Собачья сказка

Автор: Марк Твен(Сэмюэл Клеменс)
ГЛАВА I

Мой отец был сенбернаром, моя мать была колли, но я Пресвитерианин. Это то, что сказала мне моя мама, я сам не знаю этих приятных различий. Для меня это всего лишь красивые большие слова, ничего не значащие. Моей маме они нравились; ей нравилось произносить их и видеть, как другие собаки выглядят удивленными и завистливыми, недоумевая, как она стала такое большое образование. Но, на самом деле, это было не настоящее образование; это было только шоу,она узнавала слова, слушая их в столовой и гостиной.
когда была компания, и ходя с детьми в воскресную школу
и слушала там; и всякий раз, когда она слышала громкое слово, она повторяла его про себя много раз, и так ей удавалось удерживать его до тех пор, пока по соседству не происходило догматическое собрание, тогда она снимала его и удивить и расстроить их всех, от карманного щенка до мастифа, что вознаградило ее за все ее хлопоты. Если здесь и был незнакомец, то он был почти наверняка заподозрит неладное, и когда к нему вернется дыхание, он спросит ее что это значит. И она всегда отвечала ему. Он никогда не ожидал этого, но думал, что поймает ее; поэтому, когда она сказала ему, он был единственным, кто
выглядел пристыженным, тогда как он думал, что это будет она.
Другие всегда ждали этого, радовались этому и гордились ею, потому что
они знали, что должно было произойти, потому что у них был опыт.
Когда она объясняла значение громкого слова, все они были настолько захвачены
восхищением, что ни одной собаке не пришло в голову усомниться в том, что оно правильное.
первый; и это было естественно, потому что, во-первых, она отвечала так
быстро, что это было похоже на чтение со словаря, а во-вторых,
где они могли узнать, правильно это или нет? потому что она была
единственной культурной собакой, которая там была. Постепенно, когда я стал старше, она однажды принесла домой слово "Неинтеллектуальный" и довольно усердно использовала его всю неделю на разных собраниях, принося много огорчений и уныние; и именно в это время я заметил, что в течение той недели ее спрашивали о значении на восьми разных собраниях, и она вспыхнула каждый раз она давала новое определение, которое показывало мне, что у нее было больше присутствия духа, чем культуры, хотя я, конечно, ничего не сказал. У нее было одно слово, которое она всегда держала под рукой, наготове, как спасательный круг, своего рода экстренное слово, за которое можно было зацепиться, когда она собиралась мыться,- внезапный выброс за борт - это было синонимом этого слова. Когда она случайно вытащила длинное слово, которое появилось несколько недель назад, и его заранее заготовленные значения отправились на свалку, если там был незнакомец там, конечно, это на пару минут лишило его рассудка, а затем он придёт в себя, и к тому времени она будет уже далеко по ветру, на другом галсе и ничего не ждет; поэтому, когда он окликнет ее и попросит обналичить в игре я (единственная собака, находящаяся внутри ее игры) могла видеть её холст. на мгновение он мерцал - но только на мгновение - затем он натягивался
и полная, и она говорила спокойно, как летний день: “Это синоним
сверхэрогации”, или какой-нибудь безбожный длинный вариант подобного слова,
и спокойно пойти и свернуть на следующий галс, совершенно
удобно, знаете ли, и оставить этого незнакомца выглядеть непристойно и
смущенные, посвященные в унисон хлопали по полу хвостами
и их лица преображались святой радостью.

То же самое было и с фразами. Она тащила домой целую фразу, если
у нее было великолепное звучание, и играла ее шесть вечеров и в двух дневных спектаклях, и каждый раз объясняла по-новому - что ей приходилось делать, несмотря на все, что ее заботило это была фраза; ее не интересовало, что она означала, и она знала, что у этих собак все равно не хватило бы ума поймать ее. Да, она была маргариткой! Она стала такой, что ничего не боялась, у нее была такая уверенность в незнание этих существ. Она даже привела анекдотов, что она слышала семьи и ужин-гости смеются и кричат; и как
правила она есть суть одного каштана прицепили к другому каштан,
где, конечно, это не соответствовало и не было никакого смысла; и когда она
доставили суть она упала и каталась по полу и смеялась, и
рявкнул в самом безумном, когда я видел, что ей было интересно
к себе почему это не так смешно, как это было, когда она впервые услышала его.
Но никто не пострадал; остальные тоже катались и лаяли, втайне испытывая стыд
о себе за то, что не видели смысла и никогда не подозревали, что в этом нет их вины и не на что было смотреть.

Вы можете видеть по этим вещам, что она была довольно тщеславной и легкомысленной.
характер; тем не менее, у нее были добродетели, и, я думаю, их было достаточно, чтобы наверстать упущенное. У неё было доброе сердце и нежная, и никогда не таил обиды на травмы закончили ее, но легко положить их в своем уме и забыл о них;
и она научила своих детей ей путь, и от нее мы узнали также
быть смелой и проворной в момент опасности, а не бежать, но лицо
опасность, которая угрожала другу или незнакомцу, и поможем ему всем, чем сможем
не задумываясь, какой ценой это может быть для нас. И она
учила нас не только словами, но и собственным примером, и это лучший способ и
самый надежный и долговечный. Какие смелые поступки она совершала, какие
великолепные поступки! она была простым солдатом; и такая скромная в этом отношении ... Что ж, ею нельзя было не восхищаться, и ей нельзя было не подражать; нет.
даже кинг-Чарльз-спаниель мог оставаться в ней совершенно презренным
общество. Итак, как вы видите, дело было не только в ее образовании.


ГЛАВА 2.

Когда я выросла, наконец, меня продали и увезли, и я никогда не
снова увидел ее. У нее было разбито сердце, и у меня тоже, и мы плакали; но
она утешала меня, как могла, и сказала, что мы были посланы в это
ради мудрой и благой цели, и должны выполнять свои обязанности, не жалуясь
принимайте нашу жизнь такой, какой мы могли бы ее найти, живите ради наилучшего блага
другие, и не обращайте внимания на результаты; это было не наше дело. Она
сказала, что мужчины, поступающие подобным образом, со временем получат благородную и прекрасную награду в другом мире, и хотя мы, животные, туда не попадем, делать
добро без награды придало бы нашей короткой жизни значимость
и достоинство, которое само по себе было бы наградой. Она собирала эти
вещи время от времени, когда ходила в воскресную школу с
детьми, и хранила их в своей памяти более бережно, чем когда-либо
покончила с этими другими словами и фразами; и она глубоко их изучила,
для своего и нашего блага. Можно увидеть, что она была мудрой и
вдумчивый руководитель, ибо все там было так много легкости и тщеславия в нем.

Поэтому мы сказали наши прощания, и посмотрел наш последний друг на друга через наши
слезы; и последнее, что она сказала - приберегла напоследок, чтобы заставить меня
запомнить это лучше, я думаю - было: “В память обо мне, когда будет
в момент опасности для другого не думай о себе, думай о своей матери,
и поступай так, как поступила бы она. -Неужели ты думаешь, что я мог бы забыть это? Нет."
***
ГЛАВА 3.

Это был такой очаровательный дом!--мой новый; прекрасный большой дом, с
картинами, и изящными украшениями, и богатой мебелью, и нигде нет уныния
но вся дикая природа изысканных цветов освещена наводнением
солнечного света, и просторная территория вокруг, и огромный сад ... о,
зелени, и благородным деревьям, и цветам нет конца! И я был таким же, как
член семьи; и они любили меня, и баловали меня, и не стали
давать мне новое имя, а называли моим старым, которое было мне дорого
потому что мне его подарила моя мать - Эйлин Мавурнин. Она взяла это из
песни; и Серые знали эту песню и сказали, что это красивое название.

Миссис Грей было тридцать, и она была такой милой и очаровательной, вы не можете себе этого представить; а Сэди было десять, и она была такой же милой и стройной, как ее мать.
маленькая копия ее, с каштановыми хвостиками за спиной и в коротких платьицах;
и малышке был год, пухленькой, с ямочками на щеках, и она любила меня, и
никогда не могла насытиться тем, что таскалась за мной на хвосте и обнимала меня, и
смеялась от своего невинного счастья; а мистеру Грею было тридцать восемь, и
высокий, стройный и красивый, немного лысоватый спереди, подвижный, быстрый в
его движения, деловые, быстрые, решительные, несентиментальные, и с
таким точеным лицом, которое, кажется, просто сияет ледяной интеллектуальностью! Он был известным ученым. Я не знаю, что означает это слово, но моя мать знала бы, как его использовать и добиться эффекта.Она знает, как прижать крысу-терьер с ним и сделать болонка смотрите жаль, что он пришел. Но это не самый лучший; лучшее было
Лаборатории. Моя мать могла бы организовать на него Траст, который снял бы шкуру
налоговые ошейники со всего стада. Лаборатория не была книгой, или картиной, или местом, где можно помыть руки, как сказала собака президента колледжа
- нет, это туалет; лаборатория совсем другая, и она
заполненный банками, и бутылками, и электрикой, и проводами, и странными машинами
и каждую неделю другие ученые приходили туда и сидели вместе, использовать машины, а также обсудили, и сделали то, что они называют экспериментов и открытий; и часто я пришел, и тоже стояли вокруг и слушал, и пытался узнать, ради моей матери, и в любви
память о ней, хотя это было для меня боль, как поняв, что она была
потерять из своей жизни, и я не получив ничего вообще, ибо как бы я ни старался,
Я вообще так и не смог ничего из этого понять.

В других случаях я ложился на пол в рабочей комнате хозяйки и спал, а она
нежно использовала меня как скамеечку для ног, зная, что мне это приятно, потому что это
ласкать; иногда я проводил час в детской, и меня хорошенько взъерошивали
и делали счастливым; иногда я наблюдал там у кроватки, когда ребенок
он спал, и медсестра вышла на несколько минут по делам ребенка;
в других случаях я резвился и бегал наперегонки по территории и саду с
Сэди, пока мы не устали, а потом дремали на траве в тени
дерева, пока она читала свою книгу; в другой раз я ходил в гости к
соседские собаки - потому что неподалеку было несколько самых приятных из них, и
одна очень красивая, вежливая и грациозная, кудрявая ирландка
сеттер по имени Робин Эдер, который был пресвитерианином, как и я, и
принадлежал шотландскому священнику.

Все слуги в нашем доме были добры ко мне и любили меня, и
так что, как вы видите, моя жизнь была приятной. Не может быть счастливее
собака, которой я была, ни один gratefuller. Я скажу это за себя, потому что
это только правда: я всеми способами старался поступать хорошо и праведно, и
чтить память моей матери и ее учения, и заслужить счастье, которое
пришел ко мне, как мог.

Мало-помалу появился мой маленький щенок, и тогда моя чаша была полна, мое счастье
было идеально. Это было прелестное маленькое существо, переваливающееся, и такое гладкое, и мягкое и бархатистое, и у него были такие хитрые маленькие неуклюжие лапки, и такое
ласковые глаза и такое милое и невинное личико; и это заставляло меня так гордиться.
видеть, как дети и их матери обожали его и ласкали,
и восхищались каждой маленькой замечательной вещью, которую он делал. Это действительно казалось мне, что жизнь была слишком прекрасна, чтобы -Затем наступила зима. Однажды я стоял на страже в детской.То есть я спал на кровати. Ребенок спал в ванной .
кроватка, которая стояла рядом с кроватью, сбоку от камина. Это
была такая кроватка, над которой установлен высокий тент из тонкой материи
, сквозь который можно видеть. Медсестры не было, и мы, двое спящих, остались
одни. Из костра вылетела искра, и она загорелась на склоне
палатки. Полагаю, последовал тихий перерыв, затем крик ребенка
меня разбудил, и палатка вспыхнула до потолка!
Прежде чем я успела подумать, я в испуге спрыгнула на пол и через секунду была на полпути к двери. Но в следующую секунду дверь моей матери открылась.
в моих ушах зазвучало прощание, и я снова оказался на кровати.
Я протянул голову сквозь пламя и вытащили ребенка из пояса, и потянула его вперед, и мы упали на пол вместе облако дыма; я вырвал новой надеждой, и потащили с воплями мало
тварь вдоль и на дверь, и за поворотом коридора, и было все-таки дергать прочь, все рады и счастливы и горды, когдаголос магистра кричали:“Убирайся, проклятое животное!” - и я прыгнул, чтобы спастись; но он был невероятно быстр и догнал меня, яростно нанося удары своей тростью, я в ужасе уворачивался то туда, то сюда, и, наконец, сильный удар
пришёлся по моей левой передней ноге, что заставило меня вскрикнуть и упасть, на мгновение, беспомощный; трость поднялась для следующего удара, но так и не опустилась, потому что раздался дикий голос медсестры: “Детская горит!” и хозяин
бросился прочь в том направлении, и остальные мои кости были спасены.

Боль была невыносимой, но, несмотря ни на что, я не должен был терять времени; он мог вернуться в любой момент. Поэтому я на трёх ногах доковылял до другого конца улицы.
холл, где была маленькая тёмная лестница, ведущая на чердак
где, как я слышал, хранились старые коробки и тому подобные вещи, и куда
люди редко заходили. Мне удалось залезть туда, тогда я искал свой путь
в темноте среди груды вещей, и спрятался в секретер - место, где я мог найти. Это было глупо бояться, но все-таки я было так испугался, что сдержался и даже почти не хныкал, хотя это могло бы быть- хныкать было таким утешением, потому что это облегчает боль, знаете ли. Но я мог облизать свою ногу, и это принесло некоторую пользу.

В течение получаса внизу была суматоха, крики и послышались торопливые шаги, а затем снова воцарилась тишина. Тишина длилась несколько минут, и это было благодарно моему духу, потому что тогда мои страхи начали отступать, а страхи хуже боли - о, намного хуже. Затем раздался звук, от которого я замерла. Они звали меня - называли меня по имени - охотились
за мной! Он был приглушен расстоянием, но это не могло избавить его от ужаса,
и для меня это был самый ужасный звук, который я когда-либо слышал. Он шел
повсюду, там, внизу: по коридорам, через все
комнаты, на обоих этажах, в подвале и подвальчике; затем снаружи,
и все дальше и дальше... Потом обратно, и снова по всему дому,
и я думал, что это никогда, никогда не прекратится. Но, наконец, это произошло, спустя часы и  часы после того, как смутные сумерки на чердаке давным-давно были стерты
черной тьмой.

Затем в этой благословенной тишине мои страхи мало-помалу отступили, и
Я был спокоен и спал. Это был хороший отдых у меня был, но я проснулась раньше
в сумерки пришел снова. Я чувствовал себя довольно комфортно, и я
продумать план. Я сделал очень хороший ход, который заключался в том, чтобы ползти
вниз, все пути вниз по черной лестнице и спрятаться за дверью погреба,
и выскользнуть и убежать, когда Айсмен вышел на рассвете, когда он был внутри
заправка холодильника; затем я хотел бы скрыть весь день, и начну свою
путешествие, когда настала ночь; моя поездка в ... ну, везде, где бы они
не знаю, меня и предать меня к мастеру. Я чувствовала себя почти бодрой
сейчас; потом вдруг я подумала: "Боже, какой была бы жизнь без моего щенка!"

Это было отчаяние. У меня не было плана; я это видела; Я должна оставаться там, где
Я был таким; оставайся, жди и принимай то, что может прийти, - это было не мое дело;
вот что такое жизнь - так сказала моя мать. А потом... ну, а потом
зов начался снова! Все мои печали вернулись. Я сказал себе:
мастер никогда не простит. Я не знал, что я такого сделал, что он стал таким
ожесточенным и неумолимым, но я решил, что это было нечто такое, чего собака не могла
понять, но что было ясно человеку и ужасно.

Они называли и называют--дни и ночи, как мне показалось. Так долго, что
чувство голода и жажды рядом сводила меня с ума, и я признал, что я был
становится очень слабым. Когда ты в таком состоянии, ты много спишь, и я
сделал. Однажды я проснулся в ужасном испуге--мне показалось, что призвание
был там, на чердаке! Так и было: это был голос Сэди, и
она плакала; мое имя срывалось с ее губ, совсем разбитое, бедняжка,
и я не мог поверить своим ушам от радости, когда услышал, как она произносит:

“Вернись к нам ... О, вернись к нам и прости ... Все это так печально...
без нашего...”

Я вмешался с ТАКИМ благодарным тихим вскриком, и в следующий момент Сэйди
ныряла, спотыкаясь, сквозь темноту и бревна и кричала, чтобы слышала семья: “Она найдена, она найдена!”

 Последующие дни - что ж, они были замечательными. Мать и Сэди и слуги - казалось, они просто боготворили меня. Они не могли кажется, приготовить мне достаточно хорошую постель; а что касается еды, они не могли насытиться ничем, кроме дичи и деликатесов, которые были вне, в любое время года; и каждый день друзья и соседи стекались послушать
о моем героизме - так они это назвали, и оно означает
сельское хозяйство. Я помню, как моя мать однажды натянула его на конуру и
объяснила это таким образом, но не сказала, что такое сельское хозяйство, за исключением
что это было синонимом очный накаливания; и по нескольку раз в
Дню Миссис Грэй и Сэди бы рассказать для новичков, и сказать, что я
рисковал своей жизнью, чтобы сказать ребенок, и мы оба были ожоги, чтобы доказать это,
и тогда компания хотела передать мне и вокруг меня погладить и говорит о
меня, и вы могли видеть гордость в глазах Сэди и ее матери; и
когда люди хотели знать, что заставило меня хромают, они выглядели стыдно и
сменил тему, и иногда, когда люди охотились на них таким образом и
этак с вопросами об этом, он посмотрел на меня так, как будто они собирались
плакать.

И это была не вся слава; нет, пришли друзья мастера, целых
двадцать самых выдающихся людей, и привели меня в лабораторию,
и обсуждали меня, как будто я был своего рода открытием; и некоторые из них сказали
это было замечательно в бессловесном звере, лучшее проявление инстинкта, которое они видели. Это могло бы прийти на ум; но учитель сказал с горячностью: “Это намного выше
инстинкт; это РАЗУМ, и многим людям выпала честь спастись и идти с ним
тебя и меня в лучший мир по праву его обладания, имеет его меньше
что это бедное глупое четвероногое, которому суждено погибнуть;”и тогда
он рассмеялся и сказал: “Посмотри на меня - я сам сарказм! благословляю тебя, с
все мои грандиозный интеллект, единственное, что я сделал вывод, что собака
сошел с ума и разрушает ребенка, тогда как а для зверя
разум-это причина, скажу я вам!-- ребенок бы погиб!”

Они все спорили и спорили, и я был в самом центре всего этого.
и я хотел бы, чтобы моя мать знала, что эта великая честь выпала на мою долю.
мне; это заставило бы ее гордиться.

Затем они обсудили оптику, как они это называли, и вопрос о том, является ли определенный
повреждение мозга приведет к слепоте или нет, но они не могли
договориться об этом и сказали, что должны постепенно проверить это экспериментально; и
затем они обсудили растения, и это заинтересовало меня, потому что летом
Мы с Сэйди посадили семена - я помогал ей копать ямки, вы знаете - и
через много дней там вырос маленький кустик или цветок, и это было
удивительно, как это могло произойти; но это произошло, и я пожалел, что не могу говорить - я рассказал бы этим людям об этом и показал бы, как много я знаю, и
я был полностью погружен в тему; но меня не интересовала оптика; это было
тупая, и когда они возвращались к ней снова, это мне наскучило, и я пошла спать.

Довольно скоро наступила весна, солнечная, приятная и прелестная, и
милая мама и дети погладили меня и щенка на прощание и ушли
уехали путешествовать и навестить своих родственников, а хозяин не был для нас никакой компанией, но мы играли вместе и хорошо проводили время, и
слуги были добрыми и дружелюбными, так что мы вполне счастливо ладили и
считал дни и ждал семью.

И однажды те люди пришли снова и сказали, что теперь нужно пройти испытание, и они
отнесла щенка в лабораторию, и я, прихрамывая на трех ногах, тоже пошла туда,
чувствуя гордость, потому что любое внимание, проявленное к щенку, доставляло мне удовольствие, конечно. Они обсуждали и экспериментировали, и вдруг щенок
завизжал, и они опустили его на пол, и он стал ходить, шатаясь,
с окровавленной головой, а хозяин хлопал в ладоши и кричал:“Ну вот, я победил - признайся в этом! Он слеп, как летучая мышь!” И все они сказали:“Да, ты доказал свою теорию, и страдающее человечество в долгу перед вами большой долг отныне”, и они столпились вокруг него, и сжал его сердечно и благодарно протянула руку и похвалила его.
Но я едва ли видел или слышал все это, потому что я сразу же подбежал к моему маленькому
любимцу и прижался к нему там, где он лежал, и слизал кровь, и он прижался своей головой к моей, тихо поскуливая, и в глубине души я знал:для него было утешением в его боли и беспокойстве чувствовать прикосновение матери, хотя он и не мог меня видеть. Затем он упал вниз, в настоящее время, и ее маленькую бархатную нос покоился на полу, и это было все равно, и ничего не двигаться больше.Вскоре хозяин на минуту прекратил обсуждение, позвонил лакею и сказал:сказал: “Закопайте это в дальнем углу сада”, - а затем продолжил:
обсуждение, и я побежал за лакеем, очень счастливый и благодарный, потому что я знал, что щенку больше не больно, потому что он спал. Мы ушел далеко вниз в сад в самый дальний конец, где дети и мамка и щенок играли летом в тени большой вяз, и там лакей выкопал яму, и я увидела, что он собирался  растение щенок, и я был рад, потому что он будет расти и пришел штраф красавец пес, как Робин Адэр, и будет прекрасным сюрпризом для семьи, когда они вернулись домой; так что я попытался помочь ему копать, но моя хромая нога не годилась, она затекла, вы знаете, а у вас должно быть две, иначе это бесполезно. Когда лакей закончил и укрыл маленького Робина, он погладил меня по голове, и в его глазах стояли слезы, и он сказал: “Бедный маленький песик, ты спас ЕГО ребенка!”
Я наблюдал за ним целых две недели, а он не появляется! На прошлой неделе меня охватил
испуг. Я думаю, что в этом есть что-то ужасное . Я не знаю, что это, но от страха меня тошнит, и я не могу есть, хотя слуги приносят мне лучшей пищи; и они животных
меня такой, и даже приходят ночью, и плачу, и говорю: “бедный песик ... у
сдаться и вернуться домой; не разбей наших сердцах!” и все это ужасает
мне больше, и я уверен, что что-то произошло. И я так слаб.;
со вчерашнего дня я больше не могу стоять на ногах. И в течение этого часа
слуги, глядя на солнце, которое уже скрывалось из виду,
и ощущая приближение ночной прохлады, говорили вещи, которых я не мог понять, но
они донесли что-то холодное до моего сердца.

“ Эти бедные создания! Они ничего не подозревают. Они придут домой утром
и будут нетерпеливо спрашивать о маленькой собачке, которая совершила смелый поступок,
и у кого из нас хватит сил сказать им правду:
скромный маленький друг ушел туда, куда уходят погибающие звери”.
(Сэмюэл Клеменс)