Про летящую душу

Я страшный человек. Буквально. Самым настоящим образом.
По одной простой причине.
Всегда и во всем надеюсь исключительно на себя.
Моё детство прошло в солнечном, теплом (а летом и жарком) бывшем союзном и социалистическом Таджикистане.
Квартира в которой мы жили, находилась в доме населенном интернационалом - по происхождению, по ментальности, по инакости.
Русские, украинцы, крымские татары, поволжские немцы, корейцы, узбеки, армяне.
А еще - чуваш, белорус, конечно таджики, киргиз...
Многоквартирник был невелик - четыре этажа, три подъезда, тридцать две отдельные квартиры (сорри о тавтологии).
Представляете какой густой концентрат разностей окружал меня с самого наиюнейшего возраста.
Выпуклости инакостей, как принято определять в медицине, аугментировались особенностями быта, вызванными спецификой климата.
С конца апреля до конца сентября двери в квартирах не закрывались. Причина проста - жарко, либо весьма жарко.
С середины июля по середину августа даже ночная температура не опускалась ниже тридцати цельсиев.
Засим долгие вечера "народонаселение" дома проводило во дворе в огромной общей беседке.
Разные люди, разные предшествующие судьбы. Но общность соседства сглаживала отличия, не выравнивая их сообразно военному строю, но объединяя.
Отсюда следовали общие дни рождения, свадьбы, юбилеи, похороны, уборки двора, посадка и уход за деревьями...
Меня взял под "свою руку" пожилой, как мне тогда казалось, узбек - дядя Алик, трудившийся плотником в небольшой местечковой строительной организации.
Прежняя жизнь у него была явно лиха. Соседи перешептывались: "Несколько раз сидел. Последний - двенадцать лет".
Чем я, субтильный, почти мамин, ребенок глянулся суровому даже на вид, битому жизнью узбекскому мужчине - не знаю. Возможно так и не состоявшееся желание своей семье. Он был одинок.
Либо сочувствие, тщательно скрываемое.
Меня растил отчим (отсюда и паспортная не родовая фамилия). Растил сурово, порой жестко.
Впрочем, дядя Алик не дарил мороженое и не защищал от старших мальчиков, частенько обижавших ввиду моей телесной хилости.
Нет.
Он со мной разговаривал и объяснял.
Не поучал. Не воспитывал.
Его разговоры, как я сейчас понимаю, заменили мне те, которые должны были быть сказаны отцом.
Уважение памяти этого человека.
И благодарность.
Он научил меня надеяться всегда только на себя. В любой ситуации. Тогда рядом окажутся люди. Они потянутся. Ибо ты собой излучаешь свет. Даришь им уверенность в "завтра будет" и в "все плохое пройдет".
Вероятно отсюда "течет" моё удовольствие побродилок в далях полей и перелесков, вне цивильности.
Чем меня возможно раздавить?
Ничем...
При худшем раскладе - убить.
Но даже и тогда останется моя летящая душа....
@Олег Талвикъ