Мужское решение

На следующий день после свадьбы Олеся с Георгом поехали в Геленджик. В свадебное путешествие.

В принципе, Олесе там очень понравилось, потому что она в свои двадцать лет в первый раз была на море. И радостные эмоции от этого события перечеркивали все остальное.

Это уже потом, спустя много лет, привыкнув летать за границу, - когда Олесе было уже, с чем сравнивать, - она поняла, что тот санаторий, где они тогда отдыхали, был весьма далеко от совершенства. Сервиса никакого не было и в помине, кормили жутко, пляжи были неухоженными, а море очень грязное, - просто пугающе грязное… Плюс, - постоянные проблемы с водой, - как, похоже, и во многих российских южных городах, где до сих пор нет опреснительных установок, а вода завозится на машинах с цистернами, которые, по неизвестной причине, вполне могут целых три дня не приезжать. Именно так и случилось во время их отдыха. И трое суток воды просто вообще не было. Никакой. А в остальное время ее давали на пару часов в день по расписанию, и нужно было еще суметь успеть ею воспользоваться…

Но тогда все это для Олеси не имело ни малейшего значения. Она была просто безумно счастлива, как, наверное, и любая новоиспеченная новобрачная. Она, наконец-то, вышла замуж за любимого человека; они находились в свадебном путешествии, наедине, - и жизнь была прекрасна!..

Олеся с Георгом много гуляли, ездили на экскурсии, загорали… И… постоянно при этом ругались. Они ссорились так жутко, что временами у Олеси просто крыша ехала от расстройства и разочарования, и ей, после этих скандалов, хотелось попросту бежать из номера, куда глаза глядят…

Именно там, на отдыхе, Олеся вдруг увидела своего Геру совсем с другой стороны. И теперь искренне не могла понять, куда же делся тот дерзкий мачо, обожавший целовать ее прямо посреди улицы, на глазах у всех, - смелый, бесстрашный, невозмутимый, - тот самый, с которым она встречалась целых два года, и за которого вышла замуж по великой любви.

При этом она не могла сказать, что Гера стал относиться к ней как-то иначе… Он по-прежнему, вроде как, любил ее, на руках готов был носить, - да вот только сил на это в его тщедушном тельце не хватало… Кроме того, он почему-то ежесекундно извинялся перед ней за каждый свой шаг, за каждое слово, за каждое действие… Получалось, что он просто, не переставая, почему-то постоянно просил у нее прощения по поводу и без повода, - что в девяносто девяти процентах случаев вызывало у Олеси только недоумение, и было, признаться начистоту, весьма утомительно. Она просто очень быстро устала, как попугай, твердить раз в тридцать секунд:

- Я не сержусь на тебя! Я не сержусь!.. Я не сержусь!..

На самом деле, это был просто какой-то детский сад “Ромашка” группа “Василек”...

Нет, Георг вовсе не изменился. На самом деле он всегда таким был. Просто Олеся, наконец-то, посмотрела на него с другой стороны. И ей совершенно не понравилось то, что она увидела.

Период ухаживаний остался позади. Теперь они были законными супругами и находились вместе двадцать четыре часа в сутки. И то, что, возможно, казалось милым и трогательным во время конфетно-букетного периода, неожиданно вдруг стало раздражать.

Похоже, просто изменилась в действительности сама Олеся.

Гера по-прежнему был очень хороший, славный, милый, добрый, ласковый… Ну, просто зайка в пушистых тапочках!.. Но… Он вообще не был мужчиной. Ни в каком смысле этого слова.

И дело было даже не в том, что он совершенно не устраивал Олесю, например, в постели, хотя все, что было связано с их интимной жизнью, представляло собой одно сплошное разочарование. Так много было ожиданий и надежд на протяжении двух лет, в течение которых они встречались, и так мало оказалось на самом деле… Но основная проблема была даже и не в этом. Бог с ней, с интимной жизнью, - в конце концов, тогда еще Олеся искренне верила в то, что в этой сфере у них все непременно наладится; нужно лишь только обоим постараться и приложить некоторые усилия. Но вот как вообще заставить Геру играть роль мужчины в их паре, - это оказалось для Олеси одной сплошной загадкой.

С первых же дней их супружества эту роль ей поневоле пришлось взять на себя. Она принимала какие-то решения; она же придумывала, как воплотить их в жизнь, - а Гера лишь покорно соглашался с ней. Всегда. Во всем. От выбора еды в столовой до каких-то там интимных моментов. Он даже и не пытался проявить хоть какую-то инициативу ни в одной из сфер их жизни, а просто реально ждал, когда Олеся возьмет его за руку и поведет в выбранном ею самой направлении.

И эта его покорность и услужливость вкупе с ежесекундными извинениями встала Олеське поперек горла уже через пару дней, проведенных вместе.

Сразу же, как только Гера стал законным Олесиным супругом, вдруг выяснилось, что он на самом деле очень стеснителен и стыдлив, как красна девица. Почему-то Олесе никогда не приходило это в голову раньше, - особенно, когда он постоянно целовал ее посреди улицы на глазах у всех, и им обоим, похоже, это безумно нравилось. Оказывается, Гера два года просто притворялся, потому что теперь на людях он не мог решиться не то, что обнять Олесю, - а даже просто взять ее за руку. Ему постоянно казалось, что все смотрят на него и осуждают… И он признавался Олесе, что просто стесняется вести себя по-прежнему.

Гера беспрекословно соглашался с любыми Олеськиными требованиями, даже если они явно противоречили здравому смыслу. Он не показывал какого-либо недовольства и даже и не пытался высказать свое мнение ни по одному вопросу. Он все делал так, как Олеся ему говорила. Он был очень робким, безвольным, покорным и на все согласным…

И Олесе хотелось просто взвыть в голос при виде этого дрожащего существа, бывшего отныне ее мужем. Признаться честно, она немного не так представляла себе роль мужчины в семье!..

А самым шокирующим для Олеси оказалось то, что он постоянно открытым текстом говорил ей о том, что боится ее… И это заявлял мужик, который был почти на десять лет старше ее, двадцатилетней малолетки!.. Ну, прямо хоть стой, хоть падай!.. Для нее эти его слова, произнесенные в первый раз, прозвучали просто громом небесным. Олеся никак не в силах была осознать, что так ошиблась в этом человеке. И сейчас она не могла понять только одного: почему же он скрывал это от нее целых два года?..

Если бы она только заподозрила раньше, что вызывает у своего возлюбленного такой просто панический страх, - да она никогда даже и не посмотрела бы в его сторону!.. Но он честно долгое время зачем-то пытался убедить ее в том, что он - этакая крутая помесь Шварценеггера и Брюса Уиллиса, и она, по глупости и наивности, целых два года верила в это!.. А теперь перед ней вдруг оказался дрожащий всем телом ребенок, который, размазывая слезы и сопли по лицу, - в буквальном смысле, без преувеличений!.. - говорил:

- Да я просто боюсь тебя!..

И она вообще не понимала, как ей следует реагировать на это…

После свадьбы все движения и повадки Геры стали какими-то другими, даже его голос, который прежде был раскатистым басом, тоже вдруг изменился и приобрел какие-то визгливые бабьи интонации… А что?.. Отныне они с ним были мужем и женой. Между ними теперь все было честно и законно, - со штампом в паспорте, именем Российской Федерации!.. - как некогда говорила Олеськина бабушка. И у Геры больше не было необходимости завоевывать Олесю и изображать из себя Сильвестра Сталлоне в роли Рэмбо… Он просто расслабился и стал, похоже, самим собой, - таким, каким он и был на самом деле. А Олеська его с этой стороны просто никогда еще не видела…

Первый шок она испытала уже на второй день пребывания в санатории. Это было еще до всех их многочисленных ссор. В тот вечер Олеся лежала на кровати, лицом к стене, и читала книгу. Георг ходил по номеру, - взад - вперед. Они с ним разговаривали, и, хотя Олеся не оборачивалась, она, разумеется, хорошо слышала его голос, шаги, какие-то другие звуки, производимые им при движении… И в какой-то жуткий момент у Олеси вдруг появилось ощущение, что там, за ее спиной, у окна, стоит… женщина…

Олеся даже вздрогнула и в ужасе обернулась. В комнате было уже слегка темновато, - верхний свет они еще не включали, а над Олесиной кроватью горел светильник, при котором она читала. И в этом полумраке контуры фигуры мужа показались ей какими-то расплывчатыми, незнакомыми… И Олеся вдруг словно прозрела… Она как будто впервые увидела действительно довольно-таки женоподобную фигуру мужа, его реально женственные движения, совершенно не свойственные мужчинам, отдающие какой-то чисто бабьей суетливостью… Создавшееся впечатление усиливал его голос… Просто до мурашек…

Вообще-то, у Геры был довольно густой бас, который до их свадьбы грохотал порою так раскатисто, что Олеся даже стеснялась перед окружающими и порой чуть ли не умоляла его говорить потише… И она так и не смогла понять, куда все это делось впоследствии. Стоящий у окна человек говорил быстро, запинаясь, перескакивая с одного на другое. При этом он слегка шепелявил, - чего Олеся никогда за ним раньше не наблюдала, - и в его речи явно проскальзывали визгливые бабьи интонации, которых она тоже никогда прежде не слышала. Даже странные выражения, появившиеся вдруг, словно ниоткуда, в его лексиконе, были присущи не мужчинам, а именно женщинам. Причем, очень пожилым женщинам…

И в этот миг Олесю словно ударила молния озарения. Господи Боже, помоги!.. Прямо перед ней, в облике ее любимого и такого желанного еще недавно мужа, стояла его престарелая мама, Лидия Георгиевна!..

Олесю разом прошиб холодный пот. Она помотала головой и неимоверным усилием воли попыталась прогнать это нелепое наваждение. Ведь это же был ее Гера, ее любимый и обожаемый муж, о котором она столько времени мечтала, о котором буквально грезила наяву целых два года, и который теперь принадлежал ей!..

На какой-то момент ей это даже удалось. Гера снова приобрел прежние очертания. Но только на какой-то момент…

Олеся и сама так никогда до конца и не поняла, почему она так резко сразу же после свадьбы вдруг увидела своего мужа совершенно с другой стороны. Самое главное, что она даже не могла бы сказать о нем ничего плохого. Она по-прежнему, даже тогда, все еще считала, что безумно любит его, но… О Господи, ну, как же сильно он ее раздражал!.. Он бесил ее просто до истерики. И она ничего не могла с собой поделать…

На пляж Гера отправился в брюках, рубашке и ботинках. Олеся тщетно пыталась объяснить ему, что это, по меньшей мере, не совсем разумно. Тем более, что, специально для поездки на юг, они купили ему футболки, шорты и сланцы. Но оказалось, что Гера слишком интеллигентен, чтобы одеваться, как все остальные парни жарким летом в южном городе… На экскурсии он соглашался поехать только потому, что Олеся очень сильно на этом настаивала, - сам он охотнее всего проводил бы время в номере. Но он, разумеется, послушался жену и сразу же заставил ее пожалеть об этом.

По совершенно непонятной и необъяснимой причине, во время экскурсий Гера постоянно падал, спотыкаясь реально на ровном месте, вечно за что-то запинался и зацеплялся за каждую ветку, попадавшуюся ему на пути. Интеллигентские брюки и рубашки рвались, будто сами собой, ботинки тоже можно было выбрасывать после первой же поездки. Он был настолько неуклюж, что Олеся в ужасе за голову хваталась. В той же самой первой поездке при очередном падении он умудрился даже погнуть толстое обручальное кольцо, что вообще-то было просто немыслимо… На фоне других парней, встречающихся им на пути, с их пивом, сигаретами, развязными манерами и крепкими словечками, он выглядел трясущимся неловким вечно испуганным подростком, с ужасом шарахающимся от любого дуновения ветерка… И у Олеси просто волосы на голове шевелились, когда она смотрела на него…

Невольно сравнивая его с другими парнями, Олеся с горечью осознавала, что совсем не таким представляла себе своего мужа в розовых девичьих мечтах, и хочет теперь совершенно другого. Того, что Гера просто не способен был ей дать…

Дело в том, что Олеся выходила замуж за мужчину, рассчитывая уютно облокотиться на его крепкое мужское плечо. А теперь у нее появилось ощущение, будто она усыновила маленького беспомощного безумно напуганного ребенка. А она на тот момент как-то еще совершенно не была готова к тому, чтобы стать матерью для него…

На пляже в первый же день выяснилось, что Гера просто панически боится воды. Он и раньше рассказывал Олесе, что не умеет плавать, но она как-то пропустила это мимо ушей и не восприняла всерьез. Ее тоже едва ли можно было назвать пловчихой года, - так, на воде могла держаться, - и то хорошо. И она искренне полагала, что Гера, говоря о своем неумении плавать, имеет в виду что-то подобное.

Все оказалось гораздо хуже. Придя на пляж в отнюдь не пляжной одежде, Гера наотрез отказался раздеваться, потому что выяснилось, что он вообще не собирался купаться, - а загорать - тем более, потому что он, оказывается, попросту… стесняется. Олесе пришлось чуть ли не силой заставлять его, попутно пытаясь объяснить, что люди ездят к морю именно для того, чтобы купаться в нем. Но самый большой подвиг, на который Гера отважился, - это зайти в воду по колено, - да и то после долгих тщетных уговоров, ругани и даже угроз со стороны Олеси, которая упорно не желала понимать, что все это очень даже серьезно. Она опять же практически насильно сумела затащить его на метр в море, и у него тут же началась чисто бабья истерика с криками и слезами. Он безумно испугался. Он вопил на весь пляж, что Олеся хочет его утопить… А Олеся смотрела на него и на полном серьезе обдумывала, не пора ли ей самой утопиться от такой жизни…

Стоило, право, ехать к морю в свадебное путешествие!.. Лучше уж было остаться дома и не позориться!..

Больше того, Гере почему-то постоянно казалось, что сама Олеся тоже вот-вот упадет в воду и утонет, - хотя она-то как раз плавать умела, хоть и не шибко хорошо. Но для Геры это стало просто идеей фикс. Когда Олесе все-таки удалось затащить его на экскурсию на катере, - довольно большом, надо заметить, и с виду весьма надежном, - он начинал вопить и биться в истерике, едва она только бросала взгляд за борт. Подходить к перилам она даже и не пыталась, потому что реально опасалась за психику своего мужа, хотя упасть в воду у нее, - ну, реально, - не было ни малейшего шанса. Но Гера считал, что она нарочно подвергает себя опасности, чтобы поиздеваться над ним, и ей пришлось смириться и наблюдать за окружающим пейзажем откуда-то из глубины палубы…

Кстати, Гера вообще вечно чего-то боялся. По его словам, им со всех сторон грозили какие-то немыслимые беды, и он буквально сходил с ума от того, что Олеся упорно не желала воспринимать все эти его предупреждения всерьез. Он искренне был уверен в том, что все окружающие их люди только и ждут случая, чтобы напасть на них, ограбить и убить… Олеся уже откровенно крутила пальцем у виска в ответ на его предостережения. Но Гера был уверен, что буквально с минуты на минуту с ними должно случиться нечто ужасное, и избежать этого можно было, только сидя в номере, забившись под стол и дрожа там от страха… Да и то шансов на спасение почти не было…

К ужасу Олеси, ее милый интеллигентный супруг, который обещал ей звезду с неба достать, на поверку оказался существом совершенно неопределенного пола, - вечно трясущимся, всего боящимся и постоянно начинающим плакать по поводу и без повода… И это, наверное, тоже оказалось для Олеси одним из самых шокирующих моментов в их отношениях…

К концу первой недели их совместного отдыха, обернувшегося непрекращающимся кошмаром, Олеся жалела лишь об одном: о том, что она фактически купила кота в мешке. Ей нужно было изначально наплевать на все предрассудки, традиции и чужое мнение и, вместо того, чтобы, сломя голову, нестись в ЗАГС, просто уговорить Георга снять квартиру и попробовать сначала попросту пожить вместе без регистрации. Она ушла бы от него уже через несколько дней. И он сам, похоже, изначально прекрасно понимал это, - ведь все-таки, что ни говори, а он был дипломированным психологом. А сейчас в Олесином паспорте стоял штамп, и ей казалось, что деваться уже некуда…

В принципе, Олеся позже никогда и не скрывала, что во всей этой ситуации, наверное, целиком и полностью была виновата именно она. Гера был хорошим… Он был слишком хорошим для того, чтобы она могла нормально жить с ним. Просто до тошноты милым и до приторности славным… Вот только ей надо было от этой жизни совсем другое. Ей требовался обычный нормальный взрослый мужик, способный взять на себя ответственность за свою семью. А Гера… Он только всего боялся и плакал… И это сводило ее с ума…

И без того кошмарная ситуация осложнилась еще и тем, что у Олеси произошла задержка. Причем, она так никогда и не поняла, как это получилось. При всей своей наивности, она не была полной дурочкой, не знающей, откуда берутся дети. И, поскольку у нее пока не было намерений заводить их, они с Герой предпринимали все возможные меры предосторожности и даже перестраховывались. Но юмор ситуации был в том, что, судя по сроку, она должна была забеременеть за месяц до свадьбы. А таковое было невозможно даже чисто теоретически, поскольку от поцелуев дети, вроде как, не заводятся…

Очевидно, на нервной почве, - из-за подготовки к свадьбе и кучи сопутствующих проблем, - у нее произошел какой-то сбой в организме. Такое случилось, кстати, впервые, - и, как назло, именно в этот момент. Ребенок родится у нее ровно через девять месяцев после свадьбы, день в день, а Олеське всю беременность придется доказывать врачам, что срок у нее на четыре недели меньше, чем они ставят ей в документах, потому что она могла забеременеть только после свадьбы. И она долго еще будет помнить, как они при этом смотрели на нее, - словно прекрасно понимали, что она все врет, но, как истинно воспитанные и интеллигентные люди, не высказывали эти свои предположения вслух. Но сама-то Олеся, к сожалению, точно знала, что других вариантов быть не может, - даже чисто гипотетически!.. Ведь ей так и не удалось совратить своего мужа до свадьбы, - как бы ни пыталась она это сделать!..

Мысль о возможной беременности тогда просто повергла ее в состояние шока. Она и не скрывала никогда, что совершенно пока не готова была к этому. Да и, если уж посмотреть правде в глаза, дело сейчас было даже и не в ее неготовности к предстоящему материнству!.. Ведь, как справедливо отмечала еще до свадьбы ее милая будущая свекровь, у них с Герой, в буквальном смысле слова, не было ни кола, ни двора. Вся мизерная Олеськина зарплата полностью уходила на оплату съемной квартиры, - и это они еще задешево ее снимали, у знакомых. На деньги, которые получал Гера, они едва - едва смогли бы прокормиться сами. И позволить себе сейчас в этой ситуации еще и ребенка просто не было никакой возможности. Расходы вырастут, зарплаты Олесиной в декрете не будет, - и как вообще им тогда жить?.. Но, в то же время, об аборте она не могла даже и думать серьезно, потому что просто смертельно боялась его последствий…

Первый тест на беременность, купленный ими еще на отдыхе, показал отрицательный результат. Да иначе и быть просто не могло!.. Олеся вздохнула спокойно и, вроде бы, воспрянула духом… Но напрасно. В конце смены они купили еще один тест, и он тоже почему-то оказался отрицательным. При этом Олеся прекрасно себя чувствовала и не замечала ни малейших признаков беременности, - если бы вот только не огромная задержка, на которую уже невозможно было закрывать глаза…

Через две недели, давно уже вернувшись домой, они купили еще один тест. И вот только он, наконец-то, показал положительный результат…

Олеся рыдала сутки, в голос, не в силах успокоиться, не зная, как теперь быть, и что делать дальше. А Гера все это время просто сидел рядом, смотрел на нее с ужасом и беспомощно хлопал своими коровьими глазами, будучи, совершенно очевидно, просто не в состоянии сказать ничего разумного. Сквозь неистовые рыдания, Олеся пыталась ему объяснить, что очень боится первого аборта, но они просто никак не могут позволить себе сейчас ребенка, потому что не сумеют его прокормить. Она и сама не понимала, чего ожидает от своего мужа, и на что вообще рассчитывает. Она просто надеялась, что он хоть что-то придумает, примет хоть какое-то решение, которое позволит ей понять, как жить дальше. Но напрасно. Она так и не дождалась от своего супруга ничего путного и разумного. Он лишь тупо повторял время от времени:

- Ну, что ты так плачешь?.. Как ты скажешь, так и будет!.. Я приму любое твое решение!..

Ничего больше членораздельного он, похоже, сказать был не в состоянии…

А Олеське, все еще ожидающей, что ее муж станет, наконец, мужчиной, просто хотелось, чтобы он стукнул с размаху кулаком по столу и рявкнул на нее:

- Так, прекратить истерику!.. Раз так получилось, значит, будешь рожать!.. С деньгами разберемся!.. Я все решу!..

Или, хотя бы, пусть сказал бы по-другому:

- Да, мы никак не можем сейчас позволить себе ребенка!.. Поэтому сделаешь аборт!..

А он, вместо этого, сидел рядом и тоже тихонько плакал вместе с ней…

А Олеське хотелось закричать, что это она готова была принять любое его решение! Она хотела услышать от своего мужа хоть что-то внятное и разумное. Но это было несбыточное желание. И его беспомощно хлопающие ресницами тупые глаза вызывали у нее новый приступ истерики, потому что она прекрасно понимала уже тогда, что с этим человеком у нее нет никакого будущего…

Наревевшись вдоволь, Олеся на следующий день поехала к врачу, и он подтвердил беременность. Она сказала об этом маме, - потому что больше посоветоваться ей было попросту не с кем, а на разум своего мужа ей рассчитывать больше не приходилось.

И слава Богу, - но хотя бы со стороны мамы не было ни истерик, ни обмороков, ни причитаний об отсутствии колов и дворов, - и уже за одно это Олеся была безумно ей благодарна. И ни о каких абортах, разумеется, тоже даже и речи не зашло. Мама восприняла беременность дочери, как нечто совершенно нормальное и естественное, и тут же начала строить планы на будущее. И Олеся сразу же успокоилась.

Что ж, получилось, конечно, не совсем удачно, - но ведь все уже получилось, и действительно рыдать и корить себя за неосторожность уже не имело смысла. Очевидно, если ребенку суждено появиться на этот свет, то это случится, вопреки всему и несмотря ни на что. Да, самой Олесе ребенок сейчас, вроде как, был совершенно ни к чему. Но он уже существовал, и от этого факта никуда было не деться. Оставалось только принять его и постараться найти в этом что-то положительное.

И Олеся так и сделала.

На тот момент она даже не смогла бы сказать, хочет она вообще этого ребенка или же нет. Но он уже был. И она восприняла это, как должное.

А ее муж принял это ее решение. Поскольку принимать собственные он так никогда, к сожалению, и не научился.

Видео
https://dzen.ru/video/watch/657354742f3b64165113ebdd
https://dzen.ru/video/watch/65735589097187512078947c