Леди-Сорванец

Предисловие от автора:
После долгого отсутствия, представляю читателям свой новый рассказ! Надеюсь, он вам понравится. Буду рада рецензиям и отзывам. Приятного чтения.   
       
         
     Яркий свет заливал большой зал особняка Дарем в Ривервилле. Бланш стояла в центре, окруженная своим привычным «стадом» из поклонников: здесь были мужчины разных возрастов, но преимущественно до тридцати лет.  Каждый из них излучал нелепый восторг, какое-то благоговение к существу, чьи большие серо-зеленые глаза горели откровенной насмешкой, смешанной с лукавством. Тонкая, стройная фигурка, затянутая в модное, серебристое платье, имело открытое декольте, которое обнажало красивую, пышную грудь. Видя привычные взгляды,  девушка, разумеется, вовсе не была смущена. Очаровательные, от природы красные губы её смеялись. Светлые, слегка растрепавшиеся кудри обрамляли светившееся весельем самодовольное, хорошенькое личико. Тонкий прямой нос, белая, чистая кожа, нежный румянец на щеках, длинные, темные ресницы, отбрасывающие легкую тень под глазами – все это было так гармонично, мило и естественно, но в тоже время веяло какой-то скрытой опасностью. Опасная красота.
 Бланш Дарем давали одновременно и около двадцати трех, и около шестнадцати – на самом же деле, ей было семнадцать. Весь её внешний вид нередко составлял полную противоположность внутре.ннему миру. «Леди-сорванец» - называли её в кругах Ривервиллского общества – и называли не зря. До безумия любившая изысканные наряды, различные церемониальные мероприятия – она полностью оправдывала первую часть прозвища, вторая же являлась её неотъемлемой чертой, так сказать, изюминкой личности. Бланш и была настоящим ребёнком, сорванцом. Шаловливая, обожающая различного рода приключения и проделки едва ли не больше, чем дорогие платья, она позволяла себе всё, что хотела – и всё, на удивление, всегда сходило ей с рук. Несмотря на юный возраст, профессиональное кокетство также было в ней от природы, наравне с совершенным безразличием к противоположному полу. Ей нравилось изводить этих бесчисленных ухажеров, нравилось ловить их восхищенные, порою даже слишком откровенные взгляды. Девушка сознавала свою притягательность и безжалостно пользовалась ей, доставляя самой себе – увы, такое недолгое, мимолетное удовольствие…
 - Мисс Дарем, вы сегодня просто очаровательны! Вам очень идет этот цвет!
Бланш обернула смеющееся лицо к тому, кто сказал ей эти слова. «Ах, снова этот старый мистер Гилл! И не стыдно ему делать так часто ей комплименты! Недурно было бы его проучить!» - подумала она и с небольшой насмешкой произнесла:
- Я вам, правда, сегодня так нравлюсь, Гилл?
- Вы всегда нравитесь мне и всем, Бланш.
- Говорить всегда нетрудно. А не могли бы вы доказать мне это? – накручивая локон на пальчик, протянула она, не переставая смотреть ему в глаза.
- Как именно доказать? – тот не смог сдержать слегка испуганной улыбки, зная, какие идеи могут придти в голову мисс Дарем.
- Поцелуйте меня! – серо-зеленые глаза прямо стреляли своим неизменным вызовом, который словно прожигал насквозь.
- Куда? – стараясь сдержать волнение, спросил мужчина, но лицо выдавало его беспокойство.
- Не стройте из себя идиота! Разумеется, в щёку! – с притворным гневом воскликнула Бланш и, подставив часть лица, тут же получила неловкий, смазанный поцелуй.
- В вашем поцелуе не хватает страсти! – с легким недовольством проговорила она и обвела взглядом давно не удивленную подобным толпу. – Джентльмены! – она слегка повысила голос, - Никто не хочет попробовать превзойти мистера Гилла?
 Со всех сторон молчание. Эти мужчины – смотрящие на нее с такой откровенной жадностью, видно же, что хотят поцеловать – но не могут, не решаются! Огромные глаза девушки искрятся самым искренним весельем и торжеством. Уголки рта поминутно вздрагивают и приподнимаются вверх.
-Ну, кто из вас? Кто осмелится… - Бланш не успевает договорить, потому что чья-то высокая фигура отделяется от толпы и приближается к ней.
- Позвольте мне попробовать, мисс Дарем, – слышит она тихий голос и на мгновение останавливает взгляд на подошедшем мужчине. Худое бледное лицо, узкие, как будто сощуренные карие глаза, высокий лоб, на который падают темные, слегка вьющиеся волосы. Девушка знает его. Это Джеймс Райт, сын близкого друга её отца. Едва ли не самый рьяный её поклонник, несмотря на частое молчание и односложные ответы на её вопросы. По одному блеску его глаз, она всегда как минимум догадывалась, что далеко небезразлична ему. А сейчас, когда он совсем близко, Бланш вдруг начинает чувствовать странную тревогу. Она слегка вздрагивает, когда неожиданно его губы прикасаются к её щеке, даже чуть ниже, почти касаясь её собственных губ и обжигая своим горячим дыханием. Когда Райт отходит, она шепчет чуть слышно:
- Здесь страсти уже куда больше... - И за весь вечер никто почти не слышит от нее каких-либо слов. Мисс Дарем тихо бродит по залу, задумчиво улыбаясь и глядя куда-то в сторону. По окончании дня она долго еще перед сном вспоминает этот поцелуй. Но вместе с ночью улетучиваются все сладкие воспоминания и розовые мечты. Необыкновенная скука снова заполняет её сердце, а в голове начинают возникать новые мысли и идеи…

     Стояло тёплое июльское утро. Легкий ветер дул из приоткрытого окна, занося в комнату Бланш нежный аромат садовых цветов. Она сидела с полураскрытой книжкой на коленях, с наслаждением вдыхая эту утреннюю свежесть. Читать не хотелось совсем. Нехотя перевернув страницу, девушка вдруг остановила взгляд на картинке в книге. Рисунок изображал собой раскидистое вишневое дерево, на ветках которого спели крупные, круглые алые ягоды. Бланш облизнула губы: как бы ей сейчас хотелось отведать вишни! Но нужно постараться выкинуть эту мысль из головы – сейчас, разумеется, никакой вишни ей не будет, а уж тем более за завтраком. Спустившись на веранду, где всё уже было накрыто для утреннего приема пищи, юная мисс Дарем с некоторой горечью отметила про себя, что сегодня ей опять придется завтракать в одиночестве. Отец снова не соизволил спуститься к ней.
  За завтраком вишня не выходила из её головы. Её любимая ягода, чёрт возьми, так некстати подвернулась ей сегодня! Нужно было сжечь эту несносную книгу, за то, что соблазнила её, Бланш. Яростно размазывая ложкой суфле по тарелке, девушка внезапно замерла. В голове, словно молния, вспыхнула одна идея. Она, кажется, знает, где растет вишня. Совсем близко, так близко, что просто возмутительно, как она, Бланш, не догадалась до этого раньше! Ложка выпала из её руки, со звоном ударившись о тарелку. Порывисто выскочив из-за стола, девушка с горящими глазами бегом бросилась куда-то.
  И вот, она у цели. Перед ней невысокий, слегка покосившийся старый забор. За этим забором стоит давно, уже два года как заброшенный дом. Эти годы здесь никто не жил, однако Бланш знала, что участок и здание принадлежат точно не её отцу. По слухам, место планировали купить, но за последнее время мисс Дарем не была свидетелем приезда новых соседей. То, что эта часть земли по-прежнему необитаема, Бланш знала наверняка. Точно также она знала, что именно здесь, на закрытом участке, растут несколько вишневых деревьев. Вишни. Её сегодняшняя цель, которую необходимо немедленно реализовать. «У кого-то время сбора урожая наступит позже, но у меня – сейчас!» - решила она, подбирая юбку платья, чтобы максимально укоротить препятствующий подобным затеям наряд. С трудом, но девушка смогла перелезть через небольшой заборчик.
  Дерево стояло за домом и с ним дело обстояло куда проще. Бланш Дарем не думала ни о чём, она просто делала то, что не делала уже достаточно долгое время. Платье рвалось, цепляясь о неровную кору и ветки, но ей было все равно – их у нее слишком много, а это было далеко не самое любимое. Пусть лазить по деревьям леди и не пристало, но, во-первых, её никто не видит, а во-вторых, это единственный способ добраться до заветных плодов. 
 Гроздь гладких, блестящих, словно лакированных красных ягод наконец-то оказалась у девушки в руке. Неторопливо, она оторвала одну вишенку и медленно положила в рот. Зажмурив глаза, Бланш начала медленно измельчать сочную кислую мякоть зубками, языком отделяя её от косточки. Следом пошла ещё одна ягода, потом ещё. Когда упоение закончилась, а кости были выплюнуты на землю, Дарем, наконец, позволила себе оценить здравым взглядом происходящее. Она сама сидела на вишневом дереве, всего лишь на высоте двух-трех метров от земли. Яркое солнце пробивалось сквозь листву и грело своими лучами плечи девушки. Напротив неё находился строгий фасад дома с закрытыми окнами. Кругом не было ни души... 

  Он стоял, опершись одной рукой на подоконник и устремив свой взгляд через помутневшее от времени оконное стекло. Широкая, тёплая улыбка разлилась по его красивому, загорелому лицу, с небольшим носом, крупным властным  ртом и большими, светло-голубыми, почти прозрачными глазами. Он уже на протяжении пяти минут наблюдал за необыкновенной картиной, что происходила там, за стеклом, на улице.
Очаровательная молодая девушка, ещё даже девочка, сидела на дереве и громко, заливисто смеялась, глядя куда-то в сторону. Её светло-русые, с золотым отливом локоны рассыпались по плечам, а одна непослушная прядь выбилась из прически и закрыла половину смеющегося лица. Мелодичные, будто металлические звуки вылетали из алых губ, и легким эхом разносились по округе. Маленькие тонкие пальцы проворно срывали вишни с веточек (его вишни) и клали их в соломенную шляпку. Картина забавляла его, однако он решил подойти еще ближе к окну, чтобы, наконец, нарушить сомнительную идиллию маленькой воровки и вернуть её с небес (вернее с дерева) на землю. И лучше бы он этого не делал!
Их взгляды не столкнулись, но зато раздался резкий крик испуганной девушки, и вслед за этим последовало - увы, неминуемое падение. Сердце его екнуло, и он стремительно выбежал на улицу…

    «Чёрт возьми, нога!» - едва не плача, прошептала Бланш. Её лицо скривилось от боли и досады, глаза вместе с невольными слезами наполнились отчаянием и гневом: этот человек, который сейчас спешит к ней, как он смел так напугать её! Девушка стиснула зубы, чтобы не застонать  - теперь она не сомневалась, что это или перелом, или еще какая-нибудь серьезная травма.
- Вы сильно ушиблись? – раздался над ней незнакомый мужской голос, полный волнения и иронии. Бланш ничего не ответила, а подняла на говорившего исполненный ненависти взгляд и оглядела с головы до ног. Перед ней стоял высокого, даже очень высокого роста мужчина лет тридцати, с симпатичным, но слишком уж издевательским лицом. Ещё он был странно одет: не то, как монах, не то, как священник…
- Вы так сильно ушиблись, что не можете говорить? – уже с нескрываемой насмешкой повторил тот свой вопрос.
 Девушка выглядела, словно затравленный зверек, который вот-вот выпустит когти. И наконец, она раскрыла уста, из которых вылилась целая негодующая тирада:
- Как вы смели так напугать меня, что я упала и сломала ногу! Вы могли не так резко подходить к окну? Теперь из-за вас, я, возможно, навсегда останусь хромой калекой! Да что, в конце концов, вы вообще здесь делаете? Я спокойно собирала вишни – и тут вы!
Лицо мужчины изменилось и приобрело некоторую жесткость, от которой Бланш стало не по себе.
- Ясно. Вы спокойно собирали вишни на чужом участке, то есть, фактически, воровали. Я хозяин этого участка. И я же, по идее, должен ругаться и кричать на вас. Но я не буду этого делать, маленькая воровка! – усмешка снова тронула его губы.
- И что же вы сделаете? – с вызовом осведомилась Бланш.
- По–хорошему, вас стоило бы наказать, - не переставая усмехаться, продолжал мужчина, срывая ветку вишни и тут же (к облегчению девушки) отбрасывая её в сторону, - Но я не буду этого делать, в виду того, что вы сами себя и наказали, упав с дерева.

- Какое великодушие! – фыркнула Бланш, не переставая с откровенной неприязнью смотреть ему в глаза.
Вместо ответа, он подошёл к ней и схватил за плечи.
- Что вы делаете? – воскликнула девушка, попытавшись вывернуться из его рук.
- Спокойно, я просто хочу посмотреть, можете ли вы стоять на земле, или же действительно сильно повредили ногу. – Серьезно отозвался тот, на секунду отпустив Бланш.
Едва перенеся вес на ушибленную ногу, Дарем обессилено опустилась обратно на землю. Лицо её снова исказилось болью, она всхлипнула.
- Не могу. У меня кажется, перелом. И что мне делать – я не могу идти!
- А ваши родители, наверное, очень беспокоятся, не случилось ли чего с их любимой дочкой. – Издевательским тоном передразнил её мужчина.
Это лишь подлило масла в огонь. Глаза Бланш снова вспыхнули, брови нахмурились:
- Не ваше дело, оставьте меня в покое! – яростно проговорила она и отвернулась от него.
- Хорошо. Правда, без меня вы тогда совсем не сможете попасть домой – но ваше право, я оставляю вас. – С этими словами он действительно стал отдаляться от неё.
Девчонка не стала кричать «постойте», а лишь продолжала упрямо сидеть на месте. Когда он слегка обернулся, то увидел, что она пытается встать сама, но её попытка оканчивается неудачно – упрямица снова оказывается на земле. Её маленькие руки были все в ссадинах, платье превратилось в грязную, изорванную тряпку, но в лице помимо отчаяния было что-то непоколебимое и решительное. И всё же, она выглядела такой беспомощной, что он не мог не подойти к ней снова. От него не скрылась её торжествующая улыбка.
- Зачем вы снова пришли? Вы же решили оставить меня одну? – серо-зеленые глаза блеснули лукавством, - Или святой отец просто не может позволить себе оставить в беде такую девушку, как я?
 Лицо мужчины на секунду выразило недоумение. Но потом он понял, что та имеет в виду, поэтому спокойно произнес:
- Именно. – И в одно мгновение подхватил её на руки и понёс куда-то.
- Что вы делаете? Отпустите меня! – взмолилась Бланш, которой теперь было вовсе не смешно.
- Маленькая воровка, вы успокоитесь, наконец, или нет? Вы травмированы и немедленно должны быть доставлены домой! Где вы живёте?
Спустя небольшое замешательство адрес был назван.
- И прекратите называть меня так, святой отец! – с негодованием прибавила та, красная, как кумач.
- А как же вас называть?
- Мисс Дарем, или леди Дарем, или же просто Бланш.
- Ну, положим «леди» вас назвать сложно, скорее вы сорванец-девчонка, раз без спроса пробираетесь в чужие владения и залезаете на деревья. По фамилии я не привык называть людей, сильно младше меня, поэтому, если вы не возражаете, Бланш, я буду называть вас именно так.
- Да ради Бога, святой отец! – ответила та не без насмешки.
- Во-первых, я еще пока не святой отец. Однако вы правы, до того, чтобы стать священником мне осталось совсем
немного - всего полгода. Во-вторых, меня зовут Кристиан Эдвардс и…
 Девушка на его руках неожиданно расхохоталась.
- Что вас так рассмешило? – поднял брови Эдвардс.
- Понятно, почему вы хотите стать священником. У вас такое глупое имя!
 Он пропустил нелестное замечание мимо ушей, продолжая осторожно нести её. Она казалась ему совсем легкой, эта взбалмошная девчонка.
- А сколько вам лет, Кристиан? – нарочно растягивая его имя, продолжала она.
- Скоро будет тридцать один.
- А мне семнадцать, поэтому я такая глупая. Вам очень тяжело меня нести?
- Нет, Бланш, я не чувствую даже малейшей тяжести, когда несу вас. А насчет глупости, хотел поинтересоваться: почему вы выбрали именно мой участок для совершения облавы на вишню? – по его лицу снова пробежала улыбка, а лицо Бланш снова залилось краской.
- Я не знала, что на этом участке вообще кто-то живёт! Я думала, он никому не принадлежит. Поймите, мне просто очень, очень хотелось поесть ягод сейчас же, немедленно! А как это иначе было сделать?
- Понимаю вас. – Усмехнулся Кристиан, - Однако, если бы вы не поспешили взять дело в свои руки, а просто бы попросили меня – я бы угостил вас. А так, сами видите, как нехорошо вышло.
- Попрошу вас не читать мне нравоучений и проповедей, господин святой отец. – Резко ответила мисс Дарем.
- Вот ведь дерзкая девчонка! – с притворным гневом вскричал тот, - И это вместо того, чтобы извиниться!
- Мы пришли. – Ледяным тоном оборвала его Бланш.
 Когда он внёс её в дом, сразу сбежалась толпа прислуги. Эдвардсу не хотелось сейчас что-либо объяснять. Он лишь кратко произнес:
- Девушка повредила ногу. Вам следует немедленно вызвать к ней врача.
Он осторожно положил её на кровать. Сжав губы, Бланш отвернула от него пылающее лицо и ничего не сказала на прощание.
- Хорошо, - вздохнул Кристиан, - Раз вы молчите, значит вам стыдно – и это оставляет меня надеяться на то, что вы больше не будете совершать подобных глупостей. Прощайте, Бланш, я от души желаю вам скорейшего выздоровления.
  Он скорым шагом направился к выходу. На пороге его остановила какая-то служанка.
- Кто вы и что произошло? – нетерпеливо поинтересовалась она, но Эдвардс лишь махнул рукой.
- Это сейчас не имеет ровно никакого значения. Ваше дело – позаботиться о том, чтобы поскорее прибыл врач. А об остальном, я думаю, мисс Дарем сама расскажет, когда немного придёт в себя.
 Надо же, он запомнил фамилию этой девчонки! Нечего сказать, веселое выдалось утро.
Высокая, стройная фигура мужчины поспешно отдалялась от особняка. Светлые волосы развевались на ветру, а голубые, водянисто-прозрачные глаза смеялись. «Глупое имя!» - вспомнил он фразу, сказанную Бланш, и рассмеялся: нет, священником он становится не из-за имени. Он просто любит Бога. А остальная любовь чужда ему, и всегда будет чужда…

     На следующий день после злополучного падения, мисс Дарем не ожидала увидеть снова мистера Эдвардса.
Она лежала в кровати, с забинтованной ногой, как вдруг к ней вошла служанка и уведомила о том, что к ней посетитель.
Бланш без энтузиазма позволила впустить гостя, думая, что это или мистер Гилл, или мистер Райт. Но глаза ее округлились от изумления, она напряглась всем телом, прижавшись вплотную к спинке кровати. Лицо её побледнело, когда в пришедшем мужчине она узнала своего нового знакомого. 
- Зачем вы пришли? – резко бросила она.
- Я пришёл занести вам вашу шляпу. – Достаточно сухо бросил тот, - Вы вчера забыли её у меня на участке. – С этими словами, не глядя на девушку, он положил шляпу на стол.
- Занесли? Так уходите. – Неумолимо проговорила Бланш, не глядя на него.
 Холодно кивнув, Эдвардс действительно удалился. Вдруг взгляд Бланш упал на оставленную им шляпку. Она была доверху полна спелых красных ягод …
 Раскаяние зашевелилось в её душе. Девушка вздрогнула и закричала:
- Мистер Эдвардс, постойте! Пожалуйста, вернитесь!
 Он вернулся с удовлетворенной улыбкой на лице. Голубые глаза блестели странным блеском.
- Вы, кажется, сказали «пожалуйста», или я ослышался? – спросил Кристиан, стоя в дверях.      
- У вас настолько дурной слух? – снова вскипела Бланш.
- Давайте без грубостей, мисс Дарем. Так что вы мне хотели сказать?
- Извините меня за вчерашнее. Я осознала свой поступок и больше никогда так не поступлю. И благодарю за ягоды. – Кратко произнесла она, но было видно, как тяжело даются ей эти слова.
- Это всё? – спокойно осведомился Эдвардс.
- Нет, не всё! – с волнением ответила девушка, а потом разом выпалила, - Святой отец, пожалуйста, останьтесь ненадолго, а то мне до смерти скучно и не с кем поговорить! Я буду теперь целыми днями одна, никаких приемов, прогулок! – небольшая мольба засветилась в ее глазах и странно отозвалась в душе мужчины. Он не смог сказать «нет».
- И о чем же вы хотите поговорить? – Кристиан присел на стул рядом с её кроватью.
- Для начала, ради приличия, спросите, как моя нога. – Повелительным тоном сказала Бланш.
- О, Господи, я совсем забыл поинтересоваться! –  спохватился Эдвардс, и едва сдерживая смех, спросил, - Как ваша нога, леди Дарем? Надеюсь, перелома нет?
- Перелом есть. – Измененным, мрачным тоном ответила та, - Я же говорю, теперь целыми днями, нет, не днями – несколько месяцев я буду тут одна. Не думаю, что кто-то из знакомых захочет навестить меня хоть раз.
- Почему?
- Я для них дешевая актриса, с которой просто интересно проводить время на приемах. И ещё я богатая наследница. Уверена, что многие бы позарились на меня, будь я постарше – но всё ещё впереди, я уверена. Отец сам рад был бы поскорее избавиться от меня. – Последние слова она произнесла с горечью.
- Не думайте так, мисс Дарем. Конечно, я не знаю вашего отца, но думаю, что он любит вас, и вовсе не желаете, как вы говорите «избавиться» от вас. – Осторожно проговорил Эдвардс.
- Ах, прошу вас, не читайте проповедей, я этого не люблю! Вы действительно не знаете моего отца, и поэтому не будем больше говорить об этом. Да и я всё равно поставила ему ультиматум, что выйду замуж только по любви и мне всё равно, когда и при каких условиях.
- А вы любите кого-нибудь, Бланш? – тихо спросил Кристиан и тут же осекся: зачем он задал этот вопрос!
- Нет. – Резко ответила та, - Я никого пока не люблю, кроме себя.
- А Бога?
- Ах, вечно вы, священники, любите приплетать своего Бога! Я не верю в него.
- Хорошо, а в любовь вы верите?  - продолжал настаивать на своём Кристиан, спокойно и мягко. Пора привыкать к будущей профессии.
- Наверное, да. В любовь верю. – Неуверенно проговорила Бланш.
- Значит, верите и в Бога. – С улыбкой ответил Эдвардс и прибавил, - Да, мисс Дарем, мне есть о чём вам рассказать, а рассказать я могу о многом…
- Мистер Эдвардс! – со смехом перебила его девушка, - Я кое-что придумала.
- И что же? – поднял брови он.
- Вы можете вынести меня на веранду?
- Но, у вас сломана нога… - попробовал возразить Кристиан, но та снова оборвала его.
- А вы аккуратно, как вчера.

   Прошла неделя. Каждый день он неисправно наведывался к ней, по её же желанию. Между ними завязалась некоторая дружба, которая, однако, вряд ли светила чем-то большим. Их характеры и мировоззрения слишком сильно расходились, а сам Кристиан чувствовал во всех просьбах Бланш лишь навязчивое, эгоистичное желание провести время с кем-то, только бы не одной. Следуя правилу «просящему у тебя дай», мужчина не мог отказывать ей в визитах. Ко всему прочему, их ежедневные беседы вовсе не утомляли его, девчушка оказалась интересным собеседником. Его увлекали её рассказы о себе, между тем как сама Бланш нередко уклонялась от неинтересных ей религиозных тем и вновь переводила диалог на своё.
Их разговоры, как правило, были отрывисты и непоследовательны, сама Дарем легко выходила из себя, если он начинал, по её мнению «читать проповеди», но Эдвардс с удивлением замечал про себя, что ему нравятся эти беседы. Из каждой, волей не волей, девушка могла вынести для своей ещё недостаточно окрепшей души мораль, что несказанно радовало будущего священника. Но проходило время, а он до сих пор не мог понять её. Что-то странное было в ней, в этой мисс Дарем, что-то сильно противоречивое. И вскоре, он понял, что именно.
 Для своих лет Бланш Дарем слишком хорошо осознавала свою привлекательность.
   - Вам не подойдет роль священника. – Однажды уверенно заявила она.
- Отчего же?
- Вы слишком красивы и, по моему мнению, слабы.
- Я слаб? – Эдвардс поднял брови. Прозрачные глаза его загорелись искренним негодованием, но он сдержал себя.
- Да, вы слабы! – с нажимом повторила та, - И не отрицайте этого. Я прекрасно знаю, что нет ни одного мужчины, который…
- Мне не нравится эта тема, Бланш. Давайте поговорим о другом. – Холодно перебил её он.
 Но внезапно девушка резко расхохоталась. Сквозь смех она произнесла,
- Да неужели вы думаете, что если станете священником, Бог убережет вас от естественных чувств? Неужели вы думаете, что никто и никогда в жизни не поколеблет ваше целомудрие?
- Я всей душой уповаю на Бога, мисс Дарем и только Ему одному... – Уверенно и спокойно начал Кристиан и тут же вздрогнул, словно от удара. Речь его оборвалась, недосказанные слова повисли в воздухе.
Одним движением руки Бланш дернула какой-то шнурочек сверху на платье. В глаза Эдвардсу ударил белый свет, исходящий, кажется, из нарочно спущенной как можно ниже шеи ткани. Открытая грудь мелькнула перед ним также быстро, как и исчезла, благодаря тому, что он опустил взгляд в пол. Сквозь сжатые зубы он проговорил:
- Немедленно прекратите. Это переходит все границы.
- Переходит все границы? – продолжала смеяться Бланш, в глубине души, однако, уязвленная его реакцией и, прищелкнув язычком, воскликнула, - Ах, вы и представить себе не можете, что я еще могу!
 Эдвардс молчал, по-прежнему не поднимая глаз. Смех оборвался. На минуту в комнате повисла тишина. Лицо девушки изменилось, она произнесла с волнением:
- Ну, что же вы! Я привела себя в порядок, можете снова посмотреть на меня!
 Кристиан взглянул на неё с жесткостью, обдавая сильнейшим холодом, смешанным с укором. Бланш побледнела ещё больше.
- Простите. Я сделала глупость. Я не хотела ничего плохого.
- Хотели, мисс Дарем. – Подал голос до сих пор молчавший мужчина. – Я не совсем ещё понимаю, что у вас на уме, но то, что вы сделали…это пошлость, Бланш!
- Простите. – Еще раз повторила та.
- Бог простит. Но помните: вы можете проделывать подобные штуки с кем угодно, но только не со мной! Иначе же, вы берёте на себя двойной грех и…
- Я поняла, поняла, святой отец! – быстро и раздраженно перебила его девушка, - Вы правы. Я просто хотела вас проверить. И вы прошли проверку.

   Несмотря на мелкие ссоры, различные странные инциденты, им не просто удалось сохранить дружбу - они сблизились еще сильнее. Он просто понял, что не может не навещать её реже раза в день, а она - что ей невыразимо плохо и тоскливо без него. Но никто из них не осознавал до конца, что это за чувство, связывающее их. К неровности в поведении Бланш Кристиан до сих пор не мог привыкнуть. Для него она всё еще оставалась загадкой. Временами резкая, непоследовательная, иногда спокойная и мягкая девушка вселяла в его душу некоторые опасения. Эдвардс боялся, как бы всё не зашло слишком далеко. Он чувствовал, что не любит её. Чувство являлось чем-то другим, но не любовью. Любовь он испытывал только к Богу.
  Нога Бланш, наконец, была полностью излечена. Теперь их встречи в основном, проходили на улице. Однажды вечером они оба стояли на веранде, слегка поодаль друг от друга. Он что-то рассказывал ей, а она рассеяно слушала, глядя куда-то вдаль.
- Вы слушаете меня, Бланш? – спросил её Эдвардс, видя, что та совсем отвлеклась чем-то.
- По правде говоря, нет. – Тихо ответила Дарем.
 Её взволнованный тон заставил его подойти к ней и с участием поинтересоваться:
- Что-то случилось?
- Ничего! – с нервным, как будто испуганным смехом произнесла она, - Только там, за оградой, стоит мистер Райт и кажется, ждёт меня. – Девушка слегка дрожала.
- Кто такой мистер Райт? Вы ничего не рассказывали о нём. – улыбнулся Кристиан.
- Знакомый. – Раздался краткий ответ.
- Так что же вы не идете к нему, раз он ждёт?
- А разве стоит пойти? – с сомнением спросила она.
- Ну, как хотите, это ваше право! – усмехнулся Эдвардс.
Бланш сбежала с веранды и поспешила к неожиданному посетителю.
 Около десяти минут Кристиан наблюдал за ними, о чём-то разговаривающими. Когда девушка вернулась, глаза ее блестели, а на щеках появился легкий румянец. Сияющее личико казалось еще более хорошеньким, сердце Эдвардса вдруг странно дрогнуло.
- Ах, этот Джеймс, такой глупый! – смеясь, залепетала
та, – оказывается, ждал меня около получаса там, пока я не соизволила, наконец, прийти к нему. Извинился за то, что ни разу не навещал меня последние два месяца, но он
и не мог – его оказалось, попросту и не было в Ривервилле всё это время! А теперь он пообещал приходить часто, может быть, каждый день… - она замолкла, и снова устремила мечтательный взгляд куда-то вдаль.
- Должно быть, вы очень нравитесь ему, или он даже любит вас. – Серьёзно произнес Кристиан, а затем неожиданно спросил её, - А вы сами любите его?
 Бланш посмотрела на него с изумлением и, волнуясь, сказала:
- Вы задали слишком сложный вопрос. Я не знаю. Возможно.
Тот улыбнулся и с теплом ответил: - Вы еще юны, мисс Дарем и у вас, так или иначе, всё ещё впереди. В любом случае, если с мистером Райтом у вас взаимные чувства - я рад за вас.
Странное ощущение залило его внутри. Ему показалось на мгновение, что как будто…он немного кривил душой, когда говорил слова: «я рад».


      Теперь, подходя к особняку Дарем, иногда он сталкивался с мистером Райтом. Должно быть, в своей тёмной сутане он выглядел нелепо и подозрительно, потому что последний неизменно бросал взгляд, исполненный холода и недоверчивости. Да и отцу Бланш (с которым волей-неволей пришлось познакомиться), явно не очень нравилось нередкое пребывание Эдвардса в обществе дочери. Но Кристиану было всё равно. Их общение с мисс Дарем пока не переходило границ, а это значит, что беспокоиться не о чем.
 
    Вечер. Они с Бланш сидят на берегу реки. Оранжевый закат заливает небо. Отблески угасающего солнца играют на воде. Погода стоит теплая, несмотря на осень. Ветер развевает на ветру роскошные кудри девушки, блестящие, золотистые. В один момент, она неожиданно встаёт с большого камня, на котором располагалась секунду до этого и говорит задумчиво:
- Как бы мне хотелось сейчас искупаться здесь, в реке.
- Что вы опять задумали? – стараясь скрыть нахлынувшее вдруг неизвестно почему беспокойство, произносит Кристиан и тоже встаёт.
- Что вы так сразу всполошились, святой отец! – возмущенно восклицает та, - Я просто изъявила желание, вот и всё! Ах, я поняла, - прибавляет она с лукавой улыбкой, - Вы просто боитесь, как бы я не утонула.
- Несносный сорванец, - едва не взрывается тот, - Я просто заранее вам говорю, что если что, это плохая идея – купаться в холодной воде, да ещё и вечером. И учтите – я, к сожалению, не умею плавать!
- Совсем? – изумленно поднимает брови Бланш.
- Да. Поэтому в плохом случае вам придется полагаться на одного Господа Бога.
- Меня это всё не волнует. Я умею плавать. И потому, знаете, что…
- Бланш, не надо! – предупредительно вскричал он, но было уже поздно.
Несколько мгновений – и туфли, чулки, а затем легкое платье и бельё оказались на песке. Эдвардс закрыл глаза, а потом рядом, совсем близко от него раздался негромкий всплеск воды и знакомый, металлический смех девушки. Она резвилась в воде, не так далеко от берега. Наконец обернувшись, Кристиан ясно увидел очертания тонкого, счастливого личика и вместе с тем предчувствие чего-то нехорошего охватило его.
- Бланш! – закричал он, - Ваша затея мне не нравится! Как я подам вам одежду? Она же намокнет… – он дрожал от волнения и от сознания своей беспомощности перед нею.
- Так вам и не надо мне ничего подавать, я сама выйду! – с азартом прокричала она в ответ.
Её медленный шаг к берегу, потом еще один. Когда уже из воды показываются тонкие ключицы, Эдвардс резко отворачивается и замирает, закрыв лицо руками: «Господи, когда это кончится!» - шепчет он в невыносимой муке, а сердце колотится в груди как сумасшедшее. Господи…Господи…
- Мистер Эдвардс, ну обернитесь же! Здесь нет ничего страшного. – В этом голосе, исполненном насмешки и мольбы, в этих мелодичных звуках было что-то невероятно сильное, что, наконец, заставило его поднять глаза.
Сердце перестало неистово биться: оно просто замерло в груди.
 К нему шла Венера, словно сошедшая с полотна Боттичелли. Высокая пышная грудь, тонкая талия, мягко переходящая в широкие бёдра, покачивая которыми, девушка шла по воде к нему. С каждым её шагом показывались новые части дивной картины и наконец, она остановилась совсем близко от берега. Оранжевый свет заливал без единого изъяна девичью фигуру. Яркие лучи играли на молочно-белой коже, на которой лишь резкими пятнами выделялись самые сокровенные и прекрасные места. Теперь то, что было скрыто от него так долго – было совсем близко, и он не мог оторвать взгляд от неё, от Бланш Дарем. И внезапно, странное чувство, до сей поры не испытываемое, или же давно им забытое, наполнило Эдвардса. В низу тела он почувствовал невероятную тяжесть, вслед за этим на лбу выступили капли пота. Ужас и безысходность охватили его, ему стало трудно дышать, а очи словно были прикованы к тому, что он не должен был видеть.
Он не замечал задумчивую улыбку, играющую на губах девушки, он не замечал ничего. Пропав в другой, неведомой еще до этого момента реальности, Кристиан не мог совладать ни с мыслями, ни с чувством. Единственное, что он четко осознавал, было то, что Бланш одержала над ним победу. Безоговорочную, окончательную. Она пленила, искусила его – но нет, это было не дьявольское искушение. Сам Бог раскрыл ему глаза, послав своего ангела. И сейчас этот ангел стоял перед Эдвардсом. Свет исходил от исключительно красивой фигуры, проникая всё глубже в сознание Кристиана. Невероятной силы желание овладело им. Он сделал к ней шаг. Ещё один. И вдруг упал, сраженный невидимым ударом. В первую секунду мучительное рыдание подступило к горлу, но потом пропало. Тьма застелила глаза на мгновение, а потом неудержимая злость на самого себя, холодная ярость напали на него. Лицо его побледнело, светлые брови сдвинулись в одну черту. Он стиснул зубы, чтобы из уст не вырвалось ни слова. Как он мог поддаться этой девчонке, которая нарочно соблазнила его, соблазнила ради собственного удовольствия! Омерзение и к ней, и к себе охватило его, разум заполнило осознание того, что он едва не опустился до отвратительного греха. Что вообще происходит, чёрт возьми?
- Что, чёрт возьми, происходит, святой отец? – раздался рядом с его ухом резкий окрик, словно озвучив его мысли. Девушка стояла перед ним, уже одетая. По волосам её на песок ручьями стекала вода.
- Это я должен спрашивать, что происходит. – Будто чужим голосом отозвался Кристиан.
- Нет, я должна! – С преувеличенным гневом отрезала Бланш, - Вместо того, чтобы…
- Замолчите! – яростно оборвал её он, - Я не понимаю, зачем вы это делаете.
- Не понимаете? – голос её опустился до шёпота. – Правда, не понимаете?
- Вы просто издеваетесь надо мной. – Холодно ответил Эдвардс.
- Да вы сами только что так нахально пялились на меня, святой отец! Если бы вы были на самом деле так безгрешны и чисты…
- Я не понимаю, что вы от меня хотите, или ждёте. Но если ещё раз повторится подобная мерзость, я буду вынужден прекратить с вами какое-либо общение, мисс Дарем. – И он спешным шагом начал удаляться от неё. Спотыкаясь, Бланш догнала его и закричала почти ему в ухо:
- Действительно не понимаете? Действительно ничего не понимаете? – голос её звенел слезами и был наполнен какой-то невыразимой горечью.
- Не понимаю и не хочу понимать. Ваше поведение развратно. – Сказал, как отрубил он.
- Вы делаете вид, что ничего не понимаете, Кристиан. Но на самом деле вы уже давно всё должны были понять. – Прошептала она. Эдвардс молчал, двигаясь по берегу по-прежнему резким скорым шагом. Когда он, наконец,
обернулся – Бланш уже не было с ним.
 
    Действительно, он ничего не понимал. До этого дня.
Теперь же всё казалось ему таким ясным и, в то же время до конца не могло показать свою истинную суть. Кристиан вздохнул и прошептал одно только слово: «любовь».
 Тёмная завеса упала с души. Он любил её. Любил Бланш.
Уверенность начала приобретать некоторую силу. Особенно когда он вспомнил о том чувстве, что овладело им тогда, у реки. Он не ощущал подобного никогда. Но это была только одна из сторон любви. А Кристиан чувствовал, что этих сторон много. 
  До этого дня он вообще не хотел знать иную любовь, кроме как ту, что испытывал на протяжении всей жизни к Нему, к Богу. Эдвардс считал, что сильнее этой любви нет. Но он ошибался. Сегодня ему стоило огромных усилий сдержаться, чтобы то, неведомое чувство не овладело им совсем, до неконтролируемого уровня. Он так долго ограждался от этого – но любовь, человеческая, земная любовь настигла и накрыла его. Что было до сего дня? Самоубеждение, не более того. Теперь его мечта, которую он лелеял на протяжении стольких лет – казалась ему такой необдуманной!
Бланш. При мысли о ней его сердце заполнила сладкая боль. «Вы действительно ничего не понимаете?» - нет, конечно, он понимал всё. Но разве он может что-то сделать? Подумать только, это же абсурд! Ей семнадцать, а он готовится стать священником. Между ними ничего не может и не должно быть. Выбор очевиден. Ясен. Он должен оставить её. Но как это будет тяжело, как невыносимо тяжело…
          
      На следующий день Кристиан стоял в её саду. Последний раз он увидит её – а дальше всё должно исчезнуть, как сон. Она совсем еще девчонка и тоже быстро забудет его. Они оба забудут друг друга.
 Бланш стояла поодаль, сжимая в маленькой ручке бутон розы. Её белые пальчики теребили лепестки, которые медленно осыпались на каменные плиты. Эдвардс,  не отрываясь, смотрел на прекрасный, изящный её силуэт, пока она сама не обернулась к нему. Невольная грустная улыбка тронула уголки её губ. И внезапно девушка бросилась к нему. Тонкие руки обвили шею Кристиана, у его уха близко-близко раздался шёпот Бланш:
- Раз ты ничего не понимаешь, я скажу тебе. Я люблю тебя.
 И тут же нежные, неистовые поцелуи начали покрывать его лицо. Он крепко прижал её к себе и стоял, замерев, не в силах противостоять ей, не в силах не верить ей. Потом слегка отвёл её от себя и сам прижался губами к её губам. Первый и последний раз. Бог простит его. Податливые сладкие уста ответили ему взаимностью. Когда страсть наконец отпустила их обоих, он взглянул в её глаза. Они блестели, словно звезды.
- Глупая. – Прошептал он. – Я тоже люблю тебя.
- Ты сказал мне ты! Мой Кристиан…
 «Прости, Бланш» - пронеслось в его голове, «Но я вынужден сообщить тебе правду, какой бы горькой она не была. Мы не можем быть вместе».
 Эдвардс собрал все оставшиеся в нем силы. И твёрдым, жестким голосом произнес, как отрубил:
- Прости. Завтра утром я уезжаю в Италию. Чтобы стать священником.
 Что произошло далее, он едва помнил. Кажется, смертельная бледность разлилась по её лицу, блеск в глазах исчез. Она отпрянула от него в ужасе, после чего отбежала на несколько шагов, не отрывая от Кристиана своего отчаянного, обезумевшего взгляда. Полураскрытые губы силились вымолвить какие-то слова, которые беззвучно срывались и растворялись в воздухе. С необъяснимой горечью и жалостью он смотрел на тонкую, застывшую фигурку, но долго выдержать этого не мог. Резко развернувшись, он скорым шагом стал удаляться от мисс Дарем. Без единых объяснений оставил её, как ему казалось, навсегда.
   
  Зачем он вообще сказал ей это? Что она теперь подумает о нём? Нет, он не должен был этого говорить, или же не должен был говорить, что любит её. Мучительные мысли заполнили его голову. По оконному стеклу барабанил дождь. Стояла тёмная грозовая ночь, но Кристиан не спал. Он сидел у окна, не в силах заснуть от этих тяжелых дум, от грохота грома и стука капель по стеклу. «Завтра. Завтра я уеду отсюда, как и хотел. Стану священником – и больше никогда, клянусь, никогда…Боже!» - шептали побелевшие губы мужчины. Перед глазами всё ещё стояла Бланш: её стройная, хрупкая, но такая необыкновенно красивая фигура, её серо-зелёные, огромные глаза. В ушах всё еще звенел металлический смех девушки, смешиваясь с шумом из-за окна. Но что это? Вдруг стук  дождя усилился – или же это был не дождь, стал громче. Эдвардс услышал несколько беспорядочных туков, но они доносились издали. Кто-то стучал в дверь. «Кто в такое позднее время может придти ко мне?» - пронеслось у него в голове. Он вскочил, подбежал к двери и крикнул:
- Кто там?
 Знакомый голос слабо ответил ему. Ах, Господи, Бланш! Зачем она пришла?
 Он впустил её, дрожащую от холода. В одном насквозь намокшем, облепившем тело платье, с такими же мокрыми и спутанными волосами и сильно изменившимся лицом она мало сейчас напоминала ему прежнюю веселую леди-сорванца.
Кристиан пододвинул на середину полутемной комнаты кресло и бросил тихо «Садись» - но она не пошевелилась. Словно изваянная из мрамора статуя мисс Дарем стояла, трясясь, словно в лихорадке.
- Зачем ты пришла так поздно? – снова подал голос Эдвардс, стараясь не смотреть на неё.
- Ты не уедешь завтра. – Хрипло ответила она.
- Бланш, я должен уехать. Я стану священником. Это решено. Между нами ничего…
 В один миг она бросилась к нему и, стиснув его плечи тонкими пальцами, начала трясти изо всех сил.
- Нет, ты никуда не уедешь, слышишь? Ты никуда не
уедешь! – голос её сорвался на отчаянный крик, по лицу крупными потоками потекли слёзы. Наконец она отпустила его и, отступив на шаг, закричала ещё громче: - Ты сам сказал, что любишь меня – и я знаю это. Ты любишь меня, ты хочешь быть со мной, ты хочешь меня! Ты хочешь меня! – говоря это, она яростно пыталась расстегнуть, разорвать на себе мокрое платье – но ей не удавалось это. Кристиан по-прежнему молчал. Только в глазах его светилась невыразимая жалость к ней. Эта жалость только добила её – громко рыдая, Бланш бессильно опустилась на пол. «Несчастное дитя» - подумал Эдвардс.
Истерика её, наконец, окончилась. Шатаясь, она поднялась и так взглянула на него, что внутри появился вкус горечи, который обжег его горло.
- Ты не можешь уехать, раз любишь меня. – Упрямо произнесла она и топнула ногой, - Да кого ты строишь из себя, в конце концов?
- Бланш, - тихо ответил он, - Я люблю тебя, но не могу не уехать, понимаешь? Я дал себе обещание, что стану священником и посвящу жизнь служению Господу.
  Минутное молчание, потом неожиданно жесткий голос девушки нарушил тишину:
- Нет. Если ты действительно любишь, ты нарушишь обещание, откажешься от сана и останешься со мной. 
 Словно от удара Кристиан вздрогнул и обернул к ней своё бледное, перекошенное от волнения лицо. Почему-то слова Бланш шокировали его, изумили до глубины души. «Отказаться от сана» - но это невозможно! Он не представлял и не хотел представлять такого выбора. Исключено.
- Это исключено, Бланш. – Дрожащим голосом вслух вымолвил он, - Давай больше не будем говорить об этом. Давай расстанемся друзьями, умоляю тебя. – Эдвардс чувствовал себя необыкновенно разбитым, бессильным, слабым, подавленным.
- Тогда ты не любишь.
 Она отошла в глубину комнаты, не глядя на него. Внезапная ярость на самого себя и на неё накатила на Кристиана. Она, эта девчонка – специально давит на него, чтобы он отказался от мечты, цели, предназначения жизни! А он не может никак сделать выбор, такой очевидный и простой – какая комедия.
- Хорошо, да, я поспешил! Я не люблю тебя, раз мне дороже карьера. – Закричал он, не в силах побороть нахлынувший гнев, - Но и ты не любишь меня, если бы любила – отпустила бы меня на все четыре стороны, а не стояла бы сейчас здесь, устраивая представление и пытаясь нарочно удержать меня... Мы оба эгоисты, Бланш. И если это любовь – то любовь эгоистическая, которая не принесет нам обоим ничего хорошего.
- Выходит, мы не любим, друг друга? – медленно прошептала она, подойдя к нему почти вплотную. Блестящие от слез глаза с ожиданием уставились на него, а тонкая рука невольно сжала его собственную руку.
- Выходит, что так.
Холодные пальцы снова разжались и выпустили его. Девушка отстранилась, сделав несколько шагов к двери. Вновь повисла ужасная тишина, которую нарушали лишь раскаты грома за окном. Кристиан по-прежнему отчужденно стоял. Складка страдания легла на его помрачневшем лице. Он не знал, что ему ещё сказать.
Сердце замерло в груди, ожидая последних её слов. Что скажет она? Да что тут вообще можно сказать?
- Тогда уезжай. – Неожиданно глухо прозвучал её голос. – Уезжай отсюда и никогда не возвращайся. Ты прав, нам нужно забыть друг друга.
- Бланш…- Только и смог вымолвить он. Слёзы затуманили его взгляд, перед глазами всё стало расплываться. Дальше всё произошло так внезапно – скрип распахиваемой двери, и громкий её хлопок. Он хотел броситься за девушкой, догнать её, хотя бы попрощаться – но его тело словно обездвижили. Кристиан стоял на одном месте, как парализованный. Слёзы подобно дождевым каплям, катились по его лицу. Всё кончилось.

      
    Полгода спустя, он медленно шагал по освещенным вечерним солнцем Риверлвиллским аллеям. На душе было спокойно и светло – он не жалел, что сделал тогда именно такой выбор. Свободный от предрассудков, наконец вырвавшийся из плена Кристиан чувствовал себя почти счастливым. Теперь всё позади.
 Улыбка играла на его губах, прозрачно-голубые глаза странно сияли. Интересно, как сейчас живёт Бланш?
Это он и намеревался узнать, подходя к знакомому, совсем неизменившемуся старому особняку.
- Я могу видеть мисс Дарем? – голос предательски задрожал от волнения. Почему на него так смотрит охранник? Он настолько изменился за эти полгода? Что за вздор!
- Мисс Дарем? – недоумевая, повторил тот, но спустя миг в его глазах мелькнуло прояснение, кажется, он узнал Эдвардса, - Простите. Но мисс Дарем тут не живёт.
- Этого не может быть! – невольным отчаянным возгласом вырвалось у Кристиана. И в этот момент он услышал где-то вдали знакомый металлический смех. Нет, он не может ошибаться, это она! Она здесь, совсем рядом…
- Вы не поняли меня. Она вышла замуж. – Сухо произнес охранник, - Здесь теперь проживает миссис Райт с мужем.
 Сердце Эдвардса упало. «Этого стоило ожидать» - попытался убедить себя он, но не получилось. Почему она вышла замуж так рано, так быстро?
- Хорошо. Я могу видеть миссис Райт? – спросил он спокойно. Охранник пристально взглянул на него. И удалился.
Через несколько минут за оградой в роще, буквально в нескольких метрах от него, Кристиана, показалась Бланш вместе с мужем. Она не изменилась. Прежняя шаловливо-детская улыбка играла на ее губах. Она держала за руку Райта и казалась счастливой. До Эдвардса донеслись обрывки ее слов:
- Да…милый…я скоро. Сейчас, кто-то пришёл…брось, милый я ненадолго.
Стоявший рядом с ней молодой темноволосый мужчина наклонился к ней. И осторожно сжав крупными руками плечи жены, прижался губами к её щеке. В простом поцелуе было столько скрытой страсти и чувств! Немного помедлив, Бланш ответила ему быстро и небрежно. После чего побежала в сторону ворот.
  Кристиан надеялся увидеть изумление на её лице. Или хотя бы радость – пускай наигранную, ненастоящую. Но не это спокойное и как будто разочарованное выражение. Может быть, она не поняла?
- Зачем приехал? – равнодушно спросила она.
- Бланш…- тщетно, в этот миг он не мог совладать с собой, - Ты разве сама не видишь? – жалкая, грустная улыбка тронула его губы, - Я отказался от сана.
 На этот раз, последняя фраза произвела какое-то впечатление. Что-то похожее на ужас мелькнуло в глазах девушки.
- Зачем? – тихо сказала она. – Ты совершил самую большую глупость в своей жизни. Я вышла замуж и больше не люблю тебя.
- Да. Я совершил самую большую глупость в своей жизни. Но и ты тоже.
- Что ты хочешь этим сказать? – гневно закричала она, - Я вышла замуж по любви, если ты не понимаешь этого!
Поздно. – Спокойнее продолжила она, - Я никогда не буду принадлежать тебе.
- Прошло всего полгода. И ты…
- Замолчи. Я поступила так, как считала нужным. Я люблю Джеймса и счастлива с ним. А ты оставишь меня в покое и больше не придёшь сюда.
- Не обещаю.
- Пообещай.
- Хорошо. Я обещаю, что перестану любить тебя. Но помня нашу дружбу, ты не запретишь мне иногда приходить сюда, как другу. – Уже твёрдо произнес Кристиан, с вызовом глядя ей в глаза.
 Внезапно тонкая рука Бланш проскользнула между прутьями забора и сжала его руку.
- Я не знаю. – Прошептала она, - Джеймс, он…
Эдвардс напрягся. Чего она боится?
- Лучше не приходи сюда. Джеймс очень ревнует меня. Ко всем. Мне пора. – Кратко докончила она и исчезла также быстро, как и появилась.
   Ошеломленный и уничтоженный Кристиан долго ещё стоял у ворот. Он не мог поверить в то, что произошло столь быстро и неясно. Но горькое понимание произошедшего камнем залегло в его душе: Бланш права. Он действительно совершил глупейшую ошибку. И навсегда потерял её.

   Смириться с этим ему казалось немыслимым, невозможным. Он не хотел этого. Раз за разом он приходил в особняк – и иногда получалось сказать ей хотя бы пару любезных слов. На все его фразы она реагировала безразлично и кратко – и спешила поскорее удалиться от него. Разговор не заводился. Она нарочно избегала его. К довершению всего – они снова перешли на «вы». Кристиан понимал, что ему ничего уже не светит, однако теперь у него появилась другая цель: посещать Бланш назло её мужу.
 Как-то он столкнулся с ним лицом к лицу – сложно описать тот взгляд, которым тот наградил Эдвардса – мрачный, жёсткий, пронизывающий, полный ненависти. Разумеется, Джеймс понимал всё. А даже если не понимал, то его изрядно выводило из себя постоянное появление Кристиана. Но странное дело: Эдвардс не получил никакого запрета посещать этот дом, напротив: возможно именно благодаря самой девушке и её влиянию на мужа, он до сих пор мог быть частым гостем здесь. «Райт любит Бланш» - не без досады думал он, «Поэтому и не протестует».
 
   Однажды миссис Райт сама встретила его у ворот. Странная улыбка играла на её красивом лице.
- Сегодня холодно. – Как бы невзначай бросила она, - Не откажетесь ли выпить чаю со мной, Кристиан?
 Он взглянул на неё сначала с удивлением, а потом глаза его загорелись насмешкой.
- Кот из дома… - с улыбкой начал он,
 - Что вы хотите этим сказать? – мгновенно рассердилась
та, - Ну как хотите. – И развернувшись, уже начала удаляться от него, как вдруг Эдвардс догнал её и пошёл за ней.
Они вошли в дом вдвоем. В столовой не было ни души.
 Бланш начала сама ставить чайник – она пыталась казаться спокойной, но её руки предательски дрожали, пока она разливала чай. На Кристиана она ни разу не посмотрела.
Лишь спустя несколько минут тихо сказала,
- Чай готов. – И поставила перед ним кружку.
 И сама села напротив него. Какое-то время в столовой стояла полная тишина, которую вскоре нарушил голос девушки.
- Почему вы не вернетесь назад и не станете священником, как хотели раньше?
- Я нахожу это невозможным, Бланш. – Спокойно ответил тот.
 Она ничего не ответила на это. Лишь взяла свою чашку с чаем и поднесла ко рту, намереваясь сделать глоток.
- А почему вы не оставите своего мужа? – внезапно спросил Эдвардс.
Бланш воззрилась на него с изумлением и ужасом.
- Потому что я люблю его. – Прошептала она.
 Пристальный взор Кристиана заставил её задрожать ещё больше. В один миг напряженные нервы не выдержали – и чашка со звоном упала на пол, расплескав горячий чай по полу и чудом не вылившись на девушку. В ту же минуту слёзы  потоками заструились по её бледному лицу.
- Бланш, что с вами? – обеспокоенно вскричал Эдвардс и сделал к ней шаг.
- Оставьте меня.
- Милая, я не хотел…
- Оставьте меня! – яростно оборвала его она, - Зачем я пригласила вас сюда, Боже мой, зачем!
- Не обманывайте себя, Бланш. Вы позвали меня сюда потому, что любите до сих пор, как и я вас!
- Но это неправда. – Тихо и как будто жалобно проговорила девушка. – Ради Бога, уйдите и больше никогда не приближайтесь к моему дому. Я не хочу больше видеть вас, совсем не хочу. Я люблю Джеймса. – Она дрожала как в лихорадке, отходя всё дальше и дальше от него. Вдруг Кристиан резко бросился к ней, девушка дико вскрикнула, но тут в столовую ворвался Джеймс. Лицо его мгновенно перекосилось – видимо испуганное, всё залитое слезами лицо жены произвело на него большое впечатление.
 Эдвардс медленно отступил от Бланш и опустил глаза.
- Что вы сделали с ней? – раздался на всю комнату голос Райта, он подбежал и порывисто сжал девушку в объятиях.
- Он ничего мне не сделал. – Всхлипывая, ответила та, - Но пусть он уйдёт.
- Вы уйдёте сию минуту. – Отчеканивая каждое слово, и даже не смотря на Эдвардса, сухо произнес Джеймс. Это были последние слова, которые тот услышал – ноги уже сами несли его подальше от дома той, с которой всё было кончено. Окончательно. И всё-таки…Кристиан не мог этого понять. Нет, нет и нет! Горящие безумием голубые глаза вновь наполнились слезами. Его Бланш! Его девочка – она не любит его. А он такую жертву совершил ради неё…

           Утреннее солнце освещает крутой склон берега над рекой. Высота, если смотреть вниз от склона - кажется невероятно большой. Река же внизу кажется небольшим ручейком, быстрым и скорым, прозрачным и чистым. Эдвардс со склона наблюдает за прекрасным, хрупким силуэтом – не человеческим, а каким-то неземным, сказочным. Маленькая Бланш похожа сейчас на фею, фантастическое существо. Её светлые кудри развеваются на ветру, а дивный металлический смех разносится по округе. Нет, он не сможет забыть её, никогда, никогда! Сейчас Эдвардс не отрывая взгляда, любуется ею. Тонкая фигурка мелькает вдали. Интересно, что она делает там, одна? Где её любимый муж? При мысли о нём губы Кристиана кривятся в горькой усмешке:
«Оставил её одну! Неужели не боится…» - внезапно мужчина чувствует чье-то присутствие совсем рядом. Он оборачивается назад. Дьявол!
 Перед ним сам дьявол. Мертвенно бледное, искривившееся в страшной, безумной злой гримасе лицо. Чёрные, словно уголья, горящие глаза говорят: «Не смотри на неё. Она никогда не будет принадлежать тебе, никогда! Ты не имеешь право смотреть на неё. Она моя. Моя!». Две сильные руки неожиданно появившегося мужа Бланш резко вытягиваются в воздухе и, сделав сильный упор на грудь Кристиана, сильно толкают его туда, в быстрый поток. Он летит вниз, в холодную воду, но вслед за ним неожиданно падает вниз и Джеймс Райт, потеряв равновесие и оступившись на краю склона. Ударившись головой о камень, последнему ещё остается хоть какой-то шанс на спасение, пока течение не начало уносить его – Кристиану же, увы, везёт меньше. Дно уходит из под ног. Захлебываясь в потоке, он тщетно пытается сделать хоть что-то. Он не умеет плавать. Эдвардс беспомощно бил руками по воде, которая заливала всё – глаза, уши, рот, нос, а вскоре и полностью накрыла его.
 Течение начинает уносить и потерявшего сознание Райта. Тёмные волосы развеваются в воде, из открытой раны хлещет кровь, смешиваясь с речным потоком.
   Внезапно – увы, так поздно, от берега отделяется хрупкая фигурка и со всех ног бросается навстречу самой смерти, исчезая в холодной воде. Отчаянно работая всем телом, Бланш Райт стремится к нему. Худыми, но ставшими невероятно сильными в это мгновение руками, ей частично удаётся обхватить его тело и с невероятным упорством начать толкать к берегу. На лице написана решимость: она спасёт его, спасёт свою любовь, во что бы то ни стало!
 Эдвардс кажется ей невероятно легким. «Скоро, скоро» - шепчут побелевшие губы. Становится всё тяжелее, но она не останавливается. До берега совсем небольшое расстояние - она преодолеет его, сейчас, сейчас…
     Бланш выталкивает Кристиана на безопасное место. Слава Богу, он спасён! Облегченный вздох вырывается у неё, она успевает улыбнуться, прежде тем течение вновь подхватывает её. Девушка вскидывает руки, но внезапно немыслимая боль вспыхивает в груди, словно раскаленный кинжал, пронзая всё внутри. Мышцы напрягаются, а боль усиливается, вынуждая опустить руки, сводя всё тело судорогой. Наконец девичье тело обмякает, затихает, но вскоре сотрясается последней дрожью. Бланш успевает прошептать Эдвардсу прощальные слова, которые он не слышит: «Я люблю тебя», после чего совсем скрывается под водой…

                Конец.