В мавзолее

У входа в мавзолей он подошёл к майору, который регулировал людской поток, показал ему что-то, – скорей всего удостоверение, – и тот, отдав честь, раздвинул впереди стоящих посетителей и дал проход нашему визави.

– А вот те двое, – и он указал рукой в нашу сторону, – они со мной.

Майор и нам отдал честь, и я ему ответил тем же.
С замиранием сердца прошли мимо застывших в восковой неподвижности часовых, и, влекомые неспешным течением посетителей мавзолея, напоминающим медленное, но неостановимое, движение ленточного транспортёра, влились в слабоосвещённое капище вождя.

Этот скорбный поток людей ограничивали натянутые по сторонам и обшитые тёмно-красным бархатом канатные заграждения, за которыми стояли несколько служителей с внимательным и пронизывающим взором. Отец взял меня на руки, чтобы я мог лучше видеть культовый образ ниспровергателя старого мира.
Он лежал под стеклянным колпаком в массивном красном саркофаге, одетый в тёмный, скорее всего в чёрный, костюм с тёмным же галстуком в крупный белый горошек. (Говорят, что Дедушка Ленин очень любил этот галстук). Отдельно желтоватым цветом освещалось лицо и кисти рук, положенные как бы отдельно поверх обступившей его темноты.

Наш визави встал у ног Дедушки Ленина, тихим голосом, почти прошептал, не то за упокой, не то за здравие, и перекрестил его широким крестом, отчего мне показалось, что правая рука Ленина, как-то импульсивно дёрнулась.
На выходе из мавзолея, сопровождающий нас мужичок, ещё глубже нахлобучив на себя треух и надев на руки большие меховые рукавицы, спросил:

– Ну, как наш вождь? Хорош?
– Как живой, – поделился я своими впечатлениями.
– А он и есть живой.
– Как это?
– Притворяется… Хочет всех обмануть. Но, как только встанет, сразу начнётся Всеобщая Мировая революция. Мы, коммунисты, с нетерпением ждём его второго пришествия. Вся надежда на него. Для революции всё уже подготовлено. Осталось только дать отмашку.
– Интересно! А чтобы сказал на это Дедушка Сталин? – удивился я
– А я и есть Дедушка Сталин. Не узнаёте? Ну, да, все привыкли видеть меня в маршальском мундире, а здесь какой-то мужик в армяке и в старых валенках. Не правда ли?

Продолжение далее: Признание Сталина народом