Твой. Без цензуры... Глава 22

Пробежавшись взглядом по напечатанному в методичке материалу, Гордеев поднял глаза, и останавливая свой взгляд на побледневшей приемной дочери Олега Викторовича Лобова, как бы между прочим отозвался:

— Доктор Чехова…

Вздрогнув, девушка поднялась с места, испуганно клипая глазами. Иногда Гордеев требовал, чтобы ему отвечали стоя, и сейчас, кажется, наступил именно такой момент.

Выпрямившись и прижав к груди папку, Чехова испуганно уставилась на него, решив, что он тоже собрался выгнать её из аудитории, как это произошло только что с её дерзким «братцем». 

— В прошлый раз я ознакомил вашу группу с… — назвал он вслух тему прошлого занятия. — Так вот, мне хотелось бы сейчас услышать от вас способы лечения этого заболевания, если вы, конечно, вообще изучали ранее источники медицинской литературой и вообще в курсе, о чем идет речь.

Вопрос, казалось, застал её врасплох, поэтому Валерия не сразу нашлась, что ему ответить.

— Я жду, доктор Чехова, — поторопил её Гордеев, теряя последние остатки терпения.

— Простите, вы что-то сказали?

Хмыкнув, «светило» с издевкой
покосился на аудиторию. Нет, он, конечно, многое ожидал от этой группы, привыкшей увиливать от посещения не только своих больных, но и его занятий, но на фоне недавно происшедшего здесь инцидента заявление рассеянной студентки выглядело вопиющим хамством. Он больше не собирался это терпеть.

— Доктор Чехова, надеюсь, я дождусь вашего ответа до того, как успею выйти на пенсию или это произойдет чуть пораньше? — съязвил Гордеев, тщетно пытаясь избавиться от охватившего его волнения накануне операции. И прослушав вначале, о чем он вообще говорил, но запомнив последние слова из его речи, собравшись с мыслями, Валерия пробормотала вслух следующее:

— Там используется средство…

Не дослушав до конца её ответ, Гордеев внезапно подорвался с места, и, выхватив из-под себя табуретку, запустил ею прямо в студентку.

Вовремя пригнувшись, Чехова чудом избежала «столкновения» с летевшим в её сторону предметом мебели, которым, правда, едва не прибило замешкавшегося Рудаковского.

Не пригнись он тоже, то давно бы попал в травматологическое отделение с сотрясением мозга. Пролетев мимо этих двоих, гордеевская табуретка врезалась в стену, и отбив от стены кусок жидких обоев, с грохотом приземлилась на пол. Фролов моментально проснулся от звука удара, хотя вроде как засыпать не собирался. В глазах студентов читались недоумение, перемешанное с неподдельным ужасом. Видать, они конкретно довели сегодня Гордеева, раз он решил воспитывать их уже такими методами! А виноват во всем Глеб был, так и наладивший взаимопонимания со своим пациентом. Зато они теперь огребали от «светилы» по полной программе. Ещё пару таких занятий, и Гордеев перебьет их всех поодиночке!

Нет, они, конечно, были наслышаны о его выходках перед операциями, но чтобы бросаться в людей табуретками! Это было слишком даже для такого как он. Но теперь они, по крайней мере, на собственной шкуре ощутили все «прелести» гордеевского педагогического подхода по отношению к воспитанию самоуверенной молодежи.

Посчитав свой поступок самым обычным делом, Гордеев вновь перевел взгляд на перепуганную, но сохранявшую самообладание студентку.

— Доктор Чехова, как вы думаете, почему я швырнул в вас табуреткой? — невозмутимо обратился он к ней, поражаясь выдержке этой девушки.

В этот раз отчетливо услышав его вопрос, Валерия по-прежнему продолжила хранить молчание, но уже из принципа, потому как не имела ни малейшего желания играть в «угадайки» с руководителем практики. Ей до сих пор было не по себе от пролетевшей мимо неё табуретки.

Несложно было представить себе её нынешнее душевное состояние. Сложив руки на груди, Гордеев перешел к следующей части своей обвинительной речи, чеканя каждое слово:

— Неделю назад одну из студенток вашей группы я отправил с опросным листом к больной Ахулии Дедюшкиной с целью заполнить его бланк, а когда наступила пора проверять работы, перерыв в кабинете все шкафы, заглядывая во все ящики и доведя до истерики старшую медсестру, утверждающую, что никакого бланка она от неё не получала, конкретно на этот опросный лист я почему-то так и не наткнулся.

Заинтригованная повестью куратора, аудитория ловила его каждое слово.

— Решив проверить, уж не напутал ли я сам что-то в силу собственной рассеянности, (все-таки три внеплановые операции дали о себе знать, отразившись на скорости моих мыслительных процессах), я направился к Ирине Васильевне, чтобы поставить её в известность об этой пропаже. Однако стоило мне поведать ей причину своих безнадежных терзаний, как в следующий момент она всучила мне в руки бланк опросного листа, который я должен был получить накануне, угадайте от кого?

— Чеховой? — злорадно переспросил Новиков.

— Именно, — кивнул Гордеев. — Но мне хотелось бы узнать, каким образом эта работа оказалась именно у зав отделением, а не у меня. Доктор Чехова, — обратился он к Валерии, — вы ничего не хотите сказать мне по этому поводу и хоть как-то прокомментировать ситуацию? — после вытащив из кармана халата сложенный вчетверо опросный лист Ахулии Дедюшкиной, он потряс им прямо перед носом практикантов.

Валерия узнала бланк, но комментировать его пропажу отказалась.

— Как выяснилось позже, некая доктор Чехова потеряла его в парке, где прогуливалась после занятий, а там на него наткнулась Тертель, выгуливала после смены собаку. Отсюда у меня возникает резонный вопрос…

Понимая, что за подобные «шалости» ей влетит сейчас по самые никуда, Валерия тем не менее продолжала делать вид, что она непричем и её эта история не касается.

— Каким образом, вместо того чтобы находиться у Тертель, опросный лист Ахулии Дедюшкиной оказался в парке?! — нападал на неё Гордеев, стремясь вывести её на чистую воду.

— Я… Я не знаю… — заморгав, Валерия подыскивала в уме более правдоподобный ответ, но в голове у неё сегодня было пусто, как в бездонной бочке, и она никак не могла себе подсобить.

— Как это не знаешь? Ты же была в парке? — быстро перешел он на «ты», что с ним бывало неоднократно, когда он терял контроль над эмоциями.

— Нет. То есть да.

Чехова окончательно растерялась. Водить за нос разъяренного куратора было себе дороже.

— Так «нет» или «да»? — Подойдя к ней поближе, Гордеев присел рядом на свободный стул. — Ты была в парке?

— Нет, — отрицательно кивнула девушка. 

— Неправильный ответ, доктор Чехова. В последний раз спрашиваю: вы были там или нет?!

— Я вам уже все сказала, Александр Николаевич!

— Сказала что?

Замкнувшись в себе, Валерия снова впала в состояние ступора, когда из неё нельзя было вытянуть лишнее слово. Терпение Гордеева лопнуло.

— Так ты у нас тормознутая или просто дура? —  рявкнул он, смерив девушку яростным взглядом.

Наблюдая за тем, как Гордеев издевается над его подругой детства, Рудаковский едва сдерживался, чтобы не наброситься на «светилу» и не разорвать его на части. Но своя шкура оказалась ценней, к тому же переживая, как бы куратор в процессе разбора полетов не переключился на него, он был вынужден ретироваться,  сохраняя спокойствие. Так и не дождавшись от студентки ни единого внятного ответа, мужчина воздел руки к небу, взывая к справедливости невидимого свидетеля:

— За что мне все это?! Я даже не подозревал, что замдекан вашего мединститута направит мне таких дебилов!!!

Глава 23

http://proza.ru/2024/03/03/868