Рассеявший иллюзии. 23

Ахмедов продолжал пребывать в неважном настроении. Он с безразличием относился к тому, как идут его дела, и машина еще не была поставлена на учет. Утро, как и в предыдущие дни, было тяжелым. Собравшийся в город, он через силу побрился, погладил черную рубашку с накладными карманами, и единственный раз взял в попутчики незнакомца. Полный мужчина в костюме и с портфелем в руке опустил голову и закрыл глаза. Спя и доехал. На конечном пункте сложилось впечатление, будто бы пассажир нахмурился, что ему не дали доспать, и простился, лениво отблагодарив.
На смотровой площадке автоинспекции дорогая машина сразу попала в поле зрения двух сотрудников. Ахмедов не отказался от дополнительных услуг, и, пока готовились документы, поел в ближайшем кафе. Предстоявшая встреча с Камиллой отражалась на его настроении, понимал, что неудобство при ней сохранится до тех пор, пока не пополнит ряды семейных людей. На обратной дороге на вещевом рынке он купил для нее плед в прозрачной упаковке. Желание поболтать с кем-либо сохранялось, хотел даже ненадолго причислить в свои друзья людей на посту с жезлами, но его не остановили, как сам решил, сработали неслучайные номерные знаки.
 К моменту приезда в магазине, кроме Камиллы, была женщина средних лет с каштановыми волосами. Обе находились на ногах по разные стороны прилавка и повернули головы к нему. Ахмедов поздоровался с ними с суждением, что ему повезло с продавщицей, что при ней он не попадает в неловкое положение, в данном случае помогла посетительница, которую по имени не знал. Он оставил свое подношение на видном месте и торопливо ушел с литровой банкой масла в руке.
Подобная вольность была несвойственно ему, но свои предположения Камилла сохранила при себе. Не отреагировать тоже не могла.
– Давно не видела его таким довольным. С чего бы это?
Подруга Сара была чуть выше среднего роста, относительно стройна, но имела второй подбородок, выдававший, что ей за пятьдесят лет. Она была из числа тех жительниц, которые знают все про всех, и кто где живет, имела наклонности предугадывать события местного значения. Посмотрев на дверь, через которую Ахмедов только что ушел, сказала:
– Притворяется, что жизнь далась, но это не так – весь испереживался. Вместо того, чтобы освободиться от душевного гнета, ходит, проглотив обиду. Ему бы поплакаться в жилетку… и благородство его похоже на показное.
– Я не так сильна в оборотах, как ты, но не соглашусь с тем, что кривил душой – побольше бы таких. Держащий магазин в принципе не должен давать слабину, а этот свой, и подарит не безделушку какую.
– Я не про это. Дела цветут, понимаю, а сам, как говорится, не пахнет. Некоторые лавочники в красных пиджаках с галстуками преобразились до неузнаваемости, и поражают важностью.
– Они, бывает, относятся к своим продавцам излишне строго, и прямо дорожат каждым рублем. Рахан за сигаретами ходит не к сыну в магазин, а в соседний. Остается догадаться, какая обстановка дома.
– Раньше крепкая была семья, с женитьбой все в корне изменилось. – Сара повела головой из стороны в сторону. – Я и невесту знаю, с виду не скажешь, что живет только для себя. Откуда возникают у людей разногласия с близкими? Дела, что ли, не очень идут?
– Так и есть, но это не оправдывает ни того, ни другого – могли бы не вынести сор. В том году старая тетрадь сына Наваза с именами должников попала в руки его друзей, и те ахнули, найдя в ней и себя кто за взятую коробку спичек, кто за жвачку. Предположу, что перестали признавать и его самого.
– Я бы не поспешила согласиться. Отец его холил и лелеял, дал учиться, и рюкзак его полон фамильными благами. От таких людей просто так не отворачиваются, он останется для друзей юности своим до конца. В отношениях с отцом – да, это не сравнить, хоть и понимаем, что ужиться под одной крышей нелегко. Рахана достали – этого ясно, но он и сам может раздувать свои заслуги.
– И то верно. Главы семейств обычно привыкают к тому, что все остальные подстраиваются под них, но на деле не всегда так выходит. Приход в дом представителя другого рода многое значит.
– Не пойму, Мирахмед что никак не обзаведется семьей? Ему чего не хватает? Мечта любой невестки жить в отдельном доме, да еще в каком! Тогда он точно станет достойным уважения мужчиной, и мало кто сравнится с ним.
– Времени, но скоро должно измениться, – сказала Камилла. – Он не сидит, сложа руки, и я суечусь.
На выходе из магазина Сара столкнулась с племянницей подруги, одетой по-простому и с забинтованным пальцем. Взаимно поприветствовавши, они простились.
Вопреки предупреждению тети о твердой структуре волокон тыквы, Амалия второй сезон подряд открыла обработку этого вида бахчевой культуры с получения пореза. Она любила употреблять ее в пищу не так часто, только вместе с рисом и на топленом сливочном масле. Легкость готовки тоже играла свою роль, за исключением, как выяснилось, топорной части. Поев, отнесла обед родственнице, которая не промолчала относительно ее неосторожности. Переведя замечание в шутку, вскрыла упаковку с клетчатой толстой шерстяной шалью и высмеяла вкусы Ахмедова: помимо малопривлекательных сине-красных цветовых решений, на изделии посередине имелось искажение узора.
***
Отец бизнесмена регулярно посещал горное село, в котором еще сохранялся построенный собственными руками дом. Ехал обычно один, с ночевкой. Без дела Казиахмед не представлял свою жизнь, несколько лет назад освоил новое занятие – вязание сорговых веников. В средствах он не был стеснен, при всем том с нетерпением ждал созревания сырья для опытной партии. Как и ожидал, дело пошло, но выяснилось, что продавать веники практически невозможно: в магазине хозяйственных товаров их дарили своим клиентам. Перекупщики предлагали смешную цену, но считавший, что стал неплохим мастером мужчина не собирался останавливаться и верил, что благодаря своей активности сохранил хорошую форму.
Тем он и был занят – обвязывал бечевкой высушенные пучки, когда приехал старший сын. Указав, куда присесть, предложил выпить чай. В воздухе плавали много крошечного размера частицы, и Мирахмед осматривал прозрачную чашку, стоя возле узкого столика.
– Па, в пыли нельзя проводить столько времени. С твоими-то легкими, ты побереги себя!
Перешедшее в стадию хронической заболевание нижних дыхательных путей практически не мешало Казиахмеду жить и работать. За замечанием сына последовало першение в горле, и он остановился с выражением лица «нашел, чем напугать». Грунтовая дорога перед домом не была оживленной, но все сталкивались с тем, какой столб пыли поднимают грузовые автомобили.
Отец выглядел бодрее и говорил увереннее:
– Садись, не бойся. От пыли не спрячешься – она всюду. Мне нужно опасаться сырости. Еще и одиночества – вот что плохо по-настоящему.
– Это обыденность, у многих дети живут далеко, и родителями видятся нечасто.
– Есть и такие, что, живя в пределах республики, годами не показываются. Люди потеряли почву под ногами, стали какими-то легкими. Мне, можно сказать, что повезло. В последний час ты будешь рядом, и не посторонние люди поднимут на плечи.
– Есть и вторая сторона: острые моменты не возникнут – их в стремительно изменяющимся мире станет все больше, и старые сгладятся.
– Что есть, то есть, время и расстояние многое значит, особенно для людей в возрасте. Видеть вас каждый день и необязательно, но связь надо держать. Покой дает сам факт, что есть сыновья.
– Внук проявляет интерес к твоему ремеслу? – спросил тот, имитируя процесс уборки вязаным изделием – совершенно не имел желания переключиться на тему вечности.
Ахмедов-отец вначале смутился, затем наполнился ненавистью к жене младшего сына, из-за нее же не настаивал старшего заводить семью.
– Не пускает, гадина. Говорит, что нечего учиться всякой ерунде, что ее дети станут артистами. Кого-кого, а ее точно лучше видеть изредка.
– Я в ваши дела не лезу, – сказал Мирахмед и положил веник обратно. – Поехали кататься. Другая пускай будет у тебя, я только в горы ее возьму.
– Нам бы мать дождаться – вышла куда-то. В последнее время часто нервничать стала, пусть немного отвлечется.
– Она пошла к магазину, там и подберем. Садись за руль, сравнишь со старой.
– Мне хоть на чем, – проговаривая, отец надел висевшую на крючке рубашку поверх футболки и отвернулся, чтобы заправить ее в брюки.
Появившийся мальчик – продолжатель рода лет пяти вскользь показался им и поспешил обратно в дом. Дальше он с балкона наблюдал за ними, садящимися в машину, пока дядя не помахал рукой.