О Былом... поклониться Истоку

 
..."Словно в прошлое дверь растворилась... я вернулся в отечески дом»

Оглядываясь по сторонам и жмурясь от жаркого летнего солнца, по луговой тропе вдоль таёжной реки бредёт  одинокий человек разглядывая местность, пытается уловить памятное, родное, от которого душа вновь позовёт в родительский дом, и детско-юношеские годы...

Не просто старому человеку добраться в эти очень отдалённые, когда-то,  хотя и слабо, но всё-таки обжитые  места необъятной России.

Престарелый человек во все времена для более молодого поколения, вызывал и вызывает интерес к себе, а мы, с чувством особого уважения к возрасту и старости, послушаем его рассказ и будем верить, что  сложившаяся в веках традиция остаётся такой же и сегодня: внимание и уважение к старикам и старости и сегодня остаётся как и сто и двести лет назад… – хотелось бы в это верить...

Одет совершенно просто: рубаха до колен старинного кроя перетянута самодельным шнуром с кисточками по концам – удобно в пути-дороге.

Видавшая виды фетровая шляпа напоминает помятую панаму и прикрывает от солнечных лучей и седую голову  и слезящиеся  глаза.   

Опираясь на палку-посох, другой рукой придерживает на плече палку-батог с небольшим узелком, по-видимому, обед-перекус. 

Подёрнутые слёзной пеленой воспалённые глаза, с напряжённым вниманием и пристрастием всматриваются в округу местности, пытаясь отыскать взглядом особо запомнившееся, памятное, родное из детства и юности, а быть может  вспомнится-припомнится и что-то дорогое, но подзабытое за долгую жизнь… 

Глядя, примечаем: не одни сутки находится в пути, выглядит уставшим…
И вдруг…

Оглушительный раскат грома с вихревыми потоками, вынудило нас убраться в безопасное место, из которого могли наблюдать-видеть: вихревой поток, подхватив лёгкое тело его, бесшумно подняло над землёй и удерживая, на какое-то короткое время дало возможность взглянуть, а быть может и разглядеть с высоты самую дорогую часть округи-местности  родной земли...

Рассматривая, как птица добычу в полёте, припоминал подробности последних встреч с этим клочком земли…

С той поры десятилетии  много прошло: сегодня, сейчас, наступила пора увидеть и восстановить память, разглядывая родной клочок земли с высоты...

Просветлённая память вознаграждается ценными воспоминаниями и особо запомнившимися памятными сновидениями, которые сопровождали на протяженье жизни.
В сновиденьях страдая, жалел покинутую до срока малую родину молодым и не по своей воле-желанию...

Больше всего жалел дом вынужденно брошенный и оставленный без хозяина.
Здесь, на этом месте речного крутояра и стояла когда-то отцовская изба-пятистенок, которую, на протяжение более 60-ти лет  жизни после отъезда, повидать так и не довелось; нет тут человека, как и нет его следов и его голоса, а значит и нет дорог-тропинок: полный простор ветру–разбойнику: «знай свою свирепость и силу, тебя тут никто не задержит, не помешает, не остановит!»..

В памяти  сохранилась земля с изумрудной зеленью и цветущими на заливных лугах цветами и кустами жимолости, малины и красно-белой и чёрной смородины вдоль речных берегов таёжной реки.

А белоствольные берёзы ведут хороводы и грациозно изгибаясь под ветром, подошли до самой реки, к воде, не оставив свободного пространства заливным сенокосным лугам.

Ушёл отсюда человек и заливные луга превратились в лесные заросли.

Значит много десятилетии прошло-прошагало...

Переключив памятные события отъезда, совершенно неожиданно послышался чудовищной силы раскат грома и яркая вспышка молнии, блеснув, обожгла увядающее тело его и сбив, распластала на земле.

Теряя сознание, на мгновенье, потерялся в пространстве, времени и… и…возрасте...

И в это мгновенье, с особой яркостью появляются тонкости памятных событий из юношеской поры…

И…как бы…
«переступая» родительский порог, «входит» в дом отца-матери, в дом детства.

Нарушив установленный природой ритм, безжалостно  заколотилось сердце из привычного состояния пошло в разнос и готово выпрыгнуть наружу...

 «Переступив» порог родного дома, почувствовал и осознал возраст таким, в каком покинул родительский дом на этом отрезке земли...

Осознавая свою молодость, «разглядел-увидал» или припомнил дом-избу в первоначальном виде, готовую добродушно встречать воспитанника своего, словно и не было целой жизни разлуки...

Деревянное строение дома-избы как и наружным так и внутренним убранством  не отмечено каким-либо изыском архитектурной постройки-отделки: выглядит просто, как и большинство изб в российских сёлах, деревнях  и не только в глубинке России, разве что, отдельных образцов с резным орнаментом особых умельцев-мастеров по деревянной резьбе-росписи.

А строители не поленились - выбрали территорию для постройки роскошно-живописное место: высокий крутояр с видом речного пространства и заливных сенокосных лугов-лесов-перелесков и тропинкой вдоль реки.

Сюда, в эти края, на этот участок земли с названием участок «Слободского Пивзавода» и был направлен городским комитетом КПСС (Коммунистической партии Советского Союза) Иван–коммунист - отец большого семейства.

Он с полгода, как возвратился с фронта, выполнив долг перед Родиной и многодетной своей семьёй и защитил Отечество от фашизма в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.

Здесь вменялось в обязанности ему руководство на правах начальника лесоучастка «Облместпрома», заготовителей древесины с последующей отправкой лесосплавом по весеннему паводку.

Приехав в новый дом с женой и разновозрастными малолетними детьми в составе восьми человек, приступил к обязанностям по основной работе и благоустройству построенного для его семьи пятистенного дома-избы; строители, бросив работу, спешно оставили объект с недоделками, но  пригодным к проживанию...

 «Переступая» порог дома, мысленно вошёл в ту пору детства и осознавая, «разглядывая» внутреннее пространство передней комнаты, «почувствовал» распространение свежего запаха леса сосны-ели.

Русская печь добавила в память свежий, довольно ощутимый запах-аромат ещё не высохшей глины.

Чело; (вход в русскую печь), смотрит в сторону двух окон передней восточной стороны - встречая рассвет, радовать домочадцев  солнечными лучами.

Тяжёлые входные двери гостеприимно приглашают войти в дом с еле уловимой мелодией-скрипом новых навесных петель.

Вторая комната ПЯТИСТЕННОГО ДОМА, горница и является спальней и игровой для многочисленной ребятни семейства и обогревается отдельно кирпичной голландской - печкой-подтопком с широкой грубой и плитой, которую просто растопить, обогреться и быстро сготовить еду.

К входным дверям дома требуется пристроить сени, крыльцо и для скотины хлев с оградой - защита от ветров, снегов, дождей и длительных зимних холодов-морозов.
«Переступая» порог родного родительского дома «ощутил» себя в детской поре и почувствовал радость детства...

В глазах воскресла из прошлого русская печь - самое родное и тёплое воспоминание той поры, которое присутствовало в глубине души на протяжение всей долгой жизни.

С яркостью возвратилась память периода, когда по 5-6 человек забирались туда греться, играть и прислушиваясь к завыванию метелицы-вьюги в трубе, перешёптываясь, ели печёную картошку и строили детские планы будущего...

С восторгом и головокружительной памятью, и каким-то  внутренним состоянием ощутил материнское присутствие с её божественным ароматом-запахом, присущим только маме родной и любимой, как память и напоминание той детской поры.

Избыточная эмоциональность встречи с домом, донесла из потустороннего мира еле уловимый материнский голос-шёпот: «Здравствуй, сынок»...

От почудившегося шёпота сильнее зазвенело в ушах и закружилась вся комнате вместе с домом и даже послышались тихие шаги и шуршание чёрного шелкового материнского платья, привезённого отцом ей в подарок, с фронта.

Дорогой подарок отца, мать берегла по-особенному и  надевала нечасто, но всегда украшала белым кружевным воротничком и это были самые торжественные моменты счастливой жизни из детства и мысленно повторял: «Какая замечательная и красивая моя мама»...

От избытка чувственных эмоции, каким-то боковым, затуманенным взором, встретились материнские глаза следящие за движениями с потолка, стен, углов...

По центру большой комнаты-прихожей, в лучах ярких солнечных бликов ощутил промелькнувшую тень. Ощущая прикосновение тёплых рук её и сопровождаемый галлюцинациями вырвался страшной силы крик и яркое свечение напоминающее фейерверк, взметнулось под потолок... Медленно растворяясь, просочилось сквозь деревянные потолочные щели, вынося в поднебесную высь радужность улетающей души туда, где нет преград и нет ничего кроме бесконечного пространства...

Среди феерически-радужных всполохов и пространственной тишины, послышались еле уловимые слова голосом отца: «Игнат, сын мой - возвращайся!»..

От потустороннего отцовского шёпота, постепенно возвращаясь в нормальное состояние, шептал: «душа уловила то, о чём все годы тосковала в разлуке»...

Покидая помещение дома, глубоко вздохнул и с лёгкостью ощутил прикосновение тёплого порыва ветра с почудившимся шёпотом: «Спасибо тебе, Человек, за посещение родных мест малой родины: округа помнит тебя.

Помнит, и память  бережёт и твоя река-речка.

Помнят и все тропы-тропинки, по которым бегало твоё босоногое детство.

Помнит земля на которой стоял дом-изба пятистенок, помнит и гора крутояра с названьем «Красик».

Помнит и протока-ручей вытекающая из глухой тайги поодаль от дома с названием «Заячий Лог».

Помнит и птица сойка-кедровка, которую ты красочно описал в своём стихотворение:
«Синегорье моё»
 
- Речка тихая ждёт – Федоровка, ждут леса, ждут луга и ручей.
В перелеске ждёт птица кедровка – ожидает и ждёт без речей.
Множество птиц по весне прилетало гнездиться в эти райские и спокойные места.

Отходя от тяжёлого эмоционального состояния, присел на береговую возвышенность-кочку, и глядя в даль реки, вспомнил, как с братом удочкой ловили рыбу и мать угощала всех горячей ухой из окуней...

Обведя взглядом родную округу, навязчивая память вновь и вновь возвращает к отъезду-выезду с этого клочка земли…
                ***
1960 год…
Припомнились слова отца…

«Завтра начинаем готовиться к отъезду-переезду», - прозвучавшие громом среди ясного неба...

Завершая шествие, лето с лёгкостью передаёт свои права золотой осени: «властвуй, живи-хозяйничай по-своему, по-осеннему», а многодетная семья в полном составе покидает уже плацкартный вагон дальнего следования в незнакомом городе, на незнакомой до селе земле...

Радость и грусть навязчиво сопровождают семейство в пути, осознавая: двухсуточный проезд поездом отдалил далеко от родного дома до недосягаемости.
Впереди речной вокзал областного центра и водный транспорт по реке к намеченной цели в станицу Тихого Дона...

Переполненный пассажирами маршрутный теплоход «ОМик», медленно двигаясь, набирает скорость и словно раненая птица крылом, бьёт лопастями по воде, покидая причал областного центра. Видавшее виды судёнышко, берёт курс к  берегам аграрной станицы…

В трюме слышны негромкие разговоры пассажиров: «В этой жуткой духоте томиться будем длительное время».

Пассажиры, которым по праву билета достались в трюме сидячие места, чувствуют себя уверенно, но всё-таки украдкой, как бы извиняясь, поглядывают на тех, кто не стал обладателем места и сейчас ищет глазами место удобно прислониться.

Народ ведёт себя спокойно: не ссорится и не возмущается, и согласен без всякого комфорта провести длительный проезд –переезд по воде.

В тот период времени народ много ездил и надо отметить, что комфортностью поездки не всегда радовали.

К тому времени  не была ещё построена прямая асфальтированная дорога-трасса проходящая через станицу в областной центр и пользовались паромной переправой работающей круглосуточно.

Не желающие ехать автобусом через паромную переправу, через Дон, пользовались речным транспортом, в том числе и «Ракетами» и «Метеорами»: они в то время ходили регулярно и по расписанию, но проезд стоил, по тем меркам, намного дороже парохода «ОМ» и автобуса.

На «Ракете» всё-таки единственный раз удалось проехать-проплыть до станицы из областного центра за 3рубля - эти деньги считались большими - заработки малы.

Тогда я возвращался из Батайска со сборного, военного пункта домой – в станицу.
Впечатление о переезде «Ракетой» осталось отличным и с любовью вспоминаю и сегодня, хотя эти 3 часа периодически пришлось сидеть на ноге друга-товарища, который оказался обладателем законного, по билету места. Возвращался я совершенно без денег и друг мой (встретились в пути), угощал варёной колбасой (её до сей поры не приходилось видеть, а не то чтобы лакомиться)...

И сегодня рассуждая о ней, пришел к выводу, - такую колбасу ел-смаковал впервые в жизни… - буфетчица продавала её порционно в буфете «Ракеты»-теплохода.

Заслышав протяжный гудок теплохода, в трюме начинается активное движение пассажиров: перетаскиваются сумки-баулы и различные вещи с места на место; ручной клади у каждого пассажира много; большинство пассажиров возвращаются домой из областного центра с покупками - суббота, выходной день.

Успешно продав привезённые из станицы помидоры, подкупив отсутствующий товар в станичных магазинах, с радостными лицами возвращаются домой. Мы же, переселяемся сюда к родным на новое, постоянное место жительства.

Пассажиры, уставшие сидеть, встают поразмять затёкшие от долгого сидения ноги и на законное место сесть не спешат. Остальные же, которым не досталось посадочных мест и пришлось стоя провести этот длинный маршрут, наблюдая, пытаются уловить момент и присесть хотя бы на несколько минут на освободившееся место.

Теплоход, сбавляя ход, заходит к станичному причалу-дебаркадеру.

Пассажиры, с радостными лицами, в буквальном смысле, вылезают по крутой лестнице из трюма, таща за собою баулы и сумки, вдыхая вечернюю прохладу после дневной изнуряющей жары-духоты.

Подталкивая друг дружку, выходят по перекинутому деревянному трапу с дебаркадера на причал. Встречающие, пристально вглядываясь в лица, с радостными возгласами спешат обниматься... 

Покинув теплоход, рассматриваю встречающих: ищу родные лица. Старшая дочь родителей дала телеграмму: «Встречу на речном причале станицы»...

С огромным любопытством взглядом улавливаю окружающую местность и замечаю во всём новизну. Больше другого  удивляет станичный говор.

Заслышав его, удивление с любопытством ощущается с ярко выраженными душевными эмоциями - не слышал такой речи.

Правда читал в романе о казаках, станичных жителях Тихого Дона, а наяву услышать не доводилось. 
Рассматривая округу, не заметил, как оказался в объятиях встречающих родственников: встретили, как и обещали в телеграмме.

Родственники: старшая дочь родителей, она моя старшая сестра с мужем и двумя малолетними сыновьями и около трёх лет проживают в станице и сегодня всей семьёй прибыли встречать нас.

Поодаль от причала стоит автобус.
Разглядывая пассажиров теплохода, водитель глазами ищет прибывшую теплоходом мать.

Встретив, приглашает желающих доехать до центра станицы. Радостные пассажиры с благодарностью усаживаются в автобусе (рейсовые автобусы в то время по станице ещё не ходили).

В центре станицы водитель предлагает всем покинуть салон автобуса: «Еду забирать рабочую смену, вахту».

Пассажиры пытаются оплатить копеечной мелочью за проезд, водитель отказывается - не берёт.

В то время водители любого транспорта брали на дорогах-трассах попутчиков, но денег за подвоз не требовали и время то называлось: «Человек человеку друг, товарищ, и брат!»

Выгрузив баулы-сумки из автобуса, отправляемся по тёмно-пыльной, без тротуаров и освещения по одной из центральных улиц станицы; асфальт по ней заканчивается первым переулком и идти ещё два квартала в конец до самого края; там отведена территория под индивидуальную застройку - продление центральной улицы.

В полумраке идём наугад сбивая ногами какую-то сухую растительность, не разобрать: утром рассмотрел: засохший низко растущий придорожный репей, а я-то подумал тогда: «Юг и цветы растут повсюду и даже по дорогам и  на самой дроге»...

Заходим в калитку сравнительно небольшого дома-хаты состоящей из двух комнат и длинной пристройки-веранды, которая поделена перегородкой пополам: одна часть служит прихожей, вторая отведена под летнюю столовую.

В первый же поздний вечер приезда, за столом расселись все десять человек: её семья четыре человека и нас прибыло шесть человек.

После запоздалого ужина, родителей дочь уложила на своей супружеской кровати, а  мы расстелив кое-что из постельного, улеглись на полу, заняв почти всё пространство дома.

Хозяева дома, убрав застолье, поспешили в небольшое помещенье в саду-огороде.

Там построено небольшое помещение для бани и можно спать-отдыхать на полке; (деревянный настил в виде топчана для мытья тела сидя).

Так продолжалось  более двух месяцев проживания пока строили-лепили по соседству небольшую, размером 6х4м. себе хатку из свежего самодельного самана.

В социалистическое время, о котором скучает часть населения России, многодетному семейству родителей вынуждено необходимо было покинуть прежнее место жительства и бросить часть нажитого имущества; таёжный участок леспромхоза, на котором проживали и работали более десятка лет  закрыли и работа по заготовке древесины прекратилась; закончился лимит на вырубку древесины.

Рабочим, жителям участка «Слободского Пивзавода» и участка «Лесоартель», предложили переезд с трудоустройством и временным жильём барачного типа на другом участке тайги: по нижнему течению той же таёжной реки Федоровки.

Тот участок, уже несколько лет носил название «Первомайский» Синегорского сельсовета и  расположен близь устья Федоровки-реки: там отведен участок тайги под вырубку строевого леса.

Несколько семей покинув прежнее место работы и жительства, спешно перебрались туда, остальные выехали за пределы леспромхоза.

Отец принял решение бросить нажитое и перебраться на юг до старшей дочери.
Оставив, бросили на произвол судьбы два деревянных дома с открытыми входными дверьми - заходи-живи, но жить там уже никто и не собирался, да и дома-бараки рабочему человеку не принадлежали; являлись собственностью Областной лесной промышленности.

Исторический период: идёт шестнадцатый мирный год после окончания Великой Отечественной Войны, а из богатства только корова - кормилица и спасительница от голода.

Её только и удалось продать в соседнем селе, так как с собой не вывезти.
Магазина, как и электрического света в посёлке никогда не было.

В основном всё нажитое и семье необходимое, оставили в пустующих домах; выбраться из посёлка можно только в небольших лодках и плыть вниз по течению реки около 8 часов до первого на реке участка леспромхоза; там уже есть дорога и ходят машины и можно добраться до железной дороги: до города Слободского.

С огромными трудностями и безденежьем оказались в южном регионе России.
Купить готовое жильё не получилось; средств не достаточно.

Отец принял решение: недорого купить у владельца по соседству участок под строительство и самостоятельно строить-лепить из глиняного самана  жильё-хату и временно пожить всем вместе, у дочери.

В южном регионе никому из нашего семейства жить не приходилось и не представляли сложности строительства: в прежней жизни жильё было деревянным.

Родные, на момент нашего приезда уже два года проживали на юге и кое-что поняли в местном глиняном строительстве: они-то и были главными советчиками и помощниками-прорабами.

Строительные материалы кое-какие продавались на базе станицы, но обязательно по спискам, утверждённым местной администрацией по норме на застройщика: в свободной продаже купить проблематично, а порою невозможно.

Родители достойны были лучшей жизни: Мать-Героиня и воспитала восемь  детей и награждена государственными медалями-орденами «Материнская Слава» за рождение десяти детей. Отец-коммунист с 1917года и участник  Великой Отечественной войны, награждённый медалью «За боевые заслуги».

Приезд в станицу зарегистрировали, но в конце года, когда списки  станичная администрация изменить уже не могла, а возможно использован лимит. С этими-то трудностями и столкнулась семья при строительстве глиняной хатки.

Мать ходила по кабинетам станичной администрации и выпрашивала разрешение подписать заявление-просьбу приобрести строительные материалы: просила толь, шифер, различные доски, кирпич для облицовки саманной хатки: выделены были обрезки-кромки при разделке досок на пилораме коммунального хозяйства.
Отец по приезду слёг и больше не поднимался на своих ногах.

Половые доски зять помог достать через знакомство.

Толь для укрытия крыши и другой материал искали у частников, как оставшийся после сдачи строительства, а возможно и прикупленного при случае.

Кирпич смогли достать только через два года; отработал три положенных месяца на кирпичном заводе за мизерную заработную плату; из-за низкой зарплаты и особо тяжёлой работы, на заводе была мало управляемая текучка рабочих кадров и рабочие требовались постоянно...

Отработав по договору в три месяца, «отоварили» определённым количеством кирпичей.

В средствах массовой информаций о «светлом будущем» и заслугах перед Отечеством:  отмечены родители и имели соответствующие подтверждения-документы, говорилось  немало лестного, патриотичного, но помощью семья родителей не пользовалась никогда.

Пенсия у родителей на тот момент минимальная.

Пока, более двух месяцев  строили-лепили хатку, больной отец, не вставая с постели: лежал в хате дочери по соседству со строительством.

Через два месяца зашли в свою плохо просушенную хату (поздняя осень на дворе, просушить хорошо проблематично, тем более из свежего самана).

В тот период  времени во всём был дефицит и постоянные  очереди за всем и всегда. 

«Я купил товар», - не всегда употребляли, - не купил, а достал, - с сарказмом поправляли друг друга при встрече и разговоре.

Немного расскажу о станичном хлебозаводе…

В период 1961-1962гг., в станице построили новый хлебозавод: до него была пекарня, которая не справлялась с выпечкой требуемой нормы хлебобулочной продукции для станичного населения в двенадцать тысяч жителей.

В скором времени на территории завода построили небольшой хлебный магазин: тогда-то и ввели норму потребления – «хлеб по спискам».

Отпечатанные на больших листах бумаги списки жителей станицы с указанными инициалами и пропиской проживания, лежали на общем прилавке.

Очередного покупателя хлеба продавщица искала в тысячных списках, водя пальцем верх-низ, найдя, ставили крыж-галочку «норма хлеба получена».

По полсотни покупателей ожидали  получить свою норму… - к счастью списки просуществовали недолго.

Скапливались огромные очереди покупателей на улице, чтобы получить свою норму.

Продавщицы, как и покупатели, напряжённо суетились, ругались и даже замахивались с недовольством на  местную власть и даже на правительство СССР, что в то время крайне осуждалось и особо не нравилось партийным руководителям и членам партии...

Конечно, тем, кто работал в отделах рабочего снабжения и продовольственных базах-магазинах, думаю, не приходилось испытывать тот недостаток продовольствия и ажиотажа; продукты под рукой.

Работники этих сфер торговли наживали себе знакомства и блат, по принципу «ты мне, я тебе».

Мы же, новички-приезжие здесь и знакомство с блатом для нас не знакомо. На прежнем месте проживания, магазина в поселке, как такового, вообще не было. Была только примитивная пекарня и пекариха пекла хлеб на поду; русской печки, без всяких форм. Его называли «подовые караваи».

Она сама же, порою, продавала его жителям посёлка или вела тетрадку с записями должников до получки. За товаром, по надобности, раз-два в месяц, пешком шли в село Синегорье за 25вёрст; там, тоже леспромхоз: древесину заготовляют для последующего сплава по таёжной реке Кобре.
Поговаривали; на экспорт, для Японии, поэтому и продукты в магазине были и хорошего качества.

Но  по округе колхозы, а в колхозе трудодни и расчет производился по итогам работы за год натуроплатой.

Денег у колхозника нет, не давали. Значит и товар на полках и витринах холодильников в селе, не для него. Он заходил в магазин посмотреть на товар сквозь стекло небольших витрин и посмотрев, возвратиться в полунищую деревню колхоза.

Однажды довелось услышать сказ крестьянки в деревне; там я учился в деревне 3-4классах.

Крестьянке удалось побывать по случаю приглашения сына закрепившегося и обосновавшегося в Москве и каким-то образом сумевшим получить паспорт (у колхозников паспортов не было тогда, а без паспорта-прописки на работу не устроиться и билет на выезд не дадут в кассах, поэтому и оставались работать в колхозах.

Устроившись по набору в строительную организацию, проживал её сын в общежитии какого-то московского предприятия, вот и пригласил мать посмотреть Москву.

На её «речь» - по возвращению в деревню, собрались деревенские крестьяне. Она сообщала о суетливом и беспокойном быте москвичей: «На улицах и магазинах, километровые очереди, но зато в продаже и масло и колбасы и мясо, и сыры и молоко, но всё через огромные многочасовые очереди.

Слушая её, кто-то выкрикнул: «Так туда и свозят продукцию-то с колхозов под видом государственного плана, не оставляя нам ничего, кроме записей-отметок – «рабочий день» с названьем трудодень.

 А вот верить или не верить - дело ваше, подумав, заключила крестьянка: - 

Пусть, здесь бедность во всём, зато не суетно.

В то время опасно было распространять недовольство народа и нехватке продуктов питания.

О нехватке продовольствия говорить осмеливались не все, запрещено, за этим следили партийные руководители, а если дошёл слух, или кто-то донёс, приглашали «ненадёжного» на беседу, - на прочистку мозгов, - говорили.

Станичники, спеша после работы домой и проходя мимо пустых витрин в магазинах, могли слышать: «Сегодня что-то «выкидывали» на прилавок, но торговали мало и отстояв очередь уходили без покупок».

Мы же, поселившись в плохо просушенной хате, трудности испытали и с отсутствием поблизости воды; микрорайон являлся новостройкой: продлевали одну из главных улиц станицы и воду не подводили и дорога на этом отрезке, длительное время являлась пыльно-просёлочной.

Но среди микрорайона, по улице, с незапамятных времён находился старый колодец и жители пользовались из него водой. Однажды осенью, в дождливую ночь, поблизости колодца застряла в грязи автомашина и при её буксировке,  разрушили, да так и не восстановили.

Создавшую проблему с водой каждый стал решать самостоятельно. Семья отца объединившись с семьёй дочери, на межевом участке, в проходе между хатами, освободили проезд для машины. Выкопав яму, построили колодец-резервуар завозить воду водовозкой из реки Дон.

Пока совместно строили этот бассейн, ходили через соседние дворы-огороды с вёдрами-коромыслами в промышленный микрорайон: там промышленники, когда-то, установили водоразборную колонку и, доступ до неё никто не ограничивал.

В своей хатке…Ранним утром, встав с постели, и ощутив комнатное тепло родного угла, ступив на тёплые  половицы, порадовался: «Слава богу, ночевали первую ночь в своём «гнёздышке» и все в сборе: в тесноте, но не в обиде».

Глянув на постель отца, вспомнил вечерние хлопоты и беспокойство матери по поводу состояния его здоровья: уже поздним вечером, приезжал на телеге врач скорой помощи (машина скорой помощи по улице не пройдёт): осмотрев отца, ничего не назначил.

Пригласив маму в коридор, несколько минут тихо разговаривали. О секретном разговоре с врачом, мама не спешила поделиться с детьми, но тревожное состояние скрыть не смогла.

Сознавая тяжёлое состояние отца, боялся потревожить и других членов семьи. На цыпочках подошёл до постели отца: не изменив вечернее положения тела, головой лежал на высоко поднятых подушках.

Уловив еле слышное дыхание его, прошёл в коридор.
В углу, спиной ко мне, стояла мама, низко опустив голову, всхлипывая,  перебирала какие-то носимые детские вещички, приготовленные для стирки в баке-выварке.

Выложив, бак занесла в дом и поставила на плиту печки-голландки топившейся с вечера углём. Глянув на меня, опустила заплаканные глаза, и я понял: готовимся к худшему.

Постояв, вновь вошёл в комнату.

Через время вошла мама, прикоснувшись до меня, прошептала: - Возьми вёдра с коромыслом, принеси воды и помолчав короткое время, добавила, - сапоги-болотники приготовила, надевай.

По нашей улице не пройти; проливные дожди сделали улицу не проезжей. Пройти можно только по обочине и в сапогах-болотниках.

Надев резиновые сапоги, отправился искать-спрашивать разрешение у соседей, чтобы через их двор-огород пройти на другую улицу микрорайона, к  колонке.

На сей раз не получилось; одни не привыкли рано вставать и калитки на запорах, у других злые собаки в проходе и я направился в обход последнего двора улицы; жили близь окраины.

 Но там другая преграда: небольшой канал и в летнее время служивший накопителем воды для полива школьного экспериментального участка-огорода расположенного в конце станицы.

Сегодня поздняя осень и вода из него спущена. Перейти через него можно было по перекинутому брусу.

С  пустыми вёдрами благополучно преодолел расстояние.
На обратном пути, неся вёдра с водой на коромысле, поскользнулся от липкой глины на сапогах и свалился я вместе с вёдрами и коромыслом на илистое дно его.
При падении коромысло переломилось пополам.

Вылез из канавы, мало-мальски очистил себя от грязи и вновь пошёл до колонки.

Набрав воду, направился знакомым маршрутом домой, неся воду в руках без коромысла. Балансируя вёдрами всё-таки удалось благополучно перебраться на другой берег, но времени затратил больше.

Захожу в хату.

У порога встречает мама и берёт одно ведро с водой и несёт в дом выливать в выварку, второе занёс сам.

 - Сходи ещё раз и принеси пару ведер; воды много потребуется сегодня...

На слова мамы особого внимания не обратил и, взяв пустые вёдра, ушёл. Приношу второй раз, мама вся в слезах, говорит:

 - Долго ходил, папа умер. Беги тем же маршрутом, там есть в администрации микрорайона служебный телефон, позвони дочери на работу, сообщи о смерти папы.

От маминого сообщения всё помутилось в голове и, не помня себя, помчался разыскивать контору с телефоном и сообщать сестре трагическую весть...

После похорон отца, новая наша хата, долгое время оставалась тоскливой; тоскующая мама часто задумывалась и редко улыбалась и оставалась печальной; не хватало родного и любимого всеми человека.

Через время, после похорон, мама сходила в станичный райсобес и её мизерную пенсию, пересчитали: добавка по потере кормильца на двоих не совершеннолетних детей составила по 8 рублей каждому. К пенсий ей добавили 16рублей.

1960год – сентябрьские деньки…

Надо жить-выживать…

По приезду в станицу в 18-летнем возрасте, не имея никакой специальности, приступил к работе в Донском плодоовощном совхоз рабочим-грузчиком, на плантациях по выращиванию помидоров и другой сельхоз продукции.

Крупнейшее сельхозпредприятие юга России, во всех СМИ и праздничных поздравлениях чиновников, славилось высокими урожаями и высокими показателями в животноводстве и не только.

Выращивая овощи-фрукты, мясо и молоко в огромных масштабах, совхозу круглый год требовались рабочие руки.

Работа грузчика лёгкой не бывает и к тому же, оплата невысокая. Но  юношеский задор с активной работоспособностью и желанием честно и добросовестно выполнять поставленные работодателем задачи делали дело  хорошо и отлично.

Конечно же, не помешает и честно признаться: за недоплаченный труд была возможность бесплатно привезти домой кое-какую выращенную тут продукцию: в основном помидоры и продукцию, которую приходилось грузить-разгружать.

В самый разгар уборочной страды: август - октябрь дешёвые они были - совхоз торговал ими в станичном рынке и немногочисленных точках продаж прямо с поля.

На помидорных плантациях работы выполняли в основном разновозрастные женщины и юные девушки и даже и не совершеннолетние, которые окончив по восемь классов средней школы, дальше учиться не стали: приступили к познанию настоящего физического труда на полях совхоза.

Поведаю случай… 

Он больше других запомнился из юношеской поры из первых рабочих лет: вспоминается-помнится на протяжение всей жизни больше других, не забывается...

Попытаюсь рассказать обстоятельно и честно, не перекладывая ни на кого вины и никого не обвиняя, но и упустить мелкие детали не хочется...

Уборочная страда подходила к полному завершению полевых работ в совхозе.

Продукция собрана и с государственным планом с лихвой справилось предприятие, перевыполнив государственный план.

На некоторых полевых окраинных участках, на неудобье, осталась стоять с початками кукуруза, не захваченная при уборке комбайном.

Бригадир направила нас двух молодых парней собрать кукурузные початки в поле и загрузив в автомашину, привезти на базу в склад.

Утром с напарником Володькой моего возраста, сели в машину и водитель, согласно путевому листу, привёз нас на бывшее кукурузное поле.

На этом поле кукурузу в початках уже собрали, но кое-где по обочинам и закуткам, остались стоять на корню початки спелой кукурузы: её мы обязаны собрать в ручную.
Наполнив полуторку крупными початками, уселись на них в кузове открытой машины и, радуясь исполненному в срок заданию, по полевой дороге выехали на междугороднюю асфальтированную трассу и помчались к цели: сегодня суббота, короткий день и до 14 часов требовалось сдать продукцию на склад.

Радуясь погожему солнечному дню и проделанной досрочно работе, начали шутить и смеяться, заигрывая со встречными проезжающими по трассе; тогда мало кто ездил в автобусах, больше в открытых кузовах машин оборудованные сиденьями-лавочками.


Издали увидели: навстречу мчится свадебный кортеж; суббота всё-таки и свадьбы гулять самый раз.

Ленты развеваются по ветру. Невеста с женихом в легковом автомобиле. Подвыпившие приглашённые гости с песнями и шутками, как и мы, в открытом кузове грузовой машины. Кто-то из проезжающих крикнул:

«Привет работникам сельского хозяйства - поделись урожаем!»

В руках у напарника большой кукурузный початок  и он в ту же секунду, не думая, бросил его проезжающим, но початок не долетев, ударился о капот машины и, отскочив, упал на дорогу.

Машина, не сбавляя хода, с ветерком промчалась мимо без последствии. Вдохновлённые безнаказанностью и не чувствуя ответственности, продолжали балагурить: ехать-то до базы оставалось около 10 вёрст и мы продолжали шутки - мех и игру с початками...

Вдоль трассы, установлены баннеры с различными лозунгами строителя коммунизма, написанные масляными красками местными художниками.

Проезжая мимо, швырнулся в него очередной початок.

Удар пришёлся по центру, пробив фанерно-картонное нутро его навылет и не подозревая и не осознав никакой вины, примчались на базу.

Сдав продукцию на склад, разошлись по домам. В понедельник, как ни в чём ни бывало, не чувствуя вины и ответственности, явились на базу работать.

В скором времени появилась наша начальница-бригадир со словами:- Зайдите оба в кабинет парткома. Опережая друг друга, не меняя радостного настроения, зашли.

За столом кабинета сидит с суровым видом красивая женщина и спрашивает наши фамилии. Мы же, пока, вины за собой никакой не чувствуем и называемся кто есть кто.

Переписав наши данные в свой журнал, говорит:  - Ну, рассказывайте, хулиганы, кто же из вас додумался совершить антипартийное преступление!?

Я сначала подумал, что представитель парткома шутит и играет словами, но глянув в глаза женщины, понял: «А на игру-то слов совершенно не похоже».

- Признаемся, или оформлять будем уголовное дело с передачей в органы дознания?..

Оказалось, следом за нами, на легковом автомобиле, ехал работник горкома партии и, записав номера нашей машины, передал в управление совхоза разобраться с хулиганами. После произнесённых ею слов страшновато сделалось и я, спросил:

 - А что мы сделали? – в чём нас обвиняете?

– Ну, хорошо, - спокойно сказала представитель парткома, - тогда давайте начнём всё по порядку…

- На автомашине с номером ***вчера вы работали вместе?

 – Да, вместе! – поспешили с ответом.

 – А рекламный плакат - баннер кукурузным початком разбивали тоже вместе?!

И тут мы разом всё поняли и низко опустили головы, замолчали.

Женщина не спешила с наводящими вопросами и, помолчав, сказала:

- Вот вам по листку бумаги, садитесь врозь, лучше за разные столы, чтобы не сговаривались.

Будем писать объяснительную записку. Пишите всё, как было. Дело серьёзное! Для восстановления в прежнее состояние его, а особенно работы художника потребуется большое количество денег.

После её слов, подколенки у нас затрусились...

Уединившись друг от друга за разными столиками, принялись писать в объяснительной записке всё, как было на самом деле.

Как излагал текст в объяснительной записке напарник, читать не дали и я не знал, как излагал свою версию Володька, а сам он возможно и рассказывал мне, но за 60 лет кое-какие тонкости и нюансы безобразия нашего, позабылись.

Мне же, каким-то образом удалось избежать настоящего признания и виновника в объяснительной не назвал, а хозяйка кабинета, возможно, посчитала: отвечать-то в любом случае на равных.

Взяв объяснительную записку, секретарь парткома, сказала:

- Сегодня вы свободны. На днях получите результат вашего безобразия. Ваши объяснительные пойдут на стол директора совхоза с передачей в техотдел для расчета стоимости работы и установки нового плаката.

Вышли из кабинета вспотевшими...

Встав за угол здания конторы совхоза, советуясь, исподлобья наблюдали за прохожими… рукавами рубах вытирали пот с лица: «как будем отмазываться;  денег-то нет...

Долго муками не мучились…Через время вручили расчет на новую установку баннера с удержанием месячной зарплаты - с каждого...

P.S. Проступок являлся напоминанием на протяжение всей жизни:
«Помни родительские наказы - живи к людям с добром, работай честно и отвечай за свои поступки-проступки самостоятельно».

Игнат – сын Иван.

                Голубев Валерий Иванович – автор рассказа.
                Город Славянск-на-Кубани.
                Январь 2024год.