Ничья невеста, ничья жена

     "Ничья невеста, ничья жена".

                Ничья невеста, ничья жена…
                Ей, может, помощь твоя нужна!

     Сегодня мой первый рабочий день на новом месте. О нем я мечтал несколько лет. Меня, наконец-то приняли в одно из лучших мест города по оснащенности, по тем потенциальным возможностям, которые может предоставить многопрофильная клиника больным. В солидной больнице есть крупное гинекологическое отделение, где лечат женские болезни от «А» до «Я». Сейчас иду на инструктаж к заведующему отделением и вперед…
     Несколько слов следует сказать о заведующем отделением, как, пожалуй, одной из самых главных для меня фигур. От него зависит распределение обязанностей, конкретный функционал персонала, микроклимат в коллективе. По слухам, Александр Иванович Дори, человек не злобный. Он практически всю свою профессиональную жизнь работает в этом отделении врачом-гинекологом. Несколько лет назад был назначен заведующим отделением. Коллектив знает очень хорошо. С руководством больницы всегда находит общий язык. Говорят, что сознательно подставлять никого не будет…
     За годы его работы мужской коллектив отделения сильно поредел. Все больше в нем трудится женщин, как правило, «блатных» или приближенных к ним... К руководству клиники «сильные мира сего» часто обращаются с вопросом о трудоустройстве любимой дочурки или внученьки. Когда к Дори в очередной раз главный врач больницы обратился с просьбой «внимательно посмотреть» на штатные единицы и «изыскать возможности», заведующий сильно приуныл. Гегелевский закон перехода количественных изменений в качественные он знал не только из курса философии. Ни раз он его «хребтом ощущал», подчищая дефекты, скрывая от внешнего мира ошибки своих подчиненных. Когда же он услышал о потенциальном кандидате во врачи-ординаторы отделения в лице мужчины, да еще и с опытом работы в центральной районной больнице, то вмиг нашел решение. Дорабатывал в гинекологии старый друг заведующего Василий Федорович Синицын. Это был врач с огромным опытом работы, хирург, как говорят, «от Бога». Десяток лет, если не больше, на нем держалось все отделение. Операции, операции, операции… Значит, статическая нагрузка на ноги, спину и другие части тела. Врачи некоторых специальностей, вообще-то долго не живут. Акушеры-гинекологи стационаров – не исключение. Последние несколько лет Синицын в связи с прогрессирующей болезнью ног, уже не оперировал. Он занимался консервативным лечением больных, также охотно давал консультации врачам. После очередного душевного разговора с заведующим Василий Федорович оформил инвалидность и вышел на пенсию. Несколько лет он не дотянул на отведенном ему судьбой посту до шестидесятилетия. Вот на эту самую освободившуюся ставку я и вышел…
     Инструктаж заведующего не был долгим. Он показал мне рабочий стол в ординаторской, познакомил с Сергеем Борисовичем Пановым – врачом, чей стол находился рядом с моим. Также он строго-настрого порекомендовал держаться на одинаковом удалении от всех «львиц» отделения. Так он называл врачей-женщин, доставлявших ему, по-видимому, много хлопот.
     Сергей Борисович, как мне было известно сразу из нескольких независимых источников, правая рука заведующего. После того, как Синицын стал отходить от решения наиболее сложных и щепетильных задач, частенько возникавших в таком отделении как гинекологическое, обязанности по их исполнению перешли к Панову…      
     Пока я знакомился с Сергеем Борисовичем, в ординаторскую вошла постовая медицинская сестра Галина Ивановна.
     - Михаил Александрович! К вам поступает больная. Нужно осмотреть. Жду указаний. – сказала женщина в высокой, только что накрахмаленной шапочке, из под которой выглядывали черно-жгучие кудряшки.
     Я быстро изучил новенькую, еще совсем тонкую историю болезни и направился в смотровую. Галина уже ждала меня там.
     По завершении сбора анамнеза жизни, затем – болезни, а также гинекологического осмотра, мною были сделаны первые назначения анализов, а также дополнительных методов исследований. Довольная Галина внесла какие-то записи в свою записную книжку и повела пациентку в палату.
     Примерно через полчаса в ординаторскую, которая постепенно заполнялась врачами, вновь вошла постовая медсестра.
     - Михаил Александрович! За вами заведующий закрепил палату номер семь. Я подготовила медицинскую документацию. К ничьим невестам, к ничьим женам готовы идти на утренний обход или позже? – поинтересовалась она.
     - Пойдемте! – ответил я и проследовал за Галиной.
     Палата номер семь находилась в самом конце длиннющего больничного коридора.
     Как я позже узнал, она была самой большой в отделении. Располагалось в этом квадратном помещении с двумя огромными окнами, именуемом палатой, сразу десять койко-мест. Кроме того, в коридоре, рядом с палатой номер семь у стен стояли еще четыре койки. Как мне пояснила Галя, они тоже «приписаны» к этой палате.
     - Не переживайте! Они заполняются, когда в отделении не остается свободных мест. У нас большой поток больных зимой, летом – затишье!
     - Да я не переживаю… Нужно четко понимать зону личной ответственности. – ответил я.
     Однако, несмотря на то что на календаре середина июня, моя новая палата полностью заполнена. Единственное свободное в ней место только что досталось пациентке, осмотренной полчаса назад.
     - Галина Ивановна! Не подскажете принцип распределения больных по палатам? Может есть специализация какая? – решил уточнить я.
     - Доктор! Вы хотите сразу на все вопросы узнать ответы! Скоро сами во всем разберетесь! – ответила медсестра, поправляя свои кудряшки. – Смотреть в кресле больных будете? Приглашаю их по одной? После обеда аборты и прочее…   
     - Конечно. Вызывайте…
     Так, в знакомстве с обитателями палаты номер семь, уточнением их диагнозов, новыми назначениями и манипуляциями, незаметно пробежал мой первый рабочий день.

               ***

     Утром следующего дня с утра пораньше я прибыл в отделение. Врачей, за исключением дежурного, на рабочем месте еще не было. На пост только что заступила новая медсестра.
     - Саныч, курите? – неожиданно обратилась ко мне невысокого роста девушка, неспешно перебирающая бумаги за сестринской стойкой.
     - Вообще-то нет, но компанию могу составить. – ответил я.
     Через несколько минут мы с медсестрой Леной стояли среди молоденьких вишен, что бурно разрослись за углом больничного корпуса.
     - Вы к нам надолго? – поинтересовалась она, затягиваясь сигаретой.
     - Надеюсь… А что, здесь плохие условия работы?
     - Везде хорошо, где нас нет… – протянула она и закашлялась.
     - Лена! Может вы мне подскажите, что это за палата номер семь и почему ее так странно именуют? – воспользовавшись моментом, решил уточнить я.
     - «Ничья невеста, ничья жена… Ей может песня… Песня моя нужна…». – это слова из песни… Если не путаю, «Верасы» исполняли в самом конце семидесятых. Вы не застали нашего Василия Федоровича?
     - Только слышал о нем...
     - Хороший был врач. Угробили! Он когда оперировал, всегда напевал песни. Хороший голос. Говорят, в студенческие годы в какой-то группе солистом был и на гитаре играл… Когда его отстранили от операций и закрепили за ним палату номер семь, он ее и прозвал «Ничья невеста, ничья жена». Кого в нее госпитализируют, как думаете?
     - Пока принцип заполнения палат в отделении мне не ясен. В седьмой палате с разной патологией лежат… И молоденькие, и бабуля одна есть… 
     - Принцип один – кто напрямую с улицы к нам пришел, того в эту палату! Значит, никто относительно госпитализации больной не договаривался, никто ее до отделения не сопровождал! – с нескрываемым возмущением ответила медсестра.
     - Если по договоренности, тогда к кому и в какую палату госпитализируют?
     - Если полечить, то к Галине Петровне! За ней закреплены две маленьких палаты. Одна из них для «бесплатных», другая – для платных больных. Она в доле с Дори. Белая кость! Ученица самого академика Кулакова. В Москве в центре акушерства и гинекологии кандидатскую диссертацию защищала… Ходит по отделению, хвостом виляет! Больные только успевают ее наряды обсуждать.   
     - А кто оперирует хорошо?
     - Заведующий «блатных» к Панову направляет… Так что, Саныч, на «левые» здесь не сильно рассчитывайте, поляна поделена. 
     - Честно-то свое дело делать получится?
     - Работа дураков любит. От нее в отделении быстро ноги пухнут, руки сохнут…
     - Лен, а Лен? Почему вы мне об этом рассказываете?
     - Через неделю ухожу в отпуск. Потом на новое место выхожу… Нашла работу поближе к дому и поспокойнее. Зарплата почти та же…
     - Может обидел кто в коллективе?
     - Полгода назад просила заведующего взять в отделение свою лучшую подругу. У нее в семье проблемы возникли и тут по-женски… Беда не приходит одна! Он расписал ее в палату к Гальке-паве. Та промариновала ее две недели… Реальной помощи Людке моей от нее никакой! Деньги, деньги… Ходит по отделению и причитает: «Как нам платят, так мы и работаем!». Больные разве виноваты в том, что государство медиков кинуло?! Потом по моей просьбе Иваныч ее в палату к Якушевой перевел. Кое-как подружайку мою подлечили…
     - Понятно! Пойдемте, Лена, работать.
     Она вскоре действительно привалила. В течение первой половины дня в отделение поступило четыре женщины и, конечно, все – в палату номер семь! Точнее – уже в коридор, на те койки, что стоят рядом с палатой. Осмотр, назначения. Не забываем про врачебный обход и манипуляции… Лишь во второй половине дня появилось окно, и я поплелся в ординаторскую. Впереди работа с меддокументацией…   
     Ординаторская к этому времени была полна. Врачи активно обсуждали предстоящий профессиональный праздник – День медицинского работника. Одни сетовали на отсутствие премии к красному дню календаря, другие – на возросшую нагрузку, третьи – на экспертов страховых медицинских организаций, все чаще снимающих «кровно заработанные» даже за формальные нарушения в оформлении медицинских документов.
     С плановой операции к этому времени вышел Панов. Он раскинулся на обитом дерматином, видавшем виды диванчике, наспех приставленному к одной из обшарпанных стен ординаторской, и принялся пить кофе с коньяком. Я подсел к нему.
     - Сергей Борисович! Бесплатную консультацию дадите?
     - Валяй!
     - Не нравится мне одна из только что поступивших в отделение… Точно что-то есть в малом тазу, но процесс, будто уже не острый. Кровь по «cito» назначил и «узи»… Есть практика хирургов на консультацию приглашать для исключения их патологии?
     - Сейчас кофе допью, покурю и посмотрим... – ответил он.
     Через полчаса мы с Пановым и приглашенным хирургом «брюшного» отделения провели осмотр больной и внимательно изучили подоспевшие по ней данные. Хирург исключил свою патологию, о чем сделал отметку в истории болезни и убежал.
     - Что сам думаешь? – поинтересовался Сергей Борисович.
     - Не нравится мне она... Крепкая, из сельских, потому держится. Другая на ее месте уже билась бы в истерике, а эта потихоньку постанывает. Кровь, сами видите, не очень. И «узи» показывает на два небольших затемнения... В районе я уже пошел бы на операцию. Как говорится, от диагностической лапаротомии еще никто не умирал. Может там очаги осумкованные? А если рванет?! Перитонита не избежать… Попотеем тогда с ней.
     - Я то ж склоняюсь… Но не любит Дори без четкой концепции, хорошего обоснования… Понаблюдай еще сутки и доложи заведующему.
     Так прошел еще один рабочий день в новом для меня отделении.

               ***

     Наступила пятница. Мало того, что впереди у большинства работников отделения два выходных дня, так в воскресенье еще и День медицинского работника! Следовательно, через пару часов все свободные от неотложных дел сотрудники соберутся в актовом зале клиники. Победные речи, поздравление всех причастных к празднику и не очень, награждение непричастных, но вовремя оказавшихся в нужном начальству месте… Потом небольшой концерт, организованный собственными силами. Может, даже кого и пригласят из местных артистов… Одним словом, обычное ежегодное мероприятие для «галочки». После него все разойдутся по своим подразделениям и начнут отмечать День медика «по-настоящему». Наши львицы с самого утра уже и не львицы, а диковинные птицы… Даже Александр Иванович прибыл на работу в новеньком костюме. Выглядит он в нем излишне официально и довольно угловато. Лишь Панов, как всегда, в своем потрепанном хирургическом костюме да в тапочках на босу ногу. Он, видимо, никуда не собирается, никуда не спешит. Кто познал жизнь, тот не торопится?   
     Я человек и для отделения, и для больницы новый... Работы много. Если в самой палате все более-менее, то последняя из поступивших, моя четырнадцатая уже сутки как сильно беспокоит – потому мне не до праздничного концерта.
     Дождавшись приглашения в кабинет заведующего и войдя в него, я начал:
     - Уважаемый Александр Иванович! Прошу дать добро на операцию. У меня пациентка с явной тенденцией к ухудшению. На выходные не хотелось бы оставлять ее без присмотра…
     - Михаил! С Пановым советовался? – решил уточнить заведующий.
     - Вчера с Сергеем Борисовичем ее смотрели. Также хирург приходил.
     - Дай мне ее историю болезни… – попросил Дори.
     Несколько минут он изучал график температуры, анализы крови, данные ультразвукового исследования, а также сделанные мною больной назначения.
     - Антибиотики? Капельница? – спросил он, будто не видел их в соответствующем листе, наспех вклеенном медсестрой в историю болезни.
     - Капаем, в том числе «доксициклин» внутривенно. Положительной динамики не наблюдаю.   
     - Пока в операции срочности не вижу. Наши уже на стол накрывают. Будет ухудшение – дежурный врач прооперирует. Кто у нас в выходные на хозяйстве, не смотрел график дежурств, не интересовался?
     - Как же?! Смотрел. В субботу Галина Петровна дежурит, в воскресенье – Сергей Борисович.
     - Петровна оперировать не будет. В случае ухудшения будет тянуть до прихода Панова… Вот с ним еще раз и переговори. Нужен ему «гимор» на День медработника?! Если и у него по поводу твоей больной опасения имеются, то идите на операцию сейчас. Он тебе поассистирует.
     - Спасибо! Она в помощи нашей сильно нуждается. – поблагодарил я заведующего и побежал искать Сергея Борисовича. 
     Примерно через час костяк коллектива во главе с цивильным Дори потянулся к актовому залу, а мы с Борисычем – в операционную. В ней мы провели около трех часов. Ревизия брюшной полости показала наличие трех гнойных тубовариальных образований, плотно спаянных с петлями кишечника. Их пришлось медленно отделять от кишок, а гнойное содержимое – убирать из образовавшихся полостей. 
     Когда мы после завершения операции добрались до нашей ординаторской, там уже во всю шло застолье.
     Заведующий отделением, увидев нас встал, вышел из-за большого стола на середину кабинета и сказал:
     - В то время, когда вся общественность больницы празднует День медицинского работника, мужчины гинекологического отделения трудятся во благо нынешнего и будущих поколений! Равнение на героев!
     Выдержав небольшую паузу, он спросил:
     - Жить будет? Рожать сможет? Надеюсь, обошлось без радикальных мер?
     - Александр Иванович! Все будет хорошо. – спокойно ответил Панов и сел на свободное место.
     - Место для нашего нового бойца?! По-моему, он быстро вписывается в наш коллектив… Иван Иванович! Совсем забыл... Рядом с собой место держу. – Быстро его занимай. – скомандовал он и выдвинул из-под стола деревянный табурет.