Беспризорный шарик

В тридевятом царстве, в три тысячи семьсот пятьдесят седьмом государстве жил – был своенравный царь – царевич, король – королевич, и был у него в хозяйстве запряженный в деревянную соху бык – бычара. День и ночь трудилось на царском поле, уставшее от трудов великих покладистое животное. Утром пахал бык, а вечером боронил, ночью при луне бросал местный земледелец в спаханный клин махонькое проросшее зёрнышко. И вырастал через три дня из того семени смешливый воздушный шарик. Много уже было тех расписных шариков у нашего короля – королевича. Хранил он их в красном сарае на заднем дворе пребольшого угодья при царевско – королевском дворце. Висели шарики привязанные ниточками, рядком друг за дружкой к самому что ни на есть высокому насесту, который смастерил под высоченной крышей король – королевский плотник. Ветерок их качал на заре из стороны в сторону, туман обволакивал вечером, да голубая Луна ночью напевала сказку про то, как у медведя зуб от мёда разболелся. Шарики слушали – слушали да и засыпали, но не все разом, а поочерёдно, кто раньше, а кто позже. За стеной вздыхал усталый бык, ему тоже чуть – чуть ту сказку слышно было. Так и шло, не спешило тягучее время, уходило за широкий овраг, за статные ели, за неглубокую речку.
А один раз кромешной ночью, когда на востоке гремел гром и сверкали угловатые молнии, большой синий шарик решил отправиться в путешествие. Тайком и всё оглядываясь по сторонам, перетёр он об сучок тоненькую ниточку и полетел подхваченный ветром в кромешную тьму полуночи. Ветер всё гнал и гнал по продуваемой долине лёгонький, словно пушинка шарик. Который был бы и рад остановиться да совсем ему не останавливалось. И уже к самому утру ближе приземлился продрогший беглец в соседнем тридесятом царстве, три тысячи семьсот пятьдесят восьмом государстве. А правил тем царством – государством небольшой и толстенький царь Колобок двенадцатый. Носил он тогда бороду о пояс и сверкал на солнце гладкой лысиной под сапфировой короной. Ну не совсем полностью сапфировой, а больше медной с тремя махонькими сапфирчиками. Как раз в то время было Колобку двенадцатому сильно грустно. Уж так сильно, что попрятались от него по углам слуги и родственники. Даже царица не выходила из опочивальни. А тут смотрит он из светёлки в слюдяное оконце и видит по – над землёю проплывает весь из себя синий шарик. И захотелось толстенькому царю Колобку двенадцатому иметь у себя в комнате для игр его. И крикнул он тогда писклявым голосом в раскрытую дверь:

- Эй, стража, схватить шарик и подать его сюда, пред мои царские очи!

Уж как тут забегали стражники, уж как громко затопали подкованными сафьяновыми сапогами. Хотят схватить, а шарик не даётся, хотят сцапать, а не сцапывается совсем. И так и сяк и наоборот и вприпрыжку и с выходцем, а шарик не даётся в руки словно заговорённый. Поднялся высоко – высоко смотрит оттуда вниз. Солнышко стражников слепит, и оттого льются у них из глаз солёные слёзы, оземь капают. Пыль подняли сапогами серую, вспотели  под кольчугами. Но всё ж исхитрились, словили синего, несут Колобку двенадцатому.

- Как тебя зовут, круглый, и куда или откуда путь держишь? – выспросил в охотку двенадцатый, - в ту сторону, а может статься в эту?

Шарик же до того промёрз в ночном промозглом воздухе, что не вымолвит никак слова доброго, заикается. Да по – правде ежели как сказать, его по имени никто, никогда и не пытался прозвать. Может так статься, что только местный земледелец из тридевятого царства, дал ему какое – никакое имя. Он, этот  землепашец добрейшей души старичок при посеве всем проклюнувшимся семенам давал своё имя – прозвище. Одному одно, другому другое. Одинаковых не было отродясь.

- Этот шар непонятный – сказал тогда царский хранитель двух последних гнутых монет в королевской копилке. – Пускай возвращается назад и узнает у местного правителя.

- Нет, скажу я вам, этот шарик совсем теперь беспризорный, а оттого очень вредный! – подошёл из захудалого неоткуда, может даже совсем из другого сонного царства – королевства жареный петух неопределённого цвета. – Вы тут все страдаете – гадаете, а он вон уже и не интересный совсем. Отвяжите его, пускай себе проследует далее, в другие страны, за солёные моря, за малахитовые горы.

- А с кем я играть после дождливой полуночи буду? – вздохнул тогда Колобок двенадцатый.

- Да хоть со мной – надуло шелестящим ветром из – за плетня – тына со стороны морозного севера такоооое чудное чудо, что ни вилами на воде написать, ни за колодцем спрятаться. С одного бока баба – яга, с другого Алтайский шаман, только совсем без своего барабана, он его в кустах под прошлогодней листвой для сохранности присыпал. – А чего я завсегда к утру весёлый. Бывает, даже песни пою и стишки рассказываю.

Вот и полетел наш синий шарик дальше. Под звёздное небо и всё дальше от родного тридевятого царства. Сверху ему Луна подсвечивает, а снизу серебрится лунная дорожка. Уж до того красивая она была, что засмотрелся на неё шарик и чуть – чуть в низко висевшую звезду не врезался. Еле успел шарик увернуться. Грустно ему было и беспризорно в высоком небе. Уже и пожалел, что улетел с родного красного сарая. Рад бы вернуться, да ветер дует в другую от тридевятого царства сторону. Ветер – он беспризорным не бывает, ему везде дом родной, ему везде кров, в каждом лесу готов ветер заблудиться. Летит шарик дальше и видит - далеко на земле вроде как костёр большой горит и искры от него сыплются по всем сторонам. Упала одна на сухую траву и пошёл пал по всему широкому полю, к самому горизонту заспешил. А у  горизонта  того избы крестьянские стоят. Вязы вековые и барбарис дикий. Деревня значит. Чем пожар тушить. Поднатужился шарик и полетел супротив ветра. Полетел – полетел и видит перед собой грозную тучу. Она такая же синяя, как и наш шарик. А дождь из неё так и капает, так и струится.

- Эй, туча – прокричал шарик. – Видишь – пожар на деревню надвигается. В домах деревянных там люди и детишки малые и старики седобородые. Не дай им, туча, погибнуть в огне безжалостном том.

Подлетела туча – синяя бродяга, запахла чужестранно, влезла под корягу. И дождь полился косо, вдруг ударил росно, весь грибной сутулый, ливненно – прекрасно. Весь из пузырёчков, весь из перебора, что проснулась даже дойная корова. И ударил дождик в рыжего налима, что б не задавался проплывавши мимо. И угасли искры, стали травы мокры. Ветер повременщик засмеялся тихо, мол, не обессудьте – победили лихо.

- Спасибо туча! – поблагодарил шарик.

- Рада стараться – под раскаты уходящего грома ответила та.

А шарик наш с чувством выполненного долга снова взмыл в широкое небо, в крутой косогор горизонта, в бескрайние просторы. Но не видно было оттуда даже, родного тридевятого царства, не говоря уже о три тысячи семьсот пятьдесят седьмом государстве. А там уже царь – царевич приказал выпрягать из сохи быка и снаряжать на нём в погоню за шариком земледельца подневольного. Заплакали громко поля и пашни, быть им теперь всегда – всегда не паханными. Но заупрямился бык – бычара от доброты своей и продолжал землю пахать по ночкам – когда король – королевич спит тяжёлым сном и мечтает во сне том, как ему сбежавший синий шарик споймать – словить.
Вот летит круглобокий по широкому и голубому небу, с одной стороны подсвеченному ласковым солнышком. А навстречу ему облачко, такое махонькое, словно бараний завиток. Видно только вчера родилось и ещё ходить – летать по хорошему не научилось.

- Здравствуй облачко – обрадовался шарик. – Давай с тобой дружить и в песочницу играть!

- Давай! – ещё сильнее шарика обрадовалось облачко. – Только я совсем ещё маленькое и не знаю как в это играть.

- Я и сам не знаю, только слышал пролетая над светлой страной как дети внизу кричали о такой игре – загрустил тогда шарик. – Можно в другую игру играть, ведь на свете столько прекрасных игр, можно, например, на радуге разноцветной покачаться вниз головой, вот какой радости – то весёлой нам с тобой будет – пребудет, прямо под – завязку.  Или  кричать  громко  будем,  а  эхо
нам с тобой отвечать невпопад.

Согласно – пискнуло облачко. – Однако у меня головы нет.

Только облачко оно быстро растёт, а тут ещё на них лохматый ветер налетел могуч – премогуч. Качает ветер облачко, как лёгкий чёлн посредине огромного моря. Лодочка поскрипывает всеми фибрами своей души, пытается не утонуть, в синей пучине воды. Да и не утонет, оттого как плавать умеет.
Коротко – длинно ли, а вот уже облачко выросло в размерах с трёхэтажный дом посереди улицы тридевятого царства. Тесно стало такой большой туче посереди бездонного неба и громко – громко тогда позвала она:

- Лети дальше синий странник, поперёд тебя преграда будет, но преграду ту превозмоги душой своей доброй и оттого счастье будет и тебе и окружающим всем.

- Спасибо облачко! – закричал шарик. – Я тебя всегда помнить буду, потому что ты играть со мной согласилось.

- И тебе спасибо синий – откликнулась уже ставшая дождевой туча. – Полечу поливать всходы на пашне.

Так и расстались – расплылись в разные стороны туча и шарик. У каждого было своё дело важное. Важнее которого для них в мире не было, да и не могло быть. Ветер уж утих в то время во всей округе и летелось ему легко и красиво, что захотелось даже весёлую песню запеть. Он бы и запел, наверное, да не успел, впереди его, прямо по курсу громоздилось что – то.
И тогда напрягся он зрением и почувствовал мгновенно прямо перед собой хрустальную стену. Подпрыгнул неимоверно высоко шарик и перелетел мигом прямо в наше с тобой время. Из тридесятого царства три тысячи семьсот пятьдесят восьмого государства в век двадцать первый.
И тут увидел шарик с самого верха своего синего неба, что плачет там внизу у празднично разукрашенной школы, маленькая девочка – первоклашка. Её – то первоклассный шарик лопнул вдруг от перенатуги, перед самым первым звонком, на самый – самый первый урок чистописания. И замахали ему тонкими ручками сиреневые колокольчики с огромной пришкольной клумбы. И закричали громко ему:

- Шарик – шарик лети сюда быстрее. На урок опоздаем!

А круглому путешественнику того и надо. Как улыбнулся он всей своей улыбкой, что появились на его щеках игривые ямочки. Заиграла музыка колокольчика и приземлился он прямо на ранец первоклашечки. И понесла она его с собой в поход за знаниями. И заиграло в небе солнышко и случилось всем счастье. Огромное и светлое, как доброта людская. А тут и сказке конец – начало.
И я там был, азбуку изучал, мёд – лимонад пил, пятёркам радовался.

Москва. 2024г.