Прощальная гастроль, или Мерцающий костюм Зарисовк

Импровизация на тему: «смешивая жанры».

Данная зарисовка появилась после прочтения мистического рассказа Дениса Шелбина "Пальто".


Ехала я на машине в Карелию на недельку отдохнуть. Первая стоянка была запланирована в Питере. Отмахивать версту за верстой без остановки трудно, даже и по хорошим дорогам. Устроилась на ночлег в одной из гостиниц, но перед сном захотела по набережной побродить. Погода была пасмурная, но без мороси, вечер тихий, туманный и унылый. Прохожих не было, лишь недалеко маячила странная фигура, от которой тянуло тоской-безысходностью. Я остановилась. Фигура двигалась в мою сторону. Она вела себя странно или глаза меня подводили – временами начинала переливаться-блестеть, потом на несколько мгновений исчезала и появлялась опять в том же образе согбенного старца. Расстояние между нами быстро сокращалось и через несколько таких всполохов-исчезновений она предстала напротив меня. И я увидела, что это просто костюм, человека в нём не было.

«Такого не может быть, потому что не может быть никогда» - происходящее оформилось известной фразой. Костюм же остановился и начал сгибаться по линии талии, потом распрямляться и опять сгибаться. «Неужели кланяется? Бред какой-то. Да и зачем ему мне кланяться?» Я решила продолжить прогулку, всем своим видом показав, что ни в компании, и тем более в провожатых не нуждаюсь, и прошла мимо. Но через несколько шагов почувствовала тычки в ладонь чем-то холодным и мокрым. «Вечер знакомств какой-то, ещё и собака на мою голову навязалась». Я остановилась и повернулась. Это оказался костюм. Он встал рядом, согнул один рукав кренделем, а вторым стал засовывать мою руку в дырку от этого кренделя. «Какой галантный, прям кавалер. Что ж, можно и прошвырнуться – уже стемнело, и народа никого нет. Наоборот, если кто и появится, из далека можно подумать, что «проветривается» степенная пара перед сном». И мы продолжили уже совместную прогулку. У гостиницы остановились. Я попрощалась и собралась уходить, но что-то заставило повернуться; и я увидела своего провожатого, бегущего к проезжей части, и несущийся ему навстречу грузовик.

«Стой, стой, глупый», - прокричала я ему, как несмышленому подростку, обиженному и старающемуся отомстить. Костюм замер, и я успела выхватить его из-под колёс. Ну а раз, спасла, значит, за него отвечаю. Сначала отчитала за глупость, потом сопроводила к своей машине, открыв и заднюю дверцу, и багажник, подумав, вдруг он с причудами, и помещение без окон и дверей ему ближе и родней. Но костюм креативу предпочёл консервативное место в салоне, устроившись на заднем сидении, и свернулся на нём калачиком для более удобного погружения в дрёму.

«Вот и попутчик объявился, что ж вдвоём веселее в дороге, жаль только его за руль не посадишь, во всяком случае и в городе, и на трассе такой номер не пройдёт».

Утром и в буфете, и в холе всё прислушивалась к разговорам, но никто ничего необычного не рассказывал.

На улице тоже всё было спокойно. И устроившись за баранкой, нажала на газ. В зеркало увидела, что костюм вынырнул из своей дрёмы, развернулся и стал смотреть в окно. Я тряхнула головой, сказав себе – ты за рулем, смотри на дорогу, мысли тоже в кучку собери, несмышленой девочке на сидении водителя делать нечего. Самовнушение помогло, и мы покатили, что называется, с ветерком. Когда же за окном замаячил сельский пейзаж, я почувствовала сначала легкое похлопывание по плечу, потом передо мной проплыл рукав, вытянутый в тонкую трубочку, и указывающий на педаль тормоза. Первая мысль была: «Наверное, в туалет захотел, - но себя одернула, - не занимайся глупостями, остановись и открой заднюю дверь». Пока я возилась около машины, сзади послышалась какая-то возня, кошачьи и птичьи крики. Повернулась и увидела, что на обочине во всю тусуются-дерутся кот и воронёнок. Я пригляделась повнимательней, лихорадочно думая, что делать, и полезла в машину за бутылкой газировки. Но я опоздала, всё было кончено.

Не думайте ничего плохого не произошло, просто вмешался костюм. Он стояло во весь рост и одним рукавом держал за шкирку кота, а другим аккуратно прижимал к себе птицу. Я посмотрела на троицу, и подумала: «Такова моя судьба – в этой поездке подбирать израненных и душой, и телом, - и сказала: «Лер, отпусти, пожалуйста, кота, а вместе с птицей садись в машину». Когда парочка устроилась на заднем сидении, закрыла дверцу и направилась к передней и тут увидела кота. Он смотрел на меня просящими глазами и жалобно мяукал. «Наверное, есть хочет. Что с тобой делать – помогу, чем могу». Бросив пальто: «Я скоро», - направилась на заправку, которую проехали минутой назад; там был магазинчик. Но кот с места не сдвинулся. «Пойдем, с живой птичкой тебе сегодня не повезло, отведаешь что-нибудь более цивилизованное». Но кот оставался на месте и идти за мной не собирался. Но я –девушка упорная, раз решила накормить животное, то это сделаю. Пошла купила пакетик корма. Вернулась к машине, кот сидел на том же месте; и что удивительно, он наблюдал не за птицей в машине, которая, разместившись на рукаве костюма, смотрела в окно, а за мной. Я честно открыла пакетик с кормом и выдавила содержимое на травку перед ним, но он даже не понюхал. Встал на лапы и начал тереться о ногу. Я смотрела на кота, на компанию, расположившуюся в машине, и вспоминала задачку-загадку: как перевезти с одного берега реки на другой козу, волка и кочан капуста, и сделать это так, чтобы никто не пострадал; ведь я за рулем и доглядывать постоянно за всеми мне будет некогда. И тут я поймала себя на мысли, что уже согласилась взять кота и поняла, что кот тоже это знает. Я открыла переднюю дверцу и четко с расстановкой произнесла: «Одно замечание, слышишь, только одно, оно будет первым и последним, даже отвозить назад тебя не буду, просто выкину из машины на дорогу и всё». Может я говорила жестокие слова, но была уверена, что это сделаю. И мне показалось, что кот мотнул головой, а потом просто забрался на переднее сидение, водрузил лапы на дверцу бардачка и замер, вглядываясь в даль. Мы поехали дальше. За всю дорогу до гостиницы ничего не случилось. Все в машине смотрели в окно, правда каждый в своё.

По приезде, для страховки, всё-таки вывела Барсюту на улицу, а Лера с Пэром оставила в машине. Пока ехала, придумались имена. Для костюма, он же кавалер, значит – Лер; для пернатого – Пэр, для кота – Барсюта (Барс), очень уж шесть была хороша, гладкая с отливом, правда это было только на незначительных вылизанных участках, но всё равно. В день приезда, был уже вечер, сил только хватило на кормежку и сон. Попросив Лера доглядывать за мохнато-пернатым контингентом, пошла в гостиницу.

Утром, подкрепившись, занялись сломанным пером воронёнка, ветеринаров, по сведениям из гостиницы, поблизости не было. Ничего, управились и сами, выправили и закрепили. Пэр перенёс всё мужественно и из рукавов старшего товарища не вырывался. Борсюта куда-то утёк. «Когда соблазн велик лучше держаться в стороне от этого самого соблазна» - подумалось мне, но я ошиблась. Барс ходил на охоту, но принёс вместо мыши, червяка и положил перед воронёнком и тот, не задумываясь, его склевал и квакнул в знак благодарности.

Вечером меня на улице ждал сюрприз. Моё трио устроило маленький концерт. Троица раздобыла стекляшки да банки-жестянки и началась музыкальная импровизация: костюм бил по стекляшкам палочкой, воронёнок весело тыкался клювом в железки, кот издавал непонятные звуки, а когда входил в раж, увлекал за собой и Пэра, который тоже начинал кричать. Хорошо, место было тихое и малолюдное, и никто не прибежал проверять, что здесь у нас происходит. Но на следующий день я всё-таки решила найти более укромное, чтобы не засветить свой джаз-банд. 

Второй день полностью повторял первый – днём каждый занимался своими делами, я даже кормить мохнато-пернатый не ходила, поняла, что Барсюта и сам прокормиться, и Пэра голодным не оставит. А вечером опять состоялся концерт.

Третий день начался, как и первые два, но вечером меня ждал сюрприз. Когда я устраивалась в «зрительном зале» на пенёчке, костюм замерцал и через мгновение я увидела другой – белоснежно-белый, умопомрачительного покроя и пошива. Он был дамский. Костюм подошёл ко мне и распахнул полы пиджака – надевать или нет, раздумий не было. Он сел, как влитой, и я ощутила, что меня просто распирает желание поиграть на всех этих железках-стекляшках, что размещались передо мной. И мы начали. Никто уже о конспирации не думал – я барабанила во всю мощь, кот надрывно орал, даже рычал, воронёнок - стучал, не жалея своего клюва. И мы доигрались до первых зрителей-слушателей. На полянку вывалились три здоровых мужика с большими дубинами; они шли, пригибаясь и озираясь, но увидев, кто «хулиганит» расслабились. А потом стояли, и как дети, смеялись и хлопали в ладоши. Одним словом, дебют удался. Концерты продолжились и в последующие дни. Костюм, как творческая личность, поэтому ранимая и изнеженная, перекочевал в мой гостиничный номер. Но надо отдать должное Леру, фантазия у него была богатая, или сказывался большой опыт, не знаю, только каждый вечер я надевала новый, с иголочки.

Отпускная неделя пролетела быстро, пора было собираться в обратный путь. Костюм лежал на заднем сидении авто в специальном чехле, воронёнок размещался рядом в открытой коробке, кот, полностью обихоженный (вымытый и расчесанный), занял своё место на переднем, как обычно, уперев передние лапы в панель над бардачком.

Я решила разместить компанию на своей маленькой дачке, под Москвой, где им было самое место. Тепло, еды мохнато-пернатым хватит, а Лер за ними присмотрит.

Но мне так хотелось на пару дней заехать в Питер, как планировала; и гостиница была давно забронирована, и старые друзья ждали. И подумав, решила планы не менять. «Моё трио два дня в разлуке друг с другом переживёт: Лер – повесит в шкафу, а кот с воронёнком побудут в гостинице для животных на полном пансионе». Но мои благие намерения затрещали по швам. Ведь это спланировала только я, не зная мнения и желания других; а когда что-то планируешь или делаешь для других, даже с благими намерениями, обязательно надо их мнением на этот счёт поинтересоваться, я же этого не сделала, потому как была уверена, что собираюсь поступить наилучшим образом.

Первым взбунтовался Лер, он категорически отказался висеть на вешалке в шкафу; замерцал и превратился во фрачную пару, которая через мгновение была мною надета, наверное, в состоянии помутнения рассудка или простого гипноза. Но когда фрак оказался на мне, или я в нём, произошло удивительное - я поняла, что умею играть на всех мыслимых и немыслимых музыкальных инструментах, запросто смогу управиться с симфоническим оркестром, стоя за дирижёрским пультом, и даже опера мне по плечу. Растерявшись от всего этого, стала трясти головой, чтобы наваждение стряхнуть, даже холодной водой умылась, но ничего не помогло. Уверенность была абсолютной. Оставалось только подвергнуть свои силы проверке. Сразу в голове вспыхнуло – у Инуськи есть пианино. Но как объяснить людям, знающим, что у меня ни слуха, ни голоса, мою внезапную метаморфозу. И неожиданно посетила мысль – а помнят ли они об этом? Может знают другое – ты закончила музыкалку, а потом свободные вечера за ударной установкой, как Фёдор, муж Инки, проводила. И не успела я от этого всего прийти в себя, раздался телефонный звонок, и я услышала весёлый Инкин голос: «Приехала, отлично, давай сразу к нам, поможешь Фёдору, он хочет с тобой о вечернем концерте поговорить».

Я только заикнуться и успела:
– У меня в машине кот и воронёнок со сломанным крылом, надо сначала их пристроить на два дня.
Инка усмехнулась:
– Как всегда проблемных подбираешь, привози, разместим, а то их до вечера пристраивать будешь.

– Поехали, – сказала я своей команде, нас ждут. – Порог квартиры ребят я переступила в простом черном костюме. Репетиция удалась на славу. После неё Фёдор предложил нам выступить после основной программы концерта – я стучу, Барс с Пэром – поют, и мы не посмели отказать хозяину.

И случилось то, что случилось. Нам аплодировали стоя и отпускать не хотели. Взгляд мой блуждал по залу, затем упал на маленький столик в углу сцены, и я увидела старую скрипку и руки к ней потянулись сами.

И полилась мелодия. Она была одновременно и печальная, и жизнеутверждающая, и очень, очень красивая…

На следующее утро меня разбудил телефонный звонок. И Инуськин голос произнёс: «Приехала, отлично, приезжай, ждём», – и прозвучал отбой.

Я открыла дверцы стенного шкафа, но вешалка, где висел костюм, была пуста. Я поняла, что ни Пэра, ни Барса, я тоже больше не увижу.

Что ж, прощальная гастроль состоялась и, наверное, удалась… 

Я шла по улице к дому Инки и Фёдора, замедляя шаги, делая их короче и короче, и всё ждала, вот сейчас сзади меня кто-то аккуратно тронет за плечо, я повернусь и увижу мерцающего Лера с Пэром на плече, и Барса, вставшего на задние лапы, но ничего не случилось…

У старых друзей в квартире было всё как обычно. Много-много всякой всячины, с каждым годом отвоёвывающей всё больше и больше места. И как всегда, было прибрано, уютно, и пахло вкусными пирогами.

В Питере началась обычная программа, или она просто такой казалась человеку, только-только отведавшему загадочного и таинственного. Я всё продолжала оглядываться на улицах, а вдруг… Но ничего не происходила, и уезжая, с берегов Балтики, мысленно послала своим новым друзьям прощальный воздушный поцелуй…

Я вернулась в Москву. На коврике, около двери моей квартиры, сидел маленький серый в полоску котёнок с бархатной шёрсткой, на шейке у него мерцала надпись «Барс»…