Тайный партнер

               

Промчится детство – не заметишь.
Шагами зрелость искрой клеймишь.               
Провод оголенный: жизни ток идет.
Ангела не слышно из житейских вод.
Сердце нараспашку, тяжесть на душе,
Мир не идеален: сквозняк в голове.
Низменные страсти во главе идут,
Горечь, без сомнений, миром правит тут.
Любовь и сострадание спрятались внутри,
Устремлениям светлым места не найти!
Яблоко раздора как преодолеть?
Разум, неужели, не поможешь мне?


     В одном из захолустных городков в крошечном роддоме рожала юная женщина.
– Как больно. Скорей бы все закончилось, – боль разрывала тело. Девица уже не хотела ребёнка. Поверхность кресла раздражала нежную кожу, покрывшуюся мурашками. Усталые глаза смотрели в окно: «Светает. Так хочется домой в тёплую постель».

      В это время над роженицей, невидимой толпой, застыли несколько ангельских чинов.
– Неужели кто-то из нас?
– Я слышал, что время Даниила.
– Да. Да. Черед  его воплощения.
– Его ждет личное странствование!
– Путь человека. Он так важен для становления.
– Всем известно, что только этот путь дает самостоятельность мышления.
– Я уже был человеком.
– Правда?! Почему ты с нами? Ведь нужно быть в другой Иерархии?
– Не знаю. Что-то пошло не так. Меня вернули на Небеса, но в другом ранге. Ещё мое тело стало более плотным.
– Не отвлекайтесь.
– Идёт … идёт … видна головка.
– Кто это? Не понятно. Мальчик … девочка? – многие смотрели с потаённым желанием на рождающегося младенца. Им так хотелось быть на этом месте. Ведь человек – это личность – не укладывающаяся в обязательные Природой рамки и всегда правая даже в своей неправоте.

     Боль, терзающая тело роженицы, на мгновение замерла. Она почувствовала нечто, абсолютно не подвластное ей. Это мир Земли приглашал на свое представление.

      Влажная чернота неба набухла, готовясь выплеснуть рождающийся день. Появилась светлая полоса, размывающая темноту пространства. Серые… синие…фиолетовые… оранжевые краски – предрассветные небеса – извещали мир о скорой встрече со светилом. Магический миг наступил: огненный диск показался из-за горизонта и в обрамлении желто-розового одеяла стал стремительно подниматься. Свет, заливая улицы города, сменил тьму и тут же раздался крик новорожденной. Два великих таинства случились одновременно: рождение дня и появление на свет человеческого дитя.

– Девочка!
– Какая красавица!
– Повезло Даниилу. Жизнь женщины всегда полнее, чувственнее, чем жизнь мужа.
– Верно.
– Ей дано то, что ни возможно для мужчины. Она вынашивает и рожает дитя.
– Это главное: творение того, чего не было.
– Но женщина на своём пути более уязвима.
– Напутствие! Дайте напутствие!
– Мы долго не увидимся с товарищем.
– Да, никто из нас не знает своего пути. Только высшим чинам известно многое.

      «Мое напутствие: – ангельские чины склонились в низком поклоне перед старшим. – Все ангельские запреты с тебя сняты. Трудный мир человека открыт перед тобой. На своём пути познаешь, как часто высшее бывает в рабстве у низшего. Чувство долга, ответственность, сострадание поведут по жизни. Твоя лучшая черта – благоговение через любовь и благодарность – принесёт много боли. Не забывай, человеческая душа принадлежит только тебе, постарайся ее сберечь».

– Она знает, что была ангелом?
– Нет. Но в ней сохранится внутренняя чистота, если только снедаемый желаниями страстный мир людей не затемнит её. 
– Она будет нас слышать?
– Мы сможем общаться с Даниилом?
– Нет. Но перед воплощением ангелу была поставлена цель, и он согласился с данным вариантом существования.
– А Даниил будет влиять на её жизнь?

– В детские годы натура девочки будет чувствовать его присутствие. Ангельское служение Небесам и направленность его действий выльется в доброжелательство ребенка ко всему и любознательность. С возрастом – тревоги и страдания, усталость и разочарования полностью заглушат ангельскую суть. Но женщина по зову личной силы начнет искать дорогу внутри себя, которая будет вести ее к Божественному сознанию.

– Что будет, если она не найдет своего пути?
– Единственное, что может помочь человеческому дитю – это высота цели Даниила. Но она не будет понимать этого, просто что-то непонятное и неопределённое будет её останавливать и направлять. Как только женщина почувствует Божье дыхание внутри себя, откроется её связь с Даниилом. Они вместе дойдут до конца.
– Если нет?
– Тогда Даниилу придется повторить своё воплощение с учетом этой девичьей жизни.


– Девочка. Смотрите, какая прелестная, – матери показали новорожденную.
 – Она здорова? – красный мокрый кричащий комок меньше всего походил на красивую малышку. Лицо женщины прорезала гримаса. – Боли нет, но этот пронзительный вопль. Какой будет моя жизнь? – Желание стать лучшей мамой на свете, не входило в число её добродетелей. Муж, работа – это было интересным, трудным, но желанным, а ребёнок – это чересчур. Взваливать на свои неокрепшие плечи такую обузу.

 – Да. Все отлично. Сейчас врач осмотрит. Через пару часов вам привезут её покормить. Как вы себя чувствуете? – опытная акушерка была озадачена поведением мамаши.
 – Спасибо. Хорошо. – Женщина справилась с эмоцией. На губах появилась улыбка. Будучи холодной по природе, она старалась быть вежливой со всеми. – Вот только голова, кажется, у меня начинается мигрень. Пожалуйста, принесите обезболивающее.
– Вы будете кормить грудью, вам нельзя.
– Лекарство принесите.


– Света, просыпайся. Уже солнце встало. Я пошла на огород. Завтрак на столе. В палисаднике тюльпаны прополи. Умыться не забудь. – бабушка аккуратно прикрыла за собой дверь.
     Внучка потянулась. Нехотя открыла глаза. Глубоко вздохнула и тут же радость стала наполнять её. Мир приветствовал своё дитя: открытое окно дразнилось летними запахами и птичьим щебетом. Солнечные лучи, пробравшиеся в комнату, устроили искромётные пляски с пылью. Бабушкин фикус вальяжно демонстрировал свои листья.

– Бабушка, как хорошо… – не заправляя кровать, шестилетняя девчушка выскочила на порог. Допрыгав до умывальника, она с озорством плеснула водицей на лицо. Проведя гребнем пару раз по волосам, решила, что утренний туалет закончен.

– Колокольчик, – позвал дед внучку. Он так называл ее из-за синих глаз и звенящего голоска. – Бабка надавала поручений. Иди на улице погуляй, позже сделаешь. Матрёна-то сегодня помидоры подвязывает, не скоро с огорода вылезет. 

   Схватив пирожок, девочка выскочила на улицу. Почти год, как бабушка перестала закрывать калитку на высокий запор. Родители соседских детей смогли  убедить её, что играть на улице безопасно. Старушка долго говорила с внучкой об опасностях, подстерегающих на улице, что детям особенно нужно быть внимательными и осторожными.

    И сейчас, не чуя под собой ног, гордая самостоятельностью, Светлана мчалась на заветную лужайку.
– Никого. А где все? – она  вспомнила про пирожок. – Можно самой съесть и не делиться.

    Плюхнувшись на траву, она вспомнила, что не выполнила бабушкин наказ: внимательно осмотреться. Но вместо, чтобы подняться, Света поёрзала, удобно устраиваясь на зелёном ковре. Своих родителей девчушка видела пару раз. Они были далеко. Внучку растили дед с бабкой, забрав её годовалым ребёнком из семьи сына.

  – Ф… фу! С чем это пирожок? Бабушка жарила с картошкой и луком. Так вкусно пахло. – она выплюнула кусочек на ладошку. – Фасолевое пюре. Я взяла с дедушкиной тарелки. Его любимые. – Оглянувшись по сторонам, заприметив птиц на дереве, стала бросать кусочки в их сторону.

    Утреннее солнышко ласкало девочку. Солнечные лучи начали догонялки на растрёпанной голове, застряв в клочках, устроили прятки. Бабушка приучала внучку к самостоятельности, но ей не приходило в голову, что неумелые ручки девочки только приглаживают непокорные вихры, давая раздолье непричёсанным волосам.

     От солнышка, тёплой земли, запаха травы Света разомлела и задремала. Ей снились пушистые облака и солнечный лучик, который внезапно прошептал дедушкиным голосом: «Колокольчик, просыпайся, Матрёна ищет тебя».

– Дедушка, – счастливые глаза внучки смотрели на него. У девочки были удивительно яркие и живые глаза. Они отражали движение напряженной внутренней жизни. Не блеск животного магнетизма озарял их, а сияние внутренней чистоты. – Я играла с солнечным лучом в догонялки.
– Кто выиграл? – ухмыльнулся дед. – Неужели ты?!
– Да. Как ты узнал?
– Ты же всех ловчее.
– Дедушка, я твой пирожок взяла.
– Вкусный? Съела? Неужели с фасолью понравился?
– Нет. Птичкам отдала.
– Это хорошо. Они ведь твари божьи. Только бабке не говори, а то дыру в голове у меня проест за то, что не усмотрел. Пойдем домой, нам с Мотей нужно в аптеку сходить.
– Бабушка заболела?
– Нет. Соседка побежала в аптеку, крикнув нам, что лекарств много завезли.

     Матрёна ждала их в прогулочном платье. У бабушки было два наряда: простое платье для дома и на выход красивое.
 – Игнат, давай быстрей. Чистую рубаху надевай. Соседка очередь нам займет. 
 Детка, дома одна остаёшься. Хозяйкой будешь. Тюльпаны завтра прополешь. Возьми книжечку или с куклой поиграй. На улицу не выходи. Мы скоро придём.

     Подсмотрев из калитки, что спины деда с бабкой исчезли, внучка вздохнула полной грудью и рассмеялась:
– Сколько дел у хозяйки?! Яйца у курочек посмотреть. С собачкой поиграть. Заглянуть в хлев на поросят. Но самое главное, на потолок за сушкой (сухофрукты) слазить. Все интересные дела наша бабушка никому не доверяет. Делает всё сама. Правда с Жулькой дедушка играется, когда её рядом нет.

     Едва дотянувшись до крючка, Света открыла дверь в курятник. Она ещё ни разу не была на этой запретной территории.
– Где тут яйца? – по-хозяйски спросила девочка. Курочки суетились возле кормушек, дед насыпал зерна и на землю побросал зелень. Пустые гнёздышки выглядели сиротливо.– Ни одного яйца. Только корм переводите! – воскликнула она с бабушкиной интонацией. – А ты почему не ешь? –  Пёстрая курочка сидела в ящичке, пристроенном поодаль от гнездовий. – Кыш…. Кыш. – Чуть не сбив Свету с ног, несушка кинулась прочь. Белый  кругляш лежал на подстилке. – Яйцо … почему у пеструшки оно белое? – Рука погладила его. – Тёплое… Кто же его сварил?

      Невдалеке загавкала собака, и раздался шум игры. Это соседские двойняшки: Катька и Ванька бегали с псом. У девочки тут же переключилось внимание, не глядя, положив яйцо в карман, она выскочила из курятника.

– Я совсем забыла про Жульку, – дворовой пёс лежал в конуре. – Жулька, давай играть,– То ли от жары, то ли от сытости он был недвижим. Девочка гладила его, чесала за ушками, но собака только благодарно закрывала глаза и слабо помахивала хвостом.
 – Правильно бабушка говорит, что спать мастер, а охранять двор нам приходится. Пойду к поросятам. Они такие хорошенькие.
      Заглянув в хлев, Света ничего не увидела. Громадная Машка лежала в дальнем углу, и только слабое причмокивание доносилось из темноты.
 
 – Ладно. Никто не хочет со мной играть. Придётся заморить червячка. – девочка, кряхтя, переставила деревянную лестницу к небольшому проему, ведущему на чердак летней кухни. Её коленки немного дрожали, когда она карабкалась вверх.
 – Как пахнет, – Светлану встретил запах пыли, трав и сухофруктов. Но деревянные щиты с тёмными пятнами от прошлогодних заготовок лежали пустые. Сезон фруктов не начался, в саду только вишня «майка» начала баловать людей свежей кислинкой. Девчачий лоб нахмурился, вспоминая. – Неужели всё съели? Мы обжоры! Не может быть. Вчера дед на узвар принёс целую миску сушки. Где-то бабушка прячет свои запасы. – Пробежав в дальний угол, девочка нашла несколько завязанных больших бумажных мешков. Открыв один из них, обрадовано закричала: «Нашла». Положив горсть сушёных слив в карман, она внезапно услышала: «Света, мы пришли. Ты где?»

     Девчушка в смятении бросилась к лестнице, ей категорически запрещалось лазать по чердакам. От суетливых движений ног лестница соскользнула вниз. Повиснув на животе, Света с трудом вскарабкалась назад на чердак.
– Колокольчик, ты где?
– Непослушная девчонка, неужели убежала на улицу, – раздалось ворчание бабушки. – Не пущу больше гулять.

     Света решилась. Посмотрев вниз, куда упала лестница, она спрыгнула немного в сторону. Прыжок удался, но колени покраснели. Лестница была приставлена на старое место. Девочка отряхнула платье, поправив волосы, закричала:
– Я здесь! На огороде. Иду. 

     Матрёна цепким взглядом оглядела внучку.
– Что случилось? Колени разбиты. Карман мокрый. Что у тебя там?
– Бабушка, я упала. Стрекозу ловила.
– Пойди, умойся, скоро обедать будем.
– Хорошо, – девочка вприпрыжку помчалась к умывальнику, сунув руку в карман. – Ой. Мокро. Что за чудеса? Сушка такая сухая, во рту не размочишь, – с подозрением разглядывая на ладошке сливы с яичной болтушкой, смутилась. – Это яйцо. Если бы бабушка догадалась, мне бы попало. – она быстро выбросила содержимое кармана в уличный туалет, и отправилась приводить себя в порядок.

    Стол на летней веранде был накрыт. Светлая скатерть добавляла праздничную ноту в живописную обеденную картину: домашний хлеб, выпеченный бабушкой, тарелки с борщом, кастрюльки с картофельным пюре и котлетками в соусе, солёные помидоры с огурчиками, оладушки, блюдце с мёдом от дедушкиных пчел, пузатый чайник с ароматным чаем.
    Взрослые уже сидели за столом. Внучка, радостная от того, что её проделки остались скрытыми, быстро расправилась с борщом. Внезапно тонкой иголочкой царапнулось сердце, и внутренний дискомфорт прогнал её веселость. Дело в том, что чувствительная натура ребёнка остро ощущала эмоциональное состояние окружающих. Света поняла, что дед чем-то опечален.

– Дедушка, почему ты грустный? Твоих лекарств не было?
– Ешь, да помалкивай, – оборвала Матрёна. – Какое главное правило за столом?
– Когда я ем, я глух и нем, – звонко отрапортовала внучка.

   Некоторое время за столом стояла тишина. Взрослые неторопливо ели, девочка же проглотив обед, облизывала сладкие от мёда губы, украдкой поглядывая на деда с бабкой. Она вся извелась в ожидании конца обеда.
 – Всё. Поели. Спасибо, бабушка, вкусно. Дедушка?!
     Старый мужчина долго молчал. Но Мотя, приложив палец к губам, успела остановить поток девчачьих слов.

– Друг мой, старый товарищ умер. В одном госпитале лежали. Воевали вместе.
– А война… я знаю, что это: мальчишки в неё играют. А мы девочки – их лечим.
– Как же лечите? – спросила Матрёна.
– Подорожник прикладываем на голову, руки, ноги. Потом песни веселые поём.
– Зачем?
– Дух поднимаем, Правду зовём, так Антошка говорит.
– Вот почему вы горланите на всю улицу.
– Дедушка, а ты Правду видел? Какая она? Расскажи.
– Нечего говорить. Нет Правды на войне: либо ты убил, либо тебя. – Игнат развернулся и быстро ушёл.

– Расстроился. Пусть погорюет. Не иди за ним. Помоги, мне лучше посуду со стола убрать.
– Бабушка, я обидела деда, – глаза внучки округлились от страха. – Что теперь будет? Я виновата, дедушка заболеет! 
– Нет, детка. Это просто жизнь. А тебе нужно учиться, когда можно спросить, а когда нужно промолчать.

      Светлана внезапно проснулась. Непонятная, незатихающая тревога селилась внутри. Ночное безмолвие, обычно спокойное и обволакивающее дрёмой, вселяло страх. Девочка спала с бабушкой в одной постели. Покрутившись, сходила в туалет. Дыхание старушки мерное и глубокое постепенно утащило её в страну морфея, но сон был чутким и беспокойным. Внезапно перед Светиными глазами возникло лицо деда:
– Колокольчик, помоги.
– Бабушка! – Матрёна шевельнулась. – Бабушка, мне приснился дедушка.
– Спи. Все хорошо.
  Осторожно, чтобы не потревожить пожилую женщину, внучка, соскользнув с кровати, направилась в мужскую спальню. Её встретило хриплое дыхание и шёпот: «Помогите».

– Бабушка, дед умирает!
– Игнат, что с тобой?
– Помираю. Сердце схватило.
– Говорила же тебе, чтобы не переживал. Товарища не вернуть. А тебе ещё жить да жить. Скорую нужно вызывать. Где твои таблетки?
– Пил уже.
– Давай еще. Светочка, беги, покричи соседке, разбуди. У них телефон есть, пусть скорую помощь вызовут.
– Это я виновата, деда, не умирай, – девочка залилась слезами.
– Детка, некогда плакать. Быстрее беги к соседям. Скорую помощь, скорую нужно вызывать.

     Повезло Игнату в ту ночь: уже через пятнадцать минут его осматривал врач.
– Собирайте вещи. В больницу едем.
У Матрёны давно был наготовлен узелок.
 – Я с мужем поеду. Только подождите чуть-чуть, внучку к соседям пристрою. – тут же сунула в детские руки другой узелок. – Светочка, пойдем, переночуешь у родителей Кати и Вани. Как проснёшься, с друзьями поиграешь, и я подойду.

      Девочка мгновенно уснула в чужом доме, ей постелили на диванчике. Утро наступила быстро.
– Света, просыпайся. Бабушка за тобой пришла.
– Уже, встаю, – полусонный ребёнок быстро оказался в руках Матрёны. Неугомонные соседские детишки так и не узнали, что с ними ночевала их подружка.

– Бабушка, – прошептала внучка: – Как дедушка?
– Все хорошо. Оклемался. Через недельку дома будет. Придется нам самим хозяйничать, без мужской силы. Ты мне поможешь? Будешь курочек кормить. Сейчас поспи, еще рано, только солнышко встает. А я пойду, прополю немного, пока жара не настала.

      Вялость девочки мгновенно исчезла, и ее глаза блеснули озорными огоньками.
– Я сегодня буду кормить курочек, и собирать яйца?
– Да. Я расскажу, делать сама будешь.
– Бабушка, я выспалась. Я ловкая и быстро помогу тебе прополоть.
      Изнеможённая старушка не стала спорить с девочкой.
– Хорошо. Иди, умывайся, я на стол соберу: пирожки да компот.

       Пока солнце набирало силу, две пары женских рук пропалывали сорняки.
– Умница, внучка. Как хорошо у тебя получается. – Матрёна поставила девочку на уже прополотые грядки лука. Сама она окучивала картофель, грядкам которого не было видно конца. – Устала. Как ты думаешь, наша животина-то проснулась?
– Бабушка, ты разве не слышишь? Машка с поросятами визжит. Петька в курятнике всполошился. Все есть хотят.

     «В глазах совсем темно. Нужно немного отдохнуть. Света не должна этого заметить, она такая чувствительная ».
– Да, детка, слышу, – Матрёна, глубоко вздохнув, старательно пристроила улыбку на своём лице:
– Сейчас пойдём кормить: я – свиней, ты – кур.
– Бабушка, ты заболела? – сердце девочки забило тревогу.

– Нет, колокольчик, просто устала.
– Меня дедушка так называет.
– Игнат-то, верно, говорит, на колокольчик походишь. Ты – словно цветочек, хочешь всех радостью одарить. Высокая, хрупкая, с синими глазами. Голосочек тоненький, но не плаксивый, а как будто колокольчик звенит. В кого ты такая уродилась? В нашей семье все крупные да румяные, голоса громкие и характер грубый. У деда, правда, натура жалостливая.
– Бабушка, а с дедушкой ничего не случится?

– Нет, внучка. Все хорошо будет. Завтра в больницу пойдём, проведаем его.
  Света, умница, слушай внимательно: в сарае стоят две большие кастрюли с молотой кукурузой и пшеницей. Возьми чашку, она там же лежит, насыпь в неё половину из любой кастрюли. На огороде в отдельную кучу я бросала одуванчик и клевер, возьми немного. Надень мои садовые рукавицы и сорви несколько листочков крапивы у забора там, где шелковица растёт.
    Рядом с колодцем стоит большое ведро с водой, на гвоздике висит ковш для скота, в нём понесёшь курам водичку. У входа в курятник стоит корзинка для яиц. Сразу возьми её. Брось в железные мисочки зерно, травку на землю, собери в корзинку яйца. Корзинку вынеси из курятника, и только потом свежей воды в глиняные тарелки налей и уходи. Не забудь калитку закрывать, когда будешь выходить. Справишься?   
– Да, бабушка, я ловкая, – и девочка умчалась.

   Матрёна, часто дыша, прислонилась к калитке, разделявшей огород и подворье, постояла несколько минут и пошла, наводить корм поросятам. Спустя некоторое время внучка замаячила перед старушкой.

– Всё? Ничего не забыла? Расскажи, что делала.
– Дала кукурузу, травку и чистую водичку. Яйца собрала. Бабушка, их мало, но я не разбила ни одного. 
– Детка, у нас ведь кур немного.
– Бабушка, сегодня я ещё буду курочек кормить?
– Да. Второй раз перед заходом солнца их покормишь, только вместо кукурузы пшеницу сыпнешь, немного яичной скорлупы кинешь, травки свежей добавишь да водичку сменишь. Они поедят и в домик спать уйдут. А я на ночь сама дверь закрою.

– А сейчас, что мы будем делать?
– Еды со вчерашнего дня не осталась. Для нас двоих нужно немного сготовить. Деду не надо. Доктор сказал, что у Игната диета особая и три дня в больницу домашнюю еду не носить. Поэтому есть время немного полежать и отдохнуть.

– Бабушка, я не устала. Ты поспи, я на улице погуляю. Можно?
– Хорошо. Только я тебя звать не буду. Как покличут Катю с Ваней домой обедать, так и ты иди. Разбудишь меня, я что-нибудь быстро наготовлю и поедим.

     Девочка степенно дошла до калитки, закрыв ее, помчалась к играющим ребятишкам. Подбегая к ним, она перешла на чинную походку. Свету распирало от гордости за помощь бабушке. Ей хотелось кричать на всю улицу, что она сама кормила кур и полола грядки.

     Взъерошенная детвора играла с мячом. Никто не обратил внимания на важничающую подружку. Постояв рядом, девчушка села на ближайшую лавочку. Почти сразу уставшая ребятня повалилась рядом.
– Светка, подвинься.
– Рядом садись.
– А я?
– Чё мест нет?
– Я, стоять не буду.

    Светлану зажали и стали теснить. Она встала.
 – Правильно. Ты ж не играла. Постоишь. – вытянув ноги, детишки шумно сопели, некоторые сплевывали под ноги. Светлана, немного помявшись, произнесла:
– Я сегодня курочек сама кормила.

– И чё?! Я каждый день им картоху варёную бросаю. – Патлатый девятилетний Антон жил с отцом. Все хозяйство было на мальчугане. – Мы с батей позавтракаем, он на работу, а я остатки еды по всему двору разбросаю и куры, и собаки едят. А потом до вечера гуляю, пока батяня с работы не придёт.
– А я овощи собираю и делаю салат. Еще мама показала, как суп надо готовить.
– А мы, – Катька и Ванька всегда заявляли вперемежку, было не понятно, кто и что из них выкрикивает: – «Картофельные очистки толку для свиней», «Рву ботву для кур», «Кашей   цыплят кормлю», «У кота блох давлю», «Варю яйца», «Цветы поливаю», «Я тоже!».

– Я мою обувь и начищаю, – это сказал семилетний Рубен, семья которого недавно переехала из другого городка. – Раньше, это делал дедушка, он умер. Теперь это моя обязанность.
– А ты чё молчишь? – Антон пихнул, рядом сидящую Оксанку. Она была небольшого росточка, но самая старшая в группке детей. Девочке было десять лет, она училась в третьем классе. Антону помогала делать уроки, в вопросах учёбы была авторитетом для большинства детей. – Неужели бьешь баклуши? Так мой батя говорит. – Немного помолчав, добавил: – Тебе можно. Вон, всей улице помогаешь со школой.

     Однако Оксана, выдержав паузу, удивила детвору:
– Я всё по дому делаю. А ещё меня бабушка научила вышивать. Я умею и крестиком, и гладью. Она женские блузки шьет, а я на карманчике цветы вышиваю. А мама их продает. Деньги копим на новый дом. – Несколько минут стояла тишина. Дети переваривали сказанное.

– Все помогают своим, а ты, Светка, никудышная, – продолжил разговор Антон.
– Плохая из тебя помощница.
–Твои старики загибаются, а ты им лишь раз кур покормила.
– Бездельница.
– Эх, ты. Помрут они. Тебя сразу в детдом отдадут.
– У тебя ведь ни мамки, ни папки нет.
– Почему нет? Мама с папой есть, только далеко живут.
– Раз не приезжают, значит, ты им не нужна.
– Кто видел Светкиных родителей? – все молчали.
– Врунья.

     Возникшее чувство некой изолированности от ребячьего круга, ошарашило девочку, она не знала, что ответить. Светлана верила бабушке с дедушкой, что ее родители живут далеко и много работают. Нахмурив лоб, девчушка усиленно соображала, как убедить своих приятелей в родительской любви. Она тщилась вспомнить их приезды, подарки.
Однако большущая жужелица, нарушив детскую болтовню, свалилась на голову Катьке.

– А…аааа. Уберите. – Детвора врассыпную метнулась с лавочки. Лишь Ванька остался рядом с сестрой. Самоотверженно запустил руку в косу и выдернул жука. – Она меня укусила!
– Это не оса. Это зеленуха-вонючка, она не жалит, – разглядывали дети раздавленное насекомое. Покой снова воцарился в ребячьем кружке. Мальчишки солидно сплевывали под ноги, девочки подталкивали друг друга. 

– Давайте поиграем?
– Во что?
– В казаков-разбойников.
– В прятки
– Войнушку.
– Выбивалу.
– Не. Чё-то не хочу, – Антон, глава детской ватаги, потер разбитые локоть и колено.

– А давайте в пир на весь мир! – предложила Света. Это была её любимая игра. Глаза девчушки загорелись, и лицо осветилось улыбкой. Выразительная мимика лица всегда точно характеризовала свою хозяйку, не давая ей утаить самой малости. – Тарелки можно сделать из плоских камешков, листьев подорожника. На них красиво положим цветочные лепестки и травинки. Будем угощать друг друга. Рассказывать смешные истории. 

– Жрать цветы? С ума сошла. Вот бабка твоя пирожки вкусные делает. Мои любимые с картошкой да луком. Сейчас их я бы гору навернул, – сглотнув слюну, опустив голову, пацан замолчал. А детвора, перебивая друг друга, затараторила.
 
– Я люблю вареники с вишней.
– Пюрешечку с котлеткой.
– Яичницу с сосисками.
– А я пирог яблочный.
– Голубцы.
– Картошку жаренную.
– Галантин.

      Антон удивленно вскинулся:
– Это чё за тюрька такая?
– Не, тюрю мы не едим, – Рубен приосанился. –  Галантин – это запечённая курочка без костей с фаршем и добавками: сливочки, грибочки, орехи. Если ничего в доме нет, то фаршируют кукурузной крупой. А совсем бедные, просто кожу куриную снимают и из мякоти фарш делают. – Со знанием дела выговаривал мальчуган. – Потом кожицу фаршем  начиняют, зашивают и курочку отваривают. Я много рецептов знаю и всегда смотрю, как бабушка готовит.

     На этом смачном описании раздался стук распахивающейся калитки и голоса.
– Не ходи. Не пущу! – на улицу выскочили родители двойняшек. Отец, шатающейся походкой, быстро зашагал по улочке, мать с полотенцем в руках побежала за ним. Катька тут же сорвалась, крича:
– Мама, ты куда?
– Иди, играйся. Мы скоро вернёмся и вместе пообедаем.

      Время бежало, ни мальчишек, ни девчонок домой обедать не звали. Правда Рубен и Оксанка поочередно отлучались. Осоловевшие глазки, ленивые движения выдавали сытость детей. Разыгравшаяся ребятня не замечала, что солнышко давно разменяло час обеда на вечернюю трапезу.
– Катя! Ваня! Домой! Идите быстрее, смотрите, что мы накупили. – Веселый отец с  большой коробкой торта обнимал мать, в руках которой были цветы.
– Мне тоже пора, –  вспомнила Света бабушкин наказ.

– Бабушка, просыпайся. – Матрёна, открыв глаза, испугалась?
– Что случилось? Игнату хуже стало?
– Бабушка, дедушка в больнице. Мы завтра к нему пойдём.
– Ты почему не спишь? Немедленно раздевайся и ложись спать, – женщина спросонья перепутала время и решила, что настала ночь.

– Я есть хочу. Мы ещё не обедали.
– Светка, уже вечер! Что ты наделала? Ты почему меня не разбудила? Негодница! Скотина не кормлена, дела не деланы.
– Бабушка, как Ваню с Катей домой позвали, так и я пришла.
 – Нельзя тебе ничего доверять, – бурча что-то под нос, Матрёна скоренько привела себя в порядок. – Пойдем, ты кур покормишь, а я свиньям задам. Помнишь, как кур кормить?
– Да, бабушка. Как утром, только зерно другое взять. – девчушка убежала.

     А Мотя осторожно подошла к соседскому забору, заглянув в расщелину, увидела семью за обеденным столом. Шампанское и большой торт стояли в центре. Все были довольными: дети шалили, взрослые обнимались.
– Может я зря внучку отругала, – призадумалась женщина. – Завтра аккуратно расспрошу соседку, когда же они сели обедать.

    Вымыв руки, сменив грязный фартук на чистый, Матрёна зажгла светильник на веранде.
– Света, на ужин яичницу готовлю. Почисти мне одну луковичку. Квашеную капусту я из погреба уже достала. Чай заваривается,  печенье и конфеты на столе. Наедимся, как ты думаешь?
– Да. Я могу только печенье с конфетками поесть. Бабушка, – девочка замялась, – а почему папа с мамой не приезжают? Антон говорит, что нет у меня родителей. Никто их не видел.
– Глупости! Вот я этому Антону все уши оборву. Надо же гадость такую сказать. Есть и папа и мама. Далеко они. Приедут скоро.
– Правда?!
– Да, недавно письмо прислали. Подарки тебе привезут. Куклу большую! Книжку интересную! – Старушка отвернулась и вытерла слезу: «Напишу, сегодня же сыну напишу. Раз такие разговоры уличная детвора ведёт, что же тогда взрослые говорят?»
 
    Радостная Света быстро опустошила тарелку и, положив на блюдце печенье, посмотрела на бабушку. Матрёна отвела глаза. Улыбка медленно сползла с лица девочки. Она почувствовала внутреннее напряжение старушки.

– Это не правда! Ты придумала! Они не приедут.
– Детка, пошли спать. Устала я. Да и ты с раннего утра не спишь. А завтра скотину накормим и пойдем в больницу деда проведать. Днем вместе письмо напишем маме с папой. Ты ведь умеешь печатными буквами писать. Вот и напишешь сама, что ждёшь их.

    Измотанная Мотя уснула мгновенно, хотя проспала целый день. А возбуждённая Света долго крутилась в постели. Её прожитый день был очень долог и насыщен разными событиями. Неокрепший разум девочки был не готов анализировать свои и чужие поступки. Перенесённые эмоции обернулись растерянностью. Девчушка вздыхала, и слезинки катились по щёчкам. Однако усталость сморила Свету, и она уснула…
    А в глубоком сне на рубеже двух миров – человеческого и Божественного – ребенка ждал ангел Даниил. Он осушил её слезы, распростёр мощные крылья и полетел, прижимая к себе человеческое дитя. Небеса больше ничем не могли помочь девочке.

     Впереди Светлану ждал  путь, на котором среди обязательств и пустословия, разочарования и невзгод, страха и амбиций – в общем яблоке раздора нужно было не потерять себя.
     Должно пройти много лет, прежде чем женщина начнёт искать свою иголку в необъятном стоге сена человечества, и задаст себе вопрос «Кто же я?»