Надо жить

    Ветер подхватил упавшие листья дуба и принялся вытанцовывать странные пируэты, рисуя неровные круги вокруг стволов деревьев. Один лист зацепился за едва видимую травинку на земле и задрожал в нетерпении, стремясь присоединиться к своим более расторопным товарищам. Затем затих и покорно лег на влажную землю. Марат наступил на него, вдавив в грязь, где тот и остался подобно печати на приказе с командой о наступлении зимы.
   Осень стояла звонкая, чистая, с умытым прошедшей ночью холодным дождем прозрачным небом, неровной строчкой инея на покосившейся деревянной ограде заброшенной фермы. Встающее солнце первым делом пересчитало все колышки своим лучом и уперлось в стену коровника, чтобы согреть для недолгого дня нескольких запозднившихся мух, которые еле шевелили крылышками. Эти километры заброшенных деревень,  пожелтевшей дубовой рощи, оврагов, неторопливой реки с рядом вытащенных на берег деревянных рыбацких лодок были совершенно безлюдны.
Неизвестно откуда взявшаяся рыжая собака сопровождала его по собственной охоте и стоило бросить на нее взгляд, как она начинала дружелюбно вилять хвостом. Дорога на станцию шла перелеском, пересчитывая столбы телефонной связи с давно срезанными проводами, изгибаясь временами так, будто хотела вернуть Марата обратно, но все таки выпрямлялась под его упрямыми шагами и упиралась в платформу со старыми жестяными плакатами, предупреждавшими наглядно об опасности перехода через рельсы в неположенном месте.
   Поезд тронулся, мелькнула рыжая собака в оконце, провожавшая состав и он заказал себе чаю. Звякала ложечка в стакане, проводница сняла у него с ладони металлическую мелочь белой рукой с синими наманикюренными ногтями в цвет форменному мундиру и Марат задремал под мерное покачивание вагона.
Город встретил его моросящим дождем, глянцевым отливом мокрого асфальта, в котором расплывались желтые огни от будто плывущих по нему автомобилей.
Привычная суета метро, где невозможно идти тихим шагом, начнут задевать то локтем, то плечом и хочешь-не хочешь, приходится почти бежать, попадать в ритм спешащим неизвестно зачем и вечно опаздывающим неизвестно куда пассажирам.
Дома было тихо.
    Чтобы открыть дверь, нужно было особенным образом повернуть ручку и потянуть ее на себя, недостаток, который обещаешь себе устранить когда-нибудь потом, после, не сейчас. За время его долгого отсутствия комнаты будто сжались, потолок стал ниже, вещи, застигнутые врасплох, замерли, словно зажмурились от яркого света: брошенный на стул носок без пары, фотография жены в траурной рамке, засохший букет ставших черными алых роз, книга, раскрытая на середине с закладкой - почтовой открыткой с видом белостенной церквушки где-то в Испании и неправдоподобно ярко синим небом над ней, несколько мятых банкнот на столе, пыльный монитор компьютера, неоплаченные счета за электричество и газ.
Марат открыл форточку и туманная морось хлынула в комнату вместе с гудками машин, криком сирены скорой помощи, гудением моторов. Повесил аккуратно пальто на плечики в шкаф, полный одежды покойной жены. Сил не было выбросить все эти ставшие в одночасье беспризорными вещи. Опустился на диван как был в дорожном костюме, уснул, едва положив голову на подушку. Снилось странное лето, солнца была так много, оно так щедро плескалось через край, что в его расплавленном рыжем пламени было все - озеро под зеленым холмом, кусочки льда под ногами, зеркала, глядя в которые, он терялся в бесконечной путанице отражений, и Вероника улыбалась ему с давней фотографии, отчего-то ставшей объемной и живой.
Марат проснулся среди ночи с бьющимся сердцем, поискал на столе сигарет, закурил, гулко откашлялся и подошел к окну. Перекресток под домом был пуст, своему отражению в лужах подмигивал желтый огонь светофора. Горел зеленый крест аптеки на углу, вспыхивала и гасла надпись «24» на ее вывеске. Через тонкие стены доносился от соседей ритмичный скрип кровати и страстные стоны. Забытая сигарета догорела и он положил ее в пепельницу.
 Все было чужим. Вещи в комнате, город за окном и сам он был чужим, ненужным, забытым, потерянным. И теперь так будет всегда и нет этому состоянию необязательности жизни ни названия, ни начала, ни конца. Одинокое желтое такси проехало плавно по дороге, мигнув оранжевым огнем поворотника и свернуло за угол. Он посмотрел на часы, было почти четыре утра, Сел в кресло и взял книгу, прочел несколько страниц, потом понял, что не помнит прочитанного, отложил ее и неожиданно разрыдался. Слезы текли у него по лицу и он размазывал их рукой, подбородок дрожал и он начал издавать все громче и громче странные звуки, похожие на вой раненного животного. Скрипы за стеной прекратились.
   Марат пошел в прихожую и посмотрел в зеркало, на него глядело совершенно чужое лицо с ямами глаз и розовым отверстием рта.
    - Надо жить!, - подумал он, - надо жить! Я еще не знаю для чего и как, но надо, надо!
    Марат улегся на диван и слушал как просыпается огромный дом, стуча дверьми, громыхая лифтом; как постепенно наполняется дорога за окном гудящими машинами, как наступает новый день.
    - Надо жить!
    Марат встал, прошёл в ванную, умылся холодной водой.
Затем нашёл в смартфоне сайт «Проститутки Москвы», долго листал список девушек. Выбрал максимально похожую на покойную жену и позвонил.
    Проститутка приехала через час. На супругу и на свою фотографию на сайте она походила весьма отдалённо. И была много старше, чем он ожидал.
    Выпив полбутылки мартини, которые клиент выставил на стол, ночная бабочка попробовала расшевелить страдальца, но тщетно. Марат же, поняв, что секса ему совсем не хочется, вдруг опять расплакался и сквозь слёзы принялся рассказывать путане, какая любящая и замечательная была жена.
    Ольга, так звали девушку, скучая и почти не слушая, рассматривала свой маникюр. Очень удачный получился. Каждый ноготок своего цвета. А мизинчики ещё и в золотых блёстках.
    Когда Марат закончил своё повествование, ему стало значительно легче и он даже улыбнулся. Ольга состроила гримасу в ответ и спросила:
   - Может посуду помыть, раз уж приехала?
    - Помой, - растерянно согласился вдовец, и, встав у окна, закурил, глядя на медленно начинающее светлеть небо.
     Проститутка мыла посуду.
     Город просыпался.
    Отдельные прохожие, несмотря на ранний час, уже спешили на работу. Первые автобусы с шумом открывали двери на остановке под окном. Слышался вороний грай.
    Два совершенно чужих человека, которых свёл случай, стояли спинами друг к другу и думали каждый о своём.