Ромас Глава четвёртая

«РОМАС»

Жизнь судового механика


Глава четвёртая


Ближе к полуночи он отложил книжку и только лёг в постель и закрыл глаза, как раздался сигнал судовой тревоги и прозвучало объявление голосом:
— Аварийная тревога! Экипажу срочно занять свои места согласно расписанию по аварийной тревоге!
По тревоге Астахову предписывалось находиться в ЦПУ. Он выскочил из кровати и, на ходу одеваясь, побежал в машину. Пользоваться лифтом во время тревоги запрещалось.
В ЦПУ уже все собрались, сидели и ждали разъяснений, что же случилось, какие будут вводные по тревоге и чем она вызвана, но дополнительных разъяснений по трансляции не последовало.
Только через некоторое время с мостика позвонил по телефону старпом и приказал, чтобы позвали старшего механика.
Взяв трубку, стармех молча выслушивал, что ему говорил старпом. Все с нетерпением не сводили глаз с деда, у которого во время разговора ни единая мышца не дрогнула на лице, а только взгляд застыл в какой-то неведомой точке.

Дядя Коля был человек сдержанный и по нему порой было сложно, а то иногда и невозможно определить, какие мысли витают у него в голове. В любой стрессовой ситуации он оставался спокойным, поэтому механики с мотористами всегда были уверены, что они за его спиной стоят как за каменной стеной.

Закончив разговор, стармех медленно положил трубку телефона и многозначительно произнёс:
— Так, ребятки, у нас начались неприятности.
Тут же посыпались вопросы:
— Что такое? Что случилось?
Дядя Коля сделал паузу, подождал, пока на него перестанут сыпаться вопросы и серьёзно осмотрел подчинённых.
— Помните, у нас был Коля матрос, когда мы на Америку ходили?

***

Кто же не помнил тот рейс! Он длился долгих восемь месяцев.
Это был первый рейс судна после постройки из Японии на Америку.
Первым портом был Лонг-Бич, потом один за другим шли Сан-Франциско, Ванкувер на реке Колумбия, Сиэтл и канадский Ванкувер. Обойдя эти порты, судно возвращалось в Японию.
В Японии предстояли заходы ещё в четыре порта.
После Японии судно шло в Гонконг, из Гонконга переходило на Филиппины и возвращалось в Японию.
Продолжительность такого «круга» составляла чуть больше пятидесяти суток.
Коля, которого упомянул стармех, был матросом из какого-то рыбацкого колхоза на Азовском море.
Каким образом ему открыли визу, как только его приняли на работу в пароходство, никто не знал. По всем правилам человек при найме в пароходство должен отработать год в каботаже, и тогда ему открыли визу, позволяющую работать на судне, идущего за границу, а Коле сразу, как только он приехал, и визу открыли, и направили на новое судно, работающее за границей. Это вызывало всеобщее любопытство, потому что все думали, что Коля — агент КГБ, и из-за этого относились к нему осторожно и особой дружбы с ним никто не водил.

***

— Так вот, этот Коля, — продолжал Николай Васильевич, — удрал с судна.
— Как с судна? — чуть ли не разом у всех вырвался возглас.
Ведь все же знали, что Коля в этот рейс не пошёл, потому что уволился из пароходства и собирался возвращаться в свой рыбацкий колхоз.
Никто ничего понять не мог. Все присутствующие эмоционально выражали свои эмоции и выдвигали предположения, но стармех, не обращая внимания на гомон, продолжил:
— Матрос, который заступил на вахту в ноль часов, увидел Колю, который вылез из трюма с просьбой дать ему воды. — Стармех сделал паузу и осмотрел притихших механиков и мотористов, ожидая пока они замолкнут: — Матрос согласился принести воду, а сам пошёл не за водой, а побежал к помполиту доложить, что увидел Колю на борту с грязной физиономией. Но когда они пришли к тому месту, где надо было отдавать воду, то Коли там уже не было, и капитан подумал, что он где-то спрятался на судне или по якорной цепи спустился в море и уплыл. Поэтому всему экипажу сейчас находиться по расписанным местам и ждать дальнейших приказаний.
— А может быть, он ещё на судне? — предположил кто-то из слушающих стармеха.
— Может быть, — согласился дядя Коля и приказал: — Поэтому всем быть готовым к любым неожиданностям.
Стармех тут же послал токаря в токарку, чтобы тот нарезал всей аварийной партии машинного отделения железные прутки для обороны.
Вооружившись, машинная команда заняла оборону. Задраили все люки и двери в машинном отделении, чтобы никого не впускать и не выпускать.
Астахова с Ванькой оставили в ЦПУ, а остальные пошли на досмотр судна.
Капитан сообщил в посольство в Гонконге о происшествии.
Представители посольства тут же приехали на судно.
Экипаж собрали в столовой команды и рассказали о произошедшем. До сведения каждого члена экипажа довели, что надо делать, если они встретят Колю.
Оказывается, матрос Сашка первым делом, когда увидел Колю, побежал не к помполиту, а к старшему мотористу Витьку, который был как босс во всей машиной команде и пользовался авторитетом у всего экипажа.
Сашка прибежал к Витьку с вопросом:
— Витёк, что делать? Я Колю видел у трюма! Он грязный, чумазый и просит принести воды!
Время было около полуночи, а Витёк уже спал. Но от такого известия моментально проснулся и тут же приказал Сашке:
— Беги к помполиту и всё ему расскажи.
И Сашка, не теряя ни секунды, побежал к помполиту, всё рассказав тому.
Тут заваруха и началось.
На вахте после ноля часов находился четвёртый помощник, потому что второй помощник занимался грузом.
При инструктаже в столовой команды всем приказали:
— Никому ничего не рассказывать, всем идти и досматривать судно.
Но, несмотря на приложенные усилия, Колю найти на судне не удалось.
А так как вскоре погрузка закончилась и Колю не нашли, то приняли решение сниматься на Филиппины.

Переход до Филиппин занял около полутора суток. Судно пришло в Манилу, и его сразу же поставили к причалу.
Сашка, который, как он утверждал, якобы видел Колю, стал показывать, где он его видел. Это оказалось в районе трюма № 4. Оттуда и приказали сразу начать выгрузку.
Когда трюм полностью выгрузили, то досмотровая бригада спустилась туда.
На деке трюма нашли человеческие испражнения, бутылки с водой и портфель, в котором лежало несколько банок тушёнки.
Предположили, что Коля приехал во время стоянки на судно, ведь поток приезжающих и уезжающих никто не контролировал.
С вахтой стояла полная неразбериха. Происходила смена экипажей. Рейдовые катера подходили каждый час. Судно даже посетили фарцовщики на каком-то левом катере. Они бегали по каютам и просили продать джинсы, но когда узнали, что экипаж, который только что пришёл из заграничного рейса, уехал, то очень расстроились и сразу же сошли на берег.
В таком ажиотаже и неразберихе Коля и появился. Как и когда он появился — никто не знал.
Сашка между тем рассказал, что Коля пришёл к нему в каюту с бутылкой водки, они посидели с ним, выпили, а потом Коля сел на рейдовый катер и уехал.
Но уехал ли Коля? Этого никто не видел. Странно было, почему ни у кого в памяти кроме Сашки не осталось, что Коля приезжал на борт судна. Только Сашка утверждал, что Коля якобы приходил только к нему.
На этом поиски исчезнувшего Коли в Маниле завершились, а грузовые операции продолжились.

Перед подходом к Филиппинам дядя Витя собрал экипаж в столовой команды и провёл инструктаж по нахождению советских моряков в иностранном порту. Закончил он инструктаж словами:
— А если, не дай бог, я увижу или узнаю, что кто-нибудь купит спиртное у грузчиков, визы нарушители будут лишаться однозначно.
Но «бывалые» моряки тут же возмутились:
— А почему нельзя, что такого, у нас же у всех деньги есть?
Но помполит довёл до сведения возмущённых членов экипажа:
— А потому что они продают отравленную водку. Были случаи, что кто-то после употребления этого пойла оказался слепым. Правда, в нашем пароходстве таких случаев не было, но в Балтийском и Одесском были.
Астахов с Юриком переглянулись:
— Да, не повезло пацанам, - пробормотал Астахов.
Но, если поступили такие противоречивые сведения, требовалось их проверить.

После постановки к причалу и в начале выгрузки четвёртого трюма Астахов с Юриком, видя, что начальство толчётся там в поисках мистического Коли, решили действовать.
Парни решили произвести бартер. У их были зубная паста и одеколон. Рассовав товар для обмена по карманам, они вышли на палубу, к противоположному от причала трапу.
Там они обнаружили группу из нескольких филиппинцев, что-то подозрительно суетящихся. Карманы у многих из них как-то странно топорщились.
Увидев эту незатейливую группку, Астахов понял, что это местные «бизнесмены». Он не спеша подошёл к группке этих оборванцев, и начал разговор:
— Привет, парни! У вас есть что-нибудь на продажу?
— У нас есть виски на продажу, — сразу откликнулся самый шустрый из них.
— Покажи, — якобы не поверил шустряку Астахов.
Оборванец под именем грузчик вытащил из недр объёмных штанов плоскую бутылочку и показал её Астахову.
— Это самый лучший виски в Маниле, — стал он нахваливать свой товар. — По пять долларов за бутылку.
Астахов повертел фляжку в руках и показал её Юрику.
— Вроде бы то, что надо, — прочитав название на этикетке и посмотрев содержимое бутылки на свет, предположил Юрик.
Астахов вернул оборванцу бутылку со словами:
— Нет. Это говно какое-то. Да и много ты за него хочешь.
Начальник местной мафии, видя, что его товар не заинтересовал моряков, сразу же пошёл на уступки:
— Тогда можно поменять этот самый лучший виски в мире.
— А на что ты хочешь его поменять? — как бы невзначай поинтересовался Астахов.
Филиппинец сразу же отреагировал на его вопрос:
— Если у тебя есть мыло, зубная паста или одеколон, то я поменяю свой замечательный виски на твой товар.
— Есть у нас всё это, — согласился Астахов, видя, что дело сдвинулось с мёртвой точки. — Сколько ты дашь за мыло, зубную пасту и одеколон.
Филиппинец начал бесстыдно торговаться. Это-то и воспользовался Астахов, приученный к такому виду торговли.
В итоге договорились, что два тюбика зубной пасты меняются на одну фляжку виски White Castle. Одна бутылка одеколона — одна фляжка виски. Два куска мыла — одна фляжка виски.
«Бизнесмены» куда-то сбегали и принесли пакет с бутылками.
Юрик, не торопясь осмотрел каждую бутылку, побултыхал её и сгонял за сумкой с товаром для равноценного обмена.
Филиппинцы остались довольны. Да и Астахов с Юриком тоже.
Получив бутылки, они сразу же ретировались в надстройку. Там, в каюте у Юрика, они ещё раз осмотрели наменянное добро и спрятали его в воздуховод кондиционера, который дул отменно. Не пить же эту бурдомагу тёплой…
Получилось восемь фляжек этого самого лучшего в мире филиппинского виски White Castle.
Но пить такую дрянь они опасались. Недаром же дядя Витя вчера всех пугал на собрании.
В горьком раздумье и с печалью на лицах парни задались сакраментальным вопросом: «Пить или не пить?»
Но тут в каюту неожиданно постучался и зашёл начальник рации.
Он подозрительно посмотрел на двух «диогенов» и, как бы невзначай, поинтересовался:
— Чего такие печальные сидите? Кукую думку думаете?
Но Астахов с Юриком на ехидство начальника рации не отреагировали и тогда тот не выдержал:
— Ну-ка, давай, колитесь. — А начальник был постарше их и относился к этой шустрой молодёжи по-отцовски. — Наверное, наменяли что-то? – с усмешкой подозрительно осмотрел опечаленных «диогенов».
— Ага, наменяли, - тяжело вздохнув, сознался Астахов.
— И что наменяли? — уже помягче продолжил допрос начальник.
— Да вот, — Юрик вытащил одну фляжку, не поместившуюся в воздуховод, — White Castle наменяли. Но пить стрёмно.
На его слова начальник только усмехнулся:
— Подождите, сейчас дегустатора вызову, - и, подойдя к телефону, набрал номер радиста.
— Зайди в каюту четвёртого механика, — оповестил он абонента, который что-то прохрипел в ответ.
Через пару минут в каюту прискрёбся радист. По его опухшей физиономии легко и без всякой подсказки определялось, что они с начальником вчера вечером чем-то усиленно злоупотребляли.
Начальник рации дружелюбно махнул рукой радисту, приглашая того пройти в каюту:
— Слышь, Геша, похмелиться хочешь? – поинтересовался он у радиста, когда тот осторожно, чтобы не сотрясти голову, прислонился к переборке.
— А что, у вас что-то есть? — тяжело выдохнул радист. Его едва слышный шёпот, подобный шелесту последнего осеннего листика, трепещущемуся под порывами злобного ветра, едва сорвался с губ.
— Ну, вот есть White Castle, - и начальник указал на флакончик виски, одиноко стоящий на столе:
Радист недоверчиво посмотрел на окружающих:
— А что он, ядовитый, что ли? Что он у вас тут так одиноко стоит и вы его не пьёте.
— Да нет, вроде не ядовитый, — безразлично пожал плечами начальник. — Хочешь, — он посмотрел на еле живого радиста, — и тебе нальём.
По виду радиста и засветившемуся блеску в его глазах, легко определилось, что тот не против такого предложения.
Тогда начальник небрежным жестом взял одиноко стоящую бутылочку со стола и, отточенным жестом свинтил крышку с горлышка, набулькав часть её содержимого в любезно протянутый Юриком стакан. Радист дрожащей рукой принял подношение и сразу же опрокинул его в себя.
Забрав у радиста стакан, начальник с интересом посмотрел на него:
— Чего стоишь? Чего ждёшь? Садись. Посиди. Отдохни, - заботливо предложил он.
Радист послушно сел на диван и сморщился от головной боли.
Присутствующие с интересом наблюдали за поведением радиста. Через пару минут, повеселев, он скромно обратился к присутствующим:
— А ещё можно капелюшечку? – показав пальцами объём, необходимый ему для избавления от головной боли.
Начальник безразлично хмыкнул:
- Хозяин – барин. Если есть желание, то пожалуйста. Мы люди простые. Для хорошего человека ничего не жалко, - и вылил радисту остатки виски.
Тот и с этой порцией разделался, как и с предыдущей, одним махом.
В каюте стояла напряжённая тишина. Астахов время от времени поглядывал на часы, вспоминая отоварку в Гонконге, а Юрик нервно курил одну за другой беломорины и тоже краем глаза косил на настенные часы. Прошло минут сорок. Радист от тишины, безмятежной обстановки и дозы принятого даже стал клевать носом.
Тут уже Астахов не выдержал:
— Ну всё, значит, не отрава, пить можно, - прервав воспоминания, заявил он.
От такого заявления радист моментально очнулся, посмотрел на окружающих тупым взглядом, а потом до него дошло.
— Вы что, сволочи, гады? На мне эксперименты ставите, что ли? — чуть ли не орал он.
Начальник с Юриком ухватили его за плечи и попытались успокоить:
— Ну а что? С тобой всё нормально. Ты же не отравился. Мы тоже сейчас выпьем. И с нами будет то же самое. Ну, подумаешь, мы на сорок минут позже сдохнем, — уговаривали они разбушевавшегося радиста.
Поняв, что «банкет» никто не отменял и он сейчас продолжится, радист их великодушно простил. Они выпили ещё по одной фляжке на брата и на этом дело закончилось. У Астахова через несколько часов начиналась вахта.
В Маниле стоянка продолжалась весь световой день. На берег никто не сошёл, но зато с местными бизнесменами пообщаться удалось ещё раз, так что закрома начальника рации и радиста тоже опустошили от галантерейных товаров.

Конец четвёртой главы

Полностью повесть «Ромас» опубликована в книге «Ромас»: https://ridero.ru/books/romas/