Дорогая наша Ниночка

Когда ты вырастешь, наша дорогая Ниночка, мы тебе эту карточку отдадим – она твоя! Знай, что я, твой отец, и твоя мать сильно любим тебя: ты – главная цель нашей жизни. Никогда ни в чём не осуждай нас ради нашей любви, а в особенности мать свою, которая ни здоровья не щадит для тебя, ни сил. Она редкая мать. Она мать в полном значении этого слова. Такой заботливости, такой любви я ещё не встречал в женщинах молодых к своим детям.
Твой отец. Глубоко любящий тебя А.Г. Вторник 8-е июля 1902 года.
Сбоку приписки: Рождение дочки нашей 14-го октября 2901 года. Снялась 25-го июня 1902 года, следовательно 8 месяцев 11 дней (орфография автора сохранена).
Дом, в котором родилась: Харьков, (далее – неразборчиво)
Снимок был сделан в Воронеже, о чём свидетельствует тиснёная надпись на фронтальной поверхности фотографической карточки.

2024 год, Валлетта, Мальта. Идёт разбор коллекции архивных фотографий начала ХХ века. Не смотря на почтенный возраст и бурные события, происходившие вокруг них, все они в прекрасном состоянии: тиснение не пострадало, штампы и печати просматриваются, практически на каждой стоит дата и место изготовления (Киев, Харьков, Воронеж, Москва, Санкт-Петербург) и реквизиты ателье. Качество снимков завораживает, но ещё большее впечатление производят даты от середины 1880-х годов до начала прошлого столетия.

Очередь доходит до снимка, сделанного более 120 лет назад в одном из южных городов России. С немного выцветшей фотографической карточки, наклеенной на плотный картон, на нас смотрит пухленькая круглолицая девочка. Взгляд цепляется за сложенное детское клетчатое байковое одеяло. Такими укутывали перед сном детей моего поколения, и у меня самой есть очень похожая фотография: щекастый младенец на клетчатом, в четверо сложенном, одеяле. Только там Ирочка, а здесь Ниночка, к которой больше ста лет назад было обращено послание её отца. Теперь это экспонат выставки «Лица ушедшей России», развёрнутой в Русском Доме в Валлетте в рамках года русских изгнанников на Мальте.

Апрель 1919 года. Первые русские изгнанники прибывают на Мальту. Пожалуй, такого количества персон голубых кровей остров не видел даже во времена рыцарей. Эта отличительная особенность мальтийской страницы Русского исхода объясняется довольно просто: тогдашняя английская колония была определена в качестве «перевалочного пункта» для российской Вдовствующей Императрицы Марии Фёдоровны, прибывшей сюда на британском крейсере «Мальборо», доставившим вместе с нею членов царской семьи и знатных особ, а также их гувернанток, нянек, экономок, слуг. Через несколько дней на Мальту прибыл канадский корабль «Бермудский», доставивший на остров еще 220 мужчин, 345 женщин и 133 ребенка из числа русских аристократов, близких императорской семье. С ними вместе на мальтийский берег высадились горничные, камердинеры, одним словом, те, кого сейчас мы называем обслуживающим персоналом. Всех предстояло как-то устроить, где-то разместить, чем-то занять.

Многие из сумевших добраться до острова, довольно быстро остались практически без средств. Деньги погибшей страны превратились в пустые бумажки, спасти могли лишь фамильные ценности, которые удалось вывезти далеко не всем, а вывезенных хватало ненадолго. Мальтийские аукционисты утверждают, что именно отсюда попадали на Кристи и Сотбис невыкупленные из ломбарда украшения и реликвии русских иммигрантов, являющиеся шедеврами музейного уровня. Принадлежавшие ранее виднейшим дворянским родам Юсуповых, Толстых, Орловых, они осели в многочисленных частных коллекциях, надёжно скрытые от постороннего глаза. Когда-нибудь, после того как истечёт срок данного мною слова, я расскажу, что именно мне посчастливилось увидеть здесь в одном из частных собраний.

А что же Ниночка? Могла ли она быть среди прибывших на Мальту? Вернёмся к посланию её отца, скрывшего своё имя за инициалами и призывающего дочь не осуждать родителей. За что? Уж не за то ли, что, она появилась на свет как дитя внебрачной любви. Чаще всего таких детей в дореволюционной России ожидала незавидная судьба: воспитание у чужих людей и косые взгляды окружающих. Скорее всего, родители оставили девочку на чьё-то попечение, перевезя в другой город. Именно эта сюжетная линия просматривается из деталей короткого письма. Как девочка жила все эти годы, боюсь, мы уже не узнаем. Возможно, на одной из многочисленных фотографий юных барышень, сохранившийся в архиве, есть и изображение повзрослевшей восемнадцатилетней Ниночки, кто знает? Нам едва ли удастся выяснить, как бежала она из охваченной Гражданской войной России с приёмными родителями. А, может, всё было ещё страшнее, и она случайно нашла фотографию, разбирая бумаги после их гибели в трагическом для Воронежа 1918 году? Как бы то ни было, она сохранила то единственное, что связывало её с прошлым, взяв с собой на чужбину, где ей пришлось до дна испить горькую чашу жизни русского изгнанника.

Сегодня фотография Ниночки заняла своё место среди сотен других, экспонирующихся в Русском Доме в Валлетте. Со стендов на нас смотрят маленькие дети в матросках и гимназисты в форменных тужурках, бравые офицеры в мундирах и купцы в картузах и поддёвках, светские дамы в роскошных платьях и обычные крестьянки в затрапезе. Люди разных возрастов и сословий, но всех их объединяет одно – они прожили и закончили свою жизнь дали от Родины, унесённые к дальним берегам безжалостным ветром глобальных перемен. Надписи на фотографиях на мгновенье приоткрывают фрагменты их биографий, чтобы ещё раз напомнить нам о трагической странице в истории нашей страны.