Потомки королевы, отрывок 7

Санитарный отряд встретили русский врач Василий Васильевич Максимов и один из сек-ретарей князя священник Иоанн Судечич. Последний сообщил, что княгиня Милена по-ручила ему озаботиться обустройством сестер милосердия, поскольку князь Николай те-перь со своими войсками, осаждающими запертых в Никшиче турок.
Максимов и священник, судя по всему, были в самых дружеских отношениях, поз-же доктор рассказал, что Судечич – человек высокообразованный, поэт и автор черногор-ского гимна «Убавој нам Црној Гори». Когда-то он имел большое влияние на политику князя Николая, но в результате интриг был отстранен от дел и теперь заведует типогра-фией и отвечает за издание местных газеты и альманаха.
Цетинский монастырь и больница, носившая имя князя Данила, находились в двух шагах от дворца. В монастыре их встретил митрополит Илларион. После его привет-ственной речи (к счастью, очень короткой) приехавшие сестры перекусили с дороги и взялись за работу. Как сообщил Максимов, до приезда сюда русских медиков врачевани-ем занимались местные лекарки, передающие из поколения в поколение тайны своего ремесла. Судя по тону, каким он говорил о них, отношения его с лекарками с самого начала не сложились:
– Трудно с ними, Елизавета Петровна. Я, конечно, ничего не могу сказать, работа-ют добросовестно, не покладая рук, но о дезинфекции никакого представления. Столько бился, чтобы отучить их промывать раны отварами!
Карцева вздохнула – Максимов был еще молод, она-то знала, что иногда – в случае отсутствия карболки и перевязочных материалов – сестрам милосердия приходилось промывать раны травяными отварами и рвать на бинты собственное нижнее белье.
– Не тревожьтесь, Василий Васильевич, только бы нам хватило медикаментов.
Работающие в больнице лекарки – старая Ружа и ее дочери Мара с Белой, – как и товарки Кати в Дубровнике, происходили из семьи Иличкович. Едва прибыл санитарный отряд, как Мара исчезла – ушла в монастырь Острог, как объяснила Бела, единственная из всей семьи прекрасно говорившая по-русски.
– Одна ушла? – удивилась Елизавета Петровна. – Не опасно?
Бела пожала плечами.
– Мара тайные тропы знает, почему бояться? Турки теперь в крепостях заперлись, а наши юнаки женщину никогда не обидят. В Остроге раненых лечит наша сестра Мили-ца, нужно ей помочь, а здесь вы приехали, теперь есть, кому работать.
Прежде Елизавета Петровна собиралась отправить с Катей в Пиперскую обитель кроме Мари Шереметьевой еще двух сестер. Однако уже с первого взгляда ей стало ясно, что в больнице Цетинского монастыря работы невпроворот – после поражения в битве у Волчьей долины турки закрылись в крепостях, черногорцы пытались их оттуда выбить, из-за этого бои шли постоянно, и раненых везли сюда, в «главную» больницу. После слов Белы ей пришла в голову иная мысль:
– Бела, вы с матерью не согласитесь отправиться в Пиперский монастырь? Там те-перь развернут временный госпиталь, нужны умелые руки.
Бела что-то сказала матери по-сербски, и та кивнула головой. Бела широко улыб-нулась.
– Отчего же нет? У нас в семье все лепые лекарки. Приходим, куда нужно.
К вечеру в Цетине прибыл князь Николай, и его адъютант передал Елизавете Пет-ровне с Катей приглашение на ужин от княгини Милены. Встретили их во дворце в выс-шей степени любезно. На князе была нарядная чамарка (сюртук с пуговицами), княгиня платье носила простое, серого цвета. Гостьям представили воеводу Машо Врбицу, невы-сокого мужчину в черногорской одежде, и юношу лет семнадцати по имени Пренк Биб-дода, сына покойного паши Мирдиты (регион Албании, исторически населенный католиками).
Кроме них других гостей за ужином не было, что случалось довольно редко – лишь тогда, когда князь собирался обсудить что-либо секретное или конфиденциальное. За столом Врбица и Пренк Биб-дода сидели по правую и по левую руку от князя, Елизавета Петровна и Катя занимали места напротив них, по обе стороны от княгини Милены. Князь Николай и Врбица, прекрасно говоривший по-русски – он обучался артиллерий-скому делу в Санкт-Петербурге, – сказали Елизавете Петровне и Кате несколько слов на их родном языке, затем разговор пошел по-французски. Княгиня Милена, уже несколько лет безуспешно пытавшаяся овладеть языком Вольтера, ограничивалась самыми просты-ми фразами. После ужина они перешли в гостиную, где висел большой портрет черново-лосой женщины с крупным носом, напоминавшим клюв хищной птицы.
– Это… княгиня Даринка, – подыскивая французские слова и оттого слегка запи-наясь, пояснила Милена, – прежде… прежде это была ее гостиная.
Несмотря на улыбку, игравшую на ее губах, понятно было, что ни воспоминания о Даринке, ни ее портрет не вызывают у княгини теплых чувств. Катя же с удовлетворени-ем подумала, что не ошиблась в своих предположениях – знаменитая Даринка оказалась вполовину не столь красива, как расписывал ее ехавший с ними монах Лука.
«Красавиц делает молва, знаменитая Клеопатра, если судить по ее изображениям, была уродиной. Я не царица и не княгиня, значит, мне нужно примириться со своей внешностью и думать о другом, более важном и возвышенном»
Задумавшись, она не расслышала первых слов князя Николая.
– … Пренк Биб-дода от всей души желает помочь делу гуманности и цивилизации, – говорил князь, – два дня назад из Венеции в Катарро прибыло принадлежащее капитану судно, на его борту груз с медикаментами, которые он предоставляет в распоряжение наших военных больниц.
Елизавета Петровна была скупа на внешнее выражение чувств, но сейчас она дей-ствительно обрадовалась и не скрывала этого.
– Это то, в чем мы теперь больше всего нуждаемся, не знаю, как выразить мою благодарность, ваша светлость.
Князь поклонился.
– Это мой народ бесконечно благодарен русским сестрам, делающим святое дело, – он повернулся к Кате, – нам известно, что вы едете в госпиталь при монастыре Челия Пиперска, сестра. Машо Врбица направляется в Сербию к князю Милану, он сопроводит вас до Пиперской обители и доставит туда медикаменты.
Машо Врбица ласково улыбнулся Кате.
– Благодарю вас, – серьезно сказала она ему и перевела взгляд на юного Пренк Биб-доду, – и вас благодарю, князь...
...Едва рассвело, Катя с Мари и лекарками Иличкович в сопровождении отряда Ма-шо Врбицы покинули Цетине. В дороге будущим товаркам удалось наконец-таки как сле-дует познакомиться – в Цетине просто не хватило времени.  Бела была не прочь побол-тать, она сообщила, что врачеванием у них в семье женщины занимались испокон веков – вправляли вывихи, накладывали шины на сломанные кости, удаляли пули. Набор ее тонко выточенных ножичков привел Катю и Мари в восторг.
– Какой мастер тебе их вытачивал? – спросила Катя. – Я работала в Дубровнике с твоими сестрами, но никогда у них такого не видела.
– Мама сама их и вытачивала, – Бела кивнула в сторону старой Ружи, важно заки-вавшей головой, – прежде лучше нее никто пули из ран не вытаскивал. Теперь уже не может – глаза плохо видят. Только перевязывает и отвары готовит. Ножи мне отдала, по-тому что считает самой способной. Я одна из всех сестер в школе училась, могу читать, писать и говорить по-русски.
Сказано это было без гордости, просто, как констатация существующего факта. В способностях Белы им пришлось убедиться очень скоро. В Жупе Добрской, где Машо Врбица сделал остановку, чтобы дать передохнуть лошадям, к Беле подошел паренек-черногорец с перевязанной рукой и попросил осмотреть рану. Вот тогда Катя, прослу-шавшая в школе фельдшериц лекции Боткина и Пирогова по внутренним и хирургиче-ским болезням, оценила сноровку Белы, быстро и легко удалившей пулю, засевшую в мя-коти плеча юноши. Старая Ружа промыла и перевязала рану, пока перевязывала, что-то негромко говорила по-сербски. Закончив, она поцеловал юноше руку, и Бела последовала ее примеру. Когда он ушел, любопытная Мари уже никак не могла удержаться от вопро-са:
– Этот юноша князь? Почему вы обе поцеловали ему руку?
– Он юнак, сражается с турками, – серьезно ответила Бела, – женщина целует руку мужчине, потому что никто, кроме него не защитит ее. Мужчина дает женщине поцело-вать свою руку, если ее уважает.
От Жупы Добрской отряд Машо Врбицы двигался, огибая с севера главную турец-кую крепость Подгорицу или, как турки называли ее, Бугуртлен. Выходившие навстречу крестьяне утверждали, что все спокойно – турки заперлись внутри крепости и не реша-ются высунуть нос. Еще до захода солнца отряд приблизился к селу Горни Црнци, над которым находился монастырь Челия Пиперска. Въехать в село они, однако, не успели, потому что путь им преградили вооруженные всадники.
– Турки! – Мари испуганно стиснула руку Кати, которой тоже стало не по себе.
– Это Марко Милянов, – успокоила их Бела
Впереди всех ехал высокий, плотного телосложения мужчина, подняв руку, он по-сербски обратился к Машо Врбице. Тот ответил – резко и сердито.
– О чем они говорят? – спросила Катя у Белы. – Чего хотят, почему преградили нам путь?
– Хотят оружие, которое в повозках с красным крестом.
– Какое оружие?! Мы везем медикаменты для госпиталя!
– Сверху медикаменты, под ними оружие, – спокойно объяснила черногорка.
– Оружие! – ахнула Мари.
Катя побледнела.
– Откуда ты знаешь это, Бела? – она старалась говорить ровно, но голос ее дрожал.
Улыбнувшись, Бела пожала плечами.
– Я родилась и выросла среди оружия, мне ли не знать его стук и запах! Албанец подарил штуцеры кнезу Николе, кнез отправил их с Врбицей в Никшич на наших повоз-ках. Моя мать сказала об этом юнаку, которому я вытащила пулю из плеча. А он сказал Марко Милянову. Теперь Милянов хочет забрать штуцеры себе.
Катя была сбита с толку.
– Почему? Разве Марко воюет за турок?
Ружа, понявшая ее вопрос, торжествующе кивнула.
– Скажи! – очень чисто по-русски велела она дочери.
– Марко Милянов – самый главный враг турок, – в голосе Белы звучала гордость, – он из племени кучи. Юнак тот тоже кучи, и матушка кучи. Вы слышали, что сделал отец нынешнего кнеза Николы с их племенем? – она перевела взгляд с Кати на Мари.
– Помнишь, Катя, монах Лука нам рассказывал? – вспомнила Мари.
– Да, но я все рано не понимаю, – устало возразила Катя, проведя рукой по лбу.
– Скажи! – вновь потребовала Ружа.
– Отец мой из Брчеле, – сказала Бела, – когда матушка вышла за него замуж, она покинула свое племя, а потом узнала, что Мирко Петрович, отец кнеза Николы, истребил ее деревню. Тогда извели весь ее род, убили отца, братьев и даже грудных племянников. Убивали даже женщин, а ведь любой юнак сочтет позором поднять руку на женщину! Теперь матушка не хочет, чтобы оружие попало к людям кнеза Николы.
Внимательно выслушав сказанное дочерью, Ружа вновь кивнула. Между тем спор между черногорскими предводителями становился все громче. Машо Врбица говорил до-вольно миролюбиво, но в голосе Милянова Катя, даже не понимая, различала угрожаю-щие нотки. В подтверждение этому ее слух уловил бряцание оружия.
– Что они говорят? – волнуясь, продолжала она расспрашивать Белу. – Что гово-рят?
– Врбица говорит, что штуцеры ему не нужны, он по приказу кнеза Николы едет в Сербию, там много оружия из России. Но кнез Никола велел ему по дороге завезти ору-жие его людям, они охраняют Дужское ущелье и держат в осаде турок в Никшиче. Машо не может ослушаться приказа, – послушав еще немного, лекарка стала переводить даль-ше, – а Милянов отвечает, что здесь вокруг земли кучи и пиперов, людей у него больше. Если Врбица не отдаст оружие добром, они захватят повозки и отберут штуцеры силой.
Катя ужаснулась при мысли о том, что случится с драгоценными медикаментами, если вокруг них разгорится бой. Она выскочила из повозки, за ней последовали Мари и обе черногорки. Разгоряченные спором Машо Врбица и Марко Милянов заметили их лишь тогда, когда Катя встала между ними.
– Во имя христианского милосердия, – с достоинством произнесла она, – прошу вас помнить, что из-за ваших споров могут пострадать медикаменты, которые находятся в повозках. Они предназначены для раненых воинов и завтра могут понадобиться любому из вас.
При виде женщины в скромном сером платье, белой косынке и повязке с красным крестом на рукаве – так одевались сестры общины – мужчины умолкли. Марко Милянов, похоже, понял сказанное, но русских слов в запасе у него было недостаточно для ответа. Он обратился к Кате, и стоявший рядом с ним красивый черноглазый юноша, одетый, в отличие от остальных воинов, в скромную неяркую одежду, перевел его слова:
– После Бога превыше всего мы чтим русского царя. Никто не дотронется до пово-зок, русская сестра, пока ты не вытащишь оттуда свои медикаменты.
Тотчас же по знаку Марко его люди окружили повозки. Машо Врбица хотел было вмешаться, но Катя его остановила:
– Господин Врбица, прошу вас подождать. Медикаменты не должны пострадать из-за вашего спора.
Как раз в это время появились молодой монах и послушник, посланные из мона-стыря игуменом, которому уже сообщили о прибытии санитарного отряда.
– Мир вам, сестры, – очень чисто сказал по-русски монах, – радость великая при-ветствовать вас в Пиперской обители, да пребудет с вами благословение Господне. Все-вышний вовремя привел вас сюда, потому что только сейчас к нам принесли трех ране-ных юнаков, а доктора Павлова теперь нет в больнице – ночью его вызвали к раненым в Биоче, и если Бог даст, он вернется только завтра.
Как поняла Катя из его слов, доктор Павлов теперь был в соседнем монастыре Дуга Морачка, куда отвезли пострадавших в стычке с турками у крепости Медун. Она посмот-рела на Врбицу, который стоял, плотно сжав губы, потом на Милянова.
– Видите, господа, сейчас нам прежде всего нужно попасть в монастырь.
Монах наклонил голову.
– Мы поможем вам отнести ящики с лекарствами в монастырь, сестра.
– Отнести? Почему не отвезти их?
– По той дороге повозки не пройдут, – объяснил он, – нужно нести коробки в ру-ках.