Мифы о Солженицыне, опровергнутые им. 12. Фашист

Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 12. Фашист
(выдержки из книги «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов»: (ж-л «Новый мир», 1998. № 9, 11; 1999. №2; 2000. № 9, 12; 2001.№ 4; 2003. № 11: https://magazines.gorky.media/novyi_mi) и из др. источников)

Миф 12. Крайний националист, фашист

Первым, в 1978 году, обозвал Солженицына фашистом в своей книге “Der Gaukler” («Фокусник») писатель из ГДР Гарри Тюрк. Через год то же повторил в книге «ЦРУ против СССР» историк Н.Н.Яковлев (как он сам позже признавался, работавший над ней по указке КГБ). Чтобы понять, насколько применима такая оценка к А.И.Солженицыну, нужно разобраться с содержанием самого понятия «фашизм». Существуют, как минимум, два его определения.

1) С точки зрения коммунистов — политическое течение, возникшее в капиталистических странах в период общего кризиса капитализма и выражающее интересы наиболее реакционных и агрессивных кругов империалистической буржуазии. Фашизм у власти — открыто террористическая диктатура наиболее реакционных сил монополистического капитала. Важнейшие черты фашизма — применение крайних форм насилия против рабочего класса и всех трудящихся, воинствующий антикоммунизм, шовинизм, расизм, широкое использование государственно-монополистических методов регулирования экономики, политическая (часто лжесоциалистическая) демагогия с целью создания массовой базы (главным образом за счёт мелкой буржуазии) для фашистских партий и организаций. Внешняя политика фашизма — политика империалистических захватов.
2) С точки зрения современной политологии — это ультранационалистическая идеология и общественно-политическое движение, а также устанавливаемый на их основе диктаторский режим. Фашизм характеризуется централизованной автократией, милитаризмом, жёсткой социальной иерархией, силовым подавлением оппозиции и индивидуальных свобод, а также стремлением к мобилизации общества и к тотальному контролю над обществом.

В переводе же на простой русский язык, фашизм — это крайняя форма национализма, имеющая целью максимально сплотить свою нацию для подавления (устранения) всего, что так или иначе мешает её полному господству на желаемой для себя территории.

(О том, что такое «нация» и какова её роль в становлении государства, можно прочитать в последней главе моей книги «Откуда мы, русские?» - Ю.Т.: http://proza.ru/2016/07/25/238 )

Ни одно из приведённых выше определений к Солженицыну никоим образом не применимы, о чём свидетельствуют его собственные, давно опубликованные, суждения на эту тему. Давайте их почитаем.

О РУССКОМ НАЦИОНАЛИЗМЕ:

«Первый же самиздатский национально–русский журнал, осиповское «Вече», был преисполнен симпатии к власти своих же губителей. (…) Открывал нам, что «коммунизм зато создал Великую Державу», «русский коммунизм — это особый путь России», колхозы — это традиционное «русское общинное братство». И что на самом деле у этой власти «идеология уже не играет никакой роли». (Поразительное и точное совпадение с формулировкой Сахарова! Крайности обречены сходиться.)
Так русский национализм дал себе слабость перескальзывать в национал–большевизм. И сегодня от пресловутого Геннадия Шиманова (с которым меня все Синявские–Яновы как не переплетают и вяжут) мы слышим, что нынешний советский строй — это и есть готовая «православная теократия». Все такие болезненные искажения родились как реакция на полвека антирусских гонений.

Нет! Русский патриотизм от самого 1918 был антисоветским (как и ленинцы ещё раньше настойчиво заявляли себя антипатриотами). Но из–за таких–то сорванных голосов слово «русский» стало тем более распухать не в ту сторону — и из–за них стало проклинаться и запрещаться всякое и чистое выражение русской боли.

А ещё и такие народились русские националисты, которые рванули отречься и от христианства: «христианство размягчает боевой дух», «христианство — троянский конь иудаизма». (А давно ответил С. Н. Булгаков: «На одном национальном принципе не может утвердиться великая нация».) Эти — зовут нас в беспамятство, в новое язычество, либо готовы перенять хоть и любую веру из Азии.

А ещё ж не дремало подтравливать и ЦК–ГБ: эти всплески безудержного национализма подталкивало, поджигало в антиеврейские вспышки — и перед всем миром благородно разводило руками: ну вы же видите! ну кто другой с этим буйным антисемитским национализмом сумеет совладать! вы же видите: всему миру будет лучше, чтобы крепилась коммунистическая власть.

Да, прошли мы (и кто постарше — крепко запомнил) через десятилетия жестоких антиправославных и антирусских гонений. И надо иметь высокое сердце, чтобы не отдаться ни мести, ни ненависти, не кинуться ни в надутое трубление, ни в мелочное глумление. (Однако — и не в такую же безоглядную православность, когда, во вселенскости, уже становятся равнодушными к национальному бытию своего народа.)

Увы, понятый так строительный национализм — ещё не выступил у нас ощутимо. (…)

Из России наши кое–кто удивляются: да что это я взялся так воевать за русское имя перед иностранцами? Ф. Светов публично советует: не надо за Россию оправдываться, а нужно за Россию раскаиваться. (…) Но надо потолкаться на западном газетном базаре, чтобы понять: нет, именно сейчас — надо вступаться за Россию, а то затравят нас вконец. Россия оболгана уже, оказывается, столетиями, и не должен нам отказать инстинкт самозащиты. Каяться нам, ой, есть в чём, нагрешили, — однако и не перед американской науськанной журналистикой каяться. (Давние эмигранты давно это и усвоили.)»

ОБ ИДЕОЛОГИИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

«И подбавляют жару наши соотечественные наследники тех говорунов, которые уже один раз, в начале века, погубили Россию и теперь замахиваются догубить её ещё и в конце века. (…)

… сам Сахаров всегда проявляет высокую личную нравственную силу — и оттого ли возлагает на неё расширительные надежды, нигде не допуская к ней примеси религии, даже не оговорится так. (И не спросит: а существовали ли вообще нравственные понятия прежде и до всяких религий, хотя бы языческих?) Религия для него — отчуждённое чудачество, часто и кроваво опасное. В атеизме же — он прочен, тут он — верный наследник дореволюционной интеллигенции. Даже призыв человека «к осознанию вины и к помощи ближнему» он озаглавливает не Христом, а Швейцером. (…)

И — к чему же неизбежно должно свестись такое мировоззрение? Конечно же и только к «правам человека», — «идеологии прав человека», как теперь прямее говорит и сам Сахаров. «Защита прав человека стала общемировой идеологией».

Но как это понять: «идеология прав человека»? «Права», возведенные в ранг идеологии, что это такое? Да это же — давно известный анархизм! И это — желанное российское будущее? Да ведь ещё умница В. А. Маклаков поправлял своих разъярённых кадетов: надо заботиться не только о правах человека, но и правах государства! Добиваясь прав каждому, надо же помнить и об обязанностях каждого — надо же позаботиться и о целом! Наше столетнее Освободительное Движение как раз и добивалось только — прав каждому, исключительно — прав. И — развалило Россию. В 1917 мы как раз и получили — небывалые, несравненные права, а страна — тотчас погибла. (...Ведь когда мечтаются «права человека», то подразумевается прежде всего интеллигентское право печататься и произносить речи — однако за тем покатится полный размах других «прав», где уже не отличат слово от угрозы, свободу от безнаказанности, собственность от воровства.) (…)
Медицински говоря, назойливое втолакивание «прав человека» есть программа независимого одноклеточного существования, то есть ракового развития общества.

Сахаров, по–видимому, не отдаёт себе отчёта в том, чего и никогда не понимали русские либералы и радикалы, все четыре Думы, и что тщетно втолковывал им Столыпин: что не может создаться гражданственность прежде гражданина, и не правовые вольности могут вылечить больной государственный и народный организм, а прежде того — физическое лечение всего организма.

А как, насколько, до чего мы больны — это Сахаров знает. Особенно узнал в годы своего диссидентства, на низах, уже преследуемый, в скитаниях вокруг судов, в столкновениях с простой жизнью. В той же «Стране и мире» он даёт немалый обзор наших болезней: позорно низкие зарплаты, тесное худое жильё, малые пенсии, скудные больницы, плохая врачебная помощь, плохое качество продуктов питания, плохое снабжение товарами, всеобщее пьянство, невозможность семейного воспитания, паспортное прикрепление, низкое качество образования, нищета учителей и врачей, ещё не пишет «демографическое вырождение», но к 1975 это ещё не было так ясно, да ещё оно и не всеобщее, коснулось только славянских ветвей да малых народов Севера».

ОБ ОБВИНЕНИЯХ СОЛЖЕНИЦЫНА В АНТИДЕМОКРАТИЗМЕ, ФАШИЗМЕ

«Но и на том не успокоились наши диссиденты. Ещё через месяц, в ноябре 1979, в твердыне американского радикализма “Нью–Йорк ревью оф букс” на драматическом красном фоне, во всю страницу обложки жирными чёрными буквами пропечатано: “Опасности национализма Солженицына”. Это было обширное интервью нашедшей друг друга наконец пары: всё той же выдвиженки Карлайл всё с тем же Синявским.
Мнение русских о себе, сказал он, приобретает шовинистический оттенок. И первая тревога: возрождается антисемитизм на всех уровнях. Беспокоит его жажда русского изоляционизма и видения теократического государства. И беспокоит его, что внутри эмиграции, хотя многие разочарованы идеями “Телёнка”, “Из–под глыб” и Гарвардской речью, — щадят Солженицына, боятся критиковать его. — Карлайл: Так прежде в Европе закрывали глаза к росту фашизма из–за страха перед коммунизмом. — Синявский подтверждает: От Солженицына много опасностей впереди. В его автократическом обществе не будет места ни свободной прессе, ни интеллигенции. “Грубо говоря” (любимый приём Синявского — “беря в грубых чертах”, без середины и оттенков), Солженицын хочет всю Третью эмиграцию рас–стре–лять. — Карлайл — в ту же тягу, с надеждой: Думаете ли вы, что Солженицын — антисемит? — Синявский: Не в частности, но психологически. Новое русское националистическое движение с неофашистскими обертонами приобретает форму при участии Солженицына.

“Неофашистскими”! — куда же дальше? Чтобы советскому читателю лучше представить: вот такое интервью в Америке — всё равно что статья в “Правде”: смерть диверсанту, заклятому врагу народа! (…)

Если им не сочинять за меня мою философию, то слаба будет их позиция в споре. Я призывал ко взаимной уступчивости наций, даже ко взаимному раскаянию и великодушию (“Из–под глыб”), — они бесстыдно врисовывают мне в руки топор. (…)

Весной 1980 вышло в свет англо–американское издание «Телёнка» — с опозданием в четыре года ото всех других языков. (…) Первый и первейший, обгоняя публикацию «Телёнка» в Штатах, поспешил отметиться мой когда–то самоявленный биограф Файфер, тогда ссаженный мною из седла. (…) Уже поняв, что обо мне в Америке можно печатать любую клевету и как угодно ругаться, Файфер своей статьёй давал ещё новый к тому импульс, вырабатывал клише для газет: реакционер и фанатик, Солженицын расчётливо пользуется ложью и лицемерием наряду с мессианским морализированием. (…)

Дальше хлёбово ещё горячей: Солженицын не изменил складу ума верующего коммуниста. Близок к Ленину по фундаментальным политическим и социальным вопросам. Лицемерие гарвардской проповеди. Принял черты тирании, с которой борется. Подобные качества породят новую диктатуру. Эта угроза окажется в будущем больше сегодняшней военной угрозы СССР!! (И откуда у них эта дурь о моём будущем тиранстве? — сижу на месте, пишу книги, не езжу создавать ни союзы, ни блоки, ни конференции.) (…)

Эта файферовская статья отчётливо выразила (и помогла тиражировать дальше) уже созревшее в эмигрантской образованщине и охотно глотаемое американской: что «Солженицын хуже Брежнева, хуже Сталина, хуже Гитлера» — и уж конечно хуже неприкосновенного Ленина. С тех пор этот тон и утвердится в их прессе на годы. Своей запальчивой недоброжелательностью американская пресса как бы спешила ещё и ещё доубедить меня, что невозможен нам основательный союз с ними против коммунизма. (…)

Какой смык с Советами!.. Когда выгодно использовать клевету, чем эти две мировые силы, коммунизм и демократия, так уж друг от друга отличаются? Переброшенный в свободную Америку, с её цветущим, как я думал, разнообразием мнений, никак не мог я ожидать, что именно здесь буду обложен тупой и дремучей клеветой — не слабее советской! Но советской прессе хоть никто не верит, а здешней верят, — и ни один западный журналист и почти ни один “славист” не взял на себя честный труд поискать, найти: ну где–либо у меня подобное написано? сказано? а есть ли хоть гран правды в том? (…)

Так же до сегодняшнего дня не листал я заказных нападок Н. Яковлева, ещё 1979. (…) Обо мне, конечно: (…) «человек с уголовной, преступной психологией» (какая умилительная близость к диагнозам Лакшина и Файфера о лагерной порче). «Исповедует тоталитаризм… Самодовольный фашист… Дайте только власть людям, описанным и воспетым Солженицыным, и польются потоки крови», — а это уже совершенно точно совпадает с обвиненьями всей третьеэмигрантской, затем и американской ведущей прессы. (А «Солженицын–фашист» — буквально так инструктировали и в американском госдепартаменте, я уже упоминал.)
Нет, как ни отрекайтесь, но наша гуманистическая интеллигенция имеет с большевиками одни и те же, одни и те же корешки. (…)

Весной 1981 из разных русских библиотек и магазинов, с разных концов Земли, даже из Бразилии и Австралии, стали мне переправлять рассылаемую Флегоном рекламку, на английском и русском языках, его опуса “Вокруг Солженицына”. (…) Затем из Парижа Никита Струве прислал мне и сам флегоновский двухтомник.

Читать эту книгу? — да с первого же перелиста видно, что Флегон резко сорвался, — сорвался уже в одних фотомонтажах и рисунках. Несколько раз я представлен в виде православных ликов — то под Христа Спасителя; то — с орденом Ленина на груди; то — святой с крыльями; то Георгий Победоносец, то — благословляю с церковно–славянским свитком в руках, — и всюду, глумливо, кресты, кресты в изобилии, и традиционное обрамление православных икон.
Ненависть к православию у Флегона — бесовски безудержная. И — вообще к исторической России: десятки и десятки карикатур или изображений той отвратительной страны, но за прошлые века, прежде большевиков. И ещё я — в генеральской форме, под царской короной. И вперемежку с тем — монтажи меня же с голыми женщинами, и сам я — рожаю, а вот в виде проститутки, а вот вмонтированы мои фотографии в разное порнографическое окружение ещё несколько раз, — порнография, видимо, главная страсть и слабость Флегона, в которой он удержу совсем не знает, в ущерб себе же. Нецензурщиной, прямым матом, похабными стихами усеяны десятки и десятки его страниц, куда ни глянь. И без чтения видно: это настолько разнузданно, что по любому монтажу можно подавать на Флегона в суд. (…)

… Войнович (советский писатель еврейского происхождения, к тому времени эмигрант — Ю.Т.) хотя и очень зол на меня, и это прорывается даже в прямых репликах, но он всё-таки не Флегон. Книга о будущем Советского Союза (Войнович В. Москва 2042. - Анн Арбор: Ардис, 1987) повторяет Оруэлла робко, и советский мир подан не смешно — но неплоха небрежность повествования в сочетании с динамичным сюжетом. А что касается меня (гвоздь замысла), то во вводной описательной части кое-где она и весела, забавно видеть своё смешное и в самой злой карикатуре, да вот недотяг: не нашлось у Войновича самостоятельной живой находки, покатил всё в том же гремливом шарабане: что я страшно-ужасный вождь нависающего над миром русского национализма. (…)

А дальше теряет Войнович всякое юмористическое равновесие, приписывая своему ненавистному герою и истинное тайное сыновство от Николая II, и лелеемый сладкий замысел именно и стать царём — и конечно с самыми империалистическими побуждениями. Какая пошлость фантазии, какая мелкость души. — И через всякие уже сатирические пороги перешагивает в массовые расправы и казни. Книга эта вышла с высмеянным на обложке Георгием Победоносцем на коне, а лицо — моё; такое, попав сейчас в Москву, хорошо поддаст образованской публике жару ненависти и страха, какой и без того там пылает. (…)

А тем временем по одиночке ускользали, уползали из–под советских лап и десятки известных и сотни прежде молчаливых, о ком раньше и подумать такого было нельзя, — а на Западе у всех обнаруживались честолюбия, претенциозные перья, программы и замыслы. Перемещаясь на Запад, где объём эмиграции гораздо меньше, чем объём образованного круга в СССР, — они становились тут как бы крупнее, заметнее, да ещё при наивной доверчивости западной публики. И первой их мыслью, и первым движением было — поливать бранью, но не коммунизм, а Россию и русский патриотизм, а значит заодно — и меня. И этот поворот против меня, и модность этих уколов быстро перенимались и размножались на Западе. (…) Когда–то был — один враг, Огромный, а тут — множество мелких, неперечислимых, Тараканья Рать. (…)

А между тем: совокупным кишением этой Рати — удалось достичь, чего не могла вся Советская Махина: представить меня миру — злобным фанатиком, безжалостным тираном и действующим предводителем химерических полков. И, наверно, теперь — это надолго припечатано».

 («Угодило зёрнышко промеж двух жерновов», ж-л «Новый мир», 2000, № 9. Ч. 2. Гл. 6. С. 135 – 139, 145, 146; Глава 7. С. 157 – 159, 164, 169, 172; 2001, № 4. Ч. 3. Гл. 11. С. 104 – 105.)

Данную статью в более полном виде (со всеми иллюстрациями) можно прочитать на дзен.ру, в канале: Ю.Тарасов. История от историка.

ПРЕДЫДУЩИЕ СТАТЬИ ЭТОГО ЦИКЛА:
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. 11. Диссидент
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 10. Кумир либералов
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 9. Русофоб
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 8. Агент КГБ
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 7. Агент ЦРУ и графоман-плагиатор.
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 6. Лгун.
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 5. Клеветник.
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 4. Припадочный честолюбец.
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 3. Стукач и интриган
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 2. Дезертир
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 1. Классовый враг

ПРЕДЫДУЩИЕ ЦИКЛЫ МОИХ СТАТЕЙ:
Украина, как анти-Россия (4)
Об успехах и преступлениях сталинизма (23)
О Куликовской битве (3)
О русской и советской нации (8)
Империя России (5) (в дзен.ру)
Восхождение к России (4) (в дзен.ру)
О ДНК-генеалогии (3)
Русь начальная (8) (в дзен.ру)
О войне против нашей истории (3)