Любимые сюжеты. Караваджо

С Караваджо «заочно» познакомилась еще в отрочестве, увидев репродукции его «живописных мистерий» в одном из журналов по искусству. Воочию знакомство с творением великого художника состоялось в университетские годы, в Эрмитаже («Юноша с лютней»). После этого было принято твердое решение увидеть картины мастера на его родине, в Италии, в музеях и церквях Рима — Basilica di Sant Agostino in Campo Marzio, Basilica di Santa Maria del Popolo, Musei Capitolini, Galleria Borghese, Palazzo Barberini ('словесные мелизмы')...




...Любимые сюжеты: скорбный, отнюдь не торжествующий победу юноша Давид, горестно глядящий на отрубленную голову Голиафа (темный лик филистимлянского воина, обезображенный кровавой раной на лбу — автопортрет художника) (галерея Боргезе); Иуда, приблизивший ядовитые уста к лицу Спасителя (тянутся вверх руки, взвиваются одежды кричащего Иоанна, угрожающе сверкают шлемами стражники и только переплетенные пальцы Христа спокойно белеют в темноте); Екатерина Александрийская возле орудия своей казни — колеса с шипами, на котором по легенде святая была колесована волей римского императора Максимина (картина находится в коллекции мадридского музея Тиссена-Борнемисы); золотоволосый Нарцисс, навеки затерявшийся в магическом зазеркалье вод (Национальная галерея старинного искусства в Риме); игривый больной Вакх в пышном венке из виноградных листьев, с виноградной кистью в руке (галерея Боргезе) и мускулистый полуобнаженный Вакх с бокалом темного вина, небрежным, «намекающим» движением притрагивающийся к поясу на своей талии (галерея Уффици); музицирующие эфебы с прелестными женскими глазами (Метрополитен-музей); сугубо реалистическое изображение обезглавливания Иоанна Крестителя (Собор Святого Иоанна); голова Медузы с красными потоками крови (галерея Уффици).



Невиданный прежде натурализм: зоркий глаз приметит грязные пятки усталых паломников, преклонивших колени перед Богоматерью с Младенцем (Мадонна пилигримов), натруженные руки Святого Иосифа, держащего нотную рукопись перед ангелом (Отдых на пути в Египет), неровные зубы усмехающегося  Амура, дразнящего зрителя невинной мальчишеской наготой (Амур-победитель), грязь под ногтями Бахуса (Вакх), распухший живот мертвой Марии, писаной с проститутки-утопленницы (Смерть Марии) (легендарный «живописный» скандал эпохи барокко) ...



В живописи Микеланджело Меризи да Караваджо два мира, два символа, равно жестокие и драматические —  языческий и ветхозаветный — переплетаются, как ветви одного могучего дерева.


Переплетаются на полотнах художника и тени, и свет, экстаз эротический и религиозный, «создающий внутреннее противоречие» , образующий «динамическое единство противоположностей, взрывчатое целое».


'Без теней нет глубины': После Караваджо это поймут Артемизия Джентилески*, Рембрандт и Жорж де Латур**, наполнявшие свои картины контрастами светотени, пластическими эффектами, широко применявшие технику тенебросо (так называемое «драматическое освещение»).

 


*Артемизия Джентилески (1593-1653) — художница итальянского барокко, член первой художественной Академии Европы, чьи картины приобретали Медичи и Карл I. Соцсети называют ее «первой феминисткой», — разумеется, к самой Артемизии, много лет счастливо прожившей в браке и удостоенной признания современников-художников, а также дружбы Галилея, эта характеристика не имеет никакого отношения.


**Жорж Дюмениль де Латур (1593-1652) — лотарингский живописец.