцев: это также
вести с большей уверенностью в погоне за подковы. Все еще оставались
веские основания надеяться, что освобожденные люди, возможно, не так скоро смогут
поднять тревогу; поскольку они, скорее всего, определят свой курс
к Девяносто Шестому форту, чем возвращаться в лагерь Инниса, где они могли бы
быть вынужденными исполнять свой долг, как против их склонностей, так и против
их условно-досрочного освобождения. Они могли бы даже, из естественного отвращения к труду, предпочесть
слоняться без дела по стране, а не добровольно становиться на
путь военных действий.

"Будь что будет, - сказал Рэмси, подводя итог шансам за и
против него. - Я буду готов к худшему. Многие лучшие люди отдали
все, что у них было, делу независимости, и я не уклонюсь от этого.
отдам свою долю. Они могут гореть и разрушаться; но, слава Богу, у меня есть
страна - да, и сердце, и рука, чтобы постоять за нее!"

В тот же вечер, перед заходом солнца, всадник обратил свою волю на
Дверь Рамзи. Он был молод - в расцвете ранней зрелости, его одежда
была деревенской, его снаряжение выдавало в нем путешественника -
усталый из-за тяжелого положения своего коня и, как большинство путешественников того времени
, хорошо вооруженный. Он не встал, чтобы позвать кого-нибудь к двери,
но с нетерпеливой поспешностью взялся за щеколду и вошел с
фамильярностью человека, знакомого с этим местом. Госпожа Рамзи сидела
за своей прялкой, с тревогой размышляя над рассказами о прошедшем дне. Ее
муж откинулся в кресле, молча и задумчиво покуривая свою
трубку. Они оба сразу вскочили, как только посетитель переступил порог,
и с пылкой радостью приветствовали своего сына Джона Рамзи. Домохозяйства
крикливый с ласковыми приветствиями родителей, из
братья и сестры, и прислуга. Джон был старшим из
детей Рамзи и только что добрался до родительского крова после
отсутствия в течение нескольких месяцев, в течение которых он служил у
Самптера. Собрание членов семьи вокруг домашнего
питание во времена опасностей и бедствий - одна из радостей нашего сердца.
в мире мы не можем этого знать. Приезд Джона Рамзи в настоящее время
был источником величайшей радости для его родителей.
Они нуждались в жизнерадостном, а также решительном утешителе. Джон всего лишь
двадцать четыре часа назад покинул Самптер возле Роки-Маунт - сразу же
после того, как был выигран бой с британским конвоем. Его отправили с
депешами полковнику Уильямсу, известному стороннику вигов, который сейчас
должен был находиться по соседству с Салудой. В них были некоторые
ссылка на военные передвижения сторон; и Джон Рамзи получил
разрешение Самптера сделать короткую остановку в доме своего отца.

В первый же час после прибытия он рассказал семье
историю своей поездки домой. Он обнаружил, что враждебные силы - о
которых он ничего не слышал до тех пор, пока его путешествие не подошло к концу - были
разбиты лагерем по соседству; что военный трибунал заседал в течение
суд над американским офицером как шпионом и приговорил его к расстрелу
. Более того, он был проинформирован о том, что небольшие вечеринки проходят вне дома,
объезжаю все уголки страны. Он сам чуть было не был
застигнут врасплох одним из них, когда пытался пробраться к дому
Аллена Масгроува, куда он сам предложил себе заглянуть еще до того, как
он пришел к своему отцу, но, испугавшись чего-то неладного, сбежал от них
и сбил с толку их погоню, хотя они преследовали его больше, чем
в милю; вследствие этого он был лишен возможности
навестить мельника.

"Хотя это четыре месяца с тех пор мы видели тебя, Джон", - сказал
- дам, с тоном ласково попеняв, "все равно ты бы свернуть в сторону
окажись под крышей Аллена Масгроува, прежде чем вспомнишь об объятиях своей матери.
"

Загорелые Джона по щеке покраснел до ушей, а он ответил: "Это был всего лишь
отойди, мать, и я не останавливался долго. Г-н
Масгроув и его родители в безопасности, я надеюсь, а Кристофер?

"Тут, парень! говори прямо и не красней из-за этого", - резко перебил его отец.
"она хорошая девочка, и тебе не нужно стыдиться называть ее
с ней, как ты и должен был сделать, в первую очередь и прежде всего остального. Мэри
здорова, Джон, и только что доказала, что она лучшая девушка в стране.
"

Этот небольшой эпизод веселья между родителями и их сыном привел к появлению
полного рассказа Дэвида Рамзи о событиях, произошедших в
последние два или три дня, завершившиеся поимкой энсина и
отступлением Хорс Шу и Кристофера Шоу к Лестнице дьявола.
Коммуникации кованые серьезной и глубокомысленной настроение на молодых
солдат. Он представил кризиса его к немедленным действиям. Он был
утомлен долгой скачкой, но ему казалось, что сейчас не время для отдыха.

"Отец", - сказал он, обдумав полученную информацию.
он только что получил: "это был смелый и красивая вещь для столь юной
мальчик Энди делать; и принимая прапорщика служил полезным
целью, но и приносит в этот дом и семью в опасности. И я боюсь за
бедняжку Мэри. Кристоферу Шоу нужно возвращаться на мельницу, и как можно скорее.
Его отсутствие навлечет неприятности на семью его дяди. Я возьму
К Кристоферу, а этой ночью отправляйтесь в "Подкову". Мы
можем забрать пленника с собой в Уильямс.

- Сегодня вечером! - взволнованно сказала мать. - Ты не оставишь нас сегодня ночью,
Джон?

"Да, в эту ночь, жена", - ответил Дэвид Рэмси, "мальчик прав, есть
нет свободного времени".

"Смилуйся над нами, - воскликнула дама, - ехать так далеко сегодня ночью,
после такого тяжелого путешествия, Джон! - У тебя нет сил".

"Дорогая мама, - сказал Джон, - подумай, что вы все в опасности и что
Мэри, которая вела себя так хорошо, могут заподозрить и причинить вред.
Я должен спешить вперед, чтобы полковник Уильямс, и эта дорога Дьявола
Лестница далеко от моего пути. Нет, я не так сильно устала, мама, как
вы думаете. Я отдохну несколько часов, а потом попробую прогуляться по лесу.
Рассвет, ручаюсь, застанет меня недалеко от Хорс-Шу.

Джону Рэмзи было не больше двадцати шести. Он был наделен крепким и
мужественным телосложением, хорошо приспособленным к тяжелой службе; и это ассоциировалось с
смелым и умным выражением лица, которое, несмотря на воздействие
ветра и непогоды, было красивым. Год или два назад он был
активно вовлечен в войну, и, как следствие, его манеры
приобрели ту зрелость и решительность, которые обычно присущи тем,
чей образ жизни знаком с опасностями. О настоящем
в этом случае он считал необходимость сотрудничества с Робинсоном настолько
неотложной, что никакая другая мысль не приходила ему в голову, кроме той, которая относилась к
заботе о том, чтобы привести себя в состояние, позволяющее сделать свои услуги
эффективными.

С этой точки зрения сейчас он направлял своего коня, чтобы бережно; потом,
приняв сытной еды, он удалился на покой, желая, чтобы он мог
быть просыпались в полночь, когда он предложил идти по пути лошадь
Башмак и его товарищ.




ГЛАВА XXVII.

ОТСТУПЛЕНИЕ В ДУХЕ КСЕНОФОНТА.


На следующее утро, вскоре после восхода солнца, когда Робинсон держал
смотреть на наружный выступ в скале, в таком положении, что позволило ему
обзор подступов к точке через долину, а также сохранить
его глаза на прапорщика и Кристофер шоу, которые были оба заснули под
крышка скалы, он был поражен далекий шум чего-то
прорвавшись сквозь кусты на краю ручья. Сначала ему показалось
, что это было вызвано оленем, крадущимся вверх по ручью; но он
вскоре после этого различил голову и плечи человека, движения которого
показали , как он продирается сквозь заросли к подножию холма .
холм. Этот человек, наконец, достиг открытого пространства, где он
остановился и с тревогой огляделся вокруг, таким образом, открыв свою фигуру, когда он
сидел верхом, наблюдению сержанта, который в
тем временем он воспользовался низкой сосной и выступающим углом
скалы, чтобы укрыться от нетерпеливых глаз путешественника - по крайней мере,
до тех пор, пока он не убедится в характере и целях собеседника.

Громкое и радостное приветствие, несколько раз повторенное незнакомцем,
казалось, указывало на то, что он ищет потерянного товарища; и это постепенно
усталым движением вытащил сержанта из его укрытия, пока
убедившись, что в углу никого нет, он вышел на край
подошел к скальному выступу и, предъявив свой мушкет, безапелляционно бросил
обычный вызов: "Кто туда идет?"

"Друг лошадей "Робинзон"," - ответил посетитель, в которых моя
читатель узнает Джон Рамсей.

Прежде чем можно было задать следующий вопрос и получить на него ответ, Джон спешился
со своей лошади и взобрался на платформу, где сердечно пожал руку
сержанту и поспешно проснувшемуся Кристоферу Шоу
руки; а затем перешел к изложению неотложных целей своего визита
и рассказал все, что он узнал о недавних событиях
за время своего короткого пребывания в доме своего отца.

В ходе консультации, последовавшей за этими разоблачениями, Рамзи искренне
призвал своих товарищей немедленно подготовиться к выходу из их нынешнего
уединения и предпринять попытку отвести заключенного в
Уильямс, который, как предполагалось, продвигался в район
хорошо известного блокпоста, или пограничного укрепления, на Салуде, примерно в
сорока милях от их нынешней позиции.

Сообщение, с которым Рамзи был отправлен от Самптера Уильямсу, сделало
необходимым, чтобы он постарался связаться с этим офицером как можно скорее
; и сержант, радуясь мысли быть так близко к
сильный отряд союзников, которые могли бы оказать самую существенную помощь
великой цели его экспедиции, с готовностью согласился с уместностью
предложения молодого солдата. Это предприятие также было рекомендовано
необходимостью принятия некоторых немедленных мер для сохранения под стражей
прапорщика, поимка которого уже была так полезна делу
Артура Батлера. Более того, в соответствии с тревожной
просьбой Джона Рамзи было решено, что Кристоферу Шоу следует как можно скорее вернуться на
мельницу.

Поэтому был скорый отъезд,, решить ПО, и соответственно все
все было готово, в течении часа, начнется в марте.
В назначенное время прапорщику было приказано спуститься в долину
, где его снова привязали к лошади. Переговоры
между сержантом и двумя его товарищами проводились вне поля зрения заключенного;
но теперь было сочтено целесообразным заставить его
ознакомлен с поздним разбирательством, которое произошло в отношении
Батлера, и особенно с отсрочкой, предоставленной этому
сотруднику полиции Иннисом. Это сообщение сопровождалось намек
что он бы лучше проконсультироваться своем собственном комфорте и безопасности пациента
представление ограничения, которые были введены после него: поскольку его
похитителей было желание позлить его с любой другой меры предосторожности, чем
необходимые для его безопасного содержания под стражей в ходе нынешнего сезона опасности
в Butler.

С этим предостережением группа отправилась в путь. Первые два или
три часа ушло на возвращение по дороге через долину в
Эннори. Добравшись до реки, они почувствовали облегчение
от тягот узкой и неровной тропы, по которой они пробирались
по дикой горной лощине, и оказались в холмистой местности
покрытый лесом и пересекаемый случайными, но нечастыми дорогами
дорога, ведущая из одного поселения в другое. Здесь находился Кристофер Шоу.
чтобы проститься со своими товарищами, его путь лежал вдоль берега реки
Эннори, в то время как маршрут, по которому должны были следовать остальные, пересекал реку
и простирался оттуда на юг до Салуды. Молодой Миллер переворачивается
голова его лошади домой, с какой неохотой расставаясь со своими
друзья в момент такого интереса, и нес с собою много сообщений
утешения и ободрения тех, кому он собирался вернуться ... и более
в частности, от сержанта до дворецкого, в случае Кристофер должен
иметь счастье, чтобы иметь возможность доставить их. В то же время,
Хорс Шу и Джон Рамзи с пленником перешли вброд Эннори и
углубились в густой лес, который лежал на другом берегу.

Несколько часов они ехали с величайшей осмотрительностью,
избегая оживленных дорог и возможности встретить таких путников,
которые могли оказаться за границей по пути следования. Это было время большой тревоги и
неизвестности, но обычное безразличие военной жизни придавало видимость
безразличия к поведению солдат, и это почти не повлияло ни на что
видна степенность, жизнерадостность их поведения.

Наконец они достигли границ культурной страны - региона,
который, как было известно, населяли несколько семей тори. Чтобы избежать
рискуя столкнуться с людьми, которые могли оказаться недружелюбными к их цели,
они сочли благоразумным отложить выход на открытую местность до
после захода солнца, чтобы продолжить свой путь ночью.
Трудность определения дороги в темноте и опасность
поиска информации у нескольких семей, чьи жилища попадались им на глаза
неизбежно замедляли их продвижение. Время,
таким образом, прошло в утомительном молчании и упорном труде, в тревожных
размышлениях о вероятности встречи с кем-нибудь из вражеских
разведчиков.

На рассвете они остановились, чтобы подкрепиться; и содержимое
кошелька Подковы, к несчастью сведенное к скудному запасу
провизии, было распределено между участниками отряда. Во время этого привала Джон
Рамзи приказал прапорщику поменяться с ним одеждой; и наш
верный союзник был превращен этим движением на время в
подтянутый, хорошо выглядящий и веселый молодой офицер вражеской линии фронта.

Теперь им предстояла самая опасная часть их путешествия. Они
находились в нескольких милях от Салуды, откуда, в ближайшем
было около шести или семи вниз по течению до
Блок-хаус--назначенном месте, где он был еще вопрос
неопределенность ли Уильямс прибыл. Пространство между путниками
и рекой было плодородным и сравнительно густонаселенным
регионом, жители которого почти полностью были в интересах тори
. Средь бела дня, застигшего их на границе
этого тракта, они подверглись величайшему риску быть допрошенными. Им
ничего не оставалось, кроме как предпринять смелую попытку достичь реки по
кратчайший путь; а оттуда следовать по берегу к месту встречи.

- Смелее, Джон, - сказал Подкова, улыбаясь новому одеянию своего
товарища. - Сегодня ты можешь показать свои красивые перышки тем, кто любит
на них смотреть. И ты, мой юный тупица, ездить, как честный
Вигов, или я mought найти повод, чтобы сделать дискомфортные вещи, поместив
пуля насквозь вас. Извините за вольность, сэр, ибо сейчас
щекотливые времена, но я, несомненно, сдержу свое слово ".

Вскоре наши искатели приключений продолжили свой путь. Они прошли не более мили.
о Салуде без перерыва и начали обмениваться поздравлениями
с тем, что худшее миновало, когда они обнаружили, что спускаются
с крутого холма, который выступал на обширном участке
пастбища. Одну границу этого участка орошал ручей, вдоль
края которого полоса ив, перемешанных с диким кустарником различных
видов, образовывала завесу высотой около десяти или пятнадцати футов. Как только мы увидели
этот участок луга, наши осторожные солдаты остановились на
гребне холма, чтобы произвести разведку; и, не заметив ничего, что могло бы взволновать их
опасения, они пошли вниз, на трассу нечеткой дороги,
которые приняли сразу в направлении более широком часть
поле.

Едва они пересекли ручей у подножия холма, как
услышали отдаленные голоса разговаривающих мужчин и оттенки
беспечного смеха. Посмотрев в сторону верхнего течения ручья, они заметили
отряд кавалерии лоялистов, который ехал верхом в тени
ив, прямо к тому месту, где путешественники остановились.
вышли на луг. Отряд состоял из семи или восьми человек, которые
в этот момент мы были не более чем в сотне шагов от них.

"Они приближаются к нам, сержант!" - воскликнул Джон Рамзи. "Позаботьтесь о пленном.
отступайте как можно быстрее. Предоставь меня самому себе. Направляйся к
блокпосту - я встречу тебя там.

С этими поспешными намеками он разогнал своего скакуна до полной скорости,
и устремился прямо через открытое поле, на виду у
врага.

Подковы, и в тот же миг выхватил пистолет, взвел курок, и, бросив
поводья лошади Сент-Джермин в руках всадника, он плакал
из:--

"Через филиал и в лес! Настаивать на этом, или ты
мертвец! Вперед, вперед! - добавил он, мчась на большой скорости рядом с
прапорщиком. - споткнешься или прошепчешь что-нибудь еле слышно, и получишь
пулю. Лети - твоя жизнь в пятках твоего коня!"

Решительный тон сержанта произвел свое действие на его пленника, который
с готовностью подчинился настоятельному приказу и бросился в чащу
с такой прытью, словно убегал от врага.

Тем временем солдаты, пораженные с искренней поспешностью того, чей
одежда на заказ британского офицера, мчавшегося через поле боя, не вызывала сомнений.
они не сомневались, что предоставили эту своевременную возможность для побега
заключенного из рук вигов.

- Поднимайтесь, ребята, - крикнул командир отделения. - Это прапорщик!
Поднимайтесь и постройте взвод, чтобы отрезать преследование. Мы вытащили его в целости и сохранности
из их лап!"

Впечатленные убежденностью в том, что значительные силы кавалерии вигов
были под рукой, солдаты направили все свои усилия на прикрытие того, что они
считали отступлением прапорщика Сент-Джермина, и теперь были замечены сформированными в
взвод и продвигаются к середине равнины таким образом, чтобы
оказаться между беглецом и его предполагаемыми преследователями. Здесь
они задержались на несколько минут, как будто ожидая нападения; пока не обнаружили,
что объект их беспокойства благополучно пересек поле и
нырнул в дальний лес, они ускакали быстрым шагом в
в том же направлении. Достигнув дальнего конца открытого пространства
, они на мгновение остановились, снова посмотрели на
место, где их впервые обнаружили, и, обнаружив, что не было предпринято никаких попыток
последовали за ним, от души возликовали и поскакали дальше в поисках своей добычи.

Уловка полностью удалась: Рамзи сбежал, а лошадь
Шу отвел своего пленника в соседний лес на холме,
откуда он мог наблюдать за всей сценой. Через короткий промежуток времени
сержант возобновил свой путь и, соблюдая всю необходимую
осмотрительность, направился к реке, куда и прибыл
без всяких помех, а оттуда продолжил свой марш в направлении
о месте встречи.

Джон Рамзи не останавливался до тех пор , пока не пересек Салуду и не продвинулся на
значительное расстояние на противоположном берегу, где, к его великой радости, он
был встречен дозорным отрядом полка Уильямса. Нашему беглецу
было нелегко представиться своим друзьям и избежать
приветствия, которое враг, вероятно, получил бы от них; но
когда он сдался им и ознакомил их с причиной
своего переодевания, отряд немедленно развернулся вместе с ним и двинулся дальше
на поиски сержанта и его пленника.

Прошло совсем немного времени , прежде чем они наткнулись на небольшой отряд
Солдаты Коннелли, - как оказалось, бывшие хозяева луга
, - которые неторопливо возвращались после своего недавнего подвига. Эти,
оказавшись в присутствии превосходящего по численности, обратился к
полет. Не отстают от них Рамзи и его новые спутники встречаются
Подковы; и весь отряд приступил без промедления к Уильямса
лагерь.

Полковник Уильямс достиг блокгауза накануне вечером
с отрядом в двести кавалеристов. Кларк и Шелби случилось, в этом
этапе, чтобы быть с ним; и сии три бравых партизан сейчас
озабоченно занятый подготовкой мер для организованного сопротивления
доминиону Тори, который заполняет столь яркую главу в истории
войны на Юге, и продвижение которого было особой целью миссии Батлера
. Подкова была возможность общаться в Williams
и его сообщники генеральная цель этой миссии, и
бедствия, которое постигло Батлер в своей попытке достичь тех с
кем он был сотрудничать. Эти сведения вызвали живой интерес
в интересах пленника, и было немедленно решено предпринять некоторые
напряженные усилия ради его освобождения. Пока эти вопросы обсуждались
лидеры совещались, Хорс Шу и Джон Рамзи общались
среди солдат, наслаждаясь тем общением, которое составляет
самую приятную черту в лагерных объединениях.




ГЛАВА XXVIII.

ТРУДНОСТИ ДВОРЕЦКОГО ВОЗРАСТАЮТ. -ИННИС НАХОДИТ ПОВОД ВСПОМНИТЬ
ПОСЛОВИЦУ: "МЕЖДУ ЧАШЕЙ И ГУБАМИ ЧАСТО БЫВАЕТ ПРОМАХ".


Когда Артура Батлера проводили обратно в место его заключения после
суда над ним, был отдан приказ никому не разрешать приближаться
он, за исключением офицера, которому была доверена его надежная охрана.
Общение этого человека с ним было коротким; и касалось только
скудного приспособления, которого требовало его состояние. Следовательно, он был
лишен всякой возможности познакомиться с экстраординарными
событиями, которые привели к его нынешней отсрочке от смерти. В ходе
допросов, которые в первые минуты волнения были
ему заданы в связи с письмом, ему не сообщили о его значении;
с какой стороны оно пришло; ни как это повлияло на его судьбу. Он знал только по
в результате это приостановило цель его немедленной
казни; и он увидел, что это вызвало большое волнение в
штаб-квартире. Более того, он обнаружил, что эта или какая-то другая причина вызвала
определенную степень раздражения против него, которая проявилась в
в сокращении его удобств и в усилении суровости его заключения
.

Взволнованный тысячью сомнений, его разум был слишком занят, чтобы позволить ему
закрыть глаза в течение последующей ночи; и в этом бессонном
напряжении он иногда слышал, как случайные прохожие, которые
проходили под его окном, намекая в их разговоре на
победу, одержанную над королевскими войсками. Соединяя это с названием
Самптер, который время от времени произносился с каким-нибудь пренебрежительным прилагательным
, он предположил, что Подкова, вероятно, упала в
с этим партизаном и, возможно, вел его в эти края.
Но этот вывод опровергался тем фактом, что, казалось, не было ни
тревоги в лагере, ни каких-либо пеших приготовлений ни к немедленному
сражению, ни к отступлению. Тогда письмо - это вообще было загадкой
непроницаемый. Был только один момент, на котором его разум мог успокоиться.
с удовлетворением: в этом он был уверен - Лошадиная Подкова определенно стоял за
в основе схемы и действовал от его имени.

Весь следующий день прошел в том же состоянии неопределенности.
Батлер заметил, с некоторым акцентом на этом обстоятельстве, что
Капитан Сент-Джермин, который до сих пор проявлял склонность к тому, чтобы занять себя
делом в его пользу, отсутствовал с момента суда;
и, таким образом, чувствовал себя отрезанным от малейшего проявления
сочувствие со стороны одного человека во множестве собратьев
существа рядом с ним. Действительно, были различные признаки общей
личной неприязни к нему. Дом, в котором его держали взаперти, был
построен так, что он часто мог слышать подобные выражения на
совещаниях тех, кто жил в комнатах под лестницей, как
произнесенные в более низкой тональности разговора, и это не предвещало ему ничего хорошего
. Однажды днем его посетил полковник Иннис. У этого офицера
выражение лица было суровым и свидетельствовало о гневе. Его целью было вымогательство
что-то от заключенного, касающееся его предполагаемой осведомленности о
ходе операций Самптера, в лагере которого Иннис не сомневался
пришло это письмо относительно Сент-Джермина. Он говорил коротко, быстро,
и безапелляционным тоном:

"Это может быть хорошо для вас, - сказал он, - что ваши друзья не слишком опрометчиво
храбрый мой авторитет. Позвольте мне посоветовать вам предупредить их, что другие могут попасть
в наши руки; и что, если прапорщик не будет выдан, может последовать
ужасное возмездие ".

"Я не знаю, сэр, о чем или о ком вы говорите", - ответил Батлер, - "и это
по чести говоря, я не позволю себе, ради
спасения моей жизни, вмешиваться в какие-либо операции, которые солдаты
Конгресса, возможно, предприняли на благо страны. В связи с этим
я предупреждаю полковника Инниса, что я желаю, чтобы он ознакомил меня с
никакими фактами от него, которые могут быть сообщены в соответствии с такими ожиданиями.
И, доведя до вашего сведения это решение, я добавлю к нему, что
из тех же побуждений я не отвечу ни на какие вопросы, которые вы можете мне предложить.
Поэтому вы можете избавить себя от бесполезного труда, связанного с этим визитом. Мой
жизнь в твоих руках, и я уже испытал, с какой справедливостью
и милосердием ты будешь использовать свою силу, когда осмелишься ".

"Я думаю, что более смиренный тон, - сказал Иннис с горькой улыбкой, - будет
лучше соответствовать вашим обстоятельствам". И с этим замечанием комендант
надменно вышел из квартиры.

На следующее утро, когда Батлер завтракал, который был
принесен ему одним из солдат гвардии, он услышал громкие
приветствия со стороны войск, которые в этот час были на параде на равнине.
За этим последовало высвобождение _feu de joie_ из всего
строй, грохот барабанов и труб.

"Что это?" - нетерпеливо спросил он солдата, который, забыв, в
волнении момента, о приказе ограничить свои сношения
с пленным, ответил--

"Они только что получили новости из Камдена: два дня назад Корнуоллис
разбил Гейтса и разбил его армию вдребезги. Войска ликуют по поводу
победы, и только что были прочитаны депеши ".

Батлер глубоко вздохнул и сказал: "Тогда все потеряно, и свобода - это
всего лишь название! Я боялся этого; видит Бог, я боялся этого".

Часовой у двери отозвал солдата к месту службы, и
Батлер снова остался один.

Это был день многолюдных мероприятий. Весть о битве при Камдене,
полученная шестнадцатого и рано утром достигшая Инниса,
вселила в лагерь дух величайшего ликования. Событие было
признано решающим в судьбе повстанческой власти; и лоялисты потворствовали самым
экстравагантным ожиданиям в отношении
полное порабощение вигов в южных провинциях.
работа по конфискации должна была быть доведена до самой крайней степени,
а сторонники королевского правительства были разбогатеть на
трофеи победы. Солдатам Инниса было позволено предаться
бесконтрольному веселью; и с момента первого обнародования новостей этот день
стал днем, посвященным ликованию. Сам Иннис смотрел на
победу при Камдене с большим удовлетворением, поскольку это дало ему основание
полагать, что приговор, вынесенный Батлеру, может быть приведен в исполнение,
не опасаясь мести, угрожал прапорщику Сент-Джермину. Он
однако был чрезвычайно озабочен освобождением этого молодого офицера
от рук врага; и был полон решимости уважать угрозу
до тех пор, пока оставались какие-либо сомнения в том, что она может быть выполнена. Личные
рассмотрение капитан Сент-Джермин, свою станцию в качестве сотрудника
значение, и, прежде всего, огромным влиянием его семьи, в
достоинства королевских лидеров, сделавшем его предметом глубокой озабоченности Иннис
чтобы спасти знамя, по наиболее скрупулезном отношении к своему настоящему
трудности. Его сил на это, казалось, значительно увеличилось к концу
победа.

Во второй половине того же дня, дальше слухи были привлечены к Иннис по
лагерь, импорт Самптер, что подверглась нападению в то утро на
Катоба, на Тарлтон, и полностью разгромлена. Пленные и багаж,
захваченные пятнадцатого, были возвращены, и Самптер улетел с
рассеянными остатками своих войск в сторону Северной Каролины. В то же самое время
Иннису был передан приказ сворачивать лагерь и двигаться
на север. Это только усилило крики и ликование войск,
и привело их к еще большим эксцессам. Война, как они думали, приближалась
быстро к концу, и они уже предвосхитили этот вывод,
отбросив надоедливую военную сдержанность. Офицеры были
собраны в сплетничающие и веселые кружки; и смеялись, в
безудержном чувстве триумфа, над положением дел. Рядовые
солдаты, со своей стороны, подражали своим командирам и формировались
в группы, где они пьянствовали за чашками, танцевали и
пели. Все было резво и весело.

В разгар этого праздника прибыла часть солдат Коннелли, которые
отсутствовали уже сорок восемь часов, и немедленно отправили
рапорт Иннису. Смысл этого заключался в том, что они нашли энсина Сент.
Джермин во главе отряда кавалерии вигов близ Салуды
как только они заметили его, что они и сделали, около трехсот
на расстоянии нескольких шагов, узнав его по алому мундиру, они приготовились
атаковать эту партию вигов; но прапорщик, заметив своих друзей в
десница, уже отважным усилием освободился от своих
стражей и вылетел в открытое поле. Поэтому разведчики
вместо того, чтобы атаковать вигов, направили все свое внимание на обеспечение безопасности
отступление прапорщика, держа себя в готовности остановить преследование:
их маневр удался, и пленник был свободен.

- И теперь он с вами в лагере, мои храбрые товарищи? - спросил Иннис с
великим ликованием.

"Пока нет", - ответил сержант отделения. "Он в пути, и
без сомнения, скоро будет здесь. Мы не видели его с момента побега.
Пока мы держались позади, чтобы облегчить его отступление, мы столкнулись с отрядом
, который мы приняли за эскорт, взявший его в плен; и поскольку
они превосходили нас численностью, мы сочли благоразумным отказаться от стычки с ними
. Итак, мы построились и направились обратно в штаб. Прапорщик
должно быть, он был на добрую милю впереди нас, а поскольку дорогу трудно найти,
возможно, он заблудился. Но это точно, мы видели его на свободе.
Вигс, повернув голову своей лошади в сторону этого лагеря".

- Благодарю вас, добрые друзья, - сказал Иннис. - Вы исполнили свой долг
достойно. Идти к своим товарищам; они есть новости для тебя, и дополнительную
пособие в день. Честное слово, Кер, сегодня день сведения старых счетов ",
он продолжил, повернувшись и обращаясь к офицеру, стоявшему рядом с ним. "Гейтс
побежден, Самптер побежден, а энсин Сент-Джермин освобожден из плена!
Выглядит неплохо! И теперь у меня есть еще один счет, который будет улажен.
на кону. Тревожные времена, капитан Сент-Джермин. Я поздравляю тебя, мой
друг, с безопасностью твоего брата и намерен отметить это событие так, как оно того
заслуживает. Майор Фрейзер, выведите вашего пленника и дайте ему умереть.
смерть наступит ровно на закате - на закате, с точностью до минуты, майор. Мы должны
покончить с этой работой. Завтра, друзья мои, мы двинемся в сторону
Катобы, а оттуда к Висячей Скале. А пока мы должны убрать наш
мусор. Итак, майор, выполняйте свой долг! С таким же успехом это можно было бы сделать
на первый", - добавил он, разговаривая сам с собой, как он отошел от
группа офицеров присмотреть за других дел.

Казнь Батлера теперь рассматривалась как простой деловой вопрос,
и должна была быть отправлена как один из пунктов повинности среди тысячи других
о которых нужно было позаботиться в спешке свертывания почты.
Интерес к судебному процессу угас по прошествии времени, уступив место
более преобладающему возбуждению, которое придавал захватывающий характер последних
событий. Таким образом, подготовка к этой церемонии была,
участие без дисплея, и едва, казалось, возбудить дознание среди
солдаты из лагеря. Он был рассматриваться во всех отношениях как
подчиненные пункта полиции. Было составлено десять досье; один барабан и флейта
поданы заявки; и эта группа, сопровождаемая Фрейзером и двумя или тремя
офицерами, случайно оказавшимися в тот момент поблизости, прошествовала с небрежным
пройдите в штаб-квартиру.

Первое сообщение об этом внезапном решении было сделано заключенному
младшим офицером; который без прелюдии, извинений или малейших усилий, чтобы
смягчая суровость приказа, который он нес, он резко вошел в
палату и передал послание своего начальника.

"Это неожиданный поступок, - спокойно сказал Батлер, - но ваше желание
должно быть исполнено".

"У тебя было два дня, чтобы подумать об этом", - ответил офицер; "это не
часто так много времени. Прапорщик Сент-Джермин, сэр, безопасны, и что
все мы ждали. Мы выступаем завтра, и поэтому нет времени
потерять. Вас ждут внизу".

Батлер постоял мгновение, прижав руку ко лбу, а затем
пробормотал,

"Так оно и есть; наша несчастная страна погибла, и царствование крови прекращено".
но началось. Я бы попросил о скромном одолжении - минутной отсрочке и о
привилегии пера, чернил и бумаги, пока я пишу всего лишь строчку
другу ".

"Невозможно, сэр", - сказал мужчина. "Время дорого, и наши приказы являются обязательными".
"Это как и все остальное", - ответил Батлер.

"Я подчиняюсь". "Я подчиняюсь".; "Я подчиняюсь". Затем, застегнув
пальто на груди, он вышел из комнаты твердым и собранным шагом.

Когда он подошел к двери, первым, кто бросился ему в глаза, был капитан
Сент-Джермин. В манерах этого офицера было выражение формальной серьезности
когда он обратился к заключенному и посетовал на суровость
судьба, которая его ожидала. И это было несколько холодно и вежливо.
вежливость, с которой он выразил свою готовность выполнить любую просьбу,
которую Батлер, возможно, пожелал бы выполнить в свои последние минуты.

Батлер поблагодарил его за заботу, а затем сказал: "Я попросил
разрешения написать другу; в этом мне было отказано. Мне не хочется
подвергать себя еще одному отказу. Вы проявили слабый интерес к
моим страданиям, и поэтому я доверю вам простое желание,
удовлетворение которого не будет стоить моим преследователям многого. Это то, что я могу
меня унесут в могилу в том виде, в каком ты видишь меня сейчас. Я бы не хотел, чтобы мою
личность раздели или разграбили ".

"Если у вас есть при себе ценные вещи, сэр, доверьте их мне; я
обещаю вам, что они будут доставлены в соответствии с вашим желанием".

"Все деньги, которые у меня есть при себе, - ответил Батлер, - могут быть переданы
солдатам, которые будут вынуждены привести в исполнение этот суровый и несправедливый приговор".
при себе; но у меня есть безделушка, - сказал он, доставая из-за пазухи миниатюру
, подвешенную на ленте. - Это подарок
один"... Тут, в первый раз, на глаза Батлера навернулись слезы, и
дар речи подвел его.

"Я понимаю, сэр", - сказал Сент-Джермин, нетерпеливо протягивая руку, чтобы сделать снимок.
"Я буду искать леди, чего бы это ни стоило".--

"Нет, - ответил несчастный офицер, - это должно быть похоронено вместе со мной. Оно
обитало здесь, - добавил он с чувством, приложив руку к своему
сердцу, - и здесь оно должно почить мертвым сном".

"Клянусь честью солдата, - сказал Сент-Джермин, - я обещаю вам, что его покой
не будет нарушен".

"Вы будете сопровождать меня?"

"Я буду".

"Привести", - сказал заключенный, шагая к месту назначенной ему в
ряды. "Я ищу никаких дальнейших проволочек".

"Марш вниз по реке, в полумиле ниже лагеря", - сказал Иннис, который теперь
подошел, когда конвой начал продвигаться к месту
казни. И солдаты медленно двинулись, соблюдая обычные похоронные
обряды, в направлении, которое вело через всю равнину
.

Когда этот маленький отряд скрылся на дальней стороне поля боя
, в штабе поднялся внезапный переполох из-за поспешного прибытия
конного патруля--

"За нами следят!" - воскликнул первый всадник в сильном смятении.
- Они будут здесь с минуты на минуту! Они настаивали на том, чтобы мы
последние две мили.

- О ком ты говоришь? - нетерпеливо спросил Иннис.

- О враге! о враге! - раздалось сразу несколько голосов.

В тот же миг над деревьями показалось облако пыли, поднявшееся в
направлении дороги, ведущей вверх по Эннори.

- К оружию, к оружию! - воскликнул командир. - Джентльмены, вскакивайте на своих
лошадей и поднимите тревогу по всему лагерю - на нас напал
Самптер - по-другому и быть не может. Карри, возьми несколько драгун - следуйте за
пленным - посадите его позади одного из ваших людей и отступайте с ним
немедленно к Блэкстоку!"

Отдав эти поспешные приказы, Иннис и несколько офицеров, которые
случайно оказались под рукой, побежали к своим лошадям, вскочили на них и двинулись вперед
к лагерю. Не успели они покинуть свои покои, как два драгуна
впереди отряда из двадцати или тридцати человек подбежали к двери.

- Обрушьте дом! - крикнул первый солдат. - Трое или четверо из вас!
спешивайтесь и обыскивайте дом! Убедитесь в присутствии майора Батлера, если он там!
Остальные идите за мной!

Задержка перед штаб-квартирой едва ли заняла минуту, и в
тем временем число нападавших увеличилось за счет эскадронов
, которые ворвались с тыла. Их возглавлял молодой офицер, отличавшийся большой
активностью и мужеством, который, видя беспорядочное состояние
роялистов, взмахнул в воздухе шпагой, призывая своих людей следовать за ним
его в атаке на лагерь.

Передовой отряд с двумя драгунами уже был на поле боя.
атаковал первый отряд, который они обнаружили в сборе; а вплотную за ними
следовал полковник Уильямс - офицер, о котором я говорил, - с
большое кавалерийское подразделение. В тот самый момент , когда вошел Уильямс
на равнине с этой стороны были замечены второй и третий корпуса, возглавляемые
соответственно Шелби и Кларком, которые галопом неслись по двум
флангам лагеря.

Теперь равнина была занята примерно двумя сотнями кавалеристов вигов.
Роялисты, захваченные врасплох, можно сказать, за бокалом вина, и в самый разгар буйного празднества, повсюду были повергнуты в дичайшее замешательство.
...........
.......... Те из них, кому удалось раздобыть оружие, заняли посты
за деревьями и вели беспорядочный огонь по нападавшим.
Полковнику Иннису удалось собрать около сотни человек одновременно.
отдаленный угол своего лагеря, и теперь сформировал их в сплошную колонну
чтобы противостоять атаке кавалерии, в то время как из этого отряда он хлынул
произвел несколько беспорядочных ружейных залпов, надеясь выиграть время, чтобы
собрать рассеянные силы, которые были в разных точках, пытаясь
найти свою надлежащую позицию. Было обнаружено, что Хорс Шу Робинсон и Джон Рамзи - двое
передовых в наступлении - пробивались сквозь
разрозненные группы противника с неугомонной и отчаянной доблестью, перед которой
ничто не могло устоять.

- Рубите их, - крикнул Подкова, - без Марси! помните о
Воскобойники!" И он сопроводил свое увещевание самым яростным и
решительным действием, поражая огромной саблей всех, кто вставал у него на пути.
путь.

Тем временем полковник Уильямс и его товарищи атаковали колонну, сформированную
Иннисом, и через несколько мгновений им удалось прорваться сквозь строй и
обратить их в полное бегство. Робинсон и Рамзи, бок о бок,
смешались в этой атаке и были замечены в самой гуще боя.
Иннис, обнаружив, что все попытки удержаться на месте безрезультатны, повернул
свою лошадь в сторону Мазгроувз-милл и помчался со скоростью шпоры и меча
мог подтолкнуть животное вперед. Сержант, однако, был отмечен его
его приз, а следующий так же быстротечно, как верный капитан Петр смог
чтобы везти его, только пришел с беглым сотрудником, и, с одной
широким взмахом меча выбил его из седла и бросила его
истекая кровью на землю. Снова повернувшись к полю, его острый глаз
различил громоздкую фигуру Хью Хабершоу. Старший капитан в
спешке штурма не смог добраться до своей лошади и в
первые минуты опасности укрылся в одном из маленьких сараев
который был построен для размещения солдат. Когда
битва в окрестностях его убежища разгорелась, он выбрался наружу
из своего логова и пробирался к соседнему
кукурузному полю. Он был с непокрытой головой, и его лысая макушка, когда на нее падали косые лучи
вечернего солнца, блестела, как позолоченный шар. Хорошо
известная фигура не раньше приходило в голову смотреть на сержанта, чем он ускакал
в погоню. Кукурузное поле было обнесено забором, и дородный хвастун
едва успел добраться до него, как его настиг враг.

- Сжальтесь, добрый мистер Лошадиная Подкова, сжальтесь над беззащитным человеком!
кричала беглых, в голос, несогласный с террором, как он перестал
у забора, который он был не в гору, и оглянулся назад, на его
преследователя. - Вспомни, какую добрую волю я проявлял к тебе, когда ты был пленником!
Четвертовать, четвертовать ... ради Бога, четвертовать!

"Ты не получишь от меня пощады, проклятый кровопийца!" - воскликнул Хорс
Шу, возбужденный до ярости, которая редко посещала его грудь; "подумай о
"Форде Гриндалла"!" и в тот же миг он нанес тяжелый удар вниз.
удар, нанесенный с такой отвесностью, что раскроил череп вероломного
флибустьер насквозь, до позвоночника. "Я поклялся, что ты умрешь", - сказал
сержант, - "даже если я застану тебя спящим в своей постели, и честно".
ты это заслужил".

Тело упало в трясину, которая была прибежищем для
окрестных свиней; и, оставив его в таком отвратительном состоянии, Лошадиная Подкова
поспешил обратно, чтобы присоединиться к своим товарищам.

Теперь битва закончилась следования врага. Вильямса
первая помощь, после дня был выигран, было собрать своих людей и обеспечить
его пленники. Многие Тори бежали, многие были убиты и
раненых; но Дворецкий не весть может быть получена, он исчез
с поля прежде чем началась драка, и всю информацию, что
заключенные могли бы дать, было то, что заказы были отправлены, чтобы отстранить его от
рядом. Полковник Иннис был тяжело ранен, и не в состоянии
поговорить с его завоевателей; он был послан, вместе с рядом других инвалидов
сотрудники, на должность руководителя Квартэрс. Капитан Сент-Джермин сбежал вместе с большинством из
тех, кто сел на лошадей до прибытия Уильямса.

День уже подходил к концу, и был отдан приказ провести ночь
на поле боя. Охранники были размещены, и все меры предосторожности, принятые для
не удивительно, в свою очередь, от врага, который, как они опасались, может в скором времени
митинг крепкие партийную и напасть на завоевателей.

Неспокойное положение в стране и почти единодушное мнение
настроения людей против вигов, теперь усиленные последними
победами, помешали Уильямсу улучшить свое нынешнее преимущество, или
даже от того, что уводил своих пленников. Робинсон и Рамзи вызвался
возглавьте отряд рыскать по стране в поисках дворецкого, но главное
офицер мог дать ни одного поощрения на предприятии; он был, по его
суд, бесперспективная затея, когда силы противника были
везде такая сильная. Его определения, таким образом, был отступить, так как
как только его люди были в состоянии вернуться к своей твердыне. Его немногие
убитые были похоронены; о раненых, которых было не более
пятнадцать или двадцать, позаботились, и измученные войска были
отпущен, чтобы подкрепиться среди обильных запасов, захваченных у врага
. Энсин Сент-Джермин все еще был пленником; и, ради
усиления безопасности Батлера, Уильямс отобрал двух или трех других
офицеров, которые попали к нему в руки, чтобы сопровождать его при отступлении.
Сделав все эти приготовления, полковник и его офицеры удалились
отдыхать. На следующее утро при свете дня на равнине не было видно никаких следов
Вигов. Он был оставлен лоялистам
пленным и их раненым товарищам.




ГЛАВА XXIX.

УИЛЬЯМСУ НРАВИТСЯ ЖИЗНЬ В ЛЕСУ.--ХОРС ШУ И ДЖОН РАМЗИ
ПРОДОЛЖАЮТ СЛУЖБУ ДВОРЕЦКОГО.--МЭРИ МАСГРОУВ СТАНОВИТСЯ
ЦЕННЫМ ПОМОЩНИКОМ.


Уильямс начал отступление еще до рассвета, в равной степени с целью
завершить большую часть своего пути до наступления дневной жары,
а также защитить себя от возможного преследования объединившихся сил
противника. Его пунктом назначения были горы на
северо-западной границе. Свержение Гейтса оставило большие силы
ополчения Тори в распоряжении Корнуоллиса, который, как предполагалось,,
использовал бы их, чтобы сокрушить все остатки оппозиции в этом регионе.
Поэтому для Уильямса было делом огромной важности отвести
свой небольшой отряд в какое-нибудь безопасное место от нападений
роялистов.

Полковник Элайджа Кларк с момента падения Чарльстона был
занят тем, что держал вместе несколько разрозненных семей вигов в этой
части Каролины, прилегающей к Саванне, с целью
организованный план сопротивления британским властям; и он
достиг своей цели настолько, что добился трех или четырех
сотня человек, которые согласились держать себя в готовности нанести удар при любом удобном случае.
удар. Эти люди должны были быть зачислена в любое
момент, согласованная сигнал; и, в то же время, они были
поручение, сводя себя к их жилищам, или преследуя
своим повседневным занятиям, чтобы сохранить как можно больше в сторону
господствующей власти.

Кларк проживал в Джорджии, откуда он бежал, как только лидер роялистов
Браун завладел Огастой; и мы уже видели
это письмо от полковника Пинкни из Чарльстона, подкова которого
Робинсону было поручено доставить груз, и он вызвал Артура Батлера на
эту границу, чтобы помочь в предприятии Кларка.

Полковник Исаак Шелби, жителю округа Вашингтон в Вирджинии, пока
поселок Южный линии государственной оставил его в
район в настоящее время известный как графство Салливан, Теннесси, был
эффективное вспомогательное средство в схеме Кларка, и теперь был готов вызвать
солидное количество подписчиков за поддержку войны на
горная граница. Он и Кларк случайно прибыли в лагерь Уильямса
за день или два до нападения на Иннис, с целью
консультации относительно общих интересов планируемой кампании; и
они задержались, чтобы принять участие в сражении, только из естественного
беспокойства за судьбу своего предполагаемого товарища, Батлера. Не имея никаких
дальнейших мотивов оставаться с Уильямсом, они оба были полны решимости
вернуться к своим обязанностям, и, соответственно, во время
ретрита на следующий день они откланялись.

Бдительность, с которой враги наблюдали за этими партизанами,
почти лишила их надежды на успешную комбинацию. Из
сознание опасности, пытаясь сосредоточить свои силы на
этот момент, они решили все-таки продолжить свои отдельные
схемы раздражение, до более благоприятного момента для совместных действий
возникнуть не должно; и, в промежутке, чтобы скрыть себя аж
это возможно в лесу. Именно поэтому в надежде сохранить
его независимость, по крайней мере, если не в пособничестве Кларк, что Уильямс сейчас
перенесли столько отправкой в горы.

Его курс лежал к верховьям реки Фэйр Форест, в
нынешний район Спартанбурга. Этот район был населен всего несколькими людьми
охотниками и несколькими рассеянными индейцами безобидного характера; он
изобиловал дичью и обещал обеспечить людям легкое пропитание
чьи привычки были просты, и кто привык полагаться на погоню
за поддержкой. Второй день привел наших отважных солдат к месту пребывания.
они искали. Это была дикая местность, изрезанная горами и пересеченная
ручьями исключительной прозрачности; в то время как его возвышенное положение и
южная широта придавали ему климат, который был тогда, а также
теперь, отмеченный своей восхитительной температурой летом и освобождением
от суровости зимы.

Место, где отдыхал Уильямс, представляло собой уединенную долину, глубоко скрытую
в первоначальных лесах и орошаемую Прекрасным Лесом, ручей которого, так
рядом с ним был фонтан, едва ли превышавший размерами небольшой ручеек.
Здесь он решил разбить лагерь, в который в случае крайней необходимости он
мог бы безопасно отступить. С целью сделать его легко открыть как
рандеву, он вызвал ориентиры должны быть сделаны, резки выемок на
деревья-или _blazing_ их в фразы дровосека-в несколько
направления, ведущие к основным магистралям, пронизывавшим страну
. Организованное таким образом отступление знакомо истории войны
под названием лагерь "Прекрасный лес".

Эти приготовления были завершены в течение первого дня после
своего прибытия, Уильямс теперь приступил к принятию мер
по обеспечению безопасности Артура Батлера. Среди трофеев, которые попали в
его руки, после победы над Иннис был документ, содержащий
труды по военно-полевой суд. На прочтение этой статьи, вместе
с комментариями, предоставляемой Робинсон, убедили его в злобе
гонения, которые были направлены в жизни заключенного. Это
пришло в голову, поэтому, чтобы представить всю процедуру, чтобы Господь
Корнуоллис, которому, как он был убежден, это либо было
представлено в ложном свете, либо, что наиболее вероятно, было совершенно неизвестно. Он не сомневался
, что за призывом к благородным чувствам этого офицера с
полным раскрытием фактов немедленно последует приказ
, который должен поставить Батлера под защиту правил ведения войны, и
застраховать ему все права, которые принадлежат только плен взят с оружием в руках
в законном ссоры. Энергичный протест был соответствующим образом подготовлен, чтобы
данный эффект. В нем подробно излагались обстоятельства дела Батлера, которое было
сопровождено копией судебного разбирательства, и оно
завершалось требованием, чтобы такие меры были приняты главой
армии в соответствии с правами человечества и законами войны
"курс, - предположил писатель, - который он без колебаний выбрал
полагаю, его светлость почувствовал бы себя принадлежащим как к чести, так и к долгу
его должность". Этот документ был передан на попечение офицера, которому
было приказано доставить его под флагом перемирия в
штаб-квартиру британского командующего.

Вскоре после этого Робинсон сообщил Уильямсу, что Рамзи и он сам
решили вернуться в Эннори, чтобы узнать что-нибудь о
состоянии дел в этом квартале и приложить больше усилий
немедленно к услугам Дворецкого. В помощь этому замыслу
сержант получил письмо от Уильямса, смысл которого заключался в том, чтобы
информировать коменданта о любом посту лоялистов, который он может занять.
озабоченность в связи с тем, что от имени Батлера было подано заявление о
Корнуоллис, и что самое суровое возмездие будет применено к
заключенным, находящимся под стражей Уильямса, за любое насилие, которое может быть применено
к американскому офицеру. Положив это письмо в карман, наш человек
из "Майкла Мэй" в сопровождении своего доброго и верного союзника Джона Рамзи,
покинул "Прекрасный лес" около полудня четвертого дня после
битва у Масгроувз-милл.

На второе утро после отъезда двое спутников добрались до
Эннори, недалеко от жилища Дэвида Рамзи. Это было справедливо
летняя погода, и природа была так же весело, как в этой пронзительной время до
взрыв войны был взорван на ее полях. Все вещи, в ходе
несколько дней, казалось, претерпели резкое изменение. В стране
не наблюдалось никаких признаков беспорядков: никакие банды вооруженных людей не нападали на шоссе
. Время от времени видели земледельца за плугом: олень
выскочил из кустарника и убежал в лес, как бы приглашая
снова заняться погоней; и даже когда два солдата
встретив на дороге случайного путника, каждая сторона обогнала другую
не вызывало сомнений - вокруг царила кажущаяся тишина умиротворенной страны.
Правда заключалась в том, что война перекатывалась на север - и все, кто стоял за ней,
покорились после катастрофического сражения при Камдене. Крепкая и
пылкая часть населения ушла с армией; и
только некомбатанты или те, кто устал от оружия, были всем, кого можно было
увидеть в этом регионе.

Подкова, после поездки много времени в молчании, как эти образы
спокойствие занимавшие его мысли, сделал простое замечание, что говорил
объем правда в несколько уютные слова.

- Это неестественный вид спокойствия, Джон. Люди могут называть это покоем,
но я называю это страхом. Если нет какого-то беднягу из вигов в этом
район, как его жизнь стоит того, чтобы владеть собой. Как далеко от
mought мы из своего отца?"

Молодой солдат глубоко вздохнул: "Я знал, что ты думал о моем
бедном отце, когда высказывал свои мысли, Подкова. Это тяжелый
день для него. Но он мог это вынести: он человек, который мало думает о трудностях.
трудности. Есть беспомощные женщины, Гэлбрейт Робинсон, - продолжил он.
он покачал головой с выражением печали, которое почти
расплакалась. "Приближаясь к дому, в первую очередь думаешь о них. Моя хорошая
и добрая мама - Бог знает, как она перенесет любое тяжелое происшествие. Я
всегда боятся задавать вопросы в такие моменты о семье, из-за страха
услышать что-то плохое. И есть маленькая Мэри Масгроув в
мельница"--

"У тебя есть веские причины гордиться этой девушкой, Джон Рамзи",
перебил Робинсон. "Так что говори, парень, и не заикайся.
Ура! - она сказала мне, что она твоя возлюбленная! У тебя и половины языка нет
как у этой девки. Ах, сэр, если бы я был милым человеком, ха-ха-ха! - а я такой
нет ... будь я проклят, если сам не зажгу эту маленькую зажигалку.

"Этот забор", - сказал Рэмси, не опасаясь стеба сержанта, "принадлежит
в нашей фермы, и, возможно, нам лучше подвели рельсы и подход
дом в поле: если Тори должны быть там, мы можем найти
дороги опасны. Это дает нам шанс отступить.

"Это и щепетильно, и мудро, Джон", - ответил сержант. - Итак, покончим с этим.
мы подкрадемся к добрым людям, если они дома,
и застанем их врасплох. Но учти, мой мальчик, смотри, чтобы твои пистолеты были наготове.
загрунтованы; мы опасались попасть в осиное гнездо".

Ограда была опущена, и всадники осторожно въехали на поле.
Миновав узкую лощину и поднявшись на гребень противоположного
холма, они заняли позицию на небольшом расстоянии позади
усадьбы. С этого места их взору открылась печальная перспектива.
Жилой дом исчез, и на его месте была только куча
тлеющего пепла. Несколько вертикальных столбов каркаса, обгоревших до черноты, и
каменный дымоход с большим камином - вот и все, что осталось от
то, что всего несколько дней назад было счастливым пристанищем семьи
храброго и достойного человека.

"Боже мой! мои мысли были заняты этим! Я боялся, что их злоба
в конце концов обрушится на голову моего отца", - воскликнул Джон Рамзи, пришпоривая
свою лошадь и галопом подъезжая к развалинам. "Дикари сделали свое
худший. Но мои отец и мать, где они?" он воскликнул, Как
слезы покатились по его щекам.

"Мужайся, мой храбрый мальчик!" - сказал Робинсон самым добрым тоном.
"Придет расплата за все эти злодейства - и она наступит
трудно со многими тори еще до того, как этот счет будет улажен ".

"Я внесу горячую руку в первый же дом, в котором окажется глава тори",
пылко ответил молодой солдат. "За это сожжение будет заплачено"
десятью такими же".

- Всему свое время, Джон, - холодно сказал Робинсон. - Что касается пожара, то это
не имеет большого значения; несколько добрых соседей скоро все исправят,
построив твоему отцу дом получше того, который он потерял.
Кроме того, Конгресс не забудьте настоящий друг, когда война идет хорошо
дрался. Но это вовсе пойти против моей зерном, Джон Рамсей, чтобы увидеть
посылка трусливых беглецов плеваться своей злобы в отношении женщин и
дети. В сарае, кроме того, я вижу, нет", - продолжил сержант,
глядя на одну груду развалин недалеко от. - Эти
злодеи! когда нужно выполнить грязную работу, они не берутся за нее как
подмастерья. Неважно - я сделал одно наблюдение: самый темный час - это
незадолго до наступления дня, и это удобная старая поговорка ".

Постепенно Джон Рамсей попал в более спокойный нрав, а сейчас стали литой
о том, как в ходе приспособления к которым следует стремиться в своей нынешней чрезвычайной ситуации.
Примерно в четверти мили от него виднелись две или три негритянские хижины
, и он смог разглядеть нескольких детей возле дверей. Поэтому с
нетерпеливой поспешностью они с сержантом направились через
поле к этому месту. Когда они подошли на расстояние пятидесяти шагов к
ближайшей лачуге, дверь была приоткрыта, и в
отверстие было просунуто ружье, направленное на посетителей.

"Стойте за свои жизни!" - крикнул хорошо знакомый голос Дэвида Рамзи. В
следующее мгновение дверь широко распахнулась, оружие было отброшено в сторону,
и отец бросился вперед, восклицая: "Боже милостивый, мой мальчик и
Подкова Робинсона! Добро пожаловать, ребята; в сто раз желаннее, чем сейчас.
Когда у меня было лучшее убежище, которое я мог вам предоставить! Но добрые друзья Кинга
Джордж, как видите, был так любезен, что позвонил мне. Это легко понять.
когда им взбредет в голову навестить вига.

"Моя мать!" - воскликнул Джон Рамзи.

"Войди и посмотри на нее, мальчик - она хочет от тебя утешения. Но, слава Богу! она
перенесла этот удар лучше, чем я думал".

Прежде чем эта речь была произнесена, Джон исчез.

"И как случилось, что на тебя свалилось это несчастье, Дэвид?" - спросил Подкова.

"Я полагаю, что некоторые из ваших заключенных", - ответил Рамсей, "должен быть проинформирован
на меня и Энди: для отступления беглецов Иннис, пришел партия
через мою ферму. Они задержались ровно настолько, чтобы обыскать дом и
украсть все, что стоило взять; а затем поджечь жилище
и все пристройки. И Энди, и я, возможно, по счастливой случайности,
отсутствовали, иначе они сделали бы нас пленниками: поэтому они выставили мою
жену и детей за дверь, чтобы они сами добыли себе пропитание, и убежали
ушли так быстро, как будто Уильямс все еще преследовал их по пятам. Все , что осталось
для нас это значило забиться в эту хижину, где, учитывая все обстоятельства, мы
не так уж плохо живем. Но дела для страны принимают дурной оборот,
Подкова. Нас бьют со всех сторон ".

- Не так уж плохо, Дэвид, чтобы это уже можно было исправить, - ответил сержант.
- Что они сделали с майором Батлером?

"Как я узнал, его отнесли в "Блэксток" вечером в день
боя; а вчера поступило сообщение, что какая-то компания отвезла его обратно в "
Масгроувз". Я полагаю, что сейчас его держат взаперти в доме Аллена.
Кристофер Шоу был здесь два дня назад и сказал нам, что приказ был отдан
приезжайте, чтобы занять жилой дом миллеров с этой целью".

Подкова вошел в каюту вместе с Дэвидом Рамзи, и в течение
последующего часа, в течение которого семья готовила
закуски для путешественников, сержант тщательно опросил всех
подробности, которые необходимо знать для его дальнейшего руководства. Он был
установлено, что он и Джона должны оставаться в их нынешнем сокрытие
до ночи, а потом попытаться добраться до стана под прикрытием
тьма, и открытое взаимодействие с семьей
Миллер.

Остаток дня прошел в тревожных раздумьях. Положение
авантюристов был одним из большой опасностью, так как они теперь были
тут же в кругу операций противника и скорее всего
быть соблюдены и не оспариваются первый момент они отважились на
дороги.

Едва наступили сумерки, как они снова оказались в седлах.
верхом. Они осторожно продвигались по дороге, которая вела через
лес, пока она не пересекла шоссе; и, достигнув этого места,
Джон Рамзи, который был хорошо знаком с каждой аллеей в
кантри, теперь повел нас уединенной и едва различимой тропинкой,
в соседний лес, а оттуда утомительным и длинным путем,
направил своего спутника к берегам Эннори. Этот путь
сразу привел их на равнину, на которой был разбит лагерь Инниса
- последнее поле битвы. Все здесь было тихо и пустынно.
Сараи и другие остатки недавнего бивуака все еще были видны, но нет.
даже фермерский дом, который составлял штаб-квартиру Инниса, не был
вновь занят его первоначальными обитателями. Летучая мышь с жужжанием пронеслась над равниной,
и тут с соседних деревьев ухнула сова. Воздух по-прежнему носил
запах мертвых тел, которые были либо оставлены открытыми, либо так плохо
засыпают землей так, чтобы испортить ветерок с гибельной выдохов.

"Есть большая разница, Джон", - сказал Подкова, который редко упускал
повод для морализаторства на свой манер. "есть большая
разница между жарким полем и затхлым. Твое жаркое поле закаляет
солдата, потому что в нем есть что-то такое, что заставляет кровь
весело бежать по жилам мужчины, и это то, что я называю удовольствием. Но когда
все гноится, как внутри больницы - или того, что находится по соседству
за дверью, на кладбище - от этого у драгуна может вывернуться живот
и из него сделают проповедника. Эта роса выпадает сегодня ночью, как иней, и
пробирает меня до глубины души, чего не было бы, если бы она не освежала
запах мертвецов. А вот и свиньи, занятые, как многие пономари среди тори Инниса.
Вы можете услышать, как они хрюкают за ужином. Что ж, среди них есть
один человек, о котором я возьму на себя смелость сказать, что у этих свиней нет
желудка, к которому можно прикоснуться - это Хью Хабершоу: он спит в грязи в
вон там, за углом забора.

"Если бы ты больше ничего не сделал в драке, Лошадиная Подкова, а только раскроил череп этому
парню", - сказал Рэмси, "поездка, на которую мы отправились, была бы хорошо
оплачена - она стоила потраченных усилий".

"И rapscallionly человек, чтобы думать", - добавил подковы, "что я
собирается спасти его из когтей дьявола, когда у меня был палаш в
мою руку, и его лысый, жирный паштет в пределах досягаемости. Его мозг не имел ничего в нем
но обман и ложь, и всякие жестокие мысли, достаточно, чтобы отравить
воздух, когда я их выпустил. Я сделал замечание, Джон, все мои
жизнь на них матерщинники, промывочные очень наглых, - что когда так много
хитрый и крови-жажды, нет места для наперсток
мужество: у них сердца в живот, который так же, как для обозначения
что человек-самая скотская трус. Но сейчас, я считаю, что нам
лучше всего выбрать место здесь, на берегу реки, и оставить наших лошадей.
Я думаю, пешком мы сможем лучше маневрировать: до дома мельника недалеко
всего две мили, и нас могут заметить, если мы подъедем ближе на
лошадях.

Это предложение было принято, и двое друзей, проехавшись верхом на
пройдя небольшое расстояние от места сражения, они остановились в зарослях, где они
привязали своих лошадей и двинулись к мельнице пешком. После
следования по течению ручья около получаса они
заметили на расстоянии свет, мерцающий в окне Аллена
Жилища Масгроува. Это вызвало вторую паузу в их походе, когда
Рамзи предположил, что ему следует отправиться одному на разведку
дома и попытаться поговорить с обитателями. Он
соответственно, оставил сержанта развлекаться своими собственными мыслями.

Подкова уселся под платаном, где долго ждал.
в тревожном ожидании возвращения своего товарища. Растет непросто, в
в прошлом, при задержке Джона, он встал и украл осторожно вперед, пока он не
дошла до стана, где он разместил себя в положение, из которого он
удалось увидеть и услышать, что происходит в доме Мельника. На
крыльце находились три или четыре человека, чей разговор, когда он
донесся до ушей сержанта, доказывал, что они были незнакомцами в семье;
и луч света от конуса внутри, через некоторое время, сделал это более
проявиться, обнажив алую униформу врага. Была Подкова.
таким образом, подтвердилась правдивость сообщения о том, что Батлер был доставлен
в это место под военным конвоем. С этим убеждением он вернулся
к платану, где снова сел ждать прихода своего спутника
.

Было уже больше десяти часов, и сержант перебирал в своих мыслях
долгое отсутствие Джона, когда его внимание привлек звук
звук шагов, и в следующее мгновение Джон Рамзи и Мэри Масгроув
стояли рядом с ним.

- Что задержало вас до столь позднего времени? - спросил сержант.

"Тише, парень, у меня для тебя новости", - ответил Рамзи. "А вот и Мэри
собственной персоной".

"И это действительно так!" - воскликнул сержант, одновременно пожимая ей руку.
"это моя любительница нижних юбок; как у тебя дела,
девочка?"

"У меня всего минута в запасе, - весело ответила девушка, - и это
величайшая удача, что я додумалась выйти; потому что Джон дал мне
мне подали сигнал, который я был достаточно глуп, чтобы не понять с первого взгляда. Но,
через некоторое время я подумал, что это не мог быть никто, кроме Джона Рамзи; и это,
отчасти, потому, что я ожидал, что он когда-нибудь появится в нашем районе
с тех пор, как я услышал, что он был у своего отца, после того, как прапорщика взяли в плен.
"

"Я пошел", - сказал Джон Рамсей, "на ту сторону дома, где я
значение свист старомодную мелодию, что Мария была ознакомлена
С-в нескольких шагах все время в противоположном направлении, как будто там
ничего не имел в виду..."

"И я знал мелодию, Мистер подковы" - прервала Мэри, жадно, "это
Мэгги Лодер. Джон практиковал этот трюк однажды, чтобы показать мне, как
чтобы найти дорогу к нему. После этого я придумал предлог, чтобы покинуть комнату,
и выскользнул через сад - а затем пошел на свист,
как люди говорят, что они следуют Джек-О'-фонарь".

"И так, в обратном порядке", - продолжил молодой Драгунский, "мы пришли
на лугу и в лесу, здесь".

"Теперь, когда ты наконец добрался сюда", - сказал Подкова, - "расскажи мне новости".

"Майор Батлер в доме", - сказали Мэри и Джон одновременно
. "Его привезли туда вчера из Блэкстока", - продолжала девушка.
"От кого-то поступило распоряжение оставить его в нашем доме, пока они не решат, что с ним делать." Что с ним делать?" - спросила она.
"Что с ним делать?" Полковник Иннис
был слишком болен, чтобы думать о таких вещах, и был выведен из
по соседству ... и считается, что он умрет".

"Сколько человек здесь для охраны заключенного?" - спросил сержант.

- Их больше двадцати, с лейтенантом из Девяносто Шестой, который
отвечает за них.

- И как майор переносит свои неприятности?

"Он, похоже, тяжело на душе", - ответила девушка. "Но что может быть
ведь он далеко от своих друзей. Хотя мой отец, который является хорошим
судить о таких вещах, - говорит он терпит скорбь, как христианин. Он
попросила меня в частном порядке, если я слышал что-нибудь о вас, мистер Робинсон: и
когда я рассказал ему, что люди говорили о том, что ты был с людьми, которые
избили полковника Инниса, он улыбнулся и сказал, что если кто-то и может освободить его, то это Подковы Робинсон.
"

"Вам часто разрешают видеться с ним?" - спросил сержант.

"Я видела его всего два или три раза с тех пор, как он появился в доме",
ответила девушка. "Но офицер, который присматривает за ним, не является
упрямым или злонамеренным, и не возражает против того, чтобы я носил ему еду
хотя я вынужден притворяться, что знаю о майоре Батлере меньше
чем я, опасаясь, что они могут позавидовать моему разговору с ним.

- Ты можешь передать ему письмо?

"Я думаю, что смогу это придумать", - ответила девушка.

"Тогда передай ему это, моя хорошая девочка", - сказал Робинсон, доставая из кармана
письмо Уильямса и вкладывая его в руку Мэри. "Это листок с
почерком, которым он может воспользоваться, когда на него сильно надавят. Это может спасти его от
вреда. Теперь я хочу, чтобы ты сделал кое-что еще. Ты должен найти возможность просто
прошептать ему на ухо, что Подковы Робинсон и Джон Рамзи находятся по соседству.
по соседству. Скажите ему также, что полковник Уильямс отправил
гонца к лорду Корнуоллису, чтобы изложить свое дело этому офицеру и
отдайте какой-нибудь приказ о лучшем обращении с ним. Что за все это
негодяйский трибунал был отправлен посыльным, надеющимся, что Господь
Корнуоллис, если он храбрый человек и христианин - а они говорят, что он
есть - остановит это безжалостное преследование майора, для которого нет никаких
причин под небом. Вы запомните все это?

- Я постараюсь, сэр, - ответила Мэри. - и, кроме того, я расскажу это моему отцу.
у отца больше шансов поговорить с майором Батлером, чем у меня.

"Итак, - сказал Лошадиная Подкова, - мы снова будем здесь завтра вечером".
чуть раньше этого; вы должны встретиться с нами здесь. И скажите майору,
если у него есть для нас какое-нибудь сообщение, он может передать его через вас. Но будь осторожна,
Мэри, никто не увидит, как ты разговариваешь с заключенным. Если они заподозрят тебя, это
все испортит.

"Поверьте мне, - сказала девушка, - я ручаюсь, что к этому времени я уже научилась, как
вести себя среди этих красных мундиров".

"Ну вот, Джон, - продолжал Подкова, - я сказал все, что хотел сказать, и
поскольку тебе, я не сомневаюсь, есть что сказать девушке, это
но справедливо, что у тебя должен быть свой шанс. Итак, ты возвращаешься с ней пешком
до мельницы, а я подожду тебя здесь. Но не забывай
о себе, задерживаясь в отпуске.

"Я должна вернуться домой как можно быстрее", - сказала Мэри. - "Они будут искать меня"
".

- Прочь, Джон Рамзи, прочь, - добавил Подкова, - и смотри в оба.
ты, парень.

С этим приказом Джон Рамзи и дочь мельника поспешно
ретировались и вскоре оказались вне пределов слышимости сержанта.

Через некоторое время, которое, несомненно, показалось храброму драгуну коротким,
он вернулся к своему товарищу, и они быстро отправились на поиски
своих лошадей; и, снова забравшись в седла, они вернулись обратно.
быстрым шагом направились к хижине Рамзи.




ГЛАВА XXX.

 Все более отдаленными и слабыми были звуки битвы;
 С порывами ветра они поднимаются, с порывами ветра они слабеют,
 Пока крик, и стон, и ужасный грохот конфликта,
 И дикий шум погони не заглушат шторм.

 "ДЕВА ТОРО".


В суматохе, возникшей после поражения Инниса, Джеймсу Карри
удалось увести Батлера с поля. Ему было приказано
отступите с пленником к Блэкстоку; и он, соответственно, отправился в путь
примерно с дюжиной солдат по частной тропинке, которая вела к
кварталу, защищенному от посягательств врага, когда началась атака
. Дворецки сел на коня позади одного из мужчин, и в таком непростом состоянии его
понесли кружным путем, который был выбран,
ни на минуту не отвлекаясь от резкого движения лошади, почти
на большой скорости, пока, преодолев три мили отступления,
группа не прибыла на главную дорогу, которая проходила между лагерем Инниса.
и это Блэксток. Здесь Карри, мыслящий себя вне опасности
погоню, остановил своих людей, с целью остаться пока он не может узнать
что-то боевой. Батлер был в состоянии самого волнующего замешательства.
недоумение относительно причины такой внезапной перемены в его делах. Никаких
объяснений его проводники ему не дали; и хотя с самого начала
он знал, что чрезвычайная ситуация возникла из-за какого-то
нападения на позицию Инниса, никто не обронил ни слова при нем, чтобы
дайте ему малейший ключ к разгадке природы нападения. Солдаты
о нем сохранялось угрюмое и недоброжелательное молчание, и даже
проявлялось по отношению к нему суровое и обиженное поведение. Он слышал
стрельбу, но какие войска вели бой, кем руководились или с какими шансами
на успех, были предметом самых мучительно интересных сомнений. Он
мог только предполагать, что это было неожиданностью, совершенной
Виги, и что нападавшие, должно быть, прибыли достаточными силами, чтобы
оправдать смелость предприятия. Эта подкова была связана с этим вторжением.
Он чувствовал себя полностью уверенным; и из этого обстоятельства он
собрал утешительный и жизнерадостный прогноз лучшего исхода из всех его недугов, чем казалось даже отдаленно возможным при его позднем состоянии.
...........
........... Эта надежда становилась все ярче, когда шум битвы принесли
новости дня его уха. Первые несколько разрозненных выстрелов, которые
говорили о неразберихе, в которой начался бой, были, после
перерыва, заменены регулярными ружейными залпами, которые указывали на
организованное и организованное сопротивление. Взвод за взводом стреляли последовательно
что для опытного слуха солдата означало, что
пехота принимала на себя атаки кавалерии, и что пока что первая
не дрогнула. Затем стрельба стала более вялой, и раздались случайные выстрелы
с разных сторон - но среди них не было слышно ни одного
воплощенных залпов. Это было случайное и почти непреодолимое сопротивление
летящих людей.

В этот момент на лбу Карри появилась мрачная складка, когда он
посмотрел на своих товарищей и сказал тихим, невнятным тоном: "Это
беспорядочный выстрел, черт возьми, режет ухо. В этом есть что-то недоброе.
"Это звучит так".

Вскоре несколько отставших появились на повороте дороги, примерно в четверти
мили в сторону битвы, призывая своих лошадей вперед
их скорость. За ними последовали группы как пехоты
, так и кавалерии, продвигавшиеся вперед в крайнем беспорядке - те, что были верхом на лошадях
прокладывали себе путь сквозь толпу пеших солдат, по-видимому
невзирая на жизнь или конечности; раненые с вновь кровоточащими ранами
или наспех перевязанные теми приспособлениями, которые были под рукой. Все
поспешили вперед, сопровождаемые ругательствами, протестами и оставленными без внимания приказами
офицеров, которые пытались возобновить свои командования. Это был самый
бегство людей, охваченных паникой и опасающихся преследования; и облака
пыли, поднятые давлением и спешкой этого карьерного роста, почти заслонили
заходящее солнце.

В первые минуты неуверенности Карри испытывал не меньшую тревогу, чем
Батлер, неподвижно стоявший на обочине дороги, читал отдаленные признаки
хода сражения; но теперь, когда катастрофический исход был не
перестав сомневаться, он приказал своей кавалькаде двигаться вперед и с
этого момента продолжал свое путешествие с неослабевающей скоростью, пока не прибыл
в Блэксток.

Батлера бесцеремонно препроводили в его прежнее место заключения
в сарай, где к его персоне была приставлена строгая охрана. В
растерянность и неповиновение, которые преобладали среди толпы, что
в течение ночи, постоянно растет в маленькой деревушке, в
общие обряды гуманности по отношению к заключенным, были преданы забвению, и он был
осталось, чтобы скоротать томительные часы до утра, на вид сена, без
пищевыми продуктами или другими закусками, чем просто глоток воды. Из-за
нескрываемого ропота тех, кто часто посещал это место, и ворчливых
выслушивая упреки солдат друг против друга, Батлер получил возможность
собрать воедино основные события дня. Предполагаемая смерть Инниса
дошла до него по этому каналу, и, что едва ли было предметом
менее личного интереса для него, неизбежный конец Хью Хабершоу. Это было
с молчаливым удовлетворением от моральной или поэтической справедливости - как это было названо
- события, когда он слушал товарищей покойного
самодовольный капитан описывает свою смерть в терминах грубой и
не знающей жалости рибальдии - возмездия в память о жестоком и
трусливом хвастуне.

Когда утро было полностью на исходе, неорганизованные и сломленные остатки лагеря тори
начали постепенно приходить в состояние дисциплины.
День прошел в этом занятии. Каждую минуту поступали приказы
от высших офицеров последнего лагеря или с ближайших британских постов
. Видеозаписи передавали новости о различных военных операциях
из окрестностей противника. Остатки рот были
распределены по отрядам и подразделениям; и, последовательно, одна партия
за другой, как было замечено, покидали деревню и направлялись в
марш, который вел к основным силам британской армии или к гарнизонам нижних округов
.

К концу дня остался только один отряд; и Батлеру
дали понять, что это вверено его особому
хранению. Он состоял из нескольких солдат регулярной армии гарнизона из
Девяноста шести человек и небольшого числа сельского ополчения, что составляло в общей сложности
около двадцати человек под командованием лейтенанта Макдональда из регулярной армии.
армия.

Батлер оставался в своем нынешнем состоянии уединения четыре или пять дней,
в течение которых он испытал значительное смягчение суровости своего
плен. Макдональд был осторожным и рассудительным солдатом и унижался
по отношению к своему пленнику с такой добротой, насколько позволяла природа его
доверия. Он убрал его в благоустроенной квартире в
жилого дома, а также снабдили его удобства, его положение
необходимо; он даже сделал его редких визитов, в которых приняли участие с
больше, чем просто обряды вежливости и уважения, и выразил
сочувствие его страданиям.

Эти неожиданные утешительные интонации из той среды, в которой Батлер
до сих пор не слышал ничего, кроме лютой ненависти и резких упреков, упали
с благодарностью на ухо и придал более яркий оттенок его надеждам на будущее
. Но он не мог не заметить, что никаких намеков была сброшена
Макдональд, которые могли бы дать ему хоть малейшее основание предположить, чтобы
перипетии, что еще ожидало его. Сообщение о падении Инниса, казалось,
дало естественную основу для веры в то, что злоба его врагов
в дальнейшем может быть менее активной, поскольку он приписывал большую часть
преследование, которому он подвергся из-за тайных махинаций этого человека
. Он больше не видел вокруг своей персоны тех агентов , которые первыми
преследовали его с такой ожесточенной враждебностью. Казалось, он ввязался в
совершенно новые комбинации, и из всего, что он видел, у него были основания предполагать,
что их намерения против него были менее злыми. И первым, превыше всего
другими темами утешения была убежденность в том, что храбрая
и умелая группа друзей была на поле боя, стремясь к его
освобождению. Все-таки, его ситуация, в которой потребовались все его
мужественность, чтобы прокормиться. Молодой воин ярый нрав, и
рьяно вознамерились активной и опасной службе, не может себе ручей
нудно, скучно задержки из плена, даже в мягкой форме: а если это
рабства befal в период всеобщего возбуждения, когда "великие события
на Гейла," на котором в заточении находится только свидетелем
вездесущая интерес они возбуждают, не дано знать их
импорт; если, кроме того, как и в случае с Батлером, непроницаемой завесой
тайна висеть над целью своего плена, за плечами которого несколько
короткие проблески предоставленные ему по его мнению, ничего, кроме смерти в его
самые страшные формы; и если к этому добавляются, однозначно тяжелее
его качества, и тревоги, и заботы, и боль преданного, помолвленный
любовник, отделенный от всего сердца, что любит его, мы также можем предположить,
что самый борзый дух может найти в ней, несмотря на периодические
отблески солнечных лучей, что потопление надеемся, что философское король
Израиль описывается как "сердце больное," ... что потертостей на
душу, которая, как заключенные Орленок, томит и рвет своим крылом против
прутья своей тюрьмы. Так же обстояло дело и с Артуром Батлером, который теперь
обнаружил, что все больше и больше погружается в тень меланхолии
по характеру.

Вскоре было установлено, что Уильямс покинул поле, которое он
выиграл, и отступил за пределы досягаемости немедленного преследования. И поскольку
пост на Масгроувз-милл давал много преимуществ по сравнению с
средствами связи с гарнизонами средней части
провинции, и был более защищен от опасности приставания со стороны
тем партиям вигов, которые, возможно, все еще были вне закона, был направлен приказ
Макдональду переехать со своим заключенным в жилище мельника,
и там задержать его до тех пор, пока не будет предпринят какой-то окончательный шаг в его деле
.

В соответствии с этим требованием Батлер был препровожден, после
интервала в несколько дней, о котором мы упоминали, к Аллену Масгроуву. Старый
мужчина получил своего гостя, что представление о господстве в
военные мастера из провинции, которые он прописал для себя
на протяжении конкурса, тайно радуясь, что выбор сделан
его дома для этой цели, могли бы поставить это в его силах, чтобы облегчить
страдания солдата, к чьей причиной он чувствовал себя решила хоть
вложений не высказываемому. Этот выбор послужил доказательством для мельника,
что не произошло ничего, что могло бы вызвать недоверие британских властей
к лояльности какой-либо части его семьи, - и к Батлеру, это
привело к утешительному факту, что ревностная преданность Марии
Мазгроув, чтобы его обслуживание было еще прошло без извещения; несмотря на
девичья себя, это доказательство, что ее ведомство в поставке
письмо, которое она так ловко поставить в пределах досягаемости сотрудников
суда, даже не вызвала подозрения против нее.

Заключенному была отведена лучшая комната в доме, а самому
пристальное внимание со стороны семьи, насколько это было возможно
оказываемое без возбуждения недоверия, было направлено на обеспечение его
всем необходимым для его состояния. Со стороны
командира были приняты обычные меры предосторожности, известные по военному опыту
для безопасного содержания пленного. Рядовые
гвардии заняли сарай, в то время как Макдональд и один или два подчиненных
офицеры разместились в жилом доме: часовые были
расставлены на нескольких аллеях, ведущих к жилищу, и сержант
находился под особым присмотром заключенного, которому под этим присмотром разрешалось
время от времени выходить в сад. Обычные формы лагеря
полиция соблюдалась со скрупулезной точностью; - и утренний, и ночной барабан
, парад, смена часовых, звон
шомполы в пустых стволах мушкетов и блеск оружия
были странным и курьезным образом связаны с сельским и непривычным к войне видом
особенности окружающего пейзажа.




ГЛАВА XXXI.

БАТЛЕР НАХОДИТ ПРОБЛЕСК СОЛНЦА В СВОЕМ ГОРЕ.


Аллен Масгроув достаточно наслушался истории Батлера от своей дочери
и от Гэлбрейта Робинсона - почувствовать теплую заинтересованность в безопасности этого офицера;
а теперь его личное знакомство с заключенным еще больше
подтвердило его первые предположения. Старик воспользовался
первой же возможностью, чтобы выразить Батлеру свою озабоченность его
благополучием. Благодаря умеренному и доброжелательному тону его собственного характера, он был
способен сделать это, не навлекая на себя недоверия
офицера гвардии. Его выражения сочувствия были расценены
Макдональдом как естественные чувства религиозного человека, проникнутого
привычное сострадание к страданиям человека и одного
кто стремился выполнять обязанности Миротворца. Его визиты были
смотрели, как духовный советник, которого свойственно верно
было давать утешение страждущим, в любом состоянии;
поэтому он был беспрепятственно общаться с пленником, и, как
иногда случалось, с ним наедине в его камере.

Эта привилегия была сейчас особенно полезна; для Мэри, получившей ее на следующее
утро после ее полуночного интервью с Джоном Рамзи и Робинсоном,
сообщила ее отцу о событиях той встречи и передала ему
письмо, которое дал ей сержант, а также
повторила ему ее послание в точности в том виде, в каком она его получила, Мазгроув
воспользовался случаем в течение следующего дня, чтобы доставить письмо в
Батлер, и сделать с ним все, что он слышал от своего
дочь. Раскрытие информации произведено самых восхищаться в силу по
Духи Батлера. Это, впервые с начала его
страданий, открыло его разуму четкое представление о его шансах в конечном итоге
освобождение. Ожидание представления его дела Корнуоллису
вселило в него твердую уверенность в том, что правосудие по отношению к нему восторжествует
и скрытая злоба его врагов будет обезоружена. В этой надежде
ему пришло в голову немедленно принять какие-нибудь меры, чтобы удовлетворить британского главнокомандующего
необоснованный характер главного обвинения
обвинение, выдвинутое против него военным трибуналом, - то, что касалось
к мнимому замыслу предать Филипа Линдси гневу
Республиканское правительство. С этой целью он решил обратиться к
Сам Линдсей, письмо, и, честно говоря, чтобы призвать его в состоянии покоя
это самые несправедливые и злые обвинения. Он знал, что каким бы сильным
Антипатия Линдси к нему могла заключаться в высоком чувстве чести, которым
отличался отец Милдред, можно было уверенно и
успешно воспользоваться, чтобы представить такое заявление, которое должно было полностью
убедите своих обвинителей в вопиющей несправедливости предъявленного обвинения. "Я напишу
ему, - сказал он, - и положусь на его защиту. Я потребую, чтобы
он подробно рассказал всю историю моих отношений с его семьей,
и сказать, насколько невероятным даже он, должно быть, считает, что я могла быть настолько низкой
чтобы замышлять покушение на его покой. И я обращаюсь к Милдред, чтобы укрепить
заявление отца, чтобы показать, что это злое обвинение опирается на
история, которую невозможно может быть правдой".

В то время как мысли Батлера все еще были заняты этим решением, Мэри
Мазгроув вошел в свои апартаменты, неся в руках салфетку и тарелку,
которые она пришла накрыть для него к обеду, и пока служанка занималась
собой, накрывая маленький столик посреди комнаты, она бросила
несколько недоверчивый взгляд в сторону часового, который расхаживал взад и вперед
напротив двери, а затем, улучив момент, когда солдат
исчез из поля зрения, она прошептала Батлер--

"Вы видели моего отца, сэр?"

Батлер кивнул головой.

"Он все вам рассказал?"

Батлер снова изобразил молчаливое согласие.

Топот часового показал, что он снова приближается к двери;
и когда Мэри повернула глаза в том направлении, она увидела бдительного
солдат останавливается в таком положении, чтобы иметь возможность одновременно видеть и слышать
то, что происходило в комнате. Не выказывая ни малейшего волнения, или
казалось, что она даже заметила охранника, она сказала веселым и беспечным
голосом: "Мой отец и лейтенант Макдональд, который хороший
джентльмен-я думаю, что дело христиан - делать для них все хорошее, что мы в наших силах
, что предоставлено нам провидением; и поэтому, сэр, я был
собрать вам немного ежевики, которая, как я подумал, может быть, вам понравится
, сэр.

Часовой ушел, и Мэри улыбнулась, увидев, что ее маленькая
уловка увенчалась успехом.

"Принеси мне бумагу", - осторожно сказал Дворецки. "Ты внимательный человек".
девушка", - продолжил он более громким голосом: "и я благодарю вас за это доброе
будет". Затем, обнаружив, что часовой вернулся не сразу, он
прошептал: "Я хочу написать Робинсону - ты возьмешь письмо и
прочитаешь его ему".

"Я сделаю все, что в моих силах", - ответила девушка; и снова часовой
прервал совещание.

Мэри, накрыв на стол, вышла из комнаты. Через несколько минут она
вернулась, неся с собой семейную Библию.

"Если вы хотите почитать, сэр, - сказала она, - вот книга, на которую человек
может смотреть долгое время, не уставая от нее. У нас есть только
это и Путешествие Пилигрима, и молитвенник, в доме; но
мой отец говорит, что это стоит всех других, которые когда-либо были напечатаны, поставить
вместе; и особенно, сударь, когда человек в беде, и от
их друзья".

Выражение удовольствия играли на услуги дворецкого, а он взял
большой объем от девушки.

"Тысяча благодарностей вам, моя милая дивчина", - ответил он. "Я не сомневаюсь, что
стану мудрее и лучше под вашим руководством. Эта доброта
почти примиряет меня со своей судьбой".

"Джон делает для вас все, что в его силах, и он хороший помощник мистеру
Робинсон, - сказала Мэри тем же осторожным шепотом, которым она говорила в первый раз.
выходя из комнаты. Батлер открыл книгу и
нашел среди страниц сложенный лист бумаги; затем, закрыв его,
он бросил его на кровать.

Через положенное время Мэри Мазгроув вернулась с несколькими блюдами с едой,
которые она поставила на стол, и в один из последующих визитов,
которые были заняты приготовлением ужина, она достала из-под своей
фартук с чернильницей и пером, которые она незаметно для часового вложила в руку Дворецки.
часовой. Сделав это, она удалилась, оставив
заключенный должен расправиться со своей трапезой в одиночестве.

После ужина Дворецкий бросился на кровать, где он лежал с
Библия открылась перед ним, повернувшись спиной к двери; и,
в то время как Мэри Мазгроув был занят в удалении мебель стол,
он нашел средства, чтобы написать несколько строк, чтобы Филипп Линдсей. Взял же
возможность написать короткое письмо к Милдред, а затем установить
направления подковы Робинсон, смысл которого был в том, что
сержант должен принимать две буквы и отходят, со всеми отправкой, для
голубиный кот и передать оба в руки Милдред с просьбой
чтобы она передала ему необходимый ответ от своего отца. Лошадь
Шу также было поручено объяснить Милдред такие подробности из истории
Батлера, которые были необходимы для того, чтобы стать известными для
достижения цели миссии.

Когда эти бумаги были закончены, их свернули в маленький
компас и в течение вечера вручили Мэри с
просьбой, чтобы она сама прочитала инструкции, предназначенные для
сержанта, и проинформировать его об их содержании, когда она доставит
бумаги ему.

До сих пор все шло хорошо, и Батлер нашел дополнительную причину, чтобы
развеять мрак, нависший над его духом, в открывшейся перед ним перспективе
привлечь сильных и авторитетных друзей в
план его освобождения.




ГЛАВА XXXII.

НЕДОУМЕНИЯ МЭРИ МАЗГРОУВ.


Как моряк, кто смотрит в небо с палубы, и отмечает первый
восстание небольшое облако, "не больше, чем рука человека," что его
опытным глазом показывает знак буря; и тотчас, как соринку быстро
изменения в страстное массы, объема откуда после объеме дан пар
подгоняемый закрученными волнами вперед, покрывающими широкий берег мрачной пеленой
, он все чаще и пристальнее смотрит вверх, стремясь
обеспечить безопасность своего судна и убедиться в правильности курса к
стир: итак, - не с тем же сомнением в безопасности, но с тем же беспокойством
разглядывая небеса, - Мэри наблюдала за медленным приближением ночи.
Сначала она с тоской посмотрела на заходящее солнце и с удовольствием заметила, как ночной ястреб начал подниматься в воздух.
затем, в долгих сумерках,
она заметила сгущающуюся темноту, увидела, как взлетела летучая мышь, и услышала
лягушка, квакающая в своем пруду. И по мере того, как звезды, одна за другой, вспыхивали
в ночи, ей было приятно думать, что час ее миссии
приближается, ибо она была встревожена духом и стремилась
оправдывает себя в своей благотворительной деятельности; и, возможно, также, это может быть
сказано о ней, без ущерба для ее скромных, девичьих чувств, как стимул
она подчинилась своим желаниям из-за надежды встретиться с Джоном Рамзи.

В течение часа после ужина она шагнула на крыльцо, и по-прежнему смотрел на
звезды, по случаю медленно растущая ночи; и, время от времени она
дошел до мельницы, задержался на берегу реки,
и снова вернулся, чтобы спросить часового, который час.

- Ты выглядишь встревоженной, Мэри, - игриво сказал Макдональд. "Теперь, я
осмелюсь сказать, я могу угадать ваши мысли: это звезды большой
-обличитель. Вы только что подумали, что, поскольку перетягивание каната
закончилось, какой-нибудь парень, который недавно держал в руках мушкет, будет очень естественно
спотыкается сегодня ночью, вместо того чтобы пойти домой навестить свою мать.
Ну же, разве это не хорошая догадка?

- Вы знаете его, сэр? - невозмутимо спросила Мэри.

"Да, конечно, хочу: хороший, храбрый парень, который хорошо ест, хорошо пьет
и хорошо дерется".

"Сейчас все мужчины так поступают, - ответила девушка, - но я уверена, что вы ошибаетесь,
сэр, если вы думаете, что кто-то из них считает нужным приходить сюда".

"Он должен прийти быстро, иначе мы не можем впустить его без подписи",
сказал офицер: "Сержант, прикажите татуировке бить, уже девять
часов. Мэри, останься, я должен задать тебе несколько встречных вопросов об этом самом.
галантный.

- В самом деле, сэр, я всего лишь пошутил, и я подумал, что ты пошутил. Мой отец говорит:
мне не подобает задерживаться, чтобы поговорить с мужчинами; спокойной ночи, сэр:
настало наше время для молитв". И с этими словами молодая девушка
удалилась в дом.

Примерно через полчаса Мэри скрылась через другую дверь и, выбрав
обходной путь через сад, она миновала часового и
помчалась к мельнице, намереваясь успеть на встречу с
друзья Батлера. Как только она достигла берега реки, она ускорила шаг
и быстрым шагом направилась к дальним зарослям.

"Что за черт! кто там идет?" раздался мужской голос из района мельницы
"кто это так быстро летает?"

"Боже, Том, это, должно быть, привидение", - сказал второй голос, достаточно громкий, чтобы его услышала девушка.
она прибавила скорость, с которой бежала.
направляясь к укрытию.

В одно мгновение двое солдат стражи бросились по следу
испуганной девушки.

"Пощадите меня, добрый сэр, ради всего святого, пощадите меня!" - воскликнула девушка.
внезапно обернувшись к своим преследователям.

"Куда так быстро?" - спросил один из мужчин. "Это странное время суток.
ночью девушки улетают в лес. Что за дело у тебя в руках, которое привело тебя сюда?
и как тебя зовут?"

"Я дочь Аллена Мазгроува", - с негодованием ответила Мэри.

"Неужели это так?" - спросил первый оратор. "Тогда это собственная дочь Мельника"
и мы просим у вас прощения. Мы только видели, как ты летел вдоль берега
реки, и не знали, что это было, почему мы сочли правильным
последовать за тобой. Но, поскольку теперь все объяснено, мы проводим вас обратно в дом.
"Я могу найти дорогу без посторонней помощи", - ответила девушка. - "Я хочу, чтобы вы вернулись".

"Я могу найти дорогу без посторонней помощи".

- Ну, это нехорошо для такой доброй девушки, какой должна быть дочь мельника
, - сказал второй солдат.

"Я посмотрю, сможет ли мой отец защитить меня", - сказала Мэри, поспешно возвращаясь
к дому так быстро, что можно было почти бежать. - Я узнаю, если
Лейтенант Макдональд позволит оскорблять меня.

Торопливым шагом она вышла на крыльцо и, не останавливаясь, чтобы
переговорить с теми, кто занимал эту часть дома, удалилась в свою
комнату и бросилась в кресло, где просидела некоторое время
задыхаясь от страха. Постепенно восстанавливая силы, она
начала размышлять о своем недавнем замешательстве; и это было с
глубоким чувством огорчения и разочарования, когда она размышляла о своем
не имея возможности успешно возобновить свое предприятие в ту же ночь.
Настал час встречи; офицеры стражи все еще были на крыльце.
ее поведение уже привлекло внимание, и если
она хотела быть в состоянии оказывать услуги в будущем, ее самое
очевидным долгом было отложить любые дальнейшие попытки доставить документы
до другого раза. С другой стороны, у нее были основания опасаться, что Джон
Рамзай бы витает рядом, чтобы выяснить причину ее отказа
встретиться с ним, и, возможно, опрометчиво прибегают к той же режим передачи сигнала
что он успешно практикуется до сих пор. Это будет непременно,
по ее мнению, поводом для расследования, которое может полностью расстроить все
свои взгляды. "Но тогда Джон - хороший солдат, - сказала она в порядке
самоутешения, - и будет знать, что враг не спит; потому что, если он
если бы это было не так, он был бы уверен, что я сдержу свое слово. И если он только берет
это понятие в голову, он слишком осторожен, чтобы выполнить шанс
испортив все, приехав сюда."

Тем не менее, с некоторым недоверием относясь к военной службе Джона, когда она
пересекла путь его любви, что, естественно, размышляла она, создает
опрометчивый человек, она решила, что лучше всего обезопасить себя от несчастного случая, бросившись
в компанию офицеров, которые слонялись у дверей, ведя
праздную беседу с ее отцом. Поэтому она покинула свою комнату и с
тревожным сердцем вышла и тихо села на
ступеньки крыльца, где некоторое время оставалась молчаливой, но
невнимательная слушательница разговоров окружающих ее людей.

Как часть той системы вещей, благодаря которой так устроено, что
поток истинной любви никогда не будет гладким, я когда-либо обнаруживал, что, когда
было особенно уместно, чтобы какая-нибудь бабушка, дядя, кузен, отец или
гость рано отправлялись спать, чтобы успешно осуществить какой-нибудь план, представляющий интерес
для молодых влюбленных; именно в такие ночи
является ли превратность судьбы наиболее заметной в склонении умов
таких бабушек, дядей, кузин и так далее к тому, чтобы сидеть намного дольше, чем
это обычай; таким образом, показывая, что канавки и "ласточкины хвосты" вещей в
этом мире не очень подходят для тех, кто имеет дело с
нежной страстью. Так и случилось с бедняжкой Мэри Мазгроув этой ночью.

Время быстро приближалось к одиннадцати, и она с тревогой отмечала каждое произнесенное предложение.
надеясь, что оно будет последним; а затем она
трепетала при мысли, что Джон, невзирая на опасность, может затаиться
рядом и неосторожно выдать себя. И все же ораторы вели беседу.
как будто они собирались просидеть всю ночь. Он был вкусный, классный час,
после знойного дня, и там было роскошно на ветру; но как
минут насчитали за Девой, в их медленное течение, ее
страхи возросли. Наконец, вдалеке, как будто это было в миле отсюда, показался
послышались четкие ноты того, кто насвистывал старую мелодию. Мэри невольно
вскочила со своего места и двинулась по узкой тропинке к воротам.
ее сердце колотилось так сильно, как будто вот-вот должно было
"пересечь свои континенты". Сигнальные ноты освежили воздух,
и мелодия зазвучала беспечно и смело, показывая, что путник
с легким сердцем брел по главной дороге к мельнице.
Компания на крыльце, однако, была слишком поглощена своим
разговором, чтобы заметить инцидент. Свист раздавался все ближе, пока,
наконец, казалось бы, скудных выстрела от дома. Помимо этого
точка это не заранее; но здесь указано, что лицо, у которого
продолжалось это было остановлено. Если бы можно было увидеть щеку Мэри на свету
, это показало бы, как кровь отхлынула от нее от сильного страха:
все ее тело сотрясалось от этого чувства. Чтобы продемонстрировать свое безразличие,
которое, по правде говоря, было самым прискорбным, она смешалась с
компанией на крыльце и прислонилась к дверному косяку. Тем не менее,
свист продолжался, без малейших признаков отступления, и Мэри нетерпеливо
направился в дальний конец дома. - Джон Рамзи выставляет себя дураком
, - раздраженно пробормотала она. - Неужели у него не хватает ума понять, что я
не могу выбраться? Что заставляет простого человека бездельничать у забора
, как будто он действительно хочет, чтобы его схватили? Я не верю в
могучий смысл и мудрость этих людей! Будь у Джона хоть чуточку глаз, он бы
увидел, что я не смогу улизнуть сегодня ночью.

По мере того как девушка становилась раздражительной, страхи все меньше овладевали ею; и
теперь, воспрянув духом, она вернулась на крыльцо.

- Сержант, - сказал Макдональд, обращаясь к одному из своих людей, - возьмите две папки.
и Патроле в дороге, пока вы выяснить, кто этот парень, который делает
сам так весело-ночь. Я подумал, что это какой-то дурак, - продолжил он,
обращаясь к Аллену Масгроуву, - который, как говорит поэт, "присвистнул
по недосмотру он добавил:"Но, похоже, у него страстное желание заполучить
эти помещения, которые, на мой взгляд, не совсем подходят. Возможно, в конце концов,
Мэри, - добавил он на ухо девушке, - это тот парень, о котором я тебе
рассказывал; и поскольку он застенчивый юноша, мы приведем его сюда
силой. Ты знаешь, он ничего не может с этим поделать, и старина папа здесь никогда не сможет винить
вы, если я заставлю этого парня прийти к вам против вашей воли.
Сержант, обращайтесь с этим человеком вежливо, вы понимаете.

"Это не стоит вашего времени, чтобы отправить после того, как Адам Гордон", - сказала Мэри,
с некоторыми небольшое замешательство в ее акцента; "он только полоумные; и
практически единственное, чем он занимается по жизни, чтоб дошло ночей
здесь на Мельничную плотину, чтобы Боб угрей. Если бы не это, его мать
много дней обходилась бы без еды ".

"Неважно, мы возьмем Адама с собой, - ответил лейтенант, - и если он
хорош в своем виде спорта, что ж, мы пойдем и присоединимся к нему".

"Он стесняется компании, - сказала Мэри, все еще запинаясь, - и
не хочет появляться среди незнакомцев".

Отчасти из чувства смирения, отчасти для того, чтобы избежать дальнейшего разоблачения
своих чувств, а отчасти также, возможно, из некоторого легкого чувства
раскаяния, такого, которое естественно для добродетельного и юного ума в бытие
вынужденная прибегнуть к обману, каким бы законным он ни был (как я утверждаю в
данном случае), девушка удалилась в гостиную, где, никем не замеченная,
она вознесла короткую и искреннюю молитву о наставлении и прощении.

Тем временем патруль отправился в путь и по прошествии короткого времени
вернулся, когда офицер доложил, что до его прибытия человек
они отправились на поиски покинувшего это место, и в темноте
ночи у них не было ни малейшего понятия, как последовать за ним. Это был едва ли не сообщало
перед такой же свист был слышен, в то же отдаленную точку, где она была
в первую очередь привлекает заметила Мэри.

- Как и сказала наша юная хозяйка, - пробормотал Макдональд, - какой-то
увалень, слишком застенчивый, чтобы его можно было поймать, и не стоящий того, чтобы его ловили. Мы засиделись за этим занятием
сегодня вечером достаточно, друг Мазгроув, так что давай спать.

Через несколько минут группа разошлась по своим местам
отдыха.

Пока Мэри готовилась лечь в постель, тревожные события ночи
заняли ее мысли, и перед глазами возник образ Джона Рамзи.
попеременно он вызывал упреки и аплодисменты. - Если он безрассудно храбр, - сказала она
кладя голову на подушку, - никто не скажет, что он не мудр,
кроме того. И если он будет совать голову в опасность, он прекрасно знает
, как вытащить ее снова. Так что да благословит его Бог за то, что он настоящий мужчина
такой, какой он есть!" И, таким образом, лучше умерить со своим возлюбленным, девушка упала
спит.

Чтобы отвести от семьи мельника все подозрения в нелояльности,
Кристофер Шоу предложил свои услуги Макдональду, чтобы исполнять обязанности
одного из отряда, в период содержания Батлера под стражей в
доме. Предложение было принято, и Кристофер был назначен на
службу в качестве квартирмейстера, или поставщика для маленького
гарнизона, - должность, обязанности которой существенно не мешали его работе.
ежедневное занятие на мельнице.

У Мэри была привычка делиться с Кристофером всеми своими секретами,
и прибегать к его помощи в своих планах всякий раз, когда это было необходимо. И
вскоре после того, как наступило утро, девушка встала и отправилась на
мельницу, где рассказала Кристоферу обо всех затруднениях
предыдущей ночи.

"Вещь должна осуществляться в день", - сказал молодой человек, после того, как он
услышал всю историю. - Мне нужно собрать провизию по соседству.
и что мешает тебе, Мэри, поехать со мной верхом?
если это всего лишь покупка яиц?--и потом, что мешает
нам появляться на Дэвид Рэмси, и фиксации весь
дело?"

"Не лейтенант будет посылать своих людей с вами?"
- спросила горничная.

"Он нас не подозревает", - ответил Кристофер, так же осторожно, как если
стены мельницы были уши. "Во всяком случае, мы можем попробовать, ты знаешь, и если
дело примет неправильный оборот, тебе останется только остаться дома; а мы
можем, в худшем случае, предпринять еще одно предприятие ночью".

"Письмо у меня за пазухой, - сказала Мэри, - и оно будет готово"
сразу после завтрака.

Когда наступило назначенное время, все пошло так благоприятно, как Мэри только могла
пожелать. К ней вернулось хорошее настроение; и она приступила к своим домашним обязанностям
со счастливой жизнерадостностью во взгляде, которая полностью обезоруживала
сплошные подозрения. Она восприняла подшучивание Макдональда относительно причины
своего беспокойства предыдущей ночью с совершенным добродушием; и
когда Кристофер объявил командиру о своем намерении
отправившись на прогулку за покупками и пригласив его кузена составить ему компанию
она приняла предложение с таким довольным смехом, словно
превратила его в приятное времяпрепровождение.

Лошади были завезены в дверь, и девушка и ее спутник ехали
весело вперед. Они не заставили себя выполнение пяти или шести
Майлз, который принес им в каюту Дэвида Рамзи. Мне не нужно рассказывать об этом
нежная забота, с которой Мэри Масгроув встретила своего возлюбленного Джона
Рамзи; и не то, как она упрекала его как глупого парня за то, что он топает и
плетется по фабрике и насвистывает сигналы, когда ему следовало бы
понял бы по тому, что она не пришла его встречать, что для этого была веская причина
. Также не важно подробно описывать обстоятельства безрезультатной экспедиции Подковы
и Джона и их разочарование от того, что они не увидели
Мэри; и как проницательно прошлой ночью Робинсон угадал истинную причину
этого; и как всецело он заранее согласился с девушкой в том, что она думала
Джон азартный, безрассудный дурак, чтобы привести себя в опасности, когда он
возможно, был уверен, что это бы закончилось, в перспективе от
"мерзавцем красные мундиры", как Джон должен был бежать, чтобы вырваться из когтей
на Патроле. Моя история требует, чтобы я пропустил эти вещи мимо ушей,
и перешел к текущему делу.

Подковы и Рамзи стали чрезвычайно нетерпеливы, как потому, что они
ежечасно подвергались опасности быть застигнутыми врасплох случайными отрядами противника,
так и потому, что время для полезных действий быстро ускользало. У них были
использовали все меры предосторожности, чтобы сохранить их визит к Дэвиду Рамзи глубокое
секрет окрест; так и было, с этим объектом, пролежавший Пердью в
один из маленьких домиков, из которой они могли наблюдать за приближением
посетители, и, если нужно, необходимое, обеспечить немедленное отступление. В течение дня
они редко покидали свое укрытие, ограничивая все свои операции на открытом воздухе
ночью.

В каюте Дэвида Рамзи было проведено совещание, - письма были
изготовлены и доставлены Подкове, и инструкции, предназначенные для
него Батлером, были внимательно прочитаны. Было решено, что Подкова
следует установить для Голубь, Кот без задержек маршрут
горная страна в Северной Каролине, а что наименее вероятно
прервано британскими войсками. Джон Рамзи в настоящее время должен был
вернуться в лагерь "Фэйр Форест", чтобы сообщить Уильямсу о положении
дел; и в дальнейшем он должен был действовать так, как подскажет случай.
Кристофер Шоу и Мэри должны были присутствовать при встрече с Батлером и сообщить
все, что могло бы заинтересовать Дэвида Рамзи, который пообещал
найти способы общения с Уильямсом или Самптером, если позволят обстоятельства
.

Этим вопросам была организована так, Мэри и Кристофер шо взял их
листья семье Рэмси, и пошла об объекте якобы их
экспедиции.

План путешествия Подковы на первых и наиболее опасных этапах из
его путешествия в Виргинию состояло в том, чтобы воспользоваться темнотой
ночи; и поэтому он решил отправиться в путь, как только этот день
подойдет к концу. Поэтому его непосредственные заботы были направлены на то, чтобы
сделать все необходимые приготовления к отъезду. За капитаном Питером
тщательно ухаживали и снабдили двойной порцией провизии.;
провизия была убрана, как для него, так и для его верного животного: его
пистолеты были приведены в порядок: винтовка вычищена, и запас
патронов обеспечен; и, наконец, письма были зашиты в
мешок кожи, и пряжкой вокруг его тела ремень, внутри его
сушилка. Немаловажным моментом в подготовке сержанта к
его экспедиции было сесть и съесть обед, который, судя по количеству поданного
и энергичности, с которой было предпринято нападение, мог
это предвещало целую неделю голодания.

День клонился к закату, и ночь явилась желанным гостем к сержанту;
и в тот час, который старые хронисты обозначают как "inter canem et
люпум, - капитана Питера подвели к двери, готового к путешествию.
Семья Рамзи стоял вокруг, - и в то время как Энди, с мальчишеской любовью,
держал винтовку подковы в руке, сержант с чувством произнес
слов на прощание своим друзьям; - затем, небрежно неаккуратного
веселье, вскочив в седла, и, получив его верное оружие от
молодой товарищ его позднего галантного приключения, он выехал с
стаут сердце, как всегда отправилась с кавалером рыцарства в области
романтической известностью.




ГЛАВА XXXIII.

ВЗГЛЯД НА ГОЛУБЯТНЮ. - ДРУЖЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ БРАТА И СЕСТРЫ.


Наш рассказ еще раз возвращает нас к Голубятне. Во время первого
неделя, последовавшая за ее интервью с Артуром Батлером под руководством Олененка.
Башня, Милдред было спокойным и задумчивым, и даже тоска: ее обычная
пользовательские упражнения был заранее известен, и ее жизнь протекала главным образом в ее
палаты. Постепенно, однако, ее твердый и решительный нрав возобладал
над печалью ее судьбы, и к ней начала возвращаться та
жизнерадостность, которую обстоятельства никогда не могут надолго подавить в сильном и
дисциплинированном уме. Она стала более чем когда-либо внимательно следить за общественными событиями
и с огромной жадностью стремилась получить информацию в
что касается положения вещей на юге. Теперь она чувствовала себя тесно связанной
с делом, к которому приступил Артур Батлер, и поэтому
ловила распространявшиеся в то время слухи о том, что касалось прогресса
американского оружия в южной экспедиции, с интересом
тот, у кого была большая ставка в зависимости от проблемы.

Она получила несколько писем от Батлера, в которых подробно описывался
ход его путешествия от Голубиной койки до лагеря Гейтса, а оттуда
до коттеджа Подковы. Все они были написаны уверенным
и даже шутливый тон с легким сердцем солдата, который пытался развлечь его
любовницей; и они рассказывали такие вопросы личной истории, как были
символ, до сих пор ее боится за свою безопасность. Их воздействие на Милдред
заключалось в том, что они подогрели ее энтузиазм, а также оживили ее ожидания
относительно будущего и, таким образом, вернули ей бодрость духа
. Таким образом, вплоть до этого периода она с каждым днем становилась все более жизнерадостной
и игривой по характеру и заставляла себя относиться к более
оптимистичным расчетам относительно окончательного решения дел. Теперь она была
часто верхом в сопровождении своего брата, с которым она почти не виделась.
никогда не упускала случая навестить добрую миссис Даймок, где она
либо находила письмо от Батлера, либо слышала некоторые из тысячи новостей
этот отчет всегда был занят пропагандой или преувеличением в отношении
передвижений армии.

"Я гарантирую вам, что Артур умеет обращаться с пером так же хорошо, как со шпорой
и палашом, моя прелестная леди", - таково было одно из замечаний хозяйки, поскольку
она протянула Милдред восьмое или девятое послание , попавшее в
руки после ухода дворецкого; "вряд ли мчащийся по
загрязненные путешественника с головой, поставил на север, но это--'хорошая женщина,
это хозяйка Димок это? и когда я говорю 'Да', тогда 'вот
письмо, сударыня, для вас, что приходит из армии:' и так есть
Собственноручное письмо Артура к большому пакету: "для госпожи Даймок из
гостиницы "Рокфиш инн", Амхерст", и, в конце концов, ни одной убогой строчки
для меня, но только обложка, а внутри - для мисс Милдред Линдси из
Голубиный кот. Ha, ha! мы, старые тела, всего лишь ищейки в этом мире.
Но благослови его Бог! - он прекрасный и благородный джентльмен". И Милдред
взять pacquet и с нетерпением сломать печать; и как она просматривал
рядом-написал содержания цвета возрастало, то убывало по ее щеке, и ее
глаза бы одно мгновение заиграет смех, и в следующий потускнеет с
слеза. И когда она заканчивала читать, она тайком прижимала листок
к губам, а затем прятала его за пазуху, демонстрируя
искреннюю нежность преданной и восторженной натуры.

Милдред и Генри были неразлучны, и в той же мере, в какой его сестра
рвение и привязанность к делу независимости стали более активными.
Склонность Генри стать партизаном быстро росла. У нее был такой
характер, который разжигал дух отважных приключений. В этом был
тихий и ненавязчивый, но неизменный поток решимости, который
не отступал ни перед какими опасностями. Ее чувства, острые и искренние, отдали все
свое тепло ее принципам; и то, что она когда-то считала своим долгом
заповеданным, выполнялось с благочестивой самоотдачей религиозного
долга. К этому темпераменту, который, в силу какой-то тайны своего строения,
обладающий чарами, способными повлиять на умы человечества, был дополнен изяществом
изысканно женского обращения. Объединение этих двух атрибутов
вынесено Милдред Линдси объект заметный интерес в таком
время революционной борьбы. Ее молодость, ее готов
гений, ее знания и привычки рефлексии, сильно заранее
ее годы, усилил впечатление ее персонаж был адаптирован к производству,
и принес над ней, даже в ее уединенном месте, немалое
доля общественного наблюдения. Не было ничего удивительного в том, что разум настолько
организовал и провел должны приобрести неограниченное господство
более откровенное, с открытой душой и смелым характером ее брата, теперь просто
выйдя за пределы простого детства. Ее влияние на Генри
было первостепенным и безграничным: ее привязанность принадлежала ему, ее вера принадлежала ему,
ее энтузиазм проникал в его характер и распространялся на него целиком.

С помощью этих средств влияния она усердно старалась
внушить Генри свои собственные чувства по отношению к войне; и
эта цель побудила ее заинтересоваться предметами и занятиями,
которые, в общем-то, очень чужды ее полу. Ее желание заручиться
его чувства в помощь дворецкого, и ее убеждение в том, что времени на
рукой, когда Генри может оказаться полезным, дало повод для страстного заботливость, чтобы увидеть
ему хорошо подготовлены к чрезвычайным ситуациям день, что необходимый режим
образования, в период революции, был общий
среди молодых джентльменов страны. Он был самым усердным и
способным учеником; и она с удовольствием поощряла его склонность к
военным занятиям, какими бы причудливыми ни были некоторые из его представлений о
возможно, так оно и есть. Поэтому она с большим удовлетворением отметила
усердную, хотя и мальчишескую преданность, с которой он стремился овладеть
знаниями, относящимися к обязанностям солдата. Как бы мало это ни было
это может входить в рамки женского восприятия в обычное время,
это не будет казаться настолько далеким от возможностей или даже от
привычек пола, когда мы размышляем об этом в конвульсиях этого великого
национальная борьба, когда все ресурсы страны были израсходованы на службу
события того дня рассматривались с не меньшим интересом
женщинами, чем мужчинами. Пыл, с которым американские женщины
участвовали в заботах и жертвах войны за независимость, вызвал
частые замечания и самые теплые похвалы ее летописцев.
Милдред, но отражение, в этом случае, оттенки общество вокруг
Голубь Кот, который состоял из множества семей, разбросанных по
страна стороне, состояла из лиц возвышенным характером, легко
обстоятельства, и ярые политике вигов, с кем она проводится
непрерывный и привычный половой акт.

Другое соображение может послужить объяснением несколько мужественного
характер занятий Милдред. Ее самым близким спутником во все времена
и часто в течение нескольких недель единственным был ее брат.
Эти двое выросли вместе со всей уверенностью детства; и
эта уверенность не ослабевала до сих пор. Их занятия спортом,
упражнения, мысли и привычки были схожи, с меньшим количеством
обычной дискриминации между полами, чем между
отдельными людьми в более крупных объединениях. Они приближены друг друга в
характером и нравом; и Генри, возможно, в этой связи, быть сказал, чтобы быть,
без умаления его мужественных качеств, мальчик-девочка; и
Милдред, с другой стороны, с таким же небольшим умалением, быть мальчишкой
девочка. Эта воспитанная в домашних условиях свобода воспитания привела в своем развитии к
некоторым гротескным результатам, с которыми мой читатель, несомненно, сталкивался до сих пор
наблюдал с улыбкой; и это также послужит объяснением некоторых из
особых форм общения, которые впоследствии могут быть замечены между
братом и сестрой.

Весть о битве при Камдене еще не достигла окрестностей
Голубиной коты; но приближалось время, когда вся страна встанет на
на цыпочках, желая получить весть о том, что интересные события. Неделю уже
прошло без предъявления письма от дворецкого; и она растет
непросто в этом промежутке молчания. В ее сознании происходила борьба;
неприятное предчувствие, в котором ей было почти стыдно признаться, и
все же она не могла подавить его. Страна была полна сообщений о
враждебных операциях, и высказывались тысячи предположений, которые
варьировались в зависимости от более оптимистичного или подавленного настроения тех,
кто их высказывал. Батлер научил Милдред ожидать поражения,
и все же она все еще надеялась на победу; но личная судьба ее возлюбленного
подкралась к ее догадкам, и она не могла подавить дурные предчувствия,
которые привязанность обычно преувеличивает и всегда причиняет боль. В
этом состоянии сомнения было заметно, что ее манеры время от времени
поднимались до более игривого тона, чем было для нее естественно; и благодаря
поочередно они погружались в угрюмое молчание, показывая, что равновесие
ума было нарушено, и что чаши весов не были верны: это была
борьба ментальной решимости с трусливым сердцем - сердцем запуганным
по своим привязанностям.

Таково было положение вещей, когда в последние две недели августа
утро ознаменовало день непревзойденной красоты. Воздух был эластичный;
прохладный ветерок играл по аллеям и украл духи
тысяча цветов. Птицы с непривычной живостью пели на
соседних деревьях; и солнце освещало горы золотым
великолепием, быстро плывущие облака отбрасывали свои тени на
лес, покрывавший окрестные холмы, и орел с канюком
плывущие в самых высоких небесах или кружащие вокруг скалистых утесов
радостно улетая, словно наслаждаясь роскошью прохладного летнего утра.
 Едва закончился завтрак, как на
террасе появился Генри, одетый в охотничий костюм. Его горн был изящно подвешен
на зеленом шнуре через плечо; это был изящный и сверкающий инструмент.
инструмент, убранство которого было украшено кокардой из шелкового
кисточки, и демонстрировалась так демонстративно, как будто ее носил герой мелодрамы
.

Подобно святому Суизину из баллады, он "трижды обошел весь мир", когда
поднес горн ко рту и "протрубил в ответ громко и долго".

- Ну что, добрый мастер Пафф, - сказала Милдред, игриво подходя к брату.
- что означает этот шум? Прошу тебя, сжалься над чьими-нибудь ушами.

Генри повернулся к сестре, не отнимая горна от губ,
и продолжал трубить целую минуту; затем, прервавшись только из-за нехватки воздуха
, он сказал с комической серьезностью--

- Я отрабатываю свои сигналы, сестра; я могу подать тебе "на коня" и
"Подъем" и "Ростбиф", как опытный трубач.

"Воистину, вы порядочный человек, хозяин", - ответила Милдред. "Но вряд ли это
время, - продолжила она, наполовину бормоча себе под нос, - для тебя и меня,
Генри, чтобы носить на груди легкие сердца.

"Что ж, сестра, - сказал Генри с некоторым удивлением на лице, - сейчас
мне кажется, самое время попрактиковаться в подаче сигналов. Мы находимся в самом разгаре
перетягивания каната, и каждый мужчина, у которого есть меч или горн,
должен быть на ногах и действовать ".

"Как же так на учебе, брат?" - прервала Милдред, без
толкование вняв Генри-его обязанность.

"Ох, нечасто! Я знаю, что большинство из речи Кориолана все наизусть:--

 "Подобно орлу в голубятне, я
 Ваши голоса затрепетали в "Кориоли":
 Я сделал это один. - Мальчик!"

он разглагольствовал, цитируя пьесу и сопровождая свою декламацию
несколькими экстравагантными жестами.

"Это легкая работа, Генри, - смеясь, сказала Милдред, - в ней слишком много от
праздничной игры. Я думала, ты изучаешь более серьезные
вещи, вместо этого хвастливого героизма. Ты притворялся, что очень
серьезно, но некоторое время назад, чтобы сделать солдата из себя."

"Ну, и не называть это воинской повинности? Предположим, я наброшусь
на Корнуоллиса - его светлость, как называет этот парень Тиррел
его - точно таким же образом. Я гарантирую, что они сказали бы, что в этом было что-то от
солдатства! Но, сестра, интересно, разве я не изучал атаку и
защиту укрепленных мест? И почему тебя так называют? Смотрите теперь,
вот правильный шестиугольник, - продолжал Генри, проводя палкой линии на посыпанной гравием дорожке.
"Вот бастион, - эти линии -
фланг, -лицо,-ущелье: вот занавес. Итак, моя первая параллель
проходит примерно здесь, в шестистах шагах от контрскарпа. Но я
сам мог бы взять Чарльстон вдвое быстрее, чем этот коварный парень.,
Клинтон сделала это, если бы я был там, и одна его сторона, которая ... спасибо
мои звезды--я не".

"Вы целиком и полностью из моей глубины, брат", - прервется Милдред.

"Я знаю, что боюсь. Как можно ожидать, что женщины разберутся в этих вопросах?
Продолжай вязать, сестра: ты не можешь научить меня ".

"Ты изучал Военный катехизис, Генри? этого, вы знаете, барон.
Штойбен требует от всех молодых офицеров.

"Больше всего", - ответил Генри. "Не совсем через это. Я ненавижу это заучивание прозы
наизусть. Шекспир мне больше по душе, чем барон Штойбен. Но я буду
вот что мне нравится, сестра: мне нравится управлять лошадью. Я могу
пройти, и сделать выпад, и поменять ногу, и броситься на корточки, с
любой мужчина в Амхерсте или Албемарле тоже, может быть."

"Вы сказали мне, что практиковались в стрельбе из седла".

"Конечно, я практиковался. И посмотрите сюда", - ответил кадет, снимая фуражку
и показывая дыру в ткани. "Ты видишь это, Милдред? Я подбросил
кепку в воздух и пропустил в нее мяч, прежде чем она упала - на
галопе".

"Молодец, хозяин, ты храбро идешь вперед!"

"И еще кое-что я должен тебе сказать, что, возможно, Милдред, тебе понравится.
смешно слышать: - Я перешел на грубый способ сна. Я хочу
закалиться; поэтому я бросаю одеяло на пол и растягиваюсь на
нем - и сплю, как ..."

"Например, что, добрый брат; ты позируешь для сравнения".

"Как спящая красавица, сестра".

"Ha! ha! это самое неуместное и дерзкое сравнение!

"Ну, как троянец, или дровосек, или драгун, или как Стивен
Фостер, и это все, на что способен сон. У меня есть идея попробовать
это в лесу как-нибудь ночью - если я смогу уговорить Стивена пойти с нами.

"Почему бы не попробовать это одному?"

"Почему это так неловко - быть совсем одной в лесу?
длинная ночь - знаешь, сестра, это одиноко; и, чтобы
сказать по правде, я почти подозреваю, что немного боюсь привидений.

- В самом деле! а ты мужчина! Странный страх для молодого Кориолана.
Предположим, что вы должны сделать в войнах, и должно произойти по мере
страж на одном месте-далеко от своих товарищей; на пикет, я
думаю, вы это называете? (Генри кивнул) темной ночью, ты бы предать своих
обязанность из-за страха гоблина!"

"Я умру первой, Милдред. Я хотел остаться, если бы я сделал
землетрясение из-за дрожи в моих ботинках.

Милдред рассмеялась.

"А потом, если призрак поднимется из-под земли", - продолжила она,
с притворной торжественностью.

- Я бы насвистел какую-нибудь мелодию, - перебил Генри. "Это отличный способ
подавить страх".

- Как тебе не стыдно говорить о страхе, брат.

- Только о призраках, сестра, не о людях.

- Ты должен излечить себя от этих детских опасений, учитель.

- И как же мне это сделать, Милдред? Я слышал, люди говорят, что
храбрые люди были встревожены духов".

"Ты должен приучить себя к полуночным часам и темным местам, все
один. Наша бедная мать научила тебя этому страху."

- Я буду думать о ней, Милдред, пока мое сердце не разорвется, а мои
щеки не побледнеют, как пепел, - сказал Генри серьезно и торжественно
подчеркнуто.

"Ее дух, она может расти, буду любить тебя, брат; он никогда не будет искать
чтобы причинить тебе вред", - ответил задумчиво Милдред.

"Сестра, - сказал Генри, - вы пришли в спорт, но вы очень меня
грустно".

Милдред отошла на несколько шагов, и оставался непоколебимо глядя на
парапет. Когда она оглянулась, то увидела приближающегося к ней Генри.

"Ты сутулишься, брат, в своей походке, - сказала она, - это неряшливая привычка".

"Это происходит, сестра, из-за того, что я так часто лазаю по этим горам. Мы
альпинисты, естественно, сутулятся на склонах холмов. Но если ты думаешь, -
продолжал Генри, возвращаясь к теме, которая только что была прервана
, - что это придаст мне смелости в ночных бдениях, я бы не стал этого делать.
попробовать.

"Я бы хотела, - сказала Милдред, - чтобы ты совершал обход, как патрульный,
по лесу с двенадцати до двух, каждую ночь в течение недели".

"Согласен, сестра, в любую погоду".

"И тогда я буду думать, что ты полностью излечилась от этого солдафона, похожего
немощь, когда ты в состоянии дойти до церкви и отслужить службу.
один дежурный на кладбище.

- Один? - с беспокойством спросил Генри.

- Ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой, брат?

- Я почувствовал бы себя очень храбрым, если бы ты поехал, Милдред; потому что ты храбр, как генерал.
генерал. Но если Стивен Фостер останется поблизости - достаточно близко
, чтобы услышать мое "Все хорошо", - думаю, я смогу это вынести ".

"Ты должен идти один", - сказала Милдред, бодро, "прежде чем я буду думать вам
подходит пропиариться".

- Если ты говоришь, что я должен, сестра Милдред, что ж, значит, я должен, и этому конец
его. Но ваша дисциплина сорок раз более сильное, чем немецкая
Барон в Ричмонд. Отец сегодня утром какой-то бледный, - продолжал Генри.
он перевел взгляд на крыльцо, где теперь был виден мистер Линдсей.
он ходил взад-вперед, скрестив руки на груди.
- Его постоянно что-то беспокоит, Милдред. Я бы хотел, чтобы этого дьявола, Тиррела,
похоронили до того, как он нашел дорогу в Голубятню! Смотрите, он
идет сюда.

Как Милдред и Генри побежал навстречу Линдси, и встречался с ним перед
он выдвинул десяток шагов по лужайке.

- Какой день, папа! - сказала Милдред, нежно беря его за руку.
- Дышать этим воздухом - роскошь.

"Бог дал нам прекрасные небеса, дети мои, и богатую,
изобильную землю. Он наполнил их обоих благословениями. Человек только портит им настроение
своими проклятыми страстями, - сказал Линдсей с серьезным акцентом.

- Ты слышал плохие новости, отец? - вопросительно спросил Генри. - Что случилось?
случилось?

Милдред внезапно побледнела.

"Не пройдет и нескольких дней, как мы услышим замечательные новости, мальчик", - ответил Линдсей.;
"Пока что все неясно. Генри, отправляйся к своим забавам или к своим
учеба. Милдред, у меня есть кое-что для твоего уха, и поэтому, дитя мое, прогуляйся
со мной немного.

Генри ушел, встревоженно озираясь на сестру, чьи
лик выраженный болевой сигнализации. Милдред последовала за отцом
медленно и бесшумно на маленькую веранду, затенявшую дверь в
фронтон рядом с террасой.




ГЛАВА XXXIV.

МИЛДРЕД ПОДВЕРГЛАСЬ СУРОВОМУ ИСПЫТАНИЮ: ЕЕ ТВЕРДОСТЬ.


"Мой разум беспокоит меня," сказала Линдси: "Милдред, слушай меня-и запомните, что я вам
сказать. Наши судьбы приближаются к периоду глубокого интереса:
поэтому нет времени на уклончивые речи или на забавы с застенчивыми и
девичьи чувства. Я хочу, дочь моя, чтобы меня поняли".

"Отец, разве я тебя обидел?" - спросила Милдред, ударил больно
и почти отталкивающей серьезностью в голосе Линдси.

- Артур Батлер был в "Голубиной койке", - сказал он сурово, - а вы
скрыли это от меня. Это было не похоже на моего ребенка.

- Отец! - воскликнула Милдред, заливаясь слезами.

- Нет, эти слезы не изменят моего решения. Как родитель, я
имел право, Милдред, ожидать от тебя послушания; но ты увидела его в
вопреки моим приказам: здесь, на границе Голубиного поля,
ты увидела его.

"Я сделал... я сделал".

"И ты молчал и хранил свою тайну от своего отца".

- Ты запретил мне говорить о нем, - ответила Милдред тихим, рыдающим
голосом, - и прогнал меня от себя, как только я произнесла его имя
на своих устах.

- Он негодяй, дочь моя; низкий негодяй, который хотел разрушить мой покой.
и украсть сокровище из моего сердца.

Милдред закрыла глаза руками и задрожала в безмолвной агонии.

"Я получил письма, - продолжал Линдсей, - в которых раскрывается
гнусный заговор против моей жизни. Этот самый Батлер - этот яростный фанатик
бунтарь - скрывался по соседству с моим домом, чтобы наблюдать за передвижениями моей
семьи, выведывать характеры моих гостей, завладевать
моими священными секретами, замечать входящих и уходящих
одного из моих самых преданных друзей, и на основании этого выдвинуть обвинение в
государственной измене перед этой нечестивой и самой проклятой властью, которая узурпировала
господство на земле. Я должен быть донесен этим злобным хозяевам,
и понести такое наказание, какое могут назначить их страсти. И все это
с помощью человека, который лелеял и аплодировал моим собственным
дочь!"

"Мой дорогой отец, кто так злоупотребил твоим разумом и направил твои мысли
в русло, столь чуждое тому спокойному суждению, с которым ты
привык смотреть на вещи жизни?"

- Можешь ли ты отрицать, Милдред, что этот дворецкий последовал за Тиррелом в "Голубку"
Кот; прятался здесь, поблизости; разыскивался путем беседы через
нескольких своих помощников со слугой Тиррела, чтобы узнать цель
Визит Тиррела; и оскорбил этого человека, когда ему не удалось
убедить его предать своего хозяина? Можете ли вы отрицать это? Можете ли вы отрицать, что
он опрометчиво сбежал из своего укрытия, когда больше не мог
скрывать свои намерения? - и, зная все это, можете ли вы сомневаться, что он
злодей?"

- Он не злодей, отец, - с негодованием возразила Милдред. "Это
жалкие подделки того недостойного человека, который завоевал ваше доверие.
человек, который является не меньшим врагом вашему счастью, чем эгоистом.
замышляет против меня. Сюжет неправда: это одно из Тирелл
низменные лжи".

"А Батлер был не здесь; вы хотели убедить меня, Милдред?"

- Он пробыл по соседству всего одну ночь; он направился на юг
в ход свой долг", - ответил мягко Милдред.

"И не имел сообщников с ним?"

"Он присутствовал руководство--только один--и поспешил вперед без
задержка".

"И ты встретил его в ту единственную ночь - случайно, я полагаю?"

"Ты сомневаешься в моей правоте, отец?"

"Милдред, Милдред! ты разобьешь мне сердце. Почему он вообще был здесь... Почему
Ты встретился с ним?

- Он приходил, отец... - сказала Милдред, с трудом выговаривая слова сквозь внезапно нахлынувшие слезы.
- Молчать! - воскликнула она.

- Молчать! Я не желаю слышать никаких извинений!" - воскликнул Линдси. Затем, мгновенно смягчившись.
Он взял свою дочь за руку и сказал: "Дитя мое, ты
невинен по своей природе, и не ведаешь злых фантазий этого мира
. Он подло солгал, сказав вам, что зашел сюда случайно, или
что его пребывание было ограничено одной короткой ночью. У меня есть доказательства, полные
и удовлетворительные, что в течение нескольких дней он скрывался в этом
районе; и, более того, что его план был сорван только из-за
неожиданное открытие, сделанное по неосторожности пьяного хулигана,
который оказался связанным с ним в его грязном посольстве. Это была бесстыдная ложь,
придуманная, чтобы обмануть вашу доверчивость, если он даст вам возможность поверить в обратное.
"

"Артур Батлер презирает ложь, отец, с глубочайшим презрением, которое
свойственно благородному уму, и возмутился бы такому обвинению духом
доблестного человека. Если у мистера Тиррела есть такие обвинения,
было бы уместнее высказать их лицом к лицу с человеком, которого он
собирается оклеветать, чем вслух моему отцу. Но такова природа змеи
жалить в траве, а не открыто встречаться со своей жертвой ".

"Первая обязанность верного друга - предупредить о приближении
врага - и это сделал Тиррел. За этот акт служения он
заслуживаешь ли ты порицания? Могла ли ты ожидать чего-то другого от благородного
джентльмена? Как тебе не стыдно, дочь моя!

"Отец, я знаю, что эта история злобно, чудовищно лжива. Артур
Дворецкий не твой враг. Скорее бы он отдал свою жизнь, чем даже
побалуйте мысль навредить вам. Его приезд сюда не был неизвестен
я - его задержка, но на одну короткую ночь; важное дело позвало его.
спешно направиться к армии юга.

- Ты говоришь как девчонка, Милдред. Против этой истории у меня есть признание
верного и храброго солдата. Да, и позвольте мне сказать вам - благосклонно, поскольку вы
можете судить об этом лживом и вероломном мятежнике - его коварные уловки были пресечены.
и быстрая месть теперь на его пути - его судьба предрешена ".

- Ради всего святого, отец, дорогой отец, скажи мне, что это значит.
Ты слышала об Артуре? - воскликнула Милдред с самым страстным выражением
горя, одновременно бросив голову на грудь Линдси. "О,
Боже! ты слышала что-нибудь о том, что ему причинили вред?

"Девочка! глупая, безумная, своевольная девчонка! - воскликнул Линдсей, высвобождаясь из объятий дочери.
он встал со своего места и сердито зашагал по комнате.
несколько шагов по террасе. "Как ты смеешь проявлять такое неповиновение по отношению ко мне! Нет, я
не это имел в виду - хватит ли у тебя духу, Милдред, потакать этому
страстное увлечение человеком, которого я ненавижу больше, чем могу ненавидеть кого-либо другого
живое существо! Он, негодяй, на чью голову я призываю ночные проклятия!
Отвратительный, вызывающий отвращение образ в моем сознании! Услышь меня, Милдред, и выслушай меня,
хотя твое сердце разрывается, когда я это произношу - Пусть смерть преступника покроет
его самого и его имя вечным позором!--пусть его нынешнее пленение будет
наполнено всеми ужасами одиночества, без жалости..."

- Его пленение, отец! И после этого он попал в руки
врага? Скорее! расскажи мне все! - Я умру, моя жизнь связана с его жизнью!
- воскликнула Милдред в агонии, подскочив к отцу и
схватив его за руку, а затем упала к его ногам.

"Ради Бога, дитя мое!" - сказал Линдсей, встревоженный
силой вызванного им пароксизма, и теперь поднимал свою дочь
с земли. "Милдред! - говори, девочка! Это чувство сведет меня с ума.
О, судьба, рок! - как безошибочно ты исполняешь печальные предсказания
мой дух! Какое мрачное проклятие лежит на моем доме! Милдред,
дорогая дочь, прости мои опрометчивые слова. Я не причинил бы тебе вреда, дитя... Нет,
ни за что на свете!

"Отец, ты жестоко истерзал мою душу", - сказала Милдред, приходя в себя от
полужизненного состояния, в которое она впала и которое на несколько
мгновений лишило ее дара речи. - Расскажи мне все; на коленях, отец, я
умоляю тебя.

"Это были поспешные слова, дочь моя", - ответил Линдсей, плохо скрывая смятение своих чувств.
"Я имел в виду не то, что сказал".

- Нет, дорогой отец, - сказала Милдред, - я готова услышать самое худшее.
говорил о пленении Артура.

"Это только слухи", - ответил Линдсей, ударил с опаской на его
искренность дочери, и теперь добивается того, чтобы развеять ощущение его намек
вызвали в ее сознании: "это могут быть преувеличены Тиррел, чье письмо,
наспех написанный, упоминает тот факт, что дворецкий был в плен
некоторые полосы Тори, среди которых он опрометчиво рискнул. В
милосердие его короля еще может вернуть его к верности. Благотворное
заключение, по крайней мере, лишит его способности причинять вред. Его
земли будут конфискованы - и война закончится, теперь уже быстро
приблизившись, вы обнаружите, что он бездомный авантюрист, сбитый с толку своей изменой
и не вызывающий жалости у всех хороших людей. Это должно убедить тебя,
Милдред, отказаться от своей противоестественной привязанности и больше не думать о
том, чье дело небеса никогда не одобряли и чье положение в жизни
следует запретить всякое притязание на твое уважение - одно, прежде всего, отталкивающее
вплоть до отвращения к мыслям о твоем отце".

- Я любила его, отец, в его самый счастливый и светлый день, - твердо сказала Милдред.
- Я не могу бросить его в беде. О, не говори со мной больше!
Отпусти меня в мои покои; я болен и не могу вынести этот поток твоих
недовольство".

- Я не буду вас задерживать, Милдред. В печали и страдании, но все еще с
отцовской любовью, столь же тепло сияющей на тебе, как тогда, в самом раннем возрасте
в младенчестве я ласкал тебя, сидя у себя на коленях, теперь я расстаюсь с тобой. Один поцелуй,
девочка. Вот так пусть это установит мир между нами. Ради вашего и моего собственного блага, я
даю слово никогда больше не беспокоить вас этой темой. Судьба
должна идти своим путем, и я должен пережидать неизбежную гибель ".

С тяжелым сердцем и измученной фигурой Милдред медленно и со слезами на глазах
удалилась.

Линдси оставалась какое-то время были устремлены на то место, где его дочь
ушла от него. Он был как человек, ошеломленный и пораженный ударом. Его
конференция закончилась так, как он не был готов к себе
ожидать. Предполагаемое предательство Батлера, выведенное из писем Тиррела,
не вселило тревогу в сердце Милдред, как он предполагал,
не могло не вселить. Порочная выдумка вызвала отвращение только у
изобретателя; и Милдред, со свойственной ей решительностью, уверенностью и непоколебимой
привязанностью, с еще большей преданностью привязалась к своему возлюбленному. Для
Линдси, в чьем сознании не могло найти себе пристанища недоверие к честности Тиррела
; чьи предрассудки и своеобразный темперамент способствовали тому
грубому и позорному обвинению, которое содержалось в письмах,
постоянство и великодушный пыл его дочери по отношению к делу
Батлер казался безумным и фатальным увлечением.

С момента его первой беседы с Милдред на тему ее
привязанности его разум был болезненно поглощен размышлениями, к
которым это привело. В них была такая очевидная целеустремленность
в ее поведении, как ему показалось, сквозила такая неизменная решимость:
в обстоятельствах ее положения бросать вызов и стоять в стороне от
обычных и естественных импульсов, которыми регулируется человеческое поведение. Он
с каждым днем становился все более отвлеченным и угрюмым в своих размышлениях; и по мере того, как учеба
и размышления придавали еще более серьезный оттенок его чувствам, его разуму
бежал назад, полагаясь на свои предчувствия; и это сильное, подобающее ученому
суеверие, которое я до сих пор описывал как одну из тенденций
своей натуры, начал активнее придумывать свою фантасмагорию
перед его мысленным взором. Преобладающей чертой этого суеверия было
растущее убеждение, что в связи Милдред с Артуром
Батлер, с ним самим был связан какой-то сигнал обреченности, который должен был
повлиять на судьбу его расы. Это было смутное, туманное, неясное чувство
осознание надвигающейся участи, потери разума или жизни
что должно было последовать за этим союзом, если он когда-нибудь состоится.

Это было такое предчувствие, что теперь, на одиноком пути
жизни Линдси, оно начало перерастать в зреющую уверенность в беде. Игла
часть его разума дрогнула на своей оси и начала снижаться к
страшной точке; этой точкой было безумие. Его исследования способствовали этому.
предчувствие - они привели его в мир видений. Обстоятельства
его положения благоприятствовали этому. Он был озадачен интригами
политиков, против которых у него не было защиты ни по характеру, ни по житейским навыкам:
он был введен в заблуждение ложным взглядом на события: он был смущен и
недоволен собой: прежде всего, он был подействован, сбит с толку,
и очарован (если использовать наиболее выразительную шотландскую фразу)
воспоминание о болезненном сне.

Таким образом травили и травили обстоятельствах, он бежал с авидностью до
раскрытие информации, осуществленное в письмах Тирелл, чтобы попробовать, как последнее усилие, их
влияние на Милдред, надеясь, что сказка там сказали, может отвлечь ее
от целей, которые теперь кормят всех его меланхолии.

Читатель только что увидел, что эксперимент провалился.

Линдсей удалился в свой кабинет и остаток дня
искал убежища от своих размышлений в чтении своих книг. Эти
немые спутники на этот раз не принесли ему своего обычного бальзама. Его
утренние события превратили чувства в течение,
которое безудержно несло их к темному и неспокойному океану
мыслей; и когда вечерние тени опустились вокруг него, он был
замечен расхаживающим по террасе медленным и размеренным шагом.

"Совершенно очевидно, что она страстно любит Батлера, - сказал он, - несмотря на
все видимое влияние вокруг нее. Ее образование, привычки,
привязанности, долг - все противостоит этой страсти, и
все же она овладевает ими всеми. Что я должен быть связан с моим врагом цепью
, самое крепкое звено которой выковано моей собственной дочерью.
Она-Милдред!--Нет, нет ... эта связь не была подделана ее: она не имеет своего
формы человеческого мастерства. О, это подобно тем вдохновенным энтузиастам,
которые в древние времена - да, и в более поздние времена - были способны открыть
Книгу Судьбы и прочесть отрывки из будущей жизни человека, я
может быть, удастся хоть мельком взглянуть на эту запретную страницу!--Для каких благотворительных целей?
могу ли я применить полученные знания. Мудрые люди изучали путешествия
по звездам и, как они считали, открыли секретное заклинание, с помощью
которого эти сияющие сферы колеблются и заставляют существовать животных этого мира.
земля, как и Луна регулирует поток океана, или лихорадка
человеческий мозг. Кто скажет, что это за невидимая ткань - что за
бесчисленные нити - которые связывают эту планету и всю ее материальную природу с
миллионами миров, с которыми она связана? Что это за таинственная
вещь, которую люди называют притяжением, которая удерживает эти сферы на их
запутанных путях через великую пустоту? - которая побуждает их стремительный и
полный страха путь следовать по пути их путешествия, не отклоняясь от
ширина одного волоска - катится по одному и тому же от вечности к вечности.
вечность? Как ужасно эта мысль уничтожает нашу слабую и
самонадеянную философию! Значит ли это, чтобы вызвать презрение мудрых,
если мы утверждаем, что некая родственная сила может формировать и направлять
странствия человека? - что невидимая рука может проложить нити, по которым
этому шатающемуся существу предстоит пройти через лабиринт этого
мира; да, и после того, как это будет сделано, указать ему путь вдоль
темной и холодной долины, по которой мертвые ходят без товарищей и
молчит? Разве люди не слышали странный шепот в дуновении ветра - голос
предупреждение? Разве они не почувствовали взмах крыла, которое несло тайну
посланник по воздуху? Разве они не увидели какую-то плавающую складку
одежды, когда она пролетала мимо? О Боже! - Разве они не видели, как воскресают мертвые? Что это такое
, как не связи, точки соприкосновения между земным
и духовным мирами - сущности или разумы, которые иногда пролетают
за пределы нашей грубой сферы и разговаривают с детьми
клей? И для чего они говорят, как не для того, чтобы посвященные могли рассмотреть знак
и идти в безопасности? Или, возможно, замышляют какую-нибудь пакость
дьявол, - ибо и им позволено быть занятыми, чтобы испортить добро, сотворенное Богом
, - может говорить со злым умыслом, чтобы отвлечь нас от нашей лучшей цели. Да,
как метко этот, как и другие. Несчастный ребенок сомнения, как ты
одолевают! Пусть тщеславный педант разглагольствует о своей философии, пусть солдат
хвастается своей доблестью, образованный ученый - своим скептицизмом, а светский человек
смейтесь над его презрением, но все они отдают дань уважения этой вере.
Наступает время честного самопознания, тайной медитации перед всеми
, и тогда предвещающий дух поднимается до своего надлежащего мастерства: тогда
инстинкт заглушает аргумент: тогда действуй в темноте полуночного часа,
воющий ветер, стремительный поток, одиночество
лес и поле расшатывают крепкие нервы; а слабый, пигментный
человек трепещет от собственного воображения ".

В таком напряжении Линдсей лелеял свое сомневающееся суеверие; и благодаря
этим степеням его разум успокоился и сменил себя на более спокойный
тон смирения. По мере того, как эта причудливая и беспорядочная
философия склоняла его размышления к вере в сверхъестественные
влияния, она предлагала оправдания кажущемуся упрямству Милдред, и
привила ему более снисходительное чувство снисходительности в будущем
общение с ней.

Подтверждением этого темперамента теперь стал обычный инцидент, который в
любое другое время прошел бы без комментариев. Разразилась
гроза: к концу дня стало душно, и это
вызвало один из тех внезапных порывов ветра, которые характерны для лета в этих краях
. Это произошло без всякого предупреждения, в виде сильного торнадо, которое пронеслось
по воздуху с ревом огромного водопада. Линдси едва успела
отступить под прикрытие крыльца, прежде чем тяжелый
облака изливали свою ярость потоками дождя. Непрекращающиеся молнии
сверкали на падающих каплях и освещали далекий пейзаж
ярче, чем днем. Самые отдаленные вершины горы
были окутаны сиянием; и потоки, низвергавшиеся с холмов.
ближайшие склоны холмов сверкали ослепительным сиянием. Раскат за раскатом
резкие и сокрушительные раскаты грома прогремели в небесах, и
эхо с ужасающими раскатами прокатилось по долинам. Линдси смотрел
на эту сцену из своего надежного укрытия с немым интересом, внутренне
возбужденный и восхищенный грандиозным и возвышенным конфликтом стихий
в месте такого дикого и совместимого великолепия: торжественные
и ужасные эмоции, вызванные этими явлениями, были преувеличены
своеобразное настроение его ума и сейчас поглощало все его внимание. Через некоторое время
дождь прекратился так же внезапно, как и начался;
гром смолк, и только несколько далеких вспышек широко распространенного света
прерывисто вспыхивали над горизонтом. Вскоре звезды снова засияли.
на прозрачном и безмятежном небе плыла прекрасная луна
вдоль безоблачного моря. Лягушка снова чирикнула на деревьях, и
в лесу ухнула далекая сова, возобновляя свою меланхоличную песню, которая
была прервана так ненадолго. Пенящаяся внизу река, вздувшаяся от недавнего дождя
, извергала из своего каменистого ложа более оживленный поток:
было слышно, как пропел петух, как будто в его гареме наступил новый день; и
домашние собаки весело залаяли, резвясь по мокрой траве.

Линдси посмотрела вперед и заговорила.

"Как прекрасны перемены! Но мгновение назад разгневанная стихия
содрогнулась от потрясения войны; а теперь, как спокойно! Мои древние дубы
выдержали шторм, и ни одна ветка не оторвалась от их седых ветвей
не самый нежный из цветов Милдред; не самый
кустарник был опален угрожающим небесным пламенем! Голубиная койка
и ее обитатели видели, как буря пронеслась мимо, не причинив ни малейшего вреда.
Милостивые небеса, даруй, чтобы это стало предзнаменованием нашей удачи; и чтобы,
когда утихнет эта буря человеческих страстей, Голубь взлетит и его
жители могут стать такими же спокойными, безопасными, счастливыми, как
сейчас - более -да, более счастливыми, чем сейчас! Наши пути в твоих руках, и я
научил бы себя подчиняться твоему провидению с терпеливой надеждой. Итак,
пусть будет так! Я смирился ".

Когда Линдси все еще занимал свое место на крыльце, Стивен Фостер
появился перед ним, мокрый от дождя, вызванного недавней грозой.

"Письмо, сэр", - сказал Стивен. "Я только что прискакал из почты,
и был почти oversot в порыв: он поймал меня по дороге; и она
было так, как я мог сделать, чтобы пересечь реку. Это очень неприятно.
после одного из таких вот глотков воды.

Линдси взяла пакет.

"Готовь свой ужин, добрый Стивен", - сказал он. "Закажите для меня свет в
библиотека! Спасибо... спасибо вам!"

Когда Линдси вскрыл письмо, он обнаружил, что оно содержит известие о
победе при Камдене, написанное Тиррелом. После того, как он просматривал содержимое,
она с торжествующей улыбкой, что он воскликнул: "И это придет так
скоро! Слава Богу, примета оказалась верной! более спокойный и светлый час
наконец-то настал для нас ".

Он вышел из кабинета, чтобы сообщить новость своим детям, и провел
следующий час с Милдред и Генри в гостиной. Его чувства поднялись
в более радостную тональность; и это было с некоторым приближением к жизнерадостности, но
во взглядах или чувствах его детей мало что говорило о том, что он
удалился в свою комнату поздно, где вскоре пришел сон с его
сладким забытьем, чтобы восстановить его измученный дух и вернуть его к жизни.
покой спокойного ума.




ГЛАВА XXXV.

МИЛДРЕД В ГОРЕ. - ОНА БЛИЗКА К РАСКРЫТИЮ.--ПРИЕЗЖАЕТ ПОСЕТИТЕЛЬ.
В "ГОЛУБЯТНЮ".

 "Затем в тот час он почувствовал раскаяние.,
 И сердце подсказывало ему, что он поступил жестоко со своим ребенком.
 -_Рогерс._


На следующий день Милдред заперлась в своей комнате. Она была
провела бессонную ночь, и утро застало ее бледной, встревоженной и
огорченной наблюдательницей медленного приближения рассвета. Ее мысли были заняты
судьбой Батлера. Эта тема затмила все остальные заботы и
вызвала в ее душе глубокую и нескрываемую тоску. Намеки, которые
были так неосторожно обронены ее отцом, сильнее, чем если бы была рассказана вся история
, подействовали на ее воображение и вызвали в воображении
опасения неминуемой гибели ее возлюбленного. В ее интервью с
Линдси контролировала свои эмоции из-за чрезвычайной сложности
ее ситуация. Страх пробудить в ее отце тот глубокий и торжественный
тон страсти, который теперь стал недостатком его ума и
почти угрожал "лишить его верховной власти разума", и который
она болезненно осознавала, что подавила силу своих собственных чувств
по крайней мере, настолько, чтобы внушить больше кажущейся сдержанности
, чем при других обстоятельствах она могла бы проявить. Это был
борьба между сыновнего долга и обязанностей, с одной стороны, и
ярые, хоть и с трепетом признал, крепления-с другой. В
курс, который она ранее намерены добиваться, в отношении
многие искренние и усердные старания Линдси, чтобы убедить ее из
любовь, неуклонно продолжать открытое признание ее
помолвленный обет, и стремление завоевать благосклонность ее отца спокойный и
вежливый выговор; либо искать, в почтительном молчании, средства
предотвращение случаю, что порывистым и капризным вспышки гнева, которые
своеобразные обострения его ум был склонен к частым явлением. Она
прибегла бы к такому молчанию во время позднего общения с Линдси,
если бы он не обвинил Артура Батлера с необычной горечью как
автора отвратительного преступления; преступления, которое, как она знала, было отвратительным
намекнул на него человек, в утонченной порочности которого она была убеждена
и которого из всех остальных она от всей души ненавидела. Поэтому она
была вынуждена с негодованием, хотя и сдержанно, дать отпор
клевете, с помощью которой искусно разжигалась ненависть ее отца. Но
когда в лютый пыл его неудовольствие, Линдсей объявил
ее опасность, что случилось с дворецким, раскрытие открыл ее
думайте о мире страданий. Затянувшееся молчание ее возлюбленного уже
встревожило ее опасения, и это заявление наводило на худшее из многих
тревожные предположения, которые ее задумчивый дух вообразил причиной
отсутствия вестей. Ее эмоции, вызванные этим открытием, были эмоциями
разрывающегося сердца, которое не осмеливалось доверять себе словами; и когда ее
отец, видя неожиданный вред, который он натворил, попытался умерить
его речь и частично смягчить резкость его общения путем
объяснения, единственным результатом которого на данный момент было снятие
край ее самого острого горя. Но когда она ушла от него и пришла в себя
настолько, чтобы вспомнить все, что произошло, ужасная мысль
о несчастье, постигшем Батлера, вернулась в ее воображение со всей остротой.
ужасы, которые любящее сердце могло бы вызвать вокруг себя. Томительный час был
проведен в рыданиях и пролитых слезах; и это удалось только благодаря ее уговорам
доброе и искреннее сочувствие брата Генри, когда юноша застал ее в
гостиная, таким образом, погрузилась в печаль, и от его мужественных и подбадривающих криков
подсчет множества шансов на спасение, которые сопровождают шаги
благоразумный и храбрый человек, к ней начала возвращаться та решительность.
невозмутимость, которая была естественным и даже преобладающим свойством ее характера.
характер.

Когда Линдси вошла в гостиную с известием о победе в
Камден, такое было состояние, в котором он не нашел ее; и пока он
объявил ей, что событие, которое дал ему столько радости, он не был
unheedful на боль, он уже нанесен, и теперь старался
загладить свою вину, бросая в некоторых казавшихся случайными, хотя и намеренно,
ссылка на состоянии Батлера, который, он не сомневался, что теперь будет
утилизируется на льготных условиях. "Возможно, - продолжил он, - поскольку война
подходила к концу, а королевское милосердие было необычайно
внимательным к ошибающимся людям, которые подняли оружие против своего короля,
через некоторое время он будет освобожден условно-досрочно". Эта неохотная
и вынужденная кроха утешения упала перед человеком, у которого не было особого аппетита
, чтобы принять ее, и Милдред приняла ее только в холодном молчании. Генри,
однако, лучше использовал это событие и проявил то усердие, которое в
настоящих и нежных дружеских отношениях никогда не утомляет и никогда не упускает своей цели,
когда эта цель состоит в том, чтобы возродить угасающую надежду, ему удалось поднять настроение обоих.
отец и сестра пришли к более добрым чувствам. Но одиночество и
ее подушка разрушили всю эту благотворительную деятельность. По вкусу, помешивая
мучитель острых умов, призвал всех своих фантомов, Милдред
наяву страхи, и ночью прошел по ней, как тот, кто не может
утешил. Утром ей было плохо, и поэтому, как я уже сказал,
она оставалась в своей комнате.

Линдси, всегда заботившийся о счастье своих детей и остро
чувствительный ко всему, что причиняло им боль, теперь, когда мутное насилие
его страсть перешла в более ясную и спокойную плоскость, и он применил
себя во всех видах искусства, которые могла предложить родительская любовь, чтобы смягчить
страдания своей дочери. Как человек, который в безрассудный и
неуправляемый момент, причинив вред, против которого восстает его сердце, и
имея время обдумать причиненное им зло, спешит
утешать с готовностью, которая даже превосходит все предположения
обычная привязанность, так что теперь он отправился в комнату Милдред
и со смешанным чувством тревоги и раскаяния стал искать ее
прощение за то, что он признал опрометчивым и неподобающим нападением на
ее чувства.

Его успокоение не коснулось болезни. Они не могли дать ей никаких гарантий
безопасности Батлера; и только на этом моменте сосредоточились все ее страдания. "Мой
дорогой, дорогой отец, - сказала она слабым и удрученным голосом, - как ты можешь
обижать меня, предполагая, что я могу питать чувства, которые могут вызвать
я сомневаюсь в любви, которую питаю к тебе! Я знаю и преклоняюсь перед чистотой твоей натуры
и не нуждаюсь в твоих заверениях в том, что сама твоя привязанность
зажгла эту теплоту характера. Но ты открыл источник любви.
горечь на мои чувства", - добавила она, яростно всхлипывая, "в каком
вы оглашена связанные с человеком, вы ненавидите, и один, дорогой
отец-заберите это от меня сейчас, как выражение священный долг-один
что я должен любить. Назовите это судьбой, назовите это увлечением; скажите, что
моей женской сдержанности не подобает признаваться в этом, но если несчастье и
смерть пали на голову Артура Батлера, то эта связь существует
между нами говоря, я должен умереть. Ох, отец..."

Как произносится Милдред этими словами она плавно приподнялась в
в сидячей позе в постели, и, в заключение, снова упал
обессиленная, она упала на подушку. Энтузиазм, неистовство и
интенсивность эмоций взяли верх над ее силами, и несколько
мгновений она лежала, не в силах вымолвить ни слова.

"Милдред, Милдред! дочь! - в тревоге воскликнула Линдси. - Я прощаю тебя.
дитя мое. Великие небеса, если для нее это слишком тяжело.
чувствительная натура, и она должна умереть на моих глазах! Дорогая Милдред, - сказал он
с более мягким акцентом, целуя ее бледный лоб. - Но посмотри вверх,
и никогда, никогда больше я не буду противиться твоему желанию.

- Отец, - произнесла она едва слышным шепотом.

"Слава Богу, она оживает! Не говори, любовь моя; этого вполне достаточно. У
не исчерпать ваши силы на еще одну попытку".

"Отец!" повторила она тверже акцентом.

- Ну, ну, дитя мое, - продолжал Линдсей, обмахивая воздух перед собой.
ладонью.

- Отец, - снова позвала Милдред, - расскажи мне об Артуре.

"Он в безопасности, любовь моя, и ты еще будешь счастлива. Дочь - не более;
успокойтесь и не пытайтесь снова заговорить." И, сказав эти слова,
Линдси выскользнула из комнаты и позвала одного из слуг, чтобы тот
дал сердечное лекарство измученному пациенту; а затем отдал приказ, чтобы
ее следует оставить набираться сил во сне.

Милдред постепенно приходила в себя. Измученная душевным недугом, она погрузилась
в покой; и когда наступило другое утро, блеск вернулся
к ее глазам, и ее выздоровление уже значительно продвинулось вперед. Она тогда еще не
предприятие из ее палаты, но она смогла покинуть ее постель и брать
свежий воздух за окном.

Ближе к полудню, когда она сидела в просторной одежде инвалида, глядя
на зеленый лес и улыбающиеся поля вокруг нее, а Генри
был рядом с ней, стараясь успокоить и развлечь ее разум, они были
удалось разглядеть всадника в сопровождении единственного слуги, который
поднимался на холм от брода по дороге, которая вела прямо к
двери.

"Пока я жив, сестра, - воскликнул Генри, - я вижу Тиррела, покрытого
пылью, и его лошадь, почти измученную путешествием".

"Не дай бог, что это должно быть действительно Тиррел!" - сказала Милдред, растет
светлее, и трепет, как она говорила. "Ах, какое несчастье приносит ему
сюда?"

"Я готов поклясться, - ответил Генри, - что он приходит с целым запасом
лжи и грязных мыслей. У него плутоватый вид, сестра, и он был
замышляет зло с каждым шагом своей лошади. Я, например, не хочу его видеть
если только не смогу удержаться. И ты, сестра, есть оправдание, чтобы держать
номер: так, он бы тут слабое утешение, со своей мошенник
весть о победе. Мы услышим достаточно Камден сейчас. Кстати, сестра.,
Мне бы очень хотелось увидеть наш отчет об этом деле. Готов поспорить, что это
покажет ситуацию с другой стороны. Эти тори так осыпают его
светлость дифирамбами и рассказывают такие невероятные вещи о своих
победах! Я не увижусь с Тиррелом, это категорично.

- Нет, брат, не так быстро. Ты должен увидеть его, ради меня. У него есть
что рассказать об Артуре. Убеди моего отца попросить его: скажи ему, если понадобится
, что я просил об этом. И, Генри, если он скажет, что Артур в безопасности
если он что-нибудь слышал о нем, знает что-нибудь о нем,
прилетай и расскажи мне все. И помни, брат, - серьезно сказала она, -
"расскажи мне все - хорошее или плохое".

"Это новый взгляд на дело", - сказал Генри. "Милдред, ты мудрая женщина.
ты больше думаешь о будущем, чем я. Я не подумал, что это
парень, возможно, что-то знает о майоре Батлере, хотя я почти уверен, что он
держался от майора подальше, насколько позволяла ему пара чистых каблуков.
И, кроме того, я беру на мне, чтобы сказать, что он принесет мало пользы
новости нашего Артура в этом направлении, как он делал хорошего действовать в
его жизнь. Но я выслежу его, сестра, и доложу, как... как
сорокадвухфунтовая пушка или отправка генерала, выигравшего сражение.
Итак, прощай, сестра.

К тому времени, как Генри добрался до крыльца, Тиррел был уже там.
Он спешился, и его усталый конь, тяжело дыша, стоял на могильной дорожке.,
пока слуга снимал с него поклажу.

- Рад встрече, добрый мастер Генри! - сказал Тиррел, подходя и протягивая юноше руку.
- Видите ли, я несколько запачканный путешественник. Твой
отец дома? А твоя сестра, как она?"

- Мой отец дома, - ответил Генри, отпуская протянутую руку
гостя почти сразу, как она коснулась его руки. - Я пришлю его
к вам, сэр.

- Но вы не спросили меня о новостях, Генри, - сказал Тиррел, - и, учитывая,
что я прибыл с самого театра военных действий, я мог бы сообщить вам
кое-что хорошее.

- Я слышал, как мой отец говорил о ваших хороших новостях, - небрежно ответил Генри.
- Я не служу с вами под одним знаменем, сэр.

И юноша сошел с крыльца, чтобы объявить Линдси о прибытии путешественника.
Линдсей.

- Вот и мятежница Милдред заговорила, - пробормотал Тиррел, когда Генри покинул его.
присутствие.

Линдси мгновенно выбежал из библиотеки и встретил своего гостя
с теплотой.

Первые заботы о его приеме и некоторые необходимые распоряжения, касающиеся
когда он был отправлен, Тиррел начал расходовать свои
подборка подробностей, относящихся к крупным и важным перемещениям
противостоящих армий на юге. Он покинул Корнуоллис через несколько дней
после битвы и в спешном порядке отправился в Виргинию, в
отпуск. Он подробно описал положение вещей, сложившееся после
недавней победы; и это было с ноткой торжествующего ликования
он часто обращался к своим предсказаниям относительно хода событий.
события, произошедшие в последний раз в отеле Dove Cote. Разговор вскоре стал слишком доверительным
в присутствии даже Генри, который сидел, жадно поглощая
каждое слово, слетевшее с уст рассказчицы, и дальнейшее
интервью было перенесено в библиотеку.

Генри поспешил вернуться к Милдред.

"Этот парень так увлечен политикой, сестра, - сказал нетерпеливый разведчик, - что
он не обронил ни единого слова о Батлере. Он говорит о том, что
провинция возвращается к чувству своего долга и общественным настроениям
наконец-то положен конец этой противоестественной войне! И его величество пожинает плоды
свежие лавры на полях Вирджинии! Пусть его величество положит сюда свой
серп - он соберет такой же прекрасный урожай шиповника, чтобы обвить им свои
брови, как никогда выросла в заборе-угол! Но Батлер! Нет, он не имеет никакого отношения
сказать Дворецкий. Он хитрый человек, сестра, и держится подальше от майора.
поверь мне на слово.

- Брат, отведи тебя снова к моему отцу и скажи ему, что я желаю
узнать, какие новости принес нам мистер Тиррел. Скажи это ему на ухо наедине.,
Генри.

Молодой эмиссар снова откланялся и, не извинившись, вошел
в библиотеку.

Милдред, в то же время, непоседливым и нетерпеливым, обратилась сама к
обязанности туалет, и, с помощью ее горничной, была только в
условие, позволяющее покинуть ее комнату. Она, почти невольно, и в
подчиняясь своему всепоглощающему желанию узнать что-нибудь о Батлере, сделала эти
приготовления к появлению в гостиной, не думая о своем отвращении
встретиться с Тиррелом. И теперь, когда она уже была готова выйти, ее
решимость изменилась, и она двигалась по комнате, как встревоженный
дух, с тревогой ожидающий возвращения Генри. Она подошла к окну,
откуда, выглянув на террасу, увидела, что ее отец
и его гость вышли на лужайку, где они двигались
медленно продвигались вперед, в то время как их жестикуляция показывала, что они
были вовлечены в серьезное совещание.

Стопам Генри в тот же миг раздались пересекая длинный
отрывок, и Милдред, уже не в состоянии сдерживать ее рвение, спешно
выходила из своей комнаты и ее встретил брат, с которым она вернулась в гостиную.

"Моя новость, в целом, это хорошо", - сказал Генри, как он положил свою руку
Талия Милдред. "Когда я вошла в библиотеку и села рядом со своим
отцом, он внезапно прервал какой-то долгий разговор, в ходе которого
он выглядел очень серьезным, и, как будто он знал, зачем я пришла - он
превосходный, добрый отец, сестра, несмотря на всю свою хандру и грустные настроения, и
любит и тебя, и меня ".

"Он любит, Генри, и мы никогда не должны забывать об этом".

"Я бы сражался за него до самой смерти, Милдред. Итак, увидев, что я
выгляжу так, словно вы послали меня к нему, он повернулся, как бы небрежно
, и спросил Тиррела, слышал ли он что-нибудь в последнее время о Батлере.

"Ну... брат".

"Я и не думал упоминать об этом, - ответил Тиррел, - но этот человек" - подумайте
о том, как можно так говорить о майоре Батлере: "У этого человека хватило безрассудства
протиснулся среди лояльных войск и был взят в плен; его
подозревали в шпионаже, и, как я понял, была идея
судить его военным трибуналом за это и за другие проступки, из которых
Я написал вам некоторые подробности. Я действительно считаю, он был предан суду, и,
возможно, были расстреляны'".

"О, небеса! брат, это может быть правдой?" воскликнула Милдред, как цвет
бросил ее в щеку.

"Я в точности передаю вам слова Тиррела, - ответил Генри, - но двор был
атакован, по его словам, какими-то бандами вигов, которые организовали марш против них".

- И Артур сбежал? Боже милостивый, благодарю тебя! - почти закричала Милдред.
Милдред всплеснула руками.

- Так думает Тиррел, - продолжал Генри. "Во всяком случае, они не застрелили
его, как шайку трусливых негодяев, какими они и были. И как несколько тори
пленных взял и утащил наш хороший друг генерал
Самптер, который, по словам Тиррела, был тем человеком, который напал на них, сказал, что
считается хорошей политикой - это были его слова, сестра - не допустить
ненужного кровопролития с обеих сторон. И тогда мой отец спросил
Тиррела, знал ли Корнуоллис об этих деяниях, и он ответил, что нет... что это
это был неосторожный поступок нескольких горцев, которые имели привычку
жечь и убивать вопреки желанию его светлости: что регулярные
офицеры не одобряют суровые меры, и что теперь во всем мире царит мир.
через всю провинцию."

"Когда они превращают землю в пустыню, они называют это миром", - сказала Милдред.
Задумчиво процитировав перевод прекрасного отрывка из Тацита.
"Эта война - ужасное ремесло".

"Для нас, сестра, кто остается дома", - ответил Генри. "Но Бог благосклонен к
нам, и он благоволит праву, и защитит храбрецов, которые обнажают
свои мечи, чтобы отстаивать его".

"От предательства, засады и тайного убийства - я благодарю тебя, брат, за
это слово. Да защитят Небеса нас и тех, кого мы любим! Но настали страшные
времена".




ГЛАВА XXXVI.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА БЛАГОПРИЯТСТВУЮТ ВЛИЯНИЮ ТИРРЕЛА На ЛИНДСИ.


Беседа между Линдси и Тиррелом была очень важной. Тиррел
воспользовался всепроникающим рвением, которое недавние успехи
британского оружия распространили среди приверженцев королевского дела,
во имя того, что считалось их несомненным триумфом, настаивать на своем
собственные взгляды. Это было поводом для его нынешнего неожиданного визита в
Голубиный кот. Его ближайшая цель была в погружение Линдси в конкурсе, по
заставив его предпринять какие-то шаги, которые следует совершить его словам, по мнению
республиканского правительства, а оставлять ему ни одного шанса на отступление, ни
средства дольше пользоваться привилегиями своего покойного нейтралитет. Он,
к несчастью, обнаружил, что Линдси в настроении поддержать эту интригу.
Растущие тревоги в душе этого джентльмена, его домашние огорчения, его
своеобразный темперамент и горячность его политической вражды - все это
подтолкнуло его к мысли об активном участии в
борьба. Тиррел обладал достаточной проницательностью, чтобы понять, что таково было
вероятно, течение чувств Линдси, и он частыми
письмами объяснял этот результат.

Было несколько богатых семей в нижних отделах государства,
кто еще цеплялся за дело Короля, и которые терпеливо
в ожидании ход событий, к тому времени, когда они могли более смело
сознаете себя. С главами этих семейств Тиррел был в
активная переписка, и теперь его дизайн, который под
санкции британских лидеров, он уже почти созрел, чтобы принести
эти люди объединяются в тайный совет, чтобы действовать согласованно
и укрепляться взаимным союзом. Сразу после
битвы при Камдене известно, что Корнуоллис разработал свои планы относительно
вторжения в Северную Каролину с помощью интриг того же рода: это было
только немного расширим систему заранее, чтобы применить ее к Вирджинии.
Были приняты меры к тому, чтобы это собрание недовольных состоялось
в доме некоего мистера Стэнхоупа, в одной из нижних частей города.
Джеймс Ривер - джентльмен с хорошей репутацией, с которым Линдси давно дружила
в отношениях тесной дружбы.

"Мгновения драгоценны, и вас ждут", - сказал Тиррел в ходе своего совещания с Линдси.
"мы должны ковать железо, пока горячо"
. Отделенные друг от друга, как наши добрые друзья, вы сейчас находитесь
во власти и на милости - это знаменательная фраза -
неуправляемого правительства Конгресса. Поэтому ваши действия должны быть
быстрыми. В истории каждой неприятности бывают периоды, когда
достоинство обдумывания главным образом заключается в его быстроте и смелости
его решимость. Я умоляю вас, сэр, расценивать это как подходящий момент и
следовать курсом, которого требует честь нашего суверена, без
дальнейшей паузы для обдумывания последствий ".

"Когда вы были здесь месяц назад, - ответила Линдси, - у меня были сомнения.
Но за этот короткий промежуток времени все странным образом изменилось. Ваш штандарт
на пути вторжения реет смелее, чем я считал это возможным
. Тогда вы обвинили меня в том, что я медлю, и, возможно, вы помните
, даже подвергли сомнению мою лояльность."

"Я причинил вам тяжкое зло, мой дорогой друг; и разве я не знал вашего
великодушная натура сразу же простила мою опрометчивую и
невоздержанную речь, которая стоила бы мне многих угрызений совести. Даже
в этом, добрый сэр, - сказал Тиррел, улыбаясь и кладя руку на
Плечо Линдси: "Даже в этом вы видите, насколько необходимо, чтобы у нас
был мудрый и внимательный советник, который умерил бы неуправляемый
пыл нас, молодых людей".

"Я принял решение", - ответил Линдси. "Я приду на собрание".

"И Милдред немедленно переедет в Чарльстон?" нетерпеливо
перебил Тиррел.

"Ах, сэр, ни слова об этом. Если я приду на это собрание, оно должно быть в
секретно. И я пока не посвящаю себя в его решения. Я буду
только слушателем. Я хотел бы узнать, что думают мои соотечественники, оставляя за собой
право действовать. Еще, я хотел бы купить МИР со многими
жертва. Я отрекаюсь от всех насильственных мерах преступления".

"Я доволен", - ответил Тиррел, "что вы должны держать себя
не обремененные залогом в любых мер, которые своим тяжким и суровым суд не
не одобряю. Хотя я немного сомневаюсь, что со всех сторон, вы будете
слышать такие известия, которые должны убедить вас, что дорога, оба безопасности
и честь ведет вперед в этом славном предприятии. Именно из-за этой
опасности крапивы мы срываем цветок "безопасность". Сознавая это, я
хотел бы, чтобы о Милдред и ее брате заботились ".

"Милдред никогда не сможет быть твоей", - задумчиво произнес Линдси. "Есть одна мысль,
которая заставляет меня задуматься. Я верил, и ты тоже веришь, что услуга, оказанная этой
Батлер обнаружил, что в ней была капризная и изменчивая фантазия
девушки. Это преданная страсть женщины: она превратилась в ее
веру, ее честь, ее религию ".

- Батлер - дурак, обреченный безумец, - серьезно ответил Тиррел.
"Он пришел сюда с дьявольской целью предать тебя; и он был настолько глуп,
что думал, что сможет это сделать и все равно завоюет твою дочь. Ей следует
рассказать об этом".

"Ей сказали об этом, и она этому не верит".

"Было ли мое признание дано ей за истинность факта".

"Так и было. И, откровенно говоря, он только сделал свое имя
ненавистный ей на ухо."

"Тогда у нее есть доказательства, что она не может сомневаться. Она получит
это в соответствии с зарегистрированным решением военного трибунала, который осудил его
как предателя и шпиона; она получит это в результате его смерти, и
конфискация его имущества! - воскликнул Тиррел с горечью.
- гордая девушка!

- Вспомните себя, сэр! - сурово перебил Линдсей. "Это не тот
язык и не тот тон, которые подходят для отцовского уха, когда речь идет о
его собственной дочери".

Тиррел был мгновенно вернувшись к своему самообладанию; и с тем
смирением, которое он всегда мог напустить на себя, когда этого требовали его собственные интересы,
заговорил голосом, полным внезапного раскаяния.

"Какой же я дурак, что позволяю своему характеру так управлять мной! Смиренно, очень смиренно
, дорогой сэр, я умоляю вас о прощении. Я люблю вашу дочь,
и преклоняюсь перед искренним энтузиазмом ее натуры; и, следовательно, я был
раздражен сверх того, что приличествовало моему долгу, узнав, что она могла
дискредитировать мое слово ".

"Я приказываю вам, - сказал Линдси, - чтобы в вашем общении с моим
семья-вот, вы уронили ни слова вычисляется сигнал дочкой
безопасность этот Дворецкий. Это тема, которая отвлекает ее, и должен быть
избежать".

"Пока", - ответил Тиррел, "как я прежде сказал вам, я думаю
он является безопасным. Конфискации его имущества не секрет. Но
дело, друг мой. Когда мы отправимся в путь?

- Завтра, - ответил Линдсей. - Мы должны путешествовать осторожно и среди
наших друзей.

"Этот костюм до сих пор служил мне", - сказал Тиррел. "Я могу лучше
доверие к нему, когда в вашей компании".

Милдред и Генри остались в гостиной и были там, когда Линдси
и его оценки, завершив свои тайные конференции, вернулся в
дом.

"Твоей щеке отрицает привычный похвастаться хорошим здоровьем, Мисс Линдсей,"
сказал Тиррел, почтительно подойдя к леди, и с воздуха, что
как представляется, указывают на его ожидание холодный прием. "Меня огорчает
узнать, что в то время, когда все хорошие люди радуются перспективе
мира, вы не должны быть в состоянии разделить общую
радость ".

"Я думаю, что поводов для радости мало где есть", - спокойно ответила
Милдред.

"Мисс Линдси, наверное, будет интересно узнать", - сказал Тиррел, не
смущает явное отвращение леди", что я, в
несколько дней назад покинул штаб-квартире британской армии, где я был
возможность собрать некоторые сведения о ее друг, майор Батлер, ООО
Континенталь сервис".

Милдред покраснела и сказала слабым голосом: "Он мой друг".

- Ему не повезло, - продолжал Тиррел, - он попал в
руки нескольких наших стрелков. Но я полагаю, что могу заверить мисс
Линдси, что он в безопасности и здоров. Он пользуется репутацией
храбрый джентльмен. Мне позволено будет сказать, что если бы его судьба
привезли его под другие цвета, мне надо было гордиться, чтобы быть лучше
ему известны".

"Майор Батлер выбирает свой цвет", - сказал Генри, вставляя. "Я не
кажется, судьба была к этому. Он принял его сторону, потому что они
требуются мужчины, чтобы помочь с бравым военным".

Линдси нахмурилась и шагнула раз или два в квартире, в
что неловкое молчание царило.

- Ты такой же петушок, каким был всегда, Генри, - сказал Тиррел с
неустрашимой игривостью. - Всегда рвешься в бой. Но это по-христиански
долг, знаете ли, быть миротворцами в такие времена, как сейчас. Мы можем надеяться,
Мисс Линдси, что возникнет некий дух примирения, который утихомирит
сварливые настроения людей и вернет все к
спокойствию. Что касается меня, то я искренне желаю этого.

- Кажется, день для такого настроя еще не близок, - сказала Милдред,
тихо вставая, чтобы уйти.

- Ты нездорова, дочь моя, - вмешалась Линдси. "Милдред но
в последнее время у постели больного", - продолжил он, обращаясь Тиррел, в сторону
извинилась за свою заметная холодность поведения.

"Я нездорова, отец", - ответила Милдред, "Мне должно быть позволено покинуть тебя"
и она удалилась.

Когда Генри вскоре присоединился к ней, он нашел ее взволнованной и
взволнованный.

"Артур Батлер известен больше!" - воскликнула она, вспомнив речь
Тиррела. "Он уже известен больше, чем мечтает. Подумай,
брат, о хладнокровном лицемерии этого дерзкого интригана, этого тайного
нарушителя тишины нашего дома, что он осмеливается хвастаться передо мной
храбростью Артура.

"И поговорить о его цветах тоже!" - сказал Генри. "Ты отметила, сестра,
как я поставил его на место - несмотря на присутствие моего отца? И ты видел
как побледнел его лоб, когда я высказал ему свое мнение? Он тоже меня найти
горячий петух, как он зовет меня, чтобы снова решиться на нашем цветов. Я
не с ним, сестрой, больше, чем самого себя."

- Ты должен извинить меня перед моим отцом, Генри, я не пойду сегодня ужинать.
сегодня.

"Мне было интересно", - ответил Генри, "что ты встретила его, сестра; но он
взял нас врасплох. И, действительно, я не думаю, что это будет безопасно
ты рядом с ним снова. Так что я советую тебе оставаться в своей комнате. Что касается меня... Тут! Я
я не боюсь встречаться с ним. Ручаюсь, что при случае он получает по заслугам!

- Умоляю тебя, Генри, - сказала Милдред, - сдерживай свой нрав. Нашему отцу было бы
больно услышать от тебя опрометчивые речи. Это не приведет ни к чему хорошему
конец."

"Я буду осторожен, Милдред, как состояние войны требует,"
ответил Генри. "Бороться, когда это необходимо и молчать, когда мы не можем
удар".

Генри оставил сестру и приступил к своим обычным занятиям.

Милдред, в соответствии с намерением, высказанным ее брату, не появилась.
за обеденным столом; и день прошел, Линдси и
Тиррел, находясь в тесном общении по темам, связанным с целью
предприятия, в которое они собирались пуститься. Тиррел увидел
достаточно, чтобы убедить его, что он может, по крайней мере на данный момент, оставить
все попытки завоевать хорошее мнение Милдред; и все его мысли были заняты
теперь склонен вызвать у Линдси такую враждебность к
республиканским властям, которая неизбежно привела бы к его удалению из
штата и, возможно, вынудила бы его уехать в Англию. Любое из этих событий
сыграло бы на руку амбициозной и эгоистичной политике
с помощью которого Тиррел надеялся достичь своей цели.

В течение вечера Линдси провел короткую беседу со своими
детьми, в ходе которой он сообщил им, что важные дела были.
его собираются отозвать, возможно, на две недели, из Голубиного котла. Это
зря, что Милдред пыталась отговорить его от его цели, которая,
хотя undivulged ее словам, она предполагается, ассоциации
с Тиррел, какой коварный политический ход, которого ее отец должен был быть
Боян.

В соответствии с намеком Линдси, они с Тиррелом отправились в путь в
ранний час следующего дня, в пути к низменности
.




ГЛАВА XXXVII.

ДОМАШНЯЯ СЦЕНА В "ГОЛУБИНОМ взоре".


На третье утро после отъезда Линдси и Тиррела,
поскольку сезон был уже в начале сентября, видели, как Генри,
после необычно раннего завтрака, вышел на лужайку,
перед домом, держа в руке короткую винтовку, - его обычное дело.
под аккомпанемент горна, перекинутого через плечо. По некоторым
моментами он был занят в рассмотрении его оружием; затем обопритесь
подойдя к дереву, стоявшему на лужайке, он поднес горн ко рту и
протрубил долгую и четкую сигнальную ноту. Первый эффект этого заклинания
были воспитывать Белла, бланш, и Гилас, три щитка-ушастых собак,
кто пришел обыски по траве со многими ужимками, что можно сказать
напоминают поклоны и реверансы человеческого вида, и которые были
в сопровождении houndish приветствие глубоким ртом воет, что
Рог никогда не сможет проснуться в этих животных.

Вскоре после этого на холм поднялась длинная изможденная фигура
Стивен Фостер, который, взобравшись на каменную стену с нижней стороны, с одной
связаны подскочил коренастый-хедж, что begirt террасе. Теперь он был
облачен в желтую охотничью рубашку, доходившую ему до середины
бедра и украшенную обильной красной бахромой, которая
связал накидку, локти, запястья и край юбки, а также шерстяную
шляпу, опоясанную широкой красной лентой, на одной стороне которой был изображен
национальный орнамент в виде оленьего хвоста. Вокруг его талии был пристегнут широкий пояс из оленьей кожи
; кроме того, он был вооружен винтовкой чуть меньше шести
футов в длину.

Стивен Фостер был одним из тех праздных ремесленников, которые, не имея определенного
занятия, были из-за этого обстоятельства, из-за противоречия в терминах,
обычно называются людьми любой работы. Он принадлежал к тому разряду существ
которые только можно найти в обществе, где обычную черную
занятия возложены на рабов; и стал владельцем нескольких соток
земли, принадлежащие домену голубятня, где он исповедовал
чтобы заработать себе на жизнь в области растениеводства. Но гораздо большая доля
его доходов была получена от различных услуг дайверов, таких как
управляя командой из четырех худой лошади, которой он был собственником; тянуть
дрова для топлива; оказание помощи в жатве; стабильная работа в
сад; и, при необходимости, езда за покупками, который он предпочитал всем
другое дело. Но труд не был сильной стороной Стивена:
по конституции частью его системы было откладывать дела ради работы
удовольствия; и если было что-то, к чему он особенно стремился
знаменит он был тем, что избегал любых проявлений пунктуальности в отношении надоедливых встреч.
обязательства. Если вообще можно сказать, что у него было призвание, то оно заключалось в том, что
охотника, род занятий, который обладал удивительным очарованием
для его фантазии и который был превосходно приспособлен как к его физическим
, так и к моральным качествам. Поэтому он уделял много своего времени
заботам верта и оленины; а его мастерство владения ружьем было таково, что
он мог с уверенностью всадить пулю в мозг дикого голубя
насколько он был в состоянии изобразить зрелище. Он был сведущ в повадках
всех лесных животных, распространенных в этой части Вирджинии, и точно
провел грань между паразитами и дичью. Он охотился на волков,
медведи, пантеры (художники, в его собственном произношении), еноты, лисы,
опоссумы и белки; а также пойманные выдры, бобры и ондатры;
кроме того, он был экспертом джиггер и поплавок угрей, и хорошо знал
trouting потоков. Для этих занятий он был наделен терпением
натура, которая могла выдержать целый день и ночь в лесу без еды и сна.
мой авторитет ничего не говорит о его терпении в отношении
третьей основной потребности человечества. Он был человеком с прекрасными руками и мускулами,
крепким и храбрым; и к тому же щедрым, откровенным и неизменно добрым
Природа. Война предоставила возможность проявить те таланты, которыми он обладал;
и Стивен теперь обдумывал смелый разрыв со своей женой и
детьми, которые до сих пор имели такую власть над его
привязанностями, что у него не хватило духу расстаться с ними. Но нынешние
трудности страны так убедительно воззвали к его
патриотизму, что он решил провести одну кампанию в полевых условиях и
таким образом дать простор своей естественной любви к приключениям. Теперь это было его
особой славой, которая оказала мощное влияние на его
самолюбие, что он занимал должность лейтенанта в роте Амхерста
Рейнджеры, добровольческий корпус, который недавно был организован с учетом
положения дел на юге.

Этого достойного человека, когда он не собирался в экспедицию, обычно можно было найти
бездельничающим в особняке Дав-Коут в ожидании
какого-нибудь звонка от Генри, между которым и ним самим существовало взаимное доверие.
и несколько непомерная привязанность.

При его теперешнем виде на лице Стивена играла широкая самодовольная улыбка
Когда он обратился к молодому горнисту с
вопросительным--

- Что там у нас на этот раз, мистер Генри? Думаю, еще один доллар? И
прекрасное утро для поездки! Может быть, ветер просто немного дует
слишком свежо, учитывая, что вы могли украсть на нижней стороне игры,
и тогда аромат распространялся бы, как роза. Это большое преимущество
находиться по ветру, потому что животное не может услышать, как вы ломитесь сквозь кусты.
ветер, естественно, издает щебетание птиц.
видишь ли, выходит, что это его обманывает.

- Кажется, я знаю удачный день для охоты, лейтенант Фостер, - сказал Генри,
поставив руки в боки", а также вы. Кто сказал тебе, что собираюсь после
доллар? Почему, человек, если это был намек, что я должен был начать вы
два часа назад. Но у нас есть другие дела, Стивен. В стране появились
такие ужасные новости! Мы скоро выступим, поверь мне на слово
. Я твердо решил уйти, Стивен, как только Рейнджеры отправятся в путь,
пусть мой отец говорит, что хочет. Пришло время мужчинам встать на свою сторону.
вот мое мнение.

"Мистер Генри, я бы вам не советовал", - сказал Стивен, мудро покачав головой.
"Ваш отец умер бы от горя, если бы вы это сделали". "Ваш отец умер бы от горя, если бы вы
оставьте его.

- Не верьте и половине этого, лейтенант. Не было бы шквала для
еще немного, и, после этого, отец увидел бы, что дело
ничего не поделаешь, и поэтому он должен быть удовлетворен. Я ускользну
- это категорично.

- Что ж, обратите внимание, мистер Генри, - сказал Стивен, посмеиваясь, - я даю вам знать,
я предостерегаю вас от этого. Но если ты пойдешь вместе со мной я возьму столько
заботу о вас, как если бы ты был моим собственным сыном."

"Я знаю, что сестра Милдред думает", - ответил Генри, "он не будет очень
не так во мне; и поэтому я оставляю ее, чтобы сделать мой мир в доме.
Кроме того, я еду ради нее, просто чтобы попытаться услышать что-нибудь о
Майоре Батлере.

- Если это ее мнение, - возразил Стивен, - то она не так уж сильно ошибается в
нем. Она главный изобретатель и член тайного совета, - добавил Стивен.
смеясь, он употребил эти жаргонные слова, которые были у него в привычке.
о том, чтобы украсить свой разговор: "обо всех делах, которые делаются здесь, в
этом доме".

"Это твое новое обмундирование, Стивен", - сказал Генри, глядя на
Платье Фостер: "ты сияешь, как искорка в солнечный день. Тебе будет приятно
сестре по жизни видеть тебя такой нарядной; она потрясающая
сторонник дисциплины, и ему не нравится видеть нас, мятежников (тут он приложил руку
ко рту и произнес это слово с притворной осмотрительностью), хуже
одетых, чем негодяи в красных мундирах. Когда рейнджеры марта,
Стивен?"

"Мы ждем каждый день для заказов. Мы параде, вы знаете, мистер Генри,
этим утром".

"Вы должны признать за сутки", - сказал Генри; "Я позвонила тебе, чтобы сказать, что
мы с сестрой собираемся покататься верхом, и я хотела, чтобы ты поехала с нами. В
любом случае, если вы должны пойти в войска, вы можете оставить нас на дороге. Вы
не встретиться до двенадцати, и как сестра, и я хочу поговорить с тобой. Она
приказала мне передать вам это. Я полагаю, она хочет, чтобы вы отнесли письмо
для нее. Бедняжка Милдред не знает, что я еду с тобой; так что, что касается
этого, ты не должен показывать виду. Иди, Стивен, приготовь наших лошадей, как только сможешь.
ты сможешь их раздобыть. Быстрее, добрый Стивен; мы с сестрой подождем тебя на
лужайке.

Лейтенант рейнджеров, получив приказ, поспешил прочь
проследить за их исполнением.

Милдред уже был ряженный на ней ездить, и пришел именно в этот момент
от дома вдоль гравием дорожки. Ее щеки, бледная в последнее время, теперь
начал проявляться румяный оттенок здоровья. Ее полные, темно-синие глаза, хотя
часто выразительный вдумчивого темперамент, часто сверкали
при внезапной вспышки игривый дух, и чаще с огнем
ярый резолюции. Черты ее лица, отмеченные четкими очертаниями,
имели сильное сходство с чертами ее брата, и, оживленные
быстротекущими эмоциями ее разума, представляли собой выражение необычайно
одаренный изяществом внешней красоты. Впечатление, которое производила ее
физиономия, было впечатлением страстной и восторженной
природой и женским мужеством, которого было достаточно для любой чрезвычайной ситуации.
Чистая кожа придавала блеск ее лицу; и, хотя привычка к
выходу на воздух слегка ослабила его блеск, те немногие следы
, которые оставило это пребывание, скорее сообщали приятную идею о
здоровое и энергичное телосложение. Тембр ее голоса был мягким
и нежным, и полным гармонии; и, когда его стимулировали ее чувства,
богатым, глубоким и повелительным. Ее фигура, которую среди женщин можно было бы назвать средней
, была изящной и подвижной, хорошо сложенной и сочетающей в себе
гибкая непринужденность, присущая ее полу, с некоторой устойчивостью и
силой, которые можно было бы назвать мужскими. Ее движения были грациозны,
отличались ловкостью рук и свободной походкой; и было невозможно
смотреть на ее самую фамильярную осанку, не поражаясь
указание, которое оно давало на самообладание, бесстрашие и предприимчивость
характер, связанный с умом, возвышенным над толпой благодаря сознанию
интеллектуальной силы.

Когда Милдред шла по тенистой дорожке, за ней следовала
фантастическая маленькая служанка, которая, в игрушечной причудливости одинокого
и роскошной жизни, она обучалась, чтобы занять положение пажа у леди
. Это был миниатюрный негритянский мальчик, не старше десяти лет, с
изящной фигурой, сейчас ярко одетый в жилет из алой ткани,
пара свободных белых льняных мастерков, перетянутых на бедрах, и красные тапочки.
Рябить что за его шею, и вся белые рукава застегивались с
шелковые шнуры на запястьях. Алая бархатная шапочка завершала
наряд этого великолепного маленького эльфа; и платье, каким бы гротескным оно ни было,
неплохо оттенялось дерзким, знакомым портвейном тщеславной
слуга. То ли он был обречен с момента своего рождения в этот избалованный
станция, - или, случайно, как и во многих восточных монархов, поднятые в
фиолетовый, - он носил романтичное название "Эндимион", и как
сколько по зову своей хозяйки, как любил спать, как и его горе
Латмос. Похоже, в настоящий момент его обязанностью было оправдать себя.
он выполнял ответственную обязанность держать хлыст для верховой езды в оправе из слоновой кости.
наготове, чтобы услужить своей госпоже.

Когда Милдред пересекла лужайку и подошла к тому месту, где теперь стоял Генри
, брат поприветствовал ее словами:--

- Встань, моя нежная сестра, ты и твоя обезьянка! Ах, Милдред, ты уже не та, что была раньше.
в последнее время ты стала слишком серьезной. Потерпи,
дорогая сестра: в конце концов, что это? Почему мы потерпели поражение, и мы
должны бороться с этим снова, вот и все. И как к основным, ваш
пристрастность увеличивает его опасность. Разве у него нет руки? - да; и разве у него нет
ноги? - которая, по-моему, на войне иногда не менее полезна.

"Существует ужасная неопределенность, брат", - ответила Милдред. "Я мечтаю о
самом худшем".

"Плевать на твои сны, сестра Милдред! Они были самыми разными
пути, и ты это знаешь. Теперь у меня есть мечта наяву, и она заключается в том, что
прежде чем ты станешь старше на двадцать четыре часа, ты услышишь о майоре Батлере.

"Молю небеса, чтобы твой сон оказался правдой!" - ответила Милдред. "Но,
Генри, ты любишь меня, а привязанность - явный обман в своих пророчествах".

"Тогда замолчи, сестра! не говорите об этом. Когда мы ничего не знаем, он ли
не годится, чтобы добраться до грез. Вот те раз, чтобы действовать; и возможно я буду
удивить вас еще".

"Чем, добрый брат?"

"Оружием ордена", - ответил Генри, уклоняясь от вопроса сестры, и в то же время
одновременно принимая военную выправку и проворно опуская винтовку
на землю: "С красотой моей выучки, сестра. Это даже меня удивляет
я сам. Ты увидишь, как я марширую". И вот он игриво взвалил его
винтовку и шагнул с размеренным шагом по зеленой траве, а потом обратно
опять же, в то время как дерзкий Эндимион, полагаясь на его честь, с мимическими
жесты, а затем сразу же в задней Генри, принимая большие шаги, чтобы
стоит на своей земле. Когда Генри воспринимал апишу миньон таким образом, по его
он разразился смехом.

"Ты, огромный убийца великанов, ты смеешься надо мной?" воскликнул он. "Сестра, я
придушу твоего телохранителя козырьком своей фуражки, если его не научат
лучшим манерам".

"Генри, я не могу разделить с тобой твою легкость на сердце", - печально сказала Милдред.
"У меня тяжело".

- А мое - твое, сестра, легкое или тяжелое; в солнечный день или в бурю,
летом и зимой, дорогая Милдред, оно всегда твое. Это была моя уловка,
чтобы позабавить тебя. И если мне кажется, что я чувствую не так, как ты, сестра, это
потому что я собираюсь действовать. У нас, мужчин, нет времени на уныние.

- Стивен Фостер здесь, у дверей, с нашими лошадьми, брат. Мальчик, дай
дай мне хлыст, а теперь прочь. Веселые перья этой птички, - сказала Милдред, когда
маленький негритенок удалился, - не становись моим последователем.

Новый аспект событий, произошедший после поражения при Кэмдене, тяжело повлиял
на настроение Милдред. В стране было полное разочарование
слухи, и каждый день приносил новые условия, которые по своему характеру
увеличить бедствия. Кровавая судьба храброго Де Калба и
солдат, павших рядом с ним; триумф, с которым Корнуоллис
начал подготовку к дальнейшим завоеваниям; нужда и
замешательство американской армии, которая теперь бежит перед своим врагом; рассказы о
беспощадном секвестрировании, которому подверглись в Каролине земли тех, кто
все еще сражались с оружием в руках за независимость, их посещали; военные
казни заключенных, обвиненных в нарушении конструктивного принципа
лояльности, в завоеванных районах; суровые меры, которые были
принято, чтобы разбить сердце восстания, которое все еще оставалось позади
марш победоносной армии; и, прежде всего, хвастливый
уверенность, с которой Корнуоллис своими прокламациями стремился открыть
путь для вторжения Северной Каролине и Вирджинии, в попытке
в ралли Льеж подданные короля под его стандарт: все эти
события на крыльях молвы, и загорелось пламя через
в целом по стране. Для Милдред все они были дурным предзнаменованием в отношении судьбы Артура Батлера.
судьба Артура Батлера. Время от времени отставший солдат из разбитых сил Гейтса
прибывал в Голубиную Котлу, где его принимали с
горячим гостеприимством и подробно расспрашивали о событиях, в которых он
участвовал. Но о Батлере не было даже самых отдаленных известий.
получено. В настоящее время неопределенность в отношении его состояния наполняла
Мысли Милдред самыми тревожными и безрадостными предчувствиями; и
это настроение пересилило все остальные чувства. Поздний визит
Тиррел в Голубятню и внезапный отъезд ее отца с
этим человеком в неизвестную экспедицию не были рассчитаны на то, чтобы смягчить
ее страхи; и она чувствовала, что на нее со всех сторон давят предзнаменования
грядущего несчастья. В этих трудностях она не утратила своей
стойкости духа; но, подобно моряку, оказавшемуся в опасном проливе, она
подсчитывал тревожные моменты своего путешествия, ожидая в каждое следующее мгновение
услышать ужасный стук своей коры о
невидимую скалу, хотя храбро готовился к худшему.




ГЛАВА XXXVIII.

ПРИБЫТИЕ В ГОЛУБЯТНЮ. МИЛДРЕД РЕШАЕТСЯ НА ОПАСНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ.


Пребывая в состоянии тягостного ожидания, описанного в предыдущей
главе, Милдред теперь ежедневно выезжала верхом на большие дороги в
слабой надежде услышать что-нибудь важное от случайных прохожих
которые в нынешнем возбужденном состоянии страны толпились в
дороги. В то утро, к которому относится наш рассказ, она отправилась в
Генри, чтобы обеспечить присутствие Стивена Фостера, которому, поскольку было
известно, что он собирался сопровождать свой отряд к месту
военных действий, она хотела доверить письмо для Батлера, а также
передать ему некоторые инструкции, касающиеся этого.

Соответственно, Стивен теперь присутствовал при этом. Холеный чистокровный чалый,
с активной фигурой, напоминающей оленью, и демонстрирующий своими отважными выходками
высокую подготовку избалованного любимца, находился на попечении жениха в
дверь захлопнулась, и Милдред с помощью брата вскочила в седло с
легкостью и уверенностью человека, привыкшего к подвигам. Когда
она села верхом, то выглядела весьма выигрышно. Она была опытной наездницей и
управляла своей лошадью с необычайной грацией. Само командирское положение
и авторитет, которые давало ей седло, казалось, подняли ее настроение
на более радостную высоту.

"Следуйте за мной, Мистер Стивен, - сказала она, - у меня есть обслуживание для вас. И это
не выйдет из моды того времени, что леди должна быть
'в квадрате к вооруженный солдат. Мы едем по дороге вниз по реке. Есть
заботься, брат, о том, как ты соскочил с места на старте - холм крутой, и
нога лошади не слишком уверенно ступает при слишком быстром нажатии на спуске ".

Кавалькада спустилась с холма, пересекла брод, а затем направилась
вниз по течению, по дороге, которая вела под башней Олененка
. Милдред вздохнула, как она смотрела вокруг нее, и увидел пятно ее
последняя встреча с дворецким. Маленькая лодка, на которой ее возлюбленный скользил по воде
, теперь лежала на сухом каменном ложе в том же положении,
возможно, там, где он оставил ее месяц назад. Летняя засуха привела к тому, что
уменьшил течение и лишил легкую лодку (снасти которой удерживали ее
в плену у корней платана) стихии, по которой она плыла
. Это зрелище навело Милдред на мысль о меланхолии
. "Вот так, - пробормотала она себе под нос, - он оставил меня.
Он ушел подчиняться призывам честь и долг, и я, сковывал мои
родной лесу, увидел поток счастья катятся по, а
опухшие на торрент, и вновь сушат на пылкий жар войны
пока, как это солнце-увядшей коры, я был оставлен на берегу,
без единой капли того чистого течения, на котором я надеялся жить.
Иди сюда, Стивен, - сказала она, отпуская поводья своей лошади.
и послушный слуга немедленно оказался рядом с ней.

- Вы отправляетесь на юг со своими товарищами по отряду через несколько
дней?

- Приказы могут поступить завтра, - ответил Фостер.

"Это не праздничная игра, в которую вы собираетесь играть", - продолжала дама.

"Когда Конгресс прекратил для нас эту войну, мисс Милдред", - ответил
хантер, "они не рассчитывали на то, что уладят ее, не нажив при этом больших денег".
ребята пониже ростом. И я считаю, что это дело совести.
Каждый мужчина должен отдаваться своей работе.

"Ты берешься за нее с добрым сердцем", - сказала Милдред. "Мы, женщины, можем только молиться
за вас, лейтенант".

"Я буду нажимать на курок более твердой рукой, мэм, когда буду думать, что
дочь вашего отца молится за меня".

- Стивен, - продолжала Милдред, - возможно, тебе удастся повидать кого-нибудь, чей долг
может завести его дальше на юг, чем, возможно, потребуется тебе:
Я дам вам письмо к моему другу, который, боюсь, находится в
бедствие. Если такой путешественник быть верным и готов оказать мне услугу, а
- может быть, он ради вашего же блага, я прошу вас положить письмо в его
бесплатно, и скажи ему, чтобы выискивать майор Батлер, и ухитриться, чтобы он
доставленный к ним".

- Если это касается вас, мисс Милдред, я возьму на себя охоту за майором
Батлером, или постараюсь сделать так, чтобы письмо дошло до него, насколько это возможно
.

- Большое спасибо, Стивен. Вот кошелек с несколькими золотыми монетами
для тебя. Не пожалей их, чтобы исполнить мое желание.

Стивен застенчиво посмотрел на леди, когда она держала предложенный кошелек в руке.
ее рука.

- Возьмите это, мистер Фостер. Это деньги, которые вы можете потратить на мою службу, и они
могут сослужить вам хорошую службу, когда лучших друзей не будет рядом.

Охотник неловко рассмеялся. "Если вы позволите мне взять
маленький кусок денег, он хотел больше, чем нанять мужчину экспресс".

"Забери все это, Стивен, это мелочь, но приятно. Они называют это сухожилием войны
- сказала Милдред, улыбаясь.

- Это совершенно морально и решительно невозможно, - ответил Фостер.
- Для меня взять все эти деньги. Благослови вашу душу, мисс Милдред, мой карман.
я не привык к такой компании.

"Тьфу, Стив, - воскликнул Генри, - ты самый неопытный солдат в этих горах.
раз разыгрываешь мальчишку из-за таких денег. Бери, парень, и никаких твоих глупостей.
Драгоценное золото, которое ты увидишь, прежде чем вернешься!

"Ну, я не буду бояться щекотки из-за этого", - сказал Фостер. "Вытряхни содержимое сумки, мисс
Милдред, в мою руку.

- Я имею в виду, что вместе с ним ты получишь кошелек, - добавила Милдред.

- Нет, нет, для меня это слишком ценный кусок тонкой шелковой сетки.

- Вот еще, лейтенант Фостер, - сказал Генри. - Если бы вы не были моим собственным начальником.
Я бы сказал, что вы дурак.

"Дай это мне", - ответил Стивен, смеясь. "Я слышал о мошенничестве.
деньги из кармана человека, но я никогда раньше не видел, как их обманом вкладывают в деньги".

"Вы должны иметь письмо-Морроу, Стивен, - сказала Милдред, - и как
вы цените свое бедный друг, работавший что кошелек своими руками, сделать
не преминули приложить усилия, чтобы научиться чему-то крупных дворецкого, и
мое письмо, доставленное ему. Его взяли в плен где-то по пути в Джорджию.
Я слышал, что он сбежал; но, возможно, это неправда.
Возможно, вы найдете кого-нибудь, кто сможет рассказать вам о нем больше. Расспрашивайте всех
вы встречаетесь, и, Стивен, от моего имени попроси своих товарищей помочь тебе.
Помни, - добавила Милдред с улыбкой, - это женский секрет. Я
уверены, что вы будете хранить его".

"Большинство кощунственно и со всеми возможными знаками препинания!", ответил
дровосек. "И ты будешь слышать из основных, Мисс Милдред, погибших или
жив".

- О небеса! - громко воскликнула Милдред, но затем, опомнившись, прошептала.
- в этом слове слышалась нотка страха. Твое рвение
заслужи мою самую горячую благодарность, Стивен.

К этому времени отряд достиг второго брода, где дорога пересекалась.
спасибо реки, в непосредственной близости от Миссис Димок, и через несколько
минут они были у входа в маленькую гостиницу.

Короткая остановка и несколько слов с доброй хозяйкой не доставили Милдред
ни письма, ни какой-либо важной информации из квартала
, где в это время были сосредоточены мысли почти всей семьи.
Американский народ был обращен.

- Печальные дни, мисс Милдред, - сказала хозяйка, качая головой, и лицо ее вытянулось.
- действительно, печальные! ничего, кроме
спешки, бахвальства и ругани. Что с беглецами Гейтса,
это - позор им! - спешно несется по дороге хлыстовая застава; и
посыльные, драгуны и сержанты-строевики, все запыхавшиеся, из
денег и всего остального, кроме аппетитов, которые, помилуй меня господи! никогда
не подведет в худшие времена: а что касается сборов добровольцев, и
барабанного боя, вверх по холму и вниз по долине, это все равно что один
что можно сделать, чтобы сохранить рассудок. Небо поможет нам, мой дорогой! Я не знаю, что мы
придет. Но бедный Артур", продолжила она, в скорби и ниже
ключ, "ни слова от него. Это выглядит ужасно: Я почти готова сесть и
плакать. Тем не менее, Мисс Милдред, сын мой, ободритесь, Бог
держать его ногой с пути, что приводит к козни; мы все должны доверять
в Его благости".

- Увы, увы! - выдохнула Милдред с горестью в голосе. - Брат, скачи!
вперед. Если до вас дойдет доброе слово, госпожа Даймок, пришлите его мне,
даже если это будет в полночь.

Милдред продолжила прогулку верхом, и Генри, видя, как она удручена,
приложил все усилия с величайшим усердием, чтобы вернуть ей спокойствие и
жизнерадостность. Он стремился позабавить ее такими фрагментами
деревенские сплетни, которые могли заинтересовать ее.
патриотизм; и он ухитрился припомнить ей отрывки из книги
"жизнь Батлера", которые касались опасностей, с которыми он сталкивался до сих пор
столкнулись, и из которых он выпутался благодаря своему обращению и
воинской повинности; и Генри рассказал об этом таким образом, чтобы сделать из них вывод
аргументы утешения, которые соответствовали нынешнему состоянию чувств его сестры
. Как обычно в большинстве выступлений молодого кадета, он
перешел на ту наполовину хвастливую, наполовину шутливую манеру, в которой он
рад упомянуть о своих собственных занятиях и стремлениях к военной славе
.

- Мужчине свойственно, сестра, - сказал он, приподнимаясь на стременах.
и принимая чопорную осанку самодовольного молодого адъютанта на параде.
- мужчине свойственно чувствовать гордость, сидя верхом. Это то, что я называю
прославление - иметь под собой благородного зверя, которого ты можешь поворачивать и
заводить, сдерживать и направлять вперед, как тебе заблагорассудится, как если бы его конечности были твоими
собственными. Ты чувствуешь себя сильнее; и я верю, что в этом мире сильный мужчина
всегда горд. Теперь, я думаю, что женщина чувствовала бы себя еще более гордой
чем мужчина; потому что, будучи слабой от природы, она, должно быть, становится счастливее, когда
думает, сколько мускулов она может привести в движение, всего лишь натянув поводья. "

"В этом есть какая-то философия, Генри", - ответила Милдред.

"Так и есть, сестра; и я скажу тебе больше, что когда у человека есть это
своего рода прославление, как они это называют, они всегда становятся более довольными собой.
самими собой. И это причина, насколько я могу судить, того, что вы
всегда чувствуете себя в лучшем расположении духа, когда вы верхом; и,
особенно, если это должно быть впереди отряда. Привет, Стивен!"
- воскликнул Генри, застигнутый врасплох посреди своей речи
видом стаи диких индеек, перебегавших дорогу примерно в
сотне шагов впереди. - Ты это видел? Стой, парень, вот и дичь для нас.
И в одно мгновение он спрыгнул со своей лошади, которую привязал к одному из
ближайших деревьев, и побежал с ружьем в руке, в
погоню за стадом.

Стивен, чье чутье было чутьем заядлого спортсмена, когда перед ним была дичь
, сделал то же самое; и через несколько мгновений Милдред обнаружила, что
осталась совершенно одна на дороге, почти готовая упрекнуть и
наполовину улыбнувшись нетерпеливому и невежливому бегству ее слуг,
которые теперь быстро, но осторожно преследовали выводок индеек.
Скорость, с которой эти птицы привыкли носиться по лесу,
заманила их преследователей на некоторое расстояние в глубь леса;
и Милдред терпеливо ждала возвращения своих товарищей на земле
там, где они ее оставили.

По прошествии пяти или десяти минут она с чувством некоторого
легкого беспокойства заметила на дороге незнакомца верхом на
верхом на лошади и быстрой рысью приближался к тому месту, где она остановилась.
Внешность человека соответствовала внешности одного из иррегулярных солдат
, сопровождавших отряд Гейтса; его одежда была деревенской, а
его оружие, в соответствии с почти всеобщей модой в армии страны
, - длинная винтовка. Состояние его крепкого скакуна свидетельствовало о долгой
и утомительной службе; в то время как смелая и мужественная личность наездника
оставляла мало места для предположения, что его можно отнести к числу многих
которые в панике бежали с поля боя. Как только незнакомец
заметил присутствие дамы, он замедлил шаг и
приблизился с почтительным приветствием.

"Если я позволю себе такую смелость, мэм, то как далеко отсюда до реки, которую они
называют Морской окунь?"

"Это всего в двух милях отсюда, сэр", - ответила Милдред.

"А там, если я ничего не упускаю из виду", - сказал путешественник, - " есть дом
который держит вдова Даймок; кажется, "Голубой шар"?

"Есть, сэр".

- И никаких развилок на дороге между этим домом и домом вдовы?

- Это обычная дорога, - ответила Милдред.

- А примерно в двух милях дальше находится "У сквайра Линдси", в месте, которое они называют
Голубиная койка?

- Вас туда приводит ваше дело? - с интересом спросила Милдред. -
вы из армии?-- откуда вы родом?

"Прошу прощения, мэм," - ответил незнакомец, улыбаясь, "но я уже старый
sodger, и вместо волнуйтесь об отвечая на вопросы, Что черт возьми сама.
Полагаю, вполне вероятно, что я увижу мистера Линдсея?

- Прошу вас, сэр, скажите мне, что привело вас сюда и кто вы такой? У меня есть
особые причины полагаться на вашу доброту. Я сам живу
в "Голубиной коте", и...--

"Тогда, может быть, вы слышали о некоем майоре Артуре Батлере?"

"О да, сэр, если у вас есть какие-нибудь новости о нем, сообщите их мне поскорее",
воскликнула Милдред с большим волнением.

"Это игристое ваших глаз, сударыня, он не дурак догадается, что вы
такие же дама, что я катался почти до пяти
сто миль, чтобы увидеть. Вы слышали, что Майор рассказал о Подкове
Робинзоне?

- И Артуре Батлере.

- С ним все в порядке, мадам, и у него доброе сердце, за исключением нескольких пустяковых недостатков.
они не имеют большого значения.

- Слава Богу, слава Богу, за эти новости!

"Я привез для вас два письма, мисс Линдси, от майора;
я полагаю, в них главным образом говорится, что майор находится в руках
Филистимляне, - сказал Подкова, роясь в косичках своих волос.
одевшись, он расстегнул пояс и кожаный мешочек, из которых с
помощью своего складного ножа достал послания: "но они оставляют эту
историю на мое усмотрение. Короче говоря,
майор находится в плену и нуждается в вашей помощи, но
нет никакой опасности, что ему причинят какой-либо вред.

Милдред нетерпеливо вскрыла письма и прочла их; затем тяжело вздохнула.
она сказала: "За ним пристально наблюдают, и он измучен несчастьем. Он
ссылается на вас, мистер Робинсон, и я должен просить вас рассказать мне все.

Лошадиная Подкова в веселой, а иногда даже смеющейся манере
пересказал все, чтобы успокоить леди и развеять ее страхи,
такие подробности приключений Батлера, которые были необходимы, чтобы она могла
чтобы понять природу своей нынешней миссии на Голубиной Коте.

Прежде чем это повествование подошло к концу, Генри и Фостер
вернулись, принеся с собой большую индейку, которую Генри подстрелил и
которую молодой спортсмен демонстрировал с показным триумфом.

"Ура, вот и новый поворот удачи! Робинзон Подковы, отважный
сержант," - крикнул Генри, как только он заметил, грузная фигура в нашей
старый друг. "Здесь майор Батлер тоже?" - потребовал он, пожимая руку
сержанту: "Или ты пришла одна? Теперь, сестра, ты должна быть
счастливой женщиной. Вы принесли нам хорошие новости, мистер Лошадиная Подкова, я знаю, что это так ".

"Новости лучше, чем могли бы быть, если бы тори добились своего
", - ответил Лошадиная Подкова. - Но в жизни бездельника есть и тень, и солнце.
и майор сейчас немного в тени.

- Брат, быстро садись в седло, - сказала Милдред, - у нас есть дело. Мистер
Робинсон, поезжай рядом со мной; мне нужно многое тебе сказать.

Стивен Фостер, поприветствовав сержанта, и напоминая Милдред из
его участие для удовлетворения его отряд, ушел из партии.

В остальном ремонт, с такой же экспедиции, как они смогли использовать,
на голубя кот, подковы подробно, чтобы брат и сестра, как
они пошли вместе, есть очень много особенностей конце истории дворецкого.

Когда они добрались до дома, были отданы распоряжения о размещении
сержанта; и всему было проявлено самое пристальное внимание
это считалось его утешением. Между
Милдред, Генри и верным эмиссаром проводились частые совещания. Письма были использованы повторно,
и с тревогой обсуждались все обстоятельства, которые имели отношение к способам освобождения Батлера
.

"Как не повезло ему, - сказала Милдред, - что мой отец должен отсутствовать в
такого момента, как этот! Обращение Артура к нему бы убедить его, как
злой был заряд Тирелл против его честь. И еще, в моего отца
поздно настроение, апелляции были безрезультатны: он мог
отказался. Сержант, мы с большими трудностями, и я не знаю, что
делать. Вы говорите, лорду Корнуоллису было написано письмо?

- Да, мэм, и человеком, который оттачивал перо своим мечом.

- Вы ничего не слышали об ответе его светлости?

- Не было времени слушать.

"Корнуоллис будут ущемлены тех, кто вокруг него, и он откажется,"
сказала Милдред, с глубоким беспокойством.

"Нет, если он такой человек, я беру его, юная леди", - ответил конь
Обуви. "Мир говорит, что он выше трусости; и это неестественно.
для одного храброго человека желать зла другому, за исключением открытой войны.
"

- Вы слышали о некоем Тирреле в британском лагере? Но как вы могли?
Это было вымышленное имя.

- Вы имеете в виду джентльмена, который был здесь, когда майор остановился у миссис
"У Даймока"? сказал Робинсон: "Это было название, о котором говорила домовладелица
, если я себя помню. Я не слышал о нем, мэм, во время своих
путешествий; но его слугу, Джеймса Карри, я встречал чаще, берусь
утверждать, чем тот желал. Он участвовал в нападении на майора Батлера из засады
и на меня у Гриндалл-Форда. По нашему мнению, его наняли.

- Вот! - воскликнула Милдред. - Это подтверждает то, что я догадалась о Тирреле.
виллань. Я пойду к Корнуоллис себе: я разоблачу весь вопрос
с его сиятельством. Генри, мой дорогой брат, это опрометчиво, но я
будет это эссе. Ты должна сопровождать и защищать меня".

"Это внезапная мысль, сестра, и ты можешь рассчитывать на мое искреннее расположение.
Я помогу тебе в этом. Кроме того, это смелая мысль с твоей стороны", - сказал
Генри, размышляя над этим: "и все будут хвалить вас за это".

Робинсон недоверчиво выслушал это решение.

"Вы бы не рискнули, юная мадам, довериться таким грубым людям".
и нехристиане, среди которых вам придется побывать, прежде чем вы сможете
увидеть Корнуоллиса? в опасности быть схваченным заставами и пикетами, или
арестованным патрулями, или таскаться по округе драгунами и молодцами, в которых
больше дикости, чем в волках. О нет, мэм, вы не представляете, с чем вам придется столкнуться
это возможно. Мистер Генри, здесь, и я,
можете взять письмо.

"Я не могу доверять письмам, я должен пойти сам. Вы защитите меня, мистер
Робинсон? мы с братом придумаем какой-нибудь хороший предлог, который поможет нам
пройти безопасно".

"Безусловно, мэм, я буду поддерживать вас при любых обстоятельствах, если вы уйдете",
ответил сержант. "Но есть не так много женщин, с открытыми глазами,
установил бы на такой марш".

"Это будет легко достигнуто", - сказала Милдред. "Это честное и
добродетельное дело, которое увлекает меня, и я попытаюсь сделать это с отвагой
. Это не может не привести к добру. Имя моего отца даст мне бесплатно
проход через линию фронта. И вы должны передать в качестве моего помощника".

"Если у вас есть сердце, крепкий достаточно, мэм, такой жесткий тариф, я считаю
Я мог бы позаботиться о вашем безопасном прохождении, - ответил Подкова, - и это
несомненно, майору было бы очень полезно услышать, что вы вмешиваетесь в
это дело.

- Сержант, набирайтесь сил столько, сколько сочтете нужным, - сказала
Милдред. - но если вы можете быть готовы отправиться завтра, я бы хотела
отправиться тогда и пораньше.

"Не ссылайтесь на мою усталость, юная леди: я никогда не видел такого времени, когда я
не был бы готов выступить при малейшем предупреждении. С вашего позволения, я пойду.
присмотрите за моей лошадью, капитан Питер, я называю его, мэм. Небольшой шанс
рулона, и честь хорошее зеленое пастбище, только ставит его в
маршируют отделкой".

Сержант теперь вышел из комнаты.

"Сестра, - сказал Генри, - вы никогда не думали лучше, думал, и ты никогда не
надуманный лучше действовать, чем просто беру это дело в свои руки себя,
в шахте и защита верховая обуви. Ведь подкова-это, как дивный
человек, как ты упал, и что касается меня, то я вернулся сержант. Мы
сможем закончить это дело за две-три недели, а потом, когда я увижу тебя
в безопасности дома, я пойду и присоединюсь к рейнджерам ".

- Это опасное и неопределенное путешествие, брат, но это мой долг. Я
скорее попадают под "бедствия войны", чем терпеть больше не моя
нынешние чувства. Запасись, брат, всем необходимым
для нашего путешествия и предупреди старого Исаака, садовника, что он должен
отправиться с нами. Мы отправляемся завтра. Я напишу письмо моему отцу
сегодня вечером, объяснив свою цель. И еще одно, Генри: ты будешь
осторожен и никому не скажешь о маршруте, которым мы поедем.

"Я возьму карабин, сестра, - сказал Генри, - я могу бросить его с
ремень. И я подумала, что лучше бы палаш".

"Оставь это позади", - ответила Милдред, и на ее лице появилась улыбка.

"Стеклярус я, конечно, не занимать", - добавил Генри; "потому что это может быть
полезно в случае, если мы расстались; и я научу вас, чтобы понять мою
сигналы. Айзек будет носить на седле охотничьи пистолеты, а у
сержанта будет большой мешок с провизией. Видишь, я понимаю, что такое
кампания, Милдред. И сейчас", - добавил энергичного молодого солдата, как он
вышел из квартиры, "ура волонтеры голубятня!"




ГЛАВА ХХХІХ.

МИЛДРЕД НАЧИНАЕТ СВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ.


Мужчина, который напишет историю женской любви, найдет себя
занятый тем, что распутывает запутанный клубок. Это тайная история.
эмоции и яркие контрасты, которые вполне могут поставить его в тупик.
проницательность и озадачить его философию. В этом есть поверхность
робкой и нежной застенчивости, скрывающей под собой поток сильной и пьянящей
страсти: кажущийся каприз, который может поколебать дыхание или встревожить слово; и все же,
все это время искренняя преданность души, которая в своем возбужденном действии
не обращает внимания на любые опасности, которые встречаются на пути ее карьеры.
Спортивная, изменчивая и трусливая натура, которая развлекается с привязанностью в качестве
шутку, и завоевывает восхищение его застенчивость, со страхом; что летает и
последуют; что бунты и будет успокаивала, уговаривала, и на
коленях умолял, прежде чем он выиграл; что же природа будет проходить
испытание горящей лемех, принять все крайности несчастья
и горе, храбрый ярость стихий и гнев человека, и
в каждой опасности быть одеяло больного, когда причина, которая перемещает ее
подтверждением ее любви. Привязанность для нее - то же, что слава для мужчины,
импульс, который вдохновляет на самый смелый героизм.

Уже несколько дней Милдред терзало тревожное предчувствие
несчастья, постигшего Батлера, которое было плохо скрыто за спокойным и
сдержанным поведением. Аргумент о его безопасности, казалось, мало на что опирался
, и она могла видеть, что в него не верили те, кто
его произносил. Там поднимался над ее мыслей, мечтаний и предчувствий о
плохо, что она не хотела жить, но которого она не могла
изгнать. И теперь, когда подковы рассказал свою сказку, инцидентов не
кажется, гарантирует легкомыслия, с которым он проходил мимо. Она боялась
чтобы выразить свои сомнения: и они роились в ее голове, порождая боль и
тайное горе. Поэтому ею руководил почти инстинкт
решимость, когда она объявила о своем намерении лично отправиться на поиски
Корнуоллиса и лично отстаивать интересы Батлера перед британским генералом
. Ее душа восстала на большую ложь, которая была выдумана
чтобы обрушить возмездие на голову Артура, и она думала о
срывание злобы клеветник, но обращение к высшим
мощность для возмещения ущерба, которое с честью, по ее мнению, может
не откажет даже врагу. Что касается личного риска, неудобств,
или сложности ее предполагаемого предприятия, ни о том, ни о другом она не думала ни на мгновение
ее это не занимало. Она видела, но ее цель до нее, и не
пауза рассчитывать на средства, с помощью которых она должна была поощрять его. Она
отражена ни на порицание света; ни на насмешки, ни на
его хотят сочувствия к ее чувства: она отражается только на ее мощность
для того, чтобы служить ей милее, чем друг, на нее обязанности, и на
агония ее сомнения. Если бы ее отец был рядом, она могла бы
обратилась к нему и, возможно, послушалась его совета; но его не было
она не знала, где, и была убеждена, что нельзя терять времени
. "Даже сейчас, пока мы спорим, - сказала она, - его жизнь может быть потеряна"
из-за злобы нечестивых людей, которые заманили его в ловушку".

Ее поведение в этот кризис не будет взвешена на масштаб котором
прилично и чинно обряды женского приличия обычно
сбалансированный. Время, случай и особое положение Милдред,
выводят ее случай за рамки обычных событий и имеют право
другой стандарт. Она будет судить о чистоте ее сердца,
пыл ее привязанность, и ее чувство важности сервиса
она собиралась переговорить. И знаниями этими, я должен уйти
ее доказательство щедрости мой читатель.

Когда наступило утро, и завтрак был окончен, кони были доведены до
дверь. Генри принимал активное участие во всех предварительных приготовлениях к путешествию
и теперь напускал на себя повышенный вид личной
важности. Исаак, седовласый негр степенного вида, и, как все его
трайб, с чрезвычайно задумчивым удлиненным лицом, появился в костюме
из ливреи, готовый к путешествию в сапогах и со шпорами. Большой
Чемодан, содержащий багаж для его любовницы, был должным образом приторочен
за его седлом, в то время как пара пистолетов была пристегнута к
рукоятке. Лошадь Генри также была снабжена всем необходимым для похода
, а сам молодой воин, несмотря на неодобрение своей сестры
, был украшен перевязью для меча, к которой прикреплялся легкий
сабля, с которой он имел обыкновение выставлять себя напоказ в корпусе
из рейнджеров. Его горн изящно висел на боку, а карабин
уже был снабжен ремнем, чтобы перекинуть его через спину. Стивен
Фостер был поражен этими внезапными приготовлениями, о значении
которых он не смог получить от Генри никаких сведений, кроме того, что намечалось движение
в сторону армии, носившее зловещий характер.

Подкова тихо сидел на крыльце, наблюдая за происходящим с профессиональным
безразличием, в то время как его верный капитан Питер, неся пару
седельных сумок, теперь набитых множеством провизии, ссутулил свои
голова в терпеливой неподвижности, ожидающая приказа двигаться. Стайка
слуг слонялась вокруг места подготовки, теряясь в догадках относительно
значения этого странного набора и проводя расследование, чтобы
удовлетворить себя, с бесплодной настойчивостью.

Когда Милдред появилась в дверях, она была одета для путешествия.
Экономка, пожилая дама, стояла рядом с ней.

"Мое путешествие, госпожа Моррисон", - сказала она, обращаясь к Матроне, и в
в то же самое время положить письмо в ее руке: "я надеюсь, ты не держи меня
давно из дома. Если мой отец вернется раньше меня, будь осторожен, чтобы
дай ему это. Мистер Фостер, вы не забудете о своем обещании, - добавила она,
вручая второе письмо, которое, несмотря на ее собственную
настойчивость, она подготовила для Батлера в надежде, что случай
может благоприятствовать его передаче Стивеном.

- Золото, - сказал Стивен, засовывая руку в карман, - вам понадобится.
оно вам самим понадобится, мисс Милдред, а я могу обойтись без него.

- Не обращайте на это внимания, - перебила Милдред. - Сдержите свое обещание, и я надеюсь,
я смогу вознаградить вас больше по заслугам.

- Да хранят вас Небеса и святые, мисс Милдред! - сказала экономка.,
когда леди прощалась с ней. "Ты покидаешь нас по какому-то важному делу. Боже,
дай тебе вернуться с более веселым лицом, чем ты забираешь с собой!" Затем
подняв глаза и воздев руки, она воскликнула: "Это
ужасная вещь, выходящая за рамки моего понимания!"

Милдред простился с остальной группой у двери, и был
вскоре в ее седло. Это был сигнал для остальных в горы, и как
Стивен Фостер передал Генри свое ружье, и тот воспользовался случаем, чтобы
прошептать охотнику на ухо--

"Не исключено, Стив, что мы можем снова встретиться здесь
в Каролине; так что не забудь навести справки о нас по пути, и
скажи людям, что я надеюсь присоединиться к ним, прежде чем они сделают хоть один выстрел назло. Но
мам, Стив, ни слова о нашем маршруте.

Стивен пожал руку своему молодому товарищу, а Генри, видя, что
остальные члены компании уже вышли из дверей и спустились на некоторое расстояние
с холма, крикнул радостным тоном: "Прощайте, миссис
Моррисон и все остальные!" - и пришпорил коня.
галопом помчался к своей сестре.

Маршрут, по которому двигались путешественники, лежал прямо на юг, и в течение первого
три или четыре дня своего путешествия они были еще в пределах
Вирджиния. Путешествовать верхом было обычным подвигом даже для женщин.
в те дни неровных дорог и ограниченных средств передвижения: и
такая кавалькада, как мы описали, была рассчитана на то, чтобы никого не взволновать.
особый запрос от прохожего, помимо того, который был бы задан сейчас
при появлении какой-либо увеселительной компании на больших дорогах, во время
летней экскурсии. Милдред испытывала сильную усталость на
первых этапах своего путешествия; но постепенно это прошло, и она
вскоре она смогла выдержать долгий день езды с едва ли меньшими
неудобствами, чем ее попутчики.

В то время в этих малонаселенных
районах было всего несколько постоялых дворов, а те, что уже были открыты, были небольшими и, однако,
скудно снабжались. Этот недостаток был в некоторой степени компенсирован
доброй волей, с которой владельцы частных заведений в стране
принимали путешественников высшего класса, и готовностью
гостеприимством, с которым они их принимали. Генри взял на себя смелость
получить информацию о местах для джентльменов, которые находились недалеко от маршрута
его путешествие и возможность проводить к ним гостей всякий раз, когда его сестра приезжала к ним.
для комфорта требовалось жилье получше, чем предлагали обычные гостиницы.

Поскольку наши путешественники до сих пор держались той части местности, которая
лежала непосредственно под горами, их не беспокоила
сильная жара, которая в это время года царила в низинах. В
погода, после их ухода, было необыкновенно хорошо, и как
обычно в этом районе, в сентябре месяце принесли холодный,
росистые ночи, а рано утром были даже отмечены
небольшая острота, почти близкая к морозной. Эффект этого на
Милдред было набрать усталость от путешествия, и лучше дать ей возможность
встреча в полдень-тые fervors солнца; и она до сих пор терпела
труды ее путешествия с замечательным духом. Фактическое испытание
обычно приводит к демонстрации того, насколько мы склонны преувеличивать
заранее описывать трудности любого начинания. Соответственно,
нынешний опыт Милдред укрепил ее решимость продолжать и даже
сообщил неожиданный рост удовлетворенности ее чувствам.

На пятый день отряд пересек реку Дан и вступил в
провинцию Северная Каролина. Небольшой остаток разбитой армии Гейтса
находился в Хиллсборо, недалеко от границы; и поскольку
Милдред стремилась избежать ожидаемых расспросов или приставаний
проезжая через военный пост, она решила ехать более низким путем
поэтому Подковообразный, по ее предложению, направил свой путь
в сторону маленькой деревушки Тарборо.

Было понятно, что Корнуоллис после битвы при Камдене устранил
его штаб-квартире в микрорайоне Waxhaws, какое расстояние до
в Катоба, где он должен быть неподвижен. Вся
страна по соседству с обеими армиями находилась в состоянии серьезной подготовки
британский командующий набирал свои силы для дальнейших и
немедленных операций - американец пытался собрать свои слабые силы
и разбросанные вспомогательные силы для обороны. В настоящий момент фактические
военные действия между этими двумя сторонами были полностью приостановлены в
тревожном ожидании быстро приближающегося возобновления борьбы.
Это было время передышки, когда запыхавшиеся бойцы, измотанные
битвой, стояли, угрюмо глядя друг на друга и готовясь - один нанести
удар, другой отразить еще один сокрушительный удар.

Страна, над которой теперь Милдред была поездка была рассчитана в налоговой
ее выносливость до предела. Это была унылая бесплодная пустошь
дикая местность, покрытая бесконечным лесом из мрачных сосен, через который
тяжелая песчаная дорога вилась в мрачной и меланхоличной тени. Тут и там
попадались на глаза жалкие хижины с несколькими оборванными обитателями, окруженными
по всем признакам вопиющей бедности. Основное население было только
видно по берегам рек, которые протекали в этом районе
, примерно в двадцати или тридцати милях друг от друга.
Аллювиальные низменности, по которым эти ручьи находили русло к
океану, были единственными участками земли с достаточным плодородием, чтобы обеспечить
пропитание человеку - все между ними было бесплодным и мрачным лесом.

Тем не менее, эти регионы не были пустынными. Отряды иррегулярных войск, плохо
одетые и еще хуже вооруженные, и в целом имеющие изможденные черты
болезни, подобные тем, что характерны для населения с болезненным климатом, часто встречались
по дороге, направлявшей их утомительный марш к
штаб-квартире республиканской армии. Суровость южного лета
еще не утихла, и она с болезненным толчком в глубоком песке, фоне
облака удушающей пыли, что эти небольшие отряды возбуждено уголовное дело
их путешествие.

Милдред, столь далекая от того, чтобы поддаться усталости и увеличить
тяготы своих нынешних трудов, казалось, была наделена способностью к
выдерживанию их гораздо большей, чем можно было предположить
ее пол. Ее мужество росло вместе с трудностями, которые ее окружали. Она
спокойно смотрела на стоявшие перед ней препятствия и встречала их лицом к лицу
не только безропотно, но даже с веселостью, которой она до сих пор не знала
. Постоянство ее продвижения вперед, ее
безграничное терпение и нежная заботливость, с которой она отвлекала
мысли своих спутников от себя и запрещала предположения
то, что ее силы были чрезмерно перегружены, показывало, насколько глубоко были ее чувства
вовлечены в ее предприятие, и насколько зрелым был ее разум, принявший свое решение.
решение.

"Никогда бы не подумал, - сказал Лошадиная Подкова ближе к концу"
на второй день после того, как они въехали в Северную Каролину, - "что леди настолько
за вами так хорошо ухаживали дома, миссис Милдред, что вы никогда бы не смогли
перенести эту суровую дорогу через эти сосновые заросли. Но у меня есть
сделала одно замечание, Мисс Линдсей, что никто не может сказать, что они
пригодный для жизни, пока они не пробовали, а на спине, что у меня другой,
что когда есть большой резонанс, что вызывает целую страну, это не
много означают ли они мужчины или женщины, все они получают встрепенулась похожи.
- Поверьте моему слову, мэм, я видел людей, которые тоже считают себя бездельниками
, которые были бы не прочь доверять самим себе в это время года
через такой высохший кусок сосновой пустоши, по которому мы путешествовали
вот уже два дня."

- Вы помните басню об иве и дубе, мистер Робинсон, - улыбаясь, ответила Милдред.
- Буря может повалить крепкое дерево, но
гибкий кустарник согнется перед ней, не сломавшись.

"Я не очень склонен к религиозным увлечениям, - сказал сержант, - но
иногда мне в голову приходит идея, которая выглядит примерно так, и
то есть, когда Бог назначает что-то сделать, он дает им это для того, чтобы
сделать это всеми необходимыми средствами. Теперь, поскольку майор Батлер хороший человек и
храбрый парень - да благословит его Господь! - мне кажется правильным, что вы, госпожа
Линдси, - который, я полагаю, достаточно хорошо понимает ваши советы и
его, без обид скажу, склоняется к майору, - я говорю
это действительно кажется правильным и естественным, что вы должны протянуть ему руку помощи
в беде; и поэтому вы видите, что причина этого благая,
Господь дал тебе и мудрость, и силу поступать правильно".

- Сержант, у нас есть долг перед нашей страной; и мы служим Богу и нашей стране одновременно.
когда мы укрепляем руки ее защитников.

"Это доблестная речь, юная леди, и это благородная речь", - сказал
Подкова с серьезным акцентом. "Я часто говорил, что майор, который
женщины этой страны были, как честные мысли про эту войну,
и было тепло, для нашего дела, как и мужчины; и некоторые из них, возможно,
чуть теплее. Их можно противопоставить женщинам любой четверти
водного мира в том, что касается вынашивания и воздержания, когда это делается для
блага страны ".

- Генри спит на лошади, - сказала Милдред, глядя на брата,
который теперь, измученный долгим путешествием, кивал и
уронив голову вперед, чуть не свалился с седла. - Что, Генри,
брат! - добавила она достаточно громко, чтобы разбудить молодого всадника. - Мой
верный кавалер, ты собираешься упасть с лошади? Где все это?
то хваленое прославление, на которое ты был расположен быть таким
красноречивым всего неделю назад? Я думал, что мужчина верхом на лошади от природы горд.
Боюсь, ты имел в виду только праздники, Генри. Разве
у тебя есть слово, обозначающее солнечный день и сухое путешествие? Ты больше похож на
мальчика-мельника с мешком муки, чем на молодого солдата, отправляющегося навстречу
своим приключениям ".

"Ах, сестренка, - сказал Генри, просыпаясь, - здесь нет ничего, кроме
сосны... сосны... и бесконечного песка. Нет игры в лесу, чтобы держать
мужчина в поиске, за исключением тут и там стадо диких свиней, что
нюхать и бегать от нас, как эскадрон кавалерии, с их щетинки
на их спинах, как свирепый, как сзади плавник окуня. Есть
даже трава посмотреть: можно увидеть черную змею выполняющимся пол
миля среди деревьев. А еще там такие огромные участки сгоревшего леса.
каждый ствол смотрит прямо на тебя, черный, как гром. Я устал
от всего этого - я хочу снова увидеть зеленые поля ".

"И, по правде говоря, брат, я тоже хочу этого: но не раньше, чем мы сможем заставить веселые лица
смотреть на них. Как далеко мы находимся от Тарборо?

- Мы, должно быть, приближаемся к городу, - ответил Подкова, - потому что ты
можешь видеть, что мы скоро выйдем из этих лесов, судя по признакам открытой местности впереди.
местность. Последний отряд содгеров, который проходил мимо нас, сказал, что когда
мы приехали на фермы, мы должны быть не более чем в пяти милях от города.
а солнце не поднимается выше часа.

"В надежде быть только жилье, тогда, мистер Робинсон, я могу признаться
тебя я немного устала, но хороший ночной отдых будет поставить меня в ярмарке
условия для того, чтобы завтра снова поездка."

По прошествии часа компания была надежно укрыта в
довольно комфортабельной гостинице в виллидж: и Милдред, благодаря
неустанному уходу Генри, оказалась в лучшей комнате
из дома.




ГЛАВА XL.


Из Тарборо наши путешественники продолжили свой путь в сторону Педи.
по главной дороге, которая вела через Кросс-Крик, небольшую деревушку на мысе Кейп.
Река Фир, недалеко от нынешнего города Фейетвилл.
Общие черты местности были еще более отталкивающими, чем те, которые я
уже описал как характерные для этой части Северной Каролины.
Каролина. Даже по сей день земледелие мало что сделало для того, чтобы
оживить естественное запустение тех участков дикой природы, которые лежат
между реками. Но в ранний период, к которому относятся события, описанные мной.
были подробно есть ссылка, поездки, предпринятой наш маленький
караван может сравниться с той, которую сейчас наиболее часто производится через
в более южной оконечности Союза, от Атлантики до Персидского залива
Мехико, попытка редко принялась женщина, и достаточно
пытаясь смеют из самых крепких путешественников. Предусмотрительность и
внимание Horse Shoe Robinson, однако, способствовали облегчению
трудностей предприятия и позволили Милдред преодолеть его
трудности.

В нынешнем встревоженном и возбужденном состоянии этой провинции партия
были менее подвержены перерыва в этом уединенном и обездоленных разделе
страны, чем они могли бы быть, если бы они выбрали более низкий и
более густонаселенный район; и сознание, что каждый день
упорство привели их ближе к предельному сроку их путешествии
дал новой силой, по крайней мере, Милдред способность терпеть лишения
к которому она подвергается. Но мало что из пережитков войны все же попалось им на глаза
. Великая пустыня, как и великий океан, не сохраняет никаких
следов прохождения враждебных тел. Иногда, действительно, признаки
лесной лагерь были видимы посреди леса, на
маржа какая-то вялая ручей или вокруг Сильван фонтан, где
впечатление от последних копыта-отпечатки, разбросанные фрагменты хворост
отрезать для временного укрытия, а еще тлеющий пепел лагерь
пожаров, показали, что массы людей были в движении. Олени тоже убежали,
еще более испуганными прыжками к своим укрытиям, как будто недавно
встревоженные преследованием охотника; но образы опустошения,
которые ассоциируются в сознании всех с ужасным фронтом войны
знакомые с его разрушительностью, отсутствовали. Вечный, зеленые тени высокого
выгибая над головами путников, обстановка не объект для человека
месть; и он еще вздохнул в раздувает ветерок, как встарь
он вздохнул, прежде чем человек утверждал господство в земле ее приютила. Совсем
Другим зрелищам вскоре предстояло предстать перед нашими отважными
друзьями.

Снова прошло несколько дней, так как путешествие по дикой местности
медленно продвигалось вперед, когда Робинсон, ближе к вечеру
, объявил Милдред о своем предположении, что они недалеко ушли
Педи. Берега этой реки часто становились ареной
военных действий, и война, которая велась здесь, была самой
безжалостной. Река характеризуется широким, глубоким и тихим течением.
ручей, окруженный чрезвычайно пышной растительностью. Его периодический разлив
кажется, что на его окраине образовалась почва
неисчерпаемого богатства, которая на милю или две по обе стороны образует
разительный контраст с низкими, бесплодными песчаными холмами, окаймляющими реку
Однотонные. Вдоль этого участка ровной границы, вплоть до Атлантики,
встречаются, как это обычно бывает на Каролинских островах, ларговыеe
плантации богатых джентльменов, которые, выращивая рис и
хлопок, наилучшим образом используют плодородие почвы. Эти
владений, представляя наиболее ассимилируемой указывает на врага, и,
действительно, чуть ли не единственные, в которых великий интересы
провинции могут быть раненые, были во всей этой кровавой
борьба, которая отличала времена "господства Тори," в
постоянные объекты нападения; и вот война велась с мстительной
злобе, со стороны англичан и Тори партизан, то есть
едва ли превзойденные в истории междоусобицы. Лучшие поместья
были разграблены, жилища сожжены, а имущество уничтожено с
беспощадной яростью. Мужчин выволокли из их домов и повесили,
женщин и детей отправили без еды и одежды в пустыню,
а политическая месть, казалось, переросла в обжорство за счет собственного грабежа.
грабеж.

Мысли Робинсона в течение нескольких прошедших дней были заняты мыслями о
вероятных трудностях, которые могли сопутствовать облику, в котором он сейчас находился
собирался вернуться в свою родную провинцию. Это было предметом некоторых размышлений.
беспокойство, поскольку он подвергался риску быть вынужденным либо покинуть свою миссию
или подвергнуть опасности своих товарищей среди множества
лиц обеих армий, которые были, по крайней мере, по сообщениям, знакомы с его
имя и его военные связи. Он объяснил Милдред, что
необходимо, чтобы он предстал в каком-то определенном образе, связанном с
целью ее путешествия, на которую он мог бы претендовать в случае крайней необходимости
преимущество сохранения своего поста рядом с ней. Этот вопрос был в порядке упрощенного производства
поселился Генри.

"В целом, г-н подкова, вы можете назвать себя Стивен Фостер: вы
знайте Стива, и вы можете сказать, что вы садовник мистера Филипа Линдси.
Исаак, здесь, может позволить вам достаточно в корабль, чтобы пройти проверку, если любой из
они должны взять его в свои головы, чтобы осмотреть вас. Виду, что, Исаак:
и помни, старина, ты всего лишь слуга сестры Милдред.

- Конечно, хозяин, - ответил Айзек.

"И сержант, я расскажу вам все о Стиве, так что вы можете получить ваш
урок наизусть. У тебя есть жена и пять детей, и помню, что. Я
дать вам все их имена-и-к".

"Благодаря marcies Бога, что ар-н-не моя беда", - сказал
Подкова, смеясь: "Но, мистер Генри, у меня теперь достаточно совести
для любой лжи, которую только можно придумать. Мы с майором обсудили это
и он придерживается мнения, что ложь во вражеской стране не является
запрещенной в Священных Писаниях. И я слышал, как проповедник сказал, что
Раав, которая ни как не была женщиной с хорошей репутацией, все же была прощена
Господь за то, что сказала царю Иерихона самую возмутительную ложь, предупредив
она не знала, что стало с двумя мужчинами, которых Иисус Навин, судья Израиля
, который к тому же был генералом, послал в город, чтобы
разведайте обстановку; что было веским аргументом, мистер Генри, учитывая, что Раав,
блудница, встала на сторону своего собственного народа. Итак, мне нравится
твой план, и я буду его придерживаться ".

Когда это было согласовано, это стало одним из развлечений на обочине дороги
знакомить сержанта с его катехизисом, который был разработан для того, чтобы познакомить
его с чертами частной истории, связанными с Голубем
Кот и его принадлежности, чтобы он мог таким образом сохранить свою личность
в случае тщательного расследования. Подкова был всего лишь
неуклюжим учеником в этой школе маскировки и дал Генри достаточно
работа удерживала его на пути вероятности; и, действительно,
самому молодому учителю было трудно поддерживать точное
правдоподобие в той роли, которую он сам должен был сыграть в этом
обмане.

На вечере, на который мы ссылались, сержант, не найдя себе
в нескольких минутах ходьбы от района страны, в которой он был
почти наверняка столкнетесь с стороны как друзей, так и врагов, принял
большей степенью осмотрительности, чем он доселе считал
необходимо соблюдать. Его целью было остановиться на границах
лес и усилий получить достоверную информацию о состоянии
дел по реке, прежде чем он вступил на эту опасную Землю.
Подобно солдату, которому нужно охранять богатое сокровище, он был полон решимости
не подвергаться никакому риску, которого можно было бы избежать, ради безопасности леди,
на службу к которой он был зачислен. В соответствии с этим предостережением, он
приказал кавалькаде двигаться вперед умеренным шагом, чтобы
они не могли достичь границы леса до наступления сумерек.
вечером; а также в надежде найти там какое-нибудь жилье, где
они могли бы провести здесь ночь. Таким образом, они продвинулись недалеко.
прежде чем сержант заметил на некотором расстоянии впереди небольшую бревенчатую хижину,
стоявшую на обочине дороги, которая, по дыму, выходившему из
трубы, показалась ему обитаемой. После этого открытия он приказал
отряду остановиться и ждать его возвращения. Затем, пришпорив своего коня,
он поскакал вперед и после короткого промежутка времени отсутствия вернулся,
сообщил о своей разведке благоприятно и повел своих
спутников к дому.

Маленькая хижина , в которую Милдред таким образом ввели , была усадьбой
о честном солдате-виге по фамилии Уингейт, который сейчас находился на службе
под командованием одного из самых доблестных сторонников, которых когда-либо
продюсер "Кантри эвер", Фрэнсис Мэрион, недавно повышенный в звании до
бригадира. Заключенными была семья солдата, состоящая
из молодой женщины и нескольких маленьких детей, все они демонстрировали по
своему внешнему виду состояние крайне ограниченного комфорта. В хижине
было не более двух комнат, в которых имелся лишь скудный запас
самой убогой мебели. Лес был расчищен на расстояние
несколько акров вокруг жилища, и они были заняты небольшим
садом или огородом, скудно заполненным разбросанными и наполовину
засохшими растениями; и кукурузным полем, по краям которого некоторые склонились
были замечены свиньи, которые ощупывали землю с преступной кражей. Сарай, расположенный на
том же участке, служил местом встречи для нескольких полуголодных коров, которые
вероятно, получали основную, но слабую поддержку из
соседнего леса. Добавьте к этому стаю птиц, которые сейчас устраивались на ночлег.
на одном из ближайших деревьев, и мы получим, вероятно, довольно
правильная инвентаризация мирских благ этой маленькой семьи.

Хозяйка дома был добрый и гостеприимный, и ее внимания
в немалой степени оживлены путем применения несколько штук денег
что Милдред настаивает на ее получение--к большому неудовольствию
дама по самообладание--благом, состоящим из звонкую монету, в
сумма которых, возможно, она никогда раньше не было любовницы.

Милдред была чрезвычайно утомлена, и на раннем этапе было решено
позаботиться о том, чтобы предоставить ей возможность отдохнуть. Нашей хозяйке помогли
старый Исаак под услужливым, но неуклюжим надзором Подковы
начала приготовления к ужину, к изобилию которого
предусмотрительный сержант смог добавить кое-что полезное из
своего кошелька. В одной из комнат хижины была расстелена раскладушка
для леди, и с помощью ее плаща и некоторых других
вещей, которые были предоставлены как часть ее дорожного снаряжения, она
была снабжена кушеткой, которая вполне заменяла усталость
от ее долгого пребывания в седле. Польза и необходимость - это добрые кормящие матери
в нашей природы, и не часто не в состоянии наделить нас качествами
надлежащего состояния они формируют для нас. Это не Милдред
первый опыт домашнего комфорта, поскольку она оставила голубятня; и,
сколько лишений и тяжелого труда есть факультет для преобразования необработанных поддона
мужику в постель, она приветствует присутствующих перспектива отдыха с
довольный и благодарный дух.

Когда ужин был подан, богоматерь осталась наедине со своей хозяйкой,
чтобы найти покой, в котором она так нуждалась.

Теперь сержант занялся приготовлением провизии для остальной части своего отряда.
Это было сделано путем возведения укрытия под одним из деревьев в лесу
, напротив двери хижины. Он состоял из нескольких
веток, прислоненных к стволу дерева и достаточно покрытых
листьями, чтобы отразить любой дождь, который мог выпасть. Под этим
прикрытием Лошадиная Подкова распорядился, чтобы он и его товарищи провели эту ночь
, поручив им постоянно следить за безопасностью
леди, благополучие которой теперь было объектом его самого пристального внимания.
Все эти приготовления были сделаны с точностью военного устава,
и с мастерством, которое очень восхитило Генри.

Долгие летние сумерки рассеялись. Милдред с самого раннего
периода наслаждалась глубоким сном, а Генри и его негритянский
союзник сидели в передней части своего лесного шатра. Сержант уже успел
раскурить трубку, и теперь, усевшись на бревно, лежавшее рядом с его
постом, он начал курить всерьез, с разумом, свободным от
беспокойства, как будто воцарился всеобщий мир. В спокойном наслаждении этой
роскошью он погрузился в размышления о материях и вещах, переплетенных с
длинные и странные истории о его собственных необычных приключениях, которые он рассказывал
к немалому назиданию и развлечению Генри и негра.

Привычки опытного солдата были любопытно проиллюстрированы в
вдумчивой и трезвой предусмотрительности, с которой Робинсон приспособил свои планы к
остроте своего положения, а затем в невозмутимом
беззаботность, с которой после того, как были приняты меры безопасности,
он ждал развития событий. Его настороженность, казалось, была
инстинктом, порожденным знакомством с опасностью, в то время как устойчивый и
веселый тон его разум был атрибут, который не уступил дорогу
набеги ухода. Он был таким же собранным и самообладающим существом в
осажденном гарнизоне в момент угрозы эскалации, как и среди
своих дружков у зимнего камина.

- При этом звездном свете, мистер Генри, - сказал он, затянувшись.
две или три затяжки из своей трубки, - я не вижу ваших глаз, но по вашему
зевая, я заключаю, что вам немного хочется спать. Прими мой совет и включить в. А
sodger должны вырвать его покой, когда он сможет сделать это. Я буду оберегать
наша юная леди; да хранит ее Господь, ибо она в высшей степени элегантна и необычна.
драгоценное юное создание! Брось свое пальто на листья и ступай.
займись этим, мой мальчик, как хороший парень."

"Если бы я был у себя дома г-н подкова, на голубятня, я мог сидеть всю
ночь, слушая твои рассказы; но я верю, что я заколдован,-ночь,
для меня век, в этот час прошлом, были привязки, как ловушки для крыс. Так что,
Я просто потянусь часок или около того, а потом встану и займу свою
очередь дежурить.

"Не забивай себе голову наблюдением, - ответил Подкова, - ты
еще недостаточно взрослый для этого. В вашем возрасте, мистер Линдси, хороший
ночной отдых - лучшая часть рациона. А завтра, если я не ошибаюсь
, тебе понадобятся все силы, какие ты сможешь собрать
этой ночью. Что касается меня, то не имеет большого значения, сплю я или бодрствую.

- Не так быстро, сержант, - возразил юноша. - Я солдат постарше, чем вы меня принимаете.
Мы со Стивеном много ночей наблюдали за енотами.
Нет, нет, моя очередь будет ближе к утру. Итак, вы с айзеком оставайтесь наедине.
первую часть ночи вы проводите вдвоем, и если что-нибудь случится, звоните
я; я один из твоих помощников. Так что спокойной ночи. Мой конь бежит быстрее,
чем я думал.

Это было незадолго до того, как наш хваленый минутный человечек был заключен в заклятие
очевидно, столь же сильное, как то, которое, как утверждает легенда, поразило
семерых спящих: и Исаака, даже не дождавшегося хорошего примера своего
учитель, уже опустился на землю с той легкостью, которая
отличает его расу, самую беззаботную и счастливую из смертных.




ГЛАВА XLI.

 Наша крепость - добрый зеленый лес.,
 Наша палатка - кипарис.,
 Мы знаем лес вокруг нас.
 Как моряки знают море.

 Мы знаем его стены из колючих лоз,
 Его поляны из тростниковой травы,
 Его безопасные и безмолвные острова
 В темном болоте.-БРАЙАНТ.


Оказавшись таким образом предоставленным самому себе, верный Подкова набил свою
трубку и, взяв в руки ружье, принялся расхаживать взад и вперед по
краю дороги, погруженный в собственные мысли, осторожно
взвешивает вероятности, связанные с его нынешней необычной экспедицией
и по-своему оценивает судьбу Артура
Батлер и Милдред Линдсей.

Это было за час до полуночи, когда размышления сержанта закончились.
прерванный топотом лошади, галопом приближающейся к хижине. Но
прошло несколько мгновений, прежде чем путник, который в свете звезд, на коне
Шу заметил, что тот вооружен, и сразу же натянул поводья у двери
жилища, по которой нанес несколько ударов своим оружием,
одновременно громко выкрикнув--

- Миссис Уингейт, ради Бога, откройте скорее свою дверь! У меня есть новости,
хочу сообщить вам, добрая женщина.

- Во имя милосердия! кто вы? - раздался голос дамы
изнутри, в то время как нотка тревоги послышалась и от ее соседки по квартире.

"Что вы имеете в виду под этим шумом и лязгом?" спросил Подкова,
посреди общего гама, в то же время положив руку на
поводья незнакомца. "Что привело вас сюда, сэр?--стоять в стороне;
женщины в том доме, под моим началом, и я не желаю их
нарушается".

- Если вы друг миссис Уингейт, - сурово сказал всадник,
- скажите только слово; если враг, я размозжу вам череп рукоятью
моего мушкета.

"Не торопись, добрый человек", - ответил Подкова. "Я так понимаю, мы с тобой
на одной стороне. Что происходит, что ты так торопишься?"

"Тори на ногах - дьявол на ногах! Откройте, миссис Уингейт, откройте
для Дика Пейтона!"

- Да хранит нас Господь! - воскликнула хозяйка лачуги, когда она
открыла дверь. - Чертова Шпора, это ты? Что за невезение привело тебя сюда
сегодня ночью?

- Банда тори, миссис Уингейт, с Черной реки, под командованием этого
головореза Фаннинга, переправилась через Педи сегодня утром у озера Лоудерс. Они
грабили и жгли до самого Уоггамау, а сейчас находятся на пути домой.
Они вернутся домой верхним паромом. Они будут здесь меньше чем через полчаса.
через час. Ваш муж, Боб Уингейт, и я были посланы генералом
Марион этим утром, чтобы разведать дороги. Мы столкнулись с
бандитами после захода солнца под Ламбертоном и выследили их здесь.
У Боба прострелена рука из пистолета. Однако ему посчастливилось
вырваться из их лап; но, полагая, что они затаили на него злобу,
и будут проезжать мимо его дома сегодня ночью, он велел мне позвонить и передать вам
предупреждаю и помогу вам загнать скот обратно в болото.

"Сколько их могло быть, друг?" - спокойно спросил Подкова.

"По меньшей мере, от двух до трех сотен", - сказал солдат. "Мы посчитали
пятьдесят человек в авангарде - те, что следовали за нами, совершили длинный марш колонной.
Они угнали много лошадей и крупного рогатого скота, все они с собой.
и несколько пленных.

- Что, эй! - Айзек, Генри Линдси; садитесь и седлайте, ребята! - крикнул
Подкова. - Мисс Милдред, стоять не годится. Извините, что прерываю ваш отдых.
Но вы должны быть готовы выступить через несколько минут.

Теперь все в хижине было в беспорядке. Генри и сержант
снаряжали лошадей, пока Исаак собирал багаж.
Кровавый Шпора - чтобы перенять у всадника боевой псевдоним - спешился, и
он был занят тем, что выносил из хижины несколько ценных вещей; мать
и дети тем временем громко причитали.

Милдред, посреди этой шумной сцены, поспешно занялась своими
приготовлениями к отъезду; и пока она все еще была занята этими заботами,
на некотором расстоянии от дороги послышался смущенный ропот - и
бряцанье сабель, а также хриплый голос и отрывистый смех
мужчины, объявившие, что флибустьеры были недалеко от жилища
.

- Боже милостивый! - воскликнула Милдред, впервые уступая место
ее опасения: "они быстро приближаются, и мы будем схвачены".

"Сестра", - сказал Генри, едва ли меньше тревоги, "я умру вашим
сторона, прежде чем они будут трону волоска на твоей голове".

Подкова, который в этот момент затягивал подпруги на седле Милдред
, на мгновение замер, прислушиваясь, а затем сказал:

- Ветер северо-восточный, юная леди, и сегодня ночью голос доносится издалека.
Вряд ли можно ожидать от вас хладнокровия, когда начинается одна из этих ночных заварушек
но нет причин пугаться. Теперь, мэм, если вы
пожалуйста, я подсажу тебя на твое место. Ну вот, - продолжал сержант,
подсаживая Милдред на ее лошадь, - у тебя под ногами четыре здоровые ноги,
и при правильном использовании ты будешь в безопасности, как коронованный король. Мистер
Генри, крепления, а также ездить с сестрой медленно вниз по дороге, пока я
настигнет вас".

Генри подчинился приказу.

"Это чемодан и остальной багаж в безопасности, Исаак? Не
быть вырывалось из груди, ты, старый грешник, но взглянуть на тебя, прежде чем ты начнешь."

"Все в порядке", - ответил негр.

"Тогда вставай и следуй за своим хозяином. Слушай сюда, мистер Чертова Шпора", - сказал Конь
Когда Исаак отъехал, Шу обратился к солдату, который все еще был занят
выпроваживанием скота из загона: "какая дорога самая лучшая
где-нибудь поблизости, чтобы мой отряд держался подальше от этих хулиганов?

"Примерно в миле отсюда сверните на дорогу, которая уходит в лес, по
вашей правой руке, - поспешно ответил солдат, - она приведет вас вверх по
реке к водопаду Педи. Если встретишь кого-нибудь из людей Мэрион,
расскажи им, что ты видел; и скажи, что Дик Пейтон будет поблизости
после тебя.

- Где Марион? - спросил сержант, садясь на лошадь.

"Какой человек, знающий Фрэнка Мариона, может ответить на этот вопрос?" сказал
полицейский. "Он повсюду, друг. Но тебе нельзя терять времени: уходи
".

Сказав это, Кровавая Шпора исчез, погоняя перед собой скот;
в то время как мать, нагруженная младенцем и таким количеством мебели,
сколько могла унести, и сопровождаемая своими перепуганными детьми, убежала в сторону
соседних зарослей.

Подкова Лошади в несколько мгновений догнал своих спутников и, подгоняя их,
быстро побежал вперед и вскоре достиг расходящейся дороги, по которой
они с неослабевающей скоростью проехали более мили.

"Как ты несешь его, сестра?" - спросил Генри, с беспокойством.

"Ах, брат, и с болью в сердце должны быть сделаны так мучительно знаком с
эти страшные сцены. Я перестаю думать о собственном раздражении, когда
вижу бедствия, которые обрушиваются на ни в чем не повинную семью
человека, который осмеливается обнажить меч ради своей страны ".

- Да, мэм, - серьезно сказал Подкова, - эти дьяволы-инкарнаторы
лишили покоя многих хороших женщин в Каролине, прежде чем они
вывел вас из себя сегодня вечером, мэм. Но это одна из Божьих милостей - видеть,
как ты справляешься с этим ".

- Моя жалоба пустяковая, добрый сержант: я теряю лишь малую толику покоя:
бедная мать летит, чтобы спасти своих детей, неопределенного, возможно, из
завтра существованию; и жизнь ее мужа в опасности. Это
печальная много. Но по-настоящему", - добавила Милдред со вздохом: "мое-это вряд ли
лучше. Милостивые небеса!" она воскликнула, глядя за нею, "у них
подожгли дом!"

В том квартале, куда она устремила свой взор, горизонт уже был
освещен пламенем хижины Уингейта. На короткое время свет стал ярче.
На небе четко выделялись высокие,
темные очертания величественных сосен, из которых состоял лес.

"Они дураки, а также злодеев", - пояснил подкова, со злым
горячность; "у них было спиртное до вечера, иначе они вряд ли бы разжечь
вверх, огонь которой должен вызывать каждый вигов на Pedee, чтобы следить за ними, как
гончие. Это был бы вид спорта, ради которого стоило бы покататься верхом, если бы Мэрион удалось
хотя бы мельком увидеть этот огонь. Но эти волки стали агрессивнее с тех пор, как Горацио Гейтс наложил свою лисью лапу в Камдене.
"

- О, это самая жестокая война, - сказала Милдред, - которая искореняет смиренных
очаг, и горит непритязательная крыша, где нет никого, кроме беззащитных женщин и
детей. Я содрогаюсь при мысли о таком бессмысленном варварстве ".

- Вот в чем дело, мисс Линдси, отчего вся наша кровь становится горькой. Мужчина
человеку честному, по всему миру: но это где кража
крупного рогатого скота и поджоги домов, и даже резать под корень при
растения 'арте, и превращая женщин и детей в голой
болота, в глухую ночь! печально рассказывать об
христианском народе и малодушно для нации, которая хвастается
своей храбростью ".

В свете пожарища вскоре угас, и наши странники
осуществлял одиночные дороги в темноте, в неведении о стране через
которые они прошли, и неопределенной точки, к которой они склонны. А
целый час прошел в ожидании, и Робинсон однажды
больше решили сделать привал и расположились в лесу. Однако прежде, чем
он смог привести этот план в исполнение, его неожиданно окликнули
со стороны дороги с военным требованием: "Кто идет
туда?"

"Путешественники", - последовал ответ.

"Откуда ты пришел и куда направляешься?"

"Первый вопрос, на который я могу ответить, - сказал Подкова, - и это от
Старая Девственница, две недели назад, но сегодня ночью из сносного уютного жилья
где какие-то невоспитанные парни потревожили наш сон. Но что касается
куда мы направляемся, то, скорее всего, вы можете сказать это за нас.

"Вы дерзки, сэр".

"Это больше, чем я предполагал", - ответил сержант. - Может быть, ты подумал?
слышал о человеке, которого называют Кровавой Шпорой?

- Он колол для тебя подушки, не так ли? Дик Пейтон хорош в
этом", - сказал второй задавший вопрос.

"Ага, товарищи, теперь я вас понимаю", - с готовностью сказал Подкова.
"Дик Пейтон и Боб Уингейт оба принадлежат к вашей партии. Я прав? Мы
друзья Мэрион".

"И, следовательно, друзья для нас", - сказал патрульный. "Ваше имя, сэр, и
номер, который у вас есть в роте?"

"Отведите нас к генералу, и мы ответим на этот вопрос", - ответил Подкова.
"Тори на доме Вингейта и сжег его дотла.
Как мы можем быть в состоянии сказать что-нибудь стоящее по
штаб-квартира. Ваш мужчина окровавленные шпоры дал нам, чтобы сообщить ему, и
сказать, что он вскоре последует за мной пустились в погоню. Интересно, что он не
здесь до сих пор".

"Я останусь", - сказал один из солдат своему товарищу. "Ты должен
позаботиться о путешественниках".

Кавалерист соответственно повернул голову своей лошади и приказал Подкове
и его группе следовать за ним.

Разведчик провел наших искателей приключений по проселочной дороге, огибавшей
начало болота, и через несколько зарослей, в которые в темноте
ночи проникнуть было очень трудно; во время этой поездки он
допрашивал Подкову относительно событий последнего нашествия Тори
. Он и его товарищ стояли на тропинке , где
сержант встретил их, чтобы направить передовые отряды своего корпуса
к месту стоянки Марион, политика этого осторожного офицера
заключалась в том, чтобы менять свой пост так часто, чтобы почти в равной степени игнорировать
поиск друга и врага. Пейтона и Уингейта ждали; и
солдат, который остался позади, ждал только для того, чтобы отвести их к
командиру, который с исчезновением дневного света сформировал
бивуак в этом районе. Обычно Марион приказывал своим
разведывательным группам возвращаться к нему по обозначенным дорогам, где
видетты были отправлены в ремонт, чтобы сообщить им о его местонахождении
- факт, который, поскольку его передвижения совершались с
удивительной быстротой и секретностью, они, как правило, не могли установить
каким-либо другим способом.

В конце концов, выходящих из чащи, и пересечения, что, казалось, от
плаш лошади ноги, болото, партии, под руководством
разведчик, наткнулся на кусок тонко-кирпичном леса, который, поднимаясь
на пологом склоне, обстановка, что можно было бы назвать островом сухой
землю, что, казалось, можно только путем скрещивания окружающих
болото. На этом месте был разбит лагерь, в самой грубой форме бивуака,
отряд кавалерии, численностью, возможно, до двухсот человек.
Несколько костров, красноватый отблеск которых был заметен на протяжении последней половины
мили пути, полыхали в разных концах
леса и бросали яркий свет на фигуры людей и животных.
лошади, придающие сцене живую, живописную красоту.
Большая часть солдат растянулась под деревьями,
не имея другого укрытия, кроме навесов из листьев над ними. Лошади были
пикетировали в непосредственной близости от своих всадников; и перепутал время
седла, сабли, мушкеты, винтовки и другого воинственного инструмента, что
висели на выступающих ветвях, или прислонившись к стволам, как они
поймал вспышки частые пожары, казалось, увеличенное в
число, равное мебель трижды в силу. Были замечены часовые
расхаживающие по своим границам на окраине этого отряда, и небольшие группы
патрульных на лошадях передвигались по лагерю с регулярностью
военной дисциплины. Здесь и там, как бы независимо от отдыха, или
в ожидании какого-нибудь скорого дежурства небольшие группки мужчин сидели
вместе, развлекаясь при свете факелов за картами; и, что более
уместно, другие вытянули свои вялые тела во сне на
их травяные подстилки и подушки для рюкзаков.

- Мы видели войну во всех ее ужасах, - воскликнула Милдред с
невольной живостью. - А здесь она во всей своей романтичности!

- Сестренка, я бы хотел, чтобы ты была дома, - нетерпеливо сказал Генри, - а мы со Стивом
сегодня вечером на этом поле были "Рейнджерс". Я бы взял на себя командование пикетом
с любым человеком здесь!"

Для Подковы это были знакомые сцены, и он не мог понять
источник этого внезапного интереса, который так ярко вызвал
восхищение его спутников; но просить проводника проводить их
сразу же поравнявшись с генералом Марионом, он последовал за солдатом через весь
протяженность бивуака, пока они не остановились под большим деревом, возле
которого собралось несколько офицеров. Один из этой группы сидел на земле
; и рядом с ним, воткнутый в землю, пылающий сосновый хворост
отбрасывал яркий свет на седло, лоскут которого офицер держал в руке.
переделанный, по такому случаю, в письменный стол.

"Уступите дорогу отряду путешественников, подобранных сегодня ночью на дороге",
громко сказал разведчик. "Они желают видеть генерала Мариона".

Через мгновение наш отряд был окружен офицерами; и Подкова,
бесцеремонно спешившись, обратился к ближайшему к нему человеку:--

"Леди, сэр, из Виргинии, с которой я отправился из дома ее отца
, чтобы привезти в Каролину; но ее самым дерзким образом лишили жилья
и посреди ночи без постели с адской сворой
Тори ".

- Меня зовут Линдси, сэр, - представился Генри, выезжая вперед. - Моя сестра
и я ехали на юг и были вынуждены бежать,
сегодня вечером, перед отрядом конокрадов.

- От Боба Уингейта, - сказал Подкова, - насколько я могу судить, примерно в шести
милях отсюда. Я хочу доложить генералу Мариону: леди тоже устала.
Она имеет на это полное право ".

Офицер, которому это было адресовано, приказал солдату искать
Генерал Марион, а затем, подойдя к Милдред, сказал:

"Мадам, мы можем обещать лишь небольшое размещение, подходящее для леди:
зеленое дерево - всего лишь грубое место для отдыха, но все, что мы можем предложить,
будет к вашим услугам ".

"Я чувствую себя достаточно благодарна", - ответила Милдред, "чтобы знать, что я в
руки друзья".

- Сестра, слезай, - сказал Генри, который теперь стоял у ее стремени, и
протянул руку, и через мгновение Милдред была на ногах.

Тогда офицер повел ее к берегу, после чего несколько одеял были
брошенный некоторые солдаты при посещаемости. "Если это странное место
не пугает тебя, - сказал он, - ты, возможно, найдешь необходимый покой на
даже такой грубой кушетке, как эта".

- Ты очень добр, - ответила Милдред, усаживаясь. - Брат, не отходи от меня.
- Я безумно боюсь, - добавила она тихим голосом.

Но прошло несколько мгновений, прежде чем свет факелов, озаривший
его фигуру, показал Милдред приближение человека невысокого роста.
высокий и хрупкого телосложения, в походке которого чувствовалась необычайная настороженность
и быстрота. Он носил синие и охристые униформа персонала, с
пара погон, лосиной кожи ремень, и палаш. Треуголка
, украшенная козырьком, придавала особую остроту
его от природы резкие и решительные черты; и пара маленьких темных глаз
мерцали в свете камина на лице, изначально землистом, но теперь
смуглом от солнца и ветра. Очевидное оперативность и вежливость
в гей и мужественный тон, в котором он обратился к Милдред:

"Генерал Марион, мадам, слишком счастлив, что его бедный лагерь почтили своим посещением.
визит леди. Они сказали мне, что Тори были настолько нецивилизованны, что
нарушили ваш сон сегодня ночью. Это сильно усиливает мою неприязнь к ним.
"

"Я отважилась, - сказала Милдред, - побывать на поле боя, и это не имеет значения".
позволите ли мне жаловаться на то, что я столкнулся с его превратностями".

"Галантно сказано, мадам! Могу ли я знать, кому я обязан
за честь этого визита?"

"Меня зовут Линдси, мой отец проживает в Dove Cote в Вирджинии:
под защитой моего брата и друга я покинула дом, чтобы отправиться в путешествие
в Каролину".

- Долгое путешествие, сударыня, - прервала ее Марион, - и вы были очень огорчены.
Насколько я знаю, сегодня вечером вы были раздосадованы. У нас грубая и неспокойная страна.

"Мы с сестрой, - сказал Генри, - подсчитали шансы, прежде чем отправиться в путь"
.

"Я бы назвал вас всего лишь неопытным проводником, сэр", - сказал генерал,
обращаясь к Генри и улыбаясь.

"О, что касается этого, - ответил юноша, - с нами старый солдат".
С нами Робинсон Подкова... хм... Стивен Фостер, я хотел сказать".

- Подкова Робинсона! - воскликнула Марион. - где он?!

"Мистер Генри Линдсей, генерал, и я, - прямо сказал сержант, -
отрабатывали ложь, чтобы сказать тори, на случай, если они возьмут нас
застигнутый врасплох, но, видите ли, он застревает у нас обоих в горле. Это правда
факт, что я сам Подковы. Называть меня Стивеном Фостером - это всего лишь
демонстрация фальшивых цветов в интересах красных мундиров и
При случае Тори ".

- Подкова, молодец, твоя рука, - с живостью сказала Мэрион. - Я
слышала о тебе раньше. Мисс Линдси, извините меня, пожалуйста; у меня сегодня вечером
дело, которое может бесцеремонно встать между нами
и нашим долгом перед дамами. Ричардс, - продолжил он, обращаясь к молодому
офицеру, стоявшему рядом с ним, - посмотри, сможешь ли ты найти что-нибудь освежающее, что
было бы приемлемо для леди и ее брата. Подкова, сюда: я
хотел бы поговорить с вами ".

Марион удалилась к тому месту, где были письменные принадлежности.
впервые заметила и приступила к допросу сержанта на предмет
подробности недавнего нападения на хижину Уингейта.

Прежде чем Робинсон закончил свой рассказ о событиях ночи, к тому месту, где стояла Марион, почти на полной скорости подскочил
всадник,
и, выпрыгнув из седла, пока его лошадь стояла, тяжело дыша
стоявший рядом с ним спросил о генерале.

"Как теперь, Чертова Шпора?" Какие новости? спросила Марион.

"Ястребы Черной Реки летят", - сказал солдат.

- Это я уже слышал, - перебил вождь. - Скажи мне вот что.
еще.

- Я пробыл там достаточно долго, чтобы забрать скот Уингейта, а затем отправился в
реку, чтобы оторваться лодки у парома. Я сделал это в свое время.
Четырех файлов следовал за мной по пятам, который был послан вперед, чтобы сделать
уверен средств переправы. Ребята нашли меня после того, как моя работа была
сделано, и гнался за мной добрых три мили. Вряд ли они отважатся, генерал,
переплыть реку сегодня ночью, имея в своих руках все воровство, которое у них есть
; и я скорее полагаю, что они задержатся на переправе до рассвета.

"Тогда это удачный состав, Дик Пейтон", - воскликнула Мэрион. "Эй, там!
Питерс, разбуди этого храпящего трубача. Скажи ему, чтобы протрубил "в седло".
Поднимайтесь, ребята, поднимайтесь. Джентльмены, к своим обязанностям!

Тотчас же зазвучала труба, и под ее звуки все спящее
начало вставать. Были замечены солдаты, спешащие по земле в быстром движении
некоторые поспешно пристегивали палаши и вскидывали мушкеты;
другие оснащение лошадей, и всюду факелы, были видны проезжающие по
и сюда во всех агитационных вдруг дембеля. Как только Мэрион закончила
приводить эту массу в действие, он направился к Милдред и в манере, которая
не выдавала никакого волнения от всеобщего ажиотажа вокруг него, сказал--

"Я должен извиниться перед вами, Мисс Линдси, за это дезертирство, которое, я уверен
вы уж извините, когда ты знаешь, что это вызвано моим желанием наказать
умолкает, которые были настолько невоспитан, чтобы вторгаться в ваши сны. Я
надеюсь, однако, что вы не окажетесь в проигрыше из-за ухода наших людей,
поскольку я приму меры, чтобы передать вас под защиту хорошего друга
от меня, вдовы достойного солдата, миссис Рейчел Маркхэм, которая
живет всего в двух милях отсюда и чей гостеприимный особняк предоставит
вам убежище, более соответствующее вашим желаниям, чем этот широкий навес из
наш. Проводник будет готов проводить вас.

- Ваша доброта, генерал, - сказала Милдред, - накладывает на меня много
обязательств.

"Подкова должна взять строку из объяснений моего друга", - добавил
Марион. "А теперь, сударыня, прощайте!" - сказал он, протягивая свою руку. - И
вы, мастер или мистер Генри, я не знаю, кто именно - вы, кажется, имеете на это право.
и то, и другое ... Спокойной ночи, мой храбрый мальчик. Я надеюсь вскоре услышать о вашем
изображает из себя доблестного солдата независимости.

"Я и сам на это надеюсь", - ответил Генри.

Марион удалилась, и к тому времени, как он подготовил письмо и положил
попав в руки Подковы, его войска выстроились в линию, ожидая приказа
выступать. Генерал вскочил на энергичного коня и поскакал галопом к
передним рядам своих людей, развернул их в колонну и быстрым движением
вскоре покинул Хорсбю и его небольшой отряд, сопровождаемый одним солдатом, который
был оставлен в качестве гида, единственного обитателя этого в последнее время столь оживленного места.
Эта перемена казалась почти волшебной. Костры и множество факелов
еще горели, но все было тихо, за исключением отдаленного ропота
отступающих войск, который становился все реже и реже, пока, наконец, не воцарился
тишина родного леса.

Наши путешественники ждали, почти не обмениваясь ни словом, поглощенные
размышлениями о происшествии, столь непривычном для Милдред и ее брата, пока
отдаленный топот кавалерии не стих: затем, под
следуя указаниям гида, они направились к резиденции миссис
Маркхэм.




ГЛАВА XLII.


День только начинался до рассвета, как наша партия, под руководством
Солдат Марион, переправляются через Pedee, на противоположном берегу
какие реки лежало поместье и особняк Миссис Маркхэм. Сигналы тревоги и
волнения прошедшей ночи перестали возбуждать тело
Милдред, и теперь она обнаружила, что погружается в самую болезненную из всех -
усталость. Генри действительно заснул, сидя на планшире
парома и положив голову на плечо сержанта:
всю компанию охватила усталость, которая так огорчает,
в этот рассветный час всем, кто провел ночь в
дозоре; и даже самому сержанту, подверженному влиянию усталости
и лишений, самому недоступному из смертных, и, волею судьбы или фортуны,
наиболее unmalleable, иногда кивал головой, как бы отвечая на
звонки приветствовать человека посетителя. Поэтому, когда наши путешественники снова сели на коней, они испытывали нечто большее, чем
обычное удовлетворение.
при первых лучах утреннего солнца они смогли разглядеть группу
здания, расположенные на возвышенности примерно в миле от нас, на дальней стороне
возделанной низменности, которая простиралась вдоль южного берега
реки. Гид объявил, что это и есть пункт их назначения
, и разведданные побудили группу ускорить
скорость, с которой они двигались по равнине. Когда они прибыли к
подножию холма, характер места, к которому они приближались, был
более отчетливо представлен их взору. Особняк, окруженный
купой деревьев, которые раскидывали свои широкие и древние ветви над его крышей,
принадлежал к лучшему классу частных домов, старых и величественных в своем
внешний вид и демонстрирующий все придатки, которые характеризовали резиденцию
богатого владельца. Он был построен полностью из дерева, в соответствии с
представлением, которое преобладало в тот период, не меньше, чем в
представьте, что силовой каркас был максимально учитывающие характер
климат. Он занимал вершину холма, с которого открывался вид на
реку с ее обширными равнинами; в то время как, в свою очередь, с него открывался вид на
прилегающий участок местности, носящий название нагорье Черау.

Когда группа поднялась на это возвышение, Генри, в нетерпеливом и бездумном настроении
удовлетворенный моментом, поднес горн ко рту и продолжил
ударил изо всех сил, оставаясь глухим к увещеваниям своей сестры, которая
пыталась объяснить, что в таком
внезапный вызов семейному гостеприимству. Взрыв был
прерван тем, что Подкова положил руку на инструмент, когда он
прочитал нескромному горнисту короткую военную лекцию:

"Вы можете навлечь на нас неприятности, мистер Генри: этот визг
рожков или труб иногда является своего рода издевательством над гарнизоном; и если
враг должен оказаться здесь на посту - что, видит Бог, вполне вероятно
в таких стремительных войнах, как эта, достаточно того, почему вы оставили это в прошлом
лекарство: ибо оно отсекает все шансы на спасение, точно так же, как если бы
людям было приказано "сесть на коней". Нам ничего не остается, кроме как
действовать нагло ".

Старый негр был сначала поражен повестку, и появилось какое-то
момент в дверь одного из зданий, выказывая, как он выглядел
по дороге на приближающуюся кавалькаду, проявляются признаки
ужас. После короткого взгляда было видно, как он отступает через двор
к двери особняка, где он начал колотить в нее
с такой серьезностью, как будто подавал пожарную тревогу, крича на
в то же время: "Благослови нас Господь, госпожа! вот целый отряд соджеров
собираюсь перевернуть все с ног на голову. Вставай, вставай - открой дверь!"

"Прекрати реветь, ты, низкорослый черный джек!" - сказал Робинсон, который
галопом подскакал к месту происшествия, "и не лги. Хозяйка заведения
дома?"

Окно вырвало, в этот же момент, в верхнем этаже, и
женская головка, украшенная перед сном, был низвергнут, а голос,
трепетный с испугом, спросил, в чем причина этого
возмущения; но, прежде чем ответ может быть дан глава была изъята,
и открыв дверь обнаружил молодежи едва ли во внешности более
шестнадцати лет, в свободном халате, наброшенном на плечи, с пистолетом в руке
.

- Кто приходит сюда и с какой целью? - твердо задал вопрос
молодой человек.

- Друзья, - сказал Лошадиная Подкова, - присланы милой леди генералом Марионом.
Извините, сэр, что стали причиной такого переполоха. Но вот эта молодая леди
путешествовала всю ночь и "почти умерла от лишений".

Милдред, кто с остальной компании уже подошли к двери,
хотел что-то сказать, когда вопрошающего в отставке, назвав негр после
его в дом. Через минуту слуга вернулся с едой миссис Маркхэм .
комплименты участникам вечеринки и просьба, чтобы они вышли.

- Тогда все в порядке, - сказал Подкова, спешиваясь, и сразу же после этого
снял Милдред с седла. - Друг в беде, мадам, - это
величайшее из Божьих благословений. Я не сомневаюсь, что ты найдешь это самое
уютное гнездышко, в которое ты когда-либо залетал в своей жизни ".

"И, добрый сержант, особенно приветствую вас", - ответила Милдред, улыбаясь.
несмотря на всю свою боль, "ибо, по правде говоря, я никогда так не уставала".

Проводник, выполнив теперь свой долг, объявил, что должен возвращаться
своему корпусу; и после нескольких ободряющих слов на память от
Милдред вкупе с благодарственным посланием Мэрион он развернулся
и поскакал обратно к реке. Милдред и Генри вошли в дом.
и сержант, взяв на себя командование Исааком, последовал за лошадьми.
к конюшне.

Брат и сестра вошли в большой салон, комфортно
мебель по моде среди обеспеченных людей этого дня;
и, Милдред, как она бросилась вместительный диван, не могла не
признать в парадных портретах, которые были приостановлены на
стены, обшитые панелями, говорили о том, что она находится в жилище довольно гордой семьи
с именем и происхождением.

Через короткий промежуток времени владелица особняка вошла в
гостиную. Это была дама доброго и кроткого вида, по-видимому, преклонного возраста
после среднего периода жизни; и черты ее лица, несколько изможденные,
выдавали слабое здоровье. Она была одета в развязался, спешно
кинули на; и там было выражение тревоги в незарезервированном и
знакомая манера, с которой она подошла к Милдред, и поинтересовался
природа этого начала путешествия.

"Я надеюсь, что никакого несчастного случая, моя дорогая, привела вас в этот необычный
час в мой скромный дом? Вас сердечно приветствую. Я боюсь спросить, что имеет
принес тебе".

"Мой брат и я, мадам, - сказала Милдред, - провели чрезвычайно
насыщенную приключениями ночь. Это письмо все объяснит. Генерал Марион был так добр,
что предоставил нам ваше гостеприимство".

Леди взяла письмо и прочитала его.

"Мисс Линдси, дитя мое, я действительно счастлива служить вам. У вас была
ужасная ночь, но в наше время мы знакомимся со странными
невзгодами. Этот молодой человек, ваш брат, он твой единственный
дежурному?"

Милдред стала общаться подробности ее путешествия, когда она была
прервала ее хозяйка.

"Я не буду беспокоить вас своими вопросами, теперь, мой дорогой. Вам необходимо выспаться.
Я боюсь, что ваше здоровье может пострадать от этого жестокого воздействия. После того, как
вы отдохнете, мы еще поговорим и познакомимся поближе.
Джудит, - продолжала надзирательница, обращаясь к служанке, которая только что
вошла в комнату, - проводи эту леди в комнату. Мистер Генри Линдсей, я
полагаю - так вас называет генерал Марион - что мой сын Альфред возьмет вас на себя
командование.

С этими словами добрая леди вышла из комнаты, и через мгновение после этого
вернулся с юношей, который первым появился в дверях. По
внесен его мать в гости, он, не теряя времени, повинуясь ее
заказы в том, что касается Генри, которую он провел из комнаты в
тот момент, когда Милдред последовала за слугой к камере.

Весь день провели на нашей вечеринке в наборе их сила,
к которой нужно ухаживать гостеприимная хозяйка, вкладываемая
нежные знаки внимания. На следующее утро Милдред, хотя
обновляется сны длинного интервала, до сих пор выставлены
следы ее недавней усталости; и по серьезной рекомендации
Миссис Маркхэм, поддержанной почти пророческим авторитетом Хорса
Башмачок, - поскольку сержант в значительной степени завоевал уважение своих товарищей
своим благоразумием и осмотрительностью, - она решила остаться
еще на один день в своем нынешнем месте упокоения.

Миссис Маркхэм была вдовой джентльмена из Каролины, который носил
звание полковника ополчения вигов и активно использовался
на ранних этапах войны в южных провинциях. Он был
убит в неудачной стычке с несколькими легкими войсками Прево,
на реке Саванна, примерно шестнадцать месяцев назад; и его вдова с
тремя дочерьми и единственным сыном, не имевшим другого защитника мужского пола, теперь,
в это время чрезвычайной опасности, проживала в большом поместье, которое
злая судьба того времени превратила театр военных действий в поле действия, богатое событиями.
беспорядочная война. Она подвергалась самым жестоким притеснениям со стороны
Тори, которым ее имущество, как правило, уступалось с пассивной
и беспомощной покорностью; и твердость, с которой во всех ее
несмотря на трудности, она была верна делу, за которое пал ее муж,
приобрел для нее щедрые симпатии лидеров вигов, и многое другое
не раз стимулировала их на предприятиях, в ее имени, которые были
последовало жестокое наказание на ее врагов. Эти обстоятельства
принесли ее имени широкую известность и во многом опирались на нее.
наблюдение как друзей, так и врагов. Для Марион, которая парила на этой
границе, больше похожая на гоблина, чем на чемпиона, по следам которого можно было бы проследить
, ее защита стала предметом особого интереса; и
неутомимый солдат часто появлялся по соседству с ней , когда
опасность была рядом, с таинственной формой оппозиции, которая в равной степени
бросала вызов расчетам вигов и тори.

Леди все еще была в зарослях, и горе и заботы бросили бледность
на ее щеки; но бдительность, налагаемая на нее чрезвычайными ситуациями
дня, ее привычка к тревогам и необходимость постоянного
дальновидность и решительные действия придали ей определенную твердость.
характер, в который редко верят, - но все же в час испытаний
безошибочно проявляет себя - атрибут женской груди. Ее
манеры были внимательными, добрыми и исполненными достоинства. Она была
олицетворением класса матрон, которые - ради чести нашей страны и
всего человечества - не были малочисленны и при испытании не были недостойны
о его славе, о печальной истории страданий Каролины.

Вечер того дня, когда Милдред прибыла в особняк, принес с собой
слухи о блестящем подвиге, совершенном Марион; и еще больше
косвенные свидетельства на следующее утро подтвердили хорошие новости
. Бдительный партизан напал на след флибустьеров
который мародерствовал на границах Северной Каролины, и чье
вторжение выгнало наших путешественников из хижины Уингейта. Марион
догнала их перед восходом солнца на берегу Педи, где они
были задержаны из-за того, что Пейтон успешно вывез лодки. А
короткий, но решающий бой был следствием, и победа, как она
по обыкновению уселась на баннер Марион. Вождь и его
последователи, как обычно, исчезли, и вся страна была в
состоянии возбуждения и страха; одна сторона опасалась повторения
удар в некоторых неожиданная квартал, другой встревожено ожидание
быстрая и кровавая расправа.

Эти события еще более способствовала укреплению разрешение Милдред к
оставаться еще на день под сенью дружеских крыши Миссис Маркхем,
раньше она бы мигрируют в дальнейшее преследование ее
путешествия.

Здесь мы пока должны ее оставить.




ГЛАВА XLIII.

СОБЫТИЯ На МАСГРОУВЗ-МИЛЛ.

 Она незаметно миновала узкую дверь.,
 Задний ход тоже,
 И думала, что каждый куст - это ее разорванная мантия.,
 Хватка защищающего врага.--ДЖОАННА БЕЙЛИ.


Сентябрь месяц прошел более чем наполовину. Ночь только что наступила
, и растущая луна сияла с ясного неба, отбрасывая свои
лучи на рябь на поверхности Эннори и на глянцевые листья
это трепетало на ветру у берегов ручья, когда Мэри
Масгроув осторожным и незаметным шагом скользил по тропинке, запутанной
поросшей кустарником, которая вела вверх сразу по берегу реки
. Целых полчаса она пробиралась по этой узкой тропинке с тех пор, как
она прокралась мимо часового у ворот своего отца. Расстояние
милю; но тревожные девица, Преследуемая ее собственных страхах, было
больше, чем когда-то, в фантазии, что за ней последовало, перестал в ней
карьера и спрятаться в густой перелесок-лес, и слушал с
болезненные интенсивности по стопам тех, на кого воображение ее
на ее след. Однако погони не было: это была крадущаяся
лиса или енот, чей прыжок потревожил сухие и гнилые ветки
, лежавшие на земле; и Мэри малодушно улыбнулась, увидев
иллюзии ее собственного разума. Наконец она появилась под нависшим над ней челом
скала, выступавшая над ручьем, и в тени одного из углов
скалы она различила фигуру мужчины, сидящего на траве.
Она остановилась с недоверчивой осторожностью, бросая вызов молчаливому и
наполовину скрытому человеку.

"Тише, Джон! это ты? Ради всего святого, говори! Зачем тебе пугать
меня? -Меня, Мэри. Разве ты не узнаешь меня? - сказала девушка, воспрянув духом от
изящества и приблизившись настолько, что положила руку на
плечо Джона Рамзи. - Силы небесные! мужчина спит, - добавила она со смехом.
- Кто бы мог подумать, что я застану тебя спящим, Джон, в такое время!
в такое время!

- По правде говоря, Мэри, - сказал Джон Рамзи, просыпаясь от прикосновения
своей любовницы и поднимаясь на ноги, - я заслуживаю того, чтобы меня застрелили за то, что я спал.
на моем дежурстве; но меня так гоняли от столба к столбу последние
две недели, что я изо всех сил стараюсь держать глаза открытыми, когда
наступает ночь. Итак, Мэри, ты простишь меня, и особенно, когда я скажу тебе, что ты мне снилась; и я думал, что эта война подошла к концу.
Я скажу тебе, что ты мне снилась.,
и что мы с тобой были счастливы в собственном доме. Я ждал тебя
больше часа."

"Ах, Джон, я не думаю, что смог бы уснуть, если бы была моя очередь дежурить"
"Для тебя".

"Вот в чем разница, - ответил Джон, - между вами, женщинами, и нами, мужчинами;
ты так полон страхов, беспокойства и фантазий, что я действительно верю
искренне верю, что никакие дозы снотворного в мире никогда не заставят тебя
закрывать глаза, когда происходит что-то, за чем нужно наблюдать, будь то
это может быть для больного друга или для части интриги. Теперь, с нами, мы
вздремнуть на быстро бегущей лошади и захрапеть до той самой минуты, когда
нас разбудит звук трубы, чтобы выступить в атаку. Какие новости от
Батлера?"

"Все улажено, - ответила Мэри, - к нашему удовольствию. Лейтенант
Макдональд, начиная с письма Корнуоллиса, предоставляет майору Батлеру больше привилегий.
а стражи и вполовину не так строги, как раньше.;
так что, я думаю, мы можем от них ускользнуть. По двускатному окну, которое
выходит из чердачной комнаты, майор сможет забраться на
крышу, и это, по его мнению, достаточно близко к дереву, чтобы он мог рискнуть
прыгай на его ветви; хотя я почти боюсь, что он ошибается, потому что он
выглядит ужасно широким для пружины. Он говорит, что если вы будете готовы с лошадьми
завтра за час до рассвета, он попробует прыгнуть и присоединится к
вам в ивняках над мельницей. Кристофер будет седло одним из
вагон-лошадей и привести его на место."

"А страж, который хранит охранник по ту сторону?"

"Ах, Джон, это нас озадачивает", - сказала Мэри. "Я так боюсь, что ты
поступишь опрометчиво. Это в твоей природе - забываться".

- Тут, девочка, не говори об этом. Я найду способ справиться со стражем.
Я подкрадусь к нему и застану врасплох, а затем, схватив его за
горло, дам ему на выбор нож между ребер или
пригоршню гиней у него в кармане".

- Не лучше ли нам рассказать ему, какой майор хороший человек? - спросила Мэри.
встревоженная мыслью о борьбе, в которой может оказаться жизнь ее возлюбленного.
- и попытаться уговорить его перейти на нашу сторону? - спросил я.

"Ха-ха!" - невольно воскликнул солдат. "Это очень хорошая мысль.
женская мысль, но она не выдержит критики в кампании. Этот парень может
оказаться честным, и тогда весь наш план пойдет прахом. НЕТ,
нет, удары - это та монета, на которую эти негодяи покупают себе хлеб, и,
поверьте, мы будем торговать с ними тем же товаром ".

"Но тогда, Джон, вы будете в опасности ".

- Ну и что из этого, девочка? Когда это я был вне опасности? И разве ты не видишь,
Мэри, как мне с этим везет? Не бойтесь меня, я буду душить
парень в genteelest мода известно, в войнах".

"И если это должно быть так, Джон, я буду молиться за тебя с большей
серьезностью, чем когда-либо в своей жизни. Как говорит мой отец, Бог
Израиля поддержит наше дело: и когда Он за нас, какая нам разница,
кто против нас?"

"Ты хорошая девочка, Мэри", - ответил Джон Рамзи, улыбаясь. "Возвращайся в
дом; скажи майору Батлеру, что ты меня видела, и что я буду
готов".

"Он должен быть у окна, - сказала Мэри, - и я должна сообщить ему, что
вы готовы, прислонив доску к садовой ограде в таком
месте, чтобы он мог ее видеть. Он должен всю ночь смотреть в окно, а когда придет время, ты посыплешь немного пороха на опушке леса на холме: если он готов, то покажет свою силу.
Он должен быть осторожен. Он должен смотреть в окно всю ночь.
когда придет время, ты должен посыпать порошком опушку леса на холме.
свеча у подоконника; это, по его словам, должно быть знаком для вас, чтобы
давай, и когда он увидит тебя, он прыгнет.

"Я понимаю это", - сказал Рамзи. "Скажи Кристоферу, чтобы он позаботился о лошади".
"Лошадь!"

"Я очень храбра, Джон, когда опасность далеко, но когда
она приближается, я дрожу, как бедная трусиха", - сказала Мэри. "Разве моя
рука не холодная?"

- У тебя теплые губы, Мэри, - ответил Джон, целуя ее, - и твое сердце
теплое. Никогда не отступай, когда дело доходит до суда. Все зависит
от тебя. Мы будем очень рады, со временем, обсудить все это дело
. Сколько солдат охраняет "Макдональдс"? Ни один из них не покинул вас
с тех пор, как я видел вас вчера?"

"Нет," сказала Мэри: "один человек вышел из мельницы два дня. Я думаю, что я
слышал, как они говорили, что он собирался девяносто шесть, на бизнес-за
лейтенант".

"Ну, ну, мало разницы, сколько их там, так что они всего лишь
крепко спят. Наше дело скорее управлять, чем сражаться. Мэри, девочка моя,
шаг к моему отцу завтра, и он скажет вам, что имеет
со мной стало. Мы должны получить основные из страны волка-ловушки, как
быстро, как мы можем".

"Я забыл спросить у вас," сказала девушка, "если у вас были грубые одежды
готов к майору. Он не должен казаться тем, кто он есть на самом деле.

"Доверься мне в этом", - ответил солдат. "Кристофер дал мне
сверток с таким прекрасным пыльным костюмом, какой когда-либо носил мальчик с мельницы;
и, кроме того, у меня есть сумка с едой, которую я перекину через седло майора.
что касается меня, Мэри, то в самой моей внешности есть что-то от пахаря. Мы должны
обмануть всех тори между этим и Катобой.

- А теперь, Джон, прежде чем я покину тебя, я хочу попросить тебя об одной услуге.

"И что же это?" - спросил великодушный солдат. "Вы знаете, если
я смогу, я предоставлю это до того, как оно будет названо".

- Я хотела бы попросить вас об одолжении, - серьезно сказала Мэри, - чтобы вы
не будет слишком азартен: основной-это мудрее, чем вы, так что будьте
регулируется его. Помнишь, Джон, если таковые плохого случится, он
разобьет мне сердце".

"Я не настолько безрассуден, моя девочка, - ответил Рамзи, - но, когда
есть повод для этого, я могу показать такие же чистые каблуки, как и любой мужчина:
и поэтому, ради тебя, котенок, - сказал он, положив руки на
ее щеки и снова запечатлев поцелуй, - я побегу завтра, как
целый отряд дьяволов. А теперь, Мэри, спокойной ночи, и да благословит тебя Бог.
девочка! тебе пора домой. Но, поразмыслив, я пойду пешком.
часть пути с тобой. Итак, возьми меня за руку и давай начнем отступление."

"Джон, я так боюсь, что ты можешь пострадать", - сказала девушка, когда они продолжили свой путь.
они шли по тропинке, все ее мысли были поглощены
опасностью предприятия. "Будь осторожен, когда приближаешься к часовому.
подожди, пока он не повернется к тебе спиной. Эта луна светит ярко, и тебя может быть
легко заметить".

"Но послушай, девочка, Луне осталось пройти всего два часа, и,
судя по тому кругу вокруг нее, я бы не удивился, если бы у нас раньше был дождь
дневной свет; таким образом, к тому часу, который мы назначили для побега майора, наступит
будь достаточно мрачен: следовательно, ты можешь быть спокоен на этот счет ".

Скромные и пылкие влюбленные направились к мельнику
медленными шагами, сосредоточенно обсуждая
шансы своего рискованного проекта, пока не достигли точки за
отваживаться на это для Джона Рамзи было небезопасно. Здесь, после многих
нежных ласк и нежных прощаний, они расстались - девушка, чтобы
прокрасться к месту своего упокоения, солдат, чтобы поспешить обратно к своей лошади,
это ожидало его недалеко от места последней встречи.

Мэри вскоре добралась до мельницы, затем небрежной походкой направилась к
войдя в жилой дом, начала, чтобы лучше скрыть свою цель, петь
простую мелодию, во время которой она подошла к садовой ограде, где
задержалась достаточно надолго, чтобы установить доску. Маленькое окошко в
углу крыши коттеджа смотрело вниз на то место, где она
стояла; и когда она бросила взгляд на эту часть здания, она
получил признание от заключенного по легкому взмаху
руки, который был достаточно заметен при свете свечи
внутри.

К удовлетворению девушки, дело зашло так далеко, что теперь она
удалилась в дом.

Читатель поймет из этого повествования, что состояние Батлера
значительно улучшилось с тех пор, как мы в последний раз прощались с ним. Гонец
, отправленный Уильямсом в Корнуоллис, привез обратно на Ярмарку
Лес, где, как будут помнить, были победители Инниса
отступили, более благоприятный ответ, чем даже лидер республиканцев
надеялся. Британский командующий не был в неведении о поимке Батлера,
но обстоятельства судебного разбирательства ранее не были доведены до его сведения
. По представлению Уильямса, он без колебаний приказал
отсрочка будет предоставляться осужденному за разумные сроки, может
быть необходимым для дальнейшего расследования. Этот очевидный акт справедливости был
большим, чем в обстоятельствах того времени можно было ожидать
от Корнуоллиса. Жестокая и кровавая политика которого он принял к
жители Каролины, сразу после битвы
Камден, показали тон персональных обострения, что едва
в соответствии с бережное отношение к дворецкого. Не исключено,
следовательно, что страх возмездия молодому Сент-Джермину, из
о судьбе которого он мог быть проинформирован от офицеров его собственного лагеря,
возможно, это побудило бы его потянуть время в настоящем деле и разрешить
приостановление судебного разбирательства в отношении заключенного повстанца. Ответ на
Соответственно, в письме Уильямса указывалось, что в настоящее время майор
Батлер должен содержаться под строгим надзором как военнопленный, оставляя
определение способа, которым от него в конечном итоге следует избавиться, на усмотрение
для рассмотрения в будущем.

Джон Рамзи, после отъезда Хорс Шу Робинсона в Вирджинию,
вместо того, чтобы присоединиться к своему полку, вернулся в лагерь Фэйр Форест,
там он оставался с Уильямсом до тех пор, пока не был получен ответ от Корнуоллиса
. Известие об этом ответе он обязался передать Батлеру,
а сам снова отправился в дом своего отца. Джон чувствовал себя теперь
регулярно зачислен на службу в плен, и, найдя
значит, чтобы передать его работа в настоящее время в общий Самптер, он
получил разрешение оставаться в нем столько, сколько его помощи
значение. Сама служба была благодарной молодому солдату: она
соответствовала великодушию его характера и удовлетворяла его
личная гордость от надежности которого он подразумевает: а более
это она принесла ему в возможности частых встреч с Марией
Мазгроув, которые, страстно любимый солдат, был не менее горячим
чем он в ее усилиях по содействию в интересах дворецкого.

Состояние страны не позволяло видеть Джона днем, и
следовательно, они с Мэри назначили место встречи, где в
ночных сумерках они могли вместе обсуждать важные темы жизни.
их тайный заговор. Соответственно, ночь за ночью они встречались в этом
место, и здесь воплощались все их планы. Мэри иногда приходила в дом
Дэвида Рамзи, и совет старика добавлялся к совету
влюбленных. Кристофер Шоу и Аллен Масгроув не были в неведении относительно
того, что рассматривалось, но это было частью необходимой политики, согласно которой
они должны казаться как можно менее связанными с заключенным
возможно. Поэтому Кристофер с неослабевающим усердием выполнял свои обязанности
помощника квартирмейстера или поставщика в маленьком гарнизоне под командованием
Макдональда.

План побега Батлера принадлежал Джону Рамзи. Он с тревогой
в ожидании удобного случая, чтобы попытка этого предприятия за последние
Фортнайт, но сложность согласования операций с заключенным
сдерживают его движение. Это затруднение было, наконец, преодолено, и
за прошедшие несколько дней план был составлен. Все, что оставалось сделать
, это назначить час. Кристофер Шоу и Мэри, единственные из семьи миллеров
, были ознакомлены с деталями. Кристофер должен был
обеспечить Батлера лошадью и подходящей маскировкой, и все это должно было быть приготовлено
в зарослях ив, которые росли на берегу реки несколько
в четверти мили над мельницей, когда Мэри должна была объявить, что
Джон готов действовать. Лошадь Рамзи должны были привести на то же место
. Все подготовительные сигналы, о которых уже говорилось, были согласованы
и поняты сторонами. Батлер должен был сбежать на крышу, а оттуда
по ветвям большого дуба, который крепко рос рядом с домом мельника
. Часовой обычно выставлялся примерно в пятидесяти шагах от этого дерева,
и было большой проблемой определить, как можно ослабить его бдительность
. Джон решил, что эта трудность должна быть преодолена
была применена суровая мера: этот человек должен был заставить замолчать, если необходимо, ударом кулака.
Джон Рамзи должен был подкрасться к нему в темноте, и если будут поданы признаки тревоги
, он должен был справиться со стражем таким образом, чтобы
случай может потребовать, чтобы Дворецки снабдил его кошельком с золотом,
если такая форма влияния может оказаться необходимой.

Таков в общих чертах план, с помощью которого должна была быть предпринята попытка освобождения Батлера
.

Мэри Мазгроув, прежде чем удалиться в свою комнату, разыскала Кристофера
Шоу и ознакомил его с назначенным часом, а затем
оставил его управлять своей долей в предприятии. Было уже около десяти вечера
и Кристофер, который отвечал за конюшню Аллена Масгроува,
чтобы избежать подозрений, что его увидят шевелящимся в более поздний час,
немедленно отправился седлать лошадь. Один из группы вагонов, ну
известный в семье под именем стены глаз, был выбран для этого
службы, и быстро accoutred, был проведен в ивах,
где он был привязан к дереву, до тех пор, пока в час нужды.
Молодой мельник вскоре вернулся, и вскоре после этого
домовладение и его военные товарищи были окутаны тишиной
ничего не подозревающего покоя.

Батлер в час обычного посещения стражи лег в
постель; и, притворившись больным, ему разрешили зажечь свет в своей
комнате ночью. Дверь его комнаты также, по особой милости, была
закрыта; и ночь продолжалась без подозрений или недоверия ни с чьей стороны
. В два часа были сменены последние часовые, и форма
осмотра камеры заключенного была пройдена. Все
показуха, Батлер был сон: в дверь снова захлопнулась, и все было
и все же. Настало время действовать. Батлер бесшумно поднялся со своей
кровати, оделся и, засунув туфли в карманы, прокрался внутрь
ноги в носках подошли к маленькому фронтонному окну в дальнем конце его
квартиры. Здесь он и остался, пристально вглядываясь в ночь.
внимательно. Луна зашла, и небо было затянуто облаками,
добавляя приятную темноту к естественной темноте этого часа. К
еще большей удаче, через несколько мгновений поднялся ветер и пошел
дождь. Казалось, все благоприятствовало предприятию. Темный
фигура часового, который находился с этой стороны дома, была
Дворецки смутно различил ее в полумраке; и это было с радостным
удовлетворение от того, что он мог видеть солдата, когда полил дождь.
капли покрупнее отступают на некоторое расстояние от его поста и укрываются.
под кустарником, который рос в саду. В тот же миг
вспышка на холме, которую можно было принять за летнюю
молнию, возвестила ему, что его верный товарищ близко.
Желая воспользоваться нынешним пренебрежением к стражу, и
чтобы избежать возможности конфликта с Рамзи,
Батлер поспешно направил свою свечу на окно, затем погасил ее,
и, выскочив на крышу, пополз к ближайшему окну.
точка надвигающихся ветвей дуба. Здесь, ни минуты не
пауза, он сделал бесстрашный прыжок, чтобы бросить его среди ветвей.
Темнота помешала ему выбрать наиболее выгодное укрытие на дереве
и он упал на тяжелую ветку с такой силой, что оторвал
у него перехватило дыхание, и в то же время он получил сильный ушиб головы.
Какое-то время он висел почти без чувств, и были основания
опасаться, что он упадет в обмороке на землю; но случай
придал ему сил, и через несколько минут он пришел в себя
достаточно, чтобы добраться до ствола, по которому он благополучно спустился
на землю. Теперь он бросился на четвереньках и пополз к
ограде сада. Дождь все усиливался и перешел в сильный ливень.
В следующий миг он преодолел преграду, и бросился с
своей предельной скорости в сторону мельницы, за которой он обратился за сокрытие
и временный покой.

"Стоять", - сказал Джон Рамзи, который только что достиг этого места по пути к
дому и теперь, застигнутый врасплох, приставил пистолет к груди Батлера
. "Одно слово, произнесенное на выдохе, и ты умрешь. Молчи, и вот тебе
золото".

"Рамзи, - тихо сказал Батлер, - "это ты?"

"Ваше имя?" спросил солдат, все еще держа пистолет.

"Дворецки", - был ответ.

"Спасибо... спасибо, дорогой майор, за это слово! Вы были раньше меня. Я
думал, ты не будешь скучать по такому дождю. Все в порядке?

"Лучше, намного лучше, чем мы могли надеяться", - ответил Батлер.
"Видя, что часовой потерял бдительность, я взял тайм за локон и
избавил вас от неприятностей".

"Ради Бога, майор, давайте не будем здесь задерживаться. Наши лошади ждут
мы наверху.

- Я готов, - сказал Батлер, надевая ботинки. "Мой храбрый друг
Я обязан тебе больше, чем могу выразить словами: показывай дорогу".

Освобожденный пленник и его доблестный товарищ немедленно поспешили к
лошадям и, вскочив на них с радостной готовностью, вскоре пустились в
галоп в направлении, ведущем к коттеджу Дэвида Рамзи. Сюда они
прибыли как раз на рассвете.




ГЛАВА XLIV.

ПЕЧАЛЬНЫЙ СЛУЧАЙ.

 Рука жнеца
 Срезает седые уши.,
 Но голос плакальщика
 Вопиет о мужественности во славе.--_Скотт._


Беглецы потратили короткое время, чтобы перекусить в доме Дэвида Рамзи
. Здесь Батлер надел маскировку, которой его снабдил Кристофер Шоу
. Затем, вооружившись парой пистолетов, которые Джон
присвоил себе для использования, сам солдат применил аналогичную
предосторожность, наши два искателя приключений продолжили свой путь. Их первой
целью было завоевать точку на расстоянии примерно семи или восьми миль в
направление прекрасного леса, где Джон Рамсей скрыл несколько
солдаты, которые были оформлены ему Уильямс, чтобы дать им на помощь, если
необходимо, в уютной обеспечения Батлера.

С этого момента они должны были действовать, со всей возможной быстротой, чтобы
Кэмп-Уильямса. Каким бы опасным ни был эксперимент с попыткой
пересечь страну при свете дня, было сочтено, что еще более
опасно оставаться какое-либо время так близко от места их недавнего
приключения. Батлер и его товарищ, следовательно, выдвигается вперед с как
гораздо экспедиции, как это возможно, решил обогнать свежим следам которой
у них были основания опасаться открытия, которое должно было произойти утром
в жилище мельника.

Вскоре после восхода солнца дождь прекратился, тучи рассеялись, и на небе разразилось
свежее и сияющее утро. Успех
их недавнего подвига поднял дух странников. Чувство
Интенсивного восторга оживило чувства Батлера: сознание свободы
вновь обретенная радость после отложенных надежд и почти отчаянного плена,
казалось, возродила его и познакомила с эмоциями, которые он испытывал
никогда раньше не испытывал. Его сердце было полно благодарности к своему новому другу
Рамзи, и выражение этой благодарности было теплым и искренним. Природа никогда еще
не казалась ему такой прекрасной, как сейчас: шепот леса и
журчание прозрачного ручья ласкали его лишенный избирательных прав слух, как сладчайший
музыка: для него была мелодия даже в криках сойки и резких нотах вороны.
и однажды, когда его спутник остановился в поле зрения.
о олене, который проскакал через лес перед ним, Батлер, опасаясь
что Джон собирается выпустить пулю вслед лесному бродяге, обнаружил
сам невольно старался защитить благородное животное: "не
нарисовать свой пистолет на него, Рамзи, я молю тебя. Позволь ему бежать; это
свобода - свобода, добрый товарищ, - и это свято".

К восьми часам они добрались до места встречи. Здесь они нашли
трех солдат, которые, хотя и были вооружены, были одеты в обычную одежду
страны, что позволяло им называть себя либо вигами
, либо ополченцами Тори, в зависимости от обстоятельств. Эти люди пролежали
пердью несколько дней в глубине леса, нетерпеливо ожидая
сведений от Рамзи.

"Ну, Гарри зиму", - сказал Джон, смеясь: "что теперь скажете вы? Я
принес мальчик Мельника наконец. Разве я не сделал мое слово благо?"

"Правда, Джон", - ответил извозчик "есть и другие вещи в Вас, чем у нас
положиться. Макдональд, должно быть, глупый ворон пусть лиса украсть его
сыр из него так легко".

- Ты был бы ближе к истине, Гарри, если бы назвал его сонным мужланом.
пока он клевал носом, я снял его пирог со сковородки.
Ночью было здорово воровать, как скажет вам майор. Но пойдемте,
ребята, сейчас не время для безделья, мы не должны допустить, чтобы трава росла слишком высоко.
каблуки наших лошадей, когда мы имеем целую свору гончих короля Георга на
нашему следу. Поэтому двигайтесь, парни!" и, сказав эти слова, Иоанн возглавил партию
вперед стремительным галопом.

Они не ушли далеко, прежде чем оказались на дороге, которая вела
через редкий лесок, покрывавший небольшой участок болотистой
земли, природа которой позволила группе собраться более компактно
когда они приблизились к самому узкому месту ущелья. На небольшом расстоянии
за этим препятствием тропа становилась шире, где она
поднималась на холм, густо поросший кустарником.

Едва наши друзья достигли узкого прохода, как они
заметили на холме перед собой отряд из десяти или пятнадцати человек
всадников, быстро приближавшихся к ним. В один момент весь разговор был
проверено, и Гарри зимние обращаясь к своим товарищам, едва успел
замечание,

"Я отвечаю на все вопросы: молчите, и, если спросят, поклянитесь правдивостью
каждое сказанное мной слово - твердо: эти ребята - тори".

Когда он замолчал, первый из незнакомцев уже подошел к ним
.

- Откуда вы и куда направляетесь? - спросил Гарри Винтер с суровым
акцентом.

"Из-под Девяносто Шестой, по дороге в Форт Грэнби", - ответил чей-то
шутовской голос.

- Замолчи, негодяй! - прервал его тот, кто, по-видимому, был лидером группы
, и чья осанка и манеры поведения выдавали в нем офицера;
"по какому праву вы беретесь отвечать на
шоссе? Обратно, на свое место, сэр".

В упрекнул загородном опустил голову, как он осадил своего коня обратно в
толпа, что сейчас толпились на дороге.

"Поскольку мы принадлежим к более многочисленной партии", - сказал тот же человек, обращаясь
к Винтеру, - "мы имеем право на слово. Кто вы и
откуда пришли?"

"Мы состоим в новом проекте Флойда", - хладнокровно ответил Винтер.
"И вчера утром покинули Уиннсборо".

"И куда направляемся?"

"В Огасту, по делу с Брауном".

"Ах-ха!" - воскликнул офицер. "Браун схвачен повстанцами. Это
хорошо, что вы подумали о нем. Что вы можете ему сказать? Вы доставляете
депеши?

"Прошу прощения, сэр ... это секрет".

"Вам не нужно бояться, добрый человек, мы друзья".

"Я не могу сказать вам точное бизнес", - ответил зима. "Вы
познакомиться Флойд сам с сотней людей, прежде чем ехать пять миль. Я
поверьте, мы собираемся усилить гарнизон ".

"Вам будут очень рады, - сказал представитель Тори, - Браун окажет вам
радушный прием, но чертовски скудную еду; он окружен
шершнями".

"Так гораздо лучше", - ответил зимы "у нас есть сноровка в принятии
жало осы, в наше время. Доброе утро, сэр. Сообщите нам, если
пожалуйста, полковнику Флойд, когда ты встретишь его, скажи ему, что
час дня, когда вы встретили нас".

Во время этих коротких переговоров обе стороны объединились в общую толпу
, полностью заполнившую дорогу; и близость, в которой
их приносили по отдельности, что давало повод для различных запросов после новостей
среди подчиненных с обеих сторон. В этой прессе Батлер был
поражен, заметив, что глаза человека сканируют его с
несколько пристальным вниманием, и это было с эмоциями, которые были почти
предало его то, что он узнал в этом человеке одного из солдат Макдональдса
. Это был человек, которого лейтенант отправил несколько дней назад
с поручением на пост в Девяносто Шестой, и который теперь
возвращался с этим отрядом ополчения. Солдат, очевидно, был в
виноват, потому что мгновение спустя Батлер понял по его
выражению лица, что, какими бы ни были его первые подозрения,
они были рассеяны другим взглядом. Маскировка была пока эффективной. Но
возникла другая причина тревоги, которая на мгновение подвергла Батлера
большей опасности. Лошадь, на которой восседал гонец, была
напарницей тощего Стеноглазого, и два животных уже давно
привыкли работать бок о бок в одной повозке. Их взаимное
узнавание в этот критический момент стало удручающе заметным.
Их носы соприкоснулись, и они начали ржать и рыть землю
в той понятной манере, которая составляет одну из
форм выражения, с помощью которых эта часть животного мира
признает свои привязанности. Присутствие духа Джона Рамзи спасло
взрыв, который должен был вскоре последовать. Он пришпорил свою лошадь
протиснулся между двумя шумными и беспокойными животными и немедленно обратился к солдату с
разговором, который на мгновение перевел его мысли
в другое русло.

К этому времени конференция завершилась, и два лидера
соответственно, приказав своим людям двигаться вперед, дефиле было пройдено
и каждая сторона отделилась от другой. Но как только было завершено
разделение, грубый конь Батлера, Стеноглазый, начал
ржать самым громким голосом, в то время как был слышен ответ
в тех же тонах, что настойчиво повторял удаляющийся
товарищ по другую сторону ущелья.

"Мы были в большой опасности со стороны тех тори", - сказал Рамзи, обращаясь к
Батлер: "вы видели, что один из этих парней ехал верхом на помощнике того
животного, на котором вы находитесь? Кем бы он мог быть?"

"Это был один из людей Макдональда", - ответил Батлер. - "Я узнал его в тот момент, когда мы встретились.
но, слава Богу, это скромное платье скрывало меня".

"Быстрее, майор!" - воскликнул Джон, "эти проклятые лошади звонит после каждого
теперь другое. Молитесь, толкать вперед, пока не выберемся из слуха. Как же не повезло
что Кристофер шоу должны были дать одну из вагона для скота!"

"Оглянись назад, хлопцы!" - воскликнул зимы с великим усердием, "есть
что-то не так, эти ребята возвращаются. Хлыст и шпоры, или мы
обогнал!"

Солдат Макдональдса, похоже, обратил свое внимание на
странные движения его лошади внезапно подтвердились в
подозрении, которое при последней встрече на мгновение зародилось у него в голове,
относительно личности Батлера; и, сообщив свою мысль
командир, весь отряд ополчения Тори развернулся
собираясь потребовать дальнейшего расследования: теперь они были в нескольких сотнях
шагов позади беглецов и продвигались вперед на высокой скорости.
скорость, офицер, идущий впереди, кричит в то же время,

- Стой! - Натяни поводья и возвращайся! У нас есть к вам вопросы. Стой, или мы будем
огонь!"

"За дело, ребята!" - крикнул Гарри Уинтер. "Ваша безопасность в ваших ногах!"

И отряд двинулся вперед так быстро, как только мог, подгоняя свою кавалерию
по дороге. Погоня продолжалась около получаса или больше;
небольшой эскорт Батлера сошел с дороги и углубился в чащу
леса. Во время этого отступления время от времени раздавались пистолетные выстрелы,
но безрезультатно ни с одной из сторон. Неровный рельеф местности
, по которому они проезжали, сильно задержал преследование, и до того, как
полчаса прошло, не было никого, кроме нескольких самых смелых всадников в
было обнаружено, что нападавшие упорствовали в погоне. Видя, что их число
уменьшилось, а также обнаружив, что лошади его собственных товарищей
начали слабеть, Джон Рамзи принял командование и приказал своему
отряду развернуться и дать бой преследователям. Немедленным
результатом этого движения была остановка нападавших, что
не успел увидеть Джон, как он крикнул: "В атаку, парни, в атаку!
и этот день за нами! Рубите и рубите, добрые ребята: долой
ищеек!"

За этим оживленным призывом последовало стремительное наступление, в ходе которого
храбрый солдат шел впереди; и стремительность
атаки была такова, что враг, хотя и насчитывал вдвое больше тех,
кто атаковал их, был вынужден отступить. Завязалась острая перестрелка,
в ходе которой с обеих сторон было произведено несколько пистолетных выстрелов, и
несколько стычек врукопашную были выдержаны с твердым намерением;
но, наконец, нашим друзьям удалось обратить своих противников в бегство
. Бой велся в той смешанной форме атаки
и обороны, которая не поддавалась сплоченному или организованному сопротивлению; и
отдельные члены каждого отряда были рассеяны по лесу на значительном расстоянии
, так что, когда запоздавшие преследователи были вынуждены
отступить, каждый направил свою лошадь в том направлении, которое было наиболее
благоприятным для его бегства. Постепенно немногочисленные спутники Батлера начали
собираться в той части леса, где они устроили свою первую
засаду.

"Нет ничего лучше, чем нанести первый удар в нужное время", - сказал
Гарри Уинтер, держа шляпу в руке, чтобы воздух охладил его лоб.
Он подъехал к Батлеру и остановился, чтобы перевести дух. "Дайте мне горячего
заряд на медленный враг, и я не особо забочусь о двоих на один из коэффициентов.
Слава Богу, что бизнес-это чисто сделано, и вот мы все в безопасности, я
Надежда. Где Джон Рамсей?" - спросил он, оглядываясь по сторонам и
заметив, что их товарища нет среди собравшихся.

"Я видел, как он шел по пятам за беглецами", - сказал один из мужчин.
"Джон умеет видеть схватку до конца; и можно быть уверенным
держу пари, что сейчас он идет по следу, как свежая гончая. Последнее, что я заметил
он был при расправе с парой негодяев, с которыми, я займусь этим,
до сих пор он оставлял свой след."

"Тогда мы должны к нему на помощь!" - воскликнул Батлер, жадно; и без
ждем дальнейших консультаций он отправился на полной скорости, в
в какую сторону погони Джон Рамзи. Остальные последовали за ним. Они
проехали некоторое расстояние, не будучи в состоянии обнаружить никаких следов своего
пропавшего товарища. Батлер громко позвал Рамзи, но ответа не последовало
и на несколько мгновений воцарилось тревожное ожидание, поскольку
группа остановилась, прислушиваясь к звуку шагов приближающегося солдата
. Наконец вдали в лесу показалась лошадь, скачущая по
дерн в диком и испуганном темпе; седло было пустым, а
уздечка болталась у его ног. Увидев своих спутников, возбужденный конь
издал частое ржание и, подняв голову и хвост, помчался
немедленно к группе всадников. Здесь он внезапно остановился,
фыркая от ужаса, вызванного запоздалой тревогой. На седле были капли крови
.

"Боже милостивый! - воскликнул Батлер. - Какое-то зло постигло Рамзи. Разбегайтесь по домам.
Обыщите лес".

Все они были сбиты с толку и меланхоличны.
продолжение квеста. После мучительной неизвестности, один из мужчин был услышан
кричать остальным, что их погибшего товарища был найден. В повестку в ближайшее время
собрались на вечеринку. Рамзи, бледный и ослабевший, был распростерт на
лесной траве, из его груди струилась кровь.
В одно мгновение Батлер склонился над ним.

"О, это тяжелый выкуп за мое освобождение!" - сказал он с глубочайшей болью в голосе.
подняв голову солдата и положив ее себе на колени,
в то время как кровь текла из раны. - Говори, дорогой друг, говори!
Великий Боже, боюсь, этот удар смертелен! Немного воды, если ее можно найти.
поищи ее, Винтер; он потерял сознание от потери крови.

Пока Гарри Уинтер ходил за необходимыми напитками, Батлер
сорвал с шеи галстук и приложил его, чтобы зашить рану.
Введение небольшого количества воды, после короткого перерыва,
привело искалеченного солдата в чувство в достаточной степени, чтобы он смог говорить. Он
обратил свой болезненный и почти угасший глаз к батлеру, как он сказал:

"Я был глупцом, что зашел так далеко. У меня это здесь - здесь", - добавил он в
слабый голос, как он положил руку на грудь, "и это сделал мой
работы. Я сражался за вас, майор, потому что я гордился тем, что сражался за друга
; и потому что... - тут его голос дрогнул, поскольку на мгновение он
закрыл глаза и еле слышно произнес: "Все кончено - я умираю".

- Нет, добрый Джон, - сказал Батлер, и слезы потекли у него по щекам. - Это
не так уж плохо... Ты ослаб от кровотечения... Тебе скоро станет лучше
. О Боже! о Боже! - пробормотал он себе под нос. - Я бы не позволил себе этого
ради спасения собственной жизни, не говоря уже о цене за мою свободу!"

"Я сражался за тебя, - сказал раненый, снова приходя в себя, - потому что Мэри
этого хотела. Это убьет Мэри", - добавил он после паузы. - Она предупреждала меня
не поступать опрометчиво, но я ничего не мог с собой поделать. Будьте добры к ней, майор Батлер,
и позаботьтесь о ней. Скажи ей, что я не боялся умереть; но ради нее,
и ради моей бедной матери. Иди к моим родителям; скажи им, что я
думал о них в своих последних мыслях".

"Джон! Джон!" - воскликнул Дворецкий, не в состоянии дать дальнейшие высказывания в его
чувства.

Умирающий солдат лежал несколько мгновений молчал, а его товарищи стояли
они окружили его в немом горе и опустили головы, чтобы скрыть свои эмоции
друг от друга.

"В моем кармане, - сказал Рамзи, - лежит Завещание. Мэри подарила его мне на
память. Возьмите его".

Дворецкий извлек небольшой объем.

"Что мне с ним делать?" - спросил он скорбным шепотом.

- Отдай это Мэри, только от меня. И эта коса ее волос на моем запястье.
Майор, возьмите ее и носите сами; она будет напоминать вам о моей Мэри.
Вы будете оберегать ее от беды.

- Перед Богом, Джон Рамзи, - сказал Батлер с торжественным пылом, - я обещаю
вы, что, пока я жив, она не хочет. Ваши родители тоже должны быть
моя особая забота".

"Тогда я умру с легким сердцем. Спасибо, спасибо ... друзья, прощай!"
- слабо воскликнул пораженный солдат, чей глаз, уже остекленевший от
предсмертных мук, теперь взглянул на сопровождавшую его группу и после
короткого, но мучительного перерыва погрузился во тьму.

Джон Рамсей говорил не больше, и его короткое дыхание показывало, что жизнь была
быстро затихает в своем канале. Слышимые рыдания Батлера в течение нескольких секунд
были слышны только в кругу, когда он сидел, поддерживая голову
и схватил за руку своего храброго товарища. Наконец борьба была закончена.
и отважный дух великодушного солдата испарился. Дворецки
снял с запястья браслет из волос Мэри, который теперь был испачкан
кровью его покойной владелицы, и, искренне поклявшись выполнить свое
обещание, надел его на свою руку.

Сцена, последовавшая за этим меланхолическим приключением, была весьма торжественной
интересная. Близость врага, хотя и побежденного, делала
задержку в этом месте, при нынешних обстоятельствах Батлера, чрезвычайно
опасной; и все же он не мог допустить мысли о продолжении своего
путь, который он передал Дэвиду Рамзи тревогу
весть о смерти сына. Последней просьбе Джона, казалось, также в
наложить эту задачу на него, как на священный долг, из-за дружбы
которое было прекращено в столь плачевному концу. Разрешение Батлер,
поэтому вскоре было принято. Он решил немедленно, во что бы то ни стало,
вернуться в коттедж Рамзи и попытаться утешить
убитых горем родителей, переживших тяжелую утрату. Брезгуя, в его
современное состояние чувство, маскировка, что, казалось, сделает его почти
незнакомый самому себе, он отбросил платье мельника и снова
предстал в своем истинном обличье, мужественно решив встретить то, что теперь
считал почти неизбежным результатом - возвращение в плен со всеми его
вероятными последствиями. Некоторые из его окружения, которые были знакомы с
местностями их нынешнего положения, предположили ему, что неподалеку от города проживала семья вигов
по фамилии Драммонд.
сцена последней встречи, и что, перенеся тело в это место
, они могли бы обеспечить ему достойные похороны. Остатки от
солдата соответственно уложили на грубые носилки, и его скорбящие
товарищи медленно и печально побрели через лес к
указанному жилищу. Сюда они прибыли около полудня, пройдя
расстояние более двух миль, чтобы найти это убежище.

Драммонд был дровосеком, и занимал грубо кабина, с небольшой поляне
вокруг него, в глубь пустыни, столь отдаленных от шоссе
как обещают такой же уровень безопасности, в поисках врага, а может быть
ожидается, что из любой части региона, в котором он жил. Он получил
своих гостей с добротой; и поскольку он сам был знаком с
семьей покойного, он проявил живое сочувствие к скорбящим
у тела.

Когда дворецкий свою цель изложены немедленно для
жилище Дэвид Рэмси, зима попросил разрешения сопровождать его,
но Вудман вставил, и рекомендовал, что только он один должен быть
разрешено выполнять это поручение, оставляя другие, чтобы остаться с
труп до его возвращения.

"Это, прежде всего, мой долг, - сказал Батлер. - и что бы ни случилось, я
выполню его".

"Тогда мы пойдем вместе", - добавил владелец хижины. "Будет
разумнее подождать, пока день еще немного не истечет, и вернуться в
ночной темноте. Дэвид Рамзи вернется с нами. Он хотел бы
увидеть своего сына, прежде чем мы предадим его земле.

"Как тебе будет угодно, друг", - сказал Батлер. "Я буду под
ваше руководство".

За час или два до захода солнца Батлер и его новый компаньон покинули хижину
и направились через лес к жилищу Рамзи,
оставив мертвое тело на попечение семьи дровосека и троих
солдаты. Расстояние, которое им предстояло преодолеть, не превышало восьми миль.
Отпор Консервативной партии, в стычке с утра, казалось,
есть наведенное убеждение, со стороны противника, что беглецов было
успешно ретрит, который теперь был за преследование, и были,
в результате, ни одна из сторон на дорогу, чтобы приставать к путешественникам. При таких обстоятельствах было еще светло, когда они увидели перед собой
Усадьбу Дэвида Рамзи.
ГЛАВА XLV.




В Макдональдс пост царило большое волнение, когда утром они увидели дом Дэвида Рамзи.


ГЛАВА XLV.
раскрыт побег Батлера. Лейтенант сознавал, что это
несчастье привело его к риску тяжелой порицания, и как это было
естественно для человека, не может полностью оправдать себя некоторые пренебрегают
в исполнении своего служебного долга, его первые меры были приняты в
дух раздражительным и злым тяжести. Небольшие партии были разосланы
исследуйте окрестности, с целью увеличения интеллекта
направление беглеца, с приказом взять его мертвого или
жив. Часовые , дежурившие ночью , были арестованы,
и подверглись тщательному изучению событий их дежурства;
несколько членов семьи Масгроува также были допрошены относительно
вопросов, касающихся их собственной связи с заключенным. Ничего,
однако, из этих расследований не было извлечено такого, что было бы рассчитано на то, чтобы
бросить подозрение в попустительстве освобождению Батлера на кого-либо из
отдельных лиц гарнизона или семьи. Было только очевидно,
что заключенный воспользовался небрежностью охранника и
ночной темнотой, чтобы смело спуститься из окна; и
преуспел один из тех счастливых случайностей, которые иногда ошарашивают
самые осторожные предвидения. Характер попытка не обязательно
предположим помощи сообщника, и слабая надежда была, таким образом,
развлекались тем, что дворецкий будет найдено до сих пор скрывается в непосредственной близости от
пост.

В течение нескольких часов первые партии, которые были отправлены,
утром вернулись. Они ничего не могли сообщить о заключенном;
также не было никакого света на побег примерно до обеда
, когда часть отряда, которая перехватила Батлера и
утром его товарищи прибыли на мельницу под предводительством
солдата, подозрения которого привели к погоне и перестрелке, которые
мы уже описали. Отчет этих людей не оставил Макдональду никаких оснований
сомневаться в тождестве Батлера с описанным человеком. А
дальнейший допрос, по предложению солдата, показал, что
Уолл-Ай, запряженная в фургон лошадь, пропала; и теперь стало ясно, что
Батлеру помогала группа врагов, с которой он, должно быть,
состоял в переписке. Вывод состоял в том, что с его помощью
бегство не могло быть никаких сомнений в том, что он находился задолго до настоящего времени
в течение дня вне досягаемости успешного преследования. Замысел
был основан на рассказе Робинсона Подковы, чье имя и
приключения уже были известны в этом районе; и было высказано предположение,
что Самптера тайно отправили в какую-то соседнюю крепость, чтобы дать
его помощь предприятию.

С этими размышлениями Макдональд почувствовал себя обязанным подчиниться
неотложности дела; философский пункт, которым он не занимался на практике
без очень видимого огорчения и унижения. Его люди были вызваны
вместе, и после короткого, беспокойного лекция на их безнадзорности и
запрет на более солдат, как бдительность в будущее, которое напоминало
осторожность замок конюшню после того, как конь был украден, они были
без удовлетворения.

Примерно за час до захода солнца Аллен Масгроув и Мэри, воспользовавшись
неразберихой и ослаблением дисциплины на посту,
вызванными утренними событиями, отправились верхом к Дэвиду
Жилой Рамзи, куда они вели естественную тревогу, чтобы узнать
что-то передвижения беглецов.

- Это удовольствие и счастье, Аллен Мазгроув, - сказала миссис Рэмзи.
когда мельник и его дочь уселись в хижине, - видеть вас и
Маша здесь, с нами в любое время, но это специально так теперь, когда мы
есть хорошие новости, чтобы сказать. Джон и его друг находятся в безопасности, вне досягаемости
Мужчины Макдональда, и-слава Богу!--Надеюсь, подальше от всех
другого вреда. В течение дня к нам приходили и уходили солдаты,
но ни один из них так и не догадался, что случилось с майором; и
что касается Джона, то они, похоже, не подозревают, что он находится в сельской местности.
Это все из-за Подковы Робинсона. Они говорят, что никто, кроме него, не мог
помочь убрать майора, и что генерал Самптер был
зачинщиком. Ну, я уверен, что они были рады к этому мнению, ибо оно набора
они все, глядя на широкую реку, которая так же хорошо
направление, как мы могли бы пожелать им, чтобы путешествовать".

"Чем меньше вы, кажется, знаете об этом, с любой из этих пытливых
сторон, тем лучше, госпожа Рамзи", - сказал Аллен Мазгроув, "и я бы
советую, даже здесь, среди нас, чтобы говорить меньше, Дэвид, Что делать
вы услышать сегодня вечером?"

"Ничего о наших беглецах с тех пор, как они покинули нас на рассвете этим
утром", - ответил Рэмси. "Я бы предположил, что к этому времени они должны быть где-то поблизости от Фэр Фореста"
. Ты знаешь, что Уильямс лежит в верховьях
притоков реки? Это больше похоже на загнанного оленя, Аллен, чем на
Христианских мужчин, которых наши бедняги сейчас уводят в леса. Одному Богу известно,
что из этого выйдет!

"Он знает и назначил это, - серьезно сказал Мазгроув, - и сделает это в
В свое свободное время и с такими инструментами, которые верно послужат Его цели
дай победу тем, кто имеет на это право. Мужчина, женщина и
ребенок может погибнуть, и дом может быть сожжен над нашими головами, и
кровь храбрецов может сделать дорожную пыль красной; да, и
пастбища богатые, как будто только что засыпанные навозом; но воля Божья будет исполнена
и Его провидение свершится. Причиной всего являются
одолеют неправедных".

"Нет солдат", - спросила Мария, обращаясь Дэвид Рэмси, "что
вы слышали, кто следовал в направлении справедливого лесу? Мне было бы жаль,
если бы Джона беспокоили люди, преследующие его; потому что, - девушка на мгновение заколебалась, - потому что это неприятно и неугодно. - Мне было бы жаль, если бы Джон беспокоился из-за людей, преследующих его. - Потому что это неприятно.
девушка на мгновение заколебалась.
быть вынужденным съезжать с дороги, продираться сквозь кусты и шиповник, чтобы
держаться подальше от дороги ".

- Если бы они не были слишком сильными соперниками, девочка, - перебил Рэмси, - Джон
не стал бы доставлять себе особых хлопот из-за этого.

- О, мистер Рамзи, - искренне сказала Мэри, - я как раз думала об этом.
трудно сказать, что Джон назвал бы перевыполнением: мужчины такие упрямые и
предприимчивые ".

"Это верно, Мэри", - вставила Миссис Рэмзи; "а что у меня есть
всегда говорил, что Дэвид и Джон оба. Но они никогда не обращали на меня внимания, не больше
чем если бы я разговаривал с ребенком в этой колыбели ".

- Я сама говорила Джону то же самое, - сказала Мэри, краснея.

"И он не будет прислушиваться к тебе," - перебил ее отец, "солдат
будет праздник жизни, если он следовал советам своих
матери или своей возлюбленной. Дочь, здесь, среди друзей, тебе не нужно краснеть.
мы знаем больше секретов между тобой и парнем-солдатом, чем
ты рассчитываешь. Джон-умный мальчик, госпожа Рамзи, и я думаю, что вы
есть повод похвастаться ему несколько; и как особое благо-
между ним и моя Мэри, я не буду стоять на пути, когда война закончится,
если Бог пощадит нас всех, и Мэри с мальчиком будут придерживаться того же мнения, я не буду
стоять на пути нового поселения по соседству. Мэри -
хорошая дочь, ее хорошо воспитывают, и - я не хочу говорить это ей в лицо
- из нее получится преуспевающая жена ".

Мать улыбнулась и ответила: "Я не претендую на то, что знаю секреты молодежи
, но я знаю одно: ты думаешь о Мэри не лучше, чем
Джон, да и обо мне, возможно, тоже".

Разговор прервал стук в дверь, и, в
мгновение спустя, Артур Батлер и дровосек вошел в квартиру.

- Майор Батлер, я живая женщина! - воскликнула миссис Рэмзи.

- Сам наш добрый друг! - воскликнул Мазгроув с удивлением. - Что это?
Что заставило вас вернуться? И Гэбриел Драммонд тоже здесь! Что случилось?

"Где мой сын Джон?" потребовал ответа Рамзи. "За вами следят?"

Батлер подошел к миссис Рэмзи и, когда слезы навернулись у него на глаза, взял
ее за руку и на мгновение замер, не в силах вымолвить ни слова.

"О, да смилостивятся надо мной небеса!" - закричала Мэри Мазгроув, бросаясь на кровать.
"случилось нечто ужасное".

"Ради Бога, говорите то, что вы должны сказать!" - сказал Дэвид Рамзи,
мгновенно побледнев.

"Джон Рамзи ранен", - еле слышно произнесла мать, и Мэри, поднявшись
с кровати, встала рядом с Батлером с выражением лица, на котором было написано
самое мучительное внимание. Энди, герой описанного нами подвига
, о котором мы уже рассказывали, также оказался в присутствии той же группы,
и гробовая тишина воцарилась на всей вечеринке.

Батлер, безуспешно пытаясь взять себя в руки, повернулся к
Драммонду, сделав ему знак рассказать о цели их печального путешествия
, а затем бросился в кресло.

"Джон Рэмзи мертв", - сказал дровосек скорбным тоном. "Ваш сын,
миссис Рэмзи, был застрелен в схватке с кровавыми, подлыми тори.
Сердечные проклятия на них!"

"Убили, мадам", - сказал Батлер, ограниченных в состоянии сформулировать, "убит в
Моя оборона. Дай Бог, удар, свалившийся на мою голову!"

"О, нет, нет, нет!" - воскликнула надзирательница, когда по ее щекам покатился поток слез.
она попыталась вытереть их передником. "Это
неправда. Этого не может быть. Мой бедный, дорогой, храбрый мальчик!

В тот же миг Мэри Мазгроув без чувств упала в объятия своей
отец, где это было за несколько мгновений до того, как она проявила признаки оживления. В
длина, будучи положен на кровать, глубокий стон вырвался ее, который был
последовать самые жалобные причитания.

Сцена ковки на младших членов семьи, которые, так же
в качестве прислуги, были слышны изливая глубокий и громкий плач,
сопровождается подтвердил объявлений о гибели военнослужащего.

Когда этот первый всплеск всеобщего горя утих, Дэвид Рамзи поднялся
со своего места и прошел через комнату к окну, где остановился
пытаясь успокоиться и овладеть своими чувствами. Наконец, повернувшись к
Батлеру, он сказал тихим и спокойным тоном,

"Джон Рамзи, мой сын, убит, убит в перестрелке? Бог мне свидетель, я
ожидается, что это! Это была его неспособность следовать своему врагу слишком горячую руку;
и я виноват, наверное, что я никогда не проверял его темперамент. Но
он умер как мужчина и солдат, майор Батлер, - твердо добавил он.

- Он умер у меня на руках, - ответил Батлер, - храбро, как солдат, закончивший свою жизнь.
его последние мысли были о родителях, и...

"Мертв!" - перебил Рамзи, словно разговаривая сам с собой и не обращая внимания на слова Батлера.
"Мертв! Он пал, выполняя свой долг перед своей страной, это
утешение. Человек не может умереть лучше. Если Богу угодно, я надеюсь, что мой конец
может быть таким же, как у него. Эндрю, мальчик мой, иди сюда. Теперь ты мой старший из живущих.
сын, - сказал он, беря мальчика за руку и глядя ему прямо в лицо,
когда он говорил, горько сжав губы, - Я готов, очень
как я люблю тебя, так и хочу, чтобы ты был у страны".

- Нет, Дэвид, Дэвид, - перебила мать, отрываясь от своего занятия.
безмолвная скорбь: "мы отдали достаточно; ни один другой мой ребенок не отважится на войну.
Джон! Джон! Джон! мой дорогой мальчик, мой храбрый сын!" - воскликнул он. - "Мы отдали достаточно; ни один другой мой ребенок не отважится пойти на войну. Джон! Каким
хорошим и добрым он был со всеми нами! И как он был рад вернуться домой и увидеть
нас; и как много мы о нем думали!"

- Помолчи, жена, - сказал Дэвид Рамзи. - Сейчас не время уклоняться от выполнения своего долга.
наш долг. Андрей, послушай меня: помни, что твой брат встретил свою смерть
борьба против этих чудовищ, которые ненавидят сама земля, на которой медсестры
свободы. Ты молод, мой мальчик, но вы можете справиться с мушкетом; мы не будем
забыть смерть своего брата".

"Ни сожжение добротного дома у тебя на голове и полного амбара,
отец; ни страх, который они внушили моей бедной матери".

"Как и тысячи храбрых мужчин, - добавил отец, - которые пролили
свою кровь, чтобы дать нам землю и наши собственные законы. Мой мальчик, мы будем
помнить об этом, чтобы отомстить".

"Не ради мести, - сказал Аллен Масгроув, - а ради справедливости, Дэвид. О твоем
враге следует помнить только для того, чтобы помешать ему творить зло. The
Господь даст меч и щит, копье и щит тому, кто встанет на защиту истины
и когда Ему будет угодно потребовать жертвоприношения
жизнь от верного слуги, который сражается в битве, он дарует терпение
и мужество встретить испытание. Твой сын, Дэвид, был не из тех, кто отворачивается
пусть Бог примет его и
утешит его попавшую в беду семью! Он был честным и храбрым сыном, Дэвид
Рамзи.

"Более храбрый солдат никогда не надевал палаш, Аллен Масгроув", - ответил
отец. "Да, я смотрел на это, с тех пор, как моего жилища была выровнена
на землю эти головешки, я искал его. Страсть Джона была в разгаре.
Тогда я знал, какие мысли проносились в его голове. С тех пор
в тот день его чувства были самыми горькими; и он бросился к тори
, обращая на них так же мало внимания, как косарь, когда
он вонзает свою косу в траву лугов ".

- Господи, прости его, Дэвид! - сказал Мазгроув. - и укрепи тебя и добрую мать мальчика
в этот тяжелый час испытаний. Обнажающие меч
в гневе могут пребывать в страхе перед судом меча: это
страшная вещь для грешного человека - проливать кровь ради какой-либо цели, кроме
законная война и по приказу своей страны. Только Бог является
мститель".

Мэри снова поднялась с кровати и в этот момент дала волю своим чувствам
громко и горько причитая: "Джон Рамзи мертв,
мертв!" - воскликнула она. "Я не могу в это поверить. Он, который был таким правдивым и
таким сердечным, и которого все любили! Они не могли убить его! О,
Я умоляла его беречь ногу от опасности, и он пообещал мне, ради моего же
блага, быть осторожным. Я любила его, отец; Я никогда не говорила тебе так много
раньше, но я не стыжусь сказать это сейчас перед всеми; Я любила
его больше всего на свете. И мы обещали друг другу. Это так
тяжело терять тех, кого мы любим!" - продолжала она, бурно всхлипывая. "Он
был таким храбрым и таким хорошим, и он был таким красивым, миссис Рамзи, и таким
преданным вам и своему отцу, приезжал домой, чтобы повидаться с вами, когда война
позволяла ему. И он шел, и скакал, и бегал, и сражался за своих
друзей и тех, о ком он заботился. Он был так заботлив о тебе.
и о твоем комфорте тоже, - добавила она, бросаясь на колени и кладя голову на колени матери.
ее голова покоилась на коленях матери, и там она долго молчала.
интервал, в течение которого не было слышно ничего, кроме ее собственных стонов, смешанных с
вздохи собравшихся: "Мы должны были пожениться после окончания этой войны"
и думали, что будем жить так счастливо, но они убили его!
О, они убили его", - и ее волосы в беспорядке упали на лицо.
она снова залилась слезами.

"Мэри, дочь моя! Как тебе не стыдно, девочка!" - сказал ее отец. "Неужели ты забываешь,
в час своего горя, что у тебя есть друг, который способен
утешить? Есть тот, кто может исцелить ваши печали и успокоить
ваш беспокойный дух, если вы не слишком горды, чтобы просить об этом. Я научил
тебе, дочь, во все времена скорби следует обращаться к Нему за терпением
и за силой переносить невзгоды. Почему ты пренебрегаешь этим прибежищем сейчас?"

"Отче наш", - сказала девушка, горячо сложив руки и подняв
свои глаза, теперь затуманенные слезами, когда она взывала к Богу в молитве,
"сущий на небесах, научи всех нас говорить, что да будет воля твоя. Возьми... возьми... мой
дорогой Джон ... О, мое сердце разорвется, и я умру! - почти выговорила она.
переполненная эмоциями, она снова уткнулась лицом в ладони госпожи.
Колени Рамзи: "Я не могу говорить!"

На несколько мгновений воцарилась тишина невыразимой агонии. Наконец это было
прервано возгласом полного, ясного и твердого голоса
Аллен Масгроув, который теперь вырвался из противоположного конца комнаты
где он стоял на коленях перед стулом, серьезно и впечатляюще
мольба к Божеству, обращенная со всем тем красноречием, которое естественно
проистекает из глубоко взволнованного чувства. От торжественности случая,
а также от привычно религиозные нрав семья в сборе
в маленьком домике, слова молитвы падали на сердца
присутствующие произвели исключительно приятное впечатление и, на данный момент,
принесли спокойствие в их чувства.

Когда молитва закончилась, горе скорбящих нахлынуло с прежней силой
и вырвалось из Мэри Масгроув в самой душераздирающей форме
горечи. Пароксизмом последовал пароксизм с страшною силой, и эти
вспышки были откликнулись на мать с едва ли меньшей интенсивностью.
Все попытки утешения со стороны мужчин, были бесполезны;
и было очевидно, что ничего не оставалось, кроме как позволить волне тоски
идти своим чередом.

Прошло уже некоторое время после наступления темноты, когда Батлер и Драммонд поманили пальцем
Аллена Масгроува покинуть комнату. Они вышли на открытый воздух перед домом
, где к ним немедленно присоединился Дэвид Рамзи.
Здесь Батлер сообщил им о необходимости немедленного принятия мер.
приготовления к их возвращению в коттедж дровосека и к
похоронам погибшего солдата. Его совет был принят, и это было
решил, что Масгроув и Рамзи должны сопровождать двое других на
место. Перед консультацией был закрыт, Энди пришла в группу,
и теперь ему было приказано со всей поспешностью надеть седло на лошадь его отца
.

"Ты, Эндрю, сын мой, - сказал Дэвид Рамзи, - останешься дома и будешь утешать
свою бедную мать и Мэри. Говорить с ними, мальчик, и убедить их
отказаться от своих бесполезных причитаний. Это воля Бога, и мы должны
не роптать на него".

- Пожар, отец, - ответил мальчик с печальной серьезностью.
- и драка, и страх, который мы пережили, - все это было ничто по сравнению с этим.
Я никогда раньше не ощущал, насколько ужасна война ".

Энди пошел снаряжать лошадь, и мужчины вернулись внутрь.
из каюты, где они сидели в глубоком молчании. Батлер, наконец,
поднялся с порога, на котором он сидел, и пересек
комнату, заняв позицию у кровати, на которую Мэри Мазгроув бросила
она сама, и там, где сейчас лежала, издавая слабые и полузадушенные стоны.

"У меня есть для тебя воспоминание", - сказал он, наклоняясь и говоря
чуть громче шепота на ухо девушке: "Я обещал передать его
в твои руки. Бог знает, с какой болью я выполняю свой долг! Джон
поручил мне передать вам это, - продолжил он, вручая ей
маленькая копия Завещания: "и сказать тебе, что его последние мысли были обращены к тебе и его матери.
Он любил тебя, Мэри, больше, чем любое живое существо в этом мире". Он любил тебя, Мэри, больше,
чем он любил любое живое существо в этом мире".

"Он сделал, он сделал", - всхлипывала девушка. "И я любила его намного больше, чем кого-либо другого.
семья, друзья, родственники и все остальное - я хотела бы умереть рядом с ним".

"Возьми книгу", - сказал Батлер, с трудом выговаривая слова. "Господь во веки веков".
да благословит тебя, - добавил он после паузы рыданий, - "и дарует тебе утешение!
Я пообещал Джону Рамзи, что ни вы, ни кто-либо из его семьи,
я всегда буду нуждаться в дружеской услуге, пока у меня есть жизнь или средства, чтобы
оказывать ее. Перед Небесами это обещание будет выполнено! Прощай,
прощай! Да благословит тебя Бог!"

Произнося эти слова, Батлер схватил руку девушки и горячо прижал ее
к своим губам; затем, повернувшись к матери, он обратился к ней с какими-то
словами утешения и поспешно вышел из комнаты. Почти ни звука
не было слышно ни от кого, кроме тихих рыданий измученных плакальщиц,
и почти судорожных поцелуев, которыми Мэри запечатлевала маленькую
книжечку, которую Батлер вложил ей в руку.

Масгроув, Рамзи и дровосек вышли из квартиры одновременно
в тот же момент; лошади были наготове у дверей, удаляющийся стук
стук копыт по траве оповестил местных жителей о том, что четверо
мужчин отправились в путь.




ГЛАВА XLVI.

ДЕРЕВЕНСКИЕ ПОХОРОНЫ.

 Как мрачно звучит эта траурная песня.;
 Ночные вороны машут крыльями.--_бургерская Леонора._


К одиннадцати часам вечера Батлер и группа из "Рэмзи" прибыли
в "хижину дровосека". Уинтер и его товарищи были заняты
приготовлениями к похоронам. Тело было разложено на столе, в
на него набросили простыню, и сосновый факел вспыхнул на стене камина
рядом, и его широкий красный свет осветил квартиру. Пожилая
женщина, жена дровосека, и двое или трое детей тихо сидели
в комнате. Небольшой отряд солдат слонялся вокруг
трупа, крадучись ступая по полу, и время от времени
регулируя такие детали в приготовлениях к погребению,
которые требовали их внимания. Грубый гроб, наспех сделанный из тех
материалов, что были под рукой, поставили рядом со столом. Торжественный
царила тишина, которая в не меньшей степени объяснялась мрачностью события
, чем поздним часом ночи.

Когда вновь прибывшие партии спешились и вошли в квартиру,
короткое приветствие, в подавленные тона, была обменяна и без
дальнейших задержек, вся компания поставили перед собой меланхолия пошлины
что было перед ними. Дэвид Рэмси подошел к трупу и, поворачивая в
лист вниз с лица, замер, глядя на черты его сына. Есть
был поселились хмурый взгляд на его челе, что значительно контрастирует с
сдержанные и спокойные черты лица покойного. Отец и сын
представляли собой странный и примечательный тип жизни и смерти -
лицо скорбящего, отмеченное волнением острого, живого
эмоция и объект оплакивания, несущий на себе отпечаток безмятежного, безмятежного
и бесстрастного покоя: - одна - яркая картина страдания, другая -
тихий образ счастливого сна. Дэвид Рамзи задержал взгляд на теле
несколько минут, не пытаясь заговорить, и, наконец, отступил
к двери, хлопнув себя рукой по лбу, когда выдохнул
восклицание: "Сын мой, сын мой, как охотно я поменялся бы с тобой местами!
этой ночью!"

Аллен Масгроув был менее взволнован этим зрелищем, и пока он
рассматривал черты лица покойного, его губы шевелились, произнося
короткую и почти неслышную молитву. Затем, обратившись к
Драммонд, он спросил: "Подумали ли о могиле? Кто позаботился
о приготовлениях?"

"Об этом уже думали", - ответил дровосек. "Я послал двух своих людей
выкопать его, прежде чем отправиться с майором Батлером к Дэвиду. У нас есть
погоста в лесу, почти в миле от этого, и я думал, что это
лучшее, что Джон Рамсей должны быть похоронены там."

"Это была добрая мысль с твоей стороны, Габриэль", - ответил Масгроув. "У тебя есть
твой отец и другие члены твоей семьи в этом месте. Дэвид Рамзи будет
благодарен тебе за это".

"Искренне верю", - сказал Рамзи, - "и вспомню об этом, Габриэль, в
другой раз".

"Пусть тело положат в гроб", - сказал Масгроув.

Гарри Уинтер и другие солдаты незамедлительно выполнили приказ.
Через несколько минут грубые доски, которые были предоставлены для
закрывали ящик или гроб, укладывали в соответствующие места и
Винтер только начал забивать в них гвозди, когда с
внешней стороны хижины послышался дикий и пронзительный крик, который так
внезапно поразил уши находившихся внутри, что солдат упал
молоток из его руки. Еще через мгновение Мэри Мазгроув ворвалась в комнату
и упала ниц на пол. Она была немедленно последовал за
Андрей.

"Боже небесный! - воскликнул Батлер. - Здесь несчастье за несчастьем. Это
мозг бедной девушки сошел с ума от ее несчастья. Это хуже всего!"

"Мэри, Мэри, дитя мое!" воскликнул Мазгроув, как он поднял свою дочь
в его объятия. "Какое безумие постигло тебя, что ты должен быть
забрел сюда ночью!"

"Как это случилось, Андрей?", сказал Дэвид Рэмси, все говорит в
одном дыхании.

"Когда Мэри услышала, - ответил Эндрю на вопрос своего отца,
- что вы все приехали к Габриэлю Драммонду, чтобы похоронить моего брата, она
не могла успокоиться; и она так жалобно молилась прийти за тобой,
и увидеть его, прежде чем они предадут его земле, что я подумал, что это правильно
сказать ей, что я приду с ней. И если бы не я, она бы
пришла сама, потому что она была взобрался на своего коня, прежде чем любой из нас
в курсе."

"Я не мог оставаться дома, отец", - сказала Мария, возрождение и выступая в
твердым голосом. "Я должен был умереть из-за разбитого сердца. Я не мог позволить тебе
прийти, чтобы предать его земле, не последовав за тобой. Где он? Я
слышал, как они забивали гвозди в гроб; его нужно вскрыть, чтобы я мог увидеть
его!"

За этими словами, произнесенными с горькой горячностью, последовало быстрое движение
к гробу, который еще не был закрыт; и девушка,
с большим хладнокровием, чем ее предыдущие шаги, казалось, чтобы сделать его
можно за нее приобрести, остановился перед телом с нетерпением
интенсивная печаль, как слезы из ее глаз.

"Это правда, это слишком верно - он мертв! О, Джон, Джон! - воскликнула она.
наклонившись и поцеловав холодные губы. - Я не мечтала об этом.
когда мы расстались прошлой ночью возле ив. Ты не выглядел так, как сейчас
когда я нашел тебя спящим под скалой, и когда ты пообещал мне,
Джон, что будешь осторожен и оградишь себя от опасности, если она будет
только чтобы доставить мне удовольствие. Тогда мы делали для вас все, что в наших силах, майор
Батлер - и вот к чему это привело. Не далее как прошлой ночью он
дал мне обещание. О я, о я! как я несчастен!"

"Доченька, дорогая, - сказал Аллен Мазгроув, - встань и веди себя как храбрая девочка.
ты знаешь, я часто говорил тебе, что ты такая. Мы рождены для страданий
и какими бы молодыми вы ни были, вы не можете надеяться освободиться от них.
Обычная участь. Вы причиняете себе вред этим неуправляемым горем. Вот тебе и
хорошая и добрая девушка - сядь и успокой свои чувства ".

Масгроув взял дочь за руку и осторожно повел ее к
место, где он продолжал обращаться с ней в спокойных язык, тайно
боюсь, что мучения ее чувства могут работать некоторые серьезные несчастья
по ее чувства.

- Ты не сердишься на меня, отец, за то, что следовала за тобой сегодня вечером? - спросила
Мэри, на мгновение умерив неистовство своего горя.

- Нет, дитя, нет. Я не могу гневаться на тебя; но я боюсь, что это долго
ночная поездка может причинить тебе вред".

"Я могу только умереть, отец; и я бы не отойти от этого".

"Опомнись, Мария; твоя Библия не учит тебя желать
смерти. Грешно бунтовать под Божьим наказанием. Дочь, я
преподал тебе в день твоего процветания уроки, которые должны были быть усвоены
во время твоих страданий и испытаний. Не позорь теперь меня и мои
заповеди".

"О, Отец, прости меня. Это так тяжело терять самое лучшее, самое дорогое!"
Тут Мэри снова уступила место эмоциям, который только мог справить нужду
в обильные слезы.

Тем временем тело вынесли за пределы хижины, и
гроб быстро закрыли и водрузили на легкий остов фургона,
в который уже были запряжены две поджарые лошади и который ждал, пока его уберут.
отнесите его ношу на кладбище.

- Все готово, - сказал Уинтер, тихо входя в дом и
тихо обращаясь к Мазгроуву. - Мы ждем только вас.

"Отец", - сказала Мэри, которая, услышав это сообщение, вскочила на ноги.
"Я должна пойти с тобой".

"Дитя мое!"

"Я проделал весь этот путь через темный лес нарочно, отец ... и он
это мое право уйти с ним в могилу. Молю, дорогой отец, не
упаси меня. Мы принадлежали друг другу, и он был бы рад думать, что я
был последним, кто покинул его - самым последним".

"Бедное дитя так расхрабрилось", - сказала жена Драммонда, теперь уже в первый раз вмешиваясь в сцену.
"И мне кажется естественным, мистер
Мазгроув, что вы не должны ей мешать. Я пойду с тобой, и, может быть, это
будут утешением для нее, чтобы иметь какую-то женщину-вроде рядом с ней. Я
возьми ее за руку".

"Ты поедешь, Мэри, - сказал ее отец, - но при условии, что ты
обуздаешь свои чувства и будешь вести себя со сдержанностью христианки
женщины. Наберись мужества, дитя мое, и прояви заботу".

"Я сделаю это, отец, я сделаю; худшее позади, и я могу спокойно идти к
Могила Джона, - ответила Мэри, слезы снова полились рекой, и ее
голос прерывался от рыданий.

"Это тяжелая беда для такого юного создания", - сказала госпожа.
Драммонд, когда она стояла рядом с девушкой, ожидая этого взрыва эмоций.
скорбь утихает; "но этот мир полон таких печалей".

Масгроув вышел из квартиры. За ним последовали его дочь и
остальные заключенные, все они прошли в переднюю часть каюты,
где они ожидали, когда вынесут тело.

Была заготовлена вязанка хвороста, и каждый из участников вечеринки
получил от них по зажженному факелу. Произошла небольшая задержка.
пока Гарри Винтер заканчивал приготовления к похоронам.

"Возьмите с собой оружие, ребята", - сказал солдат своим товарищам в приказном тоне.
Whisper. "Джону Рамзи достанутся боевые почести, а ты, Марк, должен
замыкать тыл - пусть женщины идут рядом с фургоном. Гэбриел Драммонд,
захвати с собой ружье - мы дадим залп над могилой.

Дровосек зашел в хижину и вернулся с запальным замком. Все
было готово, и повозка под руководством негра, который шел
впереди лошадей, двинулась вперед. Вся компания образовала
процессию парами - жена дровосека и Мэри были первыми в
поезде, дети следовали за ними, а остальные следовали в обычном
порядке.

Был час после полуночи. Едва различимая дорога вилась
через густой лес, и процессия двигалась медленным и тяжелым
шагом к месту назначения. Факелы осветили темноту
леса сильным пламенем, которое проникло сквозь массу темной листвы на
примерно пятьдесят шагов вокруг, и сверкнуло диким и
романтический эффект произвели грубый гроб, невзрачное транспортное средство, на котором его везли
и скорбные лица следовавшего за ним поезда.
Уединенность региона, непривычный час и странная смесь
внутренние и военными траур, половина уютно и наполовину воинственного, что
вступил в состав группы, и, прежде всего,
проявления и искреннюю скорбь, которую было видно в каждом
член поезде, общался с инцидентом сингулярно
творческий и необычный персонаж. Не было произнесено ни слова, за исключением нескольких слов.
приказы о маршировании были объявлены Гарри Уинтером шепотом; и ухо
с болезненной точностью распознало непрекращающиеся рыдания Мэри
Масгроув, и глубокий стон, который, казалось, неожиданно вырвался сейчас и
затем от кого-то из мужчин на вечеринке. Глухой топот ног, и
ржавый скрип колес повозки, или хруст хвороста
под ними, и монотонный лязг цепей, используемых в
лязг лошадей, все это нарушило тишину ночи с
более резкой и заметной отчетливостью, судя по особому тону чувств,
который пронизывал тех, кто был занят печальными делами на сцене.

В течение получаса поезд выехал из леса на
небольшой участок открытой местности, который, казалось, был ранее расчищен
из леса с целью выращивания. Какие бы пашни здесь когда-то ни были
теперь они были заброшены, и пространство заросло
ежевикой, сквозь которую все еще пробивалась колея на слепой дороге
что даже при дневном свете преследовать его было бы трудно. К
в центре этого открытия выросла кластера низкая вишни и персиковые деревья,
вокруг чьи корни обильный запас диких отпрысков подскочила в
отсутствие культуры. Рядом в тени этого кластера, оборванный и
полусгнившим частоколом образовали квадрат загону из каких-то десять или двенадцать
ширина в несколько шагов и несколько грубых столбов, установленных внутри, указывали на то, что это место
было деревенским кладбищем. Здесь были замечены два негра, отдыхающие над
недавно вырытой могилой.

Повозка остановилась на некотором расстоянии от ограды, и
гроб теперь был водружен на плечи солдат. Вслед за
ними вся процессия скорбящих вошла на место захоронения.

Мой читатель легко вообразит, с какой новой силой вспыхнуло горе бедняжки
Мэри, стоявшей на краю ямы, в которой должны были быть
погребены останки того, кто был ей так дорог. Торжественный антракт или
пауза, которая наступила между прибытием труп в этом месте,
и его, опущенный в землю, был один, который не был отмечен
только громко горе ей, кто здесь нес часть главного плакальщика;
но все, даже негры, которые стояли, задумчиво склонившись над своими лопатами, дали выход
чувствам, которым в такой момент не свойственно
человечеству и которым не подобает сопротивляться.

Заупокойную службу провел Аллен Масгроув. Характер
мельника, как физический, так и моральный, производил впечатление на его нынешнюю работу
с исключительной эффективностью. Хотя его фигура носила следы возраста, это было
все еще крепкий и мускулистый; и его осанка, прямая и непоколебимая, свидетельствовала о
твердости духа. Его голова, частично облысевшая, теперь была непокрыта; и его
распущенные, побелевшие локоны играли на ветру. Факелы были поставлены
над группой, и так как они раздувались на ветру швырнул их тяжелые
объемы дыма в воздух, они также бросали яркий свет на
почтенная фигура Миллера, как он излил пламенную
мольбы к божеству, которое, по привычке считая
этого периода, и соответственно также, чтобы догматы религиозные секты
можно сказать, что говоривший принадлежал к тем, кто выражал в равной степени
покорность воле Небес и неповиновение силе
человека. Хотя служба у могилы, таким образом, затянулась, это не показалось
неожиданным или утомительным для слушателей, которые остались с
интерес не ослабевал до тех пор, пока они не спели гимн, который зачитал
мельник, и спели его последовательными куплетами. Религиозные обряды
этого места, казалось, оказали благотворное влияние на сердца
скорбящих; и прежде чем гимн закончился, даже голос Марии
Масгроув поднялся с четкой интонацией и показал, что
вдохновение благочестия уже вытеснило некоторые из более жестоких
пароксизмов скорби.

Когда это упражнение в благочестии было закончено, большая часть группы
начала отступление к хижине дровосека. Винтер и его товарищи
остались, чтобы совершить бесполезную церемонию
разрядки своих пистолетов над могилой, и когда это было сделано
они поспешили вперед, чтобы догнать группу заранее.

Едва они присоединились к своим товарищам, как лошади
фургоны были захвачены неизвестной рукой; и в свете факелов
взгляду роты предстали пятнадцать или двадцать шеренг
британских солдат.

"Встаньте, я приказываю вам всем, именем короля!" - раздался
властный голос из прилегающих зарослей; и прежде чем было произнесено еще одно
слово, похоронная процессия оказалась окруженной
враги.

"Руки прочь!" - воскликнул Батлер, когда солдат схватил его за пальто.
Раздался пистолетный выстрел, и было видно, как Батлер нырнул в лес,
за ним последовали Уинтер и еще один или два человека.

Беглецов преследовали по номерам противной стороны, и через несколько
моменты были втянуты обратно в свет.

"Кто вы, сэр?" потребовал офицер, который теперь подъехал к Батлеру,
"что вы осмеливаетесь не подчиняться приказу от имени короля? Друг или
враг, вы должны подвергнуться допросу".

"Мы были вовлечены, - сказал Аллен Масгроув, - в мирное и
Христианский долг - хоронить мертвых. Какое право ты имеешь прерывать
нас?"

"Вы выбрали странный час для такой работы, - ответил офицер, - и, судя по
залпу, произведенному над могилой, я сомневаюсь, что ваша служба так уж хороша".
Мирный, как вы думаете, старик. Что он, что вы заложили под
дерн-ночью?"

- Солдат, - ответил Батлер, - достойный всех обрядов, связанных с
погребением храброго человека.

- А вы, я полагаю, его товарищ?

"Я этого не отрицаю".

"В каких цветах вы служите?"

"Кто он такой, что спрашивает?"

"Капитан Макэлпайн из новобранцев", - ответил офицер. - Итак, сэр,
ваше имя и репутация? вы должны быть убеждены в моем праве знать это.

- У меня нет причин что-либо скрывать, - сказал Батлер, - поскольку я уже нахожусь в
вашей власти. Я и четверо товарищей являемся строго вашими пленниками.
остальные члены этой группы - жители соседней страны, не имеющие никакого
отношения к войне, но приведенные сюда простым желанием оказать
гуманную услугу умершему другу. Сдавая себя и
тех, кто находится под моим командованием, я гарантирую остальным неприкосновенность от любого
досадного задержания. Я офицер континентальной службы: Батлер
мое имя и звание - майор пехоты."

После еще нескольких слов объяснений группа была отправлена
Британским офицером продолжать свой марш к каюте Драммонда, куда,
через короткое время они прибыли под конвоем своих похитителей.

Под крышей дровосека прошла бессонная ночь; и когда наступило утро
, обстоятельства поимки Батлера были раскрыты более полно
. Отряд под командованием капитана Макэлпайна направлялся к
присоединиться к Фергюсону, который теперь находился на посту в верхнем округе; и будучи
привлеченным звуком голосов, распевавших псалом в
похороны Джона Рамзи, и еще больше благодаря залпу
над могилой они направили свой марш к месту, которое они
не было трудностей в достижении с помощью факелов несет
провожающих.

Отряд состоял из конной роты численностью около пятидесяти человек,
которые без колебаний захватили Батлера и его спутников в качестве
военнопленных. Батлер испытал некоторое облегчение, когда убедился, что
его нынешние похитители ничего не знали о его предыдущей истории и не были
связаны с теми, кто раньше держал его под стражей. Он также был
приятно с уверенностью, что никакая конструкция принимали досаждать
все другие партии, кроме тех, кого сам Дворецкий указал, как
воюющие стороны.

Компания капитан остановился со своими людьми в домике дровосека, пока после
Восход. За это время Батлер смог подготовиться к
путешествию, в которое он собирался отправиться, и с любовью попрощаться
с Масгроувом и его дочерью, Дэвидом Рамзи и семьей вудмана.

Аллен Масгроув, Мэри и их друг Рамзи сочли благоразумным
отступить с первого разрешения, данного им британским офицером;
и вскоре после этого Батлер и его товарищи оказались в
эскорте кавалерии Тори, направлявшейся в лагерь Фергюсона.

Таким образом, Батлер был обречен еще раз испытать тяготы плена.




ГЛАВА XLVII.

ВОЕННЫЙ СОВЕТ У МИССИС МАРКХЭМ. СЕРЖАНТ ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПУТЬ.
Приключения.


Мы возвращаемся к Милдред Линдсей, которая, удобно укрывшись под крышей
миссис Маркхэм, обнаружила, что после сорока восьми
часов отдыха почти полностью восстановила свои прежние силы; ее мысли
следовательно, теперь ей было приказано возобновить свое путешествие.
Нежное и усердное внимание семьи, гостеприимством которой она
пользовалась, однако, не ограничивалось простым восстановлением ее
Здоровье. Особенность ее состояние, таким образом кинули, как она была среди
незнакомых людей, в привлечении к ответственности предприятия, которые, хотя его
цель не была раскрыта свою собеседницу, явно был одним из
большой опасности, и только такие, могла быть вызвана каким-то неотложным и
властная необходимость, пробудил в Миссис Маркхэм живой интерес к
Дальнейшие успехи Милдред. Этот интерес усиливался поведением
самой нашей героини, чья мягкая и грациозная обходительность, женственность
деликатность и мягкость воспитания так резко контрастировали с
романтическая отвага ее нынешней экспедиции.
Письмо генерала Марион, также, по мнению хозяйки, возлагало на нее особые
обязательства заботиться о благополучии ее гостя. Соответственно, теперь, когда
наступило третье утро пребывания наших путешественников и Милдред
подумала о том, чтобы попрощаться с дружественной семьей, первое объявление
об этой цели было встречено почти решительным запретом.

"Вы молоды, моя дорогая, - сказала надзирательница, - и у вас есть опыт в испытании
ужасов этой гражданской войны, и вы совершаете печальную ошибку, если думаете, что ваша
секс или любая другая достаточная причина, которая может у вас быть для оправдания вашего продолжения,
защитит вас от оскорблений, в случае, если вам так не повезет, что
вы встретитесь с отрядами врага ".

- Моя цель, мадам, - ответила Милдред, - попасть в самое сердце
вражеских рядов. Мое дело - повидать самого лорда Корнуоллиса. Я
поэтому отправлюсь прямо в его штаб-квартиру. Поскольку это моя
цель, я не пожалею о возможности броситься под
защиту первого отряда верных войск, который я встречу.

- В присутствии лорда Корнуоллиса! - воскликнула миссис Маркхэм с выражением
от удивления. - У вас есть какой-то очень близкий друг, который пострадал в недавнем сражении.
возможно, он в плену? Как этот вопрос вырвался уст
дама, которая до сей поры намеренно forborne для расследования частный
история путешествия Милдред, она покачала головой недоверчиво, и,
после некоторого раздумья, добавил: "Вы простите меня, дитя мое, за то, что
может показаться праздным любопытством ... я искать ничего не знаю, что вы можете
желание сохранить в тайне, - но свой путь полон опасностей для одного так
молодые и беспомощные, как самого себя, что я боюсь, вы не мудро
учел все ужасные случайности, которым ты можешь подвергнуться.

- Я не думала об этом риске, мадам, - ответила Милдред.
"Нет такой степени опасности, которая могла бы перевесить мою решимость. Вы
верно догадываетесь - у меня есть друг, который находится в плену и в серьезной опасности - и
более того, дорогая мадам, я убедил себя, что у меня есть сила, чтобы
спаси его. - На ее глазах выступили слезы, когда она добавила: - Это все, о чем я думала.
подумала.

- Тогда пусть добрые и милосердные Небеса защитят тебя! Они мало знают о
душераздирающих испытаниях войны, те, кто не испытал их так, как я. Эти
грубый солдат, Мисс Линдси, - я содрогаюсь при мысли о своей веры
вашей безопасности на них".

"Мое имя, мадам", - ответила Милдред, "мне стыдно сказать вам, есть все
ее совместимость с их стороны ... я должен верить в свою силу, чтобы нести меня
основе".

"Не все, сестра", - перебил Генри. "С самого начала и до этого
день, я могу ответить за себя, я никогда не думала, что не
одну из сторон против красных халатах".

Слабая улыбка заиграла на лице миссис Маркхэм, когда она повернулась к
Генри и сказала: "Вы молодой бунтарь, и, как я вижу, горячий. Такой
проблемы, подобные нашей, требуют серьезных советчиков.

- Мы с братом не должны заблуждаться, - продолжала Милдред.;
- Я имела в виду только влияние моего отца. Я слышал, что он пользуется
некоторым уважением лорда Корнуоллиса, и именно на
основании этого я отважился. Кроме того, меня сопровождает
осторожный и мудрый солдат, который едет как мой спутник и проводник - тот, кто
не стал бы спокойно смотреть, как мне причиняют вред.

- Пусть его пригласят к нам на консультацию, - сказала миссис Маркхэм. - Я бы на вашем месте
ничего не стала предпринимать без его совета. С вашего позволения, я пошлю за ним.

Генри и Альфред Маркхэм, сразу после этого намека, отправился в погоню
Подковы.

Когда эта важная и заслуживающая доверия персона прибыла в гостиную, было открыто
обычное совещание, на котором после нескольких выступлений по
общему аспекту дел сержант продемонстрировал обилие
солдатская проницательность и знания, а также еще большая доля теплоты и
искренней заботы о благополучии сестры и брата, которые были у него
на попечении, привели к выводу, что следует принять меры, чтобы
выясните состояние окружающей страны в привязке к
впечатление, произведенное последними передвижениями Мариона и его противника; и,
особенно, какой характер войск занимал регион, над которым
сержанту потребуется провести свою атаку. Эту обязанность сержант
вполне уместно считал принадлежащей себе, и поэтому он
решил немедленно отправиться в разведывательную экспедицию. Поскольку мы
предлагаем составить ему компанию, мы пока оставим семью
в гостиной, чтобы насладиться добрым общением, которое уже успело
укрепить взаимную привязанность между хозяйкой и ее гостями.

Сержант отправился в путь один, несмотря на настоятельные просьбы
Генри и его нового товарища Альфреда Маркхэма
разрешить сопровождать его - просьбу, которая была категорически отклонена
крепким и осторожным солдатом.

"Вы склонны слишком много болтать, мистер Линдсей, - сказал он в ответ на
просьбу молодых людей, - для такого бизнеса, каким занимаюсь я".
в руке: ибо, хотя, отдавая должное вашему здравому смыслу и доблести одновременно,
учитывая ваши годы, я бы не стал опрометчиво отзываться о
них - но, напротив, полностью восхвалять вас и
рекомендация - и все же вы знаете, что вам нужен опыт и применение во всех этих
двойных сделках и увертках, к которым нас вынуждает война; после чего вы
я думал заговорить, когда лучше всего было бы помолчать, и, в случае
нашей встречи с телом, выплеснуть слишком много, что является тем
, что на войне создает дискомфорт больше, чем вы думаете. И, кроме того,
это, мастер Генри, может быть, стычка, погоня, и
что-то еще, чего нет - в этом соображении вы были бы только на моем пути, видя
что я был бы обязан думать о тебе, когда весь мой разум был бы сосредоточен
желая для себя. Нет, нет; ни в коем случае не разумно, чтобы ты
был рядом. Это ваше дело - служить телохранителем нашей
юной леди, которую, я говорю, да благословит Бог и позаботится о ней в этом мире и
в следующем! Итак, мистер Генри, я приказываю вам оставаться на своем посту.
"

"Что ж, сержант, - ответил Генри, - я должен подчиняться приказам, и если вы прикажете
мне остаться, почему я не могу выбирать?" Но, сержант, позвольте мне
дать вам совет. Езжайте осторожно - смотрите направо
и налево, а также прямо перед собой - и не позволяйте им застать вас врасплох.
"

"Вы изучали эту речь, мистер Генри!" - сказал Подкова, смеясь. "
Послушать вас, так можно подумать, что вы сбрили бороду на подбородке
до этого. Берегись, или ваши волосы будут седеть от слишком сложно
думать! а теперь, мой длинноголового собрата-солдат, до свидания Т Ломоносовский!"

- Вы не уйдете без винтовки, мистер Подкова? - спросил Генри.
окликнув сержанта, который уже отбежал шагов на двадцать
.

"Вот еще черт возьми для вас, чтобы размышлять над тем," ответил подковы,
в том же веселом настроении. "Мое дело ногами, не руками,
для-День".

Сразу после этого сержант оказался на шоссе, двигаясь вперед.
по-видимому, ему нечем было заняться, кроме веселых мыслей.

Проехав час по дороге, которая вела в сторону Камдена, он смог
собрать среди местных жителей слух о том, что некоторые отряды
оба хорса в это время пересекали страну в направлении Педи, но
его информаторам не было известно, друзья они или враги. Следуя
по этому следу обычных сообщений, его бдительность усилилась из-за
неопределенности известий, около полудня он прибыл к ручью, который,
между низким, но крутым склонам, пересекали дорогу в точке
где смелый массе породы, около двадцати футов в высоту, выступающем вниз с
перпендикуляр резкость в воду. Здесь, когда он остановился, чтобы осмотреть
узкое и извилистое русло ручья, его внимание привлекла
выступающая скала, которая вдавалась своей массой почти в середину
канал; и на мгновение он предался размышлениям солдата, поскольку
он размышлял о военных преимуществах такого поста, будь то в качестве
точка, с которой можно вести разведку противника, или как выгодный плацдарм на
что позволяет оспорить его переход вброд. Вскоре после этого на его долю выпало
как-то объяснить это наблюдение.

В миле от этого места, и где дорога, пока еще пробиравшаяся через
лоно холмов, была настолько скрыта лесом, что позволяла видеть не более
в пятидесяти шагах от него, на расстоянии непрерывного обзора, его чуткий слух уловил звуки,
напоминающие лошадиный топот. Убедившись в этом, ему потребовалось лишь одно мгновение, чтобы
свернуть в лес и занять позицию
, которая, возможно, позволила бы ему исследовать причину своего предположения,
не подвергая себя риску обнаружения. Шум вырос
громче, и вскоре смутная догадка стала определенным доклад
его чувства. На ближайшем повороте дороги, в то время как защищены
экран из чащи, он мог разглядеть ведущих взводов колонны
лошадь двигалась медленно, походка; и, осмотрев свою позицию он
стало известно, что, хотя чаще могут охранять его от настоящего
наблюдение, его перестали бы это делать, как только эскадра должна
приблизиться к своей земле. Его мысли вернулись к скале у подножия
форд, и, чтобы воспользоваться этим, он немедленно начал
свое отступление через подлесок, который охранял обочину дороги, так быстро, как только
Капитан Питер мог передвигаться по земле. Это было незадолго до того он был
удаляются вне всякого риска быть замеченным наступающей стороной, и он
таким образом очутился на свободе, чтобы взять дорогу и уйти, не
задержания.

По мнению Подковы, было очень важно, чтобы он
получил самую точную информацию о войске, с которым он
только что столкнулся; и его нынешней целью было, соответственно, разместить
себя в безопасное положение на скале и там поддерживать тесные
смотреть на сторону, когда они ехали под ним. Ручей был получен, в
Форд прошел, и сержант, после короткого замыкания в сторону
сзади небольшой мыс, соскочил с коня, которого он
надежно закрепляется в глубине леса, а потом карабкались на вершину
пропасти, где он успел скрыться среди скал
и густой кустарник, которые взметнулись над ними, прежде чем передовом
файлы кавалерии появились убыванию противоположном холме.

По мере того, как колонна постепенно появлялась в поле его зрения на дороге, которая вилась
вниз, в долину, он увидел отряд примерно из двадцати человек, чья
зеленая форма достаточно указывала на присутствие части
команды Тарлтона. Он услышал, как они приказали остановиться на берегу, и после
нескольких минут отдыха увидел, как они въехали в ручей и гуськом проследовали
вокруг основания скалы.

Переход ручья занял некоторое время, так как измученным жаждой лошадям
последовательно ослабили поводья, когда они вошли в брод, и
дали напиться. Эта задержка разделила взводы, и те, кто первыми
перешедшие реку продвинулись на значительное расстояние, прежде чем отставшие
в тылу вышли из ручья. В течение нескольких минут царили суматоха и шум
, которые в военном отряде обычно сопровождают попытку
восстановить порядок в растерянных или разбитых рядах. Частые команды
офицеров, созывающих праздношатающихся и упрекающих их за задержку, раздавались громкими голосами
спереди назад и быстрым галопом тех, кто успел
задержались в ручье, когда они подчинились приказу и поспешили вперед к своим местам
они быстро и энергично проявили суету, которая
резко нарушил тишину окружающего леса. Эти
признаки активности, к сожалению, вызвали внезапное удивление
ухо того, кто до сих пор фигурировал, не без известности, в этой
истории - крепкого и верного капитана Питера; который, недостаточно
чувствуя разницу между другом и врагом, он начал принюхиваться и
топать лапой по земле, а затем долгим и четким голосом узнавания, чтобы
выразить свои дружеские чувства по отношению к невидимым незнакомцам.
Еще мгновение, и веселый и безрассудный скакун встал на дыбы, бросился сломя голову.
он натянул уздечку и поскакал через лес с такой резвой скоростью, что
оказался в гуще отряда, где подъехал и взял
его место, как дисциплинированного боевого коня, на фланге одного из взводов
.

Этот инцидент заставил офицера, командовавшего отрядом, прийти снова
остановиться и отправить часть своих людей на поиски владельца лошади
. Начался энергичный поиск, который был почти немедленно прекращен
осторожный сержант предстал перед взором отряда
на видном и незащищенном выступе скалы, где он, казалось,
деловито и беззаботно снимал складным ножом
кору с корней дерева сассафрас, которое росло в одной из
трещин в скале. Очевидно, он не обращал внимания на шум вокруг
и, казалось, не выказывал желания скрыться от посторонних глаз.

- Кто вы, черт возьми, такой и что вы делаете? - воскликнул
первый солдат, взбираясь на скалу и подходя сразу за ней.
Робинсон, который все еще стоял, упершись одним коленом в землю, продолжал свою
работу у корней дерева.

- Добрый день, друг, - сказал Робинсон, оглядываясь через его плечо, - Добрый
добрый день! Судя по вашей внешности, вы служите в армии, и, если это правда,
возможно, вы могли бы сказать мне, как далеко отсюда до реки
?

"Вставай на ноги, - сказал другой, - и быстро следуй за мной! Я
отведу тебя к тому, кто смазает маслом суставы твоего языка и отправит
тебя изучать катехизис. Быстрее, парень, двигай свою тяжелую тушу,
или, обещаю тебе, я проткну твои жирные бока острием своего меча.

"Куда пожелаете, сэр, если вы только дадите мне время собрать эту
вот эту кору", - сказал сержант, который, не обращая внимания на
протестуя против солдата, он намеренно развязал носовой платок у себя на шее
и, расстелив его на земле, бросил в него обрывки
он резал кору, а затем, взяв ее в руку, встал и
пошел за солдатом.

Его проводили к отряду, ожидавшему на дороге возвращения
людей, которые были отправлены на эту операцию.

"Быстрее, быстрее, шевелитесь! мы не можем терять времени, - выкрикнул
офицер, командовавший отрядом, когда появились Подкова и его проводник
в поле зрения: и затем, после некоторого молчания, во время которого раздался
сержант тяжело зашагал к тому месту, где его ждал отряд, он
добавил с нетерпеливой резкостью: "Объясните это в двух словах, сэр. Ваше
имя, откуда и куда вы направляетесь?"

"Мое имя, капитан ... Если ваша честь капитан, и если я неправильно вас назвал, я
прошу прощения у вашей чести: меня зовут... это... Стивен Фостер, чаще всего Стив".
чаще всего.

"Ну, и откуда ты родом?"

"Из Виржини".

"Дурак! почему ты остановился?"

"Я думаю, ты догадался, куда я направлялся? Я собирался сесть на своего коня
у него порвалась уздечка, которую, как я вижу, ты привязал для меня: а потом
вернемся к моей молодой любовнице, сэр, что заболела сюда на
дворянка дом на Pedee. Она подумала, что немного чая из сассафраса могло бы
помочь ей, и меня послали попытаться раздобыть несколько кусочков коры
, чтобы отнести ей. Наверное, мне пришлось немного сбиться с пути,
чтобы найти его, я проехал около восьми или десяти миль, хотя и сказал ей, что, по моему мнению,
немного садового бальзама не помешало бы. Но женщины
женщины, сэр, и больной в частности".

"Этот товарищ еще подлец, чем дурак, я беру его, Корнета", - сказал
офицер, товарищ рядом с ним.

"Его конь, кажется, были обучены исполнять другие обязанности, чем сбор
травы для дам нежные желудки", - ответил тот.

"Моя лошадь", - прервал сержант, "порвали бы счистить, если он
не ваша честь: они говорят, что он принадлежал к тревогам в
Verginny, и меня предупредили, что он был склонен сделать rampagious когда есть
было что-то подобное набор sodgers близок ему, и это о
причина, я думаю, почему ему взбрело в голову, чтобы упасть в
компании".

- Садись на своего зверя, - нетерпеливо сказал офицер. - Ты должен пойти с нами.
Если при дальнейшем знакомстве я составлю о вас лучшее мнение, можете идти.
Занимайтесь своими делами.

- Я несколько тороплюсь вернуться к леди.

- Молчать! Садись на коня, прикрывай тыл. Жильбер, займись этим.
парень, он не должен нас бросить, - сказал офицер, подавая коня.
Направьте в атаку одного из командиров взвода, а затем пришпорьте его коня
и двинулись в голову колонны.

Этот инцидент произошел во второй половине дня; и Робинсон обнаружил, что
остаток дня вынужден следовать за отрядом
через ряд окольных путей по всей стране, в направлении, о котором
он был совершенно не осведомлен, - будучи также в такой же степени незнакомым с
целью марша. Когда день подошел к концу, они прибыли к
фермерскому дому, где, по-видимому, их целью было провести ночь; и
здесь сержант, к которому не проявляли излишней строгости,
было свободно разрешено участвовать в приветствии, предусмотренном для вечеринки.
Этот отдых был недолгим; ибо перед наступлением положенного
часа сна прибыл курьер, доставивший послание лидеру
отряд, который немедленно отдал приказ седлать коней и возобновить движение
марш.

Снова оказавшись на дороге, сержант осознал, насколько это было возможно для него
смог определить в темноте, что отряд ночью возвращался по своим следам
и тем же маршрутом, которым они пришли
до того, как путешествовал.

За полчаса до рассвета отряд поднялся на длинный холм,
вершина которого, как понял Робинсон по шелесту травинок
на утреннем ветру, была покрыта полем стоящей кукурузы; и он был
позволял различать движущиеся поперек звездного неба фигуры людей на
всадник приближался к колонне. Был брошен обычный вызов;
последовала кратковременная остановка, и он услышал, как патрульные - так они себя
назвали, - информируя офицера отряда о том, что
Полковник Тарлтон был поблизости, ожидая их прибытия. Это
интеллект индуцированное увеличение скорости, которая, после короткого интервала,
принес вечером-носить эскадру в наличии почти все
кавалерийский полк.

Войска, встреченные таким образом, были размещены на большой дороге, где она
пересекала открытую и невозделанную равнину, ближний конец которой
был граничит с кукурузным полем, о котором я уже говорил. Было очевидно,
что полк проведя ночь в этом месте, так как ряд
лошади еще были прикреплены к ограждению, которые охраняли поле, и были
подавая на лопатки кукурузы, которые были собраны и брошены перед
их. Большая часть, однако, теперь была выстроена в маршевую колонну,
как будто только что выстроилась, чтобы подготовиться к трудам предстоящего дня.

Робинсона провели вдоль фланга колонны, а оттуда в
место по соседству, где группа офицеров собралась у
лесной шатер, сооруженный из ветвей деревьев, показал ему, что он находится
в штаб-квартире командира корпуса. Эта палатка была
разбита на возвышенности, откуда открывался вид на далекий
горизонт на востоке, где слабая полоска дневного света лежала, как
следы далекого города, объятого пламенем, на фоне которого выделялись фигуры людей и
лошадей, выделенных жирным профилем, поскольку они теперь двигались в рамках
ранних приготовлений к своему маршу.

В палатке поблескивал одинокий хворост, и в его свете Подкова Лошади
смог различить хорошо знакомую фигуру Тарлтона, когда тот совещался
с компанией вокруг него офицеров. После того, как сержант ждал
несколько мгновений он был заказан в присутствии группы в:

- Вас нашли вчера, - сказал Тарлтон, - при подозрительных обстоятельствах.
Как вас зовут, приятель?

"Меня зовут Стивен Фостер по имени", - ответил сержант, "быть
чужой в этих краях. Дома я что-то вроде садовника при джентльмене
в Вирджинии; и не так давно мы с его дочерью отправились в путь
сюда, в Каролину. Кстати, она заболела, и вчера, пока я
искал для нее немного лекарств в лесу, банда ваших
человек наткнулся на меня и "телесы" меня здесь-и это все, что я
надо сказать".

Последовала серия вопросов, после которых сержант был вынужден
рассказать о себе еще кое-что, что он ухитрился сделать с помощью
обращения, из-за которого его собеседники мало что узнали о его настоящем происхождении.
характер; и который произвел на них сильное впечатление убежденностью в том, что
человек, с которым им пришлось иметь дело, был всего лишь простым и грубым клоуном.

"Вы говорите, что не знаете имени человека, у дома которого вы
остановились?" - спросил командир.

"Я не помню, - ответил Подкова, - поскольку, как я уже сказал, незнаком с
этими частями и не люблю слишком вольно обращаться с именами людей".
имена".

"Вы привели мне замечательного мужлана, лейтенант Манро", - сказал
Тарлтон, обращаясь к офицеру, который до сих пор находился под опекой
сержанта. "Вы не забываете ту часть Виргинии, в которой жили?"
добавил он, продолжая осмотр.

"Они дали ему название Амхерст", - ответил Лошадиная Подкова.

- И отец мисс Линдси, вы говорите, проживал там?

- Безусловно, сэр.

"Есть джентльмен, носивший эту фамилию где-то в Вирджинии", - сказал
Тарлтон, друг от друга, чтобы одна из его бабок", и известен как друг нашего
причина, я думаю".

"Я слышал о семье", - ответил человек обратился.

"Что принес леди Каролина?"

"Consarning что-то о другом, как я уже сказал", - ответил
Подковы.

- Странное поручение для такого времени и удивительно проницательный человек.
Она выбрала проводника! Я ничего не могу понять об этом парне. Вы
могли бы избавить себя от необходимости брать на себя ответственность за такого болвана,
лейтенант.

"Мой приказ, - ответил лейтенант, - заключался в том, чтобы арестовывать всех подозрительных
лиц; и у меня было две причины подозревать этого человека. Во-первых, он был найден
на месте, которое не могло быть лучше подобраны, чтобы посмотреть, если он
были посланы в разведку США, а во-вторых, коня показали некоторые
военная подготовка".

"Но сам мина был достаточно глуп, - возразил командир, - чтобы
держать паспорт у себя перед носом".

"У меня есть бумага, сэр, для этой цели", - сказал Подкова, засовывая руки в карманы.
"мне сказали, что это означает ... поскольку я не умею читать о
по собственному желанию - что я мог выйти на свободу, не подвергаясь растлению со стороны
слуг короля - вот оно, я полагаю, сэр.

- "На три ужина в "Восходящем солнце", четыре шиллинга и шесть пенсов", - сказал
Тарлтон, читая. - Тас, это счет из таверны!"

"Ха-ха, так оно и есть", - воскликнул Робинсон. "Ну, я хранил эту
бумажку целую неделю, думая, что это мое свидетельство - и, как последний
дурак, я пошел и порвал другую".

"Мы теряем время, джентльмены", - сказал командир. "Отпустите этого парня
и пусть идет своей дорогой. Но послушайте, вы слышали о драке
недавно на Педи, между кем-то из наших людей и Марион - три дня назад?

"Они говорили об этом на реке", - ответил Подкова.

"Ну, и что было сказано?"

"Ничего особенного, что я мог бы запомнить".

"Как и все остальное, что мы пытались вытянуть из него! Ты даже не знаешь
какая сторона одержала верх?"

"О, я слышал это, сэр".

"Что вы слышали? говорите!"

"Должен ли я дать вам исчерпывающий отчет о случившемся?" - спросил Хос
Шу: "или вы хотите, чтобы я рассказал подробности?"

"Любой отчет, только короткий".

"Тогда у меня Херн что Марион дала-где ваша мать немного
избиение".

- Да, да, я тоже так думаю! Еще одна история об этом Джеке-Великане-Убийце! И
что стало с Мэрион?

"Это мне известно", - ответил Лошадиная Подкова.

"Ты помнишь дурачка мы встретились в Waxhaws в мае?" - спросил один из
присутствующим офицерам, другой. "Этот парень мог бы сойти за полного
брат по крови-только я думаю, что этот клоун имеет меньше ума на двоих".

"Как тяжелая глыба, конечно", - ответил офицер. "Вы говорите, это
вы впервые в Каролине?"

"Насколько мне известно", - ответил сержант.

- Светает, джентльмены, - сказал Тарлтон. - Мы зря тратим
драгоценное время на пустого простака. Отдайте ему его зверя, и пусть убирается прочь.
убирайтесь. Сэр, вы свободны и можете удаляться. Но, смотри, если я услышу по дороге какие-нибудь
слухи о том, что ты меня видел, или хоть слово о моем
приезде, я тебя выслежу и прикажу привязать к столбу длиной в двадцать
футов.

"Благодарю вашу честь", - сказал Подкова, выходя из палатки. "Я никогда
не забиваю себе голову вещами не по моей части".

Затем, отыскав свою лошадь, он неторопливо поехал обратно тем путем, которым пришел;
и как только он оказался за пределами заставы отряда, он
капитан Петр призвал к такой же скоростью как в конце трудного обязанности
добрый зверь оставил его власти оказать.




ГЛАВА ХLVIII.

СЛУЧАЙ ВОЙНЫ, НЕ РЕДКОСТЬ Для ТОГО ВРЕМЕНИ.


Завтрак как раз заканчивался, когда Робинсона увидели из окон миссис
Гостиная Маркхэма, примыкавшая к аллее, ведущей к фасаду
особняка; и когда он остановил свою лошадь у дверей, семья
уже собралась там, чтобы поприветствовать его. Тяжелое положение, как самого себя
и о его коне можно было рассказать лучшую часть его истории - они
путешествовали далеко и видели тяжелую службу. Остальное рассказал сам
сержант, который, прежде чем тронуться с места, где он
спешился, рассказал о своих приключениях, которые были выслушаны домочадцами
с большим беспокойством.

По подсчетам сержанта, дом миссис Маркхэм находился не более чем в двадцати милях
от того места, где на рассвете он столкнулся с
британский партизан, которого он покинул с полной уверенностью в том, что
пешая экспедиция должна была быть направлена против страны, лежащей
на реке. Эти новости посеяли ужас по всему особняку
, и утро прошло во всей суматохе, которую, как можно было предположить, могла вызвать такая
тревога. Испуг самки, оказываемых
их нерешительна и неспособна на самые очевидные
меры предосторожности, необходимые для удовлетворения чрезвычайных ситуаций.

В этой ситуации Робинсон чувствовал себя обязанным взять на себя руководство
делами. По его предложению тарелка и другие ценности, которые
могли привлечь алчность распущенных солдат, были
спрятаны в достаточно надежных местах, чтобы не подвергаться поспешному обыску.
Семье было рекомендовано принять обличье столько же хладнокровия, как
они могли командовать; и последнее и самое решительное требование
сержант был, чтобы обеспечить достаточный и различные диеты, в надежде, что
злая воля приезжие могут быть урегулированы путем дисплей
хорошее настроение. Все это, соответственно, было включено в череду
достижений.

В разгар этих мер предосторожности опасения обитателей
особняка слишком верно оправдались. Едва пробил полдень, когда длинная
колонна кавалерии Тарлтона была замечена спускающейся с высоких холмов, которые
лежал вдалеке, а вскоре после этого свернул на дорогу, которая вела к
плантации.

Пока паника, вызванная этим зрелищем, была еще свежа, звуки
горнов и труб показали, что захватчики уже повернули свои
шаги к жилищу, и следующий вид показал, что они разворачиваются
из леса и приближался полной рысью. Быстрый стук копыт по
земле и звяканье сабель о бока
лошадей донеслись до перепуганного слуха владелицы
поместье, подобное суровому предзнаменованию надвигающейся разрухи; и в отчаянии и
охваченная отчаянием, она поспешно удалилась в свою комнату, куда
позвала своих служанок и дала волю потоку слез. За ней последовала
Милдред, которая, тронутая охватившим всю семью беспокойством
, приняла участие в поднятии тревоги и обнаружила, что ее охватил
ужас, которого она никогда раньше не испытывала во всех сценах, происходивших
недавно она прошла через это. Повинуясь инстинкту, вызванному ее теперешними страхами,
наша героиня съежилась рядом со своей плачущей подругой, посреди группы
шумных слуг, и в немом беспокойстве ожидала предстоящих событий.

Кавалерия свернула в сторону и остановилась перед сараем на некотором расстоянии
от жилого дома, и небольшой отряд, состоящий в основном из
офицеров в сопровождении сержанта охраны, немедленно последовал за ними.
видели, как он галопом приближался к двери. Атмосфера ликования, сквозившая в их движениях
, их громкая шутливость и частый смех напоминали тот
взрыв радостного буйства, с которым группа охотников на лис имеет обыкновение веселиться.
объявляют о первом начале своей игры и свидетельствуют о
чувствах людей, которые мало обращают внимания на раздражение, которое они причиняют.
угрожал мирному и безобидному семейству.

Когда офицеры спешились и вошли в холл,
первым человеком, с которым они столкнулись, был сержант Робинсон, который
предусмотрительно занял позицию у двери; и теперь, с некоторыми
неуклюжий поклон и шарканье ног по полу,
приветствовал их.

"Что", - сказал Тарлтон, который был во главе злоумышленников, "мы
наткнулся вот скоро снова на наш хитер и рассудителен бык! Мудрый Хозяин
Стивен Фостер, привет! Итак, вы джентльмен-проводник к вашему благу.
подруга, Миссис Маркхэм! Моя вера, пожилая дама, скорее всего, есть
отличием ее дома хорошо организованы!"

"Ваш сарвант, сэр", - сказал Подкова, снова кланяясь и почесывая ногу.
с невозмутимо серьезным видом. - Не могу ли я попросить вашу честь топать по полу
как можно тише? Мою юную леди тошнит наверху,
на лестнице... а сильный шум может привести к тому, что ее ноги растреплются.

"Ступать изящно, господа", - сказал Тарлтон, смеясь, "для
имя по-рыцарски это! Нервы леди нежны, как струны арфы.
По ним нельзя грубо ударять. Паж девушки здесь (указывая на
Подкова), опускает ногу, как самый внимательный слон - мягко,
как перышко, вы понимаете; и я ни в коем случае не хотел бы, чтобы вы давали такому
почтенному мастеру вежливости повод жаловаться на вас. Как свой
мудрости", - добавил он, снова обращаясь к сержанту, "выяснила, на
это время, что вы находитесь в доме миссис Маркхэм, хотя вы
_disremembered_, что сегодня утром, я полагаю, вы можете сказать, является ли она
дома?"

"Я могу ответить вам, что она дома, сэр, то есть, если она никуда не выходила"
"я видел ее, что маловероятно, сэр".

- Тогда засвидетельствуйте ей почтение полковника Тарлтона и скажите, что он пришел,
чтобы исполнить свой долг перед ней.

"Я полагаю, что этим вы хотите видеть леди", - ответил
сержант; "Я дам ей знать, сэр".

Робинсон удалился на несколько минут, а когда вернулся, объявил
командиру, что миссис Маркхэм не желает выходить из своей комнаты.
"Но whatsomever ваша честь пожелает, чтобы после топора, дама обещает вам
имеют", - продолжил сержант.

"Ну, это снисхождение!--Хороший, удобный леди! Так что, господа,
вы видите, мы находимся в Луцке; широкий крыши над головой--кладовая хорошо хранится, я
надеюсь ... и подвал не совсем пустой, я думаю, что я могу предпринять, чтобы
обещаю. Где твои слуги, мой проворный Ганимед? Ты
неповоротливый болван, парень, если не понимаешь, что солдатам нужно пить!

Альфред и Генри вошли в холл, и первый, приблизившись,
Тарлтон сказал твердым, но уважительным тоном:

"Мою мать раньше посещали британские войска, и ей было так
не за что их благодарить, кроме их отъезда, что страх перед
новой встречей с ними сильно встревожил ее. У нашей семьи, сэр, нет
мужчина старше меня по возрасту - и из уважения к беспомощным женщинам...

- Довольно, мой дерзкий мальчик, - прервал его Тарлтон. - Я уже слышал о
твоей доброй матушке; она несколько переборщила в своем рвении в
от имени оборванцев Мэрион: и, честно говоря, я думаю, что она более брезглива,
чем следовало бы при виде солдата, когда она могла смотреть на
такие вешают негодяев на виселицу без содрогания. У вас в доме есть еще один мужчина.
Я вижу (указывая взглядом на Генри Линдсея, который
уселся в холле) - и, как я понимаю, такой же старый, как вы сами.

"Хотел бы я быть совершеннолетним мужчиной", - сказал Генри, бесстрашно глядя на британского офицера.
Оставаясь неподвижным в своем кресле.

"Почему так, мой веселый ястреб-перепелятник?"

"Я бы оспорил у вас ваше право входить в эту дверь".

"Все эти молодые петухи обучены показывать свою игру", - сказал полковник
одному из своих товарищей. "Ну, ты молодец, и я должен быть
рад познакомиться с вами. Немного слишком жесткими, возможно: но
вы узнаете лучше, когда ты взрослеешь. Ты должен благодарить меня за оформление
праздник в школе-день".

Тут Робинсон вмешался, прежде чем Генри успел произнести дерзкий ответ, который он так долго обдумывал,
объявив, что компания найдет прохладительную воду и
запас спиртных напитков в соседней комнате. "Кроме того, - добавил он, - я уже
сказал домашним, чтобы они приготовили что-нибудь в виде провизии, поскольку я
решил, что вы, возможно, немного проголодались".

"Неплохо придумано, мистер Эйджакс!" - сказал один из офицеров, когда компания
теперь столпилась в комнате.

"Не забудь Стивена Фостера", - прошептал Робинсон в назидание.
проходя мимо кресла, на котором сидел Робинсон, он вспомнил о своем воображаемом персонаже.
Генри сидел. "И придержи язык за зубами".

Генри согласно кивнул, а затем вместе с Альфредом покинул зал, в то время как
сержант направился в буфетную, чтобы оказать свое официозное
внимание квестам.

Тем временем дамы по-прежнему оставались в своих покоях, то и дело поглядывая
в окно с заботливым и несчастным интересом, и
время от времени выслушивая весьма красочные отчеты слуг, которые,
так часто, как им в голову приходил какой-нибудь новый предмет удивления или страха, они
сновали взад-вперед между квартирой и верхом
лестницы.

После получасового перерыва, в течение которого раздавался грубый гул
смеха, громких ругательств и небрежного чванства участников вечеринки
снизу донесся резкий звук до ушей хозяйки и ее
спутника, эти звуки резко прекратились, и стало очевидно, что
посетители покинули дом. Именно эмоция восторга, что
Миссис Маркхэм, из окна, увидел полковника Тарлтона и его товарищи
скачет к основной части своих войск, которые ожидали его возле
сарай; но, по ремонту зале, этот внезапный проблеск удовлетворения
было так же внезапно омрачено, когда надзирательница заметила часового, выставленного у
входной двери. Как только она заговорила с этим чиновником,
он вскинул руку ко лбу и сказал: "Полковник приказал мне
засвидетельствовать свое почтение дамам и просит оказать им честь.
компания за ужином.

- Полковник Тарлтон забывается, - сказала миссис Маркхэм с величавой
сдержанностью, которая показывала, что теперь она отбросила свои страхи. - Храбрый солдат
вряд ли счел бы за триумф оскорблять беззащитных женщин.

"Он здесь, чтобы говорить за себя, мадам", - ответил часовой, когда
Тарлтон в этот момент вернулся к двери.

Хозяйка дома, застигнутая врасплох, твердо стояла на своем.
и молча ожидала, когда к ней обратится офицер. Тарлтон был несколько
смущенный этой неожиданной встречей. Он вошел торопливым шагом
, но в тот момент, когда он осознал присутствие дамы, он остановился
и снял с головы кепку, низко кланяясь.

"Я слишком счастлив, мадам, - сказал он, - что вы
преодолели свою ненужную тревогу в связи с этим визитом; и мне приятно, что мне
предоставлена возможность лично засвидетельствовать свое почтение".

- Я не могу представить себе достаточной причины, полковник Тарлтон, почему такой
беззащитный дом, как мой, должен спровоцировать визит такой толпы
вооруженных людей.

"Ваш дом, мадам, имеет некоторую известность на этом границы по хорошему
развлечения. Это встало у меня на пути, и вы извините меня за вольность
скажу, что я слишком хвалюсь собой, чтобы пройти мимо этого.
не отмеченный каким-либо знаком моего уважения. Кроме того, я могу добавить, без смысла
хамить, наши потребности в статье кормов, мадам, вполне
как генерал Мэрион, который, как я понимаю, не гнушается
иногда, чтобы принять вклад от вас".

"Я более охотно извиняет вашего визита", - ответила дама, "если вы
было время, когда генерал Мэрион была взимания его вклад. Вы
затем можете скорректировать свое право на долю, на которую вы претендуете. Дом
ваш, сэр, и он не подходит, что я должен оставаться с вами дискутировать
ваша претензия будет распоряжаться как угодно можно найти в нем".

"Ах, что за заплесневелый и сморщенный образец наглости здесь!" - пробормотал
разгневанный солдат, стиснув зубы от этого упрека, когда надзирательница
удалилась. - Что ж, пусть старухи ругаются, а девы рыдают вволю!
границы-это мое, и весело будет у меня, и беспечно я
свет вверх по реке, тоже, прежде чем я покину его! Проклятие на этих стеснялась в выражениях
женщины! Кто сказал, что они беззащитны перед этим гибким оружием, которым Бог
наградил их? Что за чушь, ты, мешок с мякиной - болван-Фостер - Я говорю! Смотри,
ты, разложи на столах всю провизию, какая есть в доме.
и не пожалей своего персикового бренди, которое мы уже пробовали.
отведай - у тебя его больше. Так что давайте отведаем самого лучшего; сегодня я буду пировать с
доброй волей, и я сделаю это обильно, или вам будут
обрезаны уши ".

"Все на кухне, сэр, это происходит вскачь", - сказал конь
Обуви; "а что касается напитков, ваша честь прикажет дом
последний кувшин".

- Тогда шевелись, потому что я не в настроении медлить.

За короткий промежуток времени была накрыта обширная доска, и вокруг нее собрались руководители
корпуса, состоявшего примерно из двадцати или тридцати офицеров всех рангов,
. Последовала сцена переполоха, которая разнеслась по
крыше вместе с бесчувственным и распущенным весельем тех, кто был вовлечен в
кутеж.

Когда они наелись и напились досыта, большая часть
гости собрались у входной двери. С этого места было
видно, на небольшом расстоянии, небольшое ограждение площадью не более десяти
квадратных футов, обнесенное темной оградой, над которой раскинула свои ветви почтенная
ива. К этому месту направились человек пять или шесть из
гуляк, чтобы удовлетворить праздное и, в настоящее время, сентиментальное
любопытство. Когда они прибыли сюда, они перегнулся через частокол, чтобы прочитать
надпись на камне, что казалось, но в последнее время были
там разместили. Это были простые воспоминания смерти полковника Маркем,
из каролинского ополчения, которое, как было записано, имело место, но
восемнадцать месяцев назад на реке Саванна в столкновении с
войсками под командованием генерала Прево. К этому было добавлено, в духе времени
и в соответствии с чувствами лидеров вигов во время войны за независимость
, горькое осуждение варварского
расположение врага, изложенное в простой, но серьезной фразе, и
выражающее ненависть к выжившим в том же предложении, которое восхваляло
добродетели мертвых.

Это был неподходящий момент для того, чтобы такая табличка попалась на глаза тем, кто
кто смотрел на нее; и когда ее прочитал вслух капитан отряда,
чей природный нрав, доведенный до дикости грубостью войны, был
также в этот момент, раздраженный почти до опьянения свободой, царящей за
столом, он изрыгал свои проклятия в громкой и грубой ярости против
памяти того, кому был посвящен камень. Этот огонь страсти
распространился по группе вокруг могилы, и каждый мужчина ответил на
первое проклятие со стороны других, еще более глубокое и свирепое. Объявив надпись
оскорблением, они атаковали частокол, который
был немедленно разрушен, и, схватив самые большие камни, оказавшиеся под рукой,
они атаковали табличку с такой силой, что вскоре разбили ее вдребезги;
а затем, с бесполезной злобой, занялись уничтожением надписи
на фрагментах. Пока они были поглощены совершением
этого святотатства, их внимание внезапно привлек близкий
выстрел из пистолета, пуля из которого, как было обнаружено, попала в цель.
в ствол ивы.

"Я убью кого-нибудь из негодяев, если умру за это!" - таков был ответ.
восклицание раздалось сразу после выстрела, и Альфред Маркхэм был
видели, как он боролся с офицером, который схватил его. Молодой человек был
замечен и за ним последовали, когда он в бешенстве выбежал из крыла
особняка к месту захоронения, и задержан в тот момент, когда он
наводил второй пистолет.

"Генри, пристрели его!" - крикнул он своему товарищу, который теперь приближался к нему, вооруженный карабином.
"Отпустите меня, сэр!" - крикнул он. - "Генри, пристрелите его!" - крикнул он.

"Отпустите меня, сэр! Я не хочу, чтобы могила моего отца была потревожена негодяями.

"Развяжите руки!" - крикнул Генри, направляя свой страстный вызов на
человека, который боролся с Альфредом. "Развяжите руки, я говорю, или я
выстрелю в вас!"

- Стреляйте по пьяным негодяям вокруг могилы моего отца! - крикнул Альфред.

- Они получат это, - нетерпеливо ответил Генри, - даже если это будет мой последний выстрел
в жизни. И с этими словами юноша прицелился в
ту же группу, которая до этого ускользнула от прицела Альфреда, но, к счастью,
карабин щелкнул и промахнулся. В следующее мгновение широкая рука Лошадиной Подковы
легла на плечо Генри, когда он воскликнул: "Почему, мастер
Генри, ты что, с ума сошел? Ты хочешь навлечь и гибель, и
пожар на головы всего дома?"

"Гэлбрейт Робинсон, отойди!" воскликнул Генри. "Я не в
юмор будет Вам".

- Тише, ради Бога, тише! Глупый мальчишка! - возразил Робинсон с неподдельным гневом.
- Ты свиреп, как молодая пантера. Мне стыдно за тебя!

К этому времени вся компания собралась вокруг двух молодых людей,
и яростная вспышка гнева со стороны тех, в кого был направлен выстрел,
а также со стороны других присутствующих достигла такой силы, что авторитет полиции пошатнулся.
Тарлтон тщетно пытался взять себя в руки. Уже в этом пароксизме ярости,
один из участников, чьи движения ускользнули от внимания в суматохе
на месте происшествия он поспешил к очагу пожара на кухне, где схватил
горящую головешку и швырнул ее в кучу горючих материалов в
узкой квартире на первом этаже.

Шум привлек миссис Маркхэм и Милдред к окну спальни, и
пока они испуганным взглядом смотрели вниз на беспорядочную сцену
внизу прошло несколько мгновений, прежде чем они осознали, что кто-то участвует
о Генри и Альфреде в этой внезапной и яростной ссоре. Милдред была
во-первых, чтобы различать два молодых человека, как они были насильно затащил
через открытое пространство перед особняком мимо толпы и услышать
угрозы, которыми сопровождалось это движение.

"Милосердные Небеса!" - воскликнула она. "Они подняли руки на Генри и
Альфред, они убьют моего брата, моего дорогого брата! Почти обезумев от
опасности, которая угрожала Генри и его спутнице, она сбежала
опрометью сбежала по лестнице и через мгновение оказалась лицом к лицу с
Полковник Тарлтон и его солдаты.

- Не бойся, сестра! - крикнул Генри, которого уже привели в холл.
Увидев спускающуюся по лестнице Милдред. - Не бойся за меня.
ни Альфред, ни мне. Мы готовы признаться, что мы сделали и почему мы это сделали
- и полковник Тарлтон, если он настоящий мужчина, не посмеет сказать, что мы
сделал неправильно".

"Я заклинаю вас, полковник Тарлтон, - сказала Милдред твердым, но взволнованным
голосом, - как солдата христианской нации, спасти жителей этого
дома от бесчеловечного и самого жестокого надругательства. Я умоляю вас как
офицера, которого будут считать доблестным - и как джентльмена, который спасется бегством
от бесчестия - спасти ваше имя от позора этого варварского
насилия. Ради всего святого, пощадите нас, пощадите нас!"

Когда она произнесла это последнее восклицание, ее дух уступил неистовству
охвативших ее чувств, и она бросилась на колени к ногам
командира. "О, сэр, не допустите, чтобы с моим братом что-то случилось. Я не знаю,
что он сделал, но он безрассуден и опрометчив".

- Милдред, - сказал Генри, немедленно подбегая к сестре и поднимая
ее с пола, - зачем тебе становиться на колени перед ним или любым другим мужчиной здесь?
Это не место для тебя - возвращайся в свою комнату. Затем, повернувшись к
Тарлтону, он продолжил: "Альфред Маркхэм и я пытались сбить твоего
мужчины, потому что мы видели, как они разрушали гробницу. Если бы это повторилось снова,
наши руки готовы ".

"Они оскорбили память моего отца", - воскликнул Альфред.
"Растоптали его могилу и разбили камень, которым он покрыт... Я целился
убить пьяного труса, который это сделал. Это я говорю, сэр, вам в лицо.

Тарлтон, казалось, был сбит с толку этой сценой. Он огляделся
по сторонам, словно колеблясь, какого курса придерживаться, и раз или два
попытался добиться тишины в зале; но шум множества
голосов, гневно спорящих, все еще продолжался. Наконец он представил свой
рука Милдред, и с вежливым действия проводил ее к стулу,
потом умолял ее, чтобы успокоить ее страхи, как он обещал ей, что не зло
следует befal либо из молодых людей, чьи нескромные страсти были
вызвало настоящий скандал.

"Во имя Бога! они обстреляли дома?" он воскликнул, как в этом
момент объема дыма покатился в прихожую. "Привет, там! О'Нил,
Макферсон. Посмотрите, откуда идет этот дым, и немедленно потушите
огонь! Пошевеливайтесь, джентльмены. Клянусь Эфесом, если любой последователь
шахта была так дико как ставить горелку в этот дом, я повешу его
поднимайтесь на коньковый выступ крыши! Смотрите туда - все! Быстрее,
быстрее - есть опасность, что пламя может перекинуться вперед.

В одно мгновение почти каждый солдат в зале отправились в послушании
это приказ.

- Прошу вас, мадам, - продолжал Тарлтон, - отбросить тревогу.
положитесь на мое обещание, что ни один обитатель этого дома не пострадает. Я
полагаю, что имею честь говорить с мисс Линдси - мне сообщили
, что эта леди недавно нашла приют под этой крышей.

- Это мое имя, сэр, и я дочь друга, с которым вы ссорились,
позвольте мне заклинать тебя, чтобы увидеть, что этот дом является безопасным; я не могу говорить с
пока я уверен в этом".

На данном этапе, Миссис Маркхэм был замечен во главе первой
лестницы, бледная, с испугом, заламывая руки, и произнося
громкие восклицания ужаса и горя, так как она сделала свой путь вниз к
зал:

"О, сэр, - сказала она, подходя к командиру, - мы безобидные"
женщины, и не сделали ничего, что могло бы навлечь на нас эту месть. Бери
что хочешь, но пощади мою крышу и спаси мою семью! Бог вознаградит тебя
даже за этот гуманный поступок по отношению к безутешной вдове ".

Прежде чем Тарлтон успел ответить надзирательнице, к нему поспешно подошла группа офицеров
во главе с капитаном О'Нилом, который
доложил, что пожар потушен.

"Один из сегодняшних завсегдатаев, - сказал он, - разгоряченный выпивкой и взбешенный
глупым нравом этих горячих парней, бросил горящую заготовку в
шкаф. К счастью, мы добрались до места до того, как был причинен какой-либо серьезный вред.
Парней следовало поменять местами и научить лучшим манерам. Это было глупо
и могло привести к беде ".

- Проследите, чтобы преступник был арестован, - ответил Тарлтон. - Я возьму
меры по пресечению этой вольности. Эти назойливые молодые люди тоже - однако,
Я не могу их винить, признаюсь, у них была провокация - и эта война дает
преимущество всему металлу страны. Вместо поп-пушки теперь каждый
ребенок был его порошок, а мяч-в отставку мальчиков. На свой пост, капитан,
и чтобы каждый человек, чтобы присоединиться к его компании. Теперь, мадам", - добавил он в тон
примирения с миссис Маркхэм, как только зал был расчищен, "я
уверен, что вы не будете обвинять меня в невежливости. Мои люди отступили -
пожар потушен - эти невнимательные парни на свободе: я
выполнил ваше желание?"

"Вы заслужили благодарность матери, - ответила дама, - и
уважение врага. В свою очередь, я обязан сказать вам, что я
с радостью отдаю вам все, что вы пожелаете взять из моего имущества
для снабжения ваших солдат. Альфред, сын мой, дай мне свою руку
и помоги мне дойти до моей комнаты - я слаб и изнемогаю. Я должен попросить у вас
разрешение на отступление", - продолжала она, courtesied в Тарлтон,
и поднялся по лестнице.

"И я тоже должен уйти", - сказал Тарлтон. "Но прежде чем я уйду, я могу
воспользоваться привилегией перекинуться парой слов с мисс Линдси. Вы говорили о своем
отец, мадам? и, особенно, как друг по оружию. Мне сказали
, что он живет в Вирджинии, Филип Линдсей, владелец заведения
под названием "Голубиная койка", тоже роялист - я прав?"

"Итак, мой отец известен, сэр".

"Это имя заменило вас сегодня, мадам. И это ваш
брат? Я думаю, он вряд ли того же мнения, что и твой отец, в отношении
нашей ссоры. Сюда, мой легкомысленный юный кавалер! Это был дикий,
дерзкий и очень самонадеянный поступок с твоей стороны - бросить вызов моим непокорным
драгунам - и был бы не менее дерзким, если бы у тебя было двадцать десятков
рослые молодцы в спину. Но это уже в прошлом, и вам не нужно
прошу прощения за это, - она показала характер, по крайней мере, и мы никогда не ссоримся с
человек для этого. Могу я поинтересоваться, мисс Линдси, в каком направлении вы
направляетесь? поскольку я узнал, что вы здесь всего лишь временная гостья. Возможно, в моих силах
обеспечить вашу безопасность.

"Я ищу своего генерала, Лорда Корнуоллиса, по делам частного концерна,"
ответила Милдред, - "и если я отважусь просить полковника Тарлтона,
свою службу в предоставленную мне неисследованный проход, будут в пользу
что я должен с благодарностью признать".

- Обязательства будут на моей стороне, мадам. Мне будет приятно
поверить, что я могу служить леди, тем более дочери
благородной подданной короля. Позвольте мне, без дальнейших переговоров, поскольку
время сейчас поджимает, сказать, что я оставлю эскорт позади себя.
я под командованием надежного офицера, который будет ждать вашего разрешения, чтобы
провожу вас самым безопасным и легким путем в штаб-квартиру. Ваши
распоряжения, мадам, будут во всех отношениях регулировать его действия. Мои
сообщения с его светлостью сообщат о вашем приезде. Итак, мисс
Линдси, с наилучшими пожеланиями твоей безопасности и успеха я откланиваюсь
и, в качестве прощальной просьбы, смею надеяться, что ты окажешь мне
справедливости ради следует сказать, что Тарлтон не такой безблагодатный грешник, каким его иногда изображали враги.
"

Эти последние слова сопровождались смехом и несколько грубоватой вежливостью.
говоривший, покачивая своей жесткой и неуклюжей фигурой, изобразил
череду неуклюжих поклонов, после чего отступил к двери.

"Я буду счастлива при любых обстоятельствах", - ответила Милдред, в то время как солдат
таким образом, он усиленно разыгрывал грацию галанта, "чтобы отдать должное
доброте, которую я испытал от рук полковника Тарлтона".

- Ну вот, Милдред, - сказал Генри, когда Тарлтон исчез, - видишь ли.
у нас все пошло очень гладко. Это благодаря тому, что мы позволили этим ребятам
увидеть, с кем им приходится иметь дело. Немного порошка и мяч хорошие
рекомендательное письмо для лучшей из их банды. Если мой карабин не
осечку в день, Тарлтон бы на одну бутылку-держатель,
в LeАСТ, когда он вознамерился похитить спиртное из страны шкафы".

"Он закончился хорошо, брат", - ответила Милдред, - "но она не стала
вы похвастаться тем, что вы сделали. Это был опрометчивый и опасный поступок,
и он едва не привел к разорению эту дружную семью".

"Тут, сестра! ты всего лишь женщина. Вы не нашли бы полковник
поэтому гражданско-если бы мы не учили его присмотреть за своими людьми."




ГЛАВА НЛИН.

МИЛДРЕД ПРИБЫВАЕТ НА СРОК ЕЕ ПУТИ.----ЧИТАТЕЛЬ БЛАГОВОЛИТ
МЕЛЬКОМ ВЗГЛЯНУВ НА ВЫДАЮЩУЮСЯ ЛИЧНОСТЬ.


Корнуоллис после битвы при Камдене обратил свои мысли к
усердное преследование своих завоеваний. Вторжение в Северную Каролину
и Вирджинию было целью, к которой он стремился с самого начала
этой кампании, и теперь он, соответственно, сделал все возможное для
быстрого продвижения своей армии. Болезнь части его войск
и нехватка припасов сделали неизбежной некоторую задержку, и этот
промежуток времени был использован для более полной организации гражданского управления
завоеванной провинции и для укрепления его пограничной обороны; посредством
отрядив значительные группы людей в сторону гор. Самый большой
один из этих отрядов был отправлен на усиление Фергюсону, которому было
поручено руководство операциями на северо-западной границе.

Хроники того времени сообщают нам, что британский генерал находился у
Камден до 8 сентября, после чего он двинулся в сторону
Северная Каролина. Его движение было медленным и осторожным, и в течение некоторого времени,
его штаб-квартиры были созданы в Waxhaws, позиции напрямую
на границе провинции будет захвачена. В этом посте наша история
теперь он нашелся, период примерно в начале
последней четверти месяца.

За сражением при Камдене последовал печальный ряд обстоятельств,
которые обострили чувства противоборствующих сторон друг к другу
до необычной степени раздражения. Наиболее выдающимся из них
темы гнев был неправедный и тяжелая конструкция, которая британские
власти дали обязательства, которые должны были повлиять на
таких жителей Южной Каролины, как было, после
капитуляции Чарльстона, сами сдались, как пленные на
условно-досрочное освобождение или получили защиту от нового правительства. A
прокламация, изданная сэром Генри Клинтоном в июне, аннулировала условно-досрочное освобождение,
и обязала всех, кто получил его, проходить военную службу в качестве
подданных короля. Этот порядок, в котором заключенные, а также те
кто не получил защиты, считал расторжения договора
с новым правительством, был ослушался большое количество
жители, многие из которых, сразу после провозглашения,
вступил в американскую армию.

В этом случае Корнуоллис позволил себе поддаться влиянию
чувств, недостойных персонажа, которого ему обычно приписывают. Многие из
освобожденные жители были найдены в рядах защитников ворот в Камдене,
а некоторые были взяты в плен на поле боя. Эти последние, по
приказу британского генерала, были повешены почти без проведения дознания.
и вполне можно предположить, что в разгар войны и брожения
из-за страсти такие суровые действия, защищаемые на таких незначительных основаниях, были встречены
на противоположной стороне суровым возмездием.

Почти каждый день, во время наступления британского командования, некоторые из
незадачливых граждан провинции, которым это суровое построение долга
пострадавшие были доставлены в лагерь захватчиков, и солдаты
были ужасно знакомы с частыми военными казнями, которые
за этим следовали.

Я был поглощен занятиями и заботами, представленными в этой книге
краткий экскурс в историю того времени, с которым я должен сейчас познакомить
моего читателя с Корнуоллисом.

Он решил продолжать свою кампанию. Были отданы приказы о
подготовке к маршу, и генерал объявил о своей решимости
произвести смотр войскам до того, как они выступят. Красивый, яркий и
прохладное осеннее утро освещало широкую равнину, на которой выстроилась армия из
от двух до трех тысяч человек. Палатки
недавнего лагеря уже были разобраны, и длинная вереница
повозок с багажом теперь стояла на большой дороге, медленно двигаясь к точке,
указанной им на маршруте марша. Корнуоллис в сопровождении десятка
офицеров все еще занимал небольшой фермерский дом, который недавно был его
квартирой. Несколько верховых лошадей под присмотром конюхов и
полностью снаряженных для службы, можно было увидеть по соседству с
дверь; и главная квартира дома свидетельствовали о том, что некоторые из
бездельников компании все еще были заняты отправкой утреннего
ужина. В адъютантами были разогнавшись между армией и
вообще, с этой важной и шеи опасность поспешности, с которой
характеризует племя этих функционеров, и почти мгновенно на
курьер прибыл, неся какое-то сообщение, представляющих интерес для
главнокомандующий.

Сам Корнуоллис сидел во внутренней комнате, деловито занятый с одним из своих
главных офицеров проверкой некоторых документов, касающихся деталей
его отряд. В стороне от них стоял, со шляпой в руке и в смиренном
молчании, молодой прапорщик пехоты.

"Ваше имя, сэр?" - сказал Корнуоллис, как он отбросил в сторону бумаги, которые он
уже просматривал, и теперь обратился к молодому офицеру.

- Энсин Тальбот из тридцать третьего пехотного полка, - ответил молодой человек. - Я
прибыл по приказу генерал-адъютанта, чтобы сообщить вашей светлости
что я только что вернулся в свой полк, недавно попав в плен к
врагу во время марша с третьим конвоем заключенных из Камдена
в Чарльстон".

"Ha! вы были в том отряде! Сколько пленных было у вас под
присмотром?

"Сто пятьдесят, с вашего позволения, ваша светлость".

"Они были схвачены".--

- На Санти, мятежниками Марион и Хорри, - перебил энсин. "Я
был в плену у повстанцев неделю, но несколько
дней назад ухитрился сбежать".

"Где повстанцы нашли людей, которые овладели тобой?"

"Даже из страны, через которую мы проезжали", - ответил прапорщик.

"Нищие бродяги! Кто может винить нас, майор Мак-Артур, - сказал генерал
обращаясь к офицеру, стоявшему рядом с ним, с интересом, который
очевидно, он сам высказал свое мнение о справедливости
ежедневных казней, которые он санкционировал: "кто может обвинить нас в том, что мы
вешаем этих изменников за их поруганную веру с таким толстым
вероломство на наших глазах? В общем район, чтобы человек, отдавших свои
обещание и взял мою защиту: и, сейчас, при первой же возможности они должны
играть со мной трюк, они и на работе, нападая на наши немощные сопровождение
что должно, по их болезненное состояние, достаточно заглянул к ним на помощь.
Я выполню работу; клянусь моим мечом, она будет продолжаться неуклонно. Достаточно,
Энсин, возвращайтесь в свою роту, - сказал он, кланяясь молодому офицеру, который
сразу же вышел из комнаты.

- Что угодно вашей светлости относительно этого Адама Кьюсака? - осведомился он.
М'Артур.

- О, да! Я совсем забыл об этом человеке. Кажется, его схватили во время
стрельбы на пароме в Чероу?

"Пуля прошла сквозь шляпу милорда Дангласа", - сказал М'Артур.

"Крадущийся пес! Подданный сеньора пренебрегает своим долгом; тогда пусть
он ожидает участи своих братьев.

Макартур просто кивнул головой, и Корнуоллис, поднявшись со стула,
прошелся несколько шагов взад-вперед по комнате. "Я бы
настроил свою душу на милосердие, - сказал он наконец, - и добротой вернул бы этих собакоголовых
мятежников к их долгу перед своим королем; но добрая воля и
милосердие по отношению к ним льется им на грудь, как вода на раскаленный камень
который с шипением отбрасывают назад. Нет, нет, этот день прошел, и
они почувствуют розгу. Мы идем навстречу опасности, пока оставляем этих
змей в траве. Прикажите джентльменам садиться на коней, майор Мак-Артур; нам
нужно шевелиться. Пусть с этим парнем, Кьюсаком, разберутся, как с остальными.
Господа", - добавил начальник, как он появился в дверях в окружении группы
которые ожидали Его пришествия "на несколько команд!"

Капитан Бродрик, главный адъютант, в этот момент остановил
приготовления к отъезду, вложив в руку Корнуоллиса письмо, которое
только что было доставлено драгуном в штаб.

Генерал сломал печать и, пробежав глазами содержимое,
сказал, передавая письмо адъютанту: "Это что-то из ряда вон выходящее".
ход кампании; письмо от дамы, которая сейчас работает в пикет-гвардии,
и, кажется, она желает поговорить со мной. Кто принес заготовку,
капитан?

- Этот драгун, один из особого эскорта легиона. У них в подчинении
группа путешественников, которые прибыли сюда под залог паспорта Тарлтона
.

- Капитан, - ответил Корнуоллис, - садитесь на лошадей и ищите отряд. Проводите их
ко мне без промедления. Что это за игрушка, которая привела леди в мой лагерь?

Адъютант вскочил на коня и ускакал вместе с драгуном.
Его провели далеко за пределы строя солдат,
и, наконец, он прибыл к небольшому аванпосту, где находилось около пятидесяти человек
выстроенных под командованием офицера пикет-гвардии, который
собирался вернуться, чтобы присоединиться к основным силам армии. Здесь он нашел
Милдред и Генри Линдси, а также двух их спутников, Подкову и старину.
Исаака сопровождал небольшой эскорт, предоставленный Тарлтоном. Эта компания
два дня была в пути от дома миссис Маркхэм и прибыла
предыдущей ночью в коттедж по соседству, где они нашли
сносное жилье. Они должны были сегодня утром дополнительно, в ранний час, в
в _corps де garde_ отеля, где Милдред предпочла остальных
пока Генри мог послать записку Лорду Корнуоллису, информирующее его о
их визит.

Когда подъехал капитан Бродрик, путешественники уже были верхом на лошадях
и были готовы тронуться в путь. Адъютант почтительно отдал честь мисс Линдси
и ее брату и после коротких переговоров с офицером
сопровождения предложил незнакомцам свои услуги по проводу их в
штаб-квартира.

- Генерал, мадам, - сказал он, - оказал бы себе честь
прислуживать вам, но предполагая, что вы уже направляетесь к нему.
каюты, где вас могли бы принять лучше, чем на бивуаке какого-нибудь аванпоста
у него есть надежда, что он учтет ваше желание и ваш комфорт
как, приглашает Вас принять участие такие помещения как он способен
по карману".

"Моя миссия будет стоять на церемонии, сэр", - ответила Милдред. "Я
благодарю лорда Корнуоллиса за оперативность, с которой он ответил на послание моего
брата".

"Мы последуем за вами, сэр", - сказал Генри.

Отряд двинулся дальше.

Их путь лежал вдоль юбки конце лагерь на границе
обширная равнина, на противоположной стороне которого армия была нарисована
вышел; и он был с ликованием мальчика, что Генри, как они переехали
вперед, посмотрел на длинную линию войск сверкающие в ярком
светило солнце, и я слышал, как барабаны разносят по воздуху свои энергичные ноты.

Когда они достигли места, где дорога выходила из узкой полосы
леса, они смогли различить на расстоянии нескольких сотен шагов
апартаменты главнокомандующего. Непосредственно на опушке этого
леса небольшая группа солдат привлекла внимание посетителей
искренним интересом, с которым они стояли вокруг засохшего дерева,
и посмотрел вверх, на его безжизненные и огромные ветви. Прежде чем что-либо было сказано
, Милдред уже проехала в нескольких футах от круга, где
бросив взгляд вверх, она увидела тело мужчины качнулся в воздухе
шнур, прикрепленный к одной из самых широких-раскидистыми ветвями. Несчастный
существо просто билось в пароксизмах смерти, как и его личность.
легкий ветерок медленно покачивал взад и вперед.

"О, Боже! что за зрелище здесь! - воскликнула леди. "Я не могу, не хочу"
пройти мимо этого места. Генри, брат, я не могу пройти.

Адъютант остановил свою лошадь и схватил ее за руку, прежде чем она успела.
брат успел до нее дотянуться, и в тот же момент Подкова спрыгнул на землю.
спрыгнул на землю и схватил ее за уздечку.

"Я думаю, что это, но приличный смысл войны держать такие достопримечательности из
женские глаза", - сказал Робинсон, несколько рассерженный.

- Успокойтесь, сэр, - ответил адъютант, - вы дерзки. Надеюсь, мадам, вы
не серьезно больны? Я не знал об этой казни, иначе мне следовало бы
избавить вас от этого неприятного зрелища. Прошу вас, успокойтесь и
поверьте, мадам, именно мое невежество привело вас в это затруднение.
затруднение.

"У меня они не пройдут!" - крикнул дико Милдред, как она вскочила со своего коня
и сделали несколько шагов назад, к дереву, с руками, прикрывая ее
лицо. Через мгновение Генри был рядом с ней.

"Нет, сестра, дорогая сестра, - сказал он, - не принимай это так близко к сердцу.
Офицер не знал об этом. Ну вот, теперь тебе лучше; мы снова сядем на коня
и объедем это ужасное место ".

К Милдред постепенно вернулось самообладание, и через несколько минут
она снова была в седле и объезжала лес, чтобы избежать этого
ужасающего зрелища.

"Кто этот человек?" - полушепотом спросил Генри у адъютанта.;
"и что он такого сделал, что его повесили?"

"Это обычная история, - ответил офицер. - о мятежном предателе, который
пробила его верности, взяв оружие против короля в его собственном
завоеванные провинции. Я не веду счет этим парням; но я верю
это смелый мятежник по имени Адам Кьюсак, которого недавно поймали
на пароме в Чероу; и наши олухи, должно быть, отправляют его в
штаб-квартира для нас, чтобы мы выполняли работу их палача.

"Если бы мы повесили всех ваших людей, которых поймаем, - ответил Генри, - то пенька
- это товар, который подорожал бы".

"Что, сэр, - переспросил офицер с выражением удивления на лице, - вы делаете?"
причисляете себя к мятежникам? Что заставляет вас находиться здесь, под командованием Тарлтона?
охранять? Я подумал, что вы должны быть друзьями, по крайней мере, судя по
тому, как вы пришли.

"Мы едем, сэр, где у нас есть повод, - сказал Генри, - и если мы будем скакать
сейчас не так, пусть его светлость решил, что для нас, и мы вернемся".

К этому времени компания достигла штаб-квартиры, где Милдред оказалась
в присутствии лорда Корнуоллиса.

"Несмотря на крыле, Мисс Линдси", - сказал Его Светлость, как он
с уважением встретил леди и ее брата на крыльце
жилой дом, "я сделал это своим долгом отложить весомые
вопросах бизнеса, чтобы получить ваши команды".

Милдред склонила голову и после нескольких слов вежливости с обеих
сторон и официального представления себя и своего брата генералу
как детей Филипа Линдси, "джентльмен, предположительно являющийся
хорошо известна его светлости", и несколько выражений удивления и
озабоченности со стороны шефа в связи с этим неожиданным заявлением, она
попросила разрешить ей поговорить с ним наедине. Когда, в
соответствии с этим желанием, она оказалась со своим братом наедине с
генералом в маленькой гостиной дома, она начала с
дрожащим акцентом и побелевшими щеками--

- Я сказал, милорд, что мы дети Филипа Линдси, из
Доув-Коут, в Амхерсте, провинция Виргиния; и меня научили
верить, что у моего отца есть какой-то интерес к вашей светлости...

"Он достойный, вдумчивый и мудрый джентльмен из лучших
рассмотрение среди друзей царское дело", - прервал
Эрл, "так сказать, о госпожа, и говорить спокойно. Не торопитесь, ваши
дочь отца не найдут меня невольным слушателем".

"Мой отец был вдали от дома", - вставил Генри, "и дошел слух до
нам, что наш друг был самым жестоким образом опорочен и опровергнут в результате
обвинения, доведенного до ушей вашей светлости; как нам сказали, этот майор
Артур Батлер из континентальной армии, который попал в плен к
вашим красным мундирам, так или иначе - ибо я забыл как, - но обвинение состояло в том, что
он разработал план похищения моего отца из "Голубки"
Кот - если не для того, чтобы убить его, как было сказано, кроме того - и по этому обвинению,
сообщалось, что ваши люди собирались повесить или застрелить его - повесить,
Я полагаю, судя по тому, что мы только что увидели здесь, в лесу, и что
ваша светлость отдали приказ отложить расследование до тех пор, пока майор
не сможет доказать подлинные обстоятельства дела.

"Эта история отчасти правдива, молодой сэр", - сказал Корнуоллис. - У нас есть
заключенный с таким именем и званием.

"Моя сестра Милдред и сама, думаю, ни времени потеряно
приходите, чтобы сказать Вашей Светлости, что вся эта история-это самый грешный ложь,
вылупился специально для шуток, и, скорее всего, парень по
имя----"

"Мой брат говорит слишком быстро", - перебила Милдред. "Это глубоко обеспокоило
нас необходимость отдать должное другу в этом вопросе. Если бы мой отец был в
домой письмо вашей светлости рассеяло бы все сомнения; но, увы!
он отсутствовал, и я не знала, что делать, но пришла лично, прежде чем
ваша светлость, заверить вас, что, насколько прекрасно известно всей нашей семье
, эта история от начала до конца является злонамеренной выдумкой. Майор
Батлер любит моего отца и считался бы одним из его ближайших и
дорогих друзей.

Корнуоллис выслушал это разоблачение с недоумением и замешательством
предполагая разгадать странную загадку, которую оно представило его уму
.

"Как я могу понять вас, мисс Линдсей?" он сказал: "Этот майор Батлер
на службе у Конгресса?

- Даже так. Ваша светлость говорит правду.

"Ваш отец - мой друг, Филип Линдси, - верный и настойчивый
лоялист".

- Рискуя своей жизнью и состоянием, - ответила Милдред.

- И все же Батлер - его друг?

"Его бы так и почитали, если бы это было угодно вашей светлости - и, сердцем и
чувствами, это так".

"Возможно, он родственник вашей семьи?"

- Связаны любовью, милорд, и поклялись в любви, - ответила Милдред,
Покраснев и опустив глаза.

- Итак! - Теперь я понимаю. И между вами есть узы?

"Я не могу ответить вашей светлости", - ответила леди. - Это только важно.
наше нынешнее дело сообщить вашей светлости, что Артур Батлер никогда
не приезжал в "Голубиную койку", кроме как с чистейшей целью принести добро всем, кто
поселился под ее крышей. Он никогда не придет туда, но что я был в курсе
его намерения, и никогда не думал, что поднялась в его сердце, что не дышать
благословения на все, что обитают рядом с моим отцом. О, милорд, это
низкая уловка врагов - причинить ему вред; и они составили этот заговор
чтобы навязать вашей светлости великодушное рвение в интересах моего отца.

"Это странная история", - сказал Корнуоллис. "А ваш отец ничего не знает
об этом визите? Вы, Мисс Линдси, совершенных себе все
шансы на это грубое войны, и в этом долгом и кропотливом
путешествие, чтобы оправдать мятежника, обвиненного в гнусном предательстве
? Это глубокий и болезненный интерес, который может подвигнуть вас на это предприятие
".

"Милорд, моя миссия требует откровенности. Я слышал, как мой отец
говорил, что у вас великодушное и чувствующее сердце, что вы были человеком, которому
король мудро доверил свое дело в этой тяжелейшей войне:
что ваша душа была одарена умеренностью, мудростью, предвидением,
твердостью - и что такой дух, как у вас, был пригоден для того, чтобы овладевать и командовать
грубой натурой солдат и заставлять их идти путями
справедливость и милосердие. Все это и многое другое я слышал от своего отца, и
это побудило меня разыскать вас в вашем лагере и рассказать вам простую
и неприкрытую правду, касающуюся обвинений против майора Батлера. Как
Небо над слышит меня, я ничего не сказал, но простая истина. Артур
Батлер никогда не мечтал вреда для моего отца."

"Он храбрый солдат, - сказал Генри, - и если ваша светлость даст
ему шанс, и поставить его перед человеком, который придумал эту ложь, он бы
сделать подлеца съесть свои слова, и они должны быть вручены ему на
крупные меч-точка".

"Джентльмен счастлив, - сказал шеф полиции, - что у него есть два таких ревностных друга.
Вы не ответили мне - ваш отец знает об этом визите, мисс
Линдси?"

"Он не осведомлен даже о характере обвинения, выдвинутого против Артура Батлера",
ответила леди. "Его не было в "Голубиной койке", когда пришло известие
и, опасаясь, что задержка может иметь катастрофические последствия, мы взялись за это дело
в руки сами."

"Вы могли бы написать".

"Тема, поэтому, пожалуйста, ваша светлость, был слишком близко к нашим сердцам, чтобы положить
это к опасности письма".

"Это горячее рвение, и оно заслуживает того, чтобы быть вознагражденным преданностью всей жизни",
сказал Корнуоллис. - Вы только что намекнули, молодой сэр, что
подозреваете автора этой вменяемой клеветы.

- Мой брат опрометчив и говорит поспешно, - перебила Милдред.

- Кого вы собирались назвать? - спросил генерал у Генри.

"Был человек по имени Тиррел, - ответил юноша, - который
что-то шептал на ухо моему отцу относительно предложения моей
сестра" (тут Милдред бросила проницательный взгляд на брата и прикусила губу).
"а говорят, любовь иногда заставляет людей в отчаяние, и я взял мимоходом
понятие, что, может быть, он мог быть внизу; я знаю,
ничего позитивного, чтобы заставить меня думать так, но говорите только от того, что у меня есть
читать в книгах".

Корнуоллис улыбнулся и игриво ответил: "Тише, мой юный философ,
ты не должен черпать свою мудрость из романов. Я слышал о Тиррел, и
будет стоять его уверенность в том, что любовь не вызвала никакого дьявола, чтобы вызвать в воображении такие
озорство в его груди. Что будет удовлетворять вашим поручением сюда, Мисс
Линдси?"

- Слово вашей светлости, что с Артуром Батлером не должно случиться ничего плохого.
кроме необходимого срока пребывания военнопленного.

"То, что даровал вам сразу", - ответил генерал, "предоставлен для
благо, мадам, в духе кавалер, который отрицал бы не леди
запрос. И я, скорее, соглашусь с вами, потому что некоторые угрозы поступали ко мне от некоторых сторонников майора.
они выражают решимость
отомстить кровью за кровь. Они почти убедили меня бежать,
против моей собственной воли, до крайности. Я бы хотел, чтобы вы сообщили об этом,
это как дар благодати к леди, я сделал то, что я бы отказался
широкий хулиганов меч гор. Что дальше вы бы хотели?"

"Просто беспрепятственный проход отсюда, за пределы постов вашей светлости".

"Об этом тоже позаботятся. И так бизнес делается, с
вашего позволения, я пойду к более бесцеремонным занятий".

"Письмо для вашей светлости", - сказал офицер, который в этот момент
войдя в дверь, и положить пакет в руку генерала в отставке.

Корнуоллис открыл письмо и прочитал его.

"Ha! клянусь моей верой, но это редкое совпадение! Это наводит на размышления
заинтересует вас, мисс Линдси. Мой офицер Макдональд, который держал Батлера под стражей.
пишет мне, что два дня назад его заключенный сбежал.

- Сбежал! - воскликнула Милдред, забыв, в чьем присутствии она говорит.
- Невредим... невредим. Благодарение Небесам за это!

Корнуоллис с минуту сидел молча, нахмурив брови, и
он постукивал ногой по полу, погруженный в раздумья. "Эти
бесы есть союзники, - бормотал он, - в каждом салоне в стране. Мы
есть предательство и коварство, скрывающиеся за каждым кустом. Мы будем
отравлены в нашей похлебке этими лживыми и пустыми негодяями. Если это даст
вы довольны, мадам, - сказал он, повышая голос, - что этот майор Батлер
злоупотребляет добротой или милосердием своей охраны и убегает от нас в
в тот момент, когда мы оказали ему милость через ваши мольбы
, вы можете впредь относиться к своему благородному солдату с большим уважением
за его ловкость и коварство ".

- Я молю вашу светлость поверить, - сказала Милдред с глубоким волнением,
которое отразилось в глубоких интонациях ее голоса, - что майор
Батлер ничего не знает о моем приезде сюда. Я выступаю не во имя его, ни
внесите залог за него. Если он сбежал, то только от
общий инстинкт, который учит птицу, чтобы вылететь за границу, когда он находит
дверь его клетки остается открытым по неосторожности его хранители. Я знал это.
нет... и, увы! я слышал, что его плена, но, как я уже
уже говорил Вашей Светлости. Он является почетным солдатом, богатый всеми
добродетели, которые может отметить человек: я, ваша светлость знал его лучше
и в более спокойные времена".

"Ну, это всего лишь капризный и глупый мальчишка, - сказал Корнуоллис, - который ноет
когда у него крадут пирог. Война требует многих расчетов, и мы
умудряемся заставить прибыль одного дня оплачивать потери другого. Счет для
настоящее уравновешено; и поэтому, мисс Линдси, не проявляя невежливости, я
могу покинуть вас со справедливым пожеланием счастливого и благополучного возвращения
под кров вашего отца. Сам добрый человек, я хочу быть
хорошо помнят. И чтобы показать вам, что это briery путь войны не
достаточно оторвать все одеяние мягкости у нас, я думаю, что это
послушный чтобы сказать вам, что, как я стал доверенным лицом драгоценный
любовь-сказка, в котором я могу угадать, какой секретный проход загадка лежит
которые нельзя разглашать, я обещаю вам сохранить ее добросовестно
между нами. И когда я достигну Голубиного взора, что, с Божьей помощью,
под знаменами Святого Георгия я намерен сделать в течение трех месяцев,
мы сможем возобновить наше доверие, и вы получите мой совет относительно
управление этим изящным и деликатным делом. А теперь, да благословит вас Бог
счастливой поездки и хорошего настроения в придачу!"

- Я в большом долгу перед щедростью вашей светлости, - сказала Милдред, когда
Корнуоллис поднялся с наигранной галантностью и направился к своей
лошади.

- Подойдите сюда, мистер Генри, - сказал он, сев в седло. - Прощайте, мой дорогой.
молодой кавалер. Вы найдете несколько групп людей, которые проведут вас и вашу группу
за пределы наших постов: и вот, возьмите это ", - добавил он, как и сейчас
сидя верхом, он нацарапал карандашом несколько строк на листке своей
записной книжки, которую вручил юноше: "вот паспорт, который
защитит вас от любого вторжения моего народа. Adieu!"

С этой последней речью главнокомандующий пришпорил своего коня и
поскакал галопом на равнину, чтобы произвести смотр своим войскам и начать марш к
которым он надеялся оправдать свое хвастовство тем, что добрался до Голубиной Котловины.

О том, как фортуна поддержала его надежды, можно прочитать в "Истории войны".




ГЛАВА L.

БРИТАНСКИЙ ПАРТИЗАН.


Поскольку события этой истории ограничены периодом правления Тори.
В связи с господством в Южной Каролине мне надлежит подготовить моего читателя к следующему:
вывод, к которому, несомненно, во многом по своему содержанию, он придет, услышав, что мы
сейчас спешим. Мы достигли периода, который заставляет нас обратить внимание
на определенные важные операции, которые проводились на границе
и касаясь деталей которых, чтобы избежать многословия, я должен
обратитесь к более серьезным хроникам того времени. Это соответствует моему настоящему
цель просто проинформировать моего читателя о том, что полковник Кларк недавно
собрал своих сторонников и двинулся к Огасте, где он предпринял
атаку на Брауна, но это почти в тот момент, когда его ловкий и
доблестный противник оказался в пределах его досягаемости, своевременная помощь из форта
Девяносто шестой под командованием Крюгера вынудил его покинуть свои позиции
и отступить в горные районы Северной Каролины. К
этому важно добавить, что Фергюсон теперь набрал
значительную армию среди местных тори и перешел в небольшой
приграничном селе Гилберт-город, с целью перехватить Кларк,
и таким образом место его под недостатком имеющие враг и спереди
и сзади.

Захват полуночи Артур Батлер и его друзей, в то время как возвращение
с похорон Рамзи, была осуществлена компания, которая случилась на что
момент для спешащих по марш-бросок, с отрядом
недавно назначенных кавалерия из девяносто шесть, укрепить Фергюсон, и
помощи в том, что, как ожидается, будет захват хлопотно
Сторонник вигов.

Поскольку цель М'Элпайна требовала отправки, он сделал лишь небольшую задержку после
взошел на рассвете в хижине Драммонда, а затем двинулся вперед со своими пленниками
со всей возможной поспешностью. Маршрут его путешествия почти сразу же отклонился
на месте захвата от дорог, ведущих к Мазгроуву
Стан, и поэтому он, но маленький шанс попасть в стороны
кто мог сообщить ему о характере несчастного случая, который бросил
заключенных в его владении; в то время как сами заключенные стали
достаточно осторожен, чтобы скрывать от него все, что может позволить себе
намек на предыдущее состояние Батлера.

Дорога пролегала через суровую пустыню, и расстояние, которое предстояло
преодолеть, прежде чем отряд доберется до Гилберт-тауна, составляло нечто большее
, чем шестьдесят миль. Соответственно, это было примерно в середине второго дня
после того, как отряд покинул жилище Драммонда, до того, как они достигли цели
срок их путешествия совпал с периодом Корнуоллиса
прокладывает путь из своего последнего лагеря в Ваксхоуз, который мы видели
в предыдущей главе.

Фергюсон был стойким, бесстрашным и грубоватым солдатом, и его подстрекали
к самой беспощадной ненависти ко всем, кто встал на сторону вигов.
Граф Корнуоллис повысил его в звании до бревета
подполковник, незадолго до битвы при Камдене, и
отправил к этой дикой и гористой границе, чтобы собрать вместе
и организуйте торийских жителей округа. Его рвение и
активность, не в меньшей степени, чем его властная манера держаться, особенно
рекомендовали его к выполнению долга; и он, по крайней мере,
имеет право на похвалу за то, что с большим усердием справился с заданием.
оперативность и эффективность в достижении основных целей его назначения.
Теперь он был во главе от одиннадцати до двенадцати сотен человек, из
которых около ста пятидесяти были регулярными британцами,
остальные состояли из беспорядочного и необузданного населения приграничья
.

Гилберт-город был небольшой поселок, состоящий из ряда а
благоустроенный и удобный срубов. Он был расположен в гористом
но плодородном районе Северной Каролины, примерно в центре Резерфорда
кантри. И я могу рискнуть добавить (что я делаю только на основании отчета), что
хотя его прежнее название исчезло с современных карт,
при том, что предосудительное равнодушие к древним организаций, и которые
пагубная любовь к переменам, которые уничтожили так много
вехи нашей революционной истории, еще в этой деревне до сих пор
благополучное и приятное сообщество, известное как место правосудия
округа, к которому он принадлежит.

Когда прибыл отряд, возглавляемый Батлером и его спутниками, они
немедленно остановились перед одним из самых больших зданий в деревне
, и через короткое время пленников отвели в
присутствие Фергюсона. Они были приняты в общей комнате с просторными
размеры, обставленный столом, на котором был виден беспорядочный набор
сосудов для питья и несколько наполовину опорожненных бутылок спиртного
вокруг деревянного ведра, наполненного водой. Немедленно против одного
посты от дверей квартиры, тушу оленя,
недавно сняли и теперь раздели ее кожи, повесил на сухожилия
мешают ноги; и солдат был в этот момент работают его ножом в
мясник-ремесло, необходимые для его приготовления на вертеле. Фергюсон
сам по себе, заметный своим крепким, спортивным и обветренным телом.
внешне он стоял рядом, очевидно, руководя операцией. По всей комнате
были развешаны шкуры и оленьи рога бывших жертв погони,
вперемешку с различным боевым оружием, военными плащами,
патронташами, уздечками, седлами и другой мебелью, обозначающей
жилище отряда солдат. В квартире царил общий беспорядок
и неряшливость, что, казалось, свидетельствовало о ранних
и поздних пирушках и отсутствии особого соблюдения бережливости, присущей даже военным
ведению домашнего хозяйства. Это впечатление усиливалось в глазах смотрящего,
благодаря той необузданной свободе, с которой люди всех рангов, как рядовые, так и офицеры
, бросались, при случае, в комнату
и пользовались содержимым фляжек, которые были разбросаны по всему столу.
стол.

Нерегулярное и плохо дисциплинированное войско под командованием Фергюсона расположилось в деревне
и вокруг нее и представляло собой картину, преобладающие черты которой
имели достаточное сходство с экономикой их лидера
собственные помещения, чтобы создать неблагоприятное мнение об их подчинении
и солдатском поведении: это было дико, шумно и растерянно.

Когда М'Элпайн вошел в квартиру, слова, которые произнес Фергюсон,
показали, что в тот момент его разум был обеспокоен вдвойне
беспокойство - чередование операций, выполняемых над
туша оленины и определенные признаки шума и беспорядка, которые
проявились среди ополченцев снаружи.

"Будь прокляты эти чванливые наглые хулиганы!" сказал он, в то время как М'Элпайн
и заключенные стояли внутри комнаты, пока еще никем не замеченные. "Я хотел как
сроки обязуются поезд, как много волков с горы, как довести эти
ребята в привычки дисциплины. Thady, Вы тоже разрезать окорок
низкий-идти глубоко, человек-длинный изгиб, с навершием в канителью--это
седло стоит езда на! Клянусь адскими богами! если эти визжащие дикари
не научатся вести себя тихо в лагере, я устрою для них школу со своими
постоянными посетителями, где они узнают, как обращаться с кошками! дрель девять часов
и все лагеря долг, к тому же! Ха, м'Alpine, это вы были
стоял здесь все это время? Я этого не заметил, чувак... Мои апартаменты
похожи на бар, и весь день в них было полно посетителей. Я
я думал, вы всего лишь несколько моих обычных бесплатных клиентов. Черт возьми
Меня тошнит от этих неуклюжих, длинноногих, полуцивилизованных новобранцев!
но я все же пройду с ними курс обучения. Какие новости, старина? Что у тебя есть
рассказать о повстанцах? Где мой красавчик Кларк?

"Кларк до сих пор в лесу", - ответил м'Alpine. "Было бы хорошо
гончие, чтобы выследить его".

"И Крюгер, я надеюсь, хватит нос, чтобы следовать. Итак, хитрый индеец
охотник наконец пойман! Теперь он в безопасности, М'Элпайн. Есть
только одна тропинка, по которой лиса может выйти из кустарника, и по этой тропинке
У Патрика Фергюсона примерно столько же озорных бесенят, сколько и у всех остальных.
когда-либо лакавших кровь. Крадущийся беглец никогда не добирается до другой стороны
гор, пока я бодрствую. С Крюгером позади него - справа от него наша линия
постов - слева от него дикие горы, где чероки так же многочисленны, как
белки - и эти мои дьяволы прямо перед ним - мы
поймайте его в красивые сети. Кто у вас здесь, капитан?"

"Какой-то залетный повстанцев игру, что я подобрал на дороге, когда я приехал из
Девяносто Шесть. Этот джентльмен, как я узнал, майор Батлер Континентальной армии
, а эти другие - кто-то из его отряда.

"Итак, хо, еще мятежники! черт возьми, парень, - воскликнул комендант, - зачем
ты приводишь их ко мне? Что я могу сделать с ними" - затем, понизив голос
в тон конфиденциальной конференции, добавил он, "но следовать
мода и повесить их? У меня есть результат из заключенных уже ... и
были желающие что бы их вырезали некоторые дьявольские коленца, что я, возможно,
есть повод для натягивания их вверх, чтобы избавиться от них. Майор на
регулярных континентальных линиях, сэр? - спросил он, обращаясь к
Батлеру.

Батлер склонил голову.

- Я думал, что тумаки, которые ваши люди получили в Камдене, привели в движение все
как солдат дневного света из провинции. У нас есть несколько прячущихся
остались борцы с бушем - несколько дьяволов-фонарей, которые живут на болотах
и питаются лягушками и водяными змеями - Марион, Самптером и несколькими из них.
их почки: но вы, сэр, первый офицер регулярной континентальной службы, с которым я
встречаюсь. Что привело вас так далеко от широты?"

"Я был на пути, чтобы присоединиться к одному", - ответил Батлер, "но сейчас вам показалось
думать в тяжелых проливы".

"Ha! навестить Кларка, да? Что ж, сэр, могу я набраться смелости спросить, вы знаете
где можно найти этого почтенного джентльмена?

"Я волен ответить вам, - сказал Батлер, - что его положение в данный момент
мне совершенно неизвестно. По дороге я услышал сообщение о том, что
он был вынужден покинуть Огасту".

- Да, и в спешке, позвольте вам заметить. И движется в этом направлении,
Майор Батлер, как ему и положено. Я с ним познакомлюсь.
и поскольку вы отправились на его поиски, можете считать, что это счастливая случайность, которая
привела вас сюда - благодаря этому вы найдете его гораздо скорее.

"Несомненно, сэр, полковник Кларк будет горд видеть вас", - ответил
Батлер.

- Что ж, Мак-Элпайн, - сказал Фергюсон, - у меня полно дел.
У меня, безусловно, самая дикая банда детей дьявола, которые когда-либо крали
скот или поджигали стога сена. Я вынужден приучать их к дисциплине
несколько вольным использованием молока этой матери, - (указывая на
бутылочки), - к чему я время от времени добавляю мягкую критику в адрес
барабанная дробь, а когда это не помогает, доза пороха и свинца,
вводится с расстояния десяти шагов с нескольких рядов гренадеров. Я застрелил пару человек
с тех пор, как ты ушла от меня, только за дерзость по отношению к их
офицеры! Это ожидание Кларка играет с нами злую шутку. Я должен быть.
двигаюсь, и у меня есть некоторые мысли о том, чтобы пересечь горы на запад и
сжечь поселения. Вера! Я бы сделал это, просто чтобы поддержать своих парней
в настроении, если бы думал, что Кларк даст мне еще неделю. Как теперь,
Тэди? - этот самец к этому времени должен был прожариться наполовину. Мы будем
никогда не поужинать со своей медленной работой. Посмотри, м'Alpine, есть
что-то, чтобы сделать ваш рот воды--три с половиной сантиметра жира на
очень гребню на спине. Передайте своих заключенных начальнику лагеря - он
я позабочусь о них. И послушайте вы, капитан, - добавил он, отводя своего
товарища в сторону, - если хотите, поскольку вы, кажется, хорошего мнения об этом майоре
Дворецкий, вы можете сейчас привести его к ужину с моими наилучшими пожеланиями.
А теперь прочь - я должен перейти к делу.

Заключенных отвели в отдельное здание, где они были размещены
под присмотром офицера, который выполнял обязанности маршала-провоста
примерно над двадцатью или более вигами, которые были схвачены в конце
экскурсии тори и доставлены в лагерь для сохранности.
Место их заключения было узким и неудобным, и Батлер был
вскоре стало известно, что, обменяв свою тюрьму в Масгроувз-милл
на нынешнюю, он предпринял нерентабельное предприятие. Его состояние
с Фергюсоном, однако, было смягчено постоянно зарождающейся надеждой
что события, которые были непосредственно в перспективе, могут, благодаря шансам
войны, сыграть ему на руку.

В таком положении Батлер оставался несколько дней. Ибо, хотя
Фергюсон счел необходимым находиться в почти постоянном движении, с целью
следить за предполагаемым направлением отступления Кларка и,
соответственно этой цели, продвигаться в Южную Каролину, и снова
вернуться к своим нынешним положением, но он уже создана
охранник в Гилберт-город, которого, во время всех этих операций, остается
стационарный с пленными, видимо, ожидая какой подойдет возможность
в марте их Корнуоллис армии, что теперь делает свой путь
север. Такой возможности не представилось. Связь
между этим постом и главнокомандующим была по роковой ошибке нарушена
; и за короткое время с даты настоящих событий, поскольку
как будет видно в продолжении, была соткана паутина, которая была достаточно прочной, чтобы
опутать и связать конечности великана, который в течение последних пяти
месяцев, возвели и содержали прихода Тори в Каролине.




ГЛАВА ЛИ.

МИЛДРЕД ПРЕВРАЩАЕТ ЕЕ ШАГИ ДОМОЙ.


Я видел великодушного и храброго мальчика, который бросил вызов какому-то предприятию, сопряженному с
ужасом, - например, мог ли он в одиночку карабкаться темной ночью вверх
множество извилистых переходов по лестнице на чердак, - и он предпринял это.
достижение, хотя и сильно боялся гоблинов, и отправился на
его приключение с похотливым шагом и смелым опозданием, свистом или
поет в пути - его глаза и уши все время пугливо открыты для всех
домашних зрелищ и звуков, теперь увеличенных до их естественных размеров
; и когда он достиг самого дальнего пункта своего путешествия, я
я знал, как он быстро оборачивался и спускался по трем ступенькам за один прыжок.
всю дорогу ему казалось, что какой-то призрак проследил за его полетом и повис
у него на спине. Вызов такое предприятие, на мой взгляд, я могу по
сравнение со скоростью и тревогу мальчика, чтобы показать моему читателю
какие эмоции Милдред, ее миссии делается, а теперь сама по
ее маршрут домой. Волнение, вызванное ее знание
данные обстоятельства дворецкого, и боль, которую она перенесла в
убеждение в том, что мужественное исполнение своих обязанностей зависит даже
его жизнь, уже собрался ей разрешение на опасные и Харди эксплуатировать в
что мы видели ее. Но теперь, когда дела приняли такой вдруг
благоприятный поворот, и она была уверенным в безопасности своего любовника, даже не
резкое радость, которую вылил на нее сердце было достаточно, чтобы задушить ее
чувство беспокойства в ее настоящем выставлено условие, и она жадно
приготовилась вернуться в Голубятню.

Сцены, происходившие вокруг, действовали ей на нервы; и, хотя ей
необыкновенно повезло в вежливости, которую она испытывала от всех,
в чьи руки она попала, все же грубая распущенность
лагерь и отвратительные акты варварства, которые постоянно присутствовали на ее глазах
наблюдение ужаснуло и огорчило ее. Кроме того, теперь она видела
твердую цель, с которой Корнуоллис готовился выступить вперед в
своем вторжении, и с тревогой думала о вероятном событии
в ближайшее время театр войны переведен в непосредственной близости от нее
родной лес.

Советы Робинсон прикомандированных ее собственной готовностью. Это было поспешить, со всеми
отправка в преддверии наступающей армией; и в этом теле был теперь
о занимая его пути, ни времени потеряли. Соответственно,
но после того, как Корнуоллис и его свита отбыли, произошла небольшая задержка
из штаб-квартиры, прежде чем наш отряд двинулся вперед в сопровождении
небольшого кавалерийского отряда, которому было приказано сопровождать их. Войска
как раз выстраивались в колонну на том месте, где они были недавно
рассматривался, когда Милдред и ее сопровождающие галопом проскакали мимо и свернули на
большую дорогу, ведущую к городу Шарлотт в Северной Каролине, в направлении
которого, как было понятно, захватчики собирались направить свой путь.
Менее чем через час после этого они оставили позади вереницу
обозов и небольшие военные отряды авангарда и обнаружили, что
быстро приближаются к району, занятому друзьями
независимости.

Сержант был теперь повод для него очень аккуратным. В продолжении
предназначенных маршрут вторжения, он имел все основания ожидать скорого
встреча с некоторыми из многих корпуса наблюдение, которое наоборот
партии были определенные ставить на обязанность представления подход
их враг. Так оно и вышло; ибо ближе к середине дня,
когда путешественники спокойно совершали свой путь через
лес, выстрел из пистолета возвестил о присутствии враждебного
отряд людей; и почти сразу же после этого небольшая горстка кавалерии вигов
была замечена на дороге, на расстоянии примерно трехсот
или четырехсот шагов впереди. Робинсон не сразу узнал этот отряд
затем он взял платок дамы и поднял его на шесте, как флаг
перемирия, и в тот же момент приказал эскорту отступать,
сообщив им, что в их присутствии больше нет необходимости, поскольку у него есть
теперь появилась возможность передать своего подопечного в руки друзей.
Британские всадники, соответственно, откланялись; и в следующий
момент Подкова сдался патрулю, который объявил себя
быть частью команды полковника Дэви из Северной Каролины
ополчение - доблестный партизан, тогда хорошо известный, и чей после
подвиги составляют немалую страницу американской истории.

Это не входит в цель моего рассказа, чтобы задержать мой читатель с
в минуте счет в обратный путь Милдред; но теперь
перевели ее на защиту баннер, достаточно
сказать, что она приехала в тот же вечер в городе Шарлотт, где она провела
ночь в разгар активных военных приготовлений, которые были в
прогресс получения Корнуоллис.

Было уже ближе к закату следующего дня, когда, утомленные тяжелым трудом
долгого и быстрого путешествия, наши путешественники прибыли к
бывший фермерский дом на дороге, ведущей через верхние районы
Северная Каролина. Возделывание вокруг этого жилища свидетельствовало как о хорошем
земледелии, так и о хорошей почве, и создавалось впечатление комфорта и
покоя, что было необычным зрелищем в стране, столь сильно встревоженной и
опустошенный войной, как и тот, по которому недавно странствовали путники.
Дом стоял на некотором расстоянии от дороги, и на
крыльце сидел пожилой мужчина респектабельной наружности, которому
молодая девушка в этот момент подавала глоток воды из бутылки.
небольшие, изогнутые, деревянные сосуд, который она держала в руке.

"Я томимые жаждой, - сказала Милдред, - молю вытащи меня некоторые из что
воды".

"Это место выглядит так хорошо, мэм, - ответил сержант, - что я думаю, мы
не могли придумать ничего лучше, чем остановиться здесь на ночь. Хорошего дня,
соседка! Как называется река, которую я вижу за тем полем, и
где мы можем быть в это время?

"Это Ядкин, - ответил мужчина, - и это графство, я полагаю, называется
Иределл, хотя я говорю только по догадке, потому что я всего лишь чужак в этих краях"
.

- Леди была бы очень признательна, - сказал Подкова, - за каплю этой
воды; и, если она согласна, она, возможно, также была бы рада приютить
здесь на ночь.

"Люди в доме добрые и достойные, - ответил старик, - и
вряд ли откажутся от услуги. Мэри, отнеси чашку леди".

Девушка повиновалась; и, подойдя к компании с сосудом в руке
, она внезапно вздрогнула, когда ее взгляд упал на Лошадиную Подкову, и было видно, что ее бледное
и изможденное лицо залито слезами.

- Мистер Робинсон! - воскликнула она дрожащим голосом. - Вы не знаете
я? - я, Мэри Мазгроув. Отец, это наш друг, Подковы Робинсон!
Затем, поставив сосуд на землю, она подбежала к сержанту.
когда он сел на своего коня и, прислонив голову к его седлу, она
горько заплакала, всхлипывая: "Это я, Мэри Мазгроув. Джон... наш
Джон... которого ты любила... он мертв ... он мертв!

В одно мгновение Аллен Масгроув оказался у ворот, где приветствовал
сержанта с нежностью старого друга.

Это признание мельника и его дочери сразу же утвердило
сержанта в его решимости закончить свой дневной путь в этом месте. В
через несколько минут Милдред и ее спутники были введены в дом на ферме
, где их сердечно приветствовали обитатели,
состоящие из крепкого, жизнерадостного земледельца и по-матерински заботливого
дама, чей выводок детей вокруг нее показал, что она хозяйка в семье
.

Сцена, которая последовала после того, как группа расположилась в доме, была в течение
некоторого времени болезненно трогательной. Бедная Мэри, охваченная ассоциациями, которые
пришли ей в голову при виде сержанта, села рядом с
ним и молча смотрела ему в лицо, явно испытывая сильное желание
желание выразить свои чувства словами, но в то же время пораженная
немая от интенсивности своих эмоций.

После долгой неизвестности, который был нарушен только на ее рыдания, она была
возможность произнести несколько бессвязных фраз, в которых она вспоминает в
сержант дружбу, которая существовала между ним и Джоном
Рамзи; и было что-то особенно трогательное в меланхолическом
тоне, которым, в соответствии с привычками, привитыми ей
религиозным воспитанием, и, скорее всего, в словах ее отца
частые увещевания она приписывала постигшему ее несчастью
к милосердному наказанию небес, перенести которое она благоговейно и
со вздохом, свидетельствующим о горечи ее страданий, молилась о
терпении и покорности. В этот момент вмешался Аллен Масгроув
, предложив несколько утешительных тем, подходящих к складу ума
девушки, и вскоре ему удалось осушить ее слезы и восстановить
ее, по крайней мере, к обладанию спокойным и, по-видимому, покорным духом
.

Когда это было сделано, он рассказал о событиях, связанных с
побегом Батлера и его последующим возвращением в плен на похоронах Джона
Рамсей, к которому, может быть, представлял себе, Милдред и Генри слушал с
наиболее поглотила ее внимание.

Эта сказка возвращения дворецкого, так неожиданно, и переданы в
в момент, когда сердце Милдред забилось с радостной надежде
скорее вновь увидеть своего возлюбленного в безопасности, теперь поразил ее слух
будильник, который ухватываемся за "Вояджер", которые, опасаясь никаких скрытых рифов или
неизвестные мели, слышит, как киль его корабля в середине океана против
твердый камень. Казалось, это сразу разрушило иллюзию, которую она лелеяла
с такой нежностью. Остаток вечера она провела в
общение гостей было тревожным и вдумчивым и выдавало то
печальное впечатление, которое только что сообщенные сведения произвели
на чувства Милдред и ее брата. Мазгроув, после того как
путешественники подкрепились едой и обрели силы благодаря доброму и
сердечному гостеприимству доброго человека, под крышей которого они были укрыты,
продолжил рассказывать сержанту о том, что недавно произошло в
окрестностях Эннори. Через несколько дней после побега Батлера
собственная семья мельника навлекла на себя ненависть
правящая власть. Его мельница и жилище были превращены в пепел
партией тори, которая вторглась в этот район с
единственной целью, кроме как отомстить подозреваемым лицам.
В ходе того же набега семья Дэвида Рамзи снова подверглась
нападению, и все, что уцелело от первого пожара, было
уничтожено во время второго. Многие другие дома в этом регионе постигла
та же участь. Экспедицию проводил Вемисс, который, как говорят
, носил в кармане список домов, к которым был направлен факел.
подлежащий применению, и который, выполнив каждый пункт своей дьявольской
миссии - так до сих пор гласит традиция - отметил бы завершенную работу,
вычеркнув меморандум из своих табличек.

Во время этого всеобщего опустошения опустошенные семьи бежали, как затравленная дичь
через леса и в беспорядочной спешке перебрались в
более дружественные провинции на севере. Мазгроув отправил свою жену и
младших детей почти сразу после нападения на него на попечение
родственника в Вирджинии, куда их перевезли несколько дней назад.
за несколько дней до даты его нынешней встречи с Подковойной Лошадью
Кристофер Шоу; пока он и Мэри оставались дома, на короткое время
чтобы оказать помощь семье Рамзи, с которой они чувствовали себя
себя связанными почти так же тесно, как если бы ожидаемый союз со стороны
свадьба состоялась. Когда этот долг был выписан, и Рамзи
семьи были обеспечены убежищем, Мазгроув поставил вперед
с его дочери воссоединиться с женой и детьми в своем новом убежище.
Именно во время этого путешествия они были случайно настигнуты
нашими путешественниками.

Раскрытие мотивов экспедиции Милдред Мэри и ее
отец, как можно предположить, разогрели свои чувства в самых
ласковое сочувствие в ее бедах. Они часто слышали о
привязанности Батлера к даме из Вирджинии и знали о ее имени из
инцидентов, произошедших на суде над Батлером, и из характера
миссии Подковы в Вирджинии. Мэри лелеяла в своем сознании
причудливый и ревностный интерес к леди, которая, как предполагалось, должна была
завоевать расположение Батлера из искренней преданности, которую она
наблюдал за его поведением, сначала у Адера, и часто позже
во время его пленения. Эффект этой предвзятой благосклонности теперь проявился
в ее поведении по отношению к Милдред; и в нежной игре, которую это придало
ее добрым чувствам, в ее теперешних
чувствах произошла самая счастливая перемена. Она сразу же тепло и пылко привязалась к Милдред.
и завоевала уважение богоматери самым любезным усердием.
В этих офисах любви, остроту свою скорбь начал давать
способ естественную сладость ее характер, и они были соблюдены, в
в той же степени, чтобы оживить чувства Милдред. Мария навесил с любовью о
ее новый знакомый, протянул ее самых мельчайших внимания комфорта,
часто говорили о щедром качества дворецкого, и дышал много
искренни для будущего счастья ему молитвой и тех, кого он любил.

Пока Милдред размышляла о том новом аспекте, который новости об этом
вечере придали ее состоянию, ее склонность и долг одновременно
подтолкнули ее к решению приложить усилия и присоединиться к Батлеру, вместо
возвращаюсь в Голубятню. Масгроув проинформировал ее о том , что
заключенную препроводили к Фергюсону, который, как ей сказали, в это время находился
в окрестностях Гилберт-тауна, менее чем в сотне миль
от ее нынешнего местонахождения. Она далеко продвинулась в его услугах, и она
не могла, теперь, когда она так близко подошла к нему, согласиться на
отказаться от попытки добраться до места его пленения. Она думала, что
с тревогой за опасностях, которые могут ждать его в связи с его
предыдущей побег, и эта тревога была увеличена ее памяти
тон горькую обиду, с которой Корнуоллис, в момент
чувствуя себя неохраняемой, упомянула об этом событии на своей последней конференции с тем офицером.
тот офицер. Прежде всего, это ее долг-таков был ее вид
вопрос-и что бы ни befal, он был властелином ее сердца, и все
опасностей и трудностей, теперь как и прежде, следует отбросить в ее
решимость применять его безопасности и комфорте. Ее решение было
принято, и она объявила о нем своим товарищам.

Ни сержант, ни Генри не воспротивились этому решению, чего
можно было ожидать. Подкове это было безразлично
о какой службе ему могли бы приказать; его мысли не имели иного направления
, кроме как подчиниться приказу и принять самые бережливые и осторожные меры
для его безопасного исполнения. Для Генри, который всегда был приятной
предложение, которое было рассчитано, чтобы привести его в области
приключения. Аллен Мазгроув, по этому поводу, добавил свое мнение, которое
довольно часто выбирают предприятия.

"Это было не так уж и сложно, - сказал он, - добраться до Берк-Корта
Дом, где, по крайней мере, женщина была, вероятно, узнать что-то
планы Фергюсон, и она может либо ждать, либо брать такую
направление после этого, как посоветовали бы ее друзья ".

Мэри умоляла, чтобы, каким бы путем ни выбрала Милдред, ей
разрешили сопровождать ее; и эта просьба была настолько
по душе Милдред, что она искренне умоляла мельника дать согласие на
план. С некоторой неохотой Мазгроув согласился; и, чувствуя себя таким образом
вдвойне заинтересованным в судьбе компании, он в конце концов решил
сам присутствовать при их нынешнем предприятии.

Уладив эти вопросы, усталые путники разошлись на ночь
довольные, по крайней мере, тем, что осознали тяжесть своих личных
скорби, облегченные жизнерадостностью, с которой было разделено бремя
.




ГЛАВА II.

ПРИЗНАКИ НАДВИГАЮЩЕЙСЯ БУРИ. - СБОР ЖИТЕЛЕЙ ЛЕСНОЙ ГЛУШИ.

 С оружием в руках поднимаются хижины и селения,
 Из извилистой долины, из нагорного брауна,
 Они сбили с ног каждого выносливого арендатора. -ВЛАДЫЧИЦА ОЗЕРА.


В сборе до конца наш рассказ, как то привлечь к выводу,
мы вынуждены, по образу помешивая драма, частые
сменить обстановку. Соответственно, оставляя Милдред и ее друзей идти своим путем
пока мы не найдем время последить за ними,
мы должны познакомить наших читателей с некоторыми новыми знакомыми, чьи ходатайства,
это будет видно, суждено в значительной мере повлиять на интересы этой
история.

Это было примерно второго октября, когда значительная часть войск
была замечена марширующей по этому району, который расположен
между горой Аллегани и верховьями Катобы в Северной Каролине.
Каролина. Численность этого отряда могла составлять, возможно, что-то около одной
тысячи человек. Его организация и общий вид были достаточно
поразительными, чтобы дать ему право на конкретное описание. Он состоял почти из
полностью кавалерийский; и зритель мог бы заметить по грубым,
обветренным лицам и мускулистым формам солдат, а также по
простоте их снаряжения, наспех набранному отряду
альпинисты, чьи обычные занятия были знакомы с тяжелым трудом.
войны с индейцами и активные охотничьи подвиги. Они были,
почти без исключения, одеты в охотничьи рубашки - одежду, столь дорогую
воспоминаниям о революции, и которой она во многом обязана быть
к сожалению, щегольству современности было позволено вытесниться.
Их оружие в немногих случаях отличалось от длинного ружья и
прилагаемого к нему охотничьего ножа.

Следовало заметить, что эта маленькая армия состояла из различных частей,
которые обычно обозначались либо по цвету
охотничьей рубашки, либо по бахроме, которой была отделана эта дешевая и
простая униформа была украшена несколько нарочито. Некоторые были одеты
в простую рабочую одежду из домотканой ткани того времени; и тут и там,
офицера можно было узнать по синей с желтоватым оттенком форме регулярной
континентальной армии. Самохвал, кроме того, был почти незаменимым
украшение фуражки, или обычной круглой шляпы солдат; и там, где этого
не хватало, его место нередко заменяли веточки зелени
сосна, остролист или другие образцы обычной листвы в этой стране.

Мужчины были верхом на поджарых, лохматых и измученных путешествиями лошадях самых разных размеров, форм и окрасов.
их багаж состоял из
ничего более громоздкого, чем легкая котомка, прикрепленная к задней части седла.
их седла или скудно снабженная пара седельных сумок. Маленький пеший отряд
ничем нельзя было отличить от всадников,
за исключением отсутствия лошадей и способа переноски их багажа
, который содержался в рюкзаках из оленьей кожи, привязанных к их плечам
. Они передвигались по местности, возможно, даже с большей легкостью
, чем кавалерия, и, казалось, ни в малейшей степени не сожалели о тяжелом походе
, который был для них намного легче, поскольку они были освобождены от
забота, с которой их товарищи добывали корм для своих животных
.

Офицеры командовать этой партии были молодые мужчины, в общем-то, чьи
поведение несущих и было видно, что смелые, предприимчивые и выносливые
характер, который в тот период даже больше, чем в настоящее время,
отличал население приграничья. Частые походы против
дикарей, которые время сделало для них привычными, а также
служба в общей войне, в которой все они принимали участие,
наложили на их внешность суровые черты вдумчивого характера.
солдатство.

Войска, которые теперь объединились, состояли из отдельных групп добровольцев,
каждая из которых была собрана под руководством своих собственных лидеров, без каких-либо требований
правительства, полностью независимых друг от друга, и многое другое
напоминающие беспорядочные встречи охотников, чем регулярно организуются
военная кафедра.

Они провели около недели ранее срока, на который у меня есть
представил их, мой читатель, на Wattauga, на границе штата Теннесси, в
исполнение приглашение от Шелби, который был теперь одним из главных
сотрудников в команду. Он сам располагал силами численностью от двух до
трехсот человек в своем собственном горном районе; и полковник
Кэмпбелл, который теперь тоже присутствовал, отправился на место встречи с четырьмя сотнями солдат из соседнего округа в Вирджинии.
Эти двое отправились на встречу с четырьмя сотнями солдат из соседнего округа в Вирджинии. Эти двое были
вскоре после этого образовали соединение с полковниками Мак-Дауэллом и Севье из
Северной Каролины, которые таким образом увеличили объединенные силы до численности
, которую я уже упоминал как составляющую все подразделение. Они
медленно и устало спустились с гор в район
местность, которая лежала между развилками Катобы, где-то недалеко от
нынешней деревни Моргантаун - и теперь, можно сказать, довольно
завис в окрестностях Фергюсона, затем двинулся прямо на него
. Силы британских партизан были пока слишком велики.
грозный для атаки этих союзников, и он все еще был в состоянии
безопасно пробраться к основной армии под командованием Корнуоллиса - в
в это время дислоцированной в Шарлотте, примерно в семидесяти или восьмидесяти милях от нее.
Он был как приобрести увеличение силы, определенных вспомогательных веществ, которые были
пока ожидается, присоединится к ним, как, не возбуждая подозрений их
цели, для достижения позицию, с которой Фергюсон может более точно
быть отрезанным от Корнуоллис, что лидеры горного задержался с такими
коварный задержки по март.

Фергюсон был полностью сосредоточен на Кларк, даже не подозревая о силе, которая
может вызвать, с такой невероятной быстротой армию из леса
подходит оспорить его прохождение через любые путь страны; и,
пользуясь доверием врага, Шелби и его соратников
готовились путем тайного движения, чтобы привести себя в готовность
Весна на свою добычу в самый благоприятный момент. В соответствии с
этим планом полковник Уильямс, который все еще сохранял свой лагерь в
Прекрасном лесу, был готов действовать против британского лидера, который
продолжал продвигаться дальше на юг, с каждым шагом увеличивая расстояние
между ним и его главнокомандующий, и до сих пор пользу
просмотры своего врага. Шелби и его товарищи ждали только, пока их
цифры должны быть завершены как можно скорее проектирования после этого
для формирования соединения с Williams, и сразу приступить к открытым и горячей
преследование своего противника.

Их неуверенность в отношении нынешнего состояния Кларка значительно усилила
их желание нанести как можно раньше свой
продуманный удар. Этот офицер несколькими неделями ранее начал свое отступление
из Огасты через Девяносто Шестой с примерно пятью сотнями человек,
За ним неотступно следовали Браун и Крюгер, и ему угрожали индейцы.
Племена, населявшие дикую местность, по которой он путешествовал.
Опасности и тяготы этого отступления проистекали не только из необходимости
Кларку предстояло погрузиться в негостеприимную и почти неизведанную местность
дикая местность Аллегани, по тропинке, которая фактически поставила бы его в тупик.
преследователей, а также вырваться из цепей Фергюсона; но они были
болезненно усилены из-за отряда женщин и детей,
который, уже ощутив месть дикарей и опасаясь ее
дальнейшие жестокости и едва ли менее безжалостная ненависть тори,
предпочли испытать суровость гор, чем оставаться в
своих собственных жилищах. Говорят, что число этих запуганных и беспомощных
беглецов составляло немногим более трехсот человек.

В войне за независимость не было инцидентов, которые более ярко
иллюстрировали героизм, проявленный при преодолении трудностей той войны
борьба в ее самый мрачный момент, чем терпеливый и настойчивый
доблесть этих отважных странников и их сообщников, которых мы имеем
недавно видели собранным с оружием в руках. История еще не наградила Кларка
и его товарищей заслуженной данью славы. В будущем
летописец найдет в их подвигах пленительную тему для своего пера,
когда он расскажет историю об их постоянстве даже посреди
отчаяние нации; пока фортуна, наконец, успешно завоеванная, не вознаградила
их бдительность, храбрость и мастерство, позволив им подчинить и
уничтожить господство тори на юге.

Враг, кишащий во всех укрепленных местах, ликующий от недавней победы,
хорошо обеспеченный военным снаряжением, полный надежд и гордый
сердце, охотилось на эти разрозненные, обездоленные и стройные группы с
острым нюхом, быстротой ног и вспыльчивым характером, что
это можно сравнить только с алчностью ищейки. Это стремление к преследованию
в настоящее время было направлено против Кларка; и это одно из
самых удачных обстоятельств, относящихся к событиям, в которых я участвовал.
сообщая, что эта цель подстеречь нашего доблестного партизана настолько
полностью поглотила внимание Фергюсона, что заставила его
пренебречь самыми обычными мерами предосторожности для защиты от
неудачи войны.

При таком положении вещей Шелби и его соотечественники ждали момента
, когда они могли бы немедленно направить свой марш в атаку на
британского солдата - их беспокойство усилилось до болезненной остроты из-за
опасение, что Кларк может быть побежден своими врагами, или
что Корнуоллис может ответитья получаю информацию о собирающихся бандах и
предпринимаю своевременные действия для усиления или защиты своего аванпоста. Именно в
этот момент сомнений и озабоченности мы решили представить их в
ходе нашего повествования.

Войска были остановлены примерно в середине дня, чтобы принять некоторые
напитки. Местность, которую они выбрали для этой цели, была узкой
долина или лощина, окруженная крутыми холмами, между которыми по неровному каменистому руслу вился прозрачный
ручей. Берег ручья
был покрыт травой самой живой зелени, а естественная роща
огромные лесные деревья покрывали все ровное пространство долины. В
сезон был самым приятным в году, являясь на тот период, когда в
в южной части нагорья, иней впервые видел, чтобы блистать на
опрыскивать рано на рассвете. В полдень-солнце вспять, пусть и не гнетуще теплый,
было еще достаточно пылкое оказывать тени рощи, и
прохладный горный ручей в глубоком овраге, никаких неприятных объекты утомили
путешественники. Здесь вся наша маленькая армия была рассеяна по лесу
; некоторые намеревались освежить своих лошадей в проточной воде,
многих сидящих под деревьями обсуждают свои стройные значит, и
не мало и небрежно и лениво слоняясь без дела по основаниям в
осуществление простое освобождение от ограничений дисциплины.
Марш войск в этот день не превышал десяти или двенадцати миль.
- можно было бы сказать, что они ползли по лесу. И все же,
однако, они были в движении с самого рассвета; и когда они
мерили землю своими медленными, но непрерывными шагами, раздался
молчаливое беспокойство и нетерпеливое ожидание, которые были едва ли меньше
утомительнее, чем более быстрые и трудоемкие операции.

- Кливленд, конечно, присоединится к нам? - спросил Шелби, поскольку в этот свободный от работы
час он оказался в компании своих собратьев-офицеров, которые
теперь собрались на берегу ручья. "Пришло время ему быть здесь. Я
устал от этой медленной работы. Если мы не совершим наш рывок в течение следующих двух
или трех дней, игра проиграна ".

"Держи себя в руках, Исаак", - ответил Кэмпбелл, который, будучи несколько старше
своего товарища, воспользовался свободой, указанной в этом ответе, и теперь
смеялся, делая замечание раздражительному солдату. - Держи себя в руках!
Уильямс ниже, и на ее искать; и наиболее эффективно использовать в
Маня Фергюсон как далеко вне досягаемости моего Господа Канюк, есть в
Шарлотта, как хотелось бы ему. Бен Кливленд будет со всеми нами в свое время.
Поверьте мне на слово. Вы забываете, что ему пришлось собрать своих
парней из Уилкса и Сарри".

"А Брэндон и Лейси еще не присоединились к нам", - сказал Мак-Дауэлл.

"Черт возьми, они должны быть здесь, чувак!" - снова перебил Шелби. "Я ненавижу
этот скрип моих ботинок по мягкой траве, как будто мы пришли порыбачить
пескарей. Я за то, чтобы смазать пятки нашим лошадям и пустить их в дело
".

- Ты всегда был вспыльчивым дьяволом, - снова перебил Кэмпбелл, - и
в этом мире потратил больше кожи для обуви, чем благоразумия, по крайней мере, в соотношении
десять к одному. Вам достаточно егерь знать, Исаак, что иногда
ну, чтобы украсть раунда игры, чтобы получить ветер них. Ваш сломя голову
поскорей бы только причинить нам вред".

- Ты! - со смехом воскликнула Шелби, взволнованная добродушием Кэмпбелла
. "Поистине, ты сам являешь собой образец трезвости и умеренности,
раз проповедуешь осторожность нам, молодежи! Вся мудрость, прогноз и
осмотрительность, я полагаю, поселились в твоем жилистом
ноддл! Как, черт возьми, случилось, Уильям, что вон те зеленые и
серо-рубашечные доверились себе, имея во главе такое благоразумие
, - это больше, чем я могу предположить.

В этот момент в круг офицеров протиснулся солдат.:

"Письмо для полковника Шелби, - сказал он, - принес солдат из
Кливленда".

"Ах, ха! Выглядит неплохо, - воскликнул Шелби, пробежав глазами по строчкам
. - Кливленд всего в десяти милях позади и просит нас дождаться его прибытия
.

"Со сколькими людьми?" - спросил один из группы.

- Этот негодяй забыл сказать. Ручаюсь, со всем, что смог
найти.

- Без сомнения, с хорошей компанией, - перебил Севье. - Я знаю вигов из
Уилкс и Сарри не отстанут".

"Судя по этому донесению, джентльмены, я полагаю, мы остановимся здесь на ночлег.
что скажете?" - таков был вопрос, предложенный группе
Шелби.

Предложение было принято, и несколько офицеров ремонте
свои команды. Как только этот приказ был доведен до сведения войск,
все предполагали, инцидент суеты с подготовкой временный
разбили лагерь. Разожгли костры, привязали лошадей, выставили охрану и
соорудили укрытия из зеленого дерева, срубленного в окружающем лесу. В
дополнение к этому, было забито несколько голов крупного рогатого скота из небольшого стада
, которое гнали в хвосте марша; и задолго до наступления ночи
когда мы пришли, сцена представляла собой довольно удобный бивуак
беззаботных, смеющихся лесорубов, чьи привычные привычки дома
приучили их к этой лесной жизни и способствовали их нынешнему предприятию
что-то вроде изюминки времяпрепровождения.

В первые промежутки досуга было замечено, как группы отправлялись в
соседние холмы в поисках игры; и когда час
ужин прибыл, хороший магазин жиров баксов и диких индеек не были
желая вкус кушанье, к которому соус лучше, чем остроумие человеку
когда-либо изобретенных, привез все здоровых фидер лагеря.

На закате была видна длинная шеренга лесной кавалерии, во всех отношениях вооруженная и
экипированная так же, как и те, кто уже занял долину,
спускавшаяся по неровной дороге, ведущей с возвышенностей
в лагерь. При первом намеке на приближение этого органа,
войскам, расположенным внизу, был отдан приказ выступить на парад, и вновь прибывших
встретили со всеми обычными военными проявлениями уважения и радости
на встрече дружественных групп солдат. Несколько дюжин рожков
самых резких тонов и с самым пронзительным диссонансом в ушах продолжали
непрерывный рев, пока встревоженное эхо не вырвалось из
тысяча точек среди холмов. Несмотря на команды офицеров,
раздались беспорядочные приветственные выстрелы и громкие приветствия
отдельные знакомые обменялись приветствиями из обоих рядов, поскольку
приближающиеся тела выстроились по всему фронту выстроенной шеренги. Когда
эта церемония закончилась, полковник Кливленд подъехал к небольшой группе
офицеров, ожидавших его доклада, и после долгого и сердечного
приветствия объявил, что его команда состоит из трехсот пятидесяти человек
отважные сердца, готовые и испытанные друзья к решению вопросов войны.

К этому моменту силы конфедератов составили около
тысячи четырнадцати сотен человек. На данном этапе стало необходимым придать
этим отдельным отрядам более компактный характер, и с этой целью было решено
необходимо, чтобы команда в целом должны стремиться к одной
настоящих лидеров. Учитывая сложность и деликатность выбора
человека для выполнения этой обязанности, общее мнение склонялось к правильности
представления о назначении генералу Гейтсу. Посыльный был
таким образом отправил на тот вечер, чтобы ремонт для американского
штаб-квартиры на "Хиллсборо", представить этому вопросу внимание
в целом. Тем временем Шелби, чьи претензии, возможно, на
честь возглавить экспедицию были наиболее достойны рассмотрения, с
что патриотично и благородно отсрочка личности, которая происходит так часто
в истории бойцы революции, сам предложил
целесообразность наделения повелевает своим другом Кэмпбелл, до
удовольствие от ворот должно быть известно. Предложение было горячо принято,
и, соответственно, с этого момента полковник Уильям Кэмпбелл был
выбран командиром нашей доблестной и боеспособной маленькой армии.

На следующий день войска пришли в движение рано утром
намереваясь продвигаться устойчивым темпом к Гилберт-тауну,
а оттуда по следам врага через границу в Южную Каролину.
Каролина. Ближе к полудню авангард был встречен
небольшим отрядом всадников, чье тяжелое положение и изможденный вид
свидетельствовали о том, что они недавно несли суровую службу. Они были
теперь в поисках того самого отряда, которого, к счастью,
встретили на марше; и с живой демонстрацией
радости они теперь ехали с офицером гвардии в присутствие
о Кэмпбелле и его сотрудниках. В их отчете было объявлено, что они являются Крупными
Чандлер и капитан Джонсон из отряда Кларка, которые с тридцатью
сторонниками были отправлены с западного берега Аллегани, чтобы
объявить войскам конфедерации о полном успехе этого
попытка офицера добраться до поселений на реке Нолачаки и
Реки Ваттауга. Их известие было немедленно доведено до сведения
армии; и глубокий и искренний интерес, который офицеры и рядовые проявили к
этому приятному известию, выразился в спонтанном одобрении
и одобрительные возгласы от одного конца колонны до другого. В
посланцы перешли к изложению подробностей своей последней опасной
экспедиции и полностью подтвердили самые тягостные ожидания, которые
слушатели ранее имели относительно трудностей, тяжелого труда и
страданий, связанных с этим предприятием. Солдаты Кларка, они далее
сообщается, были слишком ограниченными, чтобы быть в состоянии немедленно
перейдем горы и объединить в данный момент движение против Фергюсона;
но, что как только они оказываются завербованы на потребу
остальные, они, не теряя времени, чинят на месте действия.

К закату следующего дня, наша крепкая авантюристы вступили
Гилберт-город. Этот пост был оставлен Фергюсоном, и теперь его занимали
два стойких лидера вигов, Брэндон и Лейси, в
во главе примерно трехсот человек, которые отправились туда из
соседних гор Резерфорда, чтобы дождаться прибытия Кэмпбелла и
его друзей. Было очевидно, что дела быстро скатывались к
кризису. Фергюсон до сих пор казался безразличным к опасностям, которые
угрожали ему, и его действия свидетельствовали либо о фатальном презрении к
его противник или незнание степени его затруднительного положения - каждое из них
в равной степени дискредитирует высокую репутацию, которая была ему присвоена
он был осторожным и смелым солдатом.




ГЛАВА LIII.

МИЛДРЕД ПОПАДАЕТ В ПРИЯТНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ.


Мы оставили Милдред в надежном месте с ее новыми и добросердечными друзьями,
под гостеприимным кровом фермера, недалеко от Ядкина. Читатель
В ходе этого повествования, несомненно, нашел повод удивляться
чему может удивляться леди, столь деликатно воспитанная, с таким твердым духом
и с такой исключительной преданностью подверглись стольким опасностям, и
подвергла себя таким непривычным испытаниям ради человека, которого она
любила. Возможно, я смог бы прояснить этот вопрос, сославшись на
экстраординарное стечение обстоятельств, которые ее окружали.
Ни для кого не было секретом, что она горячо и всем сердцем, - да, даже
с фанатичным поклонением, - любила мужчину, которого искала. Ее привязанность
взращивалась в одиночестве и, подобно центральному огню, пылала неистовым
жаром, поначалу незаметным, тихим и устойчивым: и постепенно ее
энтузиазм окрасил страсть в свой цвет и превратил ее в
причудливое, но торжественное самопожертвование. Эта теплота чувств все еще могла бы
проявляться только на территории ее семьи, если бы не
то, что в самый критический момент, когда отсутствие ее отца в "Голубке"
Кот оставил ее без другого ресурса, кроме ее собственного совета, без посторонней помощи, она
была поставлена в известность, что жизнь ее возлюбленного в неминуемой опасности, и
одно ее слово, возможно, могло бы предотвратить его гибель. Мы видели, с
какой тревожной готовностью она отправилась в это чрезвычайное для нее
паломничество по долгу службы; и как, по мере того как она знакомилась с трудностями и
опасности, ее постоянства и разрешения все-таки взял тон выше, растет
более энергичные, даже с теми препятствиями, которые лежали на ее пути. Это
может показаться странным нашим воспитанным в мире дамам и мало сочетающимся с
той женской сдержанностью и стеснительностью, которые мы привыкли восхвалять: но
война, горе и катастрофа творят чудеса в женской груди и
делают то добродетельным и благопристойным, что непринужденность и безопасность могли бы оттолкнуть.
Природа - мудрая и коварная чаровница, и в несчастье она проявляет эту дерзость.
дерзость не лишена привлекательности, что было бы в спокойные и счастливые времена.
навестите ее с порицанием. Если эти соображения не хватает
объяснить нынешнее поведение моей героини, Я прошу моего читателя
имейте терпение до конца, когда, возможно, он найдет еще
причина получше.

Когда наступило утро, Милдред проснулась с первыми лучами солнца. Ее
мысли с напряженным беспокойством размышляли о последних известиях,
и спала она лишь короткими и беспокойными перерывами. Она была
не терпелось снова на дорогу.

Соответственно, как только можно было начать приготовления к путешествию,
наш отряд, теперь увеличенный за счет Масгроува и его
дочь, отправившаяся в путь по направлению к дому Берк Корт.

Это путешествие затянулось на несколько дней. Неспокойное состояние
страны, вызванное активными военными действиями, которые теперь возобновились,
заставляло наших путников почаще останавливаться среди
дружественных жителей региона, через который они проезжали, в
прикажите получить информацию или дождитесь прохождения войск, чье
присутствие могло вызвать затруднения.

Внимательная доброта Аллена Масгроува и неустанное внимание
Мэри, которая, смягченная собственным горем, проявила более трогательную
сочувствие к страданиям Милдред с каждым днем укрепляло
дружбу, которую породило их нынешнее общение, и в значительной степени
избавляло дорогу от ее скуки и неудобств.

Путешествие, однако, был не без трудностей, ни вообще
без проявления интереса к этой истории. Верхние районы
Округа Северной Каролины представляют глазу очень красивую страну,
разнообразную горами и долинами и в целом одаренную богатой
почвой. Вследствие этого значительные части этого региона были заселены
и были введены в эксплуатацию в ранний период истории провинции
; и в эпоху революции были отмечены как наиболее
желательные позиции для поддержки южных армий. Это
обстоятельство привело войну в этот квартал и вызвало
частую борьбу за удержание там позиций каждой стороны, вступившей в
владение им. Такое положение вещей, как мы уже отмечали ранее
, затруднило продвижение наших друзей и даже
вынудило их в значительной степени отклониться от прямого маршрута их
путешествия.

Это произошло через несколько дней после выхода из Yadkin, что час
закат нашли наш маленький отряд, преследуя дорогу через глубокий и
мрачный лес, который на несколько километров прошлом, была беспросветной любой
возникновение человеческого жилья. Ни Подковы, ни Аллен Масгроув
не обладали никаким знакомством с регионом, кроме знания того, что
они находились на так называемой верхней, или горной дороге, которая тянулась
из Вирджинии полностью через эту часть Северной Каролины; и что
они могли находиться не более чем в пятнадцати-двадцати милях к северу от Берка
Здание суда. Где они проведут ночь, которая была уже близка
, было вопросом, который полностью зависел от случая; и, воодушевленные
надеждой встретить какую-нибудь лесную хижину, они продолжали скакать
вперед, даже когда сгущающиеся сумерки настолько скрыли их путь, что
приходилось проявлять некоторую осмотрительность, выбирая дорогу. Таким образом,
ночь подкралась к ним почти неожиданно.

Нет ничего более меланхоличного, чем глубокий и одинокий ночной лес;
и почему это должно быть так, я не буду останавливаться, чтобы спросить, но эта меланхолия,
мне кажется, это усиливается прохладой осеннего вечера.
Воображение народов непроглядной глубине леса с
призраки, которых болтливыми и пронзительный рептилий, населяющих эти
выемки смотря на то голос; земля под ногами,
ковровое покрытие с "ворона вниз тьмы", имеет неопределенный поверхности
что заставляет путешественника думать подводных камней и неожиданных банков, и
страшные трясины; и серый свет светлячка, или холодной
блеск гнилой древесине, светит сквозь мрак, как некоторые
ведьмина свеча из земли с привидениями. Затем, высоко над головой, мрачный
формы деревья кивают в ночи-ветер, и звезд,--безрезультатно данным
веди нас на нашем пути-не видно только в краткосрочные и быстрые проблески через
листва; все эти вещи влияют на разум с грустью, но
клацая зубами и холодной ползучести крови, оказываемые
вяло морозной атмосферой, сделать его еще более грустно.

Милдред и Мэри Мазгроув в полной мере разделяли эти фантазии.
сейчас, когда они ехали в темноте бок о бок; и, возможно,
время от времени в их шепоте можно было услышать нетерпеливые нотки.
Постепенно это чувство распространилось на Генри, а со временем, по-видимому, дошло и до сержанта и мельника. Постепенно это чувство распространилось и на Генри.
со временем оно, по-видимому, дошло и до сержанта и мельника;
ибо эти двое, словно внезапно столкнувшись с необходимостью сделать что-нибудь
запасное на ночь, теперь остановились, чтобы осведомиться об
удобствах более слабых членов отряда и обсудить
что было лучше всего сделать. Развести костер, поставить палатку и воспользоваться
содержимым их рюкзаков для ужина было единственным выходом
которые позволяло их положение; и поскольку эти договоренности были всего лишь
обычными случаями путешествий в те времена, о которых мы говорим, они были
теперь разрешены с небольшим ощущением неудобств или трудностей. Однако
Было правильным, чтобы отряд разбил лагерь в каком-нибудь месте, где
у них могла быть вода, и с этой целью они продолжали двигаться
вперед, пока не оказались поблизости от
бегущий ручей - событие, которое, исходя из природы страны, должно было произойти в ближайшее время
вероятно.

- Сегодня ночью не может быть луны, - сказал сержант, когда они ехали дальше
в поисках их проживания-место, "но там свет будет выглядеть, как будто она
всходило. Нет, этого не может быть, ибо Запад, как я сужу, Аллен".

- Это к западу, - ответил Мазгроув, глядя в сторону слабого света, который
выделял на горизонте контуры верхушек деревьев.
- В лесу, должно быть, пожар.

Отряд поехал дальше, все взгляды были устремлены на явление, на которое указал
Подкова. Свет становился все шире и бросал зловещий луч к
зениту; и по мере того, как путники приближались, сияние
увеличивалось и освещало вершину холма, который теперь был
очевидный, лежащий между ними и светом.

"Мы должны немного отдохнуть здесь", - сказал сержант, натягивая поводья своей лошади.
в темном и узком ущелье. "Огонь прямо за этим холмом впереди.
впереди. Было бы разумно провести небольшую разведку; там могут быть путешественники
разбившие лагерь на той стороне, или войска, насколько нам известно; или это может быть
старый костер, оставленный последними проходившими мимо людьми. Ты, Аллен Масгроув,
оставайся здесь с женщинами, а я поеду вперед, чтобы разобраться в
деле.

Генри сопровождал сержанта, и они оба поскакали вверх по холму. Когда
они поднялись на вершину, и перед ними открылась богатая и странная перспектива
. Примерно в трехстах или четырехстах ярдах впереди, у подножия
длинного склона холма, был обнаружен огромный столб пламени, охвативший
весь ствол высокой сосны и вспыхивающий внезапными вспышками
среди увядшей листвы. Сияние, исходившее от этого
гигантского факела, проникло в соседний лес и осветило деревья
сиянием более ослепительным, чем днем; в то время как сильные тени
оказавшись в такой непосредственной близости от резкого красного света, как будто он
взглянул на каждого прямостоячий стебель или ствол, дал новый и гротеск
план на знакомые предметы из дерева. Яркий свет упал на
опушку леса, а чуть дальше - на полосу воды, которая
свидетельствовала о том, что пожар разгорелся на берегу какой-то реки.
Не менее заметными, чем местные особенности этой сцены, были
фигуры значительного отряда солдат, праздно сновавших взад и вперед.
беспорядок в зоне света и на небольшом расстоянии от них
несколько лошадей привязаны к ветвям соседних деревьев.
Подкова и его юный спутник несколько мгновений стояли, созерцая это зрелище.
сержант в молчаливой догадке и замешательстве.
Генри Интент размышлял о характере людей внизу.
только благодаря новизне и живописной красоте открывающегося вида.

Свет падал прямо на дорогу и освещал лица наших
двух друзей, на что сержант, казалось, не обратил никакого внимания
пока Генри не указал ему на всадника со стороны
огонь, который теперь приближался к ним.

"Сержант, вернуться в тень", - воскликнул Генри; "человек идет
после нас".

"Стойте на своем, - ответил Подкова. - у него нет к нам недоброжелательства. Он
одет как честный человек и хороший солдат".

"Кто идет?" крикнул всадник, а теперь он пришел в
выступая расстояние. - Встань и скажи мне, кто ты такой!

"Друзья на охоту-рубашка и хвостиком", - ответил Робинсон.

"Я рад слышать, что ты так сказал", - возразил разведчик, а он до сих пор расширенный
ближе. - Откуда и в каком направлении вы направляетесь?

"Это должен быть голос Уильяма Скорсби из "Амхерст Рейнджерс"", - оживленно воскликнул Генри.
"Насколько я помню, это тот самый человек!"

- Кто это у нас тут? - отозвался всадник. - Генри Линдсей! наш заместитель
капрал! Эй, парень, откуда ты взялся? - добавил он тоном радостного удивления.
Протягивая Генри руку.

- Эй, сестра Милдред, мистер Мазгроув! - воскликнул Генри, во весь голос окликая
своих друзей, которые ждали позади, ожидая
известий. - Поднимайтесь, поднимайтесь! Вот тебе и удача!"

И, продолжая громко кричать, он поскакал назад, пока не встретил свою
сестру, и проводил ее до вершины холма, откуда, следуя за
под руководством Уильяма Скорсби отряд спустился к бивуаку
Амхерст Рейнджерс.

Генри нетерпеливо разыскал Стивена Фостера и, приведя его в
присутствие Милдред, выслушал от него рассказ о ходе
событий, которые привели к этой счастливой встрече.

Рейнджеры выступили из Вирджинии через несколько дней после отъезда Милдред.
Голубиная котика. Они присоединились к разбитой армии Гейтса в
Хиллсборо, где они пробыли почти две недели.
им представилась возможность принять активное участие в операциях того дня.
предприятие Шелби против Фергюсона, знание
которое дошло до них в штаб-квартире Гейтса, куда прибыл посыльный
из Шелби с просьбой о помощи. Соответственно, рейнджеры
вызвались добровольцами на эту службу и, с разрешения генерала,
теперь направлялись к дому Берк Корт, надеясь там получить
разведданные, которые позволили бы им присоединиться к союзникам.

Они прошли несколько миль по той же дороге, по которой шли наши путешественники
, опередив их не более чем на два часа; и достигнув
Катобы перед заходом солнца, решили разбить там лагерь на ночь.
Воины, непривычные к точные дисциплины, были, в спорте, подожгли
с высокой сосны, какой-то несчастный случай штурма были убиты, и производится
пожар, который успел засветиться подковы и его заряд
сцена в настоящем заседании.

Его можно представить, что этот инцидент придается большое удовлетворение
Милдред и ее партии, которые были таким образом приведены в связи с
много друзей, с которыми они намерено и впредь продолжать
их путешествие. Первый хороший результат этой встречи был достигнут немедленно
в удобном, хотя и грубоватом жилье, которое
оперативные и объединенные усилия рейнджеров помогли Милдред и ее
подруге Мэри Масгроув провести ночь в крепком и
здоровом сне.

На следующий день рейнджеры и их новые товарищи прибыли в
Берк Корт Хаус. Здесь их ознакомили с тем фактом, что
горные войска в это время продвигались к Гилберт-тауну. Они
соответственно, после ночного отдыха возобновили свой поход и, проделав
трудный путь по труднопроходимой горной местности, преуспели на
третий вечер в достижении маленькой деревни, у которой оставалось совсем немного времени
с тех пор это штаб-квартира Фергюсона и место пленения Артура Батлера
.

Теперь они были впереди Кэмпбелла и его горцев; и в
ожидании этих войск им было предоставлено свободное время, чтобы набраться новых людей.
последствия их недавней усталости сказались на них самих. Были получены хорошие покои
для Милдред и ее спутников. Она нуждалась в отдыхе, и
воспользовалась представившейся возможностью насладиться им.

В деревне в этот момент было полно солдат. Брэндон и Лейси с
их последователями, о которых мы упоминали в предыдущей главе, были
уже там, в ежедневном ожидании прибытия конфедератов;
и среди этих людей сержант Робинсон и его товарищ, мельник,
нашли способ скрасить тягостную задержку, не говоря уже о
Генри, который теперь стал настолько решительно настроен на войну, что
лагерь был для него местом, вызывающим неослабевающий интерес.

Через два дня армия Кэмпбелла вошла в деревню, после марша, описание которого
мы уже представили нашему читателю. С самого начала это было обязанностью
со стороны Аллена Масгроува и сержанта предупредить его
о присутствии Милдред и ее брата и сообщить ему
об особой цели ее миссии. Результатом этого стал визит
Кэмпбелл, Шелби, и Уильямс, леди на вечер
прибытие. Два последних из перечисленных офицеров уже лично
активность в имени Артур Батлер, и все почувствовали оживленных
интерес к его судьбе. Странное отношение, в котором Милдред, казалось,
находилась к пленному офицеру, и необычайное рвение, которое проявляла ее
нынешняя миссия по его делу, вызвало теплое сочувствие со стороны
щедрый солдат вокруг нее, и был даже настойка
романтика рыцарства в горячности, с которой, в ходе нынешней поездки, они
обязались ее службы. С деликатностью, которая всегда принадлежит
чтобы благородный и храбрый сердцем, они отказались от расследования
специальные стимулы, которые могли бы так искренне заручиться леди в
службы своих земляков-солдат, и усиленно стремился поднять ее
духи в веселые и счастливые тона надежды они смогли
вдохновлять.




ГЛАВА ПЯТАЯ.

ФЕРГЮСОН ПРОДВИГАЕТСЯ НА ЮГ. - У НЕГО ЕСТЬ ПРИЧИНЫ БЫТЬ ОСМОТРИТЕЛЬНЫМ.-АРТУР
БАТЛЕР ОБНАРУЖИВАЕТ, ЧТО ОТДАЛЯЕТСЯ ОТ СВОИХ ДРУЗЕЙ.


Мы ненадолго возвращаемся, чтобы присмотреть за Батлером. Насколько позволяет мне судить моя информация
- поскольку я хочу быть точным в датах - это было примерно
23 сентября, когда наш герой прибыл в Гилберт-таун и обнаружил
сам передал себя под опеку Фергюсона. Его ситуация, и во многих
отношениях неудобно, не совсем без обстоятельствах
смягчить строгость плена. Фергюсон, хотя и был грубым солдатом, и
воодушевленный ревностной приверженностью королевскому делу, которое проникло в его
чувства глубокой ненависти к вигам, тоже был человеком образования,
и распоряжения соблюдать требования джентльмен полностью равна
сам в звании и внимание-даже тогда, когда эти качества нашли
в качестве противника. В последнее время его общение почти полностью ограничивалось
дикими духами, населявшими границу, и которые, движимые
неукротимыми страстями, были привычны впадать во все крайности, какие только позволял мир.
разрешение на ведение войны позволяло им практиковаться. Соответственно, он приспособил
свое поведение к комплекции этого населения и сохранил свою
власть, как над своими собственными новобранцами, так и над теми из противоположной стороны, которые
попали в его руки, благодаря суровому, а нередко и даже
жестокому поведению. Следуя примеру, поданному ему самим Корнуоллисом, он
не раз совершал возмездие вигам, которых
случайности войны привели к его власти; или, что было в равной степени
достойный порицания, позволил бандам тори, которые завербовались под его
знамена, удовлетворять свою жажду крови самыми отвратительными
варварствами. Однако по отношению к Батлеру он вел себя более сдержанно.
внимание - и иногда даже оказывал ему такие маленькие любезности,
какие можно было себе позволить без риска для основной цели его безопасности
хранение. Для заключенного была выделена отдельная комната, и ему разрешили
время от времени пользоваться услугами Гарри Уинтера и других товарищей
по его недавнему несчастью. Тем не менее, знакомые сцены страданий и
смерти, свидетелем которых Батлеру приходилось быть среди своих соотечественников,
и сознание собственной неспособности предотвратить эти бедствия,
сильно угнетали его дух. Его убеждение также в том, что Фергюсон был
теперь помощь, благодаря тому, что казалось наиболее эффективным участием, в
плане захвата Кларка и его вере в то, что этот удар
печально огорчит, если не совсем обескуражит друзей независимости
на Юге это усугубляло его личное горе. Он ничего не знал о
сборе горцев и не видел никакой надежды на выход из
трудностей, которые угрожали сокрушить его дело.

Таково было состояние Батлера в течение первых четырех или пяти дней
его заключения в Гилберт-тауне. В конце этого периода обстоятельства изменились.
это событие вызвало в его груди живейшее волнение. Внезапно был отдан приказ
о немедленном движении армии на юг - и
пленным было приказано сопровождать марш. Было очевидно, что
получена важная информация и что приближается какое-то решающее
событие. Когда, во исполнение этого приказа, войска были
выстроены в путь, и Батлер был размещен в колонне,
вместе со всеми другими заключенными на посту, он был поражен
понаблюдайте за драгуном Джеймсом Карри, который регулярно появляется в строю
прикреплен к корпусу. Батлер ничего не видел и не слышал об этом человеке
с тех пор, как расстался с ним в Блэкстоке после битвы при
Масгроувз-милл; и его убежденность в том, что, действуя под контролем
некий высший авторитет, этот человек был главным виновником
его нынешних несчастий, вселял в него болезненную тревогу в отношении
будущего. Это беспокойство отнюдь не уменьшилось, когда он теперь
обнаружил, что тот же самый человек с отрядом драгун был специально
вверен его попечению. Уинтер и другие солдаты, которые были,
до этого момента им разрешалось составить ему компанию, теперь им было приказано
занять место среди обычных заключенных, и Батлеру предоставили
его лошадь и приказали подчиниться особому надзору
драгуна. После этих приготовлений марш Фергюсона
начался.

Армия осторожно продвигалась к верхним районам округа
Девяносто Шесть. Батлеру было очевидно из частых намеков, оброненных в
разговорах офицеров-роялистов, что Фергюсон полагал, что он
с каждой минутой становится все ближе к Кларку. В этом состоянии неизвестности и
усталость первый день марша подошел к концу.

Второй был похож на первый. Фергюсон все еще продвигался на юг, медленно, но
неуклонно. Каждый человек, встреченный на дороге, был допрошен
командующий офицер, чтобы выяснить, нет ли каких-либо сообщений о войсках
на западе. "Пересекал ли кто-нибудь Салуду - или о нем слышали в направлении
гор!" - был неизменный вопросительный ответ.

Ничего такого, о чем допрашиваемый не знал - был обычный ответ.

"Тас! дьявольщина в том, что мы ничего не слышим об этом парне!
воскликнул Фергюсон после того, как был допрошен пятый или шестой путник.
"Кларк и его нищие плоти и крови, они путешествуют по суше, и
не по воздуху! Честное слово, я начинаю думать, что Крюгер спас нас от неприятностей.
Он положил руку на круп беглеца! Джеймс Карри.

Драгун выехал вперед и поклонился.

- Вы покинули форт Девяносто Шесть только в среду?

- Я покинул.

- Где тогда был Крюгер?

"Направлялся к Салуде вместе с Брауном - следуя за Кларком, как и предполагалось
- но по довольно холодному следу, как сообщил один из курьеров ".

"Хм! Я должен подобраться еще ближе к горам", - сказал Фергюсон, когда он
стиснул зубы и, казалось, погрузился в раздумья.

Вскоре после этого колонна отклонилась от своего прежнего курса.
по дороге, которая вела на запад.

Так закончился второй день.

В течение следующих двух дней Фергюсон стал явно более
осмотрительным в своих передвижениях и провел большую часть этого
промежутка времени на дороге, которая, как говорили, простиралась от Девяносто Шестой до
Гора Аллегани. Здесь он оставался с осторожностью тигра
, который готовится прыгнуть на свою добычу; и именно с раздражительным нравом
после этой тревожной вахты в течение сорока восьми часов он повернулся к своим
каблук и вызвал своих офицеров, окружающих его, и объявил о своем
определение проникнуть еще дальше в лес. Как и подобает мужчине
озадаченный и раздраженный крестами, он вскоре изменил свое мнение и
приказал привести к нему лейтенанта кавалерии.

"Возьми шестерых своих лучших людей, - сказал он, - и отправь половину из них
по этой дороге к горам, а другую половину на юг - и
прикажи им не останавливаться, пока они не принесут мне какие-нибудь новости об этом
ночной ястреб, Кларк. Пусть они будут надежными людьми, на которых вы можете положиться. Я
подожду их всего двадцать четыре часа. А пока, - добавил он, поворачиваясь
другому присутствующему офицеру: "Я пошлю курьера за Крюгером, который
найдет его, если он будет на поверхности".

На следующий день, который подводит нас к третьему октября, произошла решающая перемена
в положении дел. Прежде чем кто-либо из недавно отправленных разведчиков
вернулся, в лагерь Фергюсона был доставлен соотечественник
, который, будучи представлен в обычном порядке
допрос, сообщил допрашивающим, что примерно в тридцати милях, в
направлении форта Девяносто Шесть, он встретил на дороге большую группу
кавалерия под командованием полковника Уильямса - и что этот офицер
проявил большое беспокойство, узнав, были ли замечены определенные отряды вигов
возле Гилберт-тауна. Информатор добавил, что "Уильямс показался ему
странно разборчивым в своих расспросах о Фергюсоне".

Эти сведения, казалось, внезапно пробудили британского партизана от
сна. Теперь он находился в ста милях к югу от Корнуоллиса; и было очевидно, что как к востоку
, так и к западу от линии сообщения между ними
враждебные партии собираются с целью каких-то совместных действий
против него. Это поразило его теперь, впервые, что враг может
быть брошенным между главной армией в Шарлотт и его отряд, и
таким образом, вызвать у него некоторое смущение в его отступить, но он еще был
презрение самонадеянный воин, что он возвращался к возможности
он вынужден бороться с его путь.

"Они хотят поменяться со мной ролями, - сказал он тоном, полным
насмешки, - и надеются наброситься мне на спину, пока я буду занят этим
полуголодный и длинноногий парень с гор, Но я покажу
кто еще здесь хозяин!"

В таком настроении он начал свое отступление, которое велось медленно и
упрямо; и можно предположить, что Батлер, невольно
следивший за успехами своего врага, наблюдал за этими передвижениями с
тревожным интересом. Общий доклад лагерь ознакомил его с
обстоятельства, которые рекомендовал отступить, и он, таким образом,
следил за ходом событий в секундное ожидание какой-то инцидент
большое значение для себя.

Ночью Фергюсон прибыл в "Коупенс" всего через двадцать четыре часа.
продвижение его врагов. Во время отдыха здесь он получил сведения об
мощном войске, которое недавно собралось в Гилберт-тауне и которое, как ему теперь сказали
, полностью преследовало его. Сначала он с
недоверием слушал отчет о численности этой
внезапно набранной горной армии. Казалось невероятным, что такое войско
могло быть созвано за такой короткий срок и с такой секретной
экспедицией; и еще более недостойно верить, что они могли быть
встречается в диких и малонаселенных районах Аллегани. Его сомнения,
однако поддался своему страху и побудил его ускорить шаг.

Его первой заботой было отправить в ту ночь курьера в Корнуоллис,
сообщить генералу о своем положении и попросить подкрепления.
Сохранилось письмо, в котором содержалась эта просьба, и оно показывает, что даже
в трудный момент, в который мы поставили автора этого письма,
его хвастливая уверенность не покинула его.

Перед следующим рассветом он снова был в движении, направляя свой поспешный марш
к броду чероки через Брод-ривер. Этого пункта он достиг в
закат. Его путешествие продолжалось, до сих пор с неослабным
промышленность. Если бы его движения соответствовали его притворному неуважению к
своему врагу, он бы здесь остановился передохнуть; но, подобно тому, кто летит
с суеверным страхом преследователя гоблинов отступающий
партизан с беспокойством оглянулся через плечо и сделал
знак своим товарищам продолжать продвигаться вперед. Они переправились через реку ночью
и не останавливались до тех пор, пока не преодолели шесть или восемь
миль за дальним берегом.

Тревога, неизвестность и нетерпеливое ожидание Батлера возрастали с каждым днем.
эти усиливающиеся проявления приближения периода, который он
предвидел, должны были иметь решающее значение не только для его собственных надежд, но и, в значительной
степени, для надежд его страны. Отступление Фергюсона к
Королевская гора, которая теперь находилась всего в нескольких милях впереди, была видимым
и наиболее поразительным примером исчезающей силы, которая в течение короткого
полугода сохраняла свое господство над свободными духами
юг, и который стремился посредством жестокого и кровавого правления уничтожить
все, что было великодушным и мужественным в этих пострадавших провинциях.

Довольствуясь этим быстрым обзором событий, которые сами по себе
представляют интерес, который, если бы мне позволили время и пространство,
оправдал бы детализацию целого тома, я возвращаюсь к обычному течению моего
рассказа.




ГЛАВА LV.

ВИГИ ПРОДОЛЖАЮТ СВОЕ ШЕСТВИЕ. -МИЛДРЕД ОСТАЕТСЯ ПОЗАДИ.


Армия горцев остановилась в Гилберт-тауне только до тех пор, пока видеозапись
из Уильямса не принесла известий о последних передвижениях Фергюсона. Они
достигли Кэмпбелла рано утром после его прибытия в деревню,
и сообщили ему, что Уильямс пошел по стопам британцев
партизанил и рассчитывал объединить свои силы с силами союзников
добровольцы в Каупенсе (поле, еще не отмеченное в
истории), куда он рассчитывал прибыть на следующий день. Кэмпбелл
в результате, чтобы спешить в этом квартале.

Настоящее положение Милдред, несмотря на вроде сочувствия
в котором каждый относился к ней, был один, который сильно воздействовал на ее
чувства. До сих пор она сталкивалась с трудностями своего путешествия,
и переносила испытания, столь непривычные для ее пола, с
дух, который не дрогнул ни перед каким препятствием. Но теперь, оказавшись в
обозе армии, которая только что двинулась навстречу своему врагу, со всеми
превратностями и опасностями предстоящей битвы, она испытала сильное потрясение.
сердце, которого она до сих пор не знала, которое чувствовало себя призванным
выбирать между альтернативой: сопровождать их в их походе,
или остаться позади. Принять первое решение было мучительно.
сознание заставило бы ее стать свидетельницей сцен и, возможно, претерпеть
лишения, сама мысль о которых заставляла ее содрогаться; в то время как, чтобы
оставаться на расстоянии от театра событий, в которых она была так
глубоко озабочен был мыслью, что предложено немало тревожных опасений, не
менее невыносимо, чем подследственные страдания кампании. Она,
до сих пор, невзирая на все опасности ради того, чтобы быть рядом с дворецким; и
теперь медлить или пребывания ее шаг, когда она уже почти совсем достиг
место его плену, и когда военное счастье может в скором времени бросить ей
на его фактическое присутствие, ей показалось, что оставив ей долг в
самый критический момент испытания. Она знала , что он был в лагере
врага, что этот враг, вероятно, догнали и привезли к
боевой; и было с увеличенной ужас, который она вызвала к ней
воображение возможных человеческих несчастий, которые могут befal Артур Дворецкий в
причинение какого-сводный акт мести спровоцированы
ожесточение конфликта. "Я подвергалась опасностям наводнения и шторма
ради него - в лесу и в поле, в битве в полдень и нападении в полночь", - сказала она
с серьезностью, которая показывала, что она отбросила все сомнения
разум; "Я дал свой обет преданности его безопасности - он должен быть исполнен
с такой верностью, какая подобает священным узам между нами. Я не отступлю.
Сейчас, в последней битве, я не отступлю, хотя опасности сгущаются вокруг меня. Я
готов к худшему".

Аллен Масгроув, Робинсон и Генри боролись с этим решением совместными упреками
, убеждая Милдред в целесообразности ее пребывания в деревне
, по крайней мере, до тех пор, пока активные действия армии не будут прекращены.
прекращено - событие, которого можно ожидать через несколько дней. Но это было
только после того, как сам Кэмпбелл возразил ей против
неблагоразумия ее намерений и пообещал предоставить ей средства для
отправившись на место боевых действий, она в любой момент могла подумать, что ее
присутствие там полезно, что она отказалась от своей решимости
сопровождать армию в ее нынешней экспедиции. Как следствие,
в конечном итоге было решено, что она останется в предоставленных для нее помещениях
в Гилберт-тауне под присмотром мельника и его дочери, пока
в качестве охраны ее персоны было выделено несколько солдат. С этим
свитой слуг ей было предоставлено право приблизиться к
центру событий настолько, насколько ее внимательный и верный советник Аллен
Масгроув сочтет безопасным.

Другой источник беспокойства для нее возник из-за разлуки, которую
ей предстояло пережить с сержантом и своим братом Генри. Лошадь
Шу, движимый непреодолимым и нежным желанием присутствовать
при ожидаемой передаче оружия, которая могла бы так существенно повлиять на
судьбу его плененного товарища-солдата, Батлера, представлял
Милдред стоимость услуги он может оказать, и как
с дружеским участием Миллера и его дочь ничего не осталось
в пределах их полномочий, подлежащих поставке, в сторону комфорта и защиты
что касается леди, то она не отказалась от своего согласия на это временное оставление.
хотя это, естественно, пробудило некоторое болезненное чувство
тяжелой утраты в тот момент, когда ее возбужденные чувства больше всего нуждались в
утешении друзей.

Генри, очарованный перспективой военного приключения и преувеличенный
в своем собственном уважении тем значением, которое Стивен Фостер и Рейнджеры
в шутку придавали его положению в рядах, до сих пор упускал из виду
об особом долге, который он взял на себя как компаньон своей сестры, о том, что он
теперь решительно восстал против всех попыток убедить его остаться
в деревне; и Милдред, наконец, после обещания сержанта
не спускать с кадета глаз, неохотно уступила требованию, которому
она сочла почти невозможным сопротивляться.

Эти вопросы были улажены, и вскоре Милдред и Мэри
Мазгроув, сидя у окна дома, который был выбран в качестве
их теперешнего пристанища, видел, как длинный строй армии быстро проплывал мимо.
шагал и наблюдал за беспечными и смеющимися лицами солдат, когда
они гуськом прошли по единственной улице в деревне и свернули на шоссе
, ведущее на юг.

Войска ушли несколько часов назад, и Аллен Масгроув и
несколько солдат, которые остались позади, рассеялись по
деревня, чтобы избавиться от скуки безделья в сплетнях скудного населения, которое предоставляло это место.
население. Милдред удалилась в свою комнату,
а Мэри слонялась с места на место, как человек, обеспокоенный заботой. Все
группа испытывала то глубокое чувство одиночества, которое так остро ощущается
теми, кто внезапно меняет жизнь, полную тяжелого труда и происшествий, на
жизнь отдыха, в то время как ожидаются события, представляющие живой интерес.

"Они ушли, мэм", - сказала Мэри, пробираясь к Милдред.
после того, как она обошла почти всю деревню, в
состояние беспокойства, которое я описал: "они ушли по меньшей мере на двадцать
миль, я думаю, к этому времени; и я никогда бы не поверил,
что я мог так сильно заботиться о людях, которых никогда раньше не видел. Но нам
так одиноко, мэм. И молодой мистер Генри Линдси, я бы сказал,
должно быть, устал к этому времени дня. Что касается этого,
люди могут устать больше, стоя на месте, чем двигаясь дальше ".

- Как далеко они сегодня продвинулись? - спросила Милдред. - Ты слышала, что сказал твой
отец, Мэри?

"Я слышал, как он и солдат, которые находятся здесь позволяют", - ответила девушка,
"что полковник Кемпбелл не достигнет полковник Уильямс до завтра
во второй половине дня. Они сказали, что это был хороший пятьдесят миль пути. Они выглядят как
храбрые люди - те, что маршировали этим утром, мэм; потому что они ушли с
добрым сердцем. Да пошлет Господь, чтобы через Него они могли стать средством
освобождения майора Батлера!"

При упоминании этого имени Милдред закрыла лицо руками,
и слезы потекли сквозь ее пальцы. "Господь послал его!" она
повторяется после небольшой паузы. "Пусть он, по Своей милости, приходите к нам
помощь!" Затем, открыв лицо и упав на колени рядом со своим
креслом, она прошептала молитву за успех тех, кто недавно
выступил против врага.

Встав из этой позы, она подошла к окну и там
постояла, глядя на тихую и безлюдную улицу, перебирая в уме
опасности, которым могли подвергнуться ее брат, а также Батлер
выставленный напоказ и вызывающий в ее воображении тысячи сюжетов из
беспокойство, которое, возможно, должно было возникнуть в ее нынешнем состоянии болезненного ожидания
предполагается, что оно создает или вызывает воспоминания.

"Мы отправляемся завтра рано утром", - сказала она, обращаясь к своей спутнице.
"так и скажи своему отцу, Мэри. Мы последуем за отважными друзьями
которые покинули нас: я не могу довольствоваться тем, что остаюсь позади них. Я буду
спать в самой убогой лачуге или в обычном убежище в лесу, и
разделю все опасности похода, а не останусь здесь, в этом
ужасном состоянии сомнений и молчания. Скажи своему отцу, чтобы он занялся своими
приготовлениями к нашему завтрашнему отъезду: скажи ему, что я не могу выносить
еще один день в этом месте.

"Я думаю, мы могли бы подползти к ним поближе, мэм", - ответила Мэри, " поближе".
достаточно близко, чтобы видеть и слышать, что происходит - что всегда является большим
удовлетворением, и при этом не навлечь на себя неприятностей. Я уверен, что мой
отец был бы очень осторожен нас, и сохрани нас от греха, пришел
что бы. И это огорчает - быть так далеко, когда ты не знаешь,
что может случиться. Я разыщу своего отца, который, я полагаю, вон там,
вон там, с солдатами в мастерской, разговаривает с кузнецом. - Я пойду.
пойду туда и попытаюсь уговорить его выполнить твою просьбу. Я знаю этих солдат
хотите больше, чем нам, и они скажут, что слово помочь ему."

"Сказать я хочу иметь его так, Мэри. Я могу взять без отказа. Здесь я буду
не остаться подольше".

Мэри вышла из квартиры, и как она спускалась по ступеням, она упала в
размышление которые арестовали ее прогресс целых пять минут, в течение которых
она молчала на лестнице-дело. "Неудивительно, что бедняжка леди
пожелания к работе!" было семяизвержения, которое пришло наконец печально от
ее сердце, с долгим вздохом, и в то же время меня начали течь слезы:
"неудивительно, что она хочет быть рядом с майором Батлером, который любит ее больше всего на свете.
рассказываю об этом. Если бы Джон Рамзи был там, - добавила она, всхлипывая, - я бы
последовала за ним ... последовала за ним ... да, даже если бы умерла за это".




ГЛАВА LVI.

ДЕЛА НАЧИНАЮТ ПОДХОДИТЬ К КОНЦУ. ПОДГОТОВКА К БИТВЕ. ИЗОБРАЖЕНИЕ
ДВУХ АРМИЙ.


После ухода Гилберт-город, Кэмпбелл уверенно двигался по направлению к точке в
что он предложил встретиться Уильямс, а ночью-падать было выполнено
около половины пути. Марш доставил Генри Линдсею
неподдельное удовольствие. Каждый связанный с ним инцидент пробуждал фантазии,
которым он предавался в связи с военной жизнью, и он был
восхищен созерцанием этого реального осуществления некоторых из
многих мечтаний о славе, которые породил его мальчишеский роман дома
. Кроме того, будучи любимцем командования, ему разрешалось
скакать в строю, когда ему заблагорассудится, и развлекаться
тем, что представляло интерес в путешествии; в то же время
со временем он обнаружил, что о его личной непринужденности заботятся так много, что у него остается лишь
мало места для жалоб на дискомфорт или тяжелый труд в ходе кампании.

Ночь они провели в лесу, и едва рассвело, когда
бодрящий, хотя и резкий звук рогов призвал войска к выступлению.
возобновление путешествия, которое продолжалось до полудня, когда
около четырех часов они достигли границы местности
известен как Коровники. Издалека, занимая участок возвышенности,
Кэмпбелл смог разглядеть значительный отряд кавалерии, чей
штандарт, форма и снаряжение даже на таком расстоянии были достаточно заметны.
ему был известен их дружелюбный характер, - факт, который был немедленно подтвержден
впоследствии отчетами некоторых видеток, которые были
стояли на дороге, по которой продвигался Кэмпбелл. Краткая интервал
свел двух сторон, и в силу союзнических полос
таким образом дополнены наш доблестный друг Уильямса, в
руководитель четыреста крепкие товарищи.

"Произнесите короткую речь", - сказал Шелби, обращаясь к Уильямсу, после того, как
этот офицер въехал в круг своих товарищей и
обменялся с ними дружеским приветствием: "Вы были заняты,
товарищ-солдат, пока мы ждали, когда вырастет трава. Что стало с беглянкой?
"

"Он покинул это место только вчера, - ответил Уильямс. - В Фергюсоне есть
что-то от бульдога: он отступает теперь, когда вынужден
он угрюм и медлителен; он останавливается, чтобы зарычать, как будто бросает нам вызов
следовать за ним. Если бы он только устоял здесь, мы бы схватили его
в самом прекрасном месте, какое только можно пожелать. Благодарение дьяволу за его
благоразумие! Но сейчас он у Брода Брод-Ривер у племени чероки - так я полагаю
по донесению моих разведчиков - примерно в тридцати милях отсюда
отсюда, по пути в Шарлотт.

"Вы так говорите?" воскликнул Кэмпбелл. "Тогда, клянусь, у нас нет времени на
проиграем! Джентльмены, мы отдохнем всего час, а потом двинемся в путь, на ночь глядя
марш. Выбери мне своих лучших людей и самых крепких лошадей; оставь пехотинцев
позади и самых слабых из кавалерии. Этот товарищ может взять его в свою
голову, чтобы показать ему на пятки. Если я могу, но наступать на хвост
мокасиновая змея с одной ногой, он будет броситься в его катушка для
бороться,--такова природа зверя, - и после этого, если будет нужно, мы
может ему угрожать, пока все наши силы прибывает. Шелби, проследи за
немедленным выполнением этого приказа ".

"Это великолепно, сержант", - сказал Генри, который вместе со своим спутником,
Робинсон подобрался к окружению офицеров во время
этого совещания и услышал приказ Кэмпбелла. "Я из этой партии,
кто бы ни пошел. Полковник Кэмпбелл, - добавил он со свойственной ему фамильярностью, - рейнджеры, во всяком случае, готовы встретить вас".
привилегия.

"Это отважный жеребенок", - сказал Кэмпбелл, смеясь и обращаясь к окружавшим его офицерам.
"эта птица показывает бой еще до того, как у нее вырастут шпоры.
Скажите на милость, сэр, - продолжал он, обращаясь к Генри, - какое у вас командование?

"Я считаю себя ответственным за второй взвод Амхерстского полка
Рейнджеры, - ответил Генри с игривой дерзостью, - и они выступят в поход этой ночью.
что бы ни случилось.

- Вы будете служить со мной в штабе, мастер, - игриво сказал Кэмпбелл.
- за такими пылкими молодыми воинами нужно присматривать. Готовьте своих людей
готовьтесь; вы пойдете, я обещаю вам.

Генри, обрадованный полученным уведомлением, с готовностью ускакал прочь
чтобы распространить эту новость.

Совет разошелся, и были приняты самые первые меры, чтобы
приготовить провиант, требуемый общими приказами.

Еще до отбытия дня девятьсот отборных людей, на хороших лошадях и
экипированные, они были замечены выступающими из строя и занявшими позицию
в маршевой колонне, которая теперь была готова к движению. Все
высшие офицеры армии сопровождали этот отряд, в котором
были видны рейнджеры Амхерста со своими грозными новобранцами,
Генри Линдсей и сержант.

Ночью шел дождь, обстоятельство, которое, однако, усилило
труд солдат, но немного снизило их скорость - и через час
еще до рассвета они достигли намеченной точки на Брод-ривер: но
дичь исчезла. Фергюсон, как мы видели, настаивал на своем
предыдущим вечером вышел за пределы этого места и двинулся по дороге,
как сообщалось, в сторону Королевской горы, которая находилась не более чем в двенадцати
милях.

Кэмпбелл дал несколько часов подкреплению своих войск, которые
остановились на берегу реки, где, разожгли костры и
открыли кошельки, вскоре оказались в таком состоянии, что
приятно контрастировало с неудобствами их поездки ночью
. Врага состояло в основном из пехоты-и Кэмпбелл, имеющих
приобрел настолько тесно по их стопам, не испытывал никакого сомнения обгона них
в течение дня. Поэтому он решил предоставить своим людям
все время, чтобы набраться сил для приближающегося конфликта.

Дождь прекратился перед рассветом. Облака рассеялись с небосвода
подул свежий и оживляющий осенний ветерок, и солнце
взошло с необыкновенным великолепием. Это был один из тех дней, которые принадлежат
Октябрь, ясный, прохладный и бодрящий - когда кажется, что вся животная природа
воодушевляется, вдыхая атмосферу бодрого здоровья. Более чем через
час после того, как солнце осветило пейзаж своими широкими лучами.,
усталые лагерь был замечен растягивается во сне--лагеря-охранники
только, и некоторые случайные сторон на обслуживание усталости, должны были быть
наблюдается в движении. Мало-помалу сонные солдаты проснулись, освеженные
переменой погоды не меньше, чем отдыхом, который они получили
, урванным в короткие моменты привала. Общий призыв, наконец,
привел всех в движение. К девяти часам утра армия
была в состоянии продолжить свой марш, так же мало испытывая недостатка в
стремительности или энергии, как и тогда, когда они впервые приступили к своим трудам; и в конце
час места, их можно было видеть Колю вперед по пути с
упругое движение, которое было в нем бодрость праздник спорта. Еще
наши молодые martialist, Генри, была настолько привыкли к тяготы
дороги, которые теперь, при помощи сна, в котором лошадь подковать было
ласково оберегал до последнего момента сказать ничего хорошего
обед из жареной олениной, которую мальчик обсуждаться после того, как он
установленный в седле ... он по праву может считаться самой беззаботная
хозяина.

Ближе к полудню армия достигла окрестностей Королевской горы. Армия
разведчики и передовые отряды донесли, что Фергюсон
свернул со своей прямой дороги и занял позицию на этом
возвышении, где, очевидно, он намеревался дождаться атаки своих
враг. Поэтому Кэмпбелл, не теряя времени, двинулся вперед и был
вскоре вознагражден видом объекта своего преследования. Каких-то два или
трех миль, где отверстие, через лес, сначала дал ему
зрелище массы горцев, он мог смутно различить массив
из побочных армии сидели на самой вершине холма.

Гора состоит из вытянутого хребта, поднимающегося из недр
неровной местности, на высоту, возможно, пятисот футов, и
представляющего собой ровную линию вершины или гребня, с которого земля спускается
вниз, у его южного окончания и с каждой стороны, по легкому спуску;
находясь к северу, он отделен от высокогорий более низкой возвышенности
изрезанной долиной, что придает ему характер изолированного
мыса, не превышающего полумили в длину. В период, к которому относится
наш рассказ, она была засыпана, за исключением нескольких участков бесплодной
поле или пересеченная местность с зарослями тяжелого леса, которые были настолько далеко
свободны от подлеска, что не сильно затрудняли проезд
всадников; и сквозь эту поросль глаз мог различить на расстоянии
значительное расстояние, случайные массы серого камня, которые были
огромными валунами разбросаны по его вершине и бокам.

Прилегающий регион, лежащий к югу от горы, был частично
расчищен и возделан, представляя собой ограниченный участок открытой местности,
по которому марш Кэмпбелла мог быть виден в частых
проблески британского партизана на расстоянии каких-то трех-четырех миль. Таким образом, мы можем
предположить, что два противника наблюдали друг за другом во время
продвижения приближающейся армии по этому району с чувствами
разнообразного и глубокого интереса. Кэмпбелл, наконец, свернул в овраг,
который, ограниченный низкими холмами и затененный отдельными участками
леса, частично скрывал его войска от глаз противника,
который сейчас находился не более чем в полумиле от него. Ущелье этой лощины или
узкая долина открывалась непосредственно к южному концу
гора; и колонна остановилась на небольшом расстоянии внутри, где голый
холм, или круглый, низкий холм, увенчанный скалой, резко выступал над
дорога, и представляла собой единственное препятствие, которое мешало каждой стороне
осмотреть расположение своего противника.

Прошел час после полудня, и в настоящий привал был улучшен за счет мужчин
приготавливаясь к бою. Тем временем старшие офицеры собрались вместе
впереди и потратили время на осмотр местности
местности, на которой им вскоре предстояло вступить в бой. Холм, я
описали, оборудовали выгодную позицию для этого наблюдения, и
туда они уже отправились.

Я перехожу от более серьезные и более важные вопросы, которые могут быть должно
занимали мысли лидеров, как они были сгруппированы
вместе на широкой скале, к предмету, который был в этот момент,
до них доведено неожиданным появлением двух женщин на
верхом, по дороге, полной полмили в тылу армии, и
кто сейчас приближались в устойчивом темпе. На них присутствовал мужчина
которые даже на таком расстоянии демонстрировали степенность возраста; а на небольшом расстоянии
позади них ехали несколько шеренг солдат в боевом порядке.

Присутствующие испытывали смешанные чувства удивления и восхищения мужеством, которое
могло побудить ее в такое время посетить армию, когда
присутствующие узнали Милдред Линдси и ее сопровождающих в
приближающаяся кавалькада. Эти эмоции были выражены ими в
грубой и сердечной фразе их обычного и фамильярного общения.

"Позвольте мне просить, джентльмены, - сказал Кэмпбелл, прерывая их, - чтобы вы
говорить ласково и заботливо от туда леди. К моей чести, я никогда не
видно, мужчины или женщины с более преданного или храбрее сердца. Бедная девочка! - она
благородно последовала за Батлером в его невзгодах и приняла свою долю страданий
с духом, который должен опозорить нас всех. Подкова
Робинсон, который привел ее в наш лагерь даже из дома ее отца,
говорит о секрете между ней и нашим пленным другом, который рассказывает
достаточно ясно для моего сознания, связанного с клятвой верности и долгожданной любовью. Как мужчины и
солдаты, мы должны почтить его. Уильямс, внимательно посмотрите ее
комфорт и безопасность. Ступай, человек, немедленно и встреться с ней на дороге. Боже,
дай, чтобы этот день положил конец ее горю!"

Уильямс отправился выполнять свое задание, и когда он встретил леди, ее брат
и сержант уже были в ее поезде.

Аллен Масгроув объяснил причину этого неожиданного появления.
Компания, повинуясь настоятельному желанию Милдред и едва ли в меньшей степени к
удовлетворению всех остальных, покинула свое уединенное место в
Гилберт-город на предыдущем утро; и обучение в процессе
день, от лиц, находящихся на дороге, что Фергюсон переехал на север, в
Миллер взял направление по всей стране, что позволило ему
перехватить армию на своей нынешней должности, с чуть более половины
путешествий, которые кружным путем шествия требовалось. Они
провели ночь под дружественным кровом в десяти или двенадцати милях от нас,
и догнали своих товарищей в критический момент, когда они
были представлены вниманию.

По запросу Милдред, что она была проведена в присутствии Кэмпбелл,
кто еще сохранил свою станцию на сопке. Продуманный и дружелюбный
уважение проявлялось по отношению к ней собравшимися солдатами, которые
встретил ее со многими добрыми и ободряющими приветствиями. Этот вид
смущения и робости, который, несмотря на все усилия по
самообладанию, новизне своего положения и сознанию
ужасная сцена, разыгравшаяся перед ней, изменила ее поведение, постепенно начав
отступать перед заверениями и сочувствием ее друзей; и, наконец,
она достаточно овладела собой, чтобы оглядеться вокруг и
отметьте события, которые происходили в данный момент.

Приближался важный момент битвы, и несколько вождей
соответственно, попрощались с ней, напутствовав быть хорошей
настроение, и оставаться на ней занимаемая должность под руководством своего верного
товарищ Мельник, который был полностью проинструктированы Кэмпбелл как на
конечно, он должен взять за безопасность леди, в любой чрезвычайной ситуации может
возникнуть.

Здесь мы ненадолго оставим ее, пока бросим взгляд на
приготовления к битве.

Прошло три часа, прежде чем эти приготовления были завершены. Я уже
сообщил моему читателю, что гора заканчивалась непосредственно перед
выходом из узкой лощины, в которой остановилась армия Кэмпбелла, ее
грудь выступала на равнину всего в нескольких сотнях шагов от
впереди колонны, в то время как долина, которая раздваивалась справа и слева,
обеспечивала легкий проход вдоль основания с обеих сторон. Фергюсон
занял самую вершину и теперь хмуро взирал на своего врага из гущи
войска, уверенного в прочности своей позиции и раздраженного
погоня, которая загнала их в эту крепость.

Кэмпбелл решил атаковать этот пост энергичной атакой одновременно.
В этот момент спереди и с двух флангов. С этим намерением его армия была
разделена на три равные части. Центр был зарезервирован для него самого и
Шелби; право было предоставлено Севье и Мак-Дауэллу; слева -
Кливленду и Уильямсу. Этим двум последним отрядам предстояло вернуться на свои
соответствующие склоны горы, и всем вместе перейти в наступление
одновременно, насколько это возможно, взобравшись на высоту.

Мужчины, прежде чем выйти из ущелья, спешились и
поставили своих лошадей на пикет под укрытием извилистых холмов; и,
теперь, разделившись на отдельные колонны, выстроенные в плотном порядке, они
были приведены в движение, чтобы добраться до отведенных им постов. " Амхерст Рейнджерс "
были сохранены на коне такой долг может потребоваться скорость, и
дислоцировались недалеко в тылу дивизии Кэмпбелла, который теперь
просто маршировали из-за укрытия из кустов и остановился в
мнение врага, до тех пор, пока задержка должна предоставляться в
фланговые подразделения для достижения своих местах.

Милдред, участие Аллен Мазгроув и его дочь, по-прежнему сохраняется
ее позицию на холме, и с высоты осмотрел
препараты для борьбы с бьющимся сердцем. Сцена, открывшаяся ее взору,
была полна напряженной работы. Атмосфера суровой решимости, которая царила на
каждый чела; тихий, но дальнейшему движению массы людей
продвижение конфликту; краткие и быстрые слова команды, что
упал от расстояния по ухо; угрюмый били копыта по
дерн, как случайный всадник умчался туда и обратно между тем
удаленные органы и отдел-центр, который тогда еще стоял в компактный
фаланга, сразу ниже ее у подножия холма; затем
затаив дыхание, беспокойство ее спутники под рукой, и в короткой заметке
страх, почти ужас, что и тогда и сейчас вырвался из уст
Мэри Мазгроув, когда девушка нетерпеливо и со страхом оглядывала
равнину; все эти происшествия затронули ее чувства и заставили ее
задрожать. И все же, среди этих новых эмоций, она не осталась равнодушной к
определенному живому и даже приятному интересу, проистекающему из
живописного характера зрелища. Веселый солнечный свет, падающий наискось
эти фильмыновые батальоны, освещавшие их украшенные бахромой и разноцветные
охотничьи рубашки и придававшие золотистый оттенок их смуглым и
обветренным лицам, вызывали теплое облегчение у вождя
характеристики этой своеобразной лесной армии. И Милдред иногда
забывала о своих страхах в мимолетном вдохновении от этого зрелища, когда она
наблюдала за продвижением наступающей колонны - в какой-то момент двигавшейся вплотную
шеренги, с сомкнутыми зарослями винтовок над головами, и на
другой выстраиваются в шеренги, чтобы пройти по какой-то узкой тропинке, по которой, с
прицепной рук и тела искривляются, они ускорили темпы охотники лупят
холм для игры. Изодранное знамя, пострадавшее от службы, которое
развевало свои складки на ветру над этими отделенными телами, также придавало
очарование, ассоциирующее поле боя с тишиной и непоколебимостью
строй, в котором его несли, и его постоянное поступательное движение; показывая
что его окружают сильные руки и отважные сердца.

Отвернувшись от них, дама подняла глаза с менее радостным выражением лица.
взгляд был направлен на позиции противника. На самом видном месте
на гребне горы она могла различить знамя Англии
развевающееся над сосредоточенным телом, чья алая униформа, когда солнце
взглянуло на них сквозь лес, показала, что здесь Фергюсон имел
разместил свой отряд регулярных войск и держал их готовыми встретить атаку
центральной дивизии нападавших; в то время как блеск штыков
сквозь темную листву, через определенные промежутки, в тылу вдоль линии вершины
указывалось, что в этом квартале были размещены тяжелые подразделения
для охраны флангов. Марширование и контрмарширование частых
корпус, из различных положений на высшем уровне; превышение должностных лиц
катание на лошадях, и изредка движением стрелкового эскадрона Драгун,
кто был в какой-то момент видел борется вдоль бортов горы,
и на другой, спускаясь к основанию или вернуться на вершину,
раскрывается искренность и активность препарата, с помощью которого
мужественный воин может и должен готовиться к своему недругу.

С выражением печальной озабоченности, от которой у нее навернулись слезы на глаза
, Милдред посмотрела на это воинство и напрягла зрение в темноте.
тщетные попытки уловить какие-либо свидетельства присутствия Артура Батлера.

"Может быть, мы оба смотрим, - сказала она себе, - в это самое мгновение"
на это ненавистное знамя - и с одинаковым отвращением; но, о, с каким
еще более болезненное предчувствие - мне посчастливилось увидеть это! Маленький он
кажется, что глаза Милдред обращены на него. Хорошо, что он этого не делает - его
благородное сердце терзалось бы десятикратной болью от жестокого
рабства, разделяющего нас. Да, хорошо, что он не мечтает, что его
Милдред здесь, чтобы стать свидетельницей этой ужасной борьбы, - продолжила она,
размышляя о причине своего горя, она сказала: "это могло бы подтолкнуть его к какому-нибудь опрометчивому поступку"
попытаться разорвать свои оковы. Лучше так, как есть; страдание от
мысли о наших несчастьях должно быть только моим; храброе терпение
мужественного солдата принадлежит ему, и он не должен быть озлоблен горестями, которые
не подвергайся опасностям войны".

- Сестра, - сказал Генри, который незаметно поднялся на холм и теперь
стоял рядом с Милдред, - наберись мужества и сохрани доброе сердце! В тот самый день, когда
Я часто молился о том, чтобы пришло видение - и оно пришло раньше, чем вы обещали
так и должно быть. Вот я здесь, на поле боя, среди мужчин, и это не просто игра,
и не для того, чтобы занять нас, а совершенно серьезная битва. И потом, дорогая
сестра, ты здесь, чтобы посмотреть - разве это не удача?"

"Ах, брат, я мог бы говорить с тобой хвастливым языком, когда бы повсюду
вокруг нас были мир и безопасность. Я не могу увещевать тебя сейчас. Если бы я осмелился, я
попросил бы тебя остаться рядом со мной. Я нуждаюсь в твоем утешении и
содрогаюсь от леденящего страха. Генри, твоя маленькая ручка сегодня ничем не может помочь.
и, по правде говоря, мне невыносимо видеть, что ты подвергаешься
опасности.

- В слезах, сестра! Ну же, это на тебя не похоже. Разве Артур не дрался
много дней и часто? И разве ты не подстрекала его за это добрыми храбрыми словами
?

- Меня там не было, чтобы увидеть его, - перебила Милдред.

- Ну, сестра, мне пора на свой пост, - сказал Генри. - Я служу в качестве
адъютанта, и Подкова помогает мне. Кстати, Милдред,
сержант сегодня необычайно молчалив и занят. Он чувствует запах настоящей битвы
как старый солдат, и я слышал, как он дал несколько советов Кэмпбеллу,
относительно марша на тот холм: - он сказал ему, что колонна должна
они не показывались, пока не добрались до вершины, поскольку у Фергюсона нет пушки; и
полковник принял это с радостью. Более того, Подкова думает, что мы их побьем.
А люди очень зависят от того, что он скажет. Я не собираюсь
терять его из виду сегодня ".

"Ради бога, Генри," Милдред воскликнула: "мой дорогой брат, не
думаю о следующей сержант! Я не могу расстаться с тобой, - добавила она.
с большой серьезностью: "Это ужасное время для брата и сестры, которые должны расстаться.
останься со мной".

Курсант обернулся посмотреть на его сестре сюрприз, в Новом Свете в
что ее нынешних страхов представлял ее.

"Я думал, Милдред, - сказал он, - вы вели себя мужественно. Гав-н-не мы проделали весь этот
путь от дома для оказания помощи дворецкого? И ты сейчас, впервые
сейчас, когда мы собираемся вырвать его из стаи волков
на той горе - ты сейчас будешь плакать и изображать трусость, сестра?"

- Иди, иди! - сказала Милдред, прикрывая глаза рукой. - Но,
дорогой Генри, помни, у тебя слабая рука и хрупкое телосложение, и ты
не ожидал, что я возьму на себя обязанности мужчины.

- Кроме того, - добавила Мэри Мазгроув, которая до этого была молчаливой и озадаченной
свидетельница этой сцены, которая теперь от всего сердца дала совет:
"кроме того, мистер Генри Линдсей, какое беспокойство
что будет сержанту Робинсону и всем остальным, если ты
заблудишься, бегая по холмам, и они не будут знать
где тебя найти? Это отняло бы у них так много драгоценного времени на
поиски тебя: и, я уверен, у них не так уж много свободного времени!"

- Ты храбра, как мышь, - со смехом ответил Генри, - и чудовищно мудра.
Мэри Мазгроув. Ты позаботишься о моей сестре и скажешь хоть слово сейчас
а затем, чтобы держать ее духи-то есть, если ваш язык не растут
слишком толстый с перепугу. Зубы стучали сейчас. Поцелуй, Милдред. Есть:
Да благословит Вас Бог! Я должен идти на свой пост.

С этими словами Генри поскакал в сторону долины, чтобы присоединиться к своим
товарищам. На полпути он встретил Аллена Масгроува, который как раз возвращался на
вершину холма, откуда он ненадолго удалился, чтобы побеседовать
немного с Робинсоном.

- На пару слов, - сказал Аллен Генри, когда они встретились. - Ты всего лишь юноша.
Помни, что работу этого дня должны выполнять сильные люди - те, кто
у кого острый глаз и твердая поступь. В пылу битвы ваш
вес, мистер Генри, был бы всего лишь перышком в шторм. Еще в этом
воевать никто не может быть подавлено осенью чья бы принести больше страданий, чем
твой. Давайте я вас умоляю, как необдуманный и легкомысленный юноша, думать
что. Добрая леди, ваша сестра...

- Я не могу оставаться и слушать вас, - перебил Генри. - Колонна начинает
двигаться.

И через мгновение он был у подножия холма.




ГЛАВА LVII.

БИТВА При КОРОЛЕВСКОЙ ГОРЕ.

 Они быстро приближались со всех сторон.,
 Никакой слабины обнаружено не было
 И многие галантные джентльмены
 Лежали, задыхаясь, на земле.

 О ужас! это было печально видеть,
 А также слышать
 Крики людей, лежащих в своей крови.
 И разбросанные тут и там.--_Chevy Погони._


Каждый корпус теперь был в движении, и две дивизии фланговым скоро
потеряли из виду за прошедший лес. Случай, представляющий определенный интерес для
нашего рассказа, делает необходимым, чтобы мы на мгновение проследили за
следом Кливленда в его походе по левому склону горы.

Главная дорога , ведущая на север , тянулась вдоль долины на
с этой стороны; и по этой дороге Кливленд и Уильямс вели своих людей
, пока не достигли точки, достаточно удаленной, чтобы позволить им,
поднявшись на высоту, расположиться в тылу Фергюсона. Они
как раз достигли этой точки, когда наткнулись на пикет противника
, который после нескольких выстрелов поспешно ретировался вверх по горе.

Едва маленький аванпост начал сдаваться, как передовые отряды
вигов обратили свое внимание на передвижения
небольшого отряда всадников, которые в этот момент появились в поле зрения на
дорога, на некотором расстоянии впереди. Они приближались к американской колонне
и, словно застигнутые врасплох появлением этого отряда,
пришпорили своих лошадей и попытались ускакать за пределы досягаемости
Огонь Кливленда, в то время как они направились вверх по горе к
Цитадель Фергюсона. Судя по экипировке этих людей, можно было бы
сделать вывод, что это были два знатных джентльмена
связанные с королевской армией, сопровождаемые своими слугами, и теперь о
прибытие после долгого путешествия в британский лагерь. Первым был
одетый в офицерскую форму, был хорошо оседлан и демонстрировал
легкую и подвижную фигуру, преимущество которой проявлялось в ловком
управлении его лошадью. Вторым был джентльмен в простом костюме для верховой езды
, стройный и хорошо сшитый, явно старше, чем
его спутник. Он ехал на мощном и резвом коне, с уверенностью в себе
и командованием, не уступающими таковым у его товарищей. С остальными присутствующими
судя по их положению в арьергарде и тяжелым
сундукам, которые обременяли их седла, у нас не могло возникнуть никаких трудностей
предполагая, что они будут слугами на службе у двух первых.

Курс, выбранный этой партией, привел их наискось через зону действия
огня вигов.

"Это генерал и его адъютант", - воскликнул один из младших офицеров.
Шедший впереди. "Эй, там! Стойте. Вы мои пленники!"

- Пришпоривай, пришпоривай, и прочь! Ради Бога, беги!" - крикнул младший из двух всадников
своему спутнику, когда тот бросил роуэлов на своего коня
и помчался вверх по горе. "Толчком для верхней ... минутку еще, и мы
вне досягаемости!"

"Остановить их, любой ценой!" vociferated Кливленд, на мгновение его глаза
обрушился на них. "Быстрее, парни, выровняйте свои орудия - это посланцы
от Корнуоллиса. Натяните поводья, или я стреляю!" он громко крикнул вслед улетающей кавалькаде
.

Призыв и угроза остались без внимания. Человек двадцать покинули строй
и пробежали некоторое расстояние вверх по склону горы, и их выстрелы засвистели
через лес вслед беглецам. Было видно, как один из сопровождающих
упал, а его лошадь развернулась и испуганно побежала назад, в долину.
быстрым шагом. Алый мундир младшего всадника,
видневшийся сквозь листву на некотором расстоянии от горы, показывал
что он сбежал. Его старший товарищ, когда дым рассеялся, был
замечен также вне досягаемости огня Кливленда; но его изменившийся темп и
расслабленное положение в седле давали понять, что он получил
некоторое ранение. Это подтвердилось, когда еще ближе к вершине было видно, как
незнакомец упал на шею своей лошади, а оттуда был поднят
на землю тремя или четырьмя солдатами, которые поспешили ему на помощь.

Эти инциденты едва заняли больше времени в их исполнении, чем я
взяли в повествовании; и все отражения на них, для
настоящее потерялся в шуме и сутолоке кровавые сцены, которые
удалось.

Тем временем Кэмпбелл и Шелби, каждый во главе своих людей в
центральной дивизии армии, уверенно начали восхождение на
гору. Последовал долгий перерыв, в течение которого не было слышно ничего, кроме
топота солдат и нескольких слов команды, произнесенных почти шепотом, пока
они взбирались на высоту; и только когда они почти достигли
вершина, на которой первый раскат битвы разорвал спящее эхо
горы.

Кэмпбелл построился в шеренгу, и его люди бодро зашагали вверх
пока они не оказались на расстоянии мушкетного выстрела от британских регулярных войск, чьи
резкие и продолжительные залпы в этот момент внезапно раздались с
гребня холма. Раскат за раскатом прокатывался по склону горы,
и клубы дыма, посеребренные солнечным светом, перекатывались через него и
окутывали сражающихся.

Когда ветер был частично сметены это облако, и открыл проблески
битвы позади него, в войсках Кэмпбелл были замечены откатные
перед стремительной зарядки штыка, в котором Фергюсон сам Сид
кстати. Внезапная остановка отступающих вигов и суровый фронт
стойко противостоявший врагу, сдержал пыл его преследования в самый ранний момент
и, в свою очередь, был обнаружен отступающим к своей первоначальной территории
, за которым по горячим следам последовали горцы. И снова повторилось то же самое
энергичное наступление роялистов, и снова потрясенные
отряды Кэмпбелла сплотились и повернули вспять натиск битвы к вершине
. Наконец, запыхавшиеся и измотанные жестоким столкновением, обе стороны
некоторое время стояли, глядя друг на друга со смертельной яростью, и
ждали только, чтобы перевести дух для возобновления борьбы.

На данном этапе, отдаленная стрельба слышна из фланге обстановка
доказательств того, что Севьер и Кливленд оба вступают в контакт с
враг. Столбы дыма, поднимавшиеся над деревьями, показывали, что место
сражения находилось ниже вершины на склонах горы, и что враг
уже на полпути встретился там со своим врагом; в то время как крики солдат,
чередуясь между частями обеих армий, не менее отчетливо
заявлял о том факте, что в этих отдаленных точках поле боя было
оспариваемым с кровавым разрешением и переменным успехом.

Это overtask Мой бедный факультета описание, чтобы дать моему читателю еще
слабый картина этой суровой битвы-поле. Во время паузы
бойцы центра, Кэмпбелл и Шелби были замечены езда вдоль
линии, и говорить и жестикулировать, призывая своих солдат, чтобы еще больше
целенаправленные усилия. В увещеваниях не было особой нужды; ярость, казалось,
освежила силы мужчин, которые с громкими и яростными
возгласами "ура!" снова ринулись в бой. Они были встречены с полным пренебрежением, не
менее рьяно, чем их собственные; и какое-то время бой вновь
скрытый густым туманом, создаваемым непрекращающимися выстрелами из огнестрельного оружия
. Из этого мрака, вопль триумфа иногда было слышно, как
сиюминутный успех вдохновил тех, кто боролся внутри; и часто
блеск полированной стали сочился сквозь мутную атмосферу, и
иногда появление несущегося всадника, увидел на мгновение, как
он появился на свет, рассказал о страшной серьезностью и рвением
с чего невидимые хозяева теперь перешел в конфликт. Впечатление
от этого контакта было различным. Части каждого отряда распались до того, как их
противники; и в тех местах, где можно было бы разглядеть ход сражения
сквозь тень леса или дым битвы, оба
было обнаружено, что роялисты и виги в одно и то же мгновение отбросили назад
отдельные части своих противников. Враги сошлись врукопашную,
проходя сквозь враждебные ряды; и какое-то время нельзя было строить никаких предположений
относительно того, на чьей стороне окажется победа.

Фланговые отряды, казалось, впали в такое же замешательство,
и можно было видеть, как они отступали и наступали по неровным склонам
горы, в отрядах партизан, отделенных от своих позиций; таким образом,
придавая сцене атмосферу кровавого бунта, больше напоминающего внезапное
восстание мятежников из тех же рядов, что и организованная война
обученных солдат.

Сквозь этот шум и беспорядок в этой борьбе, он подходит, что я должен взять
время Марк скитания Гэлбрейт Робинсон, чьи подвиги этом
день бы не плохо достойны пера Фруассара. Отважный сержант
какое-то время сохранял свой пост в рядах рейнджеров Амхерста,
и вместе с ними отправился на вершину горы, находясь в тылу
из рода Кэмпбеллов. Но когда войска были отпрянул до частых
за роялистов, найти свою станцию, в лучшем случае, а
не активен зрителя, он не гнушается об измене его сподвижников и
пытаюсь свое состояние на поле в такой форме приключений как нельзя лучше подходит
самообладание. Не имея никакого другого оружия, кроме своей обычной винтовки, он стоял на своем
месте, когда другие отступали; и видел, как вокруг него нарастают приливы и отливы "бегства и
погони", в соответствии с меняющейся судьбой дня. В
этих трудностях ему посчастливилось спастись невредимым; кусочек
удача, которую, возможно, можно отнести за счет хладнокровия, с которым он
либо проскакал галопом по противнику, либо вокруг него, в экстренных случаях
было наиболее целесообразно.

В разгар этого напряженного занятия, в тот момент, когда один из
приливов битвы привел его почти к вершине, он заметил небольшую
отряд британских драгун, стоявший на некотором расстоянии в тылу
Шеренга Фергюсона, чья отстраненная позиция, казалось, предполагала выполнение какого-то долга.
не связанного с общим сражением. Ему показалось, что среди них он
узнал фигуру и одежду одного, знакомые его глазу. Человек
выделенный таким образом взглядом сержанта, он стоял с непокрытой головой на
выступающем массиве скалы, очевидно, устремив нетерпеливый взгляд на
далекий бой. Не успела возникнуть догадка, что это может быть
В голове Артура Батлера промелькнула мысль, и он повернул своего коня обратно
по тропинке, по которой поднялся, и поспешно поскакал к рейнджерам
.

- Стивен Фостер, - сказал он, подскакав галопом к лейтенанту и привлекая
его внимание похлопыванием по плечу, - у меня дело
для тебя, парень - ты здесь лишь зря тратишь свое время - выбери мне
Собери полдюжины своих лучших товарищей и приведи их за мной.
Быстрее, Стивен, быстрее!

Лейтенант егерей собрал нужную партию и поехал после
сержант, который сейчас ведется эта горстка людей столько
быстротой, как сломанный характер разрешенных местах, а цепь для
значительное расстояние вдоль правой стороны горы, пока они не
достигли вершины. Точка, в которой они достигли вершины, поставила их
между линией Фергюсона и драгунами, которые, как вскоре выяснилось,
были стороной, на которую была возложена опека над Батлером, и которые были таким образом
отведен в тыл для более надежной опеки над пленником.
Маневр Подковы полностью отрезал их от их друзей
впереди, и у них не было другого выхода, кроме как защищаться от
угрожавшего нападения или лететь навстречу отрядам, которые были в этот момент
вступил в бой с фланговыми дивизиями вигов. Они были захвачены
врасплох - и Лошадиная Подкова, осознав важность немедленной
атаки, бросился вперед вдоль гребня горы с огромной
скоростью, крикнув своим товарищам следовать за ним. Через мгновение драгуны
мы вступили в отчаянную схватку с рейнджерами.

"На них, Стивен! На них смело, мои ребята! Привет майору Батлеру!
Перекиньте майора через седло - первого, кто доберется до него, - крикнул
сержант голосом, который был слышен сквозь весь шум битвы.
"Что за хрень... Джеймс Карри!" он закричал, как только заметил в этой толпе
присутствие своего старого знакомого: "Стой на своем, если
ты мужчина!"

Человек, которому был адресован этот вызов, попытался
сбежать к группе своих друзей, которых он собирался позвать на
ему на помощь; и в этой попытке уже отъехал на некоторое расстояние в глубь леса.
сержант нетерпеливо последовал за ним.

"Ах-ха, старина Трупенни, ты здесь?" - воскликнул Карри, резко оборачиваясь
к своему преследователю и делая вид, что смеется с презрением. - Подкова
Робинсон, рад встрече! он сурово добавил: "Я не видел лучшего зрелища
сегодня, чем твоя глупая голова на этом холме. Нет, даже тогда, когда
только что Патрик Фергюсон отослал твоих визжащих псов обратно, чтобы они спрятались
за деревьями. "

"Давай, Джеймс!" - крикнул Подкова. "У меня нет времени на разговоры. У нас есть
предстоит свести старые счеты, которые, возможно, вы могли бы вспомнить. Я человек слова
и, кроме того, я положил глаз на майора Батлера, - добавил он
тоном и взглядом, которые были одновременно впечатлены неистовой
страстью, царившей вокруг него.

- Черт бы тебя побрал, и майора Батлера в придачу! - воскликнул Карри, воодушевленный
вызывающим видом Подковы. - За дело, задира! Это будет короткая работа
между нами, и кровавая, - крикнул он, выстреливая из пистолета в грудь
сержанта; не добившись эффекта, он отшвырнул оружие
на землю, схватился за меч, и тут же пришпорил против
его Челленджер. Взмах палаша пришелся по стволу поднятой Подковойной винтовки
, и в следующее мгновение широкая рука
нашего крепкого йомена схватила солдата за воротник и потащила его
со своей лошади. Двое солдат упали на землю, заключенные во взаимные
объятия; и на краткий миг последовало отчаянное испытание сил
в попытке подняться на ноги.

- Здесь я тебя поймал, - наконец сказал Робинсон с раскрасневшимися щеками,
учащенно дыша, с налитым кровью глазом, он поднялся с земли и стряхнул с себя
драгуна, который упал навзничь на колено. - Будь ты проклят, Джеймс
Карри, как дурак и негодяй! Ты почти вынуждаешь меня, против моей воли, к
лишению тебя жизни. Я не хочу твоей крови. Ты побежден, парень,
и должен так сказать. Я дарую тебе пощаду при условии...

"Посмотри на себя! Я не требую от вас никаких условий, - перебил Карри, поскольку
внезапно вскочив на ноги, он сделал второй выпад, который был
нанесен с такой неожиданной силой по голове своего противника, что
Подкова едва успел отразить удар, как и прежде, по своей винтовке.
От удара палаш был сломан, и один из осколков клинка
попал сержанту в лоб, нанеся рану, которая
залила его лицо кровью. Подкова пошатнулся на шаг или два от земли
и, ударив винтовку, как это называется, дубинкой за ствол
по направлению к дулу, он остановился лишь на мгновение, чтобы смыть кровь с лица.
бровь рукой, а затем одним страстным взмахом, которому его внезапный
гнев придал точности и энергии, он обрушил шашку прямо на
голова его врага, с таким фатальным эффектом, что замок застрял в мозгу солдата
, в то время как приклад разлетелся на щепки. Карри,
почти без стона, упал замертво на выступ скалы у его ног.

"Обида исчерпана, и дурак получил по заслугам", - сказал Хорс.
Краткий комментарий обуви при случае, как он смотрел угрюмо, для
мгновенный, на труп. У него нет времени, чтобы медлить. Остальные из его отряда
все еще сражались с солдатами охраны, которые теперь
изо всех сил пытались сохранить опеку над своим пленником. Уздечка
Капитан Питер был пойман одним из рейнджеров, и добрый скакун
был быстро передан своему хозяину, который, снова вскочив
в седло, ринулся в толпу сражающихся. Немногих
драгуны, удрученные гибелью своего предводителя, и пострадавших с
паника в этой напряженной натиска, обратились в бегство, оставив дворецкого в
находился среди своих друзей.

"Да благословит вас Бог, майор!" - крикнул Робинсон, подъезжая к своему старому
товарищу, который, безоружный, наблюдал за схваткой с интересом,
соответствующим его ставке в этом событии. - Вставай, парень, сюда, весна
через луку. А теперь, ребята, вниз с горы, спасая свои жизни! Ура,
ура! мы отвоевали его! - воскликнул он, схватив Батлера за руку.
посадил его на шею капитану Питеру и со всех ног помчался прочь.
к подножию горы, за ним последовали Фостер и его товарищи.
вечеринка.

Читатель может представить остроту эмоций Милдред, когда она сидела
рядом с Алленом Масгроувом и его дочерью на холме и наблюдала за
оживленной и волнующей сценой, развернувшейся перед ней. Отдел центр одолевавших
армия была сразу по ее мнению, на противоположной стороне горы,
и ни один случай сражения в этом квартале не ускользнул от ее внимания. Она
могла отчетливо различать движения "рейнджеров Амхерста", на которых
она часто и жадно переводила взгляд, как на отряд, с
которым был связан ее брат Генри; и когда различная судьба
сражение рассказывало ей о случайном отступлении ее друзей перед
энергичными вылазками врага или доносило до ее слуха обновленные и
под гневные мушкетные залпы она стиснула руку Мэри Мазгроув
нервной хваткой и издавала короткие и взволнованные восклицания, которые свидетельствовали о
охватившем ее ужасе.

"Я все еще вижу мистера Генри", - сказала Мэри, когда войска Кэмпбелла оправились от
последнего потрясения и снова двинулись к вершине. "Я вижу его ясно,
- мэм, я знаю свое зеленое платье, и уловил блеск своего латунь
стеклярус на солнце. И теперь ... все снова начать курить. Боже мой, какие упрямые!
Эти люди! А вот и мистер Генри снова - почти наверху. Он
в безопасности, мэм.

"Как искренне", - сказала Милдред, бессознательно произнося это вслух, когда она
обозревала сцену. "О, как искренне я желаю, чтобы эта битва закончилась! Я
предпочел бы, мистер Мазгроув, оказаться в гуще вон той толпы разгневанных
мужчины, я тоже, но их бесшабашность, чем здесь, в безопасности, чтобы быть
пытать мои нынешние чувства".

"В Боге наше доверие, мадам", - ответил Миллер. "Его рука находится за границей
по пути, на щит и ограждение для них что положить
их упование на него. Ha! белый конь Фергюсона мчится с
болтающимися поводьями и пустым седлом вниз с горы, через Кэмпбелл
ряды: всадник упал; и вот, мадам, - вот, взгляните на это! - это
белый флаг, развевающийся в руках британского офицера. Бой окончен.
Послушайте, наши друзья громко приветствуют нас!"

- Слава Богу, слава Богу! - воскликнула Милдред, вскакивая на ноги.
- Это действительно так!

Громкие возгласы солдат огласили воздух; стрельба прекратилась;
флаг перемирия развевался на ветру, и отряды конфедерации
было видно, как горцы со всех сторон, участвовавшие в последнем сражении, спешили
к гребню горы и смешивались с рядами
побежденного врага. Снова и снова громкие приветствия победителей
срывались с вершины горы и разносились эхом по соседним
долинам.

В этот дикий шум и оживленное движение, отряд всадников были
видно, через случайные промежутки низкий древесины, которая опоясывала
долина справа, спеша из области с нетерпеливой стремительность
к месту, где Милдред и ее спутники стояли.

Когда они пронеслись вдоль подножия горы и приблизились к холму,
их не было видно за выступающими углами невысоких холмов,
которые образовывали ущелье, через которое, как известно моему читателю, проходила дорога
своим ходом. Когда они снова появились, это было при подъеме по крутому
склон холма и в пятидесяти шагах от группы на его вершине
.

Теперь было очевидно, что приближающийся отряд состоял из Стивена
Фостер и трое или четверо рейнджеров во главе с Хорс Шу Робинсоном, с
Батлером, все еще сидящим перед ним, как тогда, когда сержант впервые поймал его
в бою. В тот же момент их догнал Генри Линдсей,
который повернул назад с горы при первом объявлении о победе
, чтобы сообщить новость своей сестре.

Щеки Милдред смертельно побледнели, а ее тело затряслось, когда кавалькада
приблизилась к ней.

"Там-взять его!" - воскликнул ботинок лошади, с усилием, чтобы смеяться, но
казалось, половина превращается в дрожь возбуждения его
чувства, как, вскочив на землю, он замахнулся дворецкий с коня,
с дефицитные больше усилий, чем он мог бы использовать в работе с детьми;
- возьмите его, мэм. Сегодня я пообещал себе, что отдам его вам.
И теперь он у вас. Это хорошая награда за все ваши хлопоты.
Благослови нас Бог, но сегодня я счастлива!

"МОЙ МУЖ!--Дорогой мой муж!" - были единственные членораздельные слова, которые
сбежал губы Милдред, как она упал в объятия Артура
Дворецкий.




ГЛАВА LVIII.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.


Победа была одержана. В последней атаке Кэмпбелл достиг вершины
горы, и лоялисты отступили с решительными
признаками поражения. Фергюсон, в безнадежной попытке сплотить своих
солдаты, уже бросился в свою машину, но пули в этот момент
займет сердце его; он упал со своего места, и его белый конь, который
выделяются в толпе битвы, дико ограниченном через
ряды вигов, и сделал свой путь вниз по склону горы.

Кэмпбелл прошел вперед, гоня перед собой роялистов. На мгновение
разбитые банды надеялись присоединиться к своим товарищам в тылу и с помощью
объединенных усилий добиться отступления: но отряды, возглавляемые Севье и
Кливленд, подбадриваемый криками своих победоносных товарищей, усилил
свои атаки с новой энергией и занял холм как раз вовремя, чтобы перехватить
беглецов. Таким образом, всем надеждам на побег пришел конец, и был поднят белый флаг
в знак подчинения; и остатки покойного Фергюсона
гордая и хвастливая армия, насчитывающая сейчас от восьми до девяти сотен человек
мужчины, сдавшиеся нападавшим.

Едва ли когда-либо случалось сражение, в котором
сражающиеся сталкивались с более острым индивидуальным ожесточением, чем в этом.
Смертельная ненависть, которая ожесточала чувства вигов и тори вдоль этой
границы, здесь проявилась в жажде конфликта и дала
импульс каждому нанесенному удару, превратив битву из
от начала до конца, безжалостный, мстительный и кровавый. Воспоминание о
тысячах жестокостей, совершенных роялистами во время недолгого правления Тори
доминион, которым было ограничено мое повествование, был свеж в памяти
суровых и выносливых людей гор, которые преследовали своего врага
с такой яростной враждебностью до этого его последнего этапа. Каждый имел некоторые
неправильно говорить, и горели неугасимым гневом мести. Именно поэтому,
с криком триумфа они увидели символ покорности
, поднятый врагом; и некоторое время лес звенел от их
громких и повторяющихся возгласов "ура".

Много храбрецов пало с обеих сторон. На склонах горы и
на его вершине тела мертвых и умирающих были разбросаны среди
камней, и слабые стоны раненых смешивались со свирепыми
возгласами ликования живых. Виги понесли тяжелую утрату
в лице полковника Уильямса, который был повержен в момент победы.
Он был молод, пылок и храбр; и его многочисленные солдатские добродетели,
в сочетании с щедрым и дружелюбным характером, сделали его
желанным любимцем в армии. Его смерть еще больше способствовала
усилению ожесточения завоевателей против побежденных.

Солнце было еще на час выше, когда битва закончилась. Виги были
выстроены в две линии на гребне горы; а заключенные, которых было
больше, чем их тюремщиков, сложив оружие, были
выстроены отдельными колоннами на промежуточной площадке. Было много
угрюмые и злобные взгляды обменять в течение этого периода неизвестности,
между победителями и побежденными; и это было страшной нагноение в
внутрь гнев, что многие виги обнаружении в Столбцах
заключенные, некоторые из их злейших гонителей.

Этот дух был частично подавлен напряженным занятием , которое
последовало. Было отдано распоряжение о приготовлениях к ночлегу
армии; и всему войску, соответственно, было приказано выступить в
долину. Хирурги каждой группы уже были полностью заняты своим делом
. Повсюду были разбросаны тела раненых; и для
защиты тех, кто был не в состоянии передвигаться, были сооружены укрытия
из ветвей деревьев, и разожжены костры, чтобы оградить их от
первые заморозки в этом сезоне. Все остальное медленно удалился в
назначен лагерь.

В то время Кэмпбелл был сосредоточен на этих забот, пришли гонца, чтобы вызвать
его привели к месту, представляющему неожиданный интерес. Ему сообщили, что джентльмен,
не служивший в армии, был опасно ранен в бою и
сейчас лежит на дальней оконечности горного хребта. Было добавлено
что он искренне желает встречи с командующим офицером.
Кэмпбелл, не теряя времени, откликнулся на просьбу.

Вернувшись на место, его внимание привлек незнакомец, который
лежал на земле. Его бледная и изможденная щека и беспокойный взгляд свидетельствовали о том,
что он испытывал острую боль; а кровь на его плаще, которая была
был распростерт под ним, указывало на то, что рана была получена в
бок. Рядовой британской армии был его единственным сопровождающим.
На заботливый и добрый вопрос Кэмпбелла он представился
голосом, который почти не слушался его телесных страданий, и представился Филипом
Линдси из Вирджинии.

"Вы видите, - сказал он, - несчастного отца, преследующего своих детей".
Затем, после паузы, он продолжил: "Моя дочь Милдред, как мне
сказали, находится недалеко от меня: я хотел бы увидеть ее, и как можно скорее".

"Боже, помилуй нас!" - воскликнул Кэмпбелл. "Неужели это отец ребенка?"
леди, которая искала моей защиты? Тоже ранена, и, боюсь, тяжело! Где
Майор Батлер, который недавно был в плену вместе с Фергюсоном? он сказал,
обращаясь к дежурному: "Идите, идите, сэр", - добавил он, обращаясь к тому же человеку.
"приведите ко мне первого хирурга, которого сможете найти, и направьте еще троих
или четыре человека из рядового состава придут вам на помощь. Не теряйте времени".

Солдат немедленно отправился выполнять поручение и вскоре вернулся с
желаемой помощью. Рана Линдси уже иссякло, и все
что еще предстоит сделать, чтобы положить его в какое-то место жилья и
комфорта. В коттеджном поселке у подножия горы было отмечено
Кэмпбелл; был построен в мусор, и больной ложится на
плечи четырех бабок в назначенном месте. Тем временем Кэмпбелл
уехал, чтобы сообщить о сделанном им открытии Милдред и ее брату
.

Можно вкратце рассказать историю Линдси с тех пор, как мы расстались с ним в последний раз. Он
а Тиррел отправились в странах с низким уровнем Вирджиния, чтобы удовлетворить
друзья королевской власти. Они колебались, и не должны были быть
собрал. Последовала задержка, в течение которой Тиррел уговорил
Линдси, чтобы продлить свое путешествие в Северную Каролину; откуда, после
безуспешных попыток подтолкнуть партию Тори к какому-нибудь решительному шагу, они
оба вернулись в Дав-Коут, отсутствовав почти три недели.

По прибытии Линдси узнал печальную новость о
отъезде Милдред и ее брата на место боевых действий.
Письмо Милдред было доставлено ему; и его содержание почти лишило его дара речи. В нем
рассказывалась история злоключений Артура Батлера и сообщалось, что
почти год назад Милдред была законной женой пленника
офицер. Брак был заключен в предыдущем осень, в
поспешное момент, когда дворецкий отправился на юг, чтобы присоединиться к армии. Единственными
свидетелями были миссис Даймок, под крышей которой это произошло, Генри
Линдси и священник. Мотивы, побудившие к этому браку, были объяснены
: и Милдред, и Артур надеялись этим непоправимым шагом
примирить Линдси с этим событием и отвлечь его от печальных мыслей.
размышления: возросшее раздражение его чувств в течение
последующего периода предотвратило раскрытие, которое Милдред сделала снова и
снова попыталась сделать. Недавние опасности, подстерегавшие Артура Батлера,
побудили ее броситься ему на помощь. КАК ЕГО ЖЕНА, она считала это своим
долгом и, соответственно, решила пойти навстречу опасностям
путешествия.

На день или два после прочтения этого письма Линдси впал в
глубокую меланхолию. Его предчувствия, казалось, фатально сбылись,
и его надежды внезапно рухнули. Из этого уныния его вывела усердная уловка Тиррела
. Он предложил Линдси преследовать
его детей, в надежде таким образом заманить его в лагерь Корнуоллиса, и
связывая его с успехами войны. Шансы на жизнь, он
рассуждали, были против дворецкого, если действительно, как Тиррел имел основания надеяться,
этот сотрудник уже не стал жертвой козней, которые были
положили для него.

Следуя этому совету, Линдсей отправился в штаб-квартиру Корнуоллиса,
куда он прибыл через неделю после беседы Милдред и Генри
с британским вождем.

Пока он задерживался здесь, он получил известие, что его дочь
оставила свое путешествие домой и свернула в сторону в поисках Батлера.
Это заставило его продолжить свое преследование. Тиррел еще в сопровождении
его; и две путешественники, приехав в момент нападения
при горного короля, Линдси убедил свою спутницу принять
сыпь приключения, которые, как мы уже убедились, было причиной его
настоящее несчастье.

В мои намерения не входит пытаться описать сцену в
коттедже, где Артур Батлер, его жена и Генри впервые увидели Линдси
распростертой на грубом тюфяке и испытывающей муки опасного
рана. Достаточно сказать, что в разгар глубокой скорби
прохожих, Линдси была написана и спокойный, как тот, кто думал, что
он тщетно бороться с судьбой. "Я предвидел этот день, и почувствовал ее
грядет!" - пробормотал он, тихим и прерывающимся голосом: "это произошло, как это
был рукоположен. Я безрассудно боролся против своей судьбы. Вот, возьмите
это, - добавил он, протягивая руку Батлеру, и еле слышно выдохнул:
"Да благословит вас Бог, дети мои! Я прощаю
вас".

Ночью началась лихорадка, а вместе с ней и бред. Пациент
Набрался сил от своей болезни и дико бредил, надрываясь.
знакомы с его суеверием бодрствования. Такое же видение судьбы и судьбы
преследовали его воображение, и он почти испугался своей дочери от
подле его дивана, с пылким красноречием своего безумия.

Коттедж находился примерно в полумиле от лагеря
армии. Ближе к рассвету Линдси погрузилась в дремоту, и
дежурный хирург начал тешить себя надеждой, что пациент сможет
успешно бороться со своим недугом. Милдред и Мэри Масгроув оставались
на страже в квартире, в то время как Батлер, Подковы Робинсон и
Аллен Масгроув продолжал тревожно бодрствовать в соседней комнате. Генри
Линдси, утомленная трудами предыдущего дня, и старый негр Исаак
, не столько из-за спровоцированной предыдущей работы, сколько из-за
врожденного оцепенения, лежали, вытянувшись, в глубоком сне на полу.

Таково было положение вещей, когда перед восходом солнца отдаленный шепот
достиг ушей тех, кто бодрствовал в коттедже. Эти звуки
привлекли внимание Подковы, который сразу же после этого выскользнул
из квартиры и направился в лагерь. Во время своей прогулки туда
шум стал более отчетливым, и послышались крики из толпы
солдат, которые были обнаружены в растерянной и возбужденной массе в
долине, на некотором расстоянии от лагеря. Сержант поспешил к
этому месту, и по прибытии был поражен шокирующим зрелищем
тела примерно восьми или десяти заключенных тори, подвешенных к
ветвям большого дерева.

Ночной покой не утолил жажды мести среди
Вигов. Напротив, возможность совещания и
обдумывания только придала более фатальную определенность их намерениям. Виги
недавние казни, разрешенные в лагере Корнуоллиса после
битвы при Камдене, не меньшие, чем зверства, недавно совершенные
некоторыми тори, которые теперь были среди захваченных, навели на эту мысль
о сигнале возмездия. Несносный лицами тащили вперед
из своих рядов рано на рассвете, и резюме наказания были причинены
возбужденные солдатня в порядке, который мы описали, несмотря на
все просьбы или команды.

Эта ужасная работа все еще продолжалась, когда прибыла Подкова.
В тот момент толпа теснила к месту казни нескольких человек.
дрожит несчастный, чьи изможденные форма, пригнувшись под руки,
его держали, и жалкие мольбы о пощаде, доложил
сержант, как старого знакомого. Несчастный мужчина поймал взгляд
Робинсон, и, почти обезумев от отчаяния, вскочил с тигра
прыжок из рук тех, кто его держал, и, в одно мгновение, бросил его
обнял сержанта за шею, где он соединился с руки
утопающего.

"О, спаси меня, спаси меня, Робинзон Подкова!" - дико воскликнул он. "Друг
Подкова, спаси меня!"

- Я тебе не друг, Уот Эдер, - строго сказал Робинсон.

"Говори за меня, Гэлбрейт, говори, ради старого знакомства!"

"Стойте!" - сказал Робинсон толпе, которая собралась вокруг, чтобы вытащить
беглеца из его нынешнего убежища. "Одним словом, друзья! отойди, я
слово в этом вопросе".

"Он дал Дворецкий в руки Хью Habershaw, в" кричали некоторые из
толпа.

"Он заплатил кровью и продал жизнь Батлера за деньги - он должен
умереть!" - кричали другие.

"Нет слов! - восклицали многие, - но долой его!"

- Мистер Робинсон, - закричал Эдер со слезами на глазах, - только
услышь меня! Я был вынужден встать на сторону майора Батлера. Тори
сожгли бы дотла мой дом; они подозревали меня, - я был обязан, - Майк
Линч был свидетелем: "Пощадите, пощадите!" - и тут испуганный преступник закричал
громко и горько.

- Друзья, - сказал подковы спокойно народу: "есть лучше
игра на охоту, чем эта гора-Кошка. Позвольте мне иметь мой путь".

"Никто не имеет большего права, чем Хорс Шу Робинсон, - сказал оратор из
группы, - указывать, что следует сделать с Уот Адером. Высказывайся, Хорс Шу!
"Говори!"

"Говори! Мы оставляем это на ваше усмотрение", - крикнул кто-то из лидеров, и тотчас же
толпа расступилась и образовала круг вокруг Лошадиной Подковы и Адера.

"Я предоставляю тебе выбор", - сказал сержант, обращаясь к пленнику.
"хотя твои беззакония, Уот Адэр, требуют, чтобы ты сделал
был первым, кого подвесили вон к тому дереву, но у тебя будет выбор
скажи нам полностью и правдиво, не утаивая имени
высокий или низкий, кто подослал вас устроить засаду на жизнь майора Артура Батлера в
Брод Гриндалла. Скажи нам это, к нашему удовлетворению, и ответь на все остальные
помимо этого, мы можем зарубить тебя топором, и ты получишь свою жизнь,
заслужив, однако, за это сотню ударов плетью.

- Я во всем признаюсь перед Богом, воистину, - с жаром воскликнул Эдер.
"Джеймс Карри сообщил мне о вашем приезде и дал мне и Майку Линчу денег, чтобы
помочь Хью Хабершоу".

"Джеймс Карри был мастером своего дела", - сказал Робинсон. "Как его звали?"

Эдер на мгновение заколебался и пробормотал: "Капитан Сент-Джермин".

- Он был в твоем доме? Говори это, парень, или думай о веревке!

- Он был там, - сказал Эдер.

- Клянусь душой! Ват Адэр, если вы не выходите со всей правды"
по словам Робинсона, с сердитой серьезностью: "я беру назад свое обещание. Скажи мне
все, что ты знаешь.

- Карри действовал по указанию капитана, - продолжал лесник. - Ему
за это хорошо заплатили, как он мне сказал, и он получил бы еще, если бы
ссора между людьми Хабершоу не помешала им взять майора
Жизнь Батлера. Я сам слышал об этом от этих людей.

- Итак, сэр?

- Это все, - ответил Эдер.

"Вы что, ничего не знаете о военном трибунале?" - спросил Робинсон.

"Ничего, за исключением того, что в качестве основного был убит не на "Форд",
решил, что лучше всего провести расследование, в котором Джеймс Карри и Хью Habershaw, как
Мне сказали, что я согласился поклясться жизнью майора.

- И им за это заплатили?

- Разумеется, за определенное вознаграждение, - ответил Эдер.

- И капитан Сент-Джермин придумал это?

- Говорили, - ответил Эдер, - что капитан предоставил все это Карри.
и, похоже, сам принял сторону майора Батлера на суде. Он
не хотел, чтобы его знали в бизнесе!

"Где этот капитан Сент-Джермин?" требовали многие голоса.

За этим допросом последовал бросок группы в сторону
квартала, в котором были собраны заключенные, и по прошествии
времени, которое казалось невероятно коротким для совершения преступления, группа
несчастная жертва этого буйного гнева была замечена бьющейся в
предсмертных муках, когда он висел на одной из ветвей того же дерева
, которое послужило средством для других казней.

К этому времени Батлер и Генри Линдси, привлеченные криками, которые
донеслись до них из коттеджа, прибыли на место этих ужасных
событий. В этот момент Уот Адэр отбывал наказание, за которое
его первый приговор был смягчен. Удары плетью были нанесены
сильной рукой по его обнаженной спине; и примечательно, что
негодяй, который совсем недавно с рабским страхом тонул под
угрозой смерти, теперь нес свои раны с силой духа, которая, казалось,
презирала жалобы или даже признание в боли. Батлер и Генри
поспешили с естественным отвращением к этому зрелищу и вскоре оказались
неподалеку от места, где безжизненные тела жертв
военной мести были подвешены к дереву.

"Боже милостивый! - воскликнул Батлер. - Это не Сент-Джермин? Что
он сделал, чтобы спровоцировать эту гибель?"

"Это Тиррел!" - воскликнул Генри. - Майор Батлер, это Тиррел! Это
лицо, черный и ужасно, как это смотреть, я узнаю ее среди
тысяч!"

- В самом деле! - сказал Батлер, с меланхолической серьезностью взирая на
сцену и говоря едва слышно. - Неужели это так? Тиррел и Сент
Джермин - одно и то же лицо! Это странная тайна".

В этот момент подошел Робинсон и, отвечая на
вопросы Батлера, рассказал всю историю волнений, которые только что всколыхнули
лагерь.

- Сент-Джермина не было с Фергюсоном, - сказал Батлер, когда сержант закончил свой рассказ.
- Как он оказался здесь сегодня? - спросил Батлер. - Как он попал сюда?

- Первое или последнее, - ответил Робинсон, - по моим наблюдениям, майор, что
эти интриганы, покушающиеся на чужие жизни, обязательно ответят
. Дьявол вбил в голову этому Сент-Джермину нанести Фергюсону визит
. Он приходил вчера с мистером Линдси и достал бедного джентльмена
его рана. Джеймс Карри закончил работать на него, майор. Мастер и
человек прошли один путь ".

Сцена была закрыта. Текущие дела призвали солдат к
другим работам. Кэмпбелл почувствовал необходимость немедленного отступления с
своих пленников к горам, а его ранних указов, направленных на
армия готовилась к маршу.

Когда Батлер вернулся в коттедж, он обнаружил, что окружен
скорбящей группой. Болезнь Линдси неожиданно приняла фатальный
оборот. Милдред и Генри сидели у кушетки своего отца,
в немой тоске наблюдая за последними угасаниями жизни. Умирающий был
спокоен и, по-видимому, не испытывал боли, и те несколько слов, которые он произнес, были
о прощении и смирении.

Посреди своей скорби и молчания обитатели дома
их внимание привлекла военная музыка отступающей армии.
Эти жизнерадостные звуки ярко контрастировали с горем скорбящих,
и говорили о профессиональном безразличии солдат к бедствиям войны
. Постепенно боевые звуки становились все тише, по мере того как войска
отступали вверх по долине; и прежде чем они совсем затерялись для слуха,
Кэмпбелл и Шелби появились в дверях коттеджа, чтобы объяснить
срочность их нынешнего отъезда и печально попрощаться со своими
друзьями.

Стивен Фостер с Гарри Уинтером и группой Рейнджеров остались
ждать действий Батлера. Робинсон Подковы, Аллен
Масгроув и его дочь постоянно находились при нас.

На этом мой рассказ заканчивается.

В уединенной чаще, на берегу небольшого ручья, который
орошает долину на восточном склоне Королевской горы, путешественник
современности может быть показан почти разрушенный курган, а рядом
он увидит фрагмент грубой надгробной плиты, на которой высечено
буквы P. L. Этот рудимент отмечает место, где покоятся останки Филиппа
Линдси были похоронены, пока восстановление мира не позволило им быть перевезенными
в Голубятню.

Там же, в более счастливые дни, поселились Артур Батлер и Милдред
; и, несмотря на роковое предчувствие относительно
судьбы его дома, которое бросило такой мрачный оттенок на жизнь
Филип Линдси прожил достаточно долго после революции, чтобы увидеть, как они выросли
вокруг них процветающая и уважаемая семья.

Мэри Мазгроув тоже посещала Милдред и достигла преклонного возраста, а я
надеюсь, что и счастливой старости, в "Голубиной коте".

Уот Адэр, как я слышал, говорят в Каролине, умер через год после
битвы при Кингз-маунтин от ужасной болезни, предположительно вызванной
был вызван укусом бешеного волка. Я бы охотно поверил, ради
поэтической справедливости, что это было правдой.

Еще один элемент интеллекта, можно найти в истории войны, может
есть некоторые ссылки, чтобы наша сказка. Я считаю, что, летом 1781,
Полковник Батлер занималась в погоне за Корнуоллис в своем отступлении
от Альбемарль к Williamsburghбыл: мои запросы не позволяют мне
сказать с точностью, было ли это нашего друга Артура дворецкого, который встретил
акции. Его страдания за дело, безусловно, заслуживает такого
награда.


[Примечание 1: Этот стриктуры, правда, в 1835 году, в дату первого выпуска
из этих томов, я с радостью заметил, потерял большую часть своего смысла
по прошествии шестнадцати лет.]




 
 *** ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЕКТА ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГА ГУТЕНБЕРГА "РОБИНЗОН ПОДКОВЫ": ПОВЕСТЬ О ГОСПОДСТВЕ ТОРИ ***
 

 

Обновленные издания заменят предыдущее — старые издания будут
переименованы.

Создание произведений из печатных изданий, не защищенных авторским правом США
закон означает, что никто не владеет авторскими правами Соединенных Штатов на эти произведения,
поэтому Фонд (и вы!) Может копировать и распространять их в Соединенных Штатах.
Распространяется без разрешения и без выплаты авторских прав
лицензионные платежи. Особые правила, изложенные в части Общих условий использования
настоящей лицензии, применяются к копированию и распространению электронных произведений Project
Gutenberg™ для защиты ПРОЕКТА GUTENBERG™
концепция и товарный знак. Project Gutenberg является зарегистрированным товарным знаком,
и не может быть использован, если вы берете плату за электронную книгу, за исключением соблюдения
условий лицензии на товарный знак, включая выплату авторского вознаграждения за использование
товарного знака Project Gutenberg. Если вы не взимает
копии этой книги, соответствующей лицензии на использование товарного знака очень
легко. Вы можете использовать эту электронную книгу практически для любых целей, таких как создание
производных работ, отчетов, перформансов и исследований. Проект
Гутенберга книги могут быть изменены и напечатали и отдали—может
делать практически что угодно в Соединенных Штатах с книги не защищены
законом США об авторском праве. Перераспределение регулируется по товарным знакам
лицензии, особенно коммерческим перераспределением.


НАЧАЛО: ПОЛНАЯ ЛИЦЕНЗИЯ

ПОЛНАЯ ЛИЦЕНЗИЯ PROJECT GUTENBERG

ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЧТИТЕ ЭТО ПЕРЕД РАСПРОСТРАНЕНИЕМ Или ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ЭТОЙ РАБОТЫ

Для защиты миссии Project Gutenberg ™ по продвижению свободного
распространение электронных произведений, используя или распространяя это произведение
(или любое другое произведение, каким-либо образом связанное со словосочетанием “Проект
Гутенберг”), Вы соглашаетесь соблюдать все условия Полного
Лицензия Project Gutenberg ™ доступна в этом файле или онлайн по адресу