Король-призрак 2

Предчувствие чего-то важного заставило Ветер вздыбить бархатные паруса и тут же испугаться собственной смелости:
- Алари...
- Угомонись, подружка: ведёшь себя, как истеричная девица. Чего он тебе сделает, если в упор не слышит?
Стихия оставила в покое широкие плечи, поменяв их на такие же широкие, и прошептала в самое ухо Его Светлости:
- Лат...
Золотокрылый передёрнул плечами. Этого Ветру хватило, чтобы торжествующе потрепать друга за волосы.
- Ладно, - пробурчал Лар, - надеюсь, когда-нибудь он-таки оценит твою настойчивость.
Безнадёжно вздохнул стул. Протащив страдальца за шкирняк едва не до середины кабинета, Золотокрылый вдруг передумал, вернул его таким же образом к столу, приземлился и принялся раскачиваться, ни мало не заботясь о ногах раритета. Стул понял, что Хозяину необходимо видеть глаза собеседника, потому даже не возмутился. Мебель, господа читатели, порой бывает и понятливее, и терпимее людей. Правда, она и ломается чаще них.
Да, Лат не сводил глаз с Советника. Зелёный омут таинственно посверкивал. Лёгкая хрипотца бархатисто обволакивала звенящую платину.
- Говоришь Король-призрак?
Чуть дрогнувший уголок рта скорее подтвердил, чем подверг иронии точность подобного определения. Такая точность сродни выстрелу в упор, когда не до иронии.
Лар молчал. Серебряный щит надёжно прикрывал затаившийся фиолет. Заговор против Хозяина города для Начальника Стражи был, скорее, текучкой, чем приоритетным вопросом, а вот неугасающий конфликт между Саймом и Каракомом являлся острейшей темой и для Начальника, и для Советника.
Стулу очень хотелось возмущённо скрипнуть, но он тоже молчал, хотя Его Светлость раскачивался всё сильнее и сильнее.
- Младший Принц Сайма всегда избегал публичности, а со времени смерти Короля Дона его видели всего-то пару раз там, где меньше всего можно было ожидать.
Лат сощурился, что придало взгляду особую сосредоточенность, но теперь он смотрел не на собеседника, а на панно. Хозяин Каракома думал, прикидывая, и прикидывал, рассуждая. Со стороны казалось, что он напрямую считывает что-то важное, сливаясь взглядом с каменными зеницами.
- Самоустранение младшего наследника не позволяло плести интриги и расшатывать власть, потому оппозиция никогда не принимала его всерьёз. "Библиотечная моль" - так они обозначили его мне ещё год назад, а вчера я получил это...
Скрипнул, открывая недра, ящик стола. Лат сам развернул письмо прежде чем отдать его Советнику. Пробежав глазами сообщение, больше смахивающее на донос, Лар заметил:
- Они считают, что Король-призрак - "Узурпатор, намеревающийся сравнять Караком с землёй"?
Хмыкнув, он пожал плечами:
- Ну какой же он узурпатор? Узурпатор - это мятежник Зар, купивший оппозицию ещё до переворота, а вот с наследником он пролетел. Теперь спит и видит, как ему поправить положение, а тут и мы сгодимся.
Письмо спилотировало в руки адресата. Теперь Лар смотрел в глаза древнему Воину и словно доказывал ему правоту своей позиции:
- Пусть ищет, пусть грызутся. Пока у них бушует хаос, у нас есть время подготовиться. Я уверен, что оппозиция не врёт и наследник именно "намеревается", как и его покойный папаша. Все они там...
Взгляд Воина продолжал гореть фиолетом. Он по-прежнему смотрел в никуда и одновременно на обоих.
- Война - это огромные деньги, Лар, - вздохнул Золотокрылый.
- Да, и много трупов. Мы по сию пору оклематься не можем, за что отдельное "спасибо" Светлокрылому Гору и Королю Дону.
Письмо отправилось в ящик, а вместо него на стол легла искусная крупная инталия, выполненная из белого камня на выпуклом стекле. Лат прикрыл её пальцами. Он очень осторожно подбирал слова. Очень осторожно.
- Поговорить бы с ним. Может быть, помочь чем... Парень молодой, весьма неглупый. Он должен понимать, что объединившись, две такие крупные агломерации, как Сайм и Караком, способны пусть не покорить мир, но достойно противостоять многим.
Казалось, Лат не замечал скептического выражения, не покидающего лица собеседника. Опираясь на данные тайной разведки, Советник по обороне был уверен, что никакая договорённость ни с мятежником, ни с законным наследником невозможна, потому и хаос, дающий время на подготовку не только к оборонительным действиям, приветствовался. К тому же, потеряв в последней битве две трети гарнизона Стражни, Лар верил в силы противника, но не верил в его благородство.
Рука сорвалась с инталии, как бабочка с цветка, открывая чётко выбитый портрет:
- Посмотри. Вот он - Король-призрак.
Горько вздохнул Ветер и так тесно прижался к другу, что казался его дыханием:
- Алари...
- Погоди, подружка, погоди...
Но стихия не стала годить. С силой дёрнув светлую прядь, она отчётливо выдохнула:
- Ри...
Это было третье имя, произнесённое ей вслух, и оно заставило Лара оцепенеть до того, как он вгляделся в портрет.
- Ри..., - заплакал Ветер. Имеющая опыт не одной жизни, Стихия могла предчувствовать, но не умела определять. Вот и сейчас она чувствовала тьму, подступающую к Королю Сайма со всех сторон. Тьму, способную поглотить и тело, и душу.
Запахло грозой. Где-то за Каракуртом вскрикнула Лея. Лар всматривался в портрет: чуть сведённые брови, плотно сжатые губы, взгляд прямиком в сердце, которое, замерев на миг, сорвалось в бешеный галоп. Стремительно расширились зрачки: ни щита, ни фиолета - только чёрная бездна. И голос... Рокочущий бархатный баритон: "Ты не понял, но я этому не удивлён. Мне не нужна вторая жизнь. Я хотел спасти твою..."
Стекло инталии было прохладным, но казалось обжигающим.
"Звездочёт, значит? Ну-ну...", - подумал Лар, а вслух сказал:
- "Красив как бог" - так про него говорят. Правильно говорят.
Лар говорил сейчас не о броской мужской красоте Темнокрылого Принца. Он говорил о другом.
Его Светлость не задавал вопросов, хотя и видел, что портрет изменил ход мыслей Советника. Это было лучшей чертой в характере Лата Золотокрылого: не торопить и не торопиться с выводами.
- Я знаю его, - вставая с места, объявил Лар, - Единственно, что знаю не как Короля Сайма и даже не как Принца.
- Хорошо знаешь?
Заметьте: ни "где", ни "при каких обстоятельствах" не прозвучало.
- Не настолько, как хотелось бы, но достаточно для того, чтобы найти, поговорить и надеяться на его адекватность.
В каменном взгляде древнего Воина продолжал буйствовать фиолет, но никто этого не видел. Обнимая, Лат попросил:
- Береги себя, друже...
- Я вернусь, - улыбнулся Лар.
Дверь закрылась беззвучно. Безжизненно поникли тяжёлые кисти оконных штор...