Жаворонки и совы. Глава 19

  Оказавшись за дверью, я, наконец, смог снова дышать полной грудью. Мария вышла за мной не сразу: когда за спиной скрипнули петли, я уже некоторое время стоял, задрав голову, и разглядывал две широкие выцветшие серо-коричневые полосы, опоясывающие башню маяка метрах в пятнадцати от земли. Ещё несколькими метрами выше располагалась массивная деревянная дверь. Замка снаружи, кажется, не было: по всей видимости, она открывалась и закрывалась изнутри.
  Мария подошла и встала рядом, задрав голову, как и я, будто пыталась понять, что именно привлекло моё внимание.
— Хочешь туда? — спросила она.
  Я отметил, как легко мы перешли на "ты", словно здесь, вдали от большой земли, кто-то одним взмахом руки вдруг освободил нас от всех условностей и этикета.
— Что это? — отозвался я, дёрнув подбородком в сторону двери и полос.
— Что именно, следы или дверь? — спросила Мария, будто хоть что-то из этого могло считаться менее странным. Хотя она-то, наверно, давно привыкла к этому зрелищу.
— И то, и другое. Никогда не слышал, чтобы дверь маяка располагалась так высоко.
— Ну, это давняя история… — Мария помолчала с минуту. — Дедушка рассказывал мне, что каждые лет сто в один из осенних дней уровень моря начинает подниматься без видимых причин. Местные старожилы называют это бёльге. В какой день это случится, заранее не скажешь: перед этим не происходит ничего необычного. Ни шторма, ни ветра, ни какого-нибудь особенного дождя. Вода просто прибывает и всё... Дед говорил, что его дед в детстве знал человека, который мог слышать "шаги бёльге". Тот старик убеждал людей строить дома подальше от берега и рассказывал, что своими глазами видел, как вода проглотила целую деревню. Его считали сумасшедшим и не слушали: какой рыбак захочет тащить снасти или улов через весь берег, когда проще управиться с пирса у дома?..
  Я стоял, не шелохнувшись, и слушал Марию, разинув рот. Она замолчала: краем глаза я заметил, что девушка повернулась и посмотрела на меня. Вдруг она расхохоталась и легонько толкнула локтем мою руку.
— Ты что, поверил? Боже!.. Ха-ха-ха! Да это же просто местные легенды, которые старики рассказывают детям зимой у печи! Конечно, считается, что следы на маяке остались после двух последних приходов бёльге, но... — она пожала плечами. — В последнее время вода, наоборот, уходит отсюда... Мой дед — а жил он долго — никогда ничего такого не видел, да и дверь на моей памяти ни разу не открывали. На самом деле никто не знает, зачем она там. Может, понадобилась для чего-то тем, кто строил эту башню?
  Я повернулся к Марии и с упрёком посмотрел на неё. Признаться, я чувствовал себя довольно глупо. Щёки загорелись, заливаясь румянцем, и чтобы прервать неловкую паузу, я сделал пару шагов в сторону обрыва, обводя окрестности скучающим взглядом туриста. Остров был довольно мал: большая волна и впрямь с лёгкостью могла бы окатить его целиком, если бы скала была чуть ниже. Но вода шипела далеко внизу, вторя сдавленному смеху Марии за моей спиной. Обидеть меня девушка, конечно же, не хотела, и, первой делая шаг к примирению, произнесла:
— Пойдём, я покажу тебе маяк.

  Уверенная, что я безоговорочно последую за ней, Мария повернулась и пошла к двери, расположенной именно там, где и положено находиться уважающим себя дверям уважающих себя маяков. Обида улетучилась: я представил себя со стороны и понял, что и сам не смог бы удержаться и с удовольствием подшутил бы над наивным городским дикарём, не знакомым с хитростями деревенской жизни. Я быстро пошёл следом за девушкой. Она уже открыла дверь и стояла, дожидаясь меня, затем юркнула внутрь. Я вошёл в тёмный портал, резко контрастирующий с залитыми солнцем окрестностями, и остановился на пару мгновений, пока глаза привыкали к темноте.
  Широкая у основания, башня постепенно сужалась кверху. Она была полой. Меня это почему-то удивило. Первый ряд окон начинался чуть ниже странной двери, пропуская внутрь широкие полоски света, в которых кружилась искрящаяся пыль. Нам повезло, что день был солнечным: наверное, в другое время здесь совсем ничего не видно без фонаря. Лестница, ведущая наверх, лепилась к стенам башни, опоясывая её по спирали, и скрывалась в люке единственной видимой отсюда площадки, расположенной высоко над нашими головами. Мария легко запорхала по чугунным ступеням, узором литья напоминавшим плетёную корзину. Лестница слегка завибрировала и ответила низким гулом. Дойдя до первого поворота, девушка посмотрела на меня, проверяя, иду ли я за ней. Лёгкая, лукавая, полная жизни, больше всего сейчас она напоминала мне маленькую лисичку. Вздохнув, я с опаской поставил ногу на первую ступеньку, потом сделал несколько медленных шагов. Пол, просвечивающий сквозь прутья, с каждым моим шагом становился всё дальше и дальше. Лучше и не смотреть. Правой рукой я вцепился в перила, одновременно нащупывая левой надёжную шершавую поверхность стены. То и дело бросая взгляд на Марию, убежавшую вверх уже на несколько пролётов, я огромным крабом пополз наверх.
  Преодолев большую часть пути, я пнул носком сапога крупный засохший ком земли, забравшийся сюда когда-то на обуви Мартина. Подавив в себе желание проследить за его падением, я продолжал своё ритмичное движение. Сухой шорох рассыпающейся почвы прозвучал снизу далеко не сразу, сообщив мне о расстоянии, разделявшем нас. Я не удержался и посмотрел вниз. Ноги задрожали. Наблюдая за облаком пыли, закрутившейся маленькими вихрями на границе света и тени, я привалился спиной к стене.
— Ты в порядке? — голос Марии прозвучал совсем рядом. Я посмотрел наверх: всего один пролёт. Вдохнув и не выдыхая до самого конца пути, я преодолел последние пятнадцать ступенек и оказался рядом с девушкой. Она стояла у загадочной двери, заложенной заржавевшим засовом со старинным замком, который, как ни странно, выглядел почти новым. Капля свежей смазки, оставив тёмную дорожку, перечеркнувшую тело замка наискосок от дужки, загустела в шаге от падения, зависнув над полом с неаккуратными следами метлы. Сразу у двери начиналась следующая лестница, которая, к счастью, была на совесть сделана из толстых досок. Мы поднялись на следующую площадку. Она была совсем крошечной: отгороженное стеной пространство было приспособлено под склад. За незапертой дверью я успел заметить какие-то ящики и полки, заставленные всякой всячиной. Комната была и на следующей площадке — Мария уже ждала меня у входа. Но и этот этаж не был последним. Ещё один пролёт лестницы вёл в застеклённую ротонду, занятую фонарём. Ослепительный солнечный свет, льющийся оттуда, заливал всю площадку, придав глазам Марии особенно тёплый янтарный оттенок.
— Разве нам не туда? — спросил я, неопределённо махнув рукой в сторону ротонды.
— Успеется, — ответила Мария, улыбаясь. — Хочу показать тебе свою комнату.
  Я переступил порог. Небольшая комната, по правде сказать, мало чем отличалась от той, которую я занимал на чердаке. Стол, табурет, небольшая кровать и шкаф — вот и всё убранство. Правда, было и отличие: на стене висело большое овальное зеркало. Я улыбнулся.
— Тут я и живу, — Мария сделала широкий жест рукой. — Моё "тайное" место с самого детства.
  Она выглянула в окно, затем отступила назад, приглашая меня оценить вид.
  Кольцо пены и брызг окружало остров, напоминая подол свадебного платья, расшитого искрящимися бриллиантами. Чайки парили почти на уровне глаз, то и дело уходя вниз под каким-то невообразимым углом. Высота и стекло почти отсекали шум волн, но их сила была ощутима даже отсюда. Чем дальше от острова, тем спокойнее была тёмно-синяя вода: она лениво нежилась под солнцем, баюкая на поверхности золотые солнечные блики. Горизонта не было — на границе моря и неба он растворялся в зыбкой молочной дымке. У меня перехватило дыхание.
— Нравится? — спросила Мария. Даже не оборачиваясь, я точно знал, что она улыбается.
— Нет.
— Что-о? — удивлённо протянула она. Я повернулся.
— Для этого чувства не существует слов.
  Мария задержала на мне взгляд, её лицо на какой-то миг стало совсем серьёзным. Но не выдержав торжественности момента, она прыснула и, не отводя глаз, произнесла с притворным сомнением:
— Н-ну, не знаю, стоит ли тебе тогда подниматься наверх… Там тебе вообще некуда будет отвернуться.
— Пойдём уже, — усмехнулся я, выдержав её взгляд.
  Мы забрались в ротонду. Мария была права. Остров казался крошечной точкой, со всех сторон окружённой серебряной лавой. Древнее, живое, беспощадное заполняло своим медленным дыханием всё существующее пространство. Стекло было слишком незначительной преградой: казалось, мы парим наравне с чайками, зорко высматривая драгоценную добычу далеко внизу…
  Какое-то движение, возникшее на самой границе восприятия, резко, как соринка, попавшая в глаз, разрушило блаженную иллюзию. Я почувствовал внезапное головокружение. Мария, почти упираясь носом в стекло, внимательно смотрела вниз. Я проследил за направлением её взгляда: стоя у дома, Мартин яростно размахивал руками и что-то кричал, призывая нас вернуться на землю.