Злоумышленник

(привет Чехову)

Сева Богатов, возвращаясь с работы домой после получки, решил зайти в торговый центр «Носорог». Он всегда шёл этой дорогой и на работу, и с работы, но в торговый центр заходил редко – что ему там делать? Покупки в таких местах он не совершал давно, а бесцельно шататься по рядам и глазеть не любил. Но сегодня дали аванс, и редкое ощущение денег в кармане придавало какой-то уверенности. Хоть на людей посмотреть (на работе одни и те же рожи надоели хуже горькой редьки), чашку кофе выпить за столиком, в продуктовый на нижнем этаже зарулить, детишек чем-то вечером побаловать.

Возле продуктового внимание Севы привлёк большой аквариум, набитый мягкими игрушками. Такие игровые автоматы давно стоят в каждом торговом центре и даже в маленьких магазинчиках, и посетители уже не замечают их, считая лохотроном. Машина устроена так, что изображает, будто клешня зацепила игрушку и тащит заслуженный приз к заветному окну выдачи. Но на полпути игрушка срывается и падает обратно в кучу, а клешня разжимает пустой зацеп перед разочарованным игроком. Трюк срабатывает так, будто это не машина запрограммирована под заведомый проигрыш, а игрок недостаточно ловок. Как следствие, игрок вновь и вновь пробует свои силы и расходует свои кровные. Только поди докажи, что в машине заранее заложен обман… Вот до сих пор и находятся такие, как Сева, желающие поиграть в напёрстки с хитрым автоматом.

Богатов был человеком образованным, лохом по жизни, в общем-то, не слыл. Но лет пятнадцать назад, когда по городу, как грибы после дождя, множились залы настоящих, взрослых, игровых автоматов, Сева частенько в эти игорные заведения захаживал. Их давно запретили, а жизнь они успели сломать многим, но не Севе. Он знал примерный принцип работы. Выиграть такой автомат даёт каждому десятому или каждому двадцатому посетителю. Абсолютное большинство игроков уходит ни с чем, однако тот, кто вовремя оседлал автомат, которого хорошенько «накормили» деньгами, – вот он-то и выходил из зала счастливчиком с пачкой денег.

Богатов сидел, имитируя игру копеечными ставками и потягивая пивко, и незаметно наблюдал за окружающими. Заприметив «нажравшийся» автомат, он дожидался, когда его освободят, затем шёл к нему и закидывал жетоны. Иногда расчёт оказывался верным. Джекпот Сева ни разу не срывал, но кое-какой довесок к зарплате таким образом каждый месяц имел. Главное – не поддаваться азарту. Сева придерживался строгого правила: если сегодня расчёт подвёл и «сытый» автомат ничего не выплюнул, значит, игра не пошла. А значит, не нужно больше пытать удачу и уходить, отложив операцию на другой день. Так Богатов был на голову выше тех азартных неудачников, которые, взывая к Фортуне, могли оставить там месячную зарплату, повергнув семью в слёзы, долги и страдания.

Детский игровой автомат с мягкими игрушками, несомненно, устроен по такому же принципу. Разница в том, что здесь Сева заранее не знал, «накормлен» автомат или пока «голоден», и мог рассчитывать лишь на удачу. Но здесь и цена вопроса – пара жалких сотен. Зато в «Детском мире» на верхнем этаже одна такая игрушка стоит не меньше тысячи рублей. Значит, выудив её даже со второго или третьего раза, можно сделать дочкам приятный подарок, а полученный аванс пострадает, как от комариного укуса.

Богатов был многодетным отцом. Старшему сыну уже десять, и ему эти плюшевые зверушки, ясное дело, до фени. А когда решили с женой завести второго ребёнка, чтобы материнский капитал выдали, неожиданно получилась двойня. Не похожие друг на друга девочки-двойняшки. Таких ещё называют разнояйцовыми близнецами. Им всего по пять, и коллекционировать мягкие игрушки они любят. А то, что отец им достанет одну на двоих, ничего страшного: девочки растут дружные.

Счастливый отец опустил в купюроприёмник полтинник, оплатив одну игру, и с помощью джойстика нацелил подъёмный кран на динозаврика. Первый блин ожидаемо вышел комом: кран дёрнулся, и вымершее плюшевое животное вернулось в родной аквариум, оставив Севу с носом. После этого кран подцепил пингвинёнка, лежавшего, как показалось Севе, удобнее остальных, но и его совсем чуть-чуть не довёз до окна выдачи. Следом Сева нацелил лапу на дикобраза. Снова фиаско: кран даже не смог поднять его вверх, скользнув клешнями по плюшевым иголкам…

Опомнился Богатов, когда проиграл без малого тысячу рублей, но так ничего и не выудил. Умевший когда-то преодолеть азарт на настоящих игровых автоматах, Сева погорел на каких-то детских игрушках. На сумму, которую он оставил в этой машине, можно было купить плюшевого зверя и в магазине. А теперь ни игрушки, ни денег. Ему аванс дали всего десять тысяч – как хочешь, так живи. Получается, почти десять процентов получки просадил? И такая злость взяла Севу, что он не выдержал и сорвался. Вытащив из подсумка мультитул с открывалкой, выкидным ножом и отвёрткой, он легко вскрыл хлипкое запорное устройство, которое отпиралось маленьким ключиком и оттого было уязвимо для взлома. Просунув руку в аппарат, Богатов наугад вытащил какого-то неизвестного науке серого зверя с большим носом, напоминающим кабачок.

– Своё забираю, грёбаная ты железяка! Чужого не надо! – в сердцах выпалил Сева.

На глазах у изумлённых посетителей Богатов с игрушкой в руках побрёл к выходу. Дежуривший возле продуктового охранник экстренно вызвал по рации старшего смены. Он был приставлен ловить «несунов» из супермаркета, а за автомат с игрушками, у которого был другой собственник, ЧОП не отвечало. Однако такую наглую выходку трудно проигнорировать и нужно хотя бы вызвать полицию. Старший смены был мужиком опытным и рисковать своими людьми ради мягкой игрушки не собирался. Кто знает, что в голове у этого типа с ножом, взломавшего аквариум? Старший велел свободному охраннику преследовать странного грабителя хотя бы до остановки, чтобы выяснить, в каком направлении он уйдёт. Богатов, как был, с игрушкой в руках, торопливо шёл к своему дому, не подозревая, что за ним по пятам следует наспех одетый охранник.

Возле дома Богатов окончательно успокоился и решил всё-таки зайти в ближайший продуктовый. Совершив покупки, он бросил игрушку в пакет с продуктами и пошёл домой. Охранник, поджидавший возле магазина, запомнил номер дома и подъезда, в который он зашёл, и вернулся на свой объект. Ясно, что воришка в этом доме живёт, его фото будет распечатано с монитора камеры слежения, а номер квартиры должен знать участковый. Сегодня же вечером его задержит полиция.

После ужина Богатов подарил украденную игрушку дочкам. От жены то, каким образом плюшевый зверь попал в его руки, скрыл. Соврал, что выиграл игрушку со второй попытки.

– Это кто? – спрашивала Леночка, с любопытством осматривая зверька.

– Это носонос, – объяснял ей отец, придумав название животному на ходу. – Ты носорога видела? Так вот то носорог. А это носонос.

– Такого нету! – спорила Танечка.

– Как же нет, когда вот он? – улыбнулся любящий отец. – Тоже в Африке живёт…

Договорить он не успел. Из прихожей послышался громкий хлопок, отозвавшийся гулким эхом по подъезду. Капитан Круглов, командовавший группой задержания, приказал применить миниатюрное взрывное устройство «Ключ» для взлома металлической двери квартиры Богатовых, чтобы застать преступника врасплох. Свёрнутая в круг резиновая трубка в палец толщиной, заполненная взрывчатым веществом, была повешена на замочную скважину. От взрыва замок разворотило изнутри, осиротевшая дверь отворилась, и группа под руководством Круглова ворвалась в квартиру с криками:

– Стоять, сука!

– Руки за голову!

– Всем лечь на пол, не двигаться!

Поверх голов шокированных Богатовых протрещала холостая очередь из автомата СХП. Жена с дочками лежали ничком, готовые врасти в пол из-за страшных выстрелов, по звуку не отличимых от боевых. Сева, в свою очередь, прижимал к полу сына. Все домочадцы лежали на полу в двух комнатах, и оперативники бегали чуть ли не по их головам, осматривая помещения на предмет спрятавшихся. Дочери рыдали, мать тряслась, сын вопил от страха, сам Сева лежал ни жив ни мёртв, одной рукой обнимая сына, а другую возложив себе на затылок, как положено, чтобы не били.

Круглов никогда не пренебрегал внезапностью налёта. Это должно быть вихрем, который не оставит присутствующим шансов на бегство, вооружение или уничтожение вещдоков. Если в хате наркоман и у него в руках шприц с ширкой, ему нельзя давать время, чтобы выбросить ханку в окно или хотя бы вылить содержимое себе в карман. Тогда в протоколе будет отражено не изъятое вещество для последующей экспертизы, а всего лишь следы этого вещества на одежде задержанного. Если в квартире ружьё или какой другой огнестрел, его не должны успеть подготовить к бою. Выстрелы из СХП, в свою очередь, дезориентируют уже вооружённого преступника…

Конечно, капитан знал, кого идёт задерживать. Знал, что конкретно в этой квартире не будет ни наркоманов, ни рецидивистов, ни бандитов. А будет мелкий жулик-доходяга Сева Богатов, его жена и насмерть перепуганные дети. Чтобы задержать Богатова, опер мог в одиночку позвонить в дверь, представиться и сообщить о том, что хозяин квартиры задержан.

Но Круглов не проводил различий между подозреваемыми, когда шёл на задержания. Синий от наколок уголовник или доктор наук – действовать надо одинаково жёстко. Ибо лучше сто раз побить мирного обывателя, чем один раз клиент воткнёт перо в сердце опера. Поэтому у Круглова за всю службу не было ни одной потери убитыми на задержаниях. Он отвечал за жизни своих людей, у которых тоже семьи, и они были для капитана важнее, чем абстрактное соблюдение законности. А всем гуманистам, любившим умничать, Круглов всегда предлагал прийти работать в уголовный розыск и показать, как нужно работать правильно. Только никто пока не пришёл и не показал. Все только, начитавшись обрывков законов, языком умеют молоть.

Всего и вещдоков было, что плюшевая игрушка в виде неизвестного науке зверька, которого Сева нарёк носоносом, да мультитул. Поэтому тщательный обыск проводить не стали, ограничившись поверхностным осмотром. Пожалел Круглов семейку и хотя бы в хате не стал учинять погром. Добрый сегодня капитан Круглов. Уже через час на Севу надели наручники, накинули куртку и препроводили в машину. А жена, кое-как успокоив дочек, спросила у угрюмо молчавшего сына:

– Ну что, ещё хочешь работать в спецназе? Сам видел, что делать придётся.

– В спецназе служат, – авторитетно поправил маму десятилетний сын.

Он и вправду говорил родителям, что хочет стать спецназовцем, когда вырастет. Даже причёску носил особую, спецназовскую: голова коротко стриженая, а на лбу чёлочка. Отжимался от пола на кулаках, подтягивался, обливался водой – словом, готовился. Хотел пойти на боевое самбо, да только секции все стали дорогие и родителям не по карману. Зато стерженёк имел внутри такой, что с ним и без боевого самбо пацаны побаивались связываться. Идти в спецназ он не передумал. А вот за что бойцы взяли папку, не понял. Мать не говорит. Плачет только и сестричек никак не может успокоить…

– Всеволод Антонович, вы задержаны и доставлены по подозрению в совершении грабежа, – объявил Богатову круглолицый, гладковыбритый, молоденький, будто только что из института, парень в очках с аккуратной старомодной причёской.

Волосы у него были зачёсаны назад и на пробор. Форма какая-то новомодная, Сева такой никогда у милиционеров не видел: китель чёрного цвета, лейтенантские погоны с голубыми, а не красными полосками, рубашка небесного цвета, а не василькового, как раньше, чёрный галстук, золочёные петлицы, незнакомые шевроны. Всё сидело на пареньке аккуратно, чистенько, выглажено, точно по уставу. После оперов-волков, обращавшихся с Севой, как с серийным убийцей, этот парень казался таким интеллигентным, что не внушал никакого опасения и располагал к себе. Может, это и есть пресловутая тактика «добрый-злой следователь»? Хотя Сева в эту киношную байку не особо верил.

– Я буду проводить дознание по вашему делу. Моя фамилия Шубин. Расскажите, как и при каких обстоятельствах к вам попала эта вещь, – дознаватель выложил на стол злополучную мягкую игрушку.

Сева уже раз сто пожалел о своём глупом поступке, но делать нечего, отпираться бесполезно. Он был измождён. Жёсткое задержание лишило его сил. Он ещё не отошёл от вторжения в свою квартиру, думал о том, как там дети, и оттого рассказ получился сбивчивым. Но Шубин слушал внимательно, не перебивал и всё записывал.

– Значит, не отрицаете, что в момент хищения из игрового автомата в торговом центре «Носорог» находились посетители? – уточнил Шубин.

– Да полно народу было. Вечер же, все с работы идут…

– И вы понимали, что взламываете автомат у них на глазах?

– Да я в таком состоянии был… Тыща рублей коту под хвост… Взбесило меня это, понимаете? Всё как в тумане. Я опомнился уже у подъезда, что несу эту хреновину домой.

– Но всё же забрали её домой? Не отнесли и не положили, где взяли…

– Да как я же туда вернусь? Там уже, поди, мент… Полицию вызвали.

– То есть добровольно не отказались от прекращения преступных действий, а обратили похищенную вещь в свою собственность, – заключил дознаватель. – Суммируем всё вами сказанное. Сознавая, что действуете открыто, на глазах у неопределённого круга лиц, совершили взлом игрового автомата, похитили игрушку, присвоили её. То есть совершили грабёж.

– Зачем грабёж? – возмутился Богатов. – Я никого не грабил. Ни на кого не напал. Пальцем даже не тронул… Украл я её, будь она не ладна, с этим не спорю. Но не грабил же!

– Грабёж, гражданин Богатов, – это открытое хищение чужого имущества, – пояснил Шубин. – Для совершения грабежа вовсе не нужно на кого-то нападать. Вы путаете грабёж с разбоем. В разбойном нападении вас не подозревают. Но и кражей ваши действия назвать нельзя, поскольку вы сами признаёте, что действовали на глазах у посетителей.

– Ну, вам виднее, – вздохнул Сева. – Я в этих вопросах не разбираюсь.

– А где вы работаете? – поинтересовался дознаватель.

– На «Картонажнике».

– «Картонажник» вроде предприятие инвалидов? – удивился Шубин. – У вас разве есть группа?

– Бог миловал, у меня группы нет, – перекрестился Богатов. – Я там на автопогрузчике работаю. Инвалидов на погрузчик не сажают. Да и временно я там кантуюсь. Опыта, считай, набираюсь. Недавно выучился. До конца года хотел продержаться, а дальше в «Метро» обещали взять. Там и работы больше, и зарплата раза в два…

  – Ясно, – кивнул дознаватель. – Суд по избранию вам меры пресечения состоится завтра. Сегодня рабочий день у судьи окончен. Вам положен защитник, он тоже будет с вами на суде. А до завтра придётся провести в камере ИВС.

Наутро возле дежурной части образовалась давка: в приёмной набилась небольшая, но неудобная для тесного помещения толпа. За ночь новость о необычном преступлении обошла городские сообщества в социальных сетях, и горожанам стало жаль Богатова. В полицейский отдел с самого утра пришли блогеры, спортсмены, общественники и просто неравнодушные люди.

– Уважаемые, покиньте, пожалуйста, помещение! – в который раз повторял дежурный. – Не мешайте нормальной работе! Из-за вас не могут пройти посетители с пропусками, люди не могут подать заявление! Вдруг у кого-то срочное дело? Вам здесь не народный суд, а отдел полиции!

– Вот поэтому отпустите многодетного отца и продолжайте делать свою работу – ловить преступников! – требовал за всех один из посетителей. – Если вопрос в возмещении ущерба, мы готовы его компенсировать! Я уверен, если каждый из нас хотя бы по сотне скинется, мы ущерб с лихвой покроем. Дело-то выеденного яйца не стоит!

– По вопросу возмещения ущерба – к потерпевшему, – как можно спокойнее старался объяснять дежурный. – По вопросу примирения – к нему же. Если дело будет прекращено за примирением сторон, задержанный немедленно будет отпущен на свободу! А вас, если будете продолжать срывать работу отделу, я распоряжусь тоже задержать за нарушение общественного порядка!

– Забирай! Сажай! – наперебой с вызовом закричали присутствующие. – У тебя мест в обезьяннике на всех не хватит!

– Что здесь за шум? – перебил все крики властный басовитый голос.

В дежурку вошёл высокий, широкоплечий, сановитый седовласый усатый мужчина, на вид лет шестидесяти, но не растерявший военной выправки. В длинном чёрном осеннем плаще, прямо как у ночных карателей из НКВД в далёкие годы, слывшие для одних временами безупречного правопорядка, для других – эпохой жестоких политических репрессий. В одной руке у мужчины был портфель, а в другой – длинный зонт-трость. Хотя, судя по начищенным до блеска ботинкам и чёрным, идеально отглаженным брюкам без единого пятнышка от брызг осенних луж, мужчину довозили на служебной машине от подъезда до дверей полицейского участка, и зонт для защиты от возможного дождя ему был без надобности. Сдвинув густые чёрные брови, он строго, направленно и не мигая смотрел на собравшихся. При виде его вся дежурка за стеклянным окошком вскочила со своих мест и вытянулась по струнке.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – поприветствовал начальника дежурный, пытавшийся выпроводить незваных посетителей, и отрапортовал: – Возмущённая общественность. Пришли ходатайствовать за задержанного вчера Богатова.

– Это который автомат с игрушками взломал? – с ходу вспомнил полковник. – Значит, так, сержант! У кого при себе есть паспорт, тем оформи пропуска и пусть проводят в мой кабинет. У кого документов нет, попрошу подождать на улице!

Человек пять с готовностью достали паспорта и выстроились к дежурному за оформлением пропусков. Остальные, переглядываясь и перешёптываясь, послушно вышли из дежурной части на улицу. Люди с ходу поняли, кто здесь главный, и предпочли суровому полковнику не прекословить.

– Зовут меня Стадник Степан Андреевич, я возглавляю отдел, – пробасил переодетый в форму полковник, когда посетители расселись за широким овальным столом в его просторном кабинете. – Значит, за жулика ходатайствовать пришли? Так вы опоздали лет на тридцать. Это по советским законам можно было взять на общественные поруки, да и то за мелкие шалости. А нынче, ребята, времена другие. И законы тоже…

Стадник набрал номер по внутреннему телефону и приказал в трубку:

– Шубин, зайди ко мне. И задержанного приведи. Этого, вчерашнего, как его… Как? Богатов? Да, давай его тоже сюда!

Шубин завёл в кабинет и усадил на стул помятого и сонного от непривычки ночевать на голых досках Севу Богатова.

– Жалобы есть, гражданин Богатов? – с ходу спросил его Стадник. – Может, на действия дознавателя, на условия содержания?

– Почему меня берут, как главу преступной группировки? – Сева, несмотря на чудовищное самочувствие, не преминул пожаловаться начальнику с большими погонами.
– Разве ж так положено? Дверь взорвали, детишек, небось, заиками сделали, лицами в пол всех уложили… Это что, по закону?

– На действия оперативных сотрудников при задержании вы вправе подать жалобу в прокуратуру, – привычной скороговоркой произнёс Шубин. Чувствовалось, что эту фразу он говорил так часто, что и в три часа ночи разбуди – без запинки отчеканит.

– Нет уж, увольте, – развёл руками Богатов. – Я вообще жаловаться не привык.

– Тогда смысл сотрясать воздух? – не понял Стадник. – В жалобе излагаются конкретные факты, прокуратура их проверит, и если признает вашу правоту, то виновные будут наказаны. Или вам должны верить на слово? Да каждый второй возмущается, как с ним грубо обошлись при задержании, а официально жалобы подают единицы!

– Бесполезно это всё, – со знанием дела ответил Богатов. – Ворон ворону глаз не выклюет. Вы же за своих подчинённых горой.

– Опера из УР и гэзэшники мне не подчинённые, – возразил полковник. – Со своих людей я спрашиваю строго, вон Шубин подтвердит. А на произвол тех, которые вас брали, вам верно подсказали, куда жаловаться, – в прокуратуру. Но дело ваше: если сами отказываетесь от защиты своих прав, за вас это никто не сделает.

Руку поднял коренастый гость с полуазиатским лицом, абсолютно лысый, но с окладистой бородой, словно компенсирующей отсутствие волос на голове, в дорогом клетчатом шерстяном пиджаке, при часах с широченным двойным циферблатом на левой руке и золотом браслете на правой.

– Степан Андреевич, я готов возместить ущерб, причинённый владельцу игрового автомата, а вы отпускаете Богатова с миром. Дело не стоит того, чтобы проводить целое расследование, а ему, надеюсь, будет уроком…

– Вы кто, молодой человек? – повернулся к нему Стадник.

– Я Иван Малинин, блогер, – представился бородач и добавил: – Меня весь город знает.

Блогер произнёс это с изрядной долей самодовольства и обиды на то, что Стадник его не узнал. Видимо, считал, что полковник полиции в пенсионном возрасте регистрируется во всех социальных сетях и внимательно следит за блогосферой.

– Что там по сумме ущерба собственнику? – обратился полковник к Шубину.

– Вместе с ремонтом техники три тысячи шестьсот рублей, – ответил тот.

– Вот и замечательно, – блогер Малинин выложил на стол пятитысячную купюру. – Это за игрушку и за ремонт. Сдачи не надо. Игрушку предлагаю оставить детям Богатова, а самого его отпустить.

– У меня здесь не касса, поэтому денежку уберите, товарищ блогер, – усмехнулся Стадник. – Вы думаете, так просто соскочить с преступления средней тяжести?

–  Это вам не гражданский иск: оплатил и дело закрыто, – добавил Шубин. – Если потерпевший подпишет примирение, то его могут освободить. Иначе пойдёт под суд.

– А что ему грозит, если потерпевший не пойдёт навстречу? – спросил Малинин.

– До четырёх лет лишения свободы, – просветил Шубин.

– Да вы в своём уме?! – ахнул Малинин. – Чиновники из бюджета миллиарды воруют, так им даже условку не дают! А вы за плюшевого мишку многодетного отца в зону на четыре года отправляете!

– Меру наказания определяет суд, а не мы, – спокойно пояснил дознаватель. – Суд учтёт все смягчающие обстоятельства, в том числе и многодетность. Я вам назвал самое строгое наказание, но его в данном случае никто не будет назначать.

– Степан Андреевич, где же справедливость? – повернулся блогер к Стаднику.

– Почему вы считаете несправедливостью, что люди делают свою работу? – удивился полковник. – Чиновников-коррупционеров, которых вы упомянули, тоже наказывают. Ими занимается либо Следственный комитет, либо ФСБ. А полицейский отдел дознания ведёт дела таких, как Богатов. Я бы и сам рад подвести его дело под мелкое хищение, выписать штраф и отпустить на все четыре стороны. Но ведь он совершил грабёж, а не кражу! Это уголовно наказуемое деяние, и справедливостью здесь является то, что написано в законе. Другой настольной книги у нас в полиции нет.

– Несправедливо, когда простой работяга отправляется в тюрьму за то, что слегка оступился, а воры и коррупционеры переписывают дворцы на зятьёв и племянников и знают, что им ничего за это не будет, – настаивал Малинин. – Надеюсь, в будущем у нас появится силовой аппарат, который будет расставлять правильные приоритеты и карать преступников. А не простых людей, которые в цивилизованной стране за своё мелкое воровство отделались бы штрафом.

– Вы, верно, сторонник Нечаева? – улыбнулся полковник.

Алексей Нечаев, в прошлом журналист и юрист, за последние десять лет превратился в главного оппозиционера страны. Прославился в основном скандальными расследованиями на тему того, кто из федеральных чиновников сколько украл, какие особняки в Барвихе и на Рублёвке имеют их дети, какие дворцы они построили на тёплом морском побережье, причём не только российском, и выявлением прочих подобных фактов в цифрах и документах. Выпускал захватывающие документальные фильмы, которые с удовольствием смотрел и обсуждал весь рунет.

– В чём-то согласен с ним, но я не противник власти, – поспешил заверить Малинин.
– Почему вы решили, что я за Нечаева?

– Потому что все его последователи говорят плюс-минус об одном и том же, – объяснил Стадник. – Нечаев содержит в себе весь либеральный набор: выступает против коррупции и за отмену смертной казни, за повышение уровня жизни и против великодержавной политики, за правопорядок и против ФСБ, МВД, Росгвардии, которые этот самый правопорядок обеспечивают. За полное раскрытие преступлений и одновременно за запрет использовать агентуру, от которой в большинстве своём и зависит раскрытие. За борьбу с организованной преступностью и за ограничение полномочий распоясавшейся полиции. Все требования Нечаева правильные, но неверные, поскольку входят в противоречие между собой, с логикой и с самой жизнью.

– Степан Андреевич, я уже раз десять пожалел, что не спросил у вас разрешения заснять нашу встречу на камеру, – посетовал Малинин. – Мне кажется, после такого количество моих подписчиков удвоилось бы. Ни одному блогеру не повезло ещё выложить на свой канал беседу с таким мудрым офицером, как вы.

– Лишнее это, Малинин, – отмахнулся Стадник. – Это вам, молодым, нужна слава в интернете. А мне достаточно, что меня все преступники в районе знают и второй раз со мной встретиться не хотели бы. Да и разговор о Нечаеве в вашем блоге нежелателен. Мне-то он до фонаря, но наши коллеги из центра по противодействию экстремизму почему-то живо интересуются нечаевцами.

– Понятно, почему, – хмыкнул Малинин. – Нечаев же политзаключённый. Вот скажите, давать десятку оппозиционеру за его деятельность – это по закону?

– Это по справедливости, – уверенно отвечал полковник. – Вы лучше вспомните, скольких сам Нечаев за эти годы посадил. Уже зная, что митинги незаконны, он намеренно выводил народ, который шёл прямо в открытые автозаки. Кто-то уходил на сутки, а самых дерзких закрывали по уголовным статьям. Саида Джумаева знаете?

– Нет. Кто это?

– Чеченец один. В январе двадцать первого года дрался с Росгвардией на митинге. Митинг был организован Нечаевым. А чеченец Джумаев получил за своё рвение пять лет. Свои лучшие годы он теперь проведёт в колонии. Вот пример того, когда есть политическая активность, но нет политической сознательности. Он же сам не знал, за что вышел на митинг и за что дрался.

– Ну и память у вас, товарищ полковник! – восхитился Шубин.

– Да, я видел ролик с этим парнем, – вспомнил и Малинин. – Только ведь он ни одного удара нормального не нанёс омоновцам. Так, кулаками помахал и всё.

– А это уже неважно, – был непреклонен Стадник. – На его примере остальным показали, что на полицейского руку поднимать не смей! А кто вывел несознательного Джумаева на улицу? Нечаев! Он либо полезный идиот, либо провокатор. Людям с митингов тюремные сроки, а Нечаеву – пятнадцать суток? Нет уж, подвиньтесь! Главарь должен отвечать за всю банду. За это и сидит! Считай, что страданул за всех.

– Ну это ж не банда, Степан Андреевич, это народ, – упрекнул Малинин.

– Это не народ, а отдельные граждане, поддавшиеся на провокацию, – спорил полковник. – Я их не виню, но незнание закона и последствий не освобождает от ответственности. Сочувствую, но се ля ви.

– Ну ладно, посадили… А держать весь срок в ШИЗО человека зачем?

– Увы, Малинин, это решает хозяин зоны. Будь я на его месте, у меня бы Нечаев жил в отряде, как все остальные зеки. Я не садист. Поэтому я на своём месте, а не в кабинете у кума, который без конца его маринует в изоляторе.

– Это не хозяин зоны, а режим его прессует, – со знанием дела заключил блогер.

– Только режим не свергается кулаками и коктейлями Молотова, – решительно заявил Стадник. – Как это всё работает, написано у Ленина. Все готовые инструкции там. Только вы, молодёжь, не читаете Ленина. Вы предпочитаете слушать Нечаева.

– Ленин давно не в авторитете, – засмеялся Малинин.

– Он и в начале семнадцатого года не был в авторитете. Революционную борьбу, как правило, возглавляют люди, которых до этого никто особо не знал и не замечал… Ну, а вы-то чего молчите, бойцы? Что думаете об этом всём?

Это полковник уже обратился к остальным присутствующим – компании парней спортивного вида. Коротко стриженные, накачанные, в спортивных штанах, они относились к числу тех, которые по праву наличия у них силы считают, что могут и должны впрягаться в любую непонятку в своём районе. Вот и узнав из интернета, что за история приключилась с Богатовым, пришли, как водится, перетереть эту тему и, возможно, отмазать Севу. Такие парни захаживают и на митинги с целью помогать полиции усмирять толпу. Как таковых, политических убеждений у них нет. Просто есть физическая сила, желание её продемонстрировать и самоутвердиться своим правом заткнуть всех недовольных. На самом деле это не сила, а простая маскулинность, поскольку стрессоустойчивость, кротость и хладнокровие – это не про них. В экстремальной ситуации такие парни могут устроить истерику, а в зоне или на киче вовсе ломаются. Но молодость, здоровье и умение технично дать в морду какое-то время держат их на плаву.

– Не, ну а чо говорить? – подумав, начал один из спортсменов. – Всё по делу сказано, мочить надо этих нечаевцев. Чо они воду мутят тут? Пятая колонна, ёлы-палы. Спокойно им не живётся, что ли?

– ОМОН – красавчики, правильно, что винтят этих тварей, – подхватил второй. – Они же Западу продались, Россию развалить хотят, всё такое…

 – Вопросов больше не имею, – усмехнулся Стадник, подмигнув Малинину. – Сами, небось, единоборствами занимаетесь? Каким видом?

– Ну, MMA там, UFC… Как-то так…

– Это бои без правил, что ли? – припоминал полковник.

– Да, типа того, так тоже называют, – закивали спортсмены.

– Может, покажете, чему там нынче учат? – предложил Стадник. – Товарищеский спарринг. Я сниму мундир, надену кимоно. Бить будете не полковника полиции, а соперника по рингу. Всё по-честному будет, слово офицера!

– Здесь, что ли? – вытаращил глаза один из бойцов.

– Зачем кабинет громить? У нас для этих целей есть ведомственный спортзал. В этом же здании, на цокольном этаже.

Ребята пришли в замешательство. Такого поворота из них не ожидал никто. Они и так отошли от темы, забыв уже, что собирались вызволить Богатова. Заболтались о политике, что является стопроцентным признаком раннего старения и даже, по правде сказать, деменции. А тут ещё полковник шестидесяти лет предлагает молодым амбалам стукнуться на ринге. Как относиться к такому предложению, парни не знали. «Ментовской подставой попахивает», – было написано на их лицах.

– Соглашайтесь, мужики, – подбодрил их Шубин. – Не пожалеете. Товарищ полковник знает, о чём говорит. Он у нас специалист по восточным единоборствам.

Шубин забросил удочку с правильной наживкой. Дело в том, что все боксёры, кикбоксеры, гладиаторы из боёв без правил и прочие костоломы, как один, считают, что всякие каратисты, ушуисты, айкидоисты и прочие любители Востока больше выпендриваются, а драться нормально не умеют. В ряде случаев это мнение заслуженное, но далеко не всегда. Зато проучить философа в кимоно на ринге гладиатор готов всегда. Даже если речь идёт о пожилом полковнике. Поэтому спортсмены, переглянувшись, согласились и теперь посматривали на Стадника с хищными улыбочками.

Все участники этого странного круглого стола, включая Севу Богатова, спустились вниз. Люминесцентные лампы замигали и залили своим ярким светом спортивный зал с невысоким – рукой достанешь, не подпрыгивая, – потолком. Зал был наполовину устелен татами, вдоль стены висели боксёрские мешки в полный рост. На деревянном полу в той части зала, которую ковёр не охватывал, стояли скамьи со штангами, обычная и наклонная, аккуратно сложены гири и гантели. На шведских стенках висели угловые турники. Обстановка была не новой и не идущей в сравнение с современными оборудованными фитнес-клубами, но ухоженной.

– Я переодеваться, – объявил полковник. – А из вас любой желающий снимает лишнее, разувается, проходит на ковёр и разминается.

Минут через пять Стадник вышел из раздевалки, и его не узнали. Вместо родной милицейской формы на этом седом усатом мужчине с военной выправкой красовалось экзотическое чёрное кимоно, разрисованное драконами, оранжевым пламенем и восточными узорами. Один из спортсменов, первым изъявивший желание померяться силами со старым, но опытным силовиком, уже подпрыгивал в стойке на татами в штанах, футболке и босиком, нанося в воздухе удары. Его поведение выдавало волнение, но любопытство и адреналин пересиливали страх.

– Степан Андреевич! – взмолился блогер Малинин. – Можно я засниму поединок? Это же такая бомба будет! Просмотров и споров под роликом на миллион!

– Чёрт с тобой, Малинин, снимай! Если кинопремию получишь, со мной поделишься потом!

Соперники надели боксёрские перчатки, поприветствовали друг друга, стукнувшись кулаками, и встали на почтительном расстоянии. Боец MMA принял боевую стойку на манер тайского бокса: руки вытянуты вверху и чуть согнуты в локтях, левая нога выставлена вперёд и чуть пританцовывает, правая, опорная, неподвижна. Что касается полковника, то его стойка была необычной: ноги чуть шире плеч, руки по швам. Со всех сторон открыт – подходи и бей хоть в голову, хоть в солнечное.

Гладиатор по своему опыту понимал, что такая вызывающая стойка не сулит ничего хорошего и провоцирует на удар с целью мощной контратаки. Атаковать первым ему поначалу не хотелось. Однако, вспомнив поучительные видеоролики из интернета, где подобные ему бойцы без всяких прикрас вырубают таких сенсеев-позеров с одного удара, он резко сократил дистанцию, решив начать с хорошего тайского лоу-кика, который у него был отлично поставлен. Однако удар не просто не прошёл – нога врезалось в препятствие, едва успев начать движение. Описать дугу бьющей ногой Стадник не дал, произведя мгновенный стопорящий удар стопой по голени соперника. Вслед за этим полковник подпрыгнул и пальцами той же ноги нанёс целенаправленный удар в раскрытую подмышечную впадину.

Острый удар в болевую точку сразил спортсмена. Пальцы босой ноги полковника врезались ему в подмышку, словно палка. Левая рука вмиг утратила работоспособность и повисла. Стадник, воспользовавшись брешью в защите, нанёс дуговой удар кулака в подбородок. Нокаут. Спортсмен на полу. Дознаватель Шубин, уже знавший исход таких поединков, с готовностью сунул ему под нос флакончик с нашатырным спиртом.

– Следующий! – скомандовал Стадник.

Спортсмен, который готовился выйти после своего товарища, уже не выглядел таким уверенным. Желание отлупить каратиста-философа сменилось необходимостью просто не дать заднюю и продержаться хотя бы раунд без нокаута или травмы. Крутнувшись вокруг своей оси, он задумал поразить Стадника незаметным ударом кулака с разворота в голову или шею – как повезёт. Стадник успел среагировать и на это. Поставив блок предплечьями обеих рук, одновременно послуживший контратакой, оставив два ощутимых ушиба на бьющей руке гладиатора, полковник поразил стопой подколенный сгиб соперника, согнул его и, не дав упасть, сразил кулаком в челюсть. Второй спортсмен был нокаутирован.

Трое остальных, не сговариваясь, зааплодировали, признавая мастерство полковника, и отказались испытывать своё умение драться. Наглядных примеров им было достаточно, а больше валяться без сознания желающих не было. Первый соперник медленно приходил в себя, ползая на четвереньках, а второй ещё валялся навзничь, не подавая признаков жизни.

– Вот так, бойцы, – хитро прищуренные глаза полковника смеялись. – Называется вьет во дао. Один из стилей вьетнамской боевой системы. В Азии научили.

– Вы были во Вьетнаме? – с уважением спрашивали спортсмены. – С америкосами воевали?

Полковник покачал головой.

– Не совсем. Я четыре года прослужил в Лаосе. Участвовал в гражданской войне, помогал партизанам против армии США. Меня обучал один камбоджийский офицер, из наших союзников. Людишки там живут щуплые, низкорослые, к тому же постоянно недоедают. Кажется, их соплёй перешибёшь. Но когда я стал с одним в такой же дружеский спарринг, он мне юшку так пустил, что чуть нос вовнутрь не вбил. Вы мне на слово вряд ли поверите, это надо своими глазами увидеть. Больших мускулов у них нет. Задавить массой, как вы, они не могут. Они делают акцент на резких, скоростных ударах по болевым точкам на теле. Точки эти учат с детства. А с ударов уже переходят на захваты. Крепость захвата тренируют на мешках с колючками. Это очень больно, но тяжело в учении – легко в бою. В результате они одним сжатием могут запястье противнику сломать. Знаете приём «гнущийся тростник»?

– Нет, откуда…

– При помощи «гнущегося тростника» атакующего соперника перебрасывают через себя и в воздухе ломают ему позвоночник. Настолько плавно, что, когда он падает, сам не замечает, как утрачивает способность двигаться и медленно умирает. Получает травму позвоночника, не совместимую с жизнью.

– И вы так можете? – вытаращили от ужаса глаза спортсмены.

– Могу, но не буду, – засмеялся Стадник. – Моей задачей было узнать, чему вас учат, а не калечить. Вы молодцы, парни, нормально дерётесь на самом деле. Просто вы чересчур зациклены на правилах вашей федерации. Хоть и называетесь вы боями без правил, а на деле их там полно. А я правил не знаю. Меня учили партизанить и убивать. Я научился по глазам определять намерение соперника, предвидеть удар, который он сейчас нанесёт. Это с опытом приходит, обычный тренер такому не научит.

– Товарищ полковник даже командиров ОМОНа по полу валял, – добавил Шубин.

В зал заглянул сотрудник в форме.

– Товарищ полковник! Там за Богатовым машина пришла, ему пора на суд ехать.

– Ну бывай, Богатов! – протянул Севе руку Стадник. – Да ты не кисни, в СИЗО тебя не закроют! В судах тоже люди работают. Выпустят под подписку, сегодня уже домой вернёшься, будешь спокойно на работу ходить. А потом на особый порядок согласишься и отделаешься условкой. А если игрушечный магнат сменит гнев на милость и подпишет тебе примирительную, вообще ничего не будет. Но случай этот, я думаю, ты запомнишь надолго. Возможно, на всю оставшуюся жизнь. Ты Шубина слушай! Он у нас молодой, поэтому честный. Лишнего тебе под роспись не сунет.

– Спасибо, товарищ полковник! – растрогался Сева.

Его увели. Полковник ушёл переодеваться, а когда снова вышел в форме, обнаружил, что и Шубин, и Малинин, и спортсмены подавленно молчат, не произнеся за время его отсутствия ни слова.

– Ладно, Шубин, иди работать, – угрюмо велел полковник дознавателю. – Работы у тебя полно. А вы, ребята, зайдите ко мне в приёмную. Секретарь вам пропуска отметит на выход –  и свободны.

Стадник вздохнул. А всем присутствующим почему-то стало грустно.