Перст, не доставший неба
- Где тут ваш главный поп? Пусть показывает работу!
Бывший сам из мирян, Родион понял, что трудяги совершенно далеки от веры, и их интересует лишь предложенная работа, и миролюбиво ответил:
- Главный поп сейчас на службе. А купель будет строиться вон там…
И не успел он договорить, как вдруг на весь двор раздался гневный голос Татьяны, которая как раз шла на службу:
- Это что такое?! Вы что себе позволяете?! Как вы вошли и как себя ведёте?!
Вратник опешил, а бригада работников с интересом уставилась на моложавую тётку в тёмно-серой блузе, длиннополой чёрной юбке и в белом платке в синий горошек, какие носят бабушки.
- Да вы же ни лба не перекрестили, ни поклона не положили при входе в монастырь! Служба идёт, а они галдят на весь двор!.. – буквально орала она, указывая пальцами то на кресты храмов, то на его двери, то куда-то в небо.
- Татьяна! – прервал её голос спешащей матушки Елены к работникам, и она маханула на неё рукой: - Иди, куда шла! – и обратилась, было, к работникам: - Так…
- Я вас не понимаю, матушка! – оборвала её Татьяна и выставила кучу претензий, указывая на опешивших мужиков и их инструменты: - Люди врываются во двор во время службы, устраивают гам и бардак! Тем более, среди них неверные!..
Отлично понимая, что она имеет ввиду, узбеки заморгали и даже, было, оглянулись на врата, а православные мужики не выдержали!
- А что, узбеки не люди?! – хором вступились они за товарищей и чуть не матом разнесли всех подряд: - Или, ёлки зелёные, нам лучше уйти?! Нам время не хватает, другой работы полно, а мы тут должны выслушивать всякие бредни!..
- Вы как разговариваете?! – едва не завизжала Татьяна и потрясла над головой пальцем, указывая на кресты: - Вы в святом месте находитесь перед самим Богом!..
- Да хоть перед самим чёртом! – явно, дразня её, ухмыльнулся небритый мужик.
Ему тут же было грозно отвечено, не давая слова рвущейся что-то сказать матушке:
- Побойтесь Бога!! Охальник!! – и Татьяна перекрестилась широченным крестом.
- Так, замолчи и иди, куда шла!!! – жутко вспотев, в конце концов, грубо прикрикнула на неё матушка, схватила под руку и волоком погнала прочь от бригады, вполголоса гневно выговаривая на ухо: - Ты кто такая, чтобы указывать в монастыре?! Сейчас они психанут и уйдут, кого мы поставим на строительство купели?! Сам благочинный их прислал сюда, как лучшую бригаду! А ты что творишь?! Стройку объекта срываешь?!
- Но почему их не научили даже лбы крестить перед входом в святое место?! Вы бы видели, с каким грохотом и ором они ворвались во двор?! И это такие нехристи будут строить святую купель?! – до предела возмутилась Татьяна.
- Татьяна, это простые люди из мирской жизни, откуда ты пришла такая же, а сейчас ведёшь себя хуже их! – одёрнула её матушка.
Отскочив от неё, Татьяна даже выдернула руку, остановилась и с гордо поднятой головой с обидой объявила:
- Я хуже?! Я, к вашему сведению, возле общежитий на лавочке не сплетничаю, а денно и нощно молюсь!
- Вот иди и молись дальше! – нетерпеливо отмахнулась от неё очумевшая матушка и, дорожа временем, побежала к работникам.
- Я этого так не оставлю! Я сейчас к архимандриту подойду! – крикнула Татьяна ей вслед и быстро пошла в храм. В ней всё клокотало кипятком! Однако её перст, поднятый флагом, так и не достиг неба.
Когда на крестоцеловании она подошла к архимандриту, лобызнула крест и затеяла разговор, святой отец грубовато её оборвал и посоветовал:
- Занимайтесь своими послушаниями, матушка Татьяна! В остальном мы разберёмся сами, - и, коснувшись её темени крестом, протянул его следующему прихожанину.
Татьяна, однако, не собиралась уступать. Уйдя после службы на обед в трапезную, она устроила там натуральный бунт протеста, объявляя обедающим трудникам и монахам:
- Вот так! Дожили! Святую купель в храме строят нехристи, и им нельзя замечания сделать на то, как они врываются на святое подворье! Ворвались, как стая псов во время самой Литургии!.. – она не договорила, увидев, как матушка ведёт в трапезную бригаду рабочих.
- Вот здесь у нас, так называемая, столовая, - ввела она мужиков в помещение и радушно пригласила за стол, где уже уселась Татьяна: - Располагайтесь, пожалуйста. Я сейчас вам кушать подам.
Мужики полезли за стол, а Татьяна бросила обед и пулей выскочила из трапезной. На неё демонстративно никто не обратил внимания. Все продолжали обедать. Татьяна же быстро шла в общежитие и полоумно возмущалась в голос:
- Это сама матушка им ещё и прислуживает! – и бесконечно на всеобщее обозрение широко крестила лоб, гремя о придуманной беде набатной рындой: - Господи, прости нас грешных!! Полный монастырь нехристей напустили, и все помалкивают!! Да кто мы после этого?! Кто?! В рай все стремимся! А получим ли после такого прощения?!! Да нам даже шага до врат не позволят ступить!!!
Следом воительница устроила бунт, когда на следующий день, придя в трапезную, увидела накрытый стол с салатами под майонезом, с кастрюлей запашистого мясного борща и расставленные тарелки вторых блюд с картошкой пюре и толстыми сардельками. До конца Петрова поста была ещё целая неделя, и Татьяна растерянно спросила у поваров, подозревая их ответ:
- А для кого это такой скоромный стол?
- Так отец Феогност распорядился кормить строителей купели, - ответили ей и пояснили: - Сказал, что при их работе им нужны силы и хорошее питание.
- Прости, Господи!.. – только и произнесла ошарашенная Татьяна и демонстративно вымелась из трапезной прочь.
продолжение следует..........
Свидетельство о публикации №224022800438