Твой. Без цензуры... Глава 18

— Погоди, Вов, у меня будет к тебе одна просьба! — догнав Рудаковского уже на улице по окончанию практики, Чехова ухватила парня за руку.

Как всегда витая где-то в облаках, тот едва её расслышал, невольно вздрогнув от её прикосновения. Накануне она попросила его подождать на крыльце после занятий, чтобы вместе пойти домой, но он как обычно обо всем забыл, пребывая на своей «волне».

— Что такое, Лер? Неужели снова в ночной клуб?! — обернулся он, тут же отрицательно кивая. — Прости, но в этот раз я не могу.

После третьей бутылки мартини, выпитой им в тот вечер, он неделю не мог прийти в себя, решив, что отравился. Соответственно, о повторном походе в клуб теперь не могло быть и речи.

— Нет, я никуда тебя не приглашаю. Вопрос совершенно в другом… — Поправив на плече сумку, Чехова посмотрела на него так, словно заранее прикидывая, как воспримет он информацию, которой собралась она с ним поделиться.

— Ты хочешь, чтобы я проводил тебя домой? — спросил Рудаковский. — Но ведь Глеб, кажется, обещал тебя подвезти.

— Я с ним не общаюсь.

— Вот это да! — удивился он, проехавшись ладонью по своей топорщившейся челке. — Живете в одном доме и не общаетесь…

— Только не начинай, Вов! — приуныла Валерия. — Или тебе с самого утро уже успел кто-то испортить настроение?

— Ага, «испортил»! Легко сказать… Если бы ты только знала, как надоели мне мои пациенты!

— А чем они тебя не устраивают?

— Понимаешь, не могу найти с ними общий язык, и все тут! — жаловался парень, обрадовавшись возможности «упасть» на свободные уши. — У всех пациенты как пациенты, а у меня… Сплошная «голубая» палата! Ещё Вараксина эта своей вымышленной крысой мозги мне компостирует…

Его лицо выражало неподдельный ужас.

— Перестань, Вов, — отмахнулась от него Чехова. — Не думаю, что Гордеев хотел тебе насолить, назначая таких больных.

— Я теперь вообще боюсь туда заходить, Лер! А если захожу, то на всякий случай придерживаю папочку за спиной, посматривая по сторонам…

— А почему ты не попросишь Александра Николаевича, чтобы он дал тебе других больных?

— Я боюсь подойти к нему, чтобы просто отдать опросный лист Кукареки, а ты предлагаешь мне выставить ему какие-то условия?! Да он сожрет меня с потрохами! Ты плохо знаешь нашего Гордеева!

Внимательно посмотрев на подругу, он только сейчас заметил встревоженное выражение её лица.

— Погоди, Лер, а что это такое с тобой? Ты как будто сама не своя… Что-то произошло?

— Э, нет, Вов, не в этот раз. А если у кого-то и могут возникнуть проблемы, то явно не у меня.

Она вновь подумала о «светиле», не подозревающем пока о масштабе нависшей над ним угрозы.

— Глеб хочет клип снять про Гордеева, — вкрадчивым тоном доложила она ему, озираясь на всякий случай по сторонам.

— Ты серьёзно? — удивился Рудаковский, решив поначалу, что это была шутка.

— Серьёзнее некуда.

— Да брось, Лер, что ты в самом деле? Такого не может быть! Чтобы наш Глеб и снял о ком-то клип, да ещё с его полетом фантазии — это ж коровам на смех!

— Вот этого-то я и боюсь. Ты пойми, когда дилетант с такой решительностью берется за какое-то дело, в котором совершенно ничего не смыслит, результат может превзойти самые ужасные ожидания. Подозреваю, у Глеба имеется на Гордеева компромат и он собирается обнародовать эту информацию в ближайшее время.

— А вот это плохо. Тебе бы не мешало самой расспросить его об этом дельце. Возможно, он просто пошутил или захотел лишний раз тебя припугнуть. Скажем так, пообещал снять клип, а на самом деле снимать ничего не будет.

— Если бы, — вздохнула Чехова. — Но узнать побольше подробностей у меня  равно не выйдет.

— Почему?

— Потому что я не состою с ним в профкоме.

После этой фразы между ними
образовалась продолжительная пауза, и словно нарочно пытаясь её нарушить, Рудаковский загорелся желанием посвятить подругу в то, что мучило его на протяжении всего этого времени, заставляя трепетать перед необъяснимыми вещами.

— Лера, ты не поверишь, но я должен тебе признаться… — начал он издали, не зная, как приступить к завязке своего главного повествования.

«Начинается…» — недовольно посмотрела на него Чехова, решив, что он собрался признаваться ей в любви, и тут же с облегчением вздыхая, когда услышала от него совсем другое. Осмелев, Рудаковский старался говорить так, чтобы его голос не сильно дрожал:

— Когда ты в прошлый раз ушла с кладбища, я увидел около могилы твоих родителей какого-то незнакомца.

— Что? — на какое-то мгновение ей показалась, будто она ослышалась, но Рудаковский говорил так убедительно, что было грех ему не поверить. — Какой ещё незнакомец?

— Хочешь верь, хочешь — нет, но я его видел собственным глазами. Он остановил меня и попросил, чтобы я принес ему на могилу харчей и подпилок.

Для Рудаковского существование какого-то мифического Незнакомца было столь очевидным явлением, как говорящая по телефону лошадь или мартышка.

Недоумение вызывало у него лишь одно: почему та, которую данная информация могла заинтересовать и хоть как-то помочь в расследовании смерти её родителей, с таким скептицизмом отзывается о его наблюдательности, ни во что не веря.

— Нет, у тебя точно не все дома, Вов, — покачала головой Чехова. — Ну, ты сам подумай, откуда ему там взяться?

— Но я действительно с ним
разговаривал! — настаивал Рудаковский, выпучив при этом глаза.

— Где?

— На кладбище. Он меня ещё подпилок просил ему принести, я же тебе говорил… 

— Какой ещё подпилок, Вов?! Ты о чем? — недоумевала Чехова, устав слушать его метафизический бред. — Я сколько раз предупреждала тебя держаться подальше от Вадика! Дружба с ним ни к чему хорошему не приведет. А если пьешь, то начинай хотя бы закусывать! А то тебе уже всякие незнакомцы повсюду мерещатся…

Казалось, она всерьез была обеспокоена состоянием его психического здоровья. В итоге, оба до такой степени увлеклись разговорами об Анкушеве, что вовсе не заметили того, что за ним все это время следил Глеб. Увидев их, он перескочил через лестницу, и в два счета догнав одногруппников, оттеснил Рудаковского, занимая место рядом с Чеховой.

— Далеко собралась? — прозвучал знакомый ей голос, и, почувствовав, как на её талию легла чья-то рука,

Валерия сбросила её прочь, стремительно пошагав вперед. Тщетно она надеялась, что сводный братец оставит их в покое. Да не тут-то было. Снова её догнав, Глеб преградил ей путь.

— Послушай, ты куда это так полетела? Я всего лишь хотел спросить, о чем ты болтала с Пинцетом? — давно сбросив с себя маску вежливости, он продолжал атаковать её различными вопросами, на которые у неё не было желания отвечать. — Я тоже хочу расследовать ваше расследование! Примете меня в вашу группу?

— А это уже наше с Вовой дело! И тебя оно никак не касается! — отрезала Валерия, окатив его очередной волной холода. — Поэтому, будь добр, оставь нас в покое и перестань за нами следить!

— Вот значит как? Вы немало потеряли, не допустив меня к расследованию, и очень скоро в этом убедитесь, — воскликнул Глеб, но прекрасно понимая, что больше никакой информации он от неё не добьется, попытался сделать все возможное, чтобы помешать ей снова подойти к брошенному позади одногруппнику. — А теперь иди к машине! Я тебя подвезу. Какой смысл здесь торчать?!

— Спасибо, но я пойду пешком, — отрезала Чехова. 

— Что?

На мгновение ему показалось, будто он ослышался. Ещё ни разу в жизни ему не приходилось встречать девушек со столь зашкаливающим уровнем упрямства. Собравшись с духом, Глеб повторно попросил её идти к его машине, но «сестренка» лишь отрицательно кивнула в ответ.

— По-моему, я сказала, что поеду на автобусе.

— Ладно, так уж и быть! Делай, как знаешь! — выпалил он, сдавшись под напором её настойчивости. — А Пинцету передай, что ежели он снова попадется на моем пути, я спущу с него шкуру!

В чем конкретно был виноват Вовка, она не знала, но Глеб с такой уверенностью говорил о своей расправе над ним, что не на шутку запереживав за жизнь своего друга, она собиралась донести это до его сведения прямо сейчас. 

Развернувшись и оставляя её в покое, Глеб направился к своей машине, припаркованной у крыльца, но не успел он до неё добраться, как его чуть не сбил с ног ревнивый Рудаковский.

Не желая уступать одногруппнику дорогу, но будучи в курсе, как тот сильно боится его, Глеб ударил его в «солнечное сплетение». Согнувшись в три погибели, Вовка закашлялся, пытаясь восстановить дыхание.

Не собираясь останавливаться на достигнутом, Глеб врезал ему ещё раз, на этот раз с ноги, словно вправду намереваясь добить недоразвитого соперника. Так что если бы в ситуацию не вмешалась сама Чехова, дело Рудаковского было бы плохо.

— Хватит его бить! — оттолкнув «братца», пока тот окончательно не пришиб её друга, Валерия бросилась к одногруппнику, помогая ему подняться с земли.

Стащив с Рудаковского на прощание очки, Глеб швырнул их о мостовую, испытывая при этом чувство какого-то сладострастного садизма. И только после этого он соизволил оставить этих двоих в покое, направляясь к авто. Не спуская с обоих глаз, он нервным жестом открыл дверцу машины, забираясь в салон. 

— Вов, ты как? — Валерия поднесла ему оправу очков с уже выпавшими стеклами.

— Все… Все нормально, — откашлявшись, прохрипел Рудаковский, хватая ртом воздух.

— Пойдем отсюда.

— А ты разве не едешь с ним?

— Думаешь, я соизволю сесть в машину к этому психу после того, что он с тобой сделал?

— Скатертью дорога! — проезжая мимо, бросил Глеб им на прощание.

Помогая Рудаковскому стать на ноги, Чехова проигнорировала обращение «братца», целиком и полностью сосредоточившись на друге. В который раз Глеб заставил её почувствовать себя жалкой и ничтожной. И у него это хорошо получалось; никто не знал так хорошо её слабые стороны, как этот тип.

— Лер, пойдем, не обращай внимания… — пролепетал Вовка, опираясь на её плечо. 

Но стоило им дойти до ворот, как поравнявшись с этой скромной компанией, Глеб окатил их грязью, специально угодив колесом в лужу.

Отомстив им, таким образом, он развернул авто, и не дожидаясь, пока в его адрес полетят оскорбления, поспешил смыться с места событий.

«Скотина», — мысленно выругалась Чехова, с сокрушенным видом покосившись на свое испачканное пальто.

Опомнившись, Рудаковский пригрозил одногруппнику кулаком, но его машина была уже далеко; Глеб не имел никакой возможности лицезреть перекошенную от гнева физиономию друга Чеховой.

Ещё немного повозмущавшись и постаравшись привести свое верхнее одеяние в порядок, этим двоим ничего другого не оставалось, кроме как собравшись с духом, двинуть стопы в сторону остановки, чтобы дождаться автобуса. 

Глава 19

http://proza.ru/2024/02/29/819