Полезное знакомство

                Трудовые будни - праздники для нас
        Помню, праздник в стране был осенью и весной, а ещё Новый год! Были они настоящие, к ним готовились, приглашались гости, накрывались столы - значение и уровень торжеств не обсуждали. Всё было в серьёз и по правде. Я тогда работал, сутки через трое и шил. Все ходили в моих штанах, а я ходил дома голым, и очень любил гостей: дефицит общения. Так, может быть, проявлялась тоска по отчётно-перевыборному собранию в большом актовом зале, или подведению итогов соц. соревнования. Когда-то, работая на большом предприятии слесарем, я очень старался и даже, рассчитывал стать ударником коммунистического труда. Не сложилось, но задор остался.
Я шил много и увлечённо, общаясь с клиентами и просто друзьями. Чтобы не смущать гостей своим видимым недостатком - сшил себе приличный чехол. Пожалуй, чехол это грубо, скорее такую тубу из красной кожи, подсмотрел у австралийских аборигенов, но с фартучком. Когда приходили знакомые, она скрывала моё достоинство, хотя... если есть достоинство, зачем его скрывать, а если его нет, то итак заметно. Короче, с достоинствами и недостатками я справлялся и часто одевал штаны.
И так, о главном – если праздник, то непременно украшения, флаги, демонстрация. А если праздник в душе?
        Как-то, в ожидании гостя, для смеха, я натянул тот, четырёхкопеечный презерватив на лампочку трёх рожковой люстры, что красовалась в центре комнаты, на уровне головы. Вдохнул в него жизнь на столько, что он наполнился и встал, предъявив зрителю истинный императив действия через напускную, видимую пошлость. Получилось выразительно. Но шутка осталась без внимания - Гриша, которого я ждал, не пришёл.
Гриша Гитцович, добрый мой приятель, работал на брегах Невы – бомбил фотографом на Дворцовой площади областных туристов. Днём, у памятных мест съёмка, вечером к поезду фотки. Гриша приходил часто, а иногда и со своей собакой. Они стремительно обегали пространство квартиры, успевая по пути увидеть, съесть или подушиться, а Гувер, его французский бульдог с еврейским воспитанием, ещё и накакать.
       Гриша не пришёл, но снимать "украшение" с люстры  не хотелось, уж больно изобретательно я его надувал, а потом оно примелькалось и перестало беспокоить. Так "он" и стоял в приподнятом ожидании удивления гостей.
В это время я уже шил не только джинсы, но и всё остальное: от эластичных лифчиков до искусственных шуб, а клиентами были не только друзья, но и всякие их знакомые. Приходили ко мне на Подьяческую с отрезами и так, разговаривали, смотрели модные журналы  Quelle и Otto, обмерялись, примеряли - а  в итоге я  обменивал результаты творчества на их благодарность. При этом только половина благодарности выражалась деньгами, вторая – восторгами.
        На неделе пришёл клиент.  Человек, по внешним признакам, старой формации, но передовых взглядов - Марк Давидович Зелегер с супругой. Нового, в его привычный образ, могла привнести сшитая у меня на заказ, кожаная куртка молодёжного фасона.
Посмотрели журналы, обсудили детали и я, расположив Марка Давидовича в центре комнаты под люстрой, вооружился сантиметром. Супружница, поглотив собою табурет, от чего он горестно скрипнул, чудесным образом переместилась с ним к столу и объявила: - Записывать буду сама! - при этом лицом она выразила очевидное превосходство. Снимать размеры для мастера, дело понятное и должно было продвигаться быстро, но всякий раз буксовало, когда услышав мерку, Раиса Соломоновна издавала неприятный звук, похожий на астматический вдох, болезненно сводила брови и странно интонируя фразу, обращалась к мужу:  – Ой, Марик - она выдерживала паузу -  что у тебя такое сегодня с мерками? – Затем, всем телом переводила  взгляд на меня и смотрела с осуждением.
         Развернув заказчика, я смерил ширину спины и объявил результат, при этом  через плечо клиента посмотрел в зеркало. В отражении лицо Марка Давидовича выражало напряжённое терпение: там, где обычно у святых мерцает нимб, у него торчал, во всей красе... ну, вы понимаете.  Новый знакомый незаметно отклонял голову, стараясь не касаться своей макушкой, надувного чудовища. Предпринять что-то было не вовремя и я, не встречаясь глазами и руками с клиентом, быстро закончил своё выступление. 
Время летит стремительно, когда ты за машинкой, на корте, с детьми, любимыми... делами на кухне – что-то может выйти из-под контроля. Звонок, и на пороге Зелегеры, пришли на примерку. Лица специально приветливые и смотрят вдаль, лишённую врага. Я внезапно вспомнил про гАндон и шарахаюсь в комнату. Хватаю наглое, упругое подобие и срываю с лампочки. Люстра раскачивается, сыплется штукатурка. Гости в прихожей терпеливо ждут. – Господи! да откуда всё это берётся  – причитаю я и прячу в карман лопнувши остатки безобразия. Потом гости с деланным равнодушием проходят в комнату и примерка проходит на высоком дипломатическом уровне.
На неделе обозначился и обещал зайти Гитцович. Хорошие шутки, как известно, на дороге не валяются. Я снова натянул на лампочку и надул известное изделие, а после нарисовал на нем зубастую пасть. Действие становится шуткой, если рассмешило адресата, пока же, это было только насмешкой.
Наверное, в жизни случаются более курьёзные совпадения, но когда раздался звонок и за дверью я увидел Марка Давидовича – от неожиданности ойкнул и зарделся так, что в ушах зазвенело. Заказчик вошёл в квартиру, неторопливо разделся и тяжело выдохнув, посмотрел мне в глаза. От смущения я чуть присел, развёл руками и дал понять – это выше моих сил. Зелегер великодушно осклабился. Он с пониманием и сочувствием пожевал губами, тронул за плечо и подтолкнул в комнату. “Этот”, зловеще улыбался. – Смешно. – Строго сказал Марк Давидович и огляделся, высматривая курточку.
Работа понравилась. Куртку упаковал. Заказчик достал бумажник, пристроил его на животе, и долго перебирая толстыми пальцами его содержимое, со свистом засопел. – Вы, Юрий, с этим не шутите, да и не затягивайте. Не глядя на меня, он кивнул на люстру и вытянув из бумажника визитку. Приходите, всё обсудим. Обещаю помочь.  –  Гость откланялся. Я некоторое время стоял перед закрытой дверью, соображая, какая это часть благодарности, первая или вторая, потом прочитал: «Доктор медицины психотерапевт Зелегер Марк Давидович Экстренная помощь».
        Вернулся в комнату, уставился на нарисованный оскал - на ум пришла давно сложившаяся рифма: - За машинкой работаю снова/. Шью с тоски теперь пуссера./ Для меня всё это не ново./ Вновь, в душе и кармане дыра. – Я перестал шить и начал строить.