de omnibus dubitandum 4. 321

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ (1581-1583)

    Глава 4.321. ТЕСНИТЬ СТАЛА КНЯЗЕЙ БОЯРЩИНА ДОЛГОБОРОДАЯ, ЗЕМЩИНА СЕРАЯ…

    1546-1547 годы*

*) С 1492 года, в Московской Руси впервые начали отпраздновать Новый год в сентябре. До этого праздник отмечали 1 марта, а перенесён он был Иваном III…

    Иван задумался. Дело выходило серьезнее, чем предположил он вначале.

    — А боярин твой, Федька Нагой, такожды изымал другого похвальбовщика-поджигателя. Да на деле уже на самом… Утром в кабаке похвалялся слуга сатаны, смерд подлый, а ввечеру — и заполыхало в том конце. И при огне изымали подлого: на дело рук своих любовался! Тута опознали, скрутили голубчика… Спроси, все внизу дожидаются. Еще благо, ветру не было: не упустили огня, не то бы…

    Царь все молчал.

    — Так помилуй, защити, надежа-царь! — вдруг рухнув к ногам Ивана, запросил Захарьин, видя колебания юноши…

    За дверью раздался голос обоих дядьев царских, обоих Глинских, творивших входную молитву.

    — Аминь! — встрепенувшись, отвечал Иван.

    Глинские, Михаил да Юрий, вошли, тоже бледные, взволнованные не меньше Захарьина, только искренней, чем этот боярин.

    — Кстати!.. О вас и речи!.. — сказал царь, почему-то даже улыбнувшись едва заметно.

    — Знаем, знаем!.. Успели уж… Упредили! Затем и поспешали мы!.. — заговорил Михаил. — Все уж нам поведано… Поклёп да хула какая на нас, на твоих родичей ближних, на слуг некорыстных, стародавних, государь!.. Мало им, что теснить стала исконных князей боярщина долгобородая, земщина серая… Совсем карачуна нам дать задумали!.. Слышь, государь! Кабальных наших, двоих-троих, которы на воровском деле поиманы, батогами биты, таких людишек подлых, последних трое душ, боярами закуплено… И показывать супротив нас научено… А мы ни при чем. Верь, государь! Хоть образ снять со стены…

    — И мы же все на образ побожимся! — возразил, не утерпев, Захарьин.

    — Помолчи, жди, пока я слово скажу! — оборвал Иван, видя, что положение запутывается.

    — Так ты говоришь, дядя: кабальные твои же, казненные, на тебя лжи плетут?.. И на тебя, Юрий?.. Ладно. Мы велим путем, с пристрастием, допытаться у холопов.

    - Алеша! — обратился он к Адашеву, стоявшему вдали. — Захарова на обыск наряди… Получше б доведался!..

    — Слушаю, осударь.

    — И всех бы бояр и князей, что вон, бает Юрьевич, в сенях дожидаются, опросил бы дьяк потолковее…

    — Слушаю, осударь.

    — Ну, вот… Пока — будет!.. Ступайте с Богом, потерпите, не грызитесь больно… Уж так-то мне грызня ваша боярская прикро стоит, што и не глядел и не слушал бы!..

    Захарьин отдал земной поклон царю — племяннику по жене и вышел, только у самой двери спиной повернувшись.

    Глинский Михаил заговорил снова:

    — Царь-государь… Пути-дороги стали… Подозволь заутра нам с бабкой твоей во Ржев, как уж я тебе докладывался недавнушка… Как ты соизволить пожелал… Жду я больших бед… Так старушке там поспокойнее будет…

    Весь насторожился Иван и внимательно поглядел в лицо дяде.

    Что это значит? Сам ли Глинский что затеял взаправду? Москву спалить хочет, народ поднять на царя, на Захарьиных с Шуйскими и заблаговременно укрывается в более безопасный уголок? Или просто страх в старике проснулся перед заговором других бояр, подстроивших все дело с пожарами, с похвальбой пьяниц-воров кабальных, бежавших со двора Глинских?..

    И то, и другое возможно. Всего навидался царь… Где же правда?

    И чуть не выкрикнул в тоске, бледнея, Иван свой внутренний вопрос: «Где правда истинная?!»

    Но удержался юноша. Только, передохнув, овладев внутренним волнением, сказал:

    — Што ж, как поволили мы, так тому и быть. Слова свово назад не берем. Ты поезжай с бабкой. А ты, — обратился он к другому дяде, Юрию, — оставайся. Будешь мне надобен.

    И, в год от сотворения мира 7054-й (1546), оставив второго брата в качестве заложника за первого, он отпустил их обоих.