Первый выход на сцену

Долго сомневалась – рассказывать вам или нет. Боялась спугнуть удачу, эту капризную ветреную дамочку. Но так не терпится с кем-нибудь поделиться, что всё-таки намекну.

Меня, молодую звезду Аллу Барабайкину, приняли в театр имени нефтеперегонного завода! Сам директор Митрич принял, фактически без проб! Даже в койку не пытался затащить, хотя я на всякий случай приготовилась отбиваться до последней капли крови и надела сексуальное кружевное бельё.

Намётанным глазом он разглядел во мне скрытый потенциал, о котором я сама не подозревала. Стоило нам пообщаться несколько минут, как Митрич заявил:

- Аллочка, ты справишься! Я уже вижу тебя в лучах прожекторов! Не возражай. Я руковожу этим театром тридцать лет. Я выпустил тысячу постановок. В различные годы я был женат на двенадцати актрисах разной степени темперамента, таланта и стервозности. Это опыт, мать его. Это, детка, что-нибудь да значит.

Не скрою, моя первая роль будет скромной. Моей фамилии даже нет на афише, но это не снимает с меня ответственности. Недаром режиссёр Ручкин пожелал мне блестящего дебюта – то есть в переносном смысле послал к чёрту, как издавна принято в суеверной богемной среде.

Самое прекрасное и страшное – уже завтра мне впервые выходить на сцену! В девять часов вечера. Изо всех сил убеждаю себя, что всё пройдёт без срывов и аварий. Но трясусь и нервничаю, как невеста перед первой брачной ночью с крокодилом. 

Долго думала: говорить ли подругам, что завтра у меня премьера? Меня, конечно, поддержат. Там тоже будут радость и волнение. С другой стороны, я и так раскалена до предела. И чем больше народу узнает о моём вступлении на тернистый театральный путь, тем напряжённее я буду себя чувствовать до последнего момента.

Решила ничего никому не говорить. Вдруг им взбредёт в голову прийти и посмотреть на мой позор? Я тогда вообще от стыда сварюсь. Нетушки, промолчу. А вот если завтра мой выход благополучно состоится (дай-то бог), я смогу в компании сказать между делом:

- О, мне ли не помнить свой первый выход на сцену? Я помню его до мельчайших подробностей, словно это было вчера!

И многозначительно улыбнусь, пока остальные пребывают в трепете и афиге. Надо потренироваться раздавать красивые автографы, сделать причёску, маникюр и купить новые стельки.

Лопаясь от смущения, я тайком опросила старейших актёров театра, помнят ли они свой первый выход и как к нему готовились?

Мне дали кучу напутствий. Актёр Огурцов сказал: «Я предварительно напился». Актриса Бессонова сказала: «Я предварительно помолилась». Актриса Лямкина сказала: «Я и напилась, и помолилась».

Следуя мудрости наставников, я тоже выпила и помолилась. Затем повторила процедуру несколько раз. Назубок выучила театральные приметы. Например, артисты стараются выходить на сцену с одной и той же стороны кулис. В гримёрку нужно заходить с левой ноги, на сцену – обязательно с правой.

Рассыпанный грим в день премьеры – к неудачному выступлению. Завтра четверг, это хорошо, поскольку открывать премьеру в пятницу – дурная примета. А ещё не к добру в день премьеры увидеть рыжего зрителя в первом ряду. Перед выходом на сцену артисты не заправляют дома постель и не надевают ничего жёлтого. Этот цвет приносит несчастье.

И вот – четверг! Близится девять часов. Я в театре. Я собрана и спокойна. Своей гримёрки у меня пока нет, я душусь, пудрюсь и проверяю крючки и пуговицы на одежде перед «общим зеркалом» в коридоре. Главное, чтоб в этот момент никто не заглянул мне через плечо. Среди артистов это считается смертельным грехом.   

Девять часов. Алла Барабайкина, пора!

Выхожу из-за кулис строго с правой ноги. Держу прямую царственную осанку. Я вся в роли, вся в образе. Исторический сакральный момент: я впервые на сцене!

В зале стоит такая тишина, что можно услышать пролетающую муху. Да и кому шуметь, если зал – пустой? Спектакля сегодня нет.

Поставив ведро, я включаю дежурный свет и начинаю мыть пол на сцене, не забывая о царственной осанке. Поздравьте, я сделала это!