Буран

Снег летел в лобовое стекло из темноты, и казалось что я не ползу по трассе в буран, а лежу на земле и меня засыпает снегом. Впереди маячили габариты фуры, которую я не пыталась обгонять. Фура шла с приличной для себя скоростью, а ездить по такой погоде быстрее — самоубийство. Тем более у меня глаза слипаются. В такой ситуации самым идеальным вариантом бывает уцепиться взглядом за впереди идущие габариты и соблюдать дистанцию, пока Дух Дороги не разведет вас на каком-нибудь перекрестке.

Когда я поняла, что не вижу уже ничего, кроме габаритов и летящего в меня снега, фура замедлилась, тяжело вздохнула, и замигала правым поворотником. Ну вот и все, подумала я, я остаюсь наедине со снегом.

Но вот из-за темного тента тормозящего грузовика показались огоньки большой грузовой парковки, почти полностью занятой заснеженными фурами, на которую он и съезжал. Впереди сквозь метель проглядывали силуэты отеля с кафешкой, заправки с магазином, шиномонтажки, и прочей придорожной инфраструктуры, которую от водителей усиленно прятал снег. Видимо, я не заметила знак. Но это было как раз то, что мне нужно. Дом подождет. Сын вполне приготовит себе завтрак сам, если конечно не проспит все, вместе с первой парой. А проспит — пусть сам решает свои проблемы, я учебу оплатила, дальше пусть сам барахтается. Я уже не в том возрасте чтобы геройствовать и гонять по трассе в такую погоду, на ночь глядя, засыпая за рулем. Концерты сыграны, контракт на гастроли отработан, киоск продан, впереди две недели отдыха. Так почему бы не начать его отоспавшись прямо в этом придорожном отельчике с кафешкой на первом этаже?

Я припарковалась среди заснеженных легковушек, схватила рюкзак с вещами, забрала из багажника гитару — единственное, что нельзя было бы бросить в холодной машине зимой — и пошла в тепло.

В холле было чистенько, приветливая девушка оформила мне отдельный номер за какие-то совершенно смешные деньги, почему-то попросив оплатить наличкой, и выбив старомодный чек. По хорошему надо было пойти бросить куртку и вещи в номер, но я поняла, что если я сейчас поднимусь на второй этаж, открою дверь и увижу кровать, то я упаду мордой в подушку, хорошо если успев снять ботинки, и просплю так трое суток. Это не дело, надо пойти поесть, выпить кофе, принять душ, разложить вещи и ложиться как нормальный цивилизованный человек, рок-звезда, мать двухметрового балбеса и вот это вот всё.

Я зашла в зал кафешки, привычно выискивая место в углу, чтоб пристроить рюкзак и гитару. Единственный столик в углу был занят, и на подоконнике стоял рюкзак. Точно такой же как тот, что я купила больше 20 лет назад на Курском вокзале — черный городской рюкзачок, набитый до отказа, потертый приключениями неприхотливого путешественника. На нем красовались два катафота от велосипеда «Кама», которые мне подарил друг Ванька в Перми, когда я проходила через нее автостопом. Между ними был пришит фликер в виде вписанного в круг перевернутого треугольника — знак автостопщика. Я пришивала его на плотную ткань рюкзака за пол часа до выхода из дома. Рядом с рюкзаком лежал пыльный полужесткий кофр под дредноут, а в нем дешевый китайский Мартинес с феньками, намотанными на головку грифа. Я не видела самой гитары, но я знала что она там, потому что этот кофр я узнаю из тысячи.

Через несколько лет его хозяйка родит сына, перестанет ходить автостопом и продаст гитару своей подруге Ольге. А потом купит себе гитару посерьезней, рюкзак побольше, квартиру в другом городе, из квартирников дорастет до больших клубов, купит машину, сын вырастет...

Конечно же, она меня не узнала. И, конечно же, узнала настолько, чтобы улыбнуться и начать разговор. Два человека с гитарами в придорожной кафешке — это два брата, и нет ничего необычного в желании подсесть за один столик. Тем более, мы фанатки полужестких кофров одной и той же фирмы.

Мы перекинулись буквально парой фраз, а у меня в голове уже был целый список того, что я хочу ей сказать. Что она очень красивая, и я сейчас любуюсь ей не потому, что это моя молодость, а потому что передо мной правда очень красивая девушка. Что не надо верить в разделение музыки на андеграунд и мейнстрим, рано или поздно услышат, и мейнстримом станет песня, звучащая сегодня в кабине дальнобоя. Что люди уходят, даже те, кто сегодня друг и брат, и, да, это больно, но это не должно быть поводом все бросить, или даже затормозить. Что семья не конец карьеры, а лишь часть самореализации, важная, но не краеугольная. Что мать никогда тебя не поймет, перестань стараться заслужить ее любовь, ты теряешь время и силы. Уходи оттуда. Так будет лучше. Что...

Да много чего хотелось сказать, вот только я в своей жизни много общалась с молодежью. У меня есть книги, про которые я орала в потолок: «Ну почему мне этого никто не сказал в 20 лет!», но когда я давала их двадцатилетним, они их не читали. Когда я говорила им то, что могло бы развернуть мою жизнь в их возрасте, они смеялись и отмазывались. Они не понимают. Чтобы это понять, надо это прожить.

И мы обсуждали кофры и гитары. Конечно она не знала марку моей — она придет в Россию только через несколько лет, потом уйдет, потом снова придет, и стоить научится как крыло от самолета. Кстати, надо бы сказать чтоб запомнила марку и купила как только увидит, пока дешево...

К столику подошел мужчина:
Ну, собираемся, метель стихает.

Я все поняла. Дальнобойщик с автостопщиком завернули в кафешку перекусить и переждать метель. Она уже прощается и встает, наматывает шарф, а я так и не сказала самого главного. А что главное-то?

И тут я поняла зачем в предыдущем городе я купила дополнительный комплект тонких струн. Я не играла на десятом номере много лет, с тех пор как продала тот самый фанерный китайский Мартинес. А тут они что-то попались мне на глаза, и я подумала: «Вот бы на старую гитару поставить дорогие струны, интересно как бы она звучала». И купила струны, хотя давно уже нет той гитары.

Я достала из кармана кофра коробочку со струнами, которые стоили как половина ее гитары, но как раз десятый номер, который ей нужен. Это были последние секунды когда я ее вижу, времени буквально на пару фраз. Сердце пропустило удар. Я вложила все, что хотела бы ей сказать, но не смогла в одну единственную фразу:

У тебя все получится. Я узнавала. - и протянула ей пачку струн.

Она поблагодарила от души, и улыбнулась той самой улыбкой не-для-всех. Так вот как она выглядит со стороны, в зеркале она у меня никогда не получалась. Я хотела сказать, что она действительно очень красивая, но смогла только улыбнуться в ответ той же самой улыбкой. Слова попали куда надо. И струны идеально встанут на гитару. И дядька довезет до следующего города. И зал соберется. И ты вернешься домой и со всем этим разберешься. Какая же у тебя все-таки обаятельная улыбка...

И тут я проснулась.

За окном бушевал буран. Ребенок сам проснулся по будильнику, ходил по квартире и гундосил детским голосом: «Мааам, а где мои черные штаны, которые не костюмные но приличные?». Пришлось вставать, помогать найти штаны, ключи, дневник, выяснить что не чистил зубы, заставить почистить зубы, выдать бутерброд и выгнать на автобус. Он, конечно, ныл что хочет такси, в такую-то нелетную погоду, но ничего, 200 метров до остановки дотопает.

В комнате на подставке дремлет дорогая, редкой марки, гитара, с дорогими струнами. На календаре над столом размашисто перечеркнут прошлый месяц — гастроли пришлось отменить из-за плохих продаж билетов. Придется искать нового менеджера. Где-то в куче бумаг на столе валяется папка с документами из автошколы, которую я закончила несколько лет назад, но так и не сдала экзамены. Попытка купить машину год назад тоже с треском провалилась. Дела идут не то чтоб замечательно, но на платеж по ипотеке всегда хватает, а своя квартира очень греет душу. Снег летит горизонтально в окно, как будто ты не стоишь у окна, а лежишь на земле и смотришь в небо.

Я легла обратно в кровать. Голова была тяжелая, сон не отпускал. Я подбирала слова, которые могла бы сказать если бы успела, если бы было чуть больше времени, если бы успела сориентироваться... И вдруг я вспомнила как я закрывала багажник машины там, на парковке, перед отелем. Меня все отговаривают брать новую российскую машину, а мне нравится именно эта — оранжевая Lada XRAY. Значит я все-таки послала всех этих умников, и взяла то что хотела. «У тебя все получится» - все еще звучит в ушах, она улыбается, и протягивает мне открытку с иллюстрацией к альбому «Моё Междугородье», на которой изображена рука автостопщика с поднятым вверх пальцем, и написана цитата из песни Александра Непомнящего: «Есть только дорога, а все остальное — смерть».

Погоди!
Я беру свои вещи, выхожу в метель, и вижу как одна из фур трогается с парковки.
Подожди пожалуйста!
Сигнализация, гитару и рюкзак на заднее сидение, ключ в зажигание, хорошо что машина не успела остыть.
Подожди меня!
Выезжаю поперек парковки, едва цепляюсь взглядом за удаляющиеся габариты. Мне надо ее догнать. Я не знаю зачем, но я должна. Красные огоньки все ближе, и это очень важно, надо смотреть на красные огоньки и держать дистанцию, потому что снег летит горизонтально земле, и меня сейчас засыплет этим снегом.

Я лежу на земле, а снег, наконец, идет вниз. На самом деле его все еще несет к горизонту, просто я лежу головой к ветру. Надо мной склонился немолодой водитель. Подо мной какие-то тряпки и шуршащий термоплед.
Слава Богу, жива! Да  что ж ты делаешь, обгоняла бы меня, и ехала б себе спокойно, ты за мной с самой Уфы плетешься, я ж так и знал что заснешь!
Погодите, с вами ехала девушка автостопщица, с гитарой!
Да какие автостопщики, в такую погоду все дома сидят.
Погодите, это вы со стоянки от гостиницы выезжали? Километров двадцать назад?
Да какая стоянка, нет там стоянок, ближайшая через десять километров, чуть-чуть не дотянули.
Потом мы пили чай в его кабине и ждали эвакуатор для моей разбитой Лады. А я чувствовала что где-то, сквозь время и снег, под одеялом, под веками двигаются зрачки, и очередная девочка с гитарой, но пока без водительских прав, запоминает, что ей нельзя выезжать на трассу в метель.

Останься, пожалуйста, в Уфе, на три дня, да хоть на неделю. Погуляй с Кристиной, зайди в гости к Оксане, пока не закончится снег и не расчистят трассу. Пожалуйста. Ты не одна. За тобой стена тех, кем ты была вчера. Вы снова встретитесь когда время спрессуется настолько, что снег пойдет горизонтально. Но, пожалуйста, будь в безопасном месте.

И, да - у тебя все получится.
7.01.2024
Кошка Сашка