Да, какая, к чёрту, разница...

    Она сидела в уютном любимом кресле... и грустила... Ох, уж, эта грусть,
 чего ей надо, зачем грусть приходит... Вечерний полумрак гостиной частично
 поглощал классический торшер со своим слабо пробивающимся из тёмно красного
 абажура  светом.
 Рядом на маленьком столике стояли почти пустая бутылка вина и пустой
 бокал. В пепельнице дымком ещё дышал окурок третьей тоненькой сигареты...
 Ни курить, ни вина более не хотелось...
 Она грустила только о себе и только для себя...
 Вроде... в жизни всё хорошо: есть мужчина, может и любимый, похоже,
 любящий, заботливый - точно, может скоро сделает предложение;
 есть интересная, не очень нервная работа, может обещающая некую
 независимость и некое самоутверждение;
 зеркало... пока не расстраивает, даже утром, ну, может только чуть-чуть...
 Всё хорошо, но... это "может", именно это многократное "может" и зовёт
 грусть, зовёт... и грусть приходит... А с нею, не понять почему, и хочется
 разговаривать, и не хочется, а хочется встать и уйти туда, где шумно и весело.
 Но... и поговорить надо, ведь это разговор о себе любимой...
 Блин, как же тяжко быть молодой женщиной... Молодой ли? Кто способен
 нарисовать черту, перешагнув которую женщина из молодой, вдруг,
 превращается в не молодую или в немолодую? Кто? Грусть? Видимо, да...
 Вот и приходиться с нею разговаривать, оправдываться, выслушивать её
 туманные намёки, мол, ты, милая, что-то не так живёшь, что-то не так
 делаешь... А как надо? А грусть не говорит, как надо... Она и сама не знает,
 только делает вид, что знает, цену себе набивает...
 Вот и ночь стучит в окно... Да, да, слышно, слышно... Но грусть не уходит.
 А как уснёшь, когда она рядышком... и шепчет, шепчет, шепчет...
 Придётся допить вино из первой бутылки и дошагать до бара за второй...
 Придётся опять курить, придётся... А как же ещё прогнать эту прилипчивую
 подружку? А ведь и без неё плохо... Во время полу откровенного женского
 диалога с грустью в пьяненькой женской головушке что-то проясняется, что-то
 решительное, умное, глубкое... Но, правда, к утру все эти ночные дела
 выветриваются, проветриваются... Эх, жизнь прекрасна, может прекрасна, так
 думается утром... Гори она огнём, эта грусть... И действительно, некоторое
 время после общения с грустью даже вечера проживаются ярко, красиво, по-
 другому пьяно, без всяких "может"... А потом как-то ррраз... и в сумраке
 гостиной видишь грустную подружку, обиженную, но настырную... Включаешь
 торшер, падаешь в уютное любимое кресло, наливаешь вина, закуриваешь...
 и начинаешь грустить... Молодая, не молодая, немолодая, да, какая, к чёрту,
 разница... Жизнь прекрасна...