Романтика по направлению. Часть 14. Сюжеты картин

     После посещения ашхабадской выставки и знакомства с картинами современных туркменских художников на меня нахлынуло вдохновение, которое отразилось в нескольких сюжетных композициях. Наверное, естественно», что   основной темой моих творческих замыслов стал «Туркменский ковёр», но не в направлении декоративности или орнаментальности, а как образ древней и национальной культуры. Меня заинтересовало - как традиционный ковёр вошёл в современную городскую среду.

      На эту тему было сделано несколько работ. Серия  началась с реальной, увиденной бытовой сцены, когда с балконов большого трехэтажного здания, с разных этажей свисали ковры. И я отобразила этот своеобразный «ковровый дом». Другой лист был посвящен продаже ковров на небитдагском базаре, изобразив туркменскую женщину с пиалой на расстеленных на земле коврах, а рядом стоят два верблюда, символизируя о равнозначной стоимости (цена ковра измерялась от одного и более верблюдов). Была и такая забавная картинка, показывающая развешанный на заборе ковёр, но большая его часть находилась на земле и на нём расселись кошки, и из-за ковра выглядывает верблюд, рядом ослик, и вся эта сцена на фоне современного города. В некоторых работах отражались сцены чаепития с женщинами, детьми и ещё другие композиции с подобными сюжетами, которые варьировались в графических и цветных вариантах.

      Но однажды я поняла, что нет, не надо эти сюжеты рисовать, никому такие иллюстрации на бытовые темы не нужны, они напомнили мне студенческие задания по композиции во время учёбы в институте, и я подумала, действительно, получалось какое-то «школярство». Посчитав этот творческий путь тупиковым, поняла, что продолжать дальнейшее развитие этой серии не буду.
      Как сложно быть судьёй в своих работах, и посоветоваться не с кем. Вспомнила, как институте, мы в группе «СТО» (Студенческое творческое объединение») обсуждали чей-то доклад, про «Литературщину» в изобразительном искусстве, и тогда пришли к выводу, что плохо, когда в картине преобладает литературный рассказ, в изобразительном искусстве свои средства выразительности, и самая большая ценность – это эмоциональная составляющая, когда зритель должен сам получить информацию не столько головой, а сколько чувствами.
 
      Посмотрев на свои работы как бы со стороны,  действительно получалось иллюстративное содержание, поэтому решительно уничтожила, оставив несколько, на мой взгляд, удачных работ. Я и сегодня не жалею об этих ненужных картинках, хотя тема могла быть, но решение должно было быть иным, не таким что ли пафосным, а то как будто официально заказанная тема.

      Когда происходит «творческий застой», то нужно попробовать разные эксперименты, так нам говорил  в институте педагог по специальности и тогда произойдёт сдвиг, и поисковая, эскизная деятельность столкнётся с места, подскажет, окажется более увлекательной, тогда  не будешь задумываешься о том, как правильно нарисовать фигуру, как расположить её в картинной плоскости, как завязать её с фоном и другими персонажами.

      Творческий выход мне неожиданно подсказала новая, глянцевая бумага, которая была у нас в художке, она такая плотная и очень гладкая, наверное, на таких типографских листах печатали портреты вождей и членов руководства страной. С каким же большим удовольствием начались мои эксперименты, как с графическими, так и с живописными материалами. Нашлись любопытные технико-художественные приёмы и оригинальные фактурные пробы, например лист бумаги полностью покрывался чёрной тушью, которая хорошо держалась и не осыпалась, а изображение создавалось путём процарапывания острыми инструментами, и снятия местами этой краски, получалось наподобие линогравюры.

      С живописными материалами  и техниками было несколько сложнее, гуашь плохо держались, скатывались с гладкой поверхности, поэтому требовалась предварительная грунтовка, позволяющая работать цветом по этой поверхности. На этой гладкой бумаге совершенно необычно и интересно получалась работа с дополнительным применением различных фактур, я даже приклеивала песочный слой, а сверху красками подкрашивала. Нашлись приёмы для передачи пустыни как сухой и потрескавшейся земли, и для жёсткой каменной горы тоже подобрались, и даже был сделан рельеф для корявого дерева саксаул, и для мягких форм глиняных традиционных жилищ.

      После всех экспериментальных проб мой «натурный» рисовальный процесс отошёл на задний план, и меня всё больше стали привлекать образы не совсем вымышленные, придуманные, но, конечно, когда-то видимые. В моей зрительной памяти накопились разные картины, я видела: солёное и подземное озеро, древний средневековый город, археологические раскопки, оазис, миражи в пустыне, настоящие туркменские посёлки и рощи, нефтяные вышки, пустыню и горы, и современный город. Поэтому у меня появились принципиально другие работы, это не пленэр и пейзажи, а картинки с отобранным образными образами, и стиль изменился в сторону декоративно-условного, как бы недосказанного, когда есть предметное изображение, и оно растворяется в пространстве, когда нарушается реальная масштабность, к примеру фрукт-гранат становится крупнее, чем архитектурное здание, или на поверхности чайной кружки отражается натюрморт с фруктами, виноградом и т.д.

     Находясь здесь, очень далеко от прежней жизни, вдруг я поняла выражение: «Рисовать глазами», так говорил преподаватель А.В. Гуриков. Он советовал нам научиться рисовать глазами, даже, когда нет в руках карандаша и бумаги. Я понимаю этот процесс таким образом, когда ты смотришь, и представляешь, что и как было бы изображено, можешь мысленно рисовать, добавляя или убирая, но главное, нужно запомнить эту картинку. Всегда вспоминаю моего однокурсника Сашу Лепетухина, он постоянно смотрел на натуру, прищурив один глаз, двигая перед своим взором ладонь руки, как будто он что-то закрывал, мысленно переставлял, убирал, представлял варианты композиции.

      Я стала привыкать к этому городу, мне уже нравилось сидеть в  тени школьного двора и смотреть, на огромное пространство пустыни, горы и фантазировать, рисовать глазами. Иногда представлять идущие караваны, ведь здесь когда-то здесь еще очень давно проходил Шелковый путь, шли верблюды с персидскими торговцами, они везли товары, на них нападали разбойники, грабили, убивали, отбирали женщин… И пустыня не молчит, она иногда стонет, а иногда разговаривает, да-да, иногда слышатся как бы издалека глухие, прерывистые звуки, напоминающие всхлипывание, а бывают раскатистые, свистящие и тревожные звуки, как будто предупреждение…

     (Продолжение следует)