Больной

      Всё было нормально, пока новоиспечённые монахи не получили первую зарплату, какую получали все монахи в монастыре. Тратилась зарплата уже по усмотрению каждого из них. Кто-то её копил и ехал в паломничество. Кто-то, как отец Никодим, на неё ремонтировал машину, на которой необходимо было выезжать по делам и на службы в другие приходы, а также к мирянам на отпевание покойных. Кто-то вкладывал доходы в монастырскую казну за свечи и прочую утварь свечных лавок и киоска православной литературы. Кто-то почти весь доход жертвовал в детские дома и другие подобные заведения. 
      Когда же деньги попали в руки Зосимы и Прохора, рука бывшего алкопитника дрогнула и тайно купила бутылку горькой, сховав её под монашеские одежды. А нога игромана шагнула в сторону казино. Одно спасло монаха Прохора – монашеская ряса, удержавшая у порога пагубного заведения. Как можно было в образе монаха крутить рулетку?! Для этого следовало преобразиться в мирские фасонистые одежды. И Прохор галопом ринулся в монастырь.
      Тем же днём тайно выпитая водка разбудила в Зосиме алкогольного беса. Рогатый прыгнул ему на шею и направил поводья на винно-водочный магазин. Зосима смело сгонял за двумя бутылками горькой, удачно прошмыгивая туда и обратно мимо вратника, и за закрытой дверью кельи в трясущемся нетерпении в одиночку упился в стельку. Дабы замести следы преступления, негодник взялся запинывать опустошённую тару под кровать, да так размахался ногами, что не удержался и полетел на пол. Несколько попыток подняться положительных результатов не возымели. Тогда пьянющий монах махнул на всё рукой и мгновенно заснул на полу мертвецким сном. После такого на Вечерю он, естественно, не явился.
      Бес пьянства до того был силён, что Зосима ни на секунду не задумался, что после своих долгих лет пьянства здоровьем он был не ахти. Нет-нет да и прихватывало сердце или печень. В связи с этим обеспокоенный его отсутствием на службе духовник Никодим после Вечери заглянул к нему в келью. Решив, что с монахом случилось что-то непоправимое, духовник даже перепугался, что он умер! Неподвижный Зосима лежал на полу и не подавал никаких признаков жизни. По просьбе всполошившегося духовника вратник срочно вызвал «Скорую помощь». Тут-то, осмотрев больного, врач и констатировал, как обухом по голове:
- Так он же просто пьяный! Чего вы нас гоняете?
- Как пьяный?! – остолбенел духовник!
      И словно ему в ответ монах противно почамкал губами и захрапел на всю келью свинским храпом, да ещё и в лицо врачу.
- Ой, фу!.. – отпрянул тот от него, быстрее поднялся с колен и разнёс остолбеневшего отца Никодима, направляясь к выходу: - Нас серьёзные больные ждут, а вы своим пьяным монахам неотложку вызываете! Проспится ваш «больной» и завтра встанет, как огурец!
      После его ухода духовник внимательно осмотрел келью. Три пустые бутылки мигом обнаружились им под кроватью.
- От же бесовская натура! – в сердцах выругался священник, закрыл келью на ключ и срочно отправился к архимандриту.
      На следующее утро монах Зосима выйти из кельи не смог. А после Литургии он ревел на коленях перед духовником и архимандритом, умоляя не лишать его монашеского сана.
- А зачем тебе это смирение, если ты его предал?! – указал на рясу страшно разгневанный владыка и напомнил: - Не ты ли, облачаясь в одежды смирения и получая новое имя, со свечой в руках на Кресте Христовом клялся отныне чистым и добродетельным житием и добрыми нравами быть светом миру?! И что мы видим?!
- Ничего «мы не видим»! – в скорби съёрничал отец Никодим и указал под кровать: - Адово зелье его разум затмило!! Деньги в руки попали, и сразу ожил в нём зелёный змий, который когда-то скрутил до полусмерти!!
- Бес попутал! Прости, Всевышний! Действительно бес попутал!.. – только и рыдал Зосима в ответ, падая обрюзгшей с похмелья физиономией в пол.
- Стыдно, сын мой! Страшно стыдно и обидно, что так легко загубил ты в себе то, к чему шёл ни один день!! – с горечью произнёс архимандрит.
      А духовник постучал себе пальцем по лбу и зло сказал:
- Умом надо жить, а не беснованием! Тебе вызвали «Скорую помощь», подумав Бог знает что о твоём здоровье! Ты же напился, как последняя свинья, ещё и захрапел в лицо врачу!
      Владыка тяжело вздохнул и смилостивился над грешником, неожиданно проговорив:
- На искупление вины я дам тебе шанс! Нельзя не давать его и не верить искренним слезам сожаления о содеянном! Нужно бороться с бесами, кои в тебе удерживаются! Сей грех месяц под замком будешь безвылазно замаливать тут на коленях! В трапезную будешь ходить только под присмотром отца Никодима! Остатки получки отдашь ему же и сейчас же, коли не хочешь стать расстригой!
      Сердобольный архимандрит не мог лишить Зосиму нормальной пищи, так как тот был особо слаб здоровьем. Зосима беспрекословно кинулся шарить по сумке и честно вытряхнул всё до последней копейки духовнику. Владыка же, уходя, добавил:
- Получку за тебя будет получать духовник! А коли тебе что-то потребуется купить, выдаст нужную сумму и принесёшь ему сдачу и чек для отчёта!
- Спаси, Господи! Спаси, Господи!  Всё, всё сделаю, батюшка, как велишь! – только и благодарил Зосима судьбу за то, что его не расстригли и не выперли из монастыря вон.
      В сравнение тихого, светлого, сытного мира святого гнезда стремительная суета житейского мира сейчас казалась ему адом! Особенно с перепою да с жуткого похмелья. В довершение ко всему после ухода архимандрита его ещё и разнёс духовник. Готовый надавать пьянице по шее, отец Никодим указал на иконостас и с негодованием произнёс:
- Посиди тут и вспомни, для чего тебе дарились эти иконы, и ты их сам же приобретал! Или чтобы поросятничать перед их ликами?! И представь, что теперь люди будут говорить про наш монастырь! Что мы врачей вызываем откачивать пьяных монахов?! –  и он заставил съёжиться выпивоху угрозой: - Ещё раз такое повторится, я тебя самолично за ворота монастыря выкину, не извещая о твоих безобразиях владыку! Там замаливай свои пьяные грехи, как тебе заблагорассудится! Бессердечный злодей!!! 
      Зосима сейчас понимал, о чём идёт справедливая речь. Монахи его спасли от неминуемой гибели, поверили в исправление, одели в монашескую рясу, которую выбрал он сам, давая зарок быть смиренным, как младенец…
      В двери кельи повернулся ключ, и по коридору стихли шаги духовника. Зосима упал на колени перед иконостасом и с плачем уткнулся лицом в открытый псалтырь. Вспоминая прошлую гиблую жизнь в полном презрении и бережливое уважительное отношение к нему монастырской братии, он плакал, плакал и плакал. Стоило глянуть на строки псалтири и начать читать «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа…», как совесть тут же добавляла «которых ты предал!» Ох, как тяжела оказалась монашеская доля!
      А за стенами спасительного монастыря кипела житейская пучина, в которой многие гибли, не находя спасения. Туда же, как кролика на удава, тянуло в казино и монаха Прохора.

продолжение следует.........