Мама, я хочу жить!

        Риелторская деятельность затянула её сразу и надолго.
      Советский Союз распался, показалось, мгновенно. Мелькали обещалкины западного рая  – Новодворская, Чубайс, Гайдар и иже с ними. Не верилось. Но государственные предприятия и целые отрасли перекочевали в частные руки. Безработица, обнищание, "сэконд хэнды". Странная свобода слова с одновременным запретом идеологии. Видимые  перемены во всём: в моде, культуре, в быту, в пище, в языке, в образовании. На этом фоне  заработали новые законы – законы выгоды!  Медиа пространства и их важная часть СМИ информировали, какой человек будет успешным в новом мире, агитировали за риск, предприимчивость, высмеивали "совка" за холопское, рабское сознание, перечёркивая законопослушность, дисциплину и "устаревшую" мораль.  И что делать? Необратимость перемен вбивалась ростом преступности, разборками, вооружёнными конфликтами между новоиспечёнными предпринимателями, рвущимися в буржуи.
      Анна Семёновна очень скоро поняла, что муж - инженер, оставшийся без работы, от всего этого пребывает в такой растерянности, что ни на что не способен. Он устроился в частное предприятие не то наладчиком , не то механиком и успокоил её тем, что " с голоду не помрём". Вот тогда-то предприимчивая супруга и приняла судьбоносное решение найти себе такое  выгодное место, чтобы не отстать от бешеной гонки за наживу.
         Риелторство ей, экономисту со стажем, подошло, как нельзя лучше. И почти сразу начался её карьерный рост. Она не считалась ни со временем,  ни со здоровьем, ни с семьёй, которая жила её неустанной заботой раньше и не получала её теперь, в новом, изменившемся мире. Приходя затемно, на косые взгляды мужа и нытьё дочек она отвечала речами, не терпящими возражений:
–  Ещё немного подождите, и мы будем так жить, как никогда раньше не жили! У нас всё будет самое лучшее, никакой нужды! Я не позволю, чтобы вам было  плохо!
      И, действительно, уже через год она стала одним из самых необходимых работников на ниве торговли недвижимостью, ещё через год её перевели в управление, а в следующий она стала совладельцем завидной конторы. Уговаривала мужа перейти в их структуру, но он не согласился: " Не хочу я так жить, как ты! Боюсь за тебя! Но тебя не остановить!" – "Меня не остановить, потому что я хочу счастья семье и не могу сидеть сложа руки!" – "Давай, давай, жми, бизнес-вумен!" Но скоро  он перестал так реагировать, а всё больше молчал и не выходил ей навстречу, когда она приезжала  на " Мерседесе" домой.
       Счастье  всё-таки свалилось на них, так она думала – благодаря ей. Семья питалась из ресторана, одевалась в самые модные шмотки. Девчонки радовались всему этому. И Анна, довольная их реакцией на подарки, всё больше и больше прилагала усилий, и никак не могла вырваться для элементарного общения с домочадцами из круга своих обязанностей. Остановиться, в самом деле, было невозможно.
       В такой круговерти прошло шесть лет . Младшая дочка, хохотушка и любимица Лидуся, заканчивала  девятый класс. Старшая, Катенька, пожелавшая  учиться в художественном колледже областного центра по специальности "дизайнер" , тоже была на выпуске.
       Вот когда грянул гром!
       Анна и Фёдор поехали на вручение дипломов.
       Денег на торжество она дала немало! Пусть  запомнится Катеньке  событие огромной важности, хотя некоторые семейные моменты уже легко пропускала , как несущественные.
       Анна уже заметила натянутые отношения между мужем и старшей дочкой. Но некогда было разбираться. Муж  больше, чем она, занимается детьми. Подумала: "Мало ли что сказали друг другу! Молодость нетерпелива, а Фёдор, рано стареющий ворчун, готов ограничивать их во всём. Но это так несовременно, совково."
        И всё-таки она их любила – и мужа, и девочек. Не винила его ни в чём. Люди разные. Он из тех, кто не вписался в новую реальность, зато она всего добилась и всё им предоставила!
         В числе первых на вручение диплома была вызвана на сцену Катя. Одетая в изящное модное платье, с модной причёской, безупречным макияжем, она выделялась на фоне большинства скромных сокурсниц. Анна Семёновна гордо поглядывала на соседей и даже на мужа. В застолье, организованном в помещении рядом с актовым залом, продолжались поздравительные и благодарственные речи, поднимали бокалы за успешное профессиональное будущее выпускников и здоровье преподавателей и родителей.
      Танцы подняли с мест всех. Фёдор пригласил жену нехотя на один  и наотрез отказался от дальнейшей движухи. На дочь он смотрел безрадостно, и это непонятно было Анне. На какое-то время она потеряла Катю их вида и вдруг увидела, что две девушки ведут её под руки на выход. Катя поразила её своей бледностью. Она бросилась следом. Девушки скрылись в туалете. А когда Анна попробовала войти за ними, дверь оказалась запертой изнутри. Сначала она тихонько стучала и просила открыть и объяснить, что с Катей, потом всё громче. Минут через пять к ней присоединился Фёдор и пообещал выбить дверь. Им открыли. Сопровождавшие  Катю девушки шмыгнули мимо и исчезли, как растворились.
       Катя стояла над раковиной растрёпанная и мокрая, видимо, на неё плескали водой.
– Увезите меня, –  еле выговорила она.
– Может, в больницу?
–Нет, нет, пожалуйста. Всё нормально.
         А утром она вынуждена была признаться, что  "попробовала" наркотик.
– Я уже видел её такой, – вставил словечко Фёдор, – Обещала прекратить! А курит она с 9 класса. Ты об этом не знала.
– Не буду больше. Что я не понимаю? Никогда не буду. Подружки уговорили,  –  отвечала она на трагические шипенья и завывания матери.
– Вот-вот, именно это она говорила, когда начала курить .
           Потом были слёзы и наказ мужу – не спускать с неё глаз, а в случае чего принять меры. Но всё как-то утихло и ушло в прошлое.
            Катя устроилась на работу. И в этом же году вышла замуж.  Заработки у молодых были не ахти. Но...  на что Анна Семёновна?! Она держалась своей роли стойко! Гнёздышко молодых было обставлено её трудами. И даже питались они , благодаря  постоянным вливаниям её средств  в их бюджет.
           Через год родились близняшки –Дима и Оленька. Молодые привычно получали помощь от трудов Анны. Катя находилась в декретном отпуске. Костя работал шофёром и учился в горном институте заочно. Казалось, всё идёт как надо.
            И вдруг... Опять это вдруг. Так врывается в жизнь всё плохое. Костя подал на развод. Родители Кати узнали об этом, как  о совершившемся факте, но постепенно  привыкли и к нему, ничуть не обвиняя дочь и ничего не требуя с зятя. Что он мог дать при его зарплате? Много их сегодня разводится!
            Анна работала. Диме с Ольгой было уже по шесть лет. Они посещали садик, а на выходные Катя приводила их к бабушке и дедушке. Внешне всё было прилично и благопристойно в их красивой семье. Лида, окончив среднюю школу, поступила в престижный вуз. И, хотя  отчуждение между сёстрами было заметно матери, всё не хватало времени поговорить по душам, хоть с одной из них. Как-нибудь рассосётся. Семейное благополучие по-прежнему держалось на ней. Она развивала свой бизнес, не привлекая в эту сферу мужа.
           Холодные отношения Фёдора и старшей дочери Анна по-прежнему объясняла  его излишней принципиальностью, чистоплюйством, неумением простить за тот давний грешок, за то, что наркоту попробовала.  Но сама она всех их и за всё прощала, любя каждого по-своему.
            Была весна, 2008 год. Сложное время для бизнеса. Надо было держаться на плаву, и Анна держалась. Разразись всемирная катастрофа, и та бы не оторвала её от дела. Как-то в мае Анне позвонила Катина подруга и одноклассница  – Маша:
– Приезжайте скорее. С Катей плохо. Дети плачут. А мне некогда, я не могу с ними сидеть.
По приезде они услышали ошеломляющий рассказ о том, что Катя давно сидит на наркотиках и  не справляется с собой совсем, что она, Маша, считает худшим злом покрывать подругу и молчать. У Кати бывают сильнейшие ломки, и, боясь напугать детей, она стала прибегать к Машиной помощи, пользуясь привязанностями прошлой дружбы. И всё просит не выдавать её, никому не говорить и обещает взять себя в руки. Испуганная  Анна  осталась ночевать с детьми и провела с ними не только выходные, но и понедельник. Фёдор искал дочь по всему городу. Она пришла к вечеру следующего дня.
– Расскажи мне, всё расскажи, Катюша, как это случилось? Почему? – потрясённая мать старалась сдерживаться.
– Я не могу бросить. Сначала я думала, что брошу, но я не могу. Как, как мне избавиться от этого? Теперь не могу!
– Я помогу. Я всё сделаю, – клялась Анна, хватая её за руки.
– Как ты мне поможешь? Тебе же вечно некогда.
– Помогу, помогу. Давай, ты уволишься с работы. Мы найдём клинику, найдём лучших специалистов. А ещё тех, кто эту заразу распространяет. Я их всех выведу на чистую воду.
– Ты хочешь, чтоб меня убили? Мама, я жить хочу! А они умеют убивать так, что никто их не найдёт. Они умеют прятаться, умеют уходить от ответственности.
– А хочешь, я брошу работу? Брошу и буду с тобой рядом, пока мы не победим !
– Бросишь? – Катя кричала с агрессией и  недоверием, – Ты бросишь? Ты этим живёшь! А нас ты не видишь!
Обвинение резануло по сердцу:
– Брошу! Ради вас хоть что сделаю!
– Помоги мне. Да, помоги! Я гибну! Мама, я так хочу жить! – опять крикнула Катя. Но в её словах появилась  надежда.
          Ломка была ужасная, самое тяжёлое время для зависимых – третий  день. Катю тошнило, трясло, как в лихорадке. Смотреть на неё было боязно. Лицо заострилось, глаза, обведённые чёрными кругами, провалились яминами. Ещё через день или два наступил внешний покой и апатия.
         Оля с Димой оставались с дедом. Анна не отходила от дочери и всё сильнее погружалась в её жизнь. Да, Костя ушёл из-за этого. Бывшая молодёжная тусовка затянула её наркотой. Героин стал её обыденностью. Она давно не работает. Она получала от матери столько денег, что ей хватало. Сначала управляла своей привычкой, но доза увеличилась и процесс стал не управляем.
        Анна   положила дочь в клинику, с её согласия, на целый год. Пристроила бизнес под управление нанятого менеджера. И, пока та лечилась, стала ходить в церковь, слушать батюшек. Незаметно сознание повернулось к собственной вине. Молилась, каялась, читала, встретила в церковной среде победивших зависимость. В клинике уговорила дочку надеть крестик. " Ты крещённая. Имеешь право. Чтобы Ангел был с тобой, надень". Та надела., пока лежала , носила крест,  даже  больничную  церковку посещала вместе с матерью, выучила несколько молитв. 
         Анне казалось, что всё позади. Теперь она будет всегда рядом со своими детьми и будет спасать их по-другому, не осыпая деньгами, а чтобы чистота была в душах, чтобы Господь стоял рядом с ними.
         Катя вышла из клиники с планами, как она будет жить для своих детей, как она все силы отдаст для их будущего. Анна радовалась, ведь теперь их планы были похожими. И Фёдору сказала, что всё плохое позади, всё у них наладится. Для Кати её дети и забота о них станут спасательным кругом.
          С полгода прошло спокойно. Анна вернулась в свой бизнес. И снова звонок от Маши повернул всю их жизнь:
–Приезжайте, Катя у меня. У неё ломка. Детей Катерина оставила дома одних
 Помнит про это, беспокоится, но не даёт звонить вам. А я посчитала нужным. Такой я её не видела ещё, как бесноватая, орёт. Крестик с себя сорвала и выбросила, хохочет страшно.      
           Бросились на помощь. Анна даже не замечала, что муж не разговаривает, собирается молча, как робот и на её речи не откликается. Привезли к себе и Катю, и ребятишек. Врачи на дом приехали. Вывели из дурного состояния, на повторный учёт поставили, велели следить и в случае чего не затягивать с лечением.
– А что лечение? Оно ведь не помогло насовсем.
И снова разговоры с дочерью, клятвы и обещания с её стороны – "не буду".
– А крестик зачем выбросила?
– Не знаю.
           Дочь пошла по кругу. Обманывала и делала своё, в ломке просила: "Надень на меня крест! Мне легче с ним" и снова теряла его. С тех пор теряла, не выходя из дома. Анна накупила много освещённых. В самые тяжёлые моменты дочь просила надеть , вместо очередного утерянного...
– Пойдём снова в клинику, – предлагала Анна. Пыталась ограничить в средствах. Катя начала продавать вещи и мебель .
– Подожди. Я справлюсь! Мама, я жить хочу! Детей вырастить сама хочу!
Но скоро стало ясно, обещания не работают.
Наконец, согласилась, легла на лечение.
      Придя как-то к дочери в клинику, Анна увидела, как санитарка сунула ей небольшой бумажный свёрток. Догадалась, что там. Приступила с  пристрастием:
– Отдай, слышишь, отдай немедленно! – кричала, чтобы явился главный врач. Санитарку уволили, наркотик вместе со шприцом изъяли..
          У Катерины случилась истерика:
– Моя жизнь! Что хочу, то и делаю! Ты сама мне её испортила. Теперь не мешай! – искажённое злобой обескровленное лицо дочери было ужасно. Она готова была броситься на мать с кулаками, если бы не персонал.
         Чем больше Анна узнавала о болезни дочери, тем сильнее  убеждалась: лучше не допускать подобного, чем так  безуспешно бороться.
      А спустя несколько дней дочь сбежала из клиники, хитро усыпив неустойчивую бдительность кого-то из сестёр.. Обнаружили пропажу во время вечернего обхода, очень быстро. Но  никак не могли найти. Сообщили родителям. Те разделились. Фёдор находилась в квартире Кати. Дома оставалась Лидуся с Димой и Олей. На этот раз прокололась Лидуся. Начало наркотической зависимости сестры наблюдала она, но выдать не могла, до сих пор  решала, будет ли это предательством или нет.
        Анна ездила по городу в надежде встретить дочь. Муж позвонил в одиннадцать :
– Аня! – он давно так не называл её. Сразу во сто крат подскочила тревога, – Аня, – повторил Фёдор, она появилась у Маши. Ей плохо. Она теряет сознание.
            Помчалась к Маше. Ворвавшись в квартиру, благо дверь была не закрыта, бросилась к Кате, которая, в том самом пёстром халате, в котором была в больнице, лежала на диване безжизненная, бледная, страшная, омертвелая.  Анна припала к дочери:
– Катенька, доченька, что, что ты сделала с собой?
Но та не открывала глаз, бессильно валилась из её рук и ничего не отвечала.
           Анна легко подняла дочь. Маша бежала впереди, распахивая двери. Увидев у подъезда работавшую машину, догадалась открыть. Когда мать устроила Катю на сиденье, та застонала, открыла глаза и узнала её:
– Мама, я так хочу жить.
 Анна пошарила у неё на груди, и, не найдя крестика, сняла с шеи свой и надела на неё. Катя уцепилась за него рукой и прошептала: " Теперь хорошо!"  Это были последние слова дочери.