УДАРение. По языку и поэзии

Нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово!
Н. В. Гоголь


Не пора ли, дамы и господа, поговорить о проблеме тотального преступного небрежения к правилам русского языка, встречающегося в творчестве современных поэтов на всех уровнях – от коверкания слов «по незнанию» начинающими авторами до вполне осознанного и даже умышленного «экспериментаторства» с языком признанных мастеров, уверенных в том, что их великая миссия оправдывает любые средства?
Мой друг Вадим М., известный в Инете поэт, продолжая наш давний спор об ударениях в словах, написал в рецензии на мой памфлет «Долой безграмотность!»:

«Если посмотреть на ударение с точки зрения теории поведения систем, то в русском языке вообще нет механизма его упорядочивания. Во многих европейских языках он есть. В английском – первый слог, во французском – последний, в испанском и даже польском – предпоследний и т. д. Другие ударения – только исключения. Но это обедняет. Даже стихи на этих языках чисто технически сводятся к очень ограниченному набору стихотворных размеров. А у нас – благодать, но полный хаос. А превратить его в порядок без постояннодействующего алгоритма (правило – это именно алгоритм, функция) можно только консервацией искусственными нормативами. Помнишь анекдот: сол, роял, портфел пишутся с мягким знаком. Понять нельзя, можно только запомнить. Но и консервация не помогает. Ты сам назвал это анахронизмом у Крылова. По сути, правильность ударения определяется распространённостью употребления. Я не имею в виду совершенно устоявшиеся вещи или случаи, где ударение критично для смысла. Но есть огромная область слов, где даже специалисты спорят, выдвигая в качестве аргументов мнения таких же книгочеев (в том числе давно умерших), зафиксированные в каких-то изъеденных мышами артикулах. Может всё-таки проще надо, а? А уважать язык надо начинать с другого. Не цепляться к блохам, а гнать прочь слонов и бизонов: не сорить иностранной лексикой, тем более, не к месту, чужими идиомами, соблюдать согласования. Размывание языка дошло уже сюда. А ты об ударениях!»

Ещё пару лет назад я бы, пожалуй, согласился не только со «слонами» и «бизонами», упомянутыми Вадимом. Теперь же – категорически нет! Потому что «блохи» давно переросли по своим размерам и тех и других и просто требуют немедленного вмешательства! Очень важно говорить об этом, и надо говорить об этом больше и громче – ведь на самом деле на языковОм фронте уже давно идёт настоящая война, и побеждает, как ни печально, «новый русский» язык.
Кто в этом виноват? Все понемногу. Увы, но «великий и могучий» меняется исключительно в сторону вульгаризации. От словаря к словарю (по годам издания) упрощаются и опошляются нормы произношения (как написал другой мой товарищ: «Тенденция официальной лингвистической науки к хамскому упрощению – вопиет!»); бытовая разговорная речь просто чудовищна; даже от дикторов ТВ, которые обязаны по долгу службы являть нам образцы академической речи, можно услышать несуществующие формы слов; с пунктуацией в текстах (в том числе в печатных изданиях!) творится вообще чёрт знает что – запятые либо напрочь отсутствуют, либо ставятся везде, где этого требует созданный убогими бездарями редактор Ворда. И получается: «Поздравляю, Вас!», «Потому, что», «Для того, чтобы», «После того, как» и т. д. – независимо от контекстовой ситуации, прописанных в школьных учебниках правил (например, о составных союзах) и требований пунктуации. Причём грешат этим часто именно творческие люди, да ещё делают они это с высоко поднятой головой и в полной уверенности в своей правоте!
Эта уверенность «нерадивого студента» особенно раздражает. И присуща она чаще всего выходцам из глубинки (чтобы отмести обвинения в излишнем снобизме, замечу, что я сам живу в небольшом городке, но совершенно не испытываю комплекса провинциальной неполноценности!). Мало того что здесь язык исковеркан донЕльзя, так ещё и носители его оскоплённого (а иначе не скажешь!) варианта настроены довольно агрессивно (особенно так называемая местная интеллигенция – власть, врачи, учителя) против попыток подкорректировать их речь. В этой ситуации учителя – это просто пятая колонна в борьбе за сохранение языка, потому что в провинции они по устоявшейся традиции (наряду с периодикой) имеют большой авторитет в подобных вопросах: «А вот Марьиванна сказала… А вчера в газете было написано…» И если Марьиванна говорит «учители, воспитателЯ, средствА, квАртал, крапивА» и прочее, значит, так и должно быть. А пресловутые «звОнит», «ложит»?? Не хотел упоминать об этих замечательных формах общеупотребительных глаголов, потому как вполне можно было бы предположить, что уж подобные-то постреволюционные, привнесённые в язык из крестьянской среды «неологизмы» давно ушли в небытие, в языковое чистилище. Но нет! Эти перлы словесности в наше время можно услышать сплошь и рядом – не только от получившей при царе Горохе три класса образования бабуси, торгующей петрушкой на рынке, но и от высокопоставленного чиновника с трибуны, и от спецкора областного телевидения. Это их «компетенция косноязычия» (не мной придуманный изящный термин для всего этого беспредела)…

А что же творческий люд? Казалось бы, обладание талантом и – априори! – обязательная способность тонко чувствовать слово и ценить его должны объединять сочинителей, словесников (в прежнем значении этой лексемы – «писатель, поэт, литератор») в борьбе за чистоту языка, если они, конечно, не пишут технические тексты о синтетическом машинном масле (хотя в последнем случае, пожалуй, лингвистическая точность особенно важна). Увы! «Но забыли мы, что осиянно только слово средь земных тревог»! Среди поэтов и писателей наблюдаются те же самые «элементы разброда, шатания и оппортунизма» в этом вопросе, что и среди прочего населения. Да ещё ситуация усугубляется пагубной и совершенно необъяснимой уверенностью многих современных «гениев» в том, что им позволено творить со словом всё, что только взбредёт в их воспалённые самолюбием мозги, – препарировать его, поджаривать на медленном огне, насиловать, расчленять и т. п. Про синтаксис и пунктуацию я уже и не говорю!
Показательно обсуждение этой проблемы на одном довольно известном литсайте, где сильные мира «того» довольно популярно объяснили мне, что вопиющая безграмотность, небрежение к нормам языка или элементарная лень – это такой художественный приём. И встречается он чаще всего как раз у особо талантливых поэтов. А оправдано использование этого приёма или нет, совершенно неважно. Главное – талант. Да кто же спорит! Но именно талантливые поэты и обязаны «строго блюсти себя» – особенно трепетно относиться к родному языку, холить и лелеять его, чувствовать все тонкости в его употреблении! А не самодовольно и преступно участвовать во всеобщем безбожном опошлении и избиении его. Нам ли уподобляться герою рассказа «Превращение» Ф. Кафки, скатываясь к речи насекомого? У Грегора так сложились обстоятельства, а что оправдает нас? Я уже приводил в одной из своих прошлых работ пример, что у Свифта даже лошади разговаривают нормальным человеческим языком! Добавлю, что безграмотный поэт подобен дирижёру без штанов – управлять оркестром такой дирижёр, конечно, сможет, а вот сохранить лицо – нет!

Сказанное мной, разумеется, не касается истинного новаторства в поэзии, что по плечу далеко не каждому подданному Царства слова. Как же определить меру возможного эксперимента, отделить «зерно» талантливой работы от «плевела» обыкновенного надругательства над языком? Это непросто, но попробуйте напрячь своё эстетическое чутьё, потрудитесь душой, воскресите в себе чувство прекрасного, и всё сразу станет на свои места.
Вот классический пример блестящего во всех отношениях, но при этом крайне бережного и безупречного эксперимента со словом (даже не буду называть автора, это стихотворение должно быть известно каждому поэту):

Заклятие смехом

О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных – смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево,
Усмей, осмей, смешики, смешики,
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!

А что же делать со всеми этими малограмотными самородными «экспериментаторами»? Ответ однозначный – расстреливать без суда и следствия! Конечно, это шутка. На самом деле любые акции здесь бессмысленны. В какие взаимоотношения вступать с родным языком и как его использовать – мера личной ответственности каждого конкретного человека. А мастерство современного поэта в том и должно заключаться, чтобы он сумел так расставить слова в своей нетленке, чтобы не было потом мучительно больно. Ни ему самому, ни читателю, ни его величеству Слову.
Закончить хочу словами известного в Сети радетеля прав родного языка Сергея Диденко: «Русский язык бывает удивительно прихотлив. Во многих случаях невозможно определить какое-то общее правило для всех примеров. В нём множество изгибов и граней, драгоценных и блистательных. Русский язык заставляет говорящего быть гибким, подчас балансировать на острие ножа – но никогда не сваливаться ни в одну, ни в другую сторону. Малограмотных это злит. Им бывает трудно. А человека благочестивого – наоборот, радует. Он видит в этом драгоценное своеобычие (какого, пожалуй, нет ни в каком другом языке) и богатство. Прекрасен живой великорусский язык! И отвратительны те, кто вытворяет с ним всё, что заблагорассудится, мотивируя это тем, что он живой. Именно потому, что язык живой, его нельзя резать ножом! И разделывать, как тушу, в соответствии со своими похотями. Ещё и ещё раз повторяю: меняется не язык – а обращение с ним. Меняется не русская словесность, а то, что с ней выделывают. Русский язык – это святыня!»


P.S. А как же проблема, вынесенная в заголовок данной статьи, спросит внимательный читатель? Вопрос о важности правильных ударений в словах является составной частью темы, которую мы сегодня обсудили. Отвечая на замечание Вадима о том, что нет механизма упорядочения ударений в русском языке, скажу так: определённые правила, конечно, есть, но их забыли даже многие языковеды (точнее языкоеды!). В качестве дополнения и безвозмездной помощи предлагаю небольшой словарик с указанием простых способов запомнить правильные ударения во многих словах. Не удивляйтесь, если вы всю жизнь произносили некоторые из них не так, как того требуют правила орфоэпии. Учиться никогда не поздно! И помните, что использование смещённых ударений было оправдано во времена Пушкина и Крылова, когда современный литературный русский язык только формировался (к тому же во многом именно этими выдающимися словесниками). Гениям многое простительно, но только не нам! Не нам с вами «совершенствовать» язык, господа! Научиться бы правильно его использовать.
Итак...

[Далее следует тот самый словарик, который из-за отсутствия нормального HTML редактора на Прозе, увы, невозможно опубликовать на этом сайте, в частности потому, что слова с указанным ударением здесь отображаются некорректно. Интересующиеся могут найти этот словарик в одноимённой статье на других сайтах]

Только не надо сразу лезть в словарь, выпущенный за последние двадцать лет, чтобы поспорить со мной. Именно в этот период и произошла та самая вульгаризация, о которой я говорил выше. Современные правила орфоэпии русского языка утвердились к 1956 году. Так вот, чем ближе ваш словарь к этому времени, тем он достовернее (хотя и тут возможны варианты). Ещё есть такое словарное понятие: «Допустимый». Но допустимый – не значит правильный! И допустимый где и для кого? В определённых местах и обстоятельствах и мат допустим!
Так что, друзья мои, прочь сомнения! Лично я уже давно избавился от неоправданной в таких случаях скромности, которая мешала мне бросить апологетам безграмотности в лицо всё, что я о них думаю!

Ваш Сажин