Прекрасная Эрикназ, отрывок 2. 11

В середине ноября 1823 года в Тебриз прибыли доктор МакНейл и его супруга Элизабет. Следуя в Тегеран, они проделали долгий путь из Лондона через Россию, но в Тебризе вынуждены были задержаться – Элизабет, готовившаяся стать матерью, чувство-вала себя неважно. В связи с этим доктор Кормик испросил у шахзаде разрешения вос-пользоваться присутствием коллеги и проконсультироваться с ним относительно не-скольких сложных случаев. Фактически это означало просьбу открыть перед МакНейлом двери гарема (самому Кормику, как личному врачу шахзаде, доступ туда был открыт все-гда).
Аббас-Мирза, просвещенный и образованный правитель, разумеется, разрешение дал. Два доктора осматривали женщин и детей, переговаривались на латыни, вызывая у служанок и евнухов благоговейный трепет – на Востоке к ученым людям всегда относятся с глубоким почтением. По настоянию Айше-ханум, матери Мухаммед-мирзы, осмотрели также и молодого принца.
МакНейл, прекрасно владевший фарси, задавал мальчику вопросы, но ни на один из них Мухаммед не ответил. Хмуро сдвинув брови, он позволил себя осмотреть. Воз-можно, и не позволил бы, будь на то его воля. Закончив осмотр, МакНейл ласково улыб-нулся сердито насупившемуся пациенту и сообщил Айше-ханум, что полностью согласен с доктором Кормиком – мальчик физически здоров, хотя и несколько истощен. Кормику же он заметил по латыни:
– Мальчишка полный идиот. К тому же злобный идиот – так смотрит исподлобья, что становится не по себе.
– Совершенно с вами согласен, коллега, – со вздохом ответил Кормик.
И хотя никто в гареме латыни не знал, тон и выражения их лиц были весьма выра-зительны. Окинув врачей недобрым взглядом, Мухаммед повернулся и выбежал из ком-наты, а новую волну слухов о слабоумии молодого принца уже было не остановить – она перехлестнула через стены гарема и покатилась по Тебризу.
Разумеется, Гайк слышал сплетни о мирзе. Когда по приказу Аббас-Мирзы он впервые явился в просторный зал библиотеки шахзаде, чтобы провести урок с Мухамме-дом, ему было не по себе. Однако в памяти ожили слова отца: слушай всех, но верь лишь собственным глазам и ушам. При встрече в типографии молодой мирза идиотом ему не показался, и это немного успокаивало.
Перед началом занятий Гайк достал с полок и разложил на широком каменном столе развернутые географические карты. Урок он начал словами:
– Перед мирзой лежит весь мир, но чтобы понять его, следует изучить каждый крохотный уголок.
Мухаммед настороженно уставился на атлас, в ломком мальчишеском голосе про-звучал вызов:
– Мир нельзя разложить на части, его можно постигнуть лишь благодаря озаре-нию.
Гайк слегка растерялся, но тут же взял себя в руки.
– Мирза прав. Но озарению предшествует долгий и упорный труд. И труд этот есть постижение знаний, накопленных предками. С древних времен люди пользовались кар-тами – купцы и мореплаватели находили по ним верный путь, военачальники изучали места, где должны были вести бой. Ученые изобрели способы сводить все карты воедино. И вот эта карта изображает всю нашу Землю, – он указал на карту полушарий.
Сдвинув брови, Мухаммед разглядывал прекрасный образчик издательства Янсона.
– Почему здесь нарисованы два колеса?
– Эти два круга изображают Землю с двух разных сторон.
– Разве Земля похожа на колеса?
Услышав столь наивный вопрос, Гайк с трудом подавил желание улыбнуться – принц для своего юного возраста был удивительно сведущ в философии суфизма, но со-вершенно не имел представления о естественных науках. Очевидно, его наставник мирза Агаси Ереванци уделял все внимание этическим воззрениям своего питомца, считая остальные познания излишеством.
– Земля похожа на мяч, которым любит играть мирза.
На лице Мухаммеда было написано явное недоверие.
– Аль-Газали писал, что ученые выносят суждения, опираясь на догадки, а не на истинные достоверные знания, – презрительно проворчал он, – как можно знать, что Зем-ля похожа на мяч?
– Это как раз и есть достоверные знания. Да будет известно мирзе, что триста лет назад мореплаватели Магеллан и дель Канно обогнули Землю и доказали, что она кругла. И не только Земля – круглы Луна, Марс, Венера и Солнце. И все они вращаются в про-странстве.
Мухаммед молчал, какое-то время, осмысливая услышанное. Очевидно, он был еще не до конца убежден, но теперь уже с большим с интересом разглядывал лежащие на столе атласы.
– Что это за линии? Разве Земля изрисована линиями?
– Эти линии невидимы глазу, но они необходимы, чтобы точно определить поло-жение места на Земле. Такие линии есть на картах Птолемея, географ Меркатор из Фла-мандии назвал из параллелями и меридианами. 
Подумав, Мухаммед указал на фламандский атлас.
– Мне больше нравятся эти карты, – в голосе его появились повелительные нотки, – я хочу учиться по ним!
– Мирза прав, – мягко возразил Гайк, – они красивее, их гравировали очень тонко, оттиски с них изящнее, но карты Кассини намного точнее – их составляли в течение де-сятилетий и использовали новые методы. Уже четыреста лет существует топография – наука о составлении карт. Как можно военачальнику вести бой, точно не зная местности? Поэтому измерения европейских топографов теперь стали намного точнее, они исполь-зуют научные методы. Мирза ведь понимает: для успеха военных действий полководец должен иметь не красивые, а точные карты.
Мухаммед слушал, широко открыв глаза.
– Теперь я понимаю, почему сердце моего великого отца Аббас-Мирзы склоняется к Европе, – воскликнул он, – только там можно обрести кладезь мудрости!
– Не только там, мирза. Персидский ученый Хабба;ш  аль-Ха;сиб и его сын Абу-Джафар были великими астрономами и математиками. На основании их трудов можно точно определять киблу (направление в сторону священной Каабы в Мекке из любой точки земного шара).
Мальчик чуть наклонил голову, в глазах его светился интерес. Если ученику инте-ресно, его всегда можно обучить – так говорил Гайку его отец. И уже на первом занятии Гайк понял, что Мухаммед не столь глуп, как утверждают окружающие. Спустя несколь-ко дней принц перестал являться на уроки в грубой шерстяной одежде, надетой на голое тело, а вскоре щеки его округлились, и взгляд стал менее мрачным и отрешенным – из чего можно было заключить, что он перестал изводить себя бесконечными постами.
Теперь Мухаммед часто приходил на занятия раньше Гайка. Разложив на столе пе-реплетенные в книги карты фламандских и голландских издателей, атласы Кассини и Ки-рилова – бесценные приобретения, которыми шахзаде Аббас-Мирза, с юных лет питав-ший слабость ко всему европейскому, постоянно пополнял свою библиотеку, – он внима-тельно разглядывал их, думал, а потом задавал вопросы.
Вопросы порой казались странными, но молодой учитель считал, что мальчику полезно немного подумать – вот так, стоя над книгами. И в тот день, когда, бежав от страстного чувства, прозвеневшего в голосе Эрикназ, Гайк покинул дом Мелик-Бегларянов, объяснив это необходимостью спешить на урок, он покривил душой – до начала занятий времени оставалось немало.
Как обычно, Мухаммед уже ожидал его в библиотеке, но на этот раз не стал зада-вать никаких вопросов, а радостно сказал:
– Учитель, я хочу путешествовать!
Гайк с улыбкой кивнул. Рука его легла на первый лист атласа Кассини, изобра-жавший карту Парижа, и он очень медленно заговорил по-французски:
 – Мы в Париже, его высочество Мухаммед во Франции и желает видеть француз-ского короля. Что следует сказать?
Напряженно сдвинув брови, Мухаммед подбирал французские слова.
– Я в Париже, – ответил он наконец, – я желаю видеть его величество.
Мухаммед уже знал, как в Европе величают царственных особ и очень старательно выговаривал «его величество». За последние дни их занятий «путешествия» по Европе стали его любимой игрой.  И еще ему понравилось во время «путешествий» объясняться по-французски. Одобрительно кивнув, Гайк продолжал:
– Его величество король Франции хочет знать все о его высочестве иранском принце Мухаммеде.
– Я иранский принц, мое имя Мухаммед, мой отец – знаменитый полководец Аб-бас-Мирза…
 Сильно запинаясь, он временами умолкал – ему не хватало запаса слов, Гайк под-сказывал. И игра Мухаммеду нравилась тем больше, чем больше нового он усваивал. Кар-та полушарий Янсона перенесла их в Испанию, Афины, Стокгольм, и вновь вернула в Па-риж. Наконец Гайк открыл атлас Кирилова, и уже почти без запинки Мухаммед рассказал о себе по-французски «русскому императору».
После этого, положив перед своим учеником толстый том энциклопедии, Гайк за-ставил его читать по-французски и помогал переводить. И, наконец, усадил переписывать басню Лафонтена.
– Надеюсь, когда придется написать важное послание на французском языке, мир-за не забудет, что рука должна двигаться слева направо.
Улыбнувшись шутке, Мухаммед низко склонился над столом и начал старательно выводить буквы. Гайк между тем гулял среди стеллажей и разглядывал книги – Вольтер, Дидро, учебники по артиллерийскому делу с описанием системы знаменитого Грибоваля, словари и энциклопедии. Шахзаде, с юных лет вынашивающий идею реформирования армии, стремился отыскать любые новинки, о которых до него доходили слухи. И тут же стояли бесценные рукописи на арабском и фарси. Осторожно снимая их с полок и про-сматривая, Гайк забыл о времени и вздрогнул, когда услышал голос Мухаммеда:
– Учитель, я закончил работу.
Исправив ошибки, Гайк перешел на фарси и похвалил усердие своего ученика:
– Скоро мирза сможет свободно писать и говорить на языке франков. Тогда мирзе можно будет путешествовать по всему свету, ибо везде найдутся люди, знающие этот язык. На сегодня наш урок окончен, мирза может отдохнуть, я же верну на место книги.
Он начал бережно расставлять на стеллажах книги и атласы. Мухаммед мог ухо-дить, но не спешил покинуть библиотеку – за несколько дней он привязался к своему мо-лодому учителю, ему не хотелось так скоро расставаться.
– Завтра у нас нет урока, учитель, ты пойдешь в типографию к мирзе Салеху?
– Нет, мирза, завтра я уезжаю – собираюсь взять интервью.
– Взять… что?
– Интервью.
Гайк вытащил новостной листок и протянул Мухаммеду. Повертев его в руке, мальчик стал читать, шевеля губами.
– Это похоже на La Gazette, о которой ты мне рассказывал? – привычно выпятив губу, с некоторым сомнением спросил он.
Гайк засмеялся и забрал у него листок.
– До La Gazette нам еще далеко, мирза должен это понимать. Чтобы привлечь вни-мание читателя, нужны обученные репортеры – кто-то ведь должен находить интересные для читателей новости. Для этого нужно брать интервью – расспрашивать людей. Потом репортер должен интересно описать все, что он узнал. Без хороших интересных статей никто не будет покупать La Gazette, – он спрятал листок и вновь начал расставлять книги, но Мухаммед не отставал.
– А что пишут во французской La Gazette, учитель?
– Что? – Гайк припомнил рассказы отца. – Например, во времена Ришелье сын герцога Шатильона похитил девушку из семьи Монморанси и тайно женился на ней. Об этом немедленно написала La Gazette. Статья пробудила в народе такое сочувствие к влюбленным, что король не решился их наказать. Родителям пришлось простить молодых супругов и признать их брак.
– Значит, La Gazette не только рассказывает новости, она пробуждает у людей чув-ства, – серьезно сказал Мухаммед.
– Мирза прав, кардинал Ришелье часто использовал La Gazette, чтобы привлечь симпатии народа и пробудить ненависть к врагам.
– В Иране непременно должна быть La Gazette! – решительно заявил молодой принц. – Учитель, а у кого ты будешь завтра брать интервью?
– У Самсон-хана, что живет на озере Урмия.
Неожиданно Мухаммед пришел в восторг.
 – У Самсон-хана! Как же давно я не видел Самсона и его дочь Мариам, мою мо-лочную сестру!
– Дочь Самсон-хана – молочная сестра мирзы? – поразился Гайк.
– Ее мать ханум Мария вскормила меня своим молоком. Она была очень здоровая и крепкая женщина, поэтому моя мать Айше-ханум с соизволения моего великого отца шахзаде выбрала ее мне в кормилицы. До трех лет я был неразлучен с ней и Мариам, и потом им было дозволено постоянно меня навещать. В детстве я был к ним очень привя-зан. Ханум Мария была армянка, как и ты. Добрая женщина и красивая. Самсон очень любил ее. Он почти лишился ума от горя, когда ему пришлось ее убить.
Ошеломленный Гайк, едва не выронив атлас, который держал в руках, уставился на Мухаммеда.
– Да простит меня мирза, но я не понял. Самсон-хан убил свою жену?
Мальчик пожал плечами.
– Что ему оставалось? Он застал ее в объятиях другого мужчины. Мне жаль мою молочную сестру Мариам, она лишилась матери, но иначе Самсону нельзя было посту-пить. Ты мог бы простить своей жене измену, учитель?
– Не знаю, – поёжившись, ответил Гайк, – у меня нет жены.
– Самсон-хан не из тех, кто прощает предательство, – продолжал принц, – но он и сам на него неспособен. Отец мне сказал: «Из всех, кто мне служит, я могу безоговорочно верить только Самсон-хану, и ты ему верь – когда-нибудь он станет твоей главной опо-рой». Мой великий отец шахзаде ценит Самсон-хана, он сам устроил его второй брак – нынешняя жена Самсона царского рода, дочь царевича Александра, сына царя Картли Ираклия. Учитель, я хочу поехать с тобой и посмотреть, как ты будешь брать интервью!