Кауиэм...

     Неоднократно уже говорилось о том, как устроено их мышление. Кауиэм. Но сколько ни говори, а всё равно остаются неясности  в рассказах ребятам о зверятах.

     Зверята - это политологи, которых всегда было много, а теперь стало ещё больше. А ребята - это люди обыкновенные, обычные, часто на политологов наталкивающиеся.

      Политолог - это зверь, который не всегда безопасный. Он становится агрессивным и может умственно покалечить обычного человека в период гона.

      Гон в жизни политологов - это не когда их кто-то куда-то гонит, а когда гонят они. Политологи. Гонят политологи словами, которые произносят и записывают. В период своего гона политологи, как пулемёты, строчат по людям  соединениями слов.

     Вот эти самые соединения слов и создаются мышлением политологов. Иногда обыкновенному человеку не удаётся понять, что именно высказал или написал политолог.  И доступность речей политологов для понимания, и в них непонятки, вызываются особенностями мышления политологов.

       Сильно влезть в глубину любого мышления, в том числе политологического, могут только нейробиологи и нейрохирурги. Которые изучают: как какой нейрон устроен, что из себя выделяет и как дружит или ссорится с другими нейронами в сети.

       Не вдаваясь в особенности многотрудной, но очень  полезной жизни нейронов, особенностями мышления политологов можно назвать:

      Первая особенность. Состоит в тои,  что политологи мыслят, рассматривая главными не столько интересы, сколько потребности. То, что любой человек, в том числе и политик, нуждается в том, чтобы есть и пить самому и кормить членов своих семей - это политологи называют экономическими соображениями.

      Вторая особенность. Тяга мышления политологов, особенно тех, кто занимаются внешней политикой, к географии. Те политологи, у которых не очень хорошо с памятью, перед тем, как что-то сказать или написать о внешней политике, смотрят на географическую карту. У тех политологов, у которых хорошо с памятью, их мышление и есть географическая карта. Такое соображение, что внешняя политика государства определяется географическим положением той страны, в которой это государство расположено, самими политологами называется географическим или геополитическим.

   . Третья особенность. Состоит в том, что для того, чтобы начать мыслить политологически, надо уметь придавать себе внушительный вид. Тот человек, который не умеет придавать своему внешнему виду внушительность, никогда не станет подлинным политологом. Но для того, чтобы поговорить о политике, журналисты, например, часто приглашают тех, чья  внушительность внешнего вида является  недостаточной для организации правильного политологического мышления. Зачем приглашают таких, без внушительного политологического вида? Или для смеха, или для разнообразия. Вот и природа - такая же, как журналисты, создала не только неприметных, но подлинно голосистых соловьёв, но и попугаев, у которых внешний вид не столько внушительный, сколько вызывающий, если не смех, то хотя бы улыбки. Благодаря своему яркому и вызывающему  внешнему виду попугай может гнать, что ему угодно, потому что попугая не столько слушают, сколько на него смотрят.

      Четвёртая особенность мышления политологов. Заставляет убеждать политиков и людей обыкновенных, что только в словах политологов о внутренней и внешней политике есть значения и смыслы. Политологи часто говорят о себе, что содержанием их профессиональной деятельности является производство смыслов. Обыкновенному человеку понять, что такое производство смыслов, очень трудно. Обыкновенный человек знает, что такое производство материальных  товаров или  материальной продукции и оказание нематериальных  услуг, а какую услугу обыкновенному человеку оказывает политолог, как производитель смыслов, обыкновенный человек часто понять не может. Смысл на хлеб не намажешь, смыслом от дождя или от холода не укроешься. Смыслы нужны тем, которые хотят, чтобы их слушали и слышали, читали и понимали. Если обыкновенному человеку платят зарплату и он сыт, согрет, одет, обут, то, наверное, он может и без политологических смыслов и значений обойтись. Пусть это будет не в обиду сказано: ни политологам, ни обычным людям.

     Пятая особенность политологического мышления. Направленность на то, чтобы заставлять сказанное и написанное своими конкурентами-соперниками  называть ложью, фейками, и только сказанное и написанное  самими  собой оценивать как правду. Политолог - не философ, он истины не ищет. Политолог работает на свою востребованность. Востребованность, а не истина, является источником доходов политолога. А чтобы политологу платили или признавали его авторитет, нужно умело доказывать, что всё, что говорят соперники политологов - это ложь или фейки, и только то, что говорит конкретный политолог - чистая правда. Самая главная особенность мышления политолога - вера в правдивость своих соображений и неистребимое желание оценивать то, что говорят и пишут соперники, исключительно как ложь или фейки.

      Шестая особенность мышления политологов. Раздражительность. Политолог сильно раздражается, когда его не слушают и не читают, или тогда, когда ему платят, как он думает, очень мало за то, что он наболтал, извините, наговорил и написал. Нет политологов, которые бы совсем не раздражались, но сильный политолог быстро берёт за узды свою раздражительность и быстро ставит её в стойло спокойствия!

     Седьмая, не последняя, но здесь - заключительная особенность политологического мышления.  Гибкость. Заключается в том, что когда политикам и публике не нравятся ни экономические, ни географические соображения политолога, он быстро становится или конспирологом, то есть искателем неявных, латентных, скрытых соперников политикам, или мистиком, или эзотериком.

      Намедни, то есть на днях, один очень мудрый политолог говорил об истории ГДР. Этого политолога чаще называют настоящим исследователем, учёным, а тут что-то его понесло. Решил проявить свою внушительность то ли в мистике, то ли в оккультизме, то ли в эзотерике.

     Эзотерика в политологии - это когда политолог делает вид, что только он и никто другой может подсказать политикам, как им успешнее всех  других действовать в политике.

     Политологи-эзотерики серьёзно тратятся на то, чтобы выглядеть так, будто  по результатам прохождения ими многочисленных ступеней посвящения кто-то выдал им знание сверхуспешных способов политического действия!

     В отличие от политологов-мистиков, которые всем рассказывают,  что изучают действие на политику высших светлых Сил, политологи-окультисты делают вид, что изучают действующие в политике тёмные Силы.

      Так вот этому маститому политологу, которому надоело высказывать географические и экономические, то есть практичные соображения, захотелось проявить себя, в отношении некогда существовавшей ГДР, политологом-оккультистом.

       Данный дедушка отечественной  политологии очень красочно и трепетно стал рассказывать, что ГДР - это никакая не Восточная, а Средняя (Митцель, кажется, по-немецки) Германия.

      А Восточная Германия - это то, что раньше было Бреслау, Восточной Пруссией, Данцигом, Кёнигсбергом,  Штеттином, а теперь стало польскими Вроцлавом, Гданьском, Щецином и российской Калининградской областью.

     И политологический дедушка рассказал, что в восточной Германии прусско-саксонского духа не осталось, а в ГДР, то есть не в Восточной, а в Средней Германии, этот дух оставался и при  социализме (при Э.Хоннекере, кажется), и остаётся и сейчас, уже в двадцать первом веке.

      Да, несомненно, рассматриваемый почтенный политолог проявил себя как настоящий оккультист - выявил тёмную Силу, которая была в ГДР и осталась  в восточных землях современной ФРГ, то есть воинственный прусско-саксонский дух Средней Германии.

     Но нам-то, современным россиянам, что с этим духом делать сейчас, в двадцатые годы двадцать первого века? Дедушка-политолог не сказал.

      Вот часто они, политологи, так: от них ждут того, как действовать сейчас, а они начинают рассказывать, как оккультисты, о тёмных Силах или слишком глубоко погружаются в историю.

       Такова особенность мышления политологов: когда не знают, что предложить сегодняшнему дню политиков и обычных людей, говорят и пишут или о тёмных силах, или о
прошлом.

      Может быть, и не надо пока политикам и обычным людям, как зрителям, слушателям, читателям соредотачивать своё внимание на том, что говорят и пишут политологии, особенно политологи-оккультисты и политологи-эзотерики.

      Правы те политики и обычные люди, которые интересуются тем, что происходит на линии боевого соприкосновения и тем, что о происходящем думает и что делает большинство российского народа.

      Но и семь особенностей мышления политологов мы не зря выявили, вполне возможно, это выявление пригодится в самом ближайшем будущем.