Шкаф. Рассказ

    Ох ты, силы небесные, духота-то какая!.. Мочи нет, а день только начался. Тут еще этот- пришлый. Кряхтит, елозит.  Ну что, угнездился? Затих, донжуан проклятый! Теперь вас, вроде, ходоками называют… Сколько уже их у меня тут внутри побывало? И не упомнишь. Один, другой третий… и так всю жизнь. Квартировали, конечно, по-разному. Одни сидели тихонечко, другие все время ёрзали или шумели, третьи все норовили как смола растечься. Этот вон притих дохнуть боится. 
      И купили-то меня, подозреваю, тоже для этих целей. Как сейчас помню, у первой хозяйки ухажер был – косая сажень в плечах, спортсмен без малого килограмм двести. В обычный шкаф он не помещался, вот она меня в комиссионке и заприметила. Красивый я тогда был. В вензелях и узорах. Молодой, блестящий. Не из каких-нибудь опилок клееных, а настоящее дерево – карпатский ясень в три створки, с антресолями и выдвижными ящиками. Некогда в гостиной стоял у помещика. Но времена меняются. Сначала комиссионка, потом антикварка, а в конце барахолка.
      Хозяева все время менялись, а с ними и постояльцы мои. Помню, как-то канарейка квартировала. Клетка ее наверху у меня стояла, песни, трели - круглые сутки. Этими песнями она меня чуть до самоубийства не довела. Ей богу, хотел горящий камин броситься. Уже и наклоняться стал. Случай спас. Налетел на меня по пьянке хозяйский гость. С разбега налетел, основательно. Ну, и подсобил мне. Я тоже вздрогнул, покачнулся и сбросил с макушки проклятущую канарейку. Вдребезги. Не птичка, конечно - клетка. Но певунья эта такой утраты тоже не пережила.
Потом хомяки жили, ежик, енот вонючий. Полосатый. Беспокойный. Это он меня всего провонял, а потом дверцу в углу прогрыз. В общем, инвалидом сделал. Из красавца шкафа превратился я в дырявый стеллаж для хранения ненужных вещей. Не так важно, что тебе дано судьбой, важнее суметь не растерять то, что дано… Это тогда меня с гостиной убрали на веранду. А потом и на барахолку.
     Ну что, бедолага, ёрзаешь? Что ногами сучишь? Колюче, небось, голой задницей на шершавой доске? Седина в бороду, а бес в ребро! Уже ведь и макушка из волос высунулась, как коленка из дырявой штанины, а все никак не угомонишься. И сразу видно, что в начальниках. Первым делом галстук надел… а трусы не успел. Теперь сидит, высиживает, может, и удастся улизнуть тишком.
Ну и семейка мне на этот раз досталась! Она мне как-то сразу не понравилась. Еще при переезде ихний кобель раз десять на меня лапу задирал, все доказывал, что я его собственность. Вот, скотина, так бы и поддал дверцей! Грузчики при переезде сломали мне ногу, и втихомолку поставили протез в виде кирпича. Хозяева сразу не заметили, а потом поздно было. Первым запнулся дед. Челюсть вылетела и закатилась за плинтус. Я вижу, а он нет. Но мне его не жалко. Все время сморкается, а руки об меня вытирает. Сопливец! Вторым запнулся хозяин и опрокинул на себя горячий чайник. Теперь спит отдельно. А жену его утешать приходит вот этот начальник. Пацан ихний – тот еще охламон, где-то синяк себе заработал, а свалил на меня - мол, за шкаф запнулся. И даже пнул меня в бок для убедительности. Ну ничего, я ему потом впопыхах тоже под ноги ящик выдвинул. Теперь светит обоими глазами.
     Вот семейка! Будто сговорились и прячут о мне все свои сокровища. Жена – любовника, хозяин заначку, девка – презервативы. Псина, и та под меня кости складывает на черный день. А парнишка учебников на дачу привез, вроде как заниматься будет, а сам прикрывает ими свои тайники с окурками. Бычки эти у меня по всем щелям распиханы, даже дышать тошно.
     Один дед во мне ничего не прячет. Он как челюсть свою через мой протез обронил, совсем потерянный стал. Будто не зубов, а глаза лишился. Ходит, спотыкается. Сыну ничего не говорит – нагоняя боится. Зато сноха каждый вечер, будто насмехаясь его за ужином потчует: А вот еще сухарик с ванилью, папаша, скушайте! Вижу, дед не жуя заглатывает, как пеликан добычу... А та все не унимается, второй сует, будто и не видит совсем, что ему это как мылом по глазу… Жалко его.  Не подавился бы. Надо бы завтра найти ему тот протез.
     Где там постоялец-то мой? Затих что-то. Глянь-ка, дыру замочную нашел и театр себе устроил. Смотри, смотри, как соперник твой борщ ест, да коньяком запивает. Тебе на большее рассчитывать нечего. Видишь какие рога ему отрастил? Он ими теперь не только тебя -дохляка – медведя завалить сможет.
У меня тут сосед недавно появился. Аристократ с двойной фамилией. Диван-кроватью зовут. Сколько его ни пытал из каких будет, - все без толку. Сам вроде весь синий, то есть обивка мужская, а накидка розовая. Вылитый трансвестит. Хотя этих видеть мне пока не довелось. Где его взяли не знаю – но на помойке точно. Не успел приехать, заразил меня венерической болезнью. Ну, этой, когда в интимных местах насекомые заводятся. Как их… -клопы.
     Ну что заерзал? Что задвигался? Нудист подпольный! Тебе сейчас тихо сидеть надо. Хозяин еще не уехал. А-а-а, понял, и тебе венерическая болезнь передалась. Клопы нашли. За это время они ужас как расплодились – гадят и гадят в щелях. Да если бы только клопы. Вон попугай ихний, как усядется сверху - обязательно навалит. И чем они его только кормят.
     Гуано, говорят, полезное удобрение. Какое там полезное! У меня от него все доски прогнили, и плесень ковром на всю макушку. Я теперь как курган скифский стал: внизу кости после пса, в середке семейные сокровища, а наверху лужайка зеленеет. Жаль любоваться некому. А так прям бери и раскапывай!
Только ведь всю жизнь стоять – признаться наскучило. Да и устал я за столько лет. А самое главное, вчера за ужином разговор подслушал, хозяева шкаф новый покупают, а про меня говорят, мол, старый по ветру пустим. Вот и думаю, по ветру, это как? Тяжелый я. Не поднимет меня ветер. Может, просто на улицу выставят? Может, клопов так собираются извести?
      Мне бы колеса, как у холодильника, сам бы куда-нибудь уехал. Весь мир посмотрел бы. Но колес у меня нет. Да и ног всего три осталось. Поэтому одна у меня надежда на этот самый ветер. А вдруг подымет? Вот пустят меня по ветру, я распахну дверцы, поднимусь в небо… и не поминайте лихом ветерана...