Как бы Музыкантов

Уже в который раз я садилась за новый рассказ. В желудке голодно урчало. И солнце палило за окном, выжигая остатки мыслей, пробираясь сквозь шторы, сквозь бетонные стены. Горячее летнее, навязчивое солнце. Его было много, слишком много. И хотелось пить. Много воды или просто выпить. И я, бросив компьютер, из которого вопросительно смотрели на меня первые строчки, отправилась тратить последние деньги.
Мой путь лежал в рокерский бар. Обычно там я и проводила свое время, созерцая и потягивая какой-нибудь благородный напиток. Медленно, маленькими глотками, закинув ногу на ногу, непременно в джинсах, отрешившись от всего мира.
Бар располагался недалеко от городского пруда. В подвальчике. Сначала я расправлялась с какой-нибудь едой – незамысловатой, но жутко вкусной. Например, гамбургером по-студенчески. В середине большой булки располагалась всякая всячина – начиная от мясного фарша, заканчивая мелко порезанными сосисками, что уж совсем не состыковывалось с гордым именем гамбургера. Но в моем любимом баре не было ничего невозможного: гамбургер превращался в хот-дог, блюз – в рок-н-ролл, длинные волосы посетителей – в лысые головы…
Итак, закончив с едой, я перебиралась за барную стойку. Улыбалась смазливому, жутко похожему на Джонни Деппа мальчику-бармену. Он мне наливал привычный бокальчик рома. И я погружалась в медитацию. Я непременно хотела слиться с окружающей обстановкой. Но рваные джинсы и белая майка, ботинки без каблуков плохо помогали. Я не могла изжить из себя порядком поддоставший меня «гламур» – фигура под майкой продолжала привлекать мужское внимание. Волосы рассыпались тяжелой волной и отнюдь не придавали мне страстно желаемой неформальности. Я даже пыталась менять голос и небрежно закуривать, так как ужасно хотелось свободы. Свободы, свободы, свободы… И как можно меньше внимания. Разве что Деппу можно было изредка по старой памяти на меня поглядывать.
И тут появился он… Как бы Музыкантов. Вернее, его звали Музыкин. Андрей Музыкин. Но я его звала Музыкантов. Просто он чем-то походил на одного моего знакомого по фамилии Музыкантов. А может, и не походил вовсе…
Мы были знакомы с настоящим Музыкантовым с первого курса. Он всегда был в белом плаще, коротко подстрижен, гладко выбрит. Его пухлые четко очерченные губы расплывались в идеальной улыбке, обнажая ровные белые зубы. Музыкантов элегантно наклонялся в мою сторону, белый плащ наклонялся вместе с ним. Он приближал белые зубы с золотой пломбой посередине. Потом не менее элегантно подставлял мне руку, чтобы я могла его подхватить и плавно направиться в сторону магазина «Мелодия». Там мы покупали пластинки, или, как говорил Музыкантов – «виниловые диски». Он всегда изъяснялся сложно, смотрел на меня с нескрываемым восторгом и долго топтался у подъезда моего дома на Бажова, 128. Сам он жил на Бажова, 138. Совсем недалеко. Всего через каких-то десять домов. И поэтому примерно через месяц провожаний предложил мне вместе с ним поехать в Москву. Я сначала опешила. Ведь между мной и Музыкантовым ничего кроме провожаний не было. А нет… было. Всего один поцелуй. Но зато какой! Самый что ни на есть Музыкантовский. Проводив меня в очередной раз до подъезда, Музыкантов многозначительно наклонился надо мной. Будто хотел сообщить что-то важное – к примеру, о выходе нового винилового диска «Машины времени». Музыкантов был всегда в курсе всех музыкальных событий. Даже более того – дня не проходило, чтобы он не сообщил мне какую-нибудь потрясающую новость из мира музыки. И вот Музыкантов наклонился и украдкой поцеловал меня прямо в губы. Вернее, прижался к ним своими – получился идеально мягкий и сухой поцелуй. Подумать только! А потом, как бы оправдываясь, шаркнул ножкой, поправил плащ и предложил вместе уехать в Москву. Навсегда. Жить. «Как белые люди», – добавил Музыкантов, снова поправляя плащ. Он не понимал, что может в принципе интересовать в нашем городе, разве что магазин «Мелодия». Музыкантов, несмотря на свою страсть к музыке, продуманно учился на математико-механическом, имел родственников в столице, где для него, кстати, наклевывалась кое-какая работа. Музыкантов был гораздо старше меня – на целых четыре года. Я училась на первом курсе своего «малоперспективного филфака», как выражался Музыкантов, а он сам уже писал диплом. Музыкантов готов был все отдать только за одно касание наших губ – позаботиться, одним словом, о моем будущем.
Ну, я, конечно, отказалась от радужных перспектив, предлагаемых Музыкантовым. Наверное, я слишком любила свой город. Может, меня не впечатлил его поцелуй или надоели провожания, надоел цвет его плаща – неизменно белый.
Музыкантов в конце концов уехал в свою Москву. Без меня. А буквально через неделю я поняла, что мне его не хватает. Вот такая злая судьба. Кто бы мог подумать. Мне стало не хватать его плаща, гладко выбритых щек, и я даже соскучилась по запаху его поцелуя. Его губы почему-то пахли парфюмом. А еще через неделю мне уже захотелось все повторить…
…Музыкин подошел к барной стойке и, откинув косматые волосы, присел рядом на высокий крутящийся стульчик. Музыкин был весь в черном – джинсы, майка, солдатские ботинки. Его потрясающие волосы спускались ниже плеч беспорядочно, безрассудно… Я не могла отвести от него глаз, меня разбирал неожиданный интерес. Хотя парень был обыкновенным завсегдатаем – рокером, возможно, даже у него была своя рок-группа. В стакане у него плавал то ли джин, то ли текила с кусочками льда. Он подозрительно принюхивался к напитку и не пил. Заметив выглядывавшую из кармана моих джинсов пачку сигарет, он обрадованно произнес, слегка наклонившись в мою сторону:
– Простите, у вас не найдется для меня одной сигареты? А то я не могу пить, пока не закурю.
– Сигареты?.. – удивилась я, забыв про то, что давно уже зачем-то таскаю пачку, так ни разу и не закурив.
– Ну да, – ответил тот.
– А с чего вы взяли, что я курю? – оскорбилась я.
– Так у вас же они торчат из кармана, – смутился мой собеседник.
– Ах, да, – сказала я и протянула ему нераспакованную пачку. – Сама не знаю, зачем таскаю ее с собой. Вот ведь не курю, а таскаю.
Тронутый моей откровенностью, рокер зацепил зубами сигаретку, ловко щелкнул зажигалкой, закурил и представился:
– Музыкин.
– Что? – до меня как-то сразу не дошло, что это фамилия.
– Музыкин, меня зовут Андрей Музыкин, – громче произнес Музыкин и зачем-то неловко протянул мне руку.
Я протянула ему свою, хотя меня всегда бесило, когда мужчины сами протягивают дамам руку, ведь это не укладывалось в рамки приличия. Проворачивая в голове его необычную фамилию, я тут же вспомнила про Музыкантова…
…Музыкантов, тоже, кстати, Андрей, ну да бог с ним… Так вот Музыкантов не долго был в Москве. Уехал летом, осенью вернулся. Сразу позвонил мне и сообщил, что дела уже налажены. Надо кое-что завершить в Екатеринбурге. И вообще… Музыкантов долго топтался у меня в комнате, так и не садясь на диван… И вообще, он без меня не уедет, так как понял, что любит, и еще какая-то чушь. Я, конечно, радовалась, что Музыкантов вернулся. Ведь маялась от скуки. Не с кем было даже сходить в «Мелодию». Поклонники, конечно, были, но какие-то уж совсем неинтересные.
Я постояла рядом с Музыкантовым, заглянула в его честные глаза – он действительно страдал. Принесла ему чаю – впервые в жизни, и согласилась подумать над его предложением. Музыкантов звонил каждый день, приносил белые розы, даже сменил белый плащ на синий, вполне приличный. И я согласилась.
Мы уезжали в Москву на следующей же неделе. Быстро собрали чемоданы. Сели на поезд и поехали. За окном промелькивала синяя ночь. Такая же синяя, как романтический плащ Музыкантова. Я в очередной раз скользнула взглядом по его плащу, одиноко приютившемуся на вешалке, и пожалела Музыкантова. Мне показалось, что слишком уж давно его никто не обнимал. И обняла его…
…Наутро Музыкантов был какой-то весь преобразившийся. Он называл меня своей женой, как будто ночь, проведенная с мужчиной, к чему-то обязывает. Носился с чайником, нарезал бутерброды, рассказывал о музыке и не забывал церемонно расшаркиваться. Что-то в нем все-таки осталось от предыдущего Музыкантова. То, что не выедалось никакими пятновыводителями. Да и зачем было выедать, вскоре я ко всему уже привыкла…
…В Москве мы прожили до весны. Я продолжала дистанционно учиться в университете, так как привыкла заканчивать то, что когда-то начинала. Музыкантов одобрительно относился к моему рвению к учебе и не знал, какая меня разбирает лень. Как мне ничего не хотелось делать, даже готовить ужин для возвращавшегося из банка Музыкантова. Кстати, он устроился в банальный московский банк – и зачем, спрашивается, было уезжать из родного города, чтобы устроиться в вожделенной столице в какой-то банк. Вот ведь можно же было и в Екатеринбурге устроиться или начать какое-нибудь интересное дело. Я сильно скучала по своему городу, с каждым днем моя тоска нарастала. И я даже начала грезить тем, что когда наконец туда вернусь, то снова восстановлюсь на дневном, после обеда буду подрабатывать в университетском издательстве и непременно издам сборник рок-поэзии. Нет, я буду участвовать в издании целой серии сборников. За такими мыслями меня заставал Музыкантов и никак не мог понять, что же меня мучает. И мучил меня сам, предлагая оформить отношения. Сходить в банальный загс, банально расписаться и стать наконец его официальной женой. И всякий раз получал отказ. Музыкантов терпел и снова предлагал то же самое. В конце концов он меня отпустил ненадолго в Екатеринбург, из которого я так и не вернулась…
…И вот, спустя столько лет Музыкантов вернулся. Неудачно женившийся, разведшийся, жаждущий и продолжающий грезить о Москве. Мы встретились случайно. Хотя нет, совсем не случайно. Музыкантов все подстроил. Мне даже казалось, что он выследил меня. А это было легко, ведь своего местожительства я так и не меняла. Вернее, меняла, но чтобы тоже развестись и вернуться в свой дом. Там-то он меня и встретил, выйдя из своего дома и пройдя еще девять таких же, чтобы остановиться на десятом. Музыкантов снова звал, любил и страдал. И я уже было снова согласилась… Мы даже купили билет на такой же поезд, собрали чемоданы. Но мне чего-то снова не хватало. А чего?.. Я и сама не знала. Возможно, того, чтобы он был хотя бы немного Немузыкантовым…
…«Хотя бы Музыкиным! Точно, Музыкиным!» – подумала я, заказав себе тоже текилы. Музыкин, с удовольствием выкурив сигарету, болтал уже на разные темы, как будто знал меня целую вечность. Через несколько минут оказалось, что он пишет стихи, сочиняет к ним музыку и играет на электрогитаре в какой-то местной группе. В какой, я так и не запомнила.
– Слушай, Музыкантов, – сказала я Музыкину. – Пойдем уже отсюда. Мне душно…
От текилы действительно сделалось жарко. И нестерпимо хотелось глотнуть свежего воздуха.
И выйдя на улицу, я глотнула его поцелуй. Поцелуй Музыкина был продолжительным и мятным. Я неожиданно протрезвела и решила непременно записать свои ощущения – такие поразительно непохожие. Но Музыкин больше не отпускал. Он, видимо, тоже был чем-то поражен. Возможно, тем, чего ждал долгое время, а может, и всю свою рокерскую жизнь…
Мы шли по проспекту, и оба думали об одном и том же. Такое часто бывает между людьми. Идут и думают. Даже спрашивать не надо.
– А почему ты меня Музыкантовым назвала? – спросил притормозивший Музыкин, загадочно глядя в черную воду.
– Потому что ты на него не похож, – сказала я, подумав.
– Похож, очень даже похож! – начал протестовать Музыкин, совсем не зная Музыкантова. – Я все время страдал от того, что у меня фамилия какая-то недоделанная.
– Ну хорошо, пусть ты будешь как бы Музыкантов, – согласилась я.
– Ладно, – повеселел Музыкин.
И мы пошли дальше по набережной. В никуда… Забыв про то, что завтра поезд.