Суд над Иисусом Христом - 1

Настоящая статья представляет собой попытку реконструкции и рационального комментирования событий, связанных с судебными процессами над Иисусом Христом, так, как они изложены в канонических Евангелиях. В ряде случаев автор позволил себе не придерживаться той последовательности эпизодов и сцен, которую мы находим у евангелистов, и опускать ряд приводимых ими деталей (вроде записки Прокулы, супруги Пилата).
Как следует из Евангелий, примерно за неделю до празднования еврейской пасхи Иисус то ли входит, то ли въезжает в Иерусалим. По установившемуся издревле обычаю паломники передвигались пешком, да и сам Сын человеческий всегда следовал этой практике. Некоторые комментаторы поэтому считают, что на «молодом осляти» Он доехал лишь до городских ворот, после чего спешился и вошел в город как полагается благочестивому человеку.
Слух о появлении Праведника мигом разнесся по Иерусалиму, и горожане, наслышанные о воскрешении Лазаря, взяли пальмовые листья и вышли из домов посмотреть на Того, кто совершил чудо. В толпе, согласно Иоанну, кричали «благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!» На это Иисус отвечал: «Не бойся, дщерь Сионова! се, Царь твой грядет», перефразируя таким образом фрагмент из Книги пророка Софонии: «Ликуй, дщерь Сиона!.. Господь, царь Израилев, посреди тебя...» Реагируя на славословия, Иисус таким образом давал понять, что Он есть Мессия.
Поясним, что термин «царь Израилев», а также термин «Сын Божий» являлись в иудаизме  атрибутами понятия «Помазанник» (Мессия/Христос).
На следующий день (в понедельник) Иисус изгоняет торговцев из Храма, исцеляет многих больных, полемизирует с оппонентами: фарисеями, саддукеями, книжниками (в данном контексте – членами Синедриона), произносит речь, обличающую этих своих идеологических противников, а на ночь удаляется с апостолами в Вифанию – селение близ Иерусалима – в дом то ли некоего Симона, прокаженного, то ли воскрешенного Им Лазаря, с которым трапезничает. Видимо, тогда сестра Лазаря Мария (или, согласно католической традиции, Мария Магдалина), взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла их «волосами своими», а дом наполнился благоуханием (Ин 12:3).
Миро - очень дорогое благовоние (по оценке апостолов, за вылитое миро можно было выручить триста денариев). У древних евреев оно  употреблялось, в частности,  для акта помазания на царство, но Христос пояснил апостолам, что таким образом Его готовят к погребению.
Как можно понять, именно тогда Иуда Искариот решился на предательство. Заметим, что евангелист Лука по-иному рассказывает о событии в Вифании, но нас в данном случае противоречия между Евангелиями не интересуют.
Предположительно в среду христопродавец тайно посещает руководителей Синедриона, интересуется суммой вознаграждения за предательство, соглашается на сумму в 30 тетрадрахм и согласует условный знак опознания Иисуса. Комментаторы объясняют поведение Иуды его сребролюбием: дескать, он понимал речи Иисуса буквально, т.е. в том смысле, что Тот станет царем Иудеи и сделает Иуду распорядителем царской казны. Когда же эти мечты развеялись (Иисус пророчит свою скорую смерть и погребение), Иуда испытывает сильнейшее разочарование, предает Учителя, а затем, раскаявшись в содеянном, кончает жизнь самоубийством.
... Тем временем «во дворе первосвященника» спешно проводится совещание, в ходе которого выдвигаются предложения убить как Лазаря, так и Иисуса. Евангелист Иоанн, в частности, свидетельствует, что на совещании раздавались голоса: «Этот Человек много чудес творит. Что нам делать?»; «Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом» (как будто римляне еще не пришли и не овладели!);  иудеи «положили убить Иисуса» (Ин. 11: 47; Ин. 11: 48; Ин. 11: 53).
В итоге убийство Лазаря оставили «на потом», а Иисуса решили «взять хитростью», ночью, с помощью вовремя подвернувшегося Иуды Искариота и разделаться с Ним руками префекта Пилата, дабы выглядеть чистыми в глазах народа и приверженцев Христа. Днем аресту могли воспрепятствовать апостолы (Петр в Гефсиманском саду набросился с мечом на стражника) и другие сторонники Галилеянина,  к тому же был уже случай, когда храмовая стража и слуги первосвященников, посланные в дневное время схватить Иисуса, не посмели задержать Его (Ин.;7:;45–46).
Можно предположить, что представители Синедриона срочно проинформировали Пилата о нахождении в Иерусалиме опаснейшего преступника, попросили прокуратора отрядить (за деньги, конечно) его воинов для поимки злодея и пообещали передать пойманного в руки римского правосудия. Вполне логично предположить также, что прокуратор дал на это свое согласие. Трудно поверить, чтобы римские легионеры отправились в распоряжение первосвященника Иосифа Каиафы без ведома их верховного командующего, как и в то, что Пилат не был готов вершить ранним утром в пятницу суд над  смутьяном, о котором он раньше ничего не слышал.
Далее в нашей реконструкции следуют известные сцены в Гефсиманском саду, любимом месте прогулок Христа (как уверяют нас библеисты). Сюда на исходе четверга Иисус с учениками удаляются после Тайной Вечери, на которой Учитель отпраздновал с ними первый день Пасхи. Можно предположить, что в какой-то момент Иуда покинул шествие и тайком направился к «первосвященникам».
Тем временем Иисус, войдя в сад, заросший оливами, оставил большую часть сопровождающих и в компании Петра, Иакова и Иоанна углубился в оливковую рощу. Здесь он покинул и эту троицу, отойдя от них на расстояние броска камня, а затем принялся молиться («Душа моя скорбит смертельно…»)  и молился с перерывами в течение часа.
Завершив молитвы и разбудив учеников, спавших снами праведников, Учитель двинулся с ними к выходу из сада. Здесь их уже поджидала толпа с фонарями и светильниками, здесь имел место поцелуй Иуды, здесь произошел арест Спасителя. Не будем останавливаться на этих достаточно хорошо известных эпизодах и перенесемся в апартаменты экс-первосвященника Анны, где разыгралось первое действие суда Синедриона. Почему оно разыгралось именно у Анны, не имевшего право вести следствие и вершить суд, а не «во дворе» его зятя Каиафы, непонятно. Неясно также, находились ли вообще у Анны все члены Синедриона. Налицо явное нарушение принципа «Не будь один судьей, ибо нет одного судьи,  кроме (Бога) Единого».
Вообще это судилище выглядело пародией по меркам иудейского правосудия, согласно которому запрещалось задерживать и судить обвиняемых в ночное время, допускать в их отношении рукоприкладство, вершить суд вне Храма при неполном составе судей и в закрытом, так сказать, порядке.
Так или иначе, но известно, что Анна потребовал от Арестованного рассказать о Его учении и учениках, на что получил ответ «спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил». Одному из помощников Анны ответ показался дерзким, и он ударил Иисуса по лицу. Последующие затем показания «свидетелей» оказались противоречивыми за исключением двух: «Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его», но их недостаточность была очевидна даже Анне.
Тогда декорации меняются, и второе действие фарса разыгрывается в доме зятя экс-первосвященника. На авансцену выходит Каиафа, кричащий «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» Иисус говорит: «Ты сказал!» Фраза «Ты сказал!», как разъясняют религиоведы, представляет собой распространенную в иудейском праве форму утвердительного ответа, подтверждающую правоту спрашивающего. Следовательно, в ответ прозвучало «Да, это так».  Однако зять-первосвященник нарушил еще одну гуманную процессуальную норму иудейского права – нельзя требовать от ответчика показаний под клятвой («заклинаю...») - по той причине, что ложная клятва усугубляет его вину.
Теперь Каиафа с удовлетворением заявляет: «Он богохульствует! На что еще нам свидетелей?» Логика обвинителя понятна: Мессия в принципе не может являться народу в образе обычного человека. Вслед за этим все находившиеся у Каиафы судьи единогласно выносят Иисусу смертный приговор.
По иронии судьбы, в иудейском праве - так считают некоторые израильские  законоведы - единогласие судей трактуется как сомнительное деяние, поскольку дает основание считать, что судьи не искали оправдательных доводов. Так это или нет, представляется не столь важным, ибо иудейским закон в данном случае не терпит спешки, и требует, чтобы приговор  подлежал утверждению вторично не ранее, чем на следующий после его  вынесения день. Однако следующего дня у судей нет: приговор вынесен в ночь с четверга на пятницу (собственно, уже в пятницу), после которой наступает «шабат» - день покоя, а потом - великий праздник Пасхи.  Всё это было проигнорировано, и с рассветом в Синедрионе лишь зачитали вердикт «суда». Так, во всяком случае, свидетельствуют евангелисты Лука (22:66-71) и Марк (15:1).