Суд над Иисусом Христом - 2

Утром в пятницу разыгрался следующий акт трагедии. Кстати, ученые спорят до сих пор относительно точной даты начала этого акта. Не вдаваясь в подробности, отметим, что в мире науки большинство склоняется к 3 апреля 33 года.  В сказаниях евангелистов сообщается, что 14 (по свидетельству Иоанна) или 15 (по свидетельствам остальных евангелистов) нисана, в ночь перед распятием было полнолуние, а во время казни - солнечное затмение. Специалисты утверждают, что подобное сочетание небесных явлений в годы правления Понтия Пилата (26-36 гг.) наблюдалось только один раз – в указанные выше день и год. При этом рационалисты-скептики считают мало вероятным, чтобы задержание Иисуса, допросы у Анны и Каиафы, допросы у Пилата и Ирода Антипы, повторный допрос у Пилата, бичевание, вынесение смертного приговора, путь на Голгофу, распятие, смерть Иисуса, снятие Его тела с креста могли произойти в столь короткий промежуток времени – примерно в течение одних суток.
Как бы то ни было, утром (надо полагать, достаточно ранним, поскольку, согласно Иоанну, суд Пилата завершился «в шестом часу», т.е. около полудня) к «претории», т.е. иерусалимской резиденции префекта, где также квартировала его когорта – фактически это был хорошо укрепленный квартал, известный под названием «Антониева башня», - подошла толпа, состоявшая из членов Синедриона (около 70 человек), их помощников, стражников и прочих сочувствующих. Разумеется, с собой они привели и Приговоренного к смерти. Входить к римлянам правоверные иудеи не могли – язычники в это время подкреплялись хлебами, приготовленными на закваске, – и это в великий праздник Пасхи! Поэтому римский прокуратор с сопровождающими его лицами вышли  «на улицу».
Ясно, что Пилата заблаговременно предупредили об утреннем визите «первосвященников», о том, что дело серьезное, можно сказать, политическое, предполагающее вынесение смертного приговора и происходящее в канун большого местного праздника, для почитания которого в Иерусалим стеклись массы народа.  Поэтому префект, как и иудейские иерархи, не мог не выработать с помощью своих советников определенную линию поведения. Скорее всего, она состояла в том, чтобы «спустить дело на тормозах», поскольку казнь римлянами популярного в народе пророка могла бы привести к нежелательным последствиям – мятежу против римской власти. Такого развития событий допускать было никак нельзя, ибо оно свидетельствовало бы, кроме прочего, о ненадлежащем управлении префектом вверенной ему области (провинцией ее называть было бы неверно, поскольку административно она входила в состав римской провинции Сирия).
Поэтому, после приветствий, прокуратор, возможно, озадаченный числом людей, приведенных иудейскими вожаками на площадь, не стал дожидаться изложения целей визита "первосвященников", а задал внешне естественный, «процедурный» вопрос: «в чем вы обвиняете Человека Сего?»
Не будем пересказывать Евангелия, которые нередко не стыкуются друг с другом, так как отдельные евангелисты, опуская существенные подробности вроде допроса Иисуса  Иродом Антипой, приводят странные детали вроде оскорбительного ответа на упомянутый выше «естественный» вопрос: «Если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе». Вкратце картина, как представляется, выглядела следующим образом:
- сначала члены Синедриона просто констатируют, Иисус – «злодей»;
- затем, уточняют — Он не просто злодей, а злодей, развращающий народ, подстрекающий к мятежу и приговоренный по иудейскому закону к смертной казни;
- но, поскольку римская власть запретила Синедриону приводить смертные приговоры в исполнение, еще раз уточняют, что Он подлежит обвинению и казни по римскому закону, как противник Кесарю, претендующий на царское звание (обвинение Христа в агитации народа не платить подать Кесарю выдвигалось также, но не слишком подчеркивалось, поскольку являлось менее значительным).
На наш взгляд, здесь прослеживается параллель с историей расправы «первосвященников» над «братом Господнем Иаковом». Последний, если судить о нем по тому, что сказано в христианских источниках, в том числе апокрифических, приходился Иисусу то ли кровным, то ли двоюродным братом, то ли «братом по духу, а не по плоти».
После распятия Христа Иаков становится лидером иерусалимской общины иудеохристиан. Его вызывающее с точки зрения иудейской теократической верхушки поведение (почитание Христа как Мессии, обличение саддукеев, претензия на допуск в «святая святых» Храма, куда мог заходить только первосвященник из рода Аарона; крайний аскетизм, выражавшийся в отказе от мяса, вина, омовений, острижения волос, использования масла; ношение льняных одежд – в Иудее строго запрещалось носить льняную одежду; смысл запрета неясен – возможно, потому, что одеяния такого рода носили языческие жрецы) вызвало крайне  враждебную реакцию Синедриона.
Согласно Иосифу Флавию, первосвященник-саддукей Анна II и его приспешники обвинили Иакова  на заседании Синедриона в нарушении Закона и добились принятия решения о казни «брата Господня» через побитие камнями (заметим, что римский запрет был в данном случае проигнорирован). Однако некие «иерусалимские законники» не согласились с таким решением, обратившись с протестом к царю Агриппе II Ироду и тогдашнему прокуратору Иудеи Лукцею Альбину (последний сменил своего предшественника Порция Феста, умершего, так сказать, на посту, в 62 г.).
Царь, римлянин по воспитанию, счел действия Анны серьезным нарушением полномочий первосвященника и отрешил его от должности. Однако противная сторона применила испытанную тактику провокаций: к Иакову подослали «книжников», которые своими расспросами принялись добиваться от «брата Господня» подтверждения божественного происхождения Христа. Согласно рассказу раннехристианского писателя Егесиппа в изложении Евсевия, «и ответил он громким голосом: «Что спрашиваете меня о Сыне Человеческом? Он восседает на небе одесную Великой Силы и придет на облаках небесных». Многие вполне убедились и прославили свидетельство Иакова, говоря: «Осанна Сыну Давидову».
И тут, видимо, нервы у провокаторов (книжников-фарисеев) и группы их поддержки не выдержали (а, может быть, так было задумано заранее), и они сначала забросали Иакова камнями, а когда мученик пал на колени, вопия «Боже, отпусти им, ибо не ведают, что творят», и его сторонники бросились к Иакову на помощь, «какой-то суконщик» прикончил жертву ударом скалки по голове. Реакция властей не последовала (точнее, нам о ней ничего неизвестно).
Как видим, нечто подобное могло произойти и с Иисусом, но «первосвященники» избрали иной, «легитимный» образ действий. Итак,  вернемся назад, к вынесенному Синедрионом решению о том, что Иисус подлежит казни за богохульство.
В сложившейся ситуации можно обратить внимание на ряд интересных моментов. Сторона обвинения есть, стороны защиты нет, точнее Пилат выступает и как судья и как защитник Обвиняемого, что римским правом не допускалось. Иудейские иерархи подменяют обвинение, вынесенное Синедрионом: вместо богохульства (объявление Христом себя Мессией – «Царем Израилевым») озвучивается претензия Христа на трон «Царя Иудеи», упраздненный еще при Августе. По мнению многих  специалистов, иудеи дают понять Пилату, что тому следует применить римский закон об оскорблении величия римского народа (lex maiestatis). Не будем здесь приводить аргументацию знатоков римского права – она выглядит достаточно убедительной и предполагает наличие в штате Каиафы классного эксперта в данной области. Со своей стороны заметим, что данный закон на рубеже эр был римлянами прочно забыт, и Тиберий вытащил его из архивного небытия исключительно для борьбы с потенциальными претендентами на свой  трон в Риме, а также с их сторонниками, римскими гражданами в Италии, но не с бесправными провинциалами за ее пределами.